Нюрнбергский процесс

Изменению подверглась структура исполнительного соглашения, которая стала более четкой. В проекте усиливалась роль Контрольного Совета по Германии, что вызвало критику со стороны английской делегации. Уточнялось, что в случае разделения голосов голос председателя становится решающим. В связи с этим большое значение приобрел вопрос о назначении председателя трибунала. В пересмотренном проекте предлагалось проведение жеребьевки, если судьи не смогут прийти к соглашению при избрании председателя. Это вносило элемент случайности, и поэтому вызвало возражение советской делегации. И.Т. Никитченко уже на первом заседании конференции 26 июня рекомендовал принять принцип очередности в назначении председателя трибунала. Имелось в виду, что председатель будет сменяться после окончания слушания очередного дела, а когда заседания будут проходить на территории одной из подписавшихся сторон, председателем следует назначать представителя этой стороны в трибунале. Это предложение советской делегации после соответствующего обсуждения его на заседаниях конференции было одобрено и зафиксировано в уставе трибунала.

Значительным изменениям подвергся раздел, касающийся юрисдикции трибунала. Были расширены гарантии для подсудимых, а также положения о суде над преступными организациями. Остальные положения первоначального проекта в принципе остались без изменений. Советская делегация, внимательно изучившая новый американский проект, привезла с собой четкие предложения по структуре и существу соглашения. Советская делегация считала, что организация Международного военного трибунала представляет столь новую и сложную задачу, что следует разработать специальный устав трибунала, который бы содержал нормы, относящиеся и к судоустройству, и к судопроизводству, и к материальному праву. В связи с этим предлагалось разбить текст американского проекта исполнительного соглашения на две части - первая часть должна представлять собой соглашение в собственном смысле этого слова. Соглашение должно касаться принципов наказания военных преступников европейских стран оси и создания в этих целях Международного военного трибунала. Вторую часть американского проекта следовало развить, по мнению советских представителей, в устав Международного военного трибунала. С этим предложением согласились и другие делегации.

В проекте, представленном советской делегацией 2 июля 1945 г., говорилось, что правительства СССР, США, Англии и Франции, действуя в интересах всех Объединенных Наций, заключили следующее соглашение:

1. Учредить для суда над главными военными преступниками, преступления которых не связаны с определенным географическим местом, Международный военный трибунал, юрисдикция и деятельность которого должны определяться его уставом.

2. Утвердить устав Международного военного трибунала как неотъемлемую часть настоящего соглашения.

Статьи 3-7-я проекта предусматривали порядок передачи главных военных преступников в распоряжение Международного военного трибунала, выдачи прочих военных преступников правительствам тех стран, на территории которых были совершены их злодеяния, присоединения к соглашению других Объединенных Наций и вступления в силу данного соглашения Нюрнбергский процесс. Сб. материалов в 8-ми Т. - М.,1988. Т.1..

Все статьи советского проекта в той или иной редакции были включены в окончательный вариант соглашения. Именно этот проект в дальнейшем и был взят за основу для обсуждения.

Какие же вопросы, связанные с данным соглашением, вызвали серьезные разногласия среди делегатов конференции? В первую очередь - вопрос о преступных организациях.

Германский фашизм представлял собой систему организованного государством бандитизма, которая могла существовать лишь при помощи сотен вспомогательных организаций. В фашистской Германии огромной властью располагали такие преступные организации, как гитлеровское правительство, генеральный штаб и верховное командование германских вооруженных сил, руководящий состав национал-социалистской партии, государственная тайная полиция (гестапо), охранные отряды национал-социалистской партии (СС), служба безопасности (СД), штурмовые отряды (СА) и др. Нюрнбергский процесс.Т. 6. М., 1960, стр. 314. Все эти организации были существенными составными частями созданного нацистами милитаристского государства, и если бы престиж и влияние этих организаций не были уменьшены путем наказания их членов, они могли бы стать зародышем развития фашизма и развязывания новой войны. Поэтому перед участниками Лондонского совещания стояла важная задача - решить вопрос о преступных организациях фашистской Германии.

В соответствии с американским предложением Международному трибуналу следовало предоставить право судить группы и организации и признавать ту или иную организацию преступной независимо от суда над конкретными лицами - членами этой организации. Советское же уголовное право не признает самостоятельной процедуры суда над организациями как юридическими лицами и их уголовную ответственность. Однако оно, как и французское право, полностью признает коллективную ответственность членов организации за преступления, совершенные организацией, признает ответственность за членство в банде или организации в дополнение к ответственности, которую ее члены несут за свои индивидуальные действия.

Исходя из этого, советская делегация предложила положить в основу судебный процесс над руководителями и членами таких организаций и предоставить трибуналу право делать в результате рассмотрения этих дел заключение о преступном характере всей организации. Такое определение не ставило вопрос о наказании организации, но обеспечивало бы национальным судам право привлекать отдельных лиц за принадлежность к организациям, признанным трибуналом преступными. Определение Международного военного трибунала в части признания организации преступной имело бы обязательную силу для органов национальной юстиции. Тем самым отпала бы надобность в каждом судебном процессе по поводу того или иного члена организации доказывать преступность данной организации.

После длительного обсуждения с такой постановкой вопроса согласились и представители Франции, Англии и США. Советская делегация, таким образом, внесла значительный вклад в разработку одного из наиболее важных и сложных положений устава Международного военного трибунала. Статьи 9-10-я устава предоставляли трибуналу право при рассмотрении дел о любом члене той или иной группы и организации признавать, что группа или организация, членом которой был подсудимый, представляла собой преступную организацию. Причем, если трибунал признает ту или иную организацию преступной, компетентные национальные власти каждой из подписавшихся сторон имеют право (но не обязанность) привлекать к суду за принадлежность к этой группе или организации. В этих случаях преступный характер группы или организации считается доказанным и не может подвергаться оспариванию.

Вопрос же об ответственности отдельных членов организации находился в компетенции национальных судов. Признание организации преступной не означало бы ликвидации презумпции невиновности при рассмотрении дел отдельных ее членов. Подсудимый мог отрицать, что его участие в ней было добровольным, доказать, что действовал под давлением каких-либо оправдывающих обстоятельств, что вышел из организации или что его имя попало в списки организации по ошибке, что был втянут в организацию обманным путем и т. д. Чтобы доказать его вину, обвинение должно все это опровергнуть. Таким образом, положения устава обеспечивали быстрое и справедливое наказание многих военных преступников и в то же время препятствовали привлечению к ответственности пассивных членов или технических сотрудников этих организаций. Эти положения имели огромное не только юридическое, но и политическое значение. Раскрытие подлинной роли преступных организаций в общем механизме нацистского государства в значительной мере способствовало тому, что процесс над 22 подсудимыми перерос в суд истории над всей фашистской системой «третьего райха».

В ходе обсуждения советского проекта соглашения возникли разногласия и при рассмотрении вопроса о выдаче военных преступников странам, в которых они совершили свои преступления. Советская делегация предлагала указать, что этот вопрос будет решаться дипломатическим путем между двумя заинтересованными правительствами. Джексон же утверждал, что данное положение не касается главных военных преступников, и поэтому его не следует включать в соглашение. Вопрос обсуждался как на предварительных заседаниях конференции, так и после принятия подкомитетом проектов устава и соглашения. Наконец, совместными усилиями советских и английских представителей была найдена формула, оказавшаяся приемлемой для всех: «Ничто в настоящем соглашении не умаляет установленных Московской декларацией положений о возвращении военных преступников в страны, где ими были совершены преступления».

Обсуждение остальных статей соглашения не вызвало сколько-нибудь значительных разногласий, хотя в некоторых случаях были внесены отдельные дополнения и изменения, главным образом редакционного характера.

1.3 Устав как основной источник осуществления Нюрнбергского процесса

3 июля советская делегация представила конференции проект устава, состоящий из 37 статей, объединенных в 12 разделов. В разделе I говорилось о создании трибунала для справедливого суда и быстрого наказания главных военных преступников европейских стран оси, определялся характер преступлений, подпадающих под юрисдикцию трибунала, предусматривалась возможность создания одного или нескольких трибуналов в зависимости от числа требующих рассмотрения дел, указывалось, что постоянным местом пребывания трибунала должен быть Берлин, что официальные документы трибунала и следственной комиссии будут составляться на английском, русском и французском языках, а также на языке страны, где происходит процесс.

В статье 2-й «Характер преступлений, подпадающих под юрисдикцию трибунала», перечислялись следующие преступные действия:

а) развязывание войны в нарушение принципов международного права и в нарушение договоров, б) развязывание агрессивной войны, в) зверства и насилия в отношении гражданского населения, угон населения на рабский труд, убийства и истязания военнопленных, разрушение городов и деревень, грабежи и другие нарушения законов и обычаев войны, г) использование войны как инструмента нацистской политики для уничтожения и порабощения других народов Нюрнбергский процесс. Сб. материалов в 8-ми Т. - М.,1988. Т.3..

Раздел II охватывал вопросы, связанные с устройством трибунала, назначением судей, их заменой, наличием кворума и голосованием. Предусматривалось, что члены трибунала и их заместители назначаются Контрольным Советом после консультации с правительствами соответствующих стран, что они не могут быть отведены ни подсудимыми, ни обвинением, ни защитой, однако Контрольный Совет по предложению соответствующего правительства может отозвать члена трибунала или его заместителя и заменить его другим лицом. Отмечалось, что смертный приговор должен выноситься большинством голосов по крайней мере трех членов трибунала.

Раздел III определял состав и задачи Международной следственной комиссии - ей надлежало определить, какие лица подлежат суду трибунала, провести расследование, составить обвинительное заключение и передать его и относящиеся к нему доказательства трибуналу.

Разделы IV-VI определяли процедуру возбуждения дела, проведения расследования, составления обвинительного заключения, начала и хода процесса, касались места организации сессий трибунала, назначения председателей сессий, языка судебных заседаний, оговаривали права подсудимых и меры для обеспечения скорого суда и недопущения враждебной пропаганды и нападок на союзные страны.

В разделе VIII указывалось, что трибунал и комиссия не должны быть ограничены в выборе и оценке доказательств, что общепризнанные факты имеют ту же ценность, что и факты, установленные национальными комиссиями, что акты и документы национальных следственных комиссий по расследованию военных преступлений имеют ту же доказательную силу, что и документы, представленные комиссией.

В разделе IX рассматривались вопросы, связанные с подсудностью глав государств и правительственных ведомств, с ответственностью за выполнение преступного приказа и за соучастие, подстрекательство и сообщничество в совершении преступлений, входящих в компетенцию трибунала.

Раздел X определял форму наказаний (смертный приговор и другие наказания, а также конфискация собственности) и предусматривал возможность суда в отсутствие подсудимого.

Вопросы, связанные с утверждением, изменением, аннулированием и приведением в исполнение приговора, а также с расходами по организации и деятельности трибунала и следственной комиссии, рассматривались в разделе XI.

Заключительный, XII раздел подчеркивал, что устав никоим образом не ограничивает юрисдикцию и полномочия национальных трибуналов, учрежденных на территориях союзных стран и на территории Германии для суда над военными преступниками.

Итак, перед делегатами конференции лежало два проекта устава - советский и американский, во многих вопросах совпадающие друг с другом, но также имеющие существенные, принципиальные расхождения.

Работа конференции и была направлена на то, чтобы на основе этих двух проектов разработать единый текст, удовлетворяющий все делегации. Решением конференции от 3 июля был создан специальный подкомитет для формулирования тех статей устава, по которым делегаты могли бы уже прийти к единой точке зрения. Подкомитет к 11 июля разработал сводный текст соглашения и устава, заключив в скобки те статьи и формулировки, которые согласовать не удалось. Дальнейшая работа пленарных заседаний и подкомитета была направлена на поиски приемлемых для всех решений по оставшимся спорными вопросам. К некоторым статьям и положениям конференция возвращалась по нескольку раз, другие же удавалось урегулировать сравнительно легко.

В результате к 18 июля удалось согласовать подавляющее большинство статей, но в отдельных вопросах делегаты столкнулись с серьезными трудностями. Попытаемся проследить, как происходило сближение позиций, занятых представителями четырех великих держав, движимых стремлением к сотрудничеству и взаимопониманию. Все вопросы, рассматривавшиеся на конференции, можно сгруппировать в три крупные проблемы - судоустройство, судопроизводство и материальное право.

Наибольшее сближение позиций наблюдалось при рассмотрении проблемы судоустройства. Исходя из принципа равенства договаривающихся сторон, все делегации соглашались, что каждая из подписавшихся сторон назначает по одному члену и одному заместителю, что заместители будут присутствовать, насколько это окажется для них возможным, на всех заседаниях трибунала, а в случае болезни или невозможности по каким-либо другим причинам исполнять свои обязанности членом трибунала заместитель занимает его место, что трибунал, его члены и заместители не могут быть отведены ни обвинением, ни подсудимыми, ни защитой. Было согласовано, что для кворума необходимо присутствие всех четырех членов трибунала или заменяющих их заместителей, что решения принимаются трибуналом большинством голосов, а для вынесения обвинительного приговора - квалифицированным большинством - голосами трех членов трибунала.

Спорными оставались вопросы: кто назначает членов трибунала - правительство или Контрольный Совет - и возможность отзыва члена трибунала или его заместителя и замены его другим лицом. Хотя и в первом, и во втором варианте американского проекта, как и в советском проекте, предусматривалось, что судьи и их заместители назначаются Контрольным Советом после консультации с правительствами соответствующих стран, Р. Джексон пошел навстречу пожеланию английской делегации и в третьем варианте проекта было внесено изменение. Судьи и заместители должны были назначаться правительствами СССР, США, Англии и Франции. Вопрос рассматривался в подкомитете, и советский представитель А.Н. Трайнин, хотя и указал, что первоначальный вариант предпочтительнее, не стал возражать против такой формулировки.

Более острые прения возникли по вопросу о возможности отзыва судей и их замены. Советская делегация считала, что если правительство назначает судью, оно должно иметь право и заменить его, если это потребуется - в случае, когда член суда необходим для выполнения своих обязанностей в другом месте, или в случае болезни. В результате удалось договориться, что каждая из подписавшихся сторон может заменить назначенного ею члена трибунала и его заместителя по болезни или по другим уважительным причинам. Но подчеркивалось, что это можно сделать лишь после окончания сессии, а во время судебного процесса член трибунала может быть заменен только его заместителем.

Длительное время обсуждался и вопрос о месте заседания трибунала. Все делегаты были согласны, что первый процесс над главными военными преступниками следует провести на территории оккупированной Германии. Советская делегация настаивала на том, чтобы местом пребывания Международного военного трибунала был Берлин, американская же - Нюрнберг. В результате после длительного обсуждения вопроса на последнем пленарном заседании конференции, 2 августа, было решено, что постоянным местом нахождения трибунала будет Берлин, а первый процесс - проведен в Нюрнберге. Это было весьма удачное решение. Берлин был центром согласования оккупационной политики союзников относительно Германии, местом пребывания Контрольного Совета. В связи с этим организационные заседания трибунала удобнее всего было проводить именно в Берлине, что в полной мере подтвердилось на практике. Нюрнберг же, некогда культурный и торговый центр, ставший во времена «третьей империи» цитаделью фашизма, где устраивались ежегодные смотры фашистской партии, как нельзя лучше подходил для проведения первого процесса над главными военными преступниками. В Нюрнберге не было сплошь разрушенных районов, как в Берлине и других городах, хотя и он был сильно разрушен. Там имелись необходимые здания для суда и тюрьмы, помещения для трибунала, его аппарата, свидетелей, представителей прессы и общественности.

Много сложностей возникало при рассмотрении весьма важного и принципиального вопроса - вопроса о создании и деятельности обвинительно-следственного аппарата. Все делегации соглашались с тем, что должен быть создан специальный орган для подготовки и осуществления обвинения против главных военных преступников, что он, как и сам трибунал, должен быть органом всех договаривающихся государств и состоять из представителей четырех государств - СССР, США, Англии и Франции. В проекте США этот орган назывался «комитетом главных обвинителей», в проекте СССР - «Международной следственной комиссией». В ходе обсуждения вопроса в подкомитете было найдено название, удовлетворявшее обе делегации, - «комитет по расследованию дел и обвинению главных военных преступников» Полянский Н.Н. Международное правосудие и преступники войны. - М.,1945..

При рассмотрении принципов деятельности комитета американская делегация настаивала на том, чтобы обвинители действовали независимо друг от друга. Советские же представители указывали, что при решении основных вопросов (согласование плана индивидуальной работы каждого из обвинителей и их штата, окончательное определение лиц, подлежащих суду трибунала, утверждение обвинительного акта) главные обвинители должны действовать коллегиально, и все вопросы решать большинством голосов. В то же время советская делегация предусматривала возможность и индивидуальных действий - допрос свидетелей, сбор доказательств и др.

Р. Джексон выражал сомнение в возможности согласования плана индивидуальной работы обвинителей и совместного утверждения списка обвиняемых. Французский представитель А. Гро поддержал точку зрения советской делегации. Французский представитель предложил указать в уставе, что при разделении голосов по вопросу об определении лиц, подлежащих суду трибунала, будет принято предложение той стороны, которая считала необходимым предать обвиняемого суду.

В остальных же случаях все представители были единодушны в том, что решения принимаются большинством голосов, при решающем голосе председателя, назначаемого как это будет удобно и в соответствии с принципом очередности. Это положение, дополненное согласно предложению французской делегации, и было включено в окончательный текст устава. Американская и английская делегации согласились в ходе обсуждения и с советской точкой зрения о необходимости сочетания коллегиальных и индивидуальных действий в работе комитета главных обвинителей.

Опыт подготовки и проведения Нюрнбергского процесса блестяще подтвердил правильность такого решения вопроса. Комитет главных обвинителей оказался жизнеспособным и деятельным органом, подлинной душой процесса над главными немецкими военными преступниками. Он действовал согласованно и чрезвычайно результативно в духе взаимопонимания и взаимопомощи.

Гораздо более сложными, чем проблема судоустройства, были вопросы процессуального права, рассматривавшиеся Лондонской конференцией, что было связано с коллизией между двумя процессуальными системами - англо-американской и континентальной. По англо-американской системе обвинителю отводится огромная роль. Он собирает доказательства, допрашивает свидетелей, подготавливает обвинительное заключение, которое, однако, в отличие от континентальной процессуальной системы, не сопровождается никакими доказательствами и представляет собой лишь краткую обвинительную формулу. На суде обвинитель развертывает обвинение, представляет доказательства, опровергает доводы защиты. Судья при этом довольно пассивен, его основная функция - получать и взвешивать доказательства и определять вопрос о виновности. По континентальной системе процесс построен на принципе активного участия судьи в рассмотрении дела, прокурор при этом - лишь одна из сторон в процессе. Обвинение представляет суду подробное обвинительное заключение, которое составляет неотъемлемую часть судебного дела, содержащего все доказательства вины подсудимого. Судебное заседание начинается с чтения обвинительного заключения, затем следует опрос подсудимых по вопросу о признании виновности, допрос подсудимых и свидетелей, прения сторон и последнее слово подсудимого, после чего суд выносит приговор.

Таким образом, перед делегатами конференции оказались две весьма непохожие процессуальные системы и буквально с первого же заседания встал вопрос, по какому пути пойти при выработке норм, подходящих для Международного военного трибунала. Вначале была сделана попытка сравнить эти различные системы и решить, какая же из них более подходит для международного трибунала. Однако такой путь не сулил скорого и успешного решения вопроса. Советская делегация неоднократно выступала за разработку новой системы, которая бы включала в себя лучшее, что имелось в англо-американском и континентальном процессуальном праве, и отвечала бы задачам предстоящего суда над главными военными преступниками. В этом же плане высказалась и французская делегация на заседании 29 июня. Судья Р. Джексон также поддержал идею сравнения обеих систем, чтобы попытаться взять из них лучшее для получения практической процедуры, а не приспосабливать какую-либо из национальных систем.

Наиболее подробно вопрос обсуждался в подкомитете. Английский и американский представители в подкомитете предложили следующую процедуру:

1) чтение обвинительного заключения;

2) опрос подсудимых, признают ли они себя виновными;

3) вступительные речи обвинителей с правом защиты задавать вопросы;

4) предъявление доказательств обвинителем или его помощниками с перекрестным допросом защиты;

5) вступительные речи обвиняемых или их защитников, с правом обвинителей задавать вопросы;

6) предъявление доказательств защитой с перекрестным допросом обвинения;

7) заключительные речи защитников;

8) заключительные речи обвинителей;

9) приговор.

Чтобы уравнять позиции обвинения и защиты, советский представитель предложил предоставить подсудимым право выступить с последним словом. Точку зрения А.Н. Трайнина поддержал и представитель Франции Р. Фалько. Схема, предложенная А.Н. Трайниным, была принята с учетом поправки представителя США С. Олдермана - обвинитель должен произносить заключительное слово после защитника, чтобы он мог ответить на аргументы защиты. Учитывая, что трибунал призван слушать дела главных военных преступников, виновных в величайших злодеяниях против мира и человечества, такое усиление роли обвинителя было вполне обосновано.

В результате самого тщательного и детального рассмотрения вопроса и сопоставления двух различных процессуальных систем был установлен следующий порядок судебного разбирательства: обвинительное заключение составляется подробно, значительно подробнее, чем в англо-американской системе, однако оно не должно сопровождаться всеми доказательствами, как это принято в континентальном праве. Это позволяло обвинению быть более гибким и предъявлять в ходе процесса новые доказательства. Судьи, в первую очередь председатель, активно ведут и направляют судебное следствие, обвинение - сторона в процессе, выступающая наряду с защитой. В то же время усиливалась по сравнению с континентальной системой роль обвинителя - он после оглашения обвинительного акта произносит речь по существу предъявляемых обвинений и произносит заключительную речь не до защитника, как это принято в советском процессе, а после него.

В то же время было решено отвести значительное место нормам, определяющим права подсудимых. В подкомитете на основе статей советского и американского проектов был разработан сводный текст, причем, в соответствии с предложением А.Н. Трайнина, он был расширен. Указывалось, что для обеспечения справедливого суда над подсудимыми устанавливается следующая процедура: в обвинительный акт включаются все подробности, детально излагающие обвинение против подсудимых, копия же обвинительного заключения и всех документов, направляемых вместе с ним, на языке, понятном обвиняемому, передается ему заблаговременно до начала суда. Это отклонение от англо-американской процессуальной системы, где обвинительный акт - это краткая формула предъявляемых обвинений, имело огромное значение для эффективной организации защиты подсудимых.

При предварительном допросе и на суде подсудимый имеет право давать любые пояснения по обстоятельствам выдвинутых против него обвинений. Предварительный допрос подсудимого и судебное заседание будут вестись или переводиться на язык, который подсудимый понимает. Подсудимый имеет право защищаться на суде лично или при помощи защитника и представлять доказательства в свою защиту. Единственное дополнение, которое было внесено в окончательный текст устава, по сравнению с проектом подкомитета, предусматривало право обвиняемых и защиты подвергать перекрестному допросу любого свидетеля, вызванного обвинением.

Особые задачи, стоящие перед Международным военным трибуналом, нашли последовательное выражение и в нормах устава, регулирующих порядок предъявления и оценки доказательств. Было согласовано, что собирание и предъявление доказательств как до, так и во время процесса является обязанностью главных обвинителей. Тем самым вводился англо-американский порядок сбора доказательств и предъявления их суду, который не признает предварительного следствия как самостоятельной, законченной стадии уголовного процесса. В то же время было зафиксировано и существенное отступление от этого порядка в сторону континентального права - в уставе предусматривалось право обвинителей и членов трибунала производить предварительный допрос подсудимых и использовать эти материалы в качестве доказательств.

Как советская, так и американская делегации указывали в своих проектах, что трибунал не должен быть связан формальностями в выборе и оценке доказательств (что весьма характерно для англо-американской процессуальной системы). Подчеркивалась необходимость установления возможно более быстрой и не осложненной формальностями процедуры и допущения любых доказательств, которые, по мнению суда, имеют доказательную силу. При рассмотрении вопроса в подкомитете и затем на пленарных заседаниях конференции А.Н. Трайнин предложил, чтобы трибунал имел право отклонять доказательства или показания свидетелей, если он найдет их не относящимися к делу. Представитель Англии в подкомитете Т. Бэрнес поддержал Трайнина и предложил указать в уставе, что суд может потребовать, чтобы подсудимый заранее сообщил о характере предъявляемых им доказательств. Подкомитет одобрил также два другие весьма важные положения советского проекта, предусматривающие, что трибунал не будет требовать доказательств общеизвестных фактов и будет принимать без доказательств официальные правительственные акты и документы комитетов, созданных в различных союзных странах для расследования военных преступлении.

Некоторые трудности возникли также при рассмотрении вопроса о других правах Международного трибунала. Право суда вызывать свидетелей, требовать их присутствия и показаний, право задавать им вопросы не вызывало ни у кого возражений, хотя это положение присуще лишь континентальной системе юриспруденции (в США суд обычно не вызывает свидетелей, они вызываются либо обвинителем, либо защитой). Однако при решении вопроса о возможности допроса подсудимых трибуналом выявились серьезные расхождения. В соответствии с англо-американским правом в ходе обвинительной стадии процесса к подсудимым нельзя обращаться с вопросами. Допрашивать их и притом в качестве свидетелей можно лишь на той стадии, когда суду предъявляются доказательства защиты, и при условии, что подсудимый сам изъявит желание давать объяснения.

Советские представители на совещании в Лондоне отстаивали право трибунала допрашивать обвиняемого именно как подсудимого. Они пояснили, что в соответствии с принятыми у нас нормами суд имеет право допрашивать обвиняемого, но никто не может заставить его отвечать. Однако советские делегаты полагали, что если зафиксировать в уставе право обвиняемых не отвечать на вопросы, многие из них откажутся отвечать суду. Поэтому И.Т. Никитченко предложил заменить формулу «Трибунал имеет право требовать от подсудимых дачи показаний» более лаконичной - «Трибунал имеет право допрашивать подсудимого». С такой формулировкой английская и американская делегации согласились.

В результате длительного обсуждения вопроса делегаты пришли к общему мнению, что трибунал должен иметь право:

а) вызывать свидетелей на суд, требовать их присутствия и показаний и задавать им вопросы;

б) допрашивать подсудимых;

в) требовать предъявления документов и других материалов, используемых как доказательства;

г) приводить к присяге свидетелей и, наконец, назначать должностных лиц для выполнения указанных трибуналом задач, включая собирание доказательств по полномочию трибунала.

В основном делегации были единодушны и при рассмотрении вопроса об обязанностях трибунала. Все были согласны с тем, что трибунал должен строго ограничивать судебное разбирательство быстрым рассмотрением вопросов, связанных с обвинением, принимать строгие меры для предотвращения действий, могущих вызвать неоправданную задержку процесса, исключать не относящиеся к делу вопросы и заявления, налагать соответствующие взыскания, включая лишение любого подсудимого или его защитника права присутствовать на всех или некоторых заседаниях, однако без ущерба для расследования обвинений.

Советская делегация предлагала дополнить эту статью прямым запрещением использовать процесс в целях распространения фашистской пропаганды и нападок на союзные страны. Другие делегаты конференции также признавали опасность использования процесса для враждебной пропаганды. Тем не менее представители западных держав не соглашались на включение в устав формулировки, прямо запрещающей нацистскую пропаганду на процессе. Они ссылались на то, что это вызовет нарекания в их странах, поскольку-де всякое преследование пропаганды там считается посягательством на свободу слова, свободу печати. Однако утверждение буржуазных юристов о «неправомерности» ограничения любой пропаганды, даже преступной, приводит к тому, что сама демократия, в том числе и свобода слова, ставится под угрозу. Нюрнбергский процесс убедительно доказал, что свобода пропаганды войны, расизма и национальной ненависти в Германии в конечном счете привела к ликвидации всех демократических свобод не только внутри страны, но и на территории многих оккупированных ею государств.

Советская делегация, неоднократно подчеркивавшая необходимость предотвратить использование обвиняемыми процесса в целях преступной пропаганды, для достижения скорейшей договоренности все же согласилась на то, чтобы опустить эту формулировку. При этом учитывалось, что положение устава, обязывающее трибунал принимать строгие меры для предотвращения любых выступлений, которые могут вызвать неоправданную затяжку процесса, и исключать какие бы то ни было не относящиеся к делу вопросы и заявления, будет препятствовать провокационным выступлениям обвиняемых и защиты.

В ходе обсуждения было решено, что все официальные документы представляются и все судебные заседания ведутся на русском, английском, французском языках и языке подсудимого.

Самой сложной в работе Лондонской конференции оказалась разработка норм материального права и в первую очередь понятия, образующего основу предъявленного подсудимым обвинения, - понятия международного преступления.

К 19 июля конференция в основном закончила обсуждение остальных статей соглашения и устава и приступила к рассмотрению наиболее сложного вопроса - определению юрисдикции Международного военного трибунала. Делегаты конференции имели перед собой два проекта статьи 6-й - проект, разработанный подкомитетом на основе американского предложения, и французский проект. По проекту подкомитета от 11 июля 6-я статья гласила:

«Следующие действия рассматриваются преступным нарушением международного права и должны подпадать под юрисдикцию трибунала.

а) Нарушение законов, правил и обычаев войны. Такие нарушения включают убийства и истязания военнопленных, зверства и насилия по отношению к гражданскому населению, угон населения в рабство, бессмысленные разрушения городов и сел, ограбление, а также нарушение других законов и обычаев войны.

б) Развязывание агрессивной войны.

в) (Вторжение или угроза вторжения), развязывание войны против других стран в нарушение договоров, соглашений или заверений между народами или в нарушение международного права.

г) Вхождение в общий план или заговор в целях подавления других народов, причем этот план или заговор использовал или намеревался использовать противозаконные средства для своего осуществления, включая любые действия, которые указаны в параграфах от «а до «в», или комбинацию таких незаконных действий с другими средствами.

д) Зверства, преследования и ссылка на основе политических, расовых или религиозных мотивов (в соответствии с выполнением общего плана или заговора, упомянутого выше в параграфе «г», будь то в нарушение внутреннего права страны, где оно было совершено, или нет)».

Таким образом, наряду с ценными предложениями (проект подкомитета содержал определение трех основных видов международных преступлений, выдвигал идею общего плана или заговора при совершении всех видов преступлений, признавал развязывание агрессивной войны, а также войн в нарушение договоров и соглашений преступлением, подпадающим под юрисдикцию трибунала) в проекте имелись и существенные недостатки. Привлекает внимание нечеткость и некоторое дублирование при разделении отдельных видов преступлений на группы, некоторая беспорядочность в построении всей статьи. Главный же недостаток проекта подкомитета заключался в том, что он не предусматривал персональной ответственности физических лиц за совершение этих преступлений. Формула «преступное нарушение международного права» могла быть истолкована двояко и не давала четких полномочий трибуналу судить индивидуальных лиц за совершение таких «преступных нарушений». Формула, предложенная французской делегацией, была лучше, так как, во-первых, потому, что она предусматривает не ответственность государств или социальных организмов, а ответственность конкретных лиц, во-вторых, в ней определение состава преступлений рассматривается таким образом, что оно обращено только против тех, кто совершал злодеяния. Французский проект статьи 6-й предусматривал:

Трибунал имеет право судить любое лицо, которое тем или иным образом направляло подготовку и осуществляло руководство следующими действиями:

1. Политикой агрессии против других народов и политикой подавления других народов, проводимой европейскими державами оси в нарушение договоров и в нарушение международного права.

2. Политикой зверств и преследований по отношению к гражданскому населению.

3. Развязыванием и ведением войны средствами, противоречащими законам и обычаям международного права, и теми, кто ответствен за нарушения международного права, законов гуманности и законов, диктуемых общественным сознанием, совершенные вооруженными силами и гражданскими властями, находящимися на службе данных вражеских держав.

Таким образом, состав преступлений и формула индивидуальной ответственности во французском проекте очерчены более лаконично и стройно. Главный же недостаток французского проекта заключался в том, что он не объявлял развязывание и ведение агрессивной войны международным преступлением, хотя и предусматривал право трибунала судить лиц, направлявших, подготовлявших и осуществлявших политику войны и подавления других народов в нарушение договоров. 19 июля, поясняя свой проект, А. Гро заявил: «Мы не рассматриваем в качестве преступного нарушения ведение агрессивной войны. Мы думаем, что в последующие годы любое государство, которое начнет агрессивную войну, будет нести ответственность за преступление морально и политически, но на современном уровне международного права, думается, что это заключение неправильно…одно лишь развязывание агрессивной войны не преступление»

Особенно же возражал он против того, что в соответствии с существующим в настоящее время международным правом можно наказывать отдельных лиц за развязывание агрессивной войны.

Представитель Англии на конференции Д. Файф, в отличие от А. Гро, считал, что агрессия - международное преступление и что индивидуальные лица, ответственные за ее подготовку и ведение, тем самым совершают преступления. Однако он соглашался с французским юристом в том, что в настоящее время отсутствуют санкции против этого преступления, что создает известные трудности для трибунала. Советская же и американская делегации доказывали, что в 1939 г. агрессия уже рассматривалась международным правом как преступление и что отсутствие конкретных санкций за это преступление ничего не меняет - ведь за совершение остальных международных преступлений, таких, как, например, нарушение законов и обычаев войны, не устанавливалось определенного наказания или санкций, хотя Женевские конвенции 1929 г. специально предусматривали в принципе уголовную наказуемость этих преступлений.

Советская и американская делегации при этом имели в виду, что в международном праве наряду с договором и соглашением источником права служит международный обычай и что в течение многих лет проходил процесс кристаллизации международно-правового обычая, приведший к признанию агрессии международным преступление. Конференция полномочных представителей четырех великих держав, являвшаяся своего рода кодификационной комиссией, имела, таким образом, полное право зафиксировать эту норму в уставе трибунала и определить конкретное наказание за ее нарушение. Тем самым это отнюдь не было законодательством «ex post facto», а лишь констатацией существующего права народов.

Лондонская конференция уделила огромное внимание и посвятила значительную часть своих заседаний вопросу наказуемости за планирование, подготовку, развязывание и ведение агрессивной войны. Твердая позиция советской и американской делегаций во многом способствовала успешному решению проблемы. После длительных дебатов делегаты всех четырех стран согласились, что преступлением следует считать развязывание и ведение любой агрессивной войны, а также развязывание войн в нарушение договоров, соглашений и заверений или в нарушение международного права. Таким образом, наиболее важный пункт статьи 6-й был сформулирован так, что это удовлетворяло все делегации.

При рассмотрений остальных пунктов статьи 6-й, а также ее вступительной и заключительной частей было решено объединить американский и французский проекты, взяв лучшее из них, учитывая замечания и дополнения советской и английской делегаций. Так, во вступительной части статьи 6-й было решено оставить формулировку проекта подкомитета, предусматривающую, что «следующие действия рассматриваются как преступные нарушения международного права, подпадающие под юрисдикцию трибунала», дополнив ее французской формулой относительно персональной ответственности за эти преступления. Важным дополнением к французскому проекту было включение положения, предусматривающего, что «руководители, организаторы, подстрекатели и пособники, участвовавшие в составлении и осуществлении общего плана или заговора, направленного к совершению любых из вышеупомянутых преступлений, несут ответственность за все действия, совершенные любыми лицами с целью осуществления такого плана». Это положение встретило упорное сопротивление со стороны французской делегации, поскольку во французском праве отсутствует концепция заговора. Однако на одном из заключительных заседаний она дала согласие на включение этого важного пункта в статью 6-ю.

Это положение имело огромное значение. Оно позволяло обвинению показать, что военные преступления фашистской Германии были, не результатом эксцессов отдельных лиц, а итогом широко задуманного плана, показать их государственно-организованный характер и теснейшую связь между развязыванием агрессивной войны и всеми остальными преступлениями. В результате на Нюрнбергском процессе был вскрыт самый механизм агрессивной политики и перед всем миром изобличена человеконенавистническая сущность фашизма.

Серьезные разногласия среди делегаций возникли и при обсуждении предложения английских и советских представителей подчеркнуть в статье, что юрисдикция трибунала распространяется на преступления, совершенные лишь лицами, находящимися на службе у европейских держав оси. Р. Джексон, соглашаясь с тем, что юрисдикция данного трибунала ограничивается судом над теми, кто служил европейским державам оси, считал, что определение преступных действий не должно все же зависеть от того, какая нация совершает их. В ходе обсуждения вопроса советская делегация предложила формулу, учитывающую оба этих пожелания: «Трибунал, учрежденный соглашением, упомянутым в статье 1-й настоящего устава, для суда и наказания главных военных преступников европейских стран оси, имеет право судить и наказывать лиц, которые, действуя в интересах европейских стран оси индивидуально или в качестве членов организаций, совершили следующие действия. Следующие действия или любые из них являются преступными, подлежащими юрисдикции трибунала и влекущими за собой индивидуальную ответственность».

31 июля Джексон по рекомендации одного из специалистов в области международного права предложил следующую классификацию международных преступлений, подсудных трибуналу: «Преступления войны, а именно: планирование, подготовка, развязывание и ведение агрессивной войны или войны в нарушение какого-либо международного договора, соглашения или заверения или, в частности, генерального договора о запрещении войны , или участие в общем плане или заговоре, направленных к совершению любого из вышеизложенных действий. Военные преступления, а именно: нарушение законов или обычаев войны. Такие нарушения включают, но не ограничиваются: убийства или истязания или угон гражданского населения из или в оккупированные территории; убийства или истязания военнопленных или лиц, находящихся в море, убийство заложников, потопление торговых кораблей в нарушение международного права, нападения па госпитальные судна, ограбление общественной или частной собственности, бессмысленное разрушение городов или деревень, разорение, не оправданное военной необходимостью. Преступления против человечности, а именно: убийства, истребления, порабощения, ссылки или другие бесчеловечные действия, совершенные по отношению к гражданскому населению, до или во время войны или преследование по политическим, расовым или религиозным мотивам с целью осуществления или в связи с любым преступлением, подлежащим юрисдикции трибунала, независимо от того, были ли эти действия нарушением внутреннего права страны, в которой они были совершены, или нет» Полторак А.И. Нюрнбергский эпилог. - М.,1969..

Советские представители, в принципе соглашаясь с указанной классификацией, считали более правильным первую группу преступлений обозначить как «преступления против мира», а не «преступления войны» (имелось в виду, что существуют национально-освободительные войны, которые не являются преступлением). Это предложение поддержал и представитель Англии лорд Джоуитт.

Советская делегация предложила и ряд других, не столь принципиального характера, поправок, которые были приняты, и в таком виде определение состава преступлений, подпадающих под юрисдикцию трибунала, вошло в окончательный текст устава.

В этом определении обращает на себя внимание то обстоятельство, что состав преступных действий во второй и третьей группах во многом совпадает - убийства, истязания, порабощение, угон населения. Почему же делегаты конференции сочли целесообразным выделить все же три группы преступлений, подсудных трибуналу, а не две? Это было связано с тем, что законы и обычаи войны распространяются лишь на преступления, совершенные в ходе войны и под предлогом войны против граждан стран, подвергшихся нападению. Однако подготовка войны и осуществление нацистского заговора требовали прежде всего полного «умиротворения» в своей стране. Понимая, что с помощью одной пропаганды невозможно воздействовать на активные элементы общества, нацистское руководство еще в мирное время прибегало к самым тяжким преступлениям с целью уничтожить всякую оппозицию своему политическому курсу. И тем не менее все преступления, совершенные фашистами до 1 сентября 1939 г., формально не подпадали под понятие «военные преступления».

В связи с этим было решено выделить в специальный раздел преступления, совершенные по политическим, расовым или религиозным мотивам против гражданского населения до или во время войны. Но преступления против человечности включают в себя не только преследования граждан стран оси в целях пресечения всяких попыток воспрепятствовать фашистскому заговору, но и преступления, направленные на физическое и нравственное уничтожение целых народов. И хотя на практике обвинение и трибунал столкнулись с трудностями в уголовно-правовой квалификации этого вида преступлений, выделение в уставе особого вида «преступлений против человечности» имело большое значение.

Выработка норм материального права, направленных на устранение возможных попыток подсудимых избежать наказания путем псевдоюридических конструкций, не вызвала трудностей. Все делегаты Лондонской конференции были согласны с тем, что должностное положение подсудимых, их положение в качестве главы государств или ответственных чиновников различных правительственных ведомств не должно рассматриваться как основание к освобождению от ответственности или смягчению наказания. Поскольку в западной прессе многие реакционные политики и юристы распространяли мысль, что военнослужащий, исполняющий приказ начальника, не может нести уголовную ответственность за свои действия, делегаты сочли необходимым включить специальную статью, предусматривающую:

«Тот факт, что подсудимый действовал по распоряжению правительства или приказу начальника, не освобождает его от ответственности, но может рассматриваться для смягчения вины, если трибунал признает, что этого требуют интересы правосудия».

Вопросы, связанные с правом трибунала признавать организации преступными, обсуждавшиеся в начале конференции в связи с составлением соглашения, в дальнейшем не вызывали каких-либо серьезных дискуссий. По сравнению с проектом подкомитета было внесено лишь одно важное дополнение - в статье 9-й предусматривалось, что трибунал, получив обвинительный акт, предлагающий признать организации преступными, обязан об этом широко оповестить, чтобы отдельные члены этих организаций могли заявить о своем желании выступить перед трибуналом. При этом подчеркивалось, что трибунал будет вправе «удовлетворить или отклонить» эти просьбы. Трибунал выполнил требование статьи 9-й путем соответствующего объявления по радио и через печать, и в результате в его адрес поступило 47 тыс. заявлений членов гестапо, СС, СА и других, жаждущих быть свидетелями в Международном военном трибунале в надежде не стать обвиняемыми в национальных судах. Трибуналу пришлось приложить немало труда и искусства, чтобы отобрать из этой многотысячной армии 30 членов организаций в качестве свидетелей.

Единодушно были одобрены делегатами и нормы, регулирующие вынесение Международным военным трибуналом приговора. Все были согласны с тем, что суд должен иметь право приговорить виновного к смертной казни или другому наказанию, которое трибунал признает справедливым. Советская делегация предложила, чтобы в качестве дополнительного наказания была предусмотрена и конфискация имущества. Однако в связи с тем, что термин «конфискация» для остальных делегаций звучал несколько непривычно, было решено дать описательную формулу этого понятия: «Трибунал вправе в дополнение к определенному им наказанию постановить об отобрании у осужденного награбленного имущества...» Нюрнбергский процесс. Сб. материалов в 8-ми Т. - М.,1954.Т.5..

Приговор должен быть окончательным и не подлежать пересмотру. Однако делегаты конференции считали, что союзный Контрольный Совет по Германии будет иметь право смягчить или изменить приговор, но не в праве повышать наказание. Если же после вынесения трибуналом приговора Контрольный Совет получит доказательства, которые, по его мнению, дадут основание для возбуждения нового обвинения против подсудимого, Совет сообщит эти доказательства комитету главных обвинителей. Последний будет действовать, как он найдет нужным, в интересах правосудия. Предусматривалось, что приговор трибунала приводится в исполнение, согласно приказу Контрольного Совета, в течение шести недель.