Древние поселения являются важным археологическим источником, содержащим ценнейшую информацию о различных аспектах жизни их обитателей. В параграфе 2 предложен краткий обзор разработок различных исследователей по основным проблемам, связанным с изучением саргатской культурной общности. Здесь рассматриваются хронология и периодизация культуры, происхождение, историческая судьба и этническая принадлежность ее носителей. Также затрагиваются вопросы экономики, культурно-экономических связей, социальной и политической структуры общества.

В решении многих из вышеупомянутых проблем немаловажную роль играет изучение керамического производства саргатских племен, сохранявшего на протяжении длительного времени определенные традиции в технологии изготовления и орнаментации. В параграфе 3 дается общая характеристика саргатской керамики и обзор основных исследований по данной теме. Наряду с изучением морфологии и орнаментации посуды отдельных поселений проводился суммарный анализ керамики разных локальных районов саргатской общности, а также технологические и экспериментальные исследования. Л.Н.Коряковой было проведено сравнение керамических комплексов поселений из различных районов саргатской территории, прослежено развитие керамики во времени и ее территориальные особенности (Корякова, 1988). Н.П.Матвеева анализировала формы и орнаментальные традиции керамики с саргатских памятников лесостепного Притоболья (Матвеева, 1993). С.В.Шарапова изучала разнообразие керамических типов раннего железного века Зауралья. Значительное внимание в ее работах уделено саргатской керамике и ее соотношению с другими керамическими традициями региона (Шарапова, 2000, 2004; Sharapova, 2004). Проводились исследования технологических особенностей, физико-механических свойств, рецептуры керамических масс, особенностей формовки, обработки поверхностей и обжига посуды Рафайловского археологического комплекса (Борисов, Матвеева, Чикунова, 2002). Технологическое изучение саргатской керамики и большая экспериментальная работа по репродуцированию некоторых навыков гончарного производства в раннем железном веке были проведены на материалах Ипкульского могильника (Корякова, Федоров, 1993).

В параграфе 4 определяется круг основных проблем, связанных с изучением саргатских поселенческих комплексов. Несмотря на большое количество поселений, крупномасштабные раскопки проведены лишь на единичных памятниках. Основная же часть известна только по разведкам, сборам с поверхности или по очень ограниченным раскопкам, материалы которых остались неопубликованными. Оставляет желать лучшего методика исследования подавляющего большинства памятников. Зачастую культурный слой поселений вскрывался “штыками”, к которым привязывались находки или методом снятия условных горизонтов небольшой толщины с поквадратной фиксацией находок. Эти методы показали свою неэффективность, поскольку не позволяют точно привязать находку к какому-либо объекту и установить хронологическую последовательность различных типов артефактов. Малочисленность радиоуглеродных дат значительно затрудняет работу по уточнению датировок отдельных памятников и созданию более дробной хронологии культуры. Таким образом, в настоящее время на первый план выходят задачи поиска и целевого междисциплинарного исследования широкими площадями опорных памятников с последующей обработкой полученных результатов по современным методикам.

Вторая глава посвящена описанию Павлинова городища и характеристике его культурных остатков.

В параграфе 1 дается описание Павлинова городища и характеризуется окружающий его ландшафт. Поселение расположено в лесостепном Притоболье, на первой надпойменной террасе левого берега р.Исеть в окрестностях д.Сопинина Шатровского района Курганской области. Сооруженная на мысообразном выступе террасы крепостная площадка площадью свыше 3 тыс. м² защищена двойной полукольцевой линией оборонительных сооружений, включающей вал и два рва. Визуально фиксируются два въезда на городище (главный и малый) и не менее 9 жилищных впадин. К северу и востоку от цитадели простирается обширное селище. Общая площадь поселения составляет около 100 тыс. м². Полученная серия радиоуглеродных дат позволяет определить время функционирования Павлинова городища с IV в. до н.э. по I в. н.э.

В параграфах 2, 3 и 4 характеризуются выявленные на памятнике объекты по трем блокам: укрепленная часть (городище), оборонительные сооружения и неукрепленная территория (“посад”).

Основу коллекции артефактов составляют фрагменты глиняной посуды и кости животных. В параграфе 5 предлагается краткая характеристика индивидуальных находок, которые представлены оружием, орудиями труда и украшениями.

В третьей главе рассматриваются теоретические и методические вопросы исследования древней керамики как археологического источника.

Керамика является массовой категорией находок и встречается повсеместно на многих археологических памятниках. Это ценный источник, содержащий важную информацию об особенностях быта и хозяйства древних народов, их технических и производственных возможностях, о характере их культурно-экономических связей. В параграфе 1 предлагается краткий обзор основных направлений и методов ее исследования, применяемых в отечественной и зарубежной практике.

Изучение керамики включает два последовательных уровня. Уровень первого порядка охватывает непосредственный анализ источника. На этом этапе характеризуются технологические, морфологические и орнаментальные особенности. Полученные данные являются основой для уровня второго порядка, выходящего на широкий круг вопросов, связанных как с проблемами хронологии и периодизации, так и с различными сферами жизни древних обществ. В зависимости от цели исследований, при работе с керамическими коллекциями на обоих уровнях используются различные методы и их комбинации.

Формально-типологический подход является наиболее распространенным в исследовательской практике. Его решающим правилом является разграничение во времени и пространстве культурных образований, сконструированных на основе тех или иных комплексов. Одним из основных его этапов является анализ форм глиняной посуды (Бобринский, 1986; 1988). На формы сосудов значительное влияние оказывают экологические условия, хозяйственная специфика соответствующих природных зон. На размерах в большей степени сказываются социальные моменты, определяющие характеристики посуды индивидуального и коллективного пользования, а также способы потребления и хранения продуктов и хозяйственных запасов (Кожин, 1989). Учет морфологических особенностей сосудов, их классификация и корреляция позволяют получить весьма ценную информацию для характеристики комплексов керамики. Выявление локальных различий в оформлении сосудов важно для решения вопросов культурно-хронологического членения, генезиса культур и т.п. (Генинг, 1992).

Разнообразие традиций украшения сосудов стало основой для другого важного направления в изучении керамики. Орнамент древней посуды, также как и любой объект археологического исследования, является продуктом прошлой деятельности некоторой группы древнего населения, существовавшей в границах определенного пространственно-временного отрезка (Скарбовенко, 1988). Вслед за Е.В.Волковой можно обозначить две группы общих задач, стоящих перед исследователями: 1) выделение технико-технологических, эстетических или семантических культурных традиций в области орнаментации; 2) изучение процессов их формирования, развития и изменения в различных культурно-исторических ситуациях (Волкова, 1991).

Определение понятия “стиль”, как способа производства и украшения артефактов, вызвало многочисленные дискуссии среди археологов и искусствоведов (Renfrew, Bahn, 2004). Классическое определение стиля связывает его с участием артефактов в информационном обмене (обмене информацией между людьми, живой и неживой природой). C 1980-х гг. в дефиниции стиля произошли изменения, он стал рассматриваться как форма невербальной коммуникации (Pavlu, 1996). Процесс коммуникации не является односторонним и состоит из трех компонентов: передачи, получения информации и ответа на нее. Основные элементы дефиниции стиля - разнообразие орнамента и его пространственно-временное распространение (Шарапова, 2004).

Технологические традиции керамического производства достаточно устойчивы для различных групп населения и могут быть надежным источником по этнической истории, не говоря об изучении хронологии самой технологии как особой стороны производства (Генинг, 1992). Исследования в этом направлении включают использование различных методов, среди которых наиболее часто применяются трасологический и экспериментальный (Васильева, Салугина, 1991; Глушков, 1996). Наряду с ними привлекаются этнографические наблюдения (Бобринский, 1978). Для рассмотрения вопросов, связанных с изучением технологии производства керамики в настоящее время также используется широкий спектр естественнонаучных методов. Среди них наибольшее влияние имеет петрографический анализ (Внуков, 1991; Глушков, 1996; Williams, 1983; Middleton, Freestone, Leese, 1985). Наличие большого количества физико-химических методов (таких как нейтронно-активационный анализ, рентгеновский флюоресцентный анализ, эмиссионный спектральный анализ, метод дифракции рентгеновских лучей, химический количественный анализ и т.д.) позволяет получать объективные сведения о составе и технологических особенностях изготовления керамики (Сайко, Кузнецова, 1977; Matson, 1960; Жущиховская, 1991; Shepard, 1956).

Изобилие керамики и разнообразие ее форм, технологического состава теста и орнаментации делают ее во многих случаях идеальным средством ношения хронологической информации. Связь определенных типов керамики со стратиграфическими горизонтами археологического памятника обеспечивает одно из средств конструирования керамических хронологий. Когда такие последовательности повторяются полностью или частично на ряде памятников внутри региона, возможно выстроить широкие региональные последовательности (Цетлин, 1989; Sinopoli, 1991; Orton, Tyers, Vince, 2001). Появление и широкое применение таких методов, как радиоуглеродный анализ и дендрохронология, не уменьшило необходимость создания хронологий, основанных на керамике. Более того, эти технические приемы позволяют их уточнять и впоследствии применять к памятникам, где методы абсолютного датирования не могут использоваться.

Керамика, являющаяся одной из наиболее массовых категорий находок, привлекла к себе большое внимание с точки зрения применения статистико-математических методов. Вопросы изучения соотношения керамических комплексов нашли свое решение в разработке широких программ исследования, основанных на использовании статистики (Маршак, 1965; Федоров-Давыдов, 1987; Генинг, 1992). В настоящее время математические методы вошли в широкое употребление в археологии, являясь неотъемлемой частью научной работы. Выделяются четыре группы задач статистической обработки археологических данных: 1) представить массовый материал в удобной для анализа форме; 2) проверить, насколько наблюдаемые свойства выборки отражают свойства генеральной совокупности; 3) определить, являются ли наблюдаемые различия между комплексами (выборками) случайными или же они связаны с определенными закономерностями; 4) изучить связи между объектами разных уровней (признаками, вещами, памятниками) (Мартынов, Шер, 1989).

Этнографы и этноархеологи, исследующие керамику, изучают технические приемы производства и обжига посуды, системы распределения и использования керамики, также как и социальные условия ее производства и распределения (Бобринский, 1989; Шнирельман, 1993; Longacre, 1981; 1991; Stark, Longacre, 1993; Sinopoli, 1991). Понимание, формирующееся на основе таких исследований, играет важную роль в развитии общей структуры изучения древней керамики.

Важность керамических сосудов как вещей, используемых для конкретных целей, уже давно выявлена археологами, и в настоящее время существует множество подходов для определения их назначения. Среди них: изучение изменений в морфологии и технологических особенностях внутри широких классов керамических изделий, анализ археологического контекста. Исследование остатков на поверхности сосудов обеспечивает более детальную оценку их использования. Этноархеологические наблюдения, фиксирующие использование сосудов, способы их поломки и их включение в археологические отложения, могут помочь в наших интерпретациях относительной значимости различных функциональных классов керамики в различных видах археологических наборов.

В дополнение к функции керамики как емкостей для приготовления и хранения пищи, столовых приборов и т.д. сосуды могут передавать информацию об их производителе, владельце или пользователе. Так, некоторые из них могут свидетельствовать о высоком статусе, другие - отражать религиозную, социальную или племенную принадлежность. Другая социальная категория, которая может быть плодотворно изучена через керамический анализ - гендер. Этнографические свидетельства гончарного производства демонстрируют связь между полом гончаров и организацией керамического производства (Шнирельман, 1991; 1993; Sinоpoli, 1991; Nelson, 2004).

Интерес как к социальному, так и к “физическому” контекстам производства и использования керамики положили начало направлению, получившему название “керамическая экология” (Matson, 1965; Thompson, 1990).

Таким образом, очевидно, что изучение древней керамики - сложная и многогранная сфера археологических исследований. Она включает как большое число направлений научного поиска, так и огромное количество методов и разнообразных технических приемов, позволяющих оперировать с этим видом археологических источников. Кроме того, даже столь краткий обзор основных методов и направлений работы с керамическим материалом демонстрирует их тесную взаимосвязь. Так, исследования в рамках одного направления с определенным набором методов неизбежно выводят археологов на более широкий круг вопросов, требующих, в свою очередь, привлечения новых подходов для их решения. В настоящее время можно с уверенностью утверждать, что исследование керамических коллекций невозможно проводить, используя какой-либо один метод. Сочетание различных подходов - единственный путь к получению объективной информации.

В параграфе 2 изложена методика изучения керамической коллекции Павлинова городища. Она была многократно апробирована на материалах памятников, раскопанных Зауральской лесостепной археологической экспедицией, и использовалась в различных исследованиях, в том числе монографических и диссертационных (Берюхова, 1982; Корякова, 1988; Корякова, Сергеев, 1993; Мишина, 1996; Шарапова, 2000; 2004 и др.).

Работа с керамической коллекцией Павлинова городища включала две последовательные стадии: полевые и лабораторные исследования. На первой стадии осуществлялась полевая фиксация материала и его первичная обработка. При раскопках памятника применялась методика полевого контекста, основанная на принципе индивидуального учета каждой находки с указанием ее места в культурном слое (Корякова, Стефанов, Стефанова, 1991).

На стадии лабораторных исследований основным методом работы с коллекцией являлось сочетание традиционного формально-типологического подхода и методов математической статистики. Анализ коллекции включал следующие этапы.

Обработка коллекции (сортировка керамики по типам в соответствии с их изначальными дефинициями, реконструкция сосудов, прорисовка всех фрагментов шеек и реконструированных сосудов, регистрация шеек сосудов в специальных учетных карточках). Фрагментарность посуды и небольшое количество целых экземпляров определили приоритет изучения - для статистического анализа привлекались только верхние части сосудов и шейки.

Формирование двух баз данных. Первая сделана на основе учетных карточек по сосудам и содержит информацию о морфологических характеристиках и особенностях орнаментации. Вторая представляет собой электронный вариант полномасштабных коллекционных описей.

Морфологический анализ керамики - изучались размеры, форма и профилировка сосудов.

Орнаментальный анализ - проводился подсчет использования различных технических приемов и элементов орнамента по орнаментальным зонам.

Для характеристики коллекции были привлечены данные петрографического анализа. Определялся минералогический состав исходного сырья и его основные источники.

Общий пространственный анализ керамики в слое памятника. Исследование проводилось в двух измерениях - по горизонтали (планиграфическое) и по вертикали (стратиграфическое). Для планиграфического анализа был составлен план распределения находок, для анализа вертикального распределения керамики были вычислены средние значения глубин залегания фрагментов от поверхности и от условного “нуля”, показатели дисперсии и составлены графики зависимости количества фрагментов от глубины.

В связи с тем, что постройки, выявленные в пределах раскопов, не являются одновременными, был проведен сравнительный анализ пространственного распределения керамики в объектах.

Сравнение орнаментальной традиции основного культурного компонента памятника (саргатской керамики) на микроуровне было проведено на посуде из объектов, принадлежащих трем хронологическим периодам существования поселения.

Сравнение на макроуровне заключалось в сопоставлении основных орнаментальных особенностей саргатской керамики Павлинова городища и других памятников Притоболья.

Таким образом, комплексное изучение керамики многослойного поселения требует, во-первых, привлечения различных методов ее анализа, во-вторых, применения контекстуального подхода, т.е. определения ее связи со стратифицированными слоями и выявленными объектами.

В четвертой главе излагаются результаты исследования керамики Павлинова городища.

В параграфе 1 дается развернутая характеристика керамической коллекции Павлинова городища. Она насчитывает 9862 единицы и представлена, главным образом, фрагментами сосудов. Количество “развалов” (скоплений фрагментов от одного сосуда) невелико - около четырех десятков. Основную часть коллекции составляет керамика раннего железного века. Помимо саргатской (45%) и гороховской (33%), представляющей самые многочисленные и культуроопределяющие типы для памятника, в слое и заполнении объектов были расчищены фрагменты кашинских (5,5%), воробьевских (4,1%), иткульских (1,8%), носиловских (0,1%), баитовских (1,3%) сосудов. Оставшиеся 9,4% включают керамику эпохи бронзы и средневековья, черепки среднеазиатской гончарной посуды и фрагменты, тип которых не удалось определить. Анализ морфологических и орнаментальных характеристик керамики Павлинова городища проводился только для сосудов раннего железного века, по шейкам было выделено и взято в статистическую обработку 622 сосуда.

Изучение морфологических и орнаментальных особенностей разных типов керамики и анализ форм реконструированных сосудов позволили не только полноценно охарактеризовать коллекцию конкретного памятника, но и сравнить полученные данные с изначальными дефинициями этих типов. В итоге, было отмечено, что хотя представленные на Павлиновом городище керамические типы в целом соответствуют описанным ранее характеристикам, но при этом они демонстрируют ряд локальных особенностей - так называемые “смешанные” черты, проявляющиеся как в составе глиняной массы и морфологии некоторых сосудов, так и в их орнаментации. Эти наблюдения демонстрируют взаимопроникновение культурных традиций, носители которых проживали на поселении в одно и то же время.

Привлеченные для работы данные петрографического анализа позволили не только определить состав формовочной массы и установить приблизительную температуру обжига посуды, но и выявить некоторые направления культурно-экономических связей обитателей поселения. В ходе анализа было установлено, что керамика Павлинова городища изготавливалась из местных глин с добавлением минеральных, реже - органических добавок. Среди горных пород, использовавшихся в качестве минеральных добавок, только кварц и полевой шпат встречаются в окрестностях памятника. Выступающий в качестве отощителя тальковый сланец является привозным - он имеет среднеуральское происхождение. Для керамики можно выделить два основных типа по характеру отощителя - “тальковая” (в качестве минеральной добавки присутствует амфиболит-тальковый сланец) и “бестальковая” (в качестве минеральной добавки - песок). Последняя группа представлена керамикой саргатского типа. Для тальковой керамики можно выделить два подтипа - с крупными включениями горной породы (гороховская, воробьевская, иткульская керамика) и с мелкими включениями (гороховская, баитовская, кашинская). Температура обжига не превышала 900С. Состав теста некоторых саргатских сосудов предполагает их изготовление в низовьях Исети, что свидетельствует о контактах с соседними саргатскими поселениями.

В параграфе 2 изложены результаты исследования пространственного распределения керамики. Сочетание традиционного формально-типологического подхода и методов математической статистики позволило выявить определенные закономерности в залегании фрагментов посуды разных типов и, таким образом, установить их связь как с различными объектами и участками памятника, так и со стратифицированными слоями культурных отложений на поселении.

Анализ пространственного распределения материала в пределах укрепленной площадки показал, что в межжилищном пространстве керамика гороховского типа количественно доминирует, тяготеет к нижним стратиграфическим позициям и обладает большой рассеянностью в культурном слое. Керамика саргатского типа здесь залегает в слое более компактно, в целом концентрируется выше и по количеству уступает гороховской. Фрагменты кашинской керамики единичны и стратиграфически залегают выше остальных типов.

На периферийных участках цитадели, расположенных вдоль линии оборонительных сооружений, были сделаны аналогичные наблюдения. Отличие керамических наборов заключалось только в полном отсутствии керамики кашинского типа. Исследованные в этой части памятника постройки (№№ 1, 2, 7, 11, 12 и 13) в большей степени связаны с гороховской традицией, хотя в значительной мере присутствует и саргатский компонент.

В центре укрепленной площадки, напротив, группа гороховской керамики количественно равна или уступает саргатской, в целом тяготеет к более высоким стратиграфическим позициям и залегает более компактно. Количество саргатской посуды значительно. Она занимает более низкую стратиграфическую позицию и рассеяна в слое. Это объясняется тем, что керамика саргатского типа связана с нижним заполнением построек №№ 3, 5 и 9, расположенных в центре укрепленной площадки, а фрагменты гороховской посуды находятся по большей части в переотложенном состоянии. С заполнением и уровнем пола этих построек соотносятся также “развалы” сосудов кашинского типа. Постройки №№ 4, 8 и 10 являются более ранними, что подтверждается стратиграфическими наблюдениями. С ними связана посуда гороховского и саргатского типов. К этой же группе можно отнести постройку № 6, в нижнем заполнении которой был расчищен развал сосуда баитовского типа. Впоследствии, после разрушения эти объекты, по-видимому, могли использоваться как ямы для мусора, что документируется нахождением “развалов” саргатских сосудов во вторичном заполнении построек №№ 6 и 10.

Исследование керамики в погребенной почве показало, что здесь преобладают фрагменты посуды гороховского и баитовского типов. Средние значения глубины залегания воробьевской, иткульской и носиловской керамики также соответствуют уровню древней поверхности. Саргатская посуда здесь составляет количественно небольшой процент по отношению к керамике ранних типов. Кроме того, фрагменты саргатского типа тяготеют к более высоким отметкам.

Таким образом, в пределах укрепленной площадки было выявлено два этапа застройки. Первый в большей степени связан с гороховской, баитовской, воробьевской, иткульской и носиловской керамическими традициями, и в меньшей степени - с саргатской. Второй этап связан с керамикой саргатского и кашинского типов, а гороховская традиция уступает свои лидирующие позиции.

Анализ пространственного распределения керамики в слое оборонительных сооружений позволяет сделать следующие наблюдения. В хронологическом отношении ров 1а является более ранним сооружением, нежели ров 1, что хорошо подтверждается стратиграфически. Он был засыпан до сооружения рва 1, так как его заполнение перекрыто сползшей насыпью вала. С заполнением этого объекта связана керамика воробьевского и гороховского типов. Причем фрагменты воробьевской посуды обнаружены на его дне.

Ров 1 и ров 2 были сооружены позднее. С их заполнением связана керамика гороховского, саргатского и кашинского типов, а саргатская и кашинская посуда фиксируется к тому же и на дне объектов. Данное наблюдение говорит о функционировании оборонительной системы вплоть до второго этапа жизни поселения, в рамках которого эти керамические традиции, наряду с другими культурными атрибутами, становятся доминирующими. Керамика, обнаруженная на территории, прилегающей к валу, на валу, и на участке между рвами также свидетельствует в пользу данного предположения. Вычисленные средние значения глубины залегания керамики демонстрируют, что самую высокую стратиграфическую позицию занимает саргатская керамика, ниже расположена гороховская, а фрагменты воробьевских сосудов тяготеют к самым большим глубинам.

Объекты, расположенные на территории “посада”, являются наиболее поздними. Здесь в пределах исследованных участков доминирующим в коллекции является саргатский тип. Доля гороховской, воробьевской, баитовской и иткульской посуды незначительна. Эти типы керамики встречались в виде рассеянных фрагментов, которые в большинстве случаев были настолько мелкие и невыразительные, что выделить на их основе сосуды удалось только в нескольких случаях. Полное отсутствие фрагментов гороховской посуды и керамики ранних типов отмечено только в северо-восточной части “посада” на значительном расстоянии от цитадели.

Таким образом, анализ пространственного распределения керамики позволил выявить три хронологические группы объектов, маркирующиеся различным составом керамических наборов.

Павлиново городище функционировало на протяжении пяти столетий. В течение этого промежутка времени саргатская традиция прошла длинный путь развития, являясь одной из многих культурных составляющих на начальном этапе жизни поселения и став его ядром к рубежу эр. В связи с тем, что саргатская керамика связана с постройками разных хронологических периодов, возник вопрос, прослеживается ли разница в орнаментации посуды, соотносимой с указанными хронологическими группами? В параграфе 3 приведены результаты сравнительного анализа.

Путем расчета коэффициента различия по методу наименьших квадратов было проведено сравнение керамики по технике орнаментации и элементам узора, нанесенных по венчику, шейке и плечику.

,

где i - номер признака; k,l - номера объектов; Y_ki, Y_li - частота встречаемости i-го признака в объектах k,l; D_i - дисперсия распределения i-го признака (Корякова, 1988).

По результатам сравнительного анализа было сделано три основных вывода:

Орнаментация саргатской посуды, происходящей из построек первого и второго этапов жизни городища, претерпела некоторое влияние других культурных традиций, существовавших в то время на памятнике. Так, например, декор шеек саргатской посуды из ранних построек на городище находит параллели в орнаментации гороховской керамики, где горизонтальные пояски наклонных отрезков и горизонтальные “елочки” также являются основными орнаментальными мотивами. Среди элементов узора, нанесенных на шейки сосудов из построек второго хронологического этапа, часто встречаются вертикальные столбцы прямых и наклонных отрезков. Эта композиция, как известно, более свойственна кашинскому типу. С кашинской керамикой также соотносится такой элемент, как горизонтальный зигзаг, изредка встреченный на шейках и плечиках саргатской посуды из культурного слоя цитадели.

2. С течением времени количество орнаментированных сосудов увеличилось. Кроме того, полученные наблюдения позволяют говорить о постепенном смещении орнамента. Так, если для саргатской посуды первого хронологического периода приоритетными орнаментальными зонами являлись венчик и шейка, которые позднее были дополнены нанесенными по плечику узорами, то на заключительном этапе основной акцент украшения сосудов окончательно смещается в область плечика.

3. Изменение декоративных мотивов выразилось с одной стороны, в некотором расширении их ассортимента, с другой, - в увеличении накольчатых узоров. Представляется возможным интерпретировать такие изменения как свидетельство начала дезинтеграции саргатской традиции. Во-первых, накольчатые узоры являются простейшими элементами, и их увеличение может говорить о некотором декадансе в орнаментации. Во-вторых, если считать, что орнамент в древнем обществе имел символическое значение, то отмеченное в конце периода разнообразие (если не разнобой) в украшении посуды позволяет предположить нарушение так называемого “духовного единства” локальной группы населения.

Неотъемлемым этапом изучения любой керамической коллекции является ее сравнение с посудой других памятников. Параграф 4 посвящен сопоставлению результатов анализа керамической коллекции Павлинова городища с данными по притобольским поселениям, полученными Л.Н.Коряковой (Корякова, 1988), а также с материалами Н.П.Матвеевой, исследовавшей саргатские памятники Ингальской долины (Матвеева, 1993).

Сопоставление керамических коллекций по технике орнаментации проводилось путем ранжирования исходных данных и последующего вычисления коэффициента корреляции рангов Спирмена:

где - знак суммирования, d - разность между рангами сопряженных значений признаков X и Y, т.е. d = x_i - y_i, n - число парных наблюдений, или объем выборки (Лакин, 1980).

Сравнение орнаментации саргатской керамики, происходящей с разных поселений Притоболья, несмотря на ее значительную в целом близость, позволило наметить два локальных района - нижнетуринский и исетский. Первый характеризуется абсолютным преобладанием резных узоров с незначительной примесью накольчатых и ямочных элементов. Для декора посуды из памятников второго района отмечено большое количество накольчатых узоров и присутствие орнаментов, нанесенных гладким штампом. Наиболее западный из исетских памятников - Прыговское городище - отличается доминирующей долей гладкого штампа в декоре. Керамика Речкинского II селища по соотношению технических приемов близка коллекциям как с исетских, так и с нижнетуринских памятников. С первыми ее объединяет значительная доля накольчатых узоров, а со вторыми - отсутствие узоров, выполненных гладким штампом.

В результате сравнительного анализа удалось установить, что на территории Средней и Нижней Исети доля накольчатых узоров в орнаментации сосудов, по-видимому, со временем увеличивалась. Эти данные соответствуют наблюдениям Л.Н.Коряковой, проследившей увеличение накольчатых орнаментов на керамике из поздних памятников Прииртышья и Приишимья. Керамика Среднего Притоболья, очевидно, вписывается в общую схему развития саргатской орнаментики. Посуда из памятников, расположенных в периферийных районах, выпадает из общей схемы и представляет другую линию развития орнамента. Здесь узоры нанесены преимущественно резной техникой (на севере) или гладким штампом (на западе).

Несмотря на то, что орнаментация саргатской посуды представлена довольно стандартным набором элементов, коллекции разных памятников демонстрируют некоторое своеобразие, отличаясь различным количественным соотношением этих элементов. Можно предположить, что наиболее архаичным элементом орнаментации посуды на территории Притоболья является горизонтальная “елочка”. С течением времени ее значение в украшении керамики уменьшается за счет увеличения доли других элементов. Вместе с тем горизонтальная “елочка” остается основным орнаментальным мотивом на посуде с памятников предтаежной зоны, отличающейся по соотношению технических приемов от керамики более южных поселений. Кроме того, удалось проследить тесную связь между степенью присутствия на памятниках кашинского культурного компонента и появлением на саргатской керамике таких мотивов, как вертикальные столбцы прямых и наклонных отрезков и горизонтальный зигзаг.

Представлялось интересным рассмотреть полученные наблюдения в рамках концепции орнаментальных стилей, предложенных С.В.Шараповой для зауральской керамики (Шарапова, 2000). Керамические коллекции притобольских поселений показывают, что развитие пришедшей с востока саргатской орнаментальной традиции на начальном этапе определялось тесным взаимодействием с местным “исетским” орнаментальным стилем, в частности, гороховской линией развития. Это нашло отражение в близости орнаментальных мотивов саргатской и гороховской посуды, а также в восприятии некоторых технологических приемов изготовления сосудов (добавление талька в состав глиняной массы). В последних веках I тыс. до н.э. фиксируется взаимное влияние саргатской орнаментальной традиции и кашинской, представляющей зарождающийся “уральский” стиль. С одной стороны, саргатский компонент явился непосредственным участником его формирования, с другой - сам воспринял некоторые элементы кашинского декора. Таким образом, мощный саргатский импульс, проникнув в зауральскую лесостепь, оказал существенное влияние на сложившиеся здесь орнаментальные стили. В результате это привело к ослаблению одних местных традиций, трансформации других, и одновременно, к некоторым изменениям гончарных навыков самих пришельцев.

Обобщая вышеизложенное, можно еще раз подчеркнуть огромные информативные возможности керамики как археологического источника. В процессе изучения комплекса керамики Павлинова городища удалось рассмотреть ряд сюжетов, выводящих на проблемы не только местного, но и регионального масштаба. Представительность выборки обеспечила получение достоверной информации о морфологических и орнаментальных особенностях посуды конкретного памятника, что является важным этапом в формировании полноценной источниковой базы по поселениям саргатской культурной общности. Анализ пространственного распределения материала дал возможность реконструировать “историю жизни” данного поселения. Сравнительный анализ саргатской керамики позволил наметить основные пространственные и хронологические векторы развития саргатской орнаментальной традиции Притобольского региона.

В пятой главе предлагается реконструкция “истории жизни” Павлинова городища и рассматривается его место в системе саргатских памятников Притоболья.

Результаты анализа керамической коллекции, стратиграфические наблюдения и данные радиоуглеродного датирования позволили реконструировать основные этапы “истории жизни” Павлинова городища, представленные в параграфе 1.

По-видимому, мысовидный участок террасы, на котором впоследствии возникло городище, в какой-то степени заселялся еще в эпоху бронзового века. Об этом свидетельствуют многочисленные мелкофрагментированные обломки посуды алакульского облика, встреченные в культурном слое городища и юго-восточной части “посада”. Однако фрагменты эпохи бронзы находятся в переотложенном положении и объекты, связанные с этой керамикой не фиксируются, что, возможно, говорит о кратковременности пребывания людей в данном месте.

Долговременное поселение здесь возникло только в эпоху раннего железного века. Павлиново городище существовало в период с IV в. до н.э. по I в. н.э. Анализ материалов, полученных в ходе раскопок, позволил выявить три последовательных этапа его функционирования, маркирующихся изменениями в облике керамического комплекса и архитектурных традиций. Представляется возможным условно обозначить эти этапы как гороховско-саргатский (IV-III вв. до н.э.), саргатско-кашинский (II-I вв. до н.э.) и саргатский (I в. до н.э. - I в. н.э.).

Гороховско-саргатский этап. К этому времени относится строительство оборонительной системы городища, имеющей в плане четко выраженную многоугольную конфигурацию, что считается одной из самых ярких черт укрепленных поселений гороховской культуры (Ковригин, 2003). С первым периодом обитания на городище связаны 10 построек, представляющих собой небольшие по размерам сооружения, площадью от 6 до 32 м² с котлованом прямоугольной или неправильной формы. Большая часть их расположена цепочкой вдоль линии обороны. Анализ керамической коллекции показал, что хотя эти объекты в основном связаны с гороховской керамикой и сосудами носиловского, баитовского, воробьевского и иткульского типов, но в то же время в значительной степени фиксируется и саргатский компонент. Приблизительно в конце III - II вв. до н.э. жизнь на городище прекращается, старые постройки разрушаются и на их месте образуются западины.

Промежуточным звеном между первым и вторым периодами представляются постройки, выявленные в юго-восточной части “посада”. По совокупности наблюдений об их архитектурных особенностях и составе керамического набора можно сделать вывод, что эти постройки близки жилищам второго этапа, расположенным в пределах крепостной площадки. Радиоуглеродные даты дали интервал III-II вв. до н.э.

Саргатско-кашинский этап. Возобновление жизни на цитадели приходится на период около конца II - начала I в. до н.э. Остатки ранних построек частью срываются или засыпаются при строительстве новых сооружений, частью - используются для выбрасывания золы и мусора (Ковригин, 2003). Постройки, относящиеся к этому периоду, имеют значительные размеры (от 50 до 150 м²) и сочетают в себе саргатские и гороховские архитектурные традиции. Они обладают котлованами прямоугольной формы с несколькими выступами-пристроями и длинными коридорами, соединяющими жилища с хозяйственными камерами-тамбурами. Результаты обработки керамических наборов из этих построек показали, что эти объекты в большей степени связаны с саргатской и кашинской культурными традициями. Хотя присутствие гороховского компонента еще сохраняется, он уступает свои лидирующие позиции. Наряду с зауральской керамикой раннего железного века появляются фрагменты импортных среднеазиатских гончарных сосудов.

Саргатский этап. После того, как фортифицированный центр и сооружения на нем были оставлены, жизнедеятельность его обитателей переносится за линию оборонительных сооружений, и открытое поселение значительно увеличивается в размерах. Исследованные на территории “посада” объекты представлены небольшими однокамерными постройками прямоугольной формы с коридорами-выходами и выступами-пристроями площадью от 25 до 40 м² и большими (более 90 м²) двух- и многокамерными жилищами, где в некоторых случаях зафиксировано угловое соединение помещений. Керамические наборы представлены преимущественно только саргатской посудой и черепками среднеазиатской гончарной керамики.

Таким образом, материалы поселения отражают процесс проникновения саргатского населения в IV в. до н.э. на территорию обитания групп населения гороховской культуры и их мирного сосуществования в течение двух-трех веков. В это время фиксируются тесные контакты с представителями других культурных традиций, проживающими на территории Зауралья. Со временем гороховское население было полностью ассимилировано, уступив главенствующую роль потомкам пришедших с востока племен. В последних веках до н.э. среди обитателей поселения появляются их северные соседи - носители кашинской культурной традиции. Появление среднеазиатской гончарной керамики в слое памятника свидетельствуют о включении данного населенного пункта в сферу межрегиональной торговли. На заключительном этапе жизни поселения единственными его обитателями остаются носители саргатской культурной традиции, продолжающие сохранять культурно-экономические связи со среднеазиатским регионом.