Чартистское движение в Англии

Размещено на http://www.allbest.ru/

Бакинский Государственный Университет

Новая история

III курс факультет Истории

Эдилханова Лейла Кямал кызы

Доклад по Новой Истории на тему:

«Чартистское движение в Англии»

10 ноября 2011

ЧАРТИСТСКОЕ ДВИЖЕНИЕ. РАЗВИТИЕ. ВТОРАЯ НАЦИОНАЛЬНАЯ ПЕТИЦИЯ

Образование «Национальной чартистской ассоциации». Вторая петиция чартистов.

Однако подлинные революционеры не впадали в уныние, наоборот -- они напрягали все усилия к тому, чтобы возродить движение.

В 1840 г. из отдельных кружков и групп организовалась «Национальная чартистская ассоциация» -- первая пролетарская политическая партия с выборным исполнительным комитетом, членскими взносами и партийными билетами. В лучшие времена эта партия насчитывали до 40 тыс. человек.

ПЛАН ОРГАНИЗАЦИИ ЧАРТИСТОВ ВЕЛИКОБРИТАНИИ, ВЫРАБОТАННЫЙ И ПРИНЯТЫЙ НА СОБРАНИИ ДЕЛЕГАТОВ В МАНЧЕСТЕРЕ 20 ИЮЛЯ 1840 ГОДА

1. Чартисты Великобритании объединяются в одном обществе, которое будет называться «Национальная чартистская ассоциация Великобритании».

2. Цель этой ассоциации -- добиться «радикальной реформы» палаты общин, другими словами -- достижение правильного и полного представительства всего народа Великобританец и Ирландии.

3. Руководящие принципы, которым должно удовлетворять это представительство, состоят в следующем: каждый взрослый мужчина в возрасте 21 года и старше, находящийся в здравом уме, получает право, голосовать за парламентского кандидата; ежегодные выборы; подача голосов тайная; от парламентских кандидатов не требуется никакого имущественного ценза; члены парламента получают жалованье; все королевство делится на равные избирательные округа, пропорционально числу, избирателей.

4. Для проведения этой реформы должны быть применяемы только мирные и конституционные средства, например публичные митинги, устраиваемые с целью обсуждать несправедливости, проистекающие из существующей системы, указывать средства против этих зол и принимать соответствующие петиции для подачи их в парламент.

5. Членом Национальной чартистской ассоциации может быть каждый, если он (или она) согласен с целями, принципами и конституцией ассоциации и подпишет заявление в этом смысле; после этого член получает членскую карточку, возобновляемую каждые 3 месяца по уплате двух пенсов.

6. Исполнительный комитет должен вести особую книгу, в которую будут записаны имена, занятие и местожительство членов ассоциации по всему королевству.

7. При малейшей возможности члены должны группироваться в группы (classes) по 10 человек в каждой. Группы устраивают раз в неделю или в другие установленные сроки заседания; один из членов предлагается в руководители и утверждается исполнительным комитетом, чтобы собирать недельные членские взносы в 1 пенни с человека.

8. Каждый город делится на кварталы и округа, совпадающие с делением, которое установлено новым актом о муниципальной реформе. Члены городского квартала должны ежемесячно устраивать собрания, на которых должны читаться доклады и решаться текущие дела общества; на этих месячных собраниях присутствуют руководители групп и представляют отчеты о положений, причем они должны стараться облекать их в умеренную и законную форму.

9. В первом же собрании каждого городского квартала или округа предлагается сборщик, утверждаемый исполнительным комитетом; ему сдают членские взносы руководители групп. В свою очередь окружные сборщики сдают взносы казначею города или местечка.

10. Каждый более крупный город вместе с окрестными городами выбирает местный совет из 9 лиц, включая в это число помощника казначея и секретаря.

13. Городской совет устраивает еженедельно заседания и может расходовать на местные цели общества половину поступающих сумм; он должен также следить за тем, чтобы предложения исполнительного комитета проводились в жизнь; в этих целях он может принимать все меры, какие он найдет нужными, лишь бы они не расходились с основными правилами ассоциации и не противоречили решениям исполнительного комитета.

14. В каждом графстве или округе должны быть особые (графские или окружные) комитеты с числом членов применительно к местным условиям и числу населения графства или округа, с секретарем и помощником казначея.

15. Во главе ассоциации стоит исполнительный комитет из семи лиц, включая в это число (главного) казначея и секретаря партии.

16--18. Члены комитетов выбираются всеобщим голосованием партии и получают за свои труды вознаграждение; кроме работы в самом комитете они одновременно работают в качестве агитаторов (missionaries). Главный казначей публикует ежемесячно в партийной печати о доходах и расходах.

«Northern Star», № 142 от 1 августа 1840 г.

25 мая 1841 года Томас Слинсби Данкомб представляет в парламент ходатайство с 1 348 тыс. подписей, об освобождении чартистов или сокращении сроков тюремного заключения и улучшении условий содержания в тюрьмах. Можно считать, что это была вторая петиция

В 1841 г. были освобождены из тюрьмы О'Коннор и О'Брайен, встреченные бурной демонстрацией. Новому подъему чартистского движения способствует наступивший в 1841 -- 1842 гг. экономический кризис.

Видя, что рабочее движение не только не умирает, но проявляет все признаки возрождения, буржуазные радикалы вновь попытались отвлечь рабочих от их революционных задач и использовать их в своих интересах. Среди рабочих была начата агитация за отмену хлебных законов, причем на эти законы указывалось как на главную причину тяжелого положения рабочих. Этим путем буржуазия хотела направить рабочих против земельных собственников и напугать последних угрозой рабочего движения, как она уже не раз запугивала их, вырывая у них согласие на избирательную реформу. Лучшие из чартистских вождей очень хорошо поняли эту тактику буржуазии и всеми силами препятствовали втягиванию рабочих в борьбу против хлебных законов.

Чартистам пришлось столкнуться и с попыткой буржуазных радикалов выхолостить революционное содержание из рабочего движения, ослабить его, лишить его специфических пролетарских черт. Эта попытка исходила из группы радикалов, вождем которых был Стэрдж; он пытался подменить популярный у широчайших масс лозунг «всеобщего избирательного права» лозунгом «полного избирательного права» и предложил чартистам упразднить слова «хартия» и «чартизм», ибо они связаны с воспоминаниями о насильственных революционных действиях. Но чартисты дали ему отповедь, заявив, что никому «никогда не удастся примирить рабочие массы со средним классом, если тот будет стыдиться народной хартии».

Чартисты, как и в первый период, требовали: «Хартию и ничего кроме хартии». Снова происходят огромные митинги. Снова собираются подписи для новой петиции в парламент.

Очищение чартистского движения от «попутчиков» сказалось на содержании второй петиции, поданной в парламент в мае 1842 г.

Первая петиция, отвергнутая парламентом в 1832 г., наряду с указанием, что рабочие умирают от голода, говорила о «промышленниках, стоящих на краю банкротства, о капитале, не дающем дохода. Она называла реформу 1832 г. «мудрым средством к осуществлению достойной цели». Вторая же петиция была значительным шагом вперед. Она резче критиковала всю тогдашнюю систему парламентского строя, указывая, что «палата общин народом не избрана и от народа независима. Она представляет только часть нации и служит интересам немногих». Петиция указывала на «подкуп, устрашения, разврат, лжесвидетельства и различные столкновения, преобладающие на всех парламентских выборах». Она говорила об «острой нужде, от которой умирают тысячи людей в Англии, Шотландии и Уэльсе». Она указывала на то «негодование, с которым петиционеры смотрят на оставление в действии закона о бедных». Петиция эта сравнивала дневной доход ее величества - королевы Виктории ( 197 фунтов 17 шилл. 6 пенсов) с дневным заработком рабочего (3 1/4 пенса) и жаловалась на то, что «рабочий день, особенно фабричных рабочих, превосходит все границы человеческих сил, что вознаграждение, уплачиваемое за этот сверхестественный труд, недостаточно для поддержания физических сил рабочего; упоминала петиция и о «плохой оплате труда сельских батраков и жалком доходе этих людей, труд которых доставляет пищу народу». Не забыты были в этой петиции и обложения налогом главных пищевых продуктов. Далее петиция протестует против того, что имущие захватили в свои руки пользование всеми правами и богатствами, называя это «монополиями». Податели петиции указывают и на существующие монополии избирательного права, бумажных денег, владения машинами, землей, монополии прессы, религиозных привилегий, средств сообщения и множества других, слишком многочисленных, чтобы их можно было перечислить; все эти монополии создаются классовым законодательством. Все эти монополии они надеются уничтожить, когда народ получит власть благодаря всеобщему избирательному праву: «Податели петиции глубоко сожалеют о существовании монополий всякого рода в этой стране... Они думают в то же время, что уничтожение одной монополии не поднимет труд из его нищенского положения, пока народ не приобретет власть, при которой все монополии и формы притеснения должны исчезнуть».

Во второй петиции яснее сказался весь классовый смысл движения.

Представители имущих классов в парламенте прекрасно поняли пролетарский характер этой петиции; недаром член парламента, буржуазный историк Маколей, в своем выступлении по поводу этой петиции бил тревогу, говоря, что «всеобщее избирательное право подрывает основы цивилизации». Маколей говорил, что петиция направлена против «монополии на землю, на машины, на средства сообщения, которые должны представлять собой именно монополию, т. е. являться частной собственностью».

Августовская стачка 1842 г.

В 1842 г. разразился экономический кризис. Буржуазия попыталась использовать вспыхнувшее вновь недовольство масс в своих интересах. Так как производства все равно сокращались, владельцы стали закрывать фабрики и выбрасывать рабочих на улицу. Оставшимся рабочим они снижали заработную плату, провоцируя таким путем выступления рабочих, которыми промышленники надеялись запугать земельных собственников, не соглашавшихся на отмену хлебных законов. Забастовка разразилась, но она опрокинула все надежды буржуазии. Начавшееся движение сразу приняло такие размеры, что испугало самих фабрикантов, вначале умышленно провоцировавших стачку.

Когда в Огэлибридже рабочие стали протестовать против снижения заработной платы, фирма «Уильям Бэли с братьями» объявила локаут. Возбужденные рабочие призывали к забастовке рабочих и других предприятий, и через несколько часов все фабрики города остановились. Рабочие длинной процессией пошли на митинги, а через три дня двинулись в соседние Аштон и Гайд, остановили там все фабрики и шахты, повсюду устраивая митинги. На митингах рабочие говорили не об отмене хлебных пошлин, как того добивались либералы, а о повышении заработной платы; некоторые вспоминали хартию. На следующий день проникнув в Манчестер, бастующие рабочие остановили и в этом городе все фабрики. Двумя днями позже развернулось движение в Стокпорте. 11 августа рабочими был взят приступом работный дом. Забастовки и волнения произошли и в Понтоне.

Всюду рабочие были единодушны «...в нежелании дать себя перестрелять ради фабрикантов, стремящихся к отмене хлебных пошлин...»

Рабочие округа были охвачены величайшим возбуждением; стачки ширились и захватывали все новые и новые районы; казалось, старые мечты проповедников «священного месяца» (всеобщей стачки) близятся к осуществлению. Но сами чартисты были застигнуты этим движением врасплох, они не были к нему достаточно подготовлены и опять не сумели взять руководство движением в свои руки. Кроме того южные графства и Лондон остались безучастными в борьбе северных промышленных районов, и забастовка потерпела крах.

Когда выяснилось, что рабочие не пошли на удочку буржуазии, фабриканты переменили фронт. В Престоне они приказали «стрелять в народ, и таким образом рабочие, восставшие помимо своей воли, вдруг увидели перед собой не только военную силу правительства, и весь имущий класс» (Энгельс). Так в событиях августа 1842 г. буржуазия еще раз в самой отвратительной форме проявила лицемерие и свою гнусную предательскую роль. Пролетариат учел уроки августа 1842 г. Как констатирует Энгельс: «последствием этого восстания был полный разрыв между пролетариатом и буржуазией». На Бирмингемском национальном Конвенте, собравшемся в январе 1843 г., радикальный буржуа Стэрдж, который, как упоминалось выше, высказывался против насильственных революционных действий, встретив решительное сопротивление со стороны рабочих, покинул конгресс и основал свою буржуазную организацию «Союз полного избирательного права». «...С этого момента чартизм стал чисто рабочим движением, совершенно свободным от всяких буржуазных элементов».

В период стачек 1842 г. чартизм переживал высший момент своего подъема. Национальная ассоциация чартистов призывала рабочий класс Англии примкнуть к всеобщей стачке, разразившейся в районе Манчестера. Однако стачки носили разрозненный характер. Стачечная волна стала спадать. Борьба кончилась поражением. Виной этому было то, что движение, как подчеркивает Энгельс, не было ни подготовлено, ни руководимо. Стачечники не имели определенной цели, и в образе их действий не было никакого единства. Движение вначале шло помимо чартистов, но когда «они овладели движением и стали провозглашать перед собравшимися толпами хартию, было уже поздно».

Поданная в мае 1842 г. вторая петиция была опять отвергнута парламентом, несмотря на то, что она была подписана 3 млн. с лишним граждан.

ВТОРАЯ НАЦИОНАЛЬНАЯ ПЕТИЦИЯ

Достопочтенным общинам Великобритании и Ирландии, собранным в парламент.

Государственная власть, исходящая от всего народа, должна охранять свободу народа и стремиться к его счастью. Правительство ответственно перед всем народом.

Единственным основанием, по которому какая-либо корпорация людей может издавать законы и управлять обществом, является полномочие, полученное от народа.

...Ваша достопочтенная палата в ее настоящем составе не избрана народом и от народа не зависима. Она представляет только некоторые части нации и служит интересам немногих, оставляя без внимания нужды, бедствия и петиции многих. Палата издает законы, которые противоречат ясно выраженным желаниям народа; она вынуждает исполнять их с помощью неконституционных мер, создавая тем самым невыносимый деспотизм, с одной стороны, и унизительное рабство -- с другой. Если ваша достопочтенная палата держится того мнения, что народ Великобритании и Ирландии не должен пользоваться правом полного представительства, ваши просители просят совершенно недвусмысленно сказать такое ваше мнение по этому вопросу для того, чтобы народ мог точно знать, что он может и чего он не может ожидать вашей достоуважаемой палаты. Ваши просители находят, что там, где отрицается право представительства, надо отказывать и в уплате налогов... В доказательство своего утверждения, что ваша достопочтенная палата не избрана народом, ваши просители указывают, что население Великобритании и Ирландии достигает в настоящее время 26 млн., а на недавних выборах представителей в палату было допущено к голосованию немного более 900 тыс.

… Сюда надо прибавить подкупы, застращивания, коррупцию, клятвонарушения и насилия, происходящие во время парламентских выборов размерах, известных членам нашей достопочтенной палаты лучше, чем кому-либо.

Ваши просители жалуются на то, что они обременены чудовищными налогами для уплаты процентов по так называемому национальному долгу -- долгу, который в настоящее время достигает 800 млн. ф. ст. и является только частью громадной суммы, растраченной в жестоких и расточительных войнах, направленных на подавление свободы. Суммы эти растрачены людьми, которых народ не уполномочивал и которые поэтому не имели ни малейшего права заставлять потомство тяжким бременем налогов расплачиваться за насилия, совершенные ими по отношению к человечеству.

Ваши просители громко жалуются на увеличение этого долга после двадцати шести лет почти беспрерывного мира, в то время как нищета и недовольство свирепствуют во всей стране...

В Англии, Ирландии, Шотландии и Уэльсе тысячи людей умирают от острой нужды. И ваши просители, сознавая, что нищета есть самая главная причина всех преступлений, с чувством удивления, смешанного с тревогой, следят за тем, как мало делается для бедных, немощных и престарелых.

С глубоким негодованием смотрят они на решение вашей достопочтенной палаты сохранить в силе закон о бедных, несмотря на весь печальный опыт, свидетельствующий о неконституционности его принципа, о нехристианском его характере, несмотря на все его жестокое и убийственное влияние на заработную плату рабочих и на жизнь подданных всего королевства...

Ваши просители хотели бы обратить внимание палаты на поражающее неравенство, существующее между заработной платой миллионов производительного населения и жалованием лиц, которые вряд ли приносят какую-либо пользу, когда среди правителей господствуют богатство и роскошь, а среди управляемых -- бедность и голод.

Ваши просители считают нужным с должным почтением и лояльностью сравнить дневной доход ее величества* с дневным заработком тысяч рабочих этой страны; и в то время как ваши просители узнали, что ее величество ежедневно получает для своих частных нужд сумму в 164 ф. 17 шилл. 60 пенсов, они также убедились, что многие тысячи ргбочих семейств имеют дневной заработок в 3 3/4 пенса в день на человека. Ваши просители узнали также, что его королевское высочество принц Альберт** получает каждый день сумму в 104 ф. 20 шилл., в то время как тысячи должны существовать на 3 пенса в день.

Ваши просители также с удивлением услыхали, что король Ганноверский*** получает ежедневно 57 ф. 10 шилл., в то время как тысячи налогоплательщиков этого государства существуют на 2 3/4 пенса в день.

Ваши просители с болью и скорбью узнали, что архиепископ Кентерберийский **** получает ежедневно 52 ф. 10 шил. в то время как тысячи бедняков должны содержать свои семейства на доход, не превышающий 2 пенсов в день на человека.

Но, несмотря на ужасающее и беспримерное положение народа, ваша достопочтенная палата не выказала ни малейшего расположения сократить государственные расходы, уменьшить налоги и поднять общее благосостояние...

Ваши просители сожалеют, что рабочие часы, особенно фабричных рабочих, превосходят все границы человеческой выносливости, а заработная плата за труд, совершаемый в душной нездоровой обстановке мастерских, недостаточна для поддержания телесных сил и доставления того удобства рабочему, которое так необходимо после усиленного расходования физической энергии. Ваши просители обращают внимание достопочтенной палаты на голодную заработную плату земледельческого рабочего и испытывают чувство негодования и ужаса при виде ничтожного заработка тех, труд которых дает главный предмет питания для всей нации. Ваши просители глубоко сожалеют о существовании мопополий всякого рода в этой стране, и, категорически осуждая налоги на предметы необходимости, потребляемые главным образом рабочим классом, они думают в то же время, что уничтожение одной монополии не подымет труд из его нищенского положения, пока народ не приобретет власть, при которой все монополии и формы притеснения должны прекратиться; ваши просители имеют в виду существующие монополия избирательного права, бумажных денег, владения машинами, землей, монополии прессы, религиозных привилегий, средств сообщения п множество других, слишком многочисленных, чтобы их можно было перечислить; все эти монополии создаются классовым законодательством, и достопочтенная палата всегда стремилась систематически умножать их, вместо того чтобы сокращать...

Ваши просители уверяют достопочтенную палату, что в пределах петиции невозможно перечислить даже одну десятую часть всех тягот, на которые они могут справедливо жаловаться; но если бы достопочтенная палата согласилась выслушать их устно, то они сумели бы рассказать такую повесть о невыносимых несправедливостях и страданиях, которые заставят всех доброжелательные и добрых людей изумиться, каким образом народ Великобритании и Ирландии так долго и спокойно переносил свое жалкое положение, возникшее в результате его политического бесправил и развращающего действия классового законодательства,. Осуществляя свое конституционное право, ваши просители требуют, чтобы достопочтенная палата взялась за устранение многочисленных, грубых и очевидных зол, на которые они жалуются, и безотлагательно возвела в закон документ, называемый «Народной хартией».

Следующие годы были отмечены длившимся в течение пяти лет экономическим подъемом. Волна революционного движения опять снизилась.

После крушения августовской стачки правительство усилило репрессии против чартистского движения. Начались массовые аресты. Руководители чартистского движения были брошены в тюрьмы.

Неудача августовской стачки вызвала охлаждение к чартизму значительных слоев, организованных в профсоюзы, рабочих. Наступивший новый экономический подъем содействовал упадку чартистского движения, длившемуся с конца 1842 по 1847 г.

Чартизм в годы затишья (1842 --1847 гг.)

В период затишья в жизни чартизма произошло одно чрезвычайной важности событие: в 1845 г. в Лондоне образовалось объединение всех революционеров-эмигрантов, бежавших туда от преследования своих правительств. Объединение приняло название «братских демократов»; в его создании главнейшую роль сыграл чартист Гарни.

«Братские демократы» не организовывались в партию, а оставались на положении агитационно-пропагандистского кружка. Через эту организацию протягиваются нити, связывающие чартистов с более поздним движением. Именно здесь Маркс и Энгельс особенно тесно связались с чартистами, которых они рассматривали как представителей пролетарского движения.

Наравне с проявлением таких скорее предвосхищающих будущее, нежели характерных для данного момента черт, в этот период затишья в чартистском движении выявились и иные настроения в некоторых слоях рабочих.

В этой связи необходимее прежде всего упомянуть о земельном плане О'Коннора.

План О'Коннора заключался в следующем: рабочие, отчисляя гроши от своего заработка, собирают известную сумму денег, на которую они приобретают земельный участок. Вследствие лучшей обработки цена участка повышается, и участок закладывается; к полученной таким образом сумме прибавляется небольшое количество вновь собранных денег, покупается новый участок, с которым производится такая же операция, и т. д., пока все рабочие не будут возвращены к занятию сельским хозяйством.

Несмотря на всю утопичность этого плана, за осуществление его взялись многие рабочие, особенно те, которые под влиянием развивавшегося капитализма вынуждены были бросить занятие сельским хозяйством или ремеслом, т. е. совсем недавно потеряли свою мелкую собственность.

Попытка возвращения рабочих на землю была не только не осуществима, она играла определенно реакционную роль, отвлекая чартистов от революционной борьбы. Многие чартисты резко осуждали эту реформистскую деятельность О'Коннора.

За время небывалого подъема в промышленности, наступившего после 1842 г., крупная буржуазия настолько усилилась, что ей удалось вырвать у земельной аристократии новую уступку: в 1846 г. были отменены хлебные пошлины.

Фракции имущих классов в борьбе друг с другом не раз пытались привлечь на свою сторону рабочих.

Тори примкнули к кампании за 10-часовой рабочий день, за введение которого боролись рабочие, усиленно подчеркивая, что «агитация будет вестись самым мирным образом».

Тори стремились ослабить своих противников -- промышленную буржуазию и в первую очередь примирить рабочих с существующем строем, выхолостить революционное содержание борьбы за законодательную охрану труда рабочих.

10-часовой рабочий день действительно сделался законом в 1847 г. Но этот законодательный акт был не столько следствием интриг тори, сколько результатом 30-летней стойкой борьбы рабочего класса Англии. «Закон о десятичасовом рабочем дне был не только важным практическим успехом, но и победой принципа; впервые политическая экономия буржуазии была открыто побеждена политической экономией рабочего класса»

Конец 1847 г. ознаменовался вновь промышленным кризисом. Вновь остановились фабрики, заводы, мастерские; начались митинги и манифестации. Крики «хлеба или революция...» раздавались на улицах фабричных городов. В связи с нарастанием революционного настроения чартисты решили подать в парламент третью петицию и вновь созвать Конвент.

Известие о происшедшей во Франции революции подлило масла в огонь. На митингах принимались резолюции, приветствующие французскую республику и грозящие английскому правительству судьбой свергнутого в 1848 г. короля Франции Луи-Филиппа.

Однако Конвент, собравшийся весной 1848 г. в Лондоне, вновь повторил прежние ошибки. Конвент в период начавшегося нового движения проявил нерешительность и не взял на себя руководство движением. Некоторые молодые чартисты требовали решительных действий, предлагали призвать рабочий класс к немедленной революции; но прежние вожди левого крыла, даже О'Брайен и О'Коннор, не верили в успех революции. Вместо призыва к решительной борьбе Конвент вынес решение созвать новое собрание, если правительство отклонит третью петицию, и составить новую докладную записку в парламент.

Гораздо решительней действовало само правительство: оно мобилизовало все силы, собрало громадное количество войска и добровольцев-полисменов, навербованных из буржуазии, издало исключительные законы по охране порядка и спокойствия и запретило чартистскую манифестацию, назначенную на 10 апреля 1848 г.

Чартистам, которые не могли положиться на поддержку мелкобуржуазного лондонского населения, не отличавшегося особой революционностью, пришлось отказаться от предполагаемой демонстрации, которая должна была быть массовым выступлением, подкрепляющим поданную парламенту петицию.

Ободренный этими обстоятельствами парламент не только вновь отклонил петицию, но даже встретил ее появление насмешками. День 10 апреля 1848 г., -- день, когда планы грандиозной демонстрации рухнули, когда третья петиция чартистов была отклонена, был днем величайшего поражения чартистского движения.

Последние годы чартистского движения

После кризиса 1847 г. Англия вступает в полосу длительного подъема капитализма. Конкуренты -- Франция и Германия -- были еще экономически слабы, вто давало возможность Англии вытеснить их с азиатских и американских рынков. Наплыв капиталов с континента в Англию, открытие золотых россыпей в Калифорнии и Австралии увеличили приток капиталов в Англию и содействовали дальнейшему быстрому росту промышленности и торговли.

Все это не могло способствовать новому подъему чартистского движения. Не наступил он и в 50-х годах. Наоборот, -- происходит развал чартизма. Не только прожженные оппортунисты вроде Ловетта вступают в прямой союз с буржуазными радикалами, даже О'Брайен, некогда видный теоретик чартизма, становится во главе «Национальной лиги реформ» и скатывается на путь всяких утопических денежных и земельных реформ. О'Коннор после краха своих земельных планов занялся агитацией в пользу Союза избирателей -- домохозяев, -- он стал теперь мертвым грузом для чартистского движения. Агитацию в революционно-чартистском духе продолжали Гарни и молодой чартист Эрнест Джонс.

«Нынешняя организация чартистской партии, -- писал осенью 1850 г. Маркс, -- также разлагается. Мелкие буржуа, находящиеся еще в партии, вместе с рабочей аристократией составляют чисто демократическую фракцию, программа которой ограничивается народной хартией и несколькими другими мелкобуржуазными реформами. Масса рабочих, живущих в действительно пролетарских условиях, принадлежит к революционной чартистской фракции. Во главе первой стоит Фергюс О'Коннор, во главе второй -- Джулиан Гарни и Эрнест Джонс». (Маркс и Энгельс, т. VIII, стр. 243 -- 244, Международные обзоры)

Указывая далее, что планы О'Коннора проникнуты мелкобуржуазным духом и ненавистью к революции и что люди, подобные О'Коннору, являются большим препятствием в революционном движении, Маркс заключает, что «движение, когда оно, в конце концов, побеждает этих людей, раз навсегда избавляется и от предрассудков, представителями которых они являются».

«Главным пунктом столкновений обеих фракций чартистов -- демократической, представленной О'Коннором, и революционной, представленной Гарни и Джонсом, -- «был земельный вопрос. О'Коннор и его партия хотят использовать хартию для того, чтобы посадить часть рабочих на мелкие участки земли и в конце концов сделать раздробление земельной собственности. В противовес этому требованию... революционная фракция чартистов выставляет требование конфискации всей земельной собственности, и притом не разделения ее, а превращения в национальную собственность».

Гарни и Джонс под влиянием Маркса и Энгельса, которые всеми силами им помогали в руководстве революционной фракцией, стали выступать с более четкой социалистической агитацией. Однако ни тот, ни другой не были последовательными сторонниками Маркса в своей деятельности постоянно сбивались с истинно пролетарского пути. И Марке и Энгельс реко их критиковали. Так, Маркс писал о Гарни, который заигрывал с беспринципными французскими эмигрантами вроде Ледрю Роллена, Луи Блана и др.: «Гарни впутался во всю эту историю прежде всего под влиянием того чувства преклонения перед официальными «великими людьми», которое мы уже и прежде часто высмеивали... Он глубже увяз в демократическом болоте, нежели это желает показать» (Маркс и Энгельс, т. VIII, стр 244--215, Международные обзоры).

Вскоре действительно Гарни был потерян для дальнейшего руководства чартизмом. Ближе всех к марксизму стоял Джонс. «Джонс, -- писал 18 марта 1852 г. Энгельс Марксу, -- стоит на вполне правильном пути, и мы можем смело сказать, что без нашего учения он никогда не выбрался бы на верную дорогу и не узнал бы, каким образом можно, с одной стороны, не только сохранить инстинктивную ненависть рабочих против промышленных буржуа -- этот единственно возможный базис для реконструкции чартистской партии,-- но даже .усилить ее, развить и положить в основу просветительной пропаганды, и в то же время, с другой стороны, быть прогрессивным, выступать против реакционных вожделений рабочих и их предрассудков» (Маркс и Энгельс. т. XXI, стр. 156, Переписка).

Найти же такой путь представлялось делом нелегким; нужно было вооружиться научной теорией; нужно было быть действительно марксистом, чтобы не впасть, с одной стороны, в «левое» сектантство и во власть революционной фразы, а с другой -- давать отпор оппортунизму, все глубже проникающему в среду привилегированной верхушки рабочего класса.

«Судя по всему, что я вижу, -- пишет 18 марта 1852 г. Энгельс, -- чартисты находятся в состоянии такого полного разложения и распада и в то же время так нуждаются в дельных людях, что либо они совсем разложатся и распадутся на отдельные клики, т. е. на практике превратятся в настоящих прихвостней сторонников финансовой реформы, либо же какой-нибудь дельный человек реорганизует движение на совершенно новой основе».

Джонсу не удалось добиться такой реорганизации чартизма. Все попытки Маркса и Энгельса найти способных к этому людей оказались тщетными. Чартизм все больше приходил в упадок.

В 1851 г. состоялась конференция чартистов. Она приняла новую программу, имевшую много общих черт с программой будущих социал-демократических партий. Еще одна конференция состоялась в 1852 г., но чартизма как широкого массового движения уже не было; оживить его уже больше не удалось.

чартизм петиция эмигрант революционер

ИСТОРИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ И УРОКИ ЧАРТИЗМА

Причины окончательного упадка чартизма

Итак после спада третьей волны чартистского движения чартизм не возродился вновь. Причины окончательного упадка чартистского движения заключаются в особенностях экономического развития Англии.

Прежде всего напомним: чартизм был детищем определенной эпохи -- эпохи бурной ломки докапиталистических хозяйственных устоев в порядков, когда окончательно создавалось капиталистическое общество, окончательно завершалась промышленная революция. В конце 40-х и начале 50-х годов в Англии промышленный капитализм торжествовал свою полную и окончательную победу. Промышленная буржуазия добилась отмены существовавшей таможенной системы, добилась отмены хлебных законов. Англия стала фритредерской, т. е. промышленная буржуазия добилась проведения политики свободной торговли, свободного ввоза и вывоза из Англии. Благодаря этому Англия, превосходившая все другие страны в технико-экономическом отношении, сумела быстро завоевать своей промышленной продукции монопольное положение на мировом рынке.

Началась новая полоса в развитии Англии -- период монопольного господства на мировом рынке.

В 40-х годах в Англии происходил значительный дальнейший прогресс во всех областях производства и торговли. Вывоз Англии в 1850 г . равнялся всего 70 млн. ф. ст., а ввоз -- 99 млн. Десятью годами позже первый дошел до огромной цифры в 164,5 млн. ф. ст., второй -- до 210,5 млн. ф. ст. В десятилетие 1841 -- 1850 гг. было потреблено 2,3 млн. т хлопка, а выделано 965 млн. ярдов пряжи; в десятилетие 1851 --1860 г.-- уже 3.8 т хлопка и 1 888 млн. ярдов пряжи. В 1841 -- 1850 гг. было обработано 820 тыс. т шерсти и выделано пряжи на сумму в 244 млн. ф. ст.; в 1851 -- 1860 гг. было обработано свыше 1 млн. т шерсти ценностью в 311 млн. ф. ст. Наконец длина железнодорожной сети увеличилась между 1850 и 1860 гг. с 6 890 до 10 400 миль , а торговый флот с 4,2 млн. до 5,7 млн. т.

В условиях монопольного положения английской промышленности, в условиях несметного обогащения буржуазии выгодно было бросить в качестве подачки крохи из баснословных барышей незначительным группам рабочих, в первую очередь верхушке квалифицированных рабочих, наиболее организованных и оказывающих влияние на все движение. Английская буржуазия раньше, чем буржуазия других стран, могла стать на путь создания так называемой «рабочей аристократии».

Положение рабочих отдельных профессий сильно улучшалось: в 1850 г . прядильщик получал 18 шиллинг в неделю, а в 1865 г. -- 30 шилл., столяр зарабатывал в 1840 г. 20 шилл., а в 1860 г. -- 25 шилл. Строительные рабочие получали в 1841 -- 1850 гг. 15 1/2 шилл. в неделю, а в 1851 -- 1860 гг. 22 1/2 шилл., литейщики зарабатывали в 1845 -- 1854 гг. 22 1/2 шилл. в неделю, а в 1855 -- 1864 гг. -- 28 шилл. В результате, если сравнить двадцатилетия 1831 -- 1850 и 1851 -- 1870 гг., то мы увидим, что душевое потребление пшеницы увеличилось с 255 до 320 фунтов , мяса с 80 до 90 фунтов , сахара с 20 до 35 фунтов и т, д. Шиллинг равнялся примерно 50 коп., а пенс -- 4 коп.

Нужно отметить однако, что это повышение благосостояния почти не касалось малоквалифицированных рабочих, -- необученные рабочие оставались по-прежнему в жалком положении. Нищета и постоянное голодание были уделом массы безработных. В Лондоне всегда было несколько десятков тысяч полунищих, по всей Англии сотни тысяч оставались в положении бедняков. В 60-х годах количество безработных несколько уменьшается благодаря отливу рабочих в эмиграцию, вызванному открытием золотых россыпей в Австралии и Калифорнии.

Квалифицированная, лучше оплачиваемая часть рабочих, в своей борьбе ограничивается теперь постановкой узких, чисто экономических задач, укрепляя и создавая свои профсоюзы. Они сильнее и сильнее подпадают под буржуазное влияние, становятся проповедниками мирных отношений между трудом и капиталом.

Один из ветеранов чартистского движения так характеризует в своих воспоминаниях эту перемену в настроениях рабочих:

«В наше старое чартистское время тысячи ланкаширских рабочих ходили оборванные, в лохмотьях, и многие из них часто голодали. Но интеллигентность их сказывалась везде, куда бы вы ни пошли. Вы могли видеть, как они стоят группами и обсуждают великое учение о политической справедливости, -- о том, что всякий взрослый и находящийся в здравом уме мужчина должен бы иметь голос при избирании людей для издания законов, которым он обязан будет повиноваться, или же они вели какой-нибудь серьезный спор об учениях социализма. Теперь вы не увидите таких групп в Ланкашире. Но вы увидите хорошо одетых рабочих, которые, гуляя с заложенными в карманы руками, разговаривают о «кооперативах» и о своих паях в этих кооперативах или в строительных товариществах».

На это горько жаловался известный нам чартист Джонс. Он говорил: «Эти профессиональные союзы заставили рабочих защищать и поддерживать настоящую систему хозяйства, внушая им веру в то, что и заработная плата может поддерживаться на значительной высоте без всякой политической перемены».

Энгельс писал по поводу подкупа английской буржуазией квалифицированной верхушки английских рабочих следующее: «Английский пролетариат фактически все более и более обуржуазивается, так что эта наиболее буржуазная из всех наций, по-видимому, хочет, в конце концов, иметь наряду с буржуазией буржуазную аристократию и буржуазный пролетариат».

И Энгельс тут же дает объяснения этому явлению: «Нация, эксплуатирующая весь мир, имеет вполне законное основание этого желать».

3десь речь идет не обо всем пролетариате, а лишь об его квалифицированной верхушке. Ленин говорит по этому поводу следующее:

«В самой передовой стране капитализма и политической свободы английской буржуазии удалось в XIX в. расколоть английское рабочее движение. В половине XIX в. Англия пользовалась почтя полной монополией на всемирном рынке. Благодаря монополии, прибыли английского капитала были невероятно велики: можно было поделиться крохами этой прибыли с рабочей аристократией -- обученными заводскими рабочими». «Эта рабочая аристократия, -- говорит дальше Ленин, -- имевшая тогда сносные заработки, замкнулась в узкие свои корыстно-цеховые союзы».

Эти квалифицированные рабочие составляли ничтожное меньшинство рабочего класса. Ленин говорит, что они «отделились от массы пролетариата», но они были организованы и задавали тон рабочему движению. Масса неквалифицированных рабочих продолжала оставаться в тяжелом материальном положении. Маркс в т. I «Капитала» (гл. VIII) рисует картину отчаянной нищеты английских рабочих, причем приводимые им факты относятся к 60-м годам, т. е. к эпохе наивысшего расцвета экономического могущества Англии. Однако эта обездоленная масса неквалифицированных рабочих не была организована и заявила о себе массовыми выступлениями лишь позднее.

Историческое значение чартизма

Историческое значение чартизма огромно. В лице чартистов пролетариат впервые выступил самостоятельно, противопоставив себя буржуазии, как класс. Это было «первое широкое, действительно массовое, политически оформленное, пролетарски-революционное движение».

Конечной целью чартисты ставили себе замену современного строя. Однако ясного представления о будущем обществе, о способах осуществления нового строя они не имели.

Чартисты пытались объединить политическую и экономическую борьбу пролетариата. Они создали первую в истории рабочую партию. Этим они как бы намечали позднейшую форму рабочего движения. У чартистов мы находим образцы интернационализма рабочего движения, т. е. того, что заключает в себе величайшую силу к мощь современного пролетарского движения. Чартисты открыто выступали в защиту революционного движения в других странах. Маркс и Энгельс высоко ценили чартистское движение. Энгельс, отдавая ясный отчет в недостаточной сознательности чартистов, писал: «Чартисты очень отстали, очень мало развиты, но зато они настоящие, душой и телом, пролетарии, истинные представителя пролетариата». Выступая на одном собрании, Энгельс сам о себе с гордостью заявил что он «чартист с головы до ног».

Вырабатывая тактику и стратегию пролетарской борьбы, Маркс и Энгельс имели перед собой этот опыт массового политического движения индустриального пролетариата. Ведь в других странах Европы промышленный пролетариат только начал формироваться. В Англия основоположники марксизма могли почерпнуть опыт борьбы пролетариата. Используя опыт всего предшествующего революционного движения, преодолевая ошибки современного им чартистского движения, они создали научную теорию классовой борьбы и провозгласили вместо туманных лозунгов хартии, заключавших в себе, правда, идею завоевания власти пролетариатом, борьбу за установление диктатуры пролетариата.

Ленин считал, что «английское рабочее движение той эпохи гениально предвосхищало многое из будущего марксизма».

Программа Коминтерна заявляет, что III Коммунистический интернационал является наследником и продолжателем героических традиций международного рабочего движения, в том числе и английских чартистов.

V пленум Коммунистического интернационала заявил в своих тезисах о большевизации: «Недопустимо, чтобы английские коммунисты не воспитывались в духе уважения к чартизму и чтобы английские коммунисты не знали важнейших документов чартизма».

Уроки чартизма

Революционный пролетариат учится не только на победоносных своих выступлениях, он изучает свои слабости и ошибки, чтобы избежать их в будущей борьбе. Перед глазами пролетариата должны быть уроки, которые дали «...чартизм, июнь 1848 г., Парижская Коммуна, октябрь и декабрь 1905 г .» (Ленин, т. XVIII, стр. 118, Как полиция и реакционеры охраняют единство германской социал-демократии).

У чартизма, этого первого революционного политически самостоятельного движения, не могло не быть ошибок.

Мы видели, что идеал чартистов очень туманен; даже передовые революционные чартисты были утопистами.

Они не были еще вооружены научной революционной теорией. Вследствие этого не было у них той силы ориентировки, которая необходима для победоносной борьбы.

Для чартистов характерно непонимание природы капитализма и его исторической роли, развитие производительных сил которого создает предпосылки для социалистического строя. Отсюда антикапиталистическая борьба у некоторых чартистов принимала часто реакционный характер, как борьба за возврат к докапиталистическому строю.

Не разбираясь в законах классовой борьбы, чартисты считали возможным добиться власти при помощи всеобщего избирательного права. Иллюзия о всемогуществе избирательного права мешала им ясно понять необходимость революции. Они хотели захватить власть «законно». Однако весь ход классовой борьбы и практика чартистского движения противоречили идее мирного захвата власти. Для чартистов и для всего рабочего класса результатом чартистского движения был вывод о невозможности такой «мирной, законной революции».

Говоря о поражении чартистов в 1842 г., Энгельс писал, что «польза, вытекавшая из этого для неимущих, остается в силе -- это сознание, что революция мирным путем невозможна, а что только насильственное ниспровержение существующих противоестественных отношений, радикальное свержение дворянской и промышленной аристократии -- может улучшить материальное положение».

Далее у чартистов не было и не могло быть ясности относительно переходного периода от капиталистического общества к будущему социалистическому.

Идея диктатуры пролетариата, выдвинутая Марксом и Энгельсом на основе опыта революционной борьбы, является величайшим достижением пролетариата, позволяющим ему уверенно итти на борьбу за коммунистическое общество и на одной шестой части мира уже осуществлять победоносное строительство социализма.

Не имея ясного представления о путях переустройства капиталистического общества, чартисты в то же время не умели увязывать свою борьбу за политическое освобождение пролетариата с борьбой за осуществление злободневных для рабочих экономических требований. Это не позволило чартистам организационно закреплять то влияние, которым они пользовались в годы подъема движения, и превращало их в «вождей без массы» в годы спада движения. Борьбе за частичные требования пролетариата они не придавали значения. Это позволило врагам пролетариата -- то вигам, го тори -- откалывать от чартистского движения часть масс.

Умелое сочетание борьбы за конечные цели с частичными повседневными требованиями пролетариата является первым требованием истинно пролетарской, истинно революционной массовой партии. До сих пор уроки чартизма в этой области остаются актуальными.

«При определенных исторических данных в рабочем классе, -- говорится в решениях II конгресса Коминтерна, -- возможны весьма многочисленные реакционные прослойки. Задача коммунизма не в том, чтобы приспособляться к этим отсталый частям рабочего класса, а в том, чтобы поднимать весь рабочий класс до уровня его коммунистического авангарда».

В чартистском движении «авангард» нередко сам приспособлялся к настроениям масс, не он руководил массами, а массы влекли его вперед.

Крепкая партия, четкая политическая линия, выработанная на основе научной революционной теории, являются необходимой предпосылкой для победоносной пролетарской борьбы -- таков один из самых важных уроков чартистского движения.

Литература:

"Очерки по истории революционного движения" (М.Партиздат, 1933 г.)

Размещено на Allbest.ru