Динамика культуры Русского Севера в условиях современных социальных трансформаций

Бытовые формы народного творчества на Севере активно сосуществуют в поликультурном пространстве, в мире высокоразвитых информационных технологий. Бытовые тексты формируют образную сущность жизни социальных групп, общества в целом. Поэтому сегодня целесообразно рассматривать бытовое музыкальное и словесное творчество с культурологических позиций, с их социально-культурной принадлежности, характера и содержания социально-культурного контекста, социальной среды, механизмов бытования, а также определения их социальных функций в современных условиях русского Севера. В бытовых песнях можно обнаружить мелодические обороты и даже целые мелодии авторского происхождения (примером может служить концертная программа сестер В. и Н. Любимовых), а также фольклорные и фольклоризированные напевы (программа народного коллектива «Сугревушка»). Некоторые расхожие байки, анекдоты почерпнуты у известных северных сатириков (К. Фатьянов, Д. Ушаков, А. Кузьмин). Можно услышать и предания старины глубокой, и стародавние пословицы, поговорки (следует назвать широко известного поморского художника-рассказчика Кузьму Лешукова). Известные северные прозаики Ф. Абрамов, В. Личутин, В. Белов в своих произведениях широко используют северную образную «говорю».

Можно сделать вывод, что бытовые устно-повествовательные формы могут хранить и передавать из поколения в поколение данные, имеющие общественную и культурную значимость.

Вопросам соотношения обновления и преемственности, самобытного развития и заимствований в цивилизационном развитии Русского Севера посвящен параграф 3.3. «Возрождение народных промыслов в контексте обновления культуры Русского Севера».

Анализируя художественное творчество северян, развивающегося на базе местных традиций, можно видеть, что носителями его являются непосредственно сами жители районов, городов области. В прошлом «художественный промысел» имел совершенно определенный смысл. Это был кустарный промысел, зародившийся в крестьянской среде, где сохранилась внутренняя связь кустарных промыслов с крестьянским бытовым искусством и народной средой, так как изделия их шли прямо от производителя к потребителю через местные ярмарки и лавки. Сегодня понятие «народные художественные промыслы» стало еще более широким и запутанным в силу участия в них разных мастеров и художников-профессионалов. Для одних исследователей промыслы -- это сложившиеся в советский период предприятия, такие как, холмогорская косторезная школа, для других аналитиков -- это добровольные объединения индивидуально работающих художников на основе традиции, для третьих -- это объединение мастеров-хранителей традиционных форм ремесла, для четвертых -- это коммерческая фирма, на которой трудятся мастера и художники. Исключения составляют промыслы, где сами мастера являются авторами и исполнителями изделий и предметов быта, где главным остаются творческий труд и ремесло. Примером могут служить братья Валентин и Владимир Шевелевы из г. Каргополя, Сергей Клыков из Вельска, Галина Баландина из Пинеги и другие. Носителями традиций в подобных промыслах выступают мастера, творчество которых развивается на основе местной традиции, а материальная заинтересованность сочетается с потребностями в творчестве и культурной традицией.

В результате всех изменений, происходивших в ХХ в., понятие «народная традиционная культура» идентифицируется не с крестьянскими ремеслами, а так называемыми художественными промыслами. Таким образом, на протяжении десятилетий, а это признают сегодня уже многие искусствоведы, сформировалась ведомственная модель представлений о народном искусстве, на основе которой формируется государственная политика и творческая практика.

В итоге одна из ведущих тенденций советского периода (и сегодня это имеет продолжение) -- это не развитие всей традиционной народной вещной культуры (всех ее видов и форм, возникающих в условиях быта), а исключительно художественных промыслов, переросших в крупные объединения фабричного типа, с введением механизированного труда.

Ныне творчество народных мастеров формируется в системе реалий современной жизни и культуры, но при сохранении локальных особенностей. Так, утилитарно-бытовая ориентация современных форм творчества, основанного на народной традиции, прослеживается в Ненецком округе, Мезенском, Лешуконском, Устьянском, Вилегодском районах, находящихся в глубинке. Здесь повседневные предметы и вещи до сих пор рождаются и живут на корнях быта, продолжая служить жизненным потребностям населения, женщины по-прежнему ткут, вышивают, вяжут элементы одежды, мужчины строят дома. В Каргопольском, Плесецком, Онежском районах широкий размах строительства частных, личных деревянных домов. В городах и районах области идет реставрация и строительство храмов и монастырей, возрождается гужевой транспорт -- тарантасы, телеги, повсеместно плетут корзины, бураки, туеса. Многие изделия народных мастеров остаются внутри личных хозяйств. Но появляются товарные партии, создаваемые для рынка. Это деревянные украшения для кухни, половики ручной вязки, кружева, вышивка для украшения интерьера квартир. В целом можно сделать вывод: деревенские умельцы, ремесленники и мастера отдаленных районов пока обслуживают преимущественно сельское население, но в большинстве крупных районов области изделия мастеров выполняют функции городского потребителя, связанные с художественно-декоративным назначением, а не функцию практическо-хозяйственного использования.

Декоративно-художественная функция в традиционной народной культуре наиболее ярко выраженная и самая действенная в современных условиях. На эту функцию «работают» почти все формы народного творчества и производства в народных художественных традициях -- мастера районов и городов, этнографических центров, но главным образом художественные промыслы и фирмы индивидуальных мастеров. Ярким примером может служить ежегодно проводимый в г. Каргополе Праздник народных мастеров России, где представлены разнообразные изделия народного творчества.

Третья функция -- религиозно-ритуальная оживилась с конца 80-х годов ХХ столетия. Она возродилась во всех формах народного искусства, включая и самодеятельное творчество. Мастера обратились вновь к писанию икон и изготовлению всевозможных церковных предметов. При Соловецком подворье возрождена мастерская по написанию икон. Наметился обратный процесс -- от росписей шкатулок к изготовлению икон, складней, крестов. Подобные изделия пользуются спросом на современном - как внутри региональном, так и межрегиональном рынке.

В современной народной культуре Русского Севера прослеживается также культурно-памятная функция. Появился целый ряд изделий, варьирующих как бы музейные вещи крестьянского искусства прошлого. Детские люльки, прялки, лавки, скамейки, кухонная утварь. Их особая привлекательность состоит в чертах минувшего, неизменно дорогого. Сувенирная функция -- это воспроизведение того или иного предмета ушедшего поморского быта в виде памятного знака. Эта функция возобладала во многих формах народного современного искусства. Рында, каргопольские глиняные игрушки, холмогорские костяные украшения, сольвычегодская чернь по серебру, красноборские берестяные туеса, шкатулки, мезенские расписные кухонные доски, новодвинские кружева и многое другое.

Коммерческая функция характерна для всех форм социального быта народного искусства. Продукция мастеров связана с рынками, местными и региональными, отечественными и зарубежными. Экономическая функция в современных условиях играет решающую роль, превращая предметно-вещный мир традиционной народной культуры в область широкого потребления, создавая условия для дальнейшего развития. В экономической функции следует различать положительное и отрицательное. Экономическая основа способствует развитию творчества и обновлению предметно-вещного мира. С другой стороны -- невольно разрушающая народную культуру, так как эксплуатирует качества народной образности, стилевых приемов декоративности. Эстетика вещи прежде не выступала самодовлеющей ценностью. Традиционное народное искусство в основе было здоровым и плодотворным в своем жизненном развитии и никогда не уклонялось от своего главного назначения -- функционально-художественного оформления быта.

Следует сделать вывод: не все выделенные искусствоведами формы существования традиционного народного искусства являются аутентичными, т.е. народными. Менее всего это касается художественных промыслов и производств. Первая форма -- этническая, частично вторая -- местные промыслы, как и творчество отдельных мастеров могут считаться народными, реально участвующими в создании предметно-вещного мира.

В XX веке, под воздействием научно-технического прогресса и социальных изменений, в обществе, в предметном творчестве усилилось проектное, прогностическое начало, предвидение будущего в конкретных предметных художественных образах. Вместе с тем, значительная часть культурного наследия просто не работает в нынешней социокультурной ситуации, что наносит серьезный урон становлению исторического и культурного самосознания новых поколений. Более того, сегодня проблема сохранения культурного наследия для населения области выступает как вопрос о сохранении областью культурной самобытности, о развитии у людей чувства локальной культурной идентичности.

На основе выше сказанного необходимо сделать вывод: В современных условиях переходного периода нет оптимальных форм сохранения ремесел и промыслов. Рынок диктует условия массового производства изделий, против этого выступают известные северные мастера С. Клыков, Г. Баландина, Н. Смирнова, В. Шевелев и другие.

Проблему отношений СМИ и культуры автор рассматривает в параграфе 3.4. «Отображение проблем традиционной культуры Русского Севера в локальных СМИ». Современные коммуникации способны стимулировать творческую деятельность и облегчить распространение культуры, но в то же время представляют серьезную опасность для культурной самобытности многих народов. Вместе с тем всесторонняя информированность населения может активизировать (например, в последние годы в России) противоположное этноцентризму явление -- ксеноцентризм. В сегодняшнем своем проявлении это прежде всего убежденность в том, что западный и вообще зарубежный образ жизни превосходит отечественные достижения и ценности. Очевидная опасность ксеноцентризма в том, что возведенный в абсолют, он способен вызвать уничижительное отношение к собственной национальной культуре. На современном этапе развития все больше возрастает потребность людей в получении объективной, содержательной информации. Местная пресса удовлетворяет информационные запросы читателей, связанные с микросредой обитания (семья, производственный коллектив, место жительства). Это особенно актуально в настоящее время, когда идут процессы урбанизации, индустриализации, глобализации, создающие дефицит межличностных отношений, «вакуум» в психике индивида.

Кроме того, СМИ местного масштаба являются своеобразным «банком» истории и культуры данной местности. В области выходит более ста газет, более десятка журналов и телерадиопрограмм. На электронном рынке -- крупным «игроком» является Федеральный центр, так как ГТРК «Поморье» -- федеральное предприятие. В крупных городах значительную конкуренцию «Поморью» оказывают частные телекомпании: АТК, ТВС и др. В последние годы активно растет количество интернет-изданий. Сегодня их насчитывается несколько десятков.

На рынке информационных услуг сохраняет свое присутствие и государство. Это особенно важно для населения глубинных районов, которые частник, как правило, обходит стороной, потому что производство газет там убыточно. В качестве госучреждений зарегистрирована двадцать одна редакция районных и городских газет. В качестве МУ -- две редакции. Учредителями СМИ выступают Управление печати, администрации муниципальных образований и сами редакции. Совокупный тираж этих изданий -- примерно 110 тысяч экземпляров. В последние годы они завершили переход на новые технологии -- компьютерный набор и офсетную печать. Это стало возможным благодаря тому, что районные и городские газеты получают субсидии из областного бюджета.

Глобальный проект «Общественная экспертиза» финишировал в России в 2000 году. Первое исследование в рамках этого проекта называлось «Измерение свободы слова в России». Архангельская область относится к группе субъектов федерации, где сочетаются благоприятные и неблагоприятные условия для свободы массовой информации. Ее индекс составил 36,7% (средний по России).

Важнейшим аспектом работы органов местного самоуправления в сфере информационной политики является регулярный мониторинг СМИ. Сбор социальной информации, анализ общественного мнения, знание возможной реакции населения на проводимые мероприятия -- все это позволяет проводить более взвешенную и эффективную политику, добиваться поставленных целей, в том числе и в социально-экономической сфере.

Электронные СМИ -- в Архангельской области представлены информационными компаниями: «Русский Север», «Двина -- информ», «Норд -- информ» и Интернетом. Сегодня в Архангельской области Интернет доступен тысячам горожан, а, следовательно, узнавать новости жители области смогут не только по радио и телевидению, но и через Интернет.

Судя по количеству и разнообразию представленных средств массовой информации, Архангельская область не должна сегодня испытывать информационный голод. Проблема у местных СМИ в другом, впрочем, как у большинства региональных СМИ -- в ограничении свободы слова, в зависимости от мнения администрации области, мэрии города и инвесторов, вкладывающих деньги в СМИ. В Архангельской области руководство большинства средств массовой информации предпочитают занимать лояльную позицию по отношению к администрации области. Поэтому затруднена публикация сведений, связанных с критикой действий областной администрации, городской мэрии. Соответственно, большая часть населения области не может получить достоверную информацию о реальном положении дел в области.

Качественно новые формы духовной самоидентификации обусловлены действием информационных полей. Воздействие информационного поля объективно и не зависит от характера субъективных целей. Его влияние определяется заложенным в нем смыслом, содержанием, значимостью информации, с одной стороны, и спецификой социальной психологии людей, которые оказываются в его пространстве, с другой. Региональные СМИ могут «подсказать» выбор объекта -- символа исходя из социокультурных возможностей данной личности.

Информационная Галактика «открыта для включения» самых различных материалов, она доступна всем, независимо от возрастных, половых, социальных, этнических и иных различий. Неограниченная свобода, как принцип, открыла возможности включения в память информационной Галактики порнографических, садистских материалов, инструкций по применению взрывчатых и иных веществ, которыми могут воспользоваться террористы и т.д. и т.п.

Если введение цензуры полагается неприемлемым или практически неосуществимым, то можно рассчитывать лишь на внутреннюю цензуру тех информационных организаций, которые отвечают за наполнение памяти международных Сетей и готовы учитывать требования традиционной культуры.

Учитывая непростой характер отношений между информационной Галактикой и традиционными культурами, правомерно поставить еще один вопрос: является ли информационная Галактика маргинальным образованием по отношению к доминирующим традиционным культурам или ей принадлежит будущее, и она сформирует новую духовную среду, в которой традиционные культуры не смогут выжить?

По мнению автора, одно должно дополнять другое. Традиционная культура региона является фундаментом, на котором и будет формироваться духовная среда информационной Галактики. Из выше сказанного, следует сделать вывод: СМИ местного масштаба должны активно формировать информационный «банк» культуры региона, который будет использован в духовной среде информационной Галактики.

Анализу культурной политики в регионе, оценке механизмов самоорганизации северной культуры, региональной социокультурной политики посвящена IV глава «Механизмы самоорганизации северной культуры и культурная политика в регионе».

В параграфе 4.1. «Соотношения механизмов самоорганизации и управленческая деятельность центра в регулировании культурных процессов на местах».

Проанализированная выше социокультурная ситуация в России и, в частности, в Архангельской области -- самое весомое доказательство неблагополучного состояния культурной политики, ее неадекватности целям кардинального демократического переустройства общества и неэффективности в тех политических (и геополитических), социально-экономических условиях, в которых Россия встречает XXI век.

Вряд ли можно отрицать неудовлетворительное состояние культурной политики в России и, в частности, на Севере, представляющей сегодня достаточно хаотические попытки различных ведомств предотвратить наиболее вопиющие проявления культурной деградации, конвульсивные движения всех субъектов этой политики по «затыканию дыр» -- вместо системной деятельности, основанной на научной мысли, сбалансированной на всех уровнях и во всех звеньях и направленной не только на опережающее развитие «сферы» культуры, имеющей смыслообразующее значение для всего социального организма, но и на культуризацию общества в целом. Единой государственной культурной политики, отвечающей новым экономическим и социально-духовных реалиям, в стране нет,

К сожалению за последние годы ведомственные перегородки не были снесены, более того, укрепились и стали в условиях экономической нестабильности дополнительным дезорганизующим фактором, особенно в условиях Русского Севера. Дело не только в том, что по различным ведомствам разнесены производство культурных ценностей (книг, кинофильмов) и их форм потребления (библиотеки, телевидение). Гораздо большей опасностью являются формальные связи между государственными органами, отвечающими за «свою» часть культурной политики, а главное -- узковедомственный характер этой политики, игнорирующей реальную целостность «культурного поля», в котором живет человек.

Проблема соотношения внутреннего механизма самоорганизации и внешних воздействий пересекается с проблемой возможности рациональной трансформации внутренней структуры и характера социокультурной системы крупными управленческими центрами (государственными, региональными), которые выступают внутренними элементами самой системы.

Учитывая особые условия Русского Севера, правомерно говорить о важности в социокультурной политике жестких управленческих мер, целостной стратегии, направленной на анализ и изменение социокультурной практики. Необходимость такой управленческой линии диктуется целым рядом непреложных задач, связанных, например, с сопротивлением внешней агрессии, преобразованием материальной среды обитания (в частности, градостроительства) с регулированием межнациональных отношений, с социокультурным сервисом, с сохранением экологической среды и т.п.

Все сказанное выше лишь предварительные методологические положения относительно соотношения спонтанных процессов самоорганизации и возможностей их управленческого регулирования в обществе, в частности в культуре. В аналитической практике концептуально пока не разработано целостное видение исторической и оперативной динамики подобного рода естественных социокультурных суперсистем и не определена допустимая мера их трансформации посредством управленческого вмешательства.

В широком практическом диапазоне социокультурная политика включает в себя деятельность, связанную с формированием общенациональной картины мира и разработкой общенациональных целей развития, направленных на поддержание, стимулирование, распространение имеющегося в обществе, в том числе в региональных культурах, потенциала обновления. Так, В. Жидков и К. Соколов, связывая ядро культуры с общенациональной картиной мира, полагают, что объектом регулирования широко трактуемой государственной культурной политики является эта картина мира. Именно она обеспечивает взаимопонимание представителей различных субкультур, входящих в данную культурную общность. Поэтому общенациональную картину мира следует поддерживать, сохранять, а также обновлять и развивать в условиях модернизации, приспособляя тем самым эту картину мира к меняющейся реальности.

На Русском Севере в большей степени, чем на уровне федерального центра, социокультурная политика воспринимается и осуществляется (правда, скорее на спонтанно-интуитивном, лишь частично на организационном уровне, но редко на отрефлексированном, программном уровне) как единое целое, пронизывающее все другие направления региональной политики. Это предопределено многими факторами, в частности более компактным объемом управленческой деятельности, ее приближением к объекту регулирования, к целостным локальным процессам самоорганизации и жизнедеятельности населения.

Социальная и культурная практика на местах, как показано выше, во многом складывается спонтанно, через механизмы саморазвития. Специфика же социокультурной политики связана с ее целеполаганием, рациональностью, проективным характером. Объектом регулирования становятся те ключевые области, узлы и звенья социокультурной практики, состояние которых в условиях реформирования безусловно требует этого. В процессе реформирования следует добиваться того, чтобы между механизмами самоорганизации и управленческим регулированием не создавалось масштабной конфликтогенности и разбалансированности.

Социальная и культурная политика советского периода, претендовавшая на всеобъемлющий характер регулирования и тотальное управление, достигнув максимально возможного масштаба, оказалась тем не менее на низком уровне эффективности. В конечном счете она пришла в острое противоречие с глубинными историческими процессами самоорганизации российского общества и российских народов, что с полной очевидностью раскрыло опасность расхождения этих важнейших механизмов поддержания общественных систем действия.

Не имея возможности охватить своим воздействием все процессы самоорганизации людей, социокультурная политика региона должна сосредоточиваться на регулировании социальной практики, на приоритетных пространствах, на важнейших разновидностях культурной активности, на ключевых звеньях общественных отношений. Через проектирование социокультурной сферы и создание новых ее компонентов данная политика нацеливается на стимулирование целесообразных, имеющих значение для регионального сообщества направлений самоорганизации в культуре. В связи с этим следует говорить о социокультурной политике региона как о специфическом механизме самоорганизации и саморазвития.

Что касается социальной и культурной политики на Русском Севере в узковедомственном смысле слова, то она в настоящее время во многом трансформируется, не выходя вместе с тем за определенные организационно-административные рамки, которые в основном сложились в предшествующие десятилетия. Бурное региональное развитие, конечно, ставит перед социальной и культурной политикой новые задачи.

Сегодня, в условиях социальных преобразований, необходимо, хотя бы контурно, определить реальное состояние культурной политики и возможности ее оптимизации в условиях Русского Севера.

Параграф 4.2. «Особенности социокультурной политики в регионе» посвящен анализу данной проблемы. Особое внимание в условиях социальных преобразований следует уделять инструментам культурной политики: распределение грантов и премий; занятость и создание рабочих мест; создание культурной инфраструктуры: зданий, оборудования, пространства для осуществления культурной деятельности; формирование законодательной и нормативной базы для деятельности учреждений культуры и искусства.

Анализ региональных изменений всех сфер общественной жизни, данный в предыдущих главах, позволяет сделать вывод о глубоком кризисе, поразившем в 90-е годы ХХ столетия социальные структуры, определяющие культуру Русского Севера Одной из причин этого явилась несостоятельность всей северной политики государства. На общем фоне непродуманных, бессистемных, порой бессмысленных усилий государства этот вектор общегосударственной политики требует ныне коренного преобразования, улучшения важнейших своих направлений.

В региональной культурной политике прежде всего, предстоит сбалансировать региональные и федеральные приоритеты, упрочить ее правовую базу. Все это должно вытекать из ясного осознания значимости северного региона в контексте общероссийской и русской культуры. Предстоит также детально проработать конкретные способы вывода региона из культурного и социального кризиса, При этом следует адекватно оценить человеческие и ресурсные возможности, обусловленные местной спецификой, системой регионального жизнеобеспечения и хозяйствования и т.д. Преимущества, созданные самой природой, традициями, кадровым и человеческим потенциалом должны быть использованы в полную силу.

В нынешних условиях необходимо признать несоответствие уровню решаемых задач в области культуры многих «профильных» управленческих структур как федерального, так и регионального уровней. В исследовании обозначены некоторые важные подходы, которые могут оказаться полезными при разработке современной культурной политики государства на Русском Севере. Первым принципиальным положением является признание северного (и любого другого) региона полноценным субъектом во всех сферах жизни регионального сообщества, а также российского общества в целом. Инициатива в пересмотре принципов региональной культурной политики может исходить как от центра, так и от региона. Однако решающую роль должен сыграть центр, вполне способный путем внесения общефедеральных законодательных актов и разумной налоговой политики в сфере культурной жизни существенно изменить положение с социокультурной практикой в регионах. Практика показала, что односторонняя «децентрализация» страны ведет по существу к распаду России. Еще недавно царившие среди некоторых политиков упования на наибольшую политическую самостоятельность регионов ныне дискредитировали себя прежде всего потому, что подобные процессы приводили к разрыву внутренних связей между центром и регионом, что не могло не сказаться отрицательно и на локальной и на российской культуре в целом. Обретение региональными властями и местным сообществом самостоятельности в решении собственных культурных проблем должно сопровождаться укреплением разветвленных и глубоких взаимоотношений центра и регионов, их зависимости друг от друга.

Новым условиям и задачам регионального реформирования системы управления в сфере культуры более соответствуют партнерские, договорные отношения между всеми субъектами региональной культурной политики. Конкретным механизмом реализации принципа партнерства могут стать отношения на договорной основе между субъектами управления разных уровней, аналогичного «Соглашению о культурном сотрудничестве между администрацией области и Министерством культуры РФ», где определены предметы ведения, полномочия и обязанности сторон по развитию сферы культуры области, совместное участие в финансировании приоритетных направлений развития и т.п. Оценивая принятое Соглашение, следует сказать, что Министерство культуры свои обязательства (особо в плане финансирования) выполняло в прошедшее десятилетие не систематически и не в полном объеме.

В параграфе 4.3. «Формирование целостных форм локальной практики посредством новых управленческих методов и технологий» автор анализирует инновационные проекты культурной политики, которые способны органически интегрироваться в самоорганизационные процессы и взаимодействовать с традициями.

Признаки этой эволюции мы можем отследить на примере самих традиционных культурных институций. Так, не вызывает сомнений быстрая трансформация музея -- по давно устоявшейся традиции места элитарного коллекционирования и исследования -- в центр формирования досуга и работы со свободным временем самых разных социальных групп.

В настоящее время наиболее актуальной проблемой для Русского Севера является проблема экономического и культурного развития регионов в современных социально-экономических условиях. Каргопольский музей-заповедник в течение нескольких последних лет стал лидером среди государственных и общественных организаций, осуществляющих деятельность по культурному развитию региона. Музей не ограничивает решение своих долгосрочных задач только изучением культурного наследия Каргополя. Для музея важны и насущны конкретные результаты в деле возрождения традиционной среды обитания региона и прямое участие в развитии современных отраслей: историко-культурного образования и туризма.

Стратегический план развития Соловецкого государственного музея-заповедника разработан в качестве основного инструмента управления и планирования развития Соловецкого музея-заповедника на долгосрочную перспективу и решает основные задачи управления стратегическим развитием. Под концепцией развития понимается система долгосрочных, стратегических целевых ориентиров деятельности музея-заповедника, влекущих за собой новые формы его управления, технологического и ресурсного обеспечения. Новое понимание миссии Соловецкого музея-заповедника: система целевых ориентиров, предлагающаяся в качестве альтернативы предшествующей концепции развития музея-заповедника, позволяет приблизиться к формулировке его миссии в новых политических, социально-экономических и культурных условиях развития России, находящейся на пути демократических преобразований, перехода к рыночным отношениям и интеграции в мировое сообщество.

Фактически программирование является политикой в действии, методом осуществления стратегических целей культурной политики, социальной технологией решения ее задач. Смысл программной политики в сфере культуры Архангельской области является сохранение самобытного культурного наследия Российского Севера, возрождение духовных и художественных северных традиций, а также укоренение их в современной культурной жизни. Для реализации этой цели в качестве приоритетных выделяются следующие направления: сохранение, изучение и оптимизация использования культурного наследия Архангельской области, в том числе разработка проектов по созданию особо ценных охраняемых территорий; приобщение детей к культурным традициям Русского Севера и поддержка детского творчества; развитие музейной сферы области; поддержка и развитие народных художественных промыслов и ремесел; содействие развитию профессионального искусства; модернизация и информатизация библиотечного обслуживания; реорганизация сети учреждений культуры и поддержка локальных инициатив; модернизация и повышение уровня подготовки и переподготовки профессиональных кадров; совершенствование системы государственного управления в сфере культуры на областном уровне.

Ярмарки и сопровождающие их культурные мероприятия, фестивальное движение, идущие на территорию Архангельской области зачастую из других регионов, позволяют говорить об этих мероприятиях как о новом культурном ресурсе, о развитии коллективных чувств и переживаний, способных интегрировать население. Проведение ярмарок и фестивалей, сопровождаемое инвестициями, новыми технологиями в организации досуга, способны заметно оздоровить локальную экономику культуры. Новая стратегия в организации досуга жителей области доказывает, что в настоящее время многие фестивальные и ярмарочные события имеют тенденцию в направлении развития креативной культурно-досуговой индустрии. К руководству региона приходит понимание, что сфера культуры, досуга, местного культурного наследия может стать одним из ресурсно-экономических источников развития территории.

Технологии стратегического регионального планирования использовались представителями местной власти при разработке программ развития культуры Архангельской области. В течение последних 15 лет реализация таких программ предусматривает преобразование ряда финансовых и организационно-управленческих механизмов в деле управления областной сферы культуры. Так, уже с февраля 1995 г. Областной комитет по культуре финансирует проекты и культурные инициативы на основании конкурса заявок. При этом преимуществом при рассмотрении пользуются те проекты, которые обеспечены гарантированным финансированием за счет иных, кроме областного бюджета, средств.

В заключении подводятся итоги и формулируются основные выводы диссертационного исследования.

Содержание диссертации отражено в следующих публикациях

1. Окунев Ю.П. Особенности международного культурного сотрудничества. Статья: печатная. // Культурное сотрудничество в Баренцевом регионе. Архангельск, 1997, 0,6 п. л.

2. Окунев Ю.П. Социокультурная ситуация на Севере. Статья: печатная. // Ориентир. Информационный бюллетень администрации Архангельской области. № 2, 1997 г., 0,8 п. л.

3. Окунев Ю.П. От встречи разных культур выигрывают все. Статья: печатная. // Журнал «Фестиваль». Архангельск, июнь, 1997, 0,4 п. л.

4. Окунев Ю.П. Миграционная программа Архангельской области. Статья: печатная. // Архангельск, июнь, 1998, 4 п. л.

5. Окунев Ю.П. Современная социокультурная ситуация на Русском Севере. Статья: печатная. // Государство, религия и этносы на Севере. Архангельск, 1998, 0,5 п. л.

6. Окунев Ю.П. Тенденции развития культуры на Севере России. Статья: печатная. // Ломоносовские чтения. Сборник докладов и тезисов. Архангельск, издательство ПГУ, 1998, 0,5 п. л.

7. Окунев Ю.П. Особенности взаимосвязей муниципальных и региональных органов власти Архангельской области. Статья: печатная. // Региональная политика и проблемы развития Европейского Севера: взгляд из ХХ века в XXI век. Архангельск, издательство ПГУ, 1999, 0,6 п. л.

8. Окунев Ю.П. Истоки образов в творчестве народных мастеров Севера. // Ломоносовские чтения. Сборник докладов и тезисов. Архангельск, издательство ПГУ, 2001, 2 п. л.

9. Окунев Ю.П. Традиции народного искусства Севера России. Отв. Ред., Архангельск, 2001.

10. Окунев Ю.П. За жизнетворчество архангелогородцев. Статья: печатная. // Волна. Архангельские областные ведомости. Март, 2003, 0,8 п. л.

11. Окунев Ю.П. Рожденный временем. // Сборник докладов и тезисов. Архангельск, издательство ПГУ, 2003, 29 п. л., отв. Ред.

12. Окунев Ю.П. Художественный образ в творчестве мастеров - умельцев Севера. // Университетские чтения. Выпуск 6, МГУ им. М.В. Ломоносова, М., 2004, 0,4 п. л.

13. Окунев Ю.П. Культура русского Севера в 90-е годы ХХ века. // Научно - политический журнал «Государственная служба» №2, 2004, 0,6 п. л.

14. Окунев Ю.П. Социокультурные технологии оптимизации социокультурной ситуации в Архангельской области. МГУ им. М.В. Ломоносова. // Университетские чтения. Выпуск 6, М., 2004,0,8 п. л.

15. Окунев Ю.П. Культура русского Севера в системе глобализации. Монография. Научное издание. Архангельск, Поморский университет, 2004, 12,5 п.л.

16. Окунев Ю.П. Через приобщение к культуре -- к сознательной целесообразной деятельности. Эффективность управления -- главный резерв России. // Сборник научных трудов. Архангельск, ПГУ, 2005, 0,9 п.л.

17. Окунев Ю.П. Особенности миграционных процессов на Русском Севере (конец XX- начало XXI вв.) // Сборник научных докладов Всероссийской научной конференции «Миграции и туризм в России». Институт Российской истории РАН, Москва, 2006, 0,8 п.л.

18. Окунев Ю.П. Самоорганизация -- ведущий фактор развития культуры. Статья: печатная. // Научно-популярный журнал «Народное творчество», Москва, №5, 2006, 0,6 п.л.

19. Окунев Ю.П. Особенности социокультурной политики в регионе. Арханельск, // Поморский вестник, №2, 2006, 0,9 п.л.

20. Окунев Ю.П. Особенности современного развития культуры Русского Севера. Монография. Научное издание. Архангельск, Поморский государственный университет им. М.В. Ломоносова, 2006, 11,5п.л.

Размещено на Allbest.ru