Взаимная релевантность искусства и религии в истории культуры России (преемственность творческого опыта в различных видах искусства)

Размещено на http://www.Allbest.ru/

Специальность 24. 00. 01. - теория и история культуры (культурология)

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени доктора культурологии

Тема:

Взаимная релевантность искусства и религии в истории культуры России (преемственность творческого опыта в различных видах искусства)

Жукова Ольга Анатольевна

Москва 2006

Работа выполнена в секторе философских проблем культуры Российского института культурологии

Научный консультант: доктор философских наук О.К. Румянцев

Официальные оппоненты:

доктор философских наук, К.З. Акопян

доктор философских наук, профессор, Заслуженный деятель науки России К.М. Долгов

доктор искусствоведения, профессор В.В. Медушевский

Ведущая организация:

Российская академия государственной службы при Президенте РФ

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Российского института культурологии.

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат философских наук В.О. Чистякова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Обоснование проблемы исследования и ее актуальность

Настоящее исследование посвящено проблеме взаимообусловленности сакральных и художественных интенций творчества в истории культуры России. Эту взаимосвязь, определившую, на наш взгляд, значимую тенденцию в преемственности творческого опыта представителей культуры России, можно увидеть в различных видах искусства. При обсуждении феномена творчества не удается однозначно провести границу между областью, где оно рассматривается как способ самовыражения природы человека (скорее - искусствоведческий аспект), где - в качестве средства его самопознания или познания мира (более философский подход), а где - как инструмент выражения самой природы или Бога (ближе к богословской традиции). Кроме этого затруднения, ставшего почти классическим при анализе проблемы творчества, в нашем исследовании неизбежно появляется дополнительная неопределенность.

Это связано с тем, что в методологическом плане диссертация не является в чистом виде ни искусствоведческим, ни философским, ни богословским исследованием. Искусствоведение предполагает анализ художественного произведения - центрального события культуры, его «артеакта» (В.Л. Рабинович) - как результата творчества рук, ума и души человека, результата, выражающего особенности эстетического восприятия мира художника. При этом и в своей индивидуальной жизни, и в своей истории человек приходит в мир, находя формы, в которых он воспринимает его, уже готовыми, данными ему культурой. Потому для искусствоведения обращение к человеку Бога, природы или другого человека необходимо рассматривается как уже опосредствованное культурой. В предлагаемой работе будет рассматриваться, главным образом, та линия преемственности понимания творчества в художественной культуре России, которая, именно в интересующем нас аспекте, как правило, остается на периферии внимания искусствоведения: она изначально связана с опытом непосредственного восприятия Бога, или целостности природы, человека. В этом смысле наша интенция может быть воспринята как богословская, однако для богословия вопрос о природе творчества обсуждается в рамках догматики или сводится к мистическим практикам, ставящим целью достижение трансцендентного идеала. В последнем случае творческий опыт транслируется непосредственно от учителя к ученику, где образцом выступает учитель, а произведением его творчества является сам ученик.

Казалось бы, занимающий нас аспект творчества, обусловленный непосредственной данностью реальности, должен находиться в сфере интереса философии. Однако здесь затрагиваются ключевые вопросы философии, которая, как ей и положено, сосредоточивается на предпосылках интересующей нас проблемы, так что само творчество не становится предметом рассмотрения, потому и невозможно заимствовать у философии готовый инструментарий для решения наших проблем. По этой причине мы понимаем свое исследование как культурологическое, в задачу которого входит ввести в оборот гуманитарного знания тему преемственности в русской культуре сакрально-художественной интенции творчества, заданной, по нашему мнению, особенностью постижения святоотеческой традицией непосредственной целостности искусства и религии. Следует оговориться, что инструментарий и искусствоведения, и богословия, и философии будет использоваться в исследовании по мере необходимости и мере нашего понимания проблемы. Видимо, именно пограничное положение темы преемственности опыта непосредственного восприятия реальности, и ее привязка к области мистики и эзотерики определили слабую научно-теоретическую разработанность данной проблемы.

Вместе с тем вопрос о своеобразии русской культуры, как нам представляется, корреспондирующий с упомянутой проблемой, был отчетливо поставлен уже в отечественной религиозно-философской мысли периода конца XIX - первой половины ХХ веков и связан с поиском идентичного образа России - «адекватного места внутри многосложной цельности европейского культурного предания». Предметом рассмотрения в работах А. Белого, Н.А. Бердяева, Вяч. Иванова, И.А. Ильина, Е.Н. Трубецкого, Н.О. Лосского, П.А. Флоренского, С.Л. Франка является, в том числе, творческий опыт русского искусства, во многом определяющий, по мнению философов, сущностные особенности российской культуры. В той или иной мере, отстаивая различные точки зрения, все они обсуждали проблему взаимоотношения художественного творчества и религиозного опыта.

На современном этапе развития культурологического знания представляется необходимым вернуться к осмыслению данной проблемы, рассматривая особенности преемственности художественного опыта на различных этапах исторического пути России. Для решения подобной исследовательской задачи следует провести, в избранном нами ракурсе, культурологическую реконструкцию исторического пути русской культуры, понимая художественно-творческий опыт ее представителей как основу исторической преемственности форм и содержания духовных и социальных практик. В данной трактовке творческий опыт выступает в качестве условия и, одновременно, механизма трансляции культурной памяти, обеспечившей сохранение культурной идентичности на протяжении длительного периода времени. Отметим, что настоящая задача оказывается достаточно трудной в постановке и определении подходов, как к самому феномену творчества, так и в отношении к конкретному историческому опыту, поскольку творчество, ориентированное на новации, и религиозная вера, определяемая традицией, не только тесно взаимосвязаны, но и противостоят друг другу. Большинство представителей русской религиозной мысли были склонны считать, подобно П. Флоренскому, что культура производна от культа; соответственно, для философов светского направления культура выступала областью автономного творчества человека. На сегодняшний день этот вопрос остается открытым для философско-культурологического рассмотрения.

Данное исследование было выполнено на базе сектора философских проблем культуры РИК - на основе разрабатываемой сектором оригинальной концепции, сформулированной, в частности, в первой книге из серии «Энциклопедия культурологии» - «Теоретическая культурология» (М. 2005). В этой концепции предлагается подход к обсуждению отмеченного выше вопроса, который разделяет и автор. Суть предлагаемого подхода состоит в том, что собственная природа человеческих целей заключается в преодолении пределов возможного опыта. Всякое человеческое действие целесообразно, но поскольку оно обычно осуществляется автоматически, как своего рода культурный инстинкт, то эта трансцендирующая природа цели в нем не видна. Человек не может не оценивать свою способность трансцендировать за положенные ему природой пределы, так как именно в этом обнаруживает свое отличие от окружающих его живых существ, ограниченных природной программой. Тогда самооценка человека возможна лишь относительно абсолютного деятеля, который способен преодолевать любые пределы. В этом случае появляется проблема абсолютной меры, относительно которой человек и может себя оценивать. Идея трансцендентного в культурной истории человека связана именно с данной возможностью его самооценки относительно Абсолюта: насколько человек соответствует подобной самооценке, настолько он и соответствует себе. В горизонте трансцендентного целостный результат жизни человека не может быть исчерпан даже теми границами, которые он прочерчивает себе сам.

Поэтому нам представляется допустимым предположение, что с философско-методологической точки зрения продуктивно рассматривать новационное творчество и традиционную религиозную веру как две стороны единого жизненного опыта, может быть, имеющие общий исток. Свою задачу мы видим не в том, чтобы акцентировать противостояние творчества и религии, а в концентрации на обсуждении плодотворности их синергии. К такому выбору, на наш взгляд, подталкивает сама специфика российской истории. Художественная и аскетическая практика формирующейся по византийскому образцу культуры предопределила содержание и формы культурного творчества в исторической перспективе существования Руси /России, придав творчеству смысл оправдания жизни. В религиозной культуре это понималось как спасение, а в рамках светской приобрело значение оправдания творчеством - его секулярного аналога - особой формы служения и нравственной ответственности за судьбу человека и общества.

Важным с точки зрения реализации исследовательской задачи оказывается вопрос о внутренних границах творчества - определении в творчестве меры божественного и человеческого, исходя из христианской идеи творения. Можно ли вообще в рамках древнерусской культуры (религиозного традиционализма), где каждый жизненный акт сопряжен с опытом веры, говорить о проявлении творчества человека, необходимым условием которого выступает свобода, когда человек проявляет себя как самостоятельный деятель? В истории европейской культуры подобная концепция творчества связана с эпохой Возрождения. Россия, не пережившая полноценно опыт Возрождения, восприняла его результаты в готовом виде, в формах, легитимизированных Просвещением, где равновеликость человека Богу приняла уже умеренный культурный вид. Потому сложившееся в процессе петровских реформ осмысление свободы как имманентной личностной способности, выраженной в результате творчества, представленного уникальным образом в авторском произведении, сохранило на глубинном, архетипическом уровне самосознания доминирование понимания творчества в качестве трансцензуса личности в горизонте Абсолютного - понимания, значимого и для древнерусской культуры.

Многие исследователи отмечают наблюдающуюся сейчас конвергенцию религии и науки, которые в эпохи Возрождения и Просвещения, который, с одной стороны, увидел в этой диалектике подтверждение своим исследованиям истории художественной культуры России, с другой - частично счел необходимым переосмыслить ряд излагаемых в работе позиций, что отражено, в основном, в заключениях. В структуре диссертации концептуальные положения диалектики целостности выполняют функцию философского прояснения культурологических и искусствоведческих тем нашего исследования. Суть диалектических построений Туровского по отношению к предмету настоящей диссертации состоит в следующем. Настаивая, что искусство и религия взаимно релевантны, мы утверждаем простой, но в философском смысле содержательный факт. Релевантность - это абстрактное понятие, предполагающее, само по себе, всего лишь возможность обмена действиями между ними. Состоявшийся же обмен действиями между искусством и религией означает, что они одновременно иррелевантны, избыточны друг относительно друга, поскольку им есть, что предложить своему контрагенту.

Полагая, что релевантность и избыточность религии и искусства, обусловившие их взаимодействие, изначально представлены в непосредственной целостности, данной в образе иконы, исторически унаследованной от другой традиции, мы указываем лишь на то, что такая характеристика непосредственности означает простую выраженность факта бытия. В данном случае - факта бытия русской иконы. Эта непосредственная целостность есть результат множества исторических опосредствований, что никак не отменяет собственное непосредственное бытие русской иконы. Тогда наше указание на непосредственную целостность как начало означает только указание на невозможность абсолютного начала развития. Если бы такое абсолютное начало было возможно, как, например, в философской системе Гегеля, тогда бы бытие отождествилось со знанием, логика стала наукой о бытии, а историческое развитие превратилось в логику. Потому у Гегеля абсолютным началом является мысль, или абсолютная рефлексия. Но в этом случае и начало как простая непосредственность бытия факта оказывается выражением рефлексии, только взятой еще в виде пустой абстракции.

Как считает М.Б. Туровский, такой подход обнаруживает великую философскую неудачу Гегеля, приводя к пониманию, что необходимо отказаться от полагания мысли или всеобщего в начало, а значит необходимо отказаться и от идеи начала как основы развития, сохраняющейся в самом процессе. Начало не задает процесс развития как его предопределенность - начало само становится началом лишь в осуществлении развития. Если развитие уже состоялось и идет, то такой заданный процесс нельзя даже назвать развитием. Всякое развитие всегда и принципиально не «уже есть», а «еще только» возникающее, становящееся. Причем это нельзя понять так, что, пройдя стадию становления, развитие приобретет упорядоченное и оформленное выражение, все более выявляя свою направленность в перманентном движении. Последнее означало бы, что само развитие состоит в элиминации своего генерирующего источника. Перед нами представало бы некое механическое и затухающее инерционное движение, причем затухающее даже не от внешнего соприкосновения с реальностью, а от своей внутренней устремленности к формальной упорядоченности.

Однако в своем зачине становление совсем не предопределено раз и навсегда уже состоявшимся началом развития. Ведь ставшее начало является очевидным противоречием в определении. В качестве ставшего начало есть исчерпанность, завершенность, результат. Тем самым, начало, зачинающее процесс, возможно только как неопределенность, и именно потому начало не положено (как результат) в становлении, но лишь полагается в нем. Начало же в качестве положенности представлено результатом, и как таковой есть целостность, выступающая моментом развития. Туровский пишет: «Целое (целостность) есть саморазвивающийся объект в определениях осуществленности (результатов) его собственной истории». Итак, начало как положенность есть такой результат, который невозможен безотносительно к породившему его процессу, но поскольку в нем представлена в снятом виде само движение процесса, постольку этот результат является воспроизведением начала, но только в обогащенном виде. Это обогащение состоит именно в том, что в воспроизведенном начале сформулировано определение преемственности развития.

Если обратиться к исследуемой нами проблеме, противоречие релевантности (возможности обмена действиями) и иррелевантности (избыточности) искусства и религии представлено как их взаимодействие, выступающее одновременно и содержанием, и основанием истории их взаимоотношений. Эта положенность противоречия, или взаимодействия, выражается здесь в виде системы опосредствований, или - в виде оформившейся целостности. А в качестве таковой она есть индивид как результат, вобравший в себя содержание собственной истории: индивид и есть целостность, репрезентирующая смысл своей истории. Причем верно и обратное - целостность есть индивид, потому и оправдано понимание целого как лица, как образа.

Эта целостность, взятая как момент развития, если ее рассматривать как начало, зачинающее процесс, выступает началом не в качестве опосредствования (мысли или всеобщего), как считал Гегель, а в качестве непосредственного. С методологической точки зрения это означает, что непосредственное как исходное начало может быть задано только исторически (но никак не логически, не в мышлении) в качестве непосредственного отношения между отдельными индивидуальностями, еще не состоявшимися как определенность (опосредствованная целостность), а только готовыми к взаимодействию.

В нашем случае речь идет об изначальной непосредственной целостности искусства и религии, выраженной в факте бытия иконы, как их готовности к взаимной иррелевантности и релевантности. Именно в таком смысле мы и говорим о представленной в образе древнерусских икон (фресок, храмов, произведений святоотеческой литературы) непосредственной целостности искусства и религии, как об исходном начале истории художественной культуры России. Причем данная история не предрешена раз и навсегда этим уже состоявшимся началом развития, но оно само становится началом лишь в осуществлении истории взаимоотношений искусства и религии. А положенность их взаимодействия представляет в снятом виде результат этой истории, как ее воспроизведенное начало, но уже обогащенное определениями преемственности развития.

В истории России трактовка идеалов и целей творчества подвергалась значительным изменениям, но его культурный смысл, по нашему мнению, сохранил некую «инвариантность», которую мы и ставим целью выявить и исследовать. Поэтому в диссертации при анализе феномена творчества, прослеживая его изменения, выделяется несколько периодов, что в исследовательском плане связано с построением типологии культуры и выявлением особенностей творческого самосознания личности. Автор, интерпретируя культурную историю России, различает в ней три периода - древнерусский, имперский, советский, - рассматривая особенности религиозной, секуляризованной, превращенной религиозной форм культурного самосознания.

Подчеркивая значение византийского наследия в истории русской культуры, мы отмечаем, что уже на раннем этапе формирования древнерусского общества приходится говорить о взаимодействии двух типов мировоззрения, породивших, как отмечают исследователи, ситуацию двоеверия. Происходившая аккультурация не устранила родовой характеристики славянской культуры. Языческие пласты мышления в народном сознании на уровне верований и бытовых форм культуры оказались не преодоленными и по настоящее время. Яркий пример - совпадение календарно-земледельческого культа с церковными праздниками. Языческая архаика сохранилась и в музыкальном фольклоре, и в обрядовой поэтике, определяя жизненный уклад не только Древней Руси, но и продолжая присутствовать в крестьянском быту послепетровской России. С распространением христианства и появлением новых художественных образцов культурного творчества (книга, икона, фреска, каменные храмы) утверждаются нормы поведения и духовные ценности православия, но фольклорно-мифологическое содержание языческой культуры древних славян не растворяется, а переосмысляется в недрах русской культуры, в период расцвета классической литературы и искусства приобретая

Процесс культурной самоидентификации связан с осознанием, как национальных особенностей своей культуры, так и времени-пространства мировой культуры. При этом наблюдается закономерность: если механизм культурной памяти, осуществляющий преемственность социального и духовного опыта «включен», то появляется интерес и уважение к культуре. Иного - т.е. формируется подлинно культурологическое мышление. Отсюда возникает важный для определения темы исследования вопрос: способна ли русская культура сохранить себя в условиях современности, может ли она предложить универсальный проект бытия человека в мире культуры на основе идеальных концептов и творческих практик своей традиции? Упомянутые нами аксиомы и гипотезы, мировоззренческие и методологические установки, частью предваряющие исследование, а частью возникшие по ходу работы, определили тему диссертации, отраженную в ее названии. Исходя из проблематики выбранной нами темы и возможных путей ее рассмотрения в рамках культурологического исследования, и была поставлена цель исследования.

Целью диссертационного исследования является анализ специфики преемственности творческого опыта, заданной особенностями рецепции христианского культурного универсализма святоотеческой традицией и определившей сложное и весьма своеобразное сплетение религии и искусства в истории культуры России.

Объектом исследования выступает жизненный и художественный опыт выдающихся представителей искусства России, взятый в модусе взаимной релевантности религиозного и секулярного типа самосознания.

Предметом исследования является указанная линия преемственности творческого опыта, выраженная в произведениях русской литературы, изобразительного и музыкального искусства, а также представленная философско-эстетическими концепциями творчества.

В соответствии с целью и предметом определяются следующие задачи исследования:

рассмотреть в модусе взаимной релевантности творчества и религиозного умонастроения преемственность творческого опыта в искусстве Руси/России, понятом как механизм и необходимое условие трансляции ее содержательно-смысловых особенностей;

исследовать трансформации самооценки творчества представителями русского искусства в контексте диалектики изменения-сохранения религиозного смысла творчества;

определить и разработать подходы к исследованию феномена творчества на материале художественной культуры России, имея в виду заявленный выше подход, - прослеживание взаимной релевантности творчества и религиозности;

выделить и специфицировать музыкальное искусство, рассмотрев его духовно-художественный потенциал в контексте идеи будущего возможного синтеза искусства и религии.

Методологической основой исследования являются традиционные для гуманитарного знания подходы: культурологический, социально-исторический, герменевтический, семиотический. Отметим некоторые важные для нашего исследования особенности этих подходов.

Культурологический подход выступает как междисциплинарный метод исследования культурных феноменов. Культурологический угол зрения позволяет при исследовании художественных произведений русской культуры не озадачиваться их иерархическим разделением на высокое (классическое) и народное, религиозное и светское, традиционное и новаторское искусство, но оценивать эти произведения по их значению в духовном опыте эпохи, характеризуя, тем самым, ее ментальное содержание. Таким образом, культурологический подход дает возможность прослеживать внутренние связи между сменяющими или отстоящими друг от друга на значительном временном отрезке культурными эпохами, усматривая сходство и различие форм художественного опыта на различных этапах развития культуры России.

Социально-исторический подход позволяет соотносить в социально-культурном контексте повседневности религиозную, философскую, научную и эстетическую картины мира, выявляя их историческую преемственность. Социально-исторический подход акцентирует момент индивидуальности и неповторимости культурного творчества человека, что позволяет выделить специфические черты в различные периоды исторического развития русской культуры.

Говоря о герменевтическом подходе, мы имеем в виду один из существенных для данной работы принципов герменевтики: чтение текста с позиции его современников. Автор разделяет точку зрения Гадамера, согласно которой данный способ понимания и толкования не только не означает забвение своего собственного места в истории, но, наоборот, предполагает необходимость мыслить собственную позицию в ее историко-культурной специфичности. Так, герменевтический подход используется не только по своему прямому назначению - при интерпретации конкретных произведений, но и при анализе творческого пути. Представляется возможным, на наш взгляд, в истории культуры России рассматривать биографию художника как приобретающую смысл духовного пути - жизни как произведения, оцениваемого в присутствии высшего идеала творчества. В данном ключе проблематизируется преемственность понимания творчества в традиции русской музыки.

Семиотический подход используется при описании оппозиции моностилистической и полистистилистической культуры, что было систематизировано Ю. Лотманом и Б. Успенским в исследовании двух типов художественных стилей (чистом и синкретическом).

Специфичные для нашей работы методологические подходы продиктованы избранной темой и проблемой исследования. Соответственно, необходимо выделить два основных принципа. Во-первых, художественное творчество и религиозная традиция рассматриваются, в силу изложенных выше причин, не просто в аспекте их возможной взаимодополнительности, а как две ипостаси человеческого бытия, существующих одновременно и неслитно, и нераздельно. Потому их теснейшая взаимосвязь не только не запрещает, но в каком-то смысле даже предполагает возможность антагонистических отношений. Во-вторых, предполагается, что особенность акцепции русской культурой восточно-христианской традиции уже в готовом виде задала образное восприятие христианских идей, и тогда целостное восприятие художественного образа в диалектике его исторических изменений явилось, по нашему мнению, порождающим образцом творчества вообще.

Изложенные выше соображения склоняют нас к тому, чтобы попробовать отказаться от активного использования напрашивающегося для нашего исследования методологического хода с взаимной дополнительностью консервативности традиции и новационности творчества, что, так или иначе, предполагает их противопоставление с заданной направленностью взаимодействия. Отметим, что хотя данный прием довольно хорошо зарекомендовал себя при анализе культурной истории Европы, сам он является продуктом новоевропейского философского мышления. В решении нашей исследовательской задачи использование такого методологического приема содержит опасность, что он сведется к демонстрации его малой продуктивности и объяснению причин его ограниченности. В анализе современной художественной ситуации противопоставление искусства как творческой новации и религии (культуры вообще) как охранительной традиции часто не дает существенных исследовательских результатов. Тем более не оправданна такая оппозиция при рассмотрении проблемы преемственности творческого опыта в истории русского искусства, где, с одной стороны, демонстрируется тенденция сохранения религиозного смысла творчества, а с другой - избыточностью обладают и искусство, и религия.

Степень разработанности проблемы

Необходимо сразу обратить внимание на парадоксальное положение проблемы творчества в современной научной литературе. Это отчетливо прослеживается при сравнении представлений о творчестве Н.А. Бердяева и теоретиков постструктурализма. Творчество является центральной темой философствования Бердяева, превращаясь в своеобразную высокопафосную «поэму». Автор творческой антроподицеи ясно показывает онтологический смысл и пределы данного феномена, полагаемые объективацией, которую он считает смертным грехом. Однако, сосредоточившись в своем опыте построения персоналистической философии на субъекте творчества, Бердяев почти ничего не может сказать о том, что же такое самое творчество. Напротив, в постструктуралистской философии, сконцентрированной на выявлении механизмов творчества, происходит утрата самого субъекта, что ведет к исчезновению онтологической перспективы творческой деятельности, устраняя проблему самоопределения человека в горизонте Абсолютного как таковую. Подобную ситуацию Р. Барт связывал с исчезновением самого смысла, что в философском и историческом плане противостоит всей традиции русской культуры.

Собственно, в этом и состоит центральный парадокс темы творчества. Если мы анализируем объективированные результаты творчества и приближаемся к пониманию его механизмов, то теряем субъект творчества - творящее лицо; само же творчество превращается в механистическую процедуру деконструкций, в комбинаторную игру текстов и гипертекстов культуры. В то же время если мы обращаемся к субъекту творчества как к живой конкретной личности, сосредоточиваясь на духовно-экзистенциальной теме его бытия, то мало что можем сказать о механизмах, способных раскрыть содержательно-структурные особенности творческого процесса, - например, в акте сочинения художественного произведения. Рассуждения здесь могут свестись к описанию биографических деталей и повлиявших на становление творческой личности культурных традиций. Конечно, творчество невозможно формализовать, но отказ от самого опыта его постижения рациональным путем приведет к констатации еще одного парадокса, имеющего место в культурно-практической сфере: если творчество не следует рационально изучать, то ему нельзя и научить.

Вместе с тем особенность современного производства развитого индустриального общества, не говоря уже о постиндустриальном, такова, что участвующий в нем человек поставлен перед необходимостью освоения не только отдельной формализуемой операции, но вынужден определяться по отношению ко всему циклу производства в целом, представляя собой своего рода звено в технологической цепочке изготовления продукта и его реализации. Во многом именно эта практическая востребованность творческой личности в условиях современного способа производства и соответствующего ему типа социальной активности человека и определила возросший интерес к проблеме творчества. Эта тематика особенно хорошо разработана в современной российской философии, например в трудах Н.С. Злобина, В.М. Межуева, Ф.Т. Михайлова, М.Б. Туровского, а в аспекте духовной составляющей цивилизационных механизмов культуры - у В.Ж. Келле.

Различные аспекты проблемы художественного опыта русской культуры (такие, как философия творчества, роль искусства и литературы в формировании национального самосознания, сакральные смыслы древнерусского искусства, культурный смысл образа) в последнее время все более настойчиво привлекают к себе внимание специалистов в различных областях знания. Однако культурологическая проблема возможности выделения в истории искусства России такой линии преемственности творчества, которая опирается на опыт непосредственного восприятия целого в художественном образе, не ставилась как самостоятельная.

Проблема поиска философских оснований концепций творчества в современной культурологической и философской литературе, отражая полистилистическую, конфликтную культурную ситуацию современности, не имеет завершенного вида и находится еще на стадии разработки подходов к ней. В современной философской литературе была осознана необходимость формирования новой области знания - онтологии творчества (В.А. Конев, Л.В. Сурков, В.А. Яковлев), что говорит о попытках построения теории творчества, не ограничивающейся рамками вопросов природы лишь художественного творчества. Интерпретация содержания таких феноменов, как русская культура и творчество, как правило, зависит от принадлежности исследователя к научной школе или философской (религиозной) традиции, что определяет, в конечном итоге, как мировоззренческую позицию, так и методологию проведения анализа. Следует также отметить, что тема русской культуры, сохранения ее наследия в условиях современности не только активно разрабатывается в рамках научной мысли, но и включается в социальные и исторические реалии российской жизни и становится значимой темой политической риторики, приобретая острый публицистический оттенок. Выделим следующие работы отечественных и зарубежных исследователей, послужившие теоретической основой диссертации.

Культуру как творческий опыт жизни и творчество как проблему духовного самоопределения личности, способ оправдания жизни рассматривали представители русского религиозно-философского ренессанса. Онтологический, гносеологический и аксиологический аспекты в исследовании феномена творчества получили разработку в трудах А. Белого, Н.А. Бердяева, С.Н. Булгакова, Вяч. Иванова, И.А. Ильина, А.Ф. Лосева, Н.О. Лосского, Д.С. Мережковского, В.С. Соловьева, Е.Н. Трубецкого, С.Н. Трубецкого, Н.Ф. Федорова, П.А. Флоренского, С.Л. Франка.

Творчество как синергию - соработничество в Боге, духовный трансцензус личности, развивая восточно-христианскую богословскую традицию, трактуют В. Зеньковский, И. Мейендорф, А. Мень, В. Никитин, Н. Струве, Г. Флоровский, И. Шаховской, А. Шмеман.

Проблему культурного смысла творчества, его духовного основания, границы человеческого существования в акте творчества, типологии культуры и творческой личности, художественно-эстетического самосознания человека в своих работах раскрыли С.С. Аверинцев, Б.В. Асафьев, М.М. Бахтин, В.С. Библер, К.М. Долгов, М.С. Каган, Л.П. Казанцева, Д.С. Лихачев, А.Ф. Лосев, Ю.М. Лотман, В.Л. Рабинович, О.К. Румянцев, Б.А. Успенский.

Особенно следует выделить исследования отечественных ученых, связанные с разработкой проблемы содержания идеального объекта и его выражения в структуре художественного образа, своего рода зримой сущности явления. Среди них труды В.И. Жуковского, Д.В. Пивоварова, Б.В. Раушенбаха.

Общетеоретические аспекты проблемы творчества в контексте истории культуры, типологические модели в описании структуры и содержания творческого опыта разрабатывали представители тартуско-московской семиотической школы М.Л. Гаспаров, Вяч.Вс. Иванов, Ю.М. Лотман, В.Н. Топоров, Б.А. Успенский.

Проблему культуры и творчества с позиции деятельностного подхода рассматривают российские философы и культурологи. Среди разработчиков социально-деятельностной теории культуры В.Е. Давидович, Л.А. Закс, Н.С. Злобин, М.С. Каган, Л.Н. Коган, В.И. Колосницын, И.Я. Лойфман, В.М. Межуев, Э.С. Маркарян, В.С. Цукерман. Акцент в этих работах ставится на общих проблемах теории и социологии культуры (пространства и времени, актуальной и потенциальной культуры, культуры как плодотворного существования, мира человека, культурных смыслов научного творчества и т.д.).

Проблему творчества и творческих способностей с психолого-педагогической точки зрения исследовали Л.С. Выготский, П.Я. Гальперин, В.В. Давыдов, В.Я. Дранков, А.А. Леонтьев, А.Н. Леонтьев, В.В. Медушевский, Я.А. Пономарев, И.Я. Лернер, В.Г. Ражников, С.Л. Рубинштейн, Б.М. Теплов, Д.Б. Эльконин.

Культурологический аспект проблемы развития творческих способностей личности в процессе образования и воспитания отражен в работах А.И. Арнольдова, Е.А. Бодиной, П.С. Волковой, С.Н. Иконниковой, Д.Б. Кабалевского, Н.И. Киященко, Н.А. Кушаева, А.А. Мелик-Пашаева, Л.Г. Савенковой.

Концепции креативной педагогики и психологии разрабатывают Д.Б. Богоявленская, В.В. Медушевский, А.В. Морозов, Н.Д. Никандров, Л.Г. Савенкова, В.А. Сластенин, Д.В. Чернилевский, Л.Л. Шевченко.

Художественную культуру ХХ века, специфику художественно-эстетического сознания современности, опыт русской культуры в художественных процессах ХХ столетия, особенности развития музыкального искусства, постмодернизм как типологическую характеристику современной культуры, его природу и структурно-содержательные особенности, проявление постмодернистского мышления в современной русской культуре рассматривают в своих исследованиях К.З. Акопян, Н.И. Барсукова, М. Бессонова, А.В. Венкова, М.О. Горобинский, Н.Ю. Грякалова, Т.И. Ерохина, И.Ю. Искржицкая, В.Л. Рабинович, К.Э. Разлогов, А.С. Соколов, М.Соколовский, Е.В. Тихомирова, Ю.Н. Холопов, В.Н. Холопова, В.С. Ценова, М.Г. Чистякова, В.Т. Шапко, Т.Е. Шехтер, А.К. Якимович.

Среди зарубежных авторов, исследующих проблему творчества, следует особо выделить теоретиков постструктурализма. Среди них - Р. Барт, Ж. Бодрийяр, Ж. Делез, Ж. Деррида, Ф. Джеймисон, Ж. Лиотар, У. Эко. Постструктуралистский подход к проблеме творчества связан с осмыслением коммуникативной функции слова, смысл которого опосредован в структурах текста. Основным объектом деконструкции как процедуры распредмечивания смысла оказывается целостный текст культуры. Человек, производящий тексты, отождествляется с человеком европейской культурной традиции. Личность, определявшаяся в присутствии высшего Смысла (Слова), названная Р. Бартом Автором, «умерла» в современной культуре, которая характеризуется «интертекстуальностью», т.е. деструкцией целостной структуры текста и его смысла - иными словами, процедурой замены многоуровневым текстом со множеством смыслов. В постмодернистской теории творческая активность человека реализуется как чистая игровая (комбинаторная) деятельность, имеющая смысл сама в себе и не сопряженная с категорией Логоса как Слова, сказанного со смыслом в присутствии Бытия. Порождающей онтологической структурой творчества в постструктуралистской философии и в постмодернистской художественной практике, ее образом «идеального» становится пустота.

Среди работ зарубежных исследований, посвященных феномену творчества и культуры, следует выделить группу работ, связанных с психологическими теориями личности. В них решается базовая проблема психологической науки - проблема креативности, понимаемая как развитие творческого потенциала личности. Данной проблемой занимались Ф. Баррон, Дж. Гилфорд, А. Маслоу, Л.Н. Морган, Р. Муни, Т. Рибо, К. Роджерс, А. Тэйлор, К.В. Тэйлор, Е.П. Торранс, З. Фрейд, К.Г. Юнг.

Особо следует выделить труды философов и культурологов ХIХ - ХХ вв., в рамках которых и стало возможно исследование культуры и человека в парадигме Духа и творчества. Среди них «понимающая психология» В. Дильтея; морфология культуры Ф. Ницше; культурфилософский проект феноменологии М. Хайдеггера, связанный с рассмотрением культуры как языкового творения, где опыт познания истины репрезентируется в создании художественного произведения; трактовка культуры как символического бытия Э. Кассирера; структурно-содержательный анализ сложных культурных феноменов - языка, литературы, искусства, массовой культуры, социальных образований (общностей, групп, институтов), а также идей как идеальных порождающих моделей культуры структуралиста М. Фуко; феноменология «священного» Р. Отто и М. Элиаде; экзистенциальная философия Г. Марселя, понимаемая как рефлексия над религиозным опытом личности; теологическая версия философии культуры и истории, определяющая место христианства в современной культуре и духовном опыте человека современности П. Тиллиха.

Знаковыми работами, дающими критический анализ современной культуры и современного общества, являются работы Т. Адорно, Г. Маркузе, Х. Ортеги-и-Гассета. Социологический анализ процессов урбанизации, омассовления культуры, нарастающего технократизма, роли массовых коммуникаций, тоталитарной идеологии в истории ХХ века проведен в трудах М. Вебера, П. Сорокина, Э. Тоффлера, Э. Фромма, а также Х. Арендт, Д. Белла, Э. Гидденса, Х.М. Маклюэна.

Таким образом, гуманитарное знание служит теоретико-методологической основой для определения подходов в исследовании феномена творчества в контексте проблемы преемственности духовно-художественного опыта русской культуры. В целом настоящая работа вписывается в общую проблематику современного гуманитарного знания и самоопределяется в области теоретических проблем культуры, культурного самосознания, духовной культуры личности, креативной природы человеческой деятельности, т.е. в области философии и теории творчества как одной из основных проблем теории, философии и истории культуры.

Научная новизна диссертации обусловлена восполнением недостаточно разработанных в современной научной литературе аспектов преемственности творческого опыта в истории художественной культуры России. Это восполнение заключается в том, что:

преемственность творческого опыта прослежена с избранной в данной работе позиции, где, с одной стороны, нас интересует, как диалектика восприятия целостности в качестве художественного образа, обусловленная святоотеческой традицией, выполняла функцию образца для понимания культуры и осуществления творчества, с другой стороны, поскольку в основе такой функции лежало принятие восточного христианства в сложившемся и целостно оформленном виде и потому предзаданного как образец культурного творчества, мы можем рассмотреть преемственность творческого опыта в модусе взаимной релевантности творчества и религиозности;

разрабатываются подходы для исследования феномена творчества в связи с религиозно-философской традицией, имевшей, в силу указанных причин, определяющее значение в складывании художественной практики русской культуры на разных этапах ее исторического бытия;

рассмотрены исторические особенности диалектики сакрально-художественной интенции в преемственности творческого опыта и предложена модель исторической типологии художественной культуры России, производная от типологии личности, заданной фигурой творчества в контексте христианской идеи спасения и секулярной идеи оправдания творчеством;

осуществлен культурологический анализ истории художественной культуры России в аспекте преемственности непосредственного понимания целого как образа, заданного святоотеческой традицией, современным рефлексивным искусством.

Положения, выносимые на защиту.

Проведенное в работе исследование художественного опыта русской культуры позволило получить выводы, которые в качестве основных диссертационных положений выносятся на защиту:

1. Присущая художественной культуре России в течение всей ее истории тенденция к сохранению ценностной доминанты, связанной с восточно-христианской традицией, в культурологическом видении объясняется способом усвоения этой традиции в сложившемся и образно оформленном виде, что делает диалектику целостности образа исходным пунктом для анализа преемственности творческого опыта. Одним из способов трансляции ценностей и смыслов культуры выступала преемственность изначально связанных с диалектикой целостности образа эстетических и этических идеалов. Поэтому в истории художественной культуры России можно выделить самостоятельную линию преемственности творческого опыта, - линию, связанную с взаимной релевантностью искусства и религии.

2. Современный этап развития культуры России определяется взаимодействием двух тенденций: проблемой сохранения традиции и освоения полистилистического культурного проекта современности. Западноевропейская версия данного проекта нацелена на решение проблемы постоянной переоценки и корректировки ценностно-идеальной сферы, что соответствует полистилистическому характеру современной культуры. Но это решение демонстрирует традиционный для западной культуры путь разработки способов опосредствования в разнообразных формах художественно-эстетической деятельности. В случае русской культуры, исторически связанной с восточным христианством, доминирует ориентация на творческое осуществление целостности образа, сохраняющего интуицию трансцендентного в художественном опыте. В этом последнем варианте полистилистичность может быть удержана, если диалектика образа выступает основанием художественной саморефлексии.

3. Исходя из сказанного, вклад русской культуры в историю мировой культуры в диалогическом взаимодействии различных традиций мог бы определяться утверждением образа как основы формирования рефлектирующей (опосредствующей) мысли. Существенным является и ценностное доминирование образной сферы в ситуации встречи с принципиально иным (иным культурным, цивилизационным, духовным и т.д. опытом), которое выступает причиной рефлексии и проблематизации смысла самой культуры (познающего сознания). Русская культура, основанием преемственности духовного опыта которой выступали формы художественного освоения мира, в условиях современности является культурной традицией, сохраняющей тип мышления, нацеленный на создание целостной концепции бытия, что может быть прослежено в современном литературном, живописном, музыкальном произведении.

4. Творчество по-прежнему выступает как доминирующая установка самосознания человека, ориентированного художественной культурой России, как порождающая модель существования человека в культуре, имеющая смысл спасения (в рамках религиозного мировоззрения) и оправдания творчеством (для секулярного мировоззрения). На уровне художественного самосознания эта установка приобретает значение эстетического идеала, который становится основанием самооценки и трансцендентным идеалом творчества как такового. В этом смысле художественное творчество в истории русской культуры предстает как трансцензус личности, связанный с преодолением, как границ культуры, так и своей экзистенции.

Научно-теоретическое значение диссертационного исследования.

Результаты проведенного автором исследования, предложенное им видение развития художественной культуры России может способствовать более глубокому и точному пониманию проблемы творчества и его границ в истории русской культуры.

Принципы исследования, применяемые в диссертации, расширяют методологическую базу культурологических дисциплин. Выводы настоящей работы могут быть использованы в различных отраслях знания - эстетике, этике, философии музыки, педагогической психологии, психологии и философии творчества, а также в качестве самостоятельных направлений исследования.

Социально-практическое значение исследования связано с возможностью использования полученных результатов в качестве теоретической базы для разрешения конкретных социокультурных проблем современного российского общества. Выводы работы могут способствовать формулированию целей и задач культурной политики. Также они имеют значение в определении психолого-педагогической и социокультурной стратегии в процессе реализации российского национального проекта в сфере образования.

Материалы и выводы диссертации могут быть использованы в учебных курсах истории и философии культуры, эстетики, истории искусства, истории музыки, музыкальной культурологии, психологии и педагогики, а также для подготовки различных спецкурсов.

Апробация исследования, его концептуальных положений и материалов осуществлялась на кафедре философии и культурологии ИППК преподавателей гуманитарных и социальных наук при УрГУ им. А.М. Горького, на кафедре теории и социологии культуры Челябинской государственной академии культуры и искусств, на кафедре общегуманитарных и социально-экономических дисциплин Челябинского института музыки им. П.И. Чайковского, на кафедре общегуманитарных дисциплин Астраханской госконсерватории, на кафедре культурологии и религиоведения Российского Православного института ап. Иоанна Богослова. Научные сообщения по теме диссертации делались на факультете теории и истории музыки Астраханской госконсерватории, философско-богословском факультете РПИ ап. Иоанна Богослова. На основе материалов диссертации был разработан и читался в течение нескольких лет студентам Челябинского института музыки спецкурс «Культурология. ХХ век», спецкурс «Современное искусство», «Основы православной культуры», для студентов РПИ и МИСиС спецкурс «Духовные основы русской культуры» (с 2006 г.) Диссертация обсуждалась в секторе философских проблем культуры Российского института культурологии и была рекомендована к защите.

Результаты данного исследования отражены в 30 опубликованных работах общим объемом 48 печатных листов. Содержание диссертации доведено до сведения научной общественности в форме двух монографий, коллективного труда, учебного пособия, статей в специальных научно-гуманитарных журналах, сборниках статей и научных трудов, в периодической печати. Концепция, положенная в основу работы, главные идеи и фрагменты диссертационного исследования были представлены на научных конференциях (более 25) международного, всероссийского и регионального уровня: в Астрахани (1997, 1999, 2000, 2001, 2002), Волгограде (2000), Екатеринбурге (1997, 1999, 2000, 2001), Калуге (2006), Магнитогорске (2001, 2002), Москве (2002, 2003, 2004, 2005, 2006), Сортавала (2005), Челябинске (1998, 2000, 2001, 2003).

Объем и структура исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, шести параграфов, имеющих внутренние смысловые деления, заключения, снабжена списком научной литературы, включающим 535 наименований. Общий объем 330 страниц машинописного текста в компьютерной верстке. Логика исследования отражена в структуре диссертации.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность проблемы, характеризуется степень ее разработанности, определяются объект, предмет, цели и задачи исследования, его методологические установки, раскрывается научная новизна работы, ее теоретическая и практическая значимость, излагаются основные положения, выносимые на защиту

Первая глава «Подходы к феномену творчества и особенность его восприятия в художественно-философском опыте русской культуры» посвящена, во-первых, обсуждению принятых философско-эстетических и психолого-педагогических подходов к исследованию феномена творчества, что преследует цель обозначить специфичность взгляда на эту тему, предложенного в диссертации. Во-вторых, здесь формулируется исследовательская гипотеза, которая будет обосновываться в работе. Для реализации первой задачи рассматривается проблема творчества как интегрирующая для такого типа гуманитарного знания, центром которого является проблема человека. Для решения второй задачи рассматривается особенность рецепции христианства святоотеческой традицией и ее влияние на формирование представлений об эстетическом и этическом идеале русского искусства. По нашему мнению, настоящая линия преемственности творческого опыта в истории культуры России, заданная непосредственностью восприятия образа целостности в восточно-христианской традиции, раскрывается в противоречии релевантности/иррелевантности искусства и религии как содержания и одновременно основания процесса их взаимодействия, что определило возможность сохранения религиозного понимания смысла творчества в художественном и философском опыте секулярной культуры.

В первом параграфе «Философско-эстетические и психолого-педагогические трактовки творчества» обсуждается вопрос о значении творчества для гуманитарного знания. Творчество рассматривается как определяющая характеристика человека в культуре, поскольку в творчестве реализуется потенциал человека как существа, наделенного разумом, душой, волей, - человека, созидающего значимые для других смыслы и идеалы добра и красоты. С одной стороны, результаты творчества очевидны, но с другой - сам процесс творчества в этих результатах уже угас, и его природа, механизмы оказываются непосредственно скрытыми. По определению Платона, творчество - это переход бытия из небытия, актуализация его потенциальных возможностей. Здесь творчество, рассматриваемое в своем философском смысле, выступает как онтологический акт, в котором происходит становление мира, и роль человека в этом процессе оказывается достаточно скромной. Вместе с тем, в современном понимании онтологии творчества креативные способности человека осознаются как выражение его сущности, причем ценностный статус творчества в культуре достаточно высок. При этом ограничиться рассмотрением творческого начала деятельности человека только в художественном постижении мира не возможно, поскольку творчество и в науке, и в практической деятельности человека базируется на тех же универсальных принципах.