Проблема свободы в научном творчестве

Таким образом, гипермаскулинным субъектам при понимании и интерпретации предложенной ситуации более свойственны обращения к сложившимся у них представлениям о справедливости, морально и социально должном. Для них во взаимоотношениях важны социальные роли и правила, которые следует выполнять. Гиперфемининные испытуемые менее категоричны, ориентированы при понимании и оценке ситуации скорее на сами взаимоотношения, их качественные характеристики, такие, как стабильность, доверительность, близость. При интерпретации они чаще обращаются к чувствам, эмоциям и переживаниям участников ситуации (обида, сочувствие, вина).

Макиавеллизм личности. Сравнительный анализ полярных групп испытуемых по Мак-шкале: 54 человека из нижнего квартиля (оценки 48 - 70) и 53 из верхнего (87 - 107). У слабо выраженных макиавеллистов больше: оценки фемининности (р < 0.001; М = 4.62 и М = 3.88); показатели по шкале Оценка "Личностного дифференциала" (р < 0.01; М = 11.88 и М = 7.64); оценки согласия с тем, что надо выполнять обещание, данное малознакомому человеку (р < 0.001; М = 0.85 и М = 0.47). Однако у них ниже показатели по шкале Активность "Личностного дифференциала" (р < 0.05; М = 4.37 и М = 7.47).

Следовательно, по результатам эксперимента нельзя сказать, что субъекты с более высокими показателями по шкале макиавеллизма при понимании и оценке ситуации морального выбора в большей степени, чем испытуемые с низкими оценками по Мак- шкале, оправдывают ложь. Однако они в меньшей степени склонны выполнять обещание, данное малознакомому человеку.

Самооценка нравственных качеств личности.

Теперь сравню результаты 54 испытуемых с низкими показателями Оценки по "Личностному дифференциалу" (меньше 6) и 56 - с высокими (больше 13).

У 54 больше, чем у 56, показатели по Мак-шкале (р < 0.01; М = 82.37 и М = 72.64). Однако у них меньше: оценки фемининности (р < 0.001; М = = 3.82 и М = 4.63); показатели по шкале Сила "Личностного дифференциала" (р < 0.05; М = 5.09 и М = 9.20); показатели по шкале Активность "Личностного дифференциала" (р < 0.03; М = 3.05 и М = 6.12); оценки согласия с тем, что надо выполнять обещание, данное малознакомому человеку (р < 0.07; М = 0.59 и М = 0.75).

Обращает на себя внимание тот факт, что приведенные выше числовые показатели почти в точности копируют данные мужчин и женщин. У последних тоже выше самооценка нравственных качеств личности. Соответственно, сходны ответы, даваемые этими двумя группами испытуемых: содержательные различия есть только по вопросу об обещании.

Итак, все три выдвинутые в исследовании гипотезы количественно подтвердились лишь частично и скорее во второстепенном, чем главном пункте. И женщины, и фемининные субъекты, и люди с низкими показателями по шкале макиавеллизма, и испытуемые с высокой самооценкой нравственных качеств личности оправдывали ложь главной героини. Их склонность к честному поведению проявилась лишь в убеждении в том, что нужно выполнять обещания, даваемые малознакомым людям.

Очевидно, что отраженные в гипотезах выбранные переменные не играли главной роли в формировании понимания конкретной моральной дилеммы Колберга. Гораздо большее влияние на понимание оказали распространенные в русской культуре представления о "нормальности" лжи как вполне допустимого в межличностных отношениях способа достижения справедливости. Вместе с тем качественный анализ содержания ответов испытуемых подтверждает выдвинутые гипотезы. Мужчины и женщины, маскулинные и фемининные субъекты, люди с низкими и высокими показателями по шкале макиавеллизма, испытуемые с высокой и низкой самооценкой нравственных качеств личности совершенно по-разному объясняют причины формально одинаковых ответов. Следовательно, можно ожидать, что в менее культурно зависимых ситуациях половые, гендерные и личностные детерминанты формирования понимания будут более очевидными и легче выявляемыми в психологических экспериментах.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Анцыферова Л. И. Связь морального сознания с нравственным поведением человека (по материалам исследований Л. Колберга и его школы) // Психол. журн. 1999. N 3. С. 5 - 17.

2. Берн Ш. Гендерная психология. СПб.: прайм-ЕВРОЗНАК,2001.

3. Большой толковый словарь русского языка / Под ред. С. А. Кузнецова. СПб.: Норинт, 2000.

4. Буракова М. В. Интерпретация маскулинности-фемининности внешнего облика субъекта общения. Автореф. дис. ...канд. психол. наук. Ростов-на-Дону: РГУ, 2000.

5. Гофман И. Представление себя другим в повседневной жизни. М.: КАНОН- пресс-Ц, Кучково поле, 2000.

6. Грошев И. В. Психология половых различий: Монография. Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г. Р. Державина, 2001.

7. Ежегодник Российского психологического общества: Материалы III Всероссийского съезда психологов. 25 - 28 июня 2003 года. В 8 т. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2003.

8. Журавлев А. Л., Купрейченко А. Б. Нравственно-психологическая регуляция экономической активности. М.: Институт психологии РАН, 2003.

9. Зингер Т. Э. Влияние феминизированных черт личности мужчин на их профессиональную деятельность в системе госслужбы: Автореф. дис. ...канд. психол. наук. М.: РАГС, 2002.

10. Знаков В. В. Половые различия в понимании неправды, лжи и обмана // Психол. журн. 1997. N 1. С. 38 - 49.

11. Знаков В. В. Послесловие. Западные и русские традиции в понимании лжи: размышления российского психолога над исследованиями Пола Экмана // Экман П. Психология лжи. СПб.: Питер, 1999. С. 243 - 268.

12. Знаков В. В. Методика исследования макиавеллизма личности. М.: Смысл, 2001.

13. Иванченко Г. В. Реальность Паблик рилейшнз. М.: Смысл, 1999.

14. Ильин Е. П. Дифференциальная психофизиология мужчины и женщины. СПб.: Питер, 2002.

15. Краткий психологический словарь / Ред.-сост. Л. А. Карпенко; под общей ред. А. В. Петровского, М. Г. Ярошевского. Ростов-на-Дону: Феникс, 1988.

16. Купрейченко А. Б. Отношение личности к соблюдению нравственных норм в зависимости от психологической дистанции (у предпринимателей и менеджеров): Автореф. дис... .канд. психол. наук. М.: ИП РАН, 2001.

17. Лабунская В. А. Социально-психологический подход к изучению маскулинности-фемининности личности // Личность и бытие: Теория и методология. Материалы Всероссийской научно-практической конференции / Под ред. З. И. Рябикиной, В. В. Знакова. Краснодар: Кубанский гос. университет, 2003. С. 107 - 112.

18. Майерс Д. Социальная психология. СПб.: Питер, 1997.

19. Морган К., Морган М. Половые различия в применении технологий // Гуманитарные исследования в Интернете / Под ред. А. Е. Войскунского. М.: Можайск- Терра, 2000. С. 267 - 289.

20. Мэй Р. Сила и невинность: в поисках истоков насилия. М.: Смысл, 2001.

21. Ожегов С. И. Словарь русского языка. М.: Русский язык, 1988.

22. Практикум по гендерной психологии / Под ред. И. С. Клециной. СПб.: Питер, 2003.

23. Edwards R. The effects of gender, gender role, and values on the interpretation of messages // J. of Language and Social Psychology. 1998. V. 17. N 1. P. 52 - 71.

24. Krampen G., Effertz B., Jostock U., Muller B. Gender Differences in Personality: Biological and/or psychological? // European J. of Personality. 1990. V. 4. N 4. P. 303 - 317.

25. Maccoby E.E. Gender and relationships // American Psychologist. 1990. N 4. P. 513 - 520.

26. Maccoby E.E., Jacklin C.N. The Psychology of Sex Differences. Stanford: Stanford University Press, 1974.

27. Reber A.S. The Penguin Dictionary of Psychology. London: Penguin Books, 1985.

SEX, GENDER AND PERSONAL DIFFERENCES IN UNDERSTANDING OF MORAL DILEMMA

V. V. Znakov

Dr. sci. (psychology), professor, Deputy Director of IR RAS, Moscow

There are presented the results of theoretical and empirical research of sex, gender and personal differences in understanding of Kohlberg's moral dilemma. First part of research revealed high internal consistency of the Bern Sex Role Inventory scales (Russian adaptation) (277 Ss). In the second part of research ( 410 Ss) there were shown that mean rate of feminine indices are greater significantly in women (213 Ss) then in men (197 Ss) but masculine indices didn't differ significantly. Masculinity was statistically founded to be mainly (but not exceptionally) male characteristic and femininity - female one. Third part of research (212 Ss) proved the hypotheses partially. There weren't shown any quantitative difference in replies to dilemma questions but the great variety of types of moral dilemma understanding was found. Man and women, masculine and feminine subjects, people with low and high machiavellism rate as well as with low and high self-esteemate of moral personal traits do explain the reasons of formally the same replies absolutely differently.

Key words: understanding, situation, moral dilemma, sex, gender, masculinity, femininity, machiavellism.

Психология личности. СТРУКТУРА СОЦИАЛЬНОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ ЛИЧНОСТИ: ПРОБЛЕМА АНАЛИЗА

Автор: Н. Л. ИВАНОВА

© 2004 г. Н. Л. Иванова

Доктор психол. наук, доцент кафедры психологии Ярославского государственного педагогического университета, Ярославль

Анализируются результаты эмпирического исследования структуры социальной идентичности. В психологии пока не существует эффективной модели, отражающей иерархичность компонентов данного вида идентичности и особенностей их содержания и функционирования. В исследовании сделана попытка преодоления этих трудностей на основе представлений о социальной идентичности как целостном образовании. Проводится анализ структурных компонентов социальной идентичности, основанных на взаимосвязи когнитивных и ценностно-мотивационных особенностей личности.

Ключевые слова: социальная идентичность, теория социальной идентичности, самоидентификация, система конструктов личности, ценности, мотивация.

В последнее время в отечественной и зарубежной психологии усилился интерес к проблеме социальной идентичности, что отражает реакцию науки на изменение социальных условий в обществе [1, 3, 6, 15 и др.]. Актуальность исследований в этой области обусловлена ситуацией в общественной и экономической жизни России, обострившей вопрос о механизмах построения социального мира, необходимость изучения сущности, психологической структуры и способов трансформации социальной идентичности в условиях нестабильности.

Социальная идентичность в определении А. Тэдшфела рассматривается как та часть индивидуальной Я-концепции, в которой заключение знаний индивида о его принадлежности к социальной группе или группам вместе с ценностными и эмоциональными ее проявлениями [27].

Социальная идентичность имеет сложную структуру, но вопрос о взаимовлиянии различных ее видов, иерархическом построении остается еще слабо изученным [13, 16]. Попытки создать упорядоченную модель идентичности показывают сложность и противоречивость этого вопроса [28, 30]. Существующие подходы не позволяют выйти за пределы эриксоновской классификации идентичности на личностную и социальную, отойти от выделения видов социальной идентичности только по принципу их соответствия реальным группам (профессиональным, этническим, семейным и др.), операционализировать предложенную Дж. Тернером иерархическую модель идентичности [3, 13 и др.].

В современном мире благодаря развитию системы коммуникаций происходит заметное увеличение субъективной причастности к различным реальным и виртуальным группам [1, 3, 17]. Поэтому изучение соподчиненности и противоречий в структуре социальной идентичности личности приобретает особую значимость [5, 6, 13 и др.]. Это важно для построения социально-психологических прогнозов, развития психотерапевтической практики, повышения эффективности подготовки специалистов для работы в новых социально-экономических условиях.

Несмотря на большое количество исследований социальной идентичности, пока еще мало известно о соотношениях различных видов идентификационных характеристик, взаимосвязях когнитивных, мотивационных и смысловых компонентов идентичности, их изменения под влиянием различных социальных условий. Во многих работах вообще не рассматривается социальная идентичность как некоторая целостность, являющаяся предметом специального изучения, а для анализа выделяются только отдельные ее виды, прослеживаются их признаки, способы конструирования, зависимость от социального контекста. Поэтому мы считаем необходимым специально проанализировать структуру социальной идентичности.

Существует много трудностей, связанных с ее изучением [13]. При анализе процесса самоидентификации, как правило, предполагается, что исследователю известно о социальной принадлежности испытуемых, на основе которой происходит приписывание критериев отнесения себя к той или иной общности. Поэтому возможно расхождение исследовательских и субъективных критериев, что снижает достоверность результатов и приводит к необоснованности выводов.

К социальной идентичности часто обращаются, подразумевая социологический смысл этого понятия, а именно - выраженность у респондентов социальной отнесенности к гражданским, политическим, этническим и другим общностям, без учета психологических причин и последствий процесса самоидентификации [6]. Мы попытались включить данную проблематику в рамки психологического анализа, рассмотреть отдельные компоненты социальной идентичности комплексно, в сочетании с другими личностными характеристиками.

Начало экспериментального анализа структуры социальной идентичности связано с теорией социальной идентичности (Тэдшфел, Тернер). Основная его задача была направлена на изучение многочисленных видов групповых принадлежностей и поисков ответа на вопрос: влияет ли принадлежность индивида к нескольким группам на уровень внутригруппового фаворитизма и межгрупповой дифференциации [27, 30].

Попытки структурировать разнообразные идентификационные характеристики делаются и в рамках других подходов. Например, структура социальной идентичности анализируется Дж. Мидом на основе соотношения отраженных точек зрения человека на свою социальную позицию и ее восприятия другими [5]; С. Струкером - через определение психологического веса интериозированных ролей [26]; М. Ярумович - путем выделения черт идентичности, в которых человек описывает себя [24]; У. Дойз вслед за С. Московичи - через комплекс социальных представлений в структуре Я [21] и т.д.

Первым упорядочил различные виды идентичности Тернер, выдвинув гипотезу о существовании трех уровней самокатегоризации, которые рассматриваются им одновременно и в качестве уровней идентичности [28, 29]:

* суперординатный высший - определение себя как части широкой, подчиняющей практически все известные группы, общности;

* промежуточный (средний) - определение себя в терминах групповой принадлежности, например, профессиональной;

* субординатный, подчиненный - определение себя в индивидуальных, личностных качествах как уникального индивида.

В дальнейшем эта гипотеза проверялась в работах, которые в основном конкретизировали данные уровни [19, 20, 24 и др.].

В отечественной психологии экспериментальные исследования структуры идентичности проводились на примере профессиональной и этнической идентичности. Так, Т. Г. Стефаненко выделила следующие основные ее компоненты [13]: а) когнитивный (самоидентификация; понимание оснований этнической идентичности; определение содержания авто- и гетеростереотипов; представления о "дистанции" между своей и релевантными ей этническими группами); б) аффективный (чувство принадлежности к этнической общности; осознание внутригруппового фаворитизма, проявляющееся в этнических аттитюдах и направленности этнических стереотипов).

Теоретические разработки данной проблемы позволяют сказать, что социальная идентичность - сложно организованное образование: когнитивная ее составляющая взаимосвязана с мотивационными и ценностными особенностями личности (Тэдшфел, Эриксон, Фромм, Кул, Струкер, Брейкуэлл и др.).

В изучении мотивации идентификации мы придерживались устоявшихся в психологии положений и рассматривали ее как часть в более общей мотивационной структуре личности [10, 12]. Учитывая, что возможны различные виды и уровни идентификации, мы предположили, что они связаны с разными видами актуальных мотивов.

В социальной идентичности были выделены когнитивная (содержание), ценностная (смысловая) и мотивационная (побуждение) составляющие.

Опираясь на подход Тэдшфела [27], теорию личностных конструктов Келли [25], представления о сущности идентичности, развиваемые в социальной психологии [1, 2, 13], социальную идентичность мы рассматриваем в качестве целостного динамического образования, выступающего как система ключевых социальных конструктов личности. Она активно конструируется субъектом в процессе жизнедеятельности, в ходе социального взаимодействия и сравнения, является когнитивно-мотивационным основанием восприятия ценностей группы, а также определения допустимых границ поведения. Под конструированием, вслед за Г. М. Андреевой и Т. Г. Стефаненко, мы понимаем приведение информации о мире в систему, организацию этой информации в связанные структуры, способствующие постичь ее смысл.

Определение идентичности с опорой на понятие "социальный конструкт", по нашему мнению, наиболее полно подчеркивает ее природу, происхождение в ходе социального взаимодействия и опыта. Социальные конструкты - это способы истолкования мира, его конструирования, фокус пригодности которых сосредоточен на социальных общностях. Принципиальный вопрос теории Келли касается переосмысления Я, интерпретации человеческого языка. Конструкт определяется "как симультанная констатация сходства и различия" [25 с. 9].

В теории Келли конструкт - центральный смыслообразующий компонент личности, имеющий когнитивно-аффективную природу и влияющий на ценностно-смысловую сферу, мышление и поведение. В соответствии с этим структура социальной идентичности должна включать в себя когнитивные элементы субъективной схемы (знание принадлежности к социальным общностям), мотивационные и ценностные компоненты, в которых проявляется единство активизирующего, оценочного, смыслового и регулирующего функционального значения идентичности.

Поскольку конструкт - базовая единица анализа, то логично предположить, что социальная идентичность образуется целостной, внутренне взаимосвязанной системой конструктов, главная задача которой - помочь субъекту избежать противоречий в прогнозировании [25]. Система конструктов может иметь различные проявления в зависимости от индивидуальных особенностей субъекта [4, И, 14, 25].

Такой подход, по нашему мнению, позволяет продвинуться в понимании структуры социальной идентичности, поскольку учитывает включение в нее компонентов, обеспечивающих сохранение определенности и ориентацию человека в новых социальных условиях, а именно подструктуры а) базовых конструктов в идентификации себя на индивидном, субъектном и личностном уровнях; б) характеристик идентичности (когнитивной, ценностно-мотивационной и аффективной). Кроме того, этот подход дает большие возможности в сочетании номотетического и идеографического инструментария в исследовании идентичности. Как известно, идеографические методы ориентированы на описание личности как уникального феномена, что предполагает объяснение сложного целого, номотетические методы ориентированы на изучение общих законов, справедливых для любого частного случая, поэтому основные структуры и процессы раскрываются с помощью экспериментальных процедур.

Цель исследования: выявление основных структурных компонентов социальной идентичности. Первый шаг в ее достижении - конкретизация и операционализация понятия социальной идентичности как системы социальных конструктов. Последующий - проверка гипотезы: действительно ли структура социальной идентичности - это система компонентов, которые представляют собой единство когнитивных и ценностно-мотивационных особенностей личности.

Задачи исследования: выявить ключевые социальные конструкты испытуемых; сопоставить индивидуальные системы конструктов и выделить группы для последующего сравнения степень выраженности когнитивных, мотивационных и смысловых компонентов; установить взаимосвязи между когнитивными и ценностно- мотивационными компонентами идентичности в выделенных для сравнения группах.

Этапы исследования: на первом - анализ системы конструктов личности, сопоставление выявленных конструктов и отбор испытуемых с различными базовыми конструктами (использовался метод сравнения крайних групп); на втором - сопоставление данных, полученных с помощью методики выявления конструктов, с идентификационными характеристиками, мотивационными и ценностно-смысловыми особенностями личности испытуемых.

МЕТОДИКА

Использовался комплекс методик. В качестве основной идеографической техники в исследовании применялся тест личностных конструктов Келли. Номотетические техники представлены в методиках, направленных на выявление особенностей мотивации, ценностей, идентичности испытуемых.

1. Тест Келли [25] направлен на анализ сложившейся системы конструктов личности. Модификации методики уже нашли применение в исследованиях идентичности [3, 6, 7, 12]. Мы использовали следующие процедуры.

Испытуемым предлагались различные категории для сравнения, которые в терминологии Келли называются элементами. По Келли, подбор элементов не столь важен для определения системы конструктов по сравнению с процедурой выявления конструктов, поскольку сравнение любых феноменов может дать возможность выявить конструктивную систему личности [25]. Тем не менее, он должен быть адекватен задаче исследования и отражать субъективную оценку, выступающую предметом анализа. Так как мы изучаем социальную идентичность, для нас важно рассмотрение в качестве элементов либо самих идентификационных характеристик, либо тех социальных реалий, которые служат основой формирования идентичности. Поэтому после предварительного пилотажного исследования мы остановились на варианте, более соответствующем поставленным целям и задачам. Он позволяет проверить гипотезу о смысловой сущности стереотипического отношения к другим людям как представителям большой социальной общности, живущей в определенных конкретно-исторических условиях. В качестве списка элементов выбраны различные по широте идентификационные характеристики: 1. Студент. 2. Друг. 3. Иностранец. 4. Гражданин. 5. Коллега, 6. Мать. 7. Врач. 8. Сестра. 9. Человек. 10. Девушка. 11. Спортсмен. 12. Инженер. 13. Менеджер. 14. Счастливый человек. 15. Гость. 16. Родственник. 17. Свободный человек. 18. Жена. 19. Дочь. 20 Педагог.

Элементы для сравнения предъявлялись в виде триад. Согласно инструкции, испытуемые должны были выбрать два близких, по их мнению, элемента и сказать, чем они похожи и чем отличаются от третьего. В результате этого выявлялись субъективные признаки восприятия идентификационных характеристик. Процедура сравнения повторялась 10 раз. Общие качества фиксировались в таблице в графе "выявленные признаки", которые в дальнейшем подвергались статистической обработке.

Соподчиненность конструктов определялась на основе кластерного анализа, который наиболее распространен при использовании теста личностных конструктов [4,11,14]. Он включал определение уровня сходства-различия каждой пары признаков, выявление количества образовавшихся кластеров, а также содержания, на базе которого выделены данные кластеры. На их основе проводился анализ типов когнитивных решеток испытуемых.

При сопоставлении когнитивных решеток использовались различные критерии, чаще всего сложность (дифференцированость) или простота (не дифференцированность). Дополнительно учитывался преобладающий конструкт. Поэтому анализ решеток проводился путем сравнения двух видов кластерных деревьев: конструктов (выявление ведущего конструкта) и элементов (выявление типа решетки).

2. Методика "Двадцать утверждений" [9] для определения идентификационных характеристик личности на основе самоописания. В отечественной литературе она часто называется как тест М. Куна "Кто Я?" и широко применяется в социально- психологических исследованиях идентичности [3, 5, 6, 12, 31, 32].

Испытуемому предлагается 20 раз ответить в письменной форме на вопрос "Кто я есть". Ответы анализируются в соответствии с выработанными критериями [6, 12, 18, 31, 32]. Мы классифицировали ответы по 20-ти показателям, выделенным в ходе предварительного анализа и в наибольшей степени удовлетворявшим поставленным целям и задачам исследования. Это: личностные качества; учебно-профессиональная ролевая позиция; семья; национальная, поло-ролевая и локальная идентичности; религия; гражданство; дружба; деятельность; общение; перспектива деятельности и общения; самооценка способности к деятельности и социальных навыков; субъективное и фактическое описание своих физических данных; переживаемое состояние в настоящий момент; собственность; глобальные, экзистенциональные характеристики.

Производился подсчет количества ответов испытуемых, относящихся к каждому показателю. На основе сопоставления количества ответов по каждому показателю проводилось выявление наиболее выраженных идентификационных характеристик.

3. Методика выявления ценностей. На основе опросника Н. В. Клюевой - В. И. Чиркова [8] составлен следующий список ценностей, которые ранжировались испытуемыми по порядку их субъективной значимости (1 минимальная; 15 -максимальная): 1 - демократия в обществе; 2 - безопасность, защищенность жизни; 3 - общественная польза; 4 - лидерство; 5 - известность; 6 - автономия; 7 - материальное благополучие; 8 - развитие способностей; 9 - успех; 10 - здоровье; 11 - семейное благополучие; 12 - внешняя привлекательность; 13 - разнообразный отдых; 14 - общение; 15 - приобщение к культуре.

Проводилось сравнение ранговых мест ценностей у каждого испытуемого.

4. Маст-тест (А. Эллис). Методика, предложенная А. Эллисом [22] и опробированная П. Н. Ивановым и Е. Ф. Колобовой [8], позволяет провести диагностику индивидуальных представлений субъекта как совокупности "иррациональных" идей, сводящихся к тому, что человек непременно должен получить абсолютизированные требования к миру и себе. Поскольку Эллис предполагает, что иррациональные идеи определяют содержательную сторону направленности личности и составляют ядро жизненной активности, то данная методика используется для выявления ценностно-мотивационных особенностей личности, в частности, мотивации как побуждений, определяющих направленность ее активности.

Ведущие темы в ответах испытуемых сопоставлялись со следующим классификатором: 1 - профессиональный рост; 2 - забота о своем здоровье; 3 - общение; 4 - материальное благополучие; 5 - комфорт; 6 - поддержание моральных устоев; 7 - состояние внешней среды; 8 - общественная полезность; 9 - семья; 10 - автономия. Для снижения фактора субъективности интерпретация ответов производилась с привлечением не менее трех экспертов-психологов. Основным показателем были ведущие темы, которые выявлялись путем подсчета количества тем по каждому разделу классификатора. Результаты обрабатывались с помощью корреляционного анализа (критерий согласия Пирсона), общей статистики (пакет STATISTICA 5.0); достоверность значимости различий определялась при помощи F-критерия Фишера.

В исследовании приняли участие 177 студентов (возраст 19 - 20 лет, девушки - 131, юноши - 46).

РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

1. Базовые конструкты. В процессе анализа выделены следующие основные типы когнитивных решеток в зависимости от степени их дифференцированности:

Когнитивно сложная решетка состоит из нескольких кластеров, разделенных и в то же время взаимосвязанных между собой. Наблюдаются различные степени уровней связи кластеров, поэтому данный вариант решетки может характеризоваться как двумя-тремя согласованными кластерами, образующими определенную целостность, так и фрагментарными, изолированными, слабо связанными когнитивными компонентами (несколько кластеров), в которых проявляется различная степень дифференциации признаков. В литературе эти решетки получили название артикулированных и фрагментарных [11]. Когнитивно простая решетка - когнитивная структура, включающая в себя центральный кластер, построенный на основе прочных связей между элементами.

Анализ кластерных деревьев конструктов показал, что ответы испытуемых очень разнообразны. Все решетки располагаются в континууме от когнитивно простых до когнитивно сложных. Большинство ответов приходится на промежуточный тип (артикулированные решетки с несколькими, двумя-четырьмя кластерами, связанными между собой).

Выявлены следующие соотношения типов решеток в целом по выборке: когнитивно сложные - 85.4% (из них артикулированные - 79.5%, фрагментарные - 20.5%); когнитивно простые -14.6%.

Различия в системах социальных конструктов испытуемых определялись в соответствии с типом когнитивных решеток и характером ведущих конструктов.

Выделено семь групп испытуемых, имеющих слабо дифференцированную решетку и достаточно явно выраженный ведущий конструкт. В процессе анализа из них отобраны три наиболее часто встречающиеся группы испытуемых (31 человек).

После сопоставления всех данных из общего числа испытуемых (177 человек) сформированы три группы, в которых проводилась дальнейшая работа: "базисная" (9 человек); "индивидуально-личностная" (12); "профессионально-деловая" (10). В дальнейшем для упрощения изложения эти группы будут обозначаться следующими сокращениями" "базисная" - БГ; "индивидуально-личностная" - ИЛГ; "профессионально-деловая" - ПДГ.

В первой группе в основе системы конструктов преобладают признаки, близкие семейной, национальной, т.е. данной от рождения субкультуре, например, родственные отношения, внешнее сходство и т.д. Они связаны с отнесением себя к определенной группе, близкой испытуемому по признаку родства, психофизической природы (например, родственники, земляки, имеют общую историю, память и т.д.). Эту группу мы обозначили как "базисную".

Во второй - у испытуемых основными являются конструкты, в которых выражены признаки культуры, взаимоотношений, общения. В них проявляется ориентация на признаки несколько иные по сравнению с национальной общностью, например, нравственные нормы, искусство, язык, традиции и т.д. Большое внимание уделяется культурным нормам, отношению с окружающими, духовному развитию и самосовершенствованию, личностному росту, культурному контексту общения. Социальные явления преломляются через призму принципов и требований человека. Группа получила название "индивидуально-личностная".

В третьей группе базовыми оказались конструкты, больше применимые к профессиональной и деловой субкультуре (например, необходимость обучения, наличие карьерного роста). Их можно отнести к признакам динамичных социальных сообществ, которые человек при желании выбирает и меняет (место жительства, профессия, круг друзей и т.д.). Группа получила рабочее название "профессионально-деловая".

Каждая из трех систем истолкования имеет свой диапазон пригодности: "базисная" - по отношению к социальным явлениям, близким субъекту и появляющимся на ранних этапах социализации общности; "индивидуально-личностная" - по отношению к тем общностям, которые не имеют четкой физической или географической границы, но означают принятие определенных нравственных, культурных эталонов для оценки социальных процессов и явлений; "профессионально-деловая" - по отношению к социальным явлениям, которые становятся доступными субъекту на более поздних этапах социализации и связаны с профессионально-деловым миром.

2. Идентификационные характеристики. В трех выделенных для сравнения группах проводился анализ идентификационных характеристик. Результаты показали, что одни характеристики выражены примерно одинаково у всех испытуемых, другие - по- разному, т.е. сильно проявляются в одной группе, а слабо - в других (рис. 1).

Статистическая проверка полученных данных (F-критерий Фишера) выявила значимые позитивные различия между группами по ряду показателей. В первой группе значимо преобладают семейная (60.8), этническая (19.66), локальная (21.51), поло-ролевая (19.46) характеристики (Р = 0.05). Во второй - идентификационные характеристики в целом очень близки первой, но значимо выше показатели личностной (23.65) и экзистенциальной (5.94) идентичности (Р = 0.05). В третьей - более выражены характеристики, относящиеся к восприятию своей учебно- профессиональной позиции (29.01), к деятельности (18.99), самооценке деятельности (10.78), а также к гражданской идентичности (8.69) (Р = 0.05).

Если сопоставить эти данные с существующими представлениями о видах идентичности (персональная, этническая, групповая, политическая, религиозная и др.), то можно отметить преобладание некоторых из них в каждой группе. Например, в БГ преобладает семейная идентичность, в ИЛГ - личностная, в ПДГ - профессиональная. Каждый индивид одновременно является членом различных социальных общностей, что отражается в его самосознании. Но, видимо, в какие-то периоды времени под влиянием определенных условий отдельные виды идентичности могут выступать на первый план и снижать значение для жизнедеятельности остальных видов. Предполагается, что данный процесс наблюдается в трех крайних группах, выбранных для сравнений.

3. Ценностно-мотивационные особенности. Сравнение данных, полученных с помощью Маст-теста, показало, что наблюдается ряд существенных различий выявленных показателей (рис. 2).

В первой группе значимо выше преобладают темы здоровья (9.90), семьи (5.16); во второй - общественной значимости (20.50) и смысла жизни (5.77), общения (4.98); в третьей - темы профессионального роста (24.16) и автономии (32.90).

Проведен анализ соотношения "маст-тем" со следующими жизненными мотивами: а) самозащиты - стремление чувствовать себя безопасно, стабильно; б) самоуважения - желание быть уважаемым в обществе; в) самореализации или саморазвития - стремление проявить себя в деятельности, реализовать свои способности и расширить свое профессиональное пространство -стремление к изучению зарубежного опыта. Можно сказать, что наиболее выраженными в трех группах оказались мотивы: БГ - самозащиты, ИЛГ - самоуважения, ПДГ - саморазвития.

Результаты сравнения жизненных ценностей испытуемых показали, что наблюдаются различия между группами по параметру ценностей (рис. 3).

Сравнение средних показателей выраженности ценностей в каждой группе показало, что испытуемые первой группы более важными считают ценности, связанные с безопасностью и защищенностью жизни (28.68); семейным благополучием (10.75); второй - ценности общения (33.67), полноценного приобщения к культуре (13.48); третьей - профессиональный рост (7.63), демократическое преобразование общества (5.82). В то же время для первой группы по сравнению с двумя другими менее значима автономия (11.24), социальное влияние (13.52). Для второй - в сравнении с двумя другими - менее значимы материальные блага (8.95) и здоровье (18.25). Значимость, различий проверялась по методике Фишера (Р = 0.05).

Корреляционный анализ показал, что мотивация самозащиты сочетается со стремлением к семейному счастью, материальному благополучию, заботе о здоровье. Мотивация самоуважения - со стремлением к творчеству и поддержанию хороших отношений с окружающими; мотивация саморазвития - со стремлением к успеху в учебе и делах, независимости, автономии, расширению собственного профессионального сообщества.

ОБСУЖДЕНИЕ РЕЗУЛЬТАТОВ

Анализ идентификационных и ценностно-мотивационных характеристик показал, что выделенные группы существенно отличаются друг от друга. Это позволяет сделать обоснованное допущение, что социальная идентичность представляет собой комплекс когнитивных и ценностно-мотивационных компонентов, которые по-разному проявляются у людей в зависимости от преобладающих социальных конструктов, т.е. способов толкования социальных реалий. В основе этого комплекса лежит система конструктов, имеющая специфические проявления на индивидуальном уровне.

Выявлены три основные группы испытуемых, имеющие разные конструктивные системы: базисную, индивидуально-личностную, профессионально-деловую.

В первой группе наблюдается преобладание идентификационных характеристик: семейных, этнических, локальных (связанных с местом проживания); больше выражены мотивация самозащиты и ценности безопасности жизни, материального и семейного благополучия.

Во второй - идентификационные характеристики в целом очень близки первой, но у них выше показатели личностной и глобальной (экзистенциональной) идентичности, мотивации самоуважения, ценности дружбы, общественной пользы, общения, приобщения к культуре.

В третьей - больше выражены: идентификационные характеристики, относящиеся к учебно-профессиональной позиции, участию в деятельности, самооценке способностей, мотивации саморазвития и ценностям, связанным с достижением автономности, к личностному и профессиональному росту.

В исследовании показано, что существуют различные виды социальной идентичности, в которых выражается комплексное представление человека о социальном мире и своей групповой принадлежности. По итогам исследования мы можем выделить три вида социальной идентичности: базисную, индивидуально-личностную, профессионально- деловую.

Развивая гипотезу Тернера, можно допустить, что эти компоненты образуют иерархическую последовательность социальных идентичностей: в основе - базисная идентичность, над ней - индивидуально-личностная, и далее - профессионально-деловая. Это значит, что профессиональная идентичность, которая относится к третьей группе, формируется на базе первых двух, что отчасти подтверждается данными: в условиях кризиса социальной идентичности наблюдается снижение уровня профессионально- деловой идентичности по сравнению с личностной.

Результаты исследования позволяют по-иному подойти к проблеме изучения мотивации, связанной с процессом идентификации. Начиная с Тэдшфела, психологи подчеркивают связь идентичности с чувством самоуважения. Потребность в позитивном самоуважении удовлетворяется в условиях усиления идентификационных процессов через релевантное позитивное сравнение своей группы с чужими [16, 19, 23]. В рамках теории социальной идентичности (ТСИ) самоуважение рассматривается как основной мотив межгрупповой дискриминации, а следовательно как основная мотивация идентификации, которая действует на социальном и индивидуальном уровнях, приводит в движение социальное поведение и влияет на тенденцию позитивно оценивать собственное членство в группе. Концепция самоуважения получила развитие в работах М. Хога и Д. Абрамса. Согласно их гипотезе межгрупповая дискриминация возникает под влиянием желания достичь и увеличить позитивное самоуважение [23].

В ТСИ рассматриваются две модели категоризации, ответственные за социальную стабильность (социальные изменения) и самоуважение. М. Билинг предположил, что они представляют собой когнитивно-мотивационный конструкт [18]. В свое время Тернер подчеркивал, что контекстуальная последовательность различных социальных идентичностей может быть рассмотрена в связи с тем, насколько они пригодны в жизни, имеют значение для человека [29].

ВЫВОДЫ

Полученные результаты, а также существующие представления о функционировании конструктивных систем, подтверждают выдвинутую гипотезу и позволяют выделить как минимум три основных блока в структуре социальной идентичности:

а) "базисный", узко локализованный, обусловленный преимущественно ситуацией, данной человеку от рождения, который связан с мотивацией самозащиты и стремлением укрепить свои позиции на уровне национальной, региональной и семейной общности;

б) "индивидуально-личностный", который проявляется в мотивации самоуважения и направленности на овладение требованиями культуры как узкого, так и более широкого сообщества;

в) "профессионально-деловой", проявляющийся в мотивации самореализации и стремлении к расширению субъективного пространства, в анализе изменений, происходящих в обществе.

Будучи динамично взаимосвязанными и постоянно присутствующими в самосознании, эти компоненты актуализируются в соответствии с определенной мотивацией: первому соответствует мотивация самозащиты; второму - самоуважения, третьему - самореализации.

Социальная идентичность образует единый иерархический комплекс, в структуре которого представления личности о своем групповом членстве имеют специфическую связь с мотивационными и смысловыми ее характеристиками.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Андреева Г. М. Психология социального познания. М., 2000.

2. Белинская Е. П., Тихомандрицкая О. А. Социальная психология личности. М., 2001.

3. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. М., 1995.

4. Иванова Н. Л. Качественный анализ: репертуарные личностные методики. Ярославль, 1999.

5. Иванова Н. Л. Социальная идентичность и проблемы образования. Ярославль, 2001.

6. Киселев И. Ю., Смирнова А. Г. Формирование идентичности в российской провинции. М., 2001.

7. Климов И. А. Психосоциальные механизмы возникновения кризиса идентичности // Трансформация идентификационных структур в современной России. М., 2001. С. 54 - 82.

8. Клюева Н. В. Социально-психологическое обеспечение деятельности педагога (ценностно-рефлексивный подход): Автореф. дисс. ... докт. психол. наук. Ярославль, 2000.

9. Кун М., Макпартленд Т. Эмпирические исследования установок личности на себя // Современная зарубежная социальная психология. Тексты. М., 1984. С. 180 - 188.

10. Лебедева Н. М. Социальная идентичность на постсоветском пространстве: от поисков самоуважения к поискам смысла // Психол. журн. 1999. N 3. С. 48 - 58.

11. Леонов Н. И. Психология конфликтного поведения: Автореф. дисс. ... докт. психол. наук. Ярославль, 2002.

12. Солдатова Г. У. Психология межэтнической напряженности. М., 1998.

13. Стефаненко Т. Г. Социальная психология этнической идентичности: Автореф. дисс. ...докт. психол. наук. М.: МГУ, 1999.

14. Франселла Ф., Баннистер Д. Новый метод исследования личности. М., 1987.

15. Ядов В. А. Социальные и социально-психологические механизмы формирования социальной идентичности // Социальное самосознание. Самара, 2000. С. 589 - 602.

16. Augoustinos M., Walker I. Social cognition. London-New Delhi, 1995.

17. Benedict M. On Cyberspace and virtual reality // Man and Information technology. Stockholm, IVA., 1995.

18. Billing M. Social representation, objectification and anchoring: A theoretical analysis // Social behavior. 1985. N 3. P. 1 - 16.

19. Brown R.J., Turner J.С. The criss- cross categorization effect in intergroup discrimination // British J. of Social and Clinical Psychology. 1979. P. 371 - 383.

20. Chante L. Categorical race versus individuality belief as determinants of discrimination // Experimental Social Psychology. 1996. V. 32. P. 129 - 140.

21. Doise W. Social Representations in Personal Identity // Social Identity (international perspectives). London-New Delhi, 1998. P. 13 - 24.

22. Ellis A. Reaction and emotion in psychotherapy. Secaucus, N.J., 1962.

23. Hogg M., Abrams D. Social motivation, self-esteem and social identity // Social identity theory: Constructive and critical advances. Hemel Hempstead: Harvester Wheat-sheaf, 1990. P. 28 - 47.

24. Jarumovicz M. Self - We - Others schemata and social identifications // Social identity (International perspectives). London, 1998. P. 44 - 53.

25. Kelly G.A. The psychology of personal constructs. NY, 1995. v. 1,2.

26. Stryker S. Identity theory: Developments and extensions / Self and Identity. NY, 1986. P. 89 - 104.

27. Tajfel H. Individuals and groups in social psychology // British J. of Social and Clinical Psychology. 1979. P. 183 - 190.

28. Tajfel H. Human groups and social categories. Cambridge, 1981.

29. Turner J.C. A self-categorization theory // Rediscovering the Social Group: A Self- Categorization theory. Oxford, 1987. P. 42 - 67.

30. Turner J.C. Towards a cognitive redefinition of the social group // Social Identity and Intergroup Relations. Cambridge, 1982.

31. Yardley K. What do you mean "Who am I?": Exploring the Implications of a Self- Concept Measurement with Subjects / Self and Identity. Psychological Perspectives. Chichester, 1987. P. 211 - 231.

32. Zurcher L. The mutable self: A self concept for social change. Beverly Hills, 1977.

STRUCTURE OF PERSONALITY' SOCIAL IDENTITY: THE PROBLEM OF ANALYSIS

N. L. Ivanova

Dr. sci. (psychology), docent of the chair of psychology, Yaroslavl State Pedagogic University, Yaroslavl

There are analyzed the results of empirical research of social identity structure. It's assumed that there is no proper models of social identity that emphasize components hierarchy, their essence and functioning. The attempt was made to overcome these problems using the notion of social identity as an integral issue. There are analyzed the structural components of social identity that are based on interrelation of cognitive and value-motivational personal traits.

Key words: social identity, theory of social identity, self-identification, system of personal constructs, values, motivation.

Кросскультурные исследования. КРОССКУЛЬТУРНАЯ ПСИХОЛОГИЯ: ПРОБЛЕМЫ И ТЕНДЕНЦИИ РАЗВИТИЯ

Автор: Т. П. ЕМЕЛЬЯНОВА

© 2004 г. Т. П. Емельянова

Кандидат психол. наук, доцент, зав. кафедрой социальной психологии, декан факультета психологии Тверского государственного университета, Тверь

Анализируется история кросскультурной психологии, ее первые шаги и основные направления с 60-х до 90-х годов XX в. Приводятся результаты международного исследования, в котором принимала участие автор статьи, построенного на основе изучения культурных параметров, выделенных М. Дуглас, и посвященного самораскрытию в общении. Намечаются две ведущие тенденции в методологии кросскультурной психологии, сформировавшиеся в 90-х годах. Предпринимается попытка сравнительного анализа основных эмпирических подходов этого периода (Г. Ховстеде, Ш. Шварц, М. Бонд). Обсуждаются методологические схемы и результаты кросскультурных исследований в рамках концепции социальных представлений.

Ключевые слова: кросскультурные подходы, межкультурные различия, социальные представления.

СТАНОВЛЕНИЕ КРОССКУЛЬТУРНЫХ ПОДХОДОВ

Сейчас, по прошествии почти четырех десятилетий, можно сказать, что кросскультурная психология возникла как особое направление социально-психологических исследований. В начале 60-х годов американская социальная психология не могла не ответить на "злобу дня" общественных умонастроений и не активизировать возможности, дополняющие традиционно академическое изучение социально-психологических явлений. По словам Г. Триандиса, сказанным во введении к его более позднему учебнику "Культура и социальное поведение", он "написал эту книгу так, чтобы ее можно было использовать либо как сопровождение для базового учебника по социальной психологии, из которого преподаватель может выбрать несколько глав, либо как текст для курса о культурных различиях в социальном поведении. Она ставит своей целью расширение кругозора студента. Преподаватели и студенты найдут этот текст непосредственно применимым в курсах, задуманных для укрепления культурного плюрализма учебного плана" [24, с. XV].

Бурное развитие прикладных областей, связанных с бизнес-консультированием, международными отношениями, экологическими науками, социальной работой, требовало социально-психологических знаний, приближенных к реальному межкультурному взаимодействию. Кросс-культурная психология была призвана ответить на этот практический запрос расширением границ социальной психологии для того, чтобы она "оставалась валидной для большинства людей" внутри и вне США.

В предисловии к упомянутому учебнику Триандиса 1994 г. научный редактор серии Ф. Зимбардо подчеркивает особенность социальной политики, которая с 60-х годов фокусируется на признании ценности различий между людьми. Во многих областях американской жизни разнообразие стилей с этого времени не просто принимается, но и поощряется. Различия по признаку расы, пола, этноса, религии, сексуальной ориентации начинают признаваться продуктивными: "Такое разнообразие вносит новые богатые краски в ткань нашего существования" [там же, с. XII]. В это время в США активизируется политика мультикультурализма.

Население США исторически формировалось благодаря притоку иммигрантов; политологи предполагали, что примерно до середины XX в. в ходе урбанизации, развития постиндустриального общества этнические меньшинства ассимилируются и растворятся. Однако в реальности все произошло наоборот - чувство этнической идентичности в сообществах иммигрантов только укреплялось. Стало ясно, что в среде итальянцев, греков, арабов иммигранты желали сохранять родной язык и традиционные ценности.

Понятие научного "этноцентризма" появляется уже в 60 - 70-х годах и в течение трех последующих десятилетий превращается в мишень постоянной критики в самом лагере кросскультурной психологии. "К сожалению, этноцентризм, подразумевающий убежденность в превосходстве собственной культурной группы, повлиял на исследования в социальной психологии, так что даже некоторые из наиболее уверенных выводов в социальной психологии не работают при оценке культур за пределами Северной Америки", - с горечью констатируется в другом авторитетном канадско- американском издании по кросскультурной психологии [23, с. 11]. Обращается внимание на "самодостаточность" американских психологов, которые практически не работают за пределами США [там же, с. 13].

Стала ощутимой необходимость выхода за рамки поисков социально-психологических универсалий, всегда считавшихся основной задачей этой науки, что потребовало существенного продвижения в области методики и организации исследований. Такого рода усилия и были предприняты кросскультурными психологами, которые столкнулись с новыми для этой области науки проблемами: организацией международных проектов, созданием программ полевых исследований, восприятием опыта работы культурных антропологов. Поначалу маргинальная в структуре социальной психологии кросскультурная психология к концу 80-х получает права гражданства и в социальной, и в общей психологии. Этот рост влияния связан не только с нараставшим объемом исследований, на основе которых были выдвинуты убедительные интерпретации. Можно сказать, что данные кросскультурных исследований оказались востребованными практикой в большей степени, чем академические результаты лабораторных исследований "чистых" социальных психологов: кросскультурные проекты имели хорошее обеспечение, к ним привлекались все более серьезные научные силы, образовывались научные сообщества, в том числе Международная ассоциация кросскультурной психологии (IACCP).