Восточно-Сибирские воинские соединения в войнах 1-й четверти XX века

Размещено на http://www.allbest.ru/

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени

доктора исторических наук

Восточно-Сибирские воинские соединения в войнах 1-й четверти XX века

НОВИКОВ Павел Александрович

Улан-Удэ - 2009

Работа выполнена на кафедре истории ФГОУ ВПО

Иркутского государственного технического университета

Научный консультант: доктор исторических наук, профессор

Наумов Игорь Владимирович

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор

Горелов Юрий Павлович

доктор исторических наук, профессор

Кузнецов Сергей Ильич

доктор исторических наук, профессор

Кузин Андрей Васильевич

Ведущая организация: Институт истории СО РАН

Защита состоится 25 июня 2009 г. в 10.00 час. на заседании диссертационного совета Д 003.027.01 при Институте монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН (670047, Республика Бурятия, г. Улан-Удэ, ул. Сахьяновой, 6)

С диссертацией можно ознакомиться в Центральной научной библиотеке Бурятского научного центра СО РАН (670047, Республика Бурятия, г. Улан-Удэ, ул. Сахьяновой, 6)

Автореферат разослан 23 мая 2009 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета Жамсуева Дарима Санжиевна

1. Общая характеристика работы

Актуальность исследования. Исследователи давно указали на тесную взаимосвязь развития народного хозяйства России и постоянных военных усилий. Часто отмечается негативное влияние военного напряжения и «мощной военно-бюрократической системы» на общественную жизнь России. Это относится как к временам обороны, так и внешней экспансии. Реже учитывается историческая отдача внешнеполитических успехов.

К началу XX в. армия и флот в России имели столь же большое значение. Заботы о повышении темпов мобилизации играли важную роль в железнодорожном строительстве. Строительство сбалансированного военного флота поддержало развитие тяжелой промышленности, а политика Александра III продемонстрировала миротворческую роль военной мощи, прикрывающей и одновременно стимулирующей внутреннее обустройство. Развитие русской армии - это история жизни народа, история его дел, великих как в счастье, так и в несчастье. Забвение же факта, что военное и хозяйственное освоение нельзя разделять, и огромные финансовые вложения в чужие территории, привели к поражению в Русско-японской войне 1904-1905 гг. Учтя урок, военное руководство России укрепляет дальневосточные рубежи.

Первая мировая война 1914-1918 гг. занимает одно из ключевых мест в истории XX в. Военные и революционные события были тесно взаимосвязаны, а их изучение еще далеко от завершения. Вводятся в научный оборот новые массивы источников, пересматриваются прежние концепции.

Почему же обращение к истории Первой мировой войны важно и актуально? Во-первых, часть современных политиков и публицистов продолжают упрямо называть ее «кровавой бойней» и ставить в вину Николаю II «абсурдную войну за чуждые интересы». Однако научное знание предполагает непредвзятый взгляд на прошлое, с одной общей мерой. «Двойные стандарты» недопустимы, а в отношении военного прошлого выглядят кощунством. Во-вторых, для российского общества эта война является практически забытой и неизвестной, полностью заслоненной последующей Гражданской войной. Последнее время интерес к ней возрастает, а многие «белые пятна» начинают заполняться. В-третьих, и это самое главное, уроки Первой мировой войны нельзя игнорировать.

Исследование роли отдельных регионов России в военном строительстве XX в. способствует более полному пониманию его драматичной истории. В этом направлении отечественными историками проделана (Ю.П. Гореловым, И.И. Кузнецовым, Н.С. Ларьковым, Ю.М. Ращупкиным, Н.К. Струком и многими др.) огромная работа, ярко подтверждающая общую значимость проблематики.

Вместе с тем, боевой путь сибирских воинских соединений в войнах начала XX в. обстоятельно и предметно практически не исследовался. Поэтому нам представляется необходимым и перспективным проследить историю отдельных воинских соединений на всем протяжении их существования, особо выявляя степень преемственности. В связи с преобразованиями в нашей стране и российской армии такие изыскания имеют и существенное прикладное значение.

Целью диссертации является комплексное рассмотрение боевой работы воинских соединений из Восточной Сибири в войнах 1-й четверти XX в.

Для этого представляется необходимым решить следующие задачи:

- привести наиболее характерные упоминания о роли сибиряков;

- рассмотреть проблемы дислокации, бытовые особенности квартирования войск, обобщив сведения о затратах государства;

- подробно и последовательно описать боевую работу воинских соединений из Восточной Сибири;

- кратко обрисовать общий контекст военных операций;

- выявить командный состав корпусов, дивизий, бригад;

- выявить и проанализировать различные данные по людским потерям;

- осветить малоизвестные аспекты влияния Первой мировой войны на восточно-сибирский тыл, в том числе на его казачье население;

- описать специфику военного строительства в период Гражданской войны;

- оценить преемственность военного опыта начала XX в.

Объект исследования - воинские соединения (корпуса, дивизии, бригады) из Восточной Сибири в 1-й четверти XX в.

Предмет исследования - боевая работа Восточно-Сибирских воинских соединений в войнах 1-й четверти XX в.

В качестве критерия отнесения к «Восточно-Сибирским» мы избрали размещение дивизий и бригад на территории Иркутского военного округа в 1906-1919 гг. Рассматривается и предшествовавший боевой путь соединений.

Партизанские и повстанческие формирования, как не входящие в состав регулярных войск, не рассматриваются. Исключение - войсковые партизанские отряды. Также не анализируется роль военно-учебных заведений, как уже рассмотренная другими авторами. Напротив, борьба войск с партизанами и повстанцами, как и процессы превращения антибольшевистского офицерского подполья 1918 г. и красных партизан 1919 г. в воинские части, рассматриваются.

Хронологические рамки - от начала боевых действий в Китае в мае 1900 г. до расформирования 5-й Краснознаменной армии в июне 1924 г. Причем особое внимание уделяется Первой мировой войне, как наиболее масштабному и малоизученному противоборству. Небольшие экскурсы за хронологические рамки делались лишь тогда, когда это было необходимо для раскрытия темы.

Территориальные рамки исследования охватывают район, где сражались соединения из Восточной Сибири - территорию Северо-Восточного Китая, Северной Кореи, России, северо-востока Германии, севера Австро-Венгрии, востока Турции, запада Персии (Ирана).

Методология. Методологическую основу работы составили общие методы научного познания: индукция и дедукция, продвижение от абстрактного к конкретному, анализ и синтез, системно-структурный подход, аналогия, сравнение. Применялся сравнительно-исторический метод, подразделяемый на сравнительно-сопоставительный, историко-типологический и историко-генетический.

Исследование строилось на базе традиционной методологии исторического исследования, в основе которой лежат базовые принципы исторической науки: дополнительности, диалектики, конкретно-исторического подхода.

В целом наиболее продуктивно обращение именно к большим массивам источников, к статистике, к количественным данным, позволяющим делать более аргументированные обобщения. Исследовательская практика показывает, что разрешение возникающих научных споров возможно, главным образом, через привлечение ранее мало или вовсе неиспользовавшихся источников.

Научная новизна. Впервые комплексно рассмотрена боевая работа Восточно-Сибирских воинских соединений в войнах 1-й четверти XX в.

Диссертация вводит в научный и общественный оборот значительный информационный массив военной документации (прежде всего журналов военных действий и именных списков потерь) и мемуаров, ранее практически не анализировавшегося. Это позволяет достичь значительно большей детализации в описании событий, выявив ранее не отмечавшиеся факторы и закономерности.

Теоретическая значимость. Целый ряд военных событий рассмотрен с учетом прежде не исследовавшихся факторов и тенденций. Впервые исследование предметно рассматривает именно боевой путь соединений из Восточной Сибири. Автором вырабатывалась и методика изучения ранее научно не анализировавшихся источников.

Практическая значимость. Материалы и выводы диссертации могут быть использованы в современном военном строительстве. Они также могут быть использованы при написании обобщающих работ по истории России, при преподавании в высшей школе. Отдельные разделы могут быть использованы при выявлении и охране памятных мест, составления экспозиций и т.д.

Апробация работы. Результаты и концептуальные подходы исследования были апробированы на 14 научных конференциях, в том числе 7 международных: «История белой Сибири» (Кемерово, 2003, 2005), «Сибирь в период Гражданской войны» (Кемерово, 2007), «Россия и Восток: взгляд из Сибири» (Иркутск, 2004), «Страны Европы и Тихоокеанского региона в исторической судьбе Сибири» (Иркутск, 2006), «Мир Центральной Азии» (Улан-Удэ, 2007), «Русская Америка» (Иркутск, 2007).

Структура диссертации. Исследование состоит из введения, шести глав, заключения, библиографии и приложений (отдельный том). Структура выстроена по хронологическому принципу, а внутри глав - по проблемному. Все даты до 1917 г. включительно в тексте диссертации даны по старому стилю.

2. Оcновное содержание диссертации

Во Введении обосновывается актуальность исследования, формулируются цель и задачи работы, определяются объект и предмет, хронологические и территориальные рамки, характеризуется методологическая основа, раскрывается научная новизна, теоретическая и практическая значимость.

Первая глава - «Историография. Источники Исследования» - состоит из двух параграфов, анализирующих соответственно историческую литературу и источники исследования по теме диссертации.

Историческую литературу, рассматривающую боевой путь воинских соединений русской армии в войнах 1-й четверти XX в., можно разделить на пять основных групп: дореволюционную, советскую, эмигрантскую, постсоветскую (современную российскую) и иностранную.

Наиболее продуктивно выстроить наш историографический обзор последовательно по военным конфликтам (Поход в Китай, Русско-японская, Первая мировая и Гражданская войны), а уже внутри таких разделов рассмотреть специфику каждой из пяти групп исторических исследований.

В дореволюционной России было опубликовано большое число работ (Н.И. Эпова, Ф.Ф. Буссе, А.П. Васильева), рассматривающих становление военных сил, в том числе и казачества на Дальнем Востоке. Из дореволюционной историографии похода 1900 г. в Китай наибольший интерес для нас представляют подробные очерки по истории войсковых частей, подготовленные Н. Орловым, А.Е. Маковкиным и др. Работы сочетают элементы научного исследования с воспоминаниями авторов. До 1917 г. выходили и более краткие публикации в военных журналах, получившие развитие и в эмигрантской историографии.

В определенные годы советского времени события 1900 г. по идеологическим соображениям были «щекотливой» темой из-за непростых отношений с Китаем и считались мало поучительными в смысле военного опыта.

В постсоветский период отечественной историографии проблемы «восстания ихэтуаней» нашли исследователей в лице В.Г. Дацышена, А.В. Ануфриева, В.Н. Голято и др. Иностранную историографию, как западную - в виде работ Г. Говена, Г.Б. Морзе, Д. Даллина, Э. Клабба, А. Ленсена, Ч. Тана и др., так и восточную (китайскую) - труды Вэй Цзы-Чу, Ши Да, Бай Шоуи, Тун Дуна обстоятельно проанализировал В.Г. Дацышен.

История Русско-японской войны 1904-1905 гг. привлекала внимание многих исследователей. Наиболее полным ее исследованием, безусловно, является многотомная работа Военно-исторической комиссии во главе с генерал-майором В.И. Гурко. Это издание объемом 600 печатных листов стремилось избежать категоричных выводов, но добросовестно старалось выяснить истину, чтобы устранить выявившиеся недостатки русской армии. Среди пробелов - недостаточное освещение действий японцев, а тома составлялись разными авторами и не имеют «цельного оперативного мировоззрения». Однако скорость написания и публикации (4 года) способствовала усилению русской армии.

Далее изучался Отчет генерал-адъютанта Куропаткина в 4-х томах. Автор с явным перевесом аналитического ума над волей к действию признает себя виновником проигранных сражений. Произведение содержит большое количество фактического материала, делая обоснованные и актуальнее выводы.

Русско-японской войне также посвящен труд Николаевской академии Генерального штаба, многочисленные сборники статей, книги военных В.А. Апушкина, Е.И. Мартынова, В.А. Черемисова и др. Основное внимание дореволюционные авторы уделяли определению причин поражения России, видя их в военной области. Наиболее детальным исследованием обороны Порт-Артура является работа Ю. Романовского и А. Шварца. Участие казаков в Русско-японской войне предметно изучал Ф. Гершельман.

Из масштабных военно-теоретических работ, рассматривающих опыт нескольких войн, но с упором на Русско-японскую войну, выделяются публикации А.А. Свечина. Этого теоретика отличало стремление к предельной откровенности и к работе по еще не исследованному пути.

Советские исследователи Русско-японской войны (М. Павлович, Н.А. Левицкий, Б.А. Романов и др.) признавали определенные достоинства предшествовавших работ, но подчеркивали, что дореволюционные исследователи в силу ограниченности методологии не поняли, что главным виновником поражения России был «изживший себя» самодержавный строй.

В монографии под редакцией И.И. Ростунова (1977 г.) рассматриваются проблемы происхождения Русско-японской войны, анализируется развитие армий и военного искусства, дается наиболее полный обзор зарубежной историографии.

С конца 1980-х гг. подходы и к изучению Русско-японской войны существенно изменились. Так исследователи впервые подготовили объемные аналитические работы по участию в ней казачьих войск. Достижения труда Н.Н. Смирнова «Слово о Забайкальских казаках» позволяют нам сосредоточиться на описании пехотных соединений из Восточной Сибири.

Нами привлекались монографии: И.В. Деревянко по деятельности Центрального аппарата военного ведомства; Ю.Н. Фесенко и А.Г. Шалковского по русской полевой артиллерии; М. Виниченко по подземному противоборству в Порт-Артуре. В работах А.В. Шишова существенно скорректированы и общие трактовки русско-японского противостояния. Интересные данные о разделении офицеров на «российских» и «сибирцев-омулятников» приводит А.В. Гущин, анализирующий проявления военной идентичности.

Из зарубежной историографии были предметно проанализированы труды Ю.В. Дисканта, К. Мартина, С. Тайлера и др. Отметим 13 выпусков «Kriegsgeschichtliche Einzelschriften. Herausgegeben vom Grossen Generalstabe, Hefte 37-48» 1909-1912 гг. Аналогичные работы в 64 выпусках издавал австрийский военный журнал Штефлера: Einzelschriften ьber den Russisch-japanischen Krieg и Taktische Detaildarstellungen aus des Russisch-japanischen Kriege. Русско-японская война 1904-1905 гг. была предметом пристального изучения и в английской и американской историографии, что было связано и с внешнеполитическими интересами этих держав. Основой работ послужили сведения, собранные наблюдателями-офицерами. Уже чисто научное изучение продолжили Л. Хаас, Я. X. Ниш, Д. Д. Даллин, Д. Уолдер и др. Много брошюр по Русско-японской войне было издано во Франции, Швейцарии, Италии. Частью иностранные работы были переизданы В. Березовским в русском переводе.

История Первой мировой войны привлекала внимание многих исследователей различных стран. Создана обширная литература, анализирующая происхождение, результаты и уроки войны, ее влияние на экономику и общественно-политическую жизнь стран, на развитие военного искусства. Причем наибольший практический интерес военный опыт Первой мировой войны вызывал до начала Второй мировой.

В Советской России 13 августа 1918 г. оформляется Военно-историческая комиссия (с декабря Комиссия по исследованию и использованию опыта войны 1914-1918 гг.). Публикации комиссии готовили бывшие генералы Д.К. Лебедев, Е.И. Мартынов, Д.П. Парский, Л.А. Радус-Зенкович, Я.К. Цихович и др.

Выдержавший три издания (1924, 1931, 1938 г.) труд А.М. Зайончковского считался самым полным описанием Первой мировой войны в советской историографии, пока в 1975 г. не вышла коллективная монография И.И. Ростунова, А.М. Агеева, Д.В. Вержховского и др. Зайончковский по недостатку времени использовал преимущественно опубликованные материалы, поэтому источниковая база весьма ограничена. Напротив, авторы работы 1975 г. не только обобщили результаты предшественников, но и привлекли новый материал для анализа важнейших событий на всех фронтах и театрах войны.

«Общий обзор сухопутных операций» А.А. Свечина в словаре «Гранат» представляется наиболее оригинальной работой, излагающей ход Первой мировой войны. Автор подчеркивает ошибочность низкой оценки боеспособности русской армии, показывает значение расшифровки немцами русских радиотелеграфных переговоров до лета 1915 г. Свечин считает ошибкой нежелание М.В. Алексеева использовать вступление в войну Румынии, указывая, что политика эгоизма удавалась России еще меньше, чем политика самопожертвования.

Историки СССР, в частности, военные, создали весьма обширную литературу, освещающую детали боевых действий. Бывший командир 1-го Кизляро-Гребенского полка Терского войска Н.Г. Корсун подробно исследовал операции на Кавказском фронте. Его труды интересно сопоставлять с работой бывшего генерал-квартирмейстера Кавказской армии Е.В. Масловского.

Труды Е.З. Барсукова подробно рассматривают боевую работу артиллерийских подразделений, приводя множество ярких и поучительных эпизодов. Работа Н. Новикова «6-я Сибирская дивизия в Лодзинском сражении» дает подробный анализ тактических аспектов боев. Исключительно интересны труды Г.К. Королькова и Н.Е. Подорожного. В книге А.К. Коленковского дается очерк военных операций 1914 г. с разбором действий войск и командования. Ценность же всех этих изданных в 1920-30-е гг. работ в том, что писались они, чаще всего, «по горячим следам» участниками описываемых событий. Напротив, работы общеисторического плана грешат тенденциозностью, а то и клеветой.

Работы военных историков Л.В. Ветошникова, Ф.Е. Кузнецова, Н.А. Таленского, изданные уже во время Второй мировой войны, снова делают попытки объективного анализа, и даже применения опыта Первой мировой. В этой связи весьма интересна разрабатываемая С.Г. Нелиповичем тема «мифа Брусиловского прорыва».

К советской историографии примыкают исследования историков ГДР, где кайзеровская политика в 1960-х гг. рассматривалась в работах А. Шрейнера, В. Баслера, Л. Ратмана, Г. Отто, в сборнике статей, в коллективных монографиях.

Из работ 2-й половины XX в. выделяется труд И.И. Ростунова «Русский фронт Первой мировой войны». Тему русских войск в увязке с деятельностью большевиков разрабатывали труды А.Н. Баталова, П. Голуба, А.Г. Кавтарадзе, М.И. Капустина и др. Таким образом, советская историография создала ряд историко-теоретических монографий о Первой мировой войне. Было рассмотрено стратегическое развертывание, развитие оперативного искусства и многое др.

Трудно переоценить исследования А.А. Керсновского, опубликованные в России уже в 90-е гг. XX в. 3-й и 4-й том «Истории русской армии» посвящены Первой мировой войне. Представлен полный обзор боевой работы русской армии.

Для постсоветской историографии характерен рост интереса к проблемам Первой мировой войны. Первые шаги в преодолении устоявшихся мифов были сделаны в работах С.В. Волкова. На широкой документальной базе он реконструирует драматичную судьбу русских офицеров во время Первой мировой и Гражданской войн. А путь бывших офицеров русской армии в СССР проследил Я.Ю. Тинченко. С.Н. Базанов рассмотрел борьбу за власть в действующей армии с конца 1917 г., закончившуюся ее полным роспуском. Теме «заговора элиты», затрагивавшейся в 1974 г. Н. Яковлевым, посвящены две монографии: 2002 г. П.В. Мультатули и 2003 г. О.Р. Айрапетова.

Ю.М. Ращупкин показал специфику аппарата Иркутского военного округа, характер боевой учебы войск. Войска Приамурского военного округа охарактеризовал В.Н. Зуев. Работы Д.И. Исмаила-Заде и М.С. Лазарева привлекались для описания ситуации в Закавказье. Среди работ общего плана следует упомянуть публикации Е.С. Сенявской, которая специализируется на изучении «человеческого измерения» войны, анализирует формирование и эволюцию «образа врага» в сознании жителей России на протяжении XX в.

Исключительное значение имеет начавшаяся разработка проблем военной истории начала XX в. в масштабах сел, волостей, уездов. В этой связи особо выделяются исследования Ф.Ф. Болонева и В.М. Пыкина, Ю.А. Петрушина.

Абсолютное большинство проанализированных нами авторефератов также относится к постсоветскому периоду. Как на положительный факт, следует указать подготовку в Саратове диссертаций по отдельным государственным деятелям, в том числе военном министре А.Н. Куропаткине. В целом же все авторефераты очень интересны разнообразием предметов и выводов.

Из кандидатских диссертаций, затрагивающих предмет нашего исследования, следует выделить работы Н.К. Струка «Восточная Сибирь в период Русско-японской войны», Ю.Н. Гордеева «Построение и ведение обороны русскими армейскими корпусами в Первой мировой войне» и Д.Г. Мартиросяна «Российско-турецкий фронт Первой мировой войны». В постсоветской историографии наблюдается отход от стереотипов советского периода.

Иностранная историография Первой мировой войны также затрагивает проблемы истории России. Особый интерес представляют концептуальные подходы Б.Х. Лиддель Гарта, фактический материал работ Э. фон Фалькенгайна, Ф. Мозера, Г. Куля, оценки У. Черчилля, Б. Такман. Иностранные авторы проделали огромную работу по исследованию общих проблем Первой мировой войны, выдвинув самые разные версии ее происхождения. Японскую историографию проанализировал Ю.С. Пестушко. К ней относятся работы Киёсавы Киёси, Кадзимы Мориносукэ, Эгути Бокуро, Кобаяси Юкио и др.

Истории Гражданской войны в России посвящено огромное количество научных исследований. Только за годы Советской власти вышло из печати около 17000 книг, брошюр и статей. Первыми исследованиями были работы Н.Н. Головина, А. Зайцева, С.П. Мельгунова и др. Очень широкие рамки привели к схематизму в освещении событий. Авторы 1920-х гг. почти не использовали архивный материал, а оперировали, в основном, общеизвестными фактами, дополняя их из личных воспоминаний. Тем не менее, эти работы очень ценны тем, что создавались еще без влияния предшествовавших концепций. Своеобразной «классикой» стали публикации Н.Е. Какурина, бывшего в 1916 г. начальником штаба 3-й Забайкальской казачьей бригады.

В 1920-40-е гг. боевой опыт Гражданской войны был наиболее актуальным для Красной армии. Отсюда - появление большого количества работ советских военных историков (С. Белицкого, А. Буйского, В.Ф. Воробьева и др.), на большом фактическом материале рассматривающих отдельные боевые операции. Прикладной их характер предопределили минимальное влияние идеологии.

В эмиграции в 1920-40-ее гг. были опубликованы исследования И.И. Серебренникова, Б.Б. Филимонова, рассматривающие отдельные аспекты Гражданской войны в Сибири на основе, прежде всего, воспоминаний.

В СССР в 1950-80-е гг. исследование Гражданской войны приобрело еще больший размах. Выходили как многотомные коллективные исследования, так и монографии отдельных авторов: В.С. Познанского, Л.М. Спирина, С.Н. Шишкина, П.Т. Хаптаева, Г.Х. Эйхе и др. События в Восточной Сибири исследовали В.Т. Агалаков, М.А. Гудошников, Ф. Кудрявцев и Г. Вендрих и др. Было издано и множество биографий красных участников Гражданской войны.

Изучение военного прошлого в эмиграции сосредоточилось вокруг журналов «Военная быль» (Париж), «Первопоходник» (Лос-Анжелес), «Вестник Первопоходника» (Нью-Йорк) и др. В них публиковались, в основном, воспоминания, но выходили и большие исследовательские материалы.

Существовали и существуют значительные пробелы в освещении деятельности сибирских большевиков, особенно при временном поражении в конце 1918-1919 гг. Значительным пробелом подавляющей части советской историографии является то, что белый лагерь был лишь фоном, на котором развертывались действия большевиков. В эмигрантской историографии, наоборот, красная сторона представлена в значительно меньшем объеме.

В начале 1990-х гг. существенно изменились подходы к изучению Гражданской войны. Был запущен процесс переосмысления ее событий. Стремясь заполнить пробелы советской историографии, исследователи конца XX-начала XXI вв. наибольшее внимание уделяли изучению антибольшевистских сил. Развитие знания шло и через ввод в научный оборот новых источниковых пластов, и через более свободный исследовательский анализ, через оригинальные концептуальные построения. Исследователи значительно подробнее, чем раньше, осветили следующие аспекты: наиболее масштабные боевые действия; развитие бурятского национального движения; деятельность белого режима, олицетворявшегося в регионе атаманом Г.М. Семеновым; действия барона Р.Ф. Унгерна; биографии других видных представителей большевистского и антибольшевистского лагерей и т.д. Большой вклад в изучение Гражданской войны внесли и опубликованные в постсоветский период воспоминания и документы. Появляются и новые историографические исследования.

Д.Г. Симонов стал первым, кто предметно исследовал антибольшевистское военное строительство в Сибири. Он проследил судьбу ключевых белых командиров, сделал важные обобщения и выводы.

Привлекая огромный круг источников, полнее, чем предшественники, описывает Гражданскую войну в Енисейской губернии А.П. Шекшеев, делая обоснованные выводы. Нам особенно важны уточнения А.П. Шекшеева по отправке бывших партизан на фронты Европейской России. Вооруженные силы антибольшевистских сил исследовали А.Ю. Бушин, Е.В. Волков, С.В. Волков, С.Н. Савченко и др. Историю казачьего населения Иркутской губернии рассмотрел Г.И. Романов. Бои у с. Тарбагатай и на горе Омулевка в январе 1920 г. ярко отражены в публикациях Ф.Ф. Болонева и П. Калашникова.

Вооруженную борьбу 1917-1921 гг. в Восточной Сибири исследовал П.А. Новиков. Он в равном объеме описал и белых и красных во взаимодействии основных сил, и факторов. Привлечены и ранее не использовавшиеся источники.

Представленный в исследованиях Л.В. Кураса анализ позволяет глубже и шире осмыслить предпосылки и причины гражданского противоборства в Сибири. Этот исследователь перечислил как уже подробно рассмотренные историками проблемы, так и назвал слабо разработанные сюжеты, справедливо указав, что «об Октябре и Гражданской войне сказано еще не все, не вся правда».

В работах И.В. Наумова большое внимание уделяется историографии проблем иностранной интервенции и феномена сибирской атаманщины. Автор также отмечает сходство советской и эмигрантской исторической литературы, и та и другая весьма критично относились к идеологическим противникам.

Наибольший интерес у постсоветских исследователей вызывает фигура адмирала А.В. Колчака. Личность Г.М. Семенова рассмотрена и, безусловно, в дальнейшем будет рассматриваться историками. Среди исследователей особо следует выделить В.И. Василевского и Л.В. Кураса, сумевших значительно расширить круг источников о жизненном пути «белого атамана».

В монографии читинского историка В.И. Василевского «Забайкальская белая государственность» (2000 г.) рассматриваются все основные аспекты общественно-политической, экономической и культурной жизни Забайкальской области период Гражданской войны. Автор подробно характеризует эволюцию отношений бурятского населения и белой государственности. Указывается, что большая часть бурятского населения сочувственно отнеслась к установлению белой государственности и поддержала как атамана Семенова, так и японскую помощь в свержении Советской власти. Героизм бурятских добровольцев отмечался в приказах белого командования. Однако позднее отношение к белому режиму изменилось.

Если Г.М. Семенов являлся олицетворением белого движения в Забайкалье в 1918-1920 гг., то в 1921 г. эта роль перешла к барону Р.Ф. Унгерну фон Штернбергу. Яркая личность Р.Ф. Унгерна привлекает пристальное внимание постсоветской историографии. Первой работой этого периода стала известная беллетризованная книга Л. Юзефовича «Самодержец пустыни» (1993 г.). За ней последовали с 1994 г. научные публикации Н.Е. Единарховой, А.С. Кручинина, С.К. Рощина, М.Ю. Блинова, Е.А. Белова, В.В. Акунова и Н.А. Кузнецова.

Так, А.С. Кручинин справедливо указал, что самые яркие домыслы окружают причины похода Р.Ф. Унгерна в Монголию. При этом чаще всего отсутствующая в эмигрантских и советских исследованиях аргументация подменялась рассуждениями о странности его личности. А.С. Кручинин настойчиво стремиться реконструировать рациональные соображения белых. Напротив, Е.А. Белов высказывал достаточно критичные оценки, таковы разделы его монографии: «Абсолютная монархия - идеал Унгерна», «Махровый антисемит» и т.д. В научный оборот были введены источники о деятельности Р.Ф. Унгерна.

Борьба за власть на востоке России с февраля 1917 г. по январь 1920 г. проанализирована в книге М.В. Шиловского. Автор рассматривает деятельность политических группировок, дает интересные и колоритные характеристики региональных партийных лидеров, членов правительств, военных.

Пребыванию Я. Гашека в Сибири посвятил свой документальный очерк Б.С. Санжиев, затронув и вопросы численности военнопленных Первой мировой войны. В 1990-е гг. появился ряд публикаций по участию представителей отдельных народов в Гражданской войне в России: евреев, поляков, немцев и т.д.

Зарубежная историография главное внимание уделяла внешнеполитическим аспектам Гражданской войны в России: интервенции и ее последствиям. Отдельные обобщающие работы В.Н Бровкина, Р. Люкетта, Э. Модсли, Д. Свайна и др. носят обзорный характер и посвящены, в основном, политическим аспектам. В большинстве зарубежные исследования отличаются от современных российских лишь нюансами трактовок.

В библиографии особое место занимают справочники. Среди их авторов следует особо выделить К.А. Залесского, московского историка С.В. Волкова, группу уральских исследователей (Е.В. Волков, Н.Д. Егоров, И.В. Купцов), составителя справочника кавалеров ордена святого Георгия В.М. Шабанова.

Таким образом создана обширнейшая историография войн 1-й четверти XX в. и боевого пути воинских соединений. Несмотря на многочисленные достижения исторической литературы в ней сохраняются и существенные пробелы. Один из них - отсутствие обобщающего исследования боевого пути воинских соединений из Восточной Сибири.

Привлеченные в ходе исследования источники можно разделить на три основные группы: 1) документы официального делопроизводства (приказы, инструкции, журналы военных действий, служебная переписка, послужные списки, наградные документы); 2) периодическая печать; 3) документы личного происхождения (личная переписка, дневники, воспоминания).

Были использованы материалы шести государственных архивов: Российского военно-исторического (РГВИА) (44 фонда), Российского военного (РГВА) (18 фондов), Российской федерации (ГАРФ)(8 фондов), Иркутской (ГАИО) (11 фондов), Кемеровской (ГАКО)(1 фонд) и Читинской областей (ГАЧО) (9 фондов), Центра хранения и использования документов новейшей истории Иркутской области (ЦХИДНИИО)(2 фонда), Архива ЗАГС г. Иркутска и архива Лаборатории истории Сибири Иркутского гос. университета (ИГУ). Итого в наше поле зрения попали 93 фонда. Большинство документов вводится в научный оборот впервые.

Сейчас основные архивные материалы по дореволюционной военной истории сосредоточены в РГВИА, послереволюционной - в РГВА. Они сгруппированы в фонды по структуре военных сил. В РГВИА нами в первую очередь изучались фонды соединений и частей из Восточной Сибири: 2-го, 3-го и 7-го Сибирских армейских корпусов, второочередных 12-й и 13-й Сибирских стрелковых дивизий, 1-й, 2-й и 3-й Забайкальских казачьих бригад, полков Забайкальского казачьего войска и Иркутской казачьей сотни. Особое внимание было уделено исследованию журналов военных действий, которые заполнялись ежедневно офицерами Генерального штаба.

Затем по значимости для нашего исследования идут фонды: 756 - Березовская войсковая строительная комиссия, 1468 - Штаб Иркутского военного округа, 1480 - Заведующий передвижением войск Иркутского района, 1493 - Иркутская войсковая хозяйственно-строительная комиссия. Затем документы 45-й (ф. 15062) и 113-й (ф. 8278) бригад гос. ополчения, Иркутской местной бригады (ф. 1503) и гарнизонов Иркутского военного округа (ф. 1529). В этих фондах отложилась отчетная документация и служебная переписка.

Нами также были проанализированы дела Главного управления Генерального штаба (ф. 2000), которые содержат боевые расписания войск, ведомости личного состава. Были изучены и личные фонды В.Н. Воейкова (ф. 61), Н.П. Линевича (ф. 77), Е.И. Мациевского (ф. 81), И.Д. Орлова (ф. 83), С.Е. Бржозовского (ф. 200), К.К. Агафонова (ф. 202). В ф. 330 - проанализированы годовые отчеты Забайкальского казачьего войска. Большой пласт документов извлечен из ф. 2007 - «Полевой штаб казачьих войск при Верховном главнокомандующем» и ф. 1553 - «Войсковой штаб Забайкальского казачьего войска». В ф. 400 «Главный штаб Военного министерства» содержатся важнейшие документы мобилизационного планирования.

Процесс исследования русско-японской войны нашел отражение в ф. 487. Очень интересны документы о Николаевской-на-Амуре крепости в ф. 497 - «Главный крепостной комитет» и ф. 1563 - «Управление инспектора инженерной части Приамурского военного округа», раскрывающие непростую историю самого восточного русского гарнизона. В ф. 409 изучены послужные списки капитанов В.П. Гулидова и С.Н. Войцеховского, полковника А.В. Эллерца, записки о службе чинов Особого Маньчжурского отряда 1918 г. и многих др. Самым внимательным образом нами проанализированы «Именные списки потерь» из ф. 16196 - «Особое делопроизводство по сбору сведений, убывших за смертью или за ранами, а также пропавших без вести воинских чинах действующих против неприятельских армий».

В работе использованы и документы РГВА: Штаба Нижнеудинского фронта (ф. 136), Штаба 5-й армии (ф. 185), Управлений Восточно-Сибирской Советской армии (ф. 207) и Народно-Революционной армии Дальневосточной республики (ф. 221). Cоветские историки массово публиковали документы о Красной армии.

Нами использованы и документы 13 фондов антибольшевистских сил Сибири: Управлений Восточного фронта (ф. 39483) и уполномоченного добровольческих формирований Иркутского военного района (ф. 39497); Штабов Верховного Главнокомандующего (ф. 39499), Иркутского военного округа (ф. 39515), Верховного главнокомандующего всеми вооруженными силами Российской Восточной окраины (ф. 39532), Сибирской армии (ф. 39617), Западной армии (ф. 39624), боевой колонны полковника Казагранди (ф. 39632), 1-й Степной Сибирской дивизии (ф. 39877); Штурмовой бригады 3-го Степного Сибирского армейского корпуса (ф. 39648), Отряда есаула Красильникова (ф. 39710), Начальника Иркутского военного училища (ф. 40128), Коллекции документов белогвардейских соединений, частей и учреждений (ф. 40307).

В ГАРФе также отложились фонды разных учреждений и временных комиссий антибольшевистских сил Сибири 1918-1919 гг.: Чрезвычайной следственной комиссии для расследования действия полковника Г.М. Семенова (ф. 178); Правления общества «Возрождения армии» (ф. 250); Иркутской губернской следственной комиссии (ф. 3352); Забайкальской областной тюремной инспекции (ф. 4687); управления Иркутской городской милиции (ф. 4687) и Казачьего Союза в Шанхае (ф. 5963) 1925-1927 гг. В ГАРФе хранятся также личные фонды И.И. Серебренникова (ф. 5873); С.А. Щепихина (ф. 6605).

Уникальная переписка о деятельности антибольшевистских сил содержится в следующих фондах ГАИО: Управляющий Иркутской губернией Всероссийского временного правительства (ф. Р-2), Прокурор Иркутского окружного суда (ф. 242), Канцелярия военного прокурора Иркутского военно-окружного суда (ф. 524). В ф. 342 - «Комитет Советских Организаций Восточной Сибири» - копии протоколов, приказов, декретов Центросибири, записи переговоров. В ф. Р-157 - «Иркутская губернская тюрьма» - данные о заключенных 1920-1921 гг.

В ГАЧО в фондах Главнокомандующего Вооруженными силами Российской Восточной окраины (ф. 329) и Военного отдела Забайкальского казачьего войска (ф. 364) хранятся документы по белым воинским частям, действовавшим в Забайкалье с 1918 г. по 1920 г. Документы гражданского управления белых отложились в фондах Управляющего Забайкальской области (ф. 289), Начальника управления внутренними делами Восточной окраины России (ф. 367) и Краевого народного собрания (ф. Р-183). Очень информативны и документы ДВР - фонды Забайкальского обл. народно-революционного комитета (ф. Р-146), Министерства внутренних дел (ф. Р-15) и Забайкальского обл. воинского управления (ф. Р-563). Они позволяют представить военно-политическую обстановку в 1921 г.

В фонде Церквей Забайкальской области (ф. 282, оп. 3) хранятся почти все метрические книги церквей Забайкальской области. Анализ ряда книг за 1918 г. позволил выявить насильственные смерти и составить общее представление о демографических процессах. Также были просмотрены хранящиеся в Архиве ЗАГС г. Читы метрические книги городских церквей за 1920 г., отразившие информацию, относящуюся к прибытию каппелевцев и наступлению красных войск весной 1920 г. В архиве ЗАГСа г. Иркутска хранятся метрические книги 22 городских церквей с 1913 г. по 1920 г.

В ЦХИДНИИО в фондах 300 и 393 хранятся воспоминания красных участников революционных событий и Гражданской войны в Иркутской губернии. Результаты работы летних историко-этнографических экспедиций лаборатории Истории Сибири ИГУ в 1960-80-е гг. составили огромный массив свидетельств очевидцев событий в различные периоды истории.

Множество важных сведений по проблемам дислокации войск содержат ежегодные «Отчеты о санитарном состоянии русской армии», выпускавшиеся Главным Военно-Санитарным управлением. Их составители не только систематически собирали информацию, но и проводили ее профессиональный анализ. Постоянно совершенствовавшиеся «Отчеты» носили и рекомендательный характер, как следует организовывать войсковой быт.

Довольно многочисленны и опубликованные источники. В 1930-е гг. Генеральный штаб Красной Армии выпустил ряд документальных сборников об операциях Первой мировой войны. Аналогичные сборники отражают и отдельные темы: участие иностранцев в Гражданской войне в России, деятельность Центросибири, деятельность белой милиции в Сибири и т.д.

Другая часть сборников документов скомпонована по территориальному признаку. Для исследования темы автор использовал сборники документов по материалам государственных архивов Иркутской и Читинской областей, республик Бурятия и Якутия, Красноярского края. В них приведены не только архивные документы, но и сведения из газет, воззваний, листовок.

Архивные материалы существенно дополняет периодическая печать:

Особенно информативны газеты 1917 г. «Вестник Иркутского Совета рабочих депутатов», «Известия исполнительного комитета Общественных Организаций г. Иркутска», «Сибирь». В них не только отражены значимые события на фронте Первой мировой войны, но и события в далеком тылу.

Также обстоятельно были изучены газеты 1918 г., выходившие в Иркутске: «Власть труда», «Друг народа», «Известия войск Восточного фронта», «Наша деревня», «Известия Иркутского губернского народного комиссариата», «Иркутские дни», «Новая Сибирь» и др., а также - в Чите: «Известия Забайкальского Народного Совета», «Известия Забайкальской Областной Земской управы», «Казачья воля» и т.д. и т.п. Все они содержат публикации распоряжений, объявлений, сводок, свидетельства очевидцев.

Важные данные содержат журналы 1918-1919 гг., выходившие в Иркутске: «Забайкальский железнодорожник», «Иркутские епархиальные ведомости», «Сибирский рабочий», в Красноярске: «Народное дело», «Сибирские записки».

Еще один массив источников - документы личного происхождения. Причем в отличие от документов официального делопроизводства мемуары, как нам представляется, более важны для реконструкции не частных, а именно общих тенденций предмета данного исследования. Из работ, отражающих большой период времени, выделяются воспоминания военных министров России: А.Н. Куропаткина, А.Ф. Редигера, В.А. Сухомлинова. Эти мемуары не только отражают ключевые вопросы развития вооруженных сил, но ярко, и не всегда лицеприятно характеризуют самих авторов.

Русско-японская война отражена, как в отечественных, так и зарубежных мемуарных работах. Особенно пристальное внимание издателей, вероятно, привлекала оборона Порт-Артура, описанию которой посвящено множество работ. Близкими по жанру являются летописи-иллюстрации. При работе над диссертацией мы использовали материалы как фотографов, так и художников.

Пласт мемуаров о Первой мировой войне обширнее. Многие русские военные, оказавшись в эмиграции, считали своим долгом сохранить информацию о прошлом. Из работ общего плана следует назвать воспоминания А.И. Деникина, М.М. Георгиевича, Э.Н. Гиацинтова, П.Н. Краснова, П.А. Половцева, А. Розеншильд-Паулина и др. Теперь перейдем к мемаурам, наиболее интересным для нашего исследования. Разберем их по хронологии описанных событий:

Трудно переоценить значимость воспоминаний П.В. Шапошникова. Он талантливо описал и уклад Иркутского военного училища, и трудности мобилизации, и путь сибирских стрелков на фронт, и их первые бои. Сохраненные им важнейшие сведения мы не раз будем обширно цитировать.

Воспоминания Б.Н. Сергеевского «Пережитое» повествуют о первых боях 22-го армейского корпуса, боевого соседа 3-го Сибирского корпуса. Показана и начальная растерянность престарелых генералов, и психология боя, и противоречивость директив командования Северо-Западного фронта. Именно Сергеевский подробно описал те преимущественно штыковые бои, в которых русские войска (из Финляндии и Восточной Сибири), по признанию немцев, показали «в проклятых (Августовских) лесах волчьи зубы». Те бои, которые дали русским первый успех и сознание силы, а противнику огромные потери и ужас перед русским штыком. Показал Сергеевский и имевшую место практику, когда вместо командира корпуса генерал-лейтенанта соединением фактически и «отлично» руководил его адъютант штабс-капитан.

Генерал В.Е. Флуг повествует о недолгом своем командовании 10-й армией и показывает, как вместо безынициативной пассивности командиры начинали демонстрировать настойчивое стремление помочь соседу. Автор описывает, как в сентябре 1914 г. его войска отразили противника от Немана и принудили к поспешному отходу, деблокировали крепость Осовец, вернули Августов и нанесли поражение сильному заслону немцев, очистили от противника русскую территорию западнее Немана, вторглись в Восточную Пруссию, захватив города Лык и Бяла, лишили немцев инициативы. Однако и Флуг, и его начальник штаба С.Д. Марков «за опасную активность» были отчислены от должностей по настоянию генерал-квартирмейстера Северо-Западного фронта М.Д. Бонч-Бруевича, считавшего, что сложные маневры русским войскам не по плечу.

Бои под Лодзью описаны в «Записках» Я.М. Ларионова. Следует особенно отметить аналитический и исследовательский характер данных мемуаров. Так, Ларионов отмечал негативное значение служебных преимуществ, предоставляемых орденом святого Георгия. Автор критикует и назначение на высшие командные посты лиц без опыта командования строевыми частями.

Следующий по хронологии боевой эпизод -сражение в Августовских лесах в начале 1915 г., окружение и гибель 20-го армейского корпуса - описаны в воспоминаниях А.П. Будберга, А. Розеншильд-Паулина, И.А. Хольмсена. Перечисленные мемуары интересны тем, что в них подробно отражено то, чему не пожелал уделить место в своих воспоминаниях М.Д. Бонч-Бруевич.

Изучение Первой мировой войны немыслимо без мемуаров германской стороны. Воспоминания Э. Людендорфа, М. Гофмана и др. позволяют обеспечить двухстороннее описание событий.

Говоря о мемуарах, нельзя не отметить, что вследствие революции мы, очевидно, имеем их неполный массив. Не погибни от рук большевиков, генералы Н.В. Рузский и Р.Д. Радко-Дмитриев оставили бы важные свидетельства. То же относится и к преждевременно ушедшим из жизни военачальникам: к А.М. Каледину, Ф.А. Келлеру, П.А. Лечицкому, П.К. Ренненкампфу и др.

Многие воспоминания рассматривают одно воинское соединение в определенный отрезок времени. Из рассматриваемых нами соединений подобная работа, к сожалению, была создана только о 1-й Забайкальской казачьей дивизии. Боевой путь данного соединения спустя 20 лет отразил видный белый генерал, в прошлом командир 1-го Читинского полка, И.Ф. Шильников.

Достаточно ярко, хотя и весьма фрагментарно, отражены в воспоминаниях боевые действия на Кавказском фронте. Самое начало войны отразил «Дневник участника Кавказского фронта». Боевая работа казачьих частей Кавказской армии красочно и обстоятельно описана Ф.И. Елисеевым. Любопытно признание автора, что казаки поняли отношение к ним курдов, когда испытали на себе действия большевиков. Работа Елисеева полна ярких картин боевой работы казаков, содержит исследовательский анализ, но по жанру относится к воспоминаниям.

Фрагменты воспоминаний Г. Блюментрита, В. Гетца, В. Панаиота, Рихтера, Д. Сейфуллина, А.В. Туркула содержат важные оценки сибирских стрелков. Сюжет вероятного саботажа отдельных генералов нашел отражение в разрозненных предположениях, пока не получивших документального подтверждения. Таковы замечания Д.Г. Щербачева, Я.А. Демьяненко, Я.М. Ларионова и др. Это проблема, выявленная при работе над диссертацией, заслуживает дальнейшей разработки.

Воспоминания о Гражданской войне выходили в различных сборниках и в разное время. Большинство их вышло либо в 1920-е гг., либо в 1950-е гг. Большое значение для изучения имеют воспоминания видных большевиков: П. Парфенова, П.П. Постышева, В.В. Рябикова, А.А. Ширямова и др. Все их интересно сопоставить со свидетельствами гражданских руководителей белых: И.А. Лаврова, И.И. Серебренникова, Н. Устрялова, П.Д. Яковлева и др. Пласт воспоминаний белых военных - участников Гражданской войны довольно обширен. Наиболее известны мемуары А.Г. Будберга, М.А. Иностранцева, В.М. Молчанова, К.В. Сахарова, Д.В. Филатьева. Более частные сюжеты раскрывают воспоминания И.Г. Акулинина, В. Варженского, И.К. Волегова, Г. Думбадзе, А. Камбалина, А.А. Кириллова, В.А. Кислицына и др.

В постсоветский период опубликованы сборники документов, посвященные как национальному движению в целом, так и его отдельным представителям.

Вторая глава - «Становление Восточно-Сибирских соединений в 1880-1914 гг.» - состоит из трех параграфов, в хронологической последовательности характеризующих: создание Восточно-Сибирских бригад и Китайский поход 1900 г.; соединения в сражениях Русско-японской войны 1904-1905 гг.; гарнизоны Восточной Сибири 1906-1914 гг.

Открывает главу характеристика взглядов российских военных на Сибирь, затем излагается краткая предыстория становления и развития в регионе регулярных войск, описывается процесс создания воинских соединений и их боевое крещение в Китайском походе 1900 г.

Исключительно своевременным экзаменом для русской армии стала Русско-японская война. Ранее считалось, что путь к победе прокладывают меткая стрельба, широкий смелый шаг, могучее «ура!» и штыковой бой. Понадобился тяжелый опыт в Маньчжурии, чтобы начать мыслить иначе. Изменились взгляды тех, кто на себе испытал то новое, что проглядели кабинетные теоретики. Русским участникам война 1904-1905 г. запомнилась пустотой полей (отдаленностью противника), пулеметным огнем и артиллерией на закрытых позициях. Поэтому сибирские стрелки оставили в прошлом тесные цепи и пренебрежение к артиллерийскому огню. Напротив, эти недостатки были проявлены немцами и австрийцами в первых боях 1914 г. С другой стороны, в России сохранили незыблемым убеждение, что сила пехоты - в ногах и штыке.

В 1906 г. Сибирский военный округ разделяется на Сибирский (затем Омский) и Иркутский, «ввиду выяснившейся во время войны необходимости иметь поближе к Китайской границе достаточно полное и властное управление». Часть выведенных из Маньчжурии соединений разместили в Иркутском (Восточная Сибирь) и Приамурском (Дальний Восток) округах. К 1914 г. в Приамурском округе дислоцировались 1-й, 4-й и 5-й, а в Иркутском - 2-й и 3-й Сибирские армейские корпуса, в Омском - 11-я Сибирская стрелковая дивизия.

Поскольку до конфликта с Японией в первых двух округах дислоцировалось значительно меньше войск, резко обострилась проблема расквартирования. Она наслоилась на общероссийскую динамику, когда при сокращении в 1906 г. службы в пехоте до 3 лет и до 4 лет в коннице и специальных войсках контингент новобранцев увеличился к 1908 г. в 1,5 раза.

Как результат в Сибири воинские части размещались в бывших госпитальных бараках, наемных городских зданиях и по обывателям. Новые казармы для войск частью строились инженерным ведомством, частью городскими самоуправлениями. Нередко на помощь армии приходили городские самоуправления путем отвода новых помещений взамен прежних, признанных неудовлетворительными. Квартирование войск повлияло на облик многих сибирских поселений. На 1911 г. в Иркутском округе насчитывалось 9 «главнейших» гарнизонов (Ачинск, Березовка, Иркутск, Канск, Красноярск, Кяхта, Песчанка, Сретенск, Чита). Всего в России таких гарнизонов было 188.

После русско-японской войны можно констатировать существенную корректировку и гражданской политики на окраинах. Государство усиливает содействие крестьянской колонизации, рассматривая крестьянина как наиболее эффективного проводника имперской политики. Для развития Сибири в начале XX в. роль военных мотивов трудно переоценить. За 10 лет группировка в Азиатской России проделала путь от нескольких линейных батальонов через стрелковые бригады до мощных Сибирских армейских корпусов.

Военно-стратегические мотивы сыграли ключевую роль и при строительстве Амурской железной дороги, и при организации массового переселения русских крестьян, и в недопущении китайских рабочих к оплачиваемым российской казной работам. Беспрецедентными темпами развивается разнообразная военная инфраструктура: многочисленные военные городки с добротными казармами, которые простоят целый век, офицерскими флигелями, колодцами и водопроводами; полевые лагеря и т.д. Гарнизоны сибирских стрелков играли важную роль в экономической жизни прилегающих районов. На укладку вторых путей, спрямление линий, «усиление» Транссиба с 1907 по 1913 г. потратили 189 млн. руб. Именно военные в 1908 г. настояли на строительстве Амурской железной дороги, на сооружение которой к 1913 г. затратили 329 млн. руб.