Монархия в общественно-политической жизни Великобритании в ХХ в.

Осень 1936 г. ознаменовалась монархическим кризисом. Начало его обозначилось тем, что король известил премьер-министра консервативного правительства Стэнли Болдуина о том, что Уиллис начала развод со своим вторым мужем. Монарх рассчитывал, что перед коронацией, намечавшейся на 12 мая 1937 г., они с Уиллис успеют оформить свой брак. В таком случае Эдуард VIII мог вступить на ступени Вестминстерского аббатства, чтобы быть коронованным, вместе со своей подругой. Но такая перспектива была неприемлема для королевского дома, премьер-министра, правительства, Церкви Англии и видных фигур британского истеблишмента.

13 ноября 1936 г. С.Болдуин через своего личного секретаря обратился к Эдуарду VIII с письмом. Короля предупреждали, что молчание британской прессы по вопросу, касающемуся госпожи Симп-сон, не может далее продолжаться и что правительство намерено незамедлительно обсудить сложившуюся ситуацию. Если же правительство должно будет уйти в отставку, то весьма сомнительно, сможет ли король найти кого-либо способного сформировать новый кабинет, пользующийся поддержкой палаты общин. Единственной альтернативой в таких обстоятельствах могут быть роспуск парламента и объявление новых выборов, на которых личные дела Его Величества будут главной темой. Неизбежным в данном случае будет ущерб, нанесенной короне как краеугольному камню, на которой держится Британская империя. Чтобы избежать грядущей опасности Его Величеству в вежливой форме давался настоятельный совет без промедления отправить госпожу Симпсон за рубеж.

Король был потрясен и разгневан. 16 ноября Болдуин был приглашен в Букингэмский дворец. Аудиенция была не из приятных. Эдуард заявил премьер-министру, что он намерен жениться на Уиллис Симпсон как король, если же это окажется невозможным, то он будет готов отречься.

Кризис достиг своей кульминации. Премьер-министр не ожидал от короля столь категорической постановки вопроса и был в некотором замешательстве. Королевская семья отказалась одобрить всякую возможность отречения Эдуарда. Законный наследник старшего брата Альберт буквально онемел от полученной информации. Подобно своему отцу он не жаждал короны и понимал, какая ответственность ляжет на него при ее обретении.

3 декабря на первых полосах британских газет впервые появилось сообщение о плане короля связать свою судьбу с Уиллис Симпсон. В этот же день возлюбленная монарха покинула берега Англии.

В то же самое время в британском обществе начались разговоры о формировании «партии короля».

Пресса Бивербрука и Ротермира обсуждала возможность морганатического брака, оказывая таким образом открытую поддержку намерениям Эдуарда VIII. Уинстон Черчилль

призвал британцев не спешить и проявить выдержку. Складывалось впечатление, что события могут принять неожиданный оборот. В русло этих домыслов укладывался и курьезный перерыв в общении между Эдуардом VIII и его братом Альбертом, особенно между 3 и 7 декабря. Реальность же заключалась в том, что решительный разговор между братьями, а, следовательно, и само отречение затягивалось.

Объяснений подобному положению вещей в исторической литературе было несколько. Прежде всего, допускалось, что Эдуард находился в состоянии стресса и ему требовалось время, чтобы взять себя в руки. Кроме того некоторые представители британского истеблишмента сомневались, будет ли герцог Йорский достойным королем. По сравнению с представительным и общительным братом он был невзрачен и отличался болезненной застенчивостью. Смущал и его давний физический недостаток -- заикание. Возникало опасение, что монарх будет допускать срывы в ходе своих публичных речей.

Учитывая эти моменты, некоторые исследователи предполагают, что правительство рассматривало возможность передачи короны через голову Альберта и считавшегося посредственностью следующего брата Гарри их младшему брату Георгу. Последнего находили более способным, и к тому же Георг единственный из братьев имел сына-наследника. Чтобы иметь время для размышлений, Болдуин, вероятно, и просил Эдуарда VIII отложить встречу с законным преемником престола.

Впрочем, кандидатура младшего брата не была идеальной. В молодости он увлекался наркотиками, и в правительственных кругах, вряд ли, забыли этот факт.

7 декабря колебания всех сторон, если они были, закончились. Эдуард и Альберт встретились для решительного разговора, а 10 декабря состоялось историческое событие. Эдуард VIII, уже полностью владеющий собой, подписал акт отречения и обращение к британскому парламенту и парламентам доминионов. По воспоминаниям лорда Маунтбеттена, в эти дни в апартаментах Эдуарда накопился ворох телеграмм от губернаторов, премьер-министров доминионов, мэров городов и простых людей со всех частей Содружества. В них говорилось: «Ради бога не отрекайтесь, не бросайте на произвол судьбы Содружество!» Корона оставалась вершиной и символом империи и Содружества, и многие опасались за прочность трона. Отречение подорвало престиж королевского дома как образцовой семьи нации. Были поставлены под вопрос и традиционные отношения монарха с Церковью Англии. Но решающую роль в отречении Эдуарда VIII несомненно сыграло правительство. При всем этом возникает вопрос, были ли у правительства другие причины, кроме намерения монарха жениться на Симпсон, чтобы сместить его с престола. В начале царствования Эдуарда все шло хорошо. Монарх с энтузиазмом читал направляемые ему бумаги и делал свои заметки на их полях. Но через несколько месяцев его усердие было исчерпано, и конфиденциальные документы возвращались в кабинет непрочитанными, а временами на них были заметны следы коктейля. Интерес короля возникал главным образом к внешнеполитическим вопросам. В частности, король питал очевидную симпатию к фашистским диктаторам Германии и Италии. Частично это объяснялось тем, что в начале 30-х гг., а затем в ноябре 1936 г. Эдуард посещал депрессивные районы Южного Уэльса и наблюдал безработицу и ужасающую бедность. Не видя решения этих проблем в собственной стране, он предполагал, что изучение опыта Германии и Италии с их централизованной системой поможет справиться с безработицей и обнищанием населения в Великобритании. Испытывая страх перед большевизмом вместе с другими представителями правящего класса, Эдуард VIII начал флирт с фашизмом. Вскоре же после его вступления на трон, 21 января 1936 г. германский посол в Лондоне фон Гоэш докладывал своему руководству в Берлине: «Король Эдуард совершенно определенно испытывает симпатию к Германии... Эти симпатии являются глубокими и достаточно серьезными, чтобы противостоять враждебным влияниям, о которых вы нередко слышите». В марте 1936 г., когда германские войска оккупировали Рейнскую область во Франции, и не было исключено вмешательство Великобритании, король сообщил германскому послу, что он будет против британской интервенции. Подобную же позицию Эдуард занял, когда Италия захватила Абиссинию. По некоторым свидетельствам, он основательно раздумывал над тем, что ради мира в Европе две великие нации Германия и Италия должны быть удовлетворены в своих территориальных претензиях в Европе и колониальном мире.

В целом к декабрю 1936 г. для правительства было совершенно ясно, что король, а также его подруга Уиллис Симпсон имеют антидемократические пронацистские убеждения. При этом Эдуард не был одинок в своих профашистских симпатиях. В конце 30-х гг. так называемая «политика умиротворения» Германии и Италии находила поддержку среди многих членов консервативной партии. Но мог ли король действительно собственными силами поддержать Германию и Италию?

В ответ на этот вопрос можно сказать, что Гитлер и Муссолини переоценили роль монарха в политической системе Великобритании, но для них все же было важно иметь доброжелателя, сидящего на английском троне. С этим и было связано решение Гитлера послать Риббентропа в Лондон в качестве германского посла в 1936 г. В своих мемуарах Риббентроп утверждал, что в эти годы для него было целесообразнее находиться при Сент Джеймсском дворце, чем направлять политику в Берлине. Гитлер еще рассчитывал нейтрализовать Британию, связав ее англо-германским союзом. Определенная надежда в этом плане возлагалась на Эдуар- да VIII.

Понимая ситуацию и нарушая конституционное право короля быть информированным, Болдуин ограничил поступление к Эдуарду VIII некоторых конфиденциальных материалов. Но он не мог препятствовать спонтанным и свободным беседам суверена с иностранными послами, в ходе которых монарх превышал свои конституционные прерогативы. Эдуард VIII становился неудобным монархом. Тем не менее его позиция ни разу не обсуждалась на уровне кабинета. Отношение между премьер-министром и королем всегда оставалось делом весьма деликатным.

К декабрю 1936 г. у правительства имелись уже два аргумента, настраивающих его против дальнейшего царствования Эдуарда VIII: его про нацистские взгляды и решение сделать королевой дважды разведенную американку невысокого происхождения. Этого было
достаточно, чтобы инициировать кампанию отречения.

Эдуард VIII мало что успел сделать для страны. Монархии он нанес огромный ущерб своим отречением. Возникшая отчужденность между братьями никогда уже не была преодолена. Напротив, вскоре же у нее появились новые основания. А дело в том, что летом 1937 г. Эдуард и Уиллис, получившие титул герцога и герцогини Виндзорских, нанесли визит в нацистскую Германию, что подтвердило их интерес к фашистскому режиму.

Встречи Эдуарда с ведущими нацистскими деятелями, включая Геринга, Гиммлера, Гесса, Геббельса и, наконец, самого фюрера, освещались в европейских газетах и с осуждением встречались в Англии. К тому же германская пресса, не исключено, что с преувеличением, отмечала восторг герцога и герцогини по поводу благоустроенных домов для рабочих, хорошо оборудованных фабрик, больниц и летних молодежных лагерей. Виндзоров встречали с почетом. В ряде случаев в их честь был даже произведен салют. Что ожидал Гитлер от отрекшегося короля? Были ли у него иллюзии о возвращении его на престол каким-либо образом? Обоснованных ответов на эти вопросы пока нет, но есть предположения.

Официальный биограф Эдуарда VIII Ф. Зиглер во многом опровергает обвинения в пронацистских настроениях, выдвинутые против его героя. В то же самое время, желая быть объективным, он приводит интересные данные, основанные на документах из королевских архивов и свидетельствующие об обратном. Так, согласно его сведениям, британский посол во Франции Фиппс докладывал в Лондон: «Еще до приезда герцога в Берлин Риббентроп ликовал по этому поводу. Он был уверен, что Его Королевское Величество через какое-то время будет иметь большое влияние на британских рабочих и что все усилия нужно предпринять, чтобы сделать его еще более прогерманским». В британский Форин Оффис поступала также информация, будто бы немцы не теряют надежды, что герцог вернется на трон как король, «стремящийся к социальному равенству,... введет в стране английскую форму фашизма и договорится о союзе с Германией».

Не менее примечателен и другой факт, почерпнутый Зиглером из конфиденциальной переписки между британским посольством в Париже и Министерством иностранных дел Великобритании. В соответствии с этой документацией прежний британский посол во Франции У.Тирелл находился в Париже в конце декабря 1937 г. и видел текст интервью журналиста из «Дейли Геральд» с герцогом Виндзорским. В нем герцог, якобы, сказал: «Если бы лейбористская партия была готова предложить мне пост Президента Английской Республики, я бы принял его». Тирелл посоветовал редактору газеты снять это интервью.

Зиглер ставит достоверность этого факта под сомнение. Но какая-то политическая игра нацистского руководства Германии с бывшим королем, видимо, имела место. Так или иначе, но связи герцога Винзорского с фашистскими лидерами самым негативным образом сказались на престиже британского королевского дома.

Принц Альберт стал королем под именем Георга VI в день отречения Эдуарда VIII 10 декабря 1936г. Через четыре дня, 14 декабря, новому монарху исполнился 41 год. Судьба долгое время не баловала принца. В детстве он, как и старший брат Эдуард, был обделен родительской любовью и интеллигентной поддержкой. По недосмотру родителей няни испортили ему желудок, спровоцировали заикание, а природа наградила мальчика вывернутыми коленками и сделала левшой. Врачи справились только с одним недугом. После долговременного ношения шин коленки встали на место. Физическая развитость левой руки, доставившая учителям принца немало сложностей, в дальнейшем способствовала спортивным успехам юноши. С болезнью желудка и заиканием Георгу VI пришлось бороться всю жизнь. Удивительно, что при всем этом застенчивый и нервный ребенок не ожесточился.

С 7 до 13 лет принц получал домашнее образование с акцентом на преподавание математики, французского и немецкого языков. Ни по одному из предметов мальчик не проявил способностей. В дальнейшем по решению семьи и в соответствии с установившейся традицией для королевского дома Альберт по существу повторил карьеру своего отца. В 1908 г. он сдал вступительные экзамены в Королевский морской колледж в Осборне, получив самые низкие оценки. А в 1910 г. с еще большим трудом поступил в Королевский Военно-Морской колледж в Дартмуте.

Пятилетнее морское обучение принесло кадету королевской крови немало страданий. Оказавшись в незнакомой среде, он стал больше заикаться. Бойкие сверстники смеялись над ним, а преподаватели считали принца полным идиотом. По своим успехам он часто был последним в классе. Впрочем, уже некоторые воспитатели заметили достоинства принца. Так, один из руководителей колледжа в Осбор-не обратил внимание на то, что принц обладает твердым характером, не просит снисхождения и не жалуется на обидчиков.

Впрочем, в годы учебы не обошлось без шалостей. За одну из них в качестве наказания Альберт получил 6 ударов розгами. Для Англии подобное происшествие не было чрезвычайным. В привилегированных учебных заведениях детей нередко пороли за провинности.

После окончания учебы была нелегкая морская служба на военном корабле «Коллингвуд». Тем не менее морская карьера становилась молодому человеку по душе. Он успешно справлялся со своими обязанностями и заслужил уважение корабельной команды.

В годы первой мировой войны военная служба Альберта несколько раз прерывалась из-за болезней, приобретенных в детстве. Сначала ему оперировали аппендицит, затем язву. Но каждый раз после лечения в госпитале он возвращался на флот. Из всех монархов XX в. он был единственным, которому довелось участвовать в военных действиях. Нужно сказать, что британцы, особенно военные, всегда помнили об этом.

После окончания I-ой мировой войны Англия была занята созданием воздушного флота, и трое сыновей королевской четы Альберт, Гарри и Георг учились пилотажу и поднимались в воздух. Но только один из братьев, Альберт, получил диплом, удостоверяющий квалификацию летчика.

Успехи сына радовали отца. Вместе с тем сознание собственной некомпетентности во многих вопросах побудили короля отправить Альберта на несколько семестров в Колледж Святой Троицы Кембриджского университета. Здесь принц осваивал историю, экономику, гражданское право с особым акцентом на изучение уже упоминавшегося труд Баджегота «Английская конституция». Вслед за прежними монархами, взявшими на вооружение эту книгу, Альберт сумел извлечь из нее немало полезного.

К 24 годам Альберт получил военные и академические знания, а по жизненному опыту он превосходил многих из его сверстников. Заметные успехи в теннисе, гольфе, вождение мотоцикла сделали его крепким и ловким. По сравнению с отцом принц был современным и общительным. А самое главное -- жизнь изменила характер принца. Испытания и достижения сделали его более уверенным в себе.

В это же время Альберт встретил свою любовь в лице Элизабет Боуз-Лайон, происходившей из аристократической шотландской семьи с богатейшей родословной. Девушка не в пример Альберту росла в обстановке семейного тепла и получила приличное домашнее образование в области музыки и искусств. В высшем обществе Элизабет не считалась красавицей, но пользовалась огромным успехом благодаря своему обаянию, остроумию и артистизму. Подобно своему старшему брату Альберт выбрал девушку с сильным самостоятельным характером, но добрую и демократичную. Кроме того, брак по всем канонам устраивал королевскую семью и оказался на редкость счастливым. Как когда-то принц-консорт Альберт для королевы Виктории -- Элизабет стала надежной опорой своему супругу не только в выполнении его обязанностей, но и в преодолении его давнего недуга -- заикания. С помощью врача-самоучки из Австралии и чуткой супруги болезнь Альберта постепенно отступала. Во время наиболее ответственных выступлений короля по радио можно было заметить короткие паузы, но конфузов ни разу не произошло.

В межвоенный период Альберт, получивший в 1920 г. титул герцога Йорского, выступил с интересной инициативой. В русле доктрины социального партнерства, выдвинутой либералами, у Альберта родилась идея организовать летние лагеря для молодежи из рабочих районов и учащихся элитарных школ. В какой-то степени он был идеалистом и мечтал о возвращении давних времен, когда ученики ремесленников жили в семье своего мастера и нередко женились на их дочерях.

В лагерь, организуемый принцем, приглашались 200 юношей, осваивающих рабочие профессии, и 200 учащихся престижных колледжей в возрасте от 17 до 19 лет. Знакомство молодежи начиналось за завтраком в Букингэмском дворце и продолжалось во время отдыха на морском побережье, где купания чередовались со спортивными играми.

У многих состоятельных родителей идея социального смешения не вызывала энтузиазма, так как они опасались за здоровье и манеры своих детей. С другой стороны, профсоюзные деятели полагали, что лагеря лишь отвлекают рабочую молодежь от ее бедствий. В значительной степени это так и было. Но все же совместное проживание мальчиков из богатых и бедных семей способствовало познанию друг друга различными социальными слоями британского общества. Общий же результат организации лагерей скорее улучшил связи между короной и населением, чем между классами.

Вступление на престол во многом изменило жизнь Альберта. Чтобы подчеркнуть связь с отцом, которого он боготворил несмотря на все превратности детства, Альберт начал свое правление под именем Георга VI. Это была символическая преемственность, и Болдуин одобрил первый шаг короля, отметив: «Обстоятельство, которое внушило новому монарху любовь его народа, заключалось в том, что он больше, чем кто-либо из братьев, имел сходство по характеру и образу мышления со своим отцом».

Первостепенная задача, которая стояла пред Георгом VI, заключалась в том, чтобы восстановить пошатнувшийся авторитет монархии. А симптомы сомнений в незыблемости монархии, вызванные ее кризисом, кое-где проявились. Один из американских авторов, опубликовавший в это время книгу «Сумерки британской монархии» под псевдонимом «Американский резидент», утверждал: «Отречение Эдуарда явилось не только мятежом короля против его министров и парламента, но чем-то большим -- мятежом короля против его собственного института, монархии». И, действительно, кризис нарушил традиционное табу: люди могли отныне более откровенно говорить о членах королевской семьи, рассматривая их как обычных смертных.

Между тем Георг VI готовился к серьезному общественному экзамену. Он понял, что публике нужен спектакль, который стал бы доступным огромному числу британцев и смог бы доказать им его способность достойно представлять нацию. В связи с этим Георг принял совет Архиепископа Кентер-берийского доктора Ланга, чтобы коронация, обычно совершавшаяся в Вестминстерском Аббатстве и намеченная на 15 мая 1937 г., транслировалась по радиовещанию Би Би Си на Соединенное Королевство, империю и зарубежные страны. Событие прошло с триум₅ф₈ом и показало публике, что Георг VI и его блистательная супруга способны выполнять свои функции.

Смена С. Болдуина на посту премьер-министра консервативного кабинете Н. Чемберленом также несколько облегчила жизнь нового короля. У Георга VI и главы правительства оказались общие черты характера, и взаимопонимание между ними установилось сразу же. Особую симпатию короля вызывали попытки Чемберлена сохранить мир в Европе. Точнее говоря, монарх поддерживал так называемую политику умиротворения держав оси. Не случайно после подписания 30 сентября 1938 г. печально известного Мюнхенского соглашения с Германией Н.Чемберлен прямо из аэропорта направился в Букингэмский дворец, где королевская семья самым сердечным образом приветствовала его.

Впрочем, к марту 1939 г. иллюзии «почетного мира» после ряда агрессивных действий со стороны Германии у правительства и монарха рассеялись. Англия в полной мере приступила к подготовке к войне.

На долю Георга VI пришлись дипломатические визиты в Канаду и Соединенные Штаты в мае-июне того же года, которые должны были подготовить официальные договоренности на правительственном уровне по военным вопросам.

Успех визитов превзошел все ожидания. Королевской чете повсюду был оказан самый теплый прием. Секрет заключался в манере поведения монарха и его супруги и умении Георга VI вести дипломатические беседы. В последнем случае он оказался способнее своего отца.

В Канаде и США в Георге VI видели не только короля, но и морского офицера, участвовавшего вместе с народами этих стран в первой мировой войне. По воспоминаниям канадского генерал-губернатора лорда Туидсмюира король и королева открывали мемориал, посвященной прошедшей войне, и вместо предназначенной им почетной трибуны предпочли спуститься к собравшимся ветеранам, насчитывающим около 10 тыс. человек. Каждый из присутствовавших хотел поближе увидеть почетных гостей, и в любой момент толпа могла поглотить их. Лица детективов из Скотланд Ярда выражали ужас. Но ветераны образовали круг и заменили телохранителей. Мужество же короля и особенно королевы было оценено.

Беседа с американским президентом Ф. Рузвельтом носила вполне деловой характер и затрагивала перспективы участия США в предстоящей мировой схватке. При этом Рузвельт вел себя вполне доверительно и признавал в своем собеседнике профессионала по военным вопросам.

Результаты разговора были вполне благоприятны для Англии. Корреспондент, сопровождавший короля в этой поездке, вспоминал в своей автобиографии примечательный эпизод, свидетельствующий о дипломатической важности визита: «В отеле один американский журналист спросил монарха, считает ли он, что его поездка обеспечила Англии поддержку Америки в случае войны... На этот слишком прямой вопрос король дал столь же непосредственный ответ: "Она у меня в кармане"». Правда, вскоре оказалось, что по политическим соображениям интервью американского корреспондента с британским монархом нельзя публиковать.

В целом же предвоенное путешествие Георга VI в Северную Америку считают кульминацией его царствования.

В первые годы второй мировой войны, когда казалось, что Британия в любой момент может быть оккупирована и побеждена, король утвердил свою репутацию как в высшей степени мужественного человека, «народного монарха».

Помимо его регулярных поездок в военные подразделения всеобщее уважение заслужило то, что Георг VI предотвратил намечавшуюся эвакуацию королевского двора вглубь страны.

С У.Черчиллем, ставшим премьер-министром коалиционного правительства в мае 1940 г., у Георга VI также возникло полное взаимопонимание. В своих военных мемуарах У.Черчилль подчеркивал, что его еженедельные встречи с монархом, проходившие иногда в бомбоубежище Букингэмского дворца, оказывали ему поддержку и бесценную помощь благодаря добросовестности Георга VI и его осведомленности в военных вопросах.

Победа лейбористской партии на выборах в мае 1945 г. не вызвала у Георга VI ни энтузиазма, ни панического настроения, наблюдавшегося у его отца в 1924 г. Подобно своему предшественнику Георг VI был консервативен в своих политических пристрастиях. Программа национализации, выдвинутая лейбористами в их предвыборном манифесте, рассматривалась им как революционная. Вместе с тем нельзя сказать, что король был реакционером. Так, например, он разделял позицию либерала У. Бевериджа, предложившего еще в годы войны программу реформ в области социального обеспечения и здравоохранения. В большей или меньшей степени, но монархи адаптировались к меняющейся обстановке.

Первые встречи Георга VI и главы лейбористского кабинета Клемента Эттли были нелегкими, хотя премьер был умеренным социал-демократом, имел отличия за службу в первой мировой войне, а за его спиной была привилегированная частная школа и Оксфордский университет. Но все же благодаря усилиям с двух сторон контакт высоких лиц был налажен.

В дневнике Георга VI записано, что при формировании лейбористского кабинета ему удалось воспользоваться своим правом советовать и настоять на назначении министром иностранных дел Э.Бевина вместо предполагавшегося Хью Далтона. Эттли позднее опровергал этот факт и настаивал на том, что Э. Бевин был его собственным выбором.

Кто из них прав, выяснить трудно. Нет сомнения только в том, что короля устраивала политическая позиция Бевина, выражавшаяся в том, что он был противником коммунизма и в конце войны выступал против доминирования России в Восточной Европе. Далтон же, напротив, был известен своими прокоммунистическими симпатиями. Георг VI, действительно, не мог понять, как этот человек, окончивший элитарный колледж в Итоне и являвшийся сыном друга королевской семьи, мог стать социалистом. С другой стороны, он считал естественным, если социалист, как, например, Э.Бивен, исполняющий обязанности министра здравоохранения в лейбористском правительстве, происходил из рабочего класса. Как оказалось в дальнейшем, леволейбористские взгляды Э.Бивена не помешали его дружеским отношениям с королем.

Несмотря на то, что Георг в целом принял программу правительства по осуществлению мирной экономической и социальной революции, он постоянно высказывал свои возражения, когда это касалось законодательства по национализации, государственному контролю и высокого налогового обложения состоятельных классов. Иначе говоря, его позиция соответствовала политической платформе консервативной партии. Но при этом король чувствовал, что его советы, высказанные лейбористскому премьер-министру, не принимались.

В период лейбористского правительства британской монархии был нанесен еще один политический урон. После предоставления независимости самой крупной колонии Великобритании Индии Георг VI потерял титул ее императора, приобретенный королевой Викторией. В апреле 1949 г. на конференции премьер-министров стран Содружества Георг VI был провозглашен главой Содружества. Индусы признали его именно в этой роли.

До настоящего времени почетная обязанность главы Содружества является одной из важных функций британского суверена. Считается даже, что Букингэмский дворец располагает большим объемом конфиденциальной информации из стран Содружества, чем премьер-министр.

Таким образом, восприняв от своего отца почетную обязанность «отца нации», Георг VI оказался более компетентен и инициативен в государственных делах. В период нахождения у власти консервативных кабинетов С.Болдуина и У.Черчилля королю удалось в какой-то мере восстановить одно из оставшихся прав монарха советовать своим премьер-министрам.

Исторический портрет дочери и преемницы Георга VI современной королевы Елизаветы II создан в отечественной историографии бывшим послом в Великобритании В.И.Поповым и дополнен недавно вышедшим переводным трудом Сары Брэдфорд. В связи с этим мы лишь кратко остановимся на биографических данных Елизаветы II, а основное внимание сосредоточим на мало разработанной теме -- политической позиции ныне царствующей королевы, наиболее четко проявившейся в период ряда политических кризисов во второй половины XX в.

Елизавета II появилась на свет 21 апреля 1926 г. и была названа Елизаветой-Марией-Александрой в честь матери, бабушки и прабабушки со стороны отца. Ребенок был настолько очаровательным, что вскоре же стал любимцем не только всей королевской семьи, включая даже нерасположенного к детям короля Георга V, но и британской публики. Портреты голубоглазой девочки с белокурыми локонами вскоре появились на обложках самых престижных журналов.

Любящие няни позаботились не только о здоровье принцессы, но и приучили ее к аккуратности и порядку. Близкие сразу же заметили, что девочка отличается способностями и сильным характером. При поощрении деда ездить верхом на шотландском пони и испытывать интерес к лошадям Елизавета научилась раньше, чем читать и писать. В шесть лет у принцессы появилась гувернантка, обучавшая ее основным школьным предметам. К этим ежедневным урокам прибавились занятия музыкой, танцами и рисованием. Вопрос о более серьезном и широком образовании даже не стоял. В семье тогда еще герцогов Йорков не придавали большого значения обучению детей. Елизавета и появившаяся на свет через четыре года сестра Маргарет готовились к роли благовоспитанных невест. Общение со сверстниками строго ограничивалось. Но девочки почти не страдали от этого. Дружная семья и особенно кипучая энергия и изобретательность старшей Элизабет долгое время восполняли этот пробел. К тому же при всей своей демократичности Йорки следовали традиции, подтвержденной тем же В.Баджеготом и гласящей, что жизнь монарха окружена тайной.

Бабушка же королева Мария была озабочена главным образом тем, чтобы принцессы осознали высоту своего положения. В кодекс королевского поведения в качестве основных качеств включались чувство собственного достоинства и сдержанность. По мере того, как средства массовой информации усиливали внимание к королевскому дому, соблюдение этого кодекса становилось особенно важным, и Елизавета научилась следовать его правилам.

Ограниченные знания, полученные на уроках, будущая королева сумела восполнить благодаря своей любознательности, чтению и общению с высокообразованными людьми, вращавшимися в кругу ее родителей.

В 13 лет, накануне второй мировой войны, Елизавета встретилась со своей судьбой, принцем Филиппом, кадетом Дартмутского королевского военно-морского училища. Будущий жених родился в 1921 г. и был сыном принца Андрея Греческого и принцессы Алисы, старшей сестры лорда Маунтбет-тена, близкого родственника королевской семьи. По родословной матери он был прямым потомком королевы Виктории, а по отцу связан с греческо-датской королевской фамилией, а также с российским императорским домом. Дело в том, что его дед греческий король Георг I женился на княжне Ольге, внучке царя Николая I. Но пройдет еще 7 лет пока принц, теперь уже бывалый морской офицер, участвовавший в военных сражениях, станет супругом принцессы.

Между тем в годы второй мировой войны Елизавета стремилась, подобно ее сверстницам, выполнять какую-либо общественно-полезную работу, но король всячески препятствовал этому. Исключением были лишь трехнедельные занятия на курсах Вспомогательной территориальной службы, после чего Елизавета получила права профессионального водителя автомобиля. Но война скоро закончилась, и практического применения для фронта это не имело.

С 1947 г., когда после свадьбы супругам были присвоены титулы Ее и Его Королевские Величества герцогини и герцога Эдинбургских, наследница престола получила личного секретаря и доступ к государственным бумагам. В эти же годы Георг VI передавал ей опыт своего царствования, а в периоды его болезни молодые супруги брали на себя исполнение представительских функций. Причем и Елизавета и особенно Филипп, отличавшийся независимым характером, страшились того дня, когда им придется стать первыми лицами в государстве.

Роковой день настал 6 февраля 1952 г. Смерть короля и любимого отца знаменовал мучительный перелом в судьбе Елизаветы, и она мужественно перенесла его, не поддавшись панике. Обязанности королевы и сохранение престижа монархии стали приоритетными в ее жизни.

Британцы были подготовлены к правлению молодой привлекательной наследницы уважаемого суверена, а Елизавета оказалась соответствующей своему статусу. А такие ее качества, как умение работать и учиться делали ее с каждым годом мудрее и компетентнее. Филипп, превратившийся из главы семьи в подданного своей супруги, постепенно примирился со своим новым положением и стал надежной опорой Елизаветы II. Неслучайно их сравнивают с королевой Викторией и принцем-консортом Альбертом.

Фундаментальные биографии, вышедшие в Англии к 70-летию Елизаветы II и основанные на новых документах Винзорского архива, а также мемуары видных государственных деятелей дают возможность получить некоторое представление о политических симпатиях монархини в период критических для ее страны ситуациях в 1956 и 1963 гг.

Напомним, что в период царствования Елизаветы II суверен еще играл некоторую роль в назначении премьер-министров. Такая ситуация могла возникнуть, если бы премьер-министр, представлявший партию парламентского большинства, умер или ушел в отставку, а среди деятелей этой партии не оказалось признанного лидера. Кроме того партия могла оказаться с двумя лидерами -- в палате лордов и палате общин. Впрочем, и в этих обстоятельствах свобода выбора главы кабинета ограничивалась тем, что ни один премьер-министр не может сформировать правительство, если он не пользуется поддержкой палаты общин и своей партии в этом органе.

Политические кризисы коснулись консерваторов. К тому же лейбористы, когда они заменили на политической арене либералов, уже выработали механизм выбора своего лидера, превращавшегося в случае их победы на всеобщих выборах в премьер-министра. У тори подобного механизма не было, но в большинстве случаев оставались очевидные преемники на пост премьер-министра. Тем не менее имелось несколько примеров, когда выбор приходилось делать. Рассмотрим две наиболее острые кризисные ситуации.

Первая относится к последним месяцам 1956 -- началу 1957 гг. и характеризуется неудачей в Суэцкой войне, кризисом в партии тори и необходимостью смены лидера и премьер-министра.

В фундаментальной биографии Елизаветы II, написанной Б.Пимлоттом и основанной на архивных материалах, приводятся документы, свидетельствующие о том, что накануне войны противники военного решения суэцкого вопроса как, например, консерватор лорд Маунтбеттен, а также премьер-министр Австралии Р.Мензис использовали королеву как лоббиста, чтобы повлиять на решения премьер-министра А.Идена. Очевидно, что их миссия не удалась, но это не значит, что лоббистская функция королевы с ее влиянием и компетентностью утратила свое значение.

В начале января 1957 г., заявляя о своей отставке, Иден предложил королеве две кандидатуры: министра финансов Г.Макмиллана и лорда-хранителя печати и лидера палаты общин Р.Батлера. На лорда Солсбери была возложена задача зондирования мнений среди тори. По его инициативе круг опрашиваемых был ограничен членами кабинета и бывшими министрами. В итоге реформатор партии и представитель ее радикального крыла Батлер был забаллотирован, а поддержку получил более умеренный по своим взглядам Макмиллан. Королева приняла мнение руководства тори, и премьер-министром стал Г.Макмиллан.

Вместе с тем, как считают оппоненты Макмиллана и биограф Елизаветы II Б.Пимлотт, у королевы был выбор, и она могла пойти по другому пути. Прежде всего, согласно конституции, монарх мог спросить «совета» у уходящего в отставку премьера и действовать в соответствии с ним. Елизавета же сознательно не использовала эту возможность и кроме того не придала значения осторожному суждению Идена, высказанному в пользу Батлера. Но основной грех королевы, по мнению приверженцев Батлера, заключался в том, что, зная о противоречиях в партии, она предпочла опереться «на старую гвардию», наиболее консервативную часть тори. При ее одобрении лорд Солсбери избрал метод консультаций, исключающий из опроса рядовых членов парламентской фракции тори. А именно среди них соперник Макмиллана пользовался наибольшей поддержкой. Состоялся таким образом союз монарха и наиболее консервативных сил в партии тори. Альтернативные пути, предоставлявшие шанс Батлеру, королева проигнорировала.

Другой случай отставки главы консервативного кабинета, когда его властные полномочия не истекли, имел место в октябре 1963 г. Премьер-министр Г.Макмиллан неожиданно заболел и должен был уйти в отставку, не оставив признанного наследника. У партии оказалось немало желающих занять его место, но вскоре выделились двое: заместитель премьера Батлер и министр иностранных дел лорд Хьюм. При этом сам Макмиллан, контролировавший ход событий из госпиталя, вновь вступил в игру против своего прежнего соперника.

Королева и на этот раз оказалась на стороне «старой гвардии» и позволила Макмиллану манипулировать ее действиями. Его «совет», касавшийся передачи освободившегося поста лорду Хьюму, был принят. Но сторонники Батлера также пытались оказать давление на монарха. В Букингэмский дворец обращались как члены кабинета, так и рядовые парламентарии. Фактически Елизавета II вовлекалась во внутрипартийную борьбу. При этом конституционная прерогатива монарха в отношении назначения премьер-министра признавалась обеими сторонами.

При поддержке Макмиллана и королевы Хьюм все же одержал победу. Но его дискредитация в партии привела к тому, что в начале 1965 г. он же, теперь уже лидер оппозиции, явился инициатором демократических изменений в партии. Был разработан механизм будущих выборов партийного лидера. Отныне в консервативной и лейбористской партиях никто не мог занять пост премьер-министра, если он до этого не был избран лидером партии. Выбор короны таким образом ограничивался одной персоной, и она фактически потеряла возможность влиять на назначение премьер-министра. Демократический и по существу республиканский принцип государственного устройства, в конце концов, должен был вступить в конфликт с олигархическим методом выбора лидера крупнейшей политической партии. Монархия потеряла последний рычаг своего непосредственного воздействия на политику. Тем не менее остались, как это следует из нашего изложения, высоко почитаемая подданными монархическая традиция, лоббистская функция, основанная на авторитете суверена, несколько ослабленные права быть информированным и советовать и, наконец, доказанная способность короны адаптироваться к изменяющимся условиям.

Учитывая перечисленные моменты и общий политический климат Великобритании, попытаемся ответить на вопрос, войдет ли институт монархии в ХХ век.

Начнем с того, что в Соединенном Королевстве нет какого-либо широко известного движения, выступающего за республиканское устройство страны, хотя имеется небольшой по численности антимонархический союз. При опросах общественного мнения, проводившихся до начала 90-х гг., обнаруживалось, что от 80 до 88% населения предпочитали иметь монарха как главу государства. В январе 1990 г. только 6% участвовавших в опросе, как правило, представлявших молодежь, посчитали, что монархия должна быть ликвидирована. Поддержка суверена обеспечивалась со стороны всех социальных категорий населения.

При этом, по мнению одних социологов, современная монархия принимается британцами как часть государственности, наследие славного прошлого, необходимый атрибут стабильности, своеобразный патронаж, обеспеченный всем подданным. По мнению других, восприятие монархии для британцев также естественно как восприятие неравенства, национальной идентичности. На бытовом уровне все, что происходит в королевской семье, жителям островов еще более интересно, чем просмотр по телевизору «мыльной оперы».

Ни одна крупная политическая партия не включала требование установления республики в свою программу. Непосредственно такую задачу ставили только Коммунистическая партия Великобритании и другие марксистские группы, не имевшие существенной опоры в массах.

Отношение лейбористов к монархическому принципу довольно своеобразно. В программе партии был зафиксирован принцип равенства, чему, естественно, противоречили наследственные привилегии членов королевского двора и палаты лордов. Между тем, в практической деятельности отстаивание этого принципа не стало первостепенным делом для лейбористов. Кроме того, ежегодная конференция партии 1923 г. подавляющим большинством отвергла республику как форму государственного устройства Великобритании. И, можно сказать, что с этого момента на долгое время с общепартийной позиции вопрос был закрыт, хотя антимонархические выступления отдельных лейбористов, как, например, Т.Бенна, Р.Кроссмана и В.Гамильтона имели место. Все они полагали, что монархия увековечивает классовую систему и препятствует демократическим преобразованиям.

При всем этом убежденный республиканец В. Гамильтон в своей книге «Моя королева и я», опубликованной в 1975 г., признал, что открытое выступление его партии против монархии могло бы оказаться политическим самоубийством.

В годы нахождения у власти консервативного правительства М.Тэтчер (1979-1990 гг.) пространство для республиканских маневров несколько сузилось. В газетах всех политических направлений говорилось о трещине, наметившейся в отношениях между монархом и премьер-министром и о том, что Елизавета II категорически не приемлет «королевский» стиль руководства М.Тэтчер. Отмечалось также, что королева озабочена тем, как бы политика Тэтчер не навредила союзу государств, объединившихся в Содружество.

В июле 1986 г. газета «Таймс» авторитетно заявила, что королева обеспокоена позицией британского правительства, блокирующего применение санкций против расистского режима ЮАР, что особенно тревожит африканские государства -- членов Содружества. По-видимому, консервативный кабинет оценил этот, хотя и замаскированный антиправительственный демарш Елизаветы II, как ее вмешательство в политический процесс. Вскоре после появления публикации пресс-секретарь королевы, выполняющий, как правило, функцию громоотвода, подал в отставку.

В целом же, как подчеркивают историки и политологи, изучавшие период правления кабинетов Тэтчер, в середине 80-х гг. среди консерваторов не было какого-либо серьезного сопротивления действиям «железной леди». И сами обстоятельства делали королеву своеобразным рупором общественного недовольства, в первую очередь, по вопросам апартеида.

С другой стороны, особенностью одиннадцатилетнего пребывания у власти М. Тэтчер явилось возникновение критики в адрес королевского дома в самой консервативной партии, считавшейся на протяжении веков опорой монархии. Так, один из энтузиастов рыночного подхода к функционированию государственных институтов Э.Мортон утверждал: «Если у государства нет необходимости добывать уголь, то еще более очевидно, что оно не должно содержать дворцы». В начале 1993 г. стало очевидно, что не все неизменно в Соединенном Королевстве. Бракоразводные процессы и семейные скандалы, коснувшиеся сестры королевы, ее дочери и двух ее сыновей и получившие широкую огласку, значительно поколебали авторитет первой семьи нации. К февралю 1993 г. опросы общественного мнения стали давать новые результаты. Так, согласно опросам службы Гэллопа, опубликованным 22 февраля 1993 г., 26% британцев уже не считали, что монархия составляет гордость нации.

Стефен Хейзлер, убежденный европеист, автор книги «Конец Виндзорского дома и рождение Британской республики», вышедшей в том же 1993 г, развил целую концепцию о несоответствии монархического устройства современной жизни. Он писал: «Наша культура, способ мышления, ценности нашей жизни, все, что называется "британским образом жизни", не позволяют нам эффективно конкурировать с современным миром свободного предпринимательства... Ура-патриотизм (опирающийся главным образом на необразованных и сентиментальных граждан) усиливает этот тупиковый культурный консерватизм, препятствуя полной модернизации самой страны и получению преимуществ от новой глобальной экономики и интеграции с Европой».

Из дальнейшего изложения следовало, что Хейзлер призывал к тщательному пересмотру не только состоятельности британских институтов, но и британских ценностей, манеры мышления, отношения к иностранцам и внешнему миру в целом. «Если мы рассчитываем на основательное вовлечение в Европу, -- говорилось в книге, -- необходимо фундаментальное изменение в системе управления. Британское монархическое государство с его неписаной конституцией, крепкой привязанностью к монархии, лордами и учрежденной церковью -- не только конституционный анахронизм, все это отражает и стимулирует систему отношений, препятствующую дальнейшему развитию нашей страны».

Как выход из создавшегося положения автор предлагает установить республику актом парламента с последующим референдумом.

1996 г. открыл кризисную полосу для авторитета монархии в общественном мнении страны. Число противников этого института по разным основаниям составляло временами около 40%. Главной мишенью критики еще в большей степени, чем прежде, оставался сорокавосьмилетний наследник престола принц Чарлз.

28 августа 1996 г. произошел официальный развод принца Чарлза и принцессы Дианы, вызвавший много шума в самых различных кругах британского общества. 43% опрошенных британцев заявили, что они не хотят в будущем иметь разведенного короля. Высказывались даже суждения, что после кончины Елизаветы II корона должна быть передана ее внуку, старшему сыну Чарлза и Дианы принцу Уильяму.

Откровенное неодобрение вызвал развод Чарлза и среди иерархов государственной англиканской церкви (ее официальное название Церковь Англии). 25 августа, еще до расторжения брака, многие епископы выступили с заявлением. В нем они предупреждали принца, что любое его решение вступить в повторный брак послужит причиной раскола среди духовенства. Часть церковнослужителей не сможет примириться с тем, что человек, нарушивший обет венчания и заключивший новый союз при здравствующей первой супруге, станет главой их церкви.

Между тем такая перспектива была возможна, так как подругой Чарлза в течение многих лет была и остается Камилла Паркер Боулз, не пользовавшаяся симпатией граждан Великобритании.

В 1997 г. антагонизм внутри Церкови Англии стал очевидным. Почти треть священников, привлеченных к опросу в августе текущего года, заявили, что откажется поклясться в верности новому королю, если им будет Чарлз. Три четверти из них были убеждены, что церковь не должна санкционировать новый брак Чарлза. Впрочем, сам Архиепископ Кентерберийский Джордж Кэри занимает более гибкую позицию в отношении личных проблем принца. Летом 1996 г. высший иерарх Церкви Англии уведомил общественность в том, что он не видит препятствий к тому, чтобы разведенный принц занял престол. Свое отступление от церковных правил Дж. Кэри обосновал тем, что приходится жить в стране, где около 50% молодых пар разводятся.

Помимо личных проблем в отношениях между Чарлзом, англиканской церковью и частью общества имелись и другие сложности.

Летом 1996 г. недовольство наследником престола исходило не только со стороны блюстителей общественной нравственности и христианской морали. Немало консервативномыслящих британцев не разделяло политические взгляды Чарлза и опасалось его радикальных действий после того, как он обретет корону.

Тревога не была безосновательной. К этому времени Чарлз вполне сложился как личность. При этом следует иметь в виду, что он еще в молодости получил степень бакалавра искусств в области истории после окончания Кембриджского университета, завершил обучение в Гренвильском колледже по военному пилотированию и Дартмутском военно-морском колледже с самыми высокими результатами, а позднее написал книги для детей и по истории архитектуры. Нарушая традицию закрытости царствующего дома, он, подобно Диане, не отказывал в интервью журналистам. Кроме того, по инициативе принца история его жизни была изложена в двухчасовом документальном фильме, показанном телезрителям в июне 1992 г., когда общественности стало известно, что семейная жизнь наследника престола не сложилась. Как выяснилось из публичных заявлений Чарлза, сделанных за последние пять лет, он настаивал на своем праве быть королем Великобритании и был намерен реформировать монархию в нескольких направлениях.

Прежде всего предполагавшиеся изменения касались финансирования монархии. Получив корону, Чарлз собирался «удешевить» монархию, покрывая расходы на ее содержание за счет средств, полученных с королевских поместий и сократив число королевских особ, участвующих в торжественных церемониях. Снималось таким образом обвинение в расточительности двора, звучавшее в речах части консерваторов и лейбористов.

Еще более примечательным стало заявление принца Уэльского о том, что он внесет поправку в коронационную клятву. Речь шла о том, что он будет защитником всех вероисповеданий, а не только англиканства, с которым монархи традиционно связаны уже в силу того, что они поочередно являлись светскими главами Церкви Англии. Сам принц объяснял свое намерение тем, что граждане его страны исповедуют разные религии и принадлежат к разным культурам.

Новый взгляд Чарлза на отношение между монархией и религиями выразился также в том, что он собирается устранить почти 300-летнее запрещение для наследников престола вступать в брак с римскими католиками и разрешить перворожденному ребенку королевской четы наследовать трон независимо от пола. Предполагается таким образом дезавуирование одного из важных положений Акта о престолонаследии 1701 г.

Радикализм воззрений Чарлза сказался и в том, что он еще до проведенных в 1997 г. референдумов в Шотландии и Уэльсе поддерживал «возвращение Шотландии и Уэльса к их собственным корням», что можно было трактовать как предоставление этим регионам самоуправления.

Демократизмом отличались и заявления наследника престола, касавшиеся внутриполитических проблем. Так, например, его беспокоили возросшая безработица среди молодежи, бедственное положение матерей одиночек, этнических меньшинств, судьба бездомных. Тревога обернулась практической помощью. Был основан специальный благотворительный фонд «Опека принца». Каждый год дотации в эту организацию благодаря деятельности Чарлза, включая и его личные взносы, увеличиваются в несколько раз.

По утверждению солидной газеты «Таймс», план реформирования монархии, выдвинутый Чарлзом, был выработан профессором Оксфордского университета и наперсником принца Верноном Богданором. В 1995 г. был опубликован его труд «Монархия и конституция». Во время подготовки книги были учтены и воззрения будущего короля. Ключевая концепция монархии ХХ! века вырабатывалась под определенную личность. Но она могла быть реализована лишь парламентскими решениями при поддержке той или иной правящей партии.