Образ "норманна" в западноевропейском обществе IX–XII вв.: становление и развитие историографической традиции

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени

доктора исторических наук

Специальность -Историография

на тему: Образ «норманна» в западноевропейском обществе IX - XII вв.: становление и развитие историографической традиции

Выполнил:

Якуб Алексей Валерьевич

Томск - 2008

Работа выполнена на кафедре истории и теории международных отношений ГОУ ВПО «Омский государственный университет им. Ф.М.Достоевского»

Научный консультант: доктор исторических наук, профессор Репина Лорина Петровна.

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор Кондратьев Сергей Витальевич доктор исторических наук, профессор Мягков Герман Пантелеймонович; доктор исторических наук, доцент Николаева Ирина Юрьевна.

Ведущая организация ГОУ ВПО «Омский государственный педагогический университет».

Защита диссертации состоится 26 декабря 2008 г. в 15.00 на заседании диссертационного совета Д 212.267.03 при ГОУ ВПО «Томский государственный университет» (634050, г.Томск, пр.Ленина 36, ауд. 41).

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке ГОУ ВПО «Томский государственный университет» (г.Томск, пр.Ленина, 34а).

Автореферат разослан «___» ______________ 2008 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор исторических наук, профессор О.А. Харусь

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования.

Одним из образов, уже не одно столетие будоражущих мысли и чувства европейцев как на Западе, так и на Востоке, был образ средневековый скандинава-норманна, или викинга, разбойника и воина, грабителя и торговца, разрушителя и созидателя королевств и княжеств. Более того, этот образ не только стал частью исторической памяти разных европейских этносов, но и обрел характер неотъемлемого компонента их политической культуры.

Актуальность избранной нами темы исследования не исчерпывается только проблемой сохранения и актуализации в исторической памяти матрицы представлений о «норманнах» и их месте в историческом развитии европейской цивилизации. «Норманнская проблема», оставаясь в центре многочисленных дискуссий разного уровня на протяжении многих столетий, как нельзя лучше выступает связующим звеном между двумя подходами к изучению историографии как отрасли исторической науки, сформулированными в свое время М.А.Баргом Барг М.А. Эпохи и идеи. М., 1987. С.6.. Она позволяет соединить консерватизм и традицию изучения истории исторической науки как смены научных парадигм, кристаллизованных в виде отдельных исторических течений, направлений и школ, с новыми подходами в рамках современной интеллектуальной истории, где приоритетное место занимает анализ истории исторического познания, сознания и мышления. Кроме того, избранная нами тема исследования связана с возможностью пересмотра или, по крайней мере, нового прочтения сохраненного исторической памятью эмпирического материала.

Актуальность избранной нами темы связана с таким явлением средневековой истории, которое было результатом двух волн Великого переселения народов, как формирование совершенно новых этнических пространств, которые, по мнению В.П.Будановой, следует понимать как всю «совокупность племен и народов, связанных конкретным историческим явлением и его этническим образом в истории» Буданова В.П. О некоторых перспективах исследования Великого переселения народов // Средние века. М.,2000. Вып.61. С.145.. Все это делает весьма актуальным взгляд на интересующую нас проблему через призму этнонимии как главного конструкта этнического пространства, ибо, во-первых, сам этноним может быть объектом исследования, так как этноним - это слово, а значит, подчиняется законам языка и может меняться вместе с его носителями; во-вторых, объектом изучения становится сам носитель этнонима, хотя не всегда одно и то же название могло обозначать одного и того же носителя, а сам этноним мог превратиться в собирательное понятие; в-третьих, этноним завоевателей мог быть перенесен на завоеванных; наконец, в-четвертых, содержание этнонима могло меняться и независимо от его владельца. При этом вовсе не обязательно, чтобы изменился сам этнический объект, достаточно было, чтобы иным стало представление у тех, кто использовал данный этноним Буданова В.П. О некоторых перспективах… С.151-152..

Этническое пространство априори предполагает существование некоей территории, которую оно покрывает, а поскольку данное пространство есть продукт сложного взаимодействия двух вступающих между собой в контакт цивилизаций, находящихся на разном уровне общественного развития, поэтому его формирование проходит определенный исторический путь. В итоге сама эта территория может претерпеть существенные перемены как в географическом, так и в этнополитическом смысле. В данном случае актуальным становится использование наработок, сделанных в отечественной историографии в последние десятилетия. Речь идет о концепции «контактной зоны», впервые сформулированной В.Д.Королюком на материале Юго-Восточной Европы применительно к периоду перехода от античности к средневековью, и ее дополненном и расширенном, за счет введения понятия «зона контактов», варианте Е.А.Мельниковой, использовавшей скандинавский материал Королюк В.Д. О так называемой «контактной зоне» в Юго-Восточной и Центральной Европе эпохи раннего средневековья // Юго-Восточная Европа в средние века. I. Кишинев, 1972; Мельникова Е.А. К типологии контактных зон и зон контактов: скандинавы в Западной и Восточной Европе// Восточная Европа в древности и средневековье. Контакты, зоны контактов и контактные зоны. XI Чтения памяти В.Т.Пашуто. М., 1999. .

Прежде всего, подобные этнически-территориальные пространства представляли собой своеобразные «перекрестные поля», в пределах которых процессы этнополитического и этносоциального развития могли в итоге приобрести самые различные результаты - от ассимиляции одного этноса другим до процесса этнической амальгамизации, итогом которой становилось появление нового, синкретического общества.

Исходя из этого, история становления и развития герцогства Нормандия - это уникальный случай превращения «зоны контактов» в «контактную зону» в пределах Французского королевства. В данном случае именно анализ формирования и функционирования «исторической памяти» жителей этого княжества является ключевым моментом в нашем понимании места и роли «норманнов» и «нормандцев» в истории средневековой Европы, ибо, как указывает Л.П. Репина, «историческая память - не только один из главных каналов передачи опыта и сведений о прошлом, но и важнейшая составляющая самоидентификации индивида, социальной группы и общества в целом, ибо оживление разделяемых образов исторического прошлого является таким типом памяти, который имеет особенное значение для конструирования и интеграции социальных групп в настоящем. Зафиксированные коллективной памятью образы событий в форме различных культурных стереотипов, символов, мифов выступают как интерпретационные модели, позволяющие индивиду и социальной группе ориентироваться в мире и в конкретных ситуациях» Репина Л.П. Память и историописание… С.23-24..

Историография. Анализ историографического осмысления интересующей нас проблемы порождает определенные трудности. Существует огромный пласт научных исследований, накопленных в различных национальных историографиях, от скандинавских стран до стран Западной и Восточной Европы.

Лидерами в изучении «норманнской проблемы» в зарубежной историографии с конца XIX века были французские медиевисты, главным образом представители так называемой «эрудитской» школы. И хотя в их работах интересующая нас проблема рассматривалась, как правило, косвенно, лишь постольку, поскольку она вписывалась в общую концепцию места и роли того или иного монарха, тем не менее, «норманны» прочно заняли свое место на страницах их сочинений

Одним из наиболее активных исследователей «эрудитской» школы, обращавшихся к изучаемой нами проблеме, был Ф.Лот. Он впервые в серии своих статей и монографий попытался осмыслить мотивы поведения участников событий, связанных с взаимоотношениями между франкским обществом и скандинавскими пришельцами. Lot F. Le grande invasion normande de 856-862 // Bibliothиque de l'Ecole des Chartes. 1908. T.LXIX. P.5-62 ; Lot F.La Loire, l'Aquitaine et la Seine de 862 а 866. Robert le Fort // Bibliothиque de l'Ecole des Chartes. 1915. T.LXXVI. P.473-510 Lot F. Les derniers Carolingiens: Lothaire, Louis V, Charles de Lorraine, 954-991. Paris, 1891 .

Одновременно с этими исследованиями «эрудитов» во французской историографии в начале ХХ века стали появляться работы авторов, которые призывали к более осторожному отношению к основным источникам, на основе которых французские медиевисты реконструировали «норманнскую проблему», в одночасье превратившуюся в «проблему нормандскую». Главная роль среди них принадлежала А. Пранту, посвятившему все свои силы как историка и источниковеда обстоятельной критике главного источника по истории ранней Нормандии, сочинения Дудо Сен-Кантенского Prentout H. Essai sur le origines et la formation du duchй de Normandie. Caen, 1911 ; Prentout H. Etude critique sur Dudone de Saint-Quentin et son histoire des premiers ducs normands. Paris, 1916..

Стремление к созданию синтетической работы было присуще Л.Альфану, который опроверг распространенное мнение,о том, что скандинавские народы были чужды цивилизации и представляли собой диких и необузданных варваров. Л.Альфан впервые выделил и обосновал существование нескольких этапов проникновения «норманнов» в пределы Западной Европы Альфан Л. Вавары. От Великого переселения народов до тюркских завоеваний XI века. СПб., 2003..

Одновременно с сохранением приверженности к традиционной позитивистской парадигме в межвоенный период во французской медиевистике можно обнаружить новые подходы к изучению истории в целом, и «норманнской проблемы» в частности. Первую группу исследователей составляли историки, которых можно отнести к критическому направлению европейской историографии. Ключевой фигурой среди них был Ш.Пти-Дютайи. Значение его основной работы, построенной на принципе компаративистского анализа истории Франции и Англии в средние века, заключается в том, что он впервые попытался связать воедино два сюжета - история Нормандии и история нормандского завоевания Англии. Более того, он одним из первых среди французских медиевистов попытался изучать проблему становления средневековой государственности через призму складывавшегося менталитета, коллективной психологии двух наций - французской и английской Пти-Дютайи Ш. Феодальная монархия во Франции и Англии X - XIII веков. СПб., 2001..

К этой же категории исследователей принадлежал П.Андрэ-Житранкур, чье сочинение имело весьма примечательное название и было посвящено истории становления и развития так называемой «Нормандской империи». Вводя в научный оборот это понятие, он во многом предвосхитил труды послевоенных историков, для которых данное понятие стало ключевым в построении собственных концепций «норманнской истории» от ее истоков на рубеже IX-X вв. до расцвета и упадка на рубеже XII-XIII вв. Andrieu-Guitrancourt P. Histoire de l'Empire normand. Paris, 1932.

Второй подход к изучению истории и, в частности, проблем раннефеодальной Франции, был связан с именем М.Блока, основателя знаменитой школы «Анналов». Хотя М.Блок специально «норманнской проблемой» не занимался, тем не менее, его общие замечания заставляли исследователей по-новому взглянуть на казалось бы хорошо известные вещи. Его отношение к вторжениям «норманнов» в пределы христианских земель носило весьма выдержанный характер. Он предлагал и не преуменьшать степень насилия, которым они сопровождались, но и не преувеличивать ее, особенно когда речь шла о долгосрочных последствиях и уроках эпохи нашествий. По его мнению, все потрясения, которыми сопровождались эти вторжения, не имели исключительно негативный характер, ибо они изменили и порой весьма радикально те силовые линии, которые в итоге сформировали западную феодальную цивилизацию Блок М. Феодальное общество. М., 2003..

Одной из особенностей изучения «норманнской проблемы» на рубеже XIX -XX вв. был начавшийся процесс ее интернационализации. В частности, речь идет о немецком исследователе В.Фогеле который с присущим немецким историкам стремлением к точности и аккуратности в работе с первоисточниками собрал воедино, систематизировал, подверг критическому анализу все доступные на начало ХХ века сведения и в итоге реконструировал собственную модель норманнских вторжений в различные части европейского континента и на Британские острова Vogel W. Die Normannen und das frдnkische Reich bis zur Grьndung der Normandie (799-911). Heidelberg, 1906..

Не менее значимую роль в историографии «норманнской проблемы» в этот период сыграл американский историк Ч.Хаскинс. Ему принадлежит первая попытка в историографии «норманнской проблемы» дать некие ответы на те вопросы, которые будут в центре внимания медиевистов во второй половине ХХ века: кто такие «норманны» и какова их роль в европейской истории сквозь призму того, как они понимали сами себя и как их понимали современники и потомки Haskins Ch.H. The Normans in European history. Boston, 1915; Haskins Ch.H. Norman Instituions. Cambridge (Mass.), 1918.. Работы Ч.Хаскинса фактически подвели всю мировую историографию «норманнской проблемы» к теме, которую другой видный специалист в этой области, английский историк Р.Дэвис, определил очень кратко, но очень емко: «норманны и их миф» Davis R. The Normans and their Myth. London, 1976..

Для отечественной исторической науки конца XIX - первой половины ХХ века западные сюжеты «норманнской экспансии» в целом оставались малопривлекательными. Это не означало полного отсутствия интереса, но этот интерес проявлялся лишь в частных замечаниях и поверхностных оценках в работах некоторых медиевистов, для которых история ранней Нормандии никогда не была объектом специального интереса Добиаш-Рождественская О.А. Эпоха крестовых походов (Запад в крестоносном движении). Пг., 1918; Косминский Е.А. Лекции по истории средних веков. М., 1938.. Лишь в середине 30-Х гг. ХХ века можно наблюдать кратковременный всплеск интереса к истории возникновения и становления герцогства Нормандия, связанных с именем А.С.Бартенева. Ряд сделанных им выводов перекликался с некоторыми тезисами, ставшими к тому времени общепринятыми в зарубежной медиевистике, но некоторые сюжеты, в частности, проблемы социальной борьбы в ранненормандском обществе, были новацией, не характерной для его зарубежных коллег Бартенев А.С. Образование герцогства Нормандского // УЗ Саратовского гос. университета. 1939.Вып.1 (XIV); Бартенев А.С. Из истории крестьянского восстания в Нормандии в конце Х века // УЗ Ленинградского пед. ин-та. 1940. Т.5. Вып.1..

В целом, изучение интересующей нас проблемы «норманны и их образ в исторической памяти» в медиевистике, как зарубежной, так и отечественной, к середине ХХ века в основном осуществлялось в рамках национальных историографий и носило зачаточный характер. Фактически можно говорить лишь о первых попытках некоторых исследователей оторваться от изучения более частных проблем, таких, как экспансия норманнов в западном направлении и их взаимоотношения с франкским миром, возникновение Нормандии как наиболее устойчивого политического образования со скандинавскими корнями в континентальной части Европы и, наконец, проблема нормандского завоевания Англии в связи с оценкой состояния Нормандии как матрицы для формирования нового англо-нормандского общества.

Во второй половине ХХ в. процесс интернационализации в изучении «норманнской проблемы» пошел быстрыми темпами. Толчком к этому послужили две международные конференции, специально посвященные комплексному изучению данной проблемы как феномена, не только имевшего весьма важные последствия для средневековой истории, но и сохраняющего свою актуальность в современном мире I Normanni e la loro espansione in Europa nell'alto medioevo 18-24 Aprile 1968. Settimani di studio del centro italiano di studi sull' alto medioevo, 16. Spoleto, 1969; Varangian problems. Scando-slavica supplement. I. Copenhagen, 1970. .

Одним из важных моментов, связанных с новыми подходами к изучению «норманнской экспансии», стал призыв А. д'Энен по-новому взглянуть на устоявшиеся представления о норманнской экспансии в пределы Франкской империи. Основной акцент ставился на необходимости нового прочтения исторических, прежде всего, нарративных, источников, дабы получить ответ на вопрос, а были ли эти вторжения катастрофой для европейской цивилизации D'Haenens A. Les invasions normands en Belgique au XI siиcle : Le phйnomиne et sa rйpercussion dans l'historiographie. Louvain, 1967. .

Эти призывы совпали с формированием в изучении «норманнской проблемы» нескольких узловых тем, по которым во второй половине ХХ - начале ХХI вв.в мировой историографии развернулись оживленные дискуссии. Первая тема была связана с изучением проблемы континуитета или цезуры между франкским обществом и скандинавским миром в пределах Нормандии. К настоящему времени сформировались два диаметрально противоположных взгляда на данную проблему. Первую группу составляют исследователи (М. де Бойар, Ж.Ивер, Л.Мюссе, Д.Дуглас, Д.Бейтс, М.Бейль, Э. ван Хоутс, Э. Табюто, Дж. Феллоус- Йенсен), которые отстаивают точку зрения о том, что, несмотря на наличие скандинавских элементов в материальной, политической и духовной культуре ранней Нормандии, главным фактором развития этого княжества и населявшего его народа было сохранение как определяющих институтов более развитого франкского общества De Bouard M. De la Neustrie carolingien а la Normandie feodale // The Bulletain of the Institute of Historical Research. 1955. Vol.XXVII. P.1-17 ; Musset L. Naissanse de la Normandie (V-XI siиcle) // Histoire de la Normandie. Ed. M. de Bouard. Toulouse, 1970. P.96-129 ; Yver J. Les Premiиres Institutions du duchй de Normandie // I Normanni et la loro espansione... P.299-366 ; Douglas D. William the Conqueror. The Norman Impact upon England. London, 1964; Bates D. Normandy before 1066. London, 1982; Van Houts E. Scandinavian influence in Norman literature of the eleventh century // Anglo-Norman Studies. The Proceedings of the Battle Conference. VI. Woodbridge, 1983. P.107-121. .

Второй подход представлен исследованием раннего нормандского общества, предпринятого Э. Серл. Она активно развивает тезис о сохранении в полном объеме скандинавской природы нормандцев. По ее мнению, вторжения норманнов привели к полному разрушению старого каролингского общества, и новая Нормандия строилась исключительно на фундаменте скандинавских обычаев. Ключевым моментом в сохранении скандинавской идентичности нормандцами она считает сохранение и укрепление скандинавской системы родства, которая пронизывала все нормандское общество сверху донизу Searle E. Predatory Kinship and the Creation of Norman Power, 840-1066. Berkeley, 1988..

Вторая тема в современной историографии «норманнской проблемы» может быть обозначена как проблема Normannitas , что на русском языке может звучать как «норманность», а по сути дела сводится к проблеме самоидентификации норманнов в иноэтнической среде. Л.Бём выделила четыре основных признака Normannitas: апологетический характер всех сочинений, в которых речь идет о деяниях норманнов в различных регионах Европы, и подчинение авторского замысла одной цели - защите перед современниками и потомками завоеваний как образа жизни «норманна»; проявление этнического самосознания, прежде всего как чувства гордости за свое нормандское отечество; свидетельство, по ее выражению, «империалистического плана», выражающегося в пан-норманнской экспансии в Европе; специфическая нормандская идея лидерства, оформленная в виде идеи «господства всадника» Boehm L. Nomen gentis Normannorum: Der Aufstieg der Normannen in Spiegel der normannischen Historiographie // I Normanni et la loro espansione... P.623-704..

Дискуссия по данной теме привела к формированию двух точек зрения на природу Normannitas. Первую отстаивал Р.Дэвис, считавший, что само это понятие, но, самое главное, его содержимое было всего лишь историко-политическим мифом, созданным в XII в. знаменитым англо-нормандским хронистом Ордериком Виталисом, мифом, который отнюдь не соответствовал реалиям тогдашней Европы Davis R. The Normans and their Myth. London, 1976. P.15-17..

Вторая точка зрения, пользующаяся большей популярностью среди современных исследователей, была сформулирована Г.Лоудом, который настаивал на том, что геополитическое пространство Normannitas обладало единством самосознания уже в XI в. и хранителями этого единства выступали именно нормандские хронисты того времени Loud G.A. The Gens Normannorum - myth or reality ? // Anglo-Norman Studies. The Proceeding of the Battle Conference. IV. Woodbridge, 1981. P.104-116.. В середине 90-х гг. ХХ в. идеи Г.Лоуда были развиты К.Поттс, которая окончательно сформулировала идею о том, что формирование Normannitas была главной задачей, которую ставили перед нормандскими хронистами их заказчики, сначала нормандские герцоги, а затеи англо-нормандские короли Potts C. Atque unum ex diversis gentibus populum effecit: historical tradition and the Norman identity // Anglo-Norman Studies. The Proceedings of the Battle Conference. XVIII. Woodbridge, 1995. P.139-152..

Третью тему составили работы тех авторов, которые попытались вывести проблему Normannitas за пределы только нормандского и английского обществ, расширить географию исследований «норманнской экспансии». Наибольший интерес среди историков был проявлен к сюжетам, связанным с «нормандским завоеванием» Италии. Результатом научных изысканий стало признание большинством из них того факта, что эта экспансия может рассматриваться как составная часть единого европейского феномена «норманна» и Normannitas Douglas D. The Norman Achievement… Ch.2-3; .

Наконец, четвертая тема, являющаяся логическим продолжением первых трех, наиболее тесно связана с интересующей нас проблемой идентификации и самоидентификации норманнов в иноэтнической среде. Эта проблема была поставлена Э. ван Хоутс в работах 80-х гг. ХХ в., когда она приступила к изучению механизмов взаимного влияния различных культурных стратов, результатом чего, по ее мнению, стало появление в конце Х - XI вв. специфически нормандских литературных произведений. Её исследования дали старт для более взвешанного изучения вопросов нормандской историко-политической культуры XI - XII вв. с точки зрения как осознания этой культуры самими её носителями, так и закрепления основных её характерных особенностей в исторической памяти последующих поколений Van Houts E. Scandinavian Influence in Norman literature of the eleventh century // Anglo-Norman Studies. The Proceedings of the Battle Conference. VI. Woodbridge, 1983. P.107-121..

В работах рубежа ХХ - ХХI вв.зарубежные историки еще более углубили представления о том, как и с какой целью средневековые авторы создавали образ «норманна», который все более принимал универсальный характер, в силу чего «норманн» из Нормандии легко сравнивал и даже в какой-то степени отождествлял себя с «норманном» из Англии, Южной Италии, Византии и даже Африки. При этом для данных исследований характерно, что их авторы не стремились возвести в абсолют «норманнское» начало, но стремились выявить механизмы адаптации «норманнов», вырванных из привычной социально-политической среды обитания, к культурам их новых Отечеств

Важное значение для понимания сложившейся ситуации в современной историографии «норманнской проблемы» под интересующим нас углом зрения имеет уже достаточно богатый опыт изучения проблемы «история и память» в рамках активно развивающейся интеллектуальной истории Репина Л.П. Что такое интеллектуальная история ? // Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории. 1/99. М., 1999. С.7-12 и др.. Общие теоретические и методологические представления о том, какую роль играла и продолжает играть историческая память в самом существовании человеческого общества в прошлом, настоящем и с перспективой для будущего, сформулированные как в работах зарубежных, так и отечественных авторов, становятся основой для формирования совершенно иных подходов в изучении, казалось бы, давно и хорошо известных исторических сюжетов, в том числе и в истории средневекового общества.

Это в полной мере относится к периоду, когда скандинавские воины, столкнувшись с более высокой или, точнее, иной культурой западного христианского мира, были вынуждены определять свое место в новой социально-политической и культурной действительности, которую они сами создали, начав процесс насильственной интервенции в чуждое для них геополитическое пространство. Сам процесс этой интервенции, сопровождавшийся разного рода контактами с другими этническими и социально-политическими компонентами данного пространства, приводил к появлению взаимной надобности понять друг друга и определить место каждого из этих компонентов, как старых, так и новых, в условиях развертывавшегося процесса амальгамизации конкурентных культур. Итогом этого стало появление совершенно нового «нормандского общества», в значительной степени отличавшегося от своих родовых «норманнских» истоков, но и не принадлежавшего полностью автохтонному обществу позднекаролингской Европы. Однако это общество не могло и не желало существовать без памяти о своих истоках, а его особость, подчеркивающая отличие и от старых истоков, и от окружающего и современного ему мира, требовала превратить историческую память в один из ключевых инструментов собственной политической и социальной самоидентификации, использовав, по сути дела, единственный доступный и наиболее действенный способ - создание новых исторических текстов, задачей которых было разрушение стереотипа, сложившегося на основе иных текстов, иных носителей и хранителей иной исторической памяти, не приемлемой в конкретной ситуации современности.

В отечественной историографии, вслед за зарубежной, сложился определенный задел в изучении проблемы образа истории, исторического сознания и исторической памяти в средневековую эпохуОднако интересующая нас проблема по-прежнему остается вне поля специального интереса, косвенно присутствуя лишь тогда, когда речь идет о нормандском завоевании Англии Вильгельмом Завоевателем и об истории Англо-нормандского королевства при Анжуйской династии Плантагенетов Метлицкая З.Ю. Битва при Гастингсе: история и легенда // Историческое знание и интеллектуальная культура. М., 2001. Т.1; Горелов М.М. Датское и нормандское завоевания Англии. СПб., 2006; Креленко Н.С. «Нормандское завоевание» в формировании «мест памяти» английской исторической мысли XVII в. // Михаил Абрамович Барг: Наследие ученого в современной исторической науке. М., 2006. С.88-105..

Таким образом, этот, отнюдь не претендующий на полноту анализ историографического наследия свидетельствует о том, что проблема формирования образа «норманна» в средневековой историографической традиции остается проблемой малоизученной. Некоторые подходы к ее изучению наметились как в зарубежной, так и в отечественной историографии, лишь на рубеже 80-90-х гг. ХХ в., сохраняя при этом один весьма существенный недостаток. Он заключается в том, что вопрос об идентификации и самоидентификации «норманнов» и роли в этом процессе исторических сочинений как формы хранения и способа трансляции исторической памяти поднимается и исследуется в современной медиевистике исключительно на основе памятников XI - XII вв. Все начинается с Дудо Сен-Кантенского и завершается, в лучшем случае, художественными памятниками, вышедшими из-под пера Васа и Бенуа де Сен-Мора. При этом весь предшествующий, огромный и не менее ценный пласт исторических сочинений, на страницах которых «норманны» фигурируют в самых разных объемах и качествах, оказывается исключенным из этого анализа. Фактически в рамках современной западной и частично отечественной «норманнистики» мы можем видеть образ зрелого «норманна», но вне пределов исторического анализа остается образ «норманна» детского, подросткового и юношеского периодов. Сложившаяся ситуация позволяет, таким образом, заметно расширить границы возможного изучения данной проблемы, определив объект и предмет нашего исследования следующим образом.

Объектом исследования является историческое наследие средневековых авторов каролингской и посткаролингской эпохи, в рамках которого идет процесс становления и оформления историографического образа «норманна» как структурного элемента исторической памяти в пределах этнически-территориального пространства Нормандии.

Предметом изучения является эволюция складывания представлений о «норманне» как объекте и субъекте этнополитического развития нормандского общества в условиях трансформации территории от «зоны контактов» в «контактную зону».

Исходя из этого, целью исследования является изучение процесса формирования историографического образа «норманна» путем анализа творческого наследия средневековых авторов в условиях трансформации каролингского и посткаролингского обществ под воздействием внутри- и внешнеполитических факторов и выявление на этой основе политических предпосылок возникновения Нормандского княжества.

Достижение поставленной цели возможно при условии решения следующих задач:

- анализ формирования представлений о «норманне» у средневековых авторов каролингской и посткаролингской эпохи как неотъемлемом компоненте исторической памяти;

- выявление механизма и определение основных этапов данного процесса, определение их специфики применительно как к периоду до возникновения Нормандии, так и в условиях существования этого княжества;

- исследование взаимосвязи между процессом идентификации «норманна» со стороны представителей франкского общества и самоидентификацией «норманна» в иноэтнической среде в условиях изменения самой историографической традиции, сформированной средневековыми авторами;

- реконструкция на основании нового осмысления проблемы «норманна» в средневековой историографической традиции способов взаимоотношений между франкским и скандинавским обществами, приведших в итоге к возникновению новой геополитической единицы в пределах франкской этнополитической территории.

Хронологические рамки определяются целью и задачами исследования и охватывают период от рубежа VIII-IX вв. до второй половины XII в.

Методологическая основа исследования определяется подходом к изучению истории и историографии и исторической науки, сформулированным в отечественной историографии. Основу его составляет мнение Е.А.Косминского о том, что историографию нельзя рассматривать вне зависимости от общего политико-философского состояния общественной жизни, ибо при таком отрыве их друг от друга историография как традиционный обзор работ тех или иных историков не дает ни достаточной полноты, ни достаточных выводов для практического осмысления интересующей историка проблемы Косминский Е.А. Историография средних веков. V в. - середина XIX в. Лекции. М.,1963. С.7-8.. Этот тезис в дальнейшем был развит и окончательно сформулирован М.А.Баргом, считавшим, что историю историографии и исторической науки необходимо изучать в том числе и с ее «невидимой», внутренней стороны, то есть «как процесс, обусловленный системными связями историографии с данным типом культуры, определяемым ее мировоззренческой сутью, которую в наиболее доступной историографии форме выражает именно историческое сознание» Барг М.А. Эпохи и идеи… С.6..

В соответствии с этим подходом система методов исследования, примененных для достижения поставленной цели, отличается широтой спектра и междисциплинарным характером. Среди использованных нами методов можно назвать описательно-повествовательный, сравнительно-исторический, ретроспективный, метод терминологического анализа, а также биографический метод.

Источниковая база исследования формировалась в соответствии с определенными предметом, целью, задачами и хронологическими рамками. Принцип отбора источников опирался на степень интереса, который проявлял тот или иной анонимный или известный средневековый автор к проблеме взаимоотношений между франкским и скандинавским мирами в условиях расширявшихся между ними контактов в каролингскую и посткаролингскую эпохи.

Основную массу источникового корпуса составляют письменные источники, прежде всего нарративные памятники, систематизировать которые нам представляется удобным по их жанровым особенностямНарративные памятники в наибольшей степени показывают особый характер взаимодействия личности и общества, а дихотомия «свободы - несвободы творчества» создает великолепные возможности не только для реконструкции образа «норманна» как главного действующего лица исторической драмы, но и для понимания механизма функционирования самого пространства историографии, во временном континиуме которого этот образ рождался, развивался и жил, обретя в итоге значение самостоятельного сегмента исторической памяти.

Когда речь заходит о существовании какого-либо цельного исследования, зарубежного или отечественного, которое представляло бы собой последовательный и углубленный анализ источников, связанных с интересующей нас проблемой и под интересующим нас углом зрения, то в целом мы получим отрицательный ответ.

Основную группу источников составляют нарративные памятники, в первую очередь светские биографии первых каролингских императоров Карла Великого и Людовика Благочестивого, у которых есть вполне конкретные авторы. К ним относятся сочинение Эйнхарда «Жизнь Карла Великого», анонимного автора, известного как Астроном, трирского хорепископа Тегана, аристократа и воина Нитхарда, монаха Эрмольда Черного Эйнхард. Жизнь Карла Великого. Под ред.М.С.Петровой. М., 2005; Anonymi. Vita Hludowici imperatoris // Monumenta Germaniae Historica. Seria Scriptorum. Ed.G.H.Pertz. Hannoverae, 1829. T.II; Теган. Деяния императора Людовика. Спб., 2003; Nithardi Historiarum libri IIII // MGH SS. T.II. S.649-672; Ermoldi Nigelli carmina. In honorem Hludowici Caesarus Augusti libri IIII // MGH SS. T.II. S.464-523.. Все эти каролингские авторы в разной степени интересовались проблемой «норманнов», но так или иначе оставили свои весьма ценные суждения по этому вопросу, фактически приступив к созданию историографического образа «норманна» как отражения реальной ментальности тогдашнего общества.

Во вторую группу нарративных памятников входят анналы, весьма многочисленные как в меровингскую, так и в каролингскую эпохи. Все франкские анналы могут быть разделены на две большие группы. Первую составляют так называемые «малые анналы», которые характеризуются более примитивной формой изложения, малым кругозором авторов, обычно имеют дело с событиями VIII-IX вв. и весьма редко затрагивают последующие столетия. Их ценность заключается в том, что многие из этих анналов послужили своеобразным фундаментом для создания более поздних сочинений, аналогичных по форме, но с более насыщенным содержанием. Именно к этой группе относятся так называемые «большие анналы», которые охватывают собой историю всего IX века, последовательно сменяя друг друга. К ним относятся «Анналы королевства франков», «Сен-Бертенские анналы», «Ведастинские анналы» и «Хроника деяний норманнов во Франкии» Annales Regni Francorum inde ab A.741 usque ad A.829, qui dicuntur Annalrs Laurissenses Maiores et Einhardi. Ed. G.H.Pertz, F.Kurze. Hannoverae, 1895 ; Annales de Saint-Bertin / Annales Bertiniani. Ed. F.Grat, J.Vielliard, S.Clиmencet. Paris, 1964; Annales Vedastini // MGH SS. T.I. S.516-531 ; Chronicon de gestis Normannorum in Francia // MGH SS. T.I. S.532-536.. К этой же группе относится авторское сочинение знаменитого реймского каноника Флодоарда, оставившего потомкам весьма пространное историческое сочинение под назваением «Анналы», в котором он запечатлел широкую панораму политической жизни в Западно-Франкском королевстве в первой половине Х века Les Annales de Flodoard. Ed. Ph.Lauer. Paris, 1906..

Отдельно следует упомянуть сочинение еще одного реймского историка Рихера, которое он назвал «История» и которое является практически единственным источником по политической истории Франции второй половины Х века Richeri Historiarum libri IIII // MGH SS. T.III. Hannoverae, 1839..

Следующую группу источников составляют труды историков, которые являются создателями официальной историографии Нормандии. Это Дудо Сен-Кантенский De moribus et actis primorum Normannorum ducum, auctore Dudone Sancti Quintini decano. Ed. J.Lair. Caen, 1865 ; Dudo of St Quentin. History of the Normans. Ed. by E.Christiansen. Woodbridge, 1998., Гильом Жюмьежский The Gesta Normannorum Ducum of William of Jumiиges, Orderic Vitalis, and Robert of Torigni. Ed. by E. van Houts. Oxford, 1992-1995. Vol. I-II., Ордерик Виталис The Ecclesiastical History of Orderic Vitalis. Ed. by M.Chibnall. Oxford, 1969. Vol. II. и Роберт де Ториньи Chronicles of the Reigns of Stephen, Henry II and Richard I. Vol. IV. The Chronicle of Robert of Torigni, abbot of the monastery of St.Michael-in-Peril-of-the-Sea. Ed. by R.Howlett. London, 1882. . Их труды, созданные в период расцвета Нормандского княжества, когда один из его герцогов, Вильгельм Бастард, сумел в 1066 году овладеть короной Англосаксонского королевства и объединить обе территории в единое Англо-нормандское королевство, служили этому величию нормандского княжеского дома, создав в итоге образ «норманна», который диаметральным образом отличался от предшествовавших представлениях о них как варварах и грабителях.

Научная новизна диссертации:

1. В диссертации впервые в отечественной историографии предпринимается комплексное исследование средневекового исторического наследия каролингской и посткаролингской эпох с точки зрения формирования представлений о «норманнах» и их деяниях в условиях менявшихся геополитических и этно-территориальных элементов раннесредневекового западноевропейского общества.

2. Проблема, составляющая предмет диссертации, не получила до настоящего времени всестороннего освещения как в отечественной, так и в зарубежной медиевистике, поскольку изучение «норманнов» и их места в истории европейского средневекового общества сводилось, как правило, к изучению конкретной военной, экономической, этнической, культурной экспансии скандинавов, что в значительной степени создавала порой однобокую, а иногда и необъективную картину диалога между франкским и скандинавским мирами.

3. Впервые в научной литературе в диссертации осуществлено систематическое исследование всего корпуса средневековых источников, авторы которых в разной мере касались «норманнской проблемы», но совместными усилиями создавали тот образ «норманна», который длительное время, в разных своих ипостасях, сохранялся и ретранслировался исторической памятью поколений европейцев.

4. Доказано, что для того, чтобы зафиксировать образ «норманна» в исторической памяти последующих поколений, одних устных преданий было недостаточно, и что в этих условиях функцию ее сохранения и ретрансляции взяли на себя исторические тексты, однажды зафиксированные на пергамене и растиражированные переписчиками, которые имели ярко выраженную социально-политическую ангажированность.

5. Выявлено, что образ «норманна», формировавшийся в иноэтнической среде в условиях столкновения и взаимодействия разных культур и мировоззрений, оказывался теснейшим образом связан с определенной территорией, в границах которой этот синтез осуществлялся. Изменение территории влекло за собой изменение, а иногда и качественную трансформацию самого образа «норманна».

6. Выделены четыре основных этапа трансформации образа «норманна» в исторических источниках, каждый из которых был связан с определенной группой исторических источников, фиксировавших данное изменение в прямой связи с общим изменением внутри- и внешнеполитической среды существования «норманнов» и как акторов международных отношений, и как историко-литературных героев.

Практическая значимость работы. Методологические подходы, основные положения и выводы диссертации могут использоваться в исследованиях по истории развития средневековой исторической мысли, а также по социально-политической истории и истории международных отношений в каролингскую и посткаролингскую эпохи. Они также могут быть использованы в исследованиях по историографии истории средних веков и методологии истории. Представленный материал может привлекаться для использования в учебно-образовательном процессе при подготовке лекционных курсов по истории средних веков, историографии средних веков, истории международных отношений в средние века, а также для дисциплин культурологического цикла.

Апробация результатов исследования. Основные выводы и результаты диссертации апробированы на заседаниях кафедры всеобщей истории и кафедры истории и теории международных отношений исторического факультета Омского государственного университета им. Ф.М.Достоевского, в докладах на 6 международных и 4 региональных конференциях. По теме диссертации опубликовано 26 исследовательских работ. Ключевые идеи диссертации нашли отражение в монографии, статьях (в том числе в 8 статьях, опубликованных в ведущих российских рецензируемых журналах), докладах и тезисах.

Структура диссертации обусловлена ее целью и задачами. Диссертация состоит из введения, 3 глав, состоящих из разделов, заключения и списка использованной источников и литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во введении дано обоснование избранной темы, ее актуальности, научной новизны, определяется объект и предмет исследования, формулируется главная цель и конкретизируются основные задачи, обосновываются хронологические рамки исследования. Особое внимание уделено выявлению степени изученности проблемы, дается развернутый историографический анализ накопленного в зарубежной и отечественной медиевистике материала, обосновывается методология исследования и определяются основные методы анализа исторического наследия средневековой исторической мысли. Кроме того, дается предварительный краткий обзор корпуса источников, использованных для написания диссертации.

Первая глава «Историческая мысль эпохи Каролингов и ее роль в идентификации «норманна» как самостоятельного сегмента политической культуры и исторической памяти» посвящена комплексному анализу источников каролингской эпохи, на основании анализа которых можно констатировать факт складывания негативного образа «норманна» в общественном сознании той эпохи, в чем немалую роль сыграли исторические сочинения тогдашних авторов.

В разделе 1.1 «Светские биографы каролингского общества о «норманнах» и их месте в политической истории ранней Империи» предпринимается анализ авторских сочинений Эйнхарда, Тегана, Астронома, Нитхарда, Эрмольда Черного. Эти современники Карла Великого и Людовика Благочестивого оставили нам весьма подробные описания внешнеполитических деяний первых каролингских императоров, деяний, среди которых отношения со скандинавским миром занимали свою самостоятельную нишу. Обращение к этой группе источников оправдано еще и потому, что они были созданы приблизительно в одно и то же время, что открывает возможность реконструировать отношение как светских, так и духовных представителей к «норманнской проблеме» в виде чего-то цельного. Наконец, при всем глубоком субъективизме, которым объективно страдали эти сочинения, их авторов нельзя нацело причислить к официальной, или, точнее, официозной историографии тогдашней эпохи, роль которой выполняла анналистика.

В целом, как свидетельствует анализ сочинений этих авторов, можно сделать следующие выводы. Единое пространство империи, сохранявшееся в первые четыре десятилетия IX в., формировало и относительно единое понимание проблемы «норманнов» авторами, которые жили и творили в разных частях огромного государства. Все они прямо или косвенно признавали, что отношения со скандинавским миром превращались в важную составную часть внешнеполитической деятельности Каролингов. Однако они не были склонны значительно преувеличивать роль и значение выходцев с Севера в политической жизни страны. Мы не найдем у них и представления о том, что скандинавы обладают какой-то особенной, в том числе этнической, Normannitas. Для них скандинавы прежде всего остаются данами, заселяющими территорию по другую сторону Эдера. Именно с их конунгами и складываются дипломатические и военные отношения первых Каролингов. При этом эти отношения имеют почти равноправный характер, что особенно подчеркивается использованием титула «rex», когда речь идет о датских лидерах, в отличие от титула «dux», использовавшегося для обозначения политического статуса государей в славянских землях и у бретонцев.

В итоге созданный ими образ «дана - норманна» выглядит вполне корректно. «Даны» отнюдь не кровожадные дикари, варвары, уничтожающие все на своем пути. Наоборот, они склонны к принятию христианской веры и даже к служению интересам франкских императоров. Лишь некоторые замечания, которые, однако, не слишком «ухудшают» такую благостную картину, свидетельствуют о том, что очень скоро мнение франкского общества начнет меняться в совершенно противоположную сторону. Но это изменение будет связано не только с изменениями внутри самого скандинавского общества, но и постепенным размыванием единого политико-территориального пространства империи Каролингов.

В разделе 1.2 «Анналистика как способ формирования образа «норманна» в исторической мысли раннего средневековья» анализируется содержание нескольких групп анналов каролингской и посткаролингской эпох. Первую группу анналов составляют так называемые «большие анналы», которые представляли собой официальные и полуофициальные исторические сочинения. В целом, прямая традиция этих анналов от Х до начала XII века рисует нам примечательную картину складывания абсолютно самостоятельной версии историографического образа «норманна».

На первом этапе, связанном с «Анналами королевства франков», можно констатировать факт преобладания, так сказать «датского» и «королевского» начала, в характеристике этого образа, что практически совпадает с аналогичными представлениями о «норманнах» в так называемой «авторской версии», представленной сочинениями Эйнхарда, Тегана, Астронома, Нитхарда.

На втором этапе, когда подобные авторские сочинения в каролингской историографии практически исчезают, в анналистике, представленной такими значимыми среди средневековых источников сочинениями, как «Сен-Бертенские анналы» и «Ведастинские анналы», начинается, с одной стороны, постепенное вытеснение понятия «даны» понятием «норманны», а с другой - образ «норманна» постепенно начинает утрачивать свое «королевское» начало, когда на смену межгосударственным отношениям приходят отношения франкских королей с так называемыми «морскими конунгами» и предводителями.

Историография тотчас же подметила это изменение, и на страницах анналов закрепляется фактически вне-этническое, обобщенное понятие «норманн». Но именно эта особенность позволяет позднекаролингским анналистам и их эпигонам в более поздние времена создать некий канонический отрицательный образ «норманна», надолго закрепившийся не только в средневековой историографии, но и вполне доживший до нашего времени.

Наконец, в посткаролингской анналистике, представленной «Хроникой деяний норманнов во Франкии», которую, вопреки ее названию, можно вполне отнести к этому жанру, мы вновь можем наблюдать стремление вернуться к «государственному» началу. Но теперь это начало уже не «королевское», а «герцогское», и связано оно с необходимостью легитимизации, в том числе и интеллектуальной, нормандского княжеского дома в обществе французских аристократических фамилий, восходящих своим происхождением к старинным каролингским корням. Образ «норманна» разворачивается на 180 градусов, и теперь задача профессиональных хронистов заключается не в описании того, кем были «норманны» до начала Х в., а в создании концепции, отвечающей на вопросы, когда, как и кем они стали в XI - XII вв.

Весьма интересную группу средневековой анналистики представляют собой так называемые «малые анналы». Данное название, конечно, носит условный характер, поскольку и по объему, и по хронологическим рамкам изложения событий они могут отнюдь не уступать «большим, или королевским, анналам». Их главная особенность и отличие от последних заключается в том, что «малые анналы» носили исключительно узко региональный характер. Кругозор их авторов, как правило, не шел дальше стен конкретного монастыря и ближайшей от него округи. Но бесхитростное, зачастую весьма краткое изложение событий, связанных с данным аббатством, тем не менее, в едином временном континууме описываемых событий служит весьма показательным и доказательным средством, дополняющим и подтверждающим более «государственное» видение «норманнской проблемы» общегосударственными анналами.

Фактически «малые, или местные, анналы» можно рассматривать как своеобразный второй эшелон в процессе формирования историографического образа «норманна» в IX - X вв, авторы которых на удивление едины в своем изображении «норманнов» и описании их деяний, свидетельствуя об идентичности восприятия «норманна» и как реально действующего исторического субъекта, и как формировавшегося общеевропейского представления о нем в исторической литературе раннесредневекового общества. Для авторов «малых анналов» основные качества «норманна» носят исключительно отрицательный характер, и в формировании историко-политического стереотипа «норманна» как участника политических событий тогдашней эпохи авторы «малых анналов» сыграли роль скорее отрицательную, нежели положительную.

Большую роль в формировании образа «норманна» в IX - начале X вв. сыграли источники также церковного происхождения, но имеющие, так сказать, «биографический характер». Речь идет о таком жанре церковной литературы, как gesta различных аббатов и епископов. В этих сочинениях скандинавы выступают исключительно как «норманны», «люди северных ветров». Их влияние на формирование негативного компонента в стереотипном представлении о выходцах с севера не требует какого-либо дополнительного анализа, ибо ссылки на некоторых из этих авторов приобрели хрестоматийный характер.