Финансовая политика императоров ранней Византии в VI веке

Из прочих дополнительных расходов правительства Юстина привлекает внимание, пожалуй, только оплата консульских торжеств Юстиниана в 521 г. Свидетели зафиксировали точную сумму, которая вдвое превысила установленный в законах максимум в 20 фунтов золота. Нарушение подобного рода, как и вся та шумиха, которая сопровождала вступление императорского племянника в консульскую должность, свидетельствуют о том, что Юстиниан создавал себе имидж щедрого политика, способного изменять законы в интересах столичного населения. В связи с этим обстоятельством дополнительные расходы из императорской казны, получившие освещение в официозных источниках, в действительности были крупными только в сравнении с обычными расходами частных персон, получивших консульское звание.

Итоговая сумма казённых затрат, произведённых правительством сверх обычных расходов, составила, по нашим подсчётам, приблизительно 25 000 условных фунтов золота.

Сопоставление дополнительных и экстраординарных расходов, осуществлённых в годы правления Юстина I, с величиной так называемого «наследства Анастасия» проведено в §2 «Соотношение дополнительных расходов и финансового резерва казны». В нём анализируется сведение Прокопия Кесарийского о гигантском золотом запасе, накопленном в казне за годы правления императора Анастасия. Выясняется, что Прокопий обычно преувеличивал цифровые показатели, с помощью которых давалась наглядная оценка различным событиям истории, и которые свидетельствовали против императора Юстиниана. В случае с «анастасиевым наследством» могло иметь место даже десятикратное преувеличение действительного количества аккумулированных финансовых резервов. Но и тогда золота, полученного Юстином I после интронизации, было более чем достаточно для покрытия всех произведённых им дополнительных и экстраординарных расходов, и после смерти этого императора немалая часть резерва досталась новому василевсу - Юстиниану I.

Исследование показало, что ни о каком финансовом кризисе в 20-е гг. VI в. говорить не приходится, тем более что правительство Юстина Старшего не только тратило золотой запас страны, но и получало собственные дополнительные доходы. В §3 «Дополнительные доходы государства» разбираются данные литературных источников об этой стороне деятельности Юстина. Как удалось выяснить, наличие резерва золота в казне и умеренный характер дополнительных расходов императора способствовали тому, что он отказался от непопулярных источников дополнительного дохода - «сверхобложения», продажи должностей и т.п. Законодательство Юстина I даёт основания полагать, что при нём взыскивались налоговые недоимки, а также, возможно, производилась конфискация имущества настойчиво преследовавшихся неправославных христиан и язычников. Почти полное отсутствие источниковых данных по этой проблеме говорит в пользу незначительности величины прибыли, полученной Юстином в дополнение к ординарному доходу.

В §4 «Резюме» подводятся итоги изучения времени правления Юстина I, делаются выводы о самостоятельности финансовой политики этого императора (что противоречит источниковедческой традиции) и о преемственности - с известными ограничениями - методов Юстина в сфере финансового обеспечения социально-политических мероприятий соответствующим традициям предшествующего периода ранневизантийской истории.

Глава третья «Финансовая политика правительства Юстиниана I» является самой крупной в диссертационном сочинении, что объясняется наличием большого числа сведений самых разных источников о деяниях Юстиниана Великого и, соответственно, необходимостью их переосмысления в свете финансовой политики этого императора.

Глава подразделяется на две части. В первой части «Войны Юстиниана» даётся описание правительственных мероприятий, имеющих непосредственное отношение к завоеванию территорий на Западе и обороне византийских земель на Востоке. В соответствии с этим, названная часть состоит из четырёх подразделов, каждый из которых посвящён рассмотрению одной из известных войн.

Западные войны проанализированы в разделе «Походы на Запад», в котором, кроме собственно экспедиций, исследуется материал, касающийся идеологии юстиниановской реконкисты. Спорный вопрос о времени формирования идеи покорения варварского Запада и восстановления Римской империи в границах начала V в. решается в том смысле, что Юстиниан затеял первые свои крупномасштабные заморские экспедиции без предварительной идеологической подготовки, и что одной из побудительных причин тому вполне могла быть финансовая заинтересованность императора в приобретении новых ресурсов, которые субсидировали бы войны на Востоке и стали бы подспорьем в продвижении на Запад.

Здесь же предлагается методика подсчёта дополнительных военных расходов. Походы на Запад должны были организовываться с минимальным дополнительным расходом государственных средств. Экспедиционная армия состояла из стратиотов, федератов и симмахов и транспортировалась на судах. Очередной заморский поход обычно не сопровождался новым рекрутским набором: в экспедиционный корпус откомандировывались вексилляции из уже имевшихся воинских подразделений, что не создавало новых расходов; напротив, симмахи привлекались на службу в силу договора, который заключали император и племенной вождь, и, таким образом, оплачивались дополнительно из расчёта 200--400 фунтов золота в год за один моноэтнический отряд. Создание экспедиционного запаса вооружения и снаряжения требовало от государственных финансовых органов не дополнительных расходов, а лишь организационных усилий и времени, так как в распоряжении императора имелся постоянно пополняемый государственный арсенал, из которого производилось снабжение всех византийских армий. Необходимая в условиях автономной военной экспедиции войсковая казна была наполнена на 80--90% адэрированной анноной и капитами, а также денежным довольствием воинов и матросов; её создание тоже почти не требовало экстраординарных усилий, так как воинское довольствие обеспечивалось регулярным налогообложением, а «произвольная» часть походного эрария, предназначавшаяся для дипломатических целей, не была значительной. Наконец, формирование флота, перевозившего экспедицию: это, по-видимому, была самая затратная статья экспедиционных расходов, поскольку немалую часть сборной флотилии составляли частные суда, а матросскую команду - вольнонаёмные профессионалы. Однако тут император в максимальной мере использовал возможности государственного принуждения. Таким образом, исследование подготовки экспедиции, отправлявшейся на отвоевание западных земель, показывает невысокую стоимость организации и ведения западных войн Юстиниана.

В §1 «Вандальская экспедиция» производится подсчёт реальных расходов Юстиниана на завоевание Вандальского королевства и предполагаемой военной добычи, привезенной полководцем Велизарием в Константинополь в 534 г. Это было первое предприятие в череде заморских завоевательных походов, и потому оно готовилось очень тщательно и не началось бы без серьёзных видов на успех. Едва ли не главным поводом Вандальской экспедиции явилось рассчитанное императором благоприятное соотношение дополнительных расходов на её подготовку и ожидаемых финансовых и политических выгод от успешного завершения. Расчёт Юстиниана блестяще оправдался: завоевание королевства вандалов стоило византийской казне около 3000 фунтов золота дополнительно к регулярным расходам на содержание армии, а принесло прибыль в виде королевских сокровищ, оцениваемых в более чем 5000 фунтов золота, и ресурсов богатого североафриканского региона. Положительное сальдо Вандальской экспедиции подкрепило идею реконкисты Запада. Последующие экспедиции проводились по её образцу.

В §2 «Остготские экспедиции» оценивается стоимость восьми известных по источникам военных походов Византии против Остготского королевства и подводится финансовый итог завоевания Италии и Сицилии. Совокупные дополнительные казённые затраты на всю Остготскую войну (535--555 гг.) и совокупная прибыль в виде золота, захваченного у побеждённых остготских королей в 540 и 554 гг. (в абсолютном выражении - это 15 000 фунтов золота против 35 000 соответственно), позволяют вновь констатировать превышение доходной части дополнительного военного бюджета над расходной его частью. Кроме того, доступ византийской армии к природным и производственным италийским ресурсам сокращал регулярные расходы византийской казны на столько, сколько требовалось ежегодно для полного обеспечения находившихся в Италии походной армии и гражданского административного аппарата. При подсчёте финансового баланса Остготской войны необходимо учитывать также дополнительный доход, который время от времени приносили Константинополю налоги, возложенные на население византийских владений на Апеннинском полуострове и на Сицилии. Отсюда вывод: война против Остготского государства была выгодна Юстиниану в политическом и финансовом отношениях, и поэтому её нельзя рассматривать как фактор ослабления Византии.

В §3 «Вестготская экспедиция» проводится анализ финансовой составляющей испанской политики Юстиниана. Император решился вмешаться во внутренние дела Вестготского королевства, как всегда, твёрдо надеясь на успех и возмещение произведённых авансом дополнительных военных расходов. Как и при подготовке прежних экспедиций, Вестготская не была дорогостоящей и, хотя на этот раз императорская казна не получила добычи в виде королевских сокровищ, обладание Бетикой и контроль над всей средиземноморской торговлей - а именно эти выгоды Юстиниан приобрёл в результате осуществления похода в Испанию - принесли государству дополнительный доход, превысивший все возможные затраты на завоевание и удержание испанских территорий.

В §4 «Резюме» делаются общие выводы по разделу, посвящённому западным войнам. Изучение относящегося к ним материала позволяет отказаться от распространённых в науке необоснованных положений о чрезвычайной затратности западной политики императора Юстиниана, а также о том, что он руководствовался при её проведении только идеей восстановления былого римского величия. Исследование доказало, что завоевание Запада не только окупало затраты на него, но и приносило империи финансовую прибыль и разнообразные политические дивиденды.

Раздел, названный «Персидские войны», посвящён всестороннему анализу расходов и доходов в связи с иранской политикой Юстиниана. В нём, в общем, ставятся те же вопросы, что и в предыдущем разделе: о степени затратности войн, о политических приоритетах императора, о реальных последствиях событий, сопровождавших войны, для населения и экономики восточных регионов империи.

Раздел начинается с §1 «Дипломатия в контексте Персидских войн», в котором подсчитываются затраты императора при проведении переговоров, направленных на решение международных проблем, касающихся Византии и Ирана. С лёгкой руки Прокопия Кесарийского в историографии утвердилось мнение о необычайно высокой цене дипломатических акций. Финансовая характеристика восточной дипломатии Юстиниана пересматривается с применением рационалистического подхода: устанавливается список участников переговорного процесса (народы Кавказа и Северного Причерноморья, арабы, иранский шах и эфиопский негус), выявляется максимальное количество дипломатических мероприятий с участием византийской стороны, даётся оценка принесённых даров, выплаченных субсидий и других финансовых потерь и приобретений. Параллельно уточняется характер союзнических отношений с варварами, которые в специальной литературе сплошь именуются византийскими федератами. Между тем, далеко не все соседние восточные народы являлись федератами империи (это относится, в первую очередь, к арабам), так что приходилось выделять из бюджета деньги для того, чтобы поддерживать с ними военный союз и оплачивать участие в войнах против Ирана симмахов. За время Персидских войн (527--562 гг.) византийские симмахи из числа сарацинов, гуннов, герулов и других народов, заключивших договор энспондии с Юстинианом, получили вместе несколько тысяч фунтов золота, что не представляется тяжёлым бременем для государственной казны. Гораздо более серьёзных расходов потребовал от Византии переговорный процесс с самым главным дипломатическим контрагентом на Востоке - Ираном. За время правления Юстиниана I Византия заключила с ним не менее пяти договоров о мире или перемирии (532, 545, 551, 556, 561 гг.); почти все они сопровождались материальными потерями для неё, в частности, выплатами противной стороне субсидий и контрибуций. В целом, отмеченные в источниках и критически рассмотренные издержки при осуществлении юстиниановской дипломатии на Востоке можно оценить приблизительно в 15 000 фунтов золота.

В §2 «Строительство военных объектов» говорится о затратах, понесённых казной при возведении стратегических сооружений. Перечисленные в источниках укрепления, восстановленные или вновь отстроенные в правление императора Юстиниана, в общем немалочисленны. Однако впечатление о том, что на них были потрачены громадные суммы денег, исчезает после ближайшего знакомства с технологией строительных работ того времени. Усиление уже имевшихся укреплений часто достигалось посредством простой замены менее прочного материала стен на более прочный, то есть возведение оборонных объектов представляло собой, по сути дела, увеличение массы обработанного камня - известняка или, реже, туфа. Каменное сырьё добывалось на месте или недалеко от места работ, так как регионы наиболее интенсивного строительства - Евфратизия, Армения, Северная Месопотамия и Северная Сирия - обладали нужным камнем в избытке. Кроме того, нормой в ранневизантийскую эпоху было использование строительного материала прежних построек, разрушенных временем или ставших бесполезными. При такой технологии труд типичного строителя крепостных стен не предполагал высокой квалификации, поэтому для работ на пограничных укреплениях привлекались как жители окрестных селений, так и рядовые воины, возводившие в безлюдной местности защиту в первую очередь для себя. За деньги нанималась лишь работники, чей труд предполагал узкую специализацию. Стимулом для строительной активности местных жителей являлся страх перед ожидаемым варварским набегом; весьма возможной также была замена строительными работами иных публичных повинностей (например, постоя тех воинов, для которых создавалось укрепление). В отдельных случаях, когда для отделки требовался мрамор или ценные породы дерева, применялись привозное сырьё и наёмный труд высокопрофессиональных инженеров, резчиков и кузнецов; расходы того, кто оплачивал всё строительство, соответственно, заметно увеличивались. Но такие примеры были крайне редкими, так что даже словоохотливый историк Прокопий приводит их не более пяти для всего Востока. Таким образом, строительство в восточных провинциях было исключительно функциональным, и потому предполагало отказ от необоснованных финансовых затрат. Учитывая вышеизложенное, можно оценить дополнительные расходы на военно-стратегическое строительство в восточных провинциях как малые.

В §3 «Боевые действия сквозь призму финансов» рассматриваются непосредственные военные потери и добыча византийских армий. В ходе Первой Персидской войны (527--532 гг.) походная восточная группировка не была численно увеличена, но подверглась структурным преобразованиям, позволившим сконцентрировать военную силу и добиться нескольких небольших, но важных побед над персами. Реформирование армии денег не стоило, победы доставляли воинам добычу и поднимали боевой дух; зато поражения византийцев (особенно в битве при Каллинике) наносили удар по регулярному военному бюджету, заставляя тратить казённые средства на пополнение численного состава армии и утраченное вооружение дополнительно. В целом, рассмотрение финансовых итогов Первой Персидской войны приводит к выводу о том, что она принесла Византии умеренные финансовые потери.

Во Вторую Персидскую войну (540--561 гг.) собственно византийская территория оказалась непосредственно затронута боевыми действиями лишь с 540 по 544 гг.; остальное время было занято перемириями или военными действиями за пределами экономически значимых земель Византии - в Колхиде, в Сирийской пустыне и на Аравийском полуострове, благодаря чему ущерб от этой войны оказался значительно меньшим, чем кажется на первый взгляд. Юстиниановская методика финансирования войны, позволявшая сократить дополнительные расходы посредством переноса театра действий на территорию противника, привлечения сил многочисленных союзников и перегруппировкой войск и ресурсов, обеспечила минимальные затраты и в этот период.

В §4 «Финансовые итоги вражеских вторжений» определяется величина ущерба, причинённого экономике восточных провинций походами иранского шаха и союзных ему арабов. Ущерб слагался, во-первых, из потерь казны, вызванных ограблением податного византийского населения и убылью налогоплательщиков; во-вторых, из уступок со стороны казны, которая перераспределяла налоговое бремя пострадавших земель, иногда кассируя местные недоимки; в-третьих, правительство изредка оказывало прямую финансовую поддержку пострадавшим общинам и отдельным категориям землевладельцев.

В опустошении ромейской земли упражнялись, кроме «персов», в основном арабы и гунны. Впрочем, крупные набеги не были частым явлением; многие нападения противника отражались, и грабёж предотвращался. Подлинно серьёзный ущерб византийским финансам нанесли два или три крупных вторжения гуннов-сабиров и сарацин-лахмидов, а также первый из четырёх известных поход шаха Хосрова в Сирию и Месопотамию (540 г.). Арифметическая сумма потерь от вражеских набегов в ходе Персидских войн Юстиниана составляет около 4000 условных фунтов золота.

В §5 «Резюме» говорится о том, что в итоговом балансе затрат Византии на Персидские войны 20--50-х гг. VI в. расходная часть оказывается превосходящей возможные доходы от этой войны. Однако значительного превышения расходов над доходами в экстраординарном бюджете не произошло. Сумма всех видов дополнительных военных потерь (150--200 кентинариев) вполне сравнима с аналогичными затратами на западные экспедиции. При этом Запад приносил больше прибыли, чем византийская казна тратила на его завоевание; кое-какие доходы случались и на Востоке. Излишки западного военного бюджета и компенсационные прибыли от ведения войны на Востоке в немалой степени нивелировали дополнительные траты правительства в Персидской войне. Поэтому признанный тезис о разорительности для государства этих войн Юстиниана также следует опровергнуть как недоказуемый.

Вторая часть третьей главы - «Финансовая политика в гражданской сфере» - позволяет ответить на вопрос об эффективности методики управления Юстиниана финансами империи в условиях как относительного экономического благополучия, так и в тяжёлые для финансов времена, наступившие в 40-е гг.

В §1 «Дополнительные расходы юстиниановского правительства» рассматриваются вопросы: финансирование сооружений религиозного и гражданского назначения; финансовые последствия природных катаклизмов; финансовые последствия восстаний.

По первому вопросу выясняется, что «безумно дорогое» строительство Юстиниана - идеологический миф, возникновению которого способствовало произведение Прокопия «О постройках», официальные заявления правительства и человеческая склонность верить в басни и создавать кумиров. Император действительно организовал строительство разнообразных объектов по всей стране, имея для этого не столько идеологическое, сколько экономическое обоснование, и - временами - настоятельную политическую потребность. Он на самом деле потратил на это много денег и иных средств, государственных, своих и чужих. Но строительные расходы Юстиниана не стали чрезмерными и не подорвали финансовое благосостояние империи потому, что император не воплощал в жизнь грандиозных строительных программ: действительность заставляла его строить не то, что он желал бы видеть построенным, но, по преимуществу, лишь то, чего требовала внутренняя и внешняя политическая обстановка. Кроме того, позднеантичное государство выработало такой механизм финансирования гражданских строительных работ, который позволял свести государственные расходы к минимуму. Юстиниан и его строители использовали все соответствующие наработки в этой сфере. Ни один из объектов, упомянутых Прокопием, не был возведён от начала до конца на деньги императора или государственных фондов.

По второму вопросу установлено, что вопреки распространённому мнению, природные катаклизмы, за редким исключением, не причиняли государственным и императорским финансам ощутимого вреда. Финансовые трудности сводились на нет с течением времени, посредством локальных усилий. Общегосударственные масштабы могло иметь только такое природное бедствие, как чума. Однако в той демографической среде и при том уровне развития производительных сил, какие имелись в Византии в середине VI в., эффект его воздействия на государственную экономику был гораздо слабее, чем в средневековых европейских странах. Наибольшие дополнительные затраты в связи с последствиями природных катастроф правительство претерпело в годы, последовавшие за крупнейшими землетрясениями в Константинополе и массовой смертностью из-за чумы. Это приблизительно 542--545 и 558--561 гг. Тогда казна недополучила в виде налогов и различных сборов сумму, эквивалентную затратам в связи с обширными вражескими вторжениями.

По третьему вопросу определено, что экстраординарные расходы, вызванные последствиями наиболее крупных восстаний - «Ника» 532 г. и самаритян 529--530 гг., были большими в сравнении с целым рядом других дополнительных затрат. Это, а также близкое хронологическое соседство рассмотренных народных выступлений вместе должны были ухудшить финансовое состояние Византийского государства в период приблизительно с 530 по 537 гг., когда Палестина Первая не приносила обычного дохода, а в Константинополе быстрыми темпами возводились разрушенные бунтовщиками правительственные и религиозные здания. Но власти успешно разрешили проблемы, созданные последствиями обоих названных восстаний, за счёт как имевшихся в его распоряжении резервов, так и средств, полученных извне за тот же период времени.

В «Резюме» к этому параграфу подчёркивается, что дополнительные и экстраординарные расходы в гражданской сфере досаждали правительству Юстиниана I в течение почти всего времени его правления. Казна, в общем, без труда справлялась с некоторыми их видами, но отдельные направления экстраординарного финансирования оказались для неё необычайно обременительными: это последствия эпидемий около середины 40-х и конца 50-х гг., поспешное строительство и восстановление строительных объектов в системе обороны и в разрушенных городах в 40-е - 50-е гг., и вред, нанесённый экономике восточных областей социальными и религиозными движениями 20-х - 40-х гг. Однако не следует полагать, что финансовая ситуация в стране была перманентно критической, и даже в наиболее сложные для казённых фондов периоды Юстиниан не пытался решать финансовые проблемы преимущественно экстраординарными способами.

Проблеме восполнения срочно затраченных государственных средств посвящён §2 «Извлечение дополнительного дохода». В работе предлагается оригинальный способ верификации переданных литературными источниками фактов использования юстиниановской администрацией экстраординарных мер получения дохода, который состоит в выявлении кризисных для финансовой системы империи периодов, отмеченных большими дополнительными издержками, и в последующем соотнесении выявленных отрезков времени с датами тех правительственных мероприятий, которые показывают императорскую озабоченность финансовой недостаточностью. Тем самым точно устанавливаются не только факты превышения расходной части бюджета над доходной его частью, но и перечень чрезвычайных способов получения прибыли. Прояснению реальной картины финансовых действий правительства помогает также описание принципов, на которых строилась его политика в налоговой сфере, а равно и психологический портрет императора, позволяющий увидеть личные наклонности и предпочтения, наверняка влиявшие на его финансовую политику.

В соответствии с этим раздел 1 «Субъективные факторы политики по извлечению дохода» в составе указанного параграфа включает в себя исследование официальной теории налогов в правление Юстиниана, а также характеристику личности Юстиниана.

При проведении налоговой политики правительство Юстиниана пользовалось почти всеми известными положениями общественной «теории налогов», хотя не всегда толковало их в смысле, который был бы угоден большинству. В основании его финансовой политики лежали принципы правильной хозяйственной деятельности; формально она проводилась в интересах государства и общества, но непредвиденные или неучтённые обстоятельства заставляли императора нарушать баланс общественных и государственных интересов в пользу последних. Сказанное делает понятным сосуществование при Юстиниане таких противоположных явлений, как несоответствие теории и практики налогообложения, а также применение непопулярных финансовых мер и отказ от них через некоторое время.

Исследователи называют главной отличительной чертой деятельности Юстиниана непоследовательность. Подобный вывод, основанный на данных источников, верен лишь отчасти, ибо старается объединить максимальное количество порой противоречивых сведений о личности Юстиниана. В соответствии с ними, он получался принадлежащим одновременно к нескольким противоположным психологическим типам с взаимоисключающими свойствами. Теоретически такое явление может существовать, но в действительности - едва ли: несмотря на известные противоречия, свойственные всякому нормальному человеку, Юстиниан всё же был целостной натурой, с определёнными представлениями о жизни и поведенческими модусами; иначе он не удержался бы у власти столь долго и не сделал бы того, что ему приписывается. Для характеристики его личности наиболее подходит тип интуитивно-логического интроверта. Основываясь на этом соционическом типе Юстиниана I, можно с большой степенью вероятности предполагать обоснованность принятых им решений, касающихся сферы финансов Византии. В большинстве известных нам случаев император руководствовался не тщеславием, не сиюминутными порывами или жадностью, в которых его обвинял Прокопий, а разумом, осторожностью и стремлением достичь поставленной самому себе высокой государственной задачи.

В разделе 2 «Формы дополнительного и чрезвычайного дохода» анализируются сообщения источников о способах извлечения дополнительного дохода, и даётся приблизительная оценка его размеров.

Дополнительные налоги. Формально-юридически император выражал негативное отношение к чрезвычайному обременению, поддерживая тем самым общественную точку зрения. На практике же провинциальная администрация, постоянно получая циркуляры с высочайшими требованиями выполнять налоговые предписания, могла в отдельные годы собирать налогов больше обычной нормы (как в случае с аэриконом), мотивируя это борьбой с недоимками. Император журил чиновников, но особенно подобной практике не препятствовал, - разумеется, если она не переходила в разряд угрожающих опасными последствиями. В этом смысле некоторые из сообщений Прокопия Кесарийского (о синонэ, об аэриконе и эпиболе) заслуживают известной доли доверия. Однако такое применение дополнительного налогообложения не было вызвано какими-то конкретными событиями, имевшими неблагоприятные финансовые последствия, и потому не относится к сфере экстраординарной финансовой политики.

Государственные монополии. Понимая в данном случае под монополями право назначения произвольной цены на товар, мы причисляем к государственным монополиям, введённым в правление Юстиниана, только монополию на продажу шёлковых тканей. Все остальные «монополии», перечисляемые в «Тайной истории» Прокопия, следует относить к частной инициативе лиц, облечённых властью, и, значит, не считать государственными. Кроме того, так называемые монополии на необходимые продукты должны были иметь непродолжительный срок существования. Долговременной высокая монопольная цена могла быть лишь на вещи, относящиеся к категории роскоши (каковыми и были шёлковые ткани). Вышесказанное означает, что монополии Юстиниана не доставили ни императорской, ни государственной казне того «обогащения», о котором сообщает Прокопий Кесарийский.

Таможенные пошлины. Реформирование системы таможенной службы было направлено не столько на увеличение соответствующих сборов, сколько на достижение иных целей, например, усиление государственного присутствия в важнейших пунктах движения импорта и экспорта, или на упорядочение механизма таможенного досмотра в годы, когда происходил рост цен, и процветала контрабанда особо популярных товаров.

Продажа должностей. Слова Прокопия и других авторов о торговле государственными должностями находят подтверждение в законодательных источниках времени Юстиниана. Император, таким образом, совершал запрещённое им же самим и порицаемое общественным мнением деяние, доставлявшее лично ему некоторые денежные суммы. В этом он не был уникален, поскольку его предшественники (и в их числе Анастасий) действовали так же. Ведя борьбу с покупкой должностей провинциальной администрации, Юстиниан добивался того, чтобы сохранялась налогооблагаемая база и не образовывались недоимки. Допуская же иногда суффрагий за чиновничье место, император шёл на некоторое сокращение регулярного дохода государства, но при этом получал небольшую личную финансовую выгоду, которая в некоторых случаях была нужнее государству, чем объём регулярного дохода. Продажа Юстинианом должностей свидетельствует о том, что этот император был способен применять разнообразные методы финансовой политики. Данная мера, изредка применявшаяся в продолжение всего его правления, не может служить доказательством того, что Юстиниан допускал серьёзные финансовые просчёты, которые потребовали бы использования комплекса мер чрезвычайного управления.

Огосударствление общественных средств. Юстиниан постепенно прибрал к своим рукам важнейшие фонды городов империи, ставшие отныне фактически частью государственного имущества, несмотря на то, что к распоряжению ими ещё допускались «лучшие» граждане каждого города и местный епископ.

Конфискации. В период правления Юстиниана конфискации практиковались небезосновательно с точки зрения теории централизованного государства и византийской монархии. Сопровождавшиеся конфискацией политические акции правительства должны рассматриваться в контексте финансовой политики Юстиниана как, в первую очередь, одно из средств создания резерва в казне, а не как самоцель жадного василевса. Его обширное законодательство создавало основу для постоянного привлечения в фиск имущества осуждённых, но это был легальный процесс, на интенсивность которого не могла влиять финансовая и экономическая ситуация в стране. Факты экспроприации по действительно подложным обвинениям, напротив, были крайне редки, хотя именно они свидетельствуют о сугубо фискальной заинтересованности правительства в период около середины 40-х гг.

Манипуляции с монетой. В денежной реформе Юстиниана обращают на себя внимание два обстоятельства: во-первых, отсутствие сугубо финансовой заинтересованности императора в её результатах и, во-вторых, выбор времени завершения манипуляций с весом монет: середина 40-х гг., когда финансовая подоплёка, казалось бы, должна была стать главной побудительной причиной новых шагов верховной власти на пути совершенствования сферы денежного обращения и, одновременно, вызвать попытки компенсировать излишние имперские расходы за счёт испытанного в поздней античности средства, каким было уменьшение веса золотых монет. Эти отличительные черты юстиниановской реформы показывают, что манипуляции с монетой были нацелены на достижение не столько финансового, сколько микроэкономического эффекта, и приносили императорской казне начиная с конца 30-х гг. VI в., возможно, регулярную, но отнюдь не крупную дополнительную прибыль, размер которой не зависел от величины экстраординарных расходов в тот или иной промежуток времени.

В §3 «Резюме» подводятся итоги исследованию деятельности юстиниановского правительства в сфере дополнительных доходов. Рассмотренные мероприятия свидетельствуют о том, что Юстиниан I не пренебрегал самыми разнообразными источниками доходов, чему, однако, не следует придавать того значения, которое традиционно придавалось в специальных работах до сих пор: что правительство будто бы занималось исключительно поиском дополнительных средств. Император Юстиниан, в силу своего характера проводивший многостороннюю и почти всегда активную политику, не только заботился о финансовом обеспечении текущих и будущих политических мероприятий, но и совершенствовал теоретическую и практическую составляющие собственно финансовой политики. Вопреки распространённому мнению, Юстиниан не совершал необдуманных поступков, влекущих неблагоприятные финансовые последствия; он умел рассчитать и возможные убытки, и ожидаемую прибыль от своих акций. Умел Юстиниан и экономить, и использовать наличную ситуацию для проведения наиболее адекватных ей финансовых мер.

Глава четвёртая «Финансовая политика в правление императора Юстина II» посвящена некоторым проблемам так называемого послеюстиниановского периода в истории Ранней Византии, который олицетворяла фигура последнего из достигших престола кровных родственников Юстиниана - Юстина Младшего. В историографии этого периода бытует представление о широкомасштабном кризисе, наступившем в конце правления Юстиниана и развернувшемся при Юстине II. Кризисная ситуация в экономике якобы дезорганизовала внутреннюю и внешнюю политику империи и привела, в конечном счёте, к краху позднеантичной государственной системы в VII в. В диссертации предпринимаются попытки доказать, что такое представление неверно.

В §1 «Теоретические основы финансовой политики Юстина II. Вопрос о финансовом кризисе в начале его правления» решаются два сложных вопроса: о личности императора и о влиянии его личности на проводимую им финансовую политику.

Современные Юстину нелицеприятные авторы порицали его за жадность. В этом Юстин II был похож на императора Анастасия I. Но последний не только экономил, но и осуществлял крупные расходы в публичных интересах. Нельзя сказать, что Юстин копировал методы финансовой деятельности Анастасия, однако совершенно очевидно, что два этих императора имеют немало сходств как личного свойства, так и в государственной деятельности. По крайней мере, заявления Юстина II о намерениях в сфере финансовой политики весьма напоминают принципы Анастасия, декларированные им в конституциях.

Можно констатировать такие принципы финансовой политики Юстина Младшего, как приверженность справедливости, а также соблюдение бюджетного баланса на основе экономии при осуществлении необходимых дополнительных расходов. Анализ законов Юстина показывает, что предложенные им решения финансовых проблем и выбор приоритетных направлений финансовой политики являлись продуманными и реалистичными по сути. Он учёл недоработки последних правительств Юстиниана, реальное состояние финансов империи (которое, как выясняется, не было плачевным) и разработал план мероприятий, способствующих заживлению социальных и экономических язв и решению насущных проблем внешней политики.

Далее выясняется соотношение затрат и прибылей в экстраординарном бюджете Византии в период его правления.

В §2 «Дополнительные расходы» выявляется состав и объём расходных статей. По единогласному мнению древних авторов и современных исследователей, главной расходной статьёй в бюджете Юстина II были военные расходы. Император понимал, что обороноспособность страны нуждается в усилении после многолетних завоевательных войн. По мере возможности он направлял средства на укрепление пограничной линии обороны и пополнение приграничных воинских частей. Однако главным из всех возможных средств улучшения ситуации в военной сфере новый император избрал дипломатию.

В 1 разделе «Расходы при проведении дипломатических мероприятий» рассматриваются международные контакты византийского правительства со старыми и новыми контрагентами.

К числу последних относились, например, авары. Взаимоотношения императора с аварским каганом прошли целую эволюцию, завершившуюся войной и последующим признанием Византией Аварского каганата. Общие дополнительные расходы по статье «аварское направление» составили за период правления Юстина II около 1500 фунтов золота.

Лангобарды во второй половине 60-х гг. отняли у Византии большую часть Италийской префектуры с относящимися к ней доходами. При этом отдельные лангобардские герцоги продолжали служить императору на правах симмахов, участвуя в военных походах за пределами Италии. Такое раздробление лангобардских сил не позволило варварам захватить Апеннинский полуостров полностью. Дипломатия Юстина отчасти компенсировала его отказ от активной военной политики в Италии.

Переговоры с Ираном также имели целью перейти в отношениях с шахами от войны к миру, однако целью переговорного процесса здесь Юстин II сделал достижение не равновесия двух сторон, а победы над противником. Эта тактика оказалась проигрышной, и Византии пришлось заплатить за политический просчёт императора только дипломатических расходов более чем 3000 фунтов золота.

Не вполне удачно развивал Юстин II дипломатические отношения и с тюрками, и с арабами, и с другими субъектами международных связей, знакомыми византийцам в прошлом. Юстин вполне обоснованно стремился к сокращению прямых военных расходов и отказу от прижившейся при прежних императорах практики субсидий, казавшейся ему неэкономной. Но выбор императором дипломатии как средства сокращения экстраординарных расходов оказался ошибочным не только из-за неоправданно завышенных имперских амбиций, но и в силу объективно сложившейся расстановки международных сил, неблагоприятной для Византии. Это стоило казне огромных дополнительных затрат на войну, которые, впрочем, служат косвенным подтверждением того, что Юстин II не испытывал недостатка в финансовых средствах.

Во 2 разделе «Дополнительные затраты на ведение войн» предпринимается анализ военных действий, которые вела Византия при Юстине, и даётся их финансовая оценка.

Персидская война Юстина II, продолжавшаяся почти всё время его правления, обошлась византийским финансам приблизительно в 100 условных кентинариев. Не менее затяжная Аварская война стоила на порядок меньше. Остальные театры боевых действий - в Италии, Испании и Африке - не привлекли крупных дополнительных затрат.

В следующем, 3 разделе «Материальный ущерб от варварских набегов» отмечается сохранение интенсивности как небольших, так и разорительных вторжений варварских племён (арабов, славян и гуннов) на византийскую территорию. Как и прежде, опустошительными были лишь один-два набега за десятилетие. Это позволяло провинциям залечивать нанесённые ими раны и восстанавливать свою экономику. Самым тяжёлым явилось вторжение славян на Балканы в 578 г. Из-за него, вероятно, этот регион не додал в казну префекта претория Иллирика несколько сот фунтов золота регулярных налоговых сборов. В целом же, варварские набеги не привели в правление Юстина II к заметным финансовым потерям.

Раздел 4 «Дополнительные расходы на строительство» позволяет согласиться с преобладающим в историографии положением о разнообразном и весьма обширном строительстве, которое велось в империи при Юстине II, но корректирует его указанием на незначительность отпускавшихся на него казённых денег, а также замечанием о сохранении старых форм и методов строительной деятельности правительства, в которых упор делался на частные средства и ресурсы местной церкви.

В разделе 5 «Стихийные бедствия» доказывается, что в экстраординарном бюджете Юстина II не было соответствующей расходной статьи.

Раздел 6 показывает объём дополнительных расходов в связи с интронизацией как самого Юстина II, так и его соправителя Тиберия Константина. Император Юстин подошёл к этому вопросу исключительно рационально, с позиций существовавшей традиции, сумев уложиться в минимальную сумму в 20 кентинариев, которые были поделены им на подарки по случаю интронизации и на раздачи при назначении его консулом.

Сравнение полученных при изучении дополнительных расходов правительства Юстина II результатов с итогами предшествующих правлений показывает, что Юстин был не столь скупым, как его представляли себе современники: он тратил на необходимые власти дела и вещи не менее, чем большинство прочих императоров. Уменьшение расходов при нём происходило за счёт сокращения направлений дополнительных затрат - свёртывания имперских программ вроде заморских походов и пропаганды персональной власти василевса.

В §3 «Дополнительные доходы» также имеется несколько разделов, соответствующих важнейшим источникам восполнения бюджета после понесённых им дополнительных и экстраординарных затрат.

Раздел 1 «Добыча в Персидской войне» показывает, что немалые издержки в войне Юстина с шахом Хосровом I несколько окупались благодаря захваченным византийскими войсками на персидской территории материальным ценностям. Соотношение стоимостей, однако, было не в пользу добычи.

В разделе 2 «Приобретение новых территорий» исследовалась возможная прибыль казны от вхождения в состав империи части Персармении, а также Ивирии и Свании. Установлено, что Византия получала от этих земель непостоянный и, в целом, незначительный доход из-за непрочности византийской власти в них. Так, оккупация Свании дала Юстину материальную выгоду единственный раз - когда сванский царь был захвачен и вместе с казной доставлен в Константинополь военным магистром Романом; ресурсы перешедшей на сторону императора богатой Персидской Армении почти не использовались в регулярном порядке вследствие присутствия на большей части её территории шахской армии, так что получаемый здесь византийцами доход представлял собой скорее военную добычу, изредка отнимавшуюся у персов.

В разделе 3 «Случайные финансовые приобретения» рассматривается достоверность сведений источников о полученных без каких-либо особых усилий с византийской стороны немалых богатствах, принадлежавших не подданным императора. Наиболее достоверны сведения об обретении императорской казной в 573 г. сокровищ лангобардского короля Альбоина; меньшее доверие вызывают данные о казне гепидского короля Кунимунда; и совсем уж невероятной выглядит история с обнаруженным в императорском дворце кладом, который достался кесарю Тиберию за его благочестие и помощь бедным. Анализ сопровождающей эти данные источниковедческой информации, а также объективных политических обстоятельств показывает, что Юстин вполне мог получить неожиданно для себя весьма крупную сумму в варварских золоте, серебре и драгоценностях, доставленных в императорскую казну благодаря случаю. К сожалению, её величину установить невозможно.

Наконец, в разделе 4 «Прочие доходы экстраординарного характера» рассматривается возможность использования Юстином известных непопулярных мер по извлечению дохода. Выясняется, что его правительство время от времени обращалось к таким источникам неординарного пополнения казны, как конфискация и продажа гражданских и церковных должностей. Прибыль от таких мероприятий не была большой, так как в противном случае источники шумно зафиксировали бы её размер. Но иногда изъятое в фиск по законным основаниям имущество частных лиц выражалось многими сотнями фунтов золота (например, выморочное имущество покорителя Италии евнуха Нарсеса).

В §4 «Резюме» обобщаются результаты анализа финансовой политики Юстина II. Несмотря на недостатки, её можно признать скорее эффективной, чем провальной. Император отказался от финансирования многих былых начинаний, пересмотрел юстиниановские методы внешней политики и начал по-новому структурировать финансовые потоки, замыкавшиеся на государственной казне и императорском фиске. По сути дела, им была предпринята попытка продолжить реформу перераспределения бюджетных ресурсов, которую активизировал в своё время Анастасий I. И потому вполне закономерным итогом деятельности Юстина II явилось создание резерва в казне, которым воспользовался его соправитель и преемник Тиберий.

В последней, 5 главе «Финансовая политика императора Маврикия» проведено исследование финансов и финансовой политики последнего в рассматриваемом столетии императора, а также детальное сравнение её с политикой первого из императоров VI в. - Анастасия.

В §1 «Теоретические основы финансовой политики императора Маврикия» доказывается, что Маврикий пользовался в теории и практике финансов наработками императоров-предшественников, отбирая для себя образцы, по его мнению, наиболее подходящие с точки зрения социальной справедливости. Как удалось обнаружить, Маврикию наиболее близка была финансовая политика, проводившаяся императорами Юстинианом I, Юстином II и Тиберием Константином, хотя в теоретическом оформлении своей финансовой деятельности он мог использовать декларации на эту тему и более ранних императоров.

Маврикий обладал собственной концепцией финансовой политики, которую он считал правильной, так как она основывалась на известных общественных представлениях и на осмысленных им итогах деятельности прошлых правительств. Стремясь придерживаться созданного им идеала при решении текущих финансовых задач, он обратился к созданию в государственной казне финансового резерва, не прибегая к мерам экстраординарного порядка. Политика разумной экономии сближает финансовую политику Маврикия наиболее тесно с Анастасием I.

В §2 «Состояние императорского фиска в последней трети VI в.» проводится сравнение фискальной политики начального и конечного периодов указанного столетия. Главная тенденция этой политики заключалась в неуклонном повышении значения частноправовой составляющей фиска. Из прежних, необычайно разросшихся фискальных и общегосударственных структур (res privatae, arca praefectoriana) императоры, начиная с Анастасия, выделяли и обособляли всё то, что составляло личное или частное императорское имущество. К началу VII в. все виды императорской собственности стали отдельными фондами, меньшими по объёму, чем прежние составные фиска, но более удобными в управлении: «божественные дома», «священный патримоний», «тезавры». Обозначавшие их термины приобрели смысловое постоянство и форменную определённость приблизительно в период правления Тиберия Константина, а в правление Маврикия сформировались окончательно. Частноправовой принцип в фискальной политике стал преобладающим. Таким образом, период правления Маврикия был ознаменован завершением - в основных чертах - фискальной реформы, развивавшейся в течение нескольких десятилетий.

В §3 «Баланс дополнительных расходов и доходов» отмечается, что во второй половине 70-х - начале 80-х гг. VI в. дополнительные расходы Византии превышали размер получаемых различными финансовыми фондами доходов, следствием чего явилось истощение накопленных при Юстине II казённых резервов ещё до начала самостоятельного правления Маврикия, и, следовательно, он приступил к управлению государством с минимальным запасом наличных финансовых средств.

В разделе 1 параграфа рассматривается перечень дополнительных расходов в правление Маврикия. Упоминаемые в нарративных источниках виды расходов весьма точно характеризуют специфику его финансовой политики. Детальное их рассмотрение приводит к убеждению, что они занимали в деятельности Маврикия заметное место. Важно подчеркнуть при этом, что совокупный дополнительный расход Византии при Маврикии не представлял угрозы устойчивости имперской финансовой системы.

Расходы на устроение празднеств. Маврикий возвёл в ранг государственных событий и, соответственно, торжественно отметил не только собственное консульство, но и бракосочетание, а также все важные события в жизни старшего сына: рождение, возведение в ранг кесаря и августа, свадьбу. По-видимому, сумма истраченных при этом денег не была большой: имея недостаток средств на многих важнейших направлениях политики, Маврикий, тем не менее, позволял себе отвлекать их в сферу частной жизни, не вызывая нареканий от современников.

Расходы в связи с пожарами и землетрясениями. Источники периода правления Маврикия отметили вызванные этими бедствиями разрушения в важнейших городах империи. Данные о действиях правительства в отношении пострадавших городов красноречиво показывают равнодушие василевса к античной традиции полисного эвергетизма. Здесь Маврикий при сравнении с предшественниками вновь ближе всего к Анастасию; их уравнивает учёт государственного интереса в ущерб общественному.

Строительные расходы. Перечень построек Маврикия традиционен для поздней античности; он не внёс в него новшеств, вследствие чего направляющим началом его строительной деятельности можно назвать не специально разработанную программу, а дань традиции. Известный размах строительству Маврикия сообщают: благоустройство родного ему Арависса и Антиохии, а также - в Константинополе - окончание долгостроя прежних времён. Но, по сравнению с обширным строительством при Анастасии I или Юстиниане I, деятельность Маврикия кажется слабой попыткой соответствовать имиджу благочестивого правителя, который заботится о православной вере и о своих богобоязненных подданных.

Дипломатические расходы. Этот вид дополнительных расходов также сохранил при Маврикии структуру, сложившуюся в течение VI в.: субсидии отдельным племенам, обмен дарами и посольствами с рядом государств и племенных объединений Запада и Востока. Изменились лишь некоторые детали: количество и список получателей платежей и размер субсидий. Император продолжал практику, которую, тем не менее, проводил, сообразуясь с конкретными обстоятельствами своего времени и с собственными представлениями о правильном поведении в отношении союзников и врагов Византии. Главное событие всей дипломатии Маврикия - мирный договор 591 г. с Ираном, позволивший изрядно сократить дополнительные расходы на войну.

Варварские вторжения. Материал этого подраздела был поделён не по этническому, а по географическому признаку - направлениям рейдов. В Балканском регионе можно говорить о шести или семи крупных вторжениях, в которых принимали участие авары, славяне или булгары: в 583, 584, 587, 589, 596 и 599--600 гг. Источники упоминают более двадцати захваченных городов и крепостей, что характеризует как географию разорения, так и его финансово-экономические последствия. По-видимому, действительно разорительных набегов из-за Дуная можно насчитать не более четырёх за весь период правления Маврикия; это аваро-славянские прорывы вглубь Фракии и Иллирии в 584, 587, 597 гг. и, возможно, в 600 г. Восточный регион выглядит на редкость спокойным по сравнению не только с Балканами при Маврикии, но и с временами Анастасия и Юстиниана. Причиной тому были политические перемены внутри крупнейших в прошлом противников Ранневизантийского государства, а также изменение международной обстановки в регионе от Каспийского моря до Персидского залива; Византия, можно сказать, получила на Востоке в правление императора Маврикия передышку продолжительностью в треть столетия.