Гештальт-подход в работе с детьми

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Реферат

Гештальт-подход в работе с детьми

Содержание

гештальт терапия ребенок психика

Введение

1. Гештальт-подход в работе с детьми

2. Особенности гештальт-терапии с детьми

3. Методы, методики и техники гештальт-терапии в работе с детьми и подростками

Заключение

Список литературы

Введение

Работа с детьми отличается от работы со взрослыми в любом направлении психотерапии. Гештальт-терапия не является исключением. Беря свои истоки в работе со взрослыми, детская гештальт-терапия обрела свою специфику и выделилась в самостоятельное направление благодаря исследованиям В. Оклендер, П. Ван Дамма, Н. Кедровой и др., однако до сих пор ощущается нехватка единой концепции детской гештальт-терапии в научных исследованиях.

В работе гештальт-терапевта с детьми, как и со всеми другими категориями клиентов, основной задачей является осознание и свободное проявление своих желаний и потребностей.

С детьми это происходит в процессе совместной творческой деятельности ребенка и психотерапевта, которая способствует выражению себя, своих истинных чувств, а это часто является одной из самых больших нехваток в жизни не только детей, но и взрослых.

Через экспериментальное взаимодействие ребенка и взрослого, где много экспрессии, творчества, создается особое пространство, благодаря которому ребенок может раскрыть свой внутренний мир, стать более гибким в поведении, свободно осуществлять выбор, принимать решения. Он приобретает новый эмоциональный опыт при выражении своих чувств без оценки и наказаний, а также ресурсы для того, чтобы научиться реагировать по-новому. Таким образом, гештальт-терапия с детьми включает и обучающий компонент - некоторые дети не знают названия чувств, и терапевт объясняет, какие бывают эмоции, зачем они нужны, чем отличаются друг от друга, как они связаны с телом и выражаются с помощью мимики и мышц.

Методы, используемые в работе детского гештальт-терапевта, очень разнообразны как по форме работы (групповые и индивидуальные), так и по используемым ресурсам (рисуночные, скульптурные, игровые, методы по развитию сенсорного опыта и т.п.). Однако большинство методик, используемых в работе с детьми, основаны на использовании проекции (рисование, лепка, рассказывание историй, разыгрывание сцен, работа с метафорами и т.п.), которые в символической форме позволяют ребенку выразить свои чувства и завершить незавершенные ситуации.

При выборе психотерапевтических методов в работе терапевта следует учитывать также этап психического развития ребенка и его возрастные особенности. И, конечно же, огромную роль в работе с детьми играет личность самого терапевта. «Вернись к своим истокам и вновь ребенком стань» - вот основной лозунг детского гештальт-терапевта.

1. Гештальт-подход в работе с детьми

Психологическая помощь детям и подросткам имеет свою качественную специфику. Далеко не все существующие методы работы психотерапевта можно применять при работе с детьми, а некоторые методы используются лишь в своей модификации, адаптированной к психологическим особенностям детской психологии.

Психотерапия с детьми отличается от психотерапии взрослых прежде всего потому, что разговаривать с детьми об их проблемах довольно сложно, не всякий ребенок пойдет на словесный контакт. Поэтому работа с детьми часто похожа на обычную игру, и занятия творчеством. Часто родители приводят детей на консультацию с желанием, чтобы психолог или психотерапевт сделал с ними что-то, чтобы ребенок изменил свое поведение.

Как правило, родители представляют, что специалист «внушит» ребенку, что можно делать, чего нельзя или обяжет его делать то, что хотят от него взрослые или, на худой конец, даст ребенку «волшебную пилюлю». Надо сказать, что так родители проявляют свою родительскую любовь и заботу, потому что действительно видят и понимает, как страдает их ребенок. У ребенка часто при этом не бывает никакого запроса, и он считает, что с ним все в порядке. Обычно каждый случай такого вынужденного для ребенка контакта с психотерапевтом - это определенный призыв ребенка обратить пристальное внимание на его «симптом».

Симптом - это собственно то, на что жалуются родители и педагоги, сверстники и взрослые. И он может соответствовать или не соответствовать клиническим классификациям. Симптом ребенка - это его творческий способ, уникальный, привычный и единственно возможный для него, приспособиться к его жизненной ситуации [6].

Проблематика работы с детьми в гештальт-терапии недостаточно раскрыта в психологической литературе. Сведения, имеющиеся в работах некоторых авторов, представляют собой лишь некоторые аспекты работы с детьми в русле гештальт-терапии - работа со сновидениями, гневом, агрессией и т.п. (Е. Петрова, Н. Кедрова, В. Оклендер, П. Ван Дамм и др.) либо в контексте детско-родительских отношений (И.С. Захарян). Ощущается нехватка единой концепции детской гештальт-терапии в научных исследованиях.

Наиболее полно и обоснованно эта тема раскрыта в работе В. Оклендер «Окна в мир ребенка: Руководство по детской психотерапии», которая по праву считается «родоначальником» детской гештальт-терапии. По мнению ряда авторов, детская психотерапия берет свое начало с 1909 г., когда З. Фрейд опубликовал свою работу «Анализ фобии у пятилетнего мальчика». Это первая работа, в которой описанные психологические трудности ребенка и его заболевание объясняются эмоциональными причинами.

Однако попытка непосредственного перенесения психоанализа взрослых в детскую психотерапию была подвергнута критике, в частности в связи с тем, что ребенок, в отличие от взрослых, не может полноценно описывать словами свое состояние и не способен понять связь своего настоящего состояния с биографическим опытом. Методы и подходы детской психотерапии совершенствовались параллельно аналогичным разработкам для взрослых, однако практически с самого начала зарождения эта отрасль психотерапии имела свою специфику. Уже с 1919 г. М. Кляйн стала использовать игровые приемы как средство анализа при работе с детьми. Она считала, что детская игра так же обусловлена скрытыми и бессознательными мотивациями, как и поведение взрослых.В 1930-е гг. Д. Леви были предложены методы, направленные на отреагирование, - структурированная игровая психотерапия для детей, переживающих какое-либо психотравмирующее событие.

Он полагал, что в игровой ситуации возможно отреагирование агрессивных тенденций в поведении. Одновременно развивалось еще одно направление игровой детской психотерапии - терапия построения отношений (Taft D., 1933; Allen F., 1934). Философской и методологической основой этого направления стали работы О. Ранка (Rank О., 1936), который перенес акцент с исследования жизни ребенка и его бессознательного на развитие, поставив в центр внимания то, что происходит «здесь и теперь» в эмоциональных отношениях между ребенком и психотерапевтом. На принципах клиент-центрированной психотерапии была разработана недирективная игровая психотерапия (AxlineW., 1947). Цель этой психотерапии состоит в самопознании и развитии самоуправления ребенка. В общении с психотерапевтом ребенок получает возможность играть так, как ему хочется, или вообще ничего не делать.

Психотерапевт при этом не управляет и не направляет ребенка, а лишь способствует более полному раскрытию его в различных проявлениях на момент встречи. С середины 1950-х гг. начал функционировать Институт детского психоанализа А. Фрейд. Ее подход к психоанализу детей еще в большей мере, чем у М. Кляйн, и теоретически и методологически отличался от психоанализа взрослых, поскольку наряду с игровыми методами предполагалась и воспитательная работа - активное вмешательство психотерапевта во взаимоотношения ребенка с окружающей средой. Такое совмещение двух зачастую противоречивых ролей возможно лишь при высоком авторитете психоаналитика у ребенка [7].П. Ван Дамм в своих исследованиях выделяет 3 основных подхода, которые применяются к ребёнку и его психопатологии:

1) Психоаналитический. В работе с детьми психоаналитики перестроили аналитическое пространство, исключая основу и свободные ассоциации, чтобы их заменить игрой, такой, как экспрессивная поддержка, которая эквивалентна мечте, как вхождение в воображение, как основа для интерпретации. Однако главные требования психоанализа - это нейтралитет аналитика, представляющий отображение поверхности в ребёнке, интерпретация феноменов сопротивления и переноса, расширяя зону отображения, в которой может осуществляться контроль моего Я.

2) Поведенческий подход. Он стремиться удалить симптомы, при этом скрывая всё то, что происходит в «в тёмном ящике». Повернувшись лицом к напряжённым и тревожным детям, применяя перевоспитательные, релаксирующие и ортопедические техники, он стремиться приспособить ребёнка к ожиданиям общества, укрепить появившиеся надежды в его взаимодействии со средой.

3) Системный подход. Данный подход обращён полностью к семье: ребёнок становиться симптомным ребёнком семьи, которую он соглашается понять и развернуть в ней свои действия. Ребёнок всего лишь центр интереса, но использованный как сигнал, посредством которого изменяется патология общения.

Таким образом каждый подход имеет свою логику.

Гештальт-терапия несёт в себе зёрна дополнительного подхода к различным логикам, примеряясь к структурной логике внутреннего мира ребёнка, как психоанализу и к логике общения и приспособления к внешнему миру, рассматриваемым поведенческим и систематическим подходами. Терапевтическая работа в гештальте открывает путь к изменению границ Я. Вот что об этом говорит Ф. Перлз (1951): «Гештальт-терапия стремиться разграничить и точно описать чувственное торможение, пустоту, стремиться представить опыты, чтобы мобилизовать намеченные границы» [3].Как и психоанализ, гештальт-терапия была сначала терапией для взрослых. Вайолет Оклендер, американский терапевт, была родоначальником детской гештальт-терапии (1978 г.). Через экспериментальное и взаимодействующее сближение с ребёнком с помощью окольного пути - графического выражения - ей удалось создать динамическое пространство трансформации, работая и создавая смысл Я у ребёнка, чтобы укрепить функции контакта и чтобы он мог снова слушать своё тело, свои эмоции и широту своего интеллекта.

По ее словам, «…моя задача в работе с детьми, чтобы для них стало возможным вспомнить, заново узнать, достичь и усилить то, что они имели, когда были младенцами. Мне нужно помочь им использовать их ум в соединении с языком, чтобы заявить о том, кто они есть (и кем не являются), что им нужно и что они хотят, что они любят, и что не любят, о чем они думают, каковы их идеи.»Поведение, которое приводит детей к терапии, позволяет им в некоторой мере приобрести чувство «Я», почувствовать свою силу в мире, где они так бессильны, выразить, кто они и что они чувствуют. Не будучи такими, они ведут себя так, чтобы вырасти, чтобы выжить, заполнить пустоты, вступить в контакт со средой, узнать о своих потребностях.

Такое поведение - это на самом деле кампания в защиту равновесия организма. Оно часто становится для ребенка способом бытия в этом мире - образом жизни, путем развития. Дети не просто составляют мнение о том, кто они, опираясь на то, как реагируют на их индивидуальность родители и общество, но и определяют, как они должны жить в этом мире, чтобы выжить и вырасти. Если не прибегать к терапевтическому вмешательству, то сложившийся способ бытия может преследовать их в течение всей взрослой жизни [11]. Эта специфика и обуславливает то особое отношение, в котором нуждаются дети в процессе психотерапии.... В работе с детьми снова и снова возникают две важные проблемы: негативные интроекты и выражение гнева. В жизни они безнадежно переплетены, но в обсуждении буду подходить к ним так, как будто они разделены.

В качестве терапевтической модели можно рассматривать развитие здорового ребенка. Наблюдать, насколько полно он использует все свои ощущения: сначала для выживания (сосание, прикосновение), затем, чтобы узнать больше о мире, который его окружает (зрение, слух, вкус, касание). Смотреть, как он упражняется и пользуется своим телом, чтобы овладеть контролем и мастерством. Замечать, насколько адекватно ребенок выражает свои чувства. Его интеллект развивается быстро, он открывает для себя язык как важное средство для выражения чувств, нужд, желаний, мыслей, идей. Здоровое, ненарушенное развитие и проявления детского организма - чувства, тело, эмоции и интеллект - лежат в основе развития чувства Я (self), сильное чувство "Я" к хорошему контакту с физическим и социальным окружением. Удовлетворение жизненных потребностей совсем маленького младенца чрезвычайно зависит от взрослых. В процессе роста он становится все более опытным во встрече со своими потребностями. Он уже может распознавать их и начинает осознавать, что кроме базовых потребностей у него есть еще много желаний или нежеланий. Осознавание того, кем он является в этом мире как личность, становится все более и более определенным. Его границы начинают приобретать форму.

По мере развития ребенок приобретет систему убеждений о себе и своем присутствии в мире, и это будет оказывать на него влияние на протяжении всей последующей жизни. То, как родители встречают потребности и желания ребенка, как они реагируют на выражение чувств и желаний, как они реагируют на неуклонное развитие его чувств, его тела, его эмоциональности, интеллекта, - все это влияет на систему его представления о самом себе. В течение этого времени ребенку регулярно дается множество отрицательных интроектов, потому что он еще не научился искусству неприятия и отвержения тех, которые для него вредны.

Также он еще не научился определять, где правда о нем, а где нет. Ребенок принимает для себя то, что исходит от людей, которым он доверяет или страстно хочет доверять или от которых зависит его жизнь. Пиаже (1962) описывает эгоцентризм ребенка. В соответствии с его концепцией только после возраста 7-8 лет ребенок может принять точку зрения другого человека, не теряя своей собственной, и он приобретает эту способность постепенно. С точки зрения этого феномена развития можно понять уязвимость границ маленького ребенка и его восприимчивость к ложным убеждениям о нем. Другими словами, он верит всему, что он слышит о себе,- как скрытому, так и явному, - полагая, что эта правда, и личностно принимает это. Если родители ссорятся, то ребенок думает, что он в этом конфликте виноват. Если он болен, то он, должно быть, плохой. Как будто этого недостаточно, и дети гораздо чаще склонны усиливать негативную сторону, чем позитивную.

Например, если двухлетний ребенок верит, что он - неуклюжий болван, потому что его отец грубо кричит на него за то, что он что-то разбил, он затем подкрепляет это убеждение, совершая другие неуклюжие, неловкие действия. Как будто нужна тысяча опытов "успеха", чтобы изменить одну суровую оценку родителей. Так как у ребенка есть сильное стремление к жизни и росту он будет делать все, что может, чтобы вырасти. Эта жизненная сила позитивна в том смысле, что она часто противостоит его негативной системе убеждений о себе, хотя это может вызвать проблемы с родителями, учителями и обществом в целом. Кажется, что организм в своей тенденции к росту сам определяет, как 'ему действовать в мире. Я поясню это.Ребенок процветает в условиях принятия, одобрения и любви. В раннем возрасте, когда он еще достаточно гармоничен, он может выражать чувство гнева по отношению к матери, за что может столкнуться с неодобрением, отвержением, что будет переживаться им как потеря любви. Ребенок узнает, что выражение гнева чревато для него опасностью и что он должен делать все, что может, чтобы избежать дальнейшего вреда. Поскольку гнева не избежать, он должен как-то определить, что ему делать, когда он сердится. Обычно ребенок решает подавить это чувство, сдержать его. "Я сижу в своей комнате, пока оно не пройдет", - сказал мне один восьмилетний мальчик.

Невыраженная эмоция камнем остается внутри ребенка, влияя на здоровый рост ребенка. Организм, тем не менее, упорно стремится достичь гомеостаза. Если эмоция лежит в глубине, она должна быть как-то выражена, чтобы почувствовать удовлетворение, чтобы организм смог заняться следующей потребностью и так далее в своем непрерывном цикле роста. Получается, что организм выбирает какой-то способ выражения эмоций, осознает ли ребенок это или нет. Типична следующая последовательность событий: ребенок кричит, чтобы узнали о его потребностях. Родители думают, что он мокрый и проверяют пеленки.

Малыш кричит громче, поскольку на самом деле он хочет, чтобы его взяли на руки. Наконец, один из родителей берет его, и он перестает плакать. Так родители угадывают или упускают значение плача - его единственного средства коммуникации. Через несколько месяцев плач ребенка имеет уже больше разных значений, давая родителям больше ключей к пониманию его нужд. Кроме того, выражения лица и позы тела показывают большее осознавание своих потребностей.

Хотя маленький ребенок вскоре начинает учиться пользоваться языком как важным инструментом для внятного взаимодействия, у него нет еще достаточного набора слов, чтобы высказать то, что ему нужно. Если сказать "я хочу пить" ему уже легко, то выражение эмоций слишком абстрактно. Поэтому он может сказать своей матери: "Я тебя ненавижу!" там, где ребенок постарше скорее скажет: "Я злюсь, когда ты разговариваешь по телефону вместо того, чтобы меня слушать". Мать реагирует на это шоком, отвечает на это неодобрением или, может быть грустью из-за того, что ее собственный ребенок ее ненавидит. Она даже может закричать "Никогда мне так не говори!". Ребенка запутывают многие реакции других людей, которые он слышит, видит, чувствует. Даже самая просвещенная мать может вздрогнуть от его ненавистного замечания, хотя он сделал лучшее из того, что он мог, чтобы передать свое внутреннее состояние, он чувствует, что его не одобряют, отвергают, не ценят. В следующий раз он неполноценность может снова попытаться выразить свои эмоции. Старшему брату, который лишь ущипнул его, он говорит "Я сейчас тебя убью", - единственный известный ему способ сказать с некоторой силой "Не делай мне так!"

Его отец обрушивается на него, воображая, что вырастил убийцу. "Больше никогда так не говори! - говорит он с гневом, гораздо более бурным, чем у ребенка. В какой-то момент ребенок решает, что для его выживания ему лучше найти какой-то другой способ обойтись со своими чувствами. С этого момента процесс становится более сложным. Сначала ребенок может чувствовать себя ужасно виноватым из-за самого незначительного чувства злости. С возрастом чувство вины может перерасти в сильную обиду, или он может начать чувствовать себя таким плохим, виноватым или неполноценным, что его переживание своей самости ссохнется как увядший цветок. Но поскольку личная жизненная сила личности очень сильна, он ищет способы разрешить дилемму, способы, которые могут оказаться болезненными или даже саморазрушительными. Организм с усилием продвигается вперед в своих постоянных попытках достичь гомеостаза. Он высвободит энергию гнева или позаботится о ней каким-нибудь образом.

Один ребенок может прибегнуть к ретрофлексии злости. Иногда он буквально делает с собой то, что хотел бы сделать с другими. Он может долбить себя, выдергивать клоки волос. Он может душить себя приступами астмы, сжигать слизистую желудка, пока не появится язва или напрягать свои мышцы до головной боли, боли в животе и т.д. Другой ребенок прибегает к дефлексии гнева. Ни при каких обстоятельствах он не выражает подлинного чувства. Фактически, спустя какое-то время он забывает, что это было за чувство. Тем не менее, энергия остается и должна быть выражена. Ребенок выбирает вытолкнуть ее и ударяет кулаком. Это улучшает его состояние, но ненадолго. Поскольку момент хорошего самочувствия быстро проходит, он снова и снова пытается вернуть его, постоянно повторяя дефлексивные действия.

Ребенок может еще одним способом телесно выразить это чувство через ночное недержание мочи или через одно из своих немногих средств контроля: сдерживание движений кишечника. (Самая обычная форма энкопреза, которую я видела, была представлена у ребенка, который решительно отказывался от дефекации, пока тело в своей потребности освободиться от яда не выталкивало экскременты в неподходящее время).

Некоторые дети проецируют свой гнев на других, представляя себе, что все остальные злятся на них, или что это другие, а не они сами, злые. Чтобы дефлексировать или рассеять энергию гнева, одни дети что-то поджигают, другие впадают в гиперактивность. Некоторые дети могут быть так напуганы силой своего внутреннего гнева, что привыкают сдерживаться - они становятся мрачными, замкнутыми, молчаливыми, холодными. Из всех эмоций ребенку сложнее всего бывает выразить гнев. Ребенок может найти способ в какой-то степени выразить другие эмоции, такие как страх, грусть и радость, поскольку они, видимо, легче принимаются родителями и нашей культурой. Но даже их выражение могут пресекать, особенно если оно доходит до крайности. Ребенок, который боится чудовищ (иногда проекций собственного гнева), может каким-то образом обозначить этот страх. Однако родители ребенка обычно не признают его, а вместо этого энергично убеждают ребенка, что под кроватью нет чудовищ. Более сильные страхи, такие как страх одиночества, отвержения и потери любви остаются невыраженными, потому что они настолько глубоки, что ребенок не может найти слов, чтобы обозначить их. Иногда детские слезы принимаются в нашей культуре, даже слезы мальчиков, Но многие родители обычно не одобряют чего-то большего, чем символический плач. В результате этого большая часть горя остается обычно незавершенной.

Горе, вызванное большинством потерь - родителей или бабушек и дедушек, дома или города, любимца, друзей, любимой игрушки - обычно заглушаются. В некоторых случаях родители считают детскую утрату (например, игрушки) тривиальной или незначительной; в других случаях они считают, что им нужно уберечь своих детей от жестокой реальности, отвлекая их от объекта горя. Все мы поощряем счастье. Мы считаем детство беспечным временем и покровительственно улыбаемся, видя шалости ребенка, шалости, которые, видимо, выражают счастье. Однако, стоит ребенку выражать радость слишком долго, или слишком громко, или чересчур эмоционально, он снова получит неодобрение. Был такой случай, как маленькая девочка, около 2,5 лет, отбросила свой стул в гостиничном ресторане, чтобы свободно побегать вокруг. Она счастливо смеялась, освободившись от стула, и бегала туда-сюда между столами, размахивая высоко поднятыми руками. Ее родители, думая об остальных обедающих, подняли ее, усадили на стул и сурово отчитали. Так как ребенок ее возраста возможно еще не умеет понимать потребности других (в данном случае, обедающих людей), она приняла послание (более или менее сформулированное), не сомневаясь в нем, что есть что-то ужасно неправильное в том, чтобы чувствовать себя счастливой, и более того, что она сама очень плохая девочка, раз чувствует себя счастливой. Так как иногда она воспринимает, что другие получают удовольствие от ее смеха и улыбок, теперь ей придется иметь дело с замешательством, происходящим от получения смешанных посланий. Гнев, по-видимому, коварнее всего воздействует на наше общество, возможно, он наименее дозволенная эмоция. У детей большая часть симптомов, требующих терапии, прямо связана с подавлением гнева.

Вдобавок к замешательству дети получают двойное послание о гневе. Они узнают, что для них неприемлемо злиться, в то время как они испытывают на себе вспышки гнева взрослых, прямо или косвенно в виде ледяного неодобрения.

Подавление эмоций, особенно гнева, внутренне связано с поглощением негативных интроектов. Эмоции ребенка формируют самую его суть, само его существование. Когда его чувства не имеют ценности, он сам не имеет ценности. Когда его чувства презираются, высмеиваются, резко отделываются от них, ребенок чувствует себя глубоко отвергнутым, хотя он сам и его тело могут найти косвенные пути, чтобы выразить свою эмоцию, все же в глубине у него затаится чувство, что он плохой. Ребенок не выбирает чувства сознательно - они просто вскипают в нем. В смятении он чувствует, не имеет право их иметь; он чувствует; что не имеет права быть, существовать, раз у него есть такие чувства. Особенно из-за того, что эти чувства и он сам вызывают у родителей так много тревоги, неодобрения и злости на него. Чтобы позаботится о себе, он начинает вести себя так, что навлекает на себя еще больший гнев. Он не может выиграть.

В глубине души он знает, что с ним что-то не так.Когда ребенок начинает усваивать эти негативные послания о себе, он начинает переживать потерю себя, своего "Я". Он начинает прерывать и зажимать свой рост, даже когда он растет. Он захлопывает свои чувства, напрягает свои мышцы, сдерживает выражения чувств, отключает ум. Его чувство Я" может стать настолько размытым, что ему приходится задействовать разные формы защитного поведения, чтобы сохранить видимость жизни. Одни дети стремятся к слиянию: они должны слышать от других, кто они, или буквально держаться за других все время, чтобы чувствовать свое "Я". Другие стараются угождать как можно чаще, чтобы получить хоть немного принятия и хорошего отношения. Третьи становятся робкими, осторожными или навязчивыми, чтобы сохранить чувство контроля и силы в мире, где они чувствуют себя слабыми и беспомощными. Некоторые воруют ради вызванной мимолетным достижением нервной дрожи, ради приступа возбуждения, которое заменяет собой чувство Я". Некоторые избегают говорить правду о чем бы то ни было, поскольку справляться с правдой чересчур мучительно. Некоторые дети раздражаются бранью или впадают в ярость, не только чтобы рассеять энергию гнева или фрустрацию оттого, что их никогда не слушают, а как способ почувствовать некоторую силу и индивидуальность.

2. Особенности гештальт-терапии с детьми

Как уже было отмечено выше, работа с детьми отличается от работы со взрослыми.В любом направлении психотерапии. П. Ван Дамм, один из представителей детской гештальт-терапии, выделяет специфические особенности детской психики, которыенеобходимо учитывать в процессе терапии:

1. Ребенок подлежит созданию, развитию, прогрессивно утверждаясь как личность,как место интеграции и ассимляции, через употребление механизма интроекции. Это вынужденный механизм (по Ф. Перлзу, 1942) - фаза устной агрессивности, без которой дети патологически подвержены окружению с нарушенной функцией Я и рассеянной границей контакта.

Гештальт помогает:

- создать гармонию между психическим и физическим развитием.

- работать над прогрессирующей конституцией индивидуальности и обеспечить переход от состояния неотделённости к разделению Я и не-Я.

- позволить ребёнку, через чередование циклов контакт-отступление, через игру вознаграждени и фрустрации, отделить себя от других.

2. Гибкость патологической системы. Ребенок в развитии имеет большое преимущество перед взрослым: он носит в себе динамику и гибкость своей патологической системы, что позволяет ему быстрее снять симптомы, передать новую форму через двойное движение регрессии - взросления.Дети, страдающие психосоматическими расстройствами или невротическим воспрещением, мобилизуют большую часть времени на сопротивление, которое называют ретрофлексия (удовольствие или агрессивность не могут выйти наружу).

3. Ребёнок - существо, зависящее от семейного и социального окружения. Он не просился на приём к терапевту, есть всегда третий, кто сопровождает его. Он не примыкает к терапевтическому проекту сразу и вся работа доверия и предконтакта необходима для того, чтобы организовать терапевтический альянс и пространство, где ребёнок находит удовольствие в регулярной встрече со взрослым. Изучая теорию поля организм-окружение, гештальт-терапия представляет ребёнка в его семье как целое: всякое изменение ребенка отражается на семейной жизни. Вмешательство родителей необходимо, чтобы обеспечить изменения, позволить им противопоставить себя воображаемым измененным картинам, которые могут влиять на реального ребенка и изменять его. Школьная среда должна быть подготовлена к приему ребенка и сопровождать его. Вот почему гештальт-терапия более, чем психоанализ, имеет функцию посредника между ребенком и окружением, чтобы обеспечить циркуляцию изменений и поднять сопротивление среды в улавливании и понимании ребенка.

4. У ребенка экспрессия более действенная, чем выражена в действии. Взаимодействие между терапевтом и ребенком проходит через творческую подгонку двух языков: ребенка и взрослого. Каждый пытается общаться с другим через привилегированные средства: игра, артистическое и графическое творчество, крики, музыка, танец в зависимости от возраста и патологии ребенка, проходя через общение согласительное, словесное, примитивное, посредничество их символично. П. Ван Дамм очень метафорично характеризует психическое состояние ребенка с помощью образа шлюза, где он найдет в себе регуляцию, чтобы восстановить единство в своей истории и чувство своего существования. «Шлюз - это также картина терапевтического пространства: смешанные воды, затем разделенные терапевтом и ребенком, промежуточный переход, где каждый находит уровень общения. Это пространство, с помощью игры расстояний и чередований цикла контакт-отступление, становиться составной частью строительства Я ребенка, границы которого стали хрупкими, порванными или закрытыми 3].В. Оклендер, анализируя свой опыт, отмечает следующие особенности психотерапии в работе с детьми:

1) зачастую позднее обращение за помощью со стороны родителей, школы и т.п. К тому времени, когда родители впервые обращаются за помощью к психотерапевту, ситуация обычно уже достаточно сложна как для ребенка, так и для родителей. Ребенок в редких случаях сам просит о помощи. Исключение составляют подростки - от них инициатива такого рода исходит чаще. Многие родители обнаруживают особенности поведения, указывающие на наличие проблем. И все же большинство родителей не спешат обращаться за помощью. Причину этого В. Оклендер видит в том, что родители не хотят верить, что проблемы, возникающие у их детей, требуют профессиональной помощи. Они говорят себе: «Это всего лишь этап, ребенок перерастет его». Кто в состоянии допустить, что недостаточно хорошо справляется с ролью родителя? Кроме того, многих пугает стоимость лечения и время, которое необходимо затратить, чтобы доставить детей на занятия. Определенные опасения связаны и с тем, что может выявиться в процессе терапии. Некоторые родители чувствуют в глубине души, что помощь требуется им самим, а это трудно признать. Часто привод ребенка к психотерапевту связан с каким-либо необычным событием (смерть или заболевание близких, болезнь самого ребенка, глубокие потрясения и т.п.).

2) еще одной особенностью детской психотерапии является ее непродолжительность. Несомненно, некоторые дети нуждаются в длительной терапии, но, по мнению В. Оклендер, со многими проблемами можно справиться за 3-6 месяцев при занятиях раз в неделю.

3) некоторые дети, в особенности маленькие, вовсе не обязательно испытывают потребность вербализировать свои открытия, проницательности и осознание всех «что» и «как» своего поведения. Зачастую складывается впечатление, что достаточно выявить скрытые мотивы поведения и блокированные чувства, которые мешают процессу эмоционального роста. Впоследствии этого дети могут стать цельными, ответственными, счастливыми людьми, способными лучше справляться со многими фрустрациями, сопровождающими процесс «взросления».

4) эта особенность в работе с детьми связана с личностью самого терапевта. Он должен быть абсолютно нейтрален по отношению к тому, что он раньше знал или читал о ребенке. Есть большой соблазн составить определенное отношение к ребенку, поговорив с его родителями или прочитав его школьные документы либо услышав другие отзывы и оценки. «Я должна начинать работу с ребенком с того момента, в котором мы находимся, невзирая ни на что из того, что я слышала, читала или даже диагностировала сама…

Когда ребенок вступает в контакт с кем-то, кто готов принять его таким, каков он в этот момент, не опираясь на предвзятые суждения, он может показать себя с иной стороны, со стороны, которую ему трудно было обнаружить перед родителями или учителями.»

Говоря о личности психотерапевта, работающего с детьми, следует особо отметить, что он должен быть открыт для восприятия свободного полета детской фантазии и не пытаться втиснуть ее в прокрустово ложе здравого смысла. То, что для ребенка наполнено смыслом и может помочь его лечению, иногда кажется мелочью с взрослой колокольни [9]. Этой же точки зрения придерживается и В. Оклендер, считая, что воображение является для ребенка как источником веселья, так и отражением его внутренней жизни: затаенных страхов, невысказанных желаний и неразрешенных проблем.

Хотелось бы отметить и такую немаловажную особенность, что терапия с детьми включает и обучающий компонент - некоторые дети не знают названия чувств, и терапевт объясняет, какие бывают эмоции, зачем они нужны, чем отличаются друг от друга, как они связаны с телом и выражаются с помощью мимики и мышц [5].

В работе гештальт-терапевта, в том числе и в работе с детьми, основной задачей является осознание и свободное проявление своих желаний и потребностей. То, какие чувства, какие реакции вызывают у окружающих желания ребенка - то есть его прямое заявление о своих потребностях - во многом определяет способ обращения ребенка со своими желаниями. Он может их увидеть или спрятать, проигнорировать, испугаться, застыдиться.

Ребенок не в состоянии узнать содержание своей потребности, до той поры, пока он не встретится с ней, пока не испытает удовлетворение, пока не узнает ситуацию, в которой ему хорошо, не выделит в своем сознании предмет, человека или отношение, которое приносит удовольствие, и не познакомится, таким образом со своим желанием.

Его чувства говорят ему о том, что чего-то ему хочется, чего-то не хватает. В теле возникает напряжение, дискомфорт, беспокойство. Ребенок выхватывает взглядом какой- то предмет - ага, вот это мне и нужно, вот этого мне и не хватало, без этой машинки, куклы, конфеты, бабушки, мальчика, собачки мне так плохо! Или вспоминает какую-то прошлую ситуацию, когда было хорошо, и пытается вернуться в нее или воспроизвести ее в текущий момент. Хорошо, если это совпадает с реальным желанием ребенка, тогда действительно наступает удовлетворение и встреча со своей потребностью, узнавание и присвоение полученного опыта. Куда как хуже, если на самом деле желание было другим. Тогда ребенок получает желанную собачку, бабушку, конфету, но остается неудовлетворение, остается напряжение и раздражение, которое прорывается через благополучие слезами, криком, обидой или другими способами. И тогда взрослые начинают жаловаться на капризы. Происходит нарушение контакта между ребенком и окружающим миром.

В терапии и при консультировании приходится встречаться с случаями, когда ребенок испытывает желания, но не осознает их, не владеет эффективными способами обращения со своими желаниями. В этом случае необходимым, а иногда основным, содержанием работы становится работа с выявлением подлинного желания ребенка, спрятанного за послушанием, безразличием или бурным капризом. Работа психотерапевта похожа на перевод крика «Хочу луну» с детского языка на родительский. И для этого существуют разнообразные методы.

3. Методы, методики и техники гештальт-терапии в работе с детьми и подростками

В детской психотерапии выделяются 2 принципиальные ориентации, которые можно отнести и к гештальт-терапии:

- работа непосредственно с ребенком;

- работа с его социальным окружением (в первую очередь с семьей и детским коллективом).

В своей работе я остановлюсь на непосредственной работе с ребенком. Существует несколько классификаций методов психотерапии. Так, по форме работы с любыми объектами психотерапии, в том числе и детьми, выделяют индивидуальные и групповые методы. Преимущество группы в работе с детьми заключается в том, что она представляет собой своеобразные островок мира, в котором можно исследовать поведение и опробовать его новые формы. Групповая работа создает идеальную обстановку для детей, нуждающихся в освоении навыков социальных контактов. В группе ребенок может осознать, как он взаимодействует с другими детьми, научиться брать на себя ответственность за свои поступки, испробовать новые формы поведения.

Кроме того, каждые ребенок нуждается в связи с другими детьми, чтобы убедиться, что и другие испытывают сходные чувства и сталкиваются со сходными проблемами. Групповые методы наиболее часто встречаются в работе с подростками. По критерию используемых материалов и техник существует несколько классификаций методов. Так, детский психотерапевт К. Бремс описывает следующие группы методов работы с детьми в психотерапии:

- игровая терапия;

- рассказывание историй;

- графические и скульптурные художественные методы;

- поведенческие техники [1].

В. Оклендер выделяет:

- рисуночные методы (рисование на заданную тему, на свободную тему, групповой рисунок, живопись с помощью пальцев, с использованием ног);

- скульптурные методы (поделки из глины, пластическое моделирование, поделки из теста, дерева, коллажи, карты);

- сочинение рассказов, поэзия;

- методы по развитию сенсорного опыта;

- драматургическое творчество (разыгрывание сцен, релаксация, медитация, движения тела);

- игровая терапия (игры с песком, куклами, и т.п.).

Таким образом, В. Оклендер, будучи представителем гештальт-терапии, в своей классификации методов работы с детьми сохраняет основные методы, применяемые в любом психотерапевтическом направлении (художественные и скульптурные методы, сочинение рассказов, стихов и игровую терапию), не рассматривает поведенческие методы и выделяет отдельно особые методы: драматургическое творчество и методы по развитию сенсорного опыта. Остановимся на них более подробно, т.к. они наиболее приближены к основной задаче гештальт-терапии - помощь в осознании того, что с ним происходит «здесь и сейчас», осознавании себя, своих чувств, потребностей.

Согласно В. Оклендер, «драматургическое творчество (разыгрывание сцен, ролевые игры, пантомима) помогает детям становиться ближе к самим себе, потому что позволяет выйти за пределы самих себя. Это на первый взгляд противоречивое утверждение на самом деле верно. В ролевых играх дети никогда не покидают самих себя по-настоящему. В условиях драматургической импровизации дети получают возможность улучшить способность осознавать свое тело воображение, чувства.

Драматургия естественно превращается в средство, помогающее детям отыскать потерянные, скрытые области своего Я и выразить их, что способствует формированию индивидуальности и уверенности в себе. Особо В. Оклендер выделяет группу методов по развитию сенсорного опыта. Этот опыт восстанавливает и укрепляет осознавание ребенком тех основных чувств, которые он открывает для себя в младенчестве (зрение, слух, осязание, вкус и обоняние). Через эти виды восприятия мы осознаем самих себя о контактируем с миром. Однако в своем дальнейшем развитии многие из нас утрачивают полноту осознавания своих ощущений.

Сюда же она относит упражнения на релаксацию, медитацию, движения тела. Некоторые авторы (Дж. Миллс, Р. Кроули, Д. Бретт) выделяют отдельный метод работы с детьми - работу с метафорами. Используя привычную для ребенка форму, терапевтическая метафора прячет свою истинную цель в ткани рассказа. Последнее десятилетие было отмечено большим количеством исследований использования метафоры для лечения как детей, так и взрослых. Примером этого метода может служить техника рассказывания психотерапевтических историй Д. Бретт [2]. Автор предлагает в работе с детьми рассказывать им истории, где в основе лежат реальные детские проблемы (страх темноты, застенчивость, гиперактивность и т.п.), присутствуют герои, похожие на маленьких клиентов, но в ткань повествования вплетаются моменты «более здоровой адаптации», которые отсутствуют в жизни ребенка. Косвенные метафоры дают ребенку возможность отвлечься от своей болезни или проблемы и активизируют его ответные реакции, исключая воздействие уже сложившихся на сознательном уровне установок. Однако наибольшее внимание в работе гештальт-терапевты, работающие с детьми, уделяют именно художественным методам. Немецкий психотерапевт Г. Шоттенлоэр выделяет следующие преимущества терапии рисунком и образом:

- Рисование и лепка в большей степени, нежели речь, допускают непосредственное выражение снов, фантазий и других видов внутреннего опыта, который скорее проявится в картинах, нежели в словах.

- Проекции, привнесенные в рисунок, с существенно большей легкостью минуют внутреннюю цензуру, чем выраженные вербально, что ускоряет терапевтический процесс.

- Творения сохраняются в течении длительного времени, не изменяясь. Их содержание не может быть забыто, и авторство трудно отрицать. Всплыв однажды из бессознательного, они продолжают работать.

- Обеспечивается автономия рисующего. Он учится с каждым разом все лучше обходиться со своими рисунками и использовать их для собственного лечения и развития.

Так, со временем отношение к рисункам (а значит, и к внутреннему миру) освобождает от зависимости от терапевта:

- Часто рисующие обнаруживают в своих картинах такую силу, мощь и жизненность, каких до этого в себе не ощущали. Это укрепляет их веру в себя и свою способность успешно решать все проблемы.

- Расширяются и углубляются коммуникативные возможности. Доступ к себе и другим при помощи слов часто бывает закрыт. Бессознательное легко проникает в язык рисунка, способствует осознаванию, ободряет и обогащает.

Таким образом большинство методик, используемых в работе с детьми, основаны на использовании проекции. Дети проецируют на рисунок, поделку или персонажей рассказа то, что чувствуют сами, когда они не в состоянии оказаться лицом к лицу с тем фактом, что они сами испытывают эти чувства. Кроме того, проекция лежит в основе всех видов художественного и научного творчества. Для психотерапии это очень важное обстоятельство. Поскольку проекция отражает наш собственный опыт, наши знания и проблемы, исследование проекции позволяет получить ценные данные о нашем ощущении самих себя. То, что ребенок выражает через различные образы в «отдалении», может отражать его фантазии, тревоги, страхи, фрустрации, отношения, импульсы, обиды, желания, потребности и чувства. Все это - ценный материал, с которым надо обращаться очень бережно.

Часто проекция представляет собой единственный путь, посредством которого ребенок проявляет себя. В. Оклендер очень метко пишет о выборе методов работы с детьми: «моя задача заключается в том, чтобы предоставить им средства, которые позволят открыть все окна и двери в их внутренний мир. Мне необходимо использовать методы, позволяющие детям выражать свои чувства, чтобы с ними вместе работать над этим материалом.

Таким путем ребенок может завершить незавершенные ситуации, обрести возможность выбора и облегчить ношу, которая становится все тяжелее по мере того, как идет время.»

При выборе психотерапевтических методов в работе терапевта следует учитывать и этап психического развития ребенка, его возрастные особенности. Так, авторы так называемой ленинградской школы (А.И. Захаров, В.И. Гарбузов, Э.Г. Эйдемиллер и др.), занимавшиеся проблемами детской психотерапии, утверждают, что использование психотерапевтических методов и их сочетание в конкретных индивидуальных (семейных) психотерапевтических программах определяется этапом нервно-психического развития ребенка. Они выделяют 5 этапов:

1) период самоутверждения, становления личности, ее самооценки и системы отношений -- 2,5-4 года;

2) период застенчивости -- 4-7 лет;

3) период адаптации в массовой школе -- 7-8 лет;

4) период адаптации личности в коллективе -- 9-11 лет;

5) подростковый период -- 11-20 лет.

Данная классификация указывает на основные проблемы становления личности на разных возрастных этапах.

По мнению вышеназванных авторов, ведущая тенденция в психотерапии детей переход от симптомоцентрированных к личностноцентрированным методам по мере взросления пациентов. Чем младше ребенок, тем менее нозологическим дифференцированы его нервно-психические расстройства и тем труднее их психотерапевтическая коррекция.

Рассмотрим кратко особенности психотерапии на ранних возрастных этапах и на этапе подросткового возраста, т.к. они представляют собой особые возрастные категории со своей спецификой работы. В случае наличия проблем у очень маленьких детей (4-5 лет)почти наверняка в семье имеются какие-нибудь проблемы, на которые ребенок реагирует,

и этим объясняется его поведение, вызывающее обеспокоенность окружающих. Одной из распространенных причин нарушений в раннем возрасте является депривация - недостаточный контакт со значимыми объектами.

Первоначальный телесный опыт в условиях депривации может быть источником сильной фрустрации у ребенка, так как в первые месяцы жизни телесный опыт - почти единственное, с чем в контакте человек. Нарушения контакта со средой выражаются в том, что часть потребностей, которые развиваются на базе врожденных программ развития организма, не удовлетворяются, или удовлетворяются неподходящим способом. В этом случае связанные с этими потребностями переживания соматического плана, чаще всего негативные, проецируются в окружающий мир, так как человек еще не разделен с миром и находится в слиянии с ним. В результате фрустрирующего, неудовлетворительного ответа среды не только формируется негативный опыт, но и блокируется возможность выработки новых вариантов творческого приспособления в связи с потребностью, так как ответ уже получен. Негативный опыт проецируется на мир в недифференцированном виде, и образуют систему «фрустрирующего окружения», которое позднее ляжет в основу чувства отсутствия базового доверия к жизни.

Для таких детей наиболее приемлемой формой работы является игра, совмещенная с семейной терапией и разнообразные телесные техники. Немного отличной является и работа с подростками. Многие психотерапевты, понимая, что подростки, обнаруживающие нарушение поведения, - жертвы семейной ситуации, считают, что если в семье не произойдет терапевтически значимых изменений, подростку нельзя оказать существенной помощи. Но, по мнению В. Оклендер, эта возрастная группа не отличается от других. Для всех детей и подростков полезен опыт «самоподдержки», который может быть приобретен в процессе терапии. Чем старше ребенок, тем больше зрелости и знаний он вносит в терапевтический процесс. Очень хорошо для работы с подростками зарекомендовали себя групповые методы работы. В.Оклендер из своего опыта выделяет следующие основные проблемы поведения детей, которые служат причиной обращения к психотерапевту, не дифференцируя их по возрастам:

- агрессия;

- гнев;

- гиперактивность;

- замкнутость;

- страхи различной природы;

- стрессовые ситуации или травматический опыт;

- чувство одиночества;

- непринятие коллективом («одиночки»);

- аутизм;

- вина;

- отношения с сиблингами.

Каждая из вышеназванных проблем могла бы стать основой для дальнейших исследований в области детской гештальт-терапии.Таким образом некоторые подходы и определенные виды деятельности более пригодны для того или иного возраста, чем другие; некоторые методы более эффективны при групповых занятиях, в то время как другие дают лучший результат при индивидуальных. Однако большая часть методов может быть адаптирована применительно к любому ребенку и любой ситуации.

Заключение

Работа с детьми в любой области требует очень тонкого, чуткого и осторожного подхода. В своей жизни ребенок, как правило, испытывает хроническую нехватку в чем-то жизненно необходимом. Когда он не может удовлетворить желание, все его поведение организовано так, чтобы получить то, в чем он нуждается. Однако, его способы, которыми он пользуется, устарели или являются неадекватными ситуации. Когда ребенок «психологически здоров», он осуществляет свои желания, обращаясь к своему окружению, через «контакт» с этим окружением (с семьей, школой и т.д.).

Хороший контакт заканчивается удовлетворением желания и возможностью усвоить опыт ситуации. А вот нездоровье рождается из-за хронического прерывания контакта, остановки. В работе с ребенком гештальт-терапевт через игру, рисование и творчество исследует, что мешает ребенку осуществлять его желания, делать что-то важное для себя и заставляет прерывать контакт. Лепить? Рисовать? Бросать дротики, клеить коллажи, конструировать - пожалуйста, главное, найти «язык», на котором ребенок захочет разговаривать с психотерапевтом, чтобы выразить то, что его беспокоит. Через экспериментальное взаимодействие ребенка и взрослого, где много экспрессии, творчества, создается особое пространство, благодаря которому ребенок может раскрыть свой внутренний мир, стать более гибким в поведении, свободно осуществлять выбор, принимать решения.

Он приобретает новый эмоциональный опыт при выражении своих чувств без оценки и наказаний, а также ресурсы для того, чтобы научиться реагировать по-новому.

Совместная творческая деятельность ребенка и психотерапевта способствует выражению себя, своих истинных чувств, а это часто является одной из самых больших нехваток в жизни не только детей, но и взрослых. Терапевт становиться строителем внутреннего мира ребенка, через их уникальные встречи и накопленный опыт сеансов. Тем, кто работает с детьми, никогда не стоит забывать эпиграф: «Вернись к своим истокам и вновь ребенком стань». Умение вернуться к «ребенку в нас» - поистине бесценное качество. Это происходит, когда мы оживляем свои счастливые детские воспоминания и забавные фантазии или наблюдаем за детьми, играющими в парке, на пляже или в школьном дворе. Это помогает нам заново припомнить особенности детской непосредственности восприятия и использовать их как важный терапевтический инструмент. И напоследок мне хотелось бы привести высказывание В. Оклендер, которое очень четко характеризует все то, что было описано выше.

«Дети - самые тонкие наши учителя. Они знают, как им развиваться, как обучаться, как расширять область знаний и открытий, как чувствовать, смеяться, плакать, сердиться, понимать, что для них правильно, а что нет,в чем они нуждаются. Они знают, как любить, веселиться и наслаждаться жизнью во всей ее полноте, работать и быть сильными и энергичными. Они (как и ребенок внутрикаждого из нас) просто нуждается в пространстве, в котором все это можно осуществить».