Экономический анализ

Размещено на http://www.allbest.ru/

Экономический анализ рекламных дат к тридцатым и сороковым, когда критики напали на это как на монополистическую и расточительную практику. Защитники скоро появились, кто утверждал, что реклама способствует соревнованию и понижает стоимость предоставления информации потребителям и распределению товаров. Сегодня, большинство стороны экономистов с защитниками большую часть времени.

Есть много различных типов рекламы - объявления бакалеи, которые показывают еженедельное экстренное сообщение, "хорошая для чувства" реклама, которая просто показывает корпоративную эмблему, объявления с подробной технической информацией, и те, которые обещают "лучшее". Критики и защитники часто принимали чрезвычайные положения, нападая или защищая любого и всю рекламу. Но, по крайней мере, кажется безопасным сказать, что информация, которую фирмы передают в рекламе, не систематически хуже, чем информация добровольно вызвалась в политических кампаниях или когда мы продаем подержанную машину незнакомцу.

Современные экономические представления, давая объявление как тип поощрения в той же самой вене как прямая продажа продавцами и содействующие ценовые скидки. Это - то, потому что легче понять, почему реклама используется при некоторых обстоятельствах а не при других, смотря на проблемное лицо фирм в продвижении их оборудования, а не сосредотачиваясь на том, чтобы давать объявление как изолированное явление.

В то время как у рекламы есть свои корни в прогрессе грамотности и появлении недорогих массовых газет в девятнадцатом веке, современной рекламе, поскольку мы знаем, что это началось на рубеже веков с двух новых продуктов, хлебных злаков Келлога и сигарет Верблюда. Что вообще кредитовано, поскольку первое одобрение продукта также происходит от этого периода: автограф Хонуса Вагнера был отпечатан на Луисвилльском Сильном отбивающем игроке в 1905.

Давая объявление, поскольку процент ВНП остался относительно постоянным с двадцатых примерно в 2 процентах. Больше чем половина того общего количества является национальной, в противоположность местному, давая объявление. В восьмидесятых газеты составляли 26 процентов полных рекламных расходов, журналов для 23 процентов, телевидения для 22 процентов, радио для 7 процентов, и разных методов, таких как продажа товаров по почте, рекламные щиты, и дирижабль Goodyear для остающихся 22 процентов. Один популярный аргумент в пользу рекламы, фактически, что это оказывает экономическую поддержку для бумаг новостей, радио, и телевидения. В ответ критики отмечают, что поддержанное рекламодателем радио-и телевизионное программирование имеет низкое качество, потому что это обращается к тем, кто легко под влиянием рекламы. Они также обвиняют, что поддержанные рекламодателем газеты и журналы слишком отказываются, чтобы раскритиковать продукты фирм, которые являются фактическими или потенциальными рекламодателями. В то время как совокупные расходы на рекламу остались устойчивыми как процент ВНП, интенсивность расходов изменяется очень через фирмы и отрасли промышленности. Много недорогих потребительских пунктов, таких как патентованные лекарственные средства, косметика, и лезвия в большой степени рекламируются. Отношения рекламы к продажам также высоки для продуктов питания такой как мягкий клиенты полагались на хорошо осведомленных владельцев магазина в отборе продуктов, которые часто были без клейма. Сегодня, потребительские дружественные отношения с фирменными изделиями - один фактор, который позволяет гораздо меньшему количеству розничных служащих служить тому же самому числу клиентов.

Недавно введенные продукты, как правило, рекламируются более в большой степени, чем установленные, как продукты, клиенты которых постоянно изменяются. Например, косметика, жидкость для полоскания рта, и зубная паста отмечены высокими показателями новых введений продукта, потому что клиенты готовы оставить существующие продукты и попробовать новые. Рассматриваемый этот путь, потребительский спрос производит новые продукты и рекламу, которая сопровождает их, не наоборот.

В подобной "неинформативной" вене, или изображение, давая объявление (человек Marlboro, например) может полезно считаться чем-то, что клиенты требуют наряду с продуктом. Когда некоторые клиенты не желают заплатить за изображение, производители, которые хотят не давать объявление, могут снабдить их более дешевым продуктом. Часто тот же самый изготовитель ответит на эти различия в потребительских требованиях, производя и дорогостоящее, маркированный, в большой степени рекламируемую версию продукта и вторую, дешевую линию как необъявленный бренд дома или родовой продукт.

Рекламные сообщения, очевидно, могут использоваться, чтобы ввести в заблуждение, но в большой степени рекламируемый фирменный знак также ограничивает область для обмана и низкого качества. Фирма с известным брендом терпит серьезный ущерб к изображению, которое это заплатило нежно, чтобы установить, когда дефектный продукт достигает потребителя. Интересно, чиновники в Советском Союзе поощряли использование фирменных знаков и торговых марок даже при централизованном планировании как способ, контролировать, которому фабрики произвели дефектные товары и как способ позволить потребителям сообщать самостоятельно о продуктах, доступных из различных источников.

Экономические дебаты в пятидесятых сосредоточились, продвигает ли реклама монополию, создавая "барьер для доступа". Тяжелая реклама существующих брендов, много экономистов думали, могла бы сделать потребителей менее вероятно, чтобы попробовать новые бренды, таким образом, поднимая стоимость входа для вновь прибывших. Другие экономисты размышляли, что рекламные сделанные потребители, менее чувствительные к цене, разрешая фирмам, которые дают объявление, чтобы поднять их цены выше конкурентоспособных уровней. Подразумеваемая связь между рекламой и монополией стала так широко принятой, что в шестидесятых американский генеральный прокурор предложил налог на рекламу.

Экономические исследователи обратились к этой проблеме, исследуя, были ли отрасли промышленности, отмеченные тяжелой рекламой, также более сконцентрированными или имели более высокую прибыль. Корреляция между рекламной интенсивностью и промышленной концентрацией, оказалось, была очень низка и неустойчива от образца до образца, и это в значительной степени проигнорировано сегодня. К тому же, раннее исследование нашло, что высокие уровни рекламы в промышленности были связаны с непостоянными долями на рынке, совместимыми с идеей, что реклама способствовала соревнованию, а не монополии.

Идея это Идея, что реклама создает монополию, получила поддержку со стороны исследований, которые нашли высокие показатели возвращения в отраслях промышленности с высокими уровнями рекламы. Как другие экономисты указали, однако, учетные нормы прибыли имели обыкновение иметь размеры, прибыль не рассматривает рекламу как актив. Следовательно, взвешенный доход с норм прибыли, разделенный на взвешенные активы - будет часто преувеличивать нормы прибыли для фирм и отраслей промышленности с тяжелой рекламой. Последующая работа показала, что, когда внимание ограничено отраслям промышленности с относительно маленьким уклоном в бухгалтерских числах, корреляция исчезает. Удачный побочный продукт спора рекламы-и-прибыли был исследованиями, которые оценили степени амортизации рекламы - показатели, при которых реклама теряет свой эффект. Как правило, предполагаемые показатели составляют приблизительно 33 процента ежегодно, хотя некоторые авторы находят показатели столь же низко как 5 процентов.

Вопреки монополистическому объяснению (и к утверждению, что реклама - расточительный расход), давая объявление часто понижает цены. В классическом исследовании рекламных ограничений на оптиков Ли Бенхэм нашел, что цены очков были на двадцать долларов выше (в 1963 долларах) в запрете государств, дающем объявление чем в тех, которые не сделали. Запреты на ценовую рекламу, но не на другие виды рекламы привели к ценам почти столь же низко как в государствах без каких-либо ограничений вообще. Бенхэм утверждал, что реклама позволила большому объему, дешевые ретейлеры общаться эффективно с потенциальными клиентами, даже если они не могли бы упомянуть цену явно.

Важность ценовой рекламы, однако, очевидно меняется в зависимости от способа, которым потребители, как правило, получают информацию о ценах и делают решения о покупках. Неопубликованное исследование Элом Эрбаром нашло, что цены на бензин значительно выше (приблизительно 6 процентов, сеть акцизных сборов) в сообществах, которые запрещают большие ценовые знаки в бензоколонках.

В прошлом много профессий, таких как доктора, адвокаты, и фармацевты преуспели в том, чтобы заставить законодательные собрания штата осуществлять полные или частичные запреты на рекламу, предотвращение или вся реклама или реклама цен. Недавние решения суда опрокинули эти ограничения. На федеральном уровне американская Федеральная торговая комиссия обладает юрисдикцией по рекламе на основании ее способности отрегулировать "обманчивые" действия или методы. Это может выпустить заказы прекращать-и-воздерживаться, потребовать корректирующей рекламы, и передать под мандат раскрытие определенной информации в объявлениях.

Регулирование папиросной рекламы было особенно спорно. Федеральная торговая комиссия потребовала, чтобы изготовители сигарет раскрыли смолу и содержание никотина с 1970, хотя это любопытно запретило точно то же самое раскрытие перед этим. Федеральное правительство также запретило все радио и телевизионную рекламу сигарет, начинающихся 1 января 1971. В то время как полная сигарета, которую рекламные расходы понизили больше чем на 20 процентов, папиросное потребление на душу населения, оставалась неизменной много лет. Критики инструкций утверждают, что это были растущие доказательства вредных эффектов курения, а не сокращение рекламы, которая, в конечном счете, привела к меньшему проценту курильщиков в обществе. Критики также утверждают, что запрет на рекламу, возможно, замедлил уровень, при котором были введены сигареты низкой смолы.

Корпорации

Корпорации легко создать, но трудно понять. Поскольку корпорации возникли как альтернатива товариществам, они могут лучше всего быть поняты, сравнивая эти конкурирующие организационные структуры.

Предположение товарищества - то, что инвесторы будут непосредственно управлять своими собственными деньгами, а не en, доверяющим ту задачу другим. Партнеры - "взаимные агенты", подразумевая, что каждый в состоянии подписать контракты, которые привязывают все другие. Такая договоренность является неподходящей для незнакомцев или тех, кто питает подозрения о целостности друг друга или деловой хватке. Следовательно, передача интересов товарищества подвергается ограничениям.

В корпорации, в отличие от этого, предположение - то, что акционеры не будут лично управлять своими деньгами. Вместо этого корпорацией управляют директора и чиновники, которые не должны быть инвесторами. Поскольку организаторская власть сконцентрирована в руках директоров и чиновников, акции свободно передаваемы если нет иного соглашения. Они могут быть проданы или даны любому, не размещая других инвесторов во власти бедного суждения нового владельца. Раскол управления и собственности в две отличных функции - существенная корпоративная особенность.

Чтобы дифференцировать это от товарищества, корпорация должна быть определена как юридический и договорный механизм для создания и действия бизнесом для прибыли, используя капитал от инвесторов, которыми будут управлять на их быть половиной директорами и чиновниками. Адвокатам, однако, классическое определение - замечание председателя Верховного суда Джона Маршала 1819 года, что "корпорация - искусственное существо, невидимое, неосязаемое, и существующий только в рассмотрении закона". Но определение Маршалла бесполезно, потому что это - метафора; это делает корпорацию судебной галлюцинацией.

Недавние авторы, которые попытались переделать метафору Маршалла в буквальное определение, говорят, что корпорация - юридическое лицо (или фиктивное юридическое лицо или искусственное юридическое, являющееся), который существует независимый от его владельцев. Понятие юридического лица является метафорическим также и нарушает Бритву Оккама, научный принцип, что объяснения должны быть краткими и буквальными.

Попытки экономистов определить корпорации были одинаково неудовлетворительными. В 1917 Джозеф С. Дэвис написал: "Корпорация - группа людей, уполномоченных законом действовать как единица". Это определение является дефектным, потому что оно также соответствует товариществам и профсоюзам, которые не являются корпорациями. Современный экономист, Джонатан Хьюз, говорит, что корпорация - "многократное товарищество" и что "привилегия объединения - подарок государства к коллективным деловым предприятиям". Другой, Роберт Хеилбронер, говорит, что корпорация - "юридическое лицо, созданное государством", предоставил чартер, который позволяет этому существовать "самостоятельно как "человек", созданный законом".

Но в середине девятнадцатого века буквально прекратили существование чартеры, предписанные законодательными собраниями штата. Фактическая процедура по созданию корпорации состоит из регистрации регистрационного документа с государственным чиновником (как ре, связывающее использование фиктивного названия компании), и роль государства является просто формальной и автоматической. Кроме того чтобы назвать объединение "привилегия" подразумевает, что люди не имеют никакого права создать корпорацию. Но почему правительственное разрешение необходимо? Кто был бы обижен, если бы фирмы приняли корпоративные особенности согласно контракту? Чьи права были бы нарушены, если бы фирма объявила, что себя был единицей в целях предъявить иск и быть преследуемой, держась и передавая право на собственность, или что это продолжится существующий несмотря на смерть или вывод войск ее чиновников или инвесторов, что ее акции свободно передаваемы, или если это утверждало ограниченную ответственность для своих долговых обязательств? Если потенциальные кредиторы считают какую-либо из этих особенностей нежелательной, они могут провести переговоры, чтобы исключить или изменить их.

Экономисты неизменно объявляют, что ограниченная ответственность решающая корпоративная особенность. Согласно этому представлению корпорация, как юридическое лицо, наделала долгов от "его" имени, не "их" (акционеры), таким образом, они не ответственны за его долги. Но нет никакой потребности в такой умственной гимнастике, потому что ограниченная ответственность фактически вовлекает подразумеваемый контракт между акционерами и внешними кредиторами. Соединяясь (то есть, выполняя регистрационную процедуру, предписанную государственным законом) и затем при использовании символов "Inc". или "Корпорация"., держатели акции предупреждают потенциальных кредиторов, что они не принимают неограниченную личную ответственность, что кредиторы должны смотреть только к активам корпорации (если любой) для удовлетворения их требований. Этот процесс, известный как "конструктивное уведомление", предлагает легкое средство экономии на операционных затратах. Это - альтернатива ведению переговоров о явных контрактах ограниченной ответственности с каждым кредитором. Кредиторы, однако, не обязаны принять ограниченную ответственность. Поскольку профессор Бейлесс Мэннинг наблюдает: "Поскольку часть сделки провела переговоры, когда корпорация подвергается задолженности, кредитор может, конечно, преуспеть в том, чтобы извлечь от акционера (или кто-то еще, кто хочет видеть, что ссуда проходит), внешнее соглашение о залоге, гарантия, одобрение, и т.п. который будет иметь эффект подчинения некорпоративного имущества к требованию кредитора против корпорации". Этот знакомый образец объясняет, почему ограниченная ответственность, вероятно, будет миражом или заблуждением для нового, непроверенного бизнеса, и таким образом также объясняет, почему некоторые предприятия не включены несмотря на непринужденность создания корпорации.

Другой миф об учебнике - то, что ограниченная ответственность объясняет, почему корпорации смогли привлечь огромное количество капитала от инвесторов девятнадцатого века, чтобы выполнить индустриализацию Америки. Фактически, промышленная революция была выполнена в основном товариществами и некорпоративными акционерными обществами, редко корпорациями. Главные источники капитала для ранних корпораций ткани Новой Англии были личными сбережениями основателей, деньги, занятые от банков, доходов от одобренных государством лотерей, и продажи связей и долговых обязательств

Даже в конце девятнадцатого века, ни одна из гигантских индустриальных корпораций не потянула собственный капитал из общей инвестиционной общественности. Они были частными и потянули прежде всего на нераспределенной прибыли для расширения. (Крупнейшее предприятие, Братья Карнеги, было организовано как Ассоциация Товарищества с ограниченной ответственностью в Пенсильвании, статус, который не запрещал его способность иметь свойства и продать сталь в других государствах.) Внешнее финансирование, посредством продажи обычных акций, было почти невозможно в девятнадцатом веке из-за асимметричной информации - то есть, неспособность внешних инвесторов измерить, какие фирмы, вероятно, заработают прибыль, и таким образом вычислить то, что будет разумной ценой, чтобы заплатить за акции. Вместо этого основатели корпораций часто отдавали акции в качестве награды тем, кто купил связи, которые были менее опасными, потому что они несли основной имущественный залог, неподвижную дату выкупа, и фиксированную процентную ставку возвращения. Иногда, богатые местные жители купили акции, но прежде всего как инвестиции для прибыли, а скорее как патриотически настроенный жест, чтобы способствовать экономическому росту в городе или области. Идея, что ограниченная ответственность была бы достаточна, чтобы соблазнить внешних инвесторов покупать обычные акции, парадоксальна. Гарантия, что Вы могли потерять только свой общий объем инвестиций, является едва убедительной коммерческой целью.

Никакая логическая или моральная потребность не связывает товарищества с неограниченной ответственностью или корпорации с ограниченной ответственностью. Правовые нормы внезапно не возникают полные выращенный; вместо этого, они возникают в особом историческом контексте. Неограниченная ответственность за партнеров относится ко времени средневековой Италии, когда товарищества были базируемой семьей, когда личные и деловые фонды смешивались, и когда семейная честь потребовала оплаты долгов, бывших должных кредиторам, даже если бы это означало, что целый долг был бы заплачен одним или двумя партнерами вместо того, чтобы быть разделенным пропорционально среди них всех.

Хорошо в двадцатый век, американские судьи проигнорировали исторические обстоятельства, при которых неограниченная ответственность стала обычаем и позже правовой нормой. Следовательно, они неоднократно отклоняли договорные попытки партнеров ограничить их ответственность. Только около середины столетия сделал законодательные собрания штата, неохотно начинают предписывать уставы "закрытого акционерного общества" для фирм, которые были бы организованы как товарищества, если бы суды были готовы признать договорную природу ограниченной ответственности. У этих квазикорпораций нет почти ничего общего с корпорациями, финансированными внешними инвесторами и пробегом профессиональными менеджерами.

Любая фирма, независимо от размера, может быть структурирована как корпорация, товарищество, товарищество с ограниченной ответственностью, или даже одна из редко используемых форм, делового треста или некорпоративного акционерного общества. Несмотря на требования учебника наоборот, товарищества - не обязательно мелкий масштаб или недолгий; они не должны прекратить существование, когда главный партнер умирает или уходит. Особенности, которые являются автоматическими или врожденными от корпорации - непрерывности существования, иерархии власти, свободно передаваемых акций - являются дополнительными для товарищества или любой другой организационной формы. Единственные исключения возникают, если правительство ограничивает или запрещает свободу контракта (такого, как правило, которое запрещает ограниченную ответственность для главных партнеров).

Как отмечено, отличительная особенность корпораций - то, что инвестиции и управление расколоты на две функции. Критики называют это явление "разделением собственности от контроля". Самый влиятельный обвинительный акт этого разделения был представлен в “Modern Corporation и Частной собственности”, написанный в 1932 Адольфом А. Берлом, младшим, и Гардинер К. Минс. Корпоративные чиновники, они требовали, узурпировали власть, оказанную пособничество и подстреченную директорами, которые должны были быть агентами акционеров и защитниками

Но Berle и критика Средств пропустили, как были сформированы корпорации. Корпорации "Fortune 500" не родились как гиганты. Первоначально, каждый был созданием один или несколько человек, которые были первичными двигателями и покровителями бизнеса и почти всегда основного источника его оригинального капитала. Они смогли "получить огласку" - продают акции посторонним, чтобы поднять дополнительную акцию - только, когда они могли убедить страховщиков и инвесторов, что могли поместить новые деньги, чтобы работать с прибылью.

Если бы эти фирмы первоначально были товариществами, то главные партнеры, возможно, приняли внешних инвесторов как ограниченных партнеров, не рискуя потери или растворения их контроля над принятием решения. (Согласно закону, ограниченные партнеры не могут участвовать в управлении или осуществить любой голос или голосование, или иначе они утрачивают свое требование ограниченной ответственности.) Сильно отличающаяся ситуация относится к корпорациям. Акционеры получают избирательные права выбрать совет директоров, и директоров, в свою очередь, выбрать чиновников. Очевидно, новые акционеры могли играть активную роль в управлении этими корпорациями. Но, фактически, это происходит только редко.

Когда корпорация создана, ее чиновники, директора, и акционеры обычно - те же самые люди. Они выбирают себя или их кандидатов совету директоров и затем выбирают себя корпоративными чиновниками. Когда корпорация позже получает огласку, основатели принимают возможность растворения контроля, потому что они оценивают дополнительный капитал и потому что они ожидают продолжать управлять большинством голосов по правлению и таким образом направлять будущую политику компании и рост. То, что совет директоров во власти "посвященных лиц", имеет смысл. Основатели - первые директора; позже, их места на правлении заполнены руководителями, за которыми они ухаживали, чтобы следовать за ними. Эта договоренность не ранит новых акционеров. Как внешние инвесторы они покупают обыкновенные акции, потому что они обнаруживают корпорации, чей отчет работы указывает на компетентную организаторскую систему. Они не хотят вмешиваться в это или демонтировать это; напротив, они охотно поручают свои сбережения к этому. Они знают, что лучшая гарантия для их инвестиций, если они становятся неудовлетворенными результатом компании, является их способностью продать немедленно их акции публично проданной корпорации.

Berle и Means бросили вызов законности гигантских корпораций, когда они обвиняли, что корпоративные чиновники захватили или узурпировали контроль от владельцев - акционеры. Но их основная предпосылка была неправильной. В действительности инвесторы делают выбор вдоль континуума награды риска. Держатели облигаций являются самыми несклонными к риску; тогда приезжайте те, кто покупает промежуточный риск, не имеющие права голоса ценные бумаги (долговые обязательства, конвертируемые облигации и предпочтенные акции); и затем наименее несклонные к риску инвесторы, те, кто покупает обыкновенные акции и имеет шанс выиграть (или проигрывают), наиболее.

Так же, как можно предположить, что инвесторы знают различие между тем, чтобы быть главным партнером и ограниченным партнером, так также они знают, что акционеры в публично проданной корпорации - коллеги ограниченных партнеров, доверяют бенефициариям, те, кто делает депозиты сберкнижки в банке, или те, кто покупает акции во взаимном фонде. Вся надежда делать деньги на их сбережениях как боковая линия к их регулярным источникам дохода.

Чтобы искоса смотреть на руководителей, которые поставляют немного или ни один из капитала корпорации, так многие из критиков корпорации делают, должен действительно осудить подразделение рабочей силы и специализацию функции. Корпоративные чиновники управляют фирмами, капитальные требования которых далеко превышают свою личную экономию или количество, они желали бы или были бы в состоянии заимствовать. Их отличительный вклад в предприятие - знание производства, маркетинга, и финансов, административной способности в строительстве и поддержке бизнеса, в направлении его роста, и в продвижении его ответа на непредвиденные проблемы и проблемы. Но специализация - капитал, поставляемый инвесторами и управлением, снабженным руководителями - должен быть приемлемым, пока общее участие добровольно.

Другая техника, используемая критиками, чтобы подорвать законность гигантских корпораций, должна равнять их к правительственным учреждениям, и затем найти их горестно несовершенный в соответствии демократическим нормам (избирательные права основаны на числе акций, принадлежавших, а не одно голосование на человека, например). Таким образом, акционеры переименованы "в граждан", совет директоров - "законодательный орган", и чиновники - "исполнительная власть". Они называют учредительный договор "конституцией", постановлениями органов местной власти - "частными уставами" и соглашениями о слиянии компаний - "соглашения".

Но аналогия, однако, изобретательная, является дефектной. Это не может охватить все главные группы в пределах корпорации. Если акционеров называют гражданами или избирателями, чем называют других поставщиков капитала? Держатели облигаций - "резидентские иностранцы", потому что они не могут голосовать? И те, кто покупает конвертируемые долговые обязательства "граждане в обучении", пока они не приобретают избирательные права? Лупившая аналогия не может оправдать составляющий уравнение бизнес и правительство.

Те, кто не может различить правительство и гигантскую корпорацию, также неспособны ценить значение факта, что миллионы людей свободно хотят инвестировать свои сбережения в акции публично проданных корпораций. Это неправдоподобно, чтобы полагать, что акционеры преследуются - отрицал контроль над корпоративными делами, которые они ожидали осуществлять, или обсчитываемый на дивидендах - и и всё же сохранять их акции и покупать новые акции или предлагать цену существующих акций. Если бы акционеры были жертвами, то корпорации не могли бы возможно привлечь дополнительный капитал посредством новых предложений запаса. Все же они делают так часто.

С особыми корпорациями можно неумело справиться. Они являются иногда слишком большими или слишком разнообразными, чтобы работать эффективно, также замедлиться, чтобы ввести новшества, перегруженный с долгом, завышенным с высокооплачиваемыми руководителями, или слишком медленный, чтобы ответить на вызовы от внутренних или иностранных конкурентов. Но это не лишает законной силы корпорации как класс. Безотносительно недостатков особых компаний или целых отраслей промышленности, корпорации - превосходный matchmaking механизм, чтобы принести спасателям (инвесторы) и заемщики (рабочие и менеджеры) вместе для их взаимной выгоды. Чтобы ценить достижение корпораций, нужно только рассмотреть то, чем было бы государство технологии то, если рабочие или менеджеры должны были поставлять свой собственный капитал, или если индустриализация была выполнена под правительственными покровительствами, используя капитал, который был обложен налогом или конфискован.

Требование

Один из самых важных стандартных блоков экономического анализа - понятие требования. Когда экономисты относятся, чтобы потребовать, они обычно имеют в виду не только единственное потребованное количество, но и что называют кривой требования. Кривая требования прослеживает количество пользы или обслуживания, которое потребовано по последовательно различным ценам.

Самый известный закон в экономике, и тот, в котором экономисты являются самыми уверенными, являются законом требования. На этом законе построен почти целое здание экономики. Закон требования заявляет, что, когда цена пользы растет, количество потребовало падения, и когда цена падает, количество потребовало повышения.

Некоторые из современных доказательств закона требования от эконометрических исследований, которые показывают что, при прочих равных условиях, когда цена пользы повышения, количество потребованные уменьшения. Как мы знаем, что нет никаких случаев, которых количество потребовало повышения и повышения цен? Несколько примеров были приведены, но у них почти всегда есть объяснение, которое принимает во внимание что-то другое чем цена. Нобелевский Лауреат Джордж Стиглер ответил несколько лет назад, что, если бы какой-либо экономист нашел истинный контрпример, он был бы "уверен в бессмертии, профессионально разговоре, и быстром поощрении.

И потому что, написал Стиглеру, большинство экономистов хотело бы любую награду, факт, что никто не придумал исключение к закону шоу требования, насколько редкий исключения должны быть. Но действительность - то, что, если экономист сообщил о случае, в котором повысилось потребление пользы, поскольку ее цена выросла, другие экономисты предположат, что некоторый фактор кроме цены вызвал пользующееся большим спросом увеличение.

Главная причина, которой экономисты верят так сильно в законе требования, состоит в том, что это настолько вероятно, даже к не экономисты. Действительно, закон требования внушен в нашем образе мыслей о каждодневных вещах. Покупатели покупают больше земляники, когда они находятся в сезон, и цена низка. Это - доказательства закона требования: только в ниже, цена в сезоне - потребители, готовые купить более высокое доступное количество. Точно так же, когда люди узнают, что мороз ударит апельсиновые рощи во Флориде, они знают, что цена апельсинового сока вырастет. Повышения цен, чтобы уменьшить количество, потребованное на меньшее количество, доступное из-за мороза. Это - закон требования. Мы видим тот же самый пункт каждый день бесчисленными способами. Никто не думает, например, что способ продать дом, который томился на рынке, состоит в том, чтобы поднять запрашиваемую цену. Снова, это показывает неявное понимание закона требования: число потенциальных покупателей для любого данного дома изменяется обратно пропорционально с запрашиваемой ценой.

Действительно, закон требования столь внушен в нашем образе мыслей, что это - даже часть нашего языка. Думайте о том, что мы подразумеваем термином в продаже. Мы не подразумеваем, что продавец поднял цену. Мы подразумеваем, что он или она понизил это. Продавец сделал так, чтобы увеличить количество потребованных товаров. Снова, закон требования.

Экономисты, как их привычка, изо всех сил пытались думать об исключениях к закону требования. Маркетологи нашли их. Одним из лучших примеров был новый автомобильный воск. Экономист Томас Нэйгл указывает, что, когда один особый автомобильный воск был введен, он стоял перед сильным сопротивлением, пока его цена не была поднята от.69$ до 1,69$. Причина, согласно Nagle, состояла в том, что покупатели не могли судить качество воска прежде, чем купить его. Поскольку качество этого особого продукта было настолько важно - плохой продукт мог разрушить конец автомобиля - потребители "избегали рискованных действий, избегая дешевых продуктов, которым они верили, более вероятно, будут низшими".

Много неэкономистов скептически относятся к закону требования. Стандартный пример, который они дают пользы, количество потребованное которой не будет падать, когда повышения цен будет вода. Как, они спрашивают, люди могут уменьшить свое использование воды? Но те, кто придумывает тот пример, думают о питьевой воде, или использовании его в домашнем хозяйстве, как единственные возможные применения. Даже для такого использования, есть комната, чтобы уменьшить потребление когда цена водных повышений. Захваты дома могут сделать большее множество прачечной, или душ вместо купается, например. Главные потребители воды, однако, являются сельским хозяйством и промышленностью. Фермеры и изготовители могут существенно изменить количество воды, используемой в производстве. Фермеры, например, могут сделать так, изменяя зерновые культуры или изменяя ирригационные методы для данных зерновых культур.

Это не только цена, которая затрагивает потребованное количество. Доход затрагивает это также. Поскольку реальный доход повышается, люди покупают больше из некоторых товаров (какие экономисты называют нормальные товары), и меньше того, что называют низшими товарами. Городской общественный транспорт и транспортировка железной дороги - классические примеры низших товаров. Именно поэтому использование обоих из этих способов путешествия уменьшилось так резко, как послевоенные доходы повышались, и больше людей могло предоставить автомобили. Экологическое качество - нормальная польза, которая является главной причиной, что американцы стали более озабоченными окружающей средой в последние десятилетия.

Другое влияние по требованию - цена замен. Когда цена повышений Toyota Tercels, все остальное являющееся равным, требует для падений Самцов ястреба и спроса на Nissan Sentras, замену, повышения. Также важный цена дополнений, или товары, которые используются вместе. Когда цена повышений бензина, спроса на автомобильные падения.

Предпринимательство

Термин "предприниматель", которого большинство людей признает значением кого-то, кто организует и принимает риск бизнеса взамен прибыли, кажется, был введен Ричардом Кэнтиллоном (1697 - 1734), ирландский экономист французского происхождения. Термин вошел в намного более широкое употребление после того, как Завод Джона Стюарта популяризировал это в его классике 1848 года, "Принципы Политической экономии", но тогда почти исчез из экономической литературы к концу девятнадцатого века. Причина проста. В их математических моделях деловой активности и поведения, экономисты начали использовать предположение упрощения, что у всех людей в экономике есть прекрасная информация. Это не оставляет роли для предпринимателя. Хотя различные экономисты подчеркнули различные аспекты предпринимательства, все экономисты, которые написали об этом, соглашаются, что в его основном предпринимательстве вовлекает суждение. Но если у людей есть прекрасная информация, нет никакой потребности в суждении. К счастью, экономисты все более и более понижали предположение о прекрасной информации в последние годы. В то время как эта тенденция продолжается, экономисты, вероятно, позволят в их моделях для роли предпринимателя. Когда они делают, они могут учиться от прошлых экономистов, которые относились к предпринимательству больше серьезно.

Согласно оригинальной формулировке Кэнтиллона, предприниматель - специалист в принятии риска. Он "страхует" рабочих, покупая их продукты (или их трудовые услуги) для перепродажи прежде, чем потребители указали, насколько они готовы заплатить за них. Рабочие получают обеспеченный доход (вскоре, по крайней мере), в то время как предприниматель переносит риск, вызванный ценовыми колебаниями на рынках потребительских товаров.

Эта идея была усовершенствована американским экономистом Франком Х. Найтом (1885 - 1972), кто различал риск, который является подлежащим страхованию, и неуверенность, которая не является. Риск касается возвращающихся событий, относительная частота которых известна от опыта прошлого, в то время как неуверенность касается уникальных событий, вероятность которых может только быть субъективно оценена. Изменения, затрагивающие маркетинг потребительских товаров вообще, падают в категории неуверенности. Отдельные вкусы, например, затронуты культурой группы, которая, в свою очередь, зависит от тенденций моды, которые чрезвычайно уникальны. Страховые компании эксплуатируют закон больших количеств, чтобы уменьшить полное бремя рисков, "объединяя" их. Например, никто не знает, умрет ли какой-либо отдельный сорокалетний в следующем году. Но страховые компании действительно знают с относительной уверенностью, сколько сорока летних в многочисленной группе умрет в течение года. Вооруженный этим знанием, они знают, какая цена взимать за страхование жизни, но они не могут сделать того же самого когда дело доходит до неуверенности. Найт заметил, что, в то время как предприниматель может "отложить" риски очень как страховые компании, делают, его оставляют перенести неуверенность самостоятельно. Он доволен сделать это, потому что его прибыль дает компенсацию ему за психологическую вовлеченную стоимость.

Schumpeter был обеспокоен в виде "высокого уровня" предпринимательства, что, исторически, привел к созданию железных дорог, рождению химической промышленности, коммерческой эксплуатации колоний, и появлению мультидивизионной многонациональной фирмы. Его анализ оставлял небольшую комнату для намного более общего, но не менее важное, предпринимательство "низкого уровня", продолженное мелкими фирмами. Сущность этой деятельности низкого уровня может быть объяснена австрийским подходом Фридриха А. Хайека и Исраэля М. Кирзнера. В рыночной экономике информация о ценах обеспечена предпринимателями. В то время как у бюрократов в социалистической экономике нет никакого стимула обнаружить цены за себя, предприниматели в рыночной экономике мотивированы, чтобы сделать так возможностями прибыли. Предприниматели предоставляют ценовые расценки другим как приглашение торговать с ними. Они надеются получить прибыль, покупая дешевый и продавая дорогой. В конечном счете соревнование между арбитражами предпринимателей далеко ценовые дифференциалы, но вскоре, такие дифференциалы, когда-то обнаруженные, производит прибыль для арбитражера.

Трудность с австрийским подходом состоит в том, что он изолирует предпринимателя от фирмы. Это соответствует отдельному дилеру или спекулянту намного лучше, чем это соответствует мелкому изготовителю или даже ретейлеру. Во многих случаях (и в почти всех крупных корпорациях), владельцы делегируют решения оплачиваемым менеджерам, и вопрос тогда возникает, может ли оплачиваемый менеджер, также, быть предпринимателем. Франк Найт утверждал, что никакой владелец никогда не будет делегировать ключевое решение оплачиваемому подчиненному, потому что он неявно предполагал, что подчиненным нельзя доверять. Отношение неуверенности, поэтому, неразрывно наделяется во владельцах акции фирмы согласно Рыцарю. Но в практике подчиненные могут выиграть репутацию быть хорошими стюардами, и даже при том, что оплачиваемый, у них есть стимулы установить и поддержать такие репутации, потому что их содействующие перспективы зависят от нее. В этом смысле и владельцы и менеджеры могут быть предпринимателями.

Титул предпринимателя должен, однако, быть ограничен владельцем или менеджером, который показывает ключевую черту предпринимательства, отмеченного выше: суждение в принятии решения. Суждение - способность к тому, чтобы принять успешное решение, когда никакое, очевидно, правильное правило модели или решения доступно или когда соответствующие данные являются ненадежными или неполными. Предприниматель Кэнтиллона нуждается в суждении, чтобы размышлять о будущей динамике цен, в то время как предприниматель Рыцаря требует суждения, потому что он имеет дело в ситуациях, которые беспрецедентны и уникальны. Предприниматель Шумпетера нуждается в суждении, чтобы иметь дело с новыми ситуациями, связанными с новшеством.

Способность проникновения в суть предыдущих экономистов может быть синтезирована. Предприниматели - специалисты, которые используют суждение, чтобы иметь дело с новыми и сложными проблемами. Иногда им принадлежат ресурсы, с которыми связаны проблемы, и иногда они - стюарды, нанятые владельцами. Во времена главного политического, социального, и экологического изменения число проблем, требующих суждения, увеличивается и требование о повышениях предпринимателей в результате. Для поставки, чтобы соответствовать требованию, больше людей должно воздержаться от других карьер, чтобы стать предпринимателями. Они поощрены сделать так выше ожидаемыми денежными наградами, связанными с предпринимательством, и возможно также увеличениями социального положения предпринимателей, как это произошло в восьмидесятых.

Поставка предпринимателей зависит не только от награды и статуса, но также и от индивидуальности, культуры, и жизненного опыта. Предприниматель будет часто находить, что его мнение находится в конфликте с мнением большинства. Он нуждается в уверенности в себе это, даже при том, что в меньшинстве, он прав. Он должен быть убедительным, однако, не раскрывая слишком большую информацию, потому что другие могут украсть его идеи. Такая проницательность должна, кроме того, быть объединена с репутацией честности, потому что иначе никто не будет хотеть предоставить деньги ему из страха преднамеренного неплатежа.

В идентификации выгодных возможностей предприниматель должен синтезировать информацию из различных источников. Таким образом новатор Schumpeterian, возможно, должен синтезировать техническую информацию об изобретении с информацией о потребительских потребностях и о доступности подходящего сырья. Хорошее образование, объединенное со всесторонним практическим опытом, помогает предпринимателю интерпретировать такие различные виды информации. Общительность также помогает предпринимателю вступить в контакт с людьми, которые могут предоставить такую подержанную информацию. Для предпринимательства низкого уровня образование и широта опыта могут быть менее важными, потому что информация является менее технической и более ограниченной. Хорошие социальные контакты в пределах местного сообщества более важны здесь. Ключевая информация получена, присоединяясь к местной церкви, муниципалитету, ассоциации жителей, и так далее.

Культура сообщества может быть важным влиянием на уровне предпринимательства. Сообщество, которое предоставляет самый высокий статус тем наверху иерархических организаций, поощряет "восхождение пирамиды", в то время как вознаграждение высокого статуса к профессиональной экспертизе может поощрить преждевременную образовательную специализацию. Оба из них недружелюбны к предпринимательству. Первое направляет стремление далеко от новшества (нарушение покоя), в то время как второе приводит к пренебрежению релевантной информацией, произведенной вне ограниченных границ профессии. Согласно высокому статусу "самосделанному" человеку или женщине, более вероятно, поощрит судно предпринимателя.

Кажется, есть значительная инерция в поставке предпринимателей. Одна причина состоит в том, что культура затрагивает поставку, и сама культура изменяется только очень медленно. Предпринимательство - одна из главных авеню социально-экономического продвижения, наряду со спортом и развлечением. Но миф Горацио Алджера, что типичный предприниматель поднялся от тряпок до богатства, маскирует факт, что, поскольку Франк Тоссиг и другие нашли, многие из самых успешных предпринимателей - сыновья профессионалов и предпринимателей. Они должны большую часть своего успеха к родительскому обучению и унаследованным семейным контактам. Таким образом в большинстве обществ есть недостаточная социальная мобильность для предпринимательской культуры, чтобы измениться просто из-за изменяющегося происхождения предпринимательской элиты. В любом случае, "самосделанный" предпринимателями часто принять культуру элиты, пренебрегая их деловыми кругами для общественной и политической деятельности и даже (в Великобритании) обучение их детей преследовать более "представительную" карьеру.

В конечном счете, тем не менее, изменения могут произойти, у которых есть глубокие значения для предпринимательства. В современных экономических системах крупные корпорации, акции которых широко имеются, заменили семейную фирму, основанную сам сделанный предпринимателем. Корпорации привлекают более широкий диапазон управленческого навыка, чем доступно от любой единственной семьи, и они избегают проблемы последовательности некомпетентным старшим сыном, который был крушением многих семейных фирм. Корпорации планируют крупномасштабные команды использования действий профессиональных специалистов, но их прибыль эффективности до некоторой степени возмещена потерей лояльности служащего, которая была особенностью многих семейных фирм. Лояльные служащие не нуждаются в тщательном наблюдении, или сложных премиальных системах оплаты, чтобы заставить их работать, потому что они сам мотивированы. Исторически, семейные фирмы привлекли два главных источника "культурного капитала": патерналистская идея, что служащие - принятые члены семьи основателя, и собственных религиозных и моральных ценностей основателя. Первое эффективно только в пределах мелких фирм. Современная корпорация, которая хочет создать семейный дух, должна сделать так в пределах его отдельных подразделений. Эти единицы могут тогда быть соединены вместе корпоративной культурой объединения - современный эквивалент системы основателя ценностей. Распространение корпоративной культуры может помочь обаянием председателя или руководителя. Это предполагает, что высшее руководство в современной корпорации требует не только предпринимательских навыков, но также и навыков лидерства, что означает способность вдохновить доверие и привязанность, вместо того, чтобы только бояться, в подчиненных. Потребность объединить предпринимательские навыки и навыки лидерства, конечно, универсальна, но его значение увеличилось, поскольку организации стали более крупными, и общества оставили традиционные религии для светских ценностей.

Свободный рынок

"Свободный рынок" - итоговый термин для множества обменов, которые имеют место в обществе. Каждый обмен предпринят как добровольное соглашение между двумя человеками или между группами людей, представленных агентами. Эти два человека (или агенты) обменивают два экономических товара, или материальные предметы потребления или нематериальные услуги. Таким образом, когда я покупаю газету от дилера новостей за пятьдесят центов, дилер новостей и я обмениваем два предмета потребления: Я бросаю пятьдесят центов, и дилер новостей бросает газету. Или если я работаю на корпорацию, я обмениваю свои трудовые услуги, взаимно согласованным способом, для денежно-кредитной зарплаты; здесь корпорация представлена менеджером (агент) с полномочиями нанять.

Обе стороны предпринимают обмен, потому что каждый ожидает извлекать пользу от него. Кроме того, каждый повторит обмен в следующий раз (или откажется к), потому что его ожидание оказалось правильным (или неправильный) в недалеком прошлом. Торговля, или обмен, занята точно, потому что обе стороны извлекают выгоду; если бы они не ожидали извлекать пользу, то они не согласились бы на обмен.

Это простое рассуждение опровергает аргумент против свободной торговли, типичной для "торгового" периода sixteenthto-eighteenth-century Европы, и классически разъясненный знаменитым французским эссеистом шестнадцатого столетия Монтенем. Сторонники системы меркантилизма утверждали, что в любой торговле, одна сторона может извлечь выгоду только за счет другого, что в каждой сделке есть победитель и проигравший, "эксплуататор" и "эксплуатируемый". Мы можем немедленно видеть ошибку в этой все еще популярной точке зрения: готовность и даже рвение обменять средства это обе выгоды сторон. В современном жаргоне теории игры торговля - взаимовыгодная ситуация, "положительная сумма", а не "балансовая сумма" или "negativesum" игра.

Как может обе стороны извлекать выгоду из обмена? Каждый оценивает эти два товара или услуги по-другому, и эти различия устанавливают сцену для обмена. Я, например, иду наряду с деньгами в моем кармане, но никакой газете; дилер новостей, с другой стороны, имеет много газет, но является ous, чтобы приобрести деньги. И так, находя друг друга, мы достигаем соглашения.

Два фактора определяют условия любого соглашения: насколько каждый участник оценивает каждую рассматриваемую пользу, и навыки торговли каждого участника. То, сколько центы обменяют на одну газету, или сколько бейсбольных карточек Микки Мантла обменяется для Бейба Рута, зависит от всех участников газетного рынка или рынка бейсбольной карточки - на том, насколько каждый оценивает карты по сравнению с другими товарами, которые он мог купить. Эти сроки обменных, названных "цен" (газет в денежном выражении, или карт Бейба Рута с точки зрения Микки Мантльза), в конечном счете определены тем, сколько газет, или бейсбольных карточек, является пользой, которая в состоянии на рынке относительно того, как благоприятно покупатели оценивают эти товары. В стенографии, взаимодействием их поставки с требованием им.

Учитывая поставку пользы, увеличение его ценности в умах покупателей поднимет спрос на пользу, больше денег будет предложено за это, и его цена вырастет. Перемена происходит если ценность, и поэтому требование, для хороших падений. С другой стороны, учитывая оценку покупателей, или требование, для пользы, если поставка увеличивает каждую единицу поставки - каждую бейсбольную карточку или ломоть хлеба - упадет в цене, и поэтому, цена падения доброй воли. Перемена происходит если поставка хороших уменьшений.

Рынок, тогда, не является просто множеством, но очень сложной, взаимодействующей решеткой обменов. В первобытных обществах обмены - весь бартер или прямой обмен. Два человека обменивают два непосредственно полезных товара, такие как лошади для коров или Микки Мантльз для Бейба Рутса. Но поскольку общество развивается, постепенный процесс взаимной выгоды создает ситуацию, в которой или два широко полезных и ценных предмета потребления выбраны на рынке в качестве среды косвенного обмена. Деньги, вообще но не всегда сделанный из золота или серебра, тогда потребованы не только ради самого себя, но и даже больше облегчить обмен для другого желаемого товара. Намного легче заплатить сталелитейщикам не в стальных барах, а в деньгах, с которыми рабочие могут тогда купить то, чего они желают. Они готовы принять деньги, потому что они знают от опыта и способности проникновения в суть, что все остальные в обществе также примут те деньги в оплате.