Предумышленный прилов каспийского тюленя и развитие нелегального рынка биоресурсов в Дагестане: экономико-социологический подход

Как бы то ни было, любой неформальный контракт подразумевает наличие не только принудительных механизмов, обеспечивающих нормальное осуществление криминальной деятельности и выживание индивидов, но и механизмов, которые приносят взаимную выгоду участникам неформальной сделки. В рамках теории нелегального рынка феномену реципрокности и редистрибуции уделяли мало внимания, несмотря на достаточную изученность социальной укоренённости. Однако при исследовании социальной сущности браконьерства реципрокности посвящены труды как экономических антропологов (в рамках моральной экономики [Scott 1976] и эксполярной экономики [Шанин 1999]), так и экономических историков [Shakeshefff 2002; Osborne, Winstanley 2006], а также криминологов [Forsyth, Gramling, Wooddell 1998]. У Дж. Скотта браконьерство как латентная стратегия сопротивления государственной политике основана на отношениях реципрокности. Нечто схожее можно увидеть и в работах Х. Осборна и М. Уинстэнли, К. Шейксхефа, а также Г. Форсайта и его коллег. Но здесь браконьерская деятельность, основанная на реципрокности, предстаёт в виде более мягкого «народного преступления» (folk crime), в образе благородного Робина Гуда.

В исследуемом случае реципрокность и редистрибуция являются неотъемлемой чертой социальной укоренённости и основываются как на этнических родовых отношениях, так и на отношениях между односельчанами (дружба и знакомство). Как в бригаде, так и в других социальных организациях сообщества, это более всего проявляется в обороте долговых обязательств. Такие обязательства в бригаде возникают как следствие неформального контракта по распределению процентов от уловов. С одной стороны, они касаются обязательств между её членами, а с другой, обязательства между рыбаками затрагивают отношения между остальными членами сообщества, где бы они ни находились. Заметное удорожание икры и мяса осетровых привело к тому, что редистрибутивные функции владельца начали оспариваться трудовыми и постоянными мигрантами, когда-то занятыми выловом осетровых, но покинувших поселения и устроившихся на официальную работу в районах Крайнего Севера. Такие мигранты с начала 2010-х гг. вкладывают деньги в поддержание осетрового «бизнеса» в прибрежных поселениях дагестанской части Каспия, вместе с этим обеспечивая новые и надёжные рынки сбыта для продукции осетровых. Они же способствуют увеличению доли прилова в расчётах между членами бригады, усматривая новые возможности в сбыте продуктов из тюленевых в регионах-реципиентах (то, что сейчас делают ремесленники из четвёртого звена рынка). В мигрантах молодые члены бригад видят людей, способных откликнуться на изменения в конъюнктуре рынков. «Полтинник» и рулевой из числа респондентов так объясняют роль мигрантов в процессе нелегального и легального рыболовства:

— Я пять лет проработал на Крайнем Севере грузчиком, потом - охранником. Сейчас вернулся и вновь занялся рыболовством. Сетки взял в долг, технику тоже в долг, всё вот так вот в долг. Даже до сих пор В-у (Ногаец, владелец одной из артелей в поселении. - И. Е.) за бензин должен.

— То есть ты недавно взял и байду, и моторы в долг?

-Да, примерно месяц - полтора назад.

— Ты говоришь, что продаёшь свою старую лодку. А как ты её купил?

— Я её тоже в долг взял, ни рубля не дал. Здесь есть один человек, он занимается сетками, мотор ему в залог оставили. Так этот мотор у него и находился. Я к нему подошёл и спросил: «Кто владелец этого мотора?» Он сказал, что залог оставили, уже три года прошло и нет хозяев. Ну, я ему и предложил дать мне мотор под выкуп. Он согласился, пошёл после этого к другому - он оказался моим дальним родственником; у него была лодка на дворе, я сказал ему: «Дай мне её тоже под выкуп». Короче, эта техника мне обошлась в районе 80 тыс. рублей. До сих пор не отдал.

— У ногайца?

— Да. Первый мотор брал у дальнего родственника, и второй мотор взял у дальнего родственника. Оба сейчас на севере работают. Им нужны деньги от рыбалки. Вот сегодня поехал, кефали наловил, завтра поехал - осётров, если повезёт, взял, но тюлень точно будет. Он (Родственник в миграции. - И. Е.) не будет говорить нам, что тюленем байду не забивай, как многие местные делают. Для него тюлень тоже доход. Он это понимает, а местные не осознают выгоды. Вдаль не смотрят (В., 25 лет, 2015 г.);

— Я работаю в двух бригадах (В разных поселениях. - И. Е.). Здесь я езжу на байде А. (Родственника по линии жены. - И. Е.) вместе с двумя «кожарами» (Азербайджанцами. - И. Е.) и Ю. (Сыном родственника жены. - И. Е.). Работаю на 15%, но привозим мало последнее время, хоть и ходим почти каждую неделю. Я говорю А.: «Давай забирать тюленей вместе с “красняком” (То есть осетровыми. - И. Е.). Там, где я хожу с этими “кожарами ” в другой бригаде, мы постоянно таскаем туши (Тюленей. - И. Е.) на берег. Бывает же попадается “матка” (Самка. - И. Е.) с детёнышем. За детёныша (Белька. - И. Е.), если “аборт” “матке” сделать, много дадут (Посредники. - И. Е.)» <...> А. отвечает, что не хочет попадаться на тюлене. Не может он, что ли, договориться. Те могут, а этот нет. Меня держит только то, что он родственник моей жены и я с ним давно работаю. Через многое прошёл (Ю., 35 лет, 2016 г.).

Владельцы бригад в неформальных беседах с автором, наоборот, часто жаловались на нежелание рыбаков соблюдать «квоты» тюленей, «установленные» владельцем на требование повышения процента от вылова.

Данные диалоги могут свидетельствовать о том, что порождённый резким ростом спроса на сопутствующий осетровым товар на рынке (а где-то и как товар-заменитель) прилов способствовал снижению в бригаде роли редистрибуции экономических благ, находившихся с начала 1990-х гг. в руках владельца, и распространению действия механизма реципрокности внутри бригады, то есть децентрализации процесса принятия решений по распределению блага.

Явление предумышленного прилова несколько изменило ситуацию доминирования родовых отношений под генерализованной реципрокной связью, когда она стала во многих случаях «соседствовать» или подменяться сбалансированной. Наиболее отчётливо это заметно при анализе операции «выкупа» рыбака из заключения в тюрьме в Казахстане и в процессе неформальных сделок посредников с членами «осетровых» бригад, с одной стороны, и с ремесленниками-«шапочниками» из горных районов, с другой.

Генерализованная и сбалансированная реципрокность: «выкупная» операция

«Выкуп» члена бригады из «казахского плена» (задержание в казахских территориальных водах и последующее тюремное заключение) - механизм, существующий в сообществе с момента зарождения «осетрового» бизнеса в начале 1990-х гг., который до середины 2000-х гг. был распространён на всём российском побережье Каспия. Однако с окончанием периода расцвета изъятия осетровых механизм этот фактически остался только в Дагестане. Изменение условий неформального контракта не слишком повлияло на частоту убийств и задержаний рыбаков из «осетровых» бригад. За всё время исследования автору пришлось услышать про семь случаев убийства, в основном рыбаков, закрывающих своими телами моторы байд от пуль снайперов армии Казахстана, и о 15 случаях попадания членов бригад в «казахский плен» (по одной-две байды). Механизм выкупа как в родовой, так и в интернациональной бригаде, на первом этапе напрямую не связан с материальным вознаграждением, а сводится к попыткам вызволения члена бригады с помощью его похищения, что можно представить как моральный долг, определяющий отношения прежде всего между владельцем и рулевым в бригаде. Почти всегда такая реализация морального долга подразумевает адекватную компенсацию для владельца за понесённый ущерб (утрата имущества и невыполненный неформальный контракт). Кроме того, необходимо принимать во внимание и тот факт, что «выкупная» операция очень дорогостоящая, и владельцу часто легче выкрасть рыбака, чем заплатить за него. Реализация поручается владельцем членам той же бригады, но работающим на другой байде. Во многих случаях автор сталкивался с моральным долгом, связанным с возможностью для азербайджанских рыбаков стать частью конкретной родовой группы (гардаша). В таких случаях «кража» рыбака символизирует второй этап процесса социализации, когда после совместных поездок на «дальняки» и гуляния Гуляние - это фильтр рекрутирования в бригаду. Действует подобно более простым механизмам социального контроля внутри социальных общностей, описанных, например, Р. Брюмером [Brymer 1991]. в поселениях наступает время окончательно закрепить доверие в «родовой» среде и уже после этого начинать процесс женитьбы на местной девушке (женщине) для получения в последующем преференций члена родовой группы Вопрос выбора, например, ногайской девушкой (женщиной) себе в мужья азербайджанца может иметь и другую подоплёку: во-первых, среди ногайцев массовое явление - алкоголизм, резко уменьшающий процент трудоспособных и фертильных мужчин в средних возрастах; во-вторых, с середины 1990-х заметным стал уже упоминавшийся процесс миграции в районы Крайнего Севера.:

Бывало у меня всякое: тонул три раза, лёд давил байду, замерзал. Два раза застревал во льду вместе с ногайцами и как-то выбрались. Уже 10 лет как живу здесь. Считай, местный... Раза два было такое: попадались наши ребята в Казахстане. Хозяин просил нас вытащить их. Ловили момент, когда они свободно гуляли по городу, подбирали их. За это никогда не брал денег. Понимал, что у меня есть долг за то, что я здесь, за то, что хозяин мне предоставляет жильё и технику... Вот недавно женился на местной (Тёте владельца байды. - И. Е.)... У меня есть семья в Э. (Город в Дагестане. - И. Е.), там два сына; в С. (Город в России. - И. Е.) есть дочь (Д., 30 лет, 2015 г.).

«Кража» может рассматриваться как явление сбалансированной реципрокности, если эта услуга требует немедленного возвратного разрешения на брак (то есть «входа» в родовую группу). При этом отсутствие доверия, которое подкрепляет операции в механизме генерализованной реципрокности, компенсирует наличие морального долга. «Кража» не заменяет других эталонов оценивания профессиональной пригодности азербайджанцев, может осуществляться и представителями родовой группы. Однако умения и навыки азербайджанцев (включая ретрансляцию знаний из поколения в поколение) не дают им полноценного права претендовать на «место» в родовой иерархии. В то же время «кража» не является обязательным ритуалом для такого «входа». Скорее, повышает шансы, поскольку спасает владельца от дополнительных материальных убытков, связанных постфактум с урегулированием формального судебного производства.

Если «похищение» не удалось или намерения «похищать» вообще не было, то владельцу и родственникам не остаётся ничего другого, как собирать деньги непосредственно для процедуры «выкупа». Следуя определению В. Зелизер, можно назвать их «выкупными» деньгами, хотя никто не откладывает специальные деньги на такую операцию. Наличие «выкупных» денег всегда подразумевается, при этом заранее анализируются возможные каналы сбора средств подобно тому, каким образом учитываются денежные средства, собранные на свадебной церемонии в исламской традиции. Сбор денег по родовым каналам включает несколько этапов, где реализация права на сбор зависит от репутации гардаша и его положения в иерархии тухума, к которому принадлежит рыбак. Первый этап - сбор средств в ближнем круге (среди родственников в поселении, где проживает рыбак, и тех, кто покинул «малую родину» по причине трудовой или постоянной миграции); второй - сбор средств среди представителей других гардашей. Сумма выкупа в среднем составляет 1 млн руб. за одного рыбака (то же и для рыбака из интернациональной бригады), хотя может варьироваться в зависимости от ситуации. «Выкуп» тратится как на организацию судебной защиты, так и на поддержание существования заключённого (в случае осуждения со смягчением приговора). Родственники из гардаша нанимают адвоката, который уже имел опыт участия в подобных судебных процессах, где защищал интересы членов этого гардаша. Однако несколько респондентов подчёркивали в своих интервью, что делали неудачные попытки разрешить ситуацию с помощью местных адвокатов из Казахстана до обращения к «своему» юристу:

Когда мой муж попал в «плен» там, в Казахстане, я бросилась собирать деньги для его освобождения <...> Первые 1500 дол. ушли на выплату штрафа за нарушение режима пограничной зоны (То есть границы с Казахстаном. - И. Е.). Вроде бы вопрос отпал. Но адвокат (Казахский. - И. Е.) потребовал больше денег, стал угрожать мужу «проблемами» в тюрьме. Я была вынуждена переоформить на этого адвоката машину мужа, затем уже только обратилась к родственникам (Двоюродным братьям, проживающим на Крайнем Севере. - И. Е.) за помощью. Таким образом, удалось насобирать в долг 400 тыс. руб. Осталось 150 тыс. руб. к сегодняшнему дню (Д., 32 года, 2016 г.); меня адвокат был русский, который уже решал подобные дела в Казахстане, решал успешно за наших рыбаков. Он мне сразу «убрал» статью за браконьерство, хотя я и признал, что у меня в байде была одна севрюга с икрой. Три тюленя, правда, ещё было, но на них не клюнули погранцы (П., 35 лет, 2016 г.).

Таким образом, адвокат в родовой группе не имеет «должностного» оклада и не входит в близкий круг семьи (родовой группы), как это принято в классических мафиозных структурах (см., например: [Раоїі 2008]). Такой адвокат - наёмный служащий, имеющий неформальный срочный договор, с очень конкурентной заработной платой и опытом работы по подобным делам. Обычно адвокат, обслуживающий интересы конкретного гардаша, уменьшает упомянутый в интервью срок с двух-трёх лет до шести месяцев колонии-поселения, а иногда приводит и к освобождению рыбака в зале суда.

Отбывший срок рыбак, возвратившись в поселение, должен отработать неформальный контракт, заключённый через выкупную операцию, перед гардашем или гардашами (в том случае, если долг по выкупу не выплачен владельцем бригады) и в любом случае - перед владельцем. Отработка долга как за «выкуп», так и за утраченное оборудование в корне меняет отношение владельца к изменению контракта, который приобретает характер генерализованной реципрокности (наличие доверия между сторонами и долгосрочная отсрочка возврата услуги). В этом случае владелец сам всегда настаивает на включении прилова тюленей в расчёт. Посредники второго звена при этом получают достаточно большую долю, так как своего выхода для сбыта и переработки шкур в окончательный продукт у владельцев нет.

Если попавшийся рыбак не имеет родовой поддержки (что обычно для члена интернациональной бригады), его родственникам очень сложно собрать необходимые средства для «выкупа», поскольку у семьи рыбака низкий социальный статус, а кредитоспособность подрывается отсутствием официальных источников заработка кого-либо из членов семьи, разрывом связей между родственниками в миграции и т д. В такой ситуации рыбак получает высшую меру наказания, предусмотренную по статье за браконьерство, то есть два или три года тюремного заключения с правом проживания в колонии-поселении. Неформальный контракт между владельцем и рыбаком по долговым обязательствам, оставшимся после потери моторов и лодки в Казахстане, начинает действовать сразу после вынесения приговора. По контракту владелец выступает в том числе посредником при разрешении споров между членами бригады, иногда в достаточно конфликтных ситуациях:

Как И. посадили, так мне постоянно звонил отец А. (Ездил как «абрикос» на одной с И. байде, где А. был рулевым. - И. Е.) и требовал вернуть долг непонятно за что - 1500 дол. Сын (Респондента. - И. Е.) попросил связаться с В. (Владелец байды, который проживал в другом городе. - И. Е.) и поговорить о том, чтобы он позвонил В. и разрешил ситуацию. А то ведь этот А. устроился охранником в церковь, где работает моя дочь, и постоянно напоминал ей о присутствии долга. Слава богу, В. позвонил ему и, видимо, что-то жёсткое сказал... Вот уже много месяцев не звонит. Дочь и так из-за этой рыбалки сына заложила дом (Н., 50 лет, 2016 г.).

В отличие от вышеописанной ситуации с реализацией механизмов генерализованной реципрокности в системе родовых отношений, в случаях, когда на место родовых встают отношения дружбы или знакомства, механизмы реципрокности (с теми же вышеобозначенными характеристиками данного типа реципрокности, только с более длительным сроком возврата) начинают работать в режиме постфактум. За время исследования все рыбаки, не имевшие «родовой» поддержки, были осуждены на три года (максимальное наказание по статье за браконьерство) и оштрафованы на 1500 дол. за незаконное пересечение границы. В течение отбытия срока в колонии-поселении рыбаки получают натуральную поддержку от владельца (в основном товарами первой необходимости), а после отбытия наказания некоторые из них продолжают работать в бригаде этого владельца. Отработка долга здесь ничем не отличается от случая с рыбаком из тухума. Но автору пришлось столкнуться и с другим способом сотрудничества владельца и рыбака. Анализ нескольких случаев даёт возможность прийти к заключению, что генерализованная реципрокность не только порождает существенную отсрочку с выплатой экономического долга, но и содействует переводу контрактных обязательств в легальную плоскость:

Три года отсидел в А. (Город в Казахстане. - И. Е.). Когда вышел, то стал искать другую работу. Ещё какое-то время поскитался по морю, занимался переправкой вещей на байде из Э. к нам. Потом вдруг мой одноклассник - односельчанин - предложил устроить меня на работу в один из городов Крайнего Севера. Там много наших работает. К этому времени должен был много по рыбалке, как и мой друг (Работал вместе с респондентом на одной байде. - И. Е.). Решил: а почему бы и нет... Сестра одолжила денег на переезд. Уже там связался с П. (Бывший владелец байды, на которой рыбак попал в «плен». - И. Е.). Он предложил мне в счёт долга купить ему шеститонную машину-холодильник. Я уже официально полгода проработал здесь на Севере и взял эту машину в кредит, теперь плачу по 19 тыс. руб. в месяц. П. сейчас в Москве живёт. Предложил мне совместную работу на этой машине. Думаю согласиться. Хотел долг окончательно забыть и помочь выплатить кредит за машину (Э., 28 лет, 2015 г.);

Последний год проработал в В. (Регион на Крайнем Севере России. - И. Е.), устроился там через Э. (Владелец бригады. - И. Е.) на газовое месторождение. Работка так себе, зато официально. Работал там вместе с ребятами из бригады. Мы там наладили тоже «рыбный» бизнес: ловили в местной реке сибирского осётра тем же способом, что и дома. Потом сбывали через Э. Делали настоящие банки. В итоге быстро отдал долг за Казахстан (М., 38 лет, 2015 г.).

Таким образом, реципрокные отношения, однажды возникнув между мастером и «рулевым», приносят им как экономическую, так и моральную компенсацию за провалы в рыболовстве. При этом генерализованная реципрокность служит механизмом страхования жизнедеятельности самообеспечиваемого домохозяйства, по сути, в экстремальных ситуациях, когда принуждение к немедленному исполнению долговых обязательств со стороны владельца поставило бы домохозяйство в очень трудную ситуацию [Эггертссон 2001]. Принуждение к исполнению может осуществляться разными способами - через влияние на репутацию рыбака в сообществе, особенно если он решит продолжить рыболовство, развитие отношений с ним в дальнейшем уже на базе негативной реципрокности и т. д.

Институт посредничества: множественность механизмов взаимодействия

Резкое сокращение популяции осетровых не только изменило реципрокные взаимодействия в среде бригадных образований, но и содействовало созданию новых социальных институтов, способных компенсировать изменение товарной конъюнктуры в регионе. Посредники - оптовики, специализировавшиеся на скупке мяса и икры осетровых, - либо ушли с рынка, либо резко сократили масштабы деятельности (например, передав функции «связи» с пограничной службой непосредственно владельцам бригад), либо в гораздо меньшем числе перешли на перепродажу тюленьих шкур. Если в середине 2000-х гг. рынок «тюленьих» был монополизирован, то к середине 2010-х гг. сложилась конкурентная среда, подогреваемая не только посредниками из прибрежных поселений (второе звено), но и посредниками «новой волны» из предгорных районов (третье звено):

Когда я начинал (Посредничество при перепродаже тюленьих шкур. - И. Е.), не было никого почти. Я спокойно мог подойти к любому рыбаку здесь (В поселении. - И. Е.) и спросить, хочет ли рыбак продавать тюленей. Там в море у них много и в те времена оставалось. Потом уже появились другие скупщики, и не только у нас (В поселении. - И. Е.), но и в степи (Р, 39 лет, 2015 г.).

Скупка и первоначальная переработка шкур были инициированы представителями даргинской этнической группы, обосновавшимися в прибрежных поселениях с конца 1970-х гг. Даргинцы не теряли родственных связей со своим тухумом в горных районах Дагестана, поэтому им удалось быстро наладить контакты с ремесленниками (четвёртое звено), которые специализировались на пошиве шапок и другой одежды из шкур животных (отсюда их название - «шапочники», закрепившееся в локальной категоризации). Поскольку дворы местных посредников (в основном ногайцев, кумыков и русских) постепенно превращались в основные «площадки действий» для сделок по тюленьим шкурам [Остром 2010], не имея как социальная единица связей среди местных рыбаков «осетровых бригад», локальные даргинцы уступили право посредничества, а вместе с ним и контроль за пространственными потоками, которые стали регулироваться сетями дружбы и знакомства, основанными как на генерализованной, так и на негативной реципрокности.

Посредники создали свою систему долговых расчётов с ремесленниками. Парадокс негативной ре- ципрокности здесь в том, что часто посредники покупают у членов «осетровых» бригад туши для первоначальной обработки. Рыбаки являются их близкими или дальними родственниками, в сделках с которыми посредники не используют родовые связи как основу для расчётов. В то же время почти во всех сделках, наблюдаемых автором на дворах посредников, шкуры продавались ремесленникам- «шапочникам» в долг.

Представленный случай негативной реципрокности показывает, что снижение объёма ценного товара прежде всего ставит вопрос о «справедливой» торговле, определяя социальную дистанцию в родовых отношениях, когда посредники думают о том, каким образом «сохранить лицо» в ситуации, где спрос со стороны ограниченного количества ремесленников должен быть удовлетворён через насыщение рынка товарами потребления. Таким образом, вопросы репутации выходят на первый план. Некоторые посредники подчёркивают, что резкое сокращение в популяции осетровых заставило их ввести в действие новую стратегию ценообразования, приняв во внимание различия в спросе и предложении, которые существовали между посредниками и рыбаками, с одной стороны, и посредниками и ремесленниками, с другой. Стратегия ценообразования основывается на ранжировании тюленей, добытых рыбаками, по возрастной структуре9 и связана с дальнейшей перепродаже ремесленникам в долг, что позволяет посредникам из прибрежных поселений не проиграть конкуренцию посредникам из предгорных районов (третье звено рынка), которые благодаря большим холодильникам, вмещающим до 2000 туш тюленей, сохраняющих свои товарные качества в течение двух-трёх лет, способны предложить шкуры и жир в любое время, таким образом, регулируя цены на товар в течение года. Как бы то ни было, интересными остаются вопросы о релевантности такой стратегии в постоянно изменяющихся условиях существования рынка и о влиянии структуры родовых отношений в среде кумыков, в основном населяющих предгорья, на регулирование торговых потоков в рамках третьего звена рынка. Как показало пилотное исследование, проведённое в рамках третьего звена рынка, контроль пространственных потоков здесь осуществляется даргинцами.

В контексте анализа роли посредников в автономном сообществе не следует понимать их деятельность как исключительно построенную на механизмах негативной реципрокности. Циркуляция долговых обязательств формирует здесь не только экономическую, но и моральную основу их репутации в со- Так, например, ценовой ряд различается: стоимость шкуры «матки», то есть взрослой особи, достигает 1200 руб. за штуку, шкура «серка», то есть тюленя средней возрастной группы (чаще всего 4-5 месяцев от роду), стоит 1800-2200 руб. за штуку; за «белька», то есть новорождённого детёныша тюленя, несмотря на резкое снижение спроса на «бельковые» шкуры, до сих пор дают самую высокую цену - до 4000 руб. за штуку. обществе. Рост значения прилова в локальной экономике породил своеобразную систему социального вспомоществования в сообществе, где посредники оказались центральными акторами регулирования помощи неимущим слоям на основе генерализованной реципрокности. «Осетровый» бизнес позволял проводить подобное распределение благ, но только на основе родовых отношений, при этом во времена бума мало дифференцируя гардаши (особенно среди ногайцев) по социальному признаку. Многие посредники дарят рыбу и тюлений жир нуждающимся или выступают гарантами обеспечения возврата денег за продукты и одежду в местных магазинах. Особенно это релевантно для женщин, оставшихся вдовами после того, как их мужья либо утонули во время «дальняков», либо были убиты в территориальных водах Казахстана. Как правило, на руках у многих таких женщин остаются несколько несовершеннолетних детей, небольшое пособие на которых (примерно 1500 руб. в месяц, что после «откатов», система которых широко распространена в Дагестане и имеет этническое происхождение, составляет 700-800 руб.) становится единственным источником существования. В отсутствие доступных кредитных организаций для местного населения и государственных программ кредитования рыбодобывающей отрасли долговые поручительства посредников оказываются единственным источником потребительских расходов малоимущих слоёв сообщества, что особенно релевантно для русского меньшинства, чьи родовые связи слабы. Подобные системы распределения социальных благ внутри определённого сообщества отмечаются и в других частях мира (см., например, анализ системы паду в некоторых штатах Индии и Шри-Ланке: [Lobe, Berkes 2004]).

Посредники подчёркивают в интервью и неформальных беседах, что предоставление подобных благ для категорий населения с низким уровнем доходов было стимулировано всё тем же кризисом осетровых, когда как представители гардашей, так и члены сообщества без родовой поддержки потеряли основной источник дохода и в то же время были не способны поставлять тюленей для местного рынка:

У меня в Л. (Поселение. - И. Е.) много дальних родственников. Некоторые из них не имеют денег даже для того, чтобы хлеб купить. Хотя дома у них, как дворцы. В своё время (Бум «осетрового» промысла. - И. Е.) настроили. Кто-то на севере, кто-то здесь остался (Р., 45 лет, 2015 г.);

Я раз в неделю приношу знакомым (Русские по национальности. - И. Е.) три или четыре сазана или кефали, иногда тюлений жир или сало там отдаю. Несколько раз под своё имя брал им продукты в магазине (Записывают в специальную долговую тетрадь. - И. Е.). У них никого не осталось, пенсии мизерные (З., 42 года, 2015 г.).

Для многих менее сильных и властных гардашей не существовало другого пути, нежели принять поддержку посредников, породившую излишнюю субординацию и взаимные долговые обязательства. Для посредников же отсутствие любого направленного на развитие системы кредитования государственного курса, который так или иначе поддерживал бы стратегии устойчивой жизнедеятельности во многих прибрежных поселениях, а также невозможность развития альтернативных стратегий жизнедеятельности привели к восприятию государства как несправедливого, где посредники содействуют сопротивлению тех, кто был особенно сильно задет новой социальной динамикой, не позволяющей им успешно адаптировать свои стратегии жизнедеятельности к новому социальному контексту.

Заключение

В статье описывается влияние предумышленного прилова каспийского тюленя на развитие нелегального рынка биоресурсов в Дагестане. Основной предпосылкой формирования структуры такого рынка стало появление и дальнейшее развитие автономного ресурсодобывающего сообщества, возникшего как ответ на экзогенные шоки (развал СССР) и создавшего собственные социальные нормы взаимодействия, регулирующие основные процессы жизнедеятельности внутри сообщества. Почти пол-ное исчерпание наиболее ценного биоресурса - рыб осетровых пород - и сокращение мяса и икры осетровых, служивших главными товарами для местного и регионального рынков, вынудили сообщество развивать параллельный товаропоток тюленьих шкур, жира и желчи. Таким образом, прилов как не- интенциональный акт, когда туши тюленя, оказавшиеся в осетровых сетях, оставлялись в море или поставлялись на берег адресно, постепенно превратился в предумышленное действие.

В основу анализа экономико-социального взаимодействия в социальных институтах сообщества - «осетровой» бригаде и среди посредников-ремесленников - было положено изучение воздействия реципрокных и редистрибутивных механизмов соблюдения неформальных контрактных отношений в бригаде: между посредниками и членами бригады, между посредниками и ремесленниками из горных районов Дагестана. В то время как сторонники теории нелегального рынка делают упор на анализе координационных механизмов в рыночной среде [Beckert 2009; Beckert, Wehinger 2013; Hьbschle 2017a], автору хотелось бы остановиться на проблематизации вопросов, неизбежно вытекающих из природы автономного сообщества как источника нелегального рынка, то есть (1) на дихотомии «легальность - нелегальность» в контексте разрешения ситуации неопределённости и (2) на триаде «реципрокность - репутация - институциональное доверие».

Легальность - нелегальность