Историческое познание с позиций вероятностно-смыслового подхода

Размещено на http://www.allbest.ru/

Историческое познание с позиций вероятностно-смыслового подхода



Содержание

1. Распознание объектов истории с помощью эпистемологических образов

1.1 Сущность и содержание эпистемологических образов

1.2 Роль эпистемологических образов как фильтров предпочтения в процессеисторического познания

Выводы

2. Содержательные структуры эпистемологических образов как фильтры предпочтений

2.1 Эпистемологический образ научной рациональности

2.2 Эпистемологический образ научной истины

2.3 Эпистемологический образ исторического времени

2.4 Эпистемологический образ исторического пространства

2.5 Эпистемологический образ исторического процесса

Выводы

Список использованных источников и литературы



1. Распознание объектов истории с помощью эпистемологических образов

1.1 Сущность и содержание эпистемологических образов

Образ есть результат и идеальная форма отражения предметов и явлений материального мира в сознании человека. Он предстает для субъекта как информация, освобожденная от своего непосредственного субстратного носителя (сигнала), хотя для восприятия другими он снова перекодируется в иную материальную форму - знак (прежде всего языковой) [197, с. 13]. Образы на уровне чувственной ступени познания - ощущение, восприятие, представления. Образы на уровне мышления - понятия, суждения, умозаключения.

Эпистемологический образ - смысловая единица сознания, в которой фиксируется обобщенное отражение исторической действительности, возникающее в результате научно-познавательной деятельности.

В информационном отношении они представляют собой необычайно емкую, многокатегориальную форму репрезентации окружающей действительности.

Эпистемологические образы - это по существу общие, совокупные мировоззренческие понятия, характеризующие фундаментальные свойства окружающей действительности (пространство, время, движение). В силу своей крайней абстракции они не имеют однозначного стабильного смыслового значения.

В структурном отношении эпистемологические образы представляют собой компактные множества (классы) понятий, группирующихся вокруг системообразующих категорий. Причем это открытые множества, в которых происходит постоянное движение понятий: одни понятия с периферии перемещаются к центру множеств, другие - выходят из них. Понятия трансформируются из однозначных в многозначные и наоборот. Одни понятия функционируют в активной (проявленной) форме, другие - в пассивной (скрытой, неявной, дословесной) форме, третьи - в состоянии трансформации из одной формы в другую. Это -своеобразный семиотический гомеостат, в котором поддерживается динамическое равновесие с окружающей информационной средой благодаря «обмену смыслами» (см. рис. № 2)

В структуре эпистемологических образов можно выделить категориальные уровни.

* На высшем, метауровне эпистемологических образов расположены системообразующие мировоззренческие образы, названные нами метааксиомами. К ним можно, например, отнести образы пространства, времени, движения. Эти образные, метафорические формы фиксации отражаемой действительности представляют собой самую устойчивую часть эпистемологических образов, их смысловое ядро.

Рис. 2 Представление об эпистемологическом образе как семиотическом гомеостате

* На втором, макроуровне находятся философские, общеметодологические образы описываемые в философских концепциях - например, философские образы пространства, времени, процесса.. Этих образов может быть несколько (см. следующий параграф)

* На третьем, мезоуровне расположены историософские понятия, конкретизирующие свойства метааксиом в сфере исторического научного познания (например, понятия исторического времени, исторического пространства, исторического процесса).

В структуре микроуровня эпистемологических образов можно выделить, в свою очередь, три подуровня.

* На высшем подуровне расположены общеисторические научные термины и понятия (например, понятия исторической эпохи, реформы, революции и проч.)

на среднем подуровне - конкретно-исторические понятия, которыми оперирует историк в конкретно-исторических исследованиях (например, понятия «эпоха петровских преобразований», «просвещенный абсолютизм Екатерины II» и проч.);

на нижнем подуровне - эмпирический материал, иллюстрирующий эти понятия. Это - самая мобильная, подвижная часть эпистемологических образов.

Подуровни микроуровня можно охарактеризовать как системную информационную среду, через которую осуществляется информационный обмен с внесистемной (иносистемной) информационной средой. Системная информационная среда, с одной стороны, формируется смысловым содержанием микроуровня, а с другой стороны - сама оказывает на это содержание формирующее воздействие. Последнее происходит тогда, когда изменения в системной информационной среде, происходящие в результате обмена с внесистемной (иносистемной) средой, достигают некоторой «критической массы».

Содержание понятий, расположенных на метауровне, сводится посуществу, к минимально возможному описанию их сущности. Но объем этих общих, собирательных понятий очень большой. Содержание же понятий и эмпирических сведений, расположенных на микроуровне, напротив, максимально конкретизировано, детально описано. Объем же этих понятий нулевой или единичный.

Каждый из названных уровней представляет собой в структурном отношении эпистемологический образ в миниатюре, а их целостность можно представить в виде «методологической матрешки». Поэтому в конкретных научных исследованиях каждый из названных уровней можно рассматривать как самостоятельный эпистемологический образ, оговорив, естественно, его место в структуре большего образа (образов).

Вероятностно-смысловой подход позволяет объяснить удивительную многогранность эпистемологичнеских образов: она обусловлена спонтанным появлением фильтров предпочтения из внесистемной (иносистемной) информационной среды.

Появление новых фильтров связано с самыми разнообразными событиями в области науки, культуры, политики и экономики. Так, смена общих парадигм научного мышления влечет за собой появление новых интерпретаций образа научной истины, а, следовательно -изменение представлений о целях исторического познания, смысле научной деятельности историка.

Формирование эпистемологических образов, по данным когнитивной психологии, осуществляется теми же способами, что и формирование понятий - в формах: 1) решения концептуальных задач, 2) усвоения правил 3) ассоциации и 4) проверки гипотезы [319, с.425-428].

При решении концептуальных задач происходит сортировка признаков объектов или событий на связанные группы. При этом важным является различие между признаками эпистемологического образа и правилом, связывающим эти признаки.

Концептуальное правило - это утверждение о том, как должны быть связаны данные признаки, чтобы нечто, обладающее ими, можно было считать примером определенного эпистемологического образа.

Обычно при формировании понятий используются пять типов правил утверждение, конъюнкция, дизъюнкция, условие, двойное условие.

Принцип ассоциации утверждает, что при повторяющемся совместном предъявлении событий между ними образуется связь.

Проверке гипотезы предшествует выбор гипотезы или стратегии, соответствующей целям исследования. В качестве стратегии формирования эпистемологического образа используется или сканирование (одновременное или последовательное) или сосредоточение (консервативное или рискованное).

Одновременное сканирование - это стратегия, при которой человек начинает с рассмотрения всех возможных гипотез и затем отбрасывает не выдержавшие проверки.

Последовательное сканирование - это стратегия, при которой человек принимает какую-нибудь гипотезу и придерживается ее, пока она оправдывается, и затем отбрасывает или заменяет ее другой, если она больше не подтверждается.

Консервативное сосредоточение - стратегия, при которой формируется одна гипотеза, переформулировки ее проверяются по очереди, а их результаты фиксируются.

Рискованное сосредоточение - стратегия, состоящая в том, что когда требуется получить правильный ответ за возможно короткое время, то изменению подвергается более чем один признак понятия одновременно.

Данные когнитивной психологии согласуются идеями, высказанными классиками аналитической философии истории, философии науки. Так, процедура последовательного сканирования согласуется с идеей эмпирической проверки универсальной гипотезы К. Гемпеля[79, с. 172], а процедура одновременного сканирования - с учением о парадигмах научного мышления Т. Куна и И. Лакатоса (см. 2.2.).



1.2 Роль эпистемологических образов как фильтров предпочтения в процессе исторического познания

эпистемологический история познание

Формируясь под влиянием внесистемно (иносистемно) информационной среды, эпистемологические образы, в свою очередь, сами выступают в качестве фильтров предпочтения в процессе формирования конкретных теорий и концепций исторического процесса.

Трактуя эпистемологические образы как системы категорий, играющие роль фильтров предпочтения, мы добиваемся эвристического эффекта, связанного с тем, что эпистемологические образы как системы категорий, переносят на выраженное и проинтерпретированное с их помощью содержание дополнительную информацию, с помощью которой осуществляется обновление теоретической системы. Речь идет прежде всего о сконцентрированных в содержании образов закономерностей, в том числе научного, системного характера, диктующих логику интерпретации.

В функциональном отношении эпистемологические образы являются гипертекстовыми конструкциями. Их можно представить в виде графов, в вершинах которых находятся фрагменты линейно упорядоченного текста (описания понятий, входящих в этот образ), а дуги показывают, в какой последовательности можно соединять эти фрагменты в линейно упорядоченный текст.

Проходя из начальной вершины по разным путям, можно собирать разные варианты линейного текста (имеющие разную степень подробности, отражающие различные аспекты образа).

Ориентированные графы используются нами как онтологически обоснованные структуры, обеспечивающие процессы смыслообразования и понимания в качественных моделях объектов произвольной природы.

Функционирование эпистемологических образов как фильтров предпочтения р(у/\\) осуществляется как процесс распознавания объектов исторического познания (см. рис. № 3).

Его аналогом является процесс распознавания образов, изучаемый когнитивной психологией и теорией искусственного интеллекта [319,139,с.137-139].

Рис.3 Представление о процессе распознавания объекта исторического познания с помощью эпистемологического образа

Распознать объект - значит установить, к какому эпистемологическому образу как компактному множеству (классу)категорий и понятий этот объект может быть отнесен. В ходе этого процесса происходит сопоставление собранной исследователем апостериорной информации о конкретных исторических фактах (явлениях, процессах или ситуациях) с известной ему априорной информацией, группирующейся вокруг определенных эпистемологических образов. Чем большей априорной информацией владеет исследователь, тем точнее будет распознан объект. [139, с. 137]. Поскольку каждый конкретный исследователь владеет разной в качественном и количественном отношениях априорной информацией, то антиномия объективного и субъективного в процессе распознания встает в полный рост.

С содержательной точки зрения можно выделить три разновидности процесса распознания объекта исторического познания - категориальную, референциальную и эмпирическую интерпретации [197, с.58-64].

При категориальной интерпретации распознаваемый объект соотносится с фундаментальным понятийным аппаратом истории и соответствующими философскими категориями, составляющими мета- и макроуровень эпистемологических образов.

При референциальной интерпретации распознаваемый объект соотносится с тем или иным абстрактным объектом, составляющим предметную область. Примером таких абстрактных объектов в математике могут быть названы типовые геометрические фигуры, а в истории - такие понятия, как государство, цивилизация, класс и проч., составляющие мезоуровни эпистемологических образов.

При эмпирической интерпретации распознаваемый объект соотносится с результатами наблюдений, экспериментов и др. эмпирическими данными. В историческом познании в роли эмпирических критериев могут выступать документальные сведения, данные статистики, археологии, археографии и проч., составляющими микроуровень эпистемологических образов.

С процессуальной точки зрения распознавание объекта состоит в следующем. Первоначально объект распознания описывается набором признаков. Эпистемологические образы как множества (классы) категорий и понятий характеризуются некими соотношениями, определенными на этих признаках.

Для того чтобы отнести конкретный объект исторического познания к определенному эпистемологическому образу, надо выполнить три познавательные процедуры: 1) определить для данного объекта смысловое значение признаков; 2) соотнести их со значениями понятий, составляющих тот или иной эпистемологический образ (характеризующих его черты, стороны, аспекты); 3) определить, к какому эпистемологическому образу как понятийному множеству относится данный объект.

Для выполнения этих процедур исследователю надо знать: 1)набор классифицирующих признаков объекта; 2) набор признаков, определяющих каждый эпистемологический образ и 3) методические приемы, с помощью которых происходит соотнесение признаков объекта и образа, алгоритм операций окончательного решения.

Трудности в выполнении этих познавательных процедур состоят в том, что, во-первых, наши знания о квалифицирующих признаках объектов исторического познания не являются, как правило, исчерпывающими. Поэтому в исторической науке все время идет поиск новых квалифицирующих признаков. Во-вторых, описания эпистемологических образов через совокупность признаков и соотношений между ними также не отличаются полнотой и меняются с течением времени. И, наконец, алгоритм окончательного решения также не формализован [139, с.137].

Первый из них - имманентный -осуществляется на имманентном уровне изучения прошлого. На этом уровне осуществляется реконструкция путем вхождения исследователя в знаковую ситуацию изучаемой эпохи, т.е. благодаря восстановлению свойственного этой эпохе понятийно-категориального аппарата [347,с.7]. Применяемая при этом процедура вероятностного взвешивания смыслов этих категорий осуществляется в режиме многозначных логик, предполагающих наличие нескольких истинностных значений понятий. Другими словами, речь идет о сравнении вероятностных распределений по нескольким классам критериев истинности. Причем, это сравнение может осуществляться как рациональным, эвристическим, так и интуитивным путем. Знания, полученные на имманентном уровне, как правило, неоднозначны в смысловом отношении.

Второй этап процесса распознания объекта исторического познания осуществляется на оценочном уровне изучения исторического прошлого. Этот этап состоит из трех последовательно осуществляемых познавательных процедур - логической оценки, рефлексии и ценностного обоснования.

Логическая оценка связана с выявлением исторической роли распознаваемого объекта, его места в системе других явлений с учетом исторической перспективы, неизвестной современникам, но определяющей их оценку с точки зрения последующей истории. Оценка осуществляется с помощью высказываний, в которых используются категории и понятия науки, современной авторам исторических исследований. Она основана на использовании научных категорий типа: роль, значение, прогресс, эффект и т.д. [347, с.8]. Применяемая при этом процедура вероятностного взвешивания смыслов этих категорий осуществляется в режиме трехзначной логики. Т.е. сравнение вероятностных распределений ведется по трем классам критериев: положительной, отрицательной или неоднозначной оценки ("с одной стороны, с другой стороны...").

Оценочные суждения, отнесенные к классу неоднозначных, становятся объектом следующей познавательной процедуры -рефлексии исследователя.

Понятие рефлексии давно разрабатывается философской мыслью.Восходящая к эпохе античности философская традиция рефлексией называет мысль о мысли, т.е. ситуацию, когда предметом мысли оказывается не вещь, а сам факт мышления. Сам факт рефлексии означает, что деятельность человеческого мышления не ограничивается созданием моделей, отражающих внешнюю действительность. Рефлексия - это мнение субъекта об имеющемся у него образе действительности, т.е. критический образ этого образа, подразумевающий оценку создаваемых в воображении моделей [358, с.163-166].

Раскрывая природу рефлексии, О.С. Анисимов подчеркивает: «Рефлексия предполагает и базируется на самоотношении, на разделении функций действия и анализа действия. Функциональное разделение является важнейшим, и как только удается в самонаблюдении и самоощущении обнаружить саму рефлексию, возникает реализация функционального разделения по новой границе, появляется новый «этаж» рефлексии и этих «этажей» может быть столько, сколько удается провести внутренних границ» [16, с. 110-111].

В.А. Лефевр, сделав предметом изучения формальную структуру рефлексии, выделяет: рефлексию первого уровня (в рамках которой возникает образ действительности), рефлексию второго уровня (воссоздающей образ этого образа), рефлексию третьего уровня (в рамках которой создается образ образа) и т.д. [189]. Каждый уровень такой рефлексии возникает не как пассивное отражение, а как активный акт осознания предыдущего уровня.

Именно посредством многоуровневой рефлексии и осуществляется реальный процесс распознавания объекта исторического исследования. Но на пути рефлексивного осмысления исследователя ждут серьезные трудности. Так, В.А. Лефевр подчеркивает, что сложный объект исследования может навязывать исследователю свой образ [189]. Схожую мысль сформулировал М.А. Розов: исследователю всегда грозит опасность подменить реальный образ объекта своей рефлексией о нем [298].

Эти познавательные принципы Лефевра и Розова показывают, что создаваемые в сознании исследователя модели действительности зависят прежде всего, от рефлексии самого исследователя. Они меняют традиционные представления о процессе познания как процессе, жестко детерминированном целью исследования. Человек, способный к глубокой рефлексии, не может быть абсолютно целеустремленным, т.к. он способен усомниться в безоговорочной ценности поставленной перед ним цели. Реальная деятельность человека (в том числе и познавательная) определяется не столько поставленными целями, сколько принятыми им ценностями [358,с.165-166].

Завершающей процедурой второго, оценочного этапа процесса распознания объекта исторического познания является ценностное обоснование. Оно осуществляется с позиций нерасторжимо взаимосвязанных идеалов: когнитивного (познавательная ценность), этического (правила выбора) и эстетического (простота, красота и проч.) [2, с.110]. Ценностный же выбор принципиально рефлексивен, т.к. рефлексирующий человек создает образ через призму своей системы ценностей и создает образ образа, определяющий готовность следовать полученной оценке [358, с.165-166].

При осуществлении ценностного обоснования рефлексия выступает в качестве предпосылки понимания. Именно на этом этапе, когда наряду с эпистемологическими образами в роли фильтров предпочтения начинает выступать система ценностей и идеалов исследователя, осуществляется процедура понимания распознаваемого объекта исторического познания - процедура его интерпретации в форме придания, приписывания ему определенного смысла, проистекающего из особенностей научного мировоззрения истолкователя.

Ценности всегда выступают в роли дуальной оппозиции ("добро- зло", "правильно - неправильно", " полезно - вредно" и пр.). Принцип подобного рода членения носит всеобщий характер. "Стоит выделиться какому-либо условию семиотического освоения мира, -отмечает Ю.М. Лотман, - как в рамках его тотчас наметится оппозиция" [Цит. по: 25, с.61]. Осуществляя процедуру вероятностного взвешивания смыслов в режиме двухзначной логики, исследователь создает "двухполюсный" образ изучаемого объекта, который можно уподобить плоскостному черно-белому изображению на фотопленке. Знания, рассматриваемые на первом этапе процесса распознавания как неоднозначные в смысловом отношении, на этапе ценностного обоснования трансформируются в однозначные, примыкающие к одному из полюсов дуальной оппозиции.

Поскольку особенности научного мировоззрения исследователей сугубо индивидуальны, интерпретация объекта приобретает личностный, а с учетом динамики развития личности - и ситуационный характер. Обобщенная же версия образа этого объекта (понятие) приобретает вероятностный характер, т.к. наряду с определенным когнитивным инвариантом в ней обязательно присутствует многозначный оценочный вариатив. Таким образом вероятный характер большей части исторических знаний проистекает не только по причине довольно часто встречающегося ограниченного объема исходных достоверных сведений, но и по причине существенных различий в их ценностном обосновании.

При интерпретации более высокого порядка - смысла истории, историк, естественно, оперирует не всеми вероятными смыслами таких многозначных понятий. В конкретном предложении, в конкретном тексте он использует один из них - конкретный, определенный смысл (даже если он прекрасно знает все остальные возможные истолкования данного понятия). Выбор же именно данного смысла понятия определяется в результате осуществления процедуры вероятностного взвешивания всех известных и даже гипотетических смыслов понятия, размытых по смысловому континууму. Фильтрами предпочтения здесь могут выступать не только научные, эпистемологические образы, но и другие, около научные (псевдонаучные, научно-апологетические, паранаучные и экстранаучные) и ненаучные (религиозные, эзотерические)познавательные образы.

Вероятностное взвешивание при интерпретации смысла истории осуществляется несколькими методами. Один из них - метод одинарного применения оператора²⁰. Оператором в данном случае называется конкретная содержательная структура фильтра предпочтения, придающая переменным величинам (вариативной составляющей интерпретируемого текста) новое смысловое значение. Таких операторов в структуре фильтра предпочтения может быть несколько (см. след. параграф).

Второй - метод последовательного применения системы операторов, когда интерпретация текста осуществляется посредством последовательного применения нескольких операторов одного фильтра предпочтения (первый вариант метода) или нескольких образов {второй вариант метода).Третий метод - метод одновременного применения нескольких операторов. Здесь процедуре интерпретации предшествует процедура «интеллектуальной интерференции». Суть ее состоит в «наложении» друг на друга содержания нескольких фильтров предпочтения. Созданный в результате такого «наложения» новый оператор затем непосредственно применяется при интерпретации текста. Таким образом, например, на основе содержательных структур позитивизма и неокантианства М. Вебером было создано понятие идеальных типов, сыгравшее роль оператора при конструировании им теории исторического процесса.

При этом историк далеко не всегда осознает, что его интерпретация - не окончательная истина, а всего лишь один из ее срезов. Историческая действительность многогранна и к каждому историку она оборачивается особой, только ему видимой гранью. Эту мысль иллюстрирует рис. № 5.

Рис.5 Представление о множественности интерпретаций исторических объектов с точки зрения различий в методологических установках исследователей

Интерпретируемый объект истории изображен в виде геометрической фигуры, а возможные интерпретации - в виде проекций этой фигуры. Сами интерпретации представлены в виде семиотических гомеостатов, роль контуров управления которых играют разные категории - в зависимости от того, какая из них выбрана интерпретатором системообразующей. Очевидно, что возможных значений смысла объекта истории по сути, бесконечное множество. Если же учесть фактор развития самого объекта истории, то представление о множественности интерпретаций усложняется: в рамках одной интерпретации возможны варианты в зависимости от того, какой период развития объекта изучается конкретным ученым (см. рис.6).

Варианты Интерпретации I (в зависимости от периода развития исторического объекта)



Рис.6 Представление о множественности вариантов одной интерпретации исторического объекта с учетом фактора его развития

Историки много раз возвращаются к изучению одних и тех же исторических явлений, событий, процессов и каждый раз как бы открывают их заново, т.к. руководствуются различными фильтрами предпочтения, важнейшими из которых являются эпистемологические образы.

Выводы

1) эпистемологические образы - это многокатегориальные

по своей структуре смысловые единицы сознания, характеризующие фундаментальные свойства окружающей действительности, обладающие свойствами семиотических гомеостатов и категориальных схем определенных типов;

эпистемологические образы представляют собой емкую форму репрезентации окружающей действительности. Их совокупность относительно порождающей реальной действительности образует виртуальную по своей природе субъективную историческую действительность;

эпистемологические образы играют роль фильтров предпочтения при интерпретации (придании смысла) исторической действительности;

функционирование эпистемологических образов как фильтров предпочтения осуществляется как процесс распознавания объектов исторического познания;

на всех этапах процесса распознания возникают познавательные ситуации, порождающие вероятностный характер исторических знаний и предусматривающие осуществление процедуры вероятностного взвешивания смыслов. Но решающее значение имеет здесь процедура ценностного обоснования знания. В результате ценностного обоснования неоднозначного в смысловом отношении понятия конкретным исследователем оно приобретает вего интерпретации однозначный смысл и одновременно -дополнительный смысловой оттенок в обобщающей своей версии.



2. Содержательные структуры эпистемологических образов как фильтры предпочтений

2.1 Эпистемологический образ научной рациональности

Одним из фундаментальных эпистемологических образов является образ научной рациональности. Он имеет сложную, многоуровневую структуру. В самом общем виде (на метауровне) рациональность понимается как постоянная апелляция к доводам разума и рассудка и максимальное исключение эмоций, страстей, личных мнений при принятии решений, касающихся судьбы познавательных утверждений. Если традиционный рационализм противопоставлялся эмпиризму и сенсуализму, то современный рационализм подразумевает не только апелляцию к доводам разума, но и ссылку на чувственный опыт.

Предпосылкой научной рациональности является тот факт, что наука осваивает мир в понятиях. Научно-теоретическое мышление характеризуется, прежде всего, как понятийная деятельность. Кроме того, научное познание характеризуется еще двумя чертами -доказательностью и системностью. В основе этих черт лежит логическая взаимозависимость научных понятий и суждений [10, с.288-289].

Макроуровень эпистемологического образа научной рациональности репрезентируют типы научной рациональности. В работе B.C. Степина, В.Г. Горохова и М.А. Розова [322, с.303-306] выделяются три исторически сложившихся типа научной рациональности, характеризующиеся различной глубиной рефлексии по отношению к научной деятельности - классический, неклассический и постнеклассический.

Классический тип научной рациональности, центрируя внимание на объекте, стремится при теоретическом объяснении и описании элиминировать все что относится к субъекту, средствам и операциям его деятельности. Такая элиминация рассматривается как необходимое условие получения объективно-истинностного знания о мире. Цели и ценности науки, определяющие стратегии исследования и способы фрагментации мира, на этом этапе, как и на всех остальных, детерминированы доминирующими на данном этапе мировоззренческими установками и ценностными ориентациями. Но классическая наука не осмысливает этих детерминаций [322, с.30].

Неклассический тип научной рациональности учитывает связи между знаниями об объекте и характером средств и операций деятельности. Экспликация этих связей рассматривается в качестве условий объективно-истинного описания и объяснения мира. Но связи между внутринаучными и социальными ценностями и целями по-прежнему являются предметом научной рефлексии, хотя имплицитно они определяют характер знаний (определяют, что именно и каким образом мы выделяем и осмысливаем в мире) [322, с.304].

Постнеклассический тип научной рациональности расширяет поле рефлексии над деятельностью. Он учитывает соотнесенность получаемых знаний об объекте не только с особенностью средств и операций деятельности, но и с ценностно-целевыми структурами. Причем экплицируется связь внутринаучных целей с вненаучными, социальными ценностями и целями» [322, с.305].

Каждый новый тип научной рациональности, отмечают B.C. Степин, В.Г. Горохов и М.А. Розов, характеризуется особыми, свойственными ему основаниями науки, которые позволяют выделить в мире и исследовать соответствующие типы системных объектов(простые, сложные, саморазвивающиеся системы). Между ними существует преемственность. Неклассическая наука вовсе не уничтожила классическую рациональность, а только ограничила сферу ее действия. Точно так же становление постнеклассической науки не приводит к уничтожению всех представлений ипознавательных установок неклассического и классического исследования. Они будут использоваться в некоторых познавательных ситуациях, но только утратят свой статус доминирующих и определяющих облик науки [322, с.306].

Сосуществование трех типов научной рациональности является одной из причин многозначного, вероятностного характера научных знаний, в том числе исторических.

Макроуровень эпистемологического образа научной рациональности репрезентируют понятия парадигм научного мышления конкретных научных сообществ (философов, историков, физиков и др.). Парадигму автор этого понятия Т. Кун определяет как дисциплинарную матрицу, принятую научным сообществом. Как правило, это одно или несколько прошлых научных достижений, которые в течение некоторого времени признаются определенным научным сообществом как основа для развития его дальнейшей практической деятельности" [175, с.27]. По его мнению, научный этап в развитии той или иной области исследования и начинается с момента принятия научным сообществом определенной парадигмы, которая упорядочивает научную деятельность.

Эквивалентом понятия парадигмы является понятие научно-исследовательской программы И. Лакатоса. Лакатос различает в научно-исследовательской программе «твердое ядро» - базовые, ключевые понятия и концепции и «защитный пояс» - совокупность вспомогательных концепций. Критика программы на основе аномальных фактов должна сначала пробить защитный пояс -лишь после этого возможно опровержение. Эта идея Лакатоса позволяет понять, как происходит процесс научной революции в реальном времени [180, 202, с.63-64].

Если у Куна роль парадигмы в текущей научной деятельности была скорее пассивной, то у Лакатоса твердое ядро научно-исследовательской программы заняло главной единицы научного анализа. Кроме того, Лакатос в отличии от Куна исходил из предположения, что в одной научной дисциплине могут сосуществовать различные конкурирующие между собой теории. Это означает, что одни и те же факты могут получать разные теоретические объяснения, в равной степени претендующие на истинность и признаваемые в качестве научных [180,14, с.138].

Это обстоятельство можно рассматривать как условие неопределенности в познании как следствия многозначного, вероятностного характера научных знаний.

Кроме того, одна из причин вероятностного характера научных знаний кроется в содержательной структуре парадигм. Из четырехкомпонентов,составляющихдисциплинарнуюматрицу(символические обобщения, концептуальные модели, ценности и образцы решений научных проблем) Т. Кун выделяет познавательные ценности как «общепринятые правила, регулирующие индивидуальный выбор». Отмечая, что они являются «важными детерминантами» поведения научной группы, он вместе с тем подчеркивает, что индивидуальные модификации в применении общепринятых ценностей» играют в науке «весьма существенную роль» [175, с.243]. Конкретное применение ценностей, «сильно зависящее от особенностей личности и биографий членов научных групп» и создает условия для появления вероятностных характеристик научных знаний.

Переходя к характеристике парадигм научного мышления в современной отечественной исторической науке, необходимо отметить, что вероятностно-смысловой подход помимо выделенных Т. Куном исполнительно исследовательского и научно организационного аспектов парадигм позволяет выделить третий их аспект - смысловой.

Он состоит в том, что парадигмы имеют в своем ядре группу корреляционно связанных (как компоненты дисциплинарной матрицы) фильтров предпочтения, которые структурируют движение исследователя от эмпирического материала до философских обобщений и обратно.

Парадигма научного исторического мышления - это шаг от фильтров предпочтения как эпистемологической конструкции к реалиям историграфического творчества.

Каждая парадигма отличается друг от друга спецификой этих фильтров предпочтения. Это обстоятельство делает обоснованным классификацию теорий и концепций исторического процесса по парадигмам. Критерии классификации теорий и концепций должны быть операциональны и конструктивны.

В современной отечественной исторической науке налицо сосуществование трех общенаучных парадигм - классической, неклассической и постнеклассической. Возникшие на разных этапах развития науки, они соотносятся друг с другом как часть и целое: классическая парадигма рассматривается неклассической как ее частный случай, а неклассическая - как частный случай постнеклассической парадигмы. Сосуществование этих парадигм научного мышления носит динамический характер: классическая парадигма является отживающей, уходящей в прошлое, неклассическая - господствующей, а постнеклассическая-формирующейся.

Длительность процесса смены парадигм объясняется, во-первых, растянувшейся на годы сменой поколений ученых; во-вторых, поэтапным характером этого процесса (идущего методом напластования новых и вытеснения старых идей, в силу чего характер научных воззрений ученых приобретает «смешанный» характер); в-третьих, пространственной и временной неравномерностью этого процесса: быстрее этот процесс идет в Москве и Санкт-Петербурге и медленнее - на остальной территории страны.

Основные парадигмы научного исторического мышления складываются за счет четырех основных источников. Главный из них - собственная логика развития российской исторической науки. Второй - заимствования идей зарубежных ученых, главным образом американских и западноевропейских (идеи К. Маркса и Ф. Энгельса, историков «Школы «Анналов», Д. Норта, И. Уоллерстайна, Д. Робертсонаи др.). Третий источник - теоретическое наследие советского периода развития отечественной науки (идеи Н.Д. Кондратьева, В.И. Вернадского, Л.Н. Гумилева и др.). Четвертый источник - теоретическое наследие дореволюционной исторической науки и философии (идеи СМ. Соловьева, В.О. Ключевского, П.А. Сорокина, Н.А. Бердяева, С.Н. Булгакова и др.).

В основе классической парадигмы научного исторического мышления лежит классический тип научной рациональности. С точки зрения этой парадигмы историческая действительность предстает. Как мир, жестко связанный причинно-следственными отношениями, имеющих линейный характер: следствие соизмеримо с причиной; настоящее определяется прошлым, а будущее - настоящим и прошлым. Случайность вслед за Гегелем рассматривается как непознанная необходимость. Единичное усилие не может иметь видимого влияния на ход истории. Развитие мыслится как безальтернативное.

В основе неклассической парадигмы лежит неклассический тип научной рациональности. Ее принципы - неопределенности, дополнительности, неразрывности субъект-объектных отношений. Для неклассической парадигмы характерны признание: 1) непричинной детерминации; 2) многофакторности исторического процесса; 3) вероятностно-статистической природы исторических законов; 4) плюрализма интерпретаций и связанного с этим 5) истолкования цели исторического познания не как поиска истины вообще, а как поиска истины, нужной исследователю - своеобразной связки потребностей его существования и множества интерпретаций [219,с.67].

В основе поснеклассической парадигмы научного исторического мышления лежит постнеклассический тип научной рациональности. Для постнеклассической парадигмы характерно выдвижение на первый план междисциплинарных форм исторических исследований, в основе которых лежат кибернетический и синергетический подходы. Если в кибернетике акцент делается на процессах управления и обмена информацией, то в синергетике -принципах построения организации, ее возникновения, развития и самоусложнения. Основной вопрос синергетики - существуют лиобщиезакономерности,управляющиевозникновениемсамоорганизующихся систем, их структур и функций.

Для постнеклассической науки характерно выдвижение на первый план междисциплинарных, комплексных и проблемно ориентированных форм исследований. В определении последовательных целей науки все чаще начинают играть решающую роль не внутринаучные цели, а внешние для науки цели -экономического, социального, политического, культурного характера. Объектами современных междисциплинарных исследований становятся уникальные системы, характеризующиеся принципиальной необратимостью процессов и т.п. Среди таких систем особое место занимают природные комплексы, в которые включен человек (объекты экологии, биотехнологии, системы человек -машина и др.).

Развитие междисциплинарных исследований закономерно ведет к усилению взаимовлияния естественных и гуманитарных наук. Поэтому изменения методологических установок естественно научного познания оказывают на процесс становления постнеклассической гуманитарной науки гораздо большее влияние, чем на процессы становления классической и неклассической гуманитарной науки. Так, в современных исторических исследованиях получил признание междисциплинарный комплексный исследовательский подход, который предполагает правомерность и необходимость использования методов структурного анализа, логических приемов, количественных методов. Подразумевается также применение приемов информатики, современных интеллектуальных систем [347, с. 12].

В зависимости от соответствия форматам общенаучных парадигм современные теории и концепции исторического процесса можно подразделить на три группы: 1) классические (точнее -неоклассические); 2) неклассические и 3) постнеклассические. Такую классификацию историко-процессуальных теорий и концепций можно определить как уровневую.

На мезоуровне эпистемологического образа научной рациональности находятся научные онтологии и методологические образцы различных школ и направлений, существующих в рамках научных сообществ, а на микроуровне - индивидуальные представления о научной рациональности конкретных исследователей.

Последние представляют собой систему «фильтров», корректирующих и, в конечном счете, конструирующих образ изучаемого объекта: языкового, онтологического, риторического и методологического. Их общую характеристику дал О.И. Ананьин [14, с.140-145].

Языковой фильтр формируется на основе естественного языка как средства описания исторических явлений. Это общекультурный, внешний по отношению к исторической науке фактор.

Онтологический фильтр формируется на основе терминологического аппарата как средства ослабления зависимости науки от многозначности слов естественного языка.

Если онтологический фильтр формируется на основе языка как посредника между ученым и объектом познания, то риторический фильтр формируется на основе языка как посредника между ученым и пользователем научного знания. Как показал, О.И. Ананьин, риторический анализ содержания и стилистики научных текстов, структуры научных публикаций смыкается здесь с институционально-социологическим изучением науки.

Методологический фильтр - специально разработанная и сознательно применяемая исследователем технология изучения определенного предмета, определенный методологический стандарт.

Таким образом, рациональность ученого в рамках его профессиональной деятельности характеризуется апелляцией к доводам разума и опыта, логической и методологической упорядоченностью научного мышления, регулятивным воздействием на научное мышление идеалов, норм и стандартов, заложенных в дисциплинарной матрице, имеющей частично историческую и социокультурную обусловленность [14, с.296]. В современной отечественной исторической науке сосуществуют теории и концепции исторического процесса, созданные в формате классической, неклассической и постнеклассической парадигм научного мышления. Это обстоятельство является одной из причин многозначного, вероятностного характера исторического знания.

2.2 Эпистемологический образ научной истины

Этот эпистемологический образ является, как и образ научной рациональности, фундаментальным. В самом общем виде, как метааксиому, этот образ можно определить как идею соответствия мысли действительности.

Макроуровень этого эпистемологического уровня репрезентируют философские, общеметодологические образы научной истины. Это - классический «идеал объективной истины», сформулированные основоположниками прагматизма и конвенциализма неклассические идеалы «пользы» и «соглашения», а также постнеклассические идеалы.

К числу последних можно отнести, например, идеал концептуальной модели. Этот идеал, восходящий к идеям «идеальных типов» М. Вебера, «реальных типов цивилизации» Н. Элиаса, было основан автором теории референциальной неопределенности У. Куайном[422].

У. Куайн доказал, что в исследовательской практике соперничают не отдельные взгляды на события истории или варианты исторических хронологий, а целостные модели истории со свойственными им способами препарирования исторических явлений и конструирования исторических фактов [422; 140, с. 112].

В отечественной философии идеи модельной гносеологии получили развитие в трудах А.П. Назаретяна [229, с. 106-108]. По его мнению, «современная наука, в арсенале которой теорема Геделя о неполноте, принцип неопределенности, принцип дополнительности, многозначные логики, элевационистская стратегия междисциплинарного синтеза и прочие экзотичные для классической науки идеи, уходит от истинностной гносеологии, заменяя ее мышлением модельным».

В рамках модельной гносеологии противоречащие друг другу представления видятся А. Назаретяну не взаимоисключающими, а взаимодополнительными. Разнообразие возможных моделей так же неограниченно, как разнообразие взглядов на предмет и задачи деятельности. Если же модели конкурируют между собой, то не по «близости к Истине», а по иным критериям -- например, с точки зрения того, какая из них продуктивнее для решения данной задачи при данных условиях или какая более последовательно обобщает на личные сведения, демонстрирует лучшие прогностические возможности.

Эти соображения помогли А. Назаретяну сформулировать принцип «неопределенности заблуждения», или не фиксируемости экстрансляционных границ. Он состоит в том, что «с одной стороны, в бесконечно сложном мире немыслимо содержательное высказывание, которое было бы абсолютно ложным, при любых уточнениях и сменах ракурса», а с другой стороны «...сколь угодно богатый конечный опыт недостаточен для того, чтобы, раз и навсегда установите границы достоверной экстраполяции» [229, с. 108]. Отсюда - его вывод о том, что задача научных исследований состоит не в поиске истины, а в построении эффективных моделей мира, позволяющих повышать инструментальный потенциал интеллекта.

Мезоуровень эпистемологического уровня научной истины репрезентируют ее образы, утвердившиеся в исторической науке.

Анализ их содержания с позиций вероятностно-смыслового подхода показывает, что оно предопределяется селективными возможностями парадигм научного исторического мышления -мезоуровня эпистемологического образа научной рациональности.

Так, в отечественной исторической науке ряд школ и направлений придерживаются традиционного идеала истинностного знания. Исторически этот познавательный идеал сложился в рамках т.н. парадигматической традиции античной историографии, которая видела цель историописания в постижении некой структурирующей идеи, раскрывающей смысл истории [32, с.67]. В Новое время под истиной стали подразумевать объективный смысл истории. Эта позиция гносеологического монизма («мнений много, а истина -одна») получила обоснование в работах Г. Гегеля и К. Маркса. В историографии она находит выражение в идее «объективности» историка.

Другая часть научного сообщества придерживается идеала «пользы». Этот идеал восходит к т.н. прагматической традиции античной историографии, которая видела цель историописания в политической пользе в смысле пробуждения патриотизма и обучения искусству политики [32, с.68-69]. В последующие эпохи история в свете «идеала пользы» истолковывается как область полезного, т.е. связанного с решением конкретных жизненных задач, знания. Идея такой связи объективности и субъективности в историческом знании получила развитие в трудах Н. Макиавелли, Ф. Гвиччардини, Ф. Шлоссера, ученых малогерманской школы (И. Дройзена, Б. Нибураи др.), Г. Зиммеля, К. Мангейма, В. Дильтея, французской исторической «школы «Анналов»» [140, с.109-111].

В отечественной науке идеал "пользы" нашел выражение в идее "правдивости" историка, подразумевающей учет субъективного характера исторического познания, его связь с личными идеалами и убеждениями ученого, воздействия которых на результат исследования принципиально невозможно избежать [140, с. 110]. Эта идея нашла обоснование в работах И.Н. Ионова[140] и А.Л. Никифорова [247].

Так, с точки зрения Никифорова, сохранив в методологии естествознания понятие истины, в методологии наук о человеке следует использовать его аналог -- понятие правды. Обосновывая эту идею, он пишет: «Легко заметить, что эти понятия по-разному связаны с обоснованием. Признание истины всецело зависит от ее обоснованности. Сколь бы вероятным ни казалось нам некое естественнонаучное положение, оно будет считаться не более чем гипотезой до тех пор, пока не получит серьезного теоретического или экспериментального обоснования. Только эксперимент или теоретическое доказательство позволяют нам назвать нечто истинным. Правда в гораздо меньшей степени зависит от обоснования. Часто мы склонны считать правдой некоторое утверждение просто потому, что оно отвечает нашим представлениям о должном и справедливом, даже если при этом оно и плохо обосновано. И столь же часто мы отказываемся считать правдой положение, которое будто бы и хорошо обосновано, но расходится с нашими ценностными представлениями.

И это вовсе не произвол, не каприз субъекта. Дело в том, что если истина целиком детерминируется объектом, правда сама способна подчинить себе объект» [247, с.117]. Это делает понятным и сильную эмоциональную окрашенность правды, и характерный для гуманитарных наук плюрализм.

Таким образом, по мнению А.Л. Никифорова, если методология естествознания при оценке результатов науки использует лишь одну -- гносеологическую -- характеристику и довольствуется понятием истины как соответствия знания объекту, то в сфере гуманитарных наук обнаруживается еще одна -- аксиологическая -- характеристика знания и вводится понятие правды в качестве соединения его гносеологической и аксиологической характеристик и компенсирующее слабость обоснования истины в общественных науках ее эмоциональной привлекательностью [247, с. 118].

Наличие аксиологической характеристики эпистемологического образа научной истины является одной из причин многозначного, вероятностного характера исторического знания.

Третья, пока совсем незначительная часть научного сообщества придерживается методологических принципов модельной гносеологии. Так, в 70-х годах появились первые историографические исследования, в которых был дан анализ языковых предпосылок исторического исследования [См.: 443; 425]. Систематически исследовать свои предпосылки на уровне языка и эмоций стремится зарождающаяся психоистория. Однако в собственно исторических исследованиях в этом направлении делаются только первые шаги [140,с. 112].

На микроуровне эпистемологического образа научной истины находятся конкретные интерпретации идей «объективности», «правдивости» историка и модельной гносеологии, которых придерживаются историки в своих исследованиях. Они четко сформулированы в работе Е. Кроткова [173, с. 123-124].

Формату идеи «объективности» историка соответствуют абсолютистская, реалистическая и эволюционистская интерпретации эпистемологического образа научной истины.

Согласно абсолютистской версии научная истина, по определению, конституирует себя как абсолютно строгая, точная и полная модель объекта, целиком и безошибочно воспроизводящая все его измерения, релевантные решаемой задаче. Любые последующие изменения (уточнения, преобразования) в этой истине свидетельствуют об одной из трех возможностей: либо она не была истиной, либо эти изменения ошибочны, либо они несущественны. Четвертого не дано, т. е. исключается вариант диалектического развития научной истины.

Реалистическая интерпретация состоит в том, что научная истина воспроизводит (моделирует) сущности и события, которые имеют самостоятельное существование, независимое от состояний сознания исследователя (наблюдателя). При этом нет необходимости считать теорию зеркальным отражением объекта (наивный реализм). Однако неприемлем и кантианский «раскол» знания на априорную форму и эмпирическое содержание.

Суть восходящей к Г. Гегелю и Ф. Энгельсу эволюционистской интерпретации состоит в том, что любая научная истина об объекте не исчерпывает его без «остатка» и есть, скорее, процесс, чем статический результат (абсолютная истина). Процесс приближения к объекту в смысле постижения его многогранности, перехода от феноменального в нем к эссенциальному, повышения точности и строгости модельно-знакового отражения в последовательности сменяющих друг друга генетически связанных относительных истин.

Поэтому теории и концепции исторического процесса, для которых характерен: 1)гносеологический монизм, 2) универсализация методов исторического познания, 3) абсолютизация закономерностей, 4) представление о линейном, монофактороном характере исторического развития, мы называем классическими.