Костюм и ряжение в традиционной культуре

Размещено на http://allbest.ru/

Размещено на http://allbest.ru/

Государственное бюджетное образовательное учреждение

Среднего профессионального образования КК

«Краснодарский краевой колледж культуры»

Курсовая работа

По предмету: социально-культурная деятельность и народно-художественное творчество

Тема: Костюм и ряжение в традиционной культуре

Ф.И.О. студента: Третьякова Анастасия Николаевна

Руководитель: Михаил Евгеньевич

ст. Северская, 2012

Оглавление

Введение

Глава I. Ряжение как явление в традиционной культуре

1.1 Зимние праздники и обряды

1.2 Весенние праздники и обряды

1.3 Ой заграй, кубаньска свадьба! Родительское воскресенье

Глава II. Средства и приемы изменения внешности

Заключение

Список используемой литературы

Приложение

Введение

обрядовый праздничный ритуал ряжение

1. Актуальность. Тема костюма и ряжения в традиционной культуре важна для понимания и осмысливания происходящего в прошлом, для осуществления творческих работ в настоящем, а так же для сохранения традиций, как культурного наследия для будущего поколения. Необходимо сохранять не только песенный и устный фольклор, но и костюм, как неотъемлемый образ казачества и вообще русского народа.

Объект исследования. Традиционная культура.

Предмет исследования. Ряжение, как явление в традиционной культуре.

Проблемы. С увеличением роста городов и уменьшением сельского населения, ряжение - как традиция, постепенно угасает. Существуют проблемы привлечения молодежи в сферу досуга. Игровой метод ряжения может использоваться для сплочения коллектива, неформального общения с людьми, культурного проведения досуга и сохранения традиций.

Цель. Показать нужность сохранения традиций.

2. Ряжение - элемент народных праздников, обрядовое и игровое переодевание с использованием масок, праздничных ритуалов, имевших, как правило, древние языческие корни. В памятниках Древней Руси, начиная с XII в., упоминаются ряженые, надевающие на себя “личины” и “скураты”, участвующие в игрищах с “дьявольскими обличьями”, с косматыми козьими “харями”. Ряжение чаще всего совершалось на Святки и Масленицу, а также на Троицу и Ивана Купалу. Также являлось составной частью развлечений на масленице, весенне-летних и осенних празднеств, на свадьбах.

Несмотря на всеобщее веселье, ряжение рассматривалось среди русских людей как дело греховное и опасное. По данным, собранным на Русском Севере, сами участники переодеваний редко соглашались на свои роли добровольно, предпочитая бросать жребий. Роли чертей, покойников и прочей нечистой силы разрешалось играть только взрослым мужчинам, женщинам и детям этого делать не полагалось. После праздника все принимавшие участие в ряжении должны были пройти обряд церковного очищения.

Глава I. Ряжение как явление в традиционной культуре

1.1 Зимние праздники и обряды

Участники ряженья в разных губерниях назывались по-разному: ряженые, нарядчики, наряжонки, окрутники, шуликуны, халявы, хухольники и т. д. Мир персонажей русских ряженых был довольно разнообразен. Ряженые могли изображать различных животных и птиц: козу, медведя, лося, волка, лисицу, журавля. Представителей чужой, некрестьянской среды: барыню, барина, фельдшера, цыгана, татарина, еврея и др. Разного рода изгоев человеческого общества, скитающихся по свету: нищих, калек перехожих, бродяг, разбойников, странников. Людей, имеющих знания, недоступные обычным крестьянам: кузнецов, мельников, коробейников, а также представителей потустороннего мира: смерть, покойника, кикимору, черта, беса, ведьму и т. д. Ряженым полагалось надевать такой костюм, который смотрелся бы со стороны как странный, диковинный, ни на что не похожий, как своеобразный антикостюм. Все ряженые, кроме одетых в святых, старались выглядеть пострашней, устраивали шутливые дебоши и даже потасовку.

Они надевали на себя шкуры животных, вывернутые мехом наружу шубы и шапки, накидывали на плечи рогожу, соломенные маты, обвешивались ветвями деревьев, подпоясывались лыком. Во многих случаях костюм ряженого мог состоять из «морхотья», «лохмотья», т. е. старой, рваной, грязной одежды, истоптанной обуви, а также одежды, не соответствовавшей полу и возрасту ряженого. Последнее было очень широко распространено: парни переодевались в женскую одежду, женщины -- в мужскую. Характерной чертой ряженья было также освобождение от одежды вообще. Некоторые ряженые одевались таким образом, что прикрывали только верхнюю часть тела, оставляя обнаженной нижнюю, или же в ходе игры сбрасывали всю одежду, оставаясь голыми.

Ряженые обычно носили с собой вещи, характерные для того или иного персонажа: барыня -- шляпку, цыганка -- карты, кузнец -- молот, нищий -- мешок, покойник -- саван, черт -- ухват, ведьма, кикимора или русалка -- метлу или веник. Кроме того, ряженые нередко ходили с плетью, палкой, кнутом, которые устрашали людей, или же с морковкой, початком кукурузы, скалкой, с помощью которых придавали своим действиям эротическую окраску.

Музыкально-шумовой фон складывался из звона колокольчиков, бубенцов, грохота печных заслонок, сковород, стучания ложками. Ряженье входило в состав многих обрядов и праздников, однако наиболее яркое воплощение оно получало на святках. Рядились в течение всего святочного цикла, но в большинстве мест ряженье было приурочено к страшным вечерам, а также к канунам Рождества, Васильева дня и Крещения. Ряженые ходили обычно по вечерам, большими группами в пятнадцать--двадцать человек. Они совершали обход крестьянских домов, как это делали колядующие, или же появлялись на святочных вечерках -- игрищах. Ряженые шли от одной избы к другой, вбегали в них, не спрашивая разрешения хозяев, вели себя шумно, дерзко, нарушая покой и порядок в доме. Ворвавшись в дом, ряженые пугали его хозяев, плясали или показывали небольшие театрализованные сценки с плясками, короткими диалогами и довольно грубыми шутками. Например, ряженые с удовольствием разыгрывали сценку, в которой плясала «лошадь» -- два парня, накрытые пологом, один из них держал на палке морду лошади, а третий парень изображал всадника, вооруженного плетью. В конце сценки всадник падал с «лошади», она разваливалась на части и ее принимался лечить «цыган» или «кузнец». Иногда эта сценка разыгрывалась как эротическое действие, во время которого ряженые хватали девушек, находившихся в избе, и старались затолкать их под «лошадь». Такие представления проходили очень шумно и весело. Ряженые, получив от хозяев различные дары, быстро сворачивали представление и отправлялись в следующий дом. Поведение ряженых на святочных вечерках, которые устраивались в течение всех святок, было несколько иным. Если при обходе домов они играли роль артистов, пугавших, веселивших и развлекавших зрителей -- хозяев, то во время игрищ молодежь, зачастую тоже переодетая, и приходившие ряженые сливались в едином веселье, где не было зрителей, а все становились участниками общих игр.

При всем разнообразии святочных игр в них преобладали две темы -- тема брака и похорон. Мотив брака обыгрывался в форме шуточной свадьбы, точнее, антисвадьбы: женихом становилась переодетая женщина, а невестой -- парень, вместо фаты использовали рогожу, вместо венцов -- веники, вместо кадила -- лапоть, а вместо аналоя -- лохань. При этом «поп» в грязной рогоже -- «рясе» распевал непристойности на мотив церковных песнопений. Эротическая тематика присутствовала в действиях таких персонажей ряженья, как «кузнец», «мельник», «барин», «шерстобит» и т. п. Так, например, к «барину», у которого была привязана между ног длинная палка, подтаскивали сопротивлявшуюся девушку, стараясь засунуть ей под сарафан палку. «Кузнец» оголял тело, делал непристойные жесты, якобы выковывая к свадьбе кольца, венцы и прочие атрибуты. Другие персонажи вытаскивали девушек на улицу, задирали им подолы и старались натереть снегом интимные части тела. Большой популярностью на вечерках пользовались сценки отпевания, похорон. В этих сценках один из участников изображал покойника в саване, с огромными зубами и выбеленным мукой лицом. «Покойника» вносили в избу, бросали на пол и начинали отпевать. «Поп» раскачивал лапоть, наполненный тлеющим куриным или коровьим навозом, «дьячок» и «причитальщица» пели непристойные песни. Вслед за отпеванием «покойника» начиналось прощание с ним: парни заставляли сопротивлявшихся девушек целовать «покойника», который неожиданно старался их ущипнуть, уколоть булавкой или залезть под сарафан. Как элемент праздничного веселья ряженье было характерно также для масленицы и весенне-летних праздников: Егоръева дня, Семика--Троицы, Петрова дня. Обычай рядиться в масленицу был распространен лишь в центральных губерниях Европейской России и в Сибири. В весенне-летнее время ряженье встречалось в центральных и южных губерниях, хотя и не повсеместно, оно было связано с ритуальными проводами-похоронами мифологических существ, олицетворявших праздник: Масленицы, Ярилы, Костромы, Семика, Русалки и т. п.

Ряженье являлось также частью свадебного ритуала. На второй и третий день после брачной ночи ряженые приходили в избу молодоженов к пирующим гостям. Персонажи свадебного ряженья были аналогичны персонажам календарных праздников, а разыгрывавшиеся сценки повторяли святочные. Ряженье в русской деревне считалось делом греховным и опасным, а маски -- нечистыми, погаными, вредоносными. Особенно страшно, по представлениям крестьян, было переодеваться в «покойников», «нечистиков». Эту роль исполняли только мужчины, в основном по жребию. После святок парни и мужчины, активно участвовавшие в ряженье, должны были искупаться в иордани -- проруби, освященной в Крещение.

По обычаю, в Святки работать запрещалось, и молодежь собиралась на Вечерины (вечёрки, гулянки). Собиралось человек двадцать, гуляли друг у друга по очереди, или парни откупали у хозяев просторную избу, приглашали гармониста. По некоторым сведениям, печь не топили, собирались в холодной избе. Главным развлечением на вечёрках были хороводы, пляски, танцы.

Во многих районах в структуре Святок особо выделяются кануны праздников - три «Коляды» (Рождественская, Васильевская и Крещенская), связанные с поминовением предков и обращением к мифологическому персонажу - Морозу. Все действия, совершаемые в эти дни, были направлены на обеспечение будущего урожая.

В эти дни варили кутью (традиционная поминальная пища). Часть кутьи оставляли на ночь на подоконнике «для Мороза», остальную съедали.

Выносили капусту или картошку, чтобы они не замерзли во время посадки. Вечером в Коляду пекли блины и звали Мороза первый блин прикладывали к стеклу (блин примерзал и висел все Святки) и кричали:

«Мороз, Мороз-Красный нос, Прихади к нам на Каляду, Причашй бараду, Прихади блины исть!».

На Святках устраивали катания с гор - парни катали девушек на санках. Катались также по деревне на лошадях или могли сами впрягаться в сани.

Общераспространенный обычай святочных бесчинств молодежи отличался особым размахом - затягивали на крышу дровни, бороны, плуги, раскидывали поленницу, завязывали тряпками колодцы, закрывали трубу на крыше, могли отнести в сторону от избы крыльцо. Зная, кто с кем дружит, от дома девушки к дому парня «торкали» прутья от веников, стелили дорожку золой.

На вечёрках разыгрывали и шутейные свадьбы: брали квашню, клали на нее подушку, сажали девушку, чесали ей голову гребнем для льна и приводили ряженого «жениха» с бородой. Девушка отказывалась идти за «бородатого». Тогда приносили серп и «брили» ряженого «жениха».

Поначалу древняя церковь преследовала христиан, продолжавших справлять языческие праздники генварских календ веселыми пирами, ряженьем, в том числе и в звериный образ, и песнями, которые ревнителям христианства должны были казаться бесовскими. 62-й канон трулльского собора, направленный против остатков языческих празднеств, указывает на материал Греко-римских верований не раз вызывавших нарекания как восточной, так и западной церквей. Славянская кормчая по списку 1282 года передает запрет комических, сатирических и трагических масок таким образом: "ни в обличья игрець и ликственник или козлогласования ходити" и толкует это правило: "Каланди суть первые в коемждо месяце дни, в нихже обычаи бе еллином творити жертвы; и Воте и еврумалиям еллинским беяху праздници: Вроум бо порекло есть Дионисово" потому св. отцы "не повелевают мужем облачаться в женские ризы, ни женам в мужские, еже творят в праздници Дионисовы пляшущее, ни лиц же косматых възлагати на ся, ни козльих, ни сатурьских, космата лице убо суть на поругание неким ухищрена, козлья яко жалостна и на плачь подвизающая, сатурьская же Дионисов праздник творящее бяху."

Одним из наиболее распространенных обычаев святочного обихода несомненно является обряд ряжения. Если вообще святочная обрядность представила много общего и дословно сходного в ее проявлениях у разных народов Европы, то тем более это следует сказать о масках и личинах. Русское, малорусское, болгарское и румынское ряжение "козою", восходящее, быть может, к "козьим" и "сатурским" лицам Врумалий, продолжает жить в Норвегии, Англии, Германии, и др."

Рожыствуванье/ рождествованье. 7 января, рано утром совершался ритуал рожыствуваипя / рождествовапъя, христославления. Христославили и в одиночку и, чаще, группами. «Как зазвонили к утренней, они уже идут». Или: «Рожыствувать начиналы с пивночи», «Як тико начнэ сирить». Христославление продолжалось до 10 - 12 часов дня, а затем наступало время застолий.

В прошлом в подавляющем большинстве станиц рождествованье являлось прерогативой «мужского пола»: мальчики, юноши, мужчины. Причем они могли объединяться в одну группу. Приоритетная роль мужского начала в этом обряде сохранилась во многих станицах и в наши дни.

В ряде станиц, прежде всего в Закубанье, в христославлении принимали участие все половозрастные группы: «Рождествовать ходили и дети, и девушки, и старики…», «… и парни, и девушки, и замужние, женатые». Иногда, правда, уточнялось, что «… ходили все, но чаще парни».

Участники этого обряда могли ходить со «звездой», в отдельных станицах с украшенной веткой с тремя отростками (тройчаткой, ряженкой, гилъцом) или же деревянным крестом.

Наиболее широко распространенным вариантом центрального символа являлась звезда, которую делали из обруча, обичайки сита, а лучи из веточек или палочек. «Звезда» могла быть восьми-, шести-, пяти-, четырехконечной. Могли сё делать и из фанеры (около метра в диаметре). В центре круга делали рамку. Лучи и одну, «глухую», сторону звезды полностью обклеивали бумагой: красной, или лицевую сторону красной, а «глухую» зеленой. Её дополнительно могли украшать ленточками, цветами. В некоторых станицах верх «звезды», помимо прочих украшений, венчал венок.

Участники обряда могли быть одеты в праздничную одежду или же наряжались («обряжались», «переряжались») особенно в том случае, если разыгрывались сценки на библейские сюжеты или если одновременно совершался ритуал вождения «козы», «журавля», «медведя» и т.п.

Вошедшие в дом рождествовальщики или сразу начинали христославить, или же в некоторых станицах их просили, заставляли сесть на шубу на порог и «поквохтать» В этом могли участвовать все (мальчики, например), либо это делал старший в группе участников обряда Назначение этого ритуала,- «чтобы куры сидели на гнездах». Хотя в подавляющем большинстве станиц подобного рода действия, впрочем также как и хождение с «козой» и т.п., связаны с Новым годом.

Поставив перед собой «звезду», если приходили с ней, обратившись в святой угол, на восток, участники исполняли соответствующие тексты. В прошлом исполнялись «специальные вирши», отрывки из тропаря, кондака, ирмосы. При этом, как отмечали современники, нередко исполнители искажали их до неузнаваемости. Известны и немногочисленные детские песнопения: «Я маленький хлопчик / влиз на стовбчик, На дудочку граю, Хрыста прославляю».

Самыми же распространенными являлись «Рождество твое, Христе, Боже наш» и «Многая лета». Первый из них является основным и в наши дни во всех станицах без исключения:

«Рождество Твое, Христе Боже наш,

возсия мирови свет раззума,

в нем 6о звездам служащий

звездою учахуся

Тебе кланятися, Солнцу правды,

и Тебе ведети с высоты Востока.

Господи, слава Тебе!»

Чаще всего рождествующие и ограничивались исполнением «Рождества». Однако нередко ему могли предшествовать стихотворные вступления в виде монолога или диалога. Например, войдя в хату, один из участников, старший, говорил:

«На Востоке три ангола летело,

Рожыство Хрыстово пело!»

И далее следовал основной текст, «Рождество Твое, Христе Боже наш».

Или:

Рожыствуйте, веселитесь,

Со восторгом обратитесь,

Люди добрые, со мной!»

А далее - основной текст в исполнении всех участников группы.Тропарю могло предшествовать и вступление в форме диалога:

Первый: Нынче Бог наш народывся!

Второй: А для чего он народывся?

Первый: Для того, шоб избавить от грехов.

Я рано утром вышел, глянул на восток

З востока тры ангела летели,

«Рождество Христово» пели!

Вслед за этим следовало «Рождество». А по окончании говорили: «А щас поздравляем хазяина и хазяйку на многие лета!» и исполняли «Многая лета!».

Иногда вступление было достаточно развернутым:

«Мы пришли вам рассказать,

Много лет тому назад.

Двадцать пятого декабря,

Как и нынешнего дня, Как Иисус Христос родился,

Не в погонах, не в крестах

И не так как царь земной,

В одежде золотой.

Его жиды покупали,

Много серебра давали,

Он их серебро не брал

И кресты не продавал,

Он у ясельца ложился,

На восток усе смотрел,

С неба ангелы слетели,

Рождество они запели!

Дальше вес вместе исполняли «Рождество…». По окончанию говорили: «Здраствуйте! С праздничком, с Рождеством, с Христом!».

Рождествовальщиков щедро одаривали колбасами, хлебом, пирожками, сладостями, мелкими деньгами. Взрослых угощали вином, водкой. Оснований для такой щедрости было достаточно: не принять рождествовалыциков считалось большим грехом; к этому времени уже закончился пост. Да и по традиционным представлениям в дом на Рождество Христово должен был первым придти мужчина. Это сулило семье счастье и благополучие.

Колядование. Во второй половине дня 7 января, вечером («как зазвонят к вечерней») и ночью дети, девушки и женщины начинали колядовать. В целом это универсальная для Кубани традиция.

Новый год (1/14 января).

Новый год - это следующий не только крупный, но и весьма ответственный праздник зимнего цикла, включавший в себя целый ряд ритуалов. Некоторые из них повторяли рождественскую обрядность, другие были оригинальны и связаны именно с Новым годом.

Новый год, точно так же как и Рождество Христово, содержит и реализует через конкретные обряды идею окончания, отмириния старого со всеми его бедами и несчастьями, неудачами, и начала, рождения нового временного цикла, наполненного неизрасходованной энергией жизни. Причем если Рождество Христово - явление масштабное, эпохальное, но в большей степени антропосоциальное (рождение Спасителя, конкретного человека, народа, человечества), то Новый год - явление космическое. Это, по традиционным представлениям, рождение, обновление мира и космоса в целом. Более того, участником этого рождения, творения наступающего года являлся практически каждый человек, каждая семья. Об этом свидетельствуют новогодние обряды, продолжающие и очень часто дублирующие рождественскую обрядность. Об этом же свидетельствует и состав участников основных действий: дети, взрослые, мужчины, женщины.

Значимость этого порубежного времени подтверждается не только большим количеством сложных обрядов и ритуалов, но и наличием представлений об особом статусе этого времени, приметами, запретами, характером приготовления к празднику.

Во-первых, так же, как и на Рождество, к этому дню с особым тщанием готовили жилище: хату украшали особыми праздничными полотенцами - рушныкамы (большими, вышитыми), «вешали по всем углам», «на занавески по углам цепляли цветы».

Вечер накануне Нового года почти во всех станицах называли щедрым (щедрый взчир) вечер, хотя встречались и встречаются другие названия - «вечер на Меланки». Представление о том, что каким будет первый, новогодний стол (обильным, разнообразным или скудным), таким он будет и весь год, диктовало особое отношение к пище: «На столе было всё. Обязательно пекли специальную хлебину», «На Новый год готовили как можно больше блюд - чтобы год полный был». Именно на Новый год старались стол так заставить едой, высоким хлебом, чтобы хозяина не было видно, Правда, он мог и присесть на низенькую скамеечку, наклониться.

Под Новый год «проведывали родственников». Провожая уходящий год, стреляли. Традиция давняя и связанная с представлением, что это отпугивает «нечисть», беды, несчастья.

Щедрование. Во многих станицах обряд совершался вечером, ночью под Новый год. В других населенных пунктах - вечером в первый день Нового года, т.е. 1 (14) января.

Следует также напомнить, что в ряде станиц Кубани обрядовые тексты на колядки и щедровки (щедривкы) не делили.

Основной контингент щедрующих - девушки, молодые женщины, девочки (колядовавшие в основном в одиночку) и, реже, мальчики. Вместе с тем в некоторых станицах, возможно в позднее время, допускалось совместное щедрование парней и девушек, мужчин и женщин.

Участие мужчин, парней не исключено хотя бы в качестве «михонош», «поводырив». Такой парень нес сумку, мешок с «наколядованным», т.е. дарами, защищал девушек от нападения парней (для этих целей у него была хворостина или палка).

Парня могли включать в состав щедрующих, переодев его в женскую одежду, накрасив лицо. Ему и имя давали женское. Помимо этого, если учесть, что одной из разновидностей щедрования являются «мыланки» / «маланки», предполагающие участие и парня или мужчины в роли Василя, а также тот факт, что щедровальщики могли объединяться с парнями, мужчинами, «водившими козу», то участие мужской половины в обрядах накануне Нового года вполне резонно.

Участие парней в щедровании могло проявляться и в виде «шкоды». Девушки ходили щедровали, а парни ходили следом и могли снимать и заносить на другой край станицы калитки, ворота.

Обходы, щедрование начинались примерно с 15 часов и могли продолжаться до 24 часов.

На щедрование спрашивали разрешения у хозяев: «Пустить щидруватъ!», «Можно вам пощедровать?» и т.п. Обычно следовало разрешение, благословение на щедрование, или отказ: «Ничого / нечево давать».

Репертуар щедровок достаточно обширен. Это объясняется и тем, что часть колядок исполнялась в качестве щедровок, но с добавлением рефрена «Щедрый вечер, добрый вечер!». К числу таких текстов относятся следующие: «На Кубани, на Ердани / Мать Божья рызы мыла. / Щедрый вечер…», «Архангел Гавриил во вес трубы затрубил», «По-над раем, раем / Там древо стояло…», «Ой, сив Хрыстос / Та и вэчэряты…», «У нашого пана, пана Ивана…», «Ишла дева Мария лужком-бережком», «Коло речушки, коло Дунаечки», «Як сив голуб на виконце» и другие. Щедровки, так же как и колядки, делятся на взрослые и детские. Из последних едва ли не повсеместное распространение получили «Щедривочка, щедровала, щидрувала» и «Щедрык, вэдрык / ведрик». Оба текста вариативны.

Щидровочка, щидрувала,

До виконця прыпадала:

-- Шо ты, тетка, напыкла,

Нысы нам до викна.

Покы донысла,

Ручкы, ножкы попыкла.

Щидровочка, щидрувала,

До виконця прыпадала:

-- Шо ты, тетка, напыкла,

Неси нам до викна,

Не щипай, не ломай,

А по целому давай.

Щедровочка, щедрувала,

До виконца припадала:

-- Шо ты, тетка, напекла,

Неси его да викна,

А я девочка манэнька,

В мэнэ платтячко рябэнькэ,

Чирывычкы козлови,

Будьтэ с празнычком, здорови!

Щедрык, вэдрык,

Дайтэ варэнык,

А ще мало - кусок сала,

А ще и мало - ковбасу.

А я дую, дую, Дэ ковбасу чую,

Там и заночую.

Щэдрик, ведрык,

Дай варенык,

Вареника мало,

Дай кусок сала,

А я сала не хочу,

Дай-ка мине, баба, колбасу,

Я додому отнесу.

Жадным хозяевам подростки, да и взрослые могли спеть и особые, своего рода корильные щедровки: «Щедрык, вэдрык, / у….с. я Пэтрык» или «А в дядька, дядька/ Дядына гладка…».

По окончанию щедровки могли поздравить хозяев с праздником, высказать благопожелания в простой форме или в виде шутки-прибаутки: «От стола - до порога, чтоб ваша семья была здорова! От стола - до пэчи, щоб ны болилы плэчи».

«Хождение с Мыланкой». Одновременно со щедрованием «мыланковалы/меланковали», т.е. исполняли меланки, «ходили с Меланкой» Собственно меланки - одна из разновидностей щедровок.

По преимуществу участниками этого обряда являлись представительницы женского пола. «Мыланкувалы женщины од вылыкого - до малого. В некоторых станицах и для женщин, судя по всему, существовали возрастные ограничения на участие в этом обряде. Помимо этого достаточно четко прослеживаются принципы организации участников в группы (компании) с учетом возраста и социального статуса (замужние - не замужние): «Дети пели не рядились», «…замужние женщины водили Мыланьку», «Мыланку водили женщины, девушки - не», «Мыланку водили девушки и молодые женщины». Хотя в некоторых станицах возможно было участие юношей и мужчин («парни с девушками, замужняя молодежь»).

Главные действующие лица и их сопровождающие могли использовать ряжение или же обходилось без этого. Некоторые информаторы обращали на это специальное внимание: «дети не рядились», «Мыланку не наряжали».

Подойдя ко двору участники от калитки, ворот кричали хозяевами, спрашивали разрешения на меланкованье «Пустить Мыланку». В отличие от прочих щедровалыциков, которых могли оставить петь «под окнами», «Мыланьку» пускали в дом. В некоторых станицах в доме, перед началом меланкованья. она должна была перекатиться, покататься по полу, - «чтобы овечки катились/котылысь».

Мыланка ходыла,

Васылька просыла:

-Васылько мий батько,

Пусты мэнэ в хатку,

Я жито ны жала,

Золотый (чистный) хрэст дыржала,

Золоту кадилныцю.

Кадитеся, люды,

До вас Хрыстос будэ!

А вы свички ставтэ,

А нам калач дайтэ!

Святочные ряжения. Обычаи ряжения в прошлом, вероятно, сопутствовал всему святочному периоду. Реестр ряженых персонажей внушителен. Это и зооморфные образы: медведь, журавель, коза, кобыла, лиса, собака, чудище; антропорфныс: Мыланка/Меланка, Васыль, диды, поводырь, михоноша, цыгане, купцы, солдаты, офицеры, попы, музыканты, а также действующие лица такого театрализованного представления, как «Царь Максимилиан», известного в прошлом в некоторых станицах (Бесленеевская, Анастасиевская и др.) Следует также отметить традицию ряжения «в цыган» посевальщиков (Ладожская) и колядующих девушек (Бесленеевская), молодожена, участвующего в колядовании, в юбку (Воронежская).

Центральными фигурами святочных ряжений были «медведь», «журавель», «коза», «кобыла» («конь»), Мыланка/ Миланка и Васыль. Прочие обычно входили в свиту того или иного основного персонажа.

Роль «Журавля» исполнял мужчина, одетый в шубу наизнанку. Клюв «журавля», сделанный из бумаги или дерева, крепился на палку, которую исполнитель этой роли держал в руках. Отмечен и несколько иной вариант ряжения в «журавля». На палку надевали валенок и покрывали его платком. Палку нес мужчина в шубе наизнанку, передвигавшийся на корточках. Рукава шубы заправлялись внутрь. Иногда «журавля» изображали два человека. В этом случае они поворачивались «задом друг к другу», и их связывали полотенцем или веревкой. Участники могли переряжаться: мужчины в женщин, женщины в мужчин. «Журавля», впрочем как и других персонажей, в прошлом, судя по всему, могли водить на протяжении всех зимних святок. Процесс активной ассимиляции культурных традиций двух генетически родственных народов -- русского и украинского -- начался с момента прибытия 200 лет назад к берегу Тамани первых стругов с запорожскими казаками во главе с Антоном Головатым. Этого времени оказалось достаточно, чтобы на Кубани завершился круг (виток) формирования многих синтетических, в немалой степени качественно новых образцов региональной народной культуры.

Переселенцы, оторвавшись от исконных земель, теряя в переходах по бездорожью и диким плавням живность и домашний скарб, сумели свято сохранить доставшиеся им от предков прекрасные песни, легенды, сказки, обряды. Среди них была и «Маланка». И странное на первый взгляд дело. В суровых условиях полувоенного казачьего быта, в тяжелых трудах на целинных землях «Маланка» стала обретать особую, невиданную ранее лиричность, можно сказать, поэтичность. Элементы озорства, потехи, импровизированных сценок -- все это в известной мере в обряде осталось. Но на первый план в нем все более и более выдвигается опоэтизированный, девичий образ. Что сказывается буквально на всем обряде, прежде всего в удивительно мелодичных песнях, повествующих о «чернобровой» красавице, нежной белорукой Маланке («в тонэсэньком и шовковэньком фартушке» она повстречала в поле молодого Васылька за «плужком» и уговаривает его пойти с ней, обещая «три раза на дэнь полываты, шануваты»). Возникший образ прижился, стал традиционным. Маланка по всей Кубани начала появляться в казачьих домах в канун Нового года в образе трогательно-прекрасной и непосредственной пастушки, заблудившейся в лесу, которую добрым хозяевам всякий раз хотелось обогреть, угостить и приветить. Так выросла и утвердилась совершенно новая версия Маланки, максимально приближенная к идеальному образу невесты, олицетворяющей нравственную чистоту, скромность, застенчивость, целомудрие.

В ряде мест Маланку-невесту стали и рядить соответственно: белый головной венок, фата, белый расшитый фартук (с той, однако, разницей, что костюм ряженой существенно отличался от подлинно невестиного). Это была, конечно, имитация настоящего наряда. Он изготавливался все-таки по законам обрядового ряжения: нарочито наспех из подручного, порой самого невообразимого материала (сделанные из грубой белой бумаги невощеные цветы, фата -- снятая занавеска или подушечная накидка и т. д.). Сосредоточение действия в обряде на образе Маланки-невесты, развитие его в сторону особой женственности постепенно в корне меняло взгляд на то, кто же должен водить Маланку. Решился этот вопрос в конце концов, как и следовало ожидать, в пользу женской половины. Правда, в некоторых станицах и хуторах Кубани еще сохраняется ряженье парня Маланкой-молодицей, но это уже не является типичным для края в целом: кубанская «Маланка» есть не что иное, как трансформация традиционных брачных мотивов, характерных для календарной обрядности, но объективированных местными (казачьими) особенностями быта, нравов, этики.

Песни о Маланке (тексты и мелодии), удивительно сохранявшиеся в своей первозданности, режиссировали само действие, возвращая его в русло обрядности, делая его строже, лаконичнее, торжественнее и лиричнее. Приведем один из многочисленных вариантов текстов этих песен и проследим, как, какими средствами самобытного фольклорного театра создается образ Маланки в современном народном сознании.

Ой, учора із вечера

Пасла Маланка два качура.

Вона пасла загубила,

Пішла шукати, заблудила.

Приблудила в чисте поле

Де Васылько плужком оре.

На день три раза поливати

І в русу косу заплітати.

Наша Маланка ни робоча,

На ій сорочка парубоча.

Наша Маланка ни шить, ни прясте

Тіке дивиться, де шо вкрасте.

А він оре, погоня,

На Миланочку погляда.

Василечку, мій батичко,

Довиди мене до домочку,

Посію тебе в городчичку.

Буду тебе шанувати.

Повій, вітер буйнесенький,

Висуши фартух білесенький,

Повій, вітер кріз ворота,

Висуши фартух краще злота.

А ти, Маланка, не гордися,

Нашому хозяїну поклонися.

На камінні ложки мила,

Ложку, тарілку упустила,

Біленький фартух замочила.

Повісила на воротах,

А ти, хозяін, не скупися,

З нашой Маланкой росплатися.

Ваші гроші шчо полова,

А в нас Маланка черноброва.

Обряд «Маланка» начинался задолго до обхода ряженых с выбора кандидатуры на роль Маланки. Народная этика указывала, что играть ее должна девушка миловидная, живая («проворная, приятная в обхождении» с людьми, ничем «не опозорившая» себя, рукодельница -- «раз до других прибирать ходе, сама должна буть хозяйственна, златорука»). Васылем «ходить» приглашали обычно высокого стройного парня или наряжали им крупную дивчину (если хотелось, чтоб Васыль «смеховатий» был, в него рядилась маленькая толстенькая озорная женщина). Иногда же в обходе участвует Михоноша -- ряженая под деда женщина с навьюченным горбом, с торбой через плечо и большой палкой («дрином») в руках.

Разучивать действие, песни собираются загодя у кого-нибудь на дому, как правило у заводилы (более опытной и знающей обрядницы). Здесь же наряжают Маланку в красочный старинный наряд, основными чертами напоминающий украинское убранство невесты. Для убора Маланки девушки в складчину собирали ленты и бусы. И тех и других требуется очень много (например, в станице Ахтанизовской Темрюкского района юбка Маланки сплошь состоит из густо нанизанных по поясу лент разного цвета, спускающихся ниже колен). В начале одевали расшитую крестом рубаху с кружевным или вышитым мережкой подолом, поверх нее темную юбку с оборкой и украшенной двумя-тремя кантами по низу. На голову крепился одинарный или двойной венок из ярких бумажных цветов с подвязанными сзади и по бокам лентами. Иногда вместо лент набрасывалась марлевая фата, дополняющаяся по бокам от висков «гердами» -- розовыми и голубыми лентами.

Как уже отмечалось выше, развитая система персонажей, характерная для украинской и молдавской «Маланки», на Кубани утрачивается вместе с импровизированностью, стихийностью, разгульностью действий ряженых. Зато приобретаются новые интересные качества.

1.2 Весенние праздники и обряды

Весенний цикл включает в себя, помимо Масленицы, великопостный комплекс (Прощенный день, Жиловый понедельник, Сороки (Сорок святых), Средокрестъе, Вербное воскресенье, Чистый четверг и Страстную пятницу на Страстной/Страшной неделе накануне Пасхи), Паску Пасху, (Красную горку) и Провода/Проводы.

Масленица (март / февраль).

Авторы «Кубанских станиц» утверждали, что Масленица на Кубани отмечалась «не столь широко». Однако есть основания в этом усомниться. Ряд исследователей подчеркивали обратное, отмечая, что этот праздник «справлялся широко и весело».

Праздник был популярен и в станицах, и в городах и длился неделю, которая в народе так и называлась - масляной, реже сырной и совсем редко «масныци». В единичных случаях сохранились названия дней (этапов) праздника: первый день - встреча Масленицы, второй - вязание колодок, последний - проводы (ст. Подгорная). В ст. Кубанской в последний день «провожали» Масленицу, в Гостагаевской -«отправляли» В ст. Каладжинской всю праздничную неделю называли «широкой Масленой», но «с четверга она суживалась, начинаются прощенные дни» .

В большинстве станиц встреча и проводы не выделялись, а основными компонентами праздника были вязание колодок, взаимные гостевые визиты с угощением ритуальной пищей, различные игровые и развлекательные элементы, в том числе утратившее обрядовое значение ряжение и ритуал прощения в последний день Масленицы. Этот состав праздника можно считать универсальным для Кубани, несмотря на то, что в различных станицах почти в каждом компоненте имелись свои, порой существенные, особенности.

Игровая и развлекательная сторона Масленицы разнообразна и включает элементы, имевшие в прошлом обрядово-магическое значение: ряжение, катание на санках с горы и пр.

В немногих случаях зафиксировано изготовление чучела из соломы, которое носили по станице ряженые.

Основным же моментом этого праздника были взаимные гостевые визиты, в первую очередь к родственникам по линии жены, подтверждение дружеских отношений, т.к. в эту неделю «нельзя ссориться, завидовать».

Наиболее крупными праздниками летне-осеннего периодов являлись Троица и Иван Купала.

Троица.

Такие номинации семицко-троицкой обрядности, как Семик, Духов день, «зеленые святки», «русальный Вылыкдэнь» на Кубани встречались редко и к началу XX в. практически вышли из употребления. За праздником закрепилось общее название - Троица, а среди верующего населения - Пятидесятница.

Троица как праздник - явление многокомпонентное, включающее в себя как обрядовые, так и необрядовые формы. Помимо этого, для нее, как и для других праздников и обрядов, характерны изменения во времени и вариативность отдельных компонентов. Поэтому мы остановимся лишь на основных се структурных единицах, выделив следующие из них: обряды и ритуалы, связанные с растительностью (в т.ч. относящиеся к основному обрядовому деревцу); завивание венков; кумление (панибратство); представления, связанные с русалками; обряды и представления, относящиеся к птицам и животным (обряды «крещения и похорон кукушки», «вождение комаря»); обрядовая пища и коллективная трапеза; необрядовая сторона праздника.

На Кубани эти компоненты в рамках одной станичной традиции редко представлены в полном объеме. Чаще они существуют в виде различных сочетаний.

Обряды и ритуалы, связанные с растительностью. В различных формах троицкой обрядности функции растительности неодинаковы. В выделяемой некоторыми исследователями «лесной» форме Троицы центральное место занимает персонифицированное деревце, вокруг которого развиваются основные события: завивание венков, кумление. Несмотря на то, что эта форма на Кубани была представлена достаточно широко (Темижбекская, Николаевская, Зассовская, Тбилисская), деревце, как центральный элемент праздника, известно в немногих населенных пунктах. В ст. Чамлыкской в лесу выбирали развесистое дерево, на него вешали крест, кумились, вокруг него водили хороводы, здесь же проводилась трапеза. В Бесленеевской деревце украшали венками, лентами, обряжали в женскую одежду.

Другим примером особой роли деревца (ветки) служат обряды, связанные с «кукушкой». В ст. Зассовской наряжали ветку - «тройчатку» («кукушку») цветами, венками, лентами. В Каладжинской «наряжали ветку по кукушке», а спустя несколько дней шли в лес и разбирали «кукушкину ветку». Сюда же относится и «хождение с кукушкой» в ст.Успенской, но совершался этот обряд в день жен Мироносиц.

Более типично для Кубани второй половины XIX - начала ХХ в. использование растительности в качестве обрядового декора. Для этого в некоторых станицах, как бывших линейных, так и черноморских, места проведения обрядов «обсаживали» срубленными зеленными ветками. В Тбилисской, например, «обсаживали» поляну, где девушки кумились. В Васюринской ветки втыкали вокруг стола, который устанавливали прямо на улице. В прошлом при «посадке садов», вероятно, соблюдались определенные правила. В «Кубанских станицах», например, отмечается использование белой акации, ветки которой втыкали в два ряда, а посередине устанавливали стол. В ст. Челбасской «хлопци и дивчата» (12-14 лет) на улице «Троицю строилы»: по кругу, «курэныком /куренем» закапывали большие ветки таким образом, чтобы их верхушки сходились. В середине мазали предварительно утрамбованный «пол», посыпали его травой. В одном углу куреня ставили стол для пищи, а остальное пространство отводилось для игр, танцев. Судя по полевым материалам, в ХХ в. местом проведения обряда, в основном, стали приусадебные сады, хаты или даже сараи (Воронежская, Дмитриевская, Казанская, Темижбекская и др.). В некоторых станицах могла практиковаться или та, или другая («лесная») форма (Некрасовская, Николаевская и др.).

Зелеными ветками, травой и цветами в обязательном порядке украшали жилье, усадьбы, а в ряде станиц и хозяйственные постройки, а также церкви. Ветки помещали по углам жилища, у матицы, над входом, на калитке, воротах, в плетне, на колодце. Первую ветку ставили в святой угол.

Из трав на Троицу обычно использовали чебрец/чобор/чабер, мяту, любисток, пырей. Могли использовать и другие травы: маточник, душицу, «скорпию». полевой горошек, папоротник.

Ветки срубали для леченья в субботу. Делал это, как правило, отец. В субботу же убирали и украшали жилище и подворье. Мазали доливку/пол глиной с кизяком, дорожки во дворе: от двери до печи на улице, вокруг печи, к корыту с водой, колодцу. В некоторых станицах пол и дорожки разрисовывали светлой глиной: «в клетку», «як коврык.

Травой устилали пол в комнате, раскладывали по углам и т.п. В некоторых станицах посыпали и дорожки во дворе. Поверх травы «елочкой» выкладывали дорожку из папоротника (Каладжинская). Ид травы и цветов составляли букеты, плели венки. Цветы («разноцвет») просто раскладывали на окнах.

Как правило, через три дня зелень убирали. Траву, собранную в доме и в церкви, повсеместно сохраняли или, окропив предварительно крещенской водой, скармливали корове (ветки), курам (траву). В отдельных случаях (ст. Неберджаевская) ее могли относить на речку. Ветки могли и сжигать, но отдельные из них (срубленные первыми, поставленные первыми в святой угол, или определенной породы), хранили. Троицкая зелень применялась в народной медицине и ветеринарии

Особыми качествами наделялась та растительность, которая была в церкви: трава, которой устилали пол в храме, венки, в которых девушки стояли в церкви во время службы.

Прежде чем взять траву из церкви, во время молитвы трижды становились на колени, отбивали земные поклоны, а затем из-под колен набирали небольшой пучочек. Эту траву хранили и в случае болезни мыли в ней голову.

В целом, «троицкую зелень» запрещалось выбрасывать «куда попало» или «нагнояку» (навоз).

Обряд завивания венков имел в среде кубанских казаков достаточно ограниченное распространение. Ни обряд, ни само выражение не были известны в большинстве бывших черноморских станиц и в населенных пунктах Закубанья со смешанным населением (Кубанская, Варениковская, Ивановская, Старонижестеблиевская, Новонижетеблиевская, Родниковская). Однако иногда так назывались общественные гуляния (Ладожская, Неберджаевская, Отрадная) или коллективная трапеза. Характерен ответ информатора из ст. Хоперской: «Завивать венки - это значит пить вино». Однако показательно то, что трапезы с таким названием могли проходить в лесу, на поляне, у речки, а также в саду или в доме (Казанская, Темижбекская).

В некоторых станицах сохранялись элементы, свидетельствующие о существовании в прошлом более развитой формы обряда: остаточное бытование специальных или приуроченных песен, сохранение воспоминаний, что в старину «венки в реку бросали» (Темижбекская, Некрасовская), название первого и второго (Воронежская) или первого и третьего (Темижбекская) дней Троицы по обрядовым действиям: «завивание» и «развивание венков», ряжение в «жениха» и «невесту».

Принимавшие участие в трапезе девочки 10-11 лет приносили сало, яйца, а мальчики того же возраста - водку, жарили яичницу. Далее девочки садились за стол, а мальчики подносили, каждый своей избраннице, по рюмке водки, остатки которой выплескивали вверх. Затем угощались мальчики. После этого дети рассаживались парами -«кума с кумом», и начинались «вольности» и песни неприличного, по мнению автора, содержания: «Ой, Дунюшка-Любушка», «Я у кума была, у приятеля», «Ой, там лежит кладка». Примерно по такому же сценарию происходило кумление с участием детей и в других станицах, но с весьма существенным уточнением - в качестве «вина» использовались сок ягод или подкрашенная вода, «морс».

Кумились во время плетения венков девушки с девушками и девушки с парнями, в лесу или в доме (у вдовы). По ходу обряда девушки обменивались подшалышками (платками), кольцами.

На Троицу девочки-подростки шли в лес, приносили оттуда кленовые ветки, зеленую траву, чабрец. В саду устраивали «как хатку», ее украшали цветами, «пол» посыпали травой, в т.ч. чабрецом. В «хатке» устанавливали стол и обсаживали принесенными цветами. Девочки плели венки, жарили яичницу, накрывали стол. В качестве основных напитков использовали квас и узвар.

Будущие кума с кумой сидели рядом. Ритуал совершали все пары, вступающие в искусственное породнение, с соблюдением очередности, «по кругу». Каждой парс исполняли песню.

Кумившиеся целовали друг друга троекратно в щеки и обменивались платками.

После кумления действие также могло развиваться по-разному. Участницы обряда в венках шли к реке, и со слов более старших информаторов, под песню «Ой, на веночках девки загадали» бросали венки в воду.

Каких-либо оригинальных, характерных только для Троицы, форм отдыха и развлечений не существовало. Исключением можно считать «складку», которая могла быть составной частью обряда (завивания, кумления и т.п.), а могла и не быть. Однако «складки» устраивались и в другие годовые праздники. Иногда на Троицу проводились общественные гуляния.

1.3 Ой заграй, кубаньска свадьба! Родительское воскресенье

На второй день свадьбы на Кубани принято рядиться. Второй день - форменное безобразие и веселье. В этот день гуляли только взрослые гости - нечего молодежи делать на родительской свадьбе. А именно в этом ключе и проводилось свадебное воскресенье.

На пороге гостей встречали ряженые: цыгане, "дохтура", "гиниколух" (это был поздний персонаж) и прочие размалеванные и веселые личности. Каждому пришедшему подносилась рюмочка для лечения. В качестве зарабатывания денег чаще всего использовали катание: двое ряженых брали рядно (ткань) за края, гостя сажали в эту люльку и катали. За это требовалось заплатить. Все деньги шли в фонд родительской свадьбы. Проще говоря, в этот день главными героями гуляний выступали родители жениха и невесты, которых как бы женили заново.

После того как подтянулись основные гости, родителям начинали мыть ноги. Этим занимались сами гости, которые и платили за такую честь. На самом деле все это более похоже на веселый фарс.

Потом родители танцевали "чоботочки" (пляшут кто во что горазд, а гости за это им под ноги бросают деньги). В общем, все в общий котел.

Потом ряженые ехали за обновками на базар. На собранные деньги закупались вещи для родителей - от трусов до шапки. При этом особым шиком для ряженых всегда было что-то украсть. И почти всегда получалось.

Приехав с обновками домой, предстояло переодеть родителей в новое для новой жизни, но перед этим… выкупать. Ряженые сажали родителей в тачку и с гиканьем и песнями везли к ближайшему водоему. Чаще к луже. Там их попросту вываливали из возка в воду и "помогали помыться". "Вымытых" родителей везли домой - переодевать. Этот глумливый процесс и объясняет отсутствие молодежи на втором дне свадьбы.

Немаловажной частью в свадебной церемонии было "забивание кола". Когда в семье женился последний сын или выходила замуж младшая дочь, перед воротами дома забивался символичный кол. Таким образом родители хотели уберечь семьи от разводов.

Обращает на себя внимание и факт ряжения в войлочные маски и вывернутые овчинные шубы. Маска позволяла участнику представления скрыть свое человеческое начало и быть инкарнированными в образ первопредка. Получалось своеобразное совмещение в одном лице ряженого и объекта ряжения, что создавало условную символику, в основе которой лежала магия подобия. Установлено также, что шерсть (шкура) и одежда из нее являются у многих народов символом благополучия, обильного урожая и плодородия в целом, заменяющими живые жертвенные существа. При помощи этих важнейших атрибутов ряжения происходила временная инкарнация ряженого в тотем, в предка. Такой непосредственный контакт с целью войти в особые отношения, заручиться поддержкой и обеспечить благополучие определял сущность обрядового ряжения.

Одежда ряженых выполняет уже названную функцию «антиповедения», когда одеждой становились вещи, непригодные для одеяний по своему размеру, качеству, родовой принадлежности.

1. Одевались кто как, в любую одежду:

«На Старый Новый год вечером собираются девочки и ребята, те, которые постарше, с 14 лет, кому уже, позволяли ходить на улицу. Вот они одевались, кто во что горазд, колядовали».

2. Надевали вещи не своих размеров, например, дети - взрослых:

«На Рождество дети собирались небольшими группами и ходили колядовать. Они для смеху одевали родительские шубы, большие шапки. Мальчишки помазывались сапухой, девочки красились. Заходили они в каждый двор с пожеланиями счастья, богатства, хорошего урожая летом».

3. Надевали вещи не своего рода, например, женщины одевались в мужчин и наоборот: «Взрослые ходили ряжеными на Святки: рядились в вывернутые шубы, бабы - в мужиков, мужики - в баб. Дети не рядились».

«Рано утром на Рождество ходили по домам и христославили. При этом одевались в широкие юбки, женщины переодевались в мужчин и наоборот. Христославили в доме перед иконой: «Нынче Бог родился...» Хозяева обязаны были дать тем, кто христославил деньги, блинцы, конфеты».

Из этого приведенного примера видно, что рядились даже утром на Рождество, когда ходили христославить.

4. Одевались в вывернутую наизнанку одежду, мехом наружу:

«В Новый год с утра парни и девушки собирались улицей и шли на «щедровку», значит - поздравлять с Новым годом. Щедровщики наряжались в праздничные одежды. Парни были в вывернутых наизнанку полушубках, валенках, а девушки надевали юбки с широкими лентами, казачки, полушубки, разноцветные шали на голову. Лица раскрашивали сажей и красной краской»

5. Делали из конского волоса усы:

«На Святки водили танки, катались на салазках с яра. Пели щедровку: «Щедрики - ведрики, дайте вареники». Ходили ряженые. Наряжались в конский волос, приклеивали усы»

6. Зимой обували лапти, делали головной убор из соломы:

«Наряжались в вывороченные шубы, соломой обвёртывают голову, одевают лапти и ходят по домам».

По мнению Г.В. Лобковой солома в качестве головного убора неслучайно фигурирует в ряженье: «Солома как атрибут святочных обрядовых действий подчеркивает общность отмеченных персонажей с мифологическими представлениями о духах, населяющих житные поля, овины, амбары и т. д. Связь обнаруживается и при сопоставлении с деталями и образным строем пожиналь-ных обрядов».

Не только внешний облик, но и поступки ряженых можно было отнести к «антиповедению». Например: «В первый день Нового года ходили компаниями по домам ряженые с песнями и шутками. Они поздравляли хозяев, желали благополучия и счастья, пели колядки. Часто в шутку обменивали ворота у дворов, угоняли телеги, а днем их искали».

4. К весенне - летнему периоду (Юрьеву дню, Вознесению, Троице, Ивану Купале) приурочены обряды вождения ряженого, главным элементом наряда которого служила зелень -- ветки деревьев, цветы, венки. Особенностью их было участие одного (реже -- двух) главного ряженого, которого вели остальные участники процессии. Такими персонажами, полностью скрытыми под зеленым нарядом или имевшими лишь венок на голове (как единственный знак ряжения), были у восточных славян «Куст», «Тополя», «Весна», «Русалка»; у западных славян -- «Троицкий король» или «Король и королева»; у южных -- «Зеленый Юрий», «додолы», «пеперуды». Этих ряженых водили по дворам (в дома они обычно не заходили), либо с ними шествовали по селу, выходили за границу села, обходили вокруг полей. Центральный персонаж двигался первым или его вели под руки сопровождающие. Лицо было закрыто платком, волосами, зеленью венка, высокой конусообразной корзиной, густо утыканной ветками. Хозяева старались щедро одарить ряженого, облить его водой, потанцевать с ним для обеспечения себе хорошего урожая.