Проблема агрессии является одной из серьёзнейших проблем человечества (ревность, преступность, насилие, войны, геноцид). Различными авторами предложено множество определений агрессии (А. Басс, 1961; Л. Бендер, X. Дельгадо, 1963; Ф. Аллан, 1964), также разводятся понятия "агрессии" как формы поведения и "агрессивности" как психического свойства личности. [5] Термином "агрессивность" обозначают ситуативную или личностную склонность к разрушительному поведению.

Леонард Берковиц (2001), представитель бихевиоризма, предлагая определение агрессии как формы поведения, нацеленной на причинение физического или психического ущерба кому-то, обратил внимание на то, что одна из главных проблем в определении агрессии в том, что в английском языке этот термин подразумевает большое разнообразие действий.

"Когда люди характеризуют кого-то как агрессивного, они могут сказать, что он обычно оскорбляет других, или что он часто недружелюбен, или же что он, будучи достаточно сильным, пытается делать все по-своему, или, может быть, что он твердо отстаивает свои убеждения, или, возможно, без страха бросается в омут неразрешенных проблем" [4].

Таким образом, при изучении агрессивного поведения человека возникает противоречивая задача: как найти точное определение основного понятия.

Трудно определить наличие истинной агрессивности в таких различных жизненных ситуациях, как: ревность, женская ссора, ДТП по вине пьяного водителя, военные действия, твердость характера врачей во время операции, ситуация жесткого наставления руководитель-подчиненный. Поэтому важно выбрать для этого явления точное определение.

Согласно одному из определений, предложенному представителем бихевиоризма, Бассом, агрессия - это любое поведение, содержащее угрозу или наносящее ущерб другим. Следуя этому определению, можно сказать, что все вышеперечисленные жизненные ситуации можно квалифицировать как агрессию.

Второе определение, предложенное несколькими известными исследователями, содержит следующее положение: чтобы те или иные действия были квалифицированы как агрессия, они должны включать в себя намерение обиды или оскорбления, а не просто приводить к таким последствиям. В этом случае ситуации которые содержат попытки, удавшиеся или неудавшиеся, оскорбить или причинить вред другим можно назвать агрессией. Если ситуация подразумевает вред, причиненный непреднамеренно это не агрессия. Ситуации, когда человек пытается сделать скорее что-то полезное, чем угрожающее (например дает наставления или делает замечание) также нельзя назвать агрессивным поведением.

И наконец, третья точка зрения, высказанная Зильманном, ограничивает употребление термина агрессия попыткой нанесения другим телесных или физических повреждений. [5] Согласно этому определению, уже только намерение является агрессией.

Несмотря на значительные разногласия относительно определений агрессии, многие специалисты в области социальных наук склоняются к принятию определения, близкого ко второму из приведенных здесь. В это определение входит как категория намерения, так и актуальное причинение оскорбления или вреда другим. Таким образом, в настоящее время большинством принимается следующее определение:

Агрессия - это любая форма поведения, нацеленного на оскорбление или причинение вреда другому живому существу, не желающему подобного обращения.

Логично, что направление имеющее главным объектом своего изучения поведение человека в целом - бихевиоризм, просто обязано представить свою точку зрения в отношении такой стороны человеческого бытия как агрессия. Чтобы более точно отразить мнение представителей бихевиоризма об агрессивном поведении, стоит сделать это в рамках хронологического изложения развития концепции.

Своеобразной базой для бихевиористов стали опыты Э. Торндайка, он впервые стал исследовать процесс научения с позиции объективного наблюдения, фиксируя коннекцию (связь) между ситуациями, с которыми сталкивается организм, и его движениями - ответными реакциями.

В своих экспериментах он изучал закономерности адаптации организма к необычным условиям, с которыми он не может справиться, когда располагает только набором программ поведения. [5] Исследования, проведенные Торндайком, привели его к мысли о том, что психические процессы интериоризованы внешними реакциями. Эта гипотеза позднее была подтверждена в экспериментах Уотсона.

Основателем бихевиористской концепции является Д. Уотсон. Уотсон делал акцент на видимом поведении, он считал, что видимое поведение, а не внутренний опыт, является надежным источником информации.

Бихевиористы также подчеркивали важность окружающей среды в формировании поведения личности. Они в первую очередь рассматривали связи между видимым поведением и стимулами от окружающей среды.

Уотсон и другие бихевиористы осознавали, что поведение человека также может быть изменено с помощью условных рефлексов. Более того, Уоатсон считал, что у человека можно вызвать почти любую реакцию путем изменения окружающей среды.

Анализ структуры и генезиса поведения, факторов, которые помогают и препятствуют становлению связей между стимулом (S) и реакцией (R), стал центральным для бихевиоризма.

Идея о том, что в основе развития поведения лежит формирование все новых связей между стимулами и реакциями, привела бихевиористов к убеждению, что ведущим фактором в процессе генезиса является социальный, окружающая среда. Таким образом, формирование психики, содержания сознания происходит в процессе жизни человека под влиянием той информации о стимулах и наиболее адекватных реакциях на них, которые поставляет среда. При этом из всех возможных реакций отбираются и закрепляются те, которые способствуют лучшей адаптации, приспособлению к среде.

Таким образом, агрессия представляет собой усвоенное поведение в процессе социализации через наблюдение соответствующего способа действий и социального направлении. Сам Д. Уотсон рассматривал проявление агрессии, насилия как результат прошлого опыта индивида, влияние окружающей среды на его поведение. [13]

Уотсон считал, что при наличии сравнительно немногочисленных врожденных реакций, которые приблизительно одинаковы у всех детей, и при условии овладения внешней и внутренней средой возможно направить формирование любого ребенка по строго определенному пути. "Дайте мне дюжину здоровых крепких детей и людей, и я возьмусь сделать из каждого из них на выбор специалиста по своему усмотрению: врача, коммерсанта, юриста и даже нищего и вора, независимо от их талантов, склонностей, тенденций и способностей, а также профессии и расы их предков", - говорил Уотсон.

Использование методов подкрепления и наказания оказывает существенное влияние на формы проявления агрессии и уровень ее интенсивности.

Само психическое развитие, таким образом, отождествляется с научением, т.е. с любым приобретением знаний, умений, навыков, не только специально формируемых, но и возникающих стихийно.

Работы Торндайка и Уотсона положили начало большому количеству экспериментов, изучающих различные аспекты формирования поведения, в том числе и агрессивного. Эти исследования показали, что нельзя объяснить всю психическую жизнь исходя из схемы S - > R, невозможно совершенно не учитывать внутреннее состояние живого существа. Это привело к модификации классического бихевиоризма и появлению так называемого необихевиоризма.

Основы необихевиоризма заложил Эдвард К. Толмен. Он пришел к выводу, что для научения не обязательно немедленное подкрепление. Кроме того, Толмен, в отличие от Уотсона, принимал в расчет не только внешнее поведение организма по схеме "стимул - реакция", но и учитывал процессы, происходящие в самом организме.

Между наблюдаемыми независимыми переменными и результирующим поведением Толмен ввел набор ненаблюдаемых факторов, которые назвал промежуточными переменными. Эти промежуточные переменные фактически являются детерминантами поведения. Они представляют собой те внутренние процессы, которые связывают стимулирующую ситуацию с наблюдаемой реакцией. Таким образом, формула S R должна читаться как S O R. Промежуточными переменными является все, что связано с О, то есть с организмом, и формирует данную поведенческую реакцию на данное раздражение. Он, в частности, ввел понятие когнитивных карт, т.е. представление о неких схемах поведения, возникающих в центральной нервной системе.

Несмотря на то, что Толмена ставил свои опыты на крысах, нельзя считать что он был далек от человеческих проблем. Его статья с показательным названием "Когнитивные карты у крыс и у человека" стала не только собранием доказательств против схемы S ® R, но и страстным призывом уменьшить уровень царящих в обществе фрустрации, ненависти и нетерпимости, порожденных узкими когнитивными картами. Отметив, какой деструктивный характер зачастую носит человеческое поведение, Толмен заканчивает свою статью такими словами: "Что мы можем сделать с этим? Мой ответ состоит в том, чтобы проповедовать силы разума, то есть широкие когнитивные карты. Учителя могут сделать детей разумными (то есть образовать у них широкие карты), если они позаботятся о том, чтобы ни один ребенок не был избыточно мотивирован или слишком раздражен. Тогда дети смогут научиться смотреть вокруг, научатся видеть, что часто существуют обходные и более осторожные пути к нашим целям, научатся понимать, что все люди взаимно связаны друг с другом. Давайте постараемся не становиться сверхэмоциональными, не быть избыточно мотивированными в такой степени, чтобы у нас могли сложиться только узкие карты. Каждый из нас должен ставить себя в достаточно комфортные условия, чтобы быть в состоянии развивать широкие карты, быть способным научиться жить в соответствии с принципом реальности, а не в соответствии со слишком узким и непосредственным принципом удовольствия. Мы должны подвергать себя и своих детей (подобно тому, как это делает экспериментатор со своими крысами) влиянию оптимальных условий при умеренной мотивации, оберегать от фрустрации, когда "бросаем" их и самих себя в тот огромный лабиринт, который есть наш человеческий мир. Я не могу предсказать, будем ли мы способны сделать это или будет ли нам предоставлена возможность делать именно так; но я могу сказать, что лишь в той мере, в какой мы справимся с этими требованиями к организации жизни людей, мы научим их адекватно ориентироваться в ситуациях жизненных задач". [11]

Толмен был крупным психологом, однако ему не удалось в полной мере использовать свои открытия, оказавшиеся слишком сложными и преждевременными в 20-30-х годах. В 40-50-е годы одной из ведущих концепций необихевиоризма стала концепция К. Халла. [7]

Кларк Л. Халл занимаясь теоретическими и экспериментальными исследованиями поведения и научения, так же находился под влиянием идей И. Павлова, Э. Торндайка и Дж. Уотсона. Но именно благодаря К. Халлу окончательно была сформулирована необихевиористская модель поведения, которая стала выражаться как С - О - Р, т.е. стимул - организм - реакция. Тем самым, центральный постулат радикального бихевиоризма - отказ от рассмотрения процессов, протекающих в организме, ушел в прошлое.

К. Халл настаивал, что без исследования происходящих в организме ненаблюдаемых процессов, которые, тем не менее, можно объективно описать, поведение понять нельзя. Основной движущей силой (мотивацией) всякого поведения К. Халл считал потребности, возникающие в результате отклонения от оптимальных биологических условий. При этом Халл вводит такую переменную, как побуждение, подавление или удовлетворение которой выступает единственной основой для подкрепления. Другими словами, побуждение не определяет поведение, а только придает ему энергию. Им были выделены два вида побуждения - первичные и вторичные. Первичные побуждения связаны с биологическими потребностями организма и относятся к его выживанию (потребности в еде, воде, воздухе, мочеиспускании, термической регуляции, половых сношениях и др.), а вторичные - связаны с процессом научения и соотносятся с окружающей средой. Устраняя первичные побуждения, они могут сами выступить насущными потребностями.

Предложенная Халлом теория научения как раз и опирается на закон первичного подкрепления, в соответствии с которым если связь между стимулом и реакцией сопровождается снижением потребности, то возрастает вероятность, что при последующем возникновении такого же стимула опять будет возникать такая же реакция.

Халл подчеркивает решающую роль подкрепления в образовании новых связей. Им сделана тщательная теоретическая и экспериментальная разработка и проведен математический расчет зависимости реакции от характера подкрепления (частичное, прерывистое, постоянное), от времени его предъявления. Эти факторы научения были дополнены общими принципами - постулатами, на основании которых делаются выводы, подлежащие экспериментальной проверке.

В 40-50-х годах XX в., когда в США доминировали теории научения, Халл был главным авторитетом в этой области. Но грандиозные надежды на создание комплексной теории поведения не оправдались. Механицизм Халла и отсутствие целостного подхода к поведению мешали ввести его в социальный контекст, разработать комплексную теорию обучения.

Эти проблемы решались в трудах других ученых, прежде всего в работах Б.Ф. Скиннера, который исходил, прежде всего, из необходимости систематического подхода к пониманию человеческого поведения. С его точки зрения, нельзя говорить о реальной свободе человека, так как он никогда реально сам не управляет своим поведением, которое детерминировано внешней средой. Скиннер стремился понять причины поведения и научиться им управлять. Он исходил из того, что развитие есть научение, которое обусловливается внешними стимулами.

На основе представления о том, что не только умения, но и знания представляют собой вариации поведения, Скиннер разработал его особый вид - оперантное поведение (теория оперантного бихевиоризма). [9] В принципе он исходил из того, что психика человека основана на рефлексах разного рода и разной степени сложности. При оперантном обучении подкрепляется не стимул, а поведение, операции, которые совершает субъект в данный момент и которые приводят к нужному результату. Большое значение имеет и тот факт, что сложная реакция при этом разбивается на ряд простых, следующих друг за другом и приводящих к нужной цели. Наибольшее влияние теория оперантного поведения оказала на практику, позволив пересмотреть процесс научения и разработать новые подходы и новые программы обучения.

Работы Скиннера наиболее доказывают, что воздействие окружающей среды определяет наше поведение. В отличие от других психологов, Скиннер утверждал, что почти всецело поведение непосредственно обусловлено возможностью подкрепления из окружающей среды. По его мнению, для того чтобы объяснить поведение (и таким образом имплицитно понять личность), нам нужно только проанализировать функциональные отношения между видимым действием и видимыми последствиями.

С точки зрения Скиннера, в основном поведение человека контролируется аверсивными (неприятными или болевыми) стимулами. Два наиболее типичных метода аверсивного контроля - это наказание и негативное подкрепление. Эти термины часто используются как синонимы для описания концептуальных свойств и поведенческих эффектов аверсивного контроля. Скиннер предложил следующее определение: "Вы можете различать наказание, при котором происходит аверсивное событие, пропорциональное реакции, и негативное подкрепление, в котором подкреплением является устранение аверсивного стимула, условного или безусловного".

Наказание. Термин наказание относится к любому аверсивному стимулу или явлению, которое следует или которое зависит от появления какой-то оперантной реакции. Вместо того, чтобы усиливать реакцию, которую оно сопровождает, наказание уменьшает, по крайней мере временно, вероятность того, что реакция повторится. Предполагаемая цель наказания - побудить людей не вести себя данным образом. Скиннер заметил, что это наиболее общий метод контроля поведения в современной жизни.

По Скиннеру, наказание может быть осуществлено двумя различными способами, которые он называет позитивное наказание и негативное наказание. Позитивное наказание встречается всякий раз, когда поведение ведет к аверсивному исходу. Вот несколько примеров: если дети плохо себя ведут, их шлепают или бранят; если студенты пользуются шпаргалками на экзамене, их исключают из вуза или школы; если взрослых ловят на краже, их штрафуют или сажают в тюрьму. Негативное же наказание встречается всякий раз, когда за поведением следует устранение (возможного) позитивного подкрепляющего стимула. Например, детям запрещают смотреть телевизор из-за плохого поведения. Широко используемый подход к негативному наказанию - методика приостановки. В соответствии с этой методикой человека моментально удаляют из ситуации, в которой доступны определенные подкрепляющие стимулы. Например, непослушного ученика четвертого класса, мешающего занятиям, могут выгнать из кабинета.

Негативное подкрепление. В отличие от наказания, негативное подкрепление - это процесс, в котором организм ограничивает аверсивный стимул или избегает его. Любое поведение, которое препятствует аверсивному положению дел, таким образом чаще повторяется и является негативно подкрепленным. Стремление. ухода - это тот самый случай. Скажем, человек, который прячется от палящего солнца, уходя из помещение, скорее всего снова пойдет туда, когда солнце вновь станет палящим. Следует заметить, что уход от аверсивного стимула не то же самое, что избегание его, поскольку аверсивный стимул, которого избегают, физически не представлен. Следовательно, другой способ бороться с неприятными условиями - научиться избегать их, то есть вести себя так, чтобы предотвратить их появление. Эта стратегия известна как научение избегания. Например, если учебный процесс позволяет ребенку избежать домашнего задания, негативное подкрепление используется для усиления интереса к обучению. Поведение избегания также имеет место, когда наркоманы разрабатывают искусные планы, с тем чтобы сохранить свои привычки, но не довести дело до аверсивных последствий - тюремного заключения.

Скиннер боролся с использованием всех форм контроля поведения, основанных на аверсивных стимулах. Он особо выделял наказание как неэффективное средство контроля поведения. Причин в том, что из-за своей угрожающей природы тактика наказания нежелательного поведения может вызвать отрицательные эмоциональные и социальные побочные эффекты. Тревога, страх, антисоциальные действия и потеря самоуважения и уверенности - это только некоторые возможные негативные побочные явления, связанные с использованием наказания. Угроза, внушаемая аверсивным контролем, может также подтолкнуть людей к моделям поведения даже более спорным, чем те, за которые их первоначально наказали. Рассмотрим, например, родителя, который наказывает ребенка за посредственную учебу. Позже, в отсутствии родителя, ребенок может вести себя еще хуже - прогуливать уроки, шататься по улицам, портить школьное имущество. Вне зависимости от исхода ясно, что наказание не принесло успеха в выработке желаемого поведения у ребенка. Так как наказание может временно подавлять нежелательное или неадекватное поведение, основным возражением Скиннера было то, что поведение, за которым исследовало наказание, скорее всего вновь появится там, где отсутствует тот, кто может наказать. Ребенок, которого несколько раз наказали за сексуальную игру, совсем необязательно откажется от ее продолжения; человек, которого посадили в тюрьму за жестокое нападение, не обязательно будет меньше склонен к жестокости. Поведение, за которое наказали, может опять появиться после того, как возникнет вероятность быть наказанным. Этому легко можно найти примеры в жизни. Ребенок, которого отшлепают за то, что он ругался в доме, может свободно это делать в другом месте. Водитель, оштрафованный за превышение скорости, может заплатить полицейскому и продолжать свободно превышать скорость, когда поблизости нет патруля с радаром.

Вместо аверсивного контроля поведения Скиннер рекомендовал позитивное подкрепление, как наиболее эффективный метод для устранения нежелательного поведения. Он доказывал, что, поскольку позитивные подкрепляющие стимулы не дают негативных побочных явлений, связанных с аверсивными стимулами, они более пригодны для формирования поведения человека. Например, осужденные преступники содержатся в невыносимых условиях во многих карательных учреждения (свидетельство тому - многочисленные тюремные бунты в Соединенных Штатах за последние несколько лет). Очевидно, что большинство попыток реабилитировать преступников провалились, это подтверждает высокий уровень рецидивов или повторных нарушений закона. применив подход Скиннера, можно было бы так урегулировать условия окружения в тюрьме, чтобы поведение, напоминающее поведение законопослушных граждан, позитивно подкреплялось (например, научение навыкам социальной адаптации, ценностям, отношениям). Подобная реформа потребует привлечения экспертов по поведению, имеющих. танин о принципах научения, личности и психопатологии. С точки зрения Скиннера, такую реформу можно было бы успешно выполнить, используя уже имеющиеся ресурсы и психологов, обученных методам бихевиоральной психологии.

Скиннер показал возможности позитивного подкрепления, и это повлияло на стратегии поведения, используемые в воспитании детей, в образовании, бизнесе и промышленности. Во всех этих областях появилась тенденция к всё большему поощрению желательного поведения, а не наказанию нежелательного.

В теории Скиннера тенденция подкрепленного поведения распространяться на множество подобных положений называется генерализацией стимула. Этот феномен легко наблюдать в повседневной жизни. Например, ребенок, которого похвалили за утонченные хорошие манеры дома, будет обобщать это поведение в соответствующих ситуациях и вне дома, такого ребенка не нужно учить, как прилично вести себя в новой ситуации. Обобщение стимула также может быть результатом неприятного жизненного опыта. Молодая женщина, изнасилованная незнакомцем, может генерализировать свой стыд и враждебность по отношению ко всем лицам противоположного пола, так как они напоминают ей о физической и эмоциональной травме, нанесенной незнакомцем. Подобно этому, единственного случая испуга или аверсивного опыта, причиной 1 которого явился человек, принадлежащий к определенной этнической группе (беглый, черный, латиноамериканец, азиат), может быть достаточно для индивида, чтобы создать стереотип и таким образом избежать будущих социальных контактов со всеми представителями данной группы.

Хотя способность обобщать реакции - важный аспект многих наших повседневных социальных интеракций, все же очевидно, что при адаптивном поведении нужно обладать способностью делать различия в разных ситуациях. Различение стимула, составная часть обобщения, это процесс научения peaгировать адекватным образом в различных ситуациях окружения. Примеров множество. Автомобилист остается в живых в час пик благодаря тому, что различает красный и зеленый цвета светофора. Ребенок учится различать домашнюю собачку и злобного пса. Подросток учится различать поведение, находящее одобрение у сверстников, и поведение, раздражающее и отчуждающее других. Диабетик сразу обучается различать пищу, содержащую много и мало сахара. В самом деле, практически все разумное поведение человека зависит от способности делать различение.

Способность к различению приобретается через подкрепление реакций в присутствии одних стимулов и неподкрепление их в присутствии других стимулов. Различительные стимулы таким образом дают нам возможность предвидеть вероятные результаты, связанные с изъявлением особой оперантной реакции и различных социальных ситуациях. Соответственно, индивидуальные вариации различительной способности зависят от уникального прошлого опыта различных подкреплений. Скиннер предположил, что здоровое личностное развитие происходит в результате взаимодействия генерализирующей и различительной способностей, с помощью которых мы регулируем наше поведение так, чтобы максимизировать позитивное подкрепление и минимизировать наказание.

В целом, работа Скиннера послужила фундаментом для науки о поведении, не имеющей аналогов в истории психологии.

Дальнейший анализ процесса социализации, факторов, определяющих и направляющих приобретение социального опыта и норм поведения, определил содержание концепций широкого круга ученых.

В работах Э. Толмена и Б. Скиннера ставились вопросы о необходимости изучать социальное поведение и управлять им. Таким образом, определяется перспектива для более глубоких исследований личности для вскрытия внутренних механизмов и мотивов ее поведения в том числе и агрессивного.

Более внимательно обратился к этим проблемам Д.Г. Мид (1863-1931). Мид в своих работах впервые обратился к проблеме личности, показав, каким образом рождается осознание своего "Я". Он доказывал, что личность человека формируется в процессе его взаимодействия с другими людьми, являясь моделью тех межличностных отношений, которые наиболее часто повторяются в его жизни. Так как в общении с разными людьми субъект играет разные "роли", его личность представляет собой своего рода объединение различных ролей, которые он постоянно "на себя принимает", причем язык имеет важнейшее значение. [7]

Теория Мида называется также теорией ожиданий, так как, по его мнению, люди проигрывают свои роли с учетом ожиданий окружающих. Мид впервые обратился к проблемам социального научения и оказал значительное влияние на многих выдающихся психологов. С этой теории начинаетс новый этап в бихевиоризме - развитие теорий социального научения.

Именно в рамках теорий социального научения большое внимание было уделено исследованиям асоциального (агрессивного) и просоциального поведения, и если в работах основателей и теоретиков бихевиоризма агрессивное поведение упоминалось в общем контексте, то с данного этапа оно приобретает одно из ключевых значений. Эта проблема была в центре научных интересов Д. Долларда и Н. Миллера. [6]

Дж. Доллард считается основоположником, так называемой фрустрационной теории - это направление исследования человеческой агрессивности возникло как противопоставление концепциям влечений: здесь агрессивное поведение рассматривается как ситуативный, а не эволюционный процесс. Согласно его воззрениям, агрессия - это не автоматически возникающее в организме человека влечение, а реакция на фрустрацию: попытка преодолеть препятствие на пути к удовлетворению потребностей, достижению удовольствия и эмоционального равновесия.

Схема "фрустрация - агрессия" базируется на четырех основных понятиях: агрессия, фрустрация, торможение и замещение.

Агрессия понимается как, намерение навредить другому своим действием, как "акт, целенаправленной реакцией которого является нанесение вреда организму" Фрустрация возникает, когда появляется помеха осуществлению условной реакции.

Торможение - это тенденция ограничить или свернуть действия из за ожидаемых отрицательных последствий.

Замещение - это стремление участвовать в агрессивных действиях, направленных против какого-либо другого лица, а не истинного источника фрустрации.

Миллер и Доллард первыми в бихевиористской ориентации попытались перейти к теории социального научения. Их основные допущения, сложившиеся под влиянием позиции Халла, модифицированной ими, включают постулирование четырех фундаментальных факторов всякого научения: драйва, сигнала, реакции, вознаграждения. Сигналы и побуждения рассматриваются в словаре Миллера и Долларда как два аспекта одного явления - стимула. Любой стимул может приобрести характер побуждения, если он становится достаточно сильным, чтобы вынудить организм действовать. Любой стимул может стать сигналом благодаря своему отличию от других стимулов. Сигналы определяют, когда, где произойдет реакция и какой она будет. Придавая большое значение механизму научения путем проб и ошибок, Миллер и Доллард обращают внимание на возможность с помощью подражания ограничить пробы и ошибки, приблизиться к правильному пути через наблюдение поведения другого.

Фрустрационная теория агрессии представлена в монографии Дж. Долларда, Л. Дуба, Н. Миллера, Р. Сирса "Фрустрация и агрессия" (1939). Авторы пытаются обосновать указанную выше позицию Долларда о том, что, агрессия - следствие фрустраций, т.е. препятствий, возникающих на пути целенаправленных действий субъекта, или же ненаступления целевого сос ых тояния, к которому он стремился [6].

Авторы считают, что индивидуум, которому помешали действовать, испытывает тем большую досаду (фрустрацию), чем больше он стремился к достижению какой-то цели. Его реакция на помеху выражается тогда в агрессивных действиях по отношению к тому объекту или человеку, который ему препятствует. Рассматриваемая теория утверждает, что, во-первых, агрессия всегда есть следствие фрустраций и, во-вторых, фрустрация всегда влечет за собой агрессию.

Но, несмотря на то, что эти гипотезы позволяют объяснить многие факты, тем не менее, совершенно очевидно, что не все индивиды реагируют агрессией на фрустрацию и что агрессивность не обязательно связана с этими моментами, хотя часто бывает и так. На данный факт указывает Э. Фромм в книге "Анатомия человеческой деструктивности" в ситуациях фрустрации".. важнейшую роль играет психологическая значимость фрустрации для конкретного индивида, которая в зависимости от общей обстановки может быть различной" [13 с. 72]. Если, например, ребенку запрещают есть конфеты, то такая фрустрация может и не вызвать никаких агрессивных реакций, если родители любят ребенка. Если же запрет является одним из проявлений родительского волюнтаризма (если младшей сестренке в его присутствии дали печенье, а ему нет), то такая ситуация может привести к настоящему взрыву гнева. Так же, как отмечает Э. Фромм, важнейшим фактором для прогнозирования последствий фрустраций и их интенсивности является характер индивида. К примеру, обжора будет негодовать, если не получит еды, нарциссическая личность испытает фрустрацию, если не получит ожидаемых похвал, восхищения. Таким образом, у этих индивидов при данных условиях вероятность возникновения агрессивного поведения очень велика, следовательно, от характера человека зависит:

что вызывает в нем фрустрацию;

2) насколько интенсивно он будет реагировать на фрустрацию.

С момента своего появления теория фрустрации-агрессии была объектом пристального внимания и выдержала не одну ревизию. Наиболее значительные поправки и уточнения в эту теорию внес Леонард Берковиц. В своей работе, посвященной роли посылов к агрессии в цепочке фрустрация-агрессия, Берковиц утверждает, что фрустрация - один из множества различных аверсивных стимулов, которые способны лишь спровоцировать агрессивные реакции, но не приводят к агрессивному поведению напрямую, а скорее создают готовность к агрессивным действиям. Подобное поведение возникает только тогда, когда присутствуют соответствующие посылы к агрессии - средовые стимулы, связанные с актуальными или предшествовавшими факторами, провоцирующими злость, или с агрессией в целом. [13]

Согласно Берковицу, стимулы приобретают свойство провоцировать агрессию (то есть потенциально могут вызвать агрессию) посредством процесса, сходного с классической выработкой условных рефлексов. Стимул может приобрести агрессивное значение, если связан с позитивно подкрепленной агрессией или ассоциируется с пережитыми ранее дискомфортом и болью. Стимулы, которые постоянно связаны с факторами, провоцирующими агрессию, или с самой агрессией, могут постепенно склонять к агрессивным действиям индивидуумов, ранее спровоцированных или фрустрированных. Поскольку этим требованиям удовлетворяет широкий диапазон стимулов, многие из них могут приобретать значение посылов к агрессии. При определенных условиях роль посылов к агрессии могут играть люди с определенными чертами характера и даже физические объекты (например, оружие). Более того, Берковиц полагает даже, что люди с физическими отклонениями в каком-то смысле обречены притягивать к себе страдания и становиться объектами проявлений враждебности, поскольку сам их дефект или болезнь, ассоциирущийся со страданием и болью, способен спровоцировать людей, предрасположенных к агрессии, на специфические действия.

Другая серьезная поправка, внесенная Берковицем в теорию фрустрации-агрессии, касалась условий, требуемых для ослабления агрессивного побуждения. С точки зрения Долларда и его коллег, побуждение к агрессии может быть ослаблено путем нападок на другие объекты - на людей, отличных от первоначального фрустратора, а также посредством фактически любого агрессивного действия, включая поведение, не связанное с причинением физического или морального ущерба другим людям. В противоположность этим рассуждениям Берковиц утверждал, что у сильно фрустрированных индивидуумов агрессивное побуждение может ослабевать только при условии причинения ущерба фрустратору. "Если имеет место катарсис, то он происходит не по той причине, что агрессор выплеснул какое-то количество предположительно не находившей выхода агрессивной энергии, а потому, что он достиг своей агрессивной цели и тем самым завершил определенную последовательность в виде ответа на подстрекательство к агрессии". [13]

Берковиц утверждает: поскольку безуспешные попытки причинить вред тому, кто вызвал фрустрацию, сами по себе являются фрустрирующими, они фактически могут скорее усиливать, чем ослаблять стремление действовать агрессивно. Только успешные атаки, сопровождающиеся причинением ущерба объекту агрессии, способны ослаблять или полностью устранять агрессивное побуждение.

Дальнейшее изучение агрессивного поведения в бихевиоризме определили работы Альберта Бандуры. Бандура в основном сосредоточился на проблемах научения как следствия прямого опыта и наиболее значительные труды в области социального научения принадлежат именно ему. [2]

Первоначально, по-видимому, опираясь на работы предшественников, Бандура под агрессией понимал импульсивную, близкую к патологической реакцию на фрустрацию, но затем убедился, что это не так. Оказалось, что теория агрессии как фрустрации хуже объясняет имеющиеся факты, чем его теория научения на основе наблюдения за вознаграждением последствий агрессии. Он обнаружил, что агрессивное поведение развивается у детей, которые находятся в условиях научения на примерах агрессивного поведения взрослых. В частности, обнаружил, что отцы сверхагрессивных подростков служат им образцом такого поведения, поощряя их вне дома к проявлениям агрессии ("Adolescent Aggression", N. Y., 1959 (совм. с Walters R. H.)). [8]

Проводя исследование на маленьких детях, где показывал им фильмы с поощрением вербальной агрессии, обнаружил, что в этом случае дети склонны повторять увиденное (1965). На основании этих исследований пришел к заключению, что гнев, как проявление общего возбуждения, способствующего агрессии, будет проявляться лишь только тогда, когда в данных ситуационных условиях социально принимаются образцы гневных реакций.

Согласно теории социального научения, процессы, на которые возлагается ответственность за агрессию, идентичны процессам, имеющим отношение к освоению, реализации и поддержанию большинства видов открытого поведения.

Учитывая наличие у человека нейрофизиологических функциональных возможностей приобретать и сохранять агрессивные реакции в своем поведенческом репертуаре, Бандура предполагает, что такое приобретение происходит на основе непосредственного опыта или викарного научения.

Открыто агрессивные действия, совершаемые индивидуумом в контексте проб и ошибок или под руководством и с поощрения окружающих, в случае их подкрепления увеличивают вероятность того, что произойдет научение или приобретение агрессии данным индивидуумом. А. Бандура рассматривает подкрепляемые действия как особенно значимое событие в научении агрессии через непосредственный опыт, будь то детская возня, подростковые стычки или военные действия взрослых.

Согласно Бандуре, исчерпывающий анализ агрессивного поведения требует учета трех моментов:

1) способов усвоения подобных действий,

2) факторов, провоцирующих их появление и

3) условий, при которых они закрепляются.

Короче говоря, глубокое понимание агрессии предполагает знание тех же самых факторов и условий, которые могут потребоваться для аналогичного анализа многих других моделей поведения. Теория социального научения рассматривает агрессию как социальное поведение, включающее в себя действия, "за которыми стоят сложные навыки, требующие всестороннего научения" [2] Например, чтобы осуществить агрессивное действие, нужно знать, как обращаться с оружием, какие движения при физическом контакте будут болезненными для жертвы, а также нужно понимать, какие именно слова или действия причиняют страдания объектам агрессии. Поскольку эти знания не даются при рождении, люди должны научиться вести себя агрессивно.

Хотя в теории социального научения особо подчеркивается роль научения путем наблюдения и непосредственного опыта в усвоении агрессии, вклад биологических факторов не отрицается. Как в случае любой двигательной активности, совершение агрессивного действия зависит от основных нейрофизиологических механизмов. Проще говоря, нервная система участвует в осуществлении любого действия, включая и агрессивное. Однако влияние этих основных структур и процессов ограничено. С позиции социального научения, люди наделены нейропсихологическими механизмами, обеспечивающими возможность агрессивного поведения, но активация этих механизмов зависит от соответствующей стимуляции и контролируется сознанием. Поэтому различны формы агрессивного поведения, частота его проявлений; ситуации, в которых оно развертывается, а также конкретные объекты, выбранные для нападения, во многом определяются факторами социального научения [2].

В случае именно человеческого агрессивного поведения естественные ограничения, обусловленные биологическими факторами, теряют свою силу за счет способности человека производить и использовать оружие уничтожения. Подобным образом зависимость между последствиями агрессивных действий и выживанием различна у людей и животных. Например, в то время как физическая сила может быть важным условием в выборе брачного партнера у животных, для людей более важным оказываются такие социальные факторы, как физическая привлекательность и финансовое положение. [2] Один из важных способов усвоения человеком широкого диапазона агрессивных реакций - прямое поощрение такого поведения. Получение подкрепления за агрессивные действия повышает вероятность того, что подобные действия будут повторяться и в дальнейшем.

Доказательства этого эффекта были получены во многих экспериментах на животных. В этих исследованиях животные получали различные виды подкрепления (например, пищу, воду, прекращение стимуляции электрическим током) за агрессивные нападки друг на друга. Получавшие подкрепление животные быстро приобретали выраженную наклонность к агрессивному поведению. Например, Ульрих, Джонстон, Ричардсон и Вольф обнаружили, что, прежде смирные, крысы быстро научались атаковать своих соседей по клетке, когда им давали воду только при условии агрессивного поведения. [8] Положение о том, что люди также научаются агрессии, по крайней мере, некоторым ее формам, в настоящее время принимается очень многими. [8] Очевидно, однако, что во многих случаях человеческого научения, по сравнению с научением у разных видов животных, в этом процессе более значимо разнообразие видов подкрепления. Так, к числу положительных результатов, приводящих к заметному усилению тенденции агрессивного поведения как у взрослых, так и у детей, относятся следующие: получение различных материальных поощрений, таких как деньги, вожделенные вещи, игрушки и сладости (Borden, Bowen & Taylor, 1971; Borden & Taylor, 1976; Buss, 1971), социальное одобрение или более высокий статус (Geen & Stonner, 1971; Gentry, 1970), а также более приемлемое отношение со стороны других людей (Patterson, Zittman & Bricker, 1967). [8]

Научение посредством наблюдения. В то время как непосредственный опыт, видимо, играет важную роль в усвоении агрессивных реакций, по мнению Бандуры (Bandura, 1973, 1983) [2], научение посредством наблюдения оказывает даже большее воздействие. Бандура обращает внимание на то, что небезопасно опираться на метод проб и ошибок. Такой способ усвоения агрессивного поведения не является адаптивным процессом, поскольку грозит опасными или даже фатальными последствиями. Более безопасно наблюдать за агрессивным поведением других; при этом формируется "представление о том, как выстраивается поведение, а в дальнейшем его символическое выражение может служить руководством к действию".

Данное предположение подтверждается массой экспериментальных данных. В исследованиях подобного толка и дети и взрослые легко перенимают новые для них агрессивные реакции, к которым ранее не были предрасположены, просто в процессе наблюдения за поведением других людей. Дальнейшие исследования показали: нет необходимости демонстрировать вживую на сцене социальные образцы подобного поведения - их символического изображения в кинофильмах, телепередачах и даже в литературе вполне достаточно для формирования эффекта научения у наблюдателей. [2]

И возможно, еще большее значение имеют случаи, когда люди наблюдают за тем, как примеры агрессии встречают одобрение или, во всяком случае, остаются безнаказанными - это часто вдохновляет на подобное поведение. Иллюстрацией этому служат драматические и часто трагические примеры, когда вслед за сообщениями в средствах массовой информации о необычных формах насилия похожие события происходят очень далеко от тех мест, где они были первоначально зафиксированы. Видимо, в подобных случаях зрители (или читатели) овладевают новыми агрессивными приемами посредством викарного научения, а затем, воодушевленные сообщением об эпизоде насилия, применяют их на практике. Поскольку мы вернемся к вопросу о влиянии социальных моделей на агрессию в следующих главах, то, заканчивая на этом обсуждение данной темы, отметим: несомненно, экспозиция образцов социальной агрессии часто вооружает как детей, так и взрослых новыми формами агрессивного поведения, не входившими ранее в их поведенческий репертуар.

Когда агрессивные реакции усвоены, на первый план выступают факторы, отвечающие за их регуляцию, - сохранение, усиление или контроль. Неудивительно, что многие из них схожи с факторами, способствующими первоначальному усвоению агрессии.

Существует три вида поощрений и наказаний, регулирующих агрессивное поведение. Во-первых, это материальные поощрения и наказания, общественная похвала или порицание и/или ослабление или усиление негативного отношения со стороны других. Во-вторых, агрессия регулируется викарным опытом: например, путем предоставления возможности наблюдать, как вознаграждают или наказывают других. И наконец, человек может сам себе назначать поощрения и наказания.

Внешние источники. Результативная агрессия, направленная на других, может обеспечить реальные вознаграждения. Например, дети, с успехом притесняющие своих товарищей по играм, могут постоянно требовать от них всего, чего хотят - игрушек и привилегий. Как отмечал Басс, агрессия часто щедро "вознаграждается" и у взрослых. [3] Например, главари организованной преступности сколачивают гигантские состояния благодаря квалифицированному применению насилия. Агрессию можно также контролировать наказанием, актуальным или потенциальным (то есть угрозой). Однако данный подход содержит определенный риск, поскольку его результаты часто кратковременны и могут незаметно свести все к принудительному контролю. [2] Детально мы обсудим проблемы, связанные с наказанием, обусловленным внешними источниками, в главе 3.