Характер и роль труда в сфере услуг

Размещено на http://www.allbest.ru//

Размещено на http://www.allbest.ru//

Характер и роль труда в сфере услуг

Гаджиева А. Г.

соискатель кафедры политической экономии

Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова

В статье рассматривается изменение характера и роли труда в сфере услуг в экономической мысли XVIII -- нач. XXI вв. Проводится анализ основных тенденций занятости в секторе услуг, обосновывается необходимость развития человеческого капитала и знания, ставшего основным фактором экономического роста в современной экономике. Анализируется состояние и перспективы рынка труда в результате ускорения технологического развития и роботизации, исследуется проблематика неравенства доходов между низкоквалифицированными и высококвалифицированными работниками. Предлагается оптимальный подход для достижения экономического прогресса без ущерба для занятости в долгосрочной перспективе

рынок труд занятость

Введение. Внедрение новых технологий в результате НТР 50-60-х гг. ХХ в. способствовало применению на производстве новейшего оборудования и техники, вследствие чего возникла необходимость осуществления квалифицированного технического обслуживания новой техники во внутренних или внешних сервисных службах. Усложнение всех бизнес-процессов на предприятиях, во многом благодаря внедрению информационных технологий, обусловило появление новых специалистов, способствовало повышению качества рабочей силы, квалификационного уровня менеджеров, маркетологов, финансистов и других специалистов, вынужденных более эффективно работать в быстроменяющейся среде. Автоматизация производства, частичная замена труда капиталом и, как следствие, повысившаяся производительность труда, способствовала переливу невостребованной в сфере производства рабочей силы в сферу услуг.

В настоящее время доля сектора услуг в ВВП развитых стран стремится к 80%, а доля занятости, приходящейся на данный сектор, составляет свыше 70%. Так, в США удельный вес сферы услуг увеличился до 78% в 2014 г. по сравнению с 67% в 1985 г. Наибольший прирост валовой добавленной стоимости в секторе услуг в 2014 г., по сравнению с 1997 г., показывают Россия (3043%), Китай (1003%) и Великобритания (129,7%) [21]. Согласно данным ВТО, доля коммерческих услуг стран ЕС в мировом экспорте составила 26,2% в 2014 г., а в импорте -- 20,9%. При этом, объем экспорта и импорта коммерческих услуг вырос в 2014 г. по сравнению с 2010 г. на 7 и 6% соответственно. [26]

Тем не менее, стоит отметить, что промышленность в абсолютном выражении не падает, а растет, хоть и более низкими темпами.

Прирост занятости в секторе услуг составил в США в 2015 г. 190,4% по сравнению с 1965 г., достигнув значения 79,6% от общей занятости, в Канаде -- 265% (78,4% от общей занятости), во Франции -- 142% (74,1% от общей занятости), в Японии -- 118% (72,2% от общей занятости) [21].

Наиболее высокие темпы роста занятости в секторе услуг наблюдались в 1970-1980-х гг. как реакция на повсеместное распространение информационных технологий. В последующие годы темпы роста замедляются, сохраняя в целом положительную динамику (рис.1).

Однако изменение роли и характера труда в сфере услуг происходило постепенно, в результате трансформационных процессов на различных этапах общественного развития, которые привели к формированию современного (постиндустриального, информационного, неоиндустриального) общества, значительное место в котором заняли услуги, особенно в знаниеемких отраслях.

Рис. 1. Темп роста занятости в секторе услуг развитых стран в 1965-2015 гг., %

Источник: http://stats.oecd.org/OECD Statistics/Labour Force Statistics; https://data.oecd.org/emp/employment-by-activity.htm#indicator-chart

Характер труда в сфере услуг в экономической мысли XVIII -- нач. XX вв. Вплоть до ХХ в. сфера услуг не изучалась основательно и вообще исключалась из сферы производства. Представители школы меркантилизма считали источником богатства внешнюю торговлю и добычу благородных металлов. Соответственно, с их точки зрения, производительным считался лишь труд, занятый в добыче золота и серебра. Физиократы (основоположник Ф. Кенэ (1694-1774)) считали производительным труд, занятый в сельском хозяйстве, т.к. по убеждению представителей данной школы, промышленность не создает чистый продукт и, в отличие от земледелия, это «бесплодная отрасль».

У. Петти (1623-1687) и А. Смит (1723-1790), будучи основоположниками школы классической политической экономии, перешли к рассмотрению экономики в целом, отойдя от отраслевого подхода, присущего меркантилистам и физиократам.

Смит исследовал сферу материального производства, считая лишь ее источником богатства, исключив, тем самым, услуги из сферы производства, также, как и Д. Рикардо (1771-1823) в последующем. Такое узкое понимание общественного производства вполне объяснимо для экономики XVIII в., когда сфера услуг была недостаточно развитой. В связи с этим, интересна двойственная трактовка Смитом производительного труда. Согласно первой трактовке, производительный труд способен обмениваться на капитал, а непроизводительный обменивается на доход. Смит подчеркивает, что расходы на оплату труда мануфактурного рабочего возвращаются капиталисту «вместе с прибылью в увеличенной стоимости того предмета, к которому был приложен труд рабочего. Напротив, расход на содержание домашнего слуги никогда не возмещается» [10, с. 244]. Соответственно, труд, в результате которого не происходит увеличение стоимости предмета, к которому он прилагается, является непроизводительным. Другая трактовка, противоречащая первой, исходит из того, что производителен лишь труд, продукт которого воплощается в товаре и имеет вещественную форму. Противоречие заключается в том, что, например, наемный труд, приносящий прибыль хозяину, согласно первой трактовке, является производительным, т.к. участвует в воспроизводстве капитала, а согласно второй трактовке в силу отсутствия вещественной формы непроизводителен. Например, к непроизводительному труду Смит относил услуги врачей, юристов, писателей, певцов и т.д.

Последователь Смита Ж. Б. Сэй (1767-1832), представитель французской экономической мысли, придавал большую значимость полезности товара, которая, по его мнению, создается в процессе производства и определяет стоимость товара. При этом полезностью обладают как материальные, так и нематериальные товары. Соответственно, труд, затрачиваемый на производство полезностей, в том числе и в нематериальной сфере, является производительным. В «Трактате по политической экономии» (1803) Сэй определяет полезность или потребительную ценность как «способность известных предметов удовлетворять разным потребностям человека» [12, с. 30]. С его точки зрения, три фактора производства -- труд, капитал и земля оказывают «производительную услугу» в процессе производства товара, который трактуется им как процесс создания не материи, а полезностей, сообщающих ценность предметам. Обобщая можно сказать, что согласно Сэю, услуги также полезны, как и материальные товары, т.к. они создаются также с помощью сочетания трех факторов производства.

Французский экономист Ф. Бастиа (1801-1850), изложивший в труде «Экономические гармонии» (1850) концепцию услуг и «гармонии интересов», будучи сторонником идей Сэя, тем не менее, считал, что ценность заключается в услуге, отмечая, что не полезность, а именно факт оказания услуги является основой ценности [12]. Согласно его взглядам, истинная гармония образуется в рыночной экономике, в которой происходит взаимный обмен услугами равноправными участниками. Таким образом, в отличие от Сэя, который рассматривал оказание услуг людьми, вещами и силами природы, Бастиа акцентировал внимание на личных услугах, оказываемых людьми.

К. Маркс (1818-1883) называл Сэя и Бастиа «вульгарными экономистами», обвиняя их в неверной трактовке капиталистических отношений. Он утверждал, что они остановились на анализе отношений капиталиста и рабочего как покупателя и продавца рабочей силы, то есть на первом этапе капиталистических отношений, в то время как появление прибавочной стоимости и присвоение прибавочного труда происходят в процессе производства капитала. Сэй, смешивая полезность и меновую стоимость, говорит о том, что труд, задействованный в сфере нематериальных продуктов относится к категории производительного труда до того момента пока он способен увеличивать полезность продукта или его стоимость. Маркс обвиняет Сэя в подмене понятий, упрекая его в том, что он непроизводительных работников называет «производящими нематериальные продукты», тем самым просто заменяя названия для одной и той же сущности.

Вслед за Смитом Маркс считал производительным лишь труд, затрачиваемый в сфере материального производства, рассматривая непроизводственную сферу лишь как процесс перераспределения продукта и дохода, созданного в производственной сфере. Тем временем, к непроизводственной сфере Маркс относит оказание лишь нематериальных услуг, которые не воплощаются в товаре, неосязаемы и неотделимы от их исполнителя. Он, анализируя суть услуги, писал: «Это выражение означает вообще не что иное, как ту особую потребительную стоимость, которую доставляет этот труд, подобно всякому другому труду, но особая потребительная стоимость этого труда получила здесь специфическое название «услуги», потому что труд оказывает услуги не в качестве вещи, а в качестве деятельности...» [7, с. 413]. То есть, любой труд, производящий потребительную стоимость и воспроизводящий производительные силы общества является производительным.

Соответственно, Маркс отмечает, что труд, задействованный в сфере услуг, является производительным, если он приносит прибыль капиталисту. Ученый писал: «Актер, например, и даже клоун, является в соответствии с этим, производительным работником, если он работает по найму у капиталиста (антрепренера), которому он возвращает больше труда, чем получает от него в форме заработной платы...» [8, с. 139]. В этой связи он, критикуя Смита за его вторую трактовку непроизводительного труда, отмечает: «Вещественный характер того или другого труда, а следовательно и его продукта, сам по себе не имеет ничего общего с этим различением между производительным и непроизводительным трудом» [8, с.140]. Таким образом, единственным критерием для разграничения производительного и непроизводительного труда является способность труда обмениваться на капитал, а не на доход.

Примечательно то, что ученый отводил различную воспроизводственную роль разного рода услугам. Итак, услуги политической надстройки общества в лице чиновников, судей, военных, Маркс считал непроизводительными. Напротив, услуги, способствующие воспроизводству рабочей силы, имеют большое значение, т.к., улучшая и обучая рабочую силу (услуги учителей), восстанавливая и поддерживая ее здоровье (услуги врача) они «дают взамен себя «пригодный для продажи товар и т.д.», а именно самое рабочую силу, в издержки производства или воспроизводства которой эти услуги входят» [8, с. 149]. Однако, тем не менее, несмотря на высокую важность и полезность таких услуг, они по своей экономической сути не относятся Марксом к категории производительного труда, т.к. не происходит превращения денег в капитал.

В современном мире услуги, способствующие воспроизводству рабочей силы, на которых сегодня акцентируют внимание сторонники концепций развития человеческого капитала, приобрели особенно важное значение. В настоящее время доля занятости в образовательных, медицинских и социальных услугах особенно высока (в 2015 г. в США -- 28% от общей численности занятых, в Германии -- 24,3%, в Великобритании -- 25,6%, в Швеции -- 32,2%, в России -- 24,5%) [21]. Это связано с повышением спроса на получение образования, как основного, так и дополнительного, ростом требований общества к восстановлению и сохранению здоровья по мере роста его благосостояния, внедрением ИКТ в здравоохранение, способствующее применению все более прогрессивных методов лечения и диагностики, а также увеличением культурных и духовных потребностей людей. Развитие, дифференциация и усложнение многих видов услуг способствовали привлечению большого количества квалифицированных сотрудников в эту сферу.

В контексте данного исследования возникает вопрос о роли непроизводственной сферы в общественном воспроизводстве. Исследованием этого вопроса занимались, в том числе, и отечественные экономисты, такие как Солодков М., Тарасюк А., Куликов А., Семенов В. и др.

В своих работах Солодков (1921-1991), основываясь на учении Маркса, достаточно много внимания уделят механизмам участия непроизводственной сферы в простом и расширенном воспроизводстве. В работе «Непроизводственная сфера в общественном воспроизводстве при социализме» (1976), размышляя о месте нематериальной сферы в воспроизводстве Солодков и Тарасюк пишут: «Воспроизводство, понимаемое в широком смысле, как «воспроизводство всей жизни», включает и процессы, происходящие в нематериальном производстве...» [11, с. 8]. В связи с этим авторы отмечают, что труд работников непроизводственной сферы является элементом общественного потребления и воспроизводства рабочей силы, а значит, и воспроизводства в целом.

Таким образом, работники непроизводственной сферы, например учителя и врачи, участвуют в распределении и потреблении материальных благ, предоставляя производителям материальной сферы те блага, без которых данное производство не могло бы осуществляться на том же качественном уровне.

В этом ракурсе представляет интерес точка зрения английского экономиста Дж. С. Милля (1806-1873), который относил к производительному труду не только тот труд, что затрачивается в сфере производства материальных товаров, но и труд, направленный на повышение качества рабочей силы, то есть воспроизводящий рабочую силу. Таким образом, автор включает человеческий капитал в основу создания богатства наряду с другими факторами. Во взглядах Миля прослеживается попытка синтеза утверждений классической школы и некоторых неоклассических постулатов. В дальнейшем его взгляд на производительный труд получил развитие в работах А. Маршалла (1842-1924), считающимся основателем неоклассического направления в экономике.

Маршалл, вслед за представителями австрийской школы, разработавшими понятия объективной и субъективной полезности (ценности), считал, что в процессе производства создаются не материальные предметы, а полезности и, следовательно, не делал различий между производительным и непроизводительным трудом, т.к. и в той и другой сфере имеет место создание полезностей. Тем самым, Маршалл и все неоклассическое направление в целом, акцентируя свое внимание на микроэкономических аспектах человеческого поведения и выбора, игнорирует основной постулат классической школы о том, что производительным трудом может быть только тот, который воспроизводит капитал, принося капиталисту прибыль, утверждая, что цель производства состоит в потреблении, то есть в удовлетворении потребностей.

Таким образом, можно наблюдать постепенный переход к осознанию экономической роли человека как потребителя, мотивы и предпочтения которого, формируя спрос, воздействуют на цену товара, соответственно, определяя наряду с издержками производства, предпринимательские прибыли.

Возрастание роли умственного труда и человеческого капитала в конце ХХ в. Большой вклад в становление концепций современного общества, а также в понимание возросшей роли умственного человеческого труда в результате индустриализации внесли технократы. Представитель институционализма американский экономист Дж. Гэлбрейт (1908-2006) видит основную силу в «техноструктуре», включающей инженеров, конструкторов, специалистов в различных областях, на квалифицированном труде которых держатся крупные корпорации. Автор подчеркивает возросшую роль таких специалистов в связи с широким применением новых технологий и, как следствие, с усложнением производственных процессов. В своей работе «Новое индустриальное общество» [4] Гэлбрейт подчеркивает, что именно техноструктуре, а не собственникам капитала принадлежит вся власть в корпорации. Именно группа специалистов, а не индивидуальные личности в лице менеджеров, являются мозгом корпорации, участвуют в принятии важных решений, занимаются планированием и координацией деятельности организации.

В целом, в 2005 г. доля занятых в наукоинтенсивных услугах составляла в США 44,2% от общей занятости, в Великобритании -- 43,3%, в Германии -- 37,4% [13, с. 91]. В США в 2015 г. доля работников в сфере менеджмента, профессиональных и финансовых специальностей составила 39% от общей численности занятых [15, р. 27]. В среднем по странам Западной Европы в 2002 г. наибольший удельный вес менеджеров приходился на сферу торговли (15-25%), специалисты высшего звена были сосредоточены в сфере образования (60-80%) и профессиональных и деловых услугах (30-40%), а специалисты среднего звена были заняты в основном в сфере здравоохранения и социальных услуг (30-40%) и финансах (30-40%) [13, с. 91].

П. Друкер (1909-2005), также как и Гэлбрейт, выступает за переход контроля деятельности предприятия от владельцев в руки профессионального менеджмента, подчеркивая важность выстраивания системы эффективного функционирования последних.

Говоря о новом среднем классе, автор отмечает возрастание в индустриальном обществе роли интеллектуальных навыков и знаний по сравнению с ручным трудом. В корпорации, представляющей собой в терминах Друкера реальное сообщество, в котором индивиды реализуют свои социальные устремления, наиболее производительным классом является класс работников интеллектуального и технического труда. Если неквалифицированная рабочая сила с легкостью может быть заменена машиной, то дефицит квалифицированных и обученных кадров может вызывать серьезные проблемы в организации, а также накладывать определенные ограничения на перспективы ее развития [16].

В работе «Менеджмент. Вызовы XXI века» Друкер определяет основные параметры производительности работников умственного труда, которые заключаются в следующем [6, с. 110]:

? В отличие от работников физического труда, не владеющих средствами производства, работники умственного труда ими владеют и управляют, т.к. знания рождаются, хранятся и пополняются непосредственно в их голове;

? Производительность работников умственного труда определяется не количественными, а качественными параметрами, т.к., по убеждению автора, качество -- это и есть «конечный продукт умственного труда»;

? Для повышения производительности работников умственного труда необходимо пересмотреть отношение к нему как к капиталу, а не как к издержкам, т.к. капитал нужно накапливать, а издержки сокращать.

Он подчеркивал, что в новом индустриальном обществе или «обществе знаний» особую важность приобретает вопрос накопления «человеческого капитала», а эффективное управление людьми вносит больший вклад в повышение производительности труда по сравнению с управлением техникой. В связи с этим Друкер подчеркивает, что непосредственно «в подготовке новых служащих, гармонично сочетающих умственный и физический труд, развитые страны могут еще иметь реальное конкурентное преимущество, которое сохранится за ними еще некоторое время» [6, с. 117].

Темпы роста производительности труда наиболее высоки в сфере материального производства и в отраслях услуг с наибольшей интеграцией в них материальной составляющей (рис. 2). В то время как услуги, связанные с умственным трудом, имеют наиболее низкие, а то и отрицательные темпы роста производительности. Этот факт еще раз подтверждает слова Друкера о необходимости поддержания именно качества умственного труда, что зачастую требует больших затрат времени и сил. В сфере умственного труда не существует нормативов по часам и строгих стандартов, более сложные интеллектуальные задачи требуют зачастую привлечения большего количества специалистов и намного больших затрат времени на их решение. К тому же, в производительности нематериальных услуг, основанных на взаимодействии между людьми, большую роль играет потребитель услуги, ее заказчик, которому также зачастую требуется больше времени на оценку качества предоставляемой услуги, согласование и приемку результатов ее исполнения.

Рис. 2. Вклад различных отраслей частного сектора экономики в рост производительности труда 2001-2013 гг.

Источник: http://dx.doi.org/10.1787/888933272986. OECD STI Scoreboard, 2015, p. 36

Большую роль в современной теории человеческого капитала сыграли работы представителя неоинституционализма Г. Беккера (1930-2014), который разработал теорию человеческого капитала, применив экономический подход к анализу социально-психологических компонентов человеческого поведения.

Основным постулатом теории является то, что, принимая решение об инвестициях в человеческий капитал, индивид склонен инвестировать в образование до того момента, когда предельные выгоды образования окажутся выше предельных затрат на его получение. При этом затраты могут быть как прямыми, отражающими финансовые затраты образования, так и косвенными, включающими в себя как упущенный заработок во время обучения, так и затраченное на него время. Под инвестициями в человеческий капитал понимается не только получение формального образования с отрывом от производства, но и различные другие виды подготовки.

Соответственно Беккер в своей работе «Человеческое поведение. Экономический подход» [1] подчеркивает, что производительность труда работников зависит не только от вложенных средств в их развитие, но и от интенсивности и мотивации труда, которая значительно зависит от уровня его оплаты. Беккер в своих исследованиях показал необходимость и значимость инвестирования в образование и подготовку различных специалистов наряду с инвестированием в оборудование и технологии, обосновывая их способность приносить соизмеримую выгоду в будущем, которая может воплощаться как в материальной, так и в нематериальной форме. Например, это в первую очередь касается патентов, авторских прав, книг, произведений искусства и музыки, маркетинговых исследований, научно-технических, инженерных, архитектурных разработок и т.д.

В последние несколько десятилетий многими авторами стала серьезно изучаться проблематика теории человеческого капитала, в рамках которой образование играет ключевую роль. Д. Диденко, исследуя интеллектуалоемкую экономику, пишет: «Теория «человеческого капитала» предполагает, что образование выступает не продуктом конечного потребления, а средством дальнейшего создания добавленной стоимости, является важным фактором национального и глобального макроэкономического роста, а также обеспечения прироста доходов экономических субъектов различного уровня» [5, с. 36].

Таким образом, постепенно человеческий капитал и образование стали рассматриваться в качестве детерминант экономического роста, как определяющие факторы расширенного воспроизводства экономики.

Если в начале XX в. основными теориями экономического роста были экстенсивные модели, основанные на принципах, заложенных Дж. М. Кейнсом (1883-1946), то в послевоенный период возникли неокейнсианские теории роста, представленные моделями Е. Домара (1914-1997) и Р.Ф. Харрода (1900-1978), предметом анализа которых стало обеспечение устойчивого «динамического равновесия» экономики на долгосрочной основе при полной загрузке производственных мощностей и полной занятости. К середине ХХ в. возникает необходимость учета фактора технического прогресса в экономическом росте. Р. Солоу (род. 1924) включил в анализ заданный экзогенно научно-технический прогресс, предусмотрев возможность взаимозамещения труда и капитала при постоянной отдаче от масштаба. В основе современных теорий экономического роста лежат модели эндогенного роста Р. Лукаса (род. 1937) и П. Ромера (род. 1955), являющихся представителями направления «новых классиков». Данные модели рассматривают в качестве основных факторов экономического роста инвестиции в НИОКР и человеческий капитал, накопление которых предоставляет экономике потенциал более высоких темпов роста в долгосрочном периоде. В данных моделях впервые был введен человеческий капитал как фактор экономического роста. Увеличение количества научных разработок и развитие человеческого капитала способствуют накоплению знания, которое, повышая научный потенциал экономики, содействует долгосрочному экономическому росту, определяющемуся этими эндогенными параметрами.

В дальнейшем было разработано множество теорий и моделей, расширяющих и дополняющих описанные. Например, модель Мэнкью-Ромера-Вейла, модель растущего разнообразия товаров и услуг Дж. Гроссмана и Е. Хелпмана, модели Ф. Кюдланда и Э. Прескотта, трехсекторная модель экономического роста А. Моисеева, пятисекторная модель роста Я. Вагаповой и др.

В настоящее время вложения в исследования и разработки (ИР) растут, периодически незначительно снижаясь, реагируя на спады экономики. Наиболее стабильный рост данного показателя наблюдается в развивающихся экономиках -- Китае и Корее. В 2013 г. удельный вес инвестиций в ИР в США составил 2,73% от ВВП, в ЕС -- 1,91%, Корее -- 4,15%, Китае -- 2,08%, Японии -- 3,47%. (рис. 3). При этом, наибольшую долю в валовых инвестициях имеют вложения предприятий частного сектора.

Роботизация и перспективы рынка труда. В настоящее время среди экономистов и экспертов ведутся обширные дискуссии о последствиях технического прогресса и дальнейшей роботизации экономики для рынка труда. Эксперты прогнозируют, что применение роботов к 2025 г. повлечет за собой повышение производительности труда примерно до 30% и снижение затрат на труд до 18% [17, р. 16].

В позитивистском ключе воздействие робототехники на экономическое развитие рассматривает руководитель Всемирного экономического форума в Давосе К. Шваб. По его мнению, Четвертая промышленная революция приведет к экономическому росту, глобальному увеличению доходов и повышению производительности труда. Однако, развитие технологий и роботов имеет и темную сторону -- падение спроса на ряд профессий и угроза возникновения массовой безработицы [24].

На этих проблемах акцентируют внимание Э. Бриньольфссон и Э. Макафи (Школа управления Слоуна Массачусетского технологического института). Согласно авторам, человечество вступает во вторую машинную эру, которая хоть и открывает новые горизонты для увеличения производства товаров и услуг, обеспечивая доступ к ним все большего количества людей, благодаря развитию цифровых технологий, тем не менее, таит в себе некоторые опасности. Проблема состоит в том, что компьютеры и роботы вытесняют некоторые профессии, оставляя многих в невыгодном положении. Спрос на работников физического труда и менее квалифицированных сотрудников рутинного умственного труда падает в пользу высококвалифицированных специалистов, что приводит к снижению зарплат первых и возрастанию неравенства доходов [9] [14]. Авторы приводят данные исследования, в соответствии с которыми, доля заработной платы в ВВП сократилась в 42 странах из 59, в том числе в Китае, Мексике и Индии [9, с. 59]. А удешевление традиционного капитала в результате развития информационных технологий привело к увеличению инвестиций компаний в капитал и уменьшению вложений в труд. Конечно, взамен старых будут появляться новые более безопасные и высокооплачиваемые профессии, однако темпы роста технологий намного быстрее роста новых профессий. С 1980-х годов рост производительности и ВВП на душу населения сопровождается снижением доходов и создаваемых рабочих мест. В результате этого положение и качество жизни людей в среднесрочной перспективе будут ухудшаться, а доля среднего класса продолжит снижение [9, с. 57] [14, с.3]. Авторы отмечают, что в 2002-2007 гг. две трети прибыли в результате роста экономики США пришлось на 1% населения, представляющий собой элиту общества [9, с. 60]. Тем не менее, они предполагают, что машины не смогут, по крайней мере, в течение еще длительного периода времени, превзойти людей в творчестве высшего уровня, а также в таких навыках как эмоции, общение, забота, воспитание, мобильность и т.д.

Экономисты Э.Ф. Баффи, Л.-Ф. Занна и заместитель директора Института профессионального и организационного развития МВФ Э. Берг, анализируя проблему, отмечают, что снижение зарплат неквалифицированных работников приводит к тому, что в выигрыше остаются лишь собственники капитала и квалифицированные работники, труд которых крайне сложно заменить роботами. В связи с этим, авторы видят выход в получении образования и переобучении для развития творческого потенциала и приобретения таких навыков, которые будут дополнять, а не заменяться роботами [2, с. 13]. Под разряд неквалифицированных работников подпадают все сферы деятельности, которые могут быть заменены роботами, а по некоторым оценкам это около половины трудовых ресурсов [2, с. 12]. Аналитики Bank of America Merrill Lynch прогнозируют, что с учетом роста продаж робототехники в 2014 г. до 29%, к 2025 г. роботы смогут заменить выполнение примерно около 45% производственных задач [23, с. 60].

Приверженцы идеи «технологической сингулярности» и трансгуманизма, в частности В. Виндж и Р. Курцвейл [18] [25], убеждены в том, что в ближайшем будущем (2030-2045 гг.) можно будет практически полностью вытеснить человеческий труд с помощью сверхскоростного развития техники и экспоненциального роста самопрограммируемого искусственного интеллекта. Фантасты, прогнозируя возникновение сверхчеловеческого интеллекта, предрекают миру ряд абсолютно радужных, с их точки зрения, практически не имеющих негативных последствий перспектив, от таких ожидаемых, как удешевление электричества и водоснабжения, развитие биотехнологий, наномашин, появление автономных электромобилей, развитие 3D-печати и т.д. -- до совсем фантастических, таких как появление к 2038 г. людей-роботов, оснащенных различными дополнительными имплантами (например, глаза-камеры, дополнительные конечности), внедрение наномашин в мозг к 2039 г., достижение бессмертия к 2042 г. и преобладание небиологического интеллекта к 2044 г. [3] [18] [25].

Не углубляясь в проблематику технологической сингулярности, отметим, что использование искусственного интеллекта и роботов должно иметь свои границы, предназначаясь лишь для повышения эффективности в сфере производства товаров и высокотехнологичных услуг, способствуя тем самым экономическому росту, повышению качества жизни и благосостояния общества. Замена же человеческого интеллекта искусственным, неограниченное внедрение машин в личную жизнь человека, чипирование и дистанционное управление мозгом человека, создание так называемых нейроинтерфейсов, может грозить катастрофой для человечества. В связи с этим возникают угрозы провала полного контроля интеллекта, превосходящего человеческий, возможность его использования в военных и других негуманных целях в интересах узких групп людей. Умеренное же использование эффективности роботов позволит, хоть и в течение длительного периода времени, скорректировать ситуацию на рынке труда. В долгосрочном периоде усложнение техники и роботов способствует созданию большого количества новых рабочих мест и профессий, переквалификации людей, которые будут создавать и обслуживать робототехнику, управлять, но не управляться ею. В этом случае человеческий труд, сохранив свою суть, станет более творческим, высокооплачиваемым и безопасным. В связи с этим, современные экономисты, эксперты и руководители влиятельных организаций должны принимать во внимание не только позитивные, но и негативные последствия неограниченного роста технологий и повсеместного применения робототехники, которые могут поставить под угрозу целесообразность существования человечества. Ведь, полагаясь на прогнозы Курцвейла, можно прийти к выводу, что для создания и поддержания обладающих сознанием самопрограммируемых роботов, нет необходимости в таком количестве людей. Достаточно того самого 1% элиты, для которой и будут доступны технологии бессмертия и безграничного комфорта. Остальная часть населения Земли с учетом таких сценариев ускорения технологий окажется ненужной и просто нежизнеспособной, не имея ни материальных возможностей, ни времени для приспособления к новой реальности.

Общие выводы. Характер труда в сфере услуг и его роль в воспроизводственных процессах экономики трансформировались в течение нескольких эпох, от полного исключения его из сферы общественного производства классиками политической экономии до признания развития труда, занятого в знаниеемких отраслях услуг в качестве основного фактора экономического роста и устойчивого развития в современной экономике. Соответственно, пятый технологический уклад в последней трети XX в., связанный с «информационной революцией», привел к увеличению роли накопления человеческого капитала и знаний в экономическом развитии наряду с накоплением физического капитала. Это привело к повышению доли занятости в сфере услуг, включающей в себя, в том числе, образовательный сектор, сектор НИОКР, профессиональные, информационные и деловые услуги и т.д.

В данное время, учитывая процессы ускорения технологического развития и роботизации, роль отраслей сферы услуг возросла еще больше. Зарплаты и востребованность высококвалифицированных специалистов растут относительно менее квалифицированных работников. Специалисты, занятые в высокотехнологичных отраслях услуг, получают больше выгод и перспектив для развития творческого потенциала. Если отбросить, пока мало доказанные фантастические прогнозы, можно сделать вывод, что именно эти наукоемкие отрасли сферы услуг останутся наиболее перспективными, высокодоходными и возможно единственными сферами приложения человеческого труда на протяжении еще длительного периода времени.

Рис. 3. Валовые внутренние инвестиции в ИР, в % от ВВП.

Источник: http://dx.doi.org/10.1787/888933273253. OECD STI Scoreboard, 2015, p. 57

Литература

1. Беккер С. Г. Человеческое поведение. Экономический подход. Избранные труды по экономической теории / пер. с англ. яз. Сост., науч. ред., послесл. Р.И. Капелюшников; предисл. М.И. Левин. -- М.: ГУ ВШЭ, 2003. -- 672 с.

2. Берг Э., Баффи Э.Ф., Занна Л.- Ф. Роботы, экономический рост и неравенство // Финансы и развитие. -- 2016. -- № 3 (53). -- С. 10-13.

3. Биргер П. Все идет по плану: что нужно знать из прогнозов Рэя Курцвейла 2019-2099. URL: https://republic.ru/biz/1213655/

4. Гэлбрейт Дж. Новое индустриальное общество / пер. с англ. -- М.: ООО «Изд-во АСТ»: ООО «Транзиткнига»; СПб.: Terra Fantastica, 2004. -- 602 с.

5. Диденко Д.В. Интеллектуалоемкая экономика: человеческий капитал в российском и мировом социально-экономическом развитии. -- СПб.: Алетейя, 2015. -- 408 с.

6. Друкер П. Ф. Менеджмент. Вызовы XXI века / Пер. с англ. Н. Макаровой. -- М.: Манн, Иванов и Фербер, 2012. -- 235 с.

7. Маркс К. Производительность капитала. Производительный и непроизводительный труд // К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч. -- 2- е изд. -- Т 26. Ч 1.

8. Маркс К. Теории о производительном и непроизводительном труде // К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч. -- 2-е изд. -- Т 26. Ч 1.

9. Работа будущего: исчезнет ли средний класс?: Интервью с Э. Бриньольфссоном и Э. Макафи // Harvard Business Review -- Russia. -- 08.2015. -- С. 54.

10. Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов / Вступ. статья и коммент. В.С. Афанасьева. -- М.: Соцэкгиз, 1962. -- 684 с.

11. Солодков М.В., Тарасюк А.И. Непроизводственная сфера в общественном воспроизводстве при социализме. -- М.: Изд-во Моск. ун-та, 1976. -- 176 с.

12. Сэй Ж.-Б., Бастиа Ф. Трактат по политической экономии / Ж.-Б. Сэй; Экономические софизмы. Экономические гармонии / Ф. Бастиа / сост., вступ. статья, коммент. М.К. Бункина, А.М. Семенов. -- М.: Дело, 2000. -- 232 с.

13. Услуги в современной экономике / Отв. ред. Л.С. Демидова, В.Б. Кондратьев. -- М.: ИМЭМО РАН, 2010. -- 342 с.

Размещено на Allbest.ru