Экологический и назревающий генетический кризисы требуют формирования нового типа отношений культуры и цивилизации, который вывел бы современную культуру из подчинения цивилизации, но не возродил бы при этом ее подчиненность религиозно-мифологической культуре традиционного типа, враждебно относящейся к цивилизации. Это сможет осуществиться, если культура будет оказывать воздействие на все цивилизационные механизмы, причем не государственно-политическими декретами и репрессивно правовыми средствами, а нравственными принципами, регулирующими поведение и деятельность членов общества сознанием ответственности каждого за судьбу всех.

Патриархальный крестьянский быт и монашеская духовная самоизоляция считаются архаическими формами культуры именно потому, что они отрешены от современной цивилизации. Характерная для идеологии наших неославянофилов и почвенников идеализация прошлого, доцивилизационного состояния человечества -- патриархально-общинного строя крестьянской жизни и порожденного им домостроя, дохристианской языческой древности Руси или уваровско-николаевской триады «православие, самодержавие, народность», -- должна быть расценена в лучшем случае как наивно-романтический ретроспективизм: она наносит реальный вред воспитанию сознания вступающих в жизнь поколений, а значит -- формированию нового исторического типа культуры, использующего все механизмы цивилизации и опирающегося на них, но не подчиняющего им выработанных в процессе многотысячелетнего развития культуры высших ценностей человеческого бытия.

Только на этой основе станут и возможными, и необходимыми преодоление пропасти, разделяющей массовую и элитарную субкультуры, и реализация заложенного в бытии культуры импульса к духовному объединению людей: жизнь духа «снимает» все биоантропологические и социальные различия (между полами и поколениями, расами и нациями, сословиями и классами и др.), порожденная культурой человеческая духовность имеет нравственную, т.е. общечеловеческую, природу в отличие от духовности религиозной. Вот почему речь идет о совершенно реальной возможности гармонизации интересов науки и нравственности -- именно это должно стать фундаментом связи культуры и цивилизации, способной обеспечить человечеству будущее.

Глава 5. СУБЪЕКТ КУЛЬТУРЫ

5.1 Субъект культуры -- человек культуры

Слово «субъект» и производные от него формы происходят от лат. subject, которое можно перевести как «лежащий внизу, находящийся в основании, выступающий фундаментом» (от sub -- под, jacio -- бросаю, кладу основание, устанавливаю).

В истории общественной мысли понятие «субъект» понималось по-разному. Современная его трактовка берет начало в работах французского ученого и философа Нового времени Р. Декарта. Для Декарта резкое противопоставление субъекта и объекта выступало исходным пунктом при анализе познавательного процесса, а также необходимым моментом обоснования возможностей человеческого знания с точки зрения его достоверности. Французский мыслитель не раз акцентировал внимание на том, что субъект имеет именно активное начало в познавательных операциях, он неизменный инициатор процесса познания. Немецкий философ И. Кант раскрыл некоторые существенные законы внутренней организации субъекта познания, благодаря которым становится возможным достижение всеобщего и необходимого знания. Принципиальным этапом в эволюции понятия «субъект» в новоевропейской мысли могут считаться тезисы Г. Гегеля о социально-исторической природе субъекта познания, его неразрывной связи с культурой, в которую погружен индивид, взаимозависимости и взаимообусловленности процессов познания и культурного созидания. Субъект -- это не «идеальная вещь», но прежде всего практика.

То же самое справедливо и относительно человеческих сообществ: некое образование индивидов лишь тогда становится социальной автономностью, когда начинает выступать в качестве коллективного субъекта культуры.

Поэтому необходимо более подробно остановиться на тех чертах человека и человеческих сообществ, в которых проявляется человеческое, т.е. культурное.

Ответ на вопрос о человеческой природе пытались дать многие мыслители в разные исторические эпохи. Сегодня существует целая область познания, специально занимающаяся данной проблемой.

Как существо природное, биологическое, человек не обособлен полностью от явлений окружающего мира -- живой или неживой природы. Так же, как животные, он входит в состав биосферы земли. Следовательно, все те законы, которые определяют существование живой материи, проявляются и в нем. Биофизиологические пласты -- существенный момент природы человека.

За многие века дискуссии о том, что роднит человека с окружающим миром и что их различает, не раз выдвигались теории, согласно которым человек трактовался только как «сложный механизм», подобный многим другим «биологическим машинам», а потому существенно не отличающийся от животных. Радикальный пример подобного подхода можно встретить в сочинении французского философа Ж. О. де Ламетри (1709--1751) «Человек-машина» (1747). Наивность многих высказанных доводов в нем сегодня может вызвать разве что улыбку. Тем не менее попытки редуцировать, т.е. свести, человека только к природно-биологическим компонентам не прекращаются до сих пор.

Различие мира человека и природы

Безусловно, человек не исчерпывается биологическими или физиологическими характеристиками. Он принципиально отличается от животных. Тем не менее не так-то просто указать, в чем же именно состоит радикальное различие человеческого и природного миров. В самом деле, выражение «человек общественный», т.е. живущий в окружении себе подобных, не может считаться решающим аргументом. Нам прекрасно известно, что очень многие животные живут стаями, в которых имеется довольно разветвленная система специализации (волки, крысы, муравьи, обезьяны, пчелы и пр.). Однако оттого, что природе человека присуща некая черта, мы называем объединения людей -- социумом, а объединение, допустим, волков -- стаей.

Необходимость учитывать реально-идеальный контекст, сформованность по ценностно-культурным канонам не препятствует созидательной деятельности, хотя иной раз может казаться ущемлением прав индивидуальности, препятствием в проявлении ее уникальности. Обратим внимание, что акты простой деструкции, уничтожения, ниспровержения не могут считаться признаками субъективно-культурной деятельности -- людей или народы, совершавших подобные действия, по праву называют варварами.

Итак, среди наиболее важных характеристик субъекта культуры выступают сознательность (способность и потребность проявлять надприродные качества), воспитанность (сформованность по реально-идеальной культурной матрице) и креативность (умение производить «культурный продукт», не уничтожая великие ценности прошлого, но, напротив, используя их в своих действиях).

Субъект культуры, как и субъект любого иного порядка, -- это активно действующая инстанция. Поэтому следует рассмотреть характер и основные черты культурной деятельности.

Культурная деятельность

К основным критериям культурной деятельности человека можно отнести символичность, смыслопологание, коммуникативность, регламентированность, созидательность. Рассмотрим эти критерии.

Символичность.

Символичность. Как мы уже убедились, не любую деятельность можно считать культурной. Однако всякий поступок, любой жест и каждое слово, произносимое человеком, могут стать при определенных условиях культурным актом. Это становится возможным лишь тогда, когда поступок совершается человеком как человеком, т.е. существом, в котором реализуется культурный потенциал, «отражаются» идеальные горизонты.

Принципиальное значение имеет не то, что фиксируется реально, что мы можем «снять» при помощи тех или иных датчиков, а то, что находится над реальностью движений, таится под реальными перемещениями тел и вещей или какой смысл имеет данное действие. Поэтому первым критерием культурной деятельности следует считать способность посылать и воспринимать трансцендентные (т.е. сверхреальные) указания, или, точнее, символичность поступков. Слова, позы, звуки, мускульное напряжение, пространственно-временные перемещения, манипуляции с окружающими предметами только тогда обретают культурно-человеческое значение, когда не замыкаются в пределах природной объективности, но предполагают и иные измерения, т.е. объединяют в себе то, с чем мы сталкиваемся как существа природные, и то, что апеллирует к нам как существам надприродным, культурным.

Смыслополагание.

Смыслополагание. Человеческие поступки не оцениваются по той же схеме, что и явления окружающей действительности. Как уже упоминалось, сам по себе феномен реального или идеального мира «пуст», т.е. он не предопределяет своего места в человеческой культуре, а, напротив, определяется им. Первостепенное значение имеет отношение к нему со стороны человека и человеческого сообщества: то, в каких случаях, как именно он оценивается, встраиваясь в иерархическую систему значимостей. Культура наделяет любой факт, как человеческий, так и входящий в орбиту человеческой жизни, смыслом, сущностью, значением. Соответственно, культурная деятельность с неизбежностью должна учитывать это обстоятельство и потому носить осмысленный характер. Действенные акты производятся не автономно, сами по себе, но всегда полагаются в общей ценностной структуре.

Коммуникативность.

Коммуникативность. Деятельность субъекта культуры не сводится к простой активности индивида или сообщества, спонтанной разрядке энергетических импульсов. Она всегда предусматривает адресата, человека или группу людей, способных адекватно, т.е. на том же уровне восприятия, откликнуться на плоды творческих усилий. Благодаря этому возникает специфически человеческое общение между индивидами, формируется сообщество людей, некоторая их совокупность, а не просто собрание разрозненных существ, волей случая находящихся в одном месте и в одно время.

Такая коммуникативная целенаправленность отличает человеческое общество от животного стада. В стаде тоже происходит обмен информацией -- звери «общаются», но их «общение» происходит по поводу реальности, и этим необходимость контакта исчерпывается. В социуме наряду с теми же проблемами, которые возникают в зверином стаде, существует масса других аспектов, не редуцируемых только к необходимости физиологического воспроизводства жизни. Они «завязываются» в сверхприродной сфере, а потому предполагают и взаимодействие индивидов на этом уровне.

Регламентированность.

Регламентированность. «Культурный контакт» -- это предварительное условие всякой культурной деятельности. Он должен состояться, иначе сама деятельность лишается смысла. Следовательно, культурная деятельность регламентирована. Если отсутствуют принятые в данном сообществе формы и каналы, по которым выстраиваются коммуникативные цепочки, или ими пренебрегают, общение не может произойти. Любое общество вырабатывает те конкретные формы, в которые облекается культурная деятельность, и вне которых она неприемлема. Такие формы варьируются в зависимости от времени и места. Они не остаются неизменными. В значительной степени история культуры как раз и является историей таких регламентированных и в то же время бесконечно меняющихся коммуникативных форм выражения. Случаются и срывы, когда регламенты культурной деятельности одного народа никак не соотносятся с регламентами других. Это лишний раз свидетельствует о несовершенстве каждой отдельной цепочки. Тем не менее регламентированность является столь же необходимым, как и все предыдущие, четвертым критерием культурной деятельности.

Созидательность.

Созидательность. И наконец, последний критерий культурной деятельности состоит в том, что это всегда созидательный акт, в котором объективируется творческий потенциал человека. Созидательность может быть предельно традиционной, не противопоставлять себя существующим нормам и правилам, вплетаться в них, вносить новые краски и ароматы в прихотливую канву общего «культурного рисунка». Или, напротив, выражать собой открытый протест против традиции, быть средством активной борьбы с насилием отживших старых форм и даже их ниспровержения. Однако культурная деятельность принципиально отличается от деструктивных актов: ее первоочередной пафос направлен не на разрушение и уничтожение существующего, а на утверждение нового -- на созидание иных культурных форм, привлечение внимания к неизвестным ранее возможностям человека и человеческого общества, открытие неведомых прежде горизонтов.

Этими критериями культурная деятельность, разумеется, не исчерпывается. Она предполагает и другие аспекты. В перечне представлен лишь тот необходимый минимум, без которого деяния субъекта нельзя квалифицировать как культурные, а сам агент действия не может считаться субъектом культуры.

В заключение еще раз обратим внимание: все перечисленные выше характеристики субъекта культуры и черты культурной деятельности в равной степени относятся как к индивиду, так и к сообществу. Индивидуальный или коллективный культурный субъект проявляется лишь тогда, когда в нем ощутимо присутствуют надприродная духовность, сформованность или воспитанность по определенной культурной модели, а также творческая инициатива.

Характер же его культурной деятельности определяется совокупностью признаков, важнейшими из которых выступают символичность, смыслополагание, коммуникативность, регламентированность и созидательность.

5.2 Культурная самоидентичность

Идентичность (самоидентичность) в психологии и социологии.

Понятия «идентичность», «самоидентичность», «идентификация» и «самоидентификация» пришли в культурологию из психологии и социологии. «Идентификация» происходит от лат. identifico, что можно перевести как «отождествляю». В современном русском языке «идентификация» и «самоидентификация» обычно используются как синонимы.

В психологической литературе под идентификацией подразумевается сложный процесс эмоционально-психологического и иного самоотождествления индивида с другими людьми, группой, идеальным образом, художественным персонажем.

Понятие «идентификация» было введено 3. Фрейдом и прочно вошло в практику психоанализа. В психоаналитической традиции процесс идентификации трактуется как необходимый этап взросления, а также как важнейший механизм, обеспечивающий способность Я (Эго) к самореализации. Ребенок (или просто слабый, несамостоятельный человек) имитирует слова и поступки родителя (родителей, избранного кумира), пытается воспроизвести в своей жизни его эмоционально-психологические стереотипы. Такие действия -- непустое и непраздное занятие, они выполняют очень важную функцию защиты от окружающего мира, позволяют преодолевать страх и подавленность. Благодаря многократному уподоблению своего Эго кумиру формируется инстанция Супер-Эго (Сверх-Я), которая в последующем будет выступать одновременно и цензором поступков человека, доставляющим ему подчас немалые хлопоты, и щитом от невзгод жизни.

Французский ученый, считавший себя верным последователем идей 3. Фрейда, Ж. Лакан более подробно описал этапы и механизмы процесса самоидентификации как необходимого условия вхождения в социально-культурное пространство. По мнению ученого, человек проходит в своем развитии три стадии -- «воображаемого», «символического» и «реального». На первой, ранней, стадии становления субъекта Я жаждет слиться с тем, кто воспринимается как Другой.

Ребенок, ранее воспринимавший собственное отражение как другое живое существо, начинает отождествлять себя с ним. Этот воображаемый образ самого себя, которым обладает каждый человек, -- его личная самотождественность. Стадию «воображаемого», или, как ее еще называет Ж. Лакан, стадию «зеркала», все мы переживаем от 6 до 18.

Психосоциальная идентичность.

Понятие «психосоциальная идентичность» было введено американским психологом и психотерапевтом, причисляемым к неофрейдистской традиции, Э. Г. Эриксоном. Под идентификацией личности Эриксон понимал субъективное чувство и в то же время объективно наблюдаемое состояние самотождественности и целостности индивидуального Я, сопряженное с уверенностью человека в тождественности, истинности и целостности того или иного разделяемого с другими людьми образа мира и своего места в этом мире. Идентичность выступает фундаментом всякой личности и показателем ее психосоциального благополучия. По Эриксону, она включает в себя следующие моменты:

-- внутреннее тождество субъекта при восприятии окружающего мира, ощущении времени и пространства;

-- тождество личных и социально принятых мировоззренческих установок;

-- чувство включенности Я-человека в какую-либо общность. Таким образом, идентичность включает несколько аспектов.

У всякого человека существует уверенность, что «Он есть», т.е. существует как автономная уникальная индивидуальность, вопреки всем очевидным изменениям, которые происходят вокруг него и в нем самом. Не меньшее значение имеет нормативность индивидуального психического развития и душевного благополучия (личностная идентичность). Эта норма не обязательно выражается в именовании, своде отчетливо осознаваемых правил озвученных поведенческих регламентов. Очень часто она ощущается интуитивно, на предсознательном уровне, действует как «непонятно кем спущенный императив». Признак принадлежности индивидуального бытия к некоторой социальной общности, определяемой конкретной исторической данностью (групповая или коллективная идентичность), выступает еще одной стороной идентичности. И наконец, последний ее аспект -- свидетельства обретения экстенциальной, т.е. фундаментально-жизненной, устойчивости перед лицом угрозы несуществования-смерти.

Общим моментом перечисленных аспектов идентичности, а также главным условием их формирования, согласно Эриксону, выступает соотношение психологических и социокультурных параметров жизни человека. Они принимаются как соответствие (или, логическом, и в культурологическом отношениях? Прежде всего потому, что в них выражается одна из важнейших имманентных человеческих сущностей, реализуются экзистенциальные, т.е. фундаментально-жизненные, потребности человека как такового.

Экзистенциальные потребности.

Потребности человека -- одна из сквозных тем в общественной мысли со времен Античности. Мыслители разных времен пытались дать свою интерпретацию того, что можно считать подлинно-человеческой, т.е. присущей любому человеку от рождения вне зависимости от того, где и как он проживает свою жизнь, потребностью, а что -- капризом эпохи или личной прихотью. Среди всего многообразия мнений очень удачной и убедительной считается типология экзистенциальных потребностей человека, предложенная немецко-американским психологом, психоаналитиком и философом, причисляемым к мощной традиции экзистенциализма, Э. Фроммом.

Учение об экзистенциальных (уже в самом названии подчеркивается их фундаментальный характер) потребностях является центром культурантропологической концепции мыслителя.

Э. Фромм выделяет пять потребностей: в общении, трансценденции,«укорененности», самоидентичности и системе ориентаций. Они имманентны человеческой сущности и никогда не удовлетворяются в полной мере, выступая стимулом прогрессивного развития. Осознание их неизбывности и недостижимости чрезвычайно важно, ибо способствует творческой активности.

Каждая из потребностей может быть удовлетворена как здоровым, нормальным, естественным образом, так и нездоровым, невротическим, аномальным путем. В зависимости от того как -- естественно или неестественно -- удовлетворяются в том или ином обществе экзистенциальные потребности человека, формируются «здоровые», гуманистические, либо, напротив, «больные», «садомазохистские» группы и типы людей.

Здоровое удовлетворение потребности в общении реализуется в альтруистической любви, основанной на заботе и ответственности за других; нездоровое же -- посредством насилия, подчинения других себе. Материнская, отцовская, сыновья, братская, гетеросексуальная любовь, а также любовь к Богу и самому себе могут иметь как здоровый, так и нездоровый оттенок. Подмена одного вида любви другим приводит к «утрате аутентичности» (подлинности Я), становится причиной невроза.

Потребность в трансценденции,

Потребность в трансценденции, т.е. в выходе за физиологические границы собственного Я, также реализуется и в здоровых, и в нездоровых формах.

Потребность в системе ориентаций.

Потребность в системе ориентаций -- стремление человека к познанию и освоению мира, к постижению смысла и логики развития универсума. Вид и форму знания здоровый человек выбирает сам, убеждаясь на собственном опыте в верности той или иной познавательной программы. Ни одно из объяснений мировых процессов, по мнению Э. Фромма, не дает полной картины многообразия явлений действительности. Поэтому как рационально-научная, так и религиозно-мистическая модели, взятые изолированно друг от друга, не способны адекватно объяснить мир. Невротик упорствует в своем нежелании прислушаться к иным мнениям, что неминуемо приводит к дезориентации, неспособности правильно оценить реальность.

Этнокультурная идентичность

Итак, культурная идентификация -- это самоощущения человека внутри конкретной культуры. Она характеризуется субъективным чувством индивидуальной самотождественности, т.е. отождествлением себя с теми или иными типологическими формами культурного устроения, прежде всего с конкретной культурной традицией. Когда индивид приходит в мир, он «погружается» в определенную культурную «наследственность», которую усваивает от окружающих его людей. Ведущую, но далеко не всегда определяющую роль играет при этом национально-этнический аспект.

Национально-этническое сознание предполагает идентификацию человека с определенным историческим прошлым его нации, этноса. Мировоззрение этнического сообщества выражается не только через констатацию «общей крови» или наличие общих психофизиологических признаков, но главным образом через выработку целой системы отличительных символов (эмблем, знаков, святынь, мифов, легенд, историй). Этническая уникальность -- категория относительная, лишенная всякого смысла вне системы культурно-исторических отношений. Этнос не обязательно характеризуется единством территорий или кровным родством. Он шире кровнородственных отношений. Представители одной и той же этнической группы могут быть отделены друг от друга, подвергнуться рассеянию и миграции, коллективному изгнанию, проживать долгое время в окружении других народов, даже утратить такой, казалось бы, безусловный признак общности, как язык, и при этом все равно сохранять ярко выраженную этнокультурную определенность. Принципиальное значение имеет как раз характер культурной идентичности. Она может сохраняться веками или, напротив, утрачиваться достаточно быстро.

Крайним выражением причастности всей культуре, всему человечеству может служить установка на космополитизм. Но, как показал еще О. Шпенглер, подобная культурно-идентификационная ориентация по сути дела равнозначна отсутствию подлинной идентичности. Она обрекает человека на бесприютность и одиночество, оторванность от корней и традиций, от источника вдохновения и творчества. То же можно сказать и о сегодняшних тенденциях глобализации. Превратное толкование, замена многообразия субкультурных образований и вариативных форм культурной идетичности чреваты унификацией и стандартизацией.

В современных условиях культурная идентификация претерпевает большие изменения. Контекст рождения, на протяжении многих веков предопределявший характер и форму культурной идентификации, ныне уже не довлеет над индивидом. Безусловно, мы по-прежнему приходим в мир как члены определенных семей и расовых групп, воспитываемся в конкретной культурно-исторической традиции, но выбор культурной идентичности с усилением процессов глобализации становится все более широкой практикой. Повсеместной нормой выступает сегодня возникновение новых культурно-идентификационных групп, которые будут функционировать в качестве субкультурных образований. Ускорение темпов социального развития существенно влияет на процессы культурной идентификации. Формы культурной идентичности становятся все более кратковременными, мобильными, ситуационными, гораздо в меньшей степени предопределяя последующую жизнь человека. Хорошо это или плохо -- покажет время. Но одно можно утверждать с абсолютной уверенностью: вне зависимости от того, какие конкретные формы будет приобретать культурная идентичность, по каким основаниям будет проходить культурное размежевание тех или иных социальных групп, сам принцип идентификации как реализации экзистенциальной потребности сохранится.