Методологический анализ памятника архитектуры "Дом-мастерская архитектора Константина Мельникова"

Размещено на http://www.allbest.ru/

ФАКУЛЬТЕТ ДИЗАЙНА СРЕДЫ

РЕФЕРАТ НА ТЕМУ:

Дисциплина: Основы теории и методологии

проектирования среды

Методологический анализ памятника архитектуры «Дом-мастерская архитектора Константина Мельникова»

Москва 2013

Дом-мастерская в Кривоарбатском переулке

дом мастерская архитектор мельников

В одном из переулков центра Москвы, за забором, в глубине озелененного участка, зажатого между торцами соседних домов, стоит одноквартирный дом, обращенный в сторону улицы большим окном-экраном. Некоторые прохожие задерживают шаг, заметив над окном второго этажа рельефную надпись «Константин Мельников архитектор». Если, заинтересовавшись надписью, человек останавливается и начинает внимательно рассматривать дом, то он с удивлением обнаруживает, что выходящий в сторону улицы фасад дома -- это, оказывается, срезанная часть вертикального, почти глухого цилиндра, за которым вплотную к нему просматривается еще один цилиндр, орнаментально прорезанный необычными по форме шестиугольными окнами.

Этот дом, построенный Константином Степановичем Мельниковым в 1927--1929 годах для своей семьи, вот уже более полувека привлекает пристальное внимание как архитекторов, советских и зарубежных, так и всех, кто интересуется современной архитектурой. Когда дом еще только оканчивался строительством, в 1929 году на страницах журнала «Строительство Москвы» развернулась дискуссия об этом сооружении. Сначала была опубликована статья известного критика тех лет Н. Лухманова, который очень высоко оценил проект Мельникова как смелый эксперимент по введению в практику новых архитектурных форм. Редакция журнала пригласила читателей высказать свое мнение о доме Мельникова, и через несколько номеров были опубликованы три отклика. О произведении Мельникова высказались архитекторы и инженеры, причем оценки дома были далеко неодинаковые, о чем свидетельствуют заголовки статей: «Опыт должен привлечь внимание общественности», «Беспринципный эксперимент», «Неудачные конструкции». Бурное обсуждение и противоречивые оценки дома Мельникова на рубеже 20--30-х годов почти на четверть века сменяются резко критической оценкой этого сооружения.

После того как в 50-е годы было отвергнуто «украшательство» и наша архитектура вступила в новый этап своего развития, интерес к творчеству Мельникова неуклонно нарастает.

В его дом началось подлинное паломничество. Сюда идут архитекторы, художники, писатели, люди самых различных профессий. Книга записей пе реполнена восторженными отзывами об этом произведении Мельникова -- пишут москвичи, гости столицы, зарубежные поклонники творчества мастера. В нашей стране и за рубежом о доме Мельникова публикуются статьи в сборниках, журналах и газетах. Почему же такое большое внимание уделяется, казалось бы, скромному одноквартирному дому, построенному архитектором для своей семьи?

Собственные дома архитекторов -- это особый жанр в архитектуре, пожалуй, единственный случай в творческой практике любого архитектора, когда он, выступая одновременно как проектировщик, заказчик и потребитель, может позволить себе максимальную свободу формотворчества. У каждого архитектора всегда есть заветные композиционные идеи, которые в данный момент, работая над конкретным проектом, он не может реализовать. Нередко годами и десятилетиями архитектор вынашивает свою идею, делает эскизы, создает экспериментальные проекты и ждет случая осуществить идею а натуре. Часто идея так и остается на бумаге -- в реальной проектной практике архитектора не оказалось такого объекта, где можно было бы в натуре ее проверить. И чем более оригинальна идея, тем, естественно, меньше шансов проверить ее в текущей проектной практике, где многое накладывает свои ограничения. А архитектору крайне необходимо убедиться, как его замысел будет восприниматься в натуре. Понять это на чертеже (даже в перспективном изображении) или макете часто нельзя -- этим архитектура отличается от других видов художественного творчества. Одна и та же композиция в уменьшенном и в реальном размере воспринимается различно. Масштаб существенно меняет характер восприятия. Особенно трудно заранее предусмотреть эффект восприятия интерьера новой пространственной конфигурации. В такой ситуации, когда новая творческая идея не дает покоя архитектору, он нередко ставит эксперимент на себе, т. е. осуществляет ее в собственном доме. Достаточно проанализировать собственные дома крупнейших архитекторов XX века (Нимейера, Райта, Джонсона и др.), чтобы убедиться в этом. Дом Мельникова и является творческим экспериментом архитектора, выполненным с исключительным профессиональным блеском.

Константину Степановичу очень хотелось проверить в натуре, как будет восприниматься (во внешнем облике и в интерьере) объемно-пространственная композиция, состоящая из ряда врезанных друг в друга вертикальных цилиндров. В 1927 году он создает «орган из пяти цилиндров» в проекте клуба имени Зуева, а затем, когда строительство этого клуба стало вестись по проекту другого архитектора, он решает хотя бы частично воплотить ряд вертикальных цилиндров в своем жилом доме. «Архитектура растерзанной идеи,-- вспоминал он позднее,-- вернулась ко мне в... дуэте нашего дома». Можно без преувеличения сказать, что в ряду жилых домов, построенных архитекторами XX века для себя, дом Мельникова как произведение архитектуры занимает одно из первых мест. Это признали как советские, так и зарубежные архитекторы, историки архитектуры и критики.

Характерный пример -- в 1979 году в Японии был выпущен специальный номер архитектурного журнала, посвященный собственным домам ведущих архитекторов XX века. Открывается этот выпуск обстоятельным рассказом о доме Мельникова, сопровождаемым прекрасными иллюстрациями. Подробно рассказано о доме Мельникова и в итальянском журнале «Домус» (1984.---V.--No 650).

Дом Мельникова -- это не просто одноквартирный жилой особняк, а дом- мастерская. До революции и в первые годы советской власти, когда еще только создавалась система государственных архитектурно-проектных организаций, многие архитекторы работали в режиме так называемой свободной профессии. Они получали заказы и выполняли их в своих личных мастерских. Многочисленные конкурсы также ориентировались тогда на архитекторов, выступавших как свободные художники. С архитектором, выигравшим конкурс, заказчик заключал договор, и проект выполнялся в личной мастерской архитектора, которая у многих была частью их жилой квартиры. Таким образом, жилище для архитектора было и местом его профессиональной деятельности -- проектной мастерской. Каждый архитектор по-своему организовывал работу в своей мастерской. Одни любили работать с соавторами, другие привлекали помощников (чаще всего это были студенты), третьи предпочитали творческое уединение. В этом проявлялась специфика таланта.

Константин Степанович строил собственный дом-мастерскую в 1927--1929 годах, когда он имел много реальных заказов и мог выделить из семейного бюджета средства на строительство. Но мечтать о собственном доме-мастерской он начал задолго до этого. В архиве мастера сохранились различные варианты проектов собственного дома-мастерской. Первые эскизы относятся к самым первым послереволюционным годам.

Мельников женился на Анне Гавриловне Яблоковой в 1912 году, т. е. еще будучи студентом, и когда он получил диплом архитектора, у него было уже двое детей -- дочь четырех лет (Людмила) и двухлетний сын (Виктор). Первая работа Мельникова по специальности (проектирование архитектурной части завода АМО) разворачивалась в очень благоприятных жилищно-бытовых условиях. Заводом ему был предоставлен одноэтажный деревянный особняк из шести комнат, где, видимо, у архитектора и сформировалась модель взаимоотношения бытовой и творческой среды.

Константин Степанович был так привязан к своей семье (жене и детям), что не представлял для себя иной, кроме домашней, атмосферы для творчества, которая не только не мешала ему, но и, наоборот, оказывала благоприятное воздействие. Именно этим объясняется упорное стремление Мельникова спроектировать и построить собственный дом-мастерскую.



1, 2 -- первоначальный проект дома-мастерской, разрешенный к строительству 19 июня 1927 г. (генплан, фасад, разрез, планы): 3-- исполнительный чертеж дома-мастерской, 22 января 1929 г. (разрез, планы)

После февральской революции 1917 года строительство завода АМО было приостановлено и Мельников лишился предоставленного ему заводом особняка. Некоторое время он жил со своей семьей у родителей в их избе, на окраине города, затем (с 1919 года) ему предоставили две комнаты в многонаселенной коммунальной квартире на Петровке (в центре Москвы) на втором этаже углового трехэтажного дома. Семья занимала около 50 квадратных метров жилой площади, причем большую часть этой площади составляла комната, представлявшая в плане четверть круга и выходившая пятью окнами (в изогнутой по кругу стене) на угол Петровки и бульвара. Из этой комнаты, где размещалось и рабочее место Мельникова, открывалась прекрасная панорама. В этой комнате Мельников сам соорудил отдельно стоящую кирпичную (по-беленную) печь. Она топилась дровами, обогревала жилище, на ней же и готовили. В этих двух комнатах семья Мельникова жила до 1929 года, т. е. до переезда в собственный дом-мастерскую. Здесь и сложились традиции семейной жизни, сформировались привычки самого Мельникова, для которого эти две комнаты были одновременно и бытовой, и рабочей средой. Именно здесь Константином Степановичем делались многие конкурсные и заказные проекты, в том числе большая часть осуществленных в натуре проектов.

В доме на Петровке сформировался и тип уюта, который затем был перенесен в новый дом. В первой половине 20-х годов по случаю приобрели сразу большой набор антикварной мебели, постепенно собиравшейся бывшим владельцем. Это предметы красного дерева русской работы конца XVIII--XIX веков (шкаф, трюмо, двуспальная кровать, диван, кресла, секретер, буфет, столик и т. д.). Эта мебель очень нравилась Константину Степановичу, она осталась основой домашнего уюта и в собственном доме-мастерской. Мельников что-то еще подкупал из антикварных предметов мебели. Мебель в доме отражала его вкус. Занавески, кружевные детали убранства интерье ра -- вкус его жены. Были по этому поводу у него споры с женой, но он уступал и в принципе не возражал против сложившегося домашнего уюта в окружении антикварной мебели и кружевных изделий, которые изготавливала его жена.

Подбор мебели в доме Мельникова не был одностильным. Самого Константина Степановича это не смущало. Он считал, что в быту более приемлема разнообразная мебель, но обязательно качественная. В квартире на Петровке, как затем и в собственном доме, на стенах почти не было никаких украшений -- только живописные и графические работы самого Мельникова и его сына (художника).

Мечта об отдельном собственном доме-мастерской овладела Мельниковым еще в студенческие годы. Сначала он надеялся приобрести в Москве какое-нибудь старое здание и перестроить его. Он долго ходил по Москве, подыскивал подходящую постройку, и даже облюбовал себе небольшой старый двухэтажный каменный дом. Сохранились эскизы проектов перестройки этого дома с сохранением основных стен -- Мельников проектирует крыльцо и даже классический портик (это эскизы 1916--1917 годов). Затем, уже после того как семья Мельникова была вынуждена оставить особняк, предоставленный заводом АМО, Мельников несколько лет интенсивно эскизирует, разрабатывая проект нового дома. Есть эскизы, где еще видны традиционные формы фасада и традиционная планиовка. Но вскоре (видимо, с 1919 года) Мельников в своих эскизах переходит к поискам совершенно необычного типа жилого дома. Можно даже сказать, что внутренний творческий процесс превращения Мельникова-неоклассика (каким он был, проектируя фасады корпусов завода АМО или поселок при психиатрической больнице) в Мельникова-новатора (каким он предстал впервые в своем проекте «Пила») происходил в ходе интенсивного эскизирования собственного жилого дома. Он проектировал дом для себя и имел возможность ориентироваться только на собственный вкус. Мельников работал тогда в Московской архитектурной мастерской (под руководством Жолтовского), преподавал во Вхутемасе, но как архитектор-новатор он созревал все же наедине с самим собой, делая, как вспоминал он, «многочисленные наброски безудержной страсти видеть для себя дом с ярким косым интерьером в квадратных и круглых объемах».

Все началось действительно с интерьера -- ведь дом проектировался для себя. Эскизы -- это прежде всего планы, аксонометрические планы, перспективы и детали интерьера. В поисках нового пространства жилого интерьера Мельников проявил огромную фантазию. Но это не были просто чисто формальные поиски оригинального пространственного решения жилого интерьера. В процессе эскизирования он непрерывно мысленно примеривал пространство на себя, на свою семью, т. е. он выступал сразу в двух ролях: проектировщика и заказчика. И это было очень важно. Пропустив через свое сознание новые пространственные формы интерьера не только как их творец, но и как их потребитель, Мельников именно в эти годы формирует свое творческое кредо, которое в основных чертах сохранилось в его будущей проектной деятельности.

Первый вариант собственного дома -- это двухэтажная квадратная в плане постройка, в центре первого этажа которой расположена большая косопоставленная русская печь, верхний этаж меньший по площади, и часть его наружных стен опирается на диагональные внутренние стены первого этажа. Проектировался интерьер, а внешний объем получался как бы сам собой, и на всех эскизах заметно, что Мельников придавал внешнему облику меньше значения, чем интерьеру. Но уже заметно и то, что внешний облик дома в результате сдвига верхнего этажа по диагонали получился совершенно необычным -- создавалась сложная композиция из простых геометрических форм. Затем, уже к 1922 году, сохраняя печь в центре дома, Мельников начинает экспериментировать с круглым планом (и даже с овальным или типа куриного яйца), продолжая отрабатывать интерьер (но уже не в аксонометрическом плане, а в перспективе). И опять внешнему облику не уделяется большого внимания.

Пробовал Мельников и другие варианты пространственной организации интерьера. Есть эскизы, где в едином пространстве пол в отдельных частях запроектирован на разной высоте. В другом варианте -- общий объем дома представляет собой усеченную пирамиду, в едином внутреннем пространстве которой как бы подвешены врезанные в наклонные стены небольшие антресольные помещения. Проект осуществленного собственного дома Мельникова был подготовлен, судя по всему, круглым вариантом ранних эскизов, но сочетание в нем двух врезанных друг в друга цилиндров, возможно, идет от неосуществленного проекта клуба имени Зуева.

Фасад Разрез

1 -- передняя; 2 -- столовая; 3--кухня; 4 -- коридор; 5 -- уборная; 6 -- ванная; 7 -- детские рабочие комнаты; 8 -- туалетная комната; 9 -- рабочая комната хозяйки; 10 -- спальня; 11 -- гостиная; 12 --мастерская; 13 -- терраса

Первый (из сохранившихся) вариант проекта датирован 19 июня 1927 г. Это проект, утвержденный к строительству. Общая объемно-пространственная композиция дома-мастерской здесь уже определена окончательно. Но внутренняя планировка дома существенно уточнялась Мельниковым уже в процессе строительства. Особенно это относится к системе отопления и к планировке первого этажа. В первом варианте проекта в центре дома еще сохранилась печь, как и на предварительных вариантах. Затем печное отопление было заменено калориферным. Процесс уточнения проекта хорошо просматривается при сравнении утвержденного к строительству варианта с вариантом, датированным январем 1929 года и исполнительным чертежом (ноябрь 1929 года).

Анализируя как процесс проектирования Мельниковым собственного дома, так и выстроенный дом, видишь, что для Константина Степановича даже в объекте, который создавался для своей семьи, функциональные процессы сами по себе не определяли объемно-пространственную композицию, а сами органически включались в Архитектуру, с большой буквы. Сам Мельников считал, что в жилище главное не утилитарная функция и не привязка дома к природному окружению, а именно Архитектура. В одной из своих записей он полемизирует по этим вопросам с Райтом и пишет, что природа меняется по сезонам, меняется и семья, а Архитектура дома остается -- она и главная. В другой записи, развивая эти мысли, он пишет: «Жизнь людей в доме так же, как и жизнь самого дома, должна жить одной жизнью -- жизнью Архитектуры». В своих воспоминаниях Мельников неоднократно обращался к собственному дому. Он писал: «Экспериментам не под силу решать на бумаге -- проектом величие архитектуры и я решил хотя бы однажды в своей жизни быть и архи -- тектором и архи -- миллионером одновременно».

«Что же мешает Гению посетить нас строить собственную архитектуру?» -- спрашивает Мельников. И сам отвечает на этот вопрос, перечисляя те проблемы, которые возникали в связи с проектированием и строительством собственного дома:

1) отсутствие у нас средств заменялось обилием архитектурной фантазии;

2) независимое чувство уничтожило какуюлибо зависимость от осторожности;

3) интимность темы открыла грандиозные перспективы нерешенных проблем жизни;

4) действительно реальная экономика заставила 9-ти метровому пролету оказаться таким же опасным и не менее новым, каким была в свое время громада Флорентийского собора .

Лично строить и только по-своему строить, да еще с огромным риском для благополучия своей личной семьи -- этим верным стимулом

настолько обостряется эмоциональный процесс, что легко приходишь к изумительным и неожиданным открытиям там, где обыденная наша привычка живет как крот».

Мельников действительно спроектировал и построил свой дом так, как он хотел. Совершенно необычный по композиции проект дома из врезанных друг в друга двух вертикальных цилиндров был «одобрен» семьей Мельникова.

Анна Гавриловна высказывала сначала опасения, что в таком круглом доме можно и «закружиться», но она доверяла Константину Степановичу и давала ему полный простор в планировочно-пространственной организации дома, уточняя лишь чисто бытовые детали. Когда дом был построен и семья уже жила в нем, Константин Степанович спросил у жены, не «закружилась» ли она в круглом доме? Анна Гавриловна ответила, что она и не замечает, что дом круглый.

Мельников в процессе проектирования обычно избегал делать макеты, считая, что уменьшенная модель не дает того представления о здании, которое возникает при его восприятии в натуральную величину. Но для собственного дома он сделал разъемный макет, позволявший видеть и объемную композицию, и внутреннюю планировку дома.

Макет понадобился и при получении участка под застройку, и для того, чтобы объяснить строившим дом рабочим его объемно- пространственную структуру. Когда Мельников подал заявку на аренду участка для строительства дома в центре Москвы в Кривоарбатском переулке, то многие считали, что у него мало шансов его получить, так как на этот участок претендовали и некоторые коммунально-бытовые организации. Однако при обсуждении этого вопроса на комиссии районного совета председатель комиссии рабочий-выдвиженец активно поддержал заявку Мельникова, заявив, что коммунально-бытовые здания мы построим и в другом месте, а вот такой необычный дом мы уже никогда и нигде не построим, если не выделим этот участок Мельникову.

Больше того, хотя собственный дом Мельникова и строился на его средства (была предоставлена ссуда на 15 лет), но возводился он строительной организацией Московского коммунального хозяйства и официально во всех документах (определявших взаимоотношения Мельникова с МКХ) рассматривается как опытно-показательное сооружение. Видимо, и это послужило основанием для предоставления участка в центре Москвы под частную застройку.

Участок представляет собой вытянутый в глубину квартала прямоугольник (18X32 м). Дом отодвинут от красной линии в глубь участка. Перед домом разбили дорожки, устроили газон и цветник, посадили две березы и черемуху. За домом сделали игровые площадки (городки, волейбол), посадили фруктовые деревья, а затем разбили грядки.

Забор, отгораживающий участок от переулка, всегда был прозрачным. Оригинальна конструкция калитки с перекрытым сверху секторообразным заглублением со стороны тротуара, в котором посетитель, ждущий, когда ему откроют (звонок в дом от калитки), может укрыться от дождя. В небольшом здании собственного дома Мельников сумел в натуре проверить целый ряд

сложных художественно-композиционных и конструктивных приемов, превратив свою квартиру в своеобразную экспериментальную площадку.

В этом доме удивительно все: и планировка, и пространство, и конструкции.

Начнем рассмотрение с конструкций. Стены дома кирпичные, перекрытия деревянные. Казалось бы, что можно придумать нового в сочетании этих традиционных материалов? Однако конструкции и кирпичных стен, и перекрытий не только оригинальны, но и выполнены на уровне технических изобретений. Это также учитывалось, когда дому Мельникова присвоили статус опытно-показательного строительства.

Дом-мастерская Мельникова строился в тот период, когда в стране разворачивалась ускоренная индустриализация (первая пятилетка) и массовое жилищное строительство. Страна вынуждена была на всем экономить -- металл и цемент направлялись прежде всего на промышленное строительство. Не хватало и кирпича. И в то же время требовалось много нового жилья. В этих условиях в массовом жилищном строительстве встала проблема внедрения экономичных материалов и конструкций. В проекте дома Мельникова отразились общие поиски решения этих проблем, но он вел эти поиски на путях, не освоенных другими архитекторами. Свой дом Мельников построил не только из самых дешевых традиционных материалов (кирпича и дерева), но и при максимальной экономии этих материалов.

На фундаменте в виде двух пересекающихся колец стены выкладывали особой узорчатой кладкой, создававшей ажурный кирпичный каркас. Сетка каркаса стандартна от фундамента до крыши. Она не меняется на всем своем протяжении -- элементы каркаса с шестиугольными просветами повторяются, равномерно распределяя напряжения по всей стене и исключая потребность в несущих столбах и перемычках. Размеры сетки каркаса, просветов и простенков предопределены размером кирпича. Причем использовался только целый кирпич (без его битья на трехчетверки и половинки). Это достигалось путем сдвигов кладки через каждые два ряда то в одну, то в другую сторону. В результате такой конструкции кирпичных стен в наружных стенах обоих цилиндров дома образовалось около 200 шестиугольных просветов, которые можно было заложить или оставить в виде окна. Большая часть этих просветов была заложена, более 60 оставлено в виде окон, а некоторые использованы как ниши. Проемы заполнялись битым кирпичом и строительным мусором, что позволяло сэкономить много кирпича. Кроме того, ячеистый каркас стен создает возможность в процессе эксплуатации дома, не нарушая конструкции стен, менять в случае необходимости расположение оконных проемов -- устраивая новые окна в любом месте стены и закладывая существующие, т. е. окна при желании могут «двигаться» по стене. Снаружи и внутри стены оштукатурены.

Столь же оригинальная конструкция деревянных перекрытий. В них нет балок, стропил, наката. Использован только тес, все элементы которого работают конструктивно. Поставленные на ребро доски пересекаются под прямым углом, образуя сетку из квадратных ячеек. Сверху и снизу эта ьсетка зашита шпунтовым настилом (под прямым углом друг к другу). В результате перекрытие конструктивно работает как единая решетчатая плита -- мембрана, в нем нет неработающих ьэлементов. Такое перекрытие сохраняет конструктивную надежность, даже прогибаясь под тяжестью. Например, потолок в мастерской от вре-мени несколько провис (в форме линзы). Но Мельников при ремонте не стал его выпрямлять, объяснив, что выгнутый вниз потолок лучше улавливает свет, отражая его вниз.

А теперь рассмотрим пространственно-планировочную структуру дома. В доме все было приспособлено для жизни конкретной семьи -- архитектора с женой и двумя детьми школьного возраста.

Повседневная жизнь семьи протекала в первом этаже.

Небольшая передняя (6,3 м "), вход в которую устроен в центре уличного фасада, незаметно для посетителя выводит его в правую половину первого цилиндра. С учетом процессов жизни семьи и ее взаимоотношений с посетителями дома предусмотрено оригинальное устройство внутренней двери передней. Одно дверное полотно обслуживает два проема -- оно может закрыть переднюю, объединив жилые помещения первого этажа с лестницей, ведущей на второй этаж, или же закрыть вход в эти помещения, объединив пространство передней и лестницы.

Все помещения первого этажа связаны между собой широким коридором (11,7 м "), расположенным по продольной оси дома. Причем одни помещения (столовая, кухня, туалетная) выходят в этот коридор открытыми проемами до потолка, другие -- имеют двери со створками.

Столовая (17 м") связана с передней и с лестницей на второй этаж, что включает ее в пространственную структуру престижной части дома, рассчитанной и на посетителей (передняя -- столовая -- гостиная -- мастерская). Это основное помещение первого этажа, где собиралась семья, где обедали, в том числе и во время приема гостей. Освещается столовая одним шести- угольным проемом и большим прямоугольным окном, выходившим в сторону уличного фасада.

Кухня (7 м "') примыкает к столовой. В перегородку между этими помещениями встроен буфет, в котором было предусмотрено передаточное окно (для подачи блюд из кухни в столовую), но проем этот не понадобился, так как Анна Гавриловна решила, что ей удобнее носить все через дверные проемы, которые не имели створок. Из кухни хозяйка по переговорной трубке могла

общаться с членами семьи, находящимися в других помещениях дома (внутренний «телефон»). В кухне два шестиугольных окна, и еще один такой же проем кирпичного каркаса использован как ниша -- холодный шкаф. Перед окнами рабочий фронт -- газовая плита (дом имел газ сразу с момента введения в эксплуатацию) и длинный стол с емкостями. Над плитой стеклянный экран-вытяжка, позволяющий через вентиляцию удалять воздух от плиты, что было особенно важно, так как кухня не имела закрывающейся двери.

К кухне примыкает санитарный узел--ванная (с газовой колонкой и одним шестиугольным окном) и уборная.

Далее по левой стороне от коридора расположены две небольшие одинаковые детские рабочие комнаты (4,5 м 2 каждая). В плане -- это сектора круга. В каждой комнате, имеющей по одному шестиугольному окну, все было предназначено для ученических занятий: вблизи окна у перегородки стояли письменные столы (свет слева), полки для книг -- и все. На побеленном потолке этих комнат цветные треугольники: желтый -- у дочери, синий--у сына.

Справа от продольной оси в глубине дома расположена общая туалетная комната (11 м ), имеющая три шестиугольных окна. В плане -- это сектор немногим больше четверти круга (на потолке лилово-фиолетовый треугольник). Вдоль радиальных перегородок встроенные шкафы: справа от входного проема женский (мать и дочь) белого цвета, слева -- мужской (отец и сын) желтого цвета. В этой комнате в шкафах хранилась личная одежда всех членов семьи. Здесь переодевались, когда выходили из дома, здесь же переодевались и перед сном (в спальню шли в спальной одежде и в халатах, в спальне не было никаких емкостей для одежды -- только крючки для халатов).

В туалетной комнате стоял диван, туалетный столик, большое зеркало (трюмо), которое, расположенное в конце продольной оси дома, просматривалось из коридора и даже из столовой.

Рядом с туалетной -- рабочая комната хозяйки (5,4 м '). Здесь был шкаф для белья, рабочее место для глаженья белья, для швейной машины.

Первый этаж, в отличие от второго и третьего, имеет более дробную планировку, так как он наиболее функционально насыщен повседневной жизнью семьи. В «восьмерку» плана здесь включены одиннадцать помещений (включая лестничную площадку). В результате криволинейность наружных стен здесь почти не воспринимается из-за обилия перегородок, образующих прямые

углы. Например, столовая -- это практически прямоугольное в плане помещение. Отсутствие дверных створок в столовой, туалетной и кухне создает на первом этаже зону переливающегося пространства, стержнем которой является коридор.

В доме имеется подвальный этаж, планировка которого во многом вынужденная. Когда копали котлован под фундамент дома, то обнаружили остатки фундаментов старых построек. Их сохранили, приспособив к ним планировку подвала.

Основное помещение подвала -- камера калорифера (14,6 м *"'), из которой теплый воздух по каналам расходится по всем помещениям дома (воздушное отопление позволяет непрерывно обновлять воздух в доме, создавая режим принудительной вентиляции). Топка калорифера соединена каналом с кухней (своеобразный мусоропровод), по нему вниз сбрасывался мусор, который можно было сжечь. Кроме того, в подвале устроены кладовая и погреб для продуктов.

Над первым этажом находятся три помещения (гостиная, спальня и мастерская), каждое из которых занимает одну из половин «восьмерки» и ограничено криволинейными стенами. В выходящем в сторону переулка цилиндре над первым этажом имеется один этаж, в другом цилиндре -- два этажа. Высота помещений первого этажа и спальни (второй этаж) почти одинакова -- 2,65--2,70 м, высота гостиной (второй этаж) и мастерской (третий этаж) -- более 4,70 м.

На второй этаж ведет достаточно широкая лестница (необходимость вносить мебель), которая, начавшись у передней с прямого марша (ширина почти 110 см), переходит затем в винтовую (ширина 90 см). Выход с лестницы на второй этаж расположен на стыке обоих помещений этого этажа -- спальни и гостиной. Створка двери с лестницы на второй этаж складывается: она может открываться целиком, если необходимо внести крупногабаритные вещи.

Спальня (43 м ") предназначена только для сна, роли которого в жизни человека Мельников придавал особое значение.

Спальня в собственном доме Мельникова была как бы экспериментальной лабораторией, где он на себе и своей семье проверял возможности создания средствами архитектуры максимально благоприятных условий для сна.

Спальня была общая для всех членов семьи. Она освещается двенадцатью шестиугольными окнами. В ней нет никакой мебели, кроме встроенных в пол трех кроватей -- двухспальной для родителей и односпальных для сына и дочери. Кровать родителей зрительно изолирована от кроватей детей двумя радиально расположенными перегородками-ширмами (не соприкасающимися между собой и не доходящими до наружных стен).

Самые крупные по площади помещения дома (50 м 2 каждое) -- гостиная и мастерская. Они одинаковы как по площади, так и по пространственной конфигурации, но одно из этих помещений (гостиная) имеет огромное окно-экран, а другое (мастерская) освещается 38 шестиугольными окнами, образующими сложный орнаментальный рисунок. В натуре облик этих помещений резко различен, они не воспринимаются как одинаковые по размеру. Константин Степанович очень любил приводить этот пример, говоря, что различие в облике гостиной и мастерской убедительно свидетельствует, что для архитектуры важна не столько абсолютная величина, сколько относительная, так как много зависит от архитектурного решения. Например, в гостиной кроме основного большого окна есть еще малое восьмиугольное окно. Оно сообщает масштаб помещению. Первоначально это окно не был предусмотрено -- все просветы кирпичного каркаса наружной стены гостиной планировалось заложить. Однако в процессе строительства Мельников обратил внимание, что через этот просвет в гостиную попадает луч солнца, появлявшегося из-за высокого соседнего дома,-- и окно было оставлено, причем ему, единственному в доме, была придана восьмиугольная форма.

Гостиная -- это парадная комната дома. Здесь принимали гостей (но обедали в столовой первого этажа) -- музицировали, беседовали. Обстановка гостиной подчеркивала ее назначение -- пианино, диван, кресло, круглый стол.

Мастерская -- это место работы самого Константина Степановича. У него не было постоянных помощников, а значит и закрепленных за кем-то, кроме него, рабочих мест. Рабочий стол был там, как правило, один, иногда два. Эскизы и даже окончательное графическое выполнение проекта Мельников предпочитал всегда делать сам, лишь изредка привлекая помощников. Как художник, он ценил возможность с антресольного внутреннего балкона мастерской рассматривать разложенные по полу эскизы, проекты, рисунки, живописные работы.

С антресольного балкона существует выход на террасу, огражденную глухим парапетом (с разрывом над окном-экраном гостиной). Кровля была сделана ребристой и покрыта железом, поверх которого был устроен горизонтальный деревянный решетчатый настил. Вода через ритмично расположенные в основании парапета отверстия стекала в наклонные желоба и отводилась в водосточные трубы, укрепленные в стыках цилиндров. Над частью террасы устроен козырек (продолжение круглого перекрытия мастерской). Летом на террасе пили чай, отдыхали на воздухе, использовали ее и как солярий.

Этот небольшой дом, объемно-пространственная композиция которого, казалось бы, образована из простых геометрических форм (два цилиндра), производит на посетителя впечатление необычайно пластичного архитектурного произведения. Смена пространственных впечатлений в интерьере поражает своим разнообразием, которое трудно подозревать при взгляде на внешний облик дома.

Дом Мельникова еще не раз будет анализироваться как выдающееся произведение архитектуры XX века. И для такого анализа будут необходимы не только проектные чертежи, но и точные обмеры здания. Такая работа была проделана в 1982 году специалистами института Спецпроектреставрация под руководством В. Резвина.

Вопреки первоначальным предположениям обмеры оказались очень сложными и заняли у группы квалифицированных специалистов около двух месяцев. Оказалось, что проектная четкость простых геометрических форм в натуре имела более сложную пластику. Например, при обмере винтовой лестницы на второй этаж обнаружилось, что на одном участке образующая цилиндра почти перешла в плоскость; это привело к утолщению наружной стены. В месте пересечения цилиндров устроен выступ, за которым вентиляционный канал -- так вот, оказалось, что ребро этого выступа не вертикальное, а закручивается наподобие штопора. Было обнаружено и много других отклонений от строгой геометрии в объемно-пространственной структуре дома.

В доме есть альбом, где многие из тех, кто его посетил, оставляют свои отзывы. Среди авторов отзывов много известных деятелей культуры. Оценки архитектурных достоинств домов, как правило, очень высокие. Дом был завершен строительством в конце 1929 года и сразу же стал объектом паломничества. Шли экскурсии и одиночки, люди самых различных профессий.

Группа учащихся Омского художественно- промышленного техникума оставила такую запись: «Мы очень восхищены организацией всего дома, всего быта... Мы в Сибири после окончания техникума постараемся претворить в жизнь идеи автора... Будьте уверены, что Ваши искания нами, молодыми проектировщиками, будут со всей настойчивостью продолжаться и углубляться» (1 февраля 1930 года).

Слесарь из Донбасса писал: «Посмотрев конструкцию цилиндрического дома, считаю, что дерзость автора опрокинула устои старых правил архитектуры. Замечательный уют, разумное использование полезной площади и наличие полных удобств. Думаю, что надо заняться строительством таких домов в будущих соцгородах» (18 мая 1930 года).

Еще одна запись: «Как инженер и как художник, осмотрев дом архитектора К. С. Мельникова, я получил громадное удовлетворение смелым и красивым разрешением, всей постройкой дома в целом и мельчайшей продуманности отдельных деталей. Оригинальность конструкции и общая компоновка помещений является с моей точки зрения исключительно удачной» (19 мая 1930 года).

Посетители из Германии: «Интереснейшая постройка не только Москвы, но и Европы. Разнообразные идеи осуществлены практически. Особенно своеобразна спальня» (9 декабря 1930 года).

Вот какую запись оставил известный теоретик градостроительства Н. Милютин: «Конструкцию считаю исключительно интересной и смелой. Планировка не только оригинальна, но и экономична, красива и функционально разумна. Эту систему надо бы попробовать для ряда общественных зданий (ясли, детский сад, столовая и т. д.)» (13 апреля 1931 года).

«Постройка проста, оригинальна и практична и перспективна как все творчество строителя. Вполне отвечает духу времени. Симптом роста и движения вперед вообще. Если бы все у нас имело такие перспективы роста и темпы и наше молодое общество имело бы побольше таких творцов, человечество было бы выше на несколько голов» (3 сентября 1933 года).

А вот что написал известный художник и историк искусства Игорь Грабарь: «Никогда не завидую, но, уходя отсюда, поймал себя на чувстве зависти: хотелось бы так пожить» (8 октября 1933 года).

Следующий посетитель оставил такую запись: «Поражен замыслом и выполнением задуманного. Завидовать как т. Грабарь не хочу, а пожить в таком помещении очень хочется» (24 октября 1933 года).

На основе проекта собственного дома К. Мельников разработал «проект применения принципа цилиндрического дома в блочной системе». Это блокированный дом из врезанных друг в друга на четверть радиуса цилиндрических трех-четырехэтажных секций с винтовыми лестницами и малометражными квартирами на каждом этаже. Были разработаны два варианта: с двухкомнатными (кухня, ванная, уборная) и с однокомнатными квартирами (кухня-ниша в передней, уборная). Причем во втором варианте уровень пола в квартирах примыкающих друг к другу секций сделан с перебивкой на пол-этажа.

Наряду с блокированным домом на базе цилиндрических секций Мельников запроектировал оригинальный по композиции дом-коммуну, состоящий из четырех цилиндров. Центральный цилиндр на всех этажах включает в себя обширный холл-столовую; в трех врезанных в него цилиндрах жилые ячейки на одного и двух человек, санитарный узел, общая комната отдыха и т.д.

Третий проект -- это трехэтажный секционный дом, в котором стены выложены «по системе Мельникова» (два ряда шестиугольных окон на каждом этаже). В каждой секции две прямоугольные в плане двухкомнатные квартиры и трапециевидная в плане лестничная клетка, что позволяет создавать пластичные объемно-пространственные композиции жилого дома. Собственный дом Мельникова и проекты блокированного дома -- дома-коммуны и дома секционного типа -- появились в тот период, когда в стране в условиях ускоренной индустриализации требовалось большое количество нового жилья. Строившиеся тогда в Москве четырех и пятиэтажные дома с двух-трехкомнатными квартирами заселялись покомнатно, что естественно снижало комфорт.

В этих условиях с особой остротой в массовом строительстве встали две проблемы:1) внедрение экономических материалов и конструкций,2)разработка экономичной квартиры на одну семью.В проектах Мельникова отражались и общие поиски решения этих проблем, но он вел поиски на путях, не освоенных другими архитекторами. Свой дом Мельников построил не только из самых дешевых традиционных материало в (кирпича и дерева), но и при их максимальной экономии: в стенах «кирпичный каркас» заполнен строительным мусором, а в перекрытиях нет балок (использован только тес, причем подшивка потолка и настил пола работают в системе конструкции перекрытия, удешевляя его).

Малометражная жилая квартира на семью в конце 20-х годов признавалась экономичной лишь в том случае, если стоимость жилой площади в ней была не выше, чем в коммунальной квартире. Это ставило перед архитекторами большие трудности. Приходилось экономить на всем и прежде всего на кубатуре здания, исключая все «лишние» помещения (коридоры, лестничные площадки и т. д.). Учитывая все это, и следует оценивать малометражные квартиры в блокированном доме Мельникова. Здесь виртуозно решена планировка--на минимальной по размерам площади созданы условия для отдельной семьи выше по уровню бытового комфорта по сравнению с коммунальными квартирами.

Приведу мнение самого Мельникова о собственном доме, которое он высказал в 1929 году сотруднику журнала «Рабис»: «Моя последняя работа... так называемый «круглый дом». Основное, что отличает его от других домов, это введение принципа распределения всех действующих сил на систему равномерного распределения этих сил по конструкции. Здесь применена система деревянных безбалочных перекрытий, что значительно облегчает вес здания. Далее, аннулированы столбы как опора и перемычки проемов в стенах дома. Что это дает? Прежде всего это дает возможность применять строительный материал меньшей прочности, при равной прочности самого дома. Материала взято значительно меньше, да и притом более дешевого. Отсюда -- ряд экономических выгод при том же эффекте. Постройка обходится значительно дешевле, примерно на 20--25%. Есть и экономия в топливе.

Кроме этих конструктивных особенностей, этот дом имеет и ряд бытовых особенностей в устройстве жилья: мною употреблен принцип распределения жилых помещений не применительно к членам семейства персонально, а по функциям этих жилых помещений. Так, например, спальня,-- одна, и это только спальня, это дает возможность соблюдения наибольшей гигиены» .

В собственном доме-мастерской наряду с оригинальными конструкциями и необычной пространственной организацией функциональных процессов Мельников использовал и целый ряд художественных находок, экспериментируя с формой, пространством и освещением.

Круглая форма плана дома-мастерской может рассматриваться и в общем ряду творческих поисков по преодолению однообразия геометрии прямого угла. В круглой форме видели и отказ от традиций, и преодоление однообразия в новой архитектуре. Такое же внимание уделяли тогда и иным непрямоугольным формам плана -- треугольным, ромбовидным, трапециевидным и т. д. Мельников интенсивно использовал эти формы в своих проектах, причем не только в планах, но и в разрезах (заменял вертикальные стены наклонными, ломаными, вогнутыми и т. д.).

В доме-мастерской Мельников последовательно отказывается от прямоугольного плана, стремясь использовать криволинейность стен для создания новых художественных эффектов прежде всего в интерьере. В этом небольшом по размерам сооружении Мельникову удалось в натуре проверить целый ряд приемов организации пространства с использованием криволинейных стен: почти прямоугольное помещение, у которого лишь одна короткая стена криволинейна (столовая, комната хозяйки); вытянутое по пропорциям помещение с тупым углом и криволинейной длинной стеной (передняя, кухня); помещения, представляющие в плане секторы круга, разные по величине угла (туалетная, детские, рабочие комнаты).

Наибольший интерес представляют, конечно, помещения второго и третьего этажей, где в стенах использовано сочетание вогнутых и выпуклых кривых. Особенно острое сопоставление этих кривых в гостиной, где выпуклая криволинейная стена -- элемент консольного выступа, нависающего над частью помещения.

Как это будет восприниматься, не будет ли этот консольный выступ давить? -- проверить можно было лишь в натуре. И выяснилось, что выступ этот, обогащая пластику интерьера, зрительно не давит.

Вся эта сложная пространственная симфония неотделима от экспериментов с приемами освещения различных помещений.

В 20-е годы архитекторы путем внедрения в строительство каркасной системы получили возможность устраивать горизонтальные окна и даже стеклянные стены-экраны. Эти приемы освещения интерьера прежде всего и использовались тогда архитекторами. Использовал их и Мельников.

Но его интересовало более сложное сочетание контрастов освещения для повышения психологического эффекта восприятия интерьера, «включение» наряду с одним мощным естественным «светильником» (окно-экран гостиной) максимально рассредоточенных световых «точек» (38 окон в мастерской, 12 -- в спальне). В мастерской Мельников использовал совершенно неожиданный прием освещения интерьера: «ковровый» орнамент нестандартных по форме окон, расположенных с перебивкой в три яруса(причем в среднем ярусе один рисунок переплета, в двух других -- иной). Это придавало интерьеру совершенно необычный облик и создавало идеальную освещенность рабочего места (свет шел со всех сторон, и рука не затеняла чертеж).

Проектируя жилье, архитектор всегда в той или иной форме проявляет себя как личность, выявляет свое понимание быта, семейной жизни, форм общения, методы и привычки своей работы. Все это безусловно проявилось и в доме Мельникова.

Мельников проектировал и строил дом в годы своего «золотого сезона», когда ему во всем сопутствовал успех и он получил мировое признание. В таких условиях он мог, казалось бы, многое подчинить в своем доме-мастерской внешне показной, престижной стороне, создав дом-студию всеми признанного маэстро. Но, несмотря на всю оригинальность архитектурно-художественного решения, дом создавался Мельниковым именно для себя, для своей семьи. И это ощущается в любой части дома. Весь интерьер как бы обращен внутрь семейно-творческих процессов. Отсюда удивительное ощущение уюта этого дома, который одновременно поражает обилием художественно- композиционных находок и открытий.

Всю жизнь Константин Степанович Мельников писал книгу «Архитектура моей жизни». Только небольшая часть ее опубликована. Приведем некоторые отрывки из этой книги.

Архитектурное искусство, как и все прочие искусства, служит только духовным сторонам жизни.

Для архитектора нет неархитектурных тем. Чисто архитектурные темы: "Любовь и ненависть", "Перерождение врагов в друзей", "Форум нации".

Архитектура -- это не целесообразность. Архитектура -- это Красота, другой архитектуры нет и не может быть.

Претворять нежные грезы в мощную действительность -- это и есть профессия архитектора.

Произведения архитектуры -- сокровищница сокровенной силы, в которой минувшее так же ново, как настоящее.

Архитектура в игре пространств, а не в объемах пространств -- внутреннем и наружном...

Я почувствовал в диагонали чудо.

Музыка конструкций есть архитектура.

В строительной конструкции таится душа. Уметь ее вызвать -- значит создать Архитектуру.

Решить идею -- нарисовать красоту.

Красота есть высшая практическая польза.

Чтобы быть архитектором, и чтобы им быть по-настоящему, нужно не только красиво рисовать, но и красиво чувствовать, красиво думать и красиво жить и работать.

Много тайн внутри нас, людей, они обнаруживаются искусством и любовью, и глубина их, протяженность их равна Вселенной.

Бесценно то, что создано духом человека, не руками и даже не мозгом.

Эти глубокие образы-мысли еще раз подтверждают старую аксиому: Архитектура создается только большим Человеком.

Сейчас для многих очевидно, что дом-мастерская Мельникова в Москве -- это одно из наиболее оригинальных сооружений из числа построенных в столице за годы Советской власти, что это произведение Мельникова входит в золотой фонд архитектуры XX века.

Анализ Дома-мастерской Мельникова

1.Единство формы и содержания, образность понятия единства слогаются:

а) из соответствия формы и содержания в функциональном плане

б) в эксплуатационном плане (влияние окружающей среды)

в) соответствия формы и содержания в эмоциональном плане , то есть создание определенного эмоционального настроя.

Дом Мельникова - это не просто жилой особняк, а дом-мастерская. Он создавался в расчете на конкретного человека .

Мельников действительно спроектировал и построил свой дом так, как он хотел. Совершенно необычный по композиции проект дома из врезанных друг в друга вертикальных цилиндров был “одобрен” семьей Мельникова. В функциональном плане дом является как жилым помещением так и рабочим местом. Его форма лишний раз подчеркивает что это дом творческого человека, а спланирован он так что домочадцы и вовсе не замечали того что живут в круглом доме, ведь Константин Степанович годами прорабатывал и прощитавыл нюансы как строительного плана, так и функционального.

Жизнь людей в доме так же, как и жизнь самого дома,

должны жить одной жизнью - жизнью Архитектуры....

Константин Мельников

В эмоциональном плане форма соответствует содержанию крайне точно: первую очередь за счет своей формы. Два вертикальных цилиндра врезанных друг в друга на 1/3 при первом взгляде очаровывают и заинтриговывают. А надпись над огромным окном-экраном сразу дает понять что это не обычный дом, а именно дом Архитектора.

2. Целостность, композиционное единство

Платон писал, что целое -- это органическое целое, в котором каждая из частей взаимодействует с остальными и не может быть изъята без нарушения целостности; целое объемлет все свои части, но не содержится в каждой из них в качестве одного элемента наряду с другими; целое не есть сумма составляющих его элементов.

Проектируя тот или иной объект, надо рассматривать его не как случайное скопление отдельных, не зависимых друг от друга деталей и элементов, а как связный, единый, цельный организм.

Два вертикальных цилиндра врезанных друг в друга на 1/3 будто бы говорят о том что дом имеет несколько назначений: некое творческое и в тоже время бытовое (как жилье).

Боковые стены переднего цилиндра практически глухие -- лишь на первом этаже они прорезаны несколькими шестиугольными окнами, и одно восьмигранное (единственное в доме) окно устроено с западной стороны на уровне второго этажа. Более свободно решены фасады заднего, северного цилиндра. Его стены прорезаны 57 шестигранными вертикальными окнами, образующими единый орнамент со своеобразным ритмом повторяющихся элементов, расположенных пятью ярусами. Нижний ряд окон отделён более высоким отрезком глухой стены от четырёх верхних. Второй ярус соответствует второму этажу, три верхних яруса -- третьему. Динамику в общую композицию северного фасада вносит необычный рисунок оконных переплётов трёх типов: один у окон первого яруса, другой во втором и четвёртом ярусах и третий -- в третьем и пятом ярусах окон.

С одной стороны дом ощущается целостным за счет того цилиндры врезаны друг в друга, а с другой стороны такое чувство будто передний фасад подогнан под определенные рамки общества, дабы не сильно шокировать людей, зато южный цилиндр ярко отражает творческую личность архитектора.

Данный дом является новаторским (для того времени) и несет помимо функции жилого дома функцию примера особого видения архитектора.

3. Закономерности построения ансамбля

Любой предмет почти никогда не существует отдельно, а как правило, всегда является лишь частью более крупного целого -- той или иной совокупности предметов, а она, в свою очередь, лишь элементом системы более сложного и высокого уровня, например, элемент посуды -- частью сервировки стола; отдельный предмет мебели -- только частью меблировки помещения, а она -- частью общего обстановочного комплекса жилой квартиры или общественного здания. Каждая из этих совокупностей на любом уровне должна представлять собой законченное, оригинальное единство как в функциональном, так и в композиционно-художественном отношениях, т.е. должна образовывать ансамбль. Ансамбль -- наиболее общее определение совокупности отдельных элементов, представляющих вместе стройное, согласованное, гармоничное целое.