Переход от авторитаризма к демократии в Латинской Америке

Этот слой чиновничества по своим связям, роду деятельности, представлениям о престиже наиболее тесно связан с традиционными высшими классами общества. Отсюда и особенности воззрений, политического поведения бюрократии, нередко проявляющиеся гораздо четче, чем у самих “высших классов”. Именно из бюрократической среды выходят самые консервативные группы общества. В некоторых странах именно они, прежде всего, поддерживают правоэкстремистские авторитарные режимы.

Опаснейшим явлением в политической, экономической и социальной сферах региона стала деятельность наркомафии. Она представляет серьезную угрозу для политической стабильности всего Западного полушария.

Война с наркоманией, коррупцией, бюрократией и другими антиконституционными явлениями, в необходимости которой убеждены прогрессивные силы региона, обещает быть долгой и многотрудной. Причины явления коренятся в местных традициях и социально-экономических особенностях. Они во многом определялись запоздалым, по сравнению с США и Западной Европой, вступлением стран региона на путь капиталистического развития. Что касается традиций, то они характеризовались своеобразным этнокультурным сплавом - продуктом взаимодействия различных культур, обычаев, психологических особенностей индейских племен, европейских пришельцев и выходцев из Африки. Они не могли не сказаться и на особенности политического развития стран континента.

Это проявилось в частых мятежах и военных переворотах, политических убийствах, массовых репрессиях, революциях и контрреволюциях, партизанских и гражданских войнах, в диктате армии, гипертрофированных политических амбициях национальных лидеров и представителей военной элиты, в их мессианских претензиях на роль спасителей отечества, особенно в кризисные периоды, весьма частые в большинстве государств Латинской Америки. Таким образом, авторитарные режимы в Латинской Америке характеризуются рядом факторов, прямо влияющих на их формирование а именно: 1) монополия на власть одной группы, партии или коалиции, которая ни перед кем не подотчетна; 2) полный или частичный запрет на деятельность оппозиции; 3) сильно централизованная монистическая структура власти; 4) сохранение ограниченного плюрализма, наличие дифференцированных отношений между обществом и государством; 5) наследование и кооптация как главные способы рекрутации правящей элиты; 6) отсутствие возможности ненасильственной смены власти; 7) использование силовых структур для удержания власти.

Вся история развития независимых государств Латинской Америки характеризовалась последовательной сменой одного авторитарного режима другим: президентских - военно-диктаторскими и наоборот.

Рассматривая важную теоретическую проблему политического развития Латинской Америки, выяснения сущности авторитарного режима и его основных форм, на наш взгляд, следует исходить из того, что авторитарный режим занимает промежуточное положение между тоталитаризмом и демократией. Ибо, сохраняя диктаторскую власть, авторитарная система допускает наличие элементов экономического, политического и идеологического плюрализма. Различают следующие основные формы современного авторитаризма: реакционные военно-диктаторские и однопартийные режимы с тоталитарной тенденцией; консервативные однопартийные и многопартийные с ориентацией на сохранение и поддержание традиционных форм государственности; либеральные, многопартийные с демократическими тенденциями. Для Латинской Америки в XX веке, присущи правоавторитарные - военно-диктаторские и однопартийные режимы с тоталитарной тенденцией, в которых реальный механизм политической власти при таких режимах, где военный или гражданский лидер становится главой государства и руководителем единственной политической партии, характеризуется неограниченной президентской властью. Эти режимы выступают тормозом на пути социального прогресса в обществе, ибо основываются на псевдоконсенсусе.



Глава 2. Военно-диктаторские режимы в Латинской Америке как формы авторитарных систем

В Латинской Америке практически ни одной стране не удалось в ходе своего социально-политического развития избежать периода авторитарного правления. Чередование гражданских и военных авторитарных режимов характерно для всей истории Латинской Америки. Основными причинами данного политического феномена явились социальная и политическая нестабильность, межэтнические, национальные противоречия и конфликты, которые приводили к политическому насилию, государственным и военным переворотам, а в итоге - к установлению авторитарных - гражданских и военных - систем правления.

При этом звено переворот-армия становилось ключевым фактором в формировании авторитарных режимов на континенте. Но, несмотря на универсальность этого явления, нельзя не учитывать специфику политических процессов и режимов, общие черты и характерные особенности военно-диктаторских систем и роль армии в политической жизни латиноамериканских государств.

2.1 Сущность военно-диктаторских режимов и их реакционный характер

Послевоенная история латиноамериканских стран свидетельствует: военно-диктаторские режимы были не только особенностью, но и закономерностью политического процесса. Установление подобного “стиля правления” основано на безоговорочном подчинении народных масс воле военных диктаторов. Механизм их правления был отработан во многих государствах Латинской Америки: в большинстве случаев диктаторы присваивали себе звание президента и создавали политическую систему, опиравшуюся на вооружениях силы и спецслужбы.

Проблемы насильственных форм захвата политической власти в латиноамериканских странах рассматривались в зарубежной политической литературе в рамках концепции “политической нестабильности”. Действительно, связь с общей политической нестабильностью и сопутствующими ей факторами, ведущими к политическому кризису, здесь несомненна. В самом общем виде эти факторы следующие: гражданские и межгосударственные войны и территориально-пограничные конфликты, иностранные интервенции; неэффективность экономики, государственных и политических структур, низкий жизненный уровень большинства населения. Причем зачастую кризисные ситуации усугубляются, казалось бы, самыми благими намерениями с целью их разрешения - попытками восстановления конституционной власти, законности и правопорядка, которые были разрушены предшествующим военным переворотом. Причины политической нестабильности западные политологи, как правило, связывают с экономической отсталостью, с “разрывом между экономическим развитием и политической институционализацией”. С.Хантингтон полагал, что государственные перевороты происходят там, где при низких показателях экономического роста не оказывалось достаточных ресурсов для удовлетворения потребностей населения.

Кроме того, государственные и военные перевороты в нашей и зарубежной литературе также рассматриваются в увязке с необходимостью модернизации латиноамериканского общества, проведением в нем, помимо экономических, и политических реформ, направленных на демократизацию социально-политических структур, повышение образовательного и культурного уровня населения.

Причинами захвата власти военными являются кризис политических структур, политическая нестабильность, чреватая острыми социальными конфликтами. Социальной предпосылкой военных переворотов выступает “преторианское общество”, специфические черты которого, сформулированные Д. Раппопортом, сводятся к следующему: 1) отсутствие консенсуса среди наиболее влиятельных группировок относительно; правил игры”; 2) острый конфликт по поводу перераспределения власти и ресурсов между основными политическими силами; 3) резкая социальная поляризация общества; 4) низкий уровень легитимности и институционализации власти..

Становление военных диктатур, как правило, сопровождается сменой прежней конституции, роспуском парламента, полным запретом любых оппозиционных сил, концентрацией законодательной и исполнительной власти в руках военного совета. Отличительной чертой военных диктатур является широкий размах террористической деятельности, которая осуществляется армией, полицией и спецслужбами. Как правило, военные режимы оказываются не в состоянии обеспечить экономическую эффективность. Им не удается мобилизовать массы на решение социальных проблем, обеспечить себе поддержку, решить проблемы, связанные с институционализацией власти. Подобные режимы существовали во многих странах Африки, Востока, Латинской Америки.

Латиноамериканские политологи считают, что скрытая политическая пружина переворотов связана с внутренними факторами - союзом крупной буржуазии с транснациональными компаниями, которые, опираясь на армию, создают “корпоративистское государство”. Объясняется это тем, что во многих случаях национальные буржуазные круги способны сохранять свое политическое и экономическое господство, используя методы террора и репрессий.

По мнению сторонников идеи “корпоративистского государства”, в странах латиноамериканского региона сформировался консенсус между альянсом крупной буржуазии и ТНК с буржуазией средней, и все они поддерживают тип государственной власти, функционирующей в результате переворота.

Если принять во внимание временные рамки, в которых была выдвинута концепция “корпоративистского государства монополитической буржуазии и вооруженных сил” (вторая половина 70-х гг.), то получалось, что сторонники данной концепции предопределили неизбежную обреченность латиноамериканских стран на перманентные политические кризисы и как следствие - на перевороты. Однако прошедший с того времени период свидетельствует об иной тенденции (даже о закономерности): военно-диктаторские режимы, пришедшие к власти в результате военных переворотов и путчей, постепенно, но повсеместно уступают дорогу новым, гражданским структурам, получившим власть законными, конституционными методами.

Говоря о переворотах как о непременных атрибутах военно-диктаторских режимов (и как о методах захвата власти), их можно определить следующим образом: это антиконституционные акции заговорщиков, возглавляемых представителем реакционной военной верхушки, с целью захвата власти, осуществляемые при поддержке единомышленников со стороны олигархических буржуазных кругов. Заговоры в Латинской Америке в ряде случаев осуществлялись и гражданскими лицами - из числа высших политических и государственных руководителей, но с непременной опорой на вооруженные силы.

При всех ситуационных различиях между военными переворотами можно выделить общие факторы, воздействующие на вызревание заговоров и реализацию захвата власти. Это слабость властных структур; коррумпированность и разложение крупного чиновничества в госаппарате; отсутствие конституционной законности и правопорядка в стране (и вследствие этого - потеря доверия к власти); непримиримые политические противоречия между партиями и организациями; убежденность масс в сфальсифицированных итогах выборов и т.п.

Таким образом, причины военных и государственных переворотов в регионе многообразны. Причины обуславливаются хронической политической нестабильностью в большинстве государств, отсутствием надлежащей институализации и легитимности власти, неадекватностью общественных структур и политических систем, сохранением социального неравенства - господства олигархии с одной стороны, и отсталостью, нищетой, безработицей - с другой. Наличие авторитарных режимов и ограничение демократии, коррупция, наркомания, терроризм, империалистическая эксплуатация и зависимость латиноамериканской “периферии” от “центра” - США и других развитых стран усугубляли политический и экономический кризис на континенте. Это подталкивало военных к активным действиям.

Особое внимание следует обратить на такой фактор, как внушение мысли о высшем, мессианском предназначении военных офицерам вооруженных сил латиноамериканских государств на всех этапах их развития. В исторический час они должны быть готовы взять на себя ответственность за судьбу страны. Поэтому среди офицеров, особенно младшего звена, было немало тех, кто вступал в ряды заговорщиков отнюдь не из худших побуждений. Так, в частности, было во время переворота в Чили в сентябре 1973 года.

Наиболее распространены в Латинской Америке реакционные военные перевороты. По обобщенным данным зарубежных исследователей, за более чем 170-летний период существования латиноамериканских государств в них произошло около 600 военных переворотов и путчей. К началу 70-х гг. XX в. три четверти населения южноамериканских стран жили под пятой военно-диктаторских режимов, пришедших к власти в результате ее захвата.

Ввиду отсутствия четкого определения сущности военно-диктаторского режима как важнейшей категории политической науки необходимо рассмотреть понятие “диктатура”. Это неограниченная политическая, экономическая и идеологическая власть, осуществляемая определенной группой людей во главе с лидером, имя которого, или используемая им социально-политическая идея, может определять тот или иной вид диктаторского правления (цесаризм, абсолютизм, неконституционная монархия, бонапартизм, диктатура класса, партии, тоталитаризм, использующий примат религиозной идеи и т.д.). При этом “бонапартизм” определяется как историческая форма военно-диктаторского режима.

Военно-диктаторский режим, по мнению В.Т.Рощупкина, является крайним выражением авторитаризма, при котором законодательная, исполнительная и судебная власть сосредоточена в руках военного диктатора или элиты, опирающихся на силовые структуры и, прежде всего, армию с целью установления своего господства в экономической, социальной, политической и духовной жизни и отстранения народных масс от участия в управлении государством и обществом.

Подобный режим основан на насилии, грубом произволе, широком использовании жестких мер принуждения, наказания, террористических методов расправы с оппозицией и узурпации политической власти с дальнейшим распространением ее на все сферы жизнедеятельности общественных структур. В большинстве случаев военно-диктаторские режимы неспособны эффективно управлять обществом и государством - ввиду утраты демократических форм правления, отсутствия разделения властей, неприятия широкими массами силовых методов подавления оппозиции.

Военные диктаторы отменяют или приостанавливают действие конституции, ограничивают права и свободы граждан, распускают политические партии, запрещают политическую деятельность, вводят жесткую цензуру на средства массовой информации. Руководство страной осуществляется путем издания декретов и других актов военно-бюрократической машины, которая отвергает демократические государственно-правовые нормы. Отождествляя свои корпоративные интересы с общенациональными, армейская элита стремится использовать военную диктатуру с максимальной для себя выгодой. Классическими примерами военных диктатур являются латиноамериканские политические режимы XX века, представляющую собой жёсткую власть армейской элиты.

При анализе сущности военно-диктаторских режимов довольно сложным представляется определение его основных форм. В целом авторитарные системы управления носили в условиях Латинской Америки реакционный, умеренный либо прогрессивный характер. Наиболее распространенной формой названных политических режимов на континенте являлись правоавторитарные реакционные военно-диктаторские режимы, которым присущи тоталитарные тенденции.

“Типичными представителями” правоавторитарных систем являлись реакционные военные режимы диктатора Сомосы в Никарагуа, Дювалье в Республике Гаити, Стреснера в Парагвае, реакционные военные хунты и правительства в Аргентине, Бразилии, Чили, Гватемале, Уругвае и ряде других стран.

Вышеперечисленные режимы в регионе тесно связаны с таким местным социально-политическим феноменом, как каудильизм. Социально-политическую суть этого явления кратко, но емко выражена У.Фостером: каудильизм представляет собой “прежде всего господство реакционных диктаторов, приходящих к власти и правящих с помощью насилия”.

Помимо реакционных военных диктаторов-каудильо, во многих странах Латинской Америки, в том числе в Аргентине, Бразилии, Чили, Гватемале, Уругвае в результате военных переворотов возникали военные хунты, состоявшие обычно из командующих видами вооруженных сил. Хунты, как правило, выполняли роль временного правительства с законодательными, исполнительными, контрольными и даже судебными функциями. Такие правоавторитарные режимы с тоталитарными тенденциями повсеместно зиждятся на милитаристской системе, политическом терроре. Правление военных хунт порождало произвол и злоупотребление властью, способствовало быстрому и беззастенчивому обогащению генералитета за счет многочисленных экспроприаций чужого имущества и грабежа государственной казны. Подобное беззаконие разлагает вооруженные силы, отвлекая их от выполнения непосредственных задач по обеспечению национальной безопасности государства. В конечном счете, все это приводит к полной дискредитации военной хунты и армии в глазах национального и мирового общественного мнения и готовит социальную почву к активизации выступлений оппозиции. Наиболее остро вышеназванные явления проявились в период крайне неудачного для Аргентины военного конфликта с Англией из-за Мальвинских (Фолклендских) островов (1982 г.).

Таким образом, военно-диктаторские режимы, возглавляемые хунтами, оказывались не в состоянии решать нараставшие социально-экономические проблемы. Эпоха их правления - это периоды перманентной нестабильности во всех сферах. В то же время “в небольших странах и при внешней помощи, как это имело место в Чили, военная хунта может подготовить условия для капиталистической модернизации страны. В 80-е гг. во всех латиноамериканских странах военные хунты пали под напором демократического движения”.

Правоавторитарные реакционные военно-диктаторские режимы характеризуются антиконституционными, противоправными действиями, предпринимаемыми группой заговорщиков во главе с высокопоставленными военными деятелями при прямой или косвенной поддержке наиболее реакционной части армии в лице генералов и офицеров. Заговоры военной верхушки, политическим итогом которых становились перевороты, сопровождались кровавым насилием со стороны армии, органов безопасности и полиции, перешедших на сторону путчистов.

Особое место в политической жизни стран Латинской Америки занимали левоавторитарные военно-диктаторские режимы, которые возникали в результате революционных контрпереворотов. Конечной целью таких режимов являлись ликвидация предшествующих авторитарных систем и восстановление законной демократической власти. Эти режимы формировались при прямом участии или поддержке прогрессивных военных кругов в союзе с демократическими и патриотическими силами. В послевоенный период подобные режимы возникли в результате военных переворотов в Боливии (1979г.), Венесуэле (1945г.), В Панаме и Перу (1968г.). В этот же ряд, но с определенными оговорками, обусловленными особенностями политических сил, выступивших против правивших в то время режимов, можно поставить также Кубу (1959г.) и Никарагуа (1979г.).

Р.Шварценберг называет их прогрессивными: “Эти военные режимы объявляли себя “революционными”, “националистическими” и идеологически поддерживались левыми движениями и партиями... На практике они пытались контролировать иностранное экономическое проникновение и оберегать природные богатства своих стран. И, наконец, они проводили более открытую и менее ориентированную на США внешнюю политику”.

Левоавторитарные военно-диктаторские режимы в Боливии, Венесуэле, Панаме, Перу к концу 70-х гг. ушли в прошлое, показав свою объективную обреченность. Эти режимы - отнюдь не единичное явление в регионе, но они все-таки входят в особую категорию. Ибо этот феномен представляет собой скорее исключение на общем политическом фоне переворотов и правления военных.

Правоавторитарные военные режимы характеризуются директивными методами государственного руководства, осуществляемого военно-бюрократического аппаратом, отсутствием контроля со стороны народных масс за деятельностью правящей военной администрации. Подобные режимы неизбежно порождают коррупцию в вооруженных силах, в том числе и в рядах военных демократов. В Латинской Америке в их среде появились представители военной бюрократии: одни разбогатели на покровительстве наркомафии; другие преуспели в махинациях с государственной казной; третьи - во взяточничестве и т.д. Наряду с крупной буржуазией и олигархией чиновничество военно-бюрократического государственного аппарата процветает, а положение масс вопреки громким популистским лозунгам и программам не улучшается.

Рассмотрим политическую картину реакционных переворотов и последующего правления, военных на примере Аргентины. Переворот, произошедший в 1930 г. в Аргентине, послужил своего рода точкой отсчета последующего длительного (по меркам XX века) периода реакционных военных режимов, характеризовавшихся расправами с демократическим движением, отменой положений конституции, запретом на деятельность политических партий. В последующем военные перевороты в Аргентине имели место в 1943, 1955, 1966 и 1976 гг. Военно-диктаторский режим, пришедший к власти в результате последнего в этом перечне, но не последнего по политической значимости переворота, стоял у власти в этой стране вплоть до 1983г.

Особенностью военного переворота в Аргентине в 1966 г. было выступление армии в качестве цельной, а не раздробленной, обособленной в социально-политическом плане структуры, на которые нередко делились вооруженные силы в ходе предшествующих путчей и после них. Установившейся в стране правоавторитарный военный режим взял курс на внедрение “неокорпоративистской структуры” посредством так называемых “директив участия”. Причем реализация данного курса шла повсеместно - как на общегосударственном, так и на местном уровнях.

Сходная по своим социально-политическим аспектам картина монополизации власти и отмены, демократических начал повторилась и спустя 10 лет - в результате военного переворота 1976 г., произошедшего вследствие слабости и отсутствия единства в стане демократических сил. Глава военного режима генерал X. Видела в обстановке политического хаоса приостановил действие конституции, запретил политическую и профсоюзную деятельность, отменил автономность провинций. Военная хунта, в состав которой вошли командующие сухопутными войсками, ВМС и ВВС (менявшиеся через каждые три года), получила беспрецедентные полномочия: право объявлять войну и заключать мир, контролировать деятельность государственных органов, назначать и отстранять от власти президентов. При этом неформальным, но реальным центром власти по-прежнему оставался “военный парламент”.

Однако основным отличием в результатах военного переворота 1976 г. по сравнению с захватом власти армейской верхушкой в 1966 г. явился отказ от курса на создание корпоративной общественной модели. К 1976 году аргентинские вооруженные силы, хотя и являлись единым государственным институтом, по своему социальному составу, а следовательно и по политическим взглядам, уже не были однородны. К тому же в пестром спектре соперничавших политических течений - от умеренно консервативных до ультраправых - установился относительный баланс сил и интересов. Вследствие дифференциации идейно-политических воззрений военных к середине 70-х годов не только исполнительная власть, но и страна оказались поделенными на “зоны влияния” между разными военными группировками.

В итоге, несмотря на попытки аргентинских военных режимов в 50-60-е гг. придать своему правлению стабильный и долговременный характер, им это не удалось. Дело, очевидно, в неспособности армии как государственного института всецело подчинить себе социально-политическую организацию общества и реформировать ее на подлинно демократических началах. Данная закономерность проявилась и во многих других странах, в которых у власти были военно-диктаторские режимы.

Идеологическим обоснованием вмешательства военных в политическую жизнь Аргентины стала концепция “правого авторитаризма”. Идеологические установки сторонников правого авторитаризма непосредственно предусматривали насаждение военно-диктаторской формы правления на срок, необходимый для стабилизации.

При этом продолжительность “срока” даже не оговаривалась: “правые авторитаристы” прикрывались туманными формулировками о его важности, диктуемой интересами “стабилизации и перехода к новой фазе”. Проповедников подобных воззрений в среде аргентинского офицерства было немало, особенно в его высшем звене. В числе сторонников так называемого “либерального авторитаризма” - генералы X. Видела, Р. Виола, А. Ланусси и другие путчисты.

Но каких бы оттенков ни были идеологические знамена сторонников авторитарного военного правления в Аргентине, все они не останавливались перед тем, чтобы ради захвата власти растоптать конституционные нормы. О цинизме и лицемерии организаторов военных переворотов 1955 и 1966 гг. говорит то, что в последующем бывшие путчисты стали называть совершенные ими перевороты, не иначе как “революцией”.

Чтобы придать перевороту 1966 г. видимость законности, его организаторы заблаговременно позаботились о правовом прикрытии прорыва военных к управлению государством. В своей работе “Вооруженный политик” исследователь К.Фаит свидетельствует: заговорщики разработали и навязали властям так называемый план “Конинтес” - “Военный план на случай внутренних волнений в государстве”. Согласно этому документу ситуация в стране подпадала бы под контроль вооруженных сил.

Исследования военно-диктаторских режимов в Аргентине и в ряде других латиноамериканских государствах показывают, что у них немало общих черт, но есть и свои особенности. Но для более глубокого, полного анализа этих режимов возникает объективная необходимость всесторонне рассмотреть роль армии в политической жизни вышеназванных латиноамериканских государств.

2.2 Роль армии в политической жизни латиноамериканских стран

Вся история развития независимости государств Латинской Америки свидетельствует об активной роли армии в политической жизни стран континента. В XX в. из многочисленных военных переворотов, путчей и заговоров около 200 завершились установлением военно-диктаторских режимов и захватом власти военной диктатурой.

Армия - составная часть государства. Действуя в структуре государственных органов и под их руководством, она призвана защищать интересы страны, обеспечивать её безопасность, защиту от внешнего врага. Очевидно, в нормальном демократическом обществе армия является нейтральной госструктурой или должна быть таковой. Однако в большинстве латиноамериканских стран вооруженные силы нередко выходят за рамки подчинения государственным органам и становятся активной силой, оказывающей значительное воздействие на ход и исход политических процессов.

Активное вмешательство армии в политику не является сугубо латиноамериканским явлением. По мнению известного российского исследователя А. Шульговского, подобное присуще развивающимся странам Азии и Африки, так и (в определенной степени) странам с уже сложившейся, развитой капиталистической структурой. Сам же социально-политический диапазон вмешательства военных в политику весьма широк: от политических акций каудильо до решительных выступлений армии в периоды обострения борьбы за власть в связи с выбором путей социального развития.

В отличие от афро-азиатских стран процесс вовлечения военных в политику в Латинской Америке имеет более острый и широкий характер, как и сама борьба за власть различных политических сил. С одной стороны, это порождает политическую нестабильность, с другой - вызывает тяготение общества к “сильной руке”.

На практике это нередко приводит к установлению диктатуры, авторитарного режима.

Подобные явления обуславливают возрастающий научно-теоретический и практический интерес политологов к исследованию роли и места армии в политической системе латиноамериканских государств. От глубокого анализа этой проблемы, установления причинно-следственных связей, совокупности соответствующих факторов во многом зависит успех формирования новой модели общества, которая обеспечила бы социально-политическую стабильность и проведение экономических реформ в Латинской Америке.

Эмпирический материал политических процессов на континенте дает возможность проследить и сделать теоретические выводы по таким важным проблемам, как взаимодействие армии и общества, армии и политики, армии и власти, определить особенности и перспективы эволюции авторитарных военно-диктаторских режимов в демократические.

В истории развития вооруженных сил с поразительной ясностью резюмируется вся история гражданского общества. Взаимодействие общества и армии определяется степенью экономического развития, характером политической системы и идеологической надстройкой.

Для латиноамериканского общества характерно сложное переплетение различных типов социально-экономических отношений. От докапиталистических до господства в ряде стран капиталистического уклада; от недостаточной социально-классовой дифференциацией общества до формирования крупной буржуазии и рабочего класса; от неразвитости различных политических институтов до наличии в отдельных государствах устойчивых политических режимов, ориентированных на союз финансовой олигархии с руководящими армейскими кругами - таковы пределы отклонений от средних показателей в этой сфере.

Велик диапазон крайних позиций и в других важных сферах. Например, широк спектр идеологических воззрений - от традиционных культур и религий до буржуазных неолиберальных идеологических концепций; от резкой поляризации в распределении национального дохода, сосредоточенных в руках буржуазной и военной олигархии до падения жизненного уровня широких масс, безработицы, голода, нищеты; от огромной экономической и политической зависимости США и ряда стран Западной Европы до обострения внутренних и внешних противоречий латиноамериканских государств.

Большую роль в политической жизни латиноамериканских государств играют вооруженные силы. Это самая организованная, мобильная, мощная сила, обладающая наибольшим потенциалом в политической системе. С армией в этом плане до недавнего времени не мог конкурировать никакой политический институт. Она, как показывает исторический опыт Латинской Америки, способна подчинить себе все другие институты власти.

Еще в конце XIX века Ф.Энгельс, заметил обретение армией таких исключительных свойств: если армия будет против, то никакой класс не сможет осуществить революцию, она не победит пока армия не станет на ее сторону; более того, она должна начаться в армии. Эти возможности армии хорошо усвоили политики и идеологи. Военный и политический деятель Соединенных Штатов Д. Эйзенхауэр отмечал: “Я не знаю более активной политической организации в мире, чем вооруженные силы США”.

Мощь политического потенциала армии широко использовали и латиноамериканские государственные деятели. Под непосредственным влиянием своего могущественного северного соседа они выдвинули доктрину “национальной безопасности”. Доктрина стала своего рода официальным идеологическим кредо военно-диктаторских режимов, теоретическим обоснованием подавления и разгрома демократических движений - якобы в интересах эффективной модели экономического развития в новых условиях.

Немалое влияние на взгляды латиноамериканских государственных, политических и военных деятелей оказали концепции американской социологической школы “вестернизации” стран Латинской Америки. Видным представителем этой школы был Калман Силверт. Взгляды Силверта основывались на его убежденности в том, что латиноамериканские государства испытывают все большее влияние западной модели развития, преодолевая при этом регрессивное воздействие традиций ибероамериканской культуры - с ее негативными отношениями к ценностям и институтами “индустриального общества”.

Латиноамериканские сторонники концепций “индустриального общества” и “национальной безопасности” поддерживали тезис аполитичности вооруженных сил. Но реализовывалось это только на словах. На деле же они стремились политизировать и идеологизировать армию в духе приверженности нормам и ценностям модернизированного западного общества, отрицания исторических и национальных традиций, присущих латиноамериканским странам. Однако вооруженные силы не могут быть вне политики уже хотя бы потому, что они выступают орудием государства в обеспеченности национальной безопасности.

В силу своей организованности, дисциплинированности, сплоченности военнослужащие представляют собой значительную социальную силу и не могут не влиять на происходящие вокруг них события. В определенной ситуации в сознании солдат и офицеров находят отклик “лозунг соучастия”. Люди в военной форме неоднократно использовали свои знания, опыт, мощь не только для укрепления безопасности государств, но и обеспечения экономической и политической стабильности. Не случайно армия в Латинской Америке всегда была предметом национальной гордости для большинства населения. Так, по крайней мере, ему внушали. Занимая привилегированное положение в латиноамериканском обществе, руководящие армейские круги прямо или косвенно оказывали влияние на все сферы социально-политического развития.

Характеризуя сущность и основные особенности авторитарных военных режимов и роль армии в странах Латинской Америки, следует отметить наличие следующих черт: стимулирование экономического развития и индустриализации страны, реорганизация политической жизни, установление авторитарных методов управления; придание вооруженным силам ведущей роли в разрушении предшествующей политической системы; признание армии в качестве ведущей силы в формировании новой правящей коалиции.

В этой связи понятно безудержное восхваление вооруженных сил в идеологической практике латиноамериканских военных режимов. Армию объявляли главной движущей силой истории, судьбоносным фактором нации и государства. На разных этапах социально-политического развития Латинской Америки армии провозглашались наследником и продолжателем традиций антиколониальных освободительных войн, а военачальники - продолжателями дела С. Боливара.

Появились всевозможные концепции о “мессианском предназначении” вооруженных сил, об “особой роли” военных каудильо. Вышеназванные концепции особенно находили отклик у молодых офицеров, которые в военной службе, в армии видели средство продвижения к более высоким, чем серая однообразная казарменная жизнь, социальными и политическими позициями.

В своих амбициозных и далеко идущих целях, прикрываемых демагогическими лозунгами, эту категорию военных могли использовать их высокопоставленные начальники. Главной опорой лидеров военно-авторитарных режимов были отнюдь не массовые офицерские слои, а в основном представители генералитета, входившие в состав ближайшего окружения диктатора - лидера режима. Эта военная верхушка занимала привилегированное положение, пользовалась всевозможными льготами и привилегиями. В эпоху военно-диктаторских режимов в разных странах Латинской Америки сформировалось целое сословие высших офицеров - предпринимателей, тесно связанных с высокопоставленными чиновниками госаппарата.

Стремление представителей военной верхушки к власти объяснялось не только жаждой власти как таковой, но во многих случаях и прямыми материальными выгодами и интересами, надеждой на возможность личного обогащения - в результате утверждения в высших властных структурах.

С этой целью военно-диктаторские режимы в Аргентине и в ряде других латиноамериканских государств предоставляли военнослужащим возможность не только получить военные знания, но и создавали курсы экономической науки, управления, основ социологии и политики. Приобретенные таким образом знания, формально не связанные непосредственно с военной сферой, позволяли ее представителям объективно оценивать экономическую и социально-политическую обстановку в стране после взятия в свои руки политической власти.

Практика показывает: военная элита, захватив властные рычаги, в большинстве случаев скорее контролировала законодательную и исполнительную власть, чем непосредственно руководила социально-экономическим развитием. Высшие представители армии весьма осторожно относилась к экономическим процессам, а управление этой сферой, как правило, поручали специалистам-профессионалам из числа гражданских лиц.

Итак, в государствах Латинской Америки военная элита и армия играют значительную роль в политической сфере. Ни один государственный переворот на континенте не произошел здесь без прямого участия армии. При этом она выступала не только как инструмент захвата и удержания власти, но и как самостоятельная политическая сила. Опыт латиноамериканских стран свидетельствует о возрастающем влиянии вооруженных сил на общественно-политическую жизнь большинства государств континента. Созданные как гарант суверенитета и общественного порядка, национальные армии Латинской Америки за годы независимости превратились не только в один из важнейших компонентов политических сил, но и в такой институт политической системы, который занимает в ней господствующее положение.

Реалии послевоенного развития Латинской Америки свидетельствует о двух основных тенденциях политической роли вооруженных сил в обществе и государстве. Это возможность влияния армии на политическое процессы в рамках конституции для обеспечения стабильности и социального прогресса. Вместе с тем это и отказ армии поддержать гражданское общество - путем захвата власти и установления авторитарного режима в форме армейской диктатуры.

Взаимопонимание между государством и армией, обществом и армией складывались на принципиально иных основах, чем в развитых цивилизованных странах Запада. Это обуславливается экономической, политической и социальной нестабильностью в латиноамериканских государствах и в регионе в целом.

Рассмотрим роль армии в условиях военно-диктаторских режимов на примере Аргентины, где военный фактор в политике в 60-70-х гг. проявлялся наиболее ощутимо.

Вооруженные силы Аргентины считаются одними из наиболее развитых в Латинской Америке. Они играют значительную роль в реализации внешней и внутренней политики государства. Верховным главнокомандующим вооруженными силами, включающими сухопутные, военно-воздушные и военно-морские силы, является президент (избирается на шестилетний срок). Он осуществляет руководство ими через министерство обороны, объединенный штаб и начальников главных штабов видов вооруженных сил.

Десятилетиями “моделью” для аргентинских военных, отмечает Г.И. Мирский, была Германия. В 1939 году, когда разразилась. Вторая Мировая война, из 34 генералов 17 прошли службу в германской армии, почти половина первых преподавателей Высшей военной школы были немцами. К 1943 году, т.е. к моменту выхода на политическую арену “Группы объединенных офицеров”, все высокопоставленные военные принадлежали к “германской школе”. Эту группу возглавлял генерал Хуан Доминго Перон, впоследствии избранный на пост главы Аргентинского государства. Он был свергнут самими же военными в 1955 году.

“Диктатура Перона не была традиционной латиноамериканской диктатурой военного каудильо, - отмечает Г. Мирский. - Он захватил власть при помощи армии, но не ограничивался опорой на нее, а создал авторитарный популистский режим, в основании которого были однопартийная система и профсоюзы. Кроме того, Перон непосредственно апеллировал к рабочему классу и городским низам”.

После свержения генерала Перона к власти пришла военная хунта, члены которой оспаривали друг у друга право на ведущие позиции в вооруженных силах. Шли непрерывные столкновения между генералами и адмиралами в борьбе за власть. Военные режимы сменялись гражданскими, но ситуация к лучшему не менялась. США и другие страны запада перестали доверять военной хунте и гражданским режимам, втянувших страну в полосу социально-экономических кризисов и политической нестабильности. С 1955 по 1973 гг. большую часть времени Аргентиной управляли военные. Однако ни они, ни гражданское правительство радикалов (1958-1962 и 1963-1966 гг.) не смогли решить важнейшие социально-экономические проблемы страны.

В сентябре 1973 г. на внеочередных президентских выборах триумфальную победу одержал Хуан Перон, вернувшийся незадолго до этого из многолетнего изгнания. Он был избран президентом, а его третья жена Мария Эстела Мартинес де Перон - вице-президентом. (В некоторых источниках она проходит как Исабель или Исабелита Перон, но это одно и то же лицо). Правительство Перона выступило с программой демократических реформ.

Но при отсутствии политической стабильности обстановка еще более обострилась. Чем и воспользовалась армия во главе с генералом Виделой, совершив в 1976 году военный переворот.

В “послепероновскую” эпоху страна еще трижды познала мрачные времена военных путчей. Семь лет, до конца 1983 года, государством управляла военная хунта в составе командующих вооруженных сил. Таким образом, на протяжении довольно длительного времени военная элита и армия Аргентины в результате постоянного давления на власть явилась важным фактором политической жизни.

Надеясь на поддержку в стране и за рубежом, реакционный военно-диктаторский режим в 1982 году предпринял попытку вернуть удерживаемым англичанами Фолклендские (Мальвинские) острова. Однако война с Англией стала гибельной для режима. В ходе боевых действий погибло свыше 600 аргентинских солдат. Многие из них были плохо подготовлены и плохо вооружены для ведения современной войны. Поражение армии стало унижением для всей нации.

В сложившейся ситуации общественное мнение однозначно выступило против военных, и те на следующий год передали власть гражданскому режиму. В местной и зарубежной печати появились резкие критические статьи о роли армии в политической жизни страны.

Фолклендская война стала серьезным фактором, побудившим США отказаться от ставок на “военные партии” в латиноамериканском регионе. Ибо боевые действия в 1982 году между союзниками Вашингтона - Аргентиной и Англией - поставили в сложнейшее положение администрацию Р. Рейгана. Идеологическое кредо латиноамериканских военных - доктрина национальной безопасности, оправдывавшая военные перевороты, становится явно не состоятельной. США в изменившейся ситуации пошли на резкое сокращение прямой военной помощи Аргентине. Подобные перемены не могли не сказаться на эволюции военных режимов на континенте в целом.

В поисках новой роли армии в решении внутриполитических и внешнеполитических задач, укрепления национальной безопасности гражданское правительство отменило воинскую повинность. Именно Аргентина первой на Южноамериканском континенте стала формировать профессиональную армию, полностью комплектуемую из добровольцев.

Таким образом, во второй половине ХХ политическая жизнь Латинской Америки характеризовалась большим количеством государственных и военных переворотов, в результате которых устанавливались военно-диктаторские режимы. Эти режимы носили реакционный характер и являлись крайним выражением авторитаризма, при котором законодательная, исполнительная и судебная власть была сосредоточена в руках военного диктатора или хунты, опирающихся на силовые структуры и, прежде всего, на армию. Новоявленные каудильо и их приспешники устанавливали свое господство в экономической, социальной, политической, духовной жизни и отстраняли народные массы от участия в управлении государством и обществом.

Причинами военных переворотов и установления военно-диктаторских режимов в Аргентине и Латинской Америке были: хроническая политическая нестабильность, отсутствие надлежащей институализации и легитимности власти, экономические кризисы, социальное неравенство, господство олигархии с одной стороны и отсталость, нищета, безработица, разгул коррупции, наркомафии, терроризма - с другой.

Наличие таких особенностей авторитарных военно-диктаторских режимов в Латинской Америке вызывали необходимость установления сильной власти, “суперпрезидентского” правления при активной роли армии в политической жизни.

Исследование военно-диктаторских режимов в Аргентине и других странах Латинской Америки показывают, что у них были общие черты и свои особенности. Наиболее важной общей характеристикой является активная роль армии в политической жизни. В отличие от афро-азиатских стран процесс вовлечения военных в политику в Латинской Америке имел более широкий и острый характер, как и сама борьба за власть различных политических группировок. Армию на континенте объявляли главной движущей силой истории, судьбоносным фактором нации и государства. При этом особенностью соответствующего латиноамериканского феномена являлось то, что лидерами военных режимов становились не представители массовых офицерских слоев, а в основном генералы, входившие в состав близкого окружения диктатора, или члены военной хунты.

По мере роста экономических и социальных трудностей власть военной верхушки в Латинской Америки утрачивала поддержку, как со стороны гражданской элиты, так и в массовых слоях населения. В конце 70-х - начале 80-х гг. в Аргентине и других странах континента, где были установлены военно-диктаторские режимы возникла оппозиция правлению военных в среде широких масс слоев трудящихся, средних слоев населения, а также в стане традиционной политической и духовной элиты.

Возникновение оппозиции было вызвано тем, что реакционные военно-диктаторские режимы ущемляли интересы не только широких масс, в том числе и среднего класса, но и многих давно укоренившихся слоев: политиков, профсоюзных лидеров, интеллектуалов, преуспевающих бизнесменов, церкви, которые играли важную роль не только в политической, но и в экономической, социальной, духовной жизни Латинской Америки. Противоречия стали возникать не только в армии, среди офицерского корпуса, но и в службе безопасности и разведки.



Глава 3. Аргентина: переход от авторитаризма к демократии

В конце XX века по всему миру прокатилась волна политических изменений, связанных с демократическими преобразованиями. Свое конкретное воплощение они нашли в революционных и эволюционных процессах отказа от авторитарных, диктаторских форм правления. В глобальном плане практически повсеместные, универсальные тенденции перехода от авторитарного правления к основам демократии стали весьма заметным явлением, оказавшим существенное воздействие на региональные политические процессы.

Подобные процессы охватили и Латинскую Америку. Под напором широкого демократического движения, в котором участвовали не только народные массы, но и различные буржуазно-демократические, христианско-либеральные движения и партии, католическая церковь и демократические армейские круги, произошел крах правоавторитарных военно-диктаторских режимов, стоявших у власти во многих странах континента.

За восемь лет (1983-1990гг.) пали военно-диктаторские режимы в десяти государствах латиноамериканского региона, в том, числе в таких крупных, как Аргентина, Бразилия, Чили, а также в Уругвае, Парагвае и т.д. Многие государства Латинской Америки ступили на эволюционный путь перехода к гражданскому правлению, к созданию необходимых внутренних условий для постепенной демократизации, политической и экономической стабилизации.

Эти важнейшие качественные изменения в странах региона проходили не изолированно, а являлись составной частью сложного процесса глобального поворота к демократизации.



3.1 Модернизация военно-диктаторского режима и “авторитаризм развития”

Модернизация как исторически длительный переход от традиционного (“аграрного”) общества к современному (“индустриальному”) - это комплексный, многоплановый процесс перехода, в результате научно - технического прогресса, социально - структурных изменений, преобразований нормативных и ценностных систем. Он охватывает все сферы общественной жизни - экономическую, социальную, политико-правовую, культурную. Изменения в каждой из них тесно связаны и соотносятся друг с другом.

По мнению С.Н. Эйзенштадта, политическая модернизация означает: 1) создание дифференцированной политической структуры с высокой специализацией политических ролей и институтов; 2) территориальное и функциональное расширение области центрального законодательства, администрации и политической активности; 3) постоянное расширение включенности в политическую жизнь социальных групп и индивидов; 4)возникновение и быстрое увеличение рациональной политической бюрократии; 5) ослабление традиционных элит и их легитимации; замена традиционных элит модернизаторскими.

Считается, что всемирно-историческая миссия процесса модернизации - доведение экономического, социально-политического и духовно-культурного уровня слаборазвитых стран до уровня высокоразвитых.

Российские исследователи В.Хорос и М.Чешков выделяют три эшелона модернизации. Ее инициатором и одновременно - в качестве первого эшелона выступили постиндустриальные страны Запада. Весь остальной мир представлен группой обществ запоздалой модернизации, протекающей менее органично и в значительной мере под внешним воздействием. Вместе с тем среди этой широкой группы можно выделить второй эшелон - крупные государства, где модернизация, по мнению В.Хороса и М.Чешкова, осуществлялась на независимой национальной основе (Россия, Япония и некоторые другие).

Третий эшелон модернизации, по классификации вышеназванных авторов, - страны Латинской Америки, Африки и большинство азиатских государств. Их особенностью является то, что они интегрировались в мировой хозяйственный комплекс через систему колониализма и зависимости - в качестве сырьевых придатков Центра. К тому же они ступили в новый этап развития в тот неблагоприятный период, когда человечество оказалось лицом к лицу с глобальными проблемами: демографической, ресурсной, экологической, продовольственной. Разумеется, эти проблемы являются объективными “ограничителями” для латиноамериканских государств.

Рассматривая третий эшелон модернизации, заметим, что страны Латинской Америки по уровню экономического развития и степени зрелости капиталистических отношений в большинстве своем превосходят страны “третьего мира”. Они прошли довольно длительный путь капиталистического развития. К началу XX века они уже были независимыми государствами, но оставались объектами активной экономической экспансии иностранного капитала, в первую очередь североамериканского. Эти факторы ускорили развитие капиталистических отношений и привели к подъему антиимпериалистической борьбы народов региона за подлинную экономическую и политическую независимость.

В Латинской Америке господствовали военно-диктаторские и консервативные режимы, которые характеризовались чередованием военных и гражданских авторитарных систем правления, экономической, социальной и политической нестабильностью, единоличной президентской властью. Причем политическая нестабильность, другие кризисные явления имели место и в государствах с “суперпрезидентской” властью.