Экономическая политика

Размещено на http://www.allbest.ru/

1. Теория общественного выбора - ее роль в формировании экономической политики

Теория общественного выбора представляет собой одно из наиболее ярких направлений экономического империализма, связанное с применением методологии неоклассической экономической теории для изучения политических процессов и феноменов. Зародившись в 1960-х годах как отрасль экономической науки, изучающая вопросы налогообложения и государственных расходов, теория общественного выбора в последующие десятилетия значительно расширила сферу своего анализа и в настоящее время может рассматриваться в качестве дисциплины, по праву претендующей на статус экономической теории политики. Идеи, лежащие в основе теории общественного выбора, были впервые сформулированы в конце 19-го века представителями итальянской школы государственных финансов: М. Панталеони, У. Маццола, А. Де Вити де Марко и др. Эти исследователи являлись пионерами использования предельного анализа и теории цены для изучения бюджетного процесса, а также для моделирования спроса и предложения на рынке общественных благ. Данный подход нашел дальнейшее развитие в работах представителей шведской школы в экономической науке - К. Викселля и Э. Линдаля, уделявших первостепенное внимание политическим процессам, обеспечивающим определение государственной бюджетной политики. Разработанные подходы долгое время оставались практически неизвестными для исследователей. Вместе с тем в 1940-50-х годах представления о рациональном характере поведения индивидов в политической сфере стали активно проникать в научные дискуссии, благодаря опубликованным в этот период работам Й. Шумпетера, К. Эрроу, Д. Блэка, Э. Даунса. Объединение двух указанных направлений стало основой разработки комплекса идей, известных ныне как теория общественного выбора. Ключевую роль в этом сыграли представители так называемой Вирджинской школы в экономической теории. Признанным лидером этой школы является Дж. Бьюкенен, награжденный в 1986 г. Нобелевской премией по экономике за исследование договорных и конституционных основ теории принятия экономических и политических решений. Благодаря многочисленным работам Дж. Бьюкенена, а также других специалистов в области теории общественного выбора, как Дж. Бреннан, У. Нисканен, М. Олсон, Г. Таллок, Р. Толлисон и др., за период с начала 1960-х годов был достигнут существенный прогресс в разработке, как базовых идей теории общественного выбора, так и дочерних теорий, опирающихся на эти идеи. В условиях ограниченности ресурсов каждый из нас стоит перед выбором одной из имеющихся альтернатив. Методы анализа рыночного поведения универсальны. Они с успехом могут быть применены к любой из сфер, где человек должен сделать выбор. Основная предпосылка теории общественного выбора состоит в том, что люди действуют в политической сфере, преследуя свои личные интересы. Рациональные политики поддерживают, прежде всего, те программы, которые способствуют росту их престижа и повышают шансы одержать победу на очередных выборах. Таким образом, теория общественного выбора пытается последовательно провести принципы индивидуализма, распространив их на все виды деятельности, включая государственную службу. Второй предпосылкой теории общественного выбора является концепция экономического человека. Человек в рыночной экономике отождествляет свои представления с товаром. Он стремится принять такие решения, которые максимизируют значение функции полезности. Его поведение рационально. Рациональность индивида имеет в данной теории универсальное значение. Это означает, что все - от избирателей до президента руководствуются в своей деятельности в первую очередь экономическим принципом, т.е. сравнивают предельные выгоды и предельные издержки:

MB > MC,

где MB - предельные выгоды (marginal benefit);

MC - предельные издержки (marginal cost).

Трактовка политики как процесса обмена восходит к диссертации шведского экономиста Кнута Викселя "Исследования по теории финансов" (1896). Основное различие между экономическими и политическими рынками он видел в условиях проявления интересов людей. Эта идея легла в основу работ американского экономиста Дж. Бьюкенена.

Сторонники теории общественного выбора рассматривают политический рынок по аналогии с товарным. Государство - это арена конкуренции людей за влияние на принятие решений, за доступ к распределению ресурсов, за место в иерархической лестнице. Однако государство - это рынок особого рода. Его участники имеют необычные права собственности: избиратели могут выбирать представителей в высшие органы государства, депутаты - принимать законы, чиновники - следить за их исполнением. Избиратели и политики трактуются как индивиды, обменивающиеся голосами и предвыборными обещаниями.

Основной принцип теории общественного выбора состоит в том, что люди действуют одинаковым образом, как в роли частного лица, так и любой общественной роли. При анализе личного выбора людей экономисты давно пришли к выводу о том, что люди действуют исходя из рационального преследования личных выгод. Как потребители они максимально увеличивают полезность; как предприниматели они максимально увеличивают прибыль и т.д. Таким образом, теоретики общественного выбора предполагают, что действия и выбор людей, занимающих общественные посты, также управляются соображениями личной выгоды.

В теории общественного выбора широко используется микроэкономический анализ для объяснения процесса принятия политических решений. Так, современный американский представитель этого направления Э.Даунс в своей работе "Экономическая теория демократии" исследует поведение рационального избирателя и предлагает следующую формулу:

E (U A t+1 ) - E (U B t+1 ),

Где: t+1 - период времени между прошедшими и настоящими выборами

А - партия у власти

В - оппозиция

U - полезность от действия правительства за период t+1

Е - ожидаемая ценность.

При этом если в результате получается положительное число, избиратель голосует за партию А, если отрицательное - за оппозицию, если ноль - избиратель воздерживается от голосования, но, будучи рациональным субъектом, оценивает деятельность того правительства, которое находится у власти за истекший период t еще и по формуле: U it / U at

Где: U it - максимально возможная полезность, идеальная (i-ideal), которую можно было бы получить за истекший период t

U at - полезность, реально полученная (a-actual) за истекший период t. При хорошем рейтинге избиратель все-таки проголосует за партию находящуюся у власти, при плохом - против.

Говоря о выборах или каких-либо иных политических действиях индивидов, необходимо отметить возможность рационального игнорирования этих действий индивидами.

Рассмотрим случай голосования по какому-либо вопросу, имеющему для конкретного человека меньшее значение, чем, к примеру, назначенная на это время деловая встреча. Предположим, что человек видит, что его голос на выборах не буде иметь большого веса, т.к. в обществе подавляющее большинство придерживается другой точки зрения (это может быть обусловлено данными опросов общественного мнения в СМИ, или же явно выраженных настроениях в обществе, или же опытом предыдущих голосований по данному вопросу). Кроме того, сама сущность и содержание вынесенного на голосование вопроса не является для данного человека жизненно важной (вопрос имеет крайне малое отношение к повседневной жизни индивида или же не имеет таковой вообще). С другой стороны этот человек видит, что отмена деловой встречи может повлечь за собой какие-либо издержки (например, он не сможет заключить договор и, следовательно, не получит возможной прибыли от этого договора). Обдумав сложившуюся ситуацию с рациональной точки зрения, наш "экономический человек" не пойдет на выборы, т.к. его насущные проблемы ему ближе, и ему выгоднее пойти на деловую встречу. В случае же когда обсуждаемый вопрос не имеет никакого отношения к жизни голосующего, то ему будет выгоднее даже просто отдыхать дома, чем пойти на голосование.

Рассмотрим еще один пример. Предположим, что в момент голосования лицо находится в другом городе и не имеет возможности взять открепительный талон. В этой ситуации ему надо ехать на свой избирательный участок, платить собственные деньги за билет, брать свободные дни на работе, если дорога очень далекая и т.д. В этом случае, при обдумывании вопроса "голосовать, или не голосовать?", т.е. при сравнении своих затрат и выгод от данного процесса, индивид скорее всего откажется от голосования. Во всех приведенных примерах, индивиды взвешивают свои выгоды и издержки от посещения избирательного участка, и если издержки выше, то человек на голосование не пойдет. Мы сталкиваемся со случаем рационального игнорирования. Причем игнорироваться может не только голосование, но и такое политическое действие, как снятие должностного лица с должности вследствие нарушения этим лицом его прав или невыполнения обязанностей, если эта процедура сильно затруднена. Быть рационально проигнорированными могут быть и многие другие действия.

Обобщая все выше указанное, можно сказать, что существует некий эффект порога - это минимальное значение пользы, которое необходимо превысить, что бы избиратель участвовал в политическом процессе. Если оно ниже определенной величины, то избиратель старается избежать исполнения своего гражданского долга, становясь человеком, для которого рациональнее проигнорировать политический процесс. Помимо голосования существуют другие каналы выражения политической воли. Люди, заинтересованные в конкретном политическом решении, могут заняться лоббированием. То есть, посредством каких-либо факторов, влиять на решения избранного во власть лица, заниматься пропагандой каких-либо политических решений. Теория общественного выбора рассматривает процесс принятия решений как разновидность рыночной сделки, или торга: "Вы мне обеспечиваете голоса на выборах - я вам обеспечиваю проведение в жизнь конкретных правительственных программ, удовлетворяющих ваши интересы". Лоббисты ищут не что иное, как политическую ренту (осуществляют "погоню за политической рентой"). Политическая рента - это получение экономической ренты через политические институты, или, иначе выражаясь, путем политического прогресса.

Как и любая деятельность, лоббизм имеет свою альтернативную стоимость. Во-первых, избиратели должны иметь некую информацию о предстоящих выборах и определить круг насущных проблем, по которым требуется решение правительства. Здесь стоит отметить, что информация имеет альтернативную стоимость, выраженную деньгами, временем, или их объединением. Во-вторых, избиратели должны поддерживать связь со своими избранниками. Письма, телеграммы, объявления в газетах, использование профессиональных "лобби" в столице так же стоят денег и времени. Мало кто из избирателей чувствует столь великую заинтересованность в определенном решении какого-либо вопроса, что считает ее адекватной усилиям, затраченным на хотя бы одно письмо тому, за кого он голосовал.

Однако определенные группы людей с взаимными и значительными интересами находятся в несколько иной ситуации. Они могут разделить грядущие затраты на обмен информацией, изложение своих взглядов выборным представителям; они могут нанимать профессиональных "лобби" на полный рабочий день. В результате, их влияние на правительственные органы может быть в несколько раз сильнее по сравнению с тем, кто действует в одиночку.

Непропорциональная их размерам сила небольших хорошо организованных групп иногда работает на руку другим объединениям, которые преследуют свои цели, считая их непременно полезными для всех граждан. Это вполне применимо к кругу лиц, одержимых поисками ренты, которые имеют своей главной целью лишь получение узких интересов получения личной выгоды. Порой интересы определенного круга лиц настолько важны для них же, что простым собранием они готовы принять решение о выдвижение своего кандидата в депутата и дальнейшего его продвижения. Возможности узкого круга лиц в продвижении "своего человека" сильны, поскольку подкреплены как личными интересами, так и интересами предприятия в целом. Но не надо думать, что для получения поддержки в развитии или начинании, каждый раз заинтересованные лица выдвигают своего кандидата. Решение о выдвижении носит обоснованный и обдуманный характер. Примером может послужить продвижение в думе закона о повышении пошлин на ввозимые иностранные автомобили. Такое решение не могло бы быть поставлено на рассмотрение без "своего человека" от представителей автомобильных концернов России. Данный пример отражает одну из основных предпосылок теории общественного выбора - получение личных выгод, но не только политиками, но и за счет политиков Как отмечалось раньше, в большинстве своем избиратели голосуют не часто, и политические проблемы в перерывах между кампаниями занимают не много места. Наоборот, члены думы, правительства и т.д. ежедневно встречаются и обмениваются мнениями, а так же голосуют по сотням вопросов. Это дает им возможность заниматься "обменом и торговлей" голосами или логроллингом.

Смысл торговли голосами весьма прост. Каждый участник власти выбирает несколько вопросов, которые, по его мнению, важны для его избирателей. В обмен на голосование "ЗА" по этим пунктам повестки дня этот политик обязуется оказать поддержку тем, кто согласиться на это предложение.

Практика логроллинга, в конечном счете, ведет к принятию определенных программ. Такие программы создают возможности поиска ренты для очень ограниченного круга лиц, перекладывая затраты по осуществлению программ на широкие массы налогоплательщиков или потребителей. Это означает, что практика логроллинга выдвигает на первый план местные интересы за счет общенациональных, поскольку локальные вопросы воздействуют на избирателей больше всего. Таким образом, складывается ситуация, в которой избранному представителю законодательной власти имеет смысл "продать" свой голос по важным, общенациональным вопросам - бюджетному дефициту, назначению Верховного Суда, заключении внешнеполитических союзов и соглашений - чтобы заручиться поддержкой других представителей по таким узким локальным вопросам, как конкретный военный заказ или протекционистский тариф, которые выгодны его избирателям.

Один из вариантов продажи голосов - это бочонок с салом, - своеобразное "общественное корыто". Так называются законы, состоящие из серии небольших локальных проектов, которые выгодны населению какого-либо региона, но осуществляются за счет бюджета всех налогоплательщиков. Политические предприниматели в процессе длительной работы добавляют "сала" в этот "бочонок", до тех пор, пока не наступает уверенность, что необходимое большинство голосов набрано. Тогда на рассмотрение выдвигается целый пакет предложений, как единый закон. Этот законопроект принимается, хотя ни одна из его частей в отдельности не получила бы большинства голосов и не прошла бы тестирование, исходя из анализа затрат и результатов.

Несмотря на многочисленные примеры неэффективности логроллинга, теоретики общественного выбора склонны считать эти пертурбации скорее нейтральными, так как они в сути своей защищают ни плохие не хорошие политические решения. Вероятнее всего функция логроллинга заключается в выражении интересов сильно заинтересованного меньшинства, при безразличии или легкой оппозиции большинства. Ведь в практике логроллинга, наряду с "бочонком сала" или поиском налоговых лазеек и льгот, решаются такие вопросы, как гражданские права национальных и расовых меньшинств, свобода совести и религиозных отправлений, и т.д. Избранные в законодательные органы представители имеют свои собственные интересы, которые не обязательно и не всегда совпадают с интересами поддерживающих их избирателей. Для политического деятеля его переизбрание на новый срок - событие высочайшего приоритета, - хочет ли конкретный народный избранник отстаивать интересы своих избирателей, бороться за воплощение тех или иных проектов, получить власть и престиж или просто не беспокоиться о поиске новой работы. Но для того, чтобы быть переизбранным на новый срок, надо потратить много денег. Поэтому политический деятель должен стать и политическим предпринимателем: ему необходимо искать источники финансирования предвыборной кампании. Лоббисты, ищущие ренты для определенных узких кругов, - это один из богатейших источников финансовой поддержки кандидатов на выборные должности. Хотя мало кто из членов конгресса в открытую продает свои голоса, у них всегда находится время на изложение своей позиции и на сбор пожертвований в узком графике работы. Часто сторона, располагающая достаточным количеством времени для декларации своей позиции наиболее полным образом, оказываются в выигрыше.

До настоящего момента наше внимание к теории общественного выбора было сконцентрировано на выборе, который делали избиратели и избранные ими представители. Однако реальная практическая деятельность правительства на всех уровнях выполняется множеством правительственных органов: департаментов, агентств, учреждений, которые в совокупности хорошо известны нам как бюрократия. Государственные учреждения имеют очевидные сходства и различия с частными фирмами. Но, несмотря на ряд определенных сходств они далеко не полностью эквивалентны частным фирмам. Во многих аспектах своей деятельности они способны воспользоваться преимуществами иерархической формы организации предприятия в еще меньшей степени, чем частные фирмы, и в то же самое время более подвержены недостаткам, присущим этой форме организации предприятия. Причины этого явления кроются в трех основных пунктах: контроль, конкуренция и личные интересы бюрократии.

Но кто проверяет проверяющих? В любой иерархической структуре деятельность подчиненных контролируется на всех уровнях, дабы убедиться в добросовестном исполнении их служебных обязанностей. Но как обстоит дело на примере государственных учреждений? В государственном учреждении наиболее близким аналогом совета директоров являются его выборные законодательные органы. Ведь одно из основных занятий законодателей - наблюдать за деятельностью государственных учреждений и совместно с представителями исполнительных властей назначать их высшее руководство. Однако, не отрицая несовершенства инструментов контроля над деятельностью корпорации, отмечу, что контроль за функционированием государственных учреждений со стороны избирателей поставлен еще хуже. В дополнение к различиям между способами связи частных и государственных предприятий со своими владельцами и избирателями, имеют место дополнительные отличия в способах их связи со своими потребителями. В качестве наглядного примера рассмотрим разницу в процедурах при оформлении водительских прав и вкладов в банк. Обе эти операции требуют двух-трех минут у обслуживающего вас клерка, однако оформление или перерегистрация водительского удостоверения иногда невиданно затягивается. Если вы обращаетесь по этому вопросу лично, то быстро убеждаетесь, что офицеров, ведающих оформлением дел, значительно меньше, чем того хотелось бы; что очередь здесь в несколько раз длиннее, чем в банке; что служащие меньше заняты своими служебными обязанностями, чем надо и т.д. Ничего подобного круглосуточному банковскому автомату в этом деле просто не существует. Одно из наиболее частых упоминаний личных выгод руководителей частных государственных учреждений - это расширение подведомственных им организаций. Заработная плата, размеры кабинетов и контор, поездки, командировки и путешествия, престиж, возможности продвижения вверх по служебной лестнице - все это возрастает для руководства учреждения по мере его расширения. Естественно, директора государственных учреждений активно взаимодействуют с конгрессом и его администрацией, любыми путями добиваясь увеличения бюджетов и прав своей организации.Трудновато встретить государственное учреждение, руководство которого согласилось бы с мыслью, что кто-то другой в структуре государства может выполнять их функции лучше. В практике неизвестны случаи, когда государственные учреждения возвращали бы в казну неиспользованные фонды - ведь всегда можно найти, на что потратить деньги: новая мебель, поездка на конференцию и подобные милые вещи. Другой аспект личных интересов бюрократов проистекает из-за несложного эффекта вращающихся дверей. Этот эффект подразумевает циклическую ротацию руководителей частных фирм в родственные им государственные организации и обратно. Скорость вращения дверей очень быстро растет, так как руководители в промышленных сферах зачастую получаю в 5-10 раз больше, чем равные им по рангу администраторы в государственном секторе. Таким образом, служба в государственном секторе может рассматриваться лишь как вложение в человеческий капитал, которое может быть возвращено только тогда, когда его обладатель поменяет государственную службу на работу в частной фирме. Эффект вращающихся дверей создает явные симпатии у многих государственных служащих к тем отраслям промышленности, которые они курируют. Некоторые экономисты утверждают, что общественный сектор по своей природе менее эффективен, чем частный. И дело не в том, что в государственный сектор попадают ленивые и некомпетентные работники, тогда как целеустремленные и способные тяготеют к частному. Дело скорее в том, что рыночная система создает стимулы к повышению эффективности, чего нет в государственном секторе. Точнее говоря, у менеджеров частных предприятий есть личный сильный стимул, чтобы эффективно работать, - увеличение дохода. Независимо от того, работает ли частная фирма в условиях конкуренции или монополии, уменьшение издержек благодаря эффективному управлению способствует увеличению прибыли. Глава же государственного ведомства или его управляющий, который добивается эффективности в своей епархии, не получает ощутимой личной выгоды, то есть части прибыли. В рыночной системе заложен четкий критерий эффективности функционирования частной фирмы - прибыли и убытки. Эффективная фирма рентабельна, поэтому она преуспевает и развивается. Неэффективное предприятие нерентабельно и не преуспевает, оно деградирует, терпит банкротство и перестает существовать. Но как можно определить эффективно ли работает энергетическое управление, пожарная команда, Министерство сельского хозяйства? В частном секторе неэффективность и материальные потери ведут к прекращению производства определенных видов товаров и услуг. Но государство не склонно отказываться от той деятельности, в которой оно потерпело неудачу. Обычно реакцией правительства на неудачу является удвоение ассигнований и штатов. Это означает, что неэффективность государственного сектора может воспроизводиться в большем масштабе. Критики указывают на тенденцию государственных ведомств продолжать поддерживать свою занятость тем, что отыскивают новые проблемы, которые требуют решения. Неудивительно поэтому, что социальные проблемы в том виде, как их описывает правительство, имеют тенденцию не только существовать, но и явно разрастаться.

В каждом из рассмотренных случаев достижение бюрократами личной выгоды ведет к тому, что их действия приходят в противоречие с общественными интересами. Конечно, это не означает, что все как на подбор официальные лица никогда не принимают решений в интересах всех граждан. Многие из них, руководствуясь чувствами своего професcионализма и гордости, делают то, что, как они полагают, необходимо для общества; хотя иногда с точки зрения их выгоды нужно было действовать противоположно. Но теоретики общественного выбора предупреждают, что профессионализм и гордость возобладают у бюрократов далеко не всегда. Мотивы извлечения личной выгоды - это ветер, дующий в постоянном направлении, под действием которого всегда дрейфует принятие тех или иных бюрократических решений. В конце концов, определение границы раздела между частнопредпринимательской деятельностью и функциями правительственных органов решается на уровне здравого смысла. Теория общественного выбора отнюдь не предлагает универсальных формул и средств, хотя проливает свет на ряд проблем, которые нельзя обойти вниманием. В зависимости от процедуры голосования, распределения затрат и личных интересов, внешних факторов, непроизводственных затрат и многих других соображений, экономические решения, принимаемые демократическим правительством, могут иногда быть лучше, а иногда - хуже аналогичных решений частных предпринимателей. Тем не менее, теория общественного выбора дает основание для предостережения относительно расширения экономической роли государства. Эта теория отмечает, что попытки правительственных органов предотвратить фиаско рынка не обязательно дадут положительные результаты. Одна причина - это административная неэффективность государственных органов и их мощная защита от конкуренции. Другая причина состоит в том, что власть, необходимая правительству для того, чтобы справиться с фиаско рынка, очень часто используется на руку искателям политической ренты. Таким образом, постепенно существующая возможность фиаско правительства должна сопоставляться с реально существующей возможностью потерь, вызванных фиаско рынка при отсутствии правительственного вмешательства в рыночный процесс. Несмотря на самые благие намерения создателей правительственных программ и концепций, рынок со всеми своими недостатками зачастую приносит гораздо лучшие результаты.

Также можно утверждать, что критика в адрес государственного сектора преувеличена и слишком цинична. Может быть это итак. Тем не менее, эта критика достаточно убедительна, чтобы пошатнуть наивную веру в великодушное правительство, которое четко и эффективно откликается на нужды своих сограждан. Рыночная система в частном секторе ни в коем случае не является эффективной; собственно, экономические функции правительства в том и состоят, чтобы исправлять пороки рыночной системы. Но государственный сектор также страдает серьезными недостатками при выполнении своих экономических функций. Тот факт, что и рыночная система, и государственные ведомства являются несовершенными институтами, означает, что на практике чрезвычайно трудно определить, частный или государственный сектор может с большим успехом выполнить конкретную функцию. Легко достичь согласия, если взять две крайности: национальная оборона должна быть в ведении государственного сектора, а производство пшеницы дает более высокие результаты в частном секторе. Но как быть со страхованием от болезней? Оборудованием парков и зон отдыха? Пожарной охраной? Вывозом мусора? Жилищным строительством? Образованием? Дело в том, что очень трудно оценить каждый вид товара или услуги и сказать со всей определенностью, какой сектор должен обеспечить его производство - государственный или частный. Доказательства? Об этом свидетельствует тот факт, что все вышеупомянутые товары и услуги производятся как частными, так и государственными фирмами.

Подводя итог всему вышесказанному, хочу отметить, что четких ответов на вопросы, возникающие в процессе рассмотрения взаимодействия избирателя, политика и чиновника в теории общественного выбора, не может быть, как и в большинстве рассмотрения экономических вопросов. Существует много точек зрения на теорию общественного выбора; идут обсуждения и дискуссии; представляются новые видения этой теории. В своей работе я отразил лишь несколько общепринятых взглядов. Попытался показать взаимодействие разных сторон экономико-политической жизни страны в контексте теории общественного выбора. Коротко отмечу, что избиратель, обвиняющий правительство во всех грехах, порой сам виноват своим игнорированием выборов; политики, добиваясь думских или сенаторских кресел, чаще всего преследуют свои собственные интересы и выгоды, нарушая, свои обещания избирателям; бюрократия забывает о своих основных обязанностях, выполняя свою работу порой спустя рукава и, конечно же, преследуя свои выгоды. Таким образом, для каждого из участников триады во главу угла становятся свои личные интересы, оставляющие на задах здравый смысл поведения избирателя, политика, чиновника в социуме.

Стопроцентное посещение выборов, выполнение своих прямых обязанностей и обещаний - тот идеал, достижение которого расставит все точки в теории общественного выбора. До тех пор мы будем жить в обществе конфликтного взаимодействия избирателя, политика и чиновника.

2. Экономическая политика России

Россияне продолжают обсуждать заявленную президентом экономическую цель - удвоение ВВП за десять лет - и по большей части недоумевает: как это возможно? Нам же представляется удивительным обратное - какой такой экономической логике следуют недоумевающие, что заставляет их не видеть очевидное: заметное ускорение экономического роста абсолютно реально. Для такого ускорения у хозяйства страны есть все объективные предпосылки и недостает лишь некоторых волевых экономполитических решений.

Прежде чем перейти к доказательству этого пропрезидентского тезиса, коснемся мнения кабинета по вопросу об ускорении роста. Правительство, естественно, не могло не отозваться на вызов Путина: в первую же неделю после послания Михаил Касьянов в интервью программе "Вести" обозначил несколько пунктов обновленного правительственного подхода. Из них действительно новых оказалось два: снижение налоговой нагрузки на 1,7% ВВП и поддержка более широкого спектра российского экспорта.

Движение мысли кабинета, прямо скажем, не слишком сильное. Во-первых, правительство намерено добиться роста инвестиций в России, увеличив собственные средства предприятий всего на 6 млрд долларов (остальное, надеется премьер, донесут иностранные инвесторы, подивившись резкому росту рентабельности российских предприятий). Во-вторых, правительство продолжает верить в ориентированную на экспорт экономику, только, учтя единодушную критику сырьевой направленности экспорта, ныне собирается стимулировать и экспорт несырьевой.

Увы, для правительства поворот, который необходимо сделать хозяйству страны, куда более радикален. Не только по нашему мнению, но и по мнению очень многих представителей бизнеса, сегодня нужны, во-первых, однозначный акцент на развитие внутреннего рынка, а во-вторых, принципиальное расширение капитальной базы экономики. Только в этом случае такая большая страна, как Россия, сможет реально стать экономически состоятельной - добиться высоких темпов экономического роста, самостоятельного финансового рынка и сильной национальной валюты.

В своем развитии любая экономическая система проходит три стадии - стадию развития, стадию роста и стадию стагнации.

Суть стадии развития - освоение нововведений. В этот период некоторые хозяйствующие субъекты - назовем их "лидирующие" - начинают предлагать новые продукты, внедряют новые технологии, выходят на новые рынки и т. д. Благодаря новизне эффективность деятельности лидеров очень высока, но компании эти малы и малоизвестны, приемлемость инноваций для рынка не очевидна - поэтому объемы инвестиций в экономику невелики (мало кто рискует), а темпы экономического роста неустойчивы.

Как правило стадия развития занимает примерно десять лет. В течение этого времени компании-лидеры растут, доказывают состоятельность своих инноваций, их опыт начинают копировать компании второго эшелона - и высокая эффективность вложений в капитал становится характеристикой не отдельных игроков, а всей экономической системы. Этот момент - лучший для старта масштабных инвестиций, и при прочих благоприятных условиях они приходят в хозяйство. Начинается стадия бурного роста.

Стадия роста: никаких инноваций, идет развитие и тиражирование накопленного за предыдущее десятилетие. При этом - бурное инвестирование и, соответственно, устойчиво высокие темпы роста. Этот период занимает тоже примерно десять лет; его итог - полная удовлетворенность спроса на предложенные инновации и падение эффективности вложений в капитал.

Затем неминуемо следует стадия стагнации. Экономике и ее игрокам требуется время, чтобы осмыслить ситуацию и придумать следующую генерацию нововведений. Эта стадия характеризуется низкими темпами роста, низкими инвестициями и низкой эффективностью вложений в капитал. Идет интенсивный поиск новых идей, способных породить очередную волну.

Лучшей иллюстрацией этой схемы можно считать развитие американской экономики после второй мировой войны. Пятидесятые годы - развитие, освоение товаров и технологий развития внутреннего рынка. Шестидесятые - устойчивый рост, создание общества всеобщего процветания. Семидесятые - чреда кризисов, стагнация. Восьмидесятые - старт рейганомики. Девяностые - строительство глобального информационного мира. С 2000 года и по настоящее время - новая стагнация.

Опираясь на эту схему, мы и беремся утверждать, что российское хозяйство готово к росту. Старт нашего десятилетия развития можно обозначить примерно 1995 годом. Именно тогда ВВП России достиг своего минимума, именно в тот период компании, либо успешно прошедшие этап приватизации госсобственности, либо по воле случая удачно нашедшие свою нишу, не прикоснувшись к дармовым ресурсам погибшего государства, стали заниматься сознательным строительством своего бизнеса. Незачем подробно анализировать перечень постигавшихся бизнесом инноваций: ими были рыночные механизмы, современные методы управления компаниями. С тех пор прошло восемь лет - для нас это первый признак того, как близок старт десятилетия роста.

Эффективность вложений в капитал сегодня во многих новых для России отраслях очень высока. Об этом свидетельствует и сравнение с доходностями на аналогичных рынках Европы, Америки, а теперь уже и Китая, да и просто тот факт, что наши "передовые" компании могут позволить себе занимать "дорогие" деньги. То, что средняя рентабельность российской экономики невысока (даже если это и не огрехи статистики), не имеет никакого значения. Рост будет держаться на новых компаниях - на них самих, и на тех, кто так или иначе взаимодействует с ними. То есть и по второму важнейшему признаку российская экономика находится на пороге роста.

Что отделяет нас от него? Ответ очевиден. Нам нужны не редкие всплески инвестиционной активности, а настоящий инвестиционный бум.

Что происходит с инвестициями

Сегодня существует колоссальный разрыв между тем уровнем инвестиций, который есть сегодня в экономике, и тем, который ей необходим. Именно необходим - и с точки зрения экономики в целом, и с точки зрения ее "передовых" игроков.

Чтобы оценить этот необходимый уровень, используем два подхода: во-первых, возьмем подходящие исторические аналогии, во-вторых, посмотрим, с какой скоростью может обновляться основной капитал страны при имеющемся уровне инвестиций - и с какой он должен был бы обновляться.

Сегодня объем инвестиций в экономику России оценивается в 60-70 млрд долларов. ВВП страны находится в диапазоне от 350 (официальная оценка) до 450 млрд долларов (оценка с учетом не охватываемых Госкомстатом денежных потоков). Таким образом, норма инвестирования в нашу экономику сегодня составляет 13-20%. Много это или мало? Если сравнивать ее с сегодняшними показателями развитых стран, то это вполне приличная норма. Но нам необходимо ориентироваться на нормы инвестирования стран в периоды их быстрого роста. Судя по опыту послевоенных Германии и Японии, энергичный экономический рост возникает при норме инвестирования в 30-40%. То есть вместо сегодняшних 60-70 млрд долларов нам нужны вложения в два-три раза большие - 110-180 млрд.

Разрыв между имеющимся и необходимым уровнем оказывается еще шире, если взглянуть на дело с точки зрения воспроизводства и расширения основного капитала. Многие предприниматели сегодня видят, что их сегодняшние вложения в бизнес не позволяют им не то что увеличивать основной капитал, но даже воспроизводить его. Это действительно так.

Приведем лишь один, но очень показательный пример из сферы строительства. У нас ежегодно вводится чуть более 30 млн квадратных метров жилья. На первый взгляд это не так уж и мало: в советские времена в России вводилось по 50 млн квадратных метров. Однако с точки зрения скорости воспроизводства жилищного фонда страны эти цифры ужасают. Сегодня мы воспроизводим только 2% имеющегося в стране жилья, то есть покрываем лишь естественное выбытие. А ведь жилья в стране объективно мало, и оно в основном плохого качества. Для сравнения: в Европе и США, где недвижимость и лучше, и ее минимум вдвое больше на душу, ежегодные объемы нового строительства составляют 10% имеющегося жилого фонда. Таким образом, и здесь мы видим колоссальный - пятикратный - разрыв между имеющимися и необходимыми инвестициями.

Здесь мы уже предвидим гневную отповедь профессиональных либералов: "Как можно, - скажут они, - подходить нормативно к рыночной системе? Свободный финансовый рынок автоматически определяет равновесие спроса и предложения инвестиционных денег. Более того, в последнее время за счет притока нефтяных долларов в стране уже возникло избыточное предложение денег. И эти деньги не находят спроса, потому что в хозяйстве слишком мало хороших инвестиционных проектов".

Возражения не верны - ни то, ни другое. Избыточная ликвидность - локальное явление. Инвестиции же в большом объеме возможны только тогда, когда хозяйствующие субъекты - и кредиторы, и заемщики - могут позволить себе длинные горизонты планирования. Деньги, пришедшие в Россию на волне отличной нефтяной конъюнктуры, не могут принципиально изменить ситуацию на финансовом рынке. Их владельцы знают, что такие доходы - случайность, и стремятся разместить их на короткое время с как можно более высокой доходностью. А претензии к недальновидности потенциальных заемщиков... Как вообще можно ожидать, чтобы люди планировали свои долгосрочные инвестиции, исходя из флуктуаций нефтяной конъюнктуры?

Что касается определения необходимого уровня инвестиций, то каким другим образом, кроме как определив конкретные цели, можно вообще заниматься управлением экономикой? Как уже было сказано, сегодня эффективность вложений в России находится на очень высоком уровне, большего нам все равно не дождаться. Значит, именно сегодня надо выстраивать систему так, чтобы инвестировать стало легко.

Для этого надо сделать две вещи. Первое - определить хотя бы в общих чертах долгосрочные, не менее чем на десятилетие, ориентиры экономического развития страны. И второе - насытить нашу финансовую систему капиталом, или, иначе, не случайной избыточной ликвидностью, а длинными деньгами. Проанализировав спектр возможных ориентиров и спектр имеющихся механизмов расширения капитальной базы российской экономики, совместив одно и другое, мы сможем правильно определить те ключевые точки, которые могут дать мощный импульс российской экономике.

Матрица для России

Ориентиры - страшное слово. Все те же профессиональные либералы запрещают нам и думать о них, предполагая, что, когда кто-либо произносит слово "ориентир", он обязательно имеет в виду навязывание экономической системе неких искусственных, чуждых ей целей. Любимый пример страстного Гайдара - государство резко увеличивает оборонзаказ, ВПК неустанно "пашет", исполняя его в течение двух лет, после чего и отрасль, и вся экономика испытывают новый мощный спад. Но, может быть, нам будет позволено найти свой миф, свой российский долг перед историей - и, взяв его за основу, придать смысл, а значит, и цель нашей хозяйственной деятельности?

Совершенно непонятно, почему у нас так укоренилось представление, что деньги и власть - основополагающие смыслы хозяйствования. На самом деле, они лишь составляющие этих смыслов. Все величайшие достижения в области материальной культуры базировались и на другой составляющей - и выдающиеся предприниматели, и выдающиеся народы искали высокого божественного смысла своей хозяйственной экспансии.

Американцы - кульминация такого подхода, а Генри Форд - кульминация кульминации: "Я построил машину для большинства. Она будет сделана из самых лучших материалов, самыми лучшими работниками. Будет иметь самую простую конструкцию, которую смогут придумать современные инженеры. Любой человек с приличной зарплатой сможет ее купить. Вместе с ней он и его семья проведут много приятных часов на просторах, данных нам Господом".

В чем исторический смысл существования России? Ответив на этот вопрос, мы легче определимся с целями хозяйствования. Можем ли мы предположить, что смысл существования России в том, чтобы завалить весь мир нефтью, газом и прочими природными богатствами? Нет. Такое предположение было бы, мягко говоря, странным. Сырье для нас - только ресурс, давший возможность не сгинуть в условиях чрезвычайно глубокого национального кризиса.

Реальная же сила нашей страны - это ее территория. Вся история России связана с освоением огромной части суши, касающейся трех великих океанов. Эта ее функция, или, если хотите, миссия, подспудно осознается как важнейшая и сегодня, причем на самых разных уровнях. Ведущие дипломаты мира полагают, что внешнеполитическое положение России определяется в первую очередь масштабом ее территории и срединностью ее расположения. Да и наши предприниматели, отказываясь от мысли уехать из России после кризиса 1998 года, высказывали похожие соображения: "Я решил, что Россия это очень большая часть суши и она все равно кем-то будет освоена. Почему не мной?"

Освоение собственной территории, ее благоустраивание и может быть нашим главным ориентиром на ближайшее десятилетие. И более того, эта линия уже оказалась естественной для российского бизнеса: межрегиональная экспансия - одна из главных тенденций развития нашей экономики в последние годы.

Теперь, совместив миф о предназначении с современными экономическими концепциями, мы можем нарисовать бостонскую матрицу для России.

Что означает ориентация на собственную территорию с точки зрения такой матрицы? Одну простую вещь: наши "звезды" сегодня - это отрасли и кластеры, обустраивающие внутренний рынок. Нам нужно где-то жить - и это строительство жилья. Нам нужно перемещаться - и это строительство дорог. Нам нужно обеспечивать страну теплом и энергией с минимальными затратами - и это энергетика и энергетическое машиностроение. Нам нужно покупать и продавать - и это розничная торговля. И так далее. Некоторые из этих кластеров обладают огромным мультиплицирующим эффектом, и потому могут стать предметом особого интереса государственной политики.

В этом смысле нам кажутся ошибочными и преждевременными акценты на диверсификацию экспортных возможностей России, даже если речь идет о высокотехнологичных отраслях. Большинство предпринимателей ясно осознает, что наш главный ресурс конкурентоспособности как страны - огромный рынок, рынок такого потенциала, какого сегодня нет нигде в мире. Этот потенциал прежде всего и надо эксплуатировать.

Внешняя же экспансия материальной культуры России - задача будущего. Она также укладывается в представление о судьбе России, но бессмысленно делать акцент на это уже сегодня. Для внешней экспансии компании, производящие "мировые инновации", должны стать экономически сильными. Для этого они должны накопить опыт, финансовый ресурс, проверить востребованность своих нововведений реальным хозяйством - а все это можно сделать только в условиях быстрорастущего внутреннего рынка.

Стало быть, вот приблизительно как выглядит бостонская матрица для России: ее "дойные коровы" - это сырьевые отрасли, ее "звезды" - отрасли, обслуживающие внутренний рынок, ее будущие "звезды", или "кошки", - отрасли "мировых инноваций", где могут оказаться и компании с чисто техническими нововведениями, и компании, определяющие новый стиль бытовой жизни, и компании, предлагающие новое образование.

Этого для ориентиров достаточно. Определив их, можно переходить к управлению. Причем с обозначенными целями нам будет легко перейти от абстрактной "дебюрократизации экономики" к конкретному управлению на уровне отраслей или кластеров.

Речь, безусловно, не идет о возвращении к плану. Речь идет все о том же снятии ограничений на развитие бизнеса, о котором вот уже третий год подряд говорит Герман Греф, только не вообще, а в частности.

Ориентируясь на поставленную задачу - "освоение России", можно составить перечень всех кластеров, работающих на эту цель. Разобраться с каждым из них с точки зрения наличия и силы игроков, возможностей центральных и смежных отраслей и, главное, с точки зрения барьеров, препятствующих развитию конкретного кластера и устраняемых по воле государства. Разработка такой микроэкономической программы, конечно, отдельная большая работа, но она, безусловно, выполнима.

Где взять деньги на инвестиции

Осознанный разворот к освоению внутреннего рынка кажется не слишком принципиальным шагом. Действительно, какая разница ставить ли целью резкое расширение и диверсификацию экспорта или развивать внутренний рынок? При достижении успеха и в том и в другом случае мы будем чувствовать себя лучше, чем сейчас. Однако на самом деле разворот к внутреннему рынку открывает перед нами совершенно иные перспективы и ставит принципиально новые по масштабу задачи. Во-первых, мы расстаемся с представлением о национальной экономике как об экономике ларька - на сколько продал, на столько и купил. Мы начинам понимать, что, создав некую добавленную стоимость для внутреннего пользования, мы тоже станем богаче. Во-вторых, сегодня не существует экономически обоснованного экспортного проекта такого же масштаба, как проект по освоению собственной территории, и, соответственно, только в этом случае у нас возникает осмысленный спрос на огромные инвестиции. В-третьих, для создания сильной внутренней экономики нам надо будет построить национальную финансовую систему, так как финансовые институты никакой другой страны не захотят финансировать такой проект. Только таким образом мы наконец-то обретем свою финансовую систему - необходимое условие для существования самостоятельной экономики.

Вернемся к тезису о разрыве между имеющимися инвестициями (60-70 млрд долларов) и необходимыми (110-180 млрд). Как нам перейти с одного уровня инвестиционной активности на другой? Ответ прост: надо искать деньги не там, где мы ищем их сейчас.

Либеральные экономисты считают основным источником инвестиций деньги населения и рассуждают, как бы заставить граждан положить "чулочные" накопления в банк, да еще на длинные сроки. Оценим эту возможность с точки зрения элементарной логики. Сегодня накопления граждан в банках составляют примерно 40 млрд долларов, то есть почти 300 долларов на душу. Прибавим к этому "чулочные" накопления, 40-60 млрд, и получим в лучшем случае еще 400 долларов на душу. А теперь скажите сами, имея 700 сбереженных долларов, вы будете их вкладывать надолго? Так что деньги населения смогут стать источником инвестиций только вследствие его, населения, богатения, то есть вследствие экономического роста. А значит, сегодня деньги граждан не могут стать источником роста.

Тогда нам говорят: а как же пенсионные деньги в западных странах, они же и есть главный длинный актив западной финансовой системы? Опять то же возражение. Пенсионные фонды превратились в то, чем они являются сегодня, уже после периода бурного экономического роста шестидесятых годов. На это намекают и отечественные прогнозы приращения пенсионных денег - по самым оптимистичным из них, объем пенсионных денег, которыми сможет располагать Россия через три-пять лет, составит не более 5 млрд долларов.

Еще одна любимая надежда либералов - иностранные инвестиции. То, что ради них они пытаются улучшить наш инвестиционный климат, это замечательно. Но странно, что при этом они словно не слышат некоторых важных замечаний потенциальных инвесторов. А те говорят: "Мы можем увеличить инвестиции в разы, но только в том случае, если вы сами начнете инвестировать". И добавляют: "Ни одна страна мира не поднималась целиком на чужих деньгах". Вот так. Нам все-таки придется стать чуть более самодостаточными.

Как превратить богатство в капитал

Когда мы рассуждаем о потенциальных источниках инвестиций, мы всегда употребляем термин "длинные деньги"; возможно, именно это и уводит нас в неверную сторону. Капиталистический рост основан не на деньгах, а на богатстве, превращенном в капитал.

Сошлемся на два авторитета. Русский экономист Михаил Туган-Барановский, анализируя природу капиталистического роста в XIX веке, обнаружил, что толчок подъему дают рентные накопления земле- и домовладельцев, то есть тех лиц, чьи доходы не связаны жестко с текущим состоянием экономики, а определяются капиталом, накопленным ими и их предками. Французский историк Фернан Бродель писал, что отношение ВВП к капиталу страны на протяжении последних 400 лет развития капитализма находится в диапазоне 1:3-1:7. Это соотношение можно считать некой мировой константой, и нет никаких оснований полагать, что Россия должна быть исключением. Пользуясь этой константой, мы легко определяем, что минимальный объем капитала, который необходим России для того, чтобы она могла преодолеть инвестиционный разрыв, составляет минимум 1,5 трлн долларов.

А сколько у нас есть? Суммарный капитал активных рыночных агентов (капитализация котирующихся компаний и собственный капитал банков) со всеми допусками составляет не более 250 млрд долларов. Ну еще от силы столько же наскребут все частные владельцы земли и недвижимости. И все. Никакого другого ликвидного, то есть капитализированного, богатства в стране нет. Весь наш капитал составляет чуть более одного ВВП. В таких условиях действительно трудно мечтать о росте.

Но у нас есть потенциальные источники капитала. Это прежде всего земля - по оценкам, только в Москве стоимость земли составляет 150 млрд долларов. Затем недвижимость - переведя всю имеющуюся в стране недвижимость в рыночные цены, мы выходим на оценку 800 млрд долларов. Есть природные ресурсы, находящиеся в собственности государства. Однако по большей части все это богатство неликвидно, так как отечественный финансовый рынок мал.

В своей нашумевшей книге "Загадка капитала" экономист Эрнандо де Сото обратил внимание на то, что развивающиеся страны, равно как и развитые, обладают большим богатством, прежде всего той же недвижимостью и землей, но не могут создать сильный капитализм, так как их богатство не капитализировано. Он указывает на проблему нелегитимности этого богатства. И это, конечно, важное обстоятельство, в том числе и для нас. Но, на наш взгляд, существует и другая проблема - государства большинства развивающихся стран не мыслят себя как самостоятельные экономические субъекты и потому не занимаются сознательным строительством сильных финансовых систем. Правда, у них для такой позиции есть одно объективное ограничение - их положение во многих случаях финансово крайне нестабильно (большие долги, плохой торговый и платежный балансы).