Монархия в общественно-политической жизни Великобритании в ХХ в.

Какая же из партий сможет модернизировать монархию? Очевидного ответа еще нет. Инициаторы реформирования традиционного института есть в той и другой партии. В центре общественного внимания -- возможный разрыв альянса суверена и Церкви Англии. С точки зрения противников Чарлза, такой поворот событий приведет к лишению Церкви ее привилегированного государственного статуса и падению влияния англиканства. Культура, воззрения и нравственность граждан, основанные на англиканских ценностях, окажутся подорванными.

Тем не менее у будущего короля-реформатора немало сторонников. И что еще важнее -- в какой-то степени можно говорить о совпадении взглядов наследника престола и Энтони Блэра, нового премьер-министра Великобритании и лидера лейбористской партии, победившей на майских выборах 1997 г. У этих людей, казалось бы принадлежащих к разным политическим силам -- правым, имея в виду монархию в целом, и левым, если говорить о партийном спектре, сложились доверительные отношения. Принц поддерживал программу «новых лейбористов», и, в частности, его фонд включился в реализацию их социальных мероприятий. Много схожего в подходе Чарлза и премьер-министра в отношении равенства всех британских церквей.

Личный контакт двух известных личностей сказывается и в их взаимной поддержке в сложных ситуациях. Так, Энтони Блэр, вопреки распространенным взглядам, с пониманием отнесся к перспективе появления Камиллы Паркер Боулз в качестве новой супруги Чарлза.

И все же открытое одобрение наследником престола лейбористской программы можно назвать беспрецедентным явлением и даже нарушением политической нейтральности членов королевской семьи. В связи с этим известный конституционный эксперт, консерватор по своим убеждениям, 80-летний лорд Блейк заявил в июле 1997 г, что поддержка принцем нового лейбористского правительства подвергает опасности традицию, согласно которой все члены королевской семьи были политическими кастратами.

Не остался равнодушным к происходящему и недавно избранный лидер консервативной партии Уильям Хейг. Несколько позднее он обвинил Блэра в том, что тот использует ближайших родственников королевы, чтобы нажить политический капитал.

Между тем негодование консерваторов вполне объяснимо. Сближение Чарлза и Блэра создает новую ситуацию, при которой знамя монархии перехватывается социал-демократической партией, а территория общественного влияния консерваторов неизбежно сужается.

Говоря о перспективах британской монархии, нельзя не коснуться последних событий общественно-политической жизни Соединенного Королевства.

Трагедия, произошедшая с принцессой Дианой 31 августа 1997 г.,

поколебала авторитет Елизаветы II и устои самого института монархии. Об этом свидетельствуют многочисленные опросы общественного мнения. В различных партиях будировался вопрос о проведении референдума в отношении целесообразности монархического устройства Великобритании.

И все же можно сказать, что это была лишь временная угроза позиции суверена. Драматические события августа-сентября 1997 г. показали и устойчивость монархических симпатий. Для подтверждения своей точки зрения обратимся к публикациям солидного британского еженедельника «Экономист». В октябре 1994 г. журнал заявлял, что он предпочел бы, чтобы монархия была ликвидирована, так как «она является антитезой большей части того, что мы отстаиваем: демократии, свободе, награждению за достижения, а не по наследственному принципу». Тем не менее объективная оценка всего, что было пережито страной в первые осенние дни 1997 г., побудила редколлегию и авторов еженедельника придти к иным выводам.

Ряд статей сентябрьских номеров журнала посвящен трагедии в королевской семье. В одной из них говорится: «Монархия обладает мощной силой в возбуждении чувств патриотизма и национальной солидарности... Ни всеобщие выборы, ни парламентские дебаты не смогли бы настолько овладеть душами британцев и объединить нацию, как это сделала смерть принцессы Уэльской». Было признано также, что популярность и народная любовь к принцессе в значительной степени объяснялись ее принадлежностью к королевской семье.

«Экономист» опубликовал опросы общественного мнения, проведенные 6-7 сентября 1997 г., когда критика Елизаветы II, обвиняемой в равнодушии к гибели Дианы, достигла своего пика. Тем не менее 73% респондентов заявили, что они хотели бы, чтобы монархическое правление продолжалось. Причем эта цифра возрастала до 82%, когда в качестве короля опрашиваемым предлагался старший сын Дианы принц Уильям.

Учитывая некоторые колебания в общественном мнении, авторы журнала отмечают, что было бы лучше, если бы популярность монархии была подтверждена референдумом. Но и в данном случае у них нет сомнения в том, что суверен получил бы мандат на продолжение своего царствования.

Не менее важно обратиться к поведению и позиции премьер-министра во время тревожных дней, пережитых дворцом и страной, и непосредственно после них. Динамизм и интуиция, свойственные Блэру, сказались и в этих обстоятельствах. 7 сентября 1997 г., уже на следующий день после похорон Дианы, премьер-министр встретился с королевой в ее шотландском замке, чтобы обсудить будущее монархии, а затем выступил перед телезрителями в одной из программ Би-Би-Си. В своей речи он подчеркнул, что продолжает поддерживать институт монархии и всецело доверяет Чарлзу, который, по его мнению, является главной модернизирующей силой в королевской семье. Обращаясь к некоторым коллегам в своей партии, Блэр заявил, что не поддержит их республиканских устремлений. «Перед Британией, -- сказал премьер, -- был выбор -- иметь монархию или президента. Я лично думаю, что монархия -- это традиция, которую мы должны продолжить. Но монархия адаптируется и изменяется и будет модернизироваться с каждым поколением».

Можно было бы на этом остановиться и принять прогноз журнала «Экономист» о том, что британская монархия войдет в XXI век тем более, что анализ, проведенный в нашей статье, подтверждает способность этого института к адаптации, а каждый из пяти царствовавших суверенов сумел завоевать симпатии своих граждан. Важно и то, что за 1998 г. улучшил свою репутацию наследник престола, отметивший в ноябре свое пятидесятилетие. Для публики он стал выглядеть заботливым отцом своих сыновей и, подобно своей бывшей супруге Диане, человеком открытым для общения с прессой. В борьбе двух лагерей в общественном мнении Великобритании, имея в виду почитателей погибшей принцессы Дианы и сторонников Чарлза, наметился перевес в сторону лагеря принца.

И все же остается один щекотливый момент, требующий от Чарлза большей определенности в его отношениях с Камиллой Паркер Боулз, не признанной остальной королевской семьей. На заключении светского брака настаивает его попечитель архиепископ Кентерберийский Дж. Кэри. В принципе может стоять вопрос и о вторичном венчании. Учитывая, что четыре из десяти вступающих в брак пар разводятся, церковная комиссия в январе 2000 года пришла к заключению о необходимости разрешить обряд венчания для людей, вступающих в повторный брак.

В июне 1999 г. королевская семья пережила радостное событие. Состоялась долгожданная свадьба младшего сына Елизаветы II Эдварда. Его супругой стала 34-летняя Софи Рис-Джонс, происходившая из мелкобуржуазной семьи и специализировавшаяся в области общественных отношений, т.е. устройстве торжественных церемоний и празднеств. С принцем их объединяет увлечение театром, поэзией и спортом.

Нравы меняются. Девушка такого скромного происхождения впервые вошла в семью монарха. До замужества она несколько лет прожила в Букингемском дворце, и известно, что королева благосклонно воспринимала ее связь с сыном.

Вместе с тем политический процесс продолжается. Реформы, проведенные лейбористским правительством Энтони Блэра, объективно ослабляют монархию. Учреждение органов самоуправления в Шотландии, Уэльсе и Северной Ирландии в перспективе могут поставить под вопрос единство Соединенного Королевства.

Не меньшую опасность для монархии представляет билль о палате лордов, утвержденный самой же палатой 26 октября 1999 г. и за редким исключением ликвидирующий право наследственных пэров заседать в верхней палате парламента. В результате эта категория британского истеблишмента, включая членов королевского дома, будет исключена из государственной структуры страны. Коронация, в которой наследственные пэры играют столь важную роль, потеряет свою пышность.

Вековая наследственная пирамида Великобритании разрушается, а самое главное -- суверен останется единственной персоной, чей титул передается по наследству. При всем том, что конституционные прерогативы монархии как будто не меняются, ее роль и влияние явно сузятся.

Многое в наше время непредсказуемо, и все же можно утверждать, что британская монархия войдет в ХХ! век, хотя и в измененном виде.