Но уже близок был конец. Спартанский адмирал Лизандр захватил последний флот афинян, стоявший в проливе, без боя в то время, как матросы и солдаты ушли на берег за припасами. Афины были теперь отрезаны от всякого подвоза. Враги окружили город с суши и с моря и после пятимесячной осады взяли его голодом. Лизандр заставил срыть укрепления Пирея и длинные стены, соединявшие порт с Афинами; афиняне должны были выдать все военные корабли и сжечь свои верфи; все владения, кроме Аттики, были у них отняты. Так кончилась афинская держава, простоявшая 73 года (от 477 до 404 г.).

Лизандр потребовал также, чтобы афиняне уничтожили у себя демократию и ввели опять правление немногих. Власть захватили 30 человек богатых граждан, прозванные впоследствии тридцатью тираннами. Они не созывали вовсе народного собрания и казнили всех, кто казался им подозрительным. Но уже через год сторонники демократии, бежавшие в Фивы, вернулись в Аттику и под начальством Фрасибула, одного из адмиралов Пелопоннесской войны, захватили Пирей. Глава тридцати, Критий, погиб в стычке; в Афинах опрокинули во второй раз олигархию и восстановили равенство граждан и правление народа.

Умственная жизнь Афин. 460-400 гг. В Афинах времени Перикла как будто билось сердце Греции. Лучшие люди греческого народа, первые художники, поэты, ученые, изобретатели этого времени были или афиняне родом, или если это были уроженцы других греческих городов, то они подолгу жили в Афинах, искали случая познакомить афинян со своими мыслями и работами. Многие из греков, приезжавших в Афины, были в восторге от афинского порядка жизни, где все граждане пользовались равенством прав и свободой мнений и речи.

Новые понятия о богах. Понятия более развитых греков в это время стали сильно разниться от тех, какие были во времена Гомера. Многим эти старые взгляды казались детскими или варварскими. Приступая к рассказу о старине, один писатель заявлял: "Я, Гекатей из Милета, пишу только о том, что считаю за истину; из сказаний, которые ходят среди греков, многие, мне кажется, смешны". Он разбирает далее сказание об адском псе, за которым Геракл через пещеру спускался в преисподнюю, и удивляется легковерию и нелепости народа: ведь все эти ужасы подземного мира - пустые призраки; здесь случилось самое естественное происшествие: Геракл схватил в пещере большую ядовитую змею, которую за ее укусы прозвали адским животным, - вот и все.

Так же, как новый суд в Афинах был непохож на старую расправу, и понятия о богах стали непохожи на старинную веру.

Пролить кровь человека, отнять чужое стали считать дурным делом, виной, грехом. Боги не велят этого делать, так думали теперь люди. Ничто не ускользает от ока Зевса: дочь его Дика (т. е. Правда-мстительница) открывает ему все обиды и несправедливости на земле. Не может избегнуть гнева богов злой и несправедливый человек; если грех велик, боги взыщут с его потомков. Сами боги чисты и святы; высоко поднялись они над людьми, и нет у них человеческих слабостей и недостатков. Прежде Зевса представляли громовиком, который ссорился с другими богами, был капризен и злоупотреблял своей силою. По-новому Зевса считали разумным правителем всего мира; все совершается по мудрым его указаниям.

Особенно привлекал людей прекрасный образ молодого бога Аполлона. На земле много зла, и люди сами не могут от него избавиться. Аполлон спускается на землю, чтобы очистить, освободить людей от беды. Он убивает страшного змея, в котором собралось зло земное. Он учит людей благородным мыслям. Все, что настраивает человека на возвышенные чувства, принадлежит Аполлону, особенно искусство, более всего музыка и поэзия. Вдохновение, талант - дар Аполлона. Вдохновенный человек - а это может быть поэт, проповедник, ученый - видит нередко больше, чем обыкновенные люди, как бы предугадывает будущее; Аполлон, говорили тогда, сам вещает его устами.

Дельфийский оракул. Греки думали, что есть места на земле, где особенно близок к людям Аполлон, есть чудодейственные источники, которые дают таинственную силу. Таким местом более всего считали горные ущелья в средине Греции у города Дельф. Тут, по преданию, Аполлон убил змея. Среди диких скал, где низвергаются водопадами прозрачные ручьи, после долгой молитвы или во время сна, людям казалось, что пред ними открывается будущее или что они способны принять твердое решение, как будто внушенное самим богом.

В Дельфы постоянно направлялись во множестве богомольцы, чтобы очиститься в молитвах, возносимых к Аполлону, или спросить у бога совета, указания будущего. Они приносили дары богу. Спрашивали обо всем: будет ли выгода от такого-то нового занятия, решаться ли на путешествие, мириться ли со своим недругом, как воспитывать ребенка своего; наконец спрашивали от имени городского совета или народного собрания о делах, которые касались целого города или области. На эти вопросы отвечали постоянные служители Аполлона, жрецы его, которые ближе к нему стояли.

Грубый обычай старины примешивался к этой подаче советов от имени бога-вдохновителя. По старинному понятию, в несвязной речи безумного или юродивого заключено пророчество. В Дельфах выбиралась жрица, которую приводили в состояние, близкое к безумству. Когда наступало время прорицания, она в сияющей, как бы венчальной одежде поднималась на золотой треножник, стоявший над горной трещиной, из которой выходил удушливый газ. Жрица приходила в тяжелое забытье и говорила, заикаясь, со стоном несколько неясных слов. Стоявший рядом с нею толкователь связывал их в стихи и передавал вопрошателям: это считалось ответом бога, открывшего свою волю в мучительных криках жрицы.

Дионисовы праздники и мистерии. Вдохновение, восторг могут, однако, наполнить душу человека и помимо этих мучений. Среди расцветающей природы или в хороший урожай, во время сбора плодов и винограда хороводы, пляски, пение точно окрыляют человека, заставляют его забыть о всяком горе, вселяют в него счастье. Греки верили, что это чудо в человеке совершает веселый и благодушный бог Дионис, особый покровитель виноделия.

Миф рассказывал, что Дионис приезжает с Востока в торжестве, увитый венками и гирляндами, окруженный шумной толпой смешных козлоногих плясунов. Никто не может устоять против его смеха, щедрости и доброты; все пристают к его веселому поезду. В память этого появления Диониса в Аттике справлялся шумный народный праздник весною. В толпе вертелись ряженые; слышались задорные шутки, потешались балансированием на надутом натертом маслом мехе. Более горячие почитатели Диониса, особенно женщины, возбуждали себя музыкой, быстрой головокружительной пляской и с громкими криками, распустив волосы по ветру, носились вереницами по холмам и долинам; им казалось, что они сами присоединяются к свите Диониса, что душа их парит над землею.

Недолго жить светлому богу. Его подстерегают злые враги. Зимняя стужа, бурные ветры губят цветы и деревья. Так и Диониса одолевают чудовищные великаны; они растерзывают на куски его тело. Светлый бог скрывается в преисподней. Но Зевс снова его воскрешает: он опять возвращается, и опять с ним веселится вся земля.

Другой большой праздник в Аттике справлялся в начале осени, ко времени, когда скрываются в преисподнюю благодетельные боги-покровители земного обилия. Боги эти становятся внизу могучими владыками подземного мира. Люди, которые страшились тяжкой участи души за гробом, искали их помощи и принимали особое посвящение. Посвященные в числе нескольких десятков тысяч собирались в Афинах, совершали очистительное омовение в море и отправлялись длинной процессией в священное место Элевзин, где происходило торжество. Главное богослужение, мистерии, совершалось ночью: народ собирался среди благоговейной тишины в большом помещении, имевшем вид театра: перед его глазами воспроизводили судьбу богов, сходящих в подземный мир и возвращающихся оттуда. Таинственная ночная обстановка, музыка, блеск священных представлений сильно действовали на собравшихся. Они уходили с верою, что за гробом подземные боги избавят их от мук, что их ждет трапеза с самими богами на светлой горе, покрытой цветами, в то время как другие, непосвященные, будут тонуть в смрадном болоте.

Искусство. Прекрасных благодетельных богов своих греки старались изобразить. В картине, в статуе бога они собирали самые возвышенные черты, какие только могли найти между людьми или какие могли представить себе. По всей Греции получили известность художники, которым заказывали наперерыв большие изображения богов в различных греческих городах.

Во времена Перикла особенно выдавался афинянин Фидий. Он сработал для храма в Олимпии огромную статую Зевса. Зевс был представлен мощным царем на престоле. Фидий сделал также большую фигуру богини Афины для главного храма (Парфенона) в своем родном городе. Обе статуи состояли из деревянного остова; лицо, шея и руки были обиты пластинками из слоновой кости, одежда была сделана из листового золота; глаза в статуе Афины были вставлены из самоцветного камня. Чаще делались статуи меньших размеров из бронзы или мрамора; белый камень раскрашивался в разные цвета и покрывался позолотой.

Художнику часто заказывали сделать статую борца или бегуна-победителя на играх. Гимнасты и участники военных игр обыкновенно выступали обнаженные. Художники старались представить силу мускулов и стройность человеческого тела, и никто не мог достигнуть такого искусства в изображении человека, как греки.

Храмы у греков были не так крупны, как в Египте и Вавилоне. Сначала божий покой был небольшой крытой кладовой для того, чтобы хранить дары богомольцев или священные предметы бога, его копье и щит и т. п. Они имели вид продолговатого четырехугольника вроде нашей избы, только с более отлогой крышей.

Позднее здание расширили и разделили на две половины. Меньшую, темную часть позади оставили для сокровищ; большую, переднюю часть, освещенную широким отверстием сверху, отводили для жертв и молитв; здесь ставилось изображение бога. Вход старались сделать красивее: вытягивали вперед навес крыши и подпирали его каменными столбами. От двух наклонов крыши и прямой полосы над столбами получался трехугольник; он разукрашивался обыкновенно выпуклой картиной (рельефом): представляли бой витязей троянской войны, двенадцать подвигов героя Геракла или праздничный ход граждан и т. п. Иногда навес вытягивали во все четыре стороны храма и подпирали его кругом колоннами. Получалась кругом всего храма галерея, где можно было укрыться от солнца.

Колонны могли быть низкие, грузные, как будто вросшие прямо в пол, без украшения наверху: весь храм казался тогда тяжеловесным, суровым на вид: это была старинная стройка (стиль, т. е. обычай, дорический). Позднее вкус изменился: стали приподнимать фундамент, вытягивать повыше колонны, делать их более стройными, с подножием внизу и завитком наверху вроде стружки или раскрытого цветка (это были стили ионический и коринфский). Фигуры на храме, украшения, навесы и колонны раскрашивались яркими и светлыми красками.

В храме лежало за крепкими стенами и затворами много золота и серебра в вещах и слитках. Это были не только сокровища бога, но и разное имущество или денежные средства людей, отданные на хранение. Городскую казну обыкновенно хранили в храме; например, афиняне держали свое запасное золото в главном храме богини Афины на акрополе. Храм мог укрыть и людей, искавших защиты бога; в священном месте не должно быть ни кровопролития, ни насилия. Поэтому храмы считались убежищем для преследуемых и даже преступника нельзя было оторвать от алтаря или изображения бога.

Театр. В храме или на площади люди ставили изображение бога, чтобы постоянно видеть его, чувствовать его близость. Больше того, греки хотели представить бога в живом образе. Это происходило в большой весенний праздник любимого народом бога Диониса.

Несколько человек брали на себя главную часть торжества. Они должны были изобразить самого бога и его веселую козлоногую и хвостатую свиту (силенов). Дионис появлялся в сияющем одеянии на повозке, которой придавали вид корабля (по мифу, он прибыл в Грецию морем). Он доезжал, окруженный силенами, до круглой площадки, около которой толпился народ. Здесь силены, в вывороченных шкурах и с намазанными лицами, плясали и пели хором (площадка называлась орхестра, т. е. место хоровода; от нее - название нашего оркестра). Дионис говорил им стихотворную речь, в которой рассказывал свою судьбу, страдания и торжество; его свита выражала сочувствие. Снова начинался хоровод, а в это время тот, кто изображал Диониса, исчезал в поставленной позади палатке (скене - сцена) и переодевался. Он выходил потом, чтобы изобразить какое-нибудь другое лицо, по мифу связанное с Дионисом, например его врага, опять поднимался на возвышение, на повозку или на широкий каменный помост посреди площадки и говорил за это новое лицо. Хор отвечал ему другими словами, выражением гнева или печали, если слышал речь недруга Дионисова.

Эти незатейливые представления и были началом театра, т. е. зрелища. Изображение судьбы Диониса называлось также трагедией (что буквально значит песнь козлов). Народ увлекался театром и постоянно открывалась возможность прибавить к нему что-нибудь новое. Кроме мифа о Дионисе, можно было представить в лицах многие другие мифы. Представления стали чаще. Поэты писали стихотворную речь для главного актера, хороводные песни и разговоры между главным лицом театра и его свитой. Богатые люди, которые хотели выдвинуться на праздник, угодить народу, тратились на обстановку, покупали для действующих лиц богатые костюмы, нанимали искусных певцов и плясунов или готовили к празднику на выучку целый хор.

Трагедия. Особенно много нового для театра придумал поэт Эсхил, живший во время греко-персидских войн. В представлениях стали изображать не только мифы, но и события недавнего времени. Эсхил, сам участник саламинского боя, представил в трагедии "Персы" бегство варваров и принижение "великого царя".

Для оживления театра Эсхил придумал выводить второго актера. Пока из сцены выходил всего один актер, он мог только рассказать словами о том, что случилось с богом или героем, которого он изображал. Двое актеров, особенно если они представляли противников, могли воспроизвести само происшествие, могли представить действие (по-гречески драма). Чтобы актеры могли свободнее двигаться и все-таки быть выше хора, Эсхил перестал выводить их на помост или на повозке и снабдил их высокими деревянными каблуками или привязными скамеечками. Эсхил устроил и первую декорацию. Актеры у него должны были играть ближе к палатке: ее переднюю стенку стали раскрашивать, придавая ей, смотря по пьесе, вид алтаря, скалы, переднего фасада дома с дверью посредине и т. д. Если в пьесе надо было представить и людей, и богов, то боги входили на плоскую крышу палатки, чтобы казаться выше людей.

В трагедиях Эсхила сюжет был возвышенный или грустный. Зрители следили с замиранием сердца, как богини кровавых призраков преследовали несчастного Ореста, убившего мать за то, что она изменнически зарезала своего мужа Агамемнона, отца Орестова, когда он вернулся домой после взятия Трои. Они глубоко волновались, глядя на прикованного к скале героя Прометея, благородного друга людей, наказанного Зевсом за то, что он похитил для людей огонь с неба, научил их труду и поднял над грубой жизнью животных.

В театральных представлениях принимали участие множество граждан. Играли на сцене вовсе не актеры по ремеслу, а любители, постоянно сменявшиеся. Еще более смены нужно было для исполнения хоров и танцев. Пьеса давалась обыкновенно только один раз. Публика требовала к каждому большому празднику новые четыре драмы: три трагедии и одну пьесу насмешливого содержания в заключение. Афинские поэты были поэтому очень плодовиты. Современник Перикла, Софокл, написал более 120 пьес. Между немногими, дошедшими до нас, есть три трагедии, связанные между собою по содержанию. Они изображают страдания царя Эдипа и несчастия его детей.

Царский сын Эдип, по мнению его родителей погибший, убивает в случайной ссоре отца своего, которого он вовсе не знал. Он правит потом долго и счастливо, пока не наступает среди народа тяжелый мор. Тогда предсказатель объявляет, что это - наказание за великий грех царя. Эдип в ужасе от того, что узнал, отрекается от власти и выкалывает себе глаза, но беда преследует его дом: два его сына убивают друг друга в споре за власть; его дочь погибает потому, что хотела похоронить убитого брата-изгнанника. На всех этих людях нет вины; они ищут лучшего пути в своих действиях; гибнут они потому, что уже заранее решено и предсказано их осуждение. Мысль этой драмы та, что человек, как бы ни строил он жизнь свою, сколько бы ни было в нем высоких порывов, все же бессилен против судьбы.

В драмах Софокла действие разнообразилось живыми картинами. В его пьесе "Аякс" представлен герой троянской войны, впавший в дикое безумство, когда доспехи убитого Ахилла присудили не ему, а Одиссею; жена Аякса сообщает хору его товарищей, что Аякс в бешенстве и ослеплении перебил стадо баранов, приняв их за Одиссея и его воинов; во время этих слов широко распахиваются двери сценической палатки: из них выезжает на колесах помост и на нем несчастный, потерявшийся Аякс среди фигур перебитых им животных; через несколько минут эту подвижную сцену укатывают назад, и действие продолжается.

Во время Пелопоннесской войны между драматическими писателями выдавался Эврипид*. Он выбирал по обыкновению содержание из мифов, но под видом героев изображал современных ему людей. В драмах Эврипида несчастия и гибель человека представлены, как следствия его характера и ошибок, которые он совершил. В разговорах действующих лиц поднимаются разные вопросы: сила или правда торжествуют на свете, можно ли верить в богов и др. Эти беседы напоминают иногда споры и доказательства в афинском суде.

Эврипид придумал много нового для театра. У него пьеса обыкновенно начиналась с большой живой картины. Чтобы не готовить ее на глазах у зрителей и не портить впечатления, стали спереди сцены, между вытянутыми боковыми ее стенками, устраивать занавес: так получилось четырехугольное место между задней декорацией, боковыми стенками (кулисами) и занавесом. Это место, которое и стали называть с тех пор сценой, было приподнято над орхестрой; актеры выходили из задней двери, а хор с боков палатки; пройдя кругом орхестры, хор входил по широким ступеням на сцену.

В пьесах Эврипида к концу были приготовлены новые эффекты: герой взлетает на воздух на крылатом коне; волшебницу увозят в облака драконы и т. д. Зрители привыкли под конец действия смотреть наверх. Развязку приносил обыкновенно бог или просветленный герой, появлявшийся с небес. Для этого придумана была особая машина (наше слово машина происходит от греческого механе, что значит подъем для полета): кулисы были вытянуты вверх значительно выше палатки; между этими крылами протягивались канаты, по которым можно было двигать корзину, где сидели актеры, изображавшие богов на воздухе; позади канатов широкую стену раскрашивали голубым цветом неба; или к столбам на краях приделаны были крюки, которые держали корзину с актерами и поворачивались к середине.

Представления отличались от наших тем, что актеры покрывали лицо маской, менявшейся смотря по характеру изображаемой фигуры. Женские роли исполнялись мужчинами. Греческая трагедия была отчасти похожа на нашу оперу: хор исполнял несколько песен; действующие лица, помимо обыкновенного разговора, еще мерно читали нараспев стихи.

В греческом театре только сцена была крытая. Зрители толпились или рассаживались кругом открытой орхестры. Чтобы дать им побольше места, вокруг орхестры строили каменные уступы, поднимавшиеся кверху все более широкими кругами. Внизу, ближе к сцене, помещали главных лиц в городе, начальников, членов совета и почетных гостей из других городов.

Театр у греков мог вмещать несравненно больше зрителей, чем у нас: более 20-30 тысяч человек. Он служил не для одних только представлений; в его широкое помещение сходились слушать музыку, слушать чтение стихов и речей. Говоривший речь (ритор) выбирал предмет, который мог воодушевить присутствующих, например о борьбе с персами. Слушатели следили за ним так же внимательно, как в народном собрании, оценивали красивые обороты речи и награждали горячим одобрением.

Комедия. Были и другие представления, где через край бил смех и шутка. Они тоже начались на праздниках Диониса. Народ собирался около особого деревянного помоста; в то время как внизу быстро вертелись скоморохи (по-гречески их круговая песнь называлась комедия), на помосте в середке появлялись спутники Диониса с большими животами и хвостами. Они передразнивали всевозможные вещи. Все мифы изображались здесь навыворот, герои и даже боги выходили в смешном виде. Например, великий богатырь Геракл, который, по сказанию, освободил людей от чудовищ и исходил со своей палицей всю землю, представлялся в комедии в виде огромного сонного обжоры и болтуна. На помосте комедии появлялись разные карикатуры на хвастовство, жадность, недогадливость и т. д. Актеры вставляли намеки на недавние события, высмеивали людей, которых знал весь город.

Трагедия началась в Афинах. Комедия была прежде в ходу в Сиракузах и в Пелопоннесе; она игралась перехожими актерами на манер нашего Петрушки, в котором прежде вместо кукол были живые фигуры. Во времена Перикла комедия появилась в Афинах.

Великим мастером писать комические пьесы был афинянин Аристофан. Он был неистощим на шутовские картины. Когда Алкивиад и другие вожди старались увлечь афинский народ разными планами новых завоеваний и приобретений за морем, Аристофан осмеял жадных искателей и изобразил, как два афинских болтуна и мечтателя основывают совсем по душе себе беспечальное царство птиц между небом и землею. Или Аристофан нападал на афинских граждан за их страсть слушать в суде бесконечные тяжбы и представлял, как сын решает не пускать в судебное заседание старика-отца, запирает его дома и гонит его товарищей-судей, являющихся в виде злых ос с острыми жалами; для развлечения старику позволяется устроить суд над двумя собаками. То Аристофан выводил модных учителей (Сократа в комедии "Облака"), которые берутся обучить своих молодых и взрослых слушателей всей науке и приучают их только дерзко спорить и беззастенчиво доказывать что угодно. То осмеивал слишком самоуверенного демагога (Клеона) или, наконец, представлял весь народ афинский под видом старичка, выжившего из ума, которого водят за нос льстивые говоруны. Аристофан часто брал через край: нападая на новых учителей, он осмеял самый интерес к науке и открытия ученых. Но никто в Афинах и не думал стеснять писателей и актеров комедий. Они могли представлять и высмеивать не только советников и вождей народных. Сам верховный господин в Афинах - народ позволял над собою смеяться.

Обучение. В большом городе, как Афины, можно было многому научиться. В народном собрании и суде постоянно рассматривали разнообразные дела, в речах граждане сравнивали свои и чужие порядки, вспоминая о старине, разбирали тонко поступки, мысли и чувства людей. На видных местах в городе красовались стройные здания и статуи, сработанные художниками, и глаз отвыкал от всего грубого, несоразмерного, нескладного, приучался к изящному. В театре выступала вся народная мудрость: представляли старину в мифах и новейшие события; действующие лица на сцене разбирали, какая должна быть правда на земле, живут ли люди рассудком или чувствами и т. д. Много мыслей возбуждали эти зрелища у посетителей, и много разговоров потом поднималось по их поводу. Благодаря всему этому и простолюдин мог развить свой ум, наблюдательность. Перикл был прав, когда сказал однажды в своей речи в народном собрании, что Афины - школа для всей Греции.

Но слова Перикла заключали в себе только хорошее сравнение. Он говорил в том смысле, как мы выражаемся, что жизнь есть лучшая школа. Настоящих же школ, учебных заведений для подрастающих, в Афинах и вообще в Греции было мало, и эти школы были плохи. Притом в них могли учиться только дети состоятельных родителей, потому что плата была высока.

Вслед за обучением грамоте преподавали три предмета: словесность, музыку и гимнастику. Обучение словесности состояло в том, что учитель читал вслух отрывки из Гомера или лучших писателей, повторяя фразы по нескольку раз вроде диктанта; ученики, однако, не писали, а повторяли вслед за ним отрывок по частям до тех пор, пока не вытверживали всего урока. Цель состояла в том, чтобы они знали много стихов и красивых речей наизусть и могли хорошо декламировать.

Ученые и софисты. Этого обучения было мало для любознательного человека. Между тем кругозор греков очень расширился благодаря их дальним предприятиям и сношениям.

Геродот, родом из малоазийского города Галикарнаса, современник Перикла, побывал не только во всех почти греческих колониях, но и в Скифии, в Египте и в персидском государстве до Вавилона. Он составил подробное описание стран и народов, которые видел. Это описание оканчивается рассказом о великой борьбе греков с персами. Геродот назвал свое большое сочинение историей (что значит исследование). В сочинении Геродота много народных сказаний, и он кажется как будто продолжателем Гомера в прозе. Но он не ограничивается рассказом и старается объяснить причины событий, найти в человеческих делах общую связь и смысл. Войны греков с персами, по его мнению, - лишь продолжение вековой борьбы между Европой и Азией, которая идет от начала времен. В судьбе людей много чудесных явлений; неожиданно могут сменяться счастие и гибель; эти перемены происходят от вмешательства богов, которые наказывают высокомерие сильных: так они покарали гордыню персидского царя, напавшего на греков. Геродот думает также, что события всегда оправдывают предсказания оракула. Геродот долго жил в Афинах и был большой почитатель Афин; он горячо стоял за равноправие; пример Афин показал, по его мнению, что народ свободный гораздо сильнее, чем подчиненный тиранну.

Лет двадцать спустя после Геродота афинянин Фукидид (не имеет ничего общего с противником Перикла) подробно изложил события Пелопоннесской войны, в которой он сам принимал участие. Фукидид близко знал Перикла; в своем сочинении он приводит две речи Перикла, чтобы показать, как велик был ум и талант правителя Афин. У Фукидида совершенно иные взгляды на ход человеческих дел, чем у Геродота. Он нигде не упоминает о вмешательстве богов; он старается отыскать всякому явлению естественную причину, которая лежит в свойствах людей и в обстоятельствах дела. Фукидид не хотел допускать в историю сказаний и поэтического вымысла. История - не собрание сказок, главная цель историка - найти истину. Поэтому Фукидид или сообщает то, чему сам был свидетелем, или если приводит чужие известия, то не иначе, как после строгой проверки. Изложить правду о прошлом он считал важным потому, что в будущем могут повториться события, похожие на те, которые уже переживались людьми.

Впереди других в науке были ионийские греки, жившие близко к образованным народам востока. К ним перешли сведения вавилонян о небесных явлениях, но они пошли дальше в своих наблюдениях и суждениях о мире. Много думали греки над существом самого человека: они рассуждали о том, как развивается человеческий ум, как появляются у человека понятия о добре и зле; рассуждали о том, чем держится порядок в обществе: страхом ли людей перед наказанием за проступки, или врожденным человеку чувством правды. Греки называли людей, которые думали об этих вопросах и старались понять, как устроен мир и человеческая жизнь, философами. Мы теперь называем таких людей учеными.

Около ученого собирались поучиться не только юноши, но и взрослые люди. Философ мог сделать из своего обучения ремесло: слушатели платили ему взносы и приносили подарки. Таким же преподавателем по ремеслу мог стать ритор, т. е. мастер красноречия: в большом городе, вроде Афин, многие желали научиться говорить в народном собрании и суде. С искусством речи преподавалось также искусство спора, уменье доказывать свою мысль и опровергать чужую. Ученого преподавателя, по-нашему профессора или доктора, в Греции называли обыкновенно софистом.

Софисты, которые приобрели славу, нередко переезжали из одного города в другой, гостили в каждом по нескольку месяцев, излагали свою ученость в лекциях и беседах и направлялись дальше. Приезд софиста Протагора вызвал в Афинах сильное волнение. Он остановился в доме богатого Каллия. Ранним утром весть об этом облетела город. Целый день стучались в двери дома Каллия люди всякого возраста, добиваясь послушать знаменитого преподавателя. В прохладной галерее, выходившей на внутренний двор, Протагор прогуливался в сопровождении слушателей и излагал предмет; потом он садился и отвечал на задаваемые ему вопросы.

Сократ. Самым известным софистом был афинян Сократ, которому в начале Пелопоннесской войны было около 40 лет. У Сократа были постоянные слушатели среди афинян и были чужие: один приходил за целый день пути в Афины, а когда Афины объявили войну его родному городу, он одевался в женский костюм и все-таки проникал в Афины к Сократу. Но помимо того Сократ любил случайные беседы: он заходил в какую-нибудь лавочку и поднимал разговор с ее владельцем и посетителями. Сократ умел заинтересовать собеседника; он говорил просто о трудных вещах и умел искусно доводить своего противника в споре до сознания в ошибке. В Афинах все знали невысокого человека, с большой лысой головой, некрасивого, с живым взглядом и меткой речью. Его главная цель была в том, чтобы научить своих слушателей не брать на веру никакого мнения, все проверять, все разбирать рассудком.

Софисты проверяли старые понятия о богах. Многое в старинной вере не удовлетворяло их. Иной из софистов резко говорил, что мифы - выдумки предков без всякой цены. Многие находили, что о богах ничего нельзя сказать верного; неизвестно даже существуют они или нет; дело темно, а человеческая жизнь слишком коротка, чтобы добраться до истины. Другие старались составить себе более возвышенное понятие о божестве и выражались так: "Один бог поднимается над всеми богами и людьми, он не похож на смертных ни внешним видом, ни духом своим".

Нередко было очень опасно говорить подобные вещи. Люди неразвитые думали, что такие слова оскорбляют ближних богов-покровителей города; боги могут прогневаться за то, что их забывают, и погубить весь город. Если случалось несчастие и народ впадал в сильный страх или раздражение, всегда находились люди, которые извлекали выгоду из предрассудка; они обращали внимание народа на тех, кто учил о богах по-новому, и обвиняли кого-либо из философов в безбожии. Когда начались бедствия Пелопоннесской войны, из Афин изгнали Протагора; сочинения его были сожжены на площади.

По окончании Пелопоннесской войны, когда Афины потеряли всю свою силу, а народ в отчаянии искал виновников беды, разразившейся над городом, привлекли на суд 70-летнего Сократа. Все помнили, что среди его учеников были Алкивиад и Критий, люди, которые принесли много вреда Афинам. Но на суде Сократа обвинили за его учение о божестве. Сократ был уверен, что человеку врожденно чувство правды; в глубине души каждого начертан "неписаный закон"; этот закон в нас вложила высшая Сила, и он указывает нам, что хорошо, что дурно, что нужно, что не нужно делать. Человек должен внимательно к нему прислушиваться. Точно божок какой-то сидит в нас, говорил Сократ; божок этот безошибочно наставляет, как нам поступать и жить. Вот эти речи Сократа о "божке" правды и поставили ему в вину: он вводит новых богов, говорили обвинители.

Простые афинские граждане могли хорошо разбирать разные тяжбы; они привыкли также толково рассуждать о городских делах и о союзниках. Но им не под силу было судить о науке или о новой вере. Для них были страшны слова: "затронул старую веру", "пренебрегает богами, которых чтит весь город". Притом Сократ не старался оправдаться на суде. Он, по обыкновению, резко и упрямо выражал свое мнение, что его надо не судить, а выделить наградой среди граждан за то, что он многих людей сделал лучше. Раздраженные такой речью, судьи осудили Сократа большинством голосов на смерть. Сократ спокойно выпил назначенный ему ядовитый напиток (399 г.).

VI. ГРЕКИ НА ВОСТОКЕ. 400 - 100 гг. до Р. X.

Наемники. Вследствие постоянных войн между городами Греция разорилась. Многим сильным и здоровым людям было трудно найти дома заработок и они уезжали в промысел и на поселенье на востоке, в Египет, Сирию, к Евфрату. Покидавшие родину часто поступали на службу к персидским наместникам, к владетельным князьям Малой Азии и Египта и к самому великому царю. В Греции можно было теперь легко навербовать солдат, которые готовы были служить всякому, кто только хорошо заплатит: нанимались также офицеры и командиры. Были прославившиеся командиры, под начало которых особенно охотно собирались солдаты с разных концов Греции.

Наемные вожди обратили военное дело в особое искусство. Они быстро двигались со своими отрядами и быстро перемещали их в битве; для этого введено было другое вооружение: с воинов сняли тяжелые латы и наножники и дали им в руки более длинные копья и мечи. Наемники устраивали засады, ставили войска клином, чтобы врезываться в середину врагов, придумали употреблять крупные метательные орудия, подводить к крепостям осадные башни и т. д.

Десять тысяч греков на востоке около 400 г. Греческие наемники показали путь в глубину персидского государства. Вскоре после падения Афин персидский принц Кир, бывший наместником Малой Азии, задумал свергнуть своего старшего брата Артаксеркса. Он нанял отряд греков под начальством спартанских офицеров и повел его вместе со своими азиатскими силами. В решительной битве с царскими полками под Вавилоном Кир погиб, но нанятые им греки отбили все нападения многочисленного противника. Царские начальники пошли на переговоры с ними; главные командиры греков доверились персам и были изменнически захвачены. Греческие солдаты, однако, не потерялись; они сошлись все на собрание так же, как привыкли обсуждать дела на родине, выслушали разные мнения и выбрали себе новых начальников. Один из выбранных был афинян Ксенофонт, ученик Сократа; он и сохранил подробный рассказ о походе. Греки двинулись домой; они шли 8 месяцев на протяжении около 1200 верст, не имея карт страны, частью по пустынным местностям среди враждебного им населения, преследуемые персидскими войсками. С небольшими только потерями добрались они до Черного моря, где сели на корабли.

Военная монархия в Сицилии. Там, где приходилось всю защиту доверять большим наемным отрядам, их начальник мог захватить верховную власть над целой страной. К концу Пелопоннесской войны карфагеняне завоевали большую часть острова Сицилии; они угрожали последнему оплоту греков, Сиракузам. Двадцатипятилетний командир Дионисий потребовал у сиракузского народного собрания передачи ему неограниченной власти для ведения войны. Он оттеснил карфагенян на западный угол острова, укрепил Сиракузы громадной несокрушимой стеной и сделал этот город столицей большой державы, захватившей кроме Сицилии южную Италию, но вместе с тем отменил демократию, закрыл народные собрания и запретил свободу слова. Новый тиранн выстроил себе укрепленный дворец на островке среди сиракузской гавани, засел там со своей гвардией и следил при помощи многочисленных шпионов за настроением народа; людей, казавшихся опасными, он казнил или отправлял на пожизненную каторгу в каменоломни. Дионисий держался (с 405 г.) около 40 лет, опираясь на своих наемников, частью набранных из полудиких жителей Италии; в награду за службу он раздавал им земли, отнятые у тех владельцев, которые сопротивлялись его власти.

Греция после большой междоусобной войны 400-360 гг. Во время Пелопоннесской войны спартанцы уверяли, что сражаются за освобождение греков от афинской неволи. Но после войны оказалось, что спартанцам было мало заботы о свободе других греков. Они поставили по городам, отнятым у афинян, своих наместников, которые везде заменяли демократию правлением немногих богатых людей. Спартанцы одолели в междоусобной войне при помощи персидского золота. С этой поры без участия персов и без их денег не обходились споры и войны между греками.

Когда в Афинах удалось опрокинуть правление 30 тираннов и восстановить демократию, афиняне в свою очередь стали искать помощи персов. Афинский адмирал Конон, успевший убежать от разгрома флота Лизандром, поступил на службу к персидскому царю, во главе персидского флота разбил спартанцев и подъехал к родному городу. На персидские деньги афиняне начали снова строить длинные стены и укрепления Пирея. Но прежней силы Афины далеко не могли достигнуть. Ионийские города и вообще весь берег Малой Азии персы опять захватили, как во времена царя Дария.

Греки до такой степени ослабили друг друга, что "великий царь" прямо вмешался в дела Греции: он предписал грекам мир (в 387 г.) и поставил условием, чтобы между греческими городами не составлялось никаких союзов и, следовательно, ни один из них не мог вновь усилиться; спартанцы взяли на себя обязанность следить, чтобы не поднялась где-либо опять такая же подвижная и деятельная демократия, как в Афинах.

Восемь лет спустя, однако, сторонники демократии в Фивах сделали попытку возмущения. Они изгнали из своего города спартанский гарнизон. Фиванский стратег Эпаминонд разбил непобедимых до того времени спартанских латников и прошел в Пелопоннес, призывая к освобождению от Спарты все греческие города. Фиванская демократия не поладила, однако, с афинской, так как фиванцы задумали вытеснить афинян на море. Обе стороны, чтобы ослабить друг друга, обращались к денежной поддержке персов. Вследствие этих раздоров Греция осталась при раздроблении, которое было так выгодно для персов.

Противники демократии. Платон. Во времена Перикла, когда демократия имела успех, ее хвалили как наилучший порядок: горячо стояли за правление народа поэты Эсхил и Эврипид, ученые Геродот и Протагор. Теперь, когда на демократию обрушились несчастия, отовсюду посыпались на нее и обвинения, даже со стороны многих афинян. Еще во время Пелопоннесской войны Сократ осмеивал правление народа, которое приводит, по его словам, к тому, что делами управляют первые попавшиеся, быстро сменяющиеся люди; по его мнению, было бы нужно, чтобы правили люди особого призвания, обученные своему делу так же, как обучаются своему искусству ремесленники, художники, моряки и ученые.

Один из учеников Сократа, Ксенофонт, покинул Афины и ушел в Спарту: спартанская аристократия казалась ему более правильным порядком. Другой ученик Сократа, Платон, правда, остался в Афинах и собрал около себя последователей; но в то же время сурово осуждал демократию и ее вождей. Народ, по его мнению, невежествен, капризен и падок до зрелищ: речи на суде и в народном собрании увлекают его, как представления в большом театре. Негодна демократия еще и потому, что она дает каждому отдельному человеку свободу действий; сильный продолжает давить слабого; люди слишком привыкли действовать врозь и мало жертвуют своим личным интересом для общего дела. Поэтому Платон в сочинении "О государстве" предлагает другой порядок. Равноправие не годится. Нужно каждому в государстве указать его настоящее место. Люди сами собой по натуре своей делятся на рабочих и на воинов; первые способны работать, но не имеют ни рассудка, ни воли; только вторые обладают качествами, которые нужны для граждан: мужеством, пониманием общего блага. На работу первых должно содержать воинов, они одни будут настоящими гражданами. Они будут жить вместе, должны отречься от узких интересов семьи и вовсе не иметь ничего в собственном владении; дети их будут воспитываться без сношения с родителями в больших общественных учреждениях. Воины служат только общему делу. Между ними следует выделить еще философов, людей особого таланта и глубокого познания; они должны править новой общиной.

По мнению Платона, в расстройстве греческих городов виноваты также те из софистов, которые отвергали народные понятия о богах и не давали взамен новой опоры для веры. Платон отличает от них Сократа, верившего в божество; он написал горячую защиту Сократа, в которой изобразил его святым человеком. Платон учил сам, что земной мир, окружающий человека, - всего только слабый и плохой снимок с прекрасного и великого небесного мира. На земле есть, однако, частицы, занесенные из светлой надзвездной области: это души людей. Телесная оболочка человека - тюрьма, в которую заключена душа. Люди похожи на узников, скованных и запертых в пещере, куда едва проникает свет; они не знают, где их истинная родина; лишь слабое чаяние души напоминает им об этом. Души большинства людей глохнут в ничтожных интересах и низменных понятиях: они погибли для вечной жизни; тем немногим, кто не успокаивается на ходячей мудрости, мысли и знание открывают путь в истинный мир, далекий от земли.

Платон (умер в 355 г.*) надеялся найти сочувствие к своим взглядам у сильного монарха; он два раза ездил с учениками своими ко двору сицилийских тираннов Дионисия и его сына. Афинский ритор Исократ указывал на другую монархию, усилившуюся в это время, - македонскую.

Македония с 360 г. Страна эта лежала на север от собственно Греции, между Балканскими горами и северо-западным углом Эгейского моря. Македоняне были греки, но их постоянно беспокоили дикие горцы, и они отстали в торговле, ремесле и образовании от остальных греков. Македоняне были суровыми охотниками и воинами: их обычай требовал, чтобы юноша, еще не убивший кабана, не смел садиться на пиру за стол; кто не умертвил ни одного врага, носил на теле в знак позора веревку. Порядки у них были старинные: во главе крестьян стояли воинственные князья. Царей окружали дружины людей, с которыми они делились военной добычей.

Македонский царь Филипп перенял у греческих наемников все новые военные приемы, но образовал постоянное войско из своих подданных: в бою посредине становилась неприступная фаланга из плотно сдвинутых рядов солдат, вооруженных длинными копьями; с боков нападала многочисленная конница. Пользуясь слабостью и ссорами греков, Филипп захватил старые владения афинян на севере Эгейского моря, богатые золотыми рудниками, и города у проливов, важные для торговли с Черноморьем и для переправы в Азию. В старом оплоте демократии, Афинах, выступили противники македонского царя; самый горячий из них, Демосфен, искусно рассчитанными речами старался поднять народ против Филиппа, побудить афинян к устройству войска и флота и составить для борьбы союз из греческих городов. Демосфен доказывал, что цари и тиранны - враги свободы; Афины должны стать на защиту правды и закона против произвола. Но Афины не имели прежних средств. Спасти свободу греческих городов можно было только при помощи денег, взятых у персидского царя. Между тем в самих Афинах и других городах были сторонники большой общегреческой войны против персов, готовые признать Филиппа вождем греков.

Но когда македонский царь захватил важный Фермопильский проход и привел свои силы в середину Греции, в Афинах весь город крайне встревожился. С получением вести ночью зажгли по всей стране сигналы; на другой день собралось множество граждан в народное собрание. На призыв вестника никто не решался говорить. Тогда поднялся Демосфен и предложил немедленно, забыв все счеты, соединиться с соседними общинами.

При Херонее ополчения Афин и Фив, собравшиеся в последний раз, были разбиты обученным войском Филиппа (338 г.). Почти все греческие города признали Филиппа своим главным военным начальником и обязались доставить ему подмогу в войне против персов.

Поход Александра около 330 года. После смерти Филиппа его сын Александр повел греческие и македонские отряды в Азию. Александр был образованным греком. Он учился у замечательного греческого ученого Аристотеля, приглашенного Филиппом в Македонию. Многое было благоприятно походу в Азию. У Александра были отличные генералы его отца. Пути внутри персидского государства были теперь известны. В некоторых областях были почти независимые от персидского царя князья, в других, как, например, в Египте, непрерывно происходили восстания против персов. Персидскому царю, однако, также служили искусные греческие командиры; в его распоряжении были греческие наемники. Можно сказать, что в начале этой войны греки бились против греков.

В то время как Александр переправлялся в Малую Азию, один из греческих вождей, Мемнон, предлагал персидскому царю Дарию III отправить флот в Эгейское море и отрезать Александру доставку припасов, подмоги и самое возвращение в Грецию. Мемнон начал свои действия на море очень удачно, но скоро умер. В совете персидского царя было мало согласия; персидские вельможи ненавидели греков. Один из греков, предлагая свой план защиты, решился резко возразить персам в присутствии царя; это сочли за нарушение этикета и уважения к царю: Дарий притронулся к поясу грека, и служители тотчас вывели и задушили его.

Стремительные нападения Александра рассеивали большие нестройные, плохо вооруженные силы персов. Александр прошел Малую Азию и пробил себе путь в Сирию, который ему загородил сам царь Дарий при Иссе: здесь все семейство царя и много богатства его досталось Александру. Дарий предложил заключить мир и поделиться: он уступал все приморские земли с Египтом, а себе хотел оставить земли за Евфратом; но Александр не согласился. Подвигаясь дальше вдоль берега, Александр уничтожил города финикиян и особенно богатый Тир. Старые торговые соперники греков были теперь погублены. В Египте Александра принимали как избавителя от персов. В храме бога солнца Аммона, находившемся в далеком оазе среди пустыни, куда Александр проник, жрецы объявили его сыном бога; Александр приказал изображать себя на монетах со знаками божества.

Из Египта он двинулся на Евфрат и внутрь персидского государства. Дарий еще раз встретил его с большими силами за рекой Тигром около Ниневии. Опять рассеял их Александр и направился еще дальше, в нынешнюю Персию, Афганистан и Туркестан. Дарий во время бегства был убит одним из персидских наместников. Александр объявил себя законным наследником персидского царя: он взял себе в жены двух царевен - наследниц старой персидской династии.

Все больше его увлекали обычаи восточного двора: он выбрал столицей старинный Вавилон, далекий от Греции; в торжественных выходах он стал появляться в парадном восточном одеянии и требовал, чтобы его встречали земным поклоном; рядом с греческой гвардией он завел персидскую. Многим грекам не нравились эти отступления от привычной им простоты; старые генералы Филиппа возражали против предприятий Александра; он казнил некоторых из них совершенно так же, как раньше это делал персидский царь со своими слугами. Завоеванное Александром государство держалось так же плохо, как персидское; поднимались восстания, выступали самозваные цари.

Но Александр строил новые планы: он хотел проникнуть в сказочную Индию, о которой греки знали только по слухам: теперь была надежда добраться и до великого моря, которое, как казалось греческим географам, окружало весь земной мир. Предприятие это не удалось: индусы* упорно бились, солдаты Александра не хотели идти так далеко и заставили его вернуться. Но корабли Александра все же проехали от устья Инда по Персидскому заливу к устью Евфрата и открыли важный торговый путь, примыкавший к новым поселениям греков в Сирии и Вавилонии. Крайние места на востоке, до которых дошел Александр, были наш Туркестан и Пятиречье. Было заложено несколько городов, названных именем Александра; из них Александрия крайняя стояла на месте нынешнего Ходжента.

Греки на Востоке. Вскоре после похода в Индию Александр умер еще молодым (в 323 г.). Уже во время его похорон произошли кровавые схватки между македонскими генералами. Долго спорили они и их сыновья из-за наследства. Генералы Птолемей, Селевк и другие провозгласили себя царями и образовали несколько греческих государств. Вся та половина персидского государства, которую Дарий оставлял себе, предлагая Александру дележ, была потеряна греками; ею завладели парфяне, народ полукочевой, наездники и стрелки подобно персам. Греки удержали только земли у Средиземного моря - Малую Азию, Сирию, Египет.

Лет через 100 после похода Александра в этих странах жило больше греков, чем на старой родине, в Европе. Но и в новых областях греки больше населяли города; туземцы оставались в деревнях. Выросли заново огромные города, заселенные преимущественно греками: Александрия в Египте и Антиохия в Сирии. Население этих городов доходило до полумиллиона.

Египет. Из греческих государств на Востоке самым богатым был Египет под властью царей из семьи Птолемеев. Греческие цари сумели добывать из этой богатой и густо населенной земли очень много дохода. Они вели через чиновников точный счет всего населения, количества обработанных земель, размера ремесленных и торговых заведений. Каждый домохозяин должен был дать самые подробные показания о том, сколько в его доме или имении живет людей, какой их возраст и занятия, сколько у него рабочих, сколько у него имущества и дохода. Подати поступали деньгами в казну или предметами в склады царя, хлебом, овощами, топливом для войска; масло, льняные материи вырабатывались исключительно на царских заводах, а растительный материал, необходимый для этих произведений, доставлялся со всей страны царю. Птолемеи наравне с фараонами старинного Египта были причислены к богам; на этом основании они отобрали себе большие поместья богов при храмах, кормившие множество людей, и перевели доходы с них в свою казну.

На эти средства Птолемеи держали лучший флот в Средиземном море и обстроили свою приморскую столицу Александрию. Это был большой, по плану, правильно расположенный город, непохожий на старые греческие города с их тесной разбросанной стройкой. Александрия перерезывалась во всю длину широкой в 14 сажен улицей, тянувшейся на 6 верст. Гавань была закрыта узким длинным островом, который соединялся с берегом широкой каменной плотиной более версты длиной; на краю острова стояла большая мраморная башня, служившая маяком: огонь, который поддерживали на ее верху, был виден в море за 60 верст.