Перспективы развития электронной культуры России

Размещено на http://www.allbest.ru/

Перспективы развития электронной культуры России

Алексеев А.Ю. к.филос.н. доцент кафедры информатизации культуры Московского государственного университета культуры и искусств, координатор научных программ Научного совета РАН по методологии искусственного интеллекта

Введение

В 1990-е гг. в научном и в общественном дискурсах стал часто употребляться термин "электронная культура". Словосочетание оказалось семантически притягательнее других терминов, значения которых совмещают феномены культуры с функциями информационно-компьютерных технологий (ИКТ). Например, «киберкультура» акцентирует внимание на алгоритмически управляемых способах регуляции жизни. «Цифровая культура» апеллирует к универсальности математических форм выражения объективной и субъективной реальности. «Информационная культура» предлагает формат информационных процессов, систем, технологий. В «семиотической культуре» продуцирование, функционирование и трансляция феноменов культуры отождествляются с динамикой знаковых систем. «Компьютерная культура» предлагает метафору индивидуальной и общественной жизни в виде программ обработки «социокодов». В «медиакультуре» культурологические феномены погружаются в контекст виртуальной реальности, порождаемой мультимедийными технологиями. «Нейрокультура» переносит модели мозговой активности на социум, риторически связывая способ функционирования культуры с нейрофизиологическими функциями, либо фактически утверждая возможность построения нейросоциума на базе технологий нейроинтерфейсов и нейронета.

«Э-культура - это новая цифровая сфера социокультурной деятельности человека, новые формы выражения человека посредством электронных технологий и интернет, новые роли и статусы институтов культуры и искусств под влиянием технологий» [1]. Данное положение зафиксировано в 2003 году в программном документе Нидерландского совета по культуре «От информационно-коммуникационных технологий к э-культуре». Как мы видим, при употреблении термина «электронная культура» («э-культура», «е-culture», «eCulture») явно предполагается, что способ выражения традиционных феноменов человеческой культуры обеспечивается электронными технологиями. Э-культура не отождествляется со способами и средствами ИКТ и не редуцируется к ним. Компьютерная технология - это новый наукоемкий инструмент достижения как традиционных, так и принципиально новых социокультурных целей и ценностей.

По проблемам э-культуры в настоящее время проводятся масштабные научные конференции, семинары, симпозиумы. Тематика мероприятий специфицируется в соответствии с представлениями организаторов и участников научных мероприятий о данной форме культуры. В нашей стране широко известна ежегодная международная конференция «EVA». В 1990-е годы в её рамках изучались, как правило, проекты развития электронных визуальных искусств. Сегодня тема конференции существенно расширена до уровня изучения э-культуры как интегрального феномена современной культуры. Например, 19-21 ноября 2013 года в Москве состоялась 15-я ежегодная международная конференция «EVA 2013 Москва: Информационное общество, культура, образование» на тему «Библиотеки и музеи в цифровой среде: диалог и сотрудничество», а далее, по сути, в ее рамках, 22 ноября 2013 года состоялась 12-я Международная научно-практическая конференция «Электронный век культуры» (http://eva.rsl.ru/ru). Для ежегодной международной научно-практической конференции «Электронный век культуры», которая проводится с 2002 года, исходной темой были проблемы э-библиотек. Сегодня тематика так же приобрела расширенный формат. С 2002 года в г.Лодейное поле Ленинградской области проводятся ежегодные научные мероприятия, связанные с тематикой гуманизации э-технологий и развитием специфических форм э-культуры в малом городе (см. сайт «Неопросветительство»: http://www.neo-pr.ru). С 2007 г. в г.Астрахани проводятся ежегодные конференции на темы э-правительства, э-демократии, цифрового неравенства. C 2005 г. Научный совет РАН по методологии искусственного интеллекта (НСМИИ РАН) организует мероприятия, посвященные интеллектуализации ИКТ в рамках решения двух общих вопросов: 1) электронная культура - стратегический ресурс развития технологической и духовной сфер общества; 2) междисциплинарные исследования искусственного интеллекта - ключевой фактор развития электронной культуры. Например, в рамках Московского форума культуры «Культура как стратегический ресурс Российской Федерации в XXI веке» (1 июля 2010 г.) состоялась работа секции «Искусственный интеллект и развитие электронной культуры России». Тематика секции была продолжена на XI Международной научной конференции “Модернизация России: ключевые проблемы и решения”, 16-17 декабря 2010 г., ИНИОН РАН. Изучались следующие вопросы: анализ основных направлений и тенденций развития электронной культуры в мировой и отечественной практике; «электронная культура» в федеральной программе «электронной России»; междисциплинарные исследования искусственного интеллекта - главный фактор интенсивного развития электронной культуры; образовательные программы «искусственный интеллект» в технических и гуманитарных вузах; искусственный интеллект - метатехнология НБИК-комплекса; компьютерные технологии аналитики; развитие мобильных сервисов в России.

Подобного рода дискуссии инициируют создание отделов, департаментов, центров при министерствах культуры различных стран. Особенно активно в сфере э-культуры работают западноевропейские организации, так как они, собственно, и явились пионерами изучения данного феномена. В нашей стране в 1991 г. был создан «Центр по проблемам информатизации сферы культуры» («Центр ПИК») для осуществления научно-исследовательской и инженерно-технической деятельности при решении проблем применения новых информационных технологий в сфере культуры России.

В вузах создаются выпускающие кафедры электронной культуры. В государственных, общественных и коммерческих организациях начинают функционировать информационно-аналитические центры электронной культуры. Столь широкого применения не находил ни один из выше приведённых ИКТ-ориентированных терминов «культуры». Термин «электронная культура» проник в отечественную философскую литературу. В главном философском журнале нашей страны - «Вопросы философии» - в 2013 г. в № 8 была опубликована статья Л.В.Баевой «Электронная культура: опыт философского анализа». В начале работы автор справедливо полагает, что детерминантой э-культуры являются высокие информационные технологии. Однако далее приводятся общие и пространные рассуждения о понятии информации, затрудняющие понимание того, что такое «информационная технология». Отталкиваясь от частной дефиниции э-культуры, предложенной А.Рончи в 2009 г., автор статьи формулирует собственное определение, согласно которому электронная культура представляет собой совокупность результатов творчества и коммуникации людей в условиях внедрения IT-инноваций, характеризуется созданием единого информационного пространства, виртуальной формой выражения, дистанционной технологией, либеральностью контента. Собственно философское осмысление феномена э-культуры, по мнению Л.В.Баевой, заключается в подведении «школьных» философских дисциплин под данную дефиницию. В связи с этим выделяются онтологический, социально-философский, антропологическо-аксиологический, этический и эстетический «ракурсы» этого определения.

Поскольку трактовка понятия «э-культура» чрезвычайно обширна, полисемична, многомерна, то, с нашей точки зрения, неправомерно тормозить философскую работу из-за узости исходного определения. Это в некоторой степени послужило поводом данной работы.

Первый этап «философского осмысления», исходя из традиции философско-лингвистического исследования, состоит в изучении различных контекстов употребления слова «э-культура». Вариации концептуального многообразия термина фиксируются достаточно чётким контекстом его употребления (данный подход предлагался в [2, 3]). После установления границ, в которых употребляется термин, наступают этапы онтологического, эпистемологического, аксиологического, праксеологического и других видов анализа. Если данной схемы не придерживаться, то просто-напросто нарушается первый логический закон a=a, когда исследователь начинает путать значения слов из-за различных способов их употребления.

Постнеклассический метод формирования контекстов термина «э-культура»

В соответствии с широко распространенными методологическими приемами изучения сложных социокультурных явлений, впервые предложенными В.С.Степиным в конце 1980-х годов, выделим три фундаментальных метода: классический, неклассический и постнеклассический.

Классический метод пассивен. Исследователь «объективно» изучает явления культуры по аналогии с тем, как изучаются явления природы. Э-культура накладывает специфику на данный метод: появляется возможность анализировать её феномены собственными средствами, в частности, осуществлять информационно-аналитическую работу с текстами электронных библиотек и сайтов, отражающих тематику э-культуры. Такой анализ поддерживается программами поиска по ключевым словам, компьютерными средствами фактографического, концептографического, контентного анализа и пр. По результатам информационного поиска формируются кластеры, которые в последующем категоризируются и, наконец, контекстуализируются. Категориальные кластеры - это самые верхние совокупности терминов в иерархии определения степеней смысловой близости/дальности. Контекст - это поверхность, разделяющая эти классы общих понятий. Если далее проводится информационный мониторинг, то поисковые образы, на основе которых сформировались кластеры, выступают в роли индикаторов феноменов «э-культуры» для интернет-навигаторов.

Неклассический метод активен. Феномены культуры таковы, каковы методы их концептуального конструирования. Эти методы надо создать или, по крайней мере, проделать работу по выбору требуемого метода из совокупности наличных с учетом соответствующей модификации. Исследователь формирует дименсионалистское (многомерное, многоаспектное) представление предмета. Показательным примером неклассического метода является организация и проведение междисциплинарной конференции, на которой сталкиваются мнения, взгляды, концепции представителей различных научных школ и направлений. Исследователь (например, координатор конференции) стремится расширить предметное поле дискуссий и усилить конфронтацию между участниками. При столкновении взглядов, идентификации общих, особенных и различающихся значений, координатор создает своеобразный метаметодологический каркас, который систематизирует частные методологии и подходы к изучаемому явлению. Неклассический исследователь не проникает в суть предметной области. Он «скользит» по многообразию идей, концепций, представлений. Траектории «скольжения» формируют контексты употребления терминов.

Примерно по данной схеме в рамках деятельности НСМИИ РАН нами был инициирован проект постоянно действующей всероссийской конференция «Электронная культура: интеллектуальные технологии». Проект был запущен в июне 2011 г. по инициативе НСМИИ РАН под председательством академика В.Л. Макарова (www.ec-ai.ru). В данном словосочетании термин «интеллектуальные» употребляется не случайно. Дело в том, что по стандартным функциям ИКТ невозможно судить об их роли в культуре. Они амбивалентны относительно целей и намерений их применения. Например, ИКТ, обслуживающие цели ЕГЭ, внедряют формальный численный подход к оценке когнитивных способностей учащихся. Вряд ли они вносят позитивный вклад в культуру, скорее, напротив. Из-за этой электронной технологии э-культура самоуничтожается: креативные люди вымирают и в будущем некому будет развивать новую форму культуры, по крайней мере, в нашей стране. По поводу же «интеллектуальных ИКТ» ни у кого нет сомнений в том, что они являются детерминантой э-культуры. Благодаря наукоёмкой междисциплинарной инструментальной поддержке и разумной регуляции процесса внедрения и использования ИКТ, эти технологии, в силу определения, стимулируют творческую деятельность человека, способствуют сохранению и развитию социокультурных традиций, согласованы с ними и не имеют негативных последствий. В целом, проводимая конференция посвящена рациональному внедрению и использованию инноваций в сфере культуры и искусств. Стоит задача: исследовать социокультурные параметры инновационных стратегий государственных и общественных программ модернизации России в переходный период расширения пространства традиционной культуры возможностями электронных технологий. Выявление среди участников различных контекстов употребления слова «э-культура» возможно благодаря междисциплинарным дискуссиям по актуальным философским, научным и практическим вопросам развития интеллектуальной электронной культуры, а также организации взаимодействия по этой проблематике между деятелями науки, культуры, искусства и бизнеса, представителями законодательной и исполнительной власти.

На этапе сбора заявок и проведения ряда секций выявилось разнообразие трактовок термина «э-культуры» и связанных с этим термином сети терминологических ассоциаций. В мае 2011 года было проведено пленарное заседание на базе Московского государственного университета культуры и искусств (МГУКИ). C «э-культурой» отдельные ученые и представители научных школ связывают следующее: инновационные возможности инструментария ИКТ; стратегии лидерства государства в сфере высоких технологий с учётом сохранения и умножения традиционных культурных ценностей; программы государственной модернизации; инновационный потенциал в сфере культуры и искусств; инструментарий моделирования социокультурных явлений; аналитические технологии в социокультурной сфере; интеллектуальные системы в обществе; когнитотехнологические достижения; искусственные общества; виртуальные миры; информационную культурологию; инновационные технологии в образовании; технологии информационной аналитики в управлении обществом; виртуальный музей; электронную библиотеку; умный дом; смарт-обучение; высокие технологии в современной культуре; социокультурные приложения нейрокомпьютинга; дизайн, декоративно-прикладное и экранное искусство, поддерживаемое средствами ИКТ; количественные методы «измерения» явлений культуры; неопросветительство в малом городе; электронную филантропию; инновационные проблемы э-политики и др. В обсуждении принимали участие ведущие академические учреждения и вузы страны.

Как мы видим, имеется большое разнообразие мнений и представлений о том, что такое «э-культура». По сравнению с классическим методом, неклассический подход значительно увеличивает количество интерпретаций этого термина, причем в пропорции «нелинейной дурной бесконечности»: каждое новое значение порождает новую сложную сеть ассоциаций. Источников разнообразия интерпретаций бесконечно много. Так, упомянутая выше ежегодная конференция EVA, проводимая в Москве, собирает тысячи докладов. Далее эта конференция движется по всему миру и каждый месяц останавливается в столице или крупном городе той или иной страны - в Лондоне, Париже, Пекине и др. Очевидно, что никакая автоматизированная система контент-анализа (классический подход) не справится с выделением простых и составных ключевых слов, характеризующих «э-культуру». Неклассический подход вообще исходит из презумпции релятивности восприятия феноменов э-культуры и способов их познания. Причем состав, структура, содержание комплекса субъективных представлений темпорально зависимы, они являются функцией от момента и интервала их изучения. Как разобраться с разнообразием лексических предпочтений исследователей э-культуры?

Предлагаем обратиться к методологии феноменологического изучения, включенной в постнеклассическую исследовательскую парадигму.

Постнеклассический метод конститутивен. Это метод смыслового оформления феноменов культуры с позиции Я как носителя, источника, потребителя э-культуры. Вряд ли такой субъект имеет трансцедентальный статус, скорее, он находится в поле интерсубъективных взаимодействий. Я не только вырастает и живет в культурной среде, имманентно разделяя её ценности и смыслы. Он активно влияет и, более того, формирует её. Если в условиях традиционной культуры такое воздействие осуществить сложно, то в э-культуре, благодаря её ИКТ-инструментарию, трансляция субъективных смыслов, значений, ценностей осуществляется мгновенно и массово. Например, используя ресурсы известной э-библиотеки eLibrary (РИНЦ), каждый автор имеет возможность донести свои идеи до широкой публики, не впадая в зависимость от стоимости бумаги, логистики распространения тиража и коммерческого интереса издателя.

На первый взгляд, тематика э-культуры проявляется в связи с возможностями, которые предлагают технологии для представления, воплощения, имплементации предметов традиционной культуры: в э-носителях информации и алгоритмах функционирования. Такой контекст употребления термина «э-культура» ранее мы обозначили термином «репрезентативный контекст» [4]. Институциональный контекст употребления термина «э-культура» проявляется тогда, когда учитываются новые отношения по производству информации и знаний, обусловленные развитием ИКТ, что приводит к модификации старых и к формированию новых социальных структур. В институтах э-культуры модифицируются традиционные человеческие отношения по поводу власти, авторитета, распределения ценностей: политико-экономический контекст. Трансформируются и исчезают старые ценности, на смену которым приходят новые: аксиологический контекст. Нередуцируемость э-культурных феноменов к технологии, проявляется, в первую очередь, в симультанных, естественно-искусственных способах восприятия и познания мира: виртуалистский контекст. Новое восприятие действительности обусловливает становление нового человека, человека электронной культуры: антропологический контекст. Несмотря на значительную трансформацию природы человека под непосредственным или опосредованным воздействием ИКТ, э-культура должна сохранять свою идентичность, по крайней мере, в своих высших формах проявления, среди которых доминируют разум, развитый интеллект, рациональность: ноологический контекст. Рациональность предполагает критическое познание возможностей реализации социокультурных феноменов средствами ИКТ: эпистемологический контекст. И, наконец, каково бытие Я и общества в мире электронной культуры: онтологический контекст.

Из-за ограниченности объема мы лишь кратко обозначим выделенные контексты термина «э-культура».

Репрезентационный контекст Ким Вельтман, один из пионеров определения «электронной культуры», под э-культурой понимает репрезентацию средствами ИКТ традиционных объектов культуры и искусств [5]. Под данное определение подпадают: э-книга как представление традиционного издания на электронных носителях информации; э-библиотека как системным образом организованная совокупность э-книг с локальным или сетевым режимом доступа к ней; виртуальный музей как коллекция оцифрованных объектов культуры и искусства; мультимедийная реконструкция исторического памятника; «семантическая сеть» в среде Интернет, систематизирующая предметы культурологии, археологии, этнографии, искусствознания, историографии и пр. В репрезентативном контексте интересно онтологическое суждение специалиста Центра «ПИК» Н.В. Браккер, высказанное в докладе на конференции EVA-2008, г. Москва (http://conf.cpic.ru/eva2008/rus/info/default.asp): «Существовать - значит быть представленным в интернете». В самом деле, если, например, отсутствует сайт организации, то этой организации как бы и нет. Отсутствуют научные труды в РИНЦ - ученого вроде бы и не существует. Возможно, этот ученый велик и знаменит, но, начиная с 2014 г., при отсутствии его трудов в РИНЦ или, что престижнее, в коммерческих электронных библиотеках типа Scopus или Web of Science, он не получит российского научного гранта, так как степень «учености» в нашей стране стала оцениваться по индексам этих библиотек. Картезианскую формулу бытия - cogito ergo sum - надо бы переписать: e-re-praesento ergo sum, что вместе с префиксом «e-» переводится с латинского языка как «электронная репрезентация».

Институциональный контекст В рамках этого контекста изучаются социальные институты в условиях применения ИКТ. Социальная кластеризация новой формы культуры отличается от структуры традиционной культуры. Однако в смысловом плане различия несущественны, так как э-институции (термин предложен А.Б.Антопольским) выполняют функции, аналогичные функциям социальных институтов традиционной культуры. К э-институциям относятся: э-образование (e-learning), э-политика (e-polity), э-наука (e-science), э-торговля (e-commerce), э-туризм, э-медицина и др. - утверждает М. Шварц [6]. По поводу э-институций возможны различные трактовки. Например, принципиально различаются трактовки проекта «э-науки». В Великобритании э-наука - это логистическая система организации научных исследований: продуцирования информации, её сложной обработки и разветвлённого распределения среди больших групп менеджеров и учёных исследовательских лабораторий, крупных университетов, правительственных учреждений. В США под э-наукой понимается «киберинфраструктура», обеспечивающая централизованное использование крупных суперкомпьютерных центров для организации сложных вычислений при решении задач ядерной физики, наук о жизни, социологии и пр.

Отметим, что уже сегодня многие э-институции непосредственно инкорпорированы в организацию повседневной жизни.

Политико-экономический контекст Новую окраску обретают идеи диалектического и исторического материализма (К. Маркс, Ф. Энгельс, В.И.Ленин), например, такие: культура - область производства материальной и духовной жизни; человек - субъект исторического развития, творимый культурой и творящий её по своему образу и подобию как целостное действительное существо в процессе трудовой деятельности; в процессе труда складываются объективные производственно-экономические отношения, выражающие отношения людей через их отношения к средствам производства (отношения собственности); при общественной собственности члены общества равны по отношению к средствам производства и между ними существуют отношения сотрудничества; на основе частной собственности между людьми устанавливаются отношения эксплуатации человека человеком; люди, лишённые средств производства, неизбежно оказываются в экономической зависимости от собственников средств производства, что предопределяет отношения господства и подчинения между ними. В итоге, эти отношения детерминируют культуру.

В условиях э-культуры отношения господства и подчинения проявляются в рамках проблемы т.н. «цифрового неравенства»: невозможностью или ограниченностью доступа к ИКТ для определенных людей и социальных групп («Digital Divide», термин введен в употребление в 1995 году в результате исследований государственной администрации телекоммуникаций и информации США). В условиях информационного общества доступность к ИКТ означает «владение средством производства». Имеются значительные различия в доступе к ИКТ среди людей с различным доходом, уровнем образования, расовой и гендерной принадлежности и др. Так, всего лишь треть населения Земли имеет постоянный доступ к сети Интернет. Остальные две трети как бы выпадают из мировой э-культуры.

Выделяются две компоненты цифрового неравенства: 1) отсутствие базисных составляющих физического доступа к ИКТ: экономически, технологически, территориально обусловленное цифровое неравенство; 2) отсутствие социально-гуманитарных условий для доступа к ИКТ, обусловленное возрастной, гендерной, культурной, национальной, расовой дискриминацией. Экономическая составляющая цифрового неравенства определяется тем, что субъекты не способны полностью включаться в существующую экономическую систему, если у них нет доступа к современным ИКТ. Технологическая основа цифрового неравенства обусловлена отсутствием базовой инфраструктуры, подходящей для развития ИКТ. Территориальная основа цифрового неравенства обусловлена постоянной или временной невозможностью развития ИКТ на определенных территориях в силу их географического положения. Возрастная основа цифрового неравенства базируется на дискриминации по возрастному признаку: у людей старшего поколения в силу возрастных особенностей снижена потребность в новых технологиях и способность к их освоению. Гендерной основой цифрового неравенства является дискриминация по признаку половой идентичности: женщины в меньшей степени, чем мужчины, способны к освоению ИКТ, и в меньшей степени в них нуждаются. Культурная, национальная, расовая основы цифрового неравенства базируются на ксенофобии: представители определенных сообществ из-за своих психобиологических особенностей не способны должным образом использовать ИКТ.

При преодолении цифрового неравенства возникает противостояние двух целей: 1) эмансипация социальных групп и отдельных индивидов, 2) усиление экономической эксплуатации. Эмансипирующий потенциал информационных технологий заключается в предоставлении возможностей реализации индивидуальной стратегии работы с информацией и знаниями. Важно не только потреблять, но и создавать информационные ресурсы. Современные средства автоматизации проектирования ИКТ и стандарты в области юзабилити (пригодности для пользователя), в принципе, позволяют реализовать новый тип участника ИКТ-процесса: пользователь-разработчик. Для этого субъекта важным становится аспект сотрудничества. Поэтому возникают массовые движения за открытость знания и открытое программное обеспечение. Однако возникает конфликт между знанием как коммерческим ресурсом и знанием как общественным благом.

Технологии обеспечения цифрового неравенства значительно усиливают традиционные способы экономической эксплуатации. Так как государство (перефразируем классика политэкономии), суть машина для поддержания господства одной социальной группы (правящей) над другой посредством установления и усиления неравенства, в том числе, цифрового неравенства, то вряд ли эта политическая структура заинтересована в развитии э-культуры. В нашей стране данное утверждение находит подтверждение, по крайней мере, в «Проекте Основ государственной культурной политики» [7]. Проект вынесен на обсуждение 23 мая 2014 года, которое завершилось 30 сентября 2014 года. В этом проекте нет ни одного слова про государственные обязательства в сфере информатизации культуры. Интересно, что «поддержка и развитие благоприятной для становления личности информационной среды» (см. пп. 4 «Проекта) возлагается на самый нищий в нашей стране институт культуры - на библиотеку (!?).

Кто владеет электронной технологией, тот посредством установления и усиления цифрового неравенства формирует э-культуру. Это - очевидное положение.

Виртуалистский контекст Электронная культура - качественно новая социокультурная реальность, не имеющая естественных аналогов. Приложения оцифрованной информации не сводятся к инструментальному использованию технологий. Компьютеры, мультимедиа и Интернет открывают новые формы представления и выражения человека. Изменяются роли и статусы традиционных институтов культуры и искусств. Например, виртуальный музей - это не просто коллекция графических образов культурного наследия, сохраненная и воспроизведённая на компьютере (для репрезентативного контекста это была именно коллекция). Напротив, это новая форма интерпретации исторической реальности, которую «проживает» посетитель музея, - считает выше упомянутый Альфредо Рончи [8]. Утверждается новое качество восприятия действительности. Известный э-культуролог О.В. Шлыкова акцентирует внимание на феномене мультимедийной реальности и отмечает два типа определения э-культуры: 1) это - новый тип культуры трансформации, культуры «метаморфозы», обусловленный развитием современного этапа электронных коммуникаций; 2) это - не техногенное явление, но социокультурный феномен, влияющий на ментальность, культуру в целом, способы восприятия, трансляции социальной информации [9].

Аксиологический контекст Так как феномен э-культуры - это симультанная производная от естественных способностей человека и ИКТ-средств, то в ней появляются новые и коренным образом модифицируются социальные отношения, культурные ценности, регулятивы, нормы поведения. В этих отношениях начинают доминировать компьютерно-технологические стереотипы деятельности, как полагают Джон де-Хаан и Франк Хьюсман: технологические знания составляют существенную и неотъемлемую составляющую э-культуры, её новые ритуалы и нормы [10]. К.К.Колин дополняет: «Электронная культура - это новая часть современной культуры, которая формируется на основе использования средств и методов информатики, информационно-коммуникационных технологий, связанных с их развитием семиотических систем общества, а также с изменением мировоззренческих и нравственных универсалий информационного общества» [11].

Ноологический контекст Развитие электронной культуры обусловлено разработкой и внедрением интеллектуальных ИКТ. Поддержим это утверждение двумя традуктивными суждениями. Во-первых, насколько в традиционной культуре важна роль естественного интеллекта как целостная способность упорядочивать чувственные данные, рационально рассуждать и разумно регулировать индивидуальное и социальное поведение, настолько в э-культуре значима роль интеллектуальных компьютерных систем, реализующих подобные функции. Во-вторых, насколько человеческий разум обусловливает расцвет традиционной культуры, настолько креативно-эвристический потенциал интеллектуальных электронных технологий задаёт степень развития э-культуры. В этой связи интересна метафора, высказанная в 1980-е годы Ю.М. Лотманом: «Культура является интеллектуальным “аппаратом” цивилизации, своеобразным “искусственным интеллектом”» (цит. по [14]). В контексте традиционной культуры данное утверждение имеет лишь риторический статус. Однако в э-культуре оно не лишено онтологической притязательности.

На наш взгляд, электронная культура - это культура, в которой духовная и материальная составляющие форматируются технологией искусственного интеллекта - технологией извлечения, репрезентации, хранения, обработки, передачи «знаний». Ноологическая составляющая любой высокоразвитой культуры очевидна. Так же не вызывает сомнений то, что в основе любой технологии лежит интеллектуальная деятельность, человеческий интеллект. Тогда, по аналогии, в э-культуре возрастает роль электронного имитатора и усилителя интеллектуальной деятельности - искусственного интеллекта (ИИ). В новых условиях значительно расширяются идеи полувековой давности по поводу компьютерного моделирования свойств и способностей мышления, памяти, интуиции, сознания, творчества, обучения и пр. Современные исследования ИИ сфокусированы на проблемно-ориентированных интегративных областях. С начала XXI века институционально закрепляются следующие направления ИИ: «искусственная жизнь», тесно связанное с исследованиями биотехнологии; «искусственная личность», акцентирующее внимание на моделировании морального поведения x-систем, которые внешне оцениваются как обладающие свободой воли самосознающие индивиды; «искусственное общество» - компьютерный фундамент имитации большого разнообразия феноменов общественной жизни, начиная от материально-производственных отношений и завершая религиозными верованиями; «искусственный мир», которое сегодня недостаточно развито, однако заявлен ряд претензий со стороны т.н. «цифровых философов» по поводу компьютинга «вселенной». Данным исследованиям не только в силу исторических причин их становления присваивается ярлык «искусственный интеллект». В основе проектов - творческая деятельность человека, естественные интеллектуальные способности которого поддерживаются и усиливаются инструментарием электронной технологии искусственного интеллекта.

Антропологический контекст Э-культура - это культура человека нового вида, e-Номо. Э-человек сохраняет биологическую принадлежность к Нomo Sapiens, но качественно отличается от него за счет симбиоза с продуктами стремительно развивающихся сверхвысоких технологий НБИКС. Среда «э-обитания», естественный «э-отбор», «роботы внутри нас», «э-свобода» и пр. - это параметры э-культуры э-человека. Э-человек появится при жизни основной части нынешнего поколения, - считает А.С. Нариньяни [13]. Несомненно, антропологический контекст намного важнее всех остальных, если считать верным кантианское положение о том, что квинтэссенцией всех возможных исследований является ответ на вопрос «Что такое человек?». Информационная «антропология» предполагает необходимость проведения масштабных онтологических, эпистемологических, аксиологических и праксеологических исследований э-культуры. Главным инженером фабрики по производству и применению э-технологий становится эксперт в сфере гуманитарных и социальных наук.

Эпистемологический контекст Для рационального познания феноменов э-культуры предпочтительно воспользоваться принципом древних: «подобное поверять подобным». Применительно к исследованиям э-культуры это означает изучение категориальных оснований ИКТ и принципов построения компьютерных машин, реализующих эти технологии. Принципы современного компьютинга редуцируемы к машине Тьюринга (1936 г.). В свою очередь, принципом исследования социокультурных феноменов предлагается считать базовые идеи, предложенные в тесте Тьюринга для доказательства возможности компьютерного «мышления». Тест Тьюринга является компьютерной дефиницией «интеллекта» и формальным определением понятия «искусственный интеллект», по аналогии с тем, что «машина Тьюринга» является формальным определением понятия «алгоритм». Тест существенно модифицирован в многочисленном ряду его последующих версий - частных тестов Тьюринга. Это - компьютерные дефиниции многообразных физических, витальных, ментальных, персональных, социальных феноменов. К этим феноменам относятся «интеллект», «жизнь», «творчество», «познание», «понимание», «любовь», «свобода», «общество» и пр. Начиная с 1950 года многие известные ученые и философы изучали такие дефиниции: Дж.Маккарти, Д.Деннетт, Н.Блок, К.Колби, Дж.Серль, Р.Френч, Ю.Генова, С.Ватт, А.Сломан, С.Брингсйорд, Дж.Лукас, Р.Пенроуз, Дж.Мур, Дж.Баресси, С.Харнад, П.Швайзер, Дж.Поллок, Р.Кирк, Д.Чалмерс, В.К.Финн. Напрашивается мысль объединить частные тесты в комплексном формате [15]. Комплексный тест Тьюринга - с одной стороны, способ интеграции частных тестов. Это - логико-экстенсиональная сторона интеграции. С другой, логико-интенсиональной стороны, комплексный тест представляется формальным определением понятия искусственного общества, и, более конкретно, общества электронной культуры или э-социума [16].

В эпистемологическом плане комплексный тест Тьюринга играет важную роль. Во-первых, он осуществляет функцию рациональной дефиниции социокультурных феноменов: «сознания», «другого», «личности», «Я» и пр. Это исключает смысловой дискомфорт при употреблении ИКТ-ориентированных понятий, таких как «машинное мышление», «компьютерное сознание», «человек-компьютер», «любовь робота» и пр., так как определяются x-феномены y-систем, z-субстрат которых не существенен или совсем не известен. Например, приемлемой практикой становится тестирование интеллекта, сознательности, нравственности и других «черт» некоторого социального института как «искусственной личности» - при тестировании употребляются «вопросы», аналогичные тем, которые применяются в психологических тестах естественной личности. Второй функцией является критика проектов электронной культуры. Предлагается деструктивно-конструктивный формат аргументированного решения вопросов «Может ли компьютер мыслить, понимать, ощущать, жить, любить, осознавать, быть личностью, Я?». Например, легко доказывается неинтеллектуальность экспертных компьютерных систем. Парадигма их построения основана на универсально-эпистемологическом подходе, с позиции всезнающего разработчика. В эти системы необходимо включать эволюционно-эпистемологические механизмы, которые моделируют рост знаний у ребенка [17]. Схожим образом элегантно решается вопрос об иррациональности государственных решений, вынуждающих пользоваться главными «компьютерными вирусами-мемами» современного российского вузовского образования: компьютерными средствами оценки параметров ментальной сферы человека. Степень подготовленности абитуриента оценивается автоматизированной системой единого государственного экзамена; знания студента - средствами федерального Интернет-экзамена профессионального образования, авторитет преподавателя - э-библиотечными программами многочисленных индексов цитирования. Критика неразумного использования средств ИКТ для оценки ментальных феноменов, впервые представлена в [18]. Продолжение подобной критики на базе комплексного теста Тьюринга непосредственно переносится на анализ нерационального использования ИКТ для политического обслуживания современной «демократии». Каким образом простой арифметический подсчёт голосов за имидж лидера средствами автоматизированной системы выборов способен выразить параметры социального идеала? ИКТ обладают значительно более мощным, некалькуляционным потенциалом развития э-политики: дистанционной организацией выборной кампании, введением системы экспертных оценок, распределением голосов по конкретным пунктам программы политических лидеров вне зависимости от их харизматических компетенций, как правило, навязываемых со стороны СМИ; формированием структуры представительной власти посредством сетевых сообществ. Как мы видим, критический потенциал комплексного теста Тьюринга достаточно силен.

В-третьих, комплексный тест Тьюринга осуществляет функцию конструирования новых принципов ИКТ-технологий на фундаментальном и прикладном уровнях. Например, обосновывается стратегия переориентации технологии ИИ от проблематики моделирования феномена сознания на решение более прагматичных задач имитации, моделирования и репродуцирования творческой деятельности [19]. Компьютерное моделирование феномена творчества, а не иллюзорного феномена сознания представляется направлением «главного удара» в доктрине развития интеллектуальных ИКТ и согласуется с современными представлениями о социокультурной значимости творческой деятельности [20].

Конструирующая функция заключена в разработке и обосновании принципиальных проектов компьютерных систем. Категориальный статус таких проектов сравним с машиной Тьюринга. Например, предложенный автором проект комплексной машины Корсакова-Тьюринга на абстрактном теоретико-алгоритмическом уровне интегрирует коннекционистскую и репрезентативную парадигмы ИИ. Это позволяет кардинально реформировать современный компьютинг и изменить облик э-культуры, так как в её развитии равноправные роли получают «математик» (метафора машины Тьюринга) и «художник» (метафора машина Корсакова) [21, 22].

Комплексный тест Тьюринга является концептуальным инструментарием организации «чистых» дискуссий по поводу рационального познания феноменов э-культуры и развития ИКТ-проектов. К аргументации не примешиваются идеологические, политические, экономические, финансовые, религиозные, морально-этические, эстетические и иные соображения. Способ познания э-культуры формируется собственными концептуальными средствами э-культуры.

Онтологический контекст Онтология э-культурного мира эксплицируется на трех уровнях. Первый уровень интуитивно связывается с достижениями электронных технологий: э-культура - это всё то, что посредством этих технологий способствует сохранению и умножению материальных и духовных благ человека, общества, человечества. Определение в высшей степени абстрактно и референт для нашего термина подобрать невозможно.

Вторая дефиниция конкретнее: предполагается наличие некоторой культурологической концепции, проекта, программы, которые потенциально или актуально реализуются высокими технологиями. Так как high-tech сегодня связывается с комплексом нано-, био-, инфо-, когни-, социо-технологий, то правомочно такое определение: э-культура - это культура, существование и развитие которой обусловлено технологиями интегративного комплекса НБИКС. Комплекс НБИКС представляется сложным конгломератом «электронных» технологий - целенаправленных и регулярно воспроизводимых способов использования электронных устройств. Вряд ли возможно четкое определение «электронного устройства». Первый «патент на изобретение» такого устройств приписывается Фалесу (VII век до н.э.): он описал опыты по способности янтаря (с др.-греч. ?лекфспн - «электрон») притягивать легкие предметы. С этих опытов предлагается составлять летопись становления э-культуры.

Электронные устройства нано-технологий - это нанороботы. Несмотря на то, что размеры такого робота сопоставимы с размерами молекулы, этот робот обладает достаточно широким спектром функций поведения, обработки, передачи информации и исполнения специфических программ. В биотехнологиях нанороботы обеспечивают манипуляцию формами жизни на клеточном уровне. Они работают на тканевом, организменном, популяционно-видовом, биогеоценотическом и биосферном уровнях витального. Нано- и микроэлектронная техника составляют современный базис реализации информационных технологий как электронных преобразований информации, представленной на ее электронных носителях. В когнитивных технологиях подобные репрезентации отражают и конструируют отношения психического/нейрального. В социальных технологиях результаты НБИК-технологий комплексно используются для регуляции индивидуальной и общественной жизни. Третий уровень употребления термина «э-культуры» самый конкретный. На нем концепт экзистенции Я вписывается в некоторую концепцию э-культурного бытия, т.е. в картину высокотехнологичного мира. Требуется в способы функционирования технологий, обеспечивающих и воспроизводящих мою э-культурную жизнь, включить мое сознание с его невероятно сложным комплексом мыслей, переживаний, болей, намерений и пр. Такое требование принципиально не согласуется с онтологическим тезисом репрезентативного контекста («e-re-praesento ergo sum») и самое поверхностное феноменологическое исследование альтер- и интерсубъективных отношений в контексте э-культуры раскрывает пустую формальность этого тезиса.

Возникает невероятно сложная философская задача смысло-жизненного плана. По всей видимости, её следует начинать с поиска аналогов решения подобных, но более простых задач в контексте традиционной культуры. Одна из таких задач является доминирующей в современной философской науке: «проблема сознания». «Проблема сознания» в э-культуре приобретает значительно расширенную трактовку, так как вполне корректно поднимается интригующий вопрос, который затруднительно было поставить в контексте традиционной культуры: можно ли феномен сознания реализовать посредством электронной технологии? [23]. Под «реализацией» понимается: 1) имитация, заменяющая человека в тех или иных сферах социокультурной жизни; 2) моделирование, осуществляемое для изучения индивидуальных и общественных форм сознания; 3) репродуцирование, воспроизводящее функции сознания на искусственных системах; 4) креацирование, продуцирующее такие психические феномены, которых нет в природе.

Какие теории сознания приемлемы для решения данной проблемы? В принципе, все имеющиеся на сегодняшний день, так как в новых условиях происходит переинтерпретация этих вечных идей, - полагает В.А.Лекторский [24]. При наличии некоторых смысловых связей с технологией - на концептуальном уровне их всегда можно обнаружить с той или иной степенью онтологических притязаний - приемлемыми оказываются идеализм, физикализм, бихевиоризм, спиритуализм, эпифеноменализм, дуализм, дуаспектизм и многие другие. Например, в последнее время стала модной концепция панпсихизма - наиболее древний отголосок античной натурфилософии. Несомненно, такие теории способны многое описать и объяснить. Однако в условиях прохождения сурового фильтра компьютерной методологии и инженерии, они оказываются несостоятельными.

На наш взгляд, для решения новой проблемы сознания наиболее адекватным является функционализм в высшей форме его соответствия реалиям компьютерного мира - компьютеризм. В противовес главным оппонентам (физикализму и бихевиоризму) функционализм предлагает более комплексный формат изучения психофизической реальности: психический феномен (боль, мысль, желание, убеждение) причинно зависит не только от внутреннего состава и строения системы (физикализм) и не только от внешней поведенческой диспозиции (бихевиоризм), но и от функции (роли), которую данный феномен выполняет в когнитивной системе в целом. Компьютеризм данную схему воспроизводит в контексте компьютерных форм представления, обработки и использования информации.

Нет возможности подробно останавливаться на критике нефункционалистских парадигм сознания и анализе современного функционализма аналитической философии сознания. Такой анализ ранее был достаточно подробно проделан в [25]. Поэтому кратко отметим невероятное разнообразие «функционализмов», предложим метод их компьютеристской переинтерпретации и сформулируем идею тестового компьютеризма как версию функционализма, в наибольшей степени соответствующей рассмотренному выше эпистемологическому контексту употребления термина «э-культура».

Среди базовых функционалистских парадигм выделяют (Дж.Левин): 1) функционализм (далее - Ф.) машинных состояний (машинный Ф.): феномены сознания суть функции программы работы машины Тьюринга; 2) психофункционализм: методология когнитивной психологии, задающая исследовательскую программу описания и объяснения ментальных состояний и процессов в виде логико-предикативных «сущностей», играющих роли в осуществлении поведения; 3) аналитический Ф.: продуцирование, анализ, манипуляция и трансляция тематически-нейтральных функционально определенных терминов, обеспечивающих корреляцию психологического и нейрофизиологического языков; 4) Ф. тождества функциональных состояний: более чёткое выражение предыдущей лингвистической идеи посредством использования двумерного логического каркаса, одно измерение которого характеризует внутренний феноменальный мир человека, второе - возможные миры научных гипотез и теорий.

На рост разнообразия Ф. влияет конкретизации т.н. «реализатора» - функциональной системы, которая фактически осуществляет (реализует) социальное, психическое, нейрофизиологическое, компьютерное и др. состояние или событие. В данном случае выделяются компьютерный Ф., физический Ф., химический Ф., биологический Ф., нейрофизиологический Ф., психический Ф., персоналистический Ф. социальный Ф. и иные разновидности Ф-ов.

Различая трактовки «функции» получаем: информационный Ф., представляющий функцию в формате информационно-кодовой причинной зависимости психического от нейрофизиологического (Д.И.Дубровский); Ф. состояний (классический функционализм Х.Патнэма); контентный Ф., принимающий во внимание содержательные характеристики функциональных ролей реализаторов; телеофункционализм: функция как «быть полезным для чего-то»; контекстный Ф., например, для физико-химических процессов контекстом выступают способы функционирования биологических систем.

В зависимости от подхода к трактовке «сознания» выделяются квалиативный Ф., подчеркивающий трудности функционального описания и объяснения квалиа (Д. Чалмерс); акцессный Ф., описывающий способы доступности феноменального содержания сознания (Н. Блок); проективный Ф., изучающий проблему сознания с позиции приватного ощущения «какого быть» (Т.Нагель); нарративный Ф., рассматривающий сознание как гетерархически организованную систему биографических суждений о личности (Д.Деннетт) и пр.

При учете параметров множественной реализации некоторого психического феномена, выделяют (Т.Полгер): слабый Ф., если физическая организация реализатора незначительно отличается от человеческой; инопланетный Ф., когда реализатор принципиально отличается от человеческого (Х.Патнэм); cтандартный Ф., если природа реализатора не определена; радикальный Ф., который в качестве реализатора принимает любую высоко организованную систему, вне зависимости от параметров её субстрата.

Помимо этого, выделяют метафизический (онтологический) Ф., предназначенный для обоснования онтологических утверждений типа «быть в ментальном состоянии значит быть в функциональном состоянии относительно входа/выхода системы, других ментальных состояний и системы в целом»; интенциональный Ф., объясняющий способность функционального состояния обладать интенциональным содержанием; cемантический Ф.: рассматривающий функцию как отношение между знаком и его референтом; теоретический Ф.: функционалистская теория - это теория, у которой все термы специфицированы как функциональные дескрипции; методологический Ф., изучающий любую систему в терминах функций и функциональных ролей.

Предлагаются интегральные формы представления функционализмов. Например, континуальный функционализм, непрерывно фиксирующий дескрипции Ф-ов, принимая во внимание их беспредельное разнообразие и нелинейную дурную бесконечность (А.Алексеев); библиографический Ф.: предполагающий возможность построения единого словаря, на базе которого возможно систематическое, как в библиотеке, описание различных Ф-ов (Дж.Левин); обобщающий Ф., фиксирующий т.н. «главное функционалистское отношение», например, как полагает Т.Полгер, отношение множественной реализации, в корреляции с которым осуществляется последующая интеграция Ф-ов.; редукционный Ф., сводящий все Ф-ы к одной архетипичной идее, т.е. к машинному Ф. (Х.Патнэм); антиредукционный Ф., который предполагает создание средств, обеспечивающих интеграцию Ф., не привязывая их к конкретной разновидности Ф.

Для компьютеристской переинтерпретации функционализмов выделим два смысла употребления слова «компьютеризм»: узкий и широкий. В узком смысле, это - самостоятельная функционалистcкая парадигма, в наибольшей степени аутентичная исходным идеям функционализма, т.е. машинному Ф. Отличие в том, вычислительная концепция сознания обогатилась идеей содержания этих состояний в виде теорий репрезентации и «внутреннего языка мысли» (Дж.Фодор).

В широком смысле «компьютеризм» означат метаметологическую парадигму репрезентации функционалистских и нефункционалистских теорий сознания в компьютерном формате. В самом деле, любая теория - это аргументированная дискретная последовательность лингвистических комплексов, значения которых образуют возможные логические миры. Особых концептуальных трудностей не представляет процесс программирования такой теории и осуществления её интерпретации в рамках техники виртуальной реальности. Любую разновидность функционализма можно специфицировать в формате компьютеризма. В результате такой переинтерпретации получаем, например: психокомпьютеризм, если психологическая теория посредством известной методики Рамсея-Льюиса представлена в виде пролог-программы; аналитический компьютеризм, лингвистические средства которого включают словари психологических, нейрофизиологических и тематически нейтральных терминов и т.д.