Школа историков периода Французской Реставрации и ее концепция классовой борьбы

Размещено на http://www.allbest.ru/

Школа историков периода Французкой Реставрации и ее концепция классовой борьбы

Введение

Основным содержанием исторического развития Франции в первой половине прошлого столетия было дальнейшее утверждение буржуазного общества. Несмотря на характерную для Франции того времени относительную стойкость традиционных социально-экономических структур (мелкое крестьянское и ремесленное производство, различные формы мануфактуры), в сложном переплетении с ними в стране развернулась промышленная революция, происходили связанные с нею социальные сдвиги. Результаты этого процесса стали особенно ощутимы в 30--40-е годы.

В развитии социально-политических процессов в это время (после падения наполеоновской империи) отчетливо выделяются два периода. В 1815--1830 гг., во время реставрации монархии Бурбонов, развертывалось общественно-политическое движение против дворянской и клерикальной реакции, в котором ведущая роль принадлежала либералам. После революции 1830 г. идейно-политическая борьба протекала уже в рамках режима буржуазной Июльской монархии, против цензитарного режима правления буржуазных «нотаблей». Речь теперь шла о том, чтобы сделать более полным господство буржуазии, привести политическую систему в соответствие с нуждами промышленно-капиталистического развития страны.

В то же время в социально-политической борьбе во Франции первой половины XIX в. пробивала дорогу и другая тенденция, связанная с развитием внутренних противоречий самого буржуазного порядка. Она определилась с углублением в 30--40-е годы капиталистической перестройки общественных отношений, когда оживилось демократическое движение, а формировавшийся рабочий класс заявил о себе как о самостоятельной силе общества. Все эти особенности исторической обстановки во Франции первой половины XIX в. наложили печать на развитие французской общественной мысли и общественной науки, в том числе и исторической науки.

Роль исторической науки во время Реставрации

В первые десятилетия XIX в. (особенно во время Реставрации) общественный интерес к истории, ослабевший во время революции, значительно возрос, История заняла свое место в новой государственной системе среднего и высшего образования, организованной согласно законам 1806--1808 гг.

Ее преподавание было введено в лицеях; в составе «словесных факультетов» (facultes des lettres), созданных в рамках новой университетской системы, были предусмотрены кафедры истории. В Сорбонне ее занимал с 1812 г. Ф. Г изо, он же вел историю в организованной в 1812 г. Высшей нормальной школе (из первого ее выпуска вышли знаменитые историки О. Тьерри и В. Кузен). При Наполеоне в рамках высшего научного учреждения -- Национального института -- была выделена секция истории и древней литературы (одна из четырех). В 1816 г. была восстановлена Академия надписей, которая продолжила «эрудитскую» традицию: она взяла на себя издание начатых еще бенедиктинцами многотомных публикаций источников. В 1821 г. для подготовки архивистов была организована «Школа хартий».

Наконец, в годы Реставрации возросло внимание к историческим памятникам, осознаны их ценность и необходимость охраны. С 1819 г. в ежегодные государственные бюджеты включались специальные ассигнования на поддержание памятников национальной истории. «Знание нашей истории,-- говорилось в одном из исторических сочинений 20-х годов,-- является велением времени» '.

Что касается положения исторической науки, то во время авторитарного режима Первой империи она находилась в состоянии застоя. Единственно терпимой официальной историографии надлежало исторически обосновывать благодетельность правления первого консула и императора, сопоставляя его с деяниями Александра Македонского и Карла Великого. Правда, уже в эти годы в связи со становлением культуры романтизма совершались важные сдвиги в исторической мысли, но они давали о себе знать скорее в области художественной литературы, чем в историографии.

Перелом в состоянии исторической науки произошел в период Реставрации -- именно в это время история становится во Франции «наукой века». Этот перелом связан и с характерным для «романтического сознания» обостренным интересом к историческому прошлому, и в особенности с той исключительной общественной ролью, которую приобрела в эти годы историческая наука. История стала главным полем идейно-политического противостояния дворянской реакции и либеральной буржуазии, а в качестве центральной проблемы был выдвинут вопрос об отношении к Французской революции и ее наследию, воплощенному в буржуазных институтах, нормах общественной жизни, политических доктринах. Ополчаясь на них, теоретики дворянской реакции апеллировали к старине, к традиции. В свою очередь, отстаивая правомерность Французской революции и ее завоеваний, либеральные политики и историки обращались не к абстрактным доводам естественного права, а к истории, они хотели отыскать в ней исторические корни революции и либеральных учреждений. В целом историческая мысль и историография этого времени были отчетливо политизированы и «идеологизированы». Большинство видных французских историков первой половины XIX в. были непосредственно вовлечены в политическую, а отчасти в государственную деятельность.

Возникновение романтической историографии. Консервативная реакция на Французскую революцию. Социально-психологические и теоретические истоки романтизма, как идейного и художественного движения во французской (как и в европейской) культуре, вызревали уже на исходе века Просвещения. Сама просветительская культура вызвала к жизни такое своеобразное явление в духовной жизни последних десятилетий старого порядка, как «предромантизм». Многие черты «предромантизма» выразил в своем полном противоречий миросозерцании Ж.-Ж. Руссо.

Однако романтическое течение в собственном смысле слова оформилось во французской культуре и общественной мысли, в том числе и исторической, в самом конце XVIII -- начале XIX в. под непосредственным воздействием Французской революции. Первоначально романтическая историческая мысль возникла в русле ярко выраженной традиционалистской реакции на Французскую революцию. «Первый романтизм,-- отмечает современный французский специалист,-- предстает как контрреволюционный, охотно склонявшийся к теократическим и самым крайним идеям» 2. Виднейшие его представители во Франции принадлежали к поколению, пережившему революцию «по ту сторону баррикад», и были выходцами из дворянской эмиграции. Наиболее последовательно подобные взгляды нашли отражение в сочинениях идеологов ультрароялизма Ж. де Местра и Л. де Бональда.

Граф Жозеф' де Местр (1753--1821), публицист, политический деятель, религиозный философ, долгие годы проведший в эмиграции (в 1802--1817 гг. жил в Петербурге), был одним из вдохновителей и идеологов клерикально-монархического движения. В 1796 г. он опубликовал в эмиграции трактат «Соображения о Франции», направленный против Французской революции; большой известностью пользовались его сочинение «О папе» (1819) и особенно написанные в форме диалога «Петербургские вечера».

Де Местр решительно отвергал взгляды просветителей на человека, лежавшие в основе их общественных идей. Ему присуще пессимистическое представление о человеческой природе -- люди дурны.

Поэтому законом мироздания являются зло, несправедливость, а неизбежным следствием их в обществе -- убийства, войны, преступления. Для управления обществом требуются непререкаемая власть церкви и государства, жестокость и насилие, инквизиция и палач. Лучший государственный порядок, по мнению де Местра,-- неограниченная власть короля, который правит при помощи дворянства. Выше короля на земле лишь власть католической церкви, воплощенная в папе,-- де Местр отстаивал тезис о непогрешимости пап.

Убежденный противник Французской революции, де Местр обосновывал мысль о принципиальной невозможности преобразования общества и государства с помощью написанных в духе «разума» законов и конституций. Государства не основываются писаными конституциями. Суть дела в народном духе; в своей истории люди повинуются темным и могучим силам, какими являются нравы, обычаи, предрассудки, которые господствуют над людьми помимо их воли и сознания.

Общий взгляд де Местра на историю был религиозно-провиденциалистский. С этой точки зрения он осмысливал и Французскую революцию. Хотя революция, полагал де Местр, была делом сатанинским, все же и в ней ясно видна рука Провидения: революция явилась карой, обрушенной богом на впавших в грех французов. В своей гордыне философия (т. е. идеи просветителей) выступила с претензией на обладание мудростью и руководство людьми. «Чтобы покарать и посрамить ее, господь должен был осудить ее на мимолетное царствование» 3; и это страшное наказание было единственным средством спасения Франции. Конкретные причины революции он связывал с развитием критической мысли, философии и науки XVII--XVIII вв., которые расшатали религиозную веру и весь старый порядок. Дальние истоки разрушительной философии де Местр усматривал в Реформации, учениях Лютера и Кальвина.

К взглядам де Местра были близки воззрения виконта Луи де Бональда (1754-- 1840), публициста, одного из вождей ультрамонтанской группировки в «бесподобной палате» 1815--1816 гг. Основное его произведение, созданное в эмиграции, «Теория политической и религиозной власти в гражданском обществе, основанная на разуме и истории» (1796).

Общественный порядок, согласно Бональду, зиждется на трех основах -- господство религии, сословное неравенство, абсолютная монархия. Неограниченная монархия вытекает из общего закона мироздания, в котором все устроено монархически: бог правит миром, душа -- человеком, отец -- семьей. Всякое посягательство на монархию есть нападение на природу вещей. Англию с ее парламентским строем Бональд считал самой отсталой страной, хартию 1814 г.-- «детищем безумия и мрака».

Как и де Местр, Бональд подвергал ожесточенной критике просветительскую концепцию личности, прав человека и общественного договора. Государство, доказывал Бональд, существует независимо от сознательной воли людей, общественное устройство с необходимостью вытекает из природы, как и физиологическое строение человека; постоянство общества обеспечивается не «правами человека», а обычаем и опытом.

Ко времени революции, полагал Бональд, Франция после 14 веков истории обладала превосходной монархической конституцией, «а французский народ был счастлив как никогда ранее» 4. Отыскивая истоки грехопадения, которое сделало возможной Французскую революцию, он связывал их с идеями Просвещения, естественноправовыми теориями XVII в., с Яном Гусом, таборитами, Виклефом, включая в эту цепь и проповеди нищенствующих монахов-миноритов (францисканцев) XIII--XIV вв.

Большое влияние на историографию оказали произведения знаменитого писателя, не чуждого историко-политической публицистики, Франсуа Рене де Шатобриана (1768--1848), основоположника романтизма во французской литературе. Приверженец Бурбонов, он был, в отличие от ультрароялистов, сторонником относительно умеренной конституционной Хартии 1814 г.

В юности Шатобриан формировался в атмосфере философского и политического вольномыслия, от которых решительно отошел в годы революции. Находясь в эмиграции в Лондоне, он создал опубликованный в 1797 г. в Париже «Исторический, политический и моральный опыт о древних и новых революциях». Это было сочинение, написанное еще в духе «философских» трактатов XVIII в., но направленное против Просвещения и Французской революции. Выраженный в нем взгляд на историю исполнен скептицизма. Она представляется фатальным движением по замкнутому кругу, из которого человек тщетно пытается вырваться. Так, и Французская революция не дала, в сущности, ничего нового, в ней обнаруживается повторение того, что было уже в античной истории. Шатобриан выдвинул здесь обычную для враждебной революции публицистики того (как и более позднего) времени мысль, согласно которой главным пороком Французской революции были абстрактные, оторванные от реальной жизни идеи просветителей, которыми она руководствовалась. В частности, якобинцы пытались осуществить ложную идею совершенствования человека, его нравов и учреждений и совершили во имя этого беспримерные злодеяния.

Но наибольшее воздействие на историческую мысль оказали произведения Шатобриана, созданные уже в русле собственно романтической культуры. Это его полубеллетристический трактат «Гений христианства» (1802) и художественные произведения, в частности псевдоисторическая поэма из времен раннего христианства «Мученики» (1809). Создавая проникнутые духом сочувственного «сопереживания» картины нравов, быта средних веков, Шатобриан положил начало манере красочного исторического описания и ввел (наряду с В. Скоттом) в историческую литературу романтический принцип «местного колорита» («la couleur locale»).

Произведения Шатобриана привлекали внимание современников к средневековой истории Франции. Шатобриан стремился разрушить унаследованное от Просвещения одностороннее отрицательное отношение к этой эпохе. Он доказывал, что христианство оказало благотворное влияние на культуру, вдохновило великие творения искусства и архитектуры (например, создание готических соборов), обусловило нравственное совершенствование людей. Сочинения Шатобриана были проникнуты ностальгией о «добром старом времени». В средних веках, когда господствовал «гений христианства», Шатобриан видел навеки утраченный идеал общественного и политического устройства.

Основные проблемы, вокруг которых развернулась во время Реставрации острая полемика между консервативно-дворянской и либеральной историографией, наиболее отчетливо поставил граф Ф. Д. Монлозье (1755--1838). В серии историко-политических трактатов «О французской монархии от ее основания до наших дней» (1814--1821) он развивал сформулированную еще в начале XVIII в. дворянскую историческую концепцию графа Буленвилье.

Необходимой предпосылкой возникновения каждого государства, полагал Монлозье, является завоевание, а неизбежным его результатом -- последующая борьба двух народов, победителей и побежденных. Так, из германского завоевания Галлии произошел общественно-политический строй средневековой Франции, установилось господство дворян -- потомков завоевателей, франков, которые являются истинным древним французским народом. Но против этого порядка с XII в., т. е. со времени коммунального движения, повел борьбу другой народ -- третье сословие, буржуазия, появившаяся из потомков рабов, вольноотпущенников, крепостных и узурпировавшая прирожденные права дворян. Увенчанием этой узурпации была Французская революция, разрушившая нормальный, естественно выросший общественный строй Франции. Падение Первой империи и вступление во Францию войск коалиции Монлозье считал новым завоеванием, подобным франкскому. Оно должно возродить Францию, восстановить исконное положение дворянства.

Полемика с Монлозье оказала влияние на исторические воззрения одного из виднейших либеральных историков периода Реставрации О. Тьерри, который, однако, пришел К совершенно иным выводам.

Либеральная школа историков периода Реставрации

20-е годы XIX в. отмечены во Франции значительным оживлением общественно-политической борьбы. Монархия Бурбонов все более определенно эволюционировала в сторону дворянской и клерикальной реакции, и это вызывало усиление либеральной оппозиции. В то же время в Европе поднялась новая революционная волна: произошли буржуазные революции в Испании, Португалии, Неаполитанском королевстве, в Пьемонте, находившие живой отклик в общественном мнении Франции.

В этих условиях на арену общественной и научной деятельности вышло новое поколение историков романтического направления, сформировалась знаменитая либеральная историческая школа периода Реставрации, представленная О. Тьерри, Ф. Гизо, Ф. Минье, А. Тьером и рядом других историков. «В течение одного десятка лет,-- отмечает Б. Г. Реизов,-- силами одного поколения создается новая историческая наука и целый ряд ее шедевров».

Историки новой школы были молоды, обладали острым чувством современности, выступали как публицисты и журналисты, участвовали в либеральной печати. Их выступления имели широкий общественный резонанс. Лекции в Сорбонне А. Ф. Вильмена (автора двухтомной «Истории Кромвеля», 1819 г.), В. Кузена (читавшего курс философии истории), Ф. Гизо собирали до двух тысяч человек; они печатались со стенограмм и выходили в виде брошюр.

В своем творчестве эти историки в ряде отношений продолжали традиции исторической мысли буржуазного направления в просветительстве. Они восприняли его антифеодальную заостренность, исторический оптимизм, убеждение в прогрессивном характере развития человеческой истории. Им не были чужды и элементы рационализма в подходе к истории.

Но в целом для либеральной школы был характерен историзм научного мышления, представление об органическом развитии общества. Отстаивая «представительное правление», т.е. буржуазную конституционную монархию, они стремились выявить в истории средних веков зарождение и генезис буржуазии и соответствующих ее интересам политических учреждений. В этом отношении они шли в русле романтизма, хотя восприятие его идей большинством из них имело свои пределы.

Важным вкладом либеральных историков периода Реставрации в развитие исторической мысли была разработка буржуазной концепции общественных классов и роли классовой борьбы в истории. «Историки периода Реставрации,-- писал Ф. Энгельс,-- от Тьерри до Гизо, Минье и Тьера...», принадлежат к числу тех, кто постоянно указывает на факт классовой борьбы «...как на ключ к пониманию французской истории, начиная со средних веков».

Центральной проблемой, волновавшей историков этой школы, была Французская революция и шире -- проблема буржуазной революции как таковой (хотя они и не употребляли этого понятия, введенного в науку позднее). Осмысливая ее, одни из них (О. Тьерри, Ф. Гизо) погрузились в изучение средних веков, желая отыскать далекие исторические корни революции, другие (Ф. Минье, А. Тьер) обратились к изучению самой Французской революции. Живой интерес историков либеральной школы вызывала история Англии, которая ранее прочно вступила на путь буржуазного развития и конституционно-монархического правления. Понятно и внимание этих историков к Английской революции XVII в., которой они посвятили ряд трудов и документальных публикаций.

Одним из основателей школы историков периода Реставрации был Огюстен Тьерри (1795--1856). В 1817--1820 гг. он выступил с серией статей, объединенных позднее в сборнике «Десять лет исторических исследований». В 1825 г. вышел главный труд Тьерри 20-х годов «История завоевания Англии норманнами», а в 1827 г.-- его «Письма об истории Франции».

Среди выдающихся историков этой школы Тьерри в наибольшей мере присущи черты, характерные для романтического подхода к истории. Поднимая в статьях 20-х годов «знамя исторической реформы», он ополчился на метод «абстрактного изложения истории» в духе просветительского рационализма XVIII в. Важной задачей историка он считал воссоздание прошлого в его неповторимом своеобразии, проникновение в «дух времени» с помощью художественного воображения и интуиции, «сопереживания» с изображаемой эпохой.

Вместе с тем Тьерри отнюдь не отвергал методов рационального познания и необходимости установления на их основе определенных исторических закономерностей. В юности (1814--1817) Тьерри был учеником и секретарем великого социалиста-утописта Сен-Симона. Несмотря на их разрыв, именно с влиянием Сен-Симона связаны некоторые важные стороны исторических воззрений Тьерри: концепция разделения общества на классы и их борьбы, понимание исторической науки как социальной истории, т. е. истории общества, народа. «История Франции, которую мы находим у современных писателей,-- писал Тьерри,-- не является ни подлинной историей страны, ни национальной, ни народной историей... Нам недостает истории граждан, истории подданных, истории народа» .

В историю исторической мысли Тьерри вошел как «...отец «классовой борьбы» во французской историографии...» 8. Идею борьбы классов, точнее, в его трактовке -- различных сословий, разных народов или «рас», он положил в основу своей концепции истории Франции, а ее возникновение связывал с германским завоеванием Галлии. В итоге завоевания на территории Франции оказались две непримиримо враждебные «расы», два народа -- завоеватели-франки, предки дворянства, и порабощенные галло-римляне, предки третьего сословия. Их борьба пронизывает дальнейшую историю страны. Ее великими вехами были «коммунальные революции» XII в., Французская революция XVIII в. Борьба возобновилась со времени Реставрации, ее завершением должно быть окончательное торжество третьего сословия.

Излюбленной темой Тьерри была борьба городских коммун против феодалов в XI--XII вв. Он считал ее «настоящей социальной революцией», исторической прелюдией Французской революции XVIII в. С сочувствием Тьерри относился в это время и к антифеодальной борьбе Ф. Гизо крестьянства, к Жакерии; он с гордостью заявлял: «Мы -- сыны тех крестьян, которых перерезали рыцари близ города Мо ... сыны повстанцев Жакерии».

История классовой борьбы носит у Тьерри своеобразную «расовую» форму, выступает как возникшая в результате завоевания борьба различных национальностей. С этих позиций он подходил и к истории Англии. Однако, по существу, у Тьерри речь идет о борьбе социальных сил, дворянства и третьего сословия. При помощи тезиса о завоевании Тьерри пытался объяснить происхождение общественных классов, не видя иных путей решения этой проблемы.

Однако «классовая борьба», которая занимает такое большое место в исторической концепции Тьерри, сводилась для него исключительно к борьбе между привилегированными сословиями и третьим сословием. Идея единства третьего сословия -- краеугольный камень его концепции истории Франции; оснований для классовой борьбы внутри третьего сословия Тьерри не видел.

Во время Реставрации были созданы лучшие труды и другого представителя либеральной школы -- Франсуа Гизо (1787--1874). Крупный историк, Гизо был и активным политическим деятелем. В 20-е годы он был в оппозиции к монархии Бурбонов и играл большую роль в умеренно-либеральной партии «доктринеров».

Подобно Тьерри, Гизо изучал преимущественно средневековую историю Франции, но в сфере его внимания была и история нового времени. Его главные труды 20-х годов посвящены истории Франции: «Опыты по истории Франции» (1823), особенно знамениты книги (курсы лекций, читанные в Сорбонне) «История цивилизации в Европе» (1828; доведена до Французской революции) и «История цивилизации во Франции» (1829--1830; доведена до времени Гуго Капета). В 1823 г. он организовал публикацию двух коллекций мемуаров, относящихся к Английской и Французской революциям (до 1934 г. вышли соответственно 26 и 31 томов обеих серий).

Гизо не разделял романтических увлечений Тьерри методами «сопереживания» и художественного постижения прошлого. Историк, обладавший незаурядным аналитическим умом, он стремился к выделению главных тенденций в развитии общества, к созданию «философской», т. е. обобщающей, генерализирующей истории. В этом отношении Гизо продолжал вольтеровскую традицию в историографии. Развивая ее, он отстаивал идею закономерного прогресса в истории. Свойственная и другим либеральным историкам, она была выражена у Гизо особенно последовательно и рельефно. Поступательное развитие в сторону совершенствования общества и нравственного совершенствования человечества он считал главной чертой цивилизации, особенно европейской, которая «существует уже пятнадцать столетий и находится постоянно в состоянии прогресса».

Наряду с Тьерри Гизо был одним из создателей буржуазной теории борьбы классов; на этой основе он строил свою концепцию истории Франции и Европы: «...борьба между сословиями» наполняет всю новую историю, «из нее, можно сказать, родилась новейшая Европа» ". Гизо, как и Тьерри, считал эту борьбу результатом германского завоевания: «Более тринадцати столетий... во Франции существовали два народа, побежденный и победитель. В течение тринадцати столетий побежденный народ боролся за свержение ига народа-победителя. Наша история есть история этой борьбы. В наше время произошла решающая битва. Имя ее -- Революция. Результат революции не вызывал сомнений: бывший побежденный народ стал народом-победителем. В свой черед, он завоевал Францию».

Однако в своих главных работах Гизо давал «борьбе сословий» более глубокое объяснение, связывая ее не с завоеванием, а с последующим развитием имущественных отношений, прежде всего отношений поземельной собственности: «Изучение земельных отношений должно предшествовать изучению положения людей. Чтобы понять политические учреждения, надо знать различные общественные слои, существующие в обществе, и их отношения. Чтобы понять эти различные общественные слои, надо знать природу отношений собственности...» 13 Основываясь на этой идее, Гизо сделал ряд верных наблюдений о феодальном обществе, выдвинув на первый план характерную для него условность земельной собственности.

Однако Гизо не мог последовательно применить выдвинутый им принцип приоритета социальной истории и отношений собственности к конкретному анализу истории. В его конкретно-исторических построениях ведущим началом выступала борьба между отвлеченными политическими принципами (так, политическая борьба во Франции XVII--XVIII вв. объяснялась борьбой между «принципом абсолютной монархии» и «принципом свободного исследования»).

Трезвый буржуазный политик Гизо был чужд демократических симпатий Тьерри. Уже в 20-е годы он не разделял и иллюзий Тьерри о третьем сословии как единой массе. Высоко оценивая коммунальное движение, Гизо считал, что уже тогда в неимущих низах существовали враждебность к богатым, необузданный и дикий демократический дух. Только имущие слои были истинными носителями духа третьего сословия, из них вышел новый социальный класс -- буржуазия, к которой принадлежат лучшие люди, обладающие особыми свойствами ума и характера, что позволяет им, создавая капитал, идти по пути благоденствия и прогресса. Возвышение ее -- главное содержание последующей истории Франции. В ее конечном торжестве и установлении конституционной монархии, соединяющей традицию со свободой, он видел неизбежное завершение истории, как бы предустановленную провидением цель прогресса европейской цивилизации.

Ф. Гизо много занимался историей Английской революции XVII в. В 1826-- 1827 гг. вышли первые два тома его «Истории Английской революции», доведенные до казни Карла I. Гизо доказывал, что Английская революция, несмотря на ее особенности, однотипна Французской. Религиозная и политическая борьба «скрывала и социальный вопрос, борьбу различных классов за влияние и власть» и. Гизо сделал ряд метких наблюдений относительно соотношения социальных сил, определившего возникновение Английской революции. В то время как английская монархия стремилась к абсолютизму, а пришедшая в упадок высшая аристократия сблизилась с двором, «в глубине общества совершался переворот противоположный»: в городах быстро развивались торговля и промышленность, земельная собственность перемещалась в руки простого дворянства, фригольдеров, горожан, которые богатели и «овладевали всеми общественными силами, истинным источником власти».

Либеральные историки периода Реставрации создали важные труды, посвященные конкретной истории Французской революции. Широкий отклик вызвали «Рассуждения о главных событиях Французской революции» (опубликованы посмертно в 1818 г.), написанные на склоне лет Жерменой де Сталь, дочерью Неккера -- министра Людовика XVI. Ведущая идея ее книги, носившей публицистический характер,-- историческая необходимость, даже неизбежность Французской революции (кроме эксцессов диктатуры и террора, которые связаны с тем, что народ не успел еще обрести добродетели, даваемые свободой).

Идея необходимости революции была основной и для либеральных историков, изучавших историю революции. Начало ее исследованию было положено работами молодых тогда еще историков Ф. Минье и А. Тьера (к началу 20-х годов оба достигли 25 лет). Живейший общественный интерес к Французской революции побудил их заняться разработкой ее истории на основе доступных источников. Архивные документы времен революции не были еще разобраны и классифицированы. Минье и Тьер изучали прессу, мемуары, переписку, беседовали с участниками революции. Итогом явились труды по общей истории революции, созданные за необычайно короткий срок 16 и имевшие громадный успех, которые вызвали острую полемику и которым суждена была долгая жизнь (особенно «Истории революции» Минье). Оба автора сразу стали знамениты.

В 1824 г. появилась двухтомная «История Французской революции», написанная Франсуа Огюстом Минье (1796--1884). Среди других работ о революции, созданных либеральными историками первой трети XIX в., она выдержала проверку временем: первые 3 издания вышли уже к 1825 г., в дальнейшем ее многократно переиздавали, вплоть до начала XX в.

Минье создал стройную концепцию Французской революции, выдержанную в духе общих принципов либеральной исторической школы. Революцию Минье считал явлением необходимым и благотворным. Идея «необходимости» революции была центральной в его труде, она пронизывает и его общую концепцию, и его суждения о конкретных событиях революции, роли в ней различных партий и исторических деятелей.

Революция была, согласно Минье, важным переломным рубежом в истории Франции. До революции во Франции «еще существовали средневековые формы общества». Этот старый порядок «революция заменила новым, более справедливым и более соответствующим требованиям времени»; она «изменила не только политическую власть, но и произвела переворот во всем внутреннем состоянии нации» |7. Историю революции Минье рассматривал как борьбу различных классов; все годы ее «прошли в стараниях утвердить господство одного из классов, составлявших французскую нацию» |8. Соответственно Минье различал в революции три главные борющиеся силы: привилегированные классы, стремившиеся установить свой порядок против двора и буржуазии; «средний класс», т. е. буржуазию, принципом которой была свобода и которая боролась против привилегированных, но также и против народной массы (ее интерес воплотился в Конституции 1791 г.); наконец, народ (la multitude, т. е. масса) -- принципом его было равенство; попыткой «толпы», «массы», захватить власть были Конституция 1793 г. и якобинская диктатура.

Минье был убежден, что власть в обществе должна принадлежать «обеспеченному и просвещенному классу»; этому вполне соответствовали преобразования Учредительного собрания и Конституция 1791 г. Он сожалел, что роковая сила обстоятельств подняла к власти якобинцев. Но Минье (в отличие от Ж. де Сталь) считал необходимыми и неизбежными все этапы Французской революции: каждый из них выполнял в ней отведенную ему силою обстоятельств роль, в том числе и якобинское господство и якобинский террор. Крайности якобинства были вызваны контрреволюцией и войной и необходимы для победы. Как можно было «победить иностранных врагов без фанатизма, обуздать партии, не наводя ужаса, прокормить толпу без максимума и содержать армию без реквизиций?».

Признание необходимости таких крайних мер революции, как революционная диктатура и террор, рождало вопрос о нравственной ответственности исторических деятелей за совершенные ими дела. Минье исходил из принципа, что деятелей истории нельзя судить с отвлеченно-нравственных позиций, а надо учитывать обстоятельства их деятельности и ее результаты. При этом одно и то же явление может быть оправдано с точки зрения политической, но осуждено в плане моральном. Так, деятельность Робеспьера и других якобинцев оказалась необходимой для революции, Минье оправдывал ее «силой обстоятельств»; но для достижения цели они использовали средства, недопустимые в нравственном отношении, и с этой нравственной точки зрения Минье их осуждал.

В основном с тех же позиций, что и труд Минье, была написана «История Французской революции» Адольфа Тьера (1797-- 1877), который играл тогда активную роль в либеральной оппозиции. Восемь томов этого труда вышли в 1823--1827 гг. Как и Минье, Тьер руководствовался идеей о необходимости, скорее даже фатальной обязательности, Французской революции в целом и всех ее этапов. В сущности, он развивал концепцию «революции-блока», осмысливаемую с буржуазно-либеральных и патриотических позиций, которая широко вошла в буржуазную историографию XIX в. В работе Тьера приводился обширный новый материал по военной и финансовой истории революции.

Исторические идеи критико-утопического социализма

Сен-Симон. Важным звеном в историко-социологической мысли в первые десятилетия XIX в. были идеи, развитые в русле критико-утопического социализма. Огромное воздействие на формирование историко-социологической мысли оказали идеи Клода Анри де Сен-Симона (1760--1825), социалиста-утописта, одного из выдающихся мыслителей нового времени. Подвергнув глубокой критике современное ему буржуазное общество, Сен-Симон противопоставил ему идеал грядущего общественного устройства, свободного от нищеты и эксплуатации, которое, как он полагал, явится необходимым и естественным продолжением всей предшествовавшей истории. Поэтому критику настоящего, размышления о будущем он тесно связывал с изучением и истолкованием прошлого. Он считал, что, подобно естественным наукам, история должна стать положительной («позитивной») наукой, основанной на наблюдениях и фактах.

Главный вклад Сен-Симона в развитие исторической мысли -- его философско-историческая система. Разрабатывая ее, Сен-Симон опирался на достижения просветительской философии, но он преодолевал присущий ей антиисторизм, абстрактно-рационалистический подход к истории.

Стержень историко-социологической концепции Анри Сен-Симона -- идеи закономерности и прогресса. Сен-Симон впервые в истории общественной мысли последовательно разработал эти идеи в духе историзма. Он выдвинул понимание истории как поступательного процесса закономерной смены исторически-обусловленных общественных систем. Каждая общественная система, по мысли Сен-Симона, до конца развивает составляющие ее элементы, т. е. присущие ей идеи, формы собственности и покоящиеся на них классы, после чего наступает период ее кризиса и упадка. В недрах отживающей системы рождаются новые элементы, вступающие в борьбу со старыми. Победив, они образуют более высокую общественную систему. Таким образом, взгляд Сен-Симона на историю содержал зримый элемент диалектического подхода; он делал шаг в сторону понимания общества как целостного, закономерно развивающегося организма.

Последовательную смену эпох в истории Сен-Симон объяснял изменением господствующих в обществе религиозно-философских и научных идей. Так, основой средневековой «феодально-богословской» системы он считал христианство, а начавшую, по его мнению, утверждаться с XV в. новую «метафизическую систему» (т. е. буржуазное общество) связывал с прогрессом светского знания, в результате которого на смену церковникам и феодалам поднимаются ученые, носители светского знания, и «промышленники» («индустриалы»), под которыми Сен-Симон разумел все слои, занятые в процессе производства (земледельцев, ремесленников и рабочих, буржуазию). Последующая, «позитивная», эпоха наступит с установлением «новой промышленной системы», устроенной в соответствии с утопическим идеалом Сен-Симона.

В его воззрениях есть элементы материалистического понимания истории. Большую роль в развитии и смене общественных систем Сен-Симон отводил изменениям в процессе производства («индустрии») и отношениях собственности. Разложение средневековой «феодально-богословской системы» он объяснял не только интеллектуальными, но и экономическими и социальными сдвигами. Происходивший интенсивно с XV в. экономический подъем класса «промышленников» вел, по Сен-Симону, к перемещению собственности и реального могущества в его руки и упадку утратившего полезные социальные функции праздного класса феодалов.

В теории Сен-Симона классовая борьба выступает как необходимый признак всякого исторического общества; кризис и крушение изжившей себя общественной системы осуществляются в острой борьбе классов. С этой точки зрения он рассматривал вопрос о происхождении Французской революции XVIII в.: она явилась результатом борьбы «феодально-богословской» и промышленной систем и соответственно двух классов -- феодалов и «промышленников». Сен-Симон указывал также, что в революции был и другой классовый конфликт -- между собственниками и неимущими, которые в период якобинского правления захватили даже на недолгое время власть.

Революция, по мысли Сен-Симона, уклонилась от верного пути -- господствующее положение заняли не люди производительного труда и науки, а праздные слои общества (аристократы, сановники, военные, рантье). Общественный строй, соответствующий новой эпохе, еще предстоит создать -- это будет «новая промышленная система», соответствующая разработанному Сен-Симоном идеалу.

Буржуазная историография в 30--40-х годах XIX в. Июльская революция 1830 г. покончила с режимом Реставрации. В стране установилась буржуазная Июльская монархия. С развитием промышленной революции шел процесс сращивания земельной (т. е. главным образом дворянской) и буржуазной аристократии. Цензовая избирательная система утвердила у власти слой буржуазных «нотаблей» из крупных землевладельцев и верхов буржуазии.

В новых условиях утратило свое значение характерное для периода Реставрации противоборство между дворянской реакцией и наследниками бывшего третьего сословия во главе с либеральной буржуазией, которое выступило как продолжение борьбы между старым порядком и революцией. Новые проблемы выдвинулись на первый план идейной борьбы и социально-политических конфликтов, которые отчетливо выступали уже как борьба внутри бывшего третьего сословия. Широкое развитие получило республиканско-демократическое движение, опиравшееся на передовые элементы мелкой и средней буржуазии, интеллигенцию, ремесленников и рабочих. Формировавшийся рабочий класс выходил на арену самостоятельного движения. Влиятельным компонентом идейной жизни общества становились социалистические и коммунистические идеи.

Все эти новые черты, характерные для французского общества в период Июльской монархии, находили отражение в исторической мысли и историографии. Их развитие по-прежнему было тесно связано с динамикой политической жизни. К этому периоду полностью применимо замечание современного историка о том, что «французы XIX в. осмысливают свою политику не иначе как сквозь призму своей истории».

Руководящие деятели нового режима, среди которых было немало историков, выдвинувшихся в годы Реставрации, понимали общественное значение истории. По инициативе Гизо, министра просвещения, в 30-е годы был создан Комитет исторических работ, который развернул многотомную публикацию «Неизданных документов по истории Франции» (к 1850 г. было опубликовано 13 томов, к настоящему времени издано свыше 400 томов этого монументального издания).

В 30--40-е годы XIX в. политические позиции и исторические воззрения историков, примыкавших к либеральной исторической школе периода Реставрации, существенно изменились. Они безоговорочно поддержали Июльскую монархию, стали ее официальными историками, а некоторые из них -- Гизо, Тьер -- ее видными государственными мужами. Они полагали, что с утверждением буржуазной конституционной монархии борьба классов в истории исчерпала себя.

О. Тьерри в 40-е годы создал наиболее значительное свое произведение -- «Опыт истории происхождения и успехов третьего сословия» (издано в 1853 г.). Сохранив идею о роли борьбы классов в истории Франции, он существенно смягчил ее прежнюю остроту. Тьерри считал нужным теперь указать на исторические заслуги дворянства (к ним он относил, в частности, военную доблесть, патриотизм). Но особенно настойчиво он проводил мысль о великом значении союза королевской власти и третьего сословия, «благодаря которому возникла современная Франция». Этим тезисом Тьерри хотел исторически обосновать Июльскую монархию.

В годы Июльской монархии широкую известность приобрели воззрения крупного политического писателя и историка Алексиса де Токвиля (1805--1859). В 1835-- 1840 гг., после путешествия в США, он опубликовал двухтомный труд «О демократии в Америке». Уже выход 1-го тома поставил 30-летнего автора в число известных политических писателей Европы (до 1850 г. эта работа выдержала 13 изданий, она продолжает издаваться и в наши дни). исторический социализм реставрация демократический

Выходец из старинного дворянского рода, граф Токвиль сохранял, по словам русского историка В. И. Герье, «элегическое сожаление о погибшем (т. е. разрушенном Французской революцией.-- А. А.) строе». Аристократию с ее традициями и культурой он считал лучшей частью нации, способной составить препятствие для деспотического абсолютистского правительства. Но Токвиль ни в коей мере не помышлял о возврате к старому порядку, считая необходимым компромисс между аристократией и буржуазией в рамках «либеральной демократии».

Главная проблема, занимавшая Токвиля как политического мыслителя (ей и посвящена его книга «О демократии в Америке»),--как в условиях демократии (т. е. гражданского и политического равенства) обеспечить свободу, которую он понимал прежде всего как гарантию для меньшинства против «тирании большинства». В условиях той эпохи «меньшинство», о правах которого размышлял Токвиль, выступало как меньшинство, обладающее привилегиями состояния и образования. Но, как показал исторический опыт, поставленные Токвилем проблемы о сложностях сочетания в обществе равенства и свободы имеют и более широкое общезначимое содержание.

Вдумчивьй наблюдатель, Токвиль видел «неодолимость» эгалитарно-демократического процесса и опасался его последствий. Опасность его он усматривал в том, что установление гражданского и политического равенства, уничтожение сословных и местных привилегий и отличий может привести к утрате свободы и установлению цезаристского режима. Токвиль, в частности, считал, что установление бонапартистского режима во Франции после Французской революции явилось следствием именно установленной революцией демократии.

Но опасения, которые внушало Токвилю предвидимое им торжество демократии, имели и другой аспект, связанный с тревогой всех имущих классов за прочность своего социального господства: «Можно ли думать,-- писал А. Токвиль,-- что, разрушивши феодальный строй и победивши королей, демократия отступит перед буржуазией и богатым классом?»

В свете этих общих идей Токвиля понятен его интерес к США -- стране, в которой в тот период была наиболее широко развита политическая демократия и вместе с тем прочно сохранялось господство имущих верхов общества. Рассматривая политические институты США, Токвиль показал многие отрицательные стороны американского буржуазного общества -- нищету рабочих, беззастенчивую алчность буржуазии, грубую, примитивную продажность буржуазных политиков. Но он с сочувствием подчеркивал те особенности политического устройства США, которые ограничивали реальное политическое влияние широкой массы и могли предохранить, по мнению Токвиля, американское общество от революционных потрясений (административная децентрализация, двухпалатная система, Верховный суд, широкие права центральной исполнительной власти в лице президента). Подобно Гизо, Токвиль одобрительно относился к Американской революции, которая, по его мнению, в отличие от революции Французской, развивалась «с любовью к порядку и законности», сохраняла тесную связь между «религиозным духом и духом свободы».

Свое место во французской историографии занял поэт-романтик Альфонс Ламартин (1790--1869). Подобно Токвилю, он происходил из дворянско-легитимистской среды. Крах режима Реставрации привел его к выводу о необходимости союза «с возвышающейся буржуазией, владычицей капиталов, прокармливающих пролетариат». В 40-е годы он выступал с позиций умеренно-буржуазного республиканизма, в противовес коммунистическим идеям выдвигал филантропические проекты всеобщего примирения и братства.

В 1847 г. Ламартин опубликовал получившую большую известность книгу «История жирондистов». Написанная в приподнято-патетической манере книга увлекала яркостью рассказа о людях и событиях революции. Но она лишена реалистических элементов научного анализа, характерных для работ либеральных историков периода Реставрации. В условиях назревшей революции Ламартин желал преподать народу «нравственный урок»: «Я желал бы, чтобы будущая республика была жирондистской, а не якобинской. Вот вся цель моей книги» 2в. Этой цели подчинены отбор и освещение материала. Ла-мартин изобразил жирондистов апостолами свободы, основателями республики, которые погибли потому, что «отказали народу в пролитии крови». У них были слабости, они совершали ошибки, но искупили их мученическим концом, заслужив славу и прощение потомков.

Демократическая струя в романтической историографии. Ж- Мишле.

Подъем левореспубликанского движения во время Июльской монархии привел к оформлению влиятельного демократического направления во французской историографии. Как и либеральную школу периода Реставрации, историков-демократов интересовала прежде всего Великая французская революция. Но они подходили к ней под иным углом зрения. В истории революции их привлекало не победоносное восхождение буржуазии, а народное движение, не либеральные принципы и учреждения конституционной монархии 1789--1791 гг., а исторический опыт и традиции первой французской республики.

Крупнейшим историком этого направления был Жюль Мишле (1798--1874), профессор Высшей нормальной школы и Коллеж де Франс. Главные его труды -- многотомная «История Франции» от начала средних веков до 1789 г. (в 1833-- 1843 гг. вышли первые 6 томов, в 1867 г.-- последний, 17-й том) и «История Французской революции» (в 6 томах; 1847--1853; в 1857 г. вышел последний, 7-й том.).

Мишле -- историк-романтик, испытавший заметное влияние немецкого романтизма. Он стремился к живому «воскрешению» прошлого, «сопереживанию» с ним, проникновению в «дух» («гений») народа. Работы Мишле, обладавшего большим литературным дарованием, написаны художественно ярко, эмоционально приподнято, со многими лирическими отступлениями.

Мишле вошел в историографию как ученый, посвятивший себя истории народа. В отличие от либеральной школы, главной силой французской истории он считал не буржуазию, а простой народ. «Его герой, которого он не устает превозносить, по поводу которого он радуется и над которым плачет, которого он неизменно прославляет,-- это народ» 27. Для Мишле характерны мелкобуржуазное понимание и всемерная идеализация «народа», под которым он разумел мелких собственников-тружеников, особенно крестьян. Противопоставление буржуазии народу имеет у него не столько социально-экономический, сколько социокультурный смысл. Мишле считал, что в отличие от буржуазии, а также от образованных людей вообще народ сохраняет естественное совершенство. Он руководствуется в своих действиях не рассудочными умствованиями, а «могучим народным инстинктом», ему присущи любовь к родине и глубокая привязанность к земле, героизм и самопожертвование, сердечное тепло.

В духе этих идей написано лучшее произведение Мишле «История Французской революции», «эпическая поэма, герой которой -- Народ» 28. Эта книга -- своеобразная попытка написать историю революции «снизу», с точки зрения борьбы народных масс, а не как буржуазную и парламентскую историю. Мишле первым среди историков Французской революции обратился к архивным документам (с 1831 г.он заведовал историческим отделом Национального архива), хотя он, как и другие авторы трудов о революции, не давал ссылок на свои источники. Особенно ценны изученные и цитированные им протоколы парижских секций, сгоревшие при пожаре ратуши во время подавления Парижской Коммуны 1871 г.

Мишле уловил глубокую народную основу Французской революции, дал яркие картины массовых народных выступлений. Придавая особое значение «наивному инстинкту», стихийному чутью народа, он подметил реальные черты массового народного сознания в первые годы революции. «У Мишле,-- отмечает видный специалист по истории массового сознания («менталитета») революционной эпохи М. Вовель,-- встречается немало озарений, проникающих в сердцевину современной проблематики, особенно в объяснении таких «революционных дней», как взятие Бастилии 14 июля 1789 г., возвращение в Париж королевской семьи во время «октябрьских дней» того же года или взятие Тюильрийского дворца 10 августа 1792 г.» 2в

В основе революции, по мнению Мишле, лежали не материальные интересы, а идеи справедливости, братства, свободы. Следуя своему пониманию народа, Мишле противопоставлял необразованную, но сильную своим верным инстинктам народную массу образованной буржуазии, политическим деятелям («честолюбцам») и партиям. В то же время он стремился доказать, что тогда не было никаких оснований для социальных конфликтов между буржуазией и народом. Наибольшие симпатии Мишле вызывал Дантон, «трогательно стремившийся к примирению партий». Напротив, в якобинцах он усматривал нечто вроде инквизиторской, священнической корпорации, чуждой народному духу. Высшим достижением революции он считал 10 августа 1792 г. и провозглашение республики.

Негативной трактовкой якобинцев и Робеспьера Мишле резко отличается от других представителей демократической историографии того времени. Характерной чертой последней был совершенно иной подход к якобинскому периоду Французской революции. Либеральным и индивидуалистским «принципам 1789 года» историки-демократы противопоставили традицию якобинского «равенства и братства». Если либеральные историки считали якобинский режим, «временное господство массы» (Минье), лишь необходимым злом, оправдываемым чрезвычайными обстоятельствами, то историки-демократы именно в этом этапе революции усматривали воплощение ее истинных исторических задач. Господство якобинцев было для них тем периодом, когда революция, разбив внешних и внутренних врагов, наметила контуры нового общества подлинного равенства и братства. Поэтому, восприняв идею классовой борьбы, они делали основной акцент на борьбе между буржуазией и народом. Высоко оценивая историческую роль якобинцев и Робеспьера, эти историки истолковывали ее в соответствии с идеалами и иллюзиями мелкобуржуазной демократии того времени. Заметное место в демократической историографии занимала и трактовка Французской революции и якобинизма в духе тех социалистических идей, которые характерны были для Франции той эпохи.