"История повседневности" в XX–XXI веках. Историографический аспект

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

«История повседневности» в XX-XXI веках. Историографический аспект

В настоящее время в исторической науке отмечается большой интерес к проблемам, получившим название «история повседневности». Данная тематика успешно развивается и начинает конкурировать с другими направлениями исторических исследований в западноевропейской и российской исторической науке. К сожалению, подобные исследования практически отсутствуют в казахстанской исторической науке.

Повседневная история связана с формами организации окружающего пространства и созданием идеальных канонов поведения человека, его внешнего вида. Каждая историческая эпоха создает свою конфигурацию взаимодействия общества и природного ландшафта. История этносов формировала уникальное культурное пространство, воплощавшее базовые представления эпохи о миропорядке, вечности, жизни и смерти. Это находило отражение в градостроительстве, архитектуре, интерьере и т.д. Окружающий мир оказывает влияние на внешний вид и внутренний мир человека. Изучение повседневности вводит эти культурно-исторические явления в проблемное поле науки.

Наиболее точное определение «истории повседневности» мы находим в статье Н.Л. Пушкаревой, где автор отмечает, что это новая отрасль исторического знания, предметом изучения которой является сфера человеческой обыденности во множественных историко-культурных, политико-событийных, этнических и конфессиональных контекстах. В центре внимания истории повседневности комплексное исследование образа жизни и его изменений у представителей разных социальных слоёв, их поведения и эмоциональных реакций на жизненные события¹.

Интерес к «истории повседневности» уже имел место в западноевропейской науке на рубеже XIX-XX столетий. Работы данного периода считаются общетеоретическими, поскольку здесь исследуется теория и структура повседневности, но в русле философского направления.

К общетеоретическим источникам истории повседневности относят, во-первых, работы основателей феноменологического направления в философии и, в частности, Э. Гуссерля (1859-1938). Он первым обратил внимание на значимость философского осмысления не только высоких абстракций, но и сферы человеческой обыденности, которую он именовал «жизненным миром»².

Особый вклад в изучение проблемы повседневности был сделан философом Альфредом Шюцем (1899-1959). В текстах А. Шюца, описавшего с позиций феноменологии структуры повседневного сознания, сама повседневность обнаруживается прежде всего в качестве противоположности сна. Шюц пишет: «Повседневность существует, бытийствует, наличествует, но не осознаётся, подобно тому, как не осознаются скрытые содержания бессознательного, структуры языка, архетипичные формы. Она служит предпосылкой действий, дум, поисков всех людей, когда-либо живших и живущих на земле, но не заметна: воздух, которым дышим; глаза, которыми смотришь на мир; дорога, по которой ходишь каждый день. Оттого и по-все-дневность: она охватывает собой все дни, каждый день от рождения до исхода…»³. Методологически важным оказалось введение А Шюцем в научный оборот таких понятий, как «обыденный здравый смысл», «социально-принятые типизированные условности», постановка вопроса об их генезисе и воспроизведении в сознании людей, изучении их отражений в повседневном поведении.

Концепцию «фигурации», близкую истории менталитета и повседневности школы Анналов, разработал немецкий ученый Норберт Элиас (1897-1990). Данная концепция обозначает социальные модели процесса: действующие индивиды связаны переплетениями, паутиной взаимозависимостей. В своих работах Н. Элиас показал, как форма человеческого поведения изменяется в ходе общественного развития. Спонтанные, аффективные поступки вытесняются регулируемым поведением, подчинением, прививаемым в ходе воспитания, самопринуждением. Сверх-Я выступает как социализирующий аппарат самоконтроля. Дисциплина «эмоций» - одно из главных проявлений процесса цивилизации - выражается в изменении предписаний поведения, регулирования аффектов и менталитета. «Изменяется способ, каким люди живут друг с другом; поэтому изменяется их поведение; поэтому изменяются их сознание и их инстинкты. «Обстоятельства», которые изменяются, не являются чем-то, что словно «извне» снисходит на людей; «обстоятельства», которые изменяются, являются отношениями между самими людьми»⁴. Наблюдения повседневной жизни разных эпох позволили ученому сделать вывод, что цивилизация и рационализация (способ поведения определенной человеческой группы, некий процесс моделирования инстинктов) возникают в связи с напряжением между различными группами одного социального поля и между членами группы.

Следующим шагом к выделению исследований повседневности в отрасль науки было появление в 60-е ХХ в. модернистских социологических концепций, прежде всего теории социального конструирования П. Бергера и Т. Лукмана⁵. Именно они призвали изучать «встречи людей лицом к лицу», полагая, что такие «встречи» (социальные взаимодействия) есть основное содержание обыденной жизни. В своих работах П. Бергер и Т. Лукман выделяют реальность повседневной жизни среди множества других реальностей и называют ее высшей реальностью, реальностью par excellence. Такую значимость она приобретает в силу того, что напряженность сознания наиболее высока именно в повседневной жизни: повседневная жизнь накладывается на сознание наиболее сильно, настоятельно и глубоко. Субъект воспринимает ее в состоянии бодрствования, в естественной установке, как упорядоченную реальность, чьи феномены систематизированы в образцах. Реальность повседневной жизни конституирована порядком объектов; с помощью языка происходит регулярное предоставление объективаций каждому отдельному индивиду и установление порядка, в рамках которого приобретают смысл и значение объективации. Реальность повседневной жизни существует как самоочевидная и непреодолимая фактичность, не требующая доказательств и проверок своего существования⁶.

В 1960-е годы американские социологи А. Сикурель (1928 г.р.) и Г. Гарфинкель (1917 г.р.) сумели «заметить» изучаемых ими людей не просто как действующих, но и «думающих и переживающих»⁷. Такое видение индивидов позволило им создать основы социологии обыденной жизни, что привело к появлению области социологического знания, именуемой «этнометодологией». Автор концепций считал предметом этнометодологии изучение «того, как поступают народы, когда они живут обычной жизнью». Целью социологии обыденной жизни стало обнаружение «методов, которыми пользуется человек в обществе для осуществления обыденных действий», посредством анализа существующих в обществе правил и предубеждений, процесса их формирования, истолкования «одними» людьми речей, поведения, жестов «других».

Границы проблемы «истории повседневности» были расширены благодаря идеям американского культуролога и социоантрополога К. Гирца⁸. Учёный К. Гирц видел в любой культуре «стратифицированную иерархию неких структур, состоящих из действий, символов и знаков». Расшифровка этих действий, символов и знаков, составляющих повседневные типизированные людские практики, «интерпретация паутины значений, которую человек сам сплел» - всё это представлено в его теории как главный способ познания прошлого и настоящего. Интерпретация, а не просто собирательство фактов, по К. Гирцу, есть цель этнографически ориентированной науки, в том числе и истории, позволяющей в этом случае понять представителей иных культур, их восприятие событий и явлений.

Определённые теоретические вопросы по проблеме «истории повседневности» были разработаны основателями историко-антропологического подхода в изучении прошлого - французскими историками М. Блоком и Л. Февром. В их научное поле исследований была включена проблема ментальности. В частности, они отмечали, что изучение ментальностей, неких коренных установок и привычек сознания, мировидения даёт возможность приблизиться к пониманию социального поведения людей. Каждое общество на определённой стадии развития людей имеет свои специфические условия для структуирования индивидуального сознания, матрицу, в рамках которой формируется ментальность. Под ментальностью Л. Февр и М. Блок понимали «видение мира». Ментальности пронизывают всю человеческую жизнь, присутствуют на всех уровнях сознания и изменяются очень медленно. История ментальности позволила избавиться от механизма, игнорирующего человека, и наполнила конкретным содержанием тезис о том, что история есть история людей⁹.

Младший современник М. Блока и Л. Февра Ф. Бродель, работавший в духе школы «Анналов», стал исследовать конкретную повседневность конкретной эпохи, описывать разные пласты жизни: установки сознания, ценности, одежду, утварь, привычки¹⁰.

Рассказывая о механизмах производства и обмена, Ф. Бродель предложил видеть в экономике любого общества два уровня структур: жизни материальной и жизни нематериальной, охватывающей человеческую психологию и каждодневные практики. Второй уровень и был назван им структурами повседневности. Ф. Бродель относил к ним то, что окружает человека и опосредует его жизнь изо дня в день, географические и экологические условия жизни, трудовую деятельность, потребности (в жилище, питании, одежде, лечении), возможности их удовлетворения (через технику и технологии). Он говорил также о необходимости изучения всего спектра соответствующих взаимоотношений и межиндивидных коммуникаций, поступков, действий, надежд, желаний, идеалов, ценностей и правил, регулирующих поведение людей, индивидуальных и коллективных практик, форм и институтов брака, семьи, анализа религиозных культов, политической организации социума. Целью такого тотального изучения прошлого должно было стать выявление некоего инварианта - неизменной величины, присутствующей в формах быта данной историко-культурной общности.

В своём знаменитом труде Ф. Бродель предложил переориентировать исторические исследования и перейти от чисто событийной политической истории, поисков всеобщих закономерностей развития экономики и этнографического «бытописательства» к комплексному аналитическому изучению историко-психологических, историко-демографических, историко-культурных сюжетов. Броделевские идеи успешно нашли своё продолжение в странах Центральной Европы (Польше, Венгрии) во второй половине 1970-х годов.

В 1980 г. под эгидой научного центра в Кремсе, работающего при Австрийской Академии наук, была создана группа «Medium Aevum Quotidianum»¹¹.

Броделевский метод «познания человека в истории» получил наибольшее признание у медиевистов и специалистов по истории раннего Нового времени. Приверженцы нового объемного исторического видения сделали предметом своего внимания коллективные и индивидуальные ценности, привычки сознания, стереотипы поведения во всех сферах материальной жизни и на разных социальных уровнях, их символику, ритуалы и т.д. Под повседневностью они понимают не только то, что описывают этнографы (условия жизни и труда, жилище, питание, одежда, медицина, техника и технология), но и весь спектр соответствующих взаимоотношений - поступки, действия, желания, надежды, идеалы, ценности и правила, регулирующие поведение человека, индивидуальную и коллективную практику. Главная задача медиевистов и специалистов по истории раннего Нового времени - уяснение некоего инварианта - неизменной величины, присутствующей в формах быта сельского и городского населения, сеньориальной эксплуатации, обмена, брака, семьи, религиозных культов, политической организации. Зная такой «инвариант», можно показать дихотомию между объективным, материальным, структурным (институциональные факторы) и субъективным, культурным, символическим, эмоциональным (общественные факторы). Иными словами, изучение повседневности в духе Ф. Броделя - это изучение человеческого сознания, психологии и социального поведения для понимания «духа времени».

Другой подход в понимании истории повседневности мы находим в германской и итальянской историографии, получивших своё развитие в 70-80 годах XX в.

В германской исторической науке учёные X.У. Велер, X. Бёме, Ю. Кокка, М. Штюрмер разработали такое новое направление, как «историко-критическая социальная наука». Суть данного направления: «от изучения государственной политики и анализа глобальных общественных структур и процессов обратимся к малым жизненным мирам»¹².

Учёные Х. Медик, А. Людтке призывали молодое поколение переориентировать научные исследования на изучение микроисторий отдельных рядовых людей или их групп, носителей повседневных интересов, а также проблем культуры как способа понимания и обобщения повседневной жизни и поведения в ней. Это была программа нового направления в германской историографии - «истории повседневности» (Alltagsgeschichte)¹³, которую Х. Медик не просто тесно связывает с этнологией, но даже именует «этнологической социальной историей»¹⁴.

Развитие такого направления, как «микроистория», мы находим в итальянской историографии. В 70-е годы XX в. небольшая группа учёных сплотилась вокруг созданного ими журнала «Quademi Storici», чтобы в дальнейшем, в 1980 г., под руководством К. Гинзбурга и Д. Леви основать особую научную серию, названную ими «Microstorie». При всех различиях в исследовательских практиках этих ученых их объединяло стремление переосмыслить некоторые концепции, задачи и методы социальной истории, а именно не отворачиваться от единственного, случайного и частного в истории, будь то индивид, событие или происшествие, сделать его достойным научного изучения. Исследования же единичного и случайного, доказывали сторонники микроисторического подхода, должно стать отправным пунктом для работы по воссозданию множественных и гибких социальных идентичностей, которые возникают и разрушаются в процессе функционирования сети связей и взаимоотношений - конкуренции, солидарности, объединения и т.д. В этом случае, как полагали сторонники такого видения каждодневной жизни прошлого, возможно приблизиться к пониманию взаимосвязи между индивидуальной рациональностью и коллективной идентичностью¹⁵.

Новый макроисторический подход в исследовании истории повседневности в отличие от броделевского подхода позволил принять во внимание множество частных судеб, а через них воссоздать пространство существовавших возможностей, зависевших от ресурсов неизвестных индивидов или их группы внутри социальных структур. Особая роль микроистории для истории повседневности определяется новым местом биографического и автобиографического в понимании вопроса о том, какова степень свободы индивида в заданных историко-политических, хронологических, этнокультурных и иных обстоятельствах.

Именно микроисторики поставили задачей своего исследования изучение вопроса о способах не только и не столько обычного, сколько экстремального выживания в условиях войн, революций, террора, голода. Конечно, и историки броделевской школы обращались к этим сюжетам, однако именно микроисторики, изучавшие повседневность XX столетия, озаботились анализом, скорее, переходных и переломных эпох, нежели периодов относительной стабильности и стагнации¹⁶.

Общим для двух подходовв изучении истории повседневности - намеченного Ф. Броделем и микроисториками - было то, что новое понимание прошлого родилось как «история снизу» или «изнутри», дав голос «маленькому человеку» - жертве модернизационных процессов (как необычному, так и самому рядовому), сделав интересным для потомков его поведение и жизненные ориентиры тех, кто жил и страдал, кто назывался маленьким человеком. Эти два подхода в исследованиях повседневности объединяет их очевидная междисциплинарность, связь с социологией, психологией и этнологией. Оба подхода предполагают, хотя и на разных уровнях (макро- и микроисторическом), изучение «символики повседневной жизни».

Наконец, и последователи Ф. Броделя, и микроисторики в равной мере внесли вклад в признание того, что человек прошлого не похож не человека сегодняшнего дня, его чувства и переживания были иными; в равной мере они признают, что исследование этой «инаковости» - путь к постижению механизма социологических изменений.

Особое место в изучении проблемы повседневности занимает российская историография. Данное направление становится популярным в 1990-е годы - начале XXI в. Начинают выходить в свет научные труды, посвящённые теоретическим вопросам проблемы повседневности, микроистории, а также переводятся на русский язык программные статьи крупнейших теоретиков и практиков: А. Щюца, К. Гинзбурга, Х. Медика, А. Людтке¹⁷.

Осмысление проблемы повседневности в современной гуманитарной науке России успешно осуществляется не только в исторической, но и в философско-социологическом и культурологическом аспектах. В частности, в публикации Н.Н. Козловой [18; с. 47-56] анализируется феномен социологии повседневности, где автор отмечает, что «это область, где факты, повторяясь, превращаются в структуры, где возникает надежда на новацию и в то же время обеспечивается стабильность социального функционирования» [18; с. 53].

Характеризуя влияние советской идеологии на науку, Н.Н. Козлова приводит следующее: «Стремясь нарисовать объективную картину мира, наука исключала субъективную точку зрения. Но этих целей она достигала путём превращения изучаемых жизненных практик в мёртвый корпус данных, изолированных от того живого контекста, в котором они реально функционируют. В результате неузнаваемо преображалась (искажалась) картина повседневной жизни» [18; с. 50].

Проблемам повседневности посвящены работы доктора социологических наук, профессора О.Н. Козловой¹⁹, а также ряд диссертационных исследований²⁰.

Некоторые аспекты проблемы повседневности становятся в последние годы в той или иной степени объектом внимания учёных-философов. Так, И.Т. Касавин, С.П. Щавелев уделяют внимание изучению роли и места ритуала, праздника в обыденности, освещают проблемы повседневности²¹.

В работах Е.В. Золотухиной-Аболиной, В.Н. Сырова даётся определение повседневности, выделяются основные её ценности, а также анализируется соотношение повседневности и идеологии²².

Непосредственное внимание к проблеме повседневности нашло отражение в ряде диссертационных исследованиях²³, среди которых отдельный интерес представляют исследования Л.А. Савченко, где автором доказана теоретическая необходимость и практическая значимость выделения повседневности в особую область социально-философских исследований, описана и концептуализирована методология исследования структуры повседневности, позволяющая изучить функциональные характеристики повседневности в системе социальных отношений. В работе В.Д. Лелеко впервые дан историографический очерк становления и развития проблемы повседневности в гуманитарных науках.

Последние годы отмечены также появлением работ, в которых были исследованы теоретико-методологические аспекты «истории повседневности»²⁴. Особенно хотелось бы отметить работы Н.Л. Пушкарёвой, где анализируются предмет и методы изучения истории повседневности, характеризуются отличия истории повседневности от этнографического исследования быта.

В диссертационном исследовании Л.В. Беловинского впервые проведено всестороннее исследование повседневности как целостного многоаспектного явления, охватывающего человеческое бытие в его динамике. Предложена система дефиниций, соответствующих разным формам реализаций культурных норм и стандартов. Впервые разграничены понятия «повседневность», «обыденность», разработана система источников повседневности и выделены особенности анализа источников.

Среди работ по вопросам советской повседневности необходимо назвать исследования обзорного характера Н.Н. Козловой, С.В. Журавлёва, А.К. Соколова, Е.Ю. Зубкова²⁵. Авторы данных работ характеризуют проблемы быта, семьи, здоровья населения страны, общественно-политические умонастроения различных групп.

Проблемы советской повседневности нашли своё отражение в научных исследованиях Л.Б. Брусиловской, Л.В. Савенковой, А.Г. Григорьевой, И.В. Кометчикова, Н.В. Кефнера, опубликованные в 2000-е годы²⁶.

В 2003 г. по этой же тематике выходят книги из серии «Документы советской истории»: «Советская повседневность и массовое сознание. 1939-1945» и «Советская жизнь. 1945-1953»²⁷. В сборниках представлены различные материалы как личного, так и официального происхождения (в том числе статистические), характеризующие различные стороны повседневности довоенной и военной поры. Документы сборника скомпонованы по проблемному принципу, где основное внимание фокусируется на таких темах, как образ власти в массовом сознании, преступность и другие формы девиантного поведения, демография и репрессивные практика, потребление и качество жизни.

За последние годы в российской исторической науке появляются локально-исторические исследования, посвящённые повседневности отдельных регионов России²⁸, а также военной²⁹ и городской повседневности.

На сегодня особую актуальность приобретает тема городской повседневности. Об этом свидетельствует появление ряда научных работ³⁰.

В 2003 г. была опубликована научно-популярная книга Г.В. Андреевского в 2-х томах, посвящённая повседневности москвичей сталинского времени³¹. Повседневной жизни московских рабочих начала 20-х годов XX в. посвящена статья В.С. Тяжельниковой³². Повседневности ленинградцев посвящены исследования Н.Б. Лебиной и А.П. Чистикова³³; имеются отдельные диссертации по истории городской повседневности, написанные на материалах Пензенской и Астраханской областей, а также города Кургана³⁴.

Среди указанных работ отдельный интерес представляют исследования по городской повседневности Е.И. Косяковой, где на местном материале Новониколаевска - Новосибирска охарактеризованы способы и формы взаимосвязи городской среды и городского населения в процессе удовлетворения базовых физиологических потребностей в питании, отдыхе, тепле и безопасности, в сохранении здоровья и гигиены в межвоенный период (1919-1941).

Таким образом, анализ рассмотренной литературы показывает устойчивый и всевозрастающий интерес исследователей к проблемам повседневности, в частности «истории повседневности». Попытка изучения практически не исследованной в казахстанской исторической науке проблемы «истории повседневности» приводит к необходимости анализа опыта специалистов из зарубежья и России.

Для казахстанской исторической науки интерес к вышеобозначенной тематике является новым направлением. Это доказывается отсутствием научных трудов, где проблемы «повседневности», «истории казахстанской повседневности» являлись бы объектами изучения.

Библиографический анализ научных трудов показал, что отдельные составные элементы, входящие в аспект повседневности, были отражены в советской³⁴ и современной³⁵ научной литературе. Но представленные исследования носили ярко выраженный этнографически-описательный характер, где основное внимание было сосредоточено на внешней, предметно-материальной стороне жизни, либо на элементах духовной культуры.

История повседневности призвана переориентировать исследования на изучение внутреннего мира, частного и социального поведения, миропредставлений, повседневного бытия Человека - создателя и носителя интеллектуального социокультурного потенциала. С этой целью обращается внимание на проблемы моделирования повседневной жизни, изучение социальных практик (конфликтных, семейных и т.д.), а также условий их бытования. Следует отметить, что история повседневности является своеобразным полем, где пересекаются несколько наук: история, философия, социология, психология, этнология. В связи с этим изучение истории повседневности должно осуществляться на основе привлечения междисциплинарных подходов, поскольку это поможет создать реальное представление о жизни людей в прошедшие эпохи.

Список литературы

повседневный история культурный этнос

1. Пушкарева Н.Л. Предмет и методы изучения «истории повседневности» // Этнографическое обозрение. - 2004 - №5 - С. 3.

2. Зотов А.Ф., Мельвиль Ю.К. Западная философия в ХХ в. - М.: Проспект, 1998. - С. 245-265.

3. Коркюф Ф. Феноменологический конструктивизм: вклад А. Щюца // Новые социологии / Пер. с фр. Е.Д. Вознесенской, М.В Федотовой; Науч.ред. Н.А. Шматко. - СПб: Алелейя, 2002. - С. 80-84.

4. Немецкая социология / Отв. Ред. Р.П. Шпакова. - СПб.: Наука, 2003. - С. 501-506.

5. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. - М., 1995.

6. Там же. - С. 66-69.

7. Коркюф Ф. Когнитивная социология Арона Сикуреля и Гарольда Гарфинкеля // Новые социологии / Пер. с фр. Е.Д. Вознесенской, М.В Федотовой; Науч.ред. Н.А. Шматко. - СПб: Алелейя, 2002. - С. 88-97.

8. Оболенская С.В. «История повседневности» в историографии ФРГ // Одиссей: Человек в истории. - M., 1990. - С. 183.

9. Гуревич А.Я. «Добротное ремесло» (Первая биография Марка Блока) // Одиссей: Человек в истории. - M., 1991. - С. 75.

10. Бродель Ф. Структура повседневности: Возможное и невозможное // Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм. XV-XVIII вв.: В 3 т. - Т. 1. - М., 1986.

11. А.Л. Ястребицкая. Междисциплинарный диалог и изучение истории повседневности и материальной культуры в Центральной Европе // Межкультурный диалог в историческом контексте. - М., 2003. - 30-31 окт. www.igh.ru/conf

12. Оболенская С.В. Указ. раб. - С. 182-198.

13. Людтке А. «История повседневности» в Германии после 1989 года // Казус: индивидуальное и уникальное в истории. 1999. Вып. 2. - М., 1999. - С. 117-126.; Он же. Что такое история повседневности? Её достижения и перспективы в Германии // Социальная история: Ежегодник 1998/99. - М., 1999. - С. 77-100.

14. Указ. раб. - С. 7.

15. Людтке А. Что такое история повседневности? Её достижения и перспективы в Германии… - С. 77.

16. Пушкарева Н.Л. Указ. раб. - С. 8.

17. Гудков В.Д. Проблема повседневности и поиски альтернативной теории социологии // ФРГ глазами западногерманских социологов. - М., 1989. - С. 296-329; Оболенская С.В. Указ. раб. - С. 84-102; Лелеко В.Д. Повседневность в исторических исследованиях // Историзм в культуре: Материалы междунар. науч. конф. - СПб., 1998. - С. 160-167; Он же. Пространство повседневности в европейской культуре. - СПб., 2002. - С. 4-16; Людтке А. Указ. раб. - С. 117-126.

18. Козлова Н.Н. Социология повседневности: переоценка ценностей // Общественные науки и современность. - 1992. - №3.

19. Козлова О.Н. Повседневность как источник и итог социального бытия // Социально-гуманитарные знания. - 2001. - №6. - С. 69-82.

20. Магомедова А.А. Феномен повседневности: Социально-философский анализ: Дис. … канд. филос. наук. - СПб, 2000.; Чернецкая А.А. Социальное пространство повседневности: Дис. … канд. социол. наук. - Саратов, 1999.

21. Касавин И.Т. Язык повседневности: между логикой и феноменологией // Вопросы философии. - 2003. - №5; Касавин И.Т., Щавелев С.П. Повседневность и альтернативные миры // Философские науки. - 2003. - №5. - С. 104-124.

22. Золотухина-Аболина Е.В. Повседневность и другие миры опыта. - М.: ИКЦ «МарТ», 2003. - 192 с.; Давидович В.Е., Золотухина-Аболина Е.В. Повседневность и идеология // Философские науки. - 2004. - №3. - С. 5-17; Сыров В.Н. О статусе и структуре повседневности (методологические аспекты) // Личность. Культура. Общество. - 2000. - Т. 2. Спецвыпуск. - С. 147-159.

23. Круглов Д.Н. Повседневность как предмет философской рефлексии: Дис…. канд. филос. наук. - СПб., 1996; Дроздова А.В. Экзистенциальное время как взаимосвязь вечности и повседневности: Дис…. канд. филос. наук. - Екатеринбург, 1996; Вахонина О.В. Мерные характеристики повседневности: Дис…. канд. филос. наук. - Ростов н/Д., 1997; Сохань И.В. Повседневность как универсальное основание человеческой культуры: Дис…. канд. филос. наук. - Томск, 1999; Савченко Л.А. Повседневность: методология исследования, современная социальная реальность и пратика (социально-философский анализ): Дис. … д-ра филос. наук. - Ростов н/Д., 2001; Рогожина Е.В. Взаимодействие искусства и повседневности как механизм трансформации культурных парадигм: Дис…. канд. филос. наук. - Самара, 2002; Лелеко В.Д. Пространство повседневности как предмет культурологического анализа: Дис…. д-ра культурол. наук. - СПб., 2002; Богданов К.А. Повседневность и мифология: Исследования по семиотике фольклорной действительности: Дис…. д-ра филол. наук. - М., 2002; Марковцева О.Ю. Повседневность как предмет социально-философского анализа: Дис…. канд. филос. наук. - Ульяновск, 2003; Меркулова Д.Ю. Проблематизация повседневности на основе классических философских концепций: Дис…. канд. филос. наук. - Самара, 2004; Гатаева Б.Т. Традиционная культура повседневности карачаевцев: Дис. … канд. культурол. наук. - СПб., 2004; Балалаева Н.К. Динамика личных миров в пространстве повседневности: Дис. … канд. филос. наук. - Хабаровск, 2004.

24. Пушкарева Н.Л. Предмет и методы изучения «истории повседневности»… - С. 3-19; Она же. «История повседневности» и «история частной жизни»: содержание и соотношение понятий // Социальная история. Ежегодник, 2004. - М., РОССПЭН, 2005. - С. 98-112; Синявский А.С. Повседневность как методологическая проблема микро- и макроисторических исследований (на материалах российской истории ХХ в.) // История в XXI в. Историко-антропологический подход в исследовании и изучении истории человечества. - М., 2001; Беловинский Л.В. Культурно-исторические аспекты повседневности: Содержание, структура и динамика: Дис. … д-ра ист. наук. - М., 2003.

25. Журавлев С.В., Соколов А.К. Повседневная жизнь советских людей в 1920-е гг. // Социальная история: Ежегодник. 1997-1998. - М., 1998. - С. 287-332; Козлова Н.Н. Горизонты повседневности советской эпохи: (Голоса из хора). - М., 1996; Козлова Н.Н. Советские люди. Сцены из истории. - М.: Изд-во «Европа», 2005. - С. 544; Зубкова Е.Ю. Послевоенное советское общество: политика и повседневность (1945-1953 гг.) / Е.Ю. Зубкова. - М.: РОССПЭН, 1999. - С. 229.

26. Брусиловская Л.Б. Культура повседневности эпохи «оттепели»: Метаморфозы стиля: Дис…. канд. культурол. наук. - М., 2000; Савенкова Л.В. Попытки модернизации церковных институтов в социально-политической повседневности периода гражданской войны в России 1917-1920 гг.: Дис…. канд. ист. наук. - Курск, 2002; Григорьева А.Г. Советская повседневность и уровень жизни населения СССР в 1953-1964 гг.: Дис…. канд. ист. наук. - М., 2003; Кометчиков И.В. Крестьянство и власть в 1945-1953 гг.: общественно-политическая жизнь и повседневность: По материалам областей Центрального Нечерноземья РСФСР: Дис…. канд. ист. наук. - Калуга, 2005; Кефнер Н.В. Научная повседневность послевоенного поколения советских историков: Дис…. канд. ист. наук. - Омск, 2006.

27. Советская повседневность и массовое сознание. 1939-1945 / Сост. А.Я. Лившин. - М.: РОССПЭН, 2003. - С. 472; Советская жизнь. 1945-1953 / Сост. Е.Ю. Зубкова, Л.П. Кошелева, Г.А. Кузнецова, А.И. Минюк, Л.А. Роговая. - М.: РОССПЭН, 2003. - С. 720.

28. Города Сибири XVII - начала XX в. - Барнаул, 2004. (Вып. 2): История повседневности; Повседневность российской провинции: история, язык и пространство. - Казань, 2002; Рутц М.Г. Повседневные занятия населения городов Западной Сибири в первой половине XIX в. // Процессы урбанизации в Центральной России и Сибири. - Барнаул, 2005. - С. 72-91; Семенов А.А. Политическая повседневность на Северном Кавказе в годы гражданской войны 1917-1920 гг.: Дис…. канд. ист. наук. - Армавир, 1999; Акоева Н.Б. Экономическая, политическая и социальная повседневность кубанского казачества на рубеже веков: конец XIX - начало ХХ веков: Дис…. канд. ист. наук. - Армавир, 2002; Корниенко Т.А. Социальная повседневность населения Северного Кавказа в годы первой мировой войны (август 1914 - февраль 1917 гг.): Дис…. канд. ист. наук. - Армавир, 2001; Доронина Т.В. Повседневность рабочего класса Западной Сибири в конце XIX - начале XX вв.: Дис…. канд. ист. наук. - Омск, 2006.

29. Лысев А.В. Русский Порт-Артур в 1904 году: история военной повседневности: Дис…. канд. ист. наук. - СПб., 2002; Бажанов Д.А. 1-я бригада линейных кораблей Балтийского флота в 1914-1917 гг.: История и повседневность: Дис…. канд. ист. наук. - СПб., 2004; Нечитайлов М.В. Военно-бытовая повседневность солдат и офицеров Кавказского корпуса (1817-1864 гг.): материальный аспект: Дис…. канд. ист. наук. - Ставрополь, 2005.

30. Кожевин В.Л. Омск весной 1917 г.: революционные события и повседневность // Омск XX век: вехи истории. - Омск. 2001. - С. 41-60; Ногина Е.В. Повседневная жизнь горожан в 1920-е гг. на Ставрополье // Из истории народов Северного Кавказа. - Ставрополь, 2002. - С. 114-117; Уральский город XVII - начала XX в.: история повседневности. - Екатеринбург, 2002; Рыженко В.Г., Назимова В.Ш., Алисов Д.А. Пространство советского города (1920-1950 гг.): теоретические представления, региональные, социокультурные и историко-культурологические характеристики (на материалах Западной Сибири) /Отв. ред. В.Г. Рыженко. - Омск: Издат. дом «Наука», 2004. - С. 292; Косякова Е.И. Городская повседневность Новониколаевска - Новосибирска в конце 1919 - первой половине 1941 гг. Дис…. канд. ист. наук. - Омск, 2006.

31. Андреевский Г.В. Повседневная жизнь Москвы в сталинскую эпоху (20-30-е гг.). - М.: Мол. гвардия, 2003 - С. 573; Андреевский Г.В. Повседневная жизнь Москвы в сталинскую эпоху (30-40-е гг.). - М.: Мол. гвардия, 2003. - С. 463; Тяжельникова В.С. Повседневная жизнь московских рабочих в начале 1920-х гг. // Россия в XX в.: люди, идеи, власть / Отв.ред. А.К. Соколов, В.М. Козьменко. - М.:, РОССПЭН, 2002. - С. 194-218.

32. Лебина Н.Б. Повседневная жизнь советского города в 1920-1930-е гг. - СПб., 1999; Лебина Н.Б., Чистиков А.П. Обыватель и реформы: Картины повседневной жизни горожан в годы нэпа и хрущевского десятилетия. - СПб., 2003. - С. 340.

33. Панин С.Е. Повседневная жизнь советских городов: Пьянство, проституция, преступность и борьба с ними в 1920-е гг. (на материалах Пензенской губ.): Автореф. дис…. канд. ист. наук. - Пенза. 2002; Корноухова Г.Г. Повседневность и уровень жизни городского населения СССР в 1920-1930-е гг.: На материалах Астраханской области: Дис…. канд. ист. наук. - М., 2004; Жулева М.С. История повседневности жителей г. Кургана в 1929-1941 гг.: Дис… канд. ист. наук. - Курган, 2004.

34. Валиханов Г.Н. Современный быт казахского колхозного аула. (По материалам Энбекшильдерского района Кокчетавской области КазССР). - М., 1952; Востров В.В. Культура и быт казахского колхозного аула. (По материалам Джаныбекского района Западно-Казахстанской обл. КазССР). - Л., 1953; Калышев А.Б. Культура и быт современного сельского населения Павлодарского Прииртышья. - М., 1989; Куанова Х.А. Материальная культура, семья и семейный быт казахских рабочих Карагандинского угольного бассейна. - Алма-Ата, 1971.

35. Ерназаров Ж.Т. Этнознаковые функции семейной обрядности казахов (этнолого-культурологические аспекты). - Алматы, 2001; Сейткулова Ж.Б. Обычаи и обряды казахов, связанные с традиционным скотоводством. - Алматы, 2002.

Размещено на Allbest.ru