Психология речи и языка

Рис. 3.51. Простейшая схема контура речевого взаимодействия.

Необходимым элементом рассматриваемого контура является произносительный блок, включающий органы артикуляции и голосообразования (А). Общаясь, мы также воспринимаем и понимаем речь других людей, что осуществляется при посредстве воспринимающего блока, в устной речи -- органа слуха (В). Не упустим и того обстоятельства, что речь строится на основе скрытой от непосредственного проявления системы языка, выработанных в детстве языковых умений и навыков. А что особенно важно -- это возможность выражения через речь психологического содержания, мысли, чувств, воспоминаний. С помощью произносимых слов мы внешними средствами выражаем внутренние, скрытые от других психологические состояния. Блок С -- внутренняя речь-- принят для обозначения такого рода скрытых внутренних процессов, имеющих место в процессе говорения.

Рис, 3.52. Речевой тракт человека. 1 -- грудная клетка, 2 -- легкие, 3 -- трахея, 4 -- голосовые связки, 5 -- гортань, 6 -- полость глотки, 7 -- нёбная занавеска, 8 -- полость рта, 9 -- полость носа.

Произнесение

Осуществляется особым звеном речевого процесса. Обратим внимание на то, что в человеческом организме не существует отдельного органа, производящего звучащую речь. Эта функция реализуется комплексом содружественных акций, совершаемых различными органами, имеющими другое основное назначение. Это утверждение можно проследить по рисунку 3.52, где в совокупности представлены части речеобразовательного механизма. Рисунок воспроизводится по книге Л.В. Бондарко [1998, с.51]. К элементам речеобразовательного аппарат относятся также язык, губы, зубы, твердое и мягкое нёбо, маленький язычок, надгортанник.

По своему функциональному назначению речеобразовательный механизм условно делится на две части: одна из них обеспечивает «энергетическую подпитку» механизма путем образования и действия воздушной струи, необходимой в речи; другая -- генерирует звуки разного качества.

Общий принцип работы речевого аппарата состоит в создании во время речи движущегося потока воздуха (у взрослых-- изнутри вовне), на основе которого с помощью голосовых связок создаются акустические возмущения. Остальные перечисленные выше элементы речевого механизма предназначены для разнообразных модификаций производимого звука путем создания специфических условий его резонирования и фильтрования.

Речевой аппарат производит два типа звуков -- гласных и согласных. Первые образуются с помощью голосовых связок, работающих в содружестве с легкими и мышцами грудной клетки. Разнообразие гласных звуков создается за счет различного положения элементов речевого аппарата, прежде всего языка и губ. Так, в русском языке шесть разных гласных звуков образуются по принципу преимущественного задействования передней, средней и задней части языка, откуда характеристика звуков как передне-, средне- и заднеязычных.

Согласные звуки являются результатом двоякого вида актов: а) создания различных препятствий на пути воздушной струи в речевом тракте, следствием чего становится турбулентный шум и возникновение щелевых или фрикативных согласных, б) резкого смыкания тканей в различных местах речевого тракта, вследствие чего образуются губные, зубные и нёбные взрывные согласные.

Исследование аэродинамических процессов в речевом аппарате стало основой разработок акустических теорий речеобразовния -- физико-физиологических по своему характеру. Одна из наиболее ранних теорий такого рода была предложена в конце XVIII века в Санкт-Петербурге Кратценштейном. Позднее значительный вклад в эту проблему внес Гельмгольц. Разработка современного уровня теории связывается с такими именами, как Г. Фант, К. Стивене, Дж. Фланаган, Р. Якобсон, Л.А. Чистович, Л.В. Бондарко и др.

Следует, однако, обратить внимание на то, что теоретическое объяснение часто охватывает лишь элементарный уровень работы речепроизводящего механизма, связанного с произнесением отдельных звуков. В реальности, в речи взрослого человека осуществляется чрезвычайно сложная и быстрая координация многих изменчивых составляющих, относящихся к элементарным звукам. Разработка теории, объясняющей эту сложность, продвинута значительно меньше. Здесь можно лишь сослаться на тезис Н.И. Жинкина, предполагавшего существование двух взаимосвязанных видов управления речедвижениями -- дискретный и континуальный, о чем говорилось выше.

Можно отметить также, что психологическая сторона теории должна охватывать не только процесс организации движений, но также и гораздо более высокие этажи механизма -- те, которые связаны с переводом в речедвижения языковых элементов, активизируемых в связи с семантическими процессами, протекающими во внутренней речи. Эта область еще ждет исследовательских усилий.

Звено речевосприятия

Функцию восприятия устной речи принимает на себя в человеческом организме в основном слуховой анализатор, орган слуха. Этот орган с анатомической и физиологической стороны обладает сложным и тонким строением. В схематической форме оно представлено на рисунке 3.53, заимствованном из книги С.А. Гельфанда [1984, с. 11]. Принято выделять в слуховом органе наружное, среднее и внутренне ухо. Наружное ухо образует ушная раковина и наружный слуховой проход, заканчивающийся барабанной перепонкой. В среднем ухе, занимающем костную полость, важнейшими элементами являются три косточки, самые миниатюрные во всем человеческом теле. Это -- молоточек, наковаленка и стремячко. Назначение этих косточек -- передавать колебания барабанной перепонки, возникающие под влиянием звуков извне, на внутреннее ухо. К среднему уху относится также слуховая, или Евстахиева, труба, приданная человеческому организму как модификация жаберной щели рыб. Для человеческого слуха эта труба важна потому, что, будучи открыта в полость носоглотки, она способствует установлению равенства давления на барабанную перепонку как из наружного, так и среднего уха. Если труба закрывается, что бывает следствием простудных болезней, барабанная перепонка втягивается, искажает воспринимаемые звуки, и человек плохо слышит.

Внутреннее ухо образует комплекс костных каналов, наполненных жидкостью и расположенных в височной кости. Не все каналы имеют отношение к функции слуха. Два из них -- полукружные -- являются органом равновесия. Внутреннее ухо располагается в так называемой улитке, спиралевидной костной структуре. Внутри вдоль тела улитки проходят две мембраны, делящие полость улитки на три канала, заполненные лимфой. В среднем канале находится главный инструмент внутреннего уха -- кортиев орган. От него отходит слуховой нерв, передающий воспринимаемые сигналы в слуховой мозговой центр.

Функциональное назначение перечисленных элементов органа слуха в общих чертах следующее. В наружном слуховом проходе за счет резонанса осуществляется значительное усиление значимых звуковых частот: в 2--4 раза. Основной функцией среднего уха считается согласование акустических сигналов, действующих в воздушной среде, при их переходе к жидкой внутренней среде улитки. В кортиевом органе мембрана своими различными частями по-разному резонирует на сигналы разной частоты. Иначе говоря, в органе слуха осуществляется частотно-избирательная фильтрующая функция. Дальнейшее преобразование звуковых колебаний в нервные сигналы происходит с помощью кортиева органа. Последний имеет систему волосковых клеток-рецепторов, расположенных вдоль мембраны и выполняющих функцию электромеханических датчиков. Воспринимая механические колебания, волосковые клетки преобразуют их в электрические импульсы, передаваемые на волокна слухового нерва.

Кроме анатомо-физиологической, существуют теории речевосприятия психофизиологического характера. Согласно одной из наиболее известных из них, восприятие акустического сигнала происходит в форме последовательной его обработки в слуховом анализаторе и сличении с имеющимся в памяти эталоном на завершающем этапе. Обработка сигнала в общих чертах состоит в трансформации акустических признаков в слуховые ощущения, затем выделении в них фонетических признаков (фонем, слогов, слов) и, наконец, создании перцептивного образа, включающего описание многих признаков сигнала на разных уровнях его отображения. Указанный круг представлений принято называть сенсорной теорией речевосприятия, поскольку она концентрируется на процессах, происходящих в сенсорной области. Ее родоначальниками обычно считают Г. Фанта (Fant, 1960) и Р. Якобсона (Jacobson, 1966).

Моторная теория восприятия речи ставит акцент на тех процессах обработки физического сигнала, которые связаны с активизацией моторных артикуляций (Чистович, 1976; Liberman et all, 1962 и др.). Согласно этой теории, в речедвигательной области складываются моторные эталоны речевых единиц. Восприятие акустического сигнала связано с автоматической активизацией моторных импульсов, воспроизводящих входной сигнал. Опознание поступившего акустического раздражителя осуществляется, согласно моторной теории, на основе сличения этих моторных команд с имеющимися эталонами.

Обе названные теории имеют свои сильные и слабые стороны. Для обоснования сенсорной теории необходимо выявить инвариантные признаки акустических сигналов и эталонов, которые в потоке речи варьируют исключительно широко. Они зависят от позиции исследуемого звука в слове, его окружения другими звуками, индивидуальности говорящего и мн. др. Выделить инвариантные признаки речевых единиц оказывается практически невозможно.

Свои трудности встречает и моторная теория. Понятно, что моторные эталоны говорящего складываются в результате его речевой практики. Из этого следует, что еще не владеющий речью ребенок вряд ли может различать слышимую речь. Однако это не так. Известно, что младенцы начинают понимать речь существенно раньше, нежели начинают говорить сами. Кроме того, сами эти команды отличаются высокой вариативностью и поэтому вряд ли могут служить эталонами в процессе речевосприятия.

Предложены некоторые подходы, стремящиеся разрешить трудности, встающие на пути названных выше разработок (Лосик, 2000).

Один из интересных новых подходов к теории речевосприятия разработан американской исследовательницей П. Куль (Kuhl, 1994). Автор отмечает, что изначально младенец способен различать любые фонетические элементы, существующие во всех мировых языках и демонстрирует высокую чувствительность к акустическим изменениям, происходящим у границ фонетических категорий. Однако к 12-ти месяцам жизни младенец утрачивает такую способность и перестает слышать ранее им различаемые контрастные позиции, используемые вне его родного языка. Классическим примером может служить тот факт, что в раннем младенчестве японские дети различают звуки р и л, тогда как взрослый японец эту способность утрачивает. Для объяснения этих явлений Куль предлагает теорию, получившую название эффекта перцептивного магнита (perceptual magnet effect). По ее мнению, у субъекта, не имеющего опыта в данном языке, вербальные сигналы запечатлеваются в перцептивном пространстве, все элементы которого расположены более или менее равномерно. С накоплением языкового опыта субъект подвергается воздействию языкового материала, среди которого постоянно встречаются типичные фонетические образцы -- прототипы. Прототип приобретает свойство притягивать к себе близкие звуки, он становится своего рода магнитом. Тогда перцептивное пространство языковых звуков искажается, в нем возникают зоны сгущения и разряжения. В результате этого образуются фонетические категории, входящие в них образцы становятся трудно различимыми между собой. (Как, например, звуки рил у взрослого японца.) Зато фонетические признаки, относящиеся к разным «зонам сгущения», т.е. к разным категориям, легко различаются.

Фонетические прототипы специфичны в различных языках. Поэтому у каждого носителя языка формируется специфическая «перцептивная карта». Она обеспечивает легкое различение фонем родного языка, но с трудом функционирует при восприятии чужого языка. Формирование перцептивной карты начинается у младенца в раннем возрасте и практически завершается к 6-месячному возрасту.

Внутреннее звено речи

Существование скрытых процессов в речевом взаимодействии людей давно привлекло к себе внимание ученых, которые высказывали различные точки зрения на это явление. Рассматриваются два вида внутренне-речевых процессов. Один из них -- речь «про себя», т.е. беззвучное проговаривание, которое при озвучивании становится обычной, «внешней» речью. Другой -- особое явление, качественно отличное от внешней речи, направленное на переработку информации от воспринятой речи и подготовку высказываний. Беззвучное говорение составляет объект интереса ученых, занимающихся исследованием мышления, где разработан прием озвучивания скрытых психических процессов, с целью выявления хода мысли. Так, К. Дункер в 30-е гг. XX века предложил методику «рассуждения вслух» для исследования решения творческих задач.

Другой феномен -- внутренняя переработка связанной со словом информации -- происходит при порождении человеком его внешне выражаемой речи, а также при восприятии и понимании им речи окружающих. Исследование этого феномена, непосредственно касающегося механизмов речи, оказалось ключевой темой современной психолингвистики, особенно ее когнитивного направления.

В разработке темы внутренней речи приняли участие многие видные психологи нашей страны. Однако их суждения оказались далеко не единодушными.

Широко известная концепция внутренней речи предложена Л.С. Выготским (1956). По мысли автора, внутренняя речь происходит из речи эгоцентрической. Поэтому структурные особенности последней позволяют судить о внутренней речи, недоступной для наблюдения прямым способом. Наблюдения за характером эгоцентрической речи позволили выявить основные характеристики внутренней речи. Они состоят прежде всего в ее сокращенности: сокращен синтаксис внутренней речи и ее фонетическая сторона. При сокращенности синтаксиса опускаются подлежащее и связанные с ним слова, остаются предикаты. Структура внутренней речи в пределе абсолютно предикативна. Фонетическая сторона также почти полностью сокращена, слова понимаются по намерению говорящего произнести их. Наиболее значима семантическая сторона внутренней речи. Слова нагружаются смыслом, образуют агглютинированные единства и являются как бы «сгустками смысла». Отсюда -- идиоматичность словесных значений, их непереводимость на язык внешней речи, понятность только самому говорящему.

Тезис Л.С. Выготского, согласно которому внутренняя речь приходит на смену эгоцентрической речи в позднем дошкольном возрасте, оспорен П.Я. Гальпериным, П.П. Блонским и другими авторами. Они обратили внимание на то, что внутренняя речь необходимо должна предшествовать всякому акту говорения.

Б.Г. Ананьев развил свое представление о природе и структуре внутренней речи, исследуя речь людей, страдающих разными формами ее нарушения (сенсорных и моторных афазиков). Он подчеркнул различие понятий внутренней речи и внутреннего говорения. Им описаны три фазы внутренней речи как механизма подготовки будущей внешней речи: установка на наречение; внутреннее наречение, в котором присутствуют структуры будущего подлежащего и сказуемого; указательные определения места нареченной мысли в суждении.

Рис. 3.54. Речевые зоны мозга. 1 -- моторная кора, 2 -- дугообразный пучок, 3 -- зона Вернике, 4 -- первичная слуховая кора, 5 -- зона Брока.

С развитием психологической науки и возникновением психолингвистики укрепилось и расширилось представление о внутренней речи как звене скрытой переработки вербальной информации. Согласно А.А. Леонтьеву, внутренняя программа будущей речи складывается из «смысловых вех», соответствующих субъекту, предикату и объекту (1974). По мнению Н.И. Жинкина, при подготовке сообщения не обязательно используются только словесные элементы. Ими могут быть образы, наглядные схемы. Код внутренней речи субъективен, он формируется вместе с общим психическим развитием ребенка (1982).

Внутреннее звено речи может быть рассмотрено не только со стороны его психологической функции, но также и со стороны его материального обеспечения, т.е. мозговых структур, реализующих речь. Факты, свидетельствующие о связи речи с мозговыми структурами, стали накапливаться с XIX века. В 1861 году французский хирург Поль Брока обнаружил во время операции на мозге у одного из своих больных большую кисту в левом полушарии. Этот больной страдал глубоким нарушением речи в форме невозможности ее произнесения. Данный случай оказался не единственным, что позволило Брока сделать заключение, что управление произнесением речи реализуется областью левого полушария в нижней части лобной доли над Сильвиевой бороздой (рис. 3.54).

Несколько позднее врач Вернике выявил локализацию болезни пациентов, страдавших другой формой афазии -- потерей смысла их высказываний, трудностями с называнием объектов. У этих больных пораженными оказались области мозга, находящиеся в задней части височной доли (рис.3.54). Кроме названных случаев, в ходе дальнейшего накопления фактов были найдены различные промежуточные варианты повреждений мозговых структур, соотносимые с различными формами речевых нарушений, афазий. Не все они однозначно указывали на зоны мозга, имеющие отношение к организации управляющих речевых процессов, жизненные случаи оказываются богаче и противоречивее, чем первоначальная схема. Тем не менее даже современные диагностические пробы, связанные с использованием новой техники, указывают на зависимость речевого процесса от активности левого полушария.

Обе названные зоны, названные по имени их открывателей зоной Брока и зоной Вернике, располагаются в непосредственной близости к так называемой Сильвиевой борозде -- расщеплению, отделяющему лобную долю от остального мозга. Существует мнение, что область вокруг Сильвиевой борозды в левом полушарии вся целиком связана с организацией речевого процесса и не разделяется на отдельные функциональные островки (Пинкер, с. 369). Газзанига с сотрудниками разработали технику на основе использования срезов мозга, которая позволила как бы развернуть кору мозга на плоскости. Им удалось показать, что речевые зоны, действительно, примыкают друг к другу, образуя тем самым единый речевой орган мозга.

Большое неврологическое исследование речевых мозговых структур провел в 50-х годах XX в. канадский нейрохирург У. Пенфильд. Он работал на открытом во время оперции мозге пациентов. Поскольку мозг не имеет болевых рецепторов, пациенты находились во время операции в сознании, могли общаться с хирургом, отвечать на вопросы, сообщать о своих впечатлениях. Исследователь проводил стимуляцию отдельных точек мозга с помощью слабого импульсного тока и показал сложность возникающих у пациентов субъективных состояний. Они были связаны как с речевыми иллюзорными представлениями, так и зрительными, целостными картинами и т.п.

В настоящее время разработаны новые техники, выявляющие функции мозговых отделов. Существует, например, техника временного выключения одного из полушарий путем введения соответствующего раствора в каротидную артерию. Тогда оказывается, что при «спящем» правом полушарии пациент может говорить, тогда как при временно отключенном левом полушарии речь невозможна.

Некоторые факты по интересующему вопросу получены при использовании новой техники эмиссионной компьютерной томографии. Эта техника позволяет устанавливать активность частей мозга при выполнении пациентом различных психологических операций. На компьютерной фотографии более активные участки предстают в красных и желтых тонах, незадействованные -- в темно-синих. Исследования с помощью этой техники показали, что при речевых операциях горячие области концентрируются на левой стороне мозга.

При всем прогрессе исследовательской техники следует, однако, признать, что существующие в руках исследователей факты часто оказываются неоднозначными, и до сих пор остается вопрос, каким конкретно образом мозговые структуры реализуют разнообразные сложные и тонкие языковые операции, необходимые для правильного владения речью. В общей форме специалисты считают, что нормальная организация речи предполагает совместную, хотя, возможно, и последовательную активность мозговых областей. Так, при восприятии речи звуковые сигналы поступают в первичную слуховую кору и подвергаются обработке в зоне Вернике. Для произнесения требуется задействованность зоны Вернике и включение зоны Брока, где разрабатывается программа артикуляции, передаваемая затем в моторную кору (Гишвинд, 1984).

Когнитивные модели речи

Тема внутренней речи явилась ранней предтечей современного когнитивизма в психолингвистике. Основной объект когнитивной психологии -- репрезентация знаний и объектов внешнего мира в психике человека, внутренние структуры и механизмы переработки этих знаний. Когнитивизм возродил и укрепил идею «внутреннего образа», «внутренних механизмов психических процессов», существовавшую в науке и в докогнитивистский период. Для современного этапа характерна работа с так называемыми моделями. Последние представляют собой выраженные в наглядной форме теоретические взгляды исследователей на те или иные явления когнитивной сферы. Основаниями моделей бывают эмпирические данные, наблюдения, эксперимент, а также логические выводы из теорий. Выражаемые в модельной форме теоретические позиции порой могут быть очень сложными, как во многих случаях при описании речеязыковых и речемыслительных процессов и структур. Эта форма нужна для того, чтобы придать такого рода теориям наглядную форму и сделать их «умопостигаемыми» для слушателя и читателя. Открываются возможности делать те или иные предсказания, которые нередко дают новое направление исследовательской мысли.

К настоящему времени предложено множество моделей, описывающих речеязыковую действительность. Из зарубежных пользуется известностью модель понимания В. Кинча с сотр. (1979), построенная на основе анализа процессов, включающихся в обработку и понимание текста (см. «Современная психология», с. 287). Модель предлагает правила работы с естественным текстом и действует на материале конкретных текстовых образцов. Таким образом, это -- действующая система, что составляет ее большую силу.

Модель продуцирования речи В. Левелта (1989), также рассмотренная нами в «Современной психологии», сильна тем, что описывает конкретные структуры, необходимые для осуществления речеязыковой функции, фактически дает их номенклатуру (там же, с. 289).

В отечественной психолингвистике предложено немало различных модельных форм теоретических взглядов на процесс речепроизводства и понимания речи. Некоторые из такого рода моделей подробно рассмотрены в учебнике (Залевская, 1999, главы 7 и 8, с. 203--263).

Здесь будет представлена в виде примера модель речемыслительного механизма, разработанная в Институте психологии РАН (Ушакова, 1991). В нашем изложении мы отдаем предпочтение данной модели по нескольким основаниям. Во-первых, она описывает единый речеязыковой и речемыслительный механизм, функционирующий как при производстве речи, так и при ее понимании. Это более адекватно действительности в сравнении с раздельными моделями порождения и восприятия речи, как это представлено в учебнике А.А. Залевской. Во-вторых, в модели с опорой на экспериментальные факты, полученные в лаборатории, проработаны функциональные структуры, выполняющие различные речеязыковые и речемыслительные операции. Опора на такого рода структурные основания дает возможность оперировать в большой мере операционализируемыми понятиями, что является важным требованием современной когнитивной психологии, однако далеко не всегда выполняется в научной практике.

Предлагаемая модель ориентирована на ситуацию взаимодействия коммуникантов, каждый из которых имеет следующие основные блоки речевого механизма: восприятие речи (Вс), ее произнесение (Пр) и центральное смыслообразующее звено (Ц) (рис.3.55). Функции блока восприятия и блока произнесения выполняют задачу доставки информации субъекту и выведения ее от субъекта вовне. В центральном звене осуществляются основные смыслообразующие функции и хранение языкового опыта.

Каждый из блоков производит специфические кодовые операции. Звено восприятия при устной коммуникации перерабатывает поступившие из внешнего мира акустические сигналы, переводя их во внутренний мозговой код, специфичный для материи мозга. Акустические сигналы преобразуются в нервные паттерны, и решается задача распознавания и дифференцирования одного паттерна от другого. В центральном звене не происходит кодового перехода, используется внутренний мозговой код, который может быть любой природы, поскольку здесь происходит чисто внутренняя переработка информации. В звене произнесения внутренние кодовые команды переводятся в сигналы-команды артикуляторным органам. Параметры этих выходных сигналов строго регламентированы, они определяются закономерностями функционирования артикуляторного аппарата, производящего объективный продукт: звучание, соответствующее нормам используемого языка.

В центральном звене выделяются несколько функциональных уровней. Нижний (1-й уровень) составляют образования, связанные с запечатлением и хранением разных сторон слова: его звучания, значения, соотнесенности с внешним миром. Эти образования названы «базовыми» на том основании, что речь воспринимается именно через внешнюю форму слов -- их звучание, написание. Произносимая речь также передается словами, поступающими в соответствующей форме в блок произнесения. На рисунке показана связь первого уровня с блоком восприятия и произнесения.

Базовый уровень дополняется его подуровнем, который образуется возникающими из членения слов элементами. Они проявляются в детском словотворчестве. Эти элементы обозначаются лингвистами термином «морфемы». В языках синтетического типа, к которым относится и русский, из них складываются грамматические категории.

Следующий уровень внутренней речи (2-й) составляет система межсловесных («межбазовых») связей, или «вербальная сеть». Этой сетью охватываются все слова используемого человеком языка, образуя нечто вроде сплошной материи, где различные по семантике и фонетике слова находятся в разной степени взаимной удаленности или близости. Особенности функционирования сети определяют многие речевые проявления: «семантические поля», синонимию, антонимию слов, их податливость к заменам, понимание многозначных слов, словесные ассоциации.

Третий уровень внутреннеречевой иерархии -- это грамматические структуры. Динамические процессы на структурах этого уровня обеспечивают грамматическую оформленность порождаемых предложений.

Наконец, на верхнем уровне иерархии происходит управление порождением текстов и их обменами между коммуникантами.

Данная сложная система структур и функциональных образований мозга человека формируется с раннего детства под воздействием многих факторов (требований социума, языка окружающих, внутренних мотивационных факторов субъекта, созревания его мозга). Функционирование этой системы во взрослом возрасте происходит в тесном взаимодействии с другими когнитивными структурами и функциями, прежде всего теми, которые обеспечивают познание и мышление. В правой части схемы на рис. 3.55 представлены структуры такого рода. Люди вербализуют то, что они воспринимают через органы чувств, посредством общения, а также материал мыслительного процесса: условия, гипотезы, результаты решения разнообразных задач. Соответственно в схему включены структуры репрезентации знаний и эвристические операции. Кроме текущих впечатлений и процессов, в речевом продукте находят отражение более общие и стабильные мыслительные и личностные образования: жизненные и научные обобщения, оценки, морально-нравственные позиции.

Протекание процесса обработки информации с использованием описанных структур будет различным в разных условиях коммуникации, при говорении, прислушании. Во всех случаях, однако, должна происходить активация всех уровней центрального внутреннеречевого звена в координации с желаемой и достигаемой целью, условиями и аудиторией общения, в условиях свободной устной речи или составления письменных текстов и действия многих других факторов.

Речь и мышление

Вопрос о связи речи с мышлением в определенном смысле является ключевым в психологии речи. Очевидно, что нормальная речь непременно осмысленна, тем самым неотрывна от мысли, в выражении смысла состоит ее основная функция. Вместе с тем формы связи мысли и слова трудно представимы и даже мистичны: каким образом можно объяснить связь нематериального психического явления, мысли, и звучащего, физически регистрируемого слова?

Для решения данной контроверзы предложен богатый спектр суждений. На одном полюсе этого спектра -- позиция классического бихевиоризма (мышление -- это беззвучная речь), на другом -- представление Вюрцбургской школы (мышление и речь имеют разное происхождение и представляют собой различные сущности). Отождествлению речи и мышления или, напротив, их полному размежеванию противостоит представление об их взаимосвязи: как формулировал С.Л. Рубинштейн, между мышлением и речью существует единство, но не тождество. Эта точка зрения, разделяемая многими психологами, требует, однако, дальнейшей конкретизации -- необходимо ответить на вопрос, в чем заключается эта взаимосвязь, как мысль воплощается в слове?

Попробуем найти ответы на возникающие вопросы, опираясь, с одной стороны, -- на данные современной психологии, описывающей сущность мыслительного процесса, а с другой стороны, на данные о природе речевой семантики, представленные в разделах онтогенеза речи и модели речевого процесса (см. соответствующие параграфы раздела).

Мышление в общем случае представляет собой целенаправленный процесс, состоящий в решении задач или выведении умозаключений. Согласно существующим данным, мыслительный процесс включает ряд компонентов (механизмов), которые могут быть различными при решении разных типов задач. Достаточно общими компонентами мышления являются: создание умственных моделей ситуации, включающих условия и цель задачи; взаимодействие поступающей информации с репертуаром знаний и схем, хранящихся в долговременной памяти; манипулирование моделью; выявление результата, отвечающего исходным условиям задачи. В нашем контексте важно отметить, что ход решения задачи, или оперирование умственной моделью, может протекать в различных режимах: логическом, хорошо осознаваемом и подлежащем речевому выражению, а также -- интуитивном, при котором субъект мыслительного процесса не осознает и не может описать словами ход своих умственных действий (Я.А. Пономарев).

Приведенное разъяснение показывает, что мышление представляет собой специальную когнитивную функцию, состоящую в создании нового ментального продукта, познания действительности. (По модели, представленной выше, в процессе мышления задействованы когнитивные механизмы правой части схемы.) Ход мыслительного процесса в одних случаях может быть отражен в речи мыслящего субъекта, в других -- нет, т.е. он не связан с речью необходимым образом.

Назовем теперь основные компоненты, задействованные в речевом процессе. При порождении речи, как показывают данные речевого онтогенеза, исходным компонентом является семантическое состояние (включающее представления субъекта, возникающие у него модели ситуаций, его эмоциональные переживания), а также мотивирующий импульс к экспрессии, вербализации данного семантического состояния. Далее актуализируются ранее выработанные связи данного семантического состояния с вербальными структурами и семантическими полями, а также происходит активизация иерархических уровней языковых структур (см. представленную выше модель речевого механизма). На последнем этапе речеворождения включается произносительный артикуляторный механизм и осуществляется говорение.

При понимании речи основными компонентами процесса являются: активизация воспринимающего канала (акустического, зрительного), дешифрующие операции в иерархических языковых структурах и создание ментальной модели ситуации, понимание.

Во всех видах речевого процесса его осуществляют механизмы, представленные преимущественно в левой части схемы (Рис. 3.55).

Сравнение механизмов мыслительных и речевых процессов позволяет выявить различие и пересечение их сфер действия. Обратим внимание на то, что в речевом процессе -- при продуцировании речи и ее восприятии -- в начале или конце процесса необходимо наличие важнейшего семантического компонента, для которого адекватен термин понимание. В его механизменной интерпретации данный компонент может быть квалифицирован как наличие модели действительности (ситуации) в когнитивной сфере субъекта. Этот семантический компонент необходим для того, чтобы произносимая речь была полноценной, осмысленной, и чтобы она была понятой слушателем.

Такого же типа семантический компонент-- понимание, наличие модели действительности (ситуации) -- необходим, как показано выше, и в мыслительном процессе. Таким образом, мы можем заключить, что пересечение речи и мышления происходит на данной общей точке, семантическом компоненте, понимании элементов действительности. Для мыслительного процесса этот компонент служит материалом для осуществления необходимых манипулятивных операций; для речевого процесса -- стартовой площадкой для вербализации, словесных описаний. Специфика речевого процесса и его основная функция -- создание вербального продукта, адекватного ментальному семантическому содержанию, и его экстериоризация. Именно поэтому речь может быть включена в любой когнитивный процесс, содержащий такого рода семантический компонент. Таким когнитивным процессом может быть не только мышление, но и восприятие, эмоциональное переживание.

Наш анализ соотношения речевых и мыслительных процессов представил речь как некую многовалентную сущность, что допускает ее включение в разного вида когнитивные функции. Однако свойством многовалентности обладает также и мышление. Мыслительные процессы возможны в логической форме, на материале зрительных, слуховых и других перцептивных сигналов. Что особенно важно в нашем контексте, возможно мышление и на вербальном материале.

Известны формы продуманной, умной речи, учитывающей собеседника, аудиторию, соблюдающей принятые нормы в соотношении говорения и выслушивания и т. п., а в итоге -- приводящей к желательным для говорящего результатам. (Сфера такого рода норм и приемов рассматривается обычно под рубрикой речевого искусства.) Умная речь -- результат создания говорящим, предварительно или оперативно, умственной модели ситуации общения, учет ответной реакции слушателя, нахождение адекватных ответных форм, привлечение соответственного речевого репертуара и др. Названные операции являются мыслительными по своему существу, что свидетельствует о принципиальной возможности включения мышления непосредственно в организацию речевого общения. Не забудем при этом, однако, что существуют и ситуации глупой речи, где говорящие -- часто в ситуации стресса, в споре или ссоре -- говорят импульсивно, упуская из вида важные стороны ситуации, собеседника и т. п.

Еще одним случаем речевого мышления можно считать процесс литературного творчества. Известно, что этот процесс связан с обдумыванием литературных текстов, будь то прозаическое или поэтическое произведение. Правда, непосредственный момент создания стихов мало исследован в психологическом плане, и существует идея, что он происходит независимо от мыслительного процесса, в известном смысле мистическим образом, как бы дается свыше (см. у Пушкина, Ахматовой). Тем не менее существует бесспорный факт работы литераторов с черновиками, а он уж, несомненно, свидетельствует об обдумывании первоначально не полностью готового произведения.

Речевой онтогенез

В начале XX столетия появилось значительное количество публикаций в нашей стране и за рубежом, где описывались факты речевого онтогенеза (Н.А. Рыбников, А.Н. Гвоздев, К. Бюлер, К. и В. Штерны и мн. др.). Вклад в эту литературу внесли не только ученые -- психологи и лингвисты, -- но и люди других специальностей, интересующиеся родители, воспитатели, детские писатели. В результате разностороннего сбора материала ход речевого онтогенеза относительно давно оказался хорошо изученным с фактической точки зрения.

В настоящее время исследования приобрели еще больший масштаб. В некоторых странах работают соединенные коллективы исследователей, получающие материалы на огромных выборках детей. Усилия направляются на то, чтобы определить возрастные и индивидуальные нормы формирования разных сторон речевой способности ребенка; рассматриваются данные усвоения детьми языков разного типа (кросс-лингвистические исследования), выявляются формы существующих отклонений.

Наряду со сбором эмпирическогоматериала работают постоянные семинары и конгрессы, решающие задачу аккумуляции знаний, их анализа, разработки адекватных теоретических представлений. Издаются специализированные журналы: Journal of Child Language, Journal of Child Development, Child Development, Journal of Verbal Learning and Verbal Behavior, International Psycho-linguistics и нек. др.

Основные факты речевого развития, как и их теоретическое понимание, будут представлены здесь в двух разделах, относящихся к: а) раннему периоду жизни, от рождения до года, и б) от года до школьного возраста, до 7 лет. Эти периоды разделены потому, что обычно в районе года (возможно и раньше, но чаще позднее) в развитии малышей, в том числе речевом, происходят важные изменения, в результате которых возникают качественно новые особенности в их психической, и в частности речевой деятельности. Время перехода к речевому периоду неодинаково у разных вполне нормальных и здоровых детей. Поэтому при разделении указанных периодов важен не конкретный календарный момент, а качественные особенности развития, проявление новых форм психологического функционирования.

Ранний речевой онтогенез (от рождения до года)

Данный отрезок онтогенза -- от 0 до 12-- 14 мес. -- обычно квалифицируется как предречевой, или дословесный. По его завершении у нормально развивающегося ребенка, как правило, появляются первые слова. Для описания данного периода (сенсомоторного интеллекта, по Ж. Пиаже) удобно выделять в нем стадии, появление каждой из них связано с возникновением новых психологических возможностей младенца. В последующем изложении на каждой стадии будут выделены три основные линии младенческого развития: а) двигательные проявления, б) формы общения, в) вокализации. Возрастные границы между стадиями, повторим, приблизительны и индивидуально вариативны.

На 1-й стадии (1-й месяц жизни ребенка) в поведении новорожденного преобладают прирожденные рефлексы, и развитие идет за счет медленных пошаговых приспособлений простых рефлексов к условиям внешней среды.

Однако очень рано новорожденный обнаруживает зачаточные формы общения с близкими. Так, присутствие матери уже в первую неделю жизни малыша оказывает успокоительное действие (Ляксо, 1997). На 2-й неделе ласковое голосовое обращение к ребенку, тактильный контакт с ним начинают вызывать реакцию сосредоточения и замирания (Лисина, 1997).

Первые голосовые реакции ребенка совершенно отчетливы. Появление на свет в норме сопровождается криком новорожденного, и первые месяцы жизни здоровые дети плачут достаточно много. Крик и плач новорожденных являются биологически полезной функцией, помогающей окружающим понимать неблагоприятные для новорожденного ситуации и устранять их. У начальных голосовых проявлений новорожденных существует сугубо психологическая функция, которая состоит в том, что с их помощью выражаются субъективные состояния малыша. На 1-м месяце жизни с помощью крика и плача ребенок выражает свои негативные недифференцированные состояния. В результате постепенного развития общих психофизиологических механизмов голосовые явления позднее оказываются способными выражать состояния позитивного знака, а затем при нормальном развитии ребенка превратятся в дальнейшем в его речь.

На 2-й стадии (обычно 2--4-й месяцы жизни) прирожденные рефлексы под влиянием опыта и повторений преобразуются, возникают первые простые двигательные навыки. Механизмом возникновения новых возможностей Пиаже считает так называемые циркулярные реакции. Они состоят в том, что, совершив некоторую реакцию (порой случайно), младенец затем многократно повторяет ее. Вследствие повторения реакция закрепляется, образуя прочную схему, и таким образом создается новая поведенческая форма. Первые случаи циркулярной реакции обычно сосредоточены на теле ребенка -- это так называемые первичные циркулярные реакции. Типичным примером могут служить акты, предваряющие схватывание: ребенок поскребывает предмет, привлекший его внимание, пытается его схватить, отпускает и снова повторяет последовательность: скребет, схватывает, отпускает. Такие последовательности повторяются многократно, в результате чего малыш научается более или менее ловко удерживать предметы в руках.

Формы общения младенца со старшими на данной стадии становятся более явными, расширяется сфера их проявлений. На 2--3-м месяцах жизни появляется так называемый комплекс оживления (Н.М. Щелованов). Ребенок реагирует на приближение взрослого радостным возбуждением -- на лице у него появляется улыбка, моторика тела усиливается, возникают неоформленные вокализации.

Характерным феноменом в области общения становятся циркулярные формы -- повторяющиеся проявления одних и тех же реакций. Замечено, что матери интуитивно улавливают циркулярное действий малышей. По данным западных исследований (E. Goldfield, 1995, C. Trevarthen & P. Hubley, 1978), большинство игр, которые используют матери со своими малышами в это время, включают ритмические повторения воздействий на них, вызывающие повторяющиеся ответные реакции детей.

Изменения наблюдаются и в голосовых проявлениях младенца. В 2--4 месяца появляются так называемые первичные вокализации, известные как гуление, переходящее позднее в лепет (в англоязычной терминологии и то и другое обозначается словами babble, babbling). Первичные вокализации имеют спонтанный характер, проявляются у ребенка в состоянии спокойного бодрствования. На слух они воспринимаются как гласноподобные звуки, близкие к нейтральным гласным взрослых. Эти проявления, очевидно, имеют чисто биологические основания, поскольку по всему миру дети гулят практически одинаково, независимо от языкового окружения. Гулят и лепечут дети как нормально слышащие, так и глухие от рождения.

Гуление -- это первичная циркулярная форма голосовой активности малыша. Она свидетельствует о «пробуждении» и постепенном нарастании через повторение латентных двигательных программ.

На 3-й стадии развития (приблизительно 5--8-месячный возраст) циркулярные реакции переходят во вторичную форму. Это понятие относится к более развитым поведенческим формам. Важным приобретением 3-й стадии становится возникновение первых форм преднамеренности. Она проявляется в нацеленности ребенка на объект, наличии промежуточных действий, служащих средством достижения цели, в произвольном приспособлении к новой ситуации.

Общение малыша с окружающими обнаруживает тенденцию к расширению своей сферы и появлению реакций, которые могут быть сближены с преднамеренными.

В голосовых проявлениях младенца рассматриваемого возраста сохраняются крик и плач, гуление переходит в форму, которую можно квалифицировать как лепетную. Особенность лепета в его зрелой форме составляет наличие в вокализациях слоговых элементов и неоднократное повторение малышом одного и того же или сходных слогов, например, та-та-та, па-па, ма-ба-ба и т.п. Лепет также можно рассматривать как форму развитой (вторичной) циркулярной реакции, включающей элементы произвольного управления со стороны ребенка.

Для 4-й стадии (около 9--12 мес.) становится характерным отчетливое проявление преднамеренных форм двигательного поведения. Достаточно обычно теперь для ребенка достигать поставленной цели путем преодоления препятствия на своем пути.

В общении младенцев рассматриваемого возраста с окружающими возникают и развиваются так называемые конвенциональные, или условленные, формы общения (Э. Бейтс, 1984). Младенец обращается к взрослому в поисках помощи, подает побудительные сигналы -- хнычет, выражает беспокойство и т.п. Такого рода коммуникативные сигналы становятся затем постоянными и понимаемыми общающимися сторонами, т.е. конвенциализируются. Их внешнее выражение приобретает черты лаконичности, они как бы только намекают на желательное действие.

Голосовые проявления ребенка на данной стадии развития включают плач и крик в ответ на неприятные воздействия, а в эмоционально нейтральной и позитивной ситуации -- гуление и лепет. Дополнительно к этим феноменам обнаруживается значимое для речевого развития явление произвольной, хотя и неоформленной вокализации -- «младенческого разговора-пения». Оно состоит в том, что малыш производит вокализации различной аффективной окраски. «Младенческое пение» завершает формирование дословесного «коммуникативного каркаса» у маленьких детей: оказывается сформированной способность выразить в конвенциональной форме свои желания в ситуации общения, побудить окружающих к их исполнению, использовать для этого произвольно управляемые голосовые сигналы. Однако сами голосовые сигналы остаются еще неоформленными, «досло-весными». И вот на излете этого этапа психического развития обычно возникают первые детские слова. Эти слова чрезвычайно специфичны, часто мало похожи на соответствующие слова окружающих как по звучанию, так особенно и по значению (Е. Кларк, 1984). И все же взрослые отличают их появление, отмечают их значимость для успешного психического развития ребенка.

Как же совершается этот таинственный переход к слову в жизни каждого здорового ребенка?

Механизмы речевого развития младенца первого года жизни

Способностью голосового выражения своих субъективных психологических состояний ребенок снабжен от рождения, что проявляется, как уже отмечалось, с момента его появления на свет. Крик и плач -- инструмент выразительности. В момент рождения ребенка этот инструмент примитивен и имеет ограниченную сферу действия, отражая только негативные эмоциональные состояния новорожденного. Однако этот механизм необычайно важен по центральному заложенному в нем принципу: осуществлению связи «психическое состояние -- голос» (т.е. связи психического и физиологического).

Ко 2--3 месяцу жизни ребенка указанный механизм связи психического состояния с голосом под влиянием фактора циркулярности реакций укрепляется и переходит на следующую ступень: голосовые реакции включаются, когда малыш находится в спокойном состоянии. Эти реакции проявляются в гулении, протекающем автоматически, непроизвольно. Следующая ступень связана с дальнейшим развитием циркулярной реакции, возникновением ее вторичных форм и включением элементов произвольности в ее протекание. Здесь появляется детский лепет (4--8 мес), служащий важным способом отработки артикуляционных навыков младенца. К 8--10 месяцам формируется «младенческий разговор-пение», с помощью которого ребенок активно, хотя еще и дословесным способом, произвольно выражает в общении уже относительно разнообразное содержание своего сознания. «Младенческий разговор-пение» оказывает влияние на процесс возникновения первых детских слов: оно поддерживает активность голосового элемента в функционировании познавательных процессов ребенка и содействует выделению им речевых сигналов в речи окружающих людей (Ушакова, 1999).

В анализе дословесного развития младенца естественно встает вопрос: в чем состоит побудительная сила, «толкач» того механизма, который осуществляет голосовую активность? Ответ на этот вопрос дает гипотеза, согласно которой мозг человека, подобно всякому другому органу человеческого организма (сердцу, легким, почкам и др.) работает по принципу «взять-отдать». Это значит, что поступающие в мозг впечатления, сенсорные сигналы, вызывают тенденцию адекватной ответной реакции, реагирования движением. Голосовое реагирование, богатое разнообразными возможностями и активное от рождения, является удобной формой такого рода реагирования. В своей начальной форме это, таким образом, есть, по сути, общий принцип рефлекса. В речевой области он становится основой как бы внутренней активности речи, ее интенциональной направленности, постоянно проявляющейся в более зрелом возрасте.

Необходимо также отметить, что в определенной временной точке дословесного развития становится специфически значимым фактор речевого общения окружающих с младенцем. Это тот момент, когда малыш оказывается способным воспринимать звукоречевые образцы для имитации, а тем самым и для перенятия используемого вокруг языка.

В изложенных фактах проступают контуры ответа на фундаментальный вопрос о путях связывания психических и физиологических реакций в речевом функционированиии.

Речевое развитие от года до школьного возраста (1 - 7лет)

Обычно к концу первого -- началу второго года жизни ребенка на фоне его продолжающегося лепета и младенческого пения у него появляются звукокомплексы, которые квалифицируются окружающими как первые детские слова. По своему звуковому оформлению они могут быть близкими лепетным звукокомплексам (типа мама, па-па), и получили название «нянечных слов». Их звучание оказывается сходным у детей всего мира. Принципиальное отличие первых слов от лепета -- в их «осмыленности», отмечаемой окружающими. Эта «осмысленность» довольно трудно поддается объективному определению. Первые детские слова обычно не имеют прямых референтов, т.е. не называют конкретные предметы или явления мира. Их семантика весьма своеобразна, вследствие чего их квалифицируют порой как однословные предложения. Это своеобразие состоит в том, что одним словом малыш обозначает целую ситуацию, причем одно и то же слово может относиться ко многим ситуациям.

К возрасту в 2 года словарь малышей порой насчитывает до 25 слов. В дальнейшем происходит его быстрый рост. Словарь 6-летних детей доходит в среднем уже до 15 000, а к возрасту в 10--12 лет практически сравнивается по объему с житейским словарем окружающих.

В возрасте от полутора до двух с половиной лет при нормальном темпе развития происходит важный сдвиг в речевых проявлениях малышей -- они начинают использовать соединение слов, появляются двусловные предложения. Эти предложения часто имеют телеграфный стиль, т.е. грамматически не оформлены. Их семантическая направленность -- на указание местоположения объекта, описание событий, действий и др. Например: Тося там, мама пруа (ушла), папа бай-бай (спит), еще моко (молока) и т. п. Дальнейшее развитие двусловных предложений связано с употреблением грамматических форм. В русском языке, представляющем собой по лингвистическому определению язык синтетического типа, это связано с появлением так называемых флексий, т.е. изменением грамматической формы слов при их сочетании. Например: Моко (молоко) кипит. Мама хорошая. Папа большой. Это достаточно знаменательный момент речевого развития, обнаруживающий формирование грамматики в языке ребенка.