Народы Кавказа в вооруженных силах СССР в годы Великой Отечественной Войны

Уровень всех видов боевой подготовки (огневая, тактическая, строевая) подавляющего большинства дивизий был признан неудовлетворительным. Особенно подчеркивалась низкая квалификация командного состава, прибывшего, главным образом, из запаса. Такие сложные механизмы управления, как штабы работали медленно, разрозненно и не были способны обеспечить постоянное и оперативное руководство боем. Низкие оценки получили специалисты - артиллеристы, связисты, саперы, разведчики, - чья подготовка задерживалась нехваткой положенного вооружения и оборудования.

Важнейший пункт постановления Военного совета фронта от 20 сентября

1941 г. о доукомплектовании дивизий младшим командным составом выполнен не был. На конец октября 1941 г. укомплектованность соединений младшими командирами составляла менее 50%25. В конце ноября армейские комиссии не выявили существенного улучшения в этой сфере: относительно хорошо (на 65%) младшим командным составом были укомплектованы дивизии 2-й очереди (398,

400, 406, 404-я), первоначально готовившиеся к передаче в войска 15 октября. В дивизиях 3-й и 4-й очереди (готовились к передаче соответственно 15 ноября и 15 декабря) ситуация была удручающей. Так, в трех соединениях 3-й очереди имелось лишь 39% от штатной численности младших командиров. В 392-й стрелковой дивизии из положенных по штату 1596 младших командиров имелось лишь 371 чел., а 396-й дивизии - 666 чел. Дивизии 1-й очереди (402-я и 408-я) имели ту же проблему. Например, 408-я стрелковая дивизия была укомплектована младшими командирами лишь на 43%26.

Следует добавить, что до 90% младших командиров были призваны из запаса, а недостаток их покрывался за счет выдвижения красноармейцев, знавших русский язык и имевших командирские задатки. В обоих случаях квалификация младших командиров была невысока.

Имелась серьезная диспропорция между национальностью младших командиров и национальностями бойцов, превалировавших в соединениях. Если на одного русского младшего командира приходилось в среднем 4,4 русских бойца, то на одного командира-армянина - 11,9 бойцов-армян, грузина - 16,6 бойцов-грузин и азербайджанца - 26,8 бойцов-азербайджанцев27. Например, в

409-й дивизии на 3683 красноармейцев азербайджанской национальности было лишь 50 младших командиров азербайджанцев, в 396-й дивизии 3713 на 66 чел. и т.д. Понятно, что на должности командиров взводов и отделений, кавказских по составу, назначались, как правило, русские командиры, а это не могло не сказываться на качестве подготовки одиночного бойца и важнейших тактических подразделений - стрелковых взводов и отделений.

Недостаток взаимопонимания между бойцами и командирами отрицательно сказался на качестве боевой подготовки и стал одной из главных причин широкого распространения грубого администрирования вместо кропотливой воспитательной работы. Специальное распоряжение Военного совета от 17 ноября констатировало процветание в частях «унтер-пришибеевщины», «барско- пренебрежительного» отношения к нуждам бойцов и предписывало вести с такими настроениями «беспощадную борьбу»28.

На фоне низкой обучаемости бойцов-националов ширилось другое явление, трактовавшееся политорганами как проявление великорусских и шовинистических настроений. Особенно часто в источниках они упоминаются осенью и зимой 1941 г. Проявления национализма в этот период были зафиксированы в 20-й, 63-й горно-стрелковых, 386-й, 404-й стрелковых, 1-й, 23-й кавалерийских дивизиях и других соединениях. Следует отметить, что эти настроения были распространены, прежде всего, среди командного состава и «даже у некоторых товарищей из политического состава»29. Не сумев должным образом организовать процесс боевой и политической подготовки (часто не имея к этому объективных условий), они подчас были готовы заменить «как небоеспособных» до 50% красноармейцев своих частей30. В 404-й стрелковой дивизии велось «много разговоров» о том, что «с таким составом, как наши запасники - армяне, азербайджанцы, грузины - воевать будет трудно»31. В их высказываниях отчетливо видна корреляция: отстающий - потому что не знает русского языка, а отсюда ярлык неполноценности распространялся на его национальность32. Например, в 386-й дивизии в число отстающих попали бойцы, в мирное время являвшие собой образец советского человека, например, парторг одной из рот Исмаилов, до призыва несколько лет проработавший председателем передового колхоза, боец Ф. Кварацхелия - член ВКП(б), колхозный бригадир- стахановец, участник Всесоюзной сельскохозяйственной выставки. Оба они не владели русским языком и «никто ими не занимается»33.

В таком состоянии кавказские дивизии находились к началу крымской наступательной кампании декабря 1941 - мая 1942 гг., имевшей целью деблокаду Севастополя и освобождение Крымского полуострова от немецко-фашистских захватчиков. Эта операция вписана в историю Великой Отечественной войны как одна из самых трагических ее страниц. Грубые ошибки советского руководства в оценке стратегической обстановки на советско-германском фронте в тот период и «головокружение» от успехов зимы 1941-1942 гг.34 обернулись гибелью и пленением многих десятков тысяч советских воинов.

Советское Верховное Главнокомандование придавало операции в Крыму большое значение. Поэтому среди других подготовительных мероприятий в ноябре и декабре 1941 г. шел жесткий отбор всего личного состава дивизий, предназначенных для высадки на полуострове35. Предпочтение отдавалось кадровым военнослужащим славянских национальностей, обученным и проверенным в политическом отношении. Северо-Кавказский и Закавказский округа передали вновь созданному Кавказскому (вскоре переименованного в Крымский) фронту все людские ресурсы, удовлетворявшие этим требованиям36. Однако их оказалось недостаточно. Бойцы-кавказцы составили солидную прослойку в частях, высадившихся в Крыму. 63, 77, 138-я горнострелковые, 224,

227, 386, 388, 390, 396, 398, 400, 404-я стрелковые дивизии Крымского фронта были сформированы в Закавказье. В феврале в составе Крымского фронта сражались около 48 тыс. воинов-представителей закавказских национальностей (35% от всего личного состава фронта)37. Из Закавказья получали пополнение и защитники Севастополя. В дивизиях, поступавших из Северо-Кавказского военного округа имелись представители северокавказских народов (271, 276, 320- я стрелковые дивизии). В 156-й стрелковой дивизии количество представителей народностей Дагестана доходило до половины личного состава, а 345-й дивизии в аналогичных пропорциях были представлены североосетины38. Таким образом, операция по освобождению Крыма, начатая в декабре 1941 г. и оконченная в мае

1942 г., представляла собой первый опыт массового использования в бою военнослужащих кавказских национальностей.

Известный писатель П. Павленко, побывавший на Крымском фронте, описывая бой, в котором участвовали бойцы разных кавказских национальностей, безапелляционно утверждал, что им не требуется вербального общения, ведь «у них есть речь, речь без слов, речь общей цели». И наоборот - Павленко свидетельствует, как один грузин бросает гранату в другого, поднявшего руки навстречу врагу - «с ним нет общей речи, хотя бы он был и трижды грузином»39. Однако, реальное положение дел оказалось значительно сложнее.

Крымская операция велась в тяжелейших погодных условиях и при дефицитном материальном снабжении. Тыловые службы Крымского фронта оставались на Таманском полуострове; подвоз продовольствия и боеприпасов осуществлялся через Керченский пролив под постоянными бомбежками немецкой авиации. В отдельные периоды снабжение боевых частей было настолько плохим, что имелись случаи дистрофии и даже гибели от недоедания личного состава40. Слабо подготовленные части из Закавказья легко дезорганизовывались, под воздействием ударов врага и несли чрезмерно высокие потери. Сравнительную характеристику закавказских и славянских частей дал командарм-51 генерал-лейтенант Львов: «Наблюдая сегодняшний бой батальона

803-го с[трелкового] п[олка] [77-й азербайджанской горнострелковой ивизии], еще раз убедился, что наступательная сила частей, укомплектованных закавказским контингентом, весьма незначительна… Обратное явление наблюдал в бою батальона 12-й [стрелковой] бригады. Этот батальон, несмотря на большие потери, наступал отлично, держа быстрые темпы, и задачу выполнил»41. Тон в оценке формирований с Кавказа задавал Л. З. Мехлис, прибывший 21 января 1942 г. на Крымский фронт как представитель Верховного Главнокомандующего и фактически подмявший под себя фронтовое командование. Мехлис называл национальные соединения «трудными», просил Ставку заменить личный состав кавказских национальностей на славянский, и т.д. Как политработник, он должен был стать проводником интернационалистской идеологии, но вынужден был поступиться ей перед лицом конкретных боевых задач, за выполнение которых отвечал лично. «Здесь пополнение прибывает исключительно закавказских национальностей», - докладывал Мехлис Сталину, - «Такой смешанный национальный состав дивизий создает огромные трудности»42. Настаивая на необходимости заменить «кавказцев» пополнением «именно русским и обученным», Мехлис пользовался всеми рычагами воздействия - благосклонностью Сталина, приятельскими отношениями с членом ГКО Г. Маленковым, настойчивыми просьбами к Щаденко и категорическими требованиями к командующим СКВО Курдюмову и Закфронтом Тюленеву43.

Поскольку обеспечить фронт полностью славянским пополнением не представлялось возможным, то Мехлис добился распоряжения Ставки заменить всех кавказцев на русских в таких ключевых подразделениях стрелковых полков, как автоматные, разведывательные минометные, истребительно-противотанковые и заградительные роты и взводы44. Из кавказцев подходящими считались только лица, владевшие русским языком и, прежде всего, коммунисты и комсомольцы. Сугубо прагматические интересы успешного ведения наступления войсками Крымфронта оборачивались игнорированием национальных особенностей бойцов. В ответ на большие потери в боях и рост чрезвычайных происшествий национальные соединения объявлялись «неустойчивыми»45.

Мнения, подобные тем, что высказывал Мехлис, были далеко не единичны и

особенно были распространены среди командного состава46.

Жалобы Мехлиса долгое время воспринимались в Ставке благосклонно. Только когда в начале мая положение войск Крымского фронта стало резко ухудшаться, критиканская, но пассивная позиция Мехлиса была охарактеризована Сталиным как «насквозь гнилая», а его претензии к командованию фронтом необоснованными. Но к тому моменту ситуация в Крыму стала безнадежной. Потери войск фронта в период майских боев составили 176 тыс. чел., свыше 3,5 тыс. орудий, 347 танков, а общие безвозвратные потери за все 111 дней существования Крымского фронта достигли около 450 тыс. чел.47

Подавляющее число закавказских дивизий (224, 227, 396, 398, 400, 404-я) были полностью разгромлены и прекратили свое существование. Дивизии, полученные Крымфронтом из СКВО, были отведены на территорию округа и переформированы, практически полностью обновив свой состав.

Дивизии, сформированные в Закавказье, участвовали также в героической обороне Севастополя в составе Отдельной Приморской армии. В составе 388-й и

386-й стрелковых дивизий было 5676 и 6284 военнослужащих-грузина соотв.48 На 20 марта 1942 г. из 65 тыс. защитников Севастополя 5,2 тыс. (8%) были грузинами, 4,3 тыс. (6,6%) азербайджанцами и 3,6 тыс. (5,5%) армянами49. На фоне легендарных соединений, таких как 95-я Чапаевская стрелковая дивизия, 25- я стрелковая дивизия, 79-я особая бригада морской пехоты, эти соединения отличались неопытностью личного состава, неслаженностью штабов, неустойчивостью к ударам противника, хотя в отличии от первых были лучше вооружены и более многочисленны. Они неоднократно становились объектом критики командарма генерал-майора И. Е. Петрова50. 386-я и 388-я стрелковые дивизии считались «мало боеспособными», в связи с чем в них несколько раз велись мероприятия по «оздоровлению» личного состава путем очистки его от «антисоветских» элементов.

В то же время некоторые соединения с преимущественно кавказским составом отличились в боях и положительно характеризовались командованием. На совещании Военного совета Крымского фронта с командирами и военкомами соединений 51-й армии 17 апреля предметом обсуждения стала прошедшая наступательная операция войск армии. 77-я стрелковая дивизия участвовала в феврале и марте в разгроме 18-й румынской дивизии, а выбила немецкие части из нескольких населенных пунктов. В ходе боев дивизией были захвачены большие трофеи. На совещании 77-я стрелковая дивизия была удостоена похвалы командарма-51 генерал-лейтенанта Львова. Мехлис также выразил удовлетворение ее состоянием51. 77-я и 398-я стрелковые дивизии хорошо взаимодействовали с танками. 390-я стрелковая дивизия была введена в бой в середине января 1942 г. во время контрнаступления немцев и румын. Заняв оборонительный рубеж, дивизия прочно удерживала его вплоть до общего отхода советских войск на ак-монайские позиции. В марте дивизия участвовала в отражении наступления 22-й немецкой танковой дивизии. В докладе штаба фронта, подготовленном незадолго до майской катастрофы, была представлена суммарная оценка боеспособности каждого из соединений фронта за март и апрель 1942 г., и многие соединения с Кавказа охарактеризованы положительно. В тяжелейших условиях наступления хорошо себя проявили 77, 390, 398-я стрелковые дивизии, укомплектованные преимущественно армянами и азербайджанцами52. Доклад был составлен специалистами оперативного отдела штаба фронта на основе беспристрастного анализа хода боевых действий.

Таким образом, налицо резкое расхождение между объективной оценкой боевых качеств некоторых кавказских дивизий и господствовавшим штампом об их недостаточной по сравнению со славянскими соединениями боеспособностью. В критические моменты последний всегда превалировал. Сами политработники признавали факты огульного негативного отношения ко всем кавказцам:

«Проявления отдельными бойцами всевозможных [отрицательных] настроений приписывалось безразлично всем бойцам нерусских национальностей»53.

В Северо-Кавказском военном округе после доукомплектования кадровых дивизий округа до боевого штата в первые недели войны, командование приступило к формированию еще ряда дивизий - 302, 333, 335, 337, 339, 341, 343,

345, 347, 349, 351, 353-й стрелковых, 35, 38, 40, 42, 56, 66, 68, 70, 72 кавалерийских. В октябре 1941 г. было начато формирование девяти морских стрелковых бригад, шести стрелковых бригад курсантов и двух воздушно- десантных корпусов трехбригадного состава. В дальнейшем округ выполнял в основном наряды на переформирование снятых с линии фронта дивизий. К началу 1942 г. таковых в его составе насчитывалось пять (73, 242, 276, 320)54.

За счет русскоязычных регионов Северо-Кавказского округа формируемые дивизии по национальному составу были в основном русские (от 80 до 97% личного состава). Если прибавить к ним украинцев и белорусов, то удельный вес не славян в дивизиях, формировавшихся осенью 1941 г., не превышал 2 - 5 %55. Исключение составляла только 345-я стрелковая дивизия, формировавшаяся на территории Северной Осетии и Дагестана, в которой на начало октября удельный вес славян составлял лишь 38,3 %, в то время как осетин было 24 %, чеченцев - 18 %, дагестанцев - 7,5 %56.

Такое положение объясняется не только относительной малочисленностью коренного населения северокавказских автономий, но, прежде всего, особой политической линией в отношении горцев Северного Кавказа, проявившейся еще в самом начале войны. Уже в первые месяцы войны многим из них был затруднен доступ в боевые части Красной Армии. Это стало частью общей правительственной программы по предотвращению допуска в войска «неблагонадежных» и «контрреволюционных» элементов.

19 сентября в Северо-Кавказский округ поступила инструкция, утвержденная начальником ГУФ № V/Х/1875, в которой было прописано, что в целях «очищения запасных частей от негодных, вражеских и неустойчивых элементов», в переменном составе «только русских, украинцев, белорусов (кроме западных), казанских татар, мордву, армян, грузин, азербайджанцев, евреев»57. В число отсеянных попали чеченцы, ингуши, кабардинцы, балкарцы, осетины, карачаевцы, черкесы, адыги, народности Дагестана и представители среднеазиатских народов. Масштабы отсева были впечатляющими: из 16-й запасной стрелковой бригады было отчислено 10342 чел., из 26-й - 2853 чел., из 45-й - 1817 чел58. Многие из них были националами. В документах отдела комплектования и мобилизации штаба Северо-Кавказского фронта имеются многочисленные списки лиц, отчисленных из частей, относящиеся к ноябрю 1941 г. Среди них представители карачаевского, черкесского, кумыкского, ногайского, абазинского, калмыцкого, татарского народов, а также народов Средней Азии: туркмен, таджиков, узбеков59. Если напротив лиц, уволенных по политико- моральным соображениям, указывалась причина увольнения (судимость за преступления против государства, неподходящее родство и т.п.), то увольнения националов не мотивировалось. Командиры на местах и не нуждались в таких объяснениях. Пользуясь расхожими негативными штампами, они легко и быстро навешивали ярлыки на уволенных, скатываясь, по сути, к шовинистическим высказываниям: «Отсеянные националы… являлись в основном всегда больными, малодушными, неустойчивыми, постоянно ссылались на плохое состояние здоровья…»60

Директивой ГУФ № V/Х/1875 был объявлен осенний 1941 года призыв лиц

1923 года рождения. В связи с недостатком лиц призываемых национальностей многие военкоматы северокавказских автономий не выполнили наряд Упраформа СКВО61. Призывники горских национальностей в запасные части не принимались. Таковых по Дагестану, например, было 6150 чел. (84,2% всех призывников)62. Исключение составили призывники осетинской национальности. По итогам осеннего призыва в запасные части и в гвардию было направлено 557 чел. В то же время 315 осетин были отправлены в рабочие подразделения. Сюда отсеивались лица, непригодные к строевой службе по физическим признакам, либо по политико-моральным соображениям. Соотношение направленных в строевые части и откомандированных в рабочие подразделения у осетин лишь незначительно уступало соответствующим показателям для русских юношей, призванных по тому же Северо-Осетинскому республиканскому военкомату (64% к 36% у осетин и 69% к 31% у русских)63.

Как юноши призывного возраста, так и лица, отчисленные из запасных и боевых частей, в большинстве своем направлялись на укомплектование рабочих колонн, использовавшихся на тяжелых работах: «На строительство железнодорожной линии Бзыбь - Сухуми выделено 6000 [чел.] не призываемых [национальностей]: греки, эстонцы и др.»64 На строительстве ветки Кизляр -Астрахань использовалось восемь рабочих колонн общей численностью около 9 тыс. чел.65 и т.д. Хотя личный состав рабочих колонн призывался в армию на общих основаниях и имел все права военнослужащих Красной Армии, бытовые и санитарные условия их службы были исключительно тяжелыми. Гражданские ведомства, на объектах которых эти люди трудились, по долгу не брали рабочие колонны на свой баланс, обрекая их личный состав на голодное существование и замерзание66. Снабжение этих частей осуществлялось по остаточному принципу, Пищу личный состав получал по самой низшей норме, а обмундирование - по 4-й категории, фактически ветошь. Как правило, заболеваемость и смертность бойцов строительных частей в несколько раз превышала аналогичные показатели у вольнонаемных рабочих одного и того же промышленного или строительного объекта67.

Вскоре положение северокавказцев в частях Северо-Кавказского округа стало совсем неопределенным. 9 декабря 1941 г. в округ поступила директива Щаденко с перечнем категорий личного состава, подлежавших оставлению в составе рабочих колонн68. Представителей северокавказских народов среди них не оказалось. В штабе округа это умолчание было принято как приказ отчислять их из рабочих колонн, хотя прямого указания об этом не обнаружено. Отныне штаб округа не мог укомплектовывать уроженцами Северного Кавказа ни боевые части, ни запасные, ни даже рабочие части. В такой ситуации местные военные власти действовали по своему усмотрению, отчисляя или оставляя в частях горцев.

При всей частоте и категоричности приказов из Москвы об очищении войск от северокавказцев вследствие бюрократизма и неповоротливости военного механизма, немалое их количество долго продолжали оставаться в частях. Отчисление шло, но медленными темпами и редко проводилось до конца. Интенсивная ротация военнослужащих, особенно в запасных частях и частях, находившихся на стадии формирования, а также непрерывная досылка призывников и военнообязанных военкоматами, заставляли многократно начинать работу по отсеву заново. В таблице 3 представлены данные национального состава некоторых запасных частей СКВО. Из нее следует, что на 1 апреля 1942 г. в представленных в выборке запасных частях округа числилось

9160 чел. военнослужащих горских национальностей или 23,9 % всего личного состава частей.

1942 г., когда приказом НКО последние были расформированы. Личный состав колонн, негодный для службы в армии по состоянию здоровья и политико- моральным признакам был демобилизован и на время войны закреплен за теми хозяйственными организациями, в ведении которых находились рабочие колонны73. Для тех горцев, которые оставались в колоннах, военная служба окончилась.

Несмотря на прямые запреты, поступавшие из Москвы, представители северокавказских народов в незначительных количествах продолжали прибывать в войска. Так, дагестанцы в начале 1942 г. в некоторых соединениях (151-я стрелковая дивизия Закавказского фронта и 156-я стрелковая дивизия Северо- Кавказского округа) составляли солидную прослойку от 12 до 40%. Еще в нескольких соединениях Закавказского фронта их удельный вес составлял от 1 до 5%74.

В восьми стрелковых дивизиях Северо-Кавказского округа, формировавшихся в августе 1942 г. (242, 271, 276, 317, 319, 328, 337-я и 351-я), среди личного состава имелись осетины, карачаевцы, кабардинцы, балкарцы, чеченцы (см. приложение 6). На 20 ноября 1942 г. в составе Северной группы войск Закфронта, полоса действий которой пролегала по территории Кабардино- Балкарии, Чечено-Ингушетии и Дагестана, числилось 1483 представителя народностей Дагестана, 1094 осетина, 357 кабардинцев и балкарцев, 90 чеченцев и ингушей (см. приложение 7). Их распределение по объединениям группы (например, основная масса осетин и кабардинцев - 719 и 308 чел. соответственно

- находились в составе 9-й армии, действовавшей на территории их республик, а подавляющее число дагестанцев - 1339 чел. - в составе 44-й армии, прикрывавшей дагестанское направление, в 37-й армии, дислоцированной в Кабардино-Балкарии было 858 кабардинцев и балкарцев75) наводит на мысль о том, что решения о призывах горцев проводились явочным порядком на уровне военного совета армии - при попустительстве вышестоящих инстанций76. Тому есть некоторые документальные подтверждения. Известно, например, что военкоматы Кабардино-Балкарии проводили специальные мобилизации местного населения для пополнения дислоцировавшейся на территории республики 37-й армии. Мобилизованные кабардинцы и балкарцы не использовались в бою, а шли на укомплектование тыловых частей (гужевых транспортных рот)77.

Так или иначе, военные власти использовали лишь малую толику реальных мобилизационных возможностей северокавказских республик. В отмеченный период их жители составляли в войсках Северной группы войск лишь 1,8 %78.

Языковая проблема, столь остро стоявшая в частях, где большую прослойку составляли военнослужащие закавказских национальностей, в частях, сформированных на Cеверном Кавказе, не оставила серьезного следа в источниках. На фоне большого притока в войска жителей Закавказья она игнорировалась. Однако там, где северокавказцы поступали в части в больших количествах, вопрос о необходимости овладения ими русским языком также становился актуальным.

Проведенный анализ показывает, в начальный период войны военнослужащие кавказских национальностей составили солидную прослойку в рядах Вооруженных Сил СССР. Однако, особенности контингентов, поступавших из кавказских национальных регионов (слабое владение русским языком, низкая грамотность и слабая военная подготовка, нехватка национальных командных кадров) существенно замедляли и затрудняли боевое сколачивание частей с их участием и последующее их использование в бою. Смешанные по национальному составу формирования, создававшиеся в республиках СССР, обладали, как правило, более низкими боевыми качествами, чем части, формировавшиеся на территории России и Украины. Довоенная экстерриториальная система комплектования частей в условиях развертывания массовой армии оказалась неэффективной. Хотя нередко причиной невыполнения боевых заданий частями, укомплектованными кавказцами, становились объективные условия, в острой боевой обстановке и при отсутствии эффективных воспитательных мер со стороны политорганов это порождало негативное, предвзятое отношение к ним со стороны русскоязычных командиров. Командиры старались избавиться от военнослужащих кавказских национальностей. Стремление командного состава всех уровней минимизировать численность кавказцев в своих подразделениях, можно считать общей тенденцией. В случае с представителями коренных народов Северного Кавказа ограничение их доступа в строевые части было санкционировано высшей властью. В отношении закавказцев оно достигалось с помощью различных формальных (ходатайства вышестоящему начальству) и неформальных (намеренная задержка приема занаряженных контингентов в состав дивизий, их возврат под разными предлогами в запасные части и т.д.) В обоих случаях отсев кавказцев никогда не проходил до конца, потребного числа славянских контингентов, как правило, не находилось. Напротив, объективные условия (большие потери, отсутствие регулярных пополнений частей) порой заставляла пополнять войска за счет представителей народов Кавказа, даже несмотря на прямой запрет этого.

Все мероприятия начала войны, касавшиеся использования кавказцев в частях Красной Армии, в той или иной мере являлись импровизацией, немедленным ответом на ухудшавшиеся условия пополнения действующих войск. Но назревала необходимость принципиально нового подхода в деле интеграции представителей народов Кавказа в воюющую армию и поднятия их боевой выучки до общего уровня военнослужащих Красной Армии. В конце 1941 г. выход виделся советскому руководству в воссоздании однонациональных формирований, упраздненных в конце 30-х годов. Однородная языковая и культурно-ментальная среда в них должна была способствовать ускорению и повышению качества боевой подготовки бойцов нерусских национальностей, укреплению дисциплины в подразделениях и стойкости личного состава.

§ 2. Воссоздание и боевое применение кавказских национальных дивизий в 1942 г.

Воссоздание национальных соединений в 1941-1942 гг., как и появление иррегулярных (некадровых) воинских формирований - истребительных батальонов, ополченческих дивизий, организационное оформление стихийного партизанского движения и т.п. - диктовалось острой необходимостью предельно быстро и без значительных затрат дефицитных материальных и кадровых ресурсов восполнить тяжелые потери начала войны и остановить врага.

В августе 1941 г. решением ГКО было начато формирование латвийской стрелковой дивизии. В ноябре и декабре 1941 г. правительством также было санкционировано создание еще двух дивизий из жителей Литвы и Эстонии, 15 стрелковых бригад и 20 кавалерийских дивизий главным образом из представителей народов среднеазиатских республик, а также жителей Башкирии, Чечено-Ингушетии, Кабардино-Балкарии и Калмыкии79.

В начале 1942 г. к формированию национальных соединений приступил Закавказский военный округ. В своих воспоминаниях бывший командующий округом генерал армии Тюленев выделяет языковую проблему как главную в принятии решения о строительстве национальных частей80. Кроме того, в преддверии обороны Кавказа округ мог рассчитывать в основном только на свои силы, о чем комфронта предупредил сам Сталин81. Приказ народного комиссара обороны поступил 3 февраля 1942 г.82 Предписывалось переформировать уже готовые дивизии Закавказского военного округа (преобразован из Кавказского фронта после выделения Крымского фронта), имея: 392-ю и 406-ю стрелковые дивизии грузинскими, 408-ю и 409-ю - армянскими, 402-ю и 223-ю -

азербайджанскими. Одновременно переформировывались три дивизии Крымского фронта, прибывшие незадолго до этого из Закавказья: 224-я - в грузинскую, 388-я - в армянскую, 396-я - в азербайджанскую. Наконец, по национальному признаку укомплектовывались вновь создаваемые в Закавказье дивизии: 414-я и 418-я как грузинские, 89-я и 419-я как армянские и 416-я как азербайджанская. Новые соединения были охарактеризованы как «национальные по содержанию и интернациональные по духу»83.

Переформирование дивизий происходило главным образом за счет перемещения личного состава из одного соединения в другое. При активной материальной и кадровой помощи партийных организаций Закавказья переформирование было завершено в 15-ти дневный срок, после чего они приступили к боевому сколачиванию84.

Но результаты проведенной работы не оправдали возлагавшихся на нее надежд. Главной проблемой стала острая нехватка национальных командных кадров. При переформировании ими удалось укомплектовать не более 50 % штата средних и старших командиров85. Большинство из них были призваны из запаса. Остальной некомплект покрывался за счет командиров-славян. Младшее командное звено также испытывало острый недостаток в командирах нерусских национальностей. Их некомплект покрывался за счет выпускников полковых школ, квалификация которых была невысока. Только в политработниках не было недостатка. По нарядам ЦК закавказских республик они в достаточном количестве поступали в войска из партийных, комсомольских органов и из лекторско-преподавательской среды. Но они в большинстве своем не обладали навыками военной службы86. Низкая квалификация, неопытность и недостаточная требовательность командно-политического состава национальных дивизий стали главной причиной того, что боевое слаживание новых соединений растягивалось на долгие месяцы.

В конце августа проверка 223-й стрелковой дивизии выявила «безобразнейшие факты»: в дивизии не велось практически никакой учебной и воспитательной работы, «личный состав… буквально лежит целые сутки и ничем не занимается за исключением отдельных стрельб и случайных занятий по политической подготовке и материальной части оружия»87. Командиры жили отдельной жизнью от своих подразделений и зачастую не знали ни свой личный состав, ни места нахождения бойцов, слонявшихся по окрестностям гарнизонов88. Незадолго до этого дивизия совершила длительный пеший переход в новое место дислокации, в ходе которого части растянулись на десятки километров, перемешались и утратили всякий воинский вид. По пути были утеряны десятки винтовок и автоматов89. Аналогичную картину проверяющие застали в еще одной азербайджанской дивизии - 416-й и 9-й стрелковой бригаде, укомплектованной в значительной мере азербайджанцами90.

На настроения бойцов резко негативное влияние оказывали очень плохие бытовые условия в частях. Проверки комиссии Военного совета фронта в июне

1942 г. в 223-й, 414-й и 416-й стрелковых дивизиях показали, что в них распространены вшивость, продукты в столовых расхищались91.

Документы содержат немало свидетельств того, как командиры и военкомы полков и дивизий, потерявшие рычаги управления своими частями, предпочитали скрывать или приукрашивать дисциплинарную ситуацию в них. Такие случаи зафиксированы в 223-й, 89-й и других стрелковых дивизиях. Командный и особенно политический состав таких соединений, как правило, полностью обновлялся. В упомянутых 223-й и 89-й дивизиях от должностей были отстранены командиры дивизий, комиссары и начальники политотделов дивизий, полков и большинства батальонов92.

Кадровая проблема стала основным препятствием на пути создания многих национальных дивизий на всей территории страны. Проверки некоторых стрелковых бригад, сформированных в Средней Азии, проведенные в сентябре

1942 г. комиссией под руководством маршала Ворошилова, показали, что даже восьмимесячного срока оказалось недостаточно, чтобы привести бригады, укомплектованные казахами и узбеками, в боеспособное состояние. По многим показателям уровень их подготовки оценивался как неудовлетворительный93.

Все эти обстоятельства стали причиной постепенного упразднения национальных формирований, создававшихся в Средней Азии и на Северном Кавказе уже в 1942 г. В директиве Генерального штаба от 25 марта 1942 г. отмечалось, что «указанные дивизии недостаточно подготовлены, сколочены и не отвечают всем требованиям современного боя»94. Большинство из них - 16 кавалерийских дивизий и 10 стрелковых бригад - не успели даже принять участия в бою. Личный состав и материальная часть этих соединений поступили на пополнение действующих войск Красной Армии. Из попавших на фронт четырех кавалерийских дивизий и пяти стрелковых бригад две дивизии и две бригады, понеся потери, были расформированы в первые месяцы боев.

Судьба национальных дивизий, сформированных в Закавказье, складывалась иначе. Являясь недействующим фронтом, Закавказский фронт в начальный период войны выступал донором действующих войск и к лету 1942 г. располагал лишь незначительным количеством готовых соединений (20 стрелковых дивизий и бригад, 3 кавалерийских дивизии, 3 танковых бригады), прикрывавших по периметру все Закавказье95. Перед лицом опасности, которая исходила от профашистски настроенной Турции и угрозой прорыва на Кавказ немецких войск с севера, эти силы были крайне недостаточны.

Поэтому, несмотря на очевидные недостатки, Генеральный штаб считал национальные соединения Закфронта «основным костяком» его войск96. А с началом битвы за Кавказ обороняющимся войскам приходилось рассчитывать в основном на собственные резервы. На фоне чрезвычайно краткой исторической судьбы большинства национальных формирований Красной Армии в годы войны история кавказских национальных дивизий следует считать аномальной. Вместо переформирования, в конце лета и в начале осени 1942 г. во многих кавказских национальных соединениях были проведены «мероприятия по их оздоровлению», суть которых состояла в замене командно-политического состава дивизии, усилении национальных политических кадров, отсеве «неустойчивых элементов» из числа рядового и младшего командно-начальствующего состава, а также усилении пропаганды на родных языках97.

На Северном Кавказе в начале войны также велось национальное военное строительство. Как и прочие мероприятия в этой области, создание национальных формирований изначально имело здесь политическую окраску. Не случаен выбор республик, которым постановлением ГКО от 13 ноября 1941 г. было разрешено иметь собственные национальные дивизии - Чечено-Ингушетия (114-я кавалерийская) и Кабардино-Балкария (115-я кавалерийская). Коренные жители именно этих регионов в первую очередь отчислялись из боевых и запасных частей Северо-Кавказского военного округа осенью 1941 г.

Эти соединения изначально имели ряд принципиальных отличий от аналогичных закавказских дивизий. Их формирование проходило на добровольных началах, а материальное обеспечение, кроме вооружения, возлагалось на население и республиканские власти. Горцам было разрешено использовать национальную форму одежды. Добровольность вступления в ряды национальной дивизии позволяла отбирать только наиболее надежных в морально-политическом и физическом плане людей. Это мероприятия являлись, таким образом, альтернативой обязательному призыву. Публичность формирования частей служила созданию важного пропагандистского символа, олицетворения национального духа в борьбе с врагом и втягивала все население республики в патриотическую работу. Одновременно этим же способом на Кубани и Дону шло формирование кавалерийских казачьих дивизий.

Кабардино-Балкарскому обкому, который взялся за дело «по-большевистски», удалось сформировать дивизию в короткие сроки и без значительных затруднений98. Формирование 114-й кавдивизии в Чечено-Ингушетии фактически было сорвано из-за незначительного числа добровольцев. В конце марта 1942 г. дивизия была переформирована в 225-й Чечено-Ингушский кавалерийский полк. Боевая судьба обоих северокавказских национальных формирований оказалась очень короткой. В самом начале битвы за Кавказ летом 1942 г. они использовались в борьбе с плацдармами войск вермахта на левом берегу Дона. Как и многие другие части Северо-Кавказского фронта, 225-й кавалерийский полк и 115-я кавалерийская дивизия были буквально сметены армадами танков врага. По случайному совпадению в очень незначительных по объему фондах обоих национальных формирований сохранились дневниковые записи их начальников штабов. Дневники - крайне редкий вид источников среди военных документов - сохранили интересные оценки боевых качеств новых формирований. Капитан Емельянов (255-го кавполк) и подполковник Эхохин (115-я кавдивизия) подчеркивали, что их части использовались не по назначению - в обороне для борьбы с танками. В хаосе отступления они не получали четкой задачи, часто переподчинялись другим соединениям. Оба начальника штаба высказывались в том смысле, что при более благоприятных условиях и при грамотном использовании конницы северокавказские соединения могли проявить себя лучше: «Хорошо с чеченцами быть в наступлении. Здесь они дерутся храбро» (Емельянов)99. 255-й кавалерийский полк и 115-й кавалерийская дивизии ввиду малочисленности осенью 1942 г. были расформированы и более не восстанавливались.

Северо-Кавказская стратегическая оборонительная операция (25 июля -31 декабря 1942 г.) явилась периодом войны, в который соединения, укомплектованные частично или полностью военнослужащими кавказского происхождения, использовались наиболее массированно. На момент начала сражения за Кавказ в распоряжении Северо-Кавказского и Закавказского фронтов имелись 12 национальных частей и соединений: 115-я Кабардино-Балкарская кавалерийская дивизия, 255-й Чечено-Ингушский кавалерийский полк (оба формирования в составе войск Северо-Кавказского фронта), 276, 392, 406, 414-я грузинские, 223, 402, 416-я азербайджанские и 89, 408 и 409-я армянские стрелковые дивизии (в составе Закавказского фронта). Уже в ходе самого сражения комплектование частей по национальному признаку продолжалось, хотя новые соединения не получали статус национальных, поскольку не являлись новыми, а переформировывались из старых дивизий, сохраняя их наименования. Помимо этого, кавказцы в той или иной мере были представлены во всех остальных соединениях указанных двух фронтов. По данным исследователя кавказских национальных формирований Г. С. Бурназяна, в шести ненациональных дивизиях (61, 151, 271, 276, 295, 319-й) число уроженцев Кавказа колебалось от 60 до 75 %, в трех (275, 328, 320-я) - от 50 до 60 % и еще в четырех (176, 389-я стрелковые, 9, 20-я горнострелковые) - от 30 до 40 %100.

В силу обстоятельств первых недель сражения основная масса национальных формирований была сосредоточена на грозненско-бакинском направлении (Северная группа войск Закавказского фронта) и перевалах Главного Кавказского хребта (части 46-й армии). Западный Кавказ (туапсинское и новороссийское направления) обороняла Черноморская группа войск Закавказского фронта, преобразованная 1 сентября 1942 г. из Северо-Кавказского фронта и унаследовавшая его преимущественно славянский национальный состав. Поэтому в дальнейшем речь пойдет о национальных частях Северной группы войск и 46-й армии Закавказской группы.

По первоначальному плану обороны подступов к Закавказью с севера в группировку войск на грозненско-бакинском направлении входил ряд национальных дивизий: 392-я грузинская и 89-я армянская в первом эшелоне и

223, 416-я азербайджанские и 414-я грузинская дивизии во втором. На перевалы Главного Кавказского хребта была поднята 394-я грузинская стрелковая дивизия и 242-я горно-стрелковая дивизия, укомплектованная русскими и грузинами.

Немецко-фашистское командование было невысокого мнения о боевых качествах национальных дивизий Красной Армии и в предстоявшем сражении на Кавказе рассчитывало встретиться именно с ними. В специальной справке германского штаба сухопутных войск (ОКW) кавказские соединения оценивались как «неполноценные войска» как в плане материального оснащения, так и по качественным характеристикам личного состава. Считалось, что бойцы кавказского происхождения равнодушны к советской власти, если не враждебны ей, склонны к коллаборационизму. В определенной мере именно этим успокаивающим выводом был обусловлен поворот значительной части сил 4-й немецкой танковой армии на сталинградское направление еще до начала

основных боев на Северном Кавказе101. 12 августа начальник штаба вермахта генерал Гальдер заключил: «Русская кавказская армия… идет навстречу полному разложению…»102. Советское командование также в середине августа отмечало пренебрежительное отношение немцев к возможности серьезного сопротивления советских войск, выражавшееся в огульном и безоглядном продвижении вперед, даже без серьезной разведки состава и глубины обороны наших войск103.

Однако, неожиданно для себя гитлеровцы вскоре «получили другое впечатление»104: советские войска на Северном Кавказе ожесточенно и умело оборонялись. Когда в августе 1942 г. в Новороссийске, под Майкопом и Туапсе, на перевалах Главного Кавказского хребта, под Моздоком и в ногайских степях советские войска оказали гитлеровцам обескуражившее их ожесточенное сопротивление, основная масса национальных дивизий осталась в стороне от сражения. Они заняли оборону во втором эшелоне, на второстепенных участках передовой или на границе с Турцией. Командование фронтом рассчитывало, прежде всего, на дивизии со славянским личным составом. Часть их была направлена из резерва Ставки в готовом виде, а часть формировалась на месте из наличных ресурсов, прежде всего, за счет сокращения тылов и остатков отступавших войск других фронтов. Они немедленно вводились в бой. В самом начале битвы за Кавказ - в августе-начале сентября 1942 г. - Закавказский фронт с большим напряжением сил сформировал восемь стрелковых дивизий (242, 271,

276, 317, 319, 328, 337-я и 351-я), действовавших в последующем на самых важных участках фронта. В процессе формирования из них сознательно и целенаправленно вымывался кавказский элемент, заменявшийся славянским. Указание о недопущении в состав формируемых дивизий закавказцев исходило от Щаденко. Предписано было «прежде всего использовать все остатки ресурсов русских, белорусов, украинцев»105. В конце августа руководители Упраформа

Закфронта неоднократно обращались к нему с просьбой об использовании хотя бы 14,5 тыс. чел. из числа лучших военнообязанных-закавказцев в связи с острой нехваткой славянских ресурсов106. То же самое происходило с готовыми соединениями, направлявшимися из Закавказья на передовую. Например, из 61-й стрелковой дивизии, переданной Северной группе войск в конце августа, были предварительно изъяты 3736 армян, 2721 азербайджанец и 510 дагестанцев. Образовавшийся некомлект покрывался за счет русских, украинцев и белорусов107. Однако, из-за нехватки ресурсов славянских национальностей, далеко не всегда удавалось провести замены в полном объеме и часть закавказцев продолжала службу в этих соединениях108.

Практика замены кавказцев на славян не была частной инициативой фронтового руководства. Формирование новых соединений находилось под пристальным контролем Ставки и ее представителей на местах. Например, в случае с 61-й стрелковой дивизией распоряжение о замене кавказцев было оформлено директивой Ставки. Определяющее влияние на этот процесс оказал Л. Берия, находившийся в это время на Кавказе в качестве представителя Государственного Комитета Обороны и обладавший чрезвычайными полномочиями109. Особое внимание он уделил дивизиям, предназначенным для обороны перевалов Главного Кавказского хребта (организация обороны перевалов была одной из главных целей его командировки на Кавказ). По его предложению из 351-й и 242-й стрелковых дивизий были удалены узбеки, азербайджанцы и проч.110 Этот шаг был вполне логичен и полезен, учитывая непривычность указанных народов к горному ландшафту и климату. По этой же причине в этих дивизиях была сохранена большая прослойка грузин. Только 242- я дивизия, так же как и 276-я, за формированием которой Берия «лично следил и

помогал»111, и 351-я дивизия, которой Берия «сам ставил задачу»112, сохранили значительную массу нерусских военнослужащих. 276-я дивизия стала считаться грузинской национальной. Благодаря своему привилегированному положению и особому вниманию к ним со стороны высокого начальства, в эти дивизии был подобран хороший личный состав. Все они отличились в боях с немецко- фашистскими войсками.

Однако, как показывает анализ документов, перемещения личного состава далеко не всегда положительно сказывались на боеготовности войск. Непрерывная ротация военнослужащих подрывала нормальный процесс боевой подготовки. Например, в сентябре 1942 г. пропорции национального состава 320- й стрелковой дивизии менялись трижды. Из дивизии было отправлено в другие части 6846 чел., а получено 7442 чел.113

Если часть соединений получали лучший личный состав, то в остальных неминуемо сосредотачивались наименее подготовленные бойцы и командиры. В таких соединениях складывался большой дисбаланс между славянским командным составом и кавказским рядовым. Причем рядовые, как правило, практически поголовно не вдадели русским языком и не были обучены военному делу. Спецчасти этих дивизий испытывали огромный дефицит в грамотных кадрах. Начальник Упраформа Закавказского фронта генерал Курдюмов докладывал свои выводы командующему фронтом: «Систематическая переброска ресурсов из дивизии в дивизию, занарядка новых ресурсов на замену изымаемых и вообще вносимые изменения по личному составу крайне отрицательно отражаются на ходе формирования дивизий»114. По его мнению, стремление сформировать как можно больше дивизий при ограниченных возможностях не позволит создать из них полноценные боевые единицы.

Настойчивые замечания специалистов Упраформа фронта возымели действие.

В течение осени 1942 г. постепенно утвердился принцип раздельного комплектования национальных кавказских и интернациональных соединений.

Последние по существу оставались интернациональными, но удельный вес военнослужащих кавказского происхождения в них сводился к минимуму. В семнадцати соединениях, сформированных фронтом в период обороны Кавказа115, удельный вес кавказцев лишь едва превышал треть от общего числа военнослужащих (см. приложение 8) При этом кавказский элемент был в основном сосредоточен в нескольких соединениях (77, 261, 242, 271, 349-я стрелковые дивизии).

Из всех национальных формирований, которыми располагал Закавказский фронт с самого начала сражения за Кавказ, в боевое соприкосновение с противником вошли только 392-я грузинская и 89-я армянская дивизии. Для обеих дивизий эти бои были первыми. Оба соединения занимали участки обороны на периферии главного удара противника. Сходными были и задачи, которые встали перед ними: отражение разведывательных выпадов противника. Однако справились с этими задачами грузинская и армянская дивизии по- разному. Бойцы и командиры 392-й стрелковой дивизии в последних числах августа, действуя в составе 37-й армии, отразили несколько танковых атак противника, а затем сами перешли в наступление, в ходе которого освободили несколько населенных пунктов. В этих боях командиру артиллерийского дивизиона А. З. Пирмисашвили было присвоено звание Героя Советского Союза116.

Противоположный пример показала 89-я стрелковая дивизия. Перед ней стояла задача занять оборону по правому берегу р. Терек в районе сел Аду-Юрт и Кень-Юртов, прикрывая с севера город Грозный. Участок обороны дивизии пролегал в стороне от главного удара немецко-фашистских войск, который пришелся западнее, в районе Моздока. На долю бойцов 89-й стрелковой дивизии выпало только отражать отвлекающие удары врага и препятствовать работе его разведки. Однако и это оказалось для дивизии непосильным испытанием. При каждом проникновении противника на правый берег оборонявшиеся подразделения дезорганизовывались и несли неоправданные потери. В начале октября 89-я дивизия решением командующего Северной группы войск была отведена во второй эшелон.

Уже отмеченная выше бытовая неустроенность в боевой обстановке лишь усугубилась, что было одной из главных причин невыполнения боевых задач и тяжких воинских преступлений. Бойцы 89-й армянской стрелковой дивизии, занявшей оборону на спокойном, но неудобном для организации снабжения участке правого берега р. Терек в сентябре 1942 г., находились в ужасных бытовых условиях. 30 сентября командир дивизии докладывал, что 5 тысяч

«абсолютно голых и босых» людей страдают от недоедания и жажды, вследствие чего в дивизии имелись «случаи возмущения»117. Катастрофическое падение дисциплины в дивизии выразилось в том, что даже беспокоящий пулеметный огонь со стороны противника приводил к полной дезорганизации оборонительные порядки целых полков. Командир и комиссар одного из батальонов так охарактеризовали положение: «Если составить список благонадежных, то в батальоне останется 1% от личного состава»118.

Анализ документов показывает, что уровень дисциплины в частях или - шире

- морально-политический уровень личного состава далеко не всегда связывался военным и политическим руководством с плохими бытовыми условиями. Гораздо более частые детерминанты - низкий уровень партийно-политической работы и «засоренность вражеским элементом». Усиление пропаганды и агитации и чистки личного состава не приводили к требуемым результатам.

Неурядицы в национальных дивизиях использовались пропагандой противника, направленной на усиление неуверенности и колебаний бойцов- националов. Если во время крымской кампании начала 1942 г. вражеская пропаганда носила спонтанный и скоморошный характер (например, ряженая женщина с колбасой и водкой в руках призывала бойцов переходить к немцам), то на Северном Кавказе она стала систематической, разнообразной и адресной. Фашисты старались убедить горцев в национальной, социальной, конфессиональной чуждости им славянской культуры и советского политического строя119. Немецким солдатам было строго предписано уважительно относиться к горским обычаям, особенно к женщинам-горянкам, к пленным. Многочисленные листовки и радиопередачи, обращенные к бойцам именно данного подразделения, обращения бывших сослуживцев, уже перешедших в плен к врагу, многочисленные обещания не могли не оказывать влияния на терпящих нужду бойцов.