Норманнская теория с позиций современных достижений исторической науки

2

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА I. ЭТНИЧЕСКОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ ЛЕТОПИСНОГО РЮРИКА

1. Рюрик ютландский

2. Рюрик славянский

ГЛАВА II. ПРОИСХОЖДЕНИЕ ГОСУДАРСТВА У ВОСТОЧНЫХ СЛАВЯН

1. Роль варяжского элемента в ранних государственных структурах

2. Киевская Русь - государство?

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

ЛИТЕРАТУРА

ВВЕДЕНИЕ

История - наука, прекрасная и одновременно загадочная, сколь много тайн еще предстоит раскрыть неутомимым исследователям? История - искусство, служители Клио, подобно художникам воссоздают картины минувших дней, забытых народов, исчезнувших государств. Бесспорно одно: история, как ничто более, связана с идеей государственности, с реальной жизнью людей, составляющих основу любого государства.

Каждый гражданин своей страны, независимо от того - патриот он или нет, просто обязан знать историю своих предков, своей Родины. От кого он произошел: от сильных духом, достойных людей или от рабов. иноземных захватчиков? Кто создал ту страну, где он живет - его предки или пришельцы - завоеватели. В отношении нашей Родины - России, этот вопрос является дискуссионным, и полемика длится уже более двухсот пятидесяти лет.

В допетровский период происхождением Российского государства занимались лишь монахи-летописцы. Часто по заказу князей, для возвеличивания их родов летописи вымарывались и фальсифицировались.

Петр Первый, двинувший страну на сближение с Европой, создал Академию наук в Санкт-Петербурге. Перед ученым сообществом одним из первых встал вопрос о создании истории государства Российского. Большинство профессуры в Академии составляли иноземцы, один из них - Готлиб Зигфрид Байер. Он в 1735 году в четвертом томе академических комментариев издал статью «О варягах», в которой, впервые, в общих чертах, была изложена теория норманнского происхождения русской государственности. Эта работа и положила начало долгого и неоконченного по сей день спора, расколовшего историков на два лагеря. Одни из них считали и считают, что Российское государство создали пришельцы из Скандинавии или Германии. Другие же утверждают, что если пришельцы и были, то они не из чуждого этноса, а из славян, живших на побережье Балтики. С самого начала, вплоть до наших дней, и норманнисты, и их оппоненты, хотят того они или нет, участвуют не только в научном, но и в политическом споре.

Историография этого вопроса довольно обширна. Кто только не исследовал этот вопрос!

Среди отечественных ученых первым написал свой труд В.Н. Татищев. В своей «Истории российской с самых древних времен», он сделал вывод, что государственная власть развилась из семейной, путем эволюции, в результате роста населения и благодаря объединению племен в большие территориальные союзы. Легенду о призвании варягов он не оспаривал, считая, что варяги - это финны.

Первые научные основы норманнской теории попытался заложить член Петербургской Академии наук Г. Байер, языковед, продемонстрировавший одновременно некоторое знание исторических источников и склонность к их достаточно критической, при тогдашнем состоянии источниковедения, оценке. Его работы, приводимые иногда в библиографии, фактически забыты. В своей самой первой работе «О варягах» он указывал на скандинавское происхождение варягов. Позднее он утверждал, что славяне приняли к себе династию Готтского происхождения. В своих работах Байер использовал русские, греческие, латинские источники, посвященные истории Руси. Обращался он и к скандинавским источникам, но не использовал арабские, тогда еще не опубликованные источники. Его работа подготовила почву для дальнейших исследователей, в чем, а отнюдь не в выводах по существу, состоит основная научная заслуга Г. Байера.

Следующий этап в развитии норманнизма связан с именем другого петербургского профессора Г. Миллера, именно его перевод «Повести временных лет» на немецкий язык, подал Байеру мысль о статье. Развивая идеи Г. Байера, Миллер пишет диссертацию «О происхождении народа и имени российского». Работа вызвала скандал в научных кругах тех лет и была запрещена. Основная идея всей научной деятельности Г. Миллера: «Русь была завоевана шведами, что, мягко говоря, не соответствует исторической действительности» [16, с. 60].

Идеи Г. Байера и Г. Миллера поддержал и развил А. Шлецер. Он выпустил ряд работ: «Изображение Российской истории», «Представление всеобщей истории». Суть его работ кратко может определить как крайний норманнизм. Славяне, в его понимании, до прихода скандинавов находились в состоянии «блаженной получеловека бесчувственности». Именно господа Байер, Миллер и Шлецер положили начало норманнской теории. Их гипотеза о славянах, как о недочеловеках вызвала естественный протест со стороны русской профессуры. Ярый противник норманнизма Михаил Васильевич Ломоносов - русский ученый-энциклопедист, гений которого признан во всем научном мире, яростно критиковал изыскания немецкой троицы. В своих трудах - «Древняя Российская история», «Летописец», и другие, он совершенно справедливо отмечает незнание иностранцами русского языка, культурных особенностей народа, указывает на скудость источниковой базы трудов немецких ученых. Опираясь на средневековые русские источники и свидетельства польских историков Мартина Кромера и Матвея Претория, Ломоносов пришел к выводу, что, кроме, скандинавских варягов, были еще и варяги Россы, которые «с древними пруссами произошли из одного поколения» и поколение это было славянским. Следовательно, Рюрик и его братья были славянами, ибо новгородцы, утверждал он, пригласили княжить не скандинавских варягов, а именно варягов - россов из южной Прибалтики [10, с. 467]. Заслуга Ломоносова в том, что он первый в русской историографии описал многовековую древнейшую историю славян, в основе своей не отмененную и по сей день.

В конце 18 века в исследования включился Николай Михайлович Карамзин - поэт, прозаик, критик, журналист, издатель «Московского журнала» и «Вестника Европы» и, наконец, историк. С 1804 по 1826 годов он пишет свой, пожалуй, самый значительный труд - «История государства Российского». Карамзин, основываясь на летописях и полностью им доверяя, считая, что в них нет ни крупицы вымысла делает вывод, аналогичный летописному повествованию: именно скандинавы были приглашены союзом северных племен, в который входили славяне новгородские, кривичи, весь и чудь. Однако у Карамзина есть некая, вероятно, взятая из трудов немецких ученых (Байера, Миллера, Шлецера), ошибка в прочтении летописей: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет - идите княжить и володеть нами». В оригинале стоит слово наряд, а не порядок, что полностью меняет смысл.

Василий Осипович Ключевский (1841 - 1911 гг.) - крупнейший отечественный историк второй половины 19 века - начала 20 века. Автор курса русской истории в 9 томах. В нашей работе рассмотрен 1 том его работы. Здесь автор широко осветил географию страны. Из десяти лекций, посвященных первому периоду русской истории, четыре автор посвятил источникам и их критическому анализу. Изложение истории Древней Руси он начинает со времен Геродота, а не с призвания варягов. Начало государственности славян он видит в союзе Думбов. Автор подчеркивает единство славянских народов и показывает свою причастность к противникам норманской теории. Ключевский убежден, что именно внешняя торговля и необходимость ее охраны были стимулами политической консолидации Древней Руси. По его мнению, еще до появления варягов, раньше половины 9 века на Руси шла государственная консолидация. Княжества, где укрепились варяжские дружины, были уже вторичными формами политической организации. Во взглядах Ключевского прослеживается версия, что варяги были приглашены для защиты рубежей Новгорода от внешних врагов, и не совсем охотно приняли предложение славянофинских послов. Рюрик не сразу уселся в Новгороде, в начале была Ладога - крепость на рубеже. Ключевский полагает, что Рюрик построил крепость с двойной целью - для защиты от пиратов и для своей защиты на случай конфликта с приглашающей стороной. Ключевский утверждает, что военный найм для защиты своих рубежей - обычная практика тех времен. Интересно, что исследователь разделяет Рюрика Ладожского и Рюрика Фрислаизского, называя последнего тезкой, а возможно земляком.

Дмитрий Иванович Иловайский - известный ученый, публицист, автор учебников по всеобщей и русской истории. В своей книге «Начало Руси», он предстает ярым противником норманнизма, скептически относится к русским летописям, доказывает, что в них отражены интересы и настроения киевских князей. Исследователь указывает на размежевание понятий Русь и варинчи в византийских источниках, и он подчеркивает, что это крайне важно. Отметим также, что, пожалуй, впервые в историографии Иловайский отожествляет омоним Русь не с этносом, а делает предположение о сословном происхождении этого термина. Так же историк, на основе арабских источниках, делает вывод, что земля русов состояла из трех частей - Славия, Куявия и Артания. Если с первыми двумя все боле менее ясно, то с Артанией проблемы. Исследователь помещает ее на территорию Тамани и окрестностей, что на наш взгляд вполне вероятно.

Современная историография не менее насыщена, остановимся, пожалуй, на пяти, на наш взгляд, самых важных работах. Первые два автора проживали на территории Советского военно-политического блока и творили свои произведения, несомненно под влиянием доминирующих идей. Работа «Русь и норманны» Хенрика Ловмянского, польского историка. Он принадлежит к лагерю антинорманнистов, считает, что норманны на Руси были, но не как создатели государственности, а как купцы и наемные воины. Рюрика Ладожского он считает скандинавом, действительно приглашенным славянами и перенявшем их обычаи. В доказательство этого он приводит подобные случаи, произошедшие в более поздний период.

Образование же государственности у восточных славян - плод их собственного развития. Книга Бориса Алексеевича Рыбакова «Мир истории» была издана в 1987 году, но написана еще во времена СССР. Несомненно, она несет идеологический отпечаток. Однако, чем интересен Рыбаков - он не дает однозначного ответа: было ли призвание варягов. Может да, а может нет, Рюрик Ютландский? Возможно, но одно утверждается ясно и не двусмысленно - государственность на Руси возникла в силу внутреннего развития, а не занесена извне. Еще одна интересная, на наш взгляд, работа «Откуда ты, Русь?» написана эмигрантом из России, проживавшим в Канаде Сергеем Парамоновым. Работа опубликована под псевдонимом Лесной в Канаде в середине 60-х годов 20 века. Автор рассматривает в своей работе проблемы начальной истории Древней Руси. Историк критикует советскую историческую школу, заявляет о неверном понимании летописей и вытекающих из этого выводов. Исследователь - яркий представитель славянофильского течения, продолжатель идей М.В. Ломоносова.

Основываясь на ряде источников, он делал вывод о славянском происхождении варягов, приглашенных на Русь. Здесь же, в работе, затронуты возникновение славянской письменности, и отдельная глава посвящена разбору «Влесовой книги».

Книга «История Руси и русского слова», созданная известным писателем и историком Вадимом Кожиновым, очень интересна. Здесь рассмотрена начальная история Древней Руси, автор размышляет о византийском и монгольском «наследствах» в судьбе Руси, о ее правителях начиная с Кия, пытается дать более точную датировку основания Киева и нетрадиционно размышляет о колонизации севера из южной Руси. По его мнению, Ладога основана выходцами из Киева и долгое время была киевским саттелитом. Во всех выводах автора чувствуется неординарность подхода ко многим, казалось бы, известным фактам. Пожалуй, самой интересной, на сегодняшний день, работой является книга Игоря Николаевича Данилевского «Древняя Русь глазами современников и потомков (IХ - ХII века). Работа базируется на критическом переосмыслении источниковой базы. Автор ставит цель: попытаться выявить и показать основные тенденции в развитии русских земель, понять, насколько это возможно для современного человека - смысл происходившего. Действительно, крайне трудно современному человеку понять менталитет человека, жившего тысячу лет назад. Автор считает, основываясь на летописях, что приглашение было, приглашены были именно норманны, впоследствии, мало того Данилевский напрямую проводит аналогию между Рюриком Ладожским и Рюриком Ютландским, ссылаясь на данные в биографии последнего. Кий в этой работе представлен хазарским воеводой, Русь исследователь толкует с социальных позиций, наделяя им княжескую дружину как сборщиков дани и происходящим, по его мнению, от скандинавского корня, означающего гребцов. В основе же создания государственности роль варягов автор видит ничтожной, она, по его мнению, плод внутренних причин.

Источниковая база данной проблемы малочисленна, но не все источники заслуживают доверия. Не подвергают сомнению византийские источники: договоры со славянами 907, 911, 944 годов, сочинения Константина Багрянородного, свидетельства Иоанна Диакона и митрополита Фотия. Не подвергают сомнению свидетельства восточных авторов: сочинение аль Якуби, «Книга путей и стран» ибн Хордадбеха, труды ибн Фаблана и аль Масуди. Источники западных авторов: Бертинские анналы, различные хроники. Отечественные источники спорны, так как не дошли до нас в подлинниках, все летописные своды известны нам в списках с более ранних манускриптов. Основные: «Повесть временных лет» составленная предположительно монахом Киево-Печерской лавры Нестором, датируемая ХП веком, Никоновская и Воскресенская летописи. Новгородские: Остромирова летопись, датируемая 1050 годом и Иоанимовская летопись. Не дошедшая до наших дней, но введенная в исторический оборот В.Н. Татищевым.

И зарубежные и отечественные источники следует оценивать крайне критически. В зарубежных свидетельствах возможны искажения названий, имен вследствие языкового барьера, в отечественных летописях сомнений еще больше, не составляет секрета то, что летописи не раз вымарывались и исправлялись в угоду правящим кругам, дабы возвеличить княжеский род, сделав его происхождение уникальным и, как следствие, единственно имеющим право на власть.

Были попытки возвести происхождение рода Рюриковичей от рода римского императора Августа по боковой ветви. В связи с этим часть исследователей вообще не доверяет сведениям русских летописей. Анализ научной литературы и источниковой базы позволяет определить цели и задачи курсовой работы.

Цель - рассмотреть норманскую теорию, оценить ее с позиций современных достижений исторической науки. Так как норманнская теория - совокупность частных проблем, выделим, на наш взгляд, наиболее значимые из них.

Задачи: в своей работе мы попытаемся определить этническое происхождение летописного Рюрика, а так же попытаемся исследовать происхождение государства у восточных славян.

Сформулированные цели и задачи исследования определили структуру моей работы, которая состоит из введения, двух глав: I. «Этническое происхождение летописного Рюрика» и II. «Происхождение государства у восточных славян», каждая глава делится на два параграфа, заключения, списка литературы, а также приложения.

Глава I. ЭТНИЧЕСКОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ ЛЕТОПИСНОГО

РЮРИКА

1. РЮРИК ЮТЛАНДСКИЙ

О Рорике Ютландском (иногда называемым Фрисландским) сохранилось много упоминаний в хрониках раннего средневековья. Он был одним из наиболее видных норманнских викингов, контактировавших с государствами Каролингов. В российской историографии пристальный интерес к Рорику обусловлен гипотезой, которая отождествляет его с Рюриком русских летописей. В последние два десятилетия в отечественной историографии переоценивают гипотезу отожествления Рюриков. Во многих популярных научных работах доказанность тождества упомянутых лиц объявляется признанным фактом. [1, с.10] В число ученых, о которых говорят как о сторонниках этой гипотезы, включен также академик Б.А. Рыбаков, на одну из работ которого в свое время ссылались некоторые авторы, упоминая о поддержке им данной гипотезы [2, с.24] Между тем Рыбаков, говоря о Рорике Ютландском, хотя и высказывает мысль, что тот «был бы подходящей фигурой для этой цели», делает вывод: «Высказанные соображения недостаточно обоснованны для того, чтобы на них строить какую-либо гипотезу».

Работ, содержащих развернутую научную аргументацию в пользу упомянутой гипотезы, существует очень немного. Появившиеся в последнее время публиковались, в основном, в узкоспециальных изданиях.

Рассматриваемая гипотеза - впервые была сформулирована в тех местах, где когда-то находились владения Рорика Ютландского. В 1816 году была опубликована работа Г.Ф. Голлмана «Рустрингия, первоначальное отечество первого российского князя Рюрика и братьев его». Согласно Голлману, летописный Рюрик с братьями прибыл в Россию из Фрисландии. Он считает Рюрика с братьями сыновьями ободринсокого князя Готлиба, погибшего в начале IX века в войне с датским конунгом Готфридом. Термин «Русь» автор производит от названия одной из областей Восточной Фрисландии - Рустрингии. По словам Голлмана, толчком к началу его работы послужила просьба герцога Ольденбургского, которому мысль, что варяги, давшие начало Русскому государству, были выходцами из северо-западной Германии, внушил граф Н.П. Румянцев (занимавший ряд высших государственных постов, в том числе министра иностранных дел и канцлера), как еще одно обоснование права на влияние российского императора в Северной Германии [4, с.56].

Широкой известности концепция Голлмана не получила. Большую популярность имела работа профессора Дерптского университета Ф. Крузе, опубликованная в 1836 году [5, с. 89]. Автор, отожествляя Рорика Ютландского с Рюриком, считал, что тот получил приглашение стать князем в России на тех же основаниях, на каких им были получены владения в Германии, то есть на условиях обороны этих земель от прочих норманнов. Крузе полагал, что Рорик действовал попеременно - то на Западе, то на Руси. «Русь» Крузе выводит из названия округа в Южной Ютландии - Розенгау. Его концепция была подвергнута критике российских историков того времени (П. Брутков, М. Погодин) и фактически забыта [6, с. 76].

Возродил гипотезу Н.Т. Беляев, опубликовавший свою работу на эту тему в Праге. Именно он стал автором наиболее развернутой и обоснованной концепции, согласно которой Рорик и Рюрик одно и тоже лицо. Беляев впервые связал появление Рорика в качестве новгородского князя с интересами фрисландской торговли и с поисками новых торговых путей на востоке. По мнению Беляева «Русь» - это первоначальное название фризской торговой колонии в Бирке, которое она могла получить от Рустрингии. Пришельцы из этой торговой колонии и принесли это название вместе с Рориком на Русь. Свой тезис о возможности появления Рорика в качестве русского князя Беляев подкреплял сведениями о давних связях рода Рорика с «конунгами Гардарики» (традиционное название скандинавами России). Согласно Беляеву, именно Рорик был автором плана организации двух одновременных экспедиций против Византии: Аскольда и Дира, которые должны были подойти к Константинополю с севера, и Бьерна Железнобокого, который должен был подойти к нему с юга, тем самым, воплотив давнюю мечту Рорика - сомкнуть путь «из варяг в греки» [7, с. 122]. Его теория получила признание вначале лишь за рубежом.

В 1985 году Г.С. Лебедев, ссылаясь на ряд работ прошлых лет, утверждал, что «историческая канва событий, отраженных в «предании о варягах» в Повести временных лет восстанавливается… подробно и со значительной степенью достоверности». Излагая версию приглашения Рорика Ютландского на княжение в Северную Русь, он представлял этот акт как тщательно подготовленную акцию, вписывающую в контекст установившихся на Балтике торговых отношений и славяно-скандинавских взаимосвязей того времени [8, с.45].

В статье Х. и А. Косиковых подробно анализируется летописная хронология деятельности Рюрика и эти сведения сопоставляются с сообщениями западных хроник, приводятся многочисленные географические и психологические аргументы в поддержку «гипотезы отожествления», а также археологические данные, полученные в результате раскопок в Старой Ладоге, которые могут быть доказательством в пользу упомянутой гипотезы [9, с. 89]. Очень интересную мысль высказывает А.Л. Никитин. Не отрицая, что летописный Рюрик имеет прообразом Рорика Ютландского, он предположил, что события, в которых участвует Рюрик, реально происходили в землях поморских славян, предания которых и послужили основой для летописного рассказа о призвании Рюрика [10, с. 21]. Рорика традиционно относят к династии Скьельдунгов, древнейших датских конунгов, потомков легендарного Скьельда, сына Одина. Крузе, опираясь на западные хроники, полагал, что Рорик сын Хальфдана и внук правителя Южной Ютландии Харальда Ютландского. Этой же точки зрения придерживался и Беляев. Харальда Ютландского Беляев отождествлял с Харальдом Гильдетандом, знаменитым верховным конунгом Дании и Швеции, сыном Хрорика Метателя Колец и внуком легендарного Ивара Видфадме [11, с. 89]. Но это не доказано.

Рорик Ютландский был вассалом франкского императора - он сохранял верность Людовику Благочестивому, но новый император Лотарь Первый обвинил его в измене и подверг заключению (841 год). Из заключения он бежит к брату Лотаря - Людовику Немецкому. В 850 году Рорик захватывает Дорештад, после чего мирится с Лотарем, отдавшим ему этот город во владение на условии уплаты податей и обороны от нападений датчан. На протяжении нескольких лет Рорик успешно оборонял Дорештад. В 855 году он получил во владение большую часть Фрисландии. Во Фрисландии у него возник конфликт с местным населением, и он был изгнан из страны, укрывшись, видимо, в Дании (около 867 года). В 870 году он опять владеет своим фрисландским леном. Последнее упоминание Рорика в источниках относится к 873 году, когда он прибыл в Аквитанию, где принес королю Карлу Лысому присягу в соблюдении верности. В 882 году источники упоминают о Рорике как об умершем. Наиболее вероятная дата его смерти - 876 год.

Вся жизнь Рорика Ютландского проходила на грани двух эпох и двух миров - варварства и цивилизации, язычества и христианства. В источниках он предстает то верным вассалом франкских королей, организатором обороны христианского Запада от пиратских набегов на Франкскую империю. Противоречива и оценка его деятельности историками. Если у Ключевского [12, с. 32] Рорик - бродяга и авантюрист, то у немецкого историка В.Фогеля он предстает человеком с задатками выдающегося государственного деятеля [13, с.186].

Основные аргументы сторонников рассматриваемой гипотезы можно считать актуальными до сих пор. Обращает на себя внимание сходство имен - «Рюрик» и «Рорик» («Хрорик»). Имя Хрорик не очень распространено в Скандинавии, совершенно не встречается в Швеции, а только в Дании и Норвегии. Некоторое время (после 857 года) Рорик Ютландский владел частью Ютландии - между морем и р. Айдер. Сторонники рассматриваемой гипотезы считают, что этим морем было Балтийское [14, с. 189]. Таким образом, деятельность Рорика Ютландского уже напрямую связывается с Балтийским регионом и тем самым становится более вероятным его участие в событиях, развернувшихся в Восточной Балтике и Приладожье. Рорик должен был хорошо знать политическую обстановку на севере Восточной Европы. В результате датского похода 852 года, претендента на шведский престол - Амунда, был захвачен славянский город, предположительно, Новгород (отражение этих событий видно в статье Повести временных лет, повествующей о варяжской дани). Рорик мог участвовать в этой экспедиции, а мог появиться в Северной Руси лишь после нее; в последнем случае его приглашение в качестве князя могло в немалой степени быть связано со стремлением славяно-финской знати не допустить впредь подобные набеги.

Одним из факторов, обусловивших приглашение в Ладогу именно Рорика Ютландского (если таковое действительно имело место) могла быть его широкая известность в Северной Европе. Беляев считал его организатором всех главных набегов викингов на Западную Европу в десятилетие, непосредственно предшествующее появлению норманнов в Новгороде [15, с.110]. Можно вспомнить оценку Рорика, данную Фогелем, и поэтому именно к такому человеку и должны были обратиться представители славяно-финской конфедерации для разрешения экономического и политического кризиса, затронувшего интересы фактически всей Северной Европы.

В качестве одного из аргументов в пользу приглашения славяно-финнами именно Рорика в качестве князя, могут служить содержащиеся в скандинавских сагах сведения, касающиеся связей датских Скьельдунгов, традиционно считающихся предками Рорика Ютландского, с Гардарикой. Биография Рорика Ютландского может навести на мысль, что он мог стать основателем русского государства - за пределами тогдашней западной цивилизации, с которой было связал свою судьбу. Именно такому человеку, по Беляеву, мог прийти в голову дерзкий и масштабный замысел сомкнуть путь в Константинополе, направив туда одновременно две экспедиции - Аскольда и Дира с севера, и шведского викинга Бьерна Железнобокого с юга [16, с.57].

Интересы фрисландской торговли также могут служить аргументом для обоснования возможного появления правителя Фрисландии в качестве князя на Ладоге. Согласно О. Прицаку, город Дорештад, резиденция Рорика, специализировался на восточноевропейской торговле. В союзе со скандинавскими вождями был захвачен контроль над Балтикой, а Бирка стала торговым городом фрисландцев. Рорик мог стремиться на восток для упрочения там торговых интересов Фрисландии и поэтому поддерживался подданными.

Ряд археологических находок в районе Ладоги свидетельствуют о связях местного населения с Фрисландией. Касиковы упоминают фризские гребни (найдены в слоях VIII - IХ веков), глиняный фризский кувшин, найденный в женском погребении в скандинавском могильнике, и каменную крепость в Старой Ладоге, датируемую 890 - 930 годами. Техника сухой кладки, применяемая при ее строительстве, по мнению археологов, ближе всего соответствует строениям на территории Франкского государства, куда в середине IХ века входила Фрисландия [17, с.41].

В качестве одного из аргументов использовалась попытка вывести название «Русь» от корня, происхождение которого было бы связано с Фрисландией. По мнению Голлмана, это имя могло произойти от Рустрингии, как называлась в раннее средневековье область в Восточной Фрисландии, прилегающая к Гельголандской бухте. Корень Rus или Rust на старофризском языке означал «водопровод». Это название должно было обозначать страну, пересеченную многими каналами. Подтверждением этой гипотезы, согласно Голлману, мог служить текст Повести временных лет, в котором русы помещены между Ютландией, Англией и Францией, что соответствует положению Фрисландии [18, c. 220] Беляев же помещал Рустрингию между Везером и Эйдером, это было главное владение Рорика во Фрисландии. Местное название жителей Рустрингии могло способствовать закреплению за фризской колонией в Швеции в Бирке) названия Rus. Именно к фризам в Бирку, согласно Беляеву, прибыло посольство из Новгорода за помощью после отражения в 852 году набега датчан. Можно предположить, что в переговоры с посольством вступил Рорик. В качестве дополнительного аргумента Беляев ссылается на хронограф середины Х века «Книгу Иосиппон», в которой народ называемый «русь» помещается в том месте, какое должны бы были занимать фризы [19, с.72].

Сторонники «гипотезы отождествления» видят возможный аргумент для подтверждения своих взглядов в том, что датировка событий - призвания варягов в Повести временных лет (с учетом корректировок) - может совместиться с лакунами в биографии Рорика Ютландского.

2. РЮРИК СЛАВЯНСКИЙ

В начале ХХ века В.О. Ключевский, упоминая о Рорике Ютландском и называя его тезкой и возможным земляком летописного Рюрика, ни слова не говорит о возможности отождествления этих исторических деятелей [20, с.49].

Попытка аргументировано опровергнуть «гипотезу отождествления» содержится в статье Ловмянского, который проследил историю развития этой гипотезы в исторической науке, обстоятельно исследовав биографию Рорика Ютландского по западным хроникам. Ловмянский доказывает, что вся биография Рорика свидетельствует о его упорном стремлении удержаться именно во Фрисландии, а торговые интересы фрисландских купцов не простирались далее Бирки. Таким образом, по Ловмянскому, Русь не попадала в сферу интересов ни самого Рорика, ни фрисландских купцов. Что же касается Рюрика летописного, то первоначальный вид легенды, известной по Повести временных лет, невозможно установить, а хронология деятельности Рюрика в летописях, появившаяся там в начале XII века, является вымышленной и ее случайные совпадения с некоторыми моментами деятельности Рорика Ютландского не дают оснований для отождествления этих деятелей. В итоге Ловмянский делает вывод, что Рорика и Рюрика следует рассматривать как две различные личности [21, с.173].

Под областью, расположенной «между морем и рекой Айдер», можно понимать как область, примыкающую к Балтике, если иметь ввиду верхнее и среднее течение реки, так и область, примыкающую к Северному морю, имея в виду нижнее течение этой реки. Но в середине IX века первая область не принадлежала датским конунгам, и поэтому Рорик Ютландский не мог получить их в лен. Видимо он получил земли расположенные у Северного моря, следовательно, по крайней мере в 857 - 861 годах, когда Рорик владел Южной Юландией, его деятельность не была напрямую связана даже с Западной Балтикой, не говоря уже о Восточной.

Упоминая о датском походе 852 года, Ловмянский заметил, что географически допустимо, чтобы городом, о котором говорится в источнике, был Новгород. Но во франкских источниках под славянами всегда имелись ввиду именно западные славяне. О восточных же, отделенных от балтийского побережья финнами и балтами, не говорилось [22, с.152]. К тому же, даже если этот поход действительно был совершен в область, примыкающую к Восточной Балтике, возможность участия в нем Рорика Ютландского не просматривается, так как в это время его положение во Фрисландии, где он был занят обороной страны от норманнских пиратов, было сравнительно стабильным, и, судя по контексту его биографий, оставить этот лен он в тот момент мог, лишь имея в виду обретение власти в Дании, или в какой-то ее части (что произошло чуть позже).

Об известности Рорика Ютландского сложно с уверенностью говорить лишь применительно к областям, расположенным западнее Ютландского полуострова. Во всяком случае, вся зафиксированная деятельность Рорика связана лишь с Ютландией, где он время от времени пытался утвердиться, и с Фрисландией, где он пытался постоянно обладать ленным владением. Его пребывание в земле саксов было вынужденным перерывом, во время которого он, судя по всему, не оставлял стремлений утвердиться в одной из названных выше областей. К тому же именно «широкая известность» Рорика на Западе делает малоубедительной гипотезу о возможности появления его в Приладожье. А такая далекая экспедиция за пределы западного цивилизованного мира, предпринятая хорошо известным человеком, и увенчавшаяся блестящим результатом, повлиявшая на экономическую обстановку во всей Северной Европе, не могла не оставить сведений в западных хрониках или в северных преданиях, хранящих следы гораздо менее масштабных предприятий. Но даже намека на нее нигде не обнаруживается.

Все сведения о пребывании Харальда Гильдетанда в Гардарике не относятся к Рорику и его роду, принадлежащему, видимо, к малым конунгам, потомкам вождей, владевших землями в Южной Ютландии с момента появления там данов. К тому же, даже если исходить из родства Харальда с родом Рорика, вопрос об интерпретации сказаний о пребывании первого из них, чья деятельность может быть отнесена ко второй половине VII - началу VIII веков, на севере Русской равнины, где появление скандинавов зафиксировано лишь с середины VIII века, не решается удовлетворительно, во всяком случае, в настоящее время.

В бурной биографии Рорика Ютландского действительно случались резкие повороты в отношениях с союзниками и покровителями. Но, во-первых, как правило, эти перемены были связаны с изменением внешней обстановки, а не являлись следствием его неуживчивого характера и любви к авантюрам. И, во-вторых, при всех поворотах его судьбы, все его интересы, судя по дошедшим до нас источникам, не выходили за пределы пространства между Фрисландией на западе и Ютландией на востоке. Поэтому предположение о том, что Рорик, мог вдруг оставить этот район ради княжения в Приладожье является произвольным и плохо согласуется с его биографией.

Относительно организации Рориком похода Аскольда и Дира на Константинополь и Бьерна в Средиземноморье можно сказать следующее. Киевские князья Аскольд и Дир, с чьими именами русские летописи связывают поход на Константинополь в 860 году, представлены в летописной традиции, либо совсем не связанными с Рюриком (в Новгородской первой летописи их вокняжение в Киеве предшествует призванию Рюрика на север Руси), либо (Повесть временных лет) связаны, но так, что их деятельность в Киеве выглядит все же полностью самостоятельной. При этом в Никоновской летописи отмечены враждебные отношения между Аскольдом и Диром, с одной стороны, и Северной Русью, возглавляемой Рюриком, с другой [23, с.75]. Таким образом, представлять поход Аскольда и Дира, как реализацию замысла Рорика, нет никаких оснований. Поход Бьерна Железнобокого в 859 году, судя по дошедшим сведениям, имел целью захват добычи, и в первую очередь в Западном Средиземноморье (побережье Марокко, юг Франции, Италия). Нет сведений о какой-либо связи между организацией этого похода и Рориком Ютландским, который в это время, пытаясь удержаться в небольшом своем владении в Южной Ютландии, был занят организацией набегов на владения Людовика Немецкого в Северной Германии.

Рассматриваемые события происходили в раннюю эпоху викингов (793 - 891 гг.), которая характеризуется Лебедевым как время натиска независимых самоорганизующихся «вольных дружин». Предположение, что в это время мог бы возникнуть фантастический замысел «сомкнуть путь из варяг в греки» и более того, могла бы быть сделана попытка его воплощения в таком масштабе и в столь нехарактерном для эпохи раннего средневековья виде, является совершенно произвольным, находящимся в противоречии с реальностью рассматриваемой эпохи.

Фрисландия действительно первенствовала в торговле на севере Европы в течение некоторого периода времени, начиная с VII века. Многие прибрежные поселения вдоль морских торговых путей возникли именно как фризские торгово-ремесленные фактории, как например, Хедебю. Но уже в начале IX века на Балтике возрастает торговая активность скандинавов, и фризские фактории в Скандинавии уступают место норманнским поселениям, одним из которых была Бирка. Непосредственная сфера торговой деятельности фризов на Балтике, согласно источникам, простиралась в IX веке на восток не далее Бирки. В торговле в областях восточнее Бирки доминировали шведы. Кроме того, начиная с 830-х годов торговое значение главного торгового города во Фрисландии Дорештада заметно уменьшилось в результате постоянных набегов датских пиратов, а после наводнения 864 года и перемещения рейнского рукава, на котором он располагался, оно окончательно сошло на нет.

В середине IX века в Бирке имелась фризская колония, но предположение о политическом первенстве фризских купцов в этом городе является произвольным. Согласно «Жизнеописанию Ансгария», составленному около 876 - 888 годов, верховной властью в Бирке располагал конунг свеев, чья власть ограничивалась городским советом и народным собранием [24, с.85]. Хотя, кроме фризов в Бирке проживали также финны и славяне с низовьев Одера, доминирующим этносом в ней был шведский. Таким образом, гипотеза о политической экспансии фрисландцев во главе с Рориком на Балтике во второй половине IX века не имеет под собой фактического обоснования.

Определенное единство социальной структуры, экономики и культуры стран Балтийского региона в VII - Х веках позволяет выделить так называемую «Балтийскую субконтинентальную цивилизацию» [25, с. 256]. Центрами торговли и ремесла в странах этого региона в этот период были, как правило, полиэтнические раннегородские поселения, отличающиеся рядом сходных признаков. Одним из таких поселений была Ладога. Причиной сходства отдельных сторон материальной культуры для этих центров служил не только интенсивный товарообмен, но и передвижение странствующих ремесленников, которые появлялись там, переезжая вместе с купцами, а также, в качестве пленных, захватываемых во время набегов. Главным торговым партнером для Балтийского региона на Западе была Фрисландия, из которой товары и технологии (вместе со специалистами) распространялись в раннегородских центрах Балтики. По мнению ряда ученых, фризские кувшины и резные гребни, найденные в Ладоге, были изготовлены ремесленниками из Фрисландии, осевшими в этом городе, в чем не было ничего необычного [26, с.143]. Поэтому распространение фрисландских предметов материальной культуры и технологий в Ладоге не может являться доказательством княжения там фрисландского правителя, а скорее говорит лишь о торговых и культурных связях Фрисландии с Балтийским регионом в целом.

В настоящее время предположение о возможности фрисландского происхождения термина «русь» не находит поддержки даже у сторонников «гипотезы отождествления». Согласно современным представлениям, начало которым положили работы А.А. Шахматова, даты в летописании стали появляться не ранее 1060-х годов: все предшествующие даты были проставлены по догадке, задним числом. [27, с. 213]. Поэтому совпадение летописных дат деятельности Рюрика с лакунами в биографии Рорика Ютландского носит случайный характер.

Существуют серьезные возражения против «гипотезы отождествления», вытекающие из некоторых особенностей исторической обстановки в Европе рассматриваемой эпохи. Прежде всего, вызывает возражение возможность правления Рорика Ютландского во Фрисландии и в Ладоге - одновременно. Отсутствие Рорика в своем лене, а значит и отсутствие его дружины, означало, что там не было административной власти и военной защиты, а это было равносильно его отказу от этого лена. Аналогичным было бы положение Рорика, как князя Верхней Руси. Обстоятельства его призвания и выполняемые функции должны были бы исключить саму возможность его длительного отсутствия в формирующемся государстве, в котором только личное пребывание князя и его дружины могло в тот момент обеспечить хрупкое политическое равновесие и военную безопасность.

Сомнения вызывает и сам факт призвания варягов в Приладожье. Последователи «гипотезы отождествления» основывают свою версию на том, что реальные события второй половины IX века в Верхней Руси в основном соответствуют рассказу, изложенному в Повести временных лет. Появление Рорика Ютландского в Приладожье без приглашения представляется еще менее вероятным событием, чем призвание его на княжение славяно-финнами. Шахматов сумел убедительно обосновать точку зрения, согласно которой «Сказание о призвании варягов» является итогом литературного труда нескольких поколений летописцев, которые, комбинируя сведения из народных преданий и легенд и используя собственные литературные домыслы, создали летописную версию начала российской политической истории [28, с. 56]. Такой взгляд на «Сказание о призвании варягов» исключает саму возможность рассмотрения его в качестве отчета о действительно произошедших событиях.

Новые данные не позволяют однозначно реконструировать события, произошедшие во второй половине IX века на севере Русской равнины, а также восстановить обстоятельства возникновения и начальной эволюции «Сказания о призвании варягов». Но, при учете этих данных, точка зрения Шахматова выглядит одной из наиболее убедительных в настоящее время. Версия призвания варягов, используемая сторонниками «гипотезы отождествления», хотя и в каждом отдельном моменте вроде бы не противоречит требованиям обычной логики, в целом плохо укладывается в политическую практику раннего средневековья.

Из приведенных данных можно заключить, что ни один из аргументов, приводимых в пользу упомянутой гипотезы, не может считаться бесспорным. Ни один из них не может являться прямым доказательством княжения Рорика Ютландского на Руси. Таких доказательств в настоящее время не обнаружено. Более того, имеются серьезные возражения против самой возможности пребывания этого датского викинга в Верхней Руси и вообще в Балтийском регионе.

ГЛАВА II. ПРОИСХОЖДЕНИЕ ГОСУДАРСТВА У ВОСТОЧНЫХ

СЛАВЯН

1. РОЛЬ ВАРЯЖСКОГО ЭЛЕМЕНТА В РАННИХ

ГОСУДАРСТВЕННЫХ СТРУКТУРАХ

Проблема норманнов на Руси сложна для исследователей. Объективную трудность составляет состояние источников, которые хотя и многочисленны и разнообразны, но не являются ни полностью достоверными, ни точными, ни согласующимися друг с другом. Они свидетельствуют о присутствии норманнов в Восточной Европе, но не говорят о формах и масштабах их деятельности на этой территории.

В связи с вопросом о норманнской колонизации на Руси ограничимся лишь замечанием, что, даже по мнению норманнистов, она имела локальный характер и потому не могла служить источником преобразования, происходивших на всей территории восточных славян[1, с.87]. Языковеды считают, что на русских землях сохранилось около 380 названий местности, берущих начало в скандинавских языках. Поскольку в Древней Руси около 1000 года было, по крайней мере, 4,5 млн. жителей, можно считать, что в это время существовало около 60 тыс. населенных пунктов, если не больше. Топонимов же скандинавского происхождения, даже если все они появились до 1000 года, что сомнительно, не насчитывалось и семи на тысячу. Таким образом, сравнительно-топонимические исследования убедительно свидетельствуют не о широте, а о незначительности скандинавской колонии в Восточной Европе [2, с.125]. Этимология скандинавских названий показывает, что по большей части они образованы от имен собственных, а не от топографических терминов, что скорее указывает на владельцев- феодалов, а не на жителей поселений.

Русские князья, особенно новгородские, создавали отряды из варягов-наемников еще в XI веке, как свидетельствует пример Ярослава Мудрого, который, кроме того, поддерживал династические отношения со скандинавами, что нашло отражение как в русских источниках, так и в скандинавских сагах. В Новгороде не прекращалась оживленная торговля с варягами, пока их не вытеснили в ХШ веке немецкие купцы. Среди этих наемников и купцов многие могли остаться на Руси и получить земельные владения. Поэтому трудно определить, когда появились скандинавские названия. Главный политический центр Руси, Киев, не привлекал варягов. Появление многочисленных скандинавских названий в бассейне Волги (Тверская, Ярославская, Владимирская области) обусловлено не политическими причинами, а развитием волжского торгового пути. Особенно многочисленны названия, производные от варяг-, размещение которых главным образом на волоках и торговых путях, убеждает их в связи с торговой и транспортной деятельностью скандинавов[3, с.245].

Экспансия норманнов проявлялась в различных формах: в грабежах, сборах дани с народов, подвергнувшихся нападению, и их завоевании, наконец, в торговле. Ей сопутствовала эмиграция из Скандинавии, приведшая к крестьянской колонизации. Из рассмотренного выше топонимического материала можно сделать вывод: на Руси не было крестьянской колонизации, не было создано массовых военных поселений, нет связи между скандинавской номенклатурой и формированием политических центров, но зато ясно выражены торговые функции варягов. В научной литературе издавна обращалось внимание на то, что формы этой экспансии не были одинаковы на Востоке и Западе Европы. Ключевский считал, что на Руси, в отличие от западноевропейских стран, скандинавы выступали не в роли пиратов, а только как вооруженные купцы [4, с.78]. На Западе роль скандинавов в торговле была незначительна, что объясняется ослаблением в IX и Х вв. обмена между Франкским государством и Востоком через балтийские торговые пути, где роль посредников играли скандинавы. Франкское государство, которое принимало участие в транзитной торговле мехами и невольниками между Балтийским регионом и Халифатом, перестало участвовать в ней после 830 года. Благодаря возникновению торгового обмена с Халифатом, а также с Византией, через торговые пути Восточной Европы внимание скандинавских купцов обратилось на Восток. Варяги охотнее занимались торговлей, чем викинги, которые в западных странах выступали как грабители, завоеватели и поселенцы.

Однако скандинавы не заняли доминирующего положения в русской торговле, как можно было бы предположить, исходя из явного интереса к дорогам на Восток. Сам факт кириллической надписи «гороухща» (горчица или иная пряность) на глиняной амфоре первой четверти Х века, найденной в одном из гнездовских курганов и привезенной в верховья Днепра с юга, свидетельствует, что купцы, которые, как можно полагать, сделали надпись, чтобы различать товары, заключенные в амфорах, пользовались русским языком и письмом. Подобные обозначения встречаются и на других русских амфорах Х - XII веках. Из арабского источника - сочинения Ибн Хордадбеха - можно узнать, что славянский язык был господствующим в торговле Восточной Европы и уже в IX веке распространился к югу. По сообщениям того же автора, в Багдаде имелись славянские евнухи-переводчики, посредничавшие между русскими купцами и местным населением [5, с. 29].

Если бы варяги захватили Русь и организовали бы здесь свое государство, они бы заставили местный народ поменять веру и национальное мировоззрение. В конкретике межнациональных связей того времени этот критерий является важнейшим показателем объективной истины. Действительно, если варяги являются скандинавами, то их князья и дружины должны были привнести на Русь культ скандинавских богов. Ни одного подобного святилища у нас не обнаружено. Более того, варяжская дружина Вещего Олега клянется в Царьграде при подписании долгосрочного соглашения с Византией «Перуном - богом своим…». Обратимся к историческим свидетельствам того времени - кому поклонялись у себя на родине варяги-вагры, или варинги, как их называли германцы. «У славян имеется много разных видов идолопоклонничества, ибо не все они придерживаются одних и тех же языческих обычаев. Одни прикрывают невообразимые изваяния своих идолов храмами, как, например, идол в Плуне, имя которого Подага; у других божества населяют леса и рощи, как Прове, бог Альденбургский (искаженное слав. Старградский, альд - по-немецки «старый»)земли…» [Гельмольд. Славянская хроника, ок. 1172 года]. В этом отрывке содержатся два любопытных факта. Во-первых, христианский миссионер Гельмольд причисляет «Альтландскую» землю, Вагрию, к славянским, во-вторых, нигде не упоминает скандинаво-германских богов: Одина, Тора, Бальдра или прочих [6, с.92].

Интересно, что два русско-греческих договора 911 года и 944 года в «Повести временных лет», показывают, что скандинавы были господствующим классом на Руси. Норманнисты считали эти документы доказательством, так как они содержали большое число личных имен - правящая династия, князья и бояре, их послы и даже купцы - шведы; славян там вообще не было, поскольку славянские имена, приведенные в договоре 944 года, также, по их мнению, носят норманны, только подвергшиеся славянизации. Но скандинавское происхождение имен послов и купцов, названных в этих договорах, не удивительно, это объясняется служебными функциями, которые норманны выполняли на Руси. Кроме того, обращает на себя внимание группа 25 доверителей, перечисленных в договоре 944 года. Они принадлежали, естественно, к правящему классу, и имена у них преимущественно скандинавские. Но следует отметить, что названные 25 доверителей не исчерпывают эту группу целиком, определенную словами «от всякоя княжья и от всех людий Русския земля». Решение о заключении мира было принято, если не на вече при участии всего свободного населения, то, хотя бы, на совете всей знати, а так же старейшин [7, с.172]. Следовательно, документ 944 года не дает оснований преувеличивать норманнский этнический элемент в господствующем классе, так как содержит имена, представляющие немногочисленные группы: господствующую династию, послов этой династии, купцов. Нет здесь самой многочисленной группы - славянских знатных мужей, бояр, которые были истинной господствующей прослойкой в государстве.

Раскопки в СССР позволили представить постепенное развитие земледелия у восточных славян в 1 тысячелетии н. э., особенно во второй его половине, когда они перешли от экстенсивной подсечной формы к употреблению пахотных орудий. С созданием постоянных полей возрастала плотность населения, страна покрылась сетью оборонительных пунктов, укреплений, а при самых крупных из них появились торгово-ремесленные центры, они имели уже характер городов. Результаты современных исследований показывают существенные преобразования хозяйственной и политической структуры восточных славян во второй половине 1 тысячелетия. Но одновременно как на Руси, так и вообще в славянских странах наблюдается и другой процесс: формирование политических центров, возникающих в тех самых пунктах, где позднее сложились города. Также повсюду на славянских землях проявилась тенденция к объединению этнически родственных групп в большие политические организации, принимающие государственные формы, это явление известно и на Балканах, и у западных славян, где образуется государство само: Моравское, Чешское, Польское государство. Могло ли быть иначе на Руси, которая не только обнаружила такое же социально-экономическое развитие, как и остальные славяне, но и была передовой в Восточной Европе? Сопоставление данных археологии и письменных источников свидетельствует, что политическое развитие опережалось ростом сельскохозяйственного производства, а в результате изменений в социальной структуре возникал господствующий класс, опирающийся, помимо военно-грабительской деятельности, на владение землей, обрабатываемой зависимым населением. Рассмотрение общественного развития славян во второй половине 1 тысячелетия приводит к выводу, что появление русского государства, как и других славянских государств, - результат внутреннего процесса. В этих наблюдениях содержится вывод, что норманнский элемент мог играть на Руси только второстепенную роль. В 1937 году Б.Д. Греков сформулировал новый взгляд, приняв за исходный пункт общественно-политических перемен изменения в сельскохозяйственной технике и ее совершенствование. Объясняя становление феодального строя внутренним развитием общества, автор утверждал, что варяги подчинились существующей на Руси социально-экономической структуре, влились в нее и сыграли в истории Руси лишь эпизодическую роль [8, с. 96].