Новейшие парадигмы гипноза и психотерапии

Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

С середины 20 века наблюдается возрастание интереса к научному изучению гипноза не только в нашей стране, но и на Западе. Это связано, в первую очередь, с эффективностью гипноза как метода психотерапии. В настоящее время гипноз активно используется в своей практической работе врачами, психиатрами и психологами, поскольку он наилучшим образом подходит для решения ряда проблем (избавление от зависимостей, таких как алкоголизм, курение, переедание, лечение кожных заболеваний, психосоматических проблем и многое другое). Поскольку феноменология гипноза чрезвычайно сложна и противоречива, ключевым для зарубежных исследователей стал вопрос о природе гипноза и механизмах его действия.

1. Анализ современных зарубежных теорий гипноза

В настоящее время на Западе можно выделить два основных теоретических взгляда на гипноз: 1) традиционный подход к гипнозу, в котором гипноз рассматривается как измененное состояние сознания (ИСС); 2) социально-когнитивный подход, согласно которому гипноз является обычной социальной активностью, в которой испытуемый демонстрирует реакции, соответствующие ожиданиям гипнотизера. Существует ряд ключевых вопросов, по которым дискутируют представители этих двух подходов: вопрос о непроизвольности гипнотических реакций, понимание гипнабельности как устойчивой черты или развиваемого навыка, наличие специфических для гипноза феноменов, которые не могут воспроизвести низкогипнабельные испытуемые.

Традиционно гипноз описывался исследователями как ИСС, поскольку при внушении каталепсии, амнезии, возрастной регрессии и других феноменов поведение испытуемых кардинально отличалось от реакций испытуемых в обычном состоянии сознания (ОСС). Одной из наиболее влиятельных концепций традиционного подхода является теория неодиссоциации Эрнеста Хилгарда (1977), которая объясняет гипноз в терминах диссоциации или рассогласования между системой контроля, осуществляющей сознательное управление, и когнитивными подсистемами. Однако с середины 20 века на Западе стали накапливаться факты, что многие гипнотические феномены могут повторить низкогипнабельные испытуемые (т.н. «симулянты») с высокой мотивацией ввести гипнотизера в заблуждение. Эти исследования послужили основой для разработки социально-когнитивного подхода к гипнозу, который в настоящее время приобретает все большую популярность. Основная идея этого подхода, подтвержденная рядом экспериментов, состоит в том, что гипнотическое поведение испытуемых во многом определяется их ожиданиями, установками и представлениями о гипнозе. В качестве подтверждения этого положения можно привести результаты многочисленных экспериментов Николаса Спэноса (основателя социокогнитивного подхода), в которых была доказана возможность значительного увеличения гипнабельности. Вместе с тем для сторонников традиционного подхода к гипнозу тот факт, что многие гипнотические феномены могут быть воспроизведены симулянтами, свидетельствует лишь о существовании стереотипных представлений о гипнозе. Мартин Орн, один из наиболее авторитетных представителей традиционной точки зрения на гипноз, приводит следующую аналогию: если кто-либо настолько удачно подражает спящему человеку, что наблюдатель не может распознать его симуляцию, это не означает, что нет сна как особого состояния. Субъективные переживания загипнотизированных испытуемых кардинально отличаются от переживаний симулянтов, поэтому для сторонников традиционного подхода именно субъективный опыт стал считаться решающим критерием наличия/отсутствия гипнотического состояния.

Представители традиционного подхода приводят как минимум три феномена, которые не могут воспроизвести симулянты: феномен нечувствительности к противоречиям (т.н. трансовая логика), амнезия источника (возможность воспроизвести полученную в гипнозе информацию, но не источник этих знаний) и потребность в определенном промежутке времени для выхода из гипноза. Со своей стороны, представители социально-когнитивной точки зрения приводят убедительные экспериментальные доказательства, что симулянты могут воспроизвести феномены, характерные для самых глубоких стадий гипноза, такие как гипнотическая амнезия, аналгезия и постгипнотические внушения.

Проведенный анализ основных зарубежных теорий гипноза и экспериментальных доказательств каждого из подходов позволил нам сделать вывод, что понимание гипноза как ИСС не противоречит идеям Н. Спэноса о важной роли установок, ожиданий и представлений испытуемых о гипнозе. Описание гипноза как значимой для испытуемого социальной ситуации хорошо согласуется с представлением О.В. Гордеевой о существовании двух видов ИСС - низших, случайных, нецеленаправленных изменений состояния сознания, и высших, стабильно организованных, социально обусловленных ИСС. Мы можем говорить о гипнозе как о высшем, культурно обусловленном виде ИСС, поскольку в современном обществе существуют устойчивые представления о гипнотических феноменах, что, безусловно, будет влиять на поведение испытуемых в гипнозе. Вместе с тем мы не можем согласиться с утверждением социокогнитивного подхода об отсутствии специфики гипнотического состояния. Эксперименты сторонников традиционного подхода, в частности, исследования О.К. Тихомирова, В.Л. Райкова и Н.Б. Березанской, в которых симулянты не могли повторить реакции высокогипнабельных испытуемых (при внушении младенческого и пятилетнего возраста, феномена «внушенной личности» и т.д.), убедительно доказывают существование гипноза как особого вида ИСС.

2. Две функции метафоры в психотерапии

Понятие «метафора» в настоящее время широко используется в психотерапевтической литературе. Выделяют определенный круг функций, выполняемых метафорами в психотерапии. Одна из наиболее важных, на наш взгляд, состоит в том, что метафора позволяет клиенту выразить не поддающийся вербализации опыт. За счет чего это происходит? Чтобы понять механизм функционирования метафоры в психотерапии попробуем определить ее место в ряду родственных понятий: знак, символ, образ.

Традиционно под знаковой формой отражения и коммуникации понимается, прежде всего, речь. Такая форма предполагает четкие, социально закрепленные за знаками (словами) значения, поскольку одна из главных функций речи - обеспечивать понимание людьми друг друга. Предполагается, что овладение речью является необходимой предпосылкой становления сознания (как совместного знания), то есть речь тесно связана с сознанием; сознание опосредовано знаками. В сфере психотерапии, выражая континуум своего опыта в знаковой форме, в речи, клиент получает возможность отстраниться от непосредственных переживаний, установить дистанцию между ними и своим Я, обрести над ними контроль.

Однако не всякий опыт поддается выражению в речи, знаковому опосредованию. Существует пласт переживаний еще не доступных сознанию. Это пласт бессознательного, или неосознаваемого, доречевого опыта. В бессознательном содержание и средство выражения содержания слиты, их невозможно различить, нет еще означающего и означаемого; содержания бессознательного нельзя выразить иначе, чем, переживая их и/или проигрывая в действии (Фрейд). Не поддаваясь рефлексии, содержания бессознательного, тем не менее, во многом определяют желания, чувства, поведение клиента. Как отмечается во многих руководствах, одной из основных целей психотерапии служит интеграция разрозненных психических структур субъекта. Для этого необходимо найти доступ к содержаниям бессознательного.

Бессознательное говорит, как утверждал Ж. Лакан, и говорит оно на языке наглядных образов, имеющих подчас символическую природу; символы - это язык и обитатели бессознательного (Юнг).

Как утверждается многими авторами, символ тесно связан с образом: во всяком символе есть идейная сторона и образная сторона (Лосев. Между тем, образ, от которого берут свое начало как символ, так и метафора, представляет собой реальность, не сопоставимую с языком вербальных значений (Арутюнова), тесно связанных с сознанием. И действительно, символ, «пронизывая» многие «планы бытия» (Иванов), будучи насыщенным личностными смыслами и ценностями и нечувствительным к противоречиям (Улыбина), обнаруживает (в отличие от знака) свою родственность природе неосознаваемого, доречевого опыта субъекта.

Появляясь в психотерапевтическом дискурсе, символ не презентирует действительность (как знак), а трансформирует ее (Свирепо, Туманова). Эта трансформация, по-видимому, происходит за счет постепенного постижения содержания символа, его встраивания в образ Я и мира субъекта, переструктурирования жизненного опыта субъекта. Однако, как указывают многие исследователи символа, он (в отличие от знака) практически недоступен для рационального понимания, рефлексии.

Вернемся к метафоре. На наш взгляд, можно выделить два вида метафор в психотерапии соответственно тем функциям, которые они выполняют. Первые («нисходящие» метафоры) подготавливают клиента к встрече с голосом неосознаваемого, к встрече с символом, как бы создают условия для появления символа; вторые («восходящие» метафоры) - служат расшифровке уже возникших символических содержаний, помогают клиенту войти с ними в более тесный контакт, постичь то, что в них заложено.

Метафора принадлежит одновременно двум мирам: миру вербальных значений и миру образов (Н.Д. Арутюнова среди характерных черт метафоры выделяет слияние в ней образа и смысла). Нисходящие метафоры активизируют образный план коммуникации, который в неметафорической речи чаще всего заглушен. Тем самым они помогают клиенту более точно выразить свой опыт. Активизация образного плана коммуникации облегчает взаимодействие с неосознаваемым опытом, что способствует «пробуждению» символических содержаний. Пробуждая образы, метафора акцентирует определенные моменты вербального содержания, индивидуализируя его и углубляя понимание клиентом реальности, в том числе, реальности своих переживаний. А точно найденное выражение помогает клиенту полнее пережить чувство (Роджерс, 2011) и позволяет ему продвигаться в самопознании дальше. Структурируя поле собственного опыта, с помощью точных обозначений, клиент может увидеть неожиданные связи, отношения, «белые пятна», что активизирует дальнейшие поиски. Нам представляется что клиенту необходимо пройти определенный путь «точных» означений, прежде чем начнется новый этап психотерапии.

Восходящие метафоры служат средством постижения содержания, заложенного в символе. Предпосылкой к подобному пониманию служит этимология слова «метафора»: «мета» - после, над, через, за, пере; «фора» движение, то есть «передвижение» (Свирепо, Туманова). Метафоры позволяют «переправлять» или «переплавлять» смыслы непостижимого рациональным путем символа с помощью образа, заключенного в метафоре, из довербальной в вербальную форму, встраивая транслируемые символом содержания в картину мира субъекта. Метафора знаменует собой начало мыслительного процесса: дав толчок семантическому процессу, она постепенно стирается и утрачивает образ, на смену которому приходит понятие.

Проиллюстрируем сказанное выше примером из стенограммы консультации К. Роджерса с клиенткой по имени Джен. Джен в течение длительного времени пытается найти подходящее слово, чтобы выразить свой опыт. Она говорит о «страхе», «панике», «переживании жизненно важного» и, наконец, приходит к метафорическому выражению «ощущении пойманности собственным возрастом» (нисходящая метафора). Это точное обозначение переживания позволяет Джен продвинуться дальше в самопознании. Неожиданно Джен начинает говорить о себе как о маленькой девочке, способной одеть шорты и заплести косички (также нисходящая метафора), однако вскоре все ее поведение начинает напоминать поведение маленькой испуганной девочки (переход на шепот, наивная откровенность). Метафорический образ пробуждает созвучные ему переживания и поведение, распространяясь на несколько уровней психического функционирования клиентки, становится символическим.

гипноз неодиссоциация метафора психотерапия

Заключение

Вся дальнейшая работа К. Роджерса с Джен строится как приближение к смыслу, который несет в себе этот многогранный символический образ. Терапевт пытается выстроить связи: «символ - жизненный опыт клиентки» и эти связи выстраиваются, когда возникает тема «одиночества». Роджерс советует Джен «стать другом для маленькой девочки внутри нее» (восходящая метафора) и она откликается на это предложение. Обнаруживается, что в возникшем символе заключены, не только чувства беспомощности, оставленности, потерянности, но и ресурсы, такие как энергия, дерзость, озорство, для совладания с одиночеством. Однако как терапевт, так и клиентка отмечают, что только вступили на путь постижения символа: он все еще продолжает таить в себе много неясного (символ никогда не может быть понят до конца).

Список литературы

1. Гордеева О.В. Культурно-историческая теория Л.С. Выготского как методологическая основа изучения измененных состояний сознания (ИСС). - В кн.: Ученые записки кафедры общей психологии МГУ им. М.В.Ломоносова. Вып. 1. Под ред. Братуся Б.С., Леонтьева Д.А. - М.: «Смысл». - 2008.

2. Гримак Л.П. Моделирование состояний человека в гипнозе. - М.: Наука. - 2008.

3. Овчинникова О.В., Насиновская Е.Е., Иткин Н.Г. Гипноз. - М.: МГУ. - 2009.

4. Farthing G.W. The psychology of consciousness. - Prentice Hall, Englewood Cliffs, New Jersey. - 2008.

5. Hilgard E.R. A Neodissociation Interpretation of Hypnosis. - In: Theories of hypnosis. Current Models and Perspectives. - Ed. by S.J. Lynn and J.W. Rhue. - 2008.

6. Orn M.T. On the Simulating Subject as a Quasi-Control Group in Hypnosis Research: What, Why, and How. - In: Hypnosis: Developments in Research and New Perspectives. - Ed. by E. Fromm and R.E. Shor. - 2009.

7. Spanos N.P. A Sociocognitive Approach to Hypnosis. - In: Theories of hypnosis. Current Models and Perspectives. - Ed. by S.J. Lynn and J.W. Rhue. - 2008.

8. Tart C. Measuring the depth of an ASC with Particular Reference to Self-Report Scales of Hypnotic Depth. - In: Hypnosis: Developments in Research and New Perspectives. - Ed. by E. Fromm and R.E. Shor. - 2009.

Размещено на Allbest.ru