Образование и развитие Древнерусского государства в IX-X веках

Существует не лишенное оснований предположение, что в ходе поездки 947 года: «одним из основных мероприятий княгини Ольги была ликвидация местных племенных и варяжских князей» Юшков С.В. Общественно-политический строй и право Киевского государства. - М., 1949. С. 109..

В результате уже в начале своего правления Ольга провела важнейшие государственные мероприятия, результатом которых явилось создание по всей русской земле системы «погостов», «становищ», а также «ловищ». Ольга начала строительство нового государственного порядка. Благодаря преобразованиям Ольги Древняя Русь становится единым, централизованным государством, со столицей в Киеве. Стольные грады подвластных племен заменяются новыми центрами, в которых власть осуществляют уже не местные князья, значение которых сходит на нет, а великокняжеские наместники, опирающиеся на военную помощь Киева. В ряде случаев центрами округов становятся княжеские крепости, погосты, где и осуществляется сбор дани с местного населения. Можно говорить о том, что процесс развития государственного феодализма, начатый «окняжением» земель Рюриком и Олегом, при Ольге вышел на новый уровень. Великой княгиней государственные феодальные отношения были оформлены в стройную систему.

По всей видимости, данные преобразования, проводимые Ольгой, заняли длительное время. Возможно, этим объясняется молчание «Повести временных лет» о внутренней и внешней политике Ольги за период с 948 по 954 годы. После выполнения намеченных целей во внутренней политике, Ольга, как глава крупного государства, имеющего широкие внешние контакты, не могла не обратить внимание на внешнюю политику. Следующая запись «Повести временных лет» начинается словами: «В лето 6463 (955). Иде Ольга въ Греки, и приде Царюгороду» ПВЛ. С. 29.. Отметим, что в современной историографии, основываясь на сообщениях Константина Багрянородного, подробно описавшего визит Ольги в своем труде «О церемониях византийского двора», большинство историков склоняются датировать визит Ольги 957 годом.

Ольге был оказан торжественный прием императором Константином Багрянородным. Так, по завершении обеда у императора Ольге и ее приближенным были преподнесены богатые дары: «…было вручено: архонтиссе в золотой, украшенной драгоценными камнями чаше -- 500 милиарисиев, 6 ее женщинам -- по 20 милиарисиев и 18 ее прислужницам -- по 8 милиарисиев» Литаврин Г.Г. Путешествие русской княгини Ольги в Константинополь: Проблема источников // Византийский временник. - М., 1981. Т. 42. С. 44.. Этот факт лишний раз свидетельствует о высоком авторитете Киевской Руси на международной арене. В поездке ее сопровождало 22 посла. Можно допустить возможность того, что Ольгу сопровождали послы, участвовавшие в заключении договора 944 года, так как их число практически совпадает (22 против 25). Безусловно, как центральное событие визита Ольги в Константинополь, «Повесть временных лет» изображает ее крещение. Описание летописцем крещения Ольги в Константинополе имело ярко выраженную политическую окраску. Приняв крещение из рук самого византийского императора и получив титул его дочери, что выделяло ее среди прочих государей, Ольга еще больше повышала престиж власти киевских князей в международном плане. Выбор христианского имени Ольги тоже был символичен; ей дали имя императрицы Елены, принимавшей в IV веке деятельное участие в утверждении христианства как государственной религии Римской империи.

Некоторые исследователи подвергают данный вариант сомнению, указывая на то, что сам Константин не описал крещение Ольги, а о таком важном событии он, конечно, не мог не упомянуть. В качестве дополнительного аргумента в пользу того, что Ольга крестилась еще на Руси, привлекается присутствие в ее свите священника Григория, к которому византийцы отнеслись весьма прохладно, назначив едва ли не самые маленькие дары. Можно говорить и о том, что христианская религия на Руси к середине X века уже была достаточно широко распространена. Из договора 944 года следует, что христианство утверждается в государственной системе. Правящая верхушка Руси включала в себя христиан, которые при заключении договора должны были клясться в соборной (т. е. главной, а значит, были и другие) церкви святого Ильи. В результате родилось утверждение: Ольга познакомилась с христианством до посещения Константинополя и, как видно, независимо от него, что очень раздражало греков. В отечественной историографии существует множество версий о крещении Ольги: самой распространенной остается византийская, есть также «болгарская», «варяжская», «хазарская», «моравская» версии. По всей видимости, если Ольга и крестилась в Константинополе, то отнюдь не ее собственное крещение было целью ее поездки. Вполне логичной кажется версия, что Ольга хотела придать христианству на Руси статус государственной религии и вела в Константинополе тяжелые переговоры «об организации Русской церкви с элементами самостоятельности» Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества… С. 370.. Видимо, данные переговоры закончились неудачно.

Это можно объяснить тем обстоятельством, что правительница Руси Ольга намеревалась вести диалог с византийским императором как равная с равным. Однако традиционная византийская политика основывалась на том, что сопредельные страны (тем более языческая Русь) не должны были вести переговоры на равных с наследницей Римской империи. Этим объясняется то, что, несмотря на пышный прием, Ольга была вынуждена долго ожидать императорского соизволения на него не во дворце, а на своем корабле в бухте Константинополя. Не так просто дело обстояло и с тем, что Константин наименовал Ольгу «дочерью». Это не только и не столько указание на определенную степень престижа того или иного государя, сколько определение политической дистанции между «отцом» и «сыном» или «дочерью». Русская княгиня расценивалась не как равноправная «сестра» императора, а как подчиненная ему «дочь». Такое отношение было оскорбительно для Ольги как правительницы государства, по военной мощи сопоставимого с империей. В результате послы Византии, прибывшие в Киев вскоре после возвращения туда Ольги и просившие о посылке в Византию русского вспомогательного войска (о чем, по-видимому, была договоренность Ольги и Константина), были встречены знаменитыми словами: «Аще ты, рьци, тако же постоиши у мене в Почайне, якоже азъ в Суду, то тъгда ти дамь» ПВЛ. С. 30. .

Также из-за византийской политической концепции Ольга вынуждена была отказаться от крещения Руси при помощи Византии. Византийская церковно-политическая концепция гласила: «Цесарь империи был наместником Бога и главой как государства, так и церкви. Из этого делался очень выгодный для Византии вывод -- любой народ, принявший христианство из рук греков, становился вассалом греческого императора, политически зависимым народом или государством» Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества… С. 368. . Правители же Древнерусского государства (и Ольга в том числе) всегда стремились строить равноправные отношения, без каких-либо дополнительных обязательств. Несомненно, что после крещения Ольга была кровно заинтересована в распространении христианства в Киевском государстве. Увеличение числа христиан на Руси привело бы и к увеличению числа сторонников княгини, что способствовало бы укреплению ее позиций в стране. Однако имеющиеся в нашем распоряжении источники очень скупо повествуют о христианской деятельности княгини Ольги. Византийские хроники вообще умалчивают о каких-либо христианских деяниях Ольги в собственной стране. Иаков Мних отметил, что по прибытии из Царьграда домой Ольга «требища бесовьская съкруши и нача жити о Христе Исусе ... всеми добрыми делы осветившися и милостынею украшьшися, нагыя одевающе, жадный напаяющи, и странныа покоювающи, и нищая и вдовица и сироты вся милующи, и потребу дающи всяку с тихостию и любовью сердца, и моляще Бога день и нощь о спасении своем» Кузьмин А.Г. Русские летописи как источник по истории древней Руси. - Рязань, 1969. С. 228.. Создается впечатление, что данными действиями и ограничивалась христианская миссия Ольги, хотя, конечно, уничтожение языческих капищ предполагало построение христианских храмов. Но об этом Иаков Мних не говорит.

«Повесть временных лет» также почти не содержит сведений о миссионерской деятельности княгини Ольги в Киевском государстве. В ней лишь отмечается, что княгиня безуспешно пыталась склонить к христианству своего сына. Несмотря на распространение христианства даже среди знатных дружинников -- бояр, число высших государственных сановников, придерживавшихся языческих обрядов было гораздо больше. Мнение дружины по-прежнему оказывало значительное влияние на князя при принятии им решений. Поэтому и приводит летописец следующий диалог между Ольгой и Святославом: «Азъ, сыну мой, Бога познахъ и радуюся; аще ты познаеши, и радоватися почнешь». Он же не внимаше того, глаголя: «Како азъ хочю ин законъ прияти единъ? А дружина моа сему смеятися начнуть». Она же рече ему: «Аще ты крестишися, вси имуть тоже сотворити». Он же не послуша матере…» ПВЛ. С. 46..

Интересный материал о христианской деятельности княгини Ольги встречается в поздних летописях. Так, в Степенной книге говорится, что Ольга «обходящи грады и веси по всей Русстей земли, всем людям благочестие проповедая и учаше их вере Христове ... дани и оброки легки уставляющи и кумиры сокрушающе и на кумирниских местах кресты Христовы поставляющие» Полное собрание русских летописей. СПб., 1908. Т. XXI. Ч. I. С. 22.. Неизвестно, откуда взялось это свидетельство, попавшее спустя шесть веков после смерти Ольги в русскую летопись. Однако ничего невероятного в нем нет. Стремление Ольги расширить христианскую базу на Руси должно было найти выражение и в подобного рода агитации. Вопрос заключается в ином: насколько эта агитация была действенной и почему данные о ней не попали в древнейшие русские летописные своды. Впрочем, нередко материалы, отсутствующие в более ранних летописях и имеющиеся в более поздних, оказываются вполне достоверными.

В святцах «Апостола» 1307 года под 11 мая имеется следующая запись: «В ть же день священие святыа Софья Киеве в лето 6460 (952)» Голубинский Е.Е. История Русской церкви. Т. 1. Ч. 1. С. 80.. Таким образом, построение Софийского собора в Киеве в правление Ольги подтверждается и источником начала XIV века.

Основываясь на совершенно различных источниках, П.Г. Лебединцев, М.А. Максимович и Н.И. Петров считали, что Ольгой действительно в Киеве был сооружен деревянный Софийский храм, отличавшийся от каменного, построенного в княжение Ярослава Мудрого в 1037 году. Ряд советских ученых также были склонны считать, что Ольгой в Киеве был построен деревянный Софийский собор. М.К. Каргер писал: «Если известие Иоакимовской летописи и запись в Апостоле 1307 года и нельзя считать вполне достоверными источниками, то свидетельство Титмара о встрече Болеслава и Святополка 14 августа 1018 года «в монастыре св. Софии, который за год перед тем погорел», заслуживает полного доверия» Каргер М.К. Древний Киев. - М.-Л., 1961. Т. II. С. 102..

Обращает на себя внимание тот факт, что упомянутый собор располагался на территории монастыря. Очень похоже на то, что созданный Ольгой Софийский монастырь, по мысли его основательницы, должен был впоследствии превратиться в своеобразную «кузницу кадров» русских священнослужителей, которые бы не только могли вести миссионерскую деятельность среди языческого населения Восточной Европы, но и стали бы занимать важные посты в русской церковной организации.

Как уже говорилось, по свидетельству Никоновской летописи, Ольга перед смертью завещала свое собственное село Будутино (Будутина весь) церкви Богородицы. Думается, что этому свидетельству также можно верить. Если Ольга построила Софийский храм в Киеве, она могла, да и должна была, возвести и другие христианские храмы в целях распространения христианства. Где могла располагаться церковь Богородицы? По-видимому, в непосредственной близости от Будутиной веси, принадлежавшей княгине, т. е. на территории, являвшейся домениальной собственностью киевской княгини, там, где проживала какая-то христианская община.

«Повесть временных лет» мельком упоминает об обострении отношений в 50-е годы X века между киевской княгиней и византийским императором. Чем было вызвано это обострение, мы не знаем. Однако политика Византийской империи по отношению к «варварским народам», принимавшим от нее христианство, была в общем-то стереотипной на протяжении столетий. Она заключалась в стремлении подчинить «варваров» Ромейской державе, используя при этом христианскую идеологию и христианскую церковную организацию, созданную в «варварских странах» византийскими миссионерами.

В хронике Продолжателя Регннона Прюмского (германского архиепископа Адальберта) говорится:

под 959 г.: «Пришли к королю (Отгону I Великому. -- О.Р.), -- как после оказалось, лживым образом, -- послы Елены, королевы русов, которая при константинопольском императоре Романе крещена в Константинополе, и просили посвятить для сего народа епископа и священников»;

под 960 г.: «Король праздновал праздник Рождества Христова во Франкфурте, где Либуций из братии св. Альбана (в Майнце) достопочтенным епископом (бременским) Адальдагом посвящен в епископы русам»;

под 961 г.: «Либуций, которого в прошлом году некоторые дела удержали от путешествия, скончался 15 марта настоящего года, в преемники ему был посвящен Адальберт из братии монастыря св. Максимиана в Трире; сего последнего благочестивейший государь, с обычным ему милосердием, снабдив щедро всем нужным, отправил с честью к русам»;

под 962 г.: «В сем году возвратился назад Адальберт, поставленный в епископы к русам, ибо не успел ни в чем том, зачем был послан, и видел свои старания напрасными; на обратном пути некоторые из его спутников были убиты, сам же он с великим трудом едва спасся» Цит. по: Рапов О.М. Русская церковь в IX - первой трети XII в. Принятие христианства. М., 1998. С. 166..

А.В. Карташев счел это свидетельство ложным. Некоторые историки высказывали предположение, согласно которому к королю Отгону I пришло посольство не от княгини Ольги, а от королевы острова Рюген, поэтому и народ, приславший посольство, называется в источнике «ругами».

Митрополит Макарий (Булгаков) заявлял, что посольство Ольги к королю Отгону I отрицать не следует. Однако цель посольства, по его мнению, заключалась не в налаживании контактов с римско-католической церковью, а в деловых сношениях по вопросам политики. Отгон же воспользовался этим посольством как предлогом для присылки своих миссионеров на Русь. Если бы Ольга сама обратилась к королю с просьбой о присылке латинских проповедников, она не позволила бы прогнать их из Киевского государства. Это мнение было поддержано и Е.Е. Голубинским.

С.М. Соловьев и И.И. Малышевский заявили, что прибывшие к королю Отгону I люди вовсе не были послами русской княгини Ольги, а являлись самозванцами.

А.Д. Воронов, Ф.Я. Фортинский и И.А. Линниченко, сопоставив известия Продолжателя Регинона Прюмского с другими немецкими источниками, пришли к выводу, что этому источнику вполне можно доверять, ибо он выдерживает самую строгую научную критику. А.Д. Воронов считал, что немецкое духовенство, отправляясь на Русь, надеялось получить там «осязательное вознаграждение» с новообращенного народа.

Ф.Я. Фортинский видел в посольстве Ольги к Отгону I вызов русской княгини византийскому правительству. Позднее вывод Ф.Я. Фортинского был поддержан советским исследователем М.А. Алпатовым, считавшим, что русская княгиня как бы маневрировала между главными христианскими центрами Европы, пытаясь в то же время обеспечить церковную и политическую независимость своей страны.

Н. Коробка сделал на основании текста Продолжателя Регинона Прюмского вывод: Ольга крестилась вовсе не в Константинополе, а в Киеве у католических миссионеров по римскому образцу.

В.А. Пархоменко полагал, что в конце 50-х - начале 60-х годов Ольга проявляла колебание по вопросу, откуда принять крещение. Она посылала за миссионерами в Германию, но те долго не являлись, а когда прибыли на Русь, Ольга уже крестилась по греческому образцу при дворе Романа II, поэтому немецким проповедникам ничего не оставалось, как вернуться домой, не достигнув своей цели.

Советские историки единогласно признают факт прибытия германского духовенства, возглавляемого Адальбертом, на Русь. В.В. Мавродин писал: «...не получив от Византии того, что она ожидала, ни по линии политического союза и дипломатических связей, ни по линии создания на Руси сколько-нибудь самостоятельной церковной организации, митрополии или хотя бы архиепископии ... Ольга обращается к Отгону» Мавродин В.В. Образование Древнерусского государства. - Л., 1945. С. 258.. Последний попытался использовать посольство Ольги в своих корыстных целях, чтобы «вовлечь Русь в орбиту влияния Запада».

Б.Я. Рамм связывал миссию Адальберта на Русь с захватнической политикой Отгона I, направленной против полабских славян. Германский император собирался создать два епископства на востоке Европы -- в Польше и на Руси -- и подчинить их майнцкому архиепископу. «Обращение в христианскую веру русских было для Отгона I важным постольку, поскольку оно, как он надеялся, могло облегчить окончательное покорение западных славян и распространение его политического влияния на Русь» Рамм Б.Я. Папство и Русь в X-XIV веках. - М.-Л., 1959. С. 33.. Рамм считал, что Адальберт явился в Киев не только как представитель Отгона Великого, но и как представигель римского папы Иоанна XII, чье благословение на эту миссию было необходимо, «несмотря на фактическое верховенство Отгона I над папой». По его мнению, Адальберт пытался насильственно распространять католичество на Руси, рассчитывая при этом на поддержку со стороны Ольги и се приближенных. Встретив активное противодействие «мужей» и «воев» - язычников, он бежал назад. «Слабая феодально-христианская группировка в Киеве» потерпела поражение, произошел политический переворот, в результате которого верховная власть на Руси перешла к Святославу, а Ольга ушла в «частную жизнь».

В.Т. Пашуто также высказал предположение, что Ольга сочла неприемлемым «предложение Отгона I об организации епархии на Руси, подчиненной германскому архиепископству». Он полагал, что Ольга своим посольством к Отгону I стремилась оказать давление на Византийскую империю, «а может быть, княгиня учитывала и сближение Польши с Германией, с которой Мешко I в 965-966 годах вступает в прямой союз» Пашуто В.Т. Внешняя политика древней Руси. М., 1969. С. 120..

Как своеобразную дипломатическую игру с целью сохранить независимость Руси и получить самостоятельность в церковных делах рассматривали посольство Ольги к германскому королю М.В. Левченко, А.Г. Кузьмин и Ю.Ю. Свидерский.

Известие Продолжателя Регинона Прюмского находит подтверждение в Хильдогеймских анналах, созданных в конце X века, в Кведлинбургских анналах первой половины XI столетия, в хронике Ламберта Герсфельдского второй половины XI века, в Корвейской хронике, наконец, в указе Отгона Великого 968 года о назначении Адальберта архиепископом в Магдебург, где говорится, что ранее он посылался проповедовать христианство к ругам, а также в хронике Титмара Мерзебургского, законченной в 1018 году, в которой прямо отмечено, что Адальберт ездил в качестве христианского епископа на Русь и был изгнан оттуда язычниками.

Особенно важен последний источник, в котором руги прямо названы русами, что дает право утверждать: Отгон I в 959-962 годах имел политические взаимоотношения с «королевой» Руси, а не с королевой острова Рюген. Указ Отгона I 968 года является совершенно автономным произведением. Остальные источники с хроникой Продолжателя Регинона Прюмского при изложении указанных выше событий дословно не совпадают, в них имеются существенные разночтения, хотя смысл событий все они передают одинаково. Поэтому нет оснований не доверять сообщаемым ими известиям.

Прямо противоречащим хронике Продолжателя Регинона Прюмского является заявление Н. Коробки относительно крещения Ольги в Киеве по католическому обряду. Ведь Адальберт недвусмысленно заявил в своей хронике, что «королева Елена» (Еленой Ольгу именует и Иаков Мних) приняла крещение в Константинополе при дворе императора Романа раньше, чем прислала своих послов к Отгону I.

Из источников не видно, что Ольга в 50-60-е годы X века проявляла колебания в выборе веры, как это представлялось В.А. Пархоменко. Из источников не явствует, что Ольга добивалась от Отгона I создания на Руси независимой митрополии или архиепископства. Не исключено, что киевское епископство уже существовало в это время. Думается, что Руси было вовсе не обязательно вступать в политический союз с какой-либо из христианских империй, чтобы «войти в круг могущественных христианских держав Европы» См. Рапов О.М. Русская церковь в IX - первой трети XII в. Принятие христианства. - М., 1998. С. 170. . Русь и без того была могущественным государством.

Без санкций русской правительницы миссионеры Адальберта вообще не смогли бы проникнуть на Русь, а тем более заниматься там просветительской деятельностью в течение 961-962 годов, поэтому обвинение немецких миссионеров в самозванстве кажется беспочвенным. У Отгона I сложились совершенно особые отношения со своим духовенством. Король часто изымал из ведения светских феодалов целые области и округа и передавал их церковным учреждениям и духовным лицам в держание. Отгон I требовал от духовных феодалов, наделенных землей и иммунитетными правами, выполнения гражданских и военных обязанностей, участия вместе с их вассалами в королевских походах. Такая политика была в какой-то мере направлена против светских феодалов, всегда стремившихся превратить свои условные держания в безусловные, и препятствовала их попыткам раздробить Германское государство. Отгон I в качестве верховного собственника земли сам назначал епископов и других крупных церковных феодалов.

Приглашая на Русь латинских миссионеров, Ольга, скорее всего, преследовала две цели. Прежде всего, она наглядно показывала византийским василевсам, что на Ромейской державе свет клином не сошелся и что христианское духовенство, необходимое Руси для создания собственной церковной организации, можно получить и на Западе. Другая цель заключалась, по-видимому, в испытании оттоновских нововведений в русских условиях. Создание русской церковной организации, основанной на оттоновском принципе, привело бы, во-первых, к резкому усилению киевской правительницы. Христианское духовенство не только стало бы нести на себе идеологическую нагрузку, но и превратилось бы в военную опору княгини. Во-вторых, был бы установлен более жесткий и действенный контроль над областями, подвергнувшимися христианизации. И в-третьих, вся создаваемая христианская церковная организация оказалась бы в полной зависимости от Ольги.

В чем же причина неудачи миссии Адальберта?

Направляясь на Русь, Адальберт и его люди должны были надеяться на оказание им реальной (политической и в особенности военной) помощи со стороны княгини Ольги: раз Ольга была заинтересована в христианизации своей страны, раз она их пригласила на Русь, следовательно, она и должна была оказывать миссионерам свою помощь в их деятельности. Однако и в хронике Продолжателя Регинона Прюмского, и в других немецких источниках отчетливо звучат нотки разочарования. Немецкие авторы прямо заявляют, что русская правительница и вообще русские их обманули. В чем мог заключаться этот обман? По-видимому, в том, что русская правительница не обеспечила миссию достаточным воинским контингентом, а потому и христианизация населения привычным для германского духовенства способом потерпела крах, более того, миссионеры понесли потери в людях.

В «Повести временных лет» под 6494 (986) годом содержится прямой намек на то, что одним из тех, кто выступил против Адальберта и его людей, был сын княгини Ольги Святослав. Когда к князю Владимиру «придоша немьци от Рима» с предложением принять католичество, он заявил им: «Идите опять, яко отци наши сего не прияли суть» ПВЛ. Ч. I. С. 60. . О каких отцах здесь идет речь? Ясно, что об отце Владимира Святославе и об отцах его приближенных.

Особо следует отметить тот факт, что воспитатели Святослава, а также предводители дружины Свенельд и Асмуд были варягами. Норманны того времени, как абсолютно верно показала Е.А. Мельникова, были личными врагами западных христиан. В то же время к языческой Руси они были настроены вполне дружелюбно: Русь -- «земля Тора», да и Перун у славян имел то же значение, что и Тор у викингов. Немаловажно, что и к христианству восточному -- византийскому, норманны были настроены миролюбиво -- в основе такого мировоззрения лежала традиция успешной службы в Константинополе.

Такое отношение к западному христианству представителей варяжской (элитной, что немаловажно) дружины и собственно наставников Святослава - Свенельда и Асмуда - оказало решающее воздействие на провал миссии епископа Адальберта, присланного королем Оттоном I на Русь для проповедования христианства: «В это же лето (962 г.) Адальберт, назначенный епископом к ругам, вернулся, не сумев преуспеть ни в чем из того, ради чего он был послан, и убедившись в тщетности своих усилий. На обратном пути некоторые из его <спутников> были убиты, сам же он, после больших лишений, едва спасся» Древняя Русь в свете зарубежных источников / Под ред. Е.А. Мельниковой. - М., 2003. С. 304..

Ряд отечественных исследователей считает, что миссия Адальберта изначально не могла быть успешной, так как просьба Ольги к Оттону I направить на Русь христианского епископа для проповеди истиной веры, переданная через посольство 959 года, была «как оказалось впоследствии притворной». Историки предполагают, что призвание проповедников из недружественной Византии Германии вполне могло быть вызвано стремлением Ольги показать независимость Руси от Византии, «еще более досадить Константинополю». Хотя также бытует мнение, что, возможно, Ольга, думая об организации церкви на Руси, «колебалась между двумя тогдашними христианскими центрами -- Константинополем и Римом». В аналогичной ситуации столетием раньше «политику активного лавирования между Западной и Восточной церквями вели Моравия и Болгария» Древняя Русь в свете зарубежных источников… С. 305.. Однако, как уже было сказано, в первую очередь внутренние, а не внешние проблемы, главной из которых было негативное отношение к западной ветви христианства представителей варяжской дружины, сорвали миссию Адальберта.

Вне всякого сомнения, правление Ольги занимает особое место в русской истории: «Время княгини Ольги было временем усложнения феодальных отношений, временем ряда запомнившихся реформ, укреплявших и юридически оформлявших обширный, чересполосный княжеский домен от окрестностей Киева до впадающей в Балтийское море Луги и до связывающей Балтику с Волгой Мсты» Там же. С. 367..

В первой половине X века в Древнерусском государстве проходил процесс централизации власти, выразившийся в планомерном сокращении властных прерогатив племенных князей с дальнейшей возможностью их замены киевскими наместниками. Проходило «окняжение» земель восточнославянских племён. Для окончательного преодоления местного сепаратизма киевская власть с середины X века начала проводить планомерную политику замены старых племенных центров новыми, в которых главную роль играли уже не местные племенные князья и старейшины, а ставленники Киева.

§ 5. Святослав (964-972)

Святослав в отечественной историографии уже более двухсот лет воспринимается не как государственный деятель, правитель огромного по территории государства, а как князь-воин, который практически жил одними походами, не обращая внимания на внутреннюю политику: «Святослав, образец великих полководцев, не есть пример государя великого: ибо он славу побед уважал более государственного блага, и характером своим пленяя воображение стихотворца, заслуживает укоризну историка. Даже летописец «Повести временных лет», воспевая доблесть, рыцарство, воинские победы Святослава, ставил ему в укор его многочисленные походы и невнимание к родной земле, вкладывая в уста киевлян хрестоматийно известную фразу: «Ты, княже чюжея земли ищеши и блюдеши, а своея ся охабивь, малы бо нась не взяша печенези и матерь твою и дети твои» ПВЛ. С. 32. .

Однако если обратить внимание на направление походов Святослава, то можно согласиться с утверждением, что военная деятельность Святослава была подчинена только двум направлениям: «..волжско-каспийскому и византийскому:

· поход на Вятичей, на Волгу и на Хазарию (по летописи в 964-966 гг., по Ибн-Хаукалю в 968-969 гг.);

· поход в Болгарию Дунайскую и война против Византии (967-971 гг.)» Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества… С. 376..

Немаловажным обстоятельством является тот факт, что данные направления соответствовали основным направлениям торговых экспедиций, организуемых Киевской Русью как государством. Поэтому Святослав, по всей видимости, не только подчинял окрестные земли, но и реализовывал важнейшую задачу для Киевского государства, которая заключалась в обеспечении безопасности его торговых связей. Также походы Святослава были направлены на преодоление племенного сепаратизма и, следовательно, на укрепление государственности, поэтому нельзя говорить о Святославе, перефразируя известное изречение: «Я воюю, потому что я воюю».

Что характерно, первый свой поход Святослав совершил в рамках традиционной политики киевских князей по собиранию славянских земель и преодолению местного сепаратизма. Летописец сообщает: «В лето 6472 (964) князю Святославу възрастъшю и възмужавшю, нача вои совкупляти многи и храбры, и легъко ходя, аки пардусъ, войны многи творяше… И иде на Оку реку и на Волгу, и налезе вятичи» ПВЛ. С. 31.. Вятичи после усмирения уличей Игорем и древлян Ольгой оставались самым непокорным народом Руси. По всей видимости, они прекратили выплату дани, что и спровоцировало поход Святослава.

По прибытии в землю вятичей Святослав стал выяснять куда уходит дань, до недавнего времени поступающая в Киев: «…и рече вятичемъ: «Кому дань даете?» -- Они же реша: «Козаромъ по шьлягу от рала даемъ» Там же. .

Положение вятичей, недавно бывших подданными киевского князя, судя по их присутствию в войске Игоря во время похода на Дунай, и неожиданно ставших данниками хазарского каганата, объясняется исследователями двумя возможными вариантами развития событий: «…либо вятичи, отделившись от Киева, оказались недостаточно сильны, чтобы обеспечить свою независимость, и поэтому превратились в данников хазар, либо сами пошли на это, видя в хазарах возможных защитников от киевской власти» Князький И.О. Русь и степь. М., 1996. С. 25. .

В любом случае этот факт взимания дани хазарами с вятичей послужил поводом к военным действиям против Хазарии. Поход русского войска вниз по Волге начался в 965 году. Первыми на пути войска Святослава оказались волжские болгары. Они были жестоко разбиты Святославом, а столица Волжской Болгарии богатейший город Булгар был захвачен и разграблен русским войском. Далее маршрут Святослава пролегал на юг в землю буртасов, народа, жившего на средней Волге, где была также захвачена богатая добыча. Когда войско Святослава достигло земель Хазарии, то: «…слышавше же козари, изидоша противу съ княземъ своимъ Каганомъ, и съступишася битися, и бывши брани, одоле Святославъ козаромъ и градъ ихъ и Белу Вежю взя. И ясы победи и касогы» ПВЛ. С. 31.. В 966 году Святослав победил Вятичей и «дань на них возложил». В результате походов Святослава была разгромлена огромная Хазарская империя. Хазарский каганат не смог оправится от разгрома, учиненного ему Святославом, и навсегда прекратил свое существование. Был освобожден от преград торговый путь с Востоком, который для Киевской Руси как транзитного государства в торговле восточных стран с Западной Европой был чрезвычайно важен в экономическом отношении.

Ряд историков в качестве значительного успеха Святослава выделяют тот факт, что в результате похода 965-966 годов князь подчинил Киеву самую дальнюю русскую землю -- Тьмутараканское княжество располагавшееся на землях Кубани и восточного Крыма, в результате чего возник важнейший форпост Древнерусского государства на Юго-Востоке. На сей счет существует возражение, что «не находят подтверждения ни в русских, ни в иноземных источниках предположения об основании Тмутороканского княжества Игорем или Святославом» Котляр Н.Ф. Тмутороканский остров // Родина. 2002. № 11-12. С. 66.. Однако, первая версия выглядит более правдоподобной. В завершении похода были вновь подчинены вятичи, что способствовало укреплению территориальной целостности Древнерусского государства.

Можно с уверенностью утверждать, что после разгрома Хазарии, побед над волжскими болгарами, буртасами, аланами и касогами Киевская Русь становилась главенствующей силой на территории Восточной Европы. Была ликвидирована такая серьезная внешняя угроза для территории русских земель, как Хазарский каганат. Конечно, нельзя не признать, что одной из приоритетных задач походов 964-966 годов было обогащение воинов, получение богатой добычи силой оружия. Однако в то же время эти походы способствовали укреплению международного положения Древнерусского государства, развитию торговых связей с Востоком, благодаря уничтожению таких враждебных заслонов, как Хазарский каганат, что говорит об их высокой значимости не только для обогатившихся дружинников, но и для всего населения Древней Руси.

В то же время военные действия Святослава на Западе на территории Дунайской Болгарии изначально были задуманы как кампания с целью обогащения. Не зря «Повесть временных лет» воспевала Святослава как идеал князя-воина с верной дружиной. Добывать золото в походах, участвуя в битвах, единственно достойное занятия для воина, князь, который не совершал походы, не мог обладать авторитетом у дружинников в то время. Поэтому Святослав не мог отказаться от предложения патрикия Калокира, присланного византийским императором Никифором Фокой для того, чтобы убедить Святослава начать войну против Дунайской Болгарии. Такие переговоры являлись обычной практикой византийской дипломатии: «Расчет Византии был, по-видимому, довольно прост: она думала, что Святослав, начав войну с Болгарией, нанесет материальный ущерб и себе и Болгарии. Таким образом оба сильных соседа Византии ослабят друг друга во взаимной борьбе, а Византия воспользуется этим и восстановит свои новые границы» Греков Б.Д. Киевская Русь… С. 462. . В результате переговоров: «Выслушав слова Калокира, Сфендослав (таким именем он назывался у тавров) не в силах был сдержать своих устремлений; возбужденный надеждой получить богатство, видя себя во сне владетелем страны мисян, он, будучи мужем горячим и дерзким, да к тому же отважным и деятельным, поднял на войну всё молодое поколение тавров» Лев Диакон. История. - М., 1988. С. 44..

Вскоре началась Болгарская кампания Святослава: «В лето 6475 (967) иде Святославъ на Дунай на Болгары. И бившемемъся обоимъ, одоле Святославъ болгаромъ, и взя городъ 80 по Дунаеви, и седе княжа ту въ Переяславици, емля дань на грьцех». Однако год спустя Святослав был вынужден вернуться на Русь. Под 6476 (968) годом летописец сообщает: «Придоша печенези на Руску землю первое, а Святославъ бяше Переяславци, и затворися Волга въ граде со унуки своими, Ярополкомъ и Олегомъ и Володимеромъ, в граде Киеве. И оступиша печенези градъ в силе велице, бещислено множество около града, и не бе льзе изъ града выпусти, ни вести послати; изнемогаху же людье гладомъ и водою» ПВЛ. С. 31..

Спасение Киева воеводой Претичем, и последовавшее затем послание киевлян к Святославу вынудили его «вборзе вседе на коне съ дружиною своея, и приде Киеву, целова матерь свою и дети своя, и съжалися о бывшемь от печенегъ. И собра вои, и прогна печенеги в поли, и бысть миръ» Там же. С. 32.. Складывается впечатление, что Киев был освобожден как бы два раза -- сначала Претичем, а затем Святославом. П.В. Голубовский предположил, что Претич только отогнал печенегов от города, а разгромил их все-таки Святослав. Однако это предположение -- всего лишь натяжка. Впервые возникшее противоречие разрешил А.А. Шахматов. Он пришел к выводу о том, что рассказ летописи об освобождении Киева от печенегов является компиляцией из двух независимых источников, один из которых считал спасителем Киева Претича, а другой -- Святослава. Рассматривая летописный текст лишь в плане его последовательного осложнения вставками, Шахматов пришел к выводу, что в Древнейшем своде рассказ о Претиче отсутствовал, и появился в Начальном своде. В свою очередь А.Г. Кузьмин, проанализировав вышеуказанный эпизод в тексте «Повести временных лет», отмечает, что «речь может идти о соединении в летописи двух разных версий, а не о последовательной редакции одного и того же предания» Кузьмин А.Г. Начальные этапы древнерусского летописания. М., 1977. С. 340-341.. Исходя из таких построений делаются предположения, что Претич являлся воеводой не Святослава, а какого-то левобережного владетеля, возможно черниговского князя. Следовательно, на Руси в тот момент действовал еще как минимум один князь, кроме Святослава и Ольги. Даже допуская возможность существования князей не рюрикова роду на территории Руси в то время, вряд ли можно согласиться с мнением о том, что Киев был спасен другим князем, а не Святославом.

Прогнав печенегов, Святослав, по всей видимости, не собирался надолго оставаться в Киеве. Уже в следующем 969 году Святослав заявил матери и боярам, что хочет жить в Переяславце на Дунае, обосновав это тем, что: «Яко то есть середа земли моей, яко ту вся благая сходятся: оть Грекь злато, поволоки, вина и овощеве разноличныя, изъ Чехь же, из Угорь сребро и комони, из руси же скора и воскь, мед и челядь» ПВЛ. С. 32.. Из этого заявления Святослава можно сделать вывод о том, что он рассматривал Дунайскую Болгарию как покоренную страну, так как только в этом случае город Переяславец на Дунае, реке, разделяющей Русь и Болгарию, мог находиться на середине «земли Святослава». С экономической точки зрения столица Переяславец, была куда выгоднее столицы Киева. Город, находящийся в конце великого дунайского торгового пути, да еще на скрещении его с торговыми же путями из Руси с севера и Византии с юга, представлял огромный экономический интерес. Владение этим городом означало контроль над богатствами, которые собирались в нем по перечисленным торговым путям. Поэтому в том, что Святослав решил сделать своей резиденцией Переяславец вместо родного Киева, нет ничего удивительного. До сих пор нет единого мнения на счет того, каким статусом должен был обладать Переяславец как новая резиденция Святослава. Пожалуй, можно согласиться с мнением о том, что: «Это не было переносом столицы, но являлось переносом резиденции и закреплением новой очень выгодной позиции на скрещении разных торговых путей» Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества… С. 380.. Однако высказывались и другие предположения, о которых речь пойдет ниже.

Крайне важное событие произошло вскоре после заявления Святослава насчет своей новой резиденции -- умерла его мать княгиня Ольга. До сих пор в отечественной историографии нет единого мнения о том, кто номинально являлся верховным правителем Русского государства в 964-969 годы, Ольга или Святослав. Летопись сообщает о походах Святослава, упоминая об Ольге только то, что она точно находилась в Киеве в 968-969 годы, там же умерла и была похоронена при большом стечении народа. По всей видимости, Ольга продолжала вплоть до своей смерти вести внутреннюю политику государства в отсутствие Святослава, который по самым минимальным подсчетам за эти несколько лет прошел походами 8000-8500 километров и просто физически не мог управлять государством в то время. Другое дело, был ли Святослав, когда «вырос и возмужал», провозглашен великим князем или до самой смерти этот титул сохраняла за собой Ольга. Отечественные источники не дают ответа на этот вопрос. Византийский источник титулует Святослава следующим термином: «катархонт». Известно, что при официальном титуловании киевского князя в Византии использовался термин «архонт». Данный термин применялся в византийских источниках при титуловании Игоря, а также Ольги. Значение же термина «катархонт» используемого Львом Диаконом, весьма расплывчато: «…так он называет и иноземцев, и соотечественников военных, и гражданских» Лев Диакон. История… С. 188, комм. 5.. Можно предположить, что «катархонт» имел более низкое значение, чем титул «архонт». Поэтому, скорее всего титулование Святослава «катархонтом» византийцами означает, что он до смерти Ольги не являлся великим князем русским.

В свою очередь отечественные летописи помогают прояснить ситуацию во взаимоотношениях киевской правящей династии (Ольги и Святослава) с местными племенными князьями в контексте взаимоотношений центральной власти и местных территориальных единиц. Так, при рассказе об общерусском походе на Византию, возглавляемом Олегом в 907 году, говорится следующее: «Иде Олегъ на Грекы, Игоря же оставив Киеве, поя же множество варяг, и словенъ, и чюдь, и словене, и кривичи, и мерю, и деревляны, и радимичи, и поляны, и северо, и вятичи, и хорваты, и дулебы, и тиверци, иже суть толковины: си вси звахуться от грекъ Великая Скуфь» ПВЛ. С. 16.. Волжский поход Святослава на Хазарию и Дунайский на Болгарию также были общерусскими, так как разгромить мощный Хазарский каганат силами одной Киевской земли полян было невозможно. Однако летописец сообщает следующее: «Иде Святославъ на козары … Иде Святославъ на Дунай на болгары» Там же С. 31.. Войска, выставленные племенными княжениями, не выделяются и отдельно не упоминаются. Этот факт свидетельствует о том, что процессы инкорпорации этих княжений в состав государства значительно усилились.

Став после смерти Ольги единовластным правителем Руси, Святослав, прежде чем отправиться в Болгарию для дальнейших завоеваний, совершил следующее важнейшее государственное мероприятие: «В лето 6478 (970) Святославъ посади Ярополка в Киеве, а Ольга в деревехъ. В се же время придоша людье ноугородьстии, просяще князя собе: «Аще не поидете к намъ, то налеземъ князя собе». И рече к нимъ Святославъ: «А бы пошелъ к вамъ». И отпреся Ярополкъ и Олегъ. И рече Добрыня: «Просите Володимера». Володимеръ бо бе отъ Малуши, ключнице Ользины; сестра же бе Добрыня, отець же бе има Малък Любечанинъ, и бе Добрыня уй Володимеру. И реша ноугородьци Святославу: «Въдай ны Володимера». Онъ же рече имъ: «Вото вы есть». И пояша ноугородьци Володимера к собе, и иде Володимеръ съ Добрынею, уемъ своимь, Ноугороду, а Святославъ Переяславьцю» Там же С. 33..

В отечественной историографии до сего времени ведутся споры относительно значения данного события. В первую очередь исследователей интересует вопрос: На каких же условиях Святослав оставил сыновьям вверенные им области? Сохранил ли он какие-нибудь связи с Русью? На сей счет уже со времен дореволюционной историографии существует точка зрения о том, что Святослав решил перенести столицу Руси на Балканы, а сыновей оставил в их областях в качестве своих наместников. Этой точки зрения противостоит другая, согласно которой Святослав ушел в Болгарию окончательно, сделав своих сыновей независимыми от него правителями. Такая трактовка действий Святослава встречает поддержку ряда современных историков. В качестве аргументов приводятся слова А.А. Шахматова о том, что речь Святослава к матери и боярам о достоинствах Переяславца на Дунае сводчик извлек из речи Святослава, сказанной им при взятии Переяславца. В результате делается вывод: Святослав, в более раннем варианте свода, давал оценку прилегающих к Добрудже земель, находясь в Болгарии и с точки зрения правителя Добруджи. Получается, что Святослав «намерен торговать с Русью, как с любой другой соседней державой. Этой фразой он явно себя отделяет от Руси» Королёв А.С. История междукняжеских отношений… С. 224. . Сходные аргументы выдвигает А.С. Демин. Он отмечает, что «Русь по отношению к земле Святослава представлена внешней, сопредельной страной, из которой блага текут в Переяславец -- наподобие Византии, Чехии, Венгрии. Из Руси в Переяславец поступает даже «челядь», которая в летописи упоминается только как объект внешних связей Руси (дары, трофеи и проч.). Такое отношение к Руси как загранице абсолютно необычно для русских персонажей летописи» Демин А.С. «Повесть временных лет» // Древнерусская литература: Восприятие Запада в XI-XIV вв. - М., 1996. С. 112.. В таком контексте рассматривается и признание Святослава в том, что: «Руска земля далеча», т. е. помощи он из нее не получает и связей с ней никаких не поддерживает. Такое утверждение видится довольно спорным, так как вслед за этими словами Святослав говорит следующее: «Но створимъ миръ со царемъ, се бо ны ся по дань яли, и то буди доволно намъ. Аще ли почнеть не управляти дани, да изнова из Руси совкупивше вои множайша, поидем Царюгороду» ПВЛ. С. 34..

Тот факт, что Святослав собирается вернуться из Руси с большим войском в случае неуплаты византийцами дани, свидетельствует о том, что Святослав не только не порывал отношения с Русью, но и оставался ее верховным правителем. Военно-политические действия Святослава на Балканах «определялись его планами как правителя Руси, а не переселенца в столицу Болгарского царства» Свердлов М.Б. Домонгольская Русь. - СПб., 2003. С. 232..

Очень важно то обстоятельство, что «Повесть временных лет» впервые сообщает о том, что князь киевский оставил в подвластных ему городах своих сыновей в качестве наместников (первым иностранным источником, отметившим факт наместничества сына киевского правителя в другом городе, был Константин Багрянородный, который, как уже отмечалось, писал о правлении самого Святослава в Новгороде в начале 50-х годов Х века). Именно во второй половине X столетия начался процесс превращения русских земель в отчину рода рюриковичей. В этой связи вполне обоснованным выглядит мнение А.Е. Преснякова: «Перед нами первый пример раздела княжих владений между сыновьями киевского князя. Это, точнее не раздел, не выдел сыновьям части владений, но лишь сосредоточение «володения» областями в руках княжой семьи: отец «сажает» сыновей посадниками своими в Киеве и в «Деревехъ» Пресняков А.Е. Княжное право в Древней Руси: Очерки по истории X-XII столетий. Лекции по русской истории: Киевская Русь / Подготовка текста, статьи и примечания М.Б. Свердлова. - М., 1993. С. 29.. Святослав рассматривает русскую землю уже как собственность правящего рода. Племенные земельные владения и племенные князья уходят в прошлое.

Говорит об этом и договор 6479 (971) года, о котором сообщает «Повесть временных лет»: «Азъ Святославъ, князь руский, яко же кляхъся, и утверждаю на свещанье семь роту свою: хочю имети миръ и свершену любовь со всякимь великимь царемъ гречьскимъ, съ Васильемъ и Костянтиномъ, и съ богодохновеными цари, и со всеми людьми вашими и иже суть подо мною Русь, боляре и прочии, до конца века. Яко николи же помышлю на страну вашю, ни сбираю вой, ни языка иного приведу на страну вашю и елико есть подъ властью гречьскою, ни на власть корсуньскую и елико есть городовъ ихъ, ни на страну болгарьску. Да аще инъ кто помыслить на страну вашю, да и азъ буду противенъ ему и борюся с нимъ. Яко же кляхся ко царемъ гречьскимъ, и со мною боляре и Русь вся, да схранимъ правая съвещанья» ПВЛ. С. 34.. Нельзя не согласиться с уже отмеченным выше мнением большинства отечественных историков, которые считают, что данный договор зафиксировал важные изменения в государственном устройстве Руси, произошедшие за 60 лет. Так, если в договоре 911 года Олега с Византией помимо самого великого князя русского упоминались «великие и светлые» местные князья, которым выделялась на их города особая дань, а в договоре 944 года Игоря с империей фигурировало «всякое княжьё», то Святослав заключал договор только от своего имени. Это может говорить о том, что значение местных князей (если они к тому времени еще существовали, не будучи замененными на наместников великого князя) стремилось к нулю. Они уже не принимали участия в международных контактах Руси. Страну представлял только киевский князь, правивший единовластно и не деливший власть ни с кем из местных князей.

Правда существовала одна сила, которая существенно ограничивала власть князя, и на положение которой никак не отразилось усиление великокняжеской власти и ликвидация местных князей. Этой силой по-прежнему оставалась княжеская дружина. Характерный пример -- предыстория заключения Святославом договора 971 года: «В лето 6479 (971) <…> И посла (Святослав) послы ко цареви в Деревьстр, бо бе ту царь, рька сице: «Хочу имети мир с тобою тверд и любовь». Се же слышав, царь рад бысть и посла к нему дары больша первых. Святослав же прия дары, и поча думати съ дружиною своею, рька сице: «Аще не створим мира со царе, а увесть царь, яко мало нас есть пришедше оступят нас в граде <…> а кто ны поможеть? <…> Люба бысть речь си дружине, и послаша лепшие мужи ко цареви…» ПВЛ. С. 33-34. Как и во времена Игоря (о чем говорилось выше) вопрос о мире и заключении международного договора великий князь решает с дружиной. Дружина одобряет решение князя и лучшие мужи направляются на переговоры к Иоанну Цимисхию.

Сама военная кампания не принесла успеха Святославу и он был вынужден отправиться на Русь. Однако по пути назад его ждала гибель от рук печенегов.

Приход к власти Святослава вовсе не означал, что христианство на Руси было полностью уничтожено. Нет, христианство в Киевском государстве продолжало существовать. Об этом свидетельствует Козьма Пражский, отметивший в своей хронике под 967 годом наличие русских-христиан. Об этом же свидетельствует и «Повесть временных лет» под 6477 (969) годом, рассказывающая о погребении княгини Ольги ее собственным священником по христианскому обряду.

Вопрос о состоянии христианства в Киевском государстве в правление Святослава вызвал споры среди историков. Митрополит Макарий (Булгаков) и С.М. Соловьев писали, что в княжение Святослава положение христиан на Руси было чрезвычайно тяжелым. Е.Е. Голубинский также отметил преследования христиан при Святославе. Он объяснял их тем, что Святославу пропаганда христианства в Киевском государстве представлялась вредной, приносящей ущерб стране. Однако некоторые историки заявляли, что в правление Святослава христианство по-прежнему утверждалось на Руси. И.И. Малышевский считал, что походы Святослава в Болгарию способствовали распространению христианского вероучения среди русов, так как среди захваченных русскими войсками пленников было множество женщин, которые не только сохраняли свою религию, но и насаждали ее у завоевателей. В.А. Пархоменко высказывал уверенность, что дружинники Святослава во время походов в Болгарию знакомились с нравами и обычаями жителей христианской страны, которые им понравились. В души язычников западали семена христианского вероучения.