Теневая экономика и ее влияние на экономику России

Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

Вступление российской федерации к рынку обусловило усиление значения цен и ценообразования в развитии экономики страны. Совершенно очевидно, что цены и ценообразование играют ключевую роль в рыночном механизме, однако ими необходимо умело управлять, не допуская стихийности процесса ценообразования и динамики цен.

Переход к рыночной экономике потребовал новых методов, принципов и подходов к ценообразованию и формированию модели цены, которые коренным образом отличаются от принципов построения цен в централизованной экономике.

Исследование теневой экономики весьма важно ввиду того, она оказывает влияние на ход многих экономических явлений: формирование и распределение дохода, торговли, инвестирование и экономический рост. Масштабы этого влияния в России стали настолько угрожающими, что теневая экономика стала представлять опасность суверенитету государства в целом и, кроме того, совершенно очевидно, что их необходимо анализировать.

Теневая экономика развивается параллельно со всей рыночной системой. Происходит неконтролируемый оборот товароматериальных ценностей и услуг, т.е. укрываемые от государства социально-экономические отношения между отдельными участниками и социальными группами. К теневой экономике относят неучтенные, нерегламентированные виды экономической деятельности. Теневая экономика, кроме рыночной системы может развиваться также в командной, при этом ее масштабы существенно различаются.

Основной причиной появления и развития теневой экономики является несбалансированность спроса и предложения, которая вызывает дефицит товаров и услуг. Наиболее ярко она проявляется на рынке ценных бумаг. В этой области сосредоточены такие виды теневой экономики, как мошенничество, фальсификация документов, незаконные сделки с ценными бумагами, хищение. Своего максимума теневая экономика достигла на почве приватизации.

1. Общая характеристика теневой экономики

Теневой экономикой называют хозяйственную деятельность, которая развивается вне государственного учета и контроля, а потому не отражается в официальной статистике. Масштабы и характер деятельности в сфере теневой экономики варьируются в широких пределах - от огромных доходов. Извлекаемых из преступных предприятий (например, в торговле людьми), до бутылки водки, которой «награждают» водопроводчика за починенный кран. Различные виды теневой деятельности имеют качественные отличия. Поэтому для правильного понимания проблем теневой экономики необходимо выделить ее основные секторы.

Можно выделить три сектора теневой экономики:

- «вторая» («беловоротничковая»),

- «серая» («неформальная»)

- «черная» («подпольная») теневая экономика.

Вторая теневая экономика - это запрещенная законодательством скрываемая экономическая деятельность работников «белой» экономики на их рабочих местах, приводящая к скрытому перераспределению ранее созданного национального дохода.

«Серая» теневая экономика - разрешенная законом, но не регистрируемая экономическая деятельность преимущественно мелкий бизнес, по производству и реализации обычных товаров и услуг. В отличие от «второй» экономики, которая неразрывна, связана с «белой» экономикой и паразитирует на ней, «серая» теневая экономика функционирует более автономно. В этом секторе либо самостоятельные производители сознательно уклоняются от официального учета, не желая нести расходы, связанные с получением лицензий, уплатой налогов и т.п., либо отчет о такой деятельности вообще не предусмотрен.

«Черная» теневая экономика (экономика организованной преступности) - запрещенная законом экономическая деятельность, связанная с производством и реализацией запрещенных товаров и услуг. «Черная» теневая экономика обособлена от официальной экономики еще в большей степени, чем «серая». Черной теневой экономикой в широком смысле слова можно считать все виды деятельности, полностью исключенные из нормальной жизни, поскольку они считают несовместимыми с нею, разрушающими ее. Этой деятельностью может быть не только основанное на насилии перераспределение (кражи, грабежи, вымогательство), но также и производство товаров и услуг, разрушающих общество (например, наркобизнес).

Развитие теневой экономики является, с одной стороны, реакцией на сам факт государственного регулирования. Регулирование невозможно без ограничений, а неразумные ограничения провоцируют их нарушения, особенно если это выгодно. Многие виды теневой экономики объясняются во многом именно недостатками государственного регулирования - бюрократизацией управления, слишком высокими налогами и т.д. Нужно ясно отдавать себе отчет, что даже самая лучшая система централизованного управления может уменьшить масштабы теневой экономики, но никак не ликвидировать ее. И при самых минимальных налогах какая-то доля налогоплательщиков обязательно будет уклоняться от уплаты. Современная теневая экономика возникла не только в результате попыток ограничить свободу рынка, но и в силу природы самих рыночных отношений.

Последствия теневой экономической деятельности нельзя оценивать однозначно. Многие виды теневой экономики объективно скорее помогают развитию официальной экономики, чем препятствуют ему. Дитер Кассел выделяет три позитивные функции теневой экономики в рыночном хозяйстве:

«экономическая смазка» - сглаживание перепадов в экономической конъюнктуре при помощи перераспределения ресурсов между легальной и теневой экономикой (когда легальная экономика переживает кризис, производственные ресурсы не пропадают, а переливаются в тень, возвращаясь в легальную после завершения кризиса);

«социальный амортизатор» - смягчение нежелательных социальных противоречий (в частности, неформальная занятость облегчает материальное положение малоимущих);

«встроенный стабилизатор» - теневая экономика подпитывает своими ресурсами легальную (неофициальные доходы используются для закупки товаров и услуг в легальном секторе, «отмытые» преступные капиталы облагаются налогом и т.д.)

В целом влияние теневой экономики на общество является скорее негативным, чем позитивным. Наибольший вред наносят «вторая» и «черная» разновидности теневой экономики. С одной стороны, происходит антисоциальное перераспределение доходов общества в пользу относительно малочисленных привилегированных групп (бюрократов, мафии), уменьшающее благосостояние общества в целом. С другой стороны, разрушается система централизованного управления экономикой: приписки создают ложное ощущение благополучия, хотя необходимы экстренные реформы; теневая занятость приводит к тому, что чрезмерные усилия правительства по созданию новых рабочих мест не снижают мнимую безработицу, но увеличивают бюджетный дефицит, и т.д. Развитие любых форм теневой экономики ведет к подрыву хозяйственной этики. Если эти тенденции заходят слишком далеко, люди начинают терять всякое представление об общепринятых правилах игры, живут по принципу все дозволено, в результате чего общество проваливается в пучину хаоса и нестабильности. Масштабы теневой экономики во многом зависят от типа экономической системы, причем эта зависимость носит неоднозначный характер. Очевидно, что теневой экономики нет (точнее она минимальна) при абсолютно огосударствленной и при абсолютно разгосударствленой экономике: в первом случае государство запрещает всякую теневую активность и может этот запрет реализовать, а во втором случае нет запретов и контроля, нет и нужды «скрываться в тени». Теневая активность будет увеличиваться в «пограничной зоне» между централизованным и децентрализованным хозяйством: с одной стороны, в слабеющей централизованно управляемой экономике (как в СССР 1980-х гг.) уменьшается возможности контроля; с другой стороны, в подвергающемся огосударствлению рыночном хозяйстве множатся меры контроля, далеко не всегда эффективного.

Исследования показывают, что среди развитых стран теневая экономика имеет наибольшие размеры в ряде государств Западной Европы, относительно средние - в США, минимальные - в таких странах, как Япония, Швейцария. Эти различия объясняют высокой «огосударствленностью» смешенной экономики в большинстве стран Европы, негативными издержками американского индивидуализма и атмосферой «общественного согласия» в Японии, где даже гангстеры «честно» платят налоги на прибыль от наркобизнеса, рэкета и проституции. Всего в мире в теневом секторе создается как минимум 8 трлн. долларов добавленной стоимости ежегодно, которые не попадают в бухгалтерские отчеты предприятия и в официальную статистику, как отдельных государств, так и международных организаций. Таким образом, по своим размерам глобальная теневая экономика сопоставима с экономикой США - страны, имеющей самый крупный ВВП в мире. Во второй половине 1990-х гг. в развитых странах теневая экономика была эквивалентна в среднем 12% ВВП, в странах с переходной экономикой - 23%, а в развивающихся - 39% ВВП. Теневая экономика в России неравномерно представлена в различных отраслях. По оценкам российского Госкомстата, если в строительстве на теневой сектор приходится около 8% деятельности, то в торговле этот показатель превышает 63%. Одной из черт теневой экономики в России стало широкое распространение скрытой занятости. 27% трудоспособных россиян (а это более 20 млн. человек) имеют официально не учтенную вторую работу. Около половины из них заняты в «посреднической» деятельности, треть - в розничной торговле, а оставшиеся - в «челночном бизнесе». Теневой сектор стран с переходной экономикой по количественным параметрам занимает промежуточное положение между развитыми и развивающими странами, приближаясь к последним. Основной объем теневой экономической деятельности почти во всех странах дают «вторая» и «серая» теневая экономика. Доходы организованных преступных группировок составляют обычно лишь малую долю от общей массы теневых доходов.

Развитие общество связано с постоянными инновациями. Часто под ними подразумевают лишь чисто технические открытия; на самом деле не меньшую (а возможно и большую) роль играют изобретения новых институтов новых «правил игры». Однако институциональное новаторство всегда наталкивается на сопротивление сторонников традиционных норм, составляющих большинство в любом обществе. Поскольку законодательные нормы призваны отражать волеизъявление большинства, рождение новых правил игры, как правило, происходит с нарушением закона. Следовательно, институциональное новаторство обязательно включает конкуренцию старых формальных (законных) и новых неформальных (незаконных) практик. В конкуренции старых формальных и новых неформальных правил игры выживают лишь такие новые правила, использование которых обеспечивает сильные, а не чуть заметные преимущества в сравнении с традиционным укладом. Сильнее всего эта инновационная роль теневой экономики проявляется при межсистемных сдвигах - при переходе от одной экономической системы к другой. Лучшее тому иллюстрацией является бурное развитие теневой экономики в последние десятилетия существования СССР. Открытие советской теневой экономики произошло в 1979-е гг., когда зарубежные советологи начали изучать самостоятельную хозяйственную жизнедеятельность в странах «социалистического лагеря», приглушенную претензиями централизованного планирования на тотальный контроль, но отнюдь не уничтоженную. Первооткрыватели подчеркивали, что фактически действующие механизмы экономики СССР заметно отличаются от формально провозглашенной модели, пропагандируемой в официальной советской прессе. Особенно любопытна концепция Арона Каценелинбойгена, в которой была представлена наиболее подробная классификация рыночных отношений в якобы тотальном планируемом советском хозяйстве. В рамках предложенного им подхода теневые отношения выглядели не как аномалия, а как один из компонентов системы рыночных связей. Советский опыт показал, в противовес марксистским ожиданиям, - писал автор статьи, - что плановая социалистическая система нуждается в элементах рынка. Можно говорить о целом ряде разновидностей рынков, существующих в СССР. Каценелинбойген предлагал рассматривать советскую экономику как своеобразный синтез официально-плановых отношений с рыночными - легальными, полулегальными и совершенно нелегальными. Тем самым по существу ставился вопрос о скрытой многоукладности советского хозяйственного строя. В 1980-е гг. советологи вообще стали приходить к мнению, что за ширмой всеобщей планомерности и зарегулированности в СССР фактически скрывалась экономическая система смешанного типа, где неформальное, неконтролируемое производство играло во многих отношениях не меньшую роль, чем производство официальное. Развитие в СССР 1960-1980-х гг. теневого рынка обычных товаров и услуг прививало простому советскому человеку некоторые элементарные представления о рыночных отношениях: надо строить с людьми отношения взаимовыгодно, по принципу ты - мне, я - тебе; деньги - великий соизмеритель; купля-продажа должна осуществляться в ситуации выбора и по взаимному согласию сторон. Поскольку в советской системе участниками нелегальных рыночных отношений был буквально каждый, то эта тотальность теневых рыночных связей облегчила рыночную модернизацию 1990-х гг. - многие рыночные институты (посредническая торговля) не рождались на пустом месте, а всего лишь трансформировались из теневых в легальные. Именно советская теневая экономика, а не вылазки малочисленных диссидентов, сыграла главную роль в подготовке перехода от командной экономической системы к рыночному хозяйству. Теневая экономика является «застрельщиком» не только межсистемных сдвигов. Например, переход от капитализма был ознаменован в США, как и в иных странах, деятельностью «баронов-разбойников» вроде Джона Рокфеллера или Джона Моргана, едва ли не демонстративно нарушающих законы.

Если для появления институциональных инноваций теневая экономика полезна, то для их укоренения она опасна. Чтобы новые правила игры стали массовыми, они должны потерять привкус криминальности и стать закрепленными в формальном праве и в массовом сознании. Но теневая экономическая жизнедеятельность порождает многие нормы, которые облегчают жизнь в тени, но препятствуют перелету из тени в свет. Поэтому превращение бывших неформальных «правил игры» в легальные вовсе не и отменяет необходимость борьбы за «очищение» новых институциональных практик от теневого «наследия». Пока новые правила игры имеют нелегальный статус для их участников - энергичных авантюристов - просто необходимо умение идти на нарушение закона или иных общепринятых норм с легким сердцем. Однако это наплевательское отношение к закону в принципе не может на долгое время стать общепринятым. Любая деловая культура держится на уважении Закона не обязательно чисто юридического, в противном случае бизнес превращается в игру без правил и саморазрушений не должна категорически означать легализацию беззакония. Другим элементом теневого наследия является обязательное наличие в теневых отношениях элементов того социально-экономического строя, в недрах которого они развиваются. Когда теневые экономические отношения легализируются, эти элементы становятся элементом торможения общественного развития и должны быть отброшены. Тормозящая роль теневой экономики наиболее ярко проявилась в постсоветской России 90-х. Либералы замечали в советской теневой экономике только нелегальный рыночный сектор, а потому полагали, что достаточно освободить людей от жестких административных запретов и ограничений, стесняющих хозяйственную гибкость (избавить его от давления легального командного сектора), как Россия немедленно с радостью начнет дышать воздухом экономической свободы и заживет «полной чашей». Реальная ситуация была более сложной. В советской хозяйственной системе на самом деле существовала не одна, а две параллельные теневые экономики - рыночная (нелегальное производство дефицитных товаров) и командная (получение нелегальных личных привилегий благодаря личным связям). Эти две системы представляли собой, по существу, две стороны одной монеты, поскольку общим правилом было совмещение ролей. Цеховик мог заниматься своим бизнесом только при личной благосклонности к нему местного (лучше - не только местного) начальства. Умение производить качественную продукцию с низкими издержками имело при этом гораздо меньшее значение, нежели умение давать «барашка в бумажке».

Отечественная теневая экономика одновременно и ускоряла, и тормозила формирование нормальных рыночных институтов. Точнее говоря, она облегчала начало перехода от советской командной экономики к постсоветскому рыночному хозяйству, но затрудняет завершение этого перехода. Двойственность функций теневой экономики в развитии экономических систем, которую мы наблюдаем на примере нашей страны, является, видимо, универсальной закономерностью: теневые отношения намечают пути институциональных инноваций, но в процессе их массового внедрения начинают тянуть назад. Переходный период завершится, когда предпринимательство избавится от криминального имиджа.

2. Глобализация теневой экономики

Теневая экономика и глобализация являются едва ли не самыми «модными» предметами экономического анализа последних двух десятилетий. Естественной в таком случае представляется постановка вопроса о взаимовлиянии этих двух явлений и, прежде всего, об изменении самой категории «теневая экономика» в условиях глобализации. Каковы механизмы ухода от налогов, тенденции глобализации криминальной экономики, особенности процессов глобализации неформальной экономики? Ввиду нарастания противоречий между глобальным характером производства и сохраняющимися национальными формами его регулирования, в частности, налоговым законодательством, на повестку дня встает вопрос о выработке единых международных норм регу-лирования экономической деятельности. Но это будет иметь принципиально разные последствия для различных групп стран и будет сопряжено с нарастанием противоречий между ними.

3. Масштабы теневой экономики

По данным австрийского экономиста Ф. Шнайдера, во второй половине 90-х годов в развитых странах теневая экономика была эквивалентна в среднем 12% ВВП (валовый внутренний продукт), в странах с переходной экономикой - 23%, а в развивающихся странах - 39% ВВП. Теневая экономика на Западе не только значительна по своим масштабам, но и постоянно растет. Если взять данные за 1998 год, то страной с наиболее высокой долей теневого сектора является Греция (29,0% ВВП). Ненамного отстают от нее Италия (27,8%), Испания (23,4%) и Бельгия (23,4%). В среднем эшелоне оказываются Ирландия, Канада, Франция и Германия (от 14,9 до 16,3%). Наиболее низкие показатели доли теневого сектора имеют Австрия (9,1%), США (8,9%) и Швейцария (8,0%).

На первый взгляд, эти цифры относительно невелики. Но если перевести их из относительных в абсолютные величины, то получится, что в США теневая экономика ежегодно создает товаров и услуг на 700 млрд. долларов, в Италии - на 310 млрд. долларов, а в Великобритании - на 190 млрд. долларов.

В странах Центральной и Восточной Европы наибольший масштаб теневая экономика приобрела в балканских странах - Македонии, Хорватии и Болгарии (около 40% ВВП). А такое государство, как Албания, вообще представляет собой сплошной черный рынок. Помимо широко известных местных «народных промыслов» - торговли наркотиками и оружием - большое значение имеет, например, перепродажа угнанных в Западной Европе автомобилей. В стране, где среднегодовой доход гражданина составляет всего 70 долларов, сегодня, только по данным официальной статистики, на 3,2 млн. жителей приходится 500 тысяч автомобилей (для сравнения: в 1990 году в стране было всего 5 тысяч машин), причем 60% из них - «мерседесы». Девять из десяти автомобилей угнаны из стран Западной Европы.

В «тени» находится сегодня, по разным оценкам, от 22 до 25% российской экономики. И, как показывают расчеты, вывод ее «на свет» может обеспечить рост производства более чем на 20% .

Официальный общемировой ВВП, рассчитанный по паритету покупательной способности, в 1999 году составил 39 трлн. долларов. Экономикой неофициальной в этом же году как минимум было создано еще на 8 трлн. долларов неучтенных товаров и услуг. Таким образом, по своим размерам глобальная теневая экономика сопоставима с экономикой США - страны, имеющей самый крупный ВВП в мире.

Занятость в теневой экономике растет из года в год: если в 1974-1982 годах в нее было вовлечено 8-12% трудоспособного населения Германии, то в 1997-1998 годах этот показатель вырос до 22%. Сегодня рекордсменом по занятости в теневом секторе является Италия, где, по разным оценкам, занято от 30 до 48% экономически активного населения (правда, в основном речь идет о втором, дополнительном источнике дохода). В странах Евросоюза не менее 10 млн. человек занято исключительно в теневой экономике, а в целом по ОЭСР - около 17 млн.

Таким образом, первый вывод, который следует сделать: теневая экономика - явление глобальное по своим масштабам и имеющее место во всех странах мира.

Однако к приведенным и любым другим цифрам, характеризующим масштабы теневой экономики, следует относиться с осторожностью, поскольку даже среди специалистов существует огромное количество разногласий, прежде всего, относительно понимания сути теневой экономики.

Так, например, теневая экономика рассматривается экономистами либо как:

а) совокупность форм хозяйства или секторов экономики, противостоящих государству и легальным сегментам рынка (такое ее понимание было характерно для начального этапа исследования темы во всех странах вплоть до середины 90-х годов);

б) совокупность отношений, присущих всем без исключения секторам экономики (любая экономика - сложное переплетение легальных, полулегальных и нелегальных связей).

Второе определение, как нам представляется, более адекватно описывает суть явления.

Еще одно получившее широкое распространение «недоразумение» в связи с пониманием сути теневой экономики - отождествление масштабов теневой экономики и размеров теневого ВВП. Оценка теневого ВВП и теневых доходов нередко осуществляется как суммирование всего, что представляется авторам расчетов теневым: заработной платы, прибыли, доходов от собственности, доходов от продажи недвижимости или украденного государственного имущества, доходов от конвертации валюты, теневые инвестиции и пр.

Вместе с тем следует четко различать:

- первичные теневые доходы;

- доходы, образуемые в результате распределения теневого ВВП между институциональными секторами экономики;

- теневые доходы, которые являются продуктом прошедшего периода времени и которые в исследуемом периоде пополняют чьи-то карманы путем смены собственника;

- теневые доходы, ставшие инвестициями в новый виток воспроизводства теневого (или нетеневого) ВВП.

Таким образом, теневой ВВП - это первичные теневые доходы.

Теневая же экономика представляет собой совокупность отношений между отдельными индивидами, группами индивидов, индивидами и институциональными единицами, между отдельными институциональными единицами по поводу производства, распределения, перераспределения, обмена и потребления материальных благ и услуг, результаты которых по тем или иным причинам не учитываются официальной статистикой (статистический подход), либо противоречат законодательству (юридический подход), либо сокрыты от налогообложения (экономический подход).

То есть, теневая экономика охватывает все стадии общественного воспроизводства. Причем на каждой стадии происходит увеличение объема теневой экономики: на стадии реализации возникают теневые доходы, на стадии их использования возникают неофициальные финансовые потоки. Неудивительно поэтому, что, по данным вторичной информации, объем теневой экономики, формирующийся на стадии использования доходов, в несколько раз выше оценок, приводимых статистическими службами стран.

Анализ масштабов теневой экономики, помимо рассмотрения всех стадий оборота теневого ВВП, предполагает исследование:

- инвестиций в теневую экономику, источники которых лишь опосредованно связаны с теневым оборотом конкретного периода, их базой являются теневые сбережения разных периодов, отмываемые капиталы и др.;

- теневой приватизации, не ведущей к приросту экономики, а перераспределяющей государственную собственность между новыми участниками экономических процессов.

Последний вопрос, на котором хотелось бы остановиться в связи с понятием «теневая экономика», - принципиальное несоответствие подходов к анализу теневой экономики у представителей различных отраслей знаний, прежде всего экономистов и юристов. Для экономиста функционирование в сфере теневой экономики - это способ минимизации предпринимателем его издержек. При этом постулируется принципиальный отказ от морально-этических и идеологических оценок фактов нарушения установленных обществом норм права. Наиболее комплексно эта позиция разрабатывается в рамках экономики преступлений и наказаний (economics of crime and punishment), базирующейся на неоклассической методологии с характерным для нее пристрастием к абстрактному экономико-математическому моделированию. Правомерной для сторонников этой теории является постановка вопроса о том, что несет обществу большие потери - преступность или борьба с нею?

Для юристов всякое нарушение установленных норм права - преступление. При этом в большинстве индустриальных стран понятие экономической преступности не имеет четких уголовно-правовых границ. Существуют различные точки зрения на содержание этого понятия, а в социально-криминологических исследованиях оно используется, несмотря на отсутствие общепринятого определения. В принципе, «самое точное и наименее двусмысленное определение преступления - это то, согласно которому преступным признается поведение, запрещенное Уголовным кодексом…». Однако использование исследователями трансформируемых экономик такой позиции как исходной может существенно снижать практическую значимость предлагаемых ими выводов.

Как нам представляется, «чисто экономический подход» к анализу теневой экономики столь же ущербен, сколь и постановка вопроса о рентабельности лечения тяжелобольных. Очевидно, что анализ теневой экономики требует мульти-дисциплинарной оценки и не может игнорировать этические нормы. Вместе с тем, не следует впадать в крайности. Как показывает практика, не существует совершенных законодательств - общие и специальные законодательства любой страны имеют те или иные недостатки, пробелы, не охваченные правовыми нормами области и т.д. Законы и ситуация могут меняться, и недостатки законодательства, имеющиеся в той или иной степени в каждом государстве, могут быть весьма серьезными - в первую очередь, это относится к государствам с трансформирующимися институтами.

В период сложнейшей социально-экономической трансформации, когда правовые, регулятивные и иные механизмы и институты находятся в состоянии становления или отсутствуют, многие правовые нормы, закрепленные в законодательстве, перестают играть позитивную роль и входят в противоречие с новой объективной реальностью. В то же время в экономике возникают огромные «серые зоны», состоящие из видов экономической деятельности, никак не регламентированных законодательством (часть которых очевидно деструктивна). В связи с этим нецелесообразно давать определение экономической преступности, опираясь исключительно на действующее законодательство.

Такой подход полностью согласуется с позицией авторов концепции декриминализации российской экономики, которые отмечают, что, «если в силу несовершенства законотворческой практики (либо сопутствующих этому причин) в уголовный кодекс не включены статьи, предусматривающие наказание за совершение каких-либо видов экономических преступлений, это еще вовсе не означает отсутствия фактов совершения подобных преступлений». К анализу такого рода явлений авторы концепции предлагают «подходить с учетом мирового опыта правоприменительной практики для условий рыночной экономики».

Итак, понятие «теневая экономика» полно «серых зон» и неточностей. Оно на сегодняшний день является нестрогим, допускающим различные толкования. Целый ряд новых моментов, влияющих на содержание понятия, возникает и в связи с набирающим силу процессом глобализации экономики и мирохозяйственных связей.

Этот процесс по-разному воздействует на отдельные сегменты теневой экономики, к каковым относят следующие:

- законную деятельность по производству товаров в домашних хозяйствах, ими же потребленную, не подлежащую официальной регистрации и налогообложению (например, сельскохозяйственное производство в подсобных хозяйствах), - неофициальная экономика;

- деятельность, в сокрытии которой субъект хозяйствования может быть заинтересован либо в целях избежания силового прекращения деятельности со стороны государства (криминальная экономика), либо во избежание выплат государству части дохода от их осуществления (в форме налогов, акцизов, таможенных пошлин и т.п.), - неформальная экономика.

4. Теневая экономика и уход от налогов

Глобализация, в самом общем смысле этого слова, предполагает общее снижение роли национальных границ и постепенное слияние отдельных национальных рынков в единое мировое рыночное пространство. Термин этот впервые был запущен в обращение в 80-х годах, однако идея витала в воздухе уже давно. В действительности, столетие назад мир был в некотором смысле даже более глобализован - люди гораздо чаще переезжали из страны в страну в поисках работы. Хотя, конечно, по-настоящему процесс стирания границ между государствами стал развиваться в последние три десятилетия, когда благодаря революционным преобразованиям в области связи и транспорта люди и капиталы получили возможность перемещаться с колоссальной скоростью.

Глобализация экономики, прежде всего, повышает мобильность капитала, позволяя ему функционировать в наиболее выгодном для него режиме. Все субъекты хозяйствования оказываются значительно более мобильными - транснациональные корпорации (ТНК), мелкие и средние фирмы, индивидуальные инвесторы. ТНК организуют разработку своих изделий в одной стране, изготовление - в другой, продажу - в третьей. Это позволяет минимизировать издержки и максимизировать прибыли. Оснащение все большего числа средних и мелких компаний состоит только из компьютера, телефонного аппарата, модема, что снимает технические трудности создания их в любой части земного шара. Ценные бумаги, портфельный капитал можно практически мгновенно и с минимальными затратами перебрасывать с одного конца планеты в другой.

Для субъектов хозяйствования национальные границы производства практически сняты, однако и в условиях глобализации в разных странах сохраняются существенные различия в ставках налогообложения доходов, что оказывает сильное воздействие на поведение субъектов хозяйствования. Размещение ими капитала с учетом особенностей отдельных стран, использование юрисдикций с минимальным налогообложением процентов и прибыли (off-shores) дают возможность сократить производственные и транспортные издержки, и прежде всего - налогооблагаемую базу.

В течение последних двадцати лет поразительные успехи в технологии и революция в телекоммуникации существенно упростили возможности оптимизации налогов или ухода от них. А как некогда заметил британский министр финансов Д. Хейли, «граница между оптимизацией и уклонением от налогов - толщиной с тюремную стену».

Большие проблемы для налоговых органов создает глобальное распространение Интернета. Во-первых, Интернет - это совершенно новый канал перемещения товаров и услуг от продавца к потребителю, и налогообложение виртуальных товаров - куда более проблематичный процесс, чем налогообложение товаров реальных. Простой пример: музыкальное произведение теперь можно загрузить с сайта продавца, который вообще неизвестно где находится; для этого вам не нужно ни дисков, ни пленок. Подобным образом могут быть дематериализованы и другие продукты, не позволяя налоговому инспектору обложить их налогом. Идея нового интернет-налога (так называемый «побитовый налог»), основанного на привязке к объему передаваемой информации, вряд ли является решением проблемы и наверняка встретит серьезное сопротивление тех, кто не особенно торопится пускать налоговиков в кибернетическое пространство.

Дематериализоваться с помощью Интернета может и сам налогоплательщик. Идея налогообложения основана на знании того, кто должен платить, однако в ситуации, когда налогоплательщик - это просто некоторая сумма анонимных электронных денег, защищенных к тому же современными криптографическими кодами, определить его будет непросто.

Интернет еще более упрощает для транснациональных корпораций перемещение активов в зоны налогового благоприятствования, которые физически расположены очень далеко от клиентов компании, однако виртуально находятся на расстоянии одного щелчка компьютерной «мыши». И теперь уже многие компании в состоянии создать нечто подобное корпорации Р. Мёрдока, который с 1987 года заработал в Великобритании более 1,4 млрд. фунтов (2,3 млрд. долларов) доходов и не заплатил здесь ни пенни налога.

Сегодняшняя оффшорная индустрия развилась в глобальный бизнес, проникший во все уголки мира, охватывающий, так или иначе, примерно половину объема мировых финансовых сделок.

Впервые термин «оффшор» (off-shore) появился в американской прессе в конце 50-х годов и подразумевал уход финансовой организации от правительственного контроля путем географической избирательности своей деятельности. Иными словами, компания, деятельность которой должна была контролироваться и регулироваться правительственными органами США, переместила такую деятельность на территорию, обладающую более выгодными налоговыми условиями.

Среди особенностей нынешнего регулирования оффшоров следующие:

- отказ от сотрудничества с налоговыми ведомствами «материнских» стран и отсутствие соглашений в этой области;

- непрозрачность норм налогового регулирования, неполнота соответствующей законодательной базы; упрощенность процедур регистрации и управления компаниями; возможность использования «номинальных» владельцев и директоров; формальный характер требований к проведению общих собраний акционеров и советов директоров компаний;

- отсутствие реальной деятельности, минимальные инвестиции и занятость населения в стране-налоговом убежище;

- наличие жесткого законодательства в отношении неразглашения банковской и коммерческой тайны лиц, получающих выгоду от установленного налогового режима;

- законодательная защита размещенных в налоговом убежище активов, исключающая возможность их конфискации кредиторами, что позволяет использовать данные страны для спасения денег от кредиторов;

- отсутствие государственного валютного контроля и регулирования; сведения по финансовой отчетности минимальны;

- широкое рекламирование себя в качестве территории, которую можно использовать для ухода от налогов, подлежащих уплате в «материнской» стране.

Таким образом, при существующей объективной заинтересованности предпринимателей в минимизации своих издержек путем ухода от налогов, сегодня созданы легальные возможности реально решать эти задачи.

Как следствие этого:

- усиливается противоречие между глобальным характером экономики и локальным характером налогообложения;

- из «материнских стран» уплывают налоги (по оценкам, прямые инвестиции стран «семерки» в экономику налоговых убежищ Карибского бассейна и островов Тихого океана в 1985-1994 годах выросли более чем в 5 раз и составляют более 2000 млрд. долларов. Темпы роста инвестиций в оффшорные зоны значительно превышают средние темпы роста зарубежных капиталовложений);

- в системе глобальной экономики капитал оказывается в лучшем положении, чем наемный труд, потому что он более мобилен. Если не будут приняты необходимые меры, государствам придется и дальше снижать нагрузку на мобильных налогоплательщиков, перекладывая ее на тех, чей завод нельзя в одночасье переместить в другую страну;

- вследствие переноса фискальной нагрузки на труд (т.е. заработную плату) налоговые системы могут стать менее справедливыми (их перераспределительная функция будет сокращаться); сужение базы налогообложения будет сопровождаться изменением нагрузки на плательщиков (тем из них, кто не сможет воспользоваться предоставля-емыми глобализацией возможностями по уходу от налогов, придется нести двойную нагрузку).

Противостоять этому крайне сложно. Любая предлагаемая программа оказывается «преодолимой», а ее реализация крайне конфликтной.

Наиболее часто предлагается следующее:

1) Перенос базы обложения с прибыли на потребление и материальную собственность, поскольку и то, и другое менее мобильно, их труднее спрятать. Интересно отметить, что еще в 1913 году в США 60% всех налоговых поступлений составляли налоги на собственность, а в наши дни - лишь порядка 10% .

2) Гармонизация в международном масштабе налогообложения наиболее мобильных товаров, капиталов и факторов производства, т.е. как минимум сближение ставок соответствующих налогов. Некоторые политические силы полагают, что Мировая Налоговая Организация должна занять свое место в ряду таких организаций, как ООН, НАТО, МВФ и ВТО. Однако реализация такой задачи - дело чрезвычайно сложное. ОЭСР, например, на сегодняшний день не обладает должной властью, особенно над странами, которые не входят в эту организацию. Возможности Евросоюза в плане предотвращения налоговой конкуренции выглядят более предпочтительными: Евросоюз может направлять странам-членам соответствующие директивы, задействовать возможности Европейского суда, что ведет к определенной гармонизации налогового климата. Однако любой успех ЕС в этом направлении делает его страны более уязвимыми к действиям государств, не являющихся его членами.

Процесс гармонизации налогообложения может стать мучительным и весьма продолжительным, поскольку слишком много стран заинтересованы в сохранении нынешней ситуации. Заблуждаются те, кто полагает, что оффшорная индустрия присуща лишь развивающимся «островным» государствам. В число 80 стран и территорий, создающих льготные условия для международной экономической деятельности, входят США, Канада, Великобритания, Франция, Япония. По данным западноевропейских источников, британская казна за 1994-1999 годы получила в виде прямых или косвенных налогов с британских оффшорных территорий около 8 млрд. долларов. Суммарная прибыль торгового флота Великобритании, зарегистрированного в оффшорах, за те же годы составила около 6 млрд. долларов. На Каймановых островах зарегистрировано свыше 500 оффшорных банков, в том числе 43 из 50 крупнейших банков мира.

Следовательно, проблема борьбы с уходом от налогов (а это основной сегмент в структуре теневой экономики) становится проблемой, решение которой возможно только в результате объединения международных сил. Они должны быть направлены на усиление роли международных налоговых соглашений с особым упором на многосторонние договоры. Прежде всего, нуждается в повышении уровень сбора соответствующей информации и обмена ею между странами. Специалисты ОЭСР считают целесообразным пересмотр налоговых соглашений с целью ограничения льгот юрисдикциям, включившимся в пагубную (unfair or harmful) налоговую конкуренцию.

Предлагается также исключить всякую неоднозначность в отношении внутренних мер по борьбе с махинациями в данной сфере. «Материнским» странам, находящимся в договорных отношениях с оффшорными центрами, дан совет выйти из этих договоров. Наконец, страны должны оказывать друг другу помощь при взыскании фискальных платежей, проведении встречных налоговых проверок и осуществлении программ подготовки необходимого персонала.

Можно ужесточить национальные законодательства «материнских» стран, сведя к минимуму возможности ухода от налогообложения, в частности, введя законодательное регулирование трансфертных цен. При использовании трансфертных цен бремя доказательства того, что экономическая деятельность по заключенным сделкам действительно имела место, должно лежать на налогоплательщике. «Материнские» страны вправе ввести налог на платежи в оффшорные центры со значительно повышенной ставкой. Если «природа» дохода связана с пагубной налоговой конкуренцией, то возможны отказы от соглашений об избежании двойного налогообложения.

Целесообразным представляется введение (там, где его нет) режима информирования национальных налоговых ведомств резидентными компаниями об их международных сделках и операциях за рубежом. В тех странах, где административные решения относительно налоговых последствий определенных действий налогоплательщика могут быть приняты при планировании сделки (так называемые предварительные решения), следует обеспечить гласность условий принятия, отказа и отзыва таких решений.

Страны, имеющие тесные политические, экономические и другие отношения с налоговыми убежищами, бесспорно, могли бы, при желании, оказывать большее влияние на примыкающие к их территории оффшорные зоны. Последние без их поддержки вряд ли смогли бы сохранить свои налоговые режимы.

«Международный режим ухода от налогов» сложился и эффективно действует. Его наличие делает практически неэффективными меры национального законодательства по борьбе с уходом от налогов. За оффшорами стоит многомиллиардное лобби, создавшее индустрию налоговых убежищ в интересах обслуживания самых богатых людей земного шара. И борьба, ведущаяся за изменение режима их функционирования, нередко является не столько борьбой за «обуздание», сколько за «оседлание» оффшорных зон.

5. Глобализация и криминальная экономика

Криминальная экономика, как правило, требует высокой степени организации и, следовательно, является «вотчиной», прежде всего, преступных организаций разного масштаба и различной степени стабильности. Общей тенденцией в последние годы является усиление транснационального характера организованной преступности, глобализация таких преступлений, как производство и сбыт наркотиков, оружия, торговля детьми и женщинами, человеческими органами. Глобализация создает благоприятные условия для интернационализации преступного мира, который не медлит с использованием предоставляющихся возможностей.

Масштабы производства в рамках криминальной экономики неуклонно растут. Так, по оценке Генерального секретаря Интерпола, доходы от нелегального оборота наркотиков в мире в 1999 году составили около 500 млрд. долларов, что эквивалентно 8% объема мировой торговли.

Происходит переплетение криминальных видов деятельности, в частности, имеются многочисленные примеры связи наркомафии с торговцами оружием. В печати появились сведения, заимствованные из Доклада американского национального бюро по борьбе с наркотиками, о связях российской организованной преступности с колумбийскими наркобаронами. Помимо субмарин и вертолетов, российские мафиози предлагают последним ракеты типа «земля-воздух», автоматы АК-47, реактивные гранатометы. В 1997 году секретная операция американских и латиноамериканских спецслужб предотвратила передачу картелю КАЛИ представителями российской организованной преступности 12 портативных взрывных устройств большой мощности в обмен на 150 кг кокаина.

Среди экономистов широкое распространение получила точка зрения, согласно которой либерализация режима производства и потребления криминальных товаров и услуг должна вести к ограничению масштабов явления и упрощению общественного контроля над ним. Как нам представляется, эта позиция крайне поверхностна и противоречит имеющимся многочисленным фактам. Так, например, согласно исследованию Международной организации труда (МОТ), посвященному сексуальной эксплуатации женщин в Юго-Восточной Азии, в четырех странах региона - Индонезии, Малайзии, Таиланде и на Филиппинах размеры сектора сексуальных услуг составляют от 2% до 14% ВВП. «Древнейшая профессия» здесь не запрещена, однако большая часть доходов от нее приходится на нелегальный сектор, за исключением официальной платы за лицензии, а также налогов на гостиницы и увеселительные заведения. По оценкам экспертов МОТ, число проституток в Таиланде в три раза превышает цифры официальной статистики, а общее количество в той или иной степени кормящихся вокруг этого ремесла таиландцев достигает нескольких миллионов. И это не только сутенеры, но и врачи, и владельцы недвижимости, и торговцы магазинов в «кварталах красных фонарей», и владельцы туристических агентств.

Или другой пример. Начавшаяся с середины 1950-х годов легализация мягких наркотиков (прежде всего, марихуаны) в Нидерландах частично стабилизовала число противоправных действий, связанных с наркотиками, однако кардинального изменения не произошло. Более того, Голландия превратилась в «наркояму» Европы. В Испании же, последовавшей примеру Голландии в 1985 году, число зарегистрированных наркоманов возросло с 200 тысяч до 1,6 млн. человек за счет подключения к потреблению, прежде всего, молодежи и лиц с невысоким уровнем доходов.

По оценкам американских специалистов, прямые и косвенные потери американского общества вследствие потребления гражданами наркотиков составляют примерно 150 млрд. долларов.

Сегодня уже очевидно, что проблемы криминального производства товаров и услуг могут быть решены лишь при условии объединения усилий мирового сообщества, включая деятельность право-охранительных органов, финансовых институтов и пр., для борьбы с самим фактом производства либо его негативными последствиями. Такая постановка вопроса предопределена не только масштабами криминальной экономики, ролью в ее функционировании транснациональной организованной преступности, но и сложившейся к настоящему времени специализации целой группы стран на производстве криминальных товаров и услуг. Не будет преувеличением сказать, что для многих из них криминальная экономика стала основой жизнеобеспечения: годовой объем производства наркотиков в Афганистане составляет 40 млрд. долларов; в «Золотом треугольнике», расположенном на границе Мьянмы, Лаоса и Таиланда, ежегодно производится 2600 тонн опиума-сырца, достаточного для выпуска 60% всего героина в мире; по оценкам МОТ, таиландский секс-бизнес приносит ежегодно от 22,5 до 27 млрд. долларов доходов.

Страны не могут отказаться от криминального производства не только потому, что оно чрезвычайно доходно (килограммовый пакет гашиша приносит прибыль в 20-30 тысяч долларов), затрагивает интересы влиятельнейших групп, имеющих обширные международные связи, но и потому, что его ликвидация потребует реализации дорогостоящих социальных программ для переориентации деятельности населения, создания новых легальных прибыльных отраслей производства. Для этого необходимо объединение финансовых средств мирового сообщества и его интеллектуальных сил.

Нельзя сбрасывать со счетов и такую проблему, как заинтересованность финансовых кругов наиболее развитых стран в пополнении своих банковских активов за счет денег, полученных от реализации криминальных товаров и услуг и отмытых в оффшорах (по оценкам экспертов, примерно половина всех ежегодно отмываемых в мире грязных денег - от 500 млрд. до 1 трлн. долларов - проходит через американские банки). Лишь незначительная часть наркоденег остается в странах-производителях. Следовательно, борьба с криминальной экономикой напрямую связана с изменением существующего финансового порядка, усилением контроля за операциями по отмыванию денег, с установлением действенного контроля за оффшорами, что возможно только в том случае, если рост криминальной экономики действительно будет признан мировым сообществом в качестве одной из угроз человечеству.

6. «Теневая экономика» в современной России

О росте теневой экономики и коррупции в современной России говорят многочисленные отечественные и зарубежные экспертные исследования (С. Гуриев. Среда наибольшего благоприятствования / Коммерсантъ, 17.07.2006). Они во многом субъективны, но тенденцию роста определяют правильно. Об этом же свидетельствует и такой объективный показатель роста теневой экономики, как доля наличных денег в денежной базе России (именно наличные являются финансовой основой существования и развития теневой экономики).

Почему теневой сектор до сих пор не утратил значительного места в российской экономике? Попробуем выделить факторы, способствующие развитию теневой экономики в сегодняшней России:

1. Финансово-экономические:

несовершенство налоговой системы - до сих пор в России взимается в бюджет и государственные фонды до 35% ВВП, тогда как в развитых странах этот показатель - 25-30% (наши расчёты показывают: если хозяйственное общество будет добросовестно уплачивать все налоги, то налоговые и иные подобные платежи составят 50-60% всей его прибыли);

несправедливое первичное распределение капитала - теневой сектор обеспечивает перераспределение ВНП (рано или поздно, но Россия вынуждена будет решить проблему грабительской приватизации и олигархического капитала - речь не о «раскулачивании олигархов», а о восстановлении справедливости в распределении национального богатства и восполнении утраченной гражданами личной и общественной собственности);

продолжающиеся многие годы крупномасштабные хищения бюджетных средств (по экспертным оценкам, расхищается и отмывается через теневую экономику от 10 до 20% всех финансовых ресурсов, выделяемых на реализацию государственных программ и проектов, а также прибыли государственных предприятий).

2. Правовые:

существенные противоречия и пробелы в законодательстве, способствующие безответственности в нелегальной деятельности при избыточном регулировании открытой деловой активности;

отсутствие антикоррупционной криминологической и ситуационной экспертизы проектов законодательных и иных нормативных правовых актов;

слабая и в значительной степени коррумпированная система правоохранительных и судебных органов (в отличие от развитых стран, наши «правоохранители» не борются с профессиональной преступностью - это трудно, опасно и неденежно, а охотятся на граждан, вынужденно или неосторожно нарушающих закон);

отсутствие государственной программы жёсткой системной борьбы с организованной профессиональной преступностью, в том числе в экономической сфере.

3. Административные:

отсутствие эффективной государственной вертикали управления, охватывающей все сферы экономики на всей территории России и нацеленной не на освоение бюджета и не на прямое вмешательство в экономику, а на эффективное развитие бизнеса; запретительное, наказательное администрирование - чрезмерные формальные административные барьеры, препятствующие развитию легального бизнеса, нацеленность бюрократии на негатив, а не на позитив; местничество и мздоимство чиновников (неизбывная русская традиция ставить чиновника на «прокорм» за счет использования должностных функций в корыстных целях - своеобразная чиновничья рента.