Трансформация Формальных институтов в России в 1990-е годы

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

Введение

Формирование институтов вызвано объективным стремлением общества к сокращению производственных и трансакционных издержек. Именно в результате формирования соответствующих институтов общество обеспечивает сокращение возрастающих трансакционных издержек, повышение эффективности функционирования экономической системы на новом этапе развития.

Выделяют два способа осуществления институциональных изменений. Классический вариант изменения институтов - их стихийная эволюция под воздействием разнообразных факторов. Институты не насаждаются «сверху», а возникают «снизу». Роль государства в такой ситуации ограничена правовым закреплением стихийно возникших или существенно изменившихся прежних институтов. Однако эволюционный подход к институциональным изменениям более подходит для изучения того, как изменяются неформальные институты. Но, чтобы понять процесс создания и изменения тех или иных формальных институтов и механизмов их закрепления, необходимо обратиться ко второму способу осуществления институциональных изменений - посредством вмешательства государства.

Прошедшие полтора десятка лет продемонстрировали на практике в исключительно сжатые исторические сроки стремительное построение рыночной экономики в ряде бывших социалистических стран. Наиболее драматично эти процессы развивались в России. С самого начала реформ импорт рыночных институтов был принят за основу трансформирования общества. В значительной мере эти процессы еще не закончились, поэтому их изучение актуально для достижения целей реформ.

Несмотря на многочисленность исследований по институциональным преобразованиям, вопросы импорта институтов недостаточно освещены в экономической литературе. Поэтому целью данного исследования являются исследование и обобщение результатов импорта институтов.

В связи с поставленной целью перед нами возникли следующие задачи:

- изучить необходимую литературу по теме реферата;

- определить понятие «импорт» институтов и его особенности;

- исследовать причины и последствия импортирования институтов;

- рассмотреть импорт институтов на примере отдельных стран в переходный период;

- рассмотреть российский опыт импортирования институтов и его последствия.

Таким образом, предмет нашего реферата - импорт институтов, а объектом является импорт институтов в российскую экономику и политику в переходный период.

В ходе исследования нами будет применен достаточно обширный методологический аппарат: метод сравнения, анализа, синтеза, индукции и дедукции и многие другие.

1. Трансформация институтов

Характеристика социальных институтов.

Социальный институт - это организованная система связей и социальных норм, которая объединяет значимые общественные ценности и процедуры, удовлетворяющие основным потребностям общества. Это достаточно стойкие формы организации и регулирования совместной деятельности людей. Социальные институты выполняют в обществе функции социального управления и социального контроля как одного из элементов управления. Социальные институты руководят поведением членов общества через систему санкций и наград. В социальном управлении и контроле институты играют весьма важную роль. Их задача сводится не только к принуждению. В каждом обществе существуют институты, осуществляющие гарантии свободы в определенных видов деятельности - свободу творчества или нововведений, свободу слова. Права на получение определенной формы и величины дохода, на жилье и бесплатное медицинское обслуживание. Именно социальные институты поддерживают совместную кооперативную деятельность в организациях, определяют устойчивые образцы поведения, идеи и стимулы.

Социальные институты классифицируются на основании содержания и функций, которые они выполняют - экономические, политические, воспитательные, культурные, религиозные.

Социальные институты можно разделить на формальные и неформальные. Критерием деления служит степень формализации существующих в них связей, взаимодействий, отношений.

Формальные институты - способ организованного построения на основе социальной формализации связей, статусов и норм. Формальные институты обеспечивают прохождение деловой информации, необходимой для функционального взаимодействия. Регулируют каждодневные личностные контакты. Формальные социальные институты регулируются законами, нормативными актами.

К формальным социальным институтам относятся:

экономические институты - банки, производственные учреждения;

политические институты - парламент, милиция, правительство;

воспитательные и культурные институты - семья, институт и др. учебные заведения, школа, художественные учреждения.

Итак, институт - это своеобразная форма человеческой деятельности, основанной на четко разработанной идеологии, системе правил и норм, а также развитом социальном контроле за их исполнением. Институциональная деятельность осуществляется людьми, организованными в группы или ассоциации, где проведено разделение на статусы и роли в соответствии с потребностями данной социальной группы или общества в целом. Институты, таким образом, поддерживают социальные структуры и порядок в обществе.

Трансформация политических институтов.

В СССР существовала унифицированная структура управления с четкой системой межведомственного согласования при выработке решений. Сами решения принимались в Политбюро и ЦК КПСС. Механизм восхождения в эти высшие органы политической власти базировался на принципе личной преданности, на бюрократической интриге и представительстве интересов субъективно важнейших союзных республик и регионов. Но в 70-х -- первой половине 80-х гг. политические и управленческие решения принимались медленно, с большими проволочками, увязали в согласованиях. Почти хроническая в те годы пониженная дееспособность первого лица (за больным Брежневым последовали больной Андропов и больной Черненко) парализовывала работу аппарата. В итоге страна пробуксовывала. Жесткая иерархичность политической и государственной системы обеспечивала социальную стабильность, не позволяла выйти наружу застарелым этнонациональным конфликтам. Но правящий класс СССР, существуя в условиях заниженной конкурентности, привыкнув к устойчивым правилам игры, укоренившейся корпоративности, не просто терял необходимый динамизм, он провинциализировался. Наметился разрыв между статусом и, главное, проблемами мировой сверхдержавы, с одной стороны, и интеллектуальным потенциалом ее правящего класса -- с другой. Советская номенклатура 70-80-х гг. ХХ в. утратила психологические и нравственные особенности и большевиков 20-30-х гг., и военного поколения 40-50-х.

Советское общество в предперестроечный период характеризовалось глубокой раздвоенностью: вся политическая жизнь и осмысление политических и экономических реалий настоящего должны были осуществляться в соответствии с четко заданными идеологическими канонами; быт общества, включая его культурные запросы. Был не только вне идеологии, в значительной степени он противостоял ее догматам. Глубоко укоренившаяся потребительская ориентация общества усугублялась отсутствием нормального интеллектуального анализа действительности, задавленностью новых духовных исканий.

Революция потребителей, неосторожно запущенная М.С. Горбачевым, имела в качестве своего компонента смутное стремление советской интеллигенции к более эффективному и справедливому управлению. Но к созданию нового политического и административного режима общество не было подготовлено. Революции не предшествовала эпоха Просвещения. Интеллектуальная работа, которая шла в диссидентских кругах либо имела сугубо протестный характер, либо страдала явным утопизмом. Для профессионального осмысления путей переустройства советского общества условия так и не сложились. События опережали рефлексию. Впрочем, к немногочисленным голосам рефлексирующих прислушиваться ни народ, ни стремительно обновлявшийся правящий класс не хотели. Не­надолго ставшие властителями дум «прорабы перестройки» решали почти исключительно проблему быстрого и полного слома прежней государственно-хозяйственной организации.

Собственно реформу системы хотел осуществить М.С. Горбачев с небольшой группой единомышленников. Но им не удалось справиться с невероятным грузом проблем, обрушившихся на них. КПСС были противопоставлены Советы, которые -- через свободные выборы -- были наделены обновленной легитимностью и реальной властью. Интеллектуально обескровленная компартия оказывала вялое сопротивление этому процессу.

Далее М.С. Горбачев быстро превратился в первую жертву начатого им же демонтажа партийной власти. Верхушечная комбинация с созданием поста союного президента не внесла ничего принципиально нового в динамику распада союзного государства. Деградация партийно-государственной системы вела к освобождению пространства для деятельности сил, ориентированных либо на быстрое обогащение, либо на захват власти под национал-демократическими лозунгами.

Развал СССР не явился следствием национально-освободительной борьбы. То был продукт кумулятивного эффекта структурного экономического кризиса, наложившегося на долговременную больную эволюцию советской бюрократической системы.

Крах 1991 года и гайдаровская реформа 1992-го явили собой победу запоздавшей на семьдесят лет контрреволюции. Об опасности такого рода бессодержательной контрреволюции писал еще в 30-е гг. ХХ века великий русский философ Николай Бердяев в книге «Истоки и смысл русского коммунизма». Являясь бескомпромиссным противником большевизма, он в то же время считал: «Внезапное падение советской власти, без существования организованной силы, которая способна была бы прийти к власти не для контрреволюции, а для творческого развития, исходящего из социальных результатов революции, представляла бы даже опасность для России и грозила бы анархией».

Апогей анарходемократии на постсоветском пространстве приходится на 1991-1993 гг. Обретя в горбачевский период реальную власть и легитимность, Верховные Советы претендовали на нечто большее, чем законодательные полномочия и одновременно вели бои с президентами, добивавшимися установления жесткого контроля над всей государственной машиной. Борьба Верховного Совета Российской Федерации под руководством Р.И. Хасбулатова против Б.Н. Ельцина и ее трагический финал хорошо известны. Долгое противостояние Верховной Рады Украины президентской власти не завершено и по сегодняшний день. Характерно, что инициатор последнего политического скандала лидер Соцпартии А. Мороз предлагает значительно сократить объем полномочий президента. Свою фазу конфронтации Верховного Совета и президента А.Г. Лукашенко прошла и Белоруссия. При этом подобно российскому Съезду народных депутатов Верховный Совет Белоруссии последовательно урезал полномочия президента. Антипрезидентские демарши разных масштабов имели место в Узбекистане и Казахстане. За исключением Украины и Молдовы во всех странах СНГ новоявленные парламенты потерпели поражение. Восточно-авторитарные системы утвердились в Туркменистане и Узбекистане. Несколько более мягкие режимы, с реально действующей, но бессильной оппозицией, были установлены в Азербайджане, Казахстане и Белоруссии.

Россия в 90-е гг. не определяла тип политического развития других стран СНГ, тем не менее, векторная направленность движения, конституционные параметры, политические институты во многих постсоветских государствах формировались не без российского идейного влияния.

Специфические способы борьбы при переходе от анарходемократии к авторитарной демократии, использовавшиеся в России, были взяты на вооружение многими лидерами стран СНГ. Наиболее очевидный пример -- использование референдумов для укрепления режимов личной власти. Вслед за российским 1993 года, который подводил к смене конституционного устройства страны во второй половине того же года, прошли референдумы в Туркменистане, Узбекистане, Казахстане. Референдум как инструмент упрочения исполнительной власти был использован в 2000 г. и президентом Украины. В Центральной Азии референдумы обеспечили продление полномочий президентов на несколько лет. (Мартовский референдум 1995 года в Узбекистане обеспечил продление полномочий действовавшего президента до 2000 г.) Совершенно однозначно населению было объяснено, что период «игры в демократию» закончен. Наступила пора стабилизации власти.

Успех на референдуме обеспечивал легитимность действиям исполнительной власти. Некоторые из постсоветских президентов не ограничивались этим и стремились подкрепить свои позиции созданием представительного органа в противовес фрондировавшему парламенту.

Вслед за Б.Н. Ельциным, использовавшим в борьбе с Верховным Советом неконституционный орган -- Конституционное совещание, -- в котором принимали участие представители различных политических и общественных организаций, местного самоуправления, государственных институтов, по этому же пути пошли президенты Казахстана и Белоруссии. Н.А. Назарбаев опирался на созванную им Ассамблею народов Казахстана. А.Г. Лукашенко в противовес Верховному Совету созывал Всебелорусское народное собрание, его делегаты представляли различные социальные и профессиональные группы населения, избирались они, прежде всего, как выразился А.Г. Лукашенко, в трудовых и иных коллективах. Но ни в Казахстане, ни в Белоруссии президенты не стали превращать временный орган корпоративного представительства в нечто постоянно действующее.

Оригинальный путь совмещения избранного на основе всеобщего избирательного права парламента и корпоративного представительства предложил Туркмен-баши. Для закрепления единства в среде господствующего класса в Туркменистане был создан уникальный орган -- Халк Маслахаты -- Народный совет. Как сказано в Конституции Туркменистана, он является Высшим представительным органом власти народа. В состав Халк Маслахаты входят президент республики, председатель Верховного суда, генеральный прокурор, председатель Высшего хозяйственного суда, члены правительства, главы администраций областей, мэры городов и поселков, депутаты парламента и специально избранные народные представители по одному от каждого района. С. Ниязов творчески завершил ту интенцию, что присутствовала в идее создания Съезда народных депутатов СССР.

Неизбежная инерционность политической культуры просматривается в странах СНГ и в столь значимом феномене, как наличие двух центров в рамках системы исполнительной власти. Почти во всех постсоветских государствах (самое очевидное исключение -- Молдавия; государства Прибалтики в данной статье не рассматриваются) значительными властными полномочиями располагают администрации президентов, которые нередко осуществляют контрольные функции по отношению к правительству. В то же время, не являясь конституционными органами, они отличаются по сравнению с правительствами гораздо меньшей транспарентностью. Парадигматическое происхождение мощных администраций очевидно. Воспроизводится схема управления, характерная для СССР, -- наряду с правительством и над ним действует ЦК КПСС. Администрации лишь помогают президентам отправлять их функции. Формально они ни за что не отвечают, а реально именно в их руках кадровая политика, контроль над правительством и региональными властями, нередко и хозяйственное обеспечение функционирования правительства и парламента. В России эта очевидность парадигматической связи доведена до столь зримой формы, что Администрация Президента располагается в тех же зданиях на Старой площади, что и в свое время ЦК КПСС.

Администрациям и все чаще стоящим за ними ближайшим родственникам президентов (семьям) для сохранения и отправления власти были нужны финансовые ресурсы в таком объеме, в каком госбюджет их обеспечить не мог. Подчас мешала и излишняя прозрачность бюджета, утверждаемого парламентами. В итоге появились особо приближенные финансовые структуры. Символом и наиболее ярким воплощением таких структур в начале 90-х гг. стал Б.Бирштейн. О его аферах и бизнесе в Киргизии, Молдавии, на Украине ходили легенды. Во второй половине 90-х на просторах СНГ и, особенно в России достигло впечатляющих масштабов могущество, казалось бы, незаменимого Б.Березовского. Превращение придворных финансистов в олигархов, в мощные политические фигуры -- явление, характерное для большинства стран СНГ. Только в менее демократических государствах политическое восхождение оказывается не столь медиатизированным, как путь Березовского, и его «кузены» предпочитают оставаться в тени. Придворные финансисты становятся публичными фигурами в тех странах, где сама публичность имеет определенный прагматический смысл. Это относится в первую очередь к России и Украине. На Украине почти все руководители крупных финансовых групп являются депутатами Верховной Рады, а местные олигархи фактически возглавляют политические образования (Ю. Тимошенко, В. Медведчук, А. Деркач).

Если на пространстве СНГ не произойдет катаклизмов -- краха одного или даже нескольких среднеазиатских государств и возникновения на обломках режима типа талибского, -- у постсоветской политической культуры со всеми ее подвидами и модификациями есть будущее. Только необходимо осознать и осмыслить ее параметры и характерные черты, а не повторять пошлую глупость о том, что в странах СНГ нет политической культуры.

Экономическая трансформация в России.

Экономическая трансформация - начавшееся в 1970-х гг. эволюционное преобразование общественно-экономических систем, формирование постиндустриального общества. Эта трансформация охватывает все большее число стран и регионов мира. К общим стратегическим тенденциям мировой экономической трансформации относится развертывающаяся в разной, мере и формах социализация экономики. Она проявляется, в первую очередь, в усилении социальной ориентированности экономического развития.

Совершается переход к новому компьютерно-технологическому укладу производства. Информатизация преобразует не только производство, но и все стороны жизни общества. Новый тип экономического роста означает переход от трудоемких и капиталоемких к наукоемким и высоким технологиям. Структурная перестройка экономики выражается в сокращении доли и численности занятых в сфере материального производства. При этом масса и качество производимого в ней продукта растет. Неотъемлемым компонентом мировой экономической трансформации является экологизация социально-экономического развития. Складывается новый тип отношений человека с природой.

Глобализация, открытость национальных экономик, их взаимозависимость и интеграция стали в 1990-е гг. ключевыми понятиями мирового экономического развития. Они пробивают себе путь сквозь противоречия и конфликты.

Общемировые тенденции мировой экономической трансформации реализуются в различных конкретно-исторических условиях каждой страны. Поэтому она приобретает специфические черты в группах индустриально развитых и развивающихся стран и в каждой из них. Этот общий процесс имеет особенности и в странах с экономической системой постсоветского типа, в частности в России.

Институционализация социально-экономических преобразований постсоветской России.

Проблема адекватности проектов реформ российским реалиям была осознана далеко не сразу. Всем казалось, что законы становления рыночного хозяйства везде одинаковы и никто не изучал сте?ени подготовленности различных институтов к радикальным реформам в экономической, социальной и политической сферах. Культурные стереотипы россиян не способствовали рыночным реформам, а скорее их тормозили, а главное, вообще не были объектом изучения с?ециалистов. Институциональные предпосылки модернизации экономики попали в поле зрения экономистов-реформаторов гораздо позднее.

Между тем учет национальной ментальности чрезвычайно важен в процессе трансформации экономики. Российская экономическая менталъность формировалась веками. Она характеризует с?ецифику сознания населения, складывающуюся исторически и проявляющуюся в единстве сознательных и бессознательных ценностей, норм и установок, отражающихся в поведении населения. Исходя из разделяемых ими ценностей, люди либо принимают, либо отвергают новые социальные нормы.

Общеизвестно, что российскую экономическую ментальность можно охарактеризовать как коммунальную, общинную, рассматривающую человека как часть целого. Православие нормативно закрепило ?ерераспределительные обычаи крестьянской общины. Оно же развивало склонность к смирению и покорности и препятствовало выделению индивида как автономного агента, абсолютизируя моральные ценности в противовес материальным. Отсюда низкие ранги активно-достижительных ценностей в современной России. В русской культуре ус?ех - это прежде всего удача и следствие везения (и наивная вера в быстрое обогащение), а не результат длительных собственных усилий; скорее результат личных связей, а не следствие объективных процессов. Накопительство и собственность часто рассматриваются в национальной культуре не как положительные, а как отрицательные ценности. Свобода трактуется не как независимость и самостоятельность, а как возможность делать что хочется (в духе анархии). Неудивительно, что реакцией значительной части населения на трудности ?ерехода к рыночной экономике стало не приспособление, а бегство от нее.

Неудача экономических реформ в России по рецептам неоклассического «Экономикса» доказала невозможность модернизации постсоветской экономики без ясного понимания стратегических целей развития и учета ее социокультурных особенностей.

В процессе преобразования российской экономики произошло столкновение новых формальных правил со старыми неформальными правилами, и новых неформальных правил со старыми - формальными. В результате сложилась ситуация безусловного превалирования неформальных отношений над формальными. Новые неформальные отношения не были отношениями чисто рыночного свойства, они несли на себе социокультурный отпечаток предшествующего развития.

Произошло укрепление личных связей в ущерб вещным, ?ерсонифицированного обмена - в ущерб не?ерсонифицированному.

Анализируя социальную адаптацию населения к рынку, можно выделить две группы проблем. Первая связана с расширением формальных свобод и прав, проблемой их институционализации, а также фактическим сужением социальных и экономических возможностей. Формирование новых жизненных стратегий и изменение массового сознания населения отражает обе эти тенденции. Проведенные в 1990-е гг. социальные преобразования по-разному отразились на уровне свободы различных групп населения. Дело в том, что у разных социальных групп в советской России существовал свой образ свободы, свое понимание возможности самостоятельно выбирать и реализовывать свои интересы и способности путем активной экономической социальной и политической деятельности. 1990-е гг. показали что для россиян поле актуальной индивидуальной свободы лежит, прежде всего, в социально-экономической, а не в политической и правовой сферах. К тому же каждая экономическая система имеет свои ограничители свободы: постоянные и временные, естественные и искусственные, реальные и мнимые. В условиях трансформационного спада сужение экономических свобод оказало более сильное действие, чем расширение свобод социальных и политических. К тому же многие понимают свободу односторонне - как приобретение новых прав и благ без потери старых возможностей и гарантий. Большинство населения не видит глубокой взаимосвязи понятий «свобода» - «самостоятельность» - «ответственность». Хотят свободы, но без ответственности и самостоятельности, со всеми вытекающими из них последствиями. Все это привело к парадоксальному явлению не только невостребованности новых прав, не только разочарования в них (вследствие непонимания их природы), но и даже отчуждению от них широких слоев населения, особенно в депрессивных регионах.

В этих условиях большая нагрузка ложится на государство. Однако государство оказалось не только не в состоянии защищать провозглашенные им самим права, но и, наоборот, встало на путь их систематического нарушения. Отсутствие надежных институциональных гарантий гражданского общества привело к росту произвола властей всех уровней - от низового звена до государства в целом. В современных условиях власти разных уровней сами часто нарушают установленные законные права граждан и даже поддерживают друг друга, осуществляя неправовые акции (незаконное расходование бюджетных средств, продажа на заранее невыгодных условиях объектов государственной собственности, заключение заведомо убыточных для России международных договоров и др.).

В этих условиях отклонение от правовых норм стало своеобразной нормой поведения, а следование им - исключением, резко возрос разрыв между декларируемой, желаемой и реализуемой свободой. Это создало предпосылки для криминализации общества, для становления и развития неправовой свободы. Для общества стало характерным преобладание пассивных форм адаптации над активными, отказ от использования появившихся законных прав и свобод, воспроизводство отношений с работодателями на более зависимой и бесправной основе, чем в дореформенный период. Выживание в неправовом социальном пространстве стало возможно только путем систематического нарушения общественных норм. Чтобы выжить, многие вынуждены утаивать свои истинные доходы. В связи с этим отклонения от социальных норм, нарушение новых формальных правил становятся новым неформальным правилом.

Сегодня российское общество оказалось дальше от западной институциональной правовой свободы, чем было накануне реформ. Спрос на многие новые права носит как бы отложенный характер. Многие из них желаемы, но недоступны. Социально-экономические права по-прежнему доминируют над социально-политическими.

Действительно, главными для работников стали страх потери работы и ориентация на полулегальную вторичную занятость. Страх потери работы усиливает зависимость рабочих от предпринимателя, возможность вторичной занятости создает предпосылки для некоторой независимости. Однако возможности вторичной занятости крайне ограниченны. В связи с этим в современных условиях люди вынуждены отстаивать свои права самостоятельно, не рассчитывая на помощь тех, кто должен этим заниматься в качестве своего основного дела. Отсутствие организованных социальных движений за права человека вынуждает людей самостоятельно приспосабливаться к сложившейся ситуации, отстаивать свои права в одиночку. Защита своих прав стала индивидуальной, а не социальной.

Вторая группа проблем связана с анализом особенностей российской адаптации населения к рынку. Затянувшийся трансформационный спад способствует усилению социально-экономической зависимости населения от меркантилистского «государства всеобщего перераспределения». Государство больше не гарантирует не только доход, обеспечивающий достойный уровень жизни, но даже доход в размере прожиточного минимума. Исчезла гарантированная ранее государством всеобщая занятость, отсутствие угрозы безработицы. Страх потерять работу стал важным элементом усиления экономической зависимости.

Как показывают социологические опросы, наиболее значимым для большинства респондентов сегодня является возможность улучшить материальное положение семьи, дать хорошее образование детям, работать по специальности, улучшить жилищные условия. Прогрессивные респонденты, однако, при этом больше полагаются на самих себя и выше оценивают такие права, как создание собственного дела, свобода передвижения и отстаивание собственных взглядов. Регрессивные - гораздо выше оценивают гарантии занятости, дохода, обеспечиваемые государством, своевременность выплаты заработной платы, бесплатного образования и бесплатной медицинской помощи. Все это приводит к усилению социального неравенства и поляризации общества. И это стало закономерным результатом высоких темпов инфляции и падения производства. Наиболее быстрыми темпами неравенство росло в первой половине 90-х гг. С 1995 г. наступил период временной стабилизации этого процесса. Однако после 17 августа 1998 г. рост неравенства возобновился.

2. Субъекты хозяйствования в условиях реформирования

Так как в процессе приватизации большая часть государственной собственности перешла не к аутсайдерам, а к инсайдерам, то в России не возникло эффективного частного собственника, что в значительной степени предопределило инерционность традиционной экономической системы, ее медленные темпы и мучительные формы перехода к рыночной экономике. Этим предопределяются и внутренние причины глубокого трансформационного спада при переходе от командной экономики к рыночному хозяйству.

Большинство предприятий не имеют долгосрочных планов развития производства и даже конкретных бизнес-планов по привлечению инвестиций, в которых остро нуждаются. Отсутствие стратегии поиска эффективных партнеров приводит к тому, что для многих предприятий типична адаптация, а не трансформация традиционных форм; приспособление, а не развитие производства; защита, а не наступление.

Отсюда следует неэффективная маркетинговая политика большинства предприятий, стремящихся даже в условиях благоприятной конъюнктуры к продвижению традиционной продукции на традиционном рынке. Однако даже эта продукция не всегда находит сбыт, и в связи с этим возникает бартер как форма существования неэффективной экономики. В целом в деятельности фирм краткосрочный аспект преобладает над долгосрочным, а мотив личного обогащения новых владельцев доминирует над целями развития производства.

Бартерная экономика противоположна денежной не только по форме, в которой существует конечная продукция (натуральная - товарная). Денежная экономика позволяет осуществлять инвестиционные проекты с большим лагом во времени и с привлечением огромного числа хозяйствующих субъектов. Она развивает фьючерсы, опционы и другие финансовые инструменты, которые способствуют быстрому и эффективному переливу капитала, перераспределению средств в пользу лучше хозяйствующих фирм. Без денег невозможно эффективное пополнение капитального запаса. Без денег невозможен эффективный НТП.

В условиях бартерного хозяйства отсутствуют средства для реализации больших инвестиционных проектов. В связи с этим происходит старение основных фондов и увеличивается техническое отставание. Неудивительно, что именно такие процессы наблюдаются в России сегодня. Износ основных фондов промышленности превысил в 1997 г. 50%. По расчетам А.В. Алексеева, средний возраст оборудования достиг 15,9 года и если положение не изменится, то средний фактический срок службы его будет составлять почти 32 года.

Бартерные связи, по определению, носят локальный характер и закрепляют хозяйственные связи между определенными субъектами. В отличие от денег, являющихся «космополитами», бартерные связи носят не только «национальные костюмы», но и замкнуты на конкретные регионы. В связи с этим бартерное хозяйство, по определению, является дезинтегрированным, создающим предпосылки для воспроизводства локальной замкнутости, фактором, усиливающим центробежные тенденции в современной России, подогревающим региональный сепаратизм.

Денежные связи являются открытыми, бартерные связи обычно скрыты. В условиях денежного хозяйства трудно скрывать свои доходы, бартерная экономика, наоборот, помогает становлению и развитию «экономики физических лиц». Данный феномен описывает обособление личных интересов от интересов фирм, личного богатства от собственности предприятий. Возникает парадоксальная ситуация, когда многие сделки заключаются в интересах отдельных лиц в ущерб интересам фирм, даже если эти лица являются полноправными владельцами этих фирм. Бартерная форма позволяет скрыть истинный характер подобного рода сделок.

Большинство населения относится негативно к крупным новоявленным частным собственникам, видя в бизнесменах не трудолюбивых производителей, честно наживших свои огромные состояния, а алчных хищников, отнявших собственность у ослабевшего государства или награбивших ее у своих соотечественников. Негативный имидж «новых русских» устойчиво воспроизводится, что подтверждают многочисленные социологические опросы. По мнению многих россиян, обман покупателей и продавцов является правилом, а честный бизнес - исключением. Такое представление отнюдь не лишено оснований. Дело в том, что снятие адми???тративных ограничений сделало явным то теневое предпринимательство, которое существовало в советской России. Между тем оно отнюдь не равнозначно классическому рыночному хозяйству.

В России не было Реформации и Просвещения, которые в Западной Европе осудили позднефеодальное стяжательство и защитили раннекапиталистическое предпринимательство. Позднефеодальное стяжательство - это делание денег любыми (в т.ч. самыми нечестными) средствами, а раннекапиталистическое предпринимательство - производство богатства в соответствии с законами рынка. В условиях отсутствия институциональных ограничений освобождение предпринимательства от государственных запретов было воспринято, как разрешение делать деньги любыми средствами, т.е. в первом, а не во втором смысле.

Неудивительно, что российский бизнес приобрел криминальный и аморальный оттенок. Возникает своего рода «порочный круг»: поскольку «новый русский» олицетворяет в глазах сограждан жулика, то у него отсутствуют нравственные ограничения. Осужденный общественным мнением, он совершает такие поступки, которые соответствуют его образу в глазах обывателей.

Важную роль играют и естественные монополии. Через них государство связано с многочисленными неэффективными предприятиями. Предоставляя естественным монополиям (фактически без рентных платежей) возможность реализации природных ресурсов за рубежом, государство заставляет их снабжать этими ресурсами неэффективные предприятия. Фактически реальной платой выступает бесплатная поставка природных ресурсов государственным предприятиям (оплата растянута на неопределенный срок или производится продукцией этих предприятий, которую почти невозможно реализовать на открытом рынке). Полученные предприятиями ресурсы используются для производства ненужной продукции, реализовать которую можно только по бартерным цепочкам. Это наглядно доказал заключительный кризис 1998 г. когда почти пятикратная девальвация рубля к доллару не решила проблему конкурентоспособности продукции подавляющего большинства отечественных производителей. Дело оказалось не в нехватке денег, а в невостребованности рынком производимой отечественными предприятиями продукции.

В условиях неразвитой банковской системы возникает своеобразная проблема двух дефицитов: дефицита сбережений и дефицита платежного баланса. Дефицит сбережений связан с тем, что уровень сбережений, доступных для промышленности, гораздо меньше, чем объем инвестиций, необходимых для развития производства. Уровень сбережений, мобилизуемых банковской системой, находится на чрезвычайно низком уровне в силу падения доверия населения к существующим финансовым институтам. Это приводит к тому, что высокая склонность к сбережениям реализуется каждым индивидуально, главным образом в форме накопления иностранной валюты, недвижимости и других неликвидных форм, не аккумулируемых финансовыми учреждениями,

С еще более острыми проблемами столкнулись аграрные предприятия. Если раньше в аграрной сфере ключевыми экономическими агентами были коллективные хозяйства, то сегодня резко возросла роль сельской адми???трации и домохозяйств, стали набирать силу несвязанные с колхозами товаропроизводители. Это создает предпосылки для формирования в ?ерс?ективе новых экономических субъектов, институциональных предпосылок для развития рынка.

Однако сегодня мы имеем не столько плюсы, сколько минусы переходного периода, когда те, кто получил власть, еще не имеют достаточного количества материальных и финансовых ресурсов, а те, кто имеет материальные ресурсы, потеряли значительную часть власти. Поскольку процесс перестройки институтов в аграрной сфере не завершен, отсутствует надежная частная собственность, существует обилие переходных форм, многие из которых экономически являются неэффективными.

Все это способствует возникновению и развитию псевдорыночных форм в аграрной сфере.

Положение ухудшается из-за того, что государство не имеет эффективной индустриальной политики, которая поддерживала бы ростки нового и эффективного, создавала бы благоприятные условия для экономического роста. Наоборот, деятельность современного Российского государства заставляет вспомнить эпоху меркантилизма.

Российское государство занимается главным образом функциями перераспределения, причем такого, которое не благоприятствует развитию производства, а тормозит его, так как стремится перераспределить имеющие ресурсы от лучше хозяйствующих предприятий к худшим. За счет первых не только собираются налоги, но и происходит дотирование неэффективных предприятий, которые, как правило, налоги не платят. Все это приводит к сокращению эффективно хозяйствующих производств, подталкивая предприятия к расширению нелегальной хозяйственной деятельности.

3. Становление частной собственности в России

С известной долей условности можно выделить три основных этапа изменения системы прав собственности в постсоветской России.

Этап 1. Номенклатурная приватизация (1988-1992). Номенклатурное разворовывание государственной собственности происходит еще в рамках советской институциональной системы власти-собственности. За основу рынка номенклатуре хотелось взять старый «бюрократический рынок», где позиция участника определяется его чином, адми???тративной властью, но научиться извлекать из этого рынка настоящие денежные доходы. Разгосударствление хотелось произвести таким образом, чтобы издержки производства несло общество (государство), а выгоды от этого производства стали частными (и доставались бюрократии). Этой цели получилось достигнуть за счет размывания государственной собственности.

Такой (созданный «сверху») экономический рынок можно рассматривать как своеобразную организационную инновацию номенклатуры. Ее особенность заключается в том, что бюрократия (и прежде всего директора бывших государственных предприятий) использует собственность ослабевшего государства в целях личного обогащения, получая льготные государственные кредиты, лицензии на даровое использование природных ресурсов, создавая свои кооперативы при госпредприятиях, в которые переводится прибыль и «отмываются» деньги. Именно эти группы аккумулировали первые крупные капиталы (и/или за счет этого укрепляли свой потенциал влияния на власть) и создавали предприятия на самых выгодных рынках и с помощью уже рыночных (или псевдорыночных) механизмов, которые здесь можно пока рассматривать как организационное нововведение в рамках прежней советской системы. Возникает своеобразная частино-бюрократическая собственность.

В результате в стране появляется «гибрид бюрократического и экономического рынка» (при преобладании первого), почти законченное здание номенклатурного капитализма, юридически еще не оформленное. Эту его ограниченность попытались снять на втором этапе новоявленные собственники.

Этап 2. Попытка создания системы частной собственности (1992-2000). Чтобы преодолеть бесконтрольное усиление бюрократии адми???трация Президента Ельцина решила сделать процесс приватизации формальным. Отныне де-факто собственники должны были формализовать свои права. В этом были заинтересованы и новоявленные собственники, потому что в условиях размытости старой и неупорядоченности новой системы прав собственности над ними постоянно витала угроза экспроприации приобретенной собственности.

Однако делалось это путем механического импорта западных институтов частной собственности без учета российской институциональной специфики. В связи с этим возникает разрыв собственности де-факто и де-юре и при этом решающими оказываются неформальные, юридически неоформленные права, в которые вкладывается содержание, отличное от закрепленных в юридических контрактах норм.

Главная цель данного этапа состояла, по мнению организаторов, в создании институциональных условий для становления и развития системы частной собственности по образцу западных демократий. Приватизация здесь рассматривалась как средство, необходимое для подкрепления либерализационных и стабилизационных мероприятий. Импорт западных институтов прикрывал российское (восточное) содержание. Начало положила массовая чековая приватизация. За чековым этапом последовал этап денежных и залоговых аукционов и инвестиционных конкурсов. И хотя этот этап продолжается и поныне (в форме единичной денежной приватизации), пик его приходится на первую половину 90-х гг.

Формальным итогом этого этапа стал тот факт, что 80% всей собственности в России перешло в частные руки. Приватизация государственной и муниципальной собственности затронула все без исключения отрасли экономики. К началу 2001 г. на долю государственной собственности приходилось только 42% основных фондов в экономике (по сравнению с 91% в 1991 г.), в частной собственности находилось более 80% общего числа предприятий. Приватизация государственной и муниципальной собственности затронула все без исключения отрасли экономики. В результате не только в общем числе предприятий, но и в общем объеме производства и численности работников государственная собственность стала занимать подчиненное место.

В результате не только в общем числе предприятий, но и в общем объеме производства и численности работников государственная собственность стала занимать подчиненное место.

Те частные руки, в которые попали самые лакомые куски бывшей государственной собственности, принадлежали главным образом выходцам из все той же советской элиты. В ходе «номенклатурной приватизации» произошел не столько обмен власти на собственность (как изначально планировалось), сколько сливание политической элиты с бизнес-элитой.

Еще более нагляден процесс слияния власти и собственности при анализе историй жизни наших олигархов. Итак, наших олигархов можно считать классическим примером «бюрократической буржуазии», чьи позиции в бизнесе производны от их участия во власти.

Заметного роста эффективности российских частных предприятий в 90-е гг. большинством исследователей не обнаружено. И это не случайно, потому что природа собственности коренным образом не изменилась. Однако это стало ясно лишь на третьем этапе.

Этап 3. Институционализация новой власти-собственности (2001- настоящее время). После всего хаоса, возникшего в ходе второго этапа, к концу 90-х гг. стало вполне понятно, что доминирующей все-таки оказалась система власти-собственности, как на федеральном, так и на региональном уровне. Об этом свидетельствует состав российской экономической и политической элиты. Из советской номенклатуры вышли свыше 1/2 лидеров партий и 3/4 лиц, входящих в правительство и окружение президента. Региональная элита укомплектована советской номенклатурой в еще большей степени. Свыше 4/5 ее выходцев работали в советском партийном, комсомольском или хозяйственном аппарате.

Однако это не означает, что в составе элиты не происходило никаких изменений. Если сравнить высшее руководство при Брежневе, Горбачеве и Ельцине, то совершенно вполне понятно значительное уменьшение технократов (с 88,5% при Брежневе до 36,4% при Ельцине) и удвоение лиц, получивших экономическое или юридическое базовое образование (с 11,5 до 22,7%).

Эти сдвиги стали еще более заметны к концу 90-х гг.

В начале XXI в. наметились новые тенденции: в высшем руководстве России резко сократилось число лиц, имеющих ученую степень. Если в 1993 г. лица, имевшие степень, составляли 52,5%, то в 2002 - только 20,9%. Сократилось и число лиц, получивших образование в элитных вузах (с 35,4 до 23,4%). Зато значительно увеличилось число военных (с 11,2 до 25,1%), выходцев из сельской местности (с 23,1 до 31,0%) и земляков главы государства (с 13,2 до 21,3%). Поскольку число ставленников бизнеса сократилось до минимума, то при Путине началась обратная тенденция: их число возросло с 1,6% в 1993 г. до 11,3% в 2002.

Большинство руководителей предприятий по-прежнему уповают на государство и добровольно готовы передать большую часть своей ответственности, что наглядно показывают результаты многочисленных социологических исследований. Экспресс-опрос 27 директоров крупнейших предприятий Нижегородской области, например, ясно показал, что зона ответственности областной власти по-прежнему велика, а зона ответственности бизнес-элиты по-прежнему ограничена.

До сих пор бизнес-элита не является самостоятельным экономическим субъектом. Она по-прежнему стремится ограничить свою ответственность лишь внутрихозяйственной деятельностью и прямыми отношениями с заказчиками и поставщиками, отдавая на откуп адми???трации такие важные вопросы, как формирование правил доступа к ресурсам, контроль за соблюдением качества выпускаемой потребительской продукции, антикризисное управление и важнейшие вопросы социально-экономического развития региона. Большой круг вопросов сохраняется и в зоне совместной ответственности.

Среди них такие важные вопросы, как занятость, оплата труда, повышение квалификации, социальное и медицинское страхование, разработка стратегических планов развития крупнейших (бюджетообразующих) предприятий, важнейшие вопросы инновационной и инвестиционной политики, не говоря уже о создании инфраструктуры и лоббирования отраслевых интересов на федеральном уровне. В результате баланс де-юре и де-факто складывается явно в пользу областной адми???трации.

4. Основные макроэкономические проблемы переходной экономики и ее структурной перестройки

Экономические реформы, проводимые с начала 90-х гг. XX в. в России и странах Восточной Европы, имеют своей конечной целью формирование современной конкурентной рыночной экономики. Однако последствия господства адми???тративно-командной системы не позволяют решить эту проблему в короткие сроки. Процесс формирования восточноевропейских экономик предполагает решение трех основных проблем: стабилизации, преобразования отношений собственности и структурной перестройки экономики. Первоочередным, начальным толчком, создающим условия и стимулы для дальнейшего реформирования, является стабилизация, цель которой - ликвидация механизмов, воспроизводящих глобальный дефицит в экономике. Основные элементы стабилизационной политики в России и странах Восточной Европы сводились к следующему.

1. Ограничение спроса населения, которое достигалось:

а) либерализацией цен, приведшей к их повышению до уровня, балансирующего спрос и предложение (т.н. корректирующая инфляция);

б) в ряде стран вводились дополнительные ограничения на рост заработной платы, для того чтобы не допустить развертывания инфляционной спирали. В Польше, например, на прирост заработной платы сверх определенного уровня был установлен запретительный налог, в Югославии применялось прямое замораживание заработной платы. Причем ограничение роста заработной платы касалось работников государственных предприятий и учреждений, частные же предприятия не испытывали препятствий в ее росте.

2. Ограничение спроса предприятий также осуществлялось по различным направлениям:

а) установление высоких налоговых ставок и введение новых видов налогов. Одним их них стал налог на добавленную стоимость;

б) введение высоких процентных ставок, делающих дорогим кредит;

в) сокращение бюджетных расходов с целью уменьшения бюджетного дефицита (субсидий предприятиям, дотаций к ценам, госбюджетного финансирования капитального строительства, военных расходов).

Предполагалось, что предприятия постепенно обретут независимость от государства. Но на начальном этапе реформы это не получилось. В связи с этим характерной его чертой является патернализм по отношению к государственным предприятиям. В большей степени патернализм проявился в России, Болгарии, Румынии. В Венгрии, Чехословакии проводилась более жесткая политика по отношению к не?ерс?ективным предприятиям. Несмотря па проводимые меры, по причине спада производства в 1990-1992 гг. (в России - на 60%, в Болгарии - почти вдвое, Румынии - на 1/3, Венгрии - на 1/4, Польше - на 1/5) и соответствующего сокращения налоговых поступлений дефицит государственного бюджета составлял 4-5% ВНП.

3. - Введение - внутренней конвертируемости национальной валюты, означающей свободную куплю и продажу иностранной валюты юридическими и физическими лицами. Внутренняя конвертируемость способствовала укреплению национальной денежной единицы, созданию основы для уменьшения государственного контроля над экспортом и импортом, привлечения в страну иностранного капитала. В некоторых странах элементом стабилизационной политики явилась денежная реформа (Россия, Югославия). Экономическая политика стабилизации, все элементы которой вводятся комплексно и синхронно с целью резкого изменения ситуации в экономике, получила название «шоковой терапии». В наиболее последовательном виде она проводилась в Польше и Югославии. В России итоги 10 месяцев «шоковой терапии» оказались крайне тяжелыми. Произведенный национальный доход сократился на 20% от уровня 1991 г., промышленное производство - на 19%, сельскохозяйственное - на 8%. В 32 раза возросли цены на материальные ресурсы, цена кредитов увеличилась до 200% годовых. Уровень инфляции составил 2600% в год. По уровню благосостояния общество было отброшено на 30 лет назад. Полный крах потерпела инвестиционная политика. Страна вступила в «дикий рынок», который не только разрушил достигнутый ранее уровень благосостояния, но и нанес тяжелый удар по потенциалу развития - науке, образованию, наукоемкому производству. В последующие годы спад производства продолжался, резко обострилась проблема источников инвестиций. Ожидаемых результатов реформа не принесла в первую очередь из-за ее слабой теоретической проработки. Попытка механического применения монетаристских подходов на неадекватной им социальной и психологической почве, закончилась неудачей. Концепция стратегического развития, базирующаяся на вывозе сырья и ввозе промышленных и продовольственных товаров, обеспечила свою бес?ерс?ективность.

Второй проблемой, которую пришлось решать в процессе реформ, является сокращение государственного сектора в экономике, проведение приватизации. Наибольшее распространение получили следующие подходы к этапам и формам приватизации.

1. Малая приватизация, распространяемая на мелкие и средние предприятия в сфере торговли, общественного питания, бытового обслуживания. Их продажа проводилась в основном на аукционах, коммерческих конкурсах и предусматривала полный выкуп.

2. Большая приватизация, распространяемая на крупные предприятия, предполагала их акционирование с последующей продажей акций.