Голод в Поволжье 1919-1925 гг.: происхождение, особенности, последствия

40

Размещено на http://www.allbest.ru/

ГОЛОД В ПОВОЛЖЬЕ 1919-1925 гг.: ПРОИСХОЖДЕНИЕ, ОСОБЕННОСТИ, ПОСЛЕДСТВИЯ

Специальность 07.00.02 - «Отечественная история»

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание учёной степени

доктора исторических наук

ПОЛЯКОВ Вячеслав Александрович

Саратов 2010

Работа выполнена в ГОУ ВПО «Волгоградский государственный университет»

Научный консультант - доктор исторических наук, профессор Сидоров Сергей Григорьевич

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор Кондрашин Виктор Викторович

доктор исторических наук, профессор Маруцкий Эдуард Сергеевич

доктор исторических наук, профессор Савельев Сергей Иванович

Ведущая организация: ГОУ ВПО «Нижегородский государственный университет имени Н. И. Лобачевского»

Защита диссертации состоится «20» апреля 2010 г. в 12 часов на заседании диссертационного совета Д. 212.241.01 при Саратовском государственном социально-экономическом университете по адресу: 410003, Саратов, ул. Радищева, 89, ауд. 843.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Саратовского государственного социально-экономического университета по тому же адресу.

Автореферат разослан «___» февраля 2010 г.

Учёный секретарь

диссертационного совета Донин А. Н.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Проблема продовольственного обеспечения населения земного шара приобрела острый характер ещё в прошлом столетии, а к концу первого десятилетия нынешнего XXI в. число голодающих приблизилось к миллиарду человек, то есть голод стал испытывать каждый шестой житель Земли. Эти масштабы бедствия усугубились текущим мировым экономическим кризисом, что, по мнению генерального директора продовольственной и сельскохозяйственной организации Объединённых Наций (ФАО) Ж. Диуфа, сделало необходимым установление нового мирового аграрного порядка, который сможет, наконец, гарантировать человечеству достаточное количество питания. В канун Всемирного зернового форума, проходившего в Санкт-Петербурге в июне 2009 г., он, обратив внимание на вопросы о более эффективной продовольственной помощи в кризисных ситуациях, роли продовольственных резервов и механизмах раннего реагирования, сделал упор на урок, «заключающийся в том, что необходимо внимательно оценить их значение и понять, как управлять этими резервами в контексте государственной и всемирной продовольственной безопасности», чтобы вдвое сократить численность населения страдающего на Земле от голода Диуф Жак. Зерно безопасности // Российская газета. 2009. 5 июня..

В решении этой проблемы важная роль принадлежит России, которая вновь, как это было в начале ХХ в., превратилась в ведущего производителя пшеницы наравне с США, а также вошла в четвёрку крупнейших экспортёров зерна в мире. Вместе с тем из-за значительной доли импорта ряда других продуктов питания актуальной остаётся задача и собственной продовольственной безопасности, которая разрешима через наращивание своего многопрофильного производства. Иной характер развития аграрного сектора экономики не может исключать повторения голода, трижды случавшегося в недавней истории нашей страны. В связи с этим развернувшаяся дискуссия о голоде начала 1930-х гг. делает актуальным обращение к идентичному по своему характеру событию из предшествующего десятилетия, а равно голоду 1940-х гг. Во всех трёх случаях наряду с особенным есть много общего, но именно история голода в Поволжье в первой половине 1920-х гг. создаёт условия для полноценного понимания явлений последующих. Все они стали судьбоносными для развития российской деревни. Крестьяне всегда играли значимую роль в общественном развитии. В силу сложившегося в России своеобразного характера взаимоотношений государства и общества разрыв между интересами государства и крестьян, будучи непомерно великим, ещё более усугубился с приходом к власти большевиков. Реализация на практике идеи гегемонии пролетариата, как одного из программных положений марксизма-ленинизма, ущемляя крестьян, поставила их на грань вымирания. Они приносились в жертву целям партии. Деревня рассматривалась только в качестве основного поставщика продуктов питания для рабочих и сырья для промышленности. Продовольственная диктатура, продовольственная развёрстка и продовольственный налог, последовательно сменявшиеся в РСФСР, увеличивали изъятия из деревни и привели к голоду 1919-1925 гг. в Поволжье, как общероссийскому бедствию. Его уроки представляют несомненный интерес, потому что позволяют оценивать характер принимаемых государственных решений и исключать возможность повторения таких явлений впредь.

По этой причине столь же актуальным предстаёт и региональный аспект исследования, потому что Поволжье - один из важнейших регионов России. Регионализация общественной жизни, сложные экономические и национально-религиозные проблемы требуют особого внимания к историческому опыту конкретных субъектов Российской Федерации. В полной мере это относится к Поволжью с его значительным промышленным потенциалом и многоотраслевым аграрным сектором, где в настоящее время идёт сложный процесс экономического возрождения и перехода к рыночным отношениям. В связи с этим история голода 1920-х гг. остаётся полезной для современных руководителей как российского, так и регионального уровня.

Степень изученности темы. Советская историческая наука проблемам голода, который трижды охватывал страну в советскую эпоху, значительного внимания не уделяла. Голод начала 1930-х гг., теперь нашедший отражение и в монографических исследованиях См., например: Кондрашин В. В. Голод 1932-1933 годов: трагедия российской деревни. М., 2008., замалчивался вплоть до 1991 г. См.: Кондрашин В. В. Голод 1932-1933 гг. в деревнях Поволжья // Вопросы истории. 1991. № 6. С. 176-182; Осокина Е. А. Жертвы голода 1933 года: сколько их? (Анализ демографической статистики ЦГАНХ СССР) // История СССР. 1991. № 5. С. 18-26. Такой же была историографическая ситуация и с голодом 1946-1947 гг., о котором впервые упомянули в 1988 г. См.: История советского крестьянства. В 5 т. Т. 4. Крестьянство в годы упрочения и развития социалистического общества, 1945 - конец 50-х годов. М., 1988. С. 183., а специальные исследования стали появляться только с начала 1990-х гг. См.: Волков И. М. Засуха, голод 1946-1947 годов // История СССР. 1991. № 4. С. 3-19; Зима В. Ф. Голод в России 1946-1947 годов // Отечественная история. 1993. № 1. С. 35-52; Его же. Голод в СССР 1946-1947 годов: (Происхождение и последствия): Дис. …д-ра ист. наук: 07.00.02. М., 1996.

Иной была историографическая ситуация с первым голодом 1920-х гг. Хотя его факт не отрицался, но до полномасштабной реконструкции картины произошедшего ни современники, ни авторы последних исторических работ всё равно подняться не смогли. Первопроходцами в исследовании тех событий стали специалисты в области народного быта Б. М. Соколов и председатель Саратовского общества истории, археологии и этнографии профессор Саратовского университета С. Н. Чернов, в декабре 1921 г. создавшие Музей голода См.: Лексин Ю. Первый перелом // Знание-сила. 1988. № 11. С. 70.. Тогда же с философско-социологических позиций к проблеме голода обратился П. А. Сорокин. Его книга «Голод как фактор», увидевшая свет в 1921 г., решающим образом сказалась на решении о высылке учёного из страны.

Не могли обойти своим вниманием масштабный голод и большевистские деятели той эпохи. Ряд небольших агитационно-пропагандистских брошюр, подготовленных ими, включает речи, выступления, доклады и беседы См.: Троцкий Л. Д. На борьбу с голодом!: (Речь, произнесённая 9 июня 1918 г. на народном собрании в Сокольниках). М., Пг., 1918; Ярославский Е. ПОЧЕМУ У НАС В РОССИИ ГОЛОД и КАК с НИМ БОРОТЬСЯ? (Простая беседа с крестьянином). Госиздат: Самарское отделение, 1921. С. 5; Антонов-Овсеенко. Спешите на помощь умирающим от голода! М., 1922. С. 3-4; Его же. Закрепим нашу победу! Слово к рабочим и крестьянам председателя конференции голодающих губерний. М., 1922. С. 3, 6-7, 9; и др. важные тем, что содержат методологические посылки, сводящие причины голода к деятельности царского и Временного правительств, к отсутствию дождей и оправданию своей причастности к народной трагедии. То есть всё то, на чём позже будет базироваться советская историография. Но при этом один из её основоположников, видный марксистский историк М. Н. Покровский, тогда же выразился иначе: «Мы по старой привычке всё больше считаемся со стихийными, природными силами, и, конечно, считаться с ними нужно, но забывать социальные причины отнюдь не следует» Покровский М. Советская глава нашей истории // Коммунист. 1988. № 16. С. 89.. Скорее всего, эта фраза и стала основанием для долгого забвения названной публикации.

Во второй половине 1920-х - начале 1930-х гг. проблематика первого советского голода нашла отражение только в двух статьях «Большой Советской Энциклопедии». Автором первой был К. И. Ландер, в своё время занимавший пост представителя правительства РСФСР при всех заграничных организациях помощи голодающим в России. Располагая доступными материалами, он и показал деятельность самой крупной из них, назвав численность 5 млн детей и 5 млн взрослых, получивших продукты от АРА на конец 1922 г. См.: Ландер К. И. АРА // Большая Советская Энциклопедия. Т. 3. М., 1926. С. 190-192. Автором второй статьи был С. Д. Мстиславский, который, подводя, как тогда казалось, окончательные итоги, резюмировал: голод охватил 35 губерний с населением в 90 млн человек, из которых голодало не менее 40 млн. От голода 1921-1922 гг. и его последствий погибло около 5 млн человек См.: Мстиславский С. Д. Голод // Большая Советская Энциклопедия. Т. 17. М., 1930. С. 463..

После этих публикаций чего-либо существенного о первом голоде в советской историографии не было до тех пор, пока в конце 1930-х гг. не появился «Краткий курс истории ВКП(б)». В нём правда о том бедствии скрывалась двумя фразами, сводящими всё к объяснению природным катаклизмом, с каким партия большевиков-ленинцев якобы успешно справилась по решению своего XI съезда. В первой указывалось, что «вдобавок в 1920 году многие губернии были охвачены неурожаем», а во второй следовала победная реляция: «Успешно были ликвидированы последствия постигшего страну недорода» История Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков). Краткий курс. Одобрен ЦК ВКП(б). 1938 год. М., 1955. С. 237, 248.. Эта трактовка долго оставалась неизменной, о чём можно судить как по узкоспециальным работам, включая диссертации См.: Коган А. Н. Антисоветские действия Американской администрации помощи (АРА) в Советской России в 1921-22 гг. // Исторические записки. Т. 29. М., 1949. С. 5-23; Машин М. Д. Борьба советской власти с голодом в 1921-1922 гг. Дис. … канд. ист. наук. М., 1955., так и по последующим энциклопедическим изданиям. Они, хотя и сохранят прежние названия См.: «АРА» // Большая Советская Энциклопедия. 2-е изд. Т. 2. М., 1950. С. 582; Голод // Большая Советская Энциклопедия. 2-е изд. Т. 11. М., 1952. С. 623-626., но потеряют былую информативность и приобретут чётко выраженную антиамериканскую направленность с оценкой АРА как шпионской организации.

По иному на эти события смотрели западные специалисты, видевшие причины голода не только в недостатке влаги, но и в продовольственной политике советского правительства. Из широкого круг работ, затрагивающих проблему голода в советской России, выделяется учебник Г. В. Вернадского. Его данные о численности россиян, умерших в 1921-1922 гг. от голода в количестве около 5 млн человек были близкими к действительности См.: Вернадский Г. В. Русская история. Учебник. М., 1997. С. 331-385; Он же. Ленин - красный диктатор / Пер. с англ. В. С. Антонова. М., 1998. С. 273..

В 1952 г. наш соотечественник экономист С. Н. Прокопович, который в июле - августе 1921 г. являлся одним из руководителей ВКПГ, со ссылкой на советские источники привёл более точные данные о потерях. Они по стране составили от роста смертности и уменьшения числа рождений 5 053 000 человек. При этом он назвал и причины трагедии, которые заключались в сокращении посевных площадей «в губерниях средневолжских, нижневолжских, приуральских и киргизских… с 1920 по 1922 г. на 45%». А после того как «на этой территории урожай 1920 г. был изъят "под метёлку", а 1921 г. оказался засушливым и неурожайным, наступил голод» Прокопович С. Н. Народное хозяйство СССР. В 2 т. Т. I. Нью-Йорк, 1952. С. 59, 161.. Позже эту тему, уже как традицию в эмигрантской среде, продолжили М. Я. Геллер и А. М. Некрич. Приняв те же данные потерь от голода в 5 053 000 человек, они через историю отношений с АРА сформулировали модель поведения советской власти по отношению к тем, кто приходил ей на помощь: 1) уступки, если нет иного выхода, 2) отказ от уступок, если необходимость миновала, и 3) месть См.: Геллер М., Некрич А. История России 1917-1995: в 4 т. Т. 1: Утопия у власти. Кн. 1: Социализм в одной стране. М., 1996. С. 125-126.. Важной частью сюжета книги В. Степанова (Русака), изданной в Нью-Йорке в 1987 г., стало изъятие церковных ценностей в период голода и репрессии против верующих и священнослужителей. Автор особое внимание уделил раскрытию шахматного хода советской власти, решившей разом «убить двух зайцев»: декларировать попытку накормить голодных в Поволжье и подрубить жизненную основу Православной Церкви См.: Степанов (Русак) В. Изъятие церковных ценностей // ГУЛАГ: его строители, обитатели и герои / Под ред. И. В. Добровольского. - Франкфурт/Майн - Москва, 1999. С. 297-304..

В 1968 г. руководитель группы по истории советского крестьянства Института истории АН СССР В. П. Данилов, опираясь на материалы переписи 1926 г., число погибших в период первого советского голодомора 1921-1922 гг. уточнил в сторону увеличения до 5 200 тыс. человек См.: Данилов В. П. Динамика населения СССР за 1917-1929 гг. (Опыт археографического и источниковедческого отбора данных для реконструкции демографического процесса) // Археографический ежегодник за 1968 год. М., 1970. С. 246.. Но это уточнение осталось всего лишь эпизодом в советской историографии, о чём можно судить по работам, сохранявшим прежнюю концепцию и увязывавшим помощь западных стран голодавшей России с некой антисоветской диверсией См.: Поляков Ю. А. 1921-й: победа над голодом. М., 1975; Поляков А. А. Диверсия под флагом помощи. М., 1985..

Ничего, кроме упования на «страшное стихийное бедствие 1921 г., а затем засуху 1924 г.» Трапезников С. П. Ленинизм и аграрно-крестьянский вопрос: в 2 т. 2-е, доп. изд. Т. 2. Исторический опыт КПСС в осуществлении ленинского кооперативного плана. М., 1976. С. 40., не мог сказать и автор двухтомного исследования аграрно-крестьянского вопроса С. П. Трапезников. С его участием с малозаметной разницей в содержании получился и параграф «Оживление сельского хозяйства. Борьба с голодом» См.: История Коммунистической партии Советского Союза: в 6 т. Т. 4. Коммунистическая партия в борьбе за построение социализма в СССР. 1921-1937 гг. Кн. 1 (1921-1929 гг.). М., 1970. С. 135-141. в одной из книг многотомной «Истории Коммунистической партии Советского Союза».

Повторили эти суждения в 1986 г. и авторы первого тома «Истории советского крестьянства». В этом исследовании, ставшем последним академическим изданием в СССР, вновь приводились заниженные данные «около 1 млн. крестьян», умерших от голода и болезней к маю 1922 г. См.: История советского крестьянства: в 5 т. Т. 1. Крестьянство в первое десятилетие Советской власти, 1917-1927. М., 1986. С. 228. Вскоре в таком же методологическом ключе заявил о себе Е. М. Хенкин, констатировавший, что «основной причиной голода явилась отсталость сельского хозяйства России» Хенкин Е. М. Очерки истории борьбы Советского государства с голодом (1921-1922 гг.). Красноярск, 1988. С. 11.. Одновременно с этим в конце 1980-х гг. в СССР проявились признаки торжества действительно новых принципов и подходов. В 1987 г. В. З. Дробижев, который, хотя и сослался на засуху 1921 г., к поражённому голодом региону отнёс более 30 губерний с населением свыше 30 млн человек. При этом в динамике воспроизводства населения об убыли в отдельных местностях Поволжья за 1922 г. он привёл следующие достоверные данные: Казань - 31,0 %, Оренбург - 104,9 %, Уфа - 24,8 %, Саратов - 61,2 % См.: Дробижев В. З. У истоков советской демографии. М., 1987. С. 88, 90-91..

Симптоматично важным подтверждением начавшихся в стране изменений стала и публикация в 1988 г. интервью с В. П. Даниловым относительно объёмов иностранной помощи западных государств РСФСР в период голода 1921-1922 гг., где он повторил и ранее упоминавшуюся цифру погибших в 5,2 млн человек См.: Данилов В. П. Какой была международная помощь // Аргументы и факты. 1988. № 19. С. 6.. Спустя год он же сделал важное уточнение о продолжительности того голодного бедствия: «В Поволжье, на Дону и Северном Кавказе, на Украине голодание деревни продолжалось и в 1923, и в 1924 годах» Данилов В. Аграрная политика РКП(б) - ВКП(б) в 20-30-х годах. «Очерки истории КПСС»: концепция, подходы, контуры. // Коммунист. 1990. № 16. С. 90.. Тогда же обратили на себя внимание две публикации профессора Гуверовского института (Стэнфорд, США) Р. Конквеста. В начале 1990 г. в журнале «Вопросы истории» появился фрагмент статьи См.: Конквест Р. (США). Жатва скорби (глава из книги) // Вопросы истории. 1990. № 1. С. 137-160., а тремя годами позже российский читатель смог взять в руки книгу. Сущность проделанного автором хорошо видна из следующего вывода: «Страшный голод 1921 года произошёл не потому, что кто-то принял решение уничтожить крестьян таким методом. Однако полагать, что он произошёл стихийно, тоже неверно. Погода была плохой, но уж не настолько, чтобы вызвать подобное бедствие. Главным фактором голода был метод Советского правительства добывать хлеб с помощью реквизиции: частично потому, что у крестьян отбирали весь хлеб, почти ничего не оставляя на пропитание, но главным образом потому, что крестьян лишили какого-либо побудительного мотива этот хлеб производить» Конквест Р. Террор голодом (1989 г.) / Пер. с англ. И. Л. Бунича // Бунич И. Л. Золото партии. СПб., 1994. С. 347..

Почти одновременно и в унисон с работами Р. Конквеста прозвучало несколько публицистических статей в периодических изданиях как столичных, так и региональных См.: Костиков В. Прожить проклятый год… // Совершенно секретно. 1990. № 6. С. 9-11, 29; Апаликов В. Чёрная година // Нива. 1990. № 2. С. 38-39.. Вслед за этим появились и научные публикации См.: Кулешов С. Лукуллов пир // Родина. 1991. № 9-10. С. 71-76; Поляков В. А. Голод в Царицынской губернии в начале 1920-х годов // Вопросы краеведения: Материалы краеведческих чтений. Вып. 1. Волгоград, 1991. С. 150-156; .

Новая политическая ситуация в стране открыла учёным возможность для освещения исторических событий независимого от прежней идеологии. Это позволило перейти к проблеме исследования поволжского голода начала 1920-х гг. на уровне монографических и диссертационных работ. Одну из первых позиций в этом ряду заняла книга А. А. Германа, показавшего на материалах немецкой автономии регионально-национальные особенности той трагедии. Проанализировав и обобщив реальные данные о большевистском продовольственном «нажиме» 1919-1920 гг., он в дальнейшем и хронологические рамки голода раздвинул до конца 1924 г. См.: Герман А. А. Немецкая автономия на Волге. 1918-1941. Ч. 1.Автономная область. 1918-1924. Саратов, 1992. С. 53, 66. Ч. 2. Автономная республика, 1924-1941. Саратов, 1994. С. 10.

Наряду с подготовкой обобщающих научных исследований, и это естественно, выходили в большем числе научные статьи в периодических изданиях, сборниках трудов, материалах симпозиумов и конференций. В 1992 г. увидела свет статья «Немцы Поволжья и голод 1921 года» профессора Колорадского университета (США) Дж. Лонга. Опираясь на материалы Американской организации помощи голодающим (АРА), хранящиеся в Гуверовском институте войны, революции и мира, он, разделяя мнение, что голод вызывается не столько климатическими отклонениями, сколько «внутренней слабостью общества», пришёл к выводу: «Голод, постигший в 1921 г. немцев Поволжья, породила, главным образом политика центральной власти». Эта публикация нашла отклик у российских историков См.: Поликарпов В. В. Немцы Поволжья и голод 1921 года The Russian Review (Columbus), 1992, № 4 // Вопросы истории. 1993. № 8. С. 181-182.. В материалах российско-американской научной конференции, проходившей 18-22 мая 1992 г. в Саратове, был опубликован его доклад по той же проблеме с однозначным выводом: «Большевики выдумали миф, что голод в начале 20-х годов был вызван засухой…». Поэтому и ответственность возлагал на тех, кто проводил «правительственную политику продразвёрстки. Уже в 1920 г. стало известно о крайне тяжёлом положении в Области Немцев Поволжья, но не было сделано ничего в отношении прекращения продразвёрстки и организации скорейшей помощи…» См.: Лонг Д. Поволжские немцы и голод в начале 20-х годов // История России: диалог российских и американских историков. Материалы российско-американской научной конференции (г. Саратов, 18-22 мая 1992 г.). Саратов, 1994. С. 127, 134.. Схожие взгляды нашли отражение в ряде статей российских историков, одновременно коснувшихся отдельных аспектов сложных взаимоотношений властных структур советского государства с представителями иностранных организаций. Сравнительный анализ помощи голодающим со стороны одних и других обозначил новые подходы в исследовании этой трагической «страницы» отечественной истории См.: Винс О. В. Смертность населения АОНП от голода в 1921-1922 гг. // Культура русских и немцев в Поволжском регионе. (Результаты комплексного междисциплинарного гуманитарного исследования). Вып. 1: История, теория, культура. Саратов, 1993. С. 62-69; Его же. Помощь иностранных организаций голодающим автономной области немцев Поволжья в 1921-1922 гг. // Там же. С. 69-82; Завадская Э. Нансен и Россия // Знание-сила. 1993. № 11. С. 133, 135; и др.. Тогда же продолжали появляться работы, авторы которых остались на прежних позициях. Это отразилось не только в тематике, посвящённой, к примеру, «Деятельности комсомольских организаций Поволжья по преодолению голода…», но и в объяснении его причин «отсталостью сельского хозяйства», хотя и с элементами новизны, что выразилось в упоминании о «процессе "раскрестьянивания" и отрицательной мотивации крестьянского труда» См.: Головченко В. И. Деятельность комсомольских организаций Поволжья по преодолению голода и его последствий в 1921-1922 гг. Автореферат дис. на соискание уч. степ. канд. ист. наук. Саратов, 1992. С. 15..

Процесс наработки советским чиновничьим аппаратом навыков по отбору у крестьян продовольствия сначала методом продовольственной развёрстки, затем продовольственного налога, с которым в 1922 г. было совмещено изъятие церковных ценностей, характер антицерковных мероприятий в широкой богоборческой кампании и её ход первыми из российских историков отразили О.Ю.Васильева и П. Н. Кнышевский. Они не только показали, как «в Кремле ломали головы над тем, как в разрухе и бедствии укрепить шаткие столпы власти, как придать "уникальному" явлению голода классовое содержание и как взобраться на его костях к очередной победной вершине революции», но и назвали близкую к реальной цифру - около 6 миллионов человек, умерших от голода См.: Васильева О. Ю., Кнышевский П. Н. Красные конкистадоры. М., 1994. С. 153-206..

Возросший интерес к проблеме первого советского голода нашёл отражение в диссертации А. М. Кристкална, где в рамках одного 1921 г. автор пришёл к выводу о социальных причинах трагедии, заявив: «Большевиков нельзя называть виновниками голода. Виновны были все: и царское правительство, консервировавшее вековую отсталость российского сельского хозяйства, и белые, не желавшие отказаться от планов сохранения помещичьих латифундий, и интервенты, стремившиеся подорвать экономику России блокадой» Кристкалн А. М. Голод 1921 г. в Поволжье: (Опыт современного изучения проблемы). Дис. … канд. ист. наук. М., 1997. С. 206-207..

В начале XXI в. появились новые исследования, в которых затрагивались существенные компоненты проблемы первого советского голода. В кандидатской диссертации Е. Н. Бадмаевой, наряду с прежними объяснением «объективным фактором, а именно засухой 1921 года», звучало упоминание, что «засуху народное хозяйство Калмыкии встречало фактически обескровленным» См.: Бадмаева Е. Н. Борьба с массовым голодом и его последствиями в Калмыкии, 1921-1924 гг. Дис. … канд. ист. наук. Элиста, 2001. С. 156., но при этом не раскрывались те властные структуры, которые были причастны к случившемуся. В один года с названной диссертацией вышла из печати объёмная монография И. В. Нарского. Автор при показе широкого спектра факторов бедственного положения населения одного из крупнейших регионов России на начальной стадии «коммунистического экспериментирования» в своём выводе о катастрофе начала 1920-х гг. использовал данные западных исследователей, определивших число умерших голодной смертью или подорвавших здоровье от 10 до 15 млн человек См.: Нарский И. В. Жизнь в катастрофе: Будни населения Урала в 1917-1922 гг. М., 2001. С. 93-94..

В работах, посвящённых сюжетам локального характера, получили обоснование как более полные данные о спаде сельскохозяйственного производства и людских потерях, так и нашли подтверждение те мероприятия советского руководства, которые обернулись обострением голодного бедствия. Новым содержанием наполнилась проблематика взаимоотношения советского государства с Русской Православной Церковью, что позволило констатировать решающую роль последней в развёртывании международной помощи погибающим от голода россиянам и одновременно выявить методы формирования негативного общественного мнения во время голода в отношении духовенства и религиозных организаций См.: Бадретдинова М. М. Восстановление промышленности // История Оренбуржья. Учеб. пособие. Оренбург, 1996. С. 217-222; Лабузов В. А. Сельское хозяйство // Там же. С. 222-225; Поляков В. А. Советская власть и голод в 1920-е годы: реакция народных масс (на примере Урюпинской Христорождественской церкви) // Мир Православия: Сб. науч. статей. Вып. 2. Волгоград, 1998. С. 76-82; Его же. Русская Православная Церковь и международная помощь во время первого советского голода в 1920-е годы // Мир Православия: Сб. науч. статей. Вып. 3. Волгоград, 2000. С. 183-193; Редькина О. Ю. Религиозные организации и голод в Царицынской губернии 1921-1922 гг. (по материалам местной периодической печати) // Там же. С. 194-225; и др..

В научных статьях нашла отражение проблема миграции населения в период голода и получила негативную оценку деятельность центральных и местных структур власти, в 1918-1921 гг. «посадивших на "голодный паёк" практически всё население России», которое в отдельных районах Поволжья продолжало голодать почти до конца 1926 г. См.: Малова Н. А. Миграционные процессы в немецком Поволжье в период голода 1920-1922 гг. // Немцы России в контексте отечественной истории: общие проблемы и региональные особенности. М., 1999. С. 174-184; Чуканов И. А. Политика большевиков Среднего Поволжья в голодные 1918-1921 годы // Вопросы истории. 2001. № 3. С. 128-134; Орлов В. В. Голод 1920-х годов в Чувашии: причины и последствия // Отечественная история. 2008. № 1. С. 106-117. Близкий по смыслу вывод о большей опасности стихии политической, чем природной, прозвучал в статье, совместно подготовленной российским и зарубежным автором См.: Мизель П.-К., Фёдорова Н. Голодомор в Поволжье // Родина. 1998. № 1. С. 76-77..

В конце первого десятилетия XXI в. внимание историков привлекла деятельность западных общественных организаций по оказанию помощи голодающему населению Советской России См.: Макаров В., Христофоров В. Гангстеры и филантропы // Родина. 2006. № 8. С. 79-85; Усманов Н. Паломничество смерти // Родина. 2009. № 11. С. 72-74; Космачёва Т. С. Государственные и общественные организации России и зарубежья в борьбе с голодом 1921-1922 гг. на Южном Урале. Автореферат дис. на соискание уч. степ. канд. ист. наук. Самара, 2009. -20 с..

Вполне ясно, что проблему смертности в период голода не могли обойти своим вниманием демографы. Одни из них, в частности, в справочных изданиях, со ссылкой на авторитетных учёных повторили ранее введённые в научный оборот данные о людских потерях от голода. Другие сделали уточнения, доводящие число умерших в нашей стране в 1921-1922 гг. до 10,8 млн человек. Если бы не было войны, голода и эпидемий то потери были бы значительно меньше См.: Андреев Е. М., Дарский Л. Е., Харькова Т. Л. Население Советского Союза. 1922-1991. М., 1993. С. 118; Исупов В. А. Демографические катастрофы и кризисы в России в первой половине ХХ века: Историко-демографические очерки. Новосибирск, 2000. С. 67-68; Эрлихман В. В. Потери народонаселения в ХХ веке. Справочник. М., 2004. С. 19.. Эти расчёты ещё раз подтверждают близость к реальной цифры о более 5 млн людей, умерших от голода на 1922 г.

В завершение предпринятого анализа можно констатировать, что почти за 90-летний период, прошедший с момента появления первой книги о голоде начала 1920-х гг., его отдельные стороны исследовались, но работы обобщающего характера до сих пор нет. По этой причине вне поля зрения остались и составные компоненты взаимосвязанных с голодом проблем, которые вобрали в себя как теоретические воззрения большевиков о путях революционного преобразования российской экономики, так и практическую сторону, отразившуюся в сложившихся при них производственных отношениях, что предстало в тяжелейшем кризисе аграрного сектора, промышленности и транспорта. В связи с этим в настоящей диссертации предпринимается попытка восполнить обозначенный пробел.

Объектом диссертационного исследования является голод 1919-1925 гг. в Поволжье как общероссийское бедствие.

Предмет исследования - политика партии большевиков и советских государственных структур в сфере экономики, отразившаяся на её аграрном секторе в разных фазах голода, а равно мероприятия общественных и иностранных организаций по оказанию помощи бедствовавшему населению.

Целью диссертации является формулирование развёрнутой концепции исследования голода в Поволжье в 1919-1925 гг. через комплексный анализ причин его происхождения, особенностей и последствий.

Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:

- отразить роль В. И. Ленина в формировании экономической политики и проследить характер взаимоотношений советского государства с производителями сельскохозяйственной продукции в период от продовольственной диктатуры к продовольственной развёрстке и продовольственному налогу;

- рассмотреть изменения на транспорте во взаимосвязи с голодом;

- проанализировать деятельность государственных продовольственных структур в 1920 г. и выделить мероприятия, направленные на подготовку и проведение «великой посевной» кампании 1921 г.;

- выяснить погодные условия весны-лета 1921 г., включая показатели температуры и количество осадков в сопоставлении с годом предыдущим;

- вскрыть подробности принятия высшими партийно-советскими руководителями решения о переходе к продовольственному налогу и, акцентируя внимание на его размерах и росте числа голодающего сельского населения, обозначить характерные для Поволжья черты продовольственной политики;

- осветить начальную стадию голодной катастрофы, её особенности и попытки организации государственной помощи с опорой на медицинские критерии голода;

- раскрыть роль и характер деятельности русской общественности по организации иностранной помощи населению остро голодавших регионов и мероприятия высшего большевистского партийно-государственного руководства; голод продовольственный посевная налоговый

- показать вклад Русской Православной Церкви в борьбу с голодом и содержание атеистических мероприятий РКП(б) и советской власти;

- обрисовать положение голодающего населения в Поволжье через систематизацию сведений о рецидивах, вызванных голодом, одновременно сопоставляя это с продовольственным обеспечением партийного и советского аппарата вплоть до его высшего звена, а также сравнивая характер и размеры помощи иностранных общественных организаций с помощью советского государства своим гражданам;

- обозначить наиболее существенные изменения в налоговом обложении крестьянства во время голода;

- уточнить количество погибших от голода и привести в систему другие последствия хозяйственной деятельности РКП(б) и государственных структур в 1919-1925 гг.

Хронологические рамки работы охватывают период с 1919 по 1925 г. Начальная дата обусловлена принятием 11 января 1919 г. «Декрета СНК о развёрстке зерновых хлебов и фуража, подлежащих отчуждению в распоряжение государства, между производящими губерниями», а конечная - преодолением такого рубежа в обеспеченности населения продуктами питания, при котором только со второй половины 1925 г. отказались от дополнительной продовольственной помощи.

Территориальные границы Поволжья обосновываются экономическим районированием, два варианта которого в начале 1920-х годов нашли отражение в плане ГОЭЛРО и Генеральном плане народного комиссариата земледелия РСФСР См.: План электрификации РСФСР: Доклад VIII съезду Советов Государственной комиссии по электрификации России. 2-е изд. М., 1955; Генеральный план НКЗема РСФСР. 1922 г. // Российский государственный архив экономики. Ф. 478. Оп. 2. Д. 156.. Опираясь на аргументы второго варианта, в основу которого были положены доводы профессора А. Н. Челинцева, в бассейне Волги выделяем три экономических района: Заволжский, состоявший из Оренбургской, Челябинской, Уфимской губерний и Башкирской АССР; Средневолжский, включавший Нижегородскую, Симбирскую, Пензенскую, Самарскую, Саратовскую губернии, Татарскую АССР и Марийскую, Чувашскую, Немецкую области; Юго-Восточный, объединявший две области - Уральскую и Калмыцкую, и две губернии - Царицынскую и Астраханскую.

Методологической основой диссертации стали те принципы, в разработку которых важный вклад внёс А. С. Лаппо-Данилевский. Для него любые сообщества людей были, по сути, индивидуальностями. Исторический факт трактовался как «воздействие сознания данной индивидуальности на среду, в особенности на общественную среду». В середине 1900-х гг. он пришёл к выводу, что «законов истории» ещё никому не удалось установить, а историки, стремящиеся открыть их, довольствуются в лучшем случае эмпирическими обобщениями. Понятию закономерности А. С. Лаппо-Данилевский противопоставил категорию ценности, которую рассматривал как критерий интерпретации исторических фактов, учитывающий этические, эстетические и другие факторы. По его убеждению выявление исторической связи фактов с вызвавшими их причинами и порождёнными ими следствиями служит основанием для формирования у историка объёмного представления о прошлом, позволяет осмыслить историю как непрерывный процесс См.: Клибанов А. И. А. С. Лаппо-Данилевский - историк и мыслитель // Лаппо-Данилевский А. С. История русской общественной мысли и культуры XVII-XVIII вв. М., 1990. С. 257-259; Отечественная история: История России с древнейших времён до 1917 года: Энциклопедия. Т. 3: К - М. М., 2000. С. 282-284..

Разделяя эти взгляды на путь познания и одновременно стремясь к возможно полному и точному изложению событий на принципах историзма, в данном исследовании предполагается подходить к изучению проблемы первого советского голода через раскрытие этого многообразного явления в конкретно-исторических и экономических условиях Поволжья с момента зарождения, в процессе развития и перехода в иное состояние.

Такой подход предполагает использование как общеисторических, так и специальных методов исследования, а равно и данные иных научных дисциплин. На этом основании в изучении голода, как явления по своему характеру двойственного - патологического и социального, нельзя обходить медицинский аспект, ресурсы которого историки практически ещё не использовали. А ведь только медицина даёт его научные параметры, что чётко сформулировано в специальной литературе См., например: Голод // Популярная медицинская энциклопедия. В 1 т. Аборт - Ящур. М., 1987. С. 139-141; Николаев Ю. С., Нилов Е. И., Черкасов В. Г. Голодание ради здоровья. 2-е изд., доп. М., 1988. С. 57-58..

Ключевым для задач данного исследования является историко-сравнительный метод, который даёт возможность рассматривать голод как явление общее для страны, а значит и повторяющееся в её отдельных регионах, но одновременно здесь же и неповторимое в специфичных чертах. Это позволяет выявлять типологию Поволжья, различия и сходство во времени и по характеру голодных проявлений в его административно-территориальных частях и отдельных поселениях, что ведёт к достижению обобщающих представлений. Одновременно этот метод позволяет наиболее продуктивно изучить психологию голодного и сытого человека, раскрыть общее и особенное в проявлении массовых психологических явлений, проследить их историческую эволюцию. При этом следует отметить, что особое значение для нашей проблематики имеет такая прикладная область психологической науки, как психология выживания в экстремальных ситуациях.

Наряду с историко-сравнительным в работе применяется целый комплекс других общеисторических методов: описательно-повествовательный, историко-генетический, историко-системный, биографический и др.

В связи со сложностью, многоуровневостью и малой степенью изученности проблемы важно не только её чёткое структурирование, теоретическое осмысление взаимосвязей её элементов, но и адекватный выбор и интерпретация источников. В представляемой диссертации исторический источник рассматривается как произведение, созданное человеком, как продукт культуры. Акцент делается на понимании психологической и социальной природы исторического источника, которая и обусловливает его пригодность «для изучения фактов с историческим значением» См.: Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники российской истории: Учеб. пособие / И. Н. Данилевский, В. В. Кабанов, О. М. Медушевская, М. Ф. Румянцева. М., 1998. С. 9.. Поэтому такое большое значение для темы имеет как общегуманитарный метод источниковедения, так и собственно источниковедческие методы, включающие проверку достоверности и репрезентативности источников, анализ их содержания и источниковедческий синтез. При этом сравнительный анализ явлений основывается на сопоставлении однотипных источников, относящихся к разным территориям, в сочетании с проверкой этих данных на основе комплексного метода.

Источниковой базой исследования послужил широкий круг разнообразных источников, значительная часть из которых впервые вводится в научный оборот. Исходя из логики построения работы, прежде всего, выделим документы, появившиеся в результате теоретической и практической деятельности В.И.Ленина. Его причастность ко всему, что произошло в России после октября 1917 г., не только не подвергалась сомнению с чьей-либо стороны, но именно ленинскими сторонниками всегда чётко выделялась. Свою ответственность он и сам осознавал, если 8 марта 1921 г. на Х съезде РКП(б) в момент принятия важных решений обронил фразу о том, что разбор ошибок должно составлять дело будущих историков См.: Ленин В. И. Отчёт о политической деятельности ЦК РКП(б) 8 марта (1921 г.) // Полн. собр. соч. Т. 43. С. 11.. Это сделало необходимым наш тщательный поиск и анализ в его биографии См.: Владимир Ильич Ленин. Биографическая хроника. 1870-1924. Т. 1-12. М., 1970-1982. и опубликованном наследии всего того, что с проблемой голода было связано.

Важным дополнением к ленинским документам, опубликованным в советский период нашей истории, стали прежде засекреченные произведения См.: В. И. Ленин. Неизвестные документы. 1891-1922 гг. М., 2000. и материалы, извлечённые нами из фонда «Секретариата председателя СНК и СТО В.И.Ленина» Российского государственного архива социально-политической истории. Практическую значимость для разрешения задач данного исследования представляют те сведения, которые поступали на имя главы правительства о размерах изъятого у населения трудгужевого налога и реализованных ценностях из музеев страны, доклады управляющего делами СНК о посланиях Патриарха Тихона, переписка относительно деятельности Комиссии помощи голодающим (Помгол) и ряд других. Из этого же архива были проанализированы материалы фондов «Дзержинского Феликса Эдмундовича» и «Калинина Михаила Ивановича». Эти документы отразили деятельность двух ленинских сподвижников, занимавших высшие должности в советском государстве. Ф. Э. Дзержинский, будучи председателем ВЧК, ГПУ, ОГПУ и НКВД, проводил не только репрессивные мероприятия, но и ратовал за активное вмешательство чекистов в хозяйственную жизнь, добивался от заградительных отрядов наивысшей эффективности в борьбе с несанкционированным большевиками перемещением по стране продуктов, от чего он не отказался и на посту наркома путей сообщения в наиболее острый период голода. Об этом свидетельствуют подписанные им циркуляры и распоряжения, аналитические записки, адресованные в Политбюро ЦК РКП(б).

М. И. Калинин, являясь председателем ВЦИК, возглавлял все центральные правительственные комиссии, которые проблемами голода занимались. Его роль во всех мероприятиях советской власти нашла широкое отражение и в документах Государственного архива Российской Федерации, где наши изыскания были связаны с фондами «ЦК Помгол при ВЦИК» и «ЦК Последгол при ВЦИК», в которых сохранились стенограммы и протоколы заседаний этих структур за период с 18 июля 1921 по 20 июня 1923 г. Кроме того, целый ряд ценных материалов, отражающих решения законотворческого характера, а также взаимоотношения с региональными структурами власти, был извлечён из фонда «Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета Советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов (ВЦИК)».

Деятельность отраслевых ведомств, причастных к проблеме голода, исследовалась на основании документов Российского государственного архива экономики. Фонды «Особого комитета Совета рабоче-крестьянской обороны по проведению военного положения на железных дорогах республики (ОСКОМ)» за 1919 г. и «Народного комиссариата путей сообщения РСФСР (НКПС РСФСР)» за 1920-1921 гг., то есть за время, когда стали нарастать продовольственные трудности, дали документальную базу для выяснения роли и ответственности в случившемся тех управленцев, от которых зависела доставка грузов. В этом же архиве нельзя было обойти вниманием фонд «Народного комиссариата земледелия РСФСР» за 1921-1922 гг. Названный блок документов, включавший протоколы заседаний этих структур, постановления по их реорганизации, переписку с нижестоящими подразделениями позволил увидеть характер и особенности хозяйственной деятельности в условиях острой фазы голода в Поволжье.

Особой значимостью отличаются сведения, отложившиеся в фонде «Организационно-инструкторского отдела ЦК РКП(б)» Российского государственного архива социально-политической истории. В переписке и обобщённых данных по хозяйственной деятельности, включая выполнение налоговых и прочих заданий, которые представлялись в ЦК партии из государственных ведомств и нижестоящих структур РКП(б) наряду с победными реляциями отразились и неудачи. Они позволяют видеть не только последствия, но и причины голода, потому что именно решения деятелей большевистской партии предопределяли мероприятия государственных подразделений.

Важным дополнением к документам из 10 фондов центральных архивов Российской Федерации стали материалы из региональных архивных хранилищ. Изыскания по 29 фондам 10 государственных архивов и центров документации новейшей истории (бывших партийных архивов КПСС) позволили с большей детализацией и полнотой осветить события, происходившие во время голода на местах, то есть в населённых пунктах, волостях и уездах губерний, областей и республик Поволжья. При этом отбор фактов через тщательное обследование значительного массива документов, например, из 9 фондов Государственного архива Волгоградской области и по 4 фондам в каждом из государственных архивов Астрахани, Саратова и Государственного общественно-политического архива Нижегородской области позволили увидеть как типичность, так и исключительность происходившего. Выборка из других архивов с отсылкой к меньшему количеству фондообразователей позволила сделать акцент на факты исключительного характера, так как повсеместное положение голодающих, мероприятия партийно-советских структур кардинальных отличий не имели. К примерам из этого ряда можно отнести материалы из фондов «Исполнительного комитета Симбирского губернского Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов» и «Симбирского губернского комитета РКП(б)» архивов Ульяновска.

Особое место в исследовании заняли опубликованные документы центральных структур партии коммунистов См.: Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК (1898-1986). 9-е изд., доп. и испр. Т. 2. 1917-1922. М., 1983; Т. 3. 1922-1925. М., 1984. и законотворческого характера решения СНК и ВЦИК РСФСР за 1919-1925 гг. См.: Декреты Советской власти. Т. 2-13. 17 марта 1918 г. - 31 марта 1921 г. М., 1959-1989; Декреты Советской власти. Т. 14. Апрель 1921 г. М., 1997; Декреты Советской власти. Т. 15. М., 1999; Декреты Советской власти. Т. 16. М., 2004. Они вполне логично могут быть разделены на две части, где к первой относятся программа РКП(б), резолюции и постановления высших партийных инстанций, которые обусловили новую систему производственных отношений. В часть вторую попадают декреты, циркуляры, постановления, предписания, инструкции, через которые эта система хозяйствования реализовывалась на практике. Дополнением стали материалы советских спецслужб См.: Советская деревня глазами ВЧК - ОГУ - НКВД. 1918-1939. Документы и материалы. В 4 т. Т. 1. 1918-1922 гг. Т. 2. 1923-1929 гг. / Под ред. А. Береловича, В. Данилова. М., 1998, 2000., в которых достаточно полно и в многообразных проявлениях предстала реакция голодавших крестьян на мероприятия, какие реализовывались РКП(б) и советской властью как по утверждению нового общественного устройства, так и на кампанейщину в попытках организации помощи бедствовавшим.

Достаточно полное отражение в документальных публикациях нашли богоборческие замыслы, конспиративно разрабатывавшиеся под грифом «Секретно» в высших партийных и государственных структурах в период голода См.: Русская Православная Церковь и коммунистическое государство. 1917-1941. Документы и фотоматериалы. М., 1996; Архивы Кремля: в 2 кн. Кн. 1, 2. Политбюро и церковь. 1922-1925 гг. М. - Новосибирск, 1997, 1998.. В посланиях, воззваниях и обращениях Патриарха Тихона (В. И. Беллавина) нашла подтверждение приоритетная роль РПЦ в организации помощи голодающим, в том числе и через призыв к общественности Запада См.: Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти, 1917-1943. Сб. в 2-х ч. / Сост. М. Е. Губонин. М., 1994..

Особую группу составили документы анонимных и неизвестных авторов, которые в советский период практически не использовались по причине отрицательной оценки действий структур новой власти и наличия в них фактов, персонально обличающих большевиков в бесчинствах и злоупотреблениях См.: Письма во власть. 1917-1927: Заявления, жалобы, доносы, письма в государственные структуры и большевистским вождям. М., 1998..

Материалы периодической печати, включая общероссийскую «Правду» и региональные - «Борьбу», «Заря», «Известия», «Нижегородскую коммуну», «Пролетарский путь» и «Экономический путь», отразили характер такой информации, какая была выгодна государственной власти. Эти официальные источники преуменьшали размеры трагедии, пытались формировать негативное мнение о русской общественности и служителях церкви, противопоставляли им в позитивном ракурсе представителей партийных и советских структур пролетарского происхождения. Иной была позиция неподконтрольной большевикам газеты «Голос Руси», которая издавалась в 1919 г. в Царицыне, и органе «Союза С.-Р. Максималистов» - газете «Максималист» за 1921 г.

Научная новизна диссертации заключается в том, что она является не только первой обобщающей работой по данной проблеме, но и предлагает развёрнутую концепцию исследования голода в Поволжье в 1919-1925 гг. через комплексный анализ значительного круга тех важных событий, которые голод предопределяли, сопровождали или становились следствием его.

Эта концепция позволила впервые в историографии добиться следующих результатов: провести взаимосвязь голода с ленинской теорией строительства социалистического общества и реализацией её на практике в период пребывания автора на посту главы советского правительства; обосновать более широкие временные рамки, раздвигающие первый советский голод с 1919 и по 1925 г.; выявить взаимосвязь голода не только с продовольственной развёрсткой, но и продовольственным налогом, за переходом к которому и произошла та грандиозная трагедия; рассмотреть внерыночные производственные отношения как фактор, изменяющие характер труда и снижающие его производительность, что вело к нехватке продовольствия; проанализировать ситуацию на транспорте с позиции того, что перебои в его работе вели к изоляции отдельных территорий и усугубляли голод; раскрыть содержание многочисленных мероприятий кремлёвского руководства, закончившихся срывом посевной кампании 1921 г., что усугубило голод; показать первые неудачные мероприятия со стороны государства по оказанию помощи голодающему населению в начале 1921 г., что позволило опровергнуть долго господствовавшее утверждение о взаимосвязи голода только с природным катаклизмом весны и лета того же года; провести сравнение данных по средней температуре, числу дождливых дней и объёмам осадков за 1920 и 1921 гг., что отразило более благоприятное соотношение именно в пользу последнего из указанных лет; сопоставить помощь иностранных общественных организаций и советских государственных структур с выводом в пользу первых по её объёмам, содержанию и приёмам реализации; проанализировать изменения в налоговом обложении крестьян в период голода, что сопровождалось увеличением видов обложения и наращиванием объёмов, а это усугубляло голод и его последствия для населения; уточнить численность людей, погибших во время голода.