Еврейская иммиграция в Америку в повести Шолом-Алейхема "Мальчик Мотл" и в повести Шолома Аша "Америка"

Размещено на http://www.allbest.ru/

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ АВТОНОМНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ

«НАЦИОНАЛЬНЫЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ «ВЫСШАЯ ШКОЛА ЭКОНОМИКИ»

Факультет гуманитарных наук

Департамент истории и теории литературы

Выпускная квалификационная работа

образовательная программа «Филология»

Еврейская иммиграция в Америку в повести Шолом-Алейхема «Мальчик Мотл» и в повести Шолома Аша «Америка»

Выполнила:

Емельянова Анна Алексеевна

Научный руководитель

доцент департамента истории и теории литературы

Елена Евгеньевна Земскова

Москва 2020

Аннотация

Дипломная работа посвящена теме еврейской иммиграции в Америку в начале XX века, которая отражена в двух повестях идишских писателей - «Мальчик Мотл» Шолом-Алейхема и «Америка» Шолома Аша. Миграция часто становится поводом для рассказа, особенно эта тема важна для еврейской литературы, потому что еврейский народ - кочевой, он веками странствует в поисках своего места в мире. Выбранные повести интересны тем, что написаны двумя еврейскими писателями, которые сами прошли через иммиграцию в Америку, а значит, могут передать понимание таких важных вещей, как природа миграции, опыт мигрантов, ностальгия, самоотречение. Обе повести рассказывают о семьях, которые иммигрировали в Америку в поисках лучшей жизни. Тематика схожая, но эти две повести показывают два абсолютно разных опыта иммиграции, а также разный эмоциональный настрой, который передается через такие художественные особенности, как нарратив и пространство, соотносящиеся с мигрантской реальностью и помогающие ее осваивать.



Содержание

Введение

Глава 1. Еврейская миграция и еврейская литература в начале XX века

1.1 Исторический контекст

1.2 Язык еврейской литературы

Глава 2. Две повести - одна иммиграция

2.1 История создания повестей

2.2 Особенности нарратива

2.3 Особенности пространства

2.4 Восприятие Америки

2.5 Две стороны одной иммиграции

Заключение

Список литературы



Введение

Уже более чем столетие миграция является предметом исследования для социологов, географов, антропологов, экономистов, историков и других ученых. Есть множество книг и исследований, раскрывающие социальные, демографические, культурные, экономические аспекты миграции, например, Марк Ли Рафаэль собрал целый том Marc Lee Raphael. The Columbia history of Jews and Judaism in America. New York: Columbia University Press, 2008. , посвященный истории евреев и иудаизма в Америке, где рассказывается про разные периоды еврейской иммиграции в Америку, ее причины и последствия.

Исследования миграции в социальных науках чаще всего основаны на статистике, социологических опросах, в общем, на сухих фактах. Такие исследования деперсонализированы, т.е. безличны, и не всегда могут передать понимание того, как это - быть мигрантом, частью общины, национальности, общества; они не могут описать ностальгию, ощущение изгнания, безродности, беспокойства. Это все может описать литература. Множество текстов на тему миграции было написано самими мигрантами в форме новелл или эссе. Такого рода нарративы о собственном опыте может передать убедительное понимание природы миграции, опыта мигрантов, восприятия того или иного пространства, смысла смены места жительства, ностальгии, отношения к возвращению назад, семейных отношений, самоотречения, самопознания и еще много всего John Connell, Russell King, Paul White. Writing Across Worlds: Literature and Migration. London: Routledge, 1995. PP. 10-12. .

Миграция часто становится поводом для рассказа, ведь литература с помощью художественных средств создает нарратив, который соотносится с мигрантской реальностью, помогает ее осваивать. Особенно миграция важна для еврейской литературы, потому что еврейский народ - кочевой, он веками странствует в поисках своего места в мире. В этой работе мы рассмотрим миграцию в двух повестях идишских писателей. Выбранные повести интересны тем, что написаны двумя еврейскими писателями, которые сами прошли через еврейскую иммиграцию в Америку, а значит, могут передать понимание тех важных факторов миграции, о которых говорится выше. Шолом-Алейхем уехал в Америку около 1915 г., Шолом Аш - в 1910 г. И повесть Шолом-Алейхема «Мальчик Мотл» (1916) (Motl peysi dem khazns), и повесть Шолома Аша «Америка» (1911) (America) повествуют о семьях, которые иммигрировали в Америку в поисках лучшей жизни. Тематика схожая, но эти две повести показывают два абсолютно разных опыта иммиграции, у них разный эмоциональный настрой, который передается через художественные особенности.

Еврейская иммиграция в Америку началась еще в 1654 году, первыми евреями-иммигрантами были беженцы из Бразилии. В этой работе рассматривается период самой массовой еврейской иммиграции в Америку 1880-1924 гг., состоявшей в основном из мигрантов Восточной Европы и России. Основными причинами еврейской миграции в то время были массовые гонения на евреев, государственный и бытовой антисемитизм. Тема миграции очень важна еще и потому, что она поднимает вопрос преодоления культурных границ и изменения идентичности. История еврейской миграции особенно интересна тем, что она происходит и в настоящее время, а также тем, что мы сейчас живем в эпоху миграции.

Что еще важно для нашей темы - восприятие Америки и миграционного процесса мигрантами. Наиболее близкими к этим проблемам являются исследования Йозефа Рота «Дороги еврейских скитаний» Рот Й .Дороги еврейских скитаний. М.: Книжники, 2011. 160 с. и Юрия Слезкина «Эра Меркурия»Слезкин Ю. Эра Меркурия. Евреи в современном мире. М.: Новое Литературное Обозрение, 2007. 512 с.. Исследование Рота показывает историю еврейской иммиграции в различные страны, включая Америку. Оно также описывает процесс иммиграции, и поможет нам лучше изучить исторический аспект в повестях.

Исследование Слезкина описывает восприятие Америки иммигрантами. По его словам, Соединенные Штаты представлены как воплощение государственности, суверенитета, капитализма и профессионализма. При этом, по мнению Слезкина, Америка - это единственное современное государство, в котором еврей может быть одновременно евреем и гражданином, потому что она предлагает евреям полноценное членство без ассимиляции.

Итак, цель дипломной работы - проследить, как отражается тема еврейской иммиграции в Америку в этих повестях. Для достижения поставленной цели нам необходимо выполнить следующие задачи:

1. Описать исторический контекст, в который вписываются эти повести: причины иммиграции в Америку, процесс иммиграции;

2. Исследовать историю создания повестей;

3. Показать особенности повествования и пространства;

4. Описать общие и различные черты двух повестей и показать, как эти отличия связаны с концепцией еврейской иммиграции у каждого писателя.



Глава 1. Еврейская миграция и еврейская литература в начале XX века

1.1 Исторический контекст

Эли Фабер пишет, что история евреев в Америке началась в сентябре 1654 года, когда небольшое французское судно причалило к гавани Нового Амстердама в южной части острова Манхэттен. Среди пассажиров было 23 человека, которые бежали из Бразилии. В основном они были сефардского происхождения, предки которых проживали на Пиренейском полуострове, но среди них было и несколько ашкеназских евреев из центральной и восточной Европы.

В начале XVI века евреи начали покидать Португалию, чтобы обосноваться в Амстердаме. Эти мигранты были новыми христианами, предки которых были вынуждены обратиться в христианство, чтобы иметь право оставаться в Португалии. Многие из них тайно исповедовали иудаизм. Как и в Испании, папство Португалии санкционировало инквизицию, чтобы избавиться от еретиков, особенно от тех, кто тайно придерживался иудаизма. В конце 90-х XVI века новые христиане начали иммигрировать в Амстердам, скрываясь от португальской и испанской инквизиции. Амстердам стал прибежищем не только для евреев из Португалии, но и из Испании. В середине 17 века Амстердам начал привлекать ашкеназских (европейских) евреев из Германии и Польши. Массовые нападки на еврейские общины в 1648 году под предводительством Хмельницкого в восточной части Европы сподвигли евреев еще более массово уезжать на запад. К 1645 году около 1500 евреев из Амстердама обосновались в северо-восточной Бразилии. Между 1654 и 1820 годами большинство иммигрантов приезжало в Америку из Амстердама и Лондона Eli Faber. America's earliest Jewish settlers, 1654-1820 // Marc Lee Raphael. The Columbia history of Jews and Judaism in America. New York: Columbia University Press, 2008. P. 21-46. .

Диан Эштон отмечает, что в 1820 году Америка казалась для евреев диким местом, так как там нельзя было на то время найти хорошего раввина, несмотря на то, что они слышали от родственников и из газет, что Америка - страна возможностей. И только сила ухудшающегося экономического положения в стране и политические притеснения заставили евреев покинуть Центральную и Восточную Европу. Наполеоновские войны приостановили эмиграцию, но в 1820 году она возобновилась.

Евреи в основном покупали билет «в один конец». Если итальянцы и другие иммигранты рассчитывали заработать денег и вернуться к себе на родину, то евреи уезжали из своих местечек навсегда. Евреи видели Америку как антипод Восточной Европы, где они подвергались тирании и преследованиям Dianne Ashton. Expanding Jewish life in America, 1826-1901, 1654-1820 // Marc Lee Raphael. The Columbia history of Jews and Judaism in America. New York: Columbia University Press, 2008. P. 52-58. .

Марк Ли Рафаэль подчеркивает, что слово «еврей» не обязательно значило, что человек является религиозным. После того, как в Америке в 1789 году вышел законопроект о правах человека (“Bill Of Rights”), где говорилось о том, что человек имеет право на религиозную свободу (выбор религии), а также свободу от религии, две большие группы - католики и евреи - этой свободой воспользовались. При чем, когда католиков или евреев спрашивали о том, кто они, те без колебаний относили себя к той или иной группе, но одновременно отрицали какую-либо принадлежность к религиозным ритуалам и молитвам. Получается, что слово «еврей» не просто относит человека к его религиозности. Считать евреев лишь этнической или национальной группой значит игнорировать религиозное общество; к определенной расе евреев тоже нельзя отнести, потому что они бывают абсолютно разные по расовым признакам. Автор книги предлагает называть евреев народом, который в Америке на то время насчитывал около 6 миллионов человек.

До середины XIX века те, кто относил себя к религиозной общине, назывались ортодоксальными (тогда это была единственная еврейская религиозная группа). Среди иммигрантов из Восточной Европы и России было много евреев, которые не относили себя к религиозным, многие считали себя светскими. Большинство прихожан в Америке считали себя традиционными (таких терминов, как ортодоксальные, консервативные, реформистские еще не было), это значит, что стиль богослужения не менялся веками, и общинные нужды - похороны, церемонии обрезание младенцев, образование и т.д. - были сосредоточены в синагоге.

Марк Ли Рафаэль подчеркивает, что следование за так называемой Американской мечтой, прежде всего материальной, было важным фактором. Многие евреи отодвигали на второй план свое еврейство и еврейскую идентичность, тем самым платя за эту Американскую мечту. Для одних работа в шаббат (седьмой день недели, в который Библия предписывает воздерживаться от работыШаббат. Еврейская электронная энциклопедия ORT https://eleven.co.il/judaism/sabbath-and-holidays/13962/ (Дата обращения: 09.05.2020 16:30).) в погоне за Американской мечтой была равна потере своей религиозной идентичности. У других был конфликт между старомодными родителями и стремящимися к новому детьми и пустотой и одиночеством, которые появлялись у них в душе, когда они достигали этой мечты.

Многих евреев в общине ассоциировали с синагогой, и это начало меняться с началом массового переезда восточноевропейских евреев в конце XIX - начале XX веков, когда культурные, филантропические, социальные институты (идишский театр, благотворительные фонды, организации, помогающие иммигрантам) начали появляться в офисах синагог Marc Lee Raphael. The Columbia history of Jews and Judaism in America. New York: Columbia University Press, 2008. PP. 1-20..

Эрик Л. Гольдштейн пишет, что эмиграция после 1880-го года (около 2,5 млн из Российской черты оседлости, Польши, Галиции и Румынии) превратила средний класс и политически консервативное еврейское общество в рабочий класс, говорящий на идише, приверженный сочетанию таких идеологий, как социализм, сионизм и религиозная ортодоксальность. Новая волна иммигрантов не сильно отличалась от предыдущей: все они так или иначе выросли в традиционной семье, говорящей на идише, не подвергались ассимиляции и секуляризации до приезда в Америку.

После 1881 погромы были уникальным явлением еврейской жизни в России, но они играли малую роль в мотивации евреев уезжать. Экономические и бытовые запреты, уменьшающие шансы евреев построить достойную жизнь, а также страх военной обязанности были основными причинами, по которым евреи покидали свои родные места.

Отличие большой волны иммиграции 1880-1924 гг. в том, что она была необходимостью, а не добровольным выбором, как раньше. Евреи, которые приезжали в середине XIX века, были в основном молодыми холостыми, которые искали в Америке лучшей жизни. После 1880-го года евреи приезжали большими семьями (иногда семья охватывала 3 поколения), которые бежали из Восточной Европы от экономического и социального кризисов.

В отличие от многих других иммигрантов, которые были крестьянами и фермерами в Европе, евреи были в основном городскими жителями, и их навыки хорошо списывались в торговлю и индустриальную жизнь Америки. Евреи имели еще одно преимущество над другими иммигрантами: они были гонимым национальным меньшинством в Европе, и благодаря этому они объединились и развили стратегии для взаимопомощи. Таким образом, еврейские коробейники и мелкие купцы могли обратиться к другому еврею за помощью Eric L. Goldstein. The great wave: Eastern European Jewish immigration to the United States, 1880-1924// Marc Lee Raphael. The Columbia history of Jews and Judaism in America. New York: Columbia University Press, 2008. P. 70-79..

Йозеф Рот описывает процесс еврейской иммиграции в разные части света, в том числе - в Америку. Йозеф Рот вырос в Бодах, в месте, которое являлось отправной точкой иммиграции в Америку, а затем поехал учиться в Вену на факультет германистики, и, будучи студентом, наблюдал за нищими эмигрантами из восточных провинций, торговавших в рассрочку и занимающихся мелкими валютными спекуляциями, позже он описал их в своей книге. В 1914 году он ушел на войну, а после нее ему (как еврейскому беженцу) отказали в австрийском гражданстве. Рот старался всеми силами получить австрийский паспорт, но еврею это удавалось сделать только в случае, если он убедит всех в своем нееврейском происхождении. Рот часто прибегает к теме борьбы за бумаги - он прошел этот путь сам и написал об опыте многих других еврейских эмигрантов Рот Й. Дороги еврейских скитаний. М.: Книжники, 2011. 160 с. .

Большинство евреев ехали в Америку, чтобы избежать воинской службы - в Российской империи призыв евреев в армию стал возможен в 1827 г, после выхода указа Николая I. И после этого, помимо гражданских властей на евреев начали «давить» и военные. Как описывает Рот, евреи массово себя калечили, отрубали топором пальцы на руках, перерезали сухожилия на ногах, они думали, что лучше жить больным, чем умереть здоровым. Служение в армии также противоречило заповедям Торы, ведь есть свинину и стоять в шаббат под ружьем - грех. У кого были деньги, тот выбирал: дать взятку военному врачу или бежать в Америку. Но если выбор был в пользу второго пути, то повернуть обратно уже было нельзя: люди отрекались от семьи и от родины Там же, с. 100..

Несмотря на то, что евреи в России были национальным меньшинством, их не пытались ассимилировать. От них пытались избавиться, отгородиться. Презрение, угнетения, погромы - все эти средства наводили на мысль о желании истребить евреев. В западных странах антисемитизм выступал защитным инстинктом, в Средние века - атрибутом фанатической веры, а в России, как утверждает Й. Рот, антисемитизм стал методом государственного управления.

Антисемитами были не простые мужики, а скорее мещане и недоучки, которые брали пример у знати, знать - у двора, а двор, в свою очередь, у государя: «В итоге, евреям приписывались черты, внушавшие опасения всем сословиям: простой «человек из народа» видел в них религиозных изуверов; мелкий собственник -- разрушителей собственности; высокий чиновник -- плебейских жуликов, дворянин -- смышленых и потому опасных рабов; а мелкий чиновник, функционер на службе у всех сословий, видел в евреях всех сразу: изуверов, лавочников, революционеров Там же, с. 113..

Рот рассказывает, что в России к 80-м годам XIX века укоренился государственный антисемитизм. Первые погромы были организованы министром Плеве на юге в 1881-1882 гг. Эти погромы должны были пригрозить молодым еврейским революционерам. Наемная чернь громила жилища богатых евреев, после этого власти перешли к тихим погромам, изгнали еврейских ремесленников из больших городов, ввели процентную норму в школах Там же, с. 114-118..

Юрий Слезкин в книге «Эра Меркурия» рассказывает о столкновении аполлонийцев и меркурианцевСлезкин Ю. Эра Меркурия. Евреи в современном мире. М.: Новое Литературное Обозрение, 2007. С. 135-138.. Аполлонийцами он называет оседлые народы, которые производят еду на своей территории и защищают ее, будучи воинами. Он относит меркурианцев к кочевым народам и к тем, кто занимается профессиями, которые местные жители считают опасными, постыдными или необычными - например, денежные операции, все виды посредничества (коммерческие или политические), ремесла, чуждые аполлонийцам, такие как кузнечное дело.

Помимо евреев, Слезкин относит к Меркурианцам кочевников, в частности, цыган, армян, восточноафриканских индейцев и ряд других племен. Конечно, он находит много общего в том, как все аполлонийцы относятся к меркурианцам и наоборот. Первые считают других хитрыми, коварными, жадными, вороватыми и трусливыми. Последние также не остаются в долгу, считая тех, среди которых им приходится временно жить, глупыми, невежественными и агрессивными. Чтобы добиться успеха, меркурианцы обязаны обладать гибкостью, находчивостью и предприимчивостью. Они должны стать необходимыми для аполлонийцев, но зависеть от них как можно меньше.

Евреи, по словам Слезкина, преуспели в этом больше других кочевников благодаря тому, что они могли обслуживать не только сельских жителей, но и городское население, кроме того, тысячелетний опыт расширил спектр их профессиональной деятельности, и они были народом книги. В ходе исторического развития человечества евреи стремились овладеть всеми знаниями Аполлонийской Европы, с которой была связана судьба их странствий. Евреи ускорили процесс европейской модернизации. Жажда знаний и понимания установилась у евреев в научной и художественной областях. Их материальный успех вызывал зависть у аполлонийцев, которые пытались ограничить свои права и препятствовать их продвижению в рядах власти в своих странах. Но это только обострило изобретательность евреев, а затем в приступах ярости аполлонийцы прибегли к погромам.

Роберт Д. Кросс рассматривает американскую еврейскую иммиграцию с точки зрения истории иммиграции в целом. В некоторых аспектах, говорит он, евреи сильно отличались от других иммигрантов, поскольку иммиграция для них была невероятной жертвой, ведь они не могли установить свою независимость на протяжении веков. Кросс говорит, что евреи отличаются от других иммигрантов в их понимании своей идентичности и гордости за свое еврейство. Многие евреи держались подальше от нееврейского общества и сохраняли свои обычаи, а многие евреи ассимилировались и отказались от своей веры в процессе иммиграции. Именно эти два варианта поведения героев описаны в двух рассматриваемых повестях как различные последствия иммиграции Cross, Robert D. Some Reflections on Jewish Immigration// American Jewish Historical Quarterly, vol. 56, no. 2, 1966, pp. 143-150. .

1.2 Язык еврейской литературы

Как пишет Эрик Гольдштейн, идиш был неким проводником в мир для евреев. В конце XIX века в Восточной Европе только «Еврейская ежедневная газета» издавалась на иврите, ее могли читать лишь считанные интеллектуалы, знания которых были достаточны, чтобы понимать, что там написано. Газеты на идише печатались очень редко с 1862 года, но царская цензура прекратила массовое распространение литературы на этом языке до конца столетия. Первая еврейская ежедневная газета «Fraynd» («Друг») на идиш появилась в России в Санкт-Петербурге в 1903 г, а в Америке газеты на идиш начали появляться на 20 лет раньше. Одной из самых известных газет на идиш в Америке была «Forverts», в которой печатался Шолом-Алейхем.

Для говорящих на идише, газеты, издаваемые на этом языке, значили гораздо больше, чем английские газеты для коренных американцев. Кроме новостей, там публиковали новеллы, короткие истории, научные статьи, а также советы, как правильно одеваться, как играть в бейсбол. Для еврейских иммигрантов, которые читали мало светской литературы до приезда в Америку, газеты на идиш были самым главным источником информации. Книги на идиш были не так популярны, как газеты Eric Goldstein. The great wave: Eastern European Jewish immigration to the United States, 1880-1924// Marc Lee Raphael. The Columbia history of Jews and Judaism in America. New York: Columbia University Press, 2008. P. 71. .

Нетрудно догадаться, какая основная целевая аудитория была у Шолом-Алейхема и Шолома Аша, когда они только начали печататься. Мигрантская литература писалась для евреев, которые прошли тот же путь, что и герои повестей, имели разный опыт, удачный и не очень, но почти каждый читал местные газеты на идише; или же просто для тех, кто читал газеты на идиш в других странах, и эти повести так или иначе давали представление об Американской мечте и, возможно, мотивировали семьи иммигрировать в Америку. Эти повести в то время были очень актуальными, для кого-то они были переосмыслением опыта эмиграции, потому что написанное в этих повестях не отличалось от того, что не так давно пережили читатели этих тогда только что опубликованных повестей.

Рут Вайс пишет, что еврейская литература никогда не ограничивалась идишем. Иврит всегда оставался языком еврейского учения, языком молитвы, официальной переписки. Многие полагали, что именно иврит, а не идиш является национальным языком евреев, ведь идиш использовали только евреи ашкеназского происхождения. Большинство еврейских авторов, которые родились в XIX веке, писали на обоих еврейских языках, позднее выбрав идиш как основной, поэтому многие критики говорят о единой двуязычной еврейской литературе. Менделе Мойхер-Сфорим изначально написал «Путешествия Вениамина Третьего» на идише, но потом переписал на иврит, и в произведениях более поздних прозаиков, таких, как Шмуэль Йосеф Агнон и Хаим Хазаз можно проследить влияние Мойхер-Сфорима.

Сравнительное литературоведение изучает еврейскую литературу в целом, охватывая произведения на всех ее языках. Современная еврейская литература не исчерпывается идишем и ивритом, она включает в себя и творчество Кафки на немецком языке, и творчество Владимира Жаботинского на русском (несмотря на отличное владение идишем и ивритом), и книгу «Дневник Анны Франк», написанную на голландском.

Вайс отмечает, что традиция писать на языке диаспоры пошла от Филона Александрийского и Маймонида, и в древней, а также современной еврейской литературе нет обязательства создавать связь между языком и национальным сознанием. Мировая литература опиралась на героические литературные образцы прошлого. Европейская литература в XIX веке не особо верила в то, что можно совершить поступок, который изменит общенациональную судьбу, в то время как в мировой литературе создавался несостоявшийся герой или антигерой, который, несмотря на свои заблуждения, рвется совершить подвиг (Вайс приводит в пример Раскольникова, который, проверяя теорию сверхчеловека, убивает старуху, а потом кается перед полицией и перед Богом). В конце XIX века в сознании ивритских и идишских писателей не было такого «человека действия», который бы предстал в качестве еврейского героя. Авторы еврейской бульварной литературы пытались создавать образы защитников прекрасных дам, но это казалось неправдоподобным, чем больше в них было героического, тем меньше еврейского. Дело в том, что в молодости эти писатели не занимались ни политической деятельностью, как Стендаль, ни активной борьбой с режимом, как Достоевский, потому что все детство они провели в иешиве, в религиозном учебном заведении для мальчиков.

Шолом-Алейхем с его основополагающим произведением современного еврейского литературного канона «Тевье-молочник» смог создать образ комического героя, который ведет рассказ и притягивает к себе слушателей. Вайс Р. Современный еврейский литературный канон. Путешествие по языкам и странам. Иерусалим: Гешарим/ Мосты культуры, 2008. С. 16-17. Шолом-Алейхем начал печататься в 1880-х годах в «Ди юдише фольксблат» («Еврейской народной газете»), которая в то время была единственной газетой на идише. С настоящим именем Шолом Рабинович, он взял псевдоним, который означает «Приветствую», или «Мир Вам». В этом псевдониме можно угадать знакомого, человека из народа, что помогало сблизить автора с читателем. Шолом-Алейхем последовал примеру Менделе Мойхер-Сфорима, которого он называл «дедушкой». Менделе Мойхер-Сфорим (в переводе - Менделе Книгоноша) с настоящим именем Шолом Янкев Абрамович, в 1864 году начал писать художественную прозу на идише. Он создал образ литературного посредника и издателя, который разъезжал по черте оседлости и доставлял свежие издания евреям. Менделе Книгоноша (Абрамович изначально так назвал своего героя, а потом и сам взял это имя как псевдоним), странствуя по местечкам, кроме изданий предлагал также и амулеты от дурного сглаза, сидуры (молитвенники) и новые романы (так он обращался к современной читательской публике). Тевье, главный герой повести Шолом-Алейхема «Тевье-молочник», считался младшим братом Менделе Книгоноши. Тевье оказался более подвижным и демократичным, чем Менделе. Он слушал и записывал истории разных людей, которым доставлял молочные продукты, и тем самым он показывал жизнь народа в истинном свете. Также, в отличие от Менделе, который не посвящает читателя в свою личную жизнь, Тевье всем и каждому, в том числе и читателю рассказывает все подробности и даже просит советаТам же, с. 64-66. .



Глава 2. Две повести - одна иммиграция

2.1 История создания повестей

П.1. Повесть Шолом-Алейхема «Мальчик Мотл»

Первая часть повести «Мальчик Мотл» была написана Шолом-Алейхемом в 1907 году и печаталась как серия отдельных рассказов первоначально в 1907 году в еврейском еженедельнике «Dos idishe folk» («Еврейский народ») в Вильнюсе, а потом (в 1907-1908 гг.) - в еврейской ежедневной газете «Der Fraynd» («Друг») в Петербурге, под названием «Эмигранты». Отдельным изданием эти рассказы вышли под названием «Мотл - сын кантора Пейси» («Записки мальчика-сироты»). На русском языке книга впервые была издана в 1910 г. в издательстве «Современные проблемы» и называлась «Дети черты» (под этим названием повесть публиковалась до революции, после - под названием «Мальчик Мотл, сын кантора Пэйси»). Вторая часть повести, так и оставшаяся незаконченной, писалась в Америке и была опубликована в 1916 г. в нью-йоркской еврейской ежедневной газете «Der Wahrheit» («Правда»). Книга вышла в 1915-1916 гг.

В начале 1900-х гг. Шолом-Алейхем планировал издать сборник рассказов, доход от продажи которого должен был пойти пострадавшим от погромов евреям. Для этого он в 1903 г. обратился к М. Горькому, Л. Н. Толстому, А. П. Чехову и В. Г. Короленко. Издание «Мальчика Мотла» на русском языке писатель послал Максиму Горькому на Капри. В ответ он получил письмо: «Искренне уважаемый собрат! Книгу Вашу получил, прочитал, смеялся и плакал - чудесная книга! Перевод, мне кажется, сделан умело и с любовью к автору, хотя местами чувствуется, что на русском языке трудно передать печальный и сердечный юмор оригинала. Я говорю - чувствуется.

Книга мне сильно нравится - еще раз скажу - превосходная книга!

Вся она искрится такой славной, добротной и мудрой любовью к народу, а это чувство так редко в наши дни.

Крепко жму руку.

М. Горький.

Капри, 21. IV 1910 г.» Максим Горький. Полн. собр. соч. Письма в 24 т. Т. 8. М.: Наука, 2001. С. 66..

На тот момент, когда Шолом-Алейхем получил письмо Горького, он был болен, и писателю ответила дочь Шолом-Алейхема, Ляля Кауфман: «Братски выраженное Вами мнение подействовало на него, говорит он, лучше всяких велемудрых профессоров и хитро придуманных лекарств» Шолом-Алейхем. Собрание сочинений в 6-ти т. Т. 6. М.: ГИХЛ, 1961. С. 760-761..

Исаак Бабель читал повесть в оригинале и утверждал, что перевод не может сравниться с оригиналом по силе смехового воздействия на читателя. Бабель видел, как реагирует аудитория, которой вслух читают оригинал: тут сказать, что они смеются, -- ничего не сказать. Они гогочут, они помирают от хохота… Марина Аромштам. Как я читала “Мальчика Мотла”

В литературе на идише к моменту выхода повести «Мальчик Мотл» уже сложилась традиция описания детства. Мойхер-Сфорим описывал ребенка, суровые условия в бедном местечке, где ребенку не хватало ласки, ему все время было плохо, во всем винили его. Чаще всего детей отдавали в прислуги с ранних лет. Это был роман-воспитание - человека мучают в детстве, ему не хватает ласки, и из него вырастает злодей. В начале XX века была «готовая» форма описания детства. В повести «Мальчик Мотл» тоже описывается и нищета, и голод, и весь этот ужас, мебели нет, спать негде, денег нет: «Так отвечает ему мать вполголоса, стиснув зубы, и машет на него руками; она, кажется, готова его растерзать. Однако скоро она смягчается и говорит:

-- Что же мне делать, сын мой? Жалко отца… Надо же его спасти…

-- Продай что-нибудь! -- отвечает мой брат Эля, поглядывая на застекленный шкаф.

Мать тоже смотрит на шкаф, вытирает глаза и тихо говорит:

-- Что продать? Душу? Нечего уже продавать. Разве что пустой шкаф?

-- А почему нет? -- отвечает мой брат Эля» Шолом-Алейхем. Мальчик Мотл// Шолом-Алейхем. Собрание сочинений в 6 т. Т. 4: Монологи. Рассказы для детей. Повесть. М.: Художественная литература, 1989. С. 417..

В повести «Мальчик Мотл» Мотл выступает и главным героем, и рассказчиком. Старший брат Эля постоянно его воспитывает, а мать называет его сиротой, нормального детства у Мотла нет: «-- Если бы отец воскрес и увидел, какой у него сын!..

-- Мне бы тогда не нужно было читать кадеш! -- отвечаю я и получаю здоровенную оплеуху левой рукой по правой щеке.

Мать, заслышав, обрушивается на брата, кричит, чтобы он не смел меня бить, потому что я сирота» Там же. С. 428.. Единственный друг, который есть у этого Мотла - теленок Меня, который исчезает через несколько глав (его забивают).

Однако, ребенку в повести Шолом-Алейхема хорошо, несмотря на все трудности вокруг. Это было новаторством в традиции описания детства. Такое восприятие достигается за счет необычного повествования от лица ребенка: кругозор рассказчика ограничен восприятием маленького мальчика, который, возможно, не воспринимает бедность, погромы, вынужденную эмиграцию всерьез. Спать с братом под одним одеялом или спать на полу Мотлу гораздо интереснее, чем на собственной кровати, а отсутствие мебели его только радует: «Я дождался, пока он прочел молитву на сон грядущий и заснул. Тогда я стал кататься по всему полу. Места теперь, слава богу, вдоволь. Раздолье! Простор! Рай земной!» Там же. С. 420..

У нас нет ощущения, что это - несчастный человек. Мотл - примиренный собой ребенок, который смотрит на мир с радостью, несмотря на тяжелую жизнь. Мотл познает все «радости» быть сиротой: «-- Господь с тобой! Что ты делаешь? Кого бьешь? Ты забыл, видно, что он -- сирота?

Сплю я теперь вместе с мамой в отцовской кровати -- это единственное, что осталось в доме из мебели. Почти все одеяло она отдает мне.

-- Укройся, -- говорит она, -- спи, сиротинушка мой дорогой! Кушать-то нечего…

Я укрываюсь, но заснуть не могу. Все повторяю наизусть слова молитвы. В хедер я не хожу, не учусь, не молюсь, не пою. Свободен от всего.

Мне хорошо -- я сирота!» Там же. С. 428..

П.2. Повесть Шолома Аша «Америка»

Шолом Аш был родом из польского городка Кутно. Он был одним из десяти детей в своей семье. В 18 лет он ушел из дома, начав зарабатывать частными уроками (он знал идиш, иврит и польский). Его детские годы проходили в глубоко религиозной семье, которая старалась привить любовь к религиозной литературе, и мифические персонажи и фигуры Ветхого завета впоследствии часто появлялись в его произведениях.

Когда Шолом Аш в 1899 году написал свою первую новеллу на иврите и показал ее известному еврейскому писателю Ицхоку Лейбушу Перецу, тот оценил её положительно, но посоветовал писать на современном разговорном языке - идишеВиктор Фишман. Из списка приговоренных к костру.

Начав с изображения жизни в местечках, Аш прошел определенную эволюцию в отношении к традиционному быту и укладу: от мрачных и унылых картин патриархального быта первых новелл он обратился к описанию тепла и сердечности людей в маленьких городах. Возможно, сказались его отъезд из дома в юном возрасте и дальнейшие многочисленные переезды. Из Вроцлавека Аш переселился в Варшаву, где женился на дочери польско-еврейского писателя М. М. Шапиро. В 1908-м отправился в Палестину, а оттуда спустя два года уехал в Америку. Во время Первой и Второй мировых войн Аш жил в Америке; в промежутке между войнами побывал во Франции, Польше и Палестине. Последние два года жизни провел в Израиле, а умер в Лондоне. Приезжал и в советскую Россию, где Ашу показывали парад с участием еврейских спортсменов и поставили спектакль по его роману «Бог мести». Эфрос по этому поводу говорил: «Кто осмелился перевести произведения Шолома Аша, сделал геройский шаг. Я не знаю, кому принадлежат эти переводы, но Комиссаржевская была в восторге…»Суворова Д. Великое бремя// Booknik, 2008..

Повесть «Америка» была опубликована, когда Шолом Аш уже иммигрировал в Америку, в 1918 году, в идишском журнале «Forverts». Оскар Карджил пишет, что Шолом Аш задумывался, является ли Польша лучшим местом для жизни (тогда там происходил террор после революции 1905 года) и для того, чтобы там растить детей. Америка казалась ему если не лучшим местом для этих целей, то явно спокойнее Польши. Он приехал в Америку в последний год массовой миграции польских евреев. Еврейские друзья помогали Ашу публиковаться в Варшаве, одним из таких друзей в Нью Йорке стал Абрахам Канан, который был редактором газеты «Forverts». Канан пытался популяризировать Аша, и, как пишет Карджил, в 1911 году Канан купил у писателя повесть «Америка», рассказывающую о восприятии Америки иммигрантами. После этого повести Аша регулярно появлялись в газете, что гарантировало ему не только хороший заработок, но и наиболее охватываемую аудиторию, которая читает на идише, более четверти миллиона читателей. Его популярность благодаря публикациям в газете «Forverts» привела к тому, что серии его новелл, публикуемые ранее в газетах, стали издаваться в книгах на идише и немецком, и, благодаря книжной форме издания, его продажи за границей обогнали по охвату продажи в Америке Cargill, Oscar. Sholem Asch: Still Immigrant and Alien// College English, vol. 12, no. 2, 1950, pp. 67-74. .

Эми Александр пишет, что Шолом Аш ярко изображал в своих американских повестях еврейских иммигрантов и их жизнь в Америке. Изучая несколько поколений на разных стадиях интеграции в американское общество, он обнаружил, что некоторые грани темы иммиграции создают контраст между прошлым и настоящим, молодыми и пожилыми, иудаизмом и «американизмом». Воспоминания о Старом мире, с его культурой, ценностями и религией боролись с настоящими событиями Нового мира. Молодые и пожилые часто конфликтовали из-за влияния Америки на их культуру и устои. Александр в своей статье вставляет цитату Джоана Смертенко, который убежден, что Аш буквально документировал трудности еврейских иммигрантов: «Если есть хоть какая-нибудь поэтика в последней волне миграции евреев в Америку - в конечной ассимиляции и распада семей, в новых испытаниях, опасностях и страхах, в бездонной бедности и неисчисляемом богатстве, в потери духовного и в потере традиций, в накоплении идей и в приобретении независимости - тогда Шолом Аш будет хроникером этого всего» Alexander, Amy. The Jews of `East River', Americans Yet Forever Jews// Studies in American Jewish Literature (1981), no. 5, 1986, pp. 54-60..

2.2 Особенности нарратива

Рут Вайс пишет, что дети часто становились героями написанными эмигрантами книг. При описании интеграции иммигрантов в общество в новой стране использование детского опыта стало идеальным приемом. Уже даже после того, как иммигранты устроились и нашли свое место, в американо-еврейской литературе было популярно использовать повествование от лица ребенка или подростка. Это объясняется тем, что писатели фокусировались на вечных детях, которые не могли и не хотели становиться еврейскими родителями. Еврейским писателям в Америке не хотелось принимать на себя ответственность человека, обремененного взрослыми обязательствами, и поэтому они с помощью силы искусства пытались продлить свое инфантильное существование, отстаивая свою независимость, как подростки, в литературе.

Вайс также упоминает роман «Карьера Левинского» (1917) Авраама Кагана. Являясь образцом американского иммигрантского романа, он впервые очертил проблему детей еврейских иммигрантов. Роман рассказывает о том, как мать-вдова внушала маленькому сыну, что только он сможет спасти семью от нищеты, если выучится и станет талмудистом. В итоге, когда мать погибает, мальчик решает выполнить ее просьбу, у него появляется идея переехать в Америку и выучиться там, однако, он становится богатым фабрикантов вместо талмудиста. У Давида получается зарабатывать много денег, но он несчастлив в любви, и этот роман представляет собой иной иммигрантский опыт несостоятельного человека, несмотря на социальный и экономический успех. Вайс Р. Современный еврейский литературный канон. Путешествие по языкам и странам. Иерусалим: Гешарим/ Мосты культуры, 2008. С. 390.

Важно сказать, что образ Мотла, резвого семилетнего мальчишки из еврейского местечка, который остался без надзора после смерти отца, встречается во многих произведениях Шолом-Алейхема. Он появляется в первом рассказе Шолом-Алейхема «Ножик», где мальчик, который мечтает о перочинном ножике, отказывается от своей мечты из уважения к больному отцу. В других рассказах этот мальчик желает играть на скрипке и одеваться в маскарадные костюмы на праздник Пурим, и каждый раз мальчик подавляет свои творческие желания, потому что отец хочет сделать из него человека, праведного еврея.Вайс Р. Современный еврейский литературный канон. Путешествие по языкам и странам. Иерусалим: Гешарим/ Мосты культуры, 2008. С. 387. Так и в повести «Мальчик Мотл», Мотл любит рисовать, и у него очень здорово это получается, но семья ругает его, называя рисование «баловством». Его судьба заранее решена - мать со старшим братом ждут, когда он подрастет и станет кантором, как отец.

Рут Вайс сравнивает судьбу Мотла с опытом Мэри Энтин, которая в 1894 году иммигрировала в Америку с семьей и впоследствии стала известна благодаря своей автобиографии. Энтин пропагандировала американскую культуру, читая лекции об эмиграции из Царской России в США. Вайс пишет, что Мэри, как и Мотл, были почти современниками, когда ступили на американскую землю. Правда, Мотл был рожден воображением идишского писателя. Когда Мотл встретил в Америке своих бывших соседей, которые очень быстро подстроились под американские реалии, и сделали свои имена более американскими (Клецл стал Сэмом, Велвел - Виллом), он старался вникнуть в культуру, в язык. Мэри Энтин же видела иммиграцию как побег из антисемитской России в свободную Америку, как переход от «религиозного обскурантизма к рациональному позитивизму, от сепаратистского идиша к универсальному английскому» Там же. С. 388..

Так, в повести «Мальчик Мотл» Шолом-Алейхем позволяет своим героям говорить самим. Основной жанр произведения у него - монолог. Бывает монолог, обусловленный драматически, у которого есть конкретный слушатель. Или же, бывает квазимонолог - иллюзия обращенности к кому-то (на самом деле, ни к кому кроме как к читателю монологи не обращены), который встречается, например, в повести «Тевье-молочник». Между понимающим автором и понимающим читателем ставится непонимающий рассказчик. Мальчик Мотл постоянно обращается к читателю, и благодаря этой устно-разговорной форме речи повествователя создается атмосфера доверительности между рассказчиком и читателем: «Что значит работать на фабрике и как там работают? Об этом я вам расскажу» Шолом-Алейхем. Мальчик Мотл // Шолом-Алейхем. Собрание сочинений в 6 т. Т. 4: Монологи. Рассказы для детей. Повесть. М.: Художественная литература, 1989. С. 599.; «Но это бы еще, как Броха говорит, с полгоря. Случилось нечто похуже. Сейчас узнаете» Там же. С. 601..

Мальчик Мотл обращается не только к читателю, но и к другим персонажам, так как сам является героем происходящего, и в этот момент он как бы смотрит на себя со стороны в то время, как сам же и участвует в диалоге: «Я встал у дверей, смотрю, кто останавливается, слушаю, что говорят. Простоял почти полчаса и захожу в дом. Брат Эля подходит ко мне и тихо спрашивает: повесть нарратив иммиграция

-- Ну?

-- Что «ну»?

-- Что они говорили?

-- Кто?» Там же. С. 470. .

Если применить к рассматриваемым повестям нарративную теорию Жерара Женнета, то можно сказать, что в повести «Америка» - нулевая фокализация (в разговоре о модальности нарратива, форме и степени последовательного повествования, Женетт использует термин фокализация, что означает фокус повествования), потому что повествование ведется всеведущим автором. В повести «Мальчик Мотл» - фиксированная фокализация (Женетт приводит в пример роман Г.Джеймса «Что знала Мейзи»: точка зрения маленькой девочки ярко выражена, история разыгрывается среди взрослых, но смысл ей неведом, повествование основано на ее личном восприятии происходящего. Как и в повести «Мальчик Мотл» Шолом-Алейхема, где повествование идет от лица маленького Мотла, и оно ограничено его кругозором.) Женетт Ж. Повествовательный дискурс [1972] / Перевод Н. В. Перцова // Женетт Ж. Фигуры: Работы по поэтике. Т. 2. С. 205. .

Еще одна важная категория для анализа нарратива, которую выделяет Женетт - это залог, связь содержания с субъектом акта высказывания. Иначе говоря, вовлеченность рассказчика в содержание, или отношения между повествователем и излагаемой им истории. Эти «отношения» зависят от того, кто является рассказчиком: всеведущий автор, независимый рассказчик, сам герой и т.д. Повесть Шолом-Алейхема подходила под определение «детская», ведь в ней ведется повествование от лица девятилетнего мальчика. И теория остранения, о которой писал ШкловскийШкловский В.Б. Искусство как прием // О Теории прозы. М.: Круг, 1925. С. 7-20., заставляет нас посмотреть на описание через голос Мотла под другим углом.

Так, в повести «Мальчик Мотл» рассказчиком является главный герой Мотл, но, с другой стороны, мальчик Мотл описывает не только себя и свою жизнь, но и других героев, с которыми он знаком, и, таким образом, мы узнаем об этих героях только в тех пределах, в каких их знает рассказчик, например, Мотл рассказывает про своего старшего брата Элю, его жену Броху, их друга Пиню, про всех своих соседей - нельзя сказать, что характеристики всех этих людей реальные, ведь это конкретное восприятие их мальчиком Мотлом.

Можно сказать, что повесть «Мальчик Мотл» похожа на записки. Логика повествования подчинена последовательности событий, рассказ начинается в еврейском местечке и развивается по мере того, как Мотл перемещается из одной точки в другую. Иногда рассказчик все же делает отступления и погружается в истории из прошлого, которые кажутся ему важным в настоящем, например: «Я обещал вам рассказать, что моя мама имела в виду, когда говорила, что «бог посылает исцеление до хворобы». Дело было так...» Шолом-Алейхем. Мальчик Мотл // Шолом-Алейхем. Собрание сочинений в 6 т. Т. 4: Монологи. Рассказы для детей. Повесть. М.: Художественная литература, 1989. С. 620..

Что касается эмоциональной атмосферы речи повествователя, то Мотл, как и присуще девятилетнему ребенку, рассказывает историю легко, весело и непринужденно. Для соседей по вагону, для родителей и взрослых процесс иммиграции - мучение и издевательство, а для маленького Мотла - первое в жизни приключение: «Хотел бы я дождаться, увидеть наконец, что это такое «граница» и как это мы будем ее “нарушать”?» Там же. С. 499..

Когда мать Мотла встретилась с агентом, который наказал ей перейти через лес ночью, заглянуть в заброшенный кабак, встретиться там с двумя мужчинами, которые помогут им перебраться в Броды, вся эта история показалась взрослым очень странной и пугающей, а Мотлу она пришлась по душе: «Мне вся эта история с холмами, кабаком и рощей очень по душе. Мама побаивается. Броха и Тайбл тоже. Мы подтруниваем над ними. Известное дело -- женщины даже кошки боятся!..» Там же. С. 500..

В «Поэтике композиции» Б.А. Успенский пишет, что позиции повествователя (рассказчика) и действующего героя могут совпадать, и в этом случае рассказчик будто находится в той же точке пространства, что и герой, повествователь будто «прикрепляется» к нему. Автор перевоплощается в этого персонажа, если персонаж входит в комнату - описывается комната, если выходит на улицу - описывается улица, автор следует за героем по пятам. Бывает и так, что автор следует за героем, но не перевоплощается в него. В этом случае автор становится спутником персонажа. Он может «прикрепиться» к герою на время, а затем стать его спутником, то есть авторская позиция совпадает с позицией персонажа в характеристике пространства, но расходится в идеологической характеристике. Исследователь приводит пример из «Бесов» Достоевского: автор следует за Ставрогиным, но описывает происходящие события с разных точек зрения Успенский Б.А. Поэтика композиции. СПб.: Азбука, 2000. С. 62. . В повести «Америка» можно наблюдать то, что Успенский называет «последовательным обзором»: точка зрения повествователя перемещается от одного героя к другому, от одной детали к другой, авторская точка зрения в этом случае выступает как объектив камеры в кино, автор дает возможность читателю самому «смонтировать» все в одну картину Там же. С. 63. . Автор перевоплощается в каждого из героев попеременно и при этом занимает разные позиции: повесть начинается с того, что Меер, отец семейства, едет в Америку зарабатывать, автор едет вместе с ним, передавая читателю его переживания, сочувствуя Мееру и будто рассказывая с его слов. Затем автор перемещается в еврейское местечко Лешно, рассказывая о том, как себя чувствует его семья: про его жену Хану, про детей, про маленького Иоселе, про каждого по отдельности.

В повести «Америка» тип повествования - безличный. Повествователь не является частью художественного мира, и находится вне его, занимая позицию абсолютной вненаходимости. При таком типе повествования читателю кажется, что он наблюдает художественную реальность, которая развивается сама по себе. Несмотря на отстраненность повествователя, он знает все, что происходит с героями, так как его кругозор и масштаб художественного мира ничем не ограничен (в отличие от личного повествования, как в повести «Мальчик Мотл», где масштаб художественного мира повествователя ограничен кругозором девятилетнего Мотла).

Важна и способность автора взаимодействовать с голосами персонажей. Иногда это взаимодействие проявляется в косвенной речи, например, автор передает мысли Ханы-Леи о здоровье ее сына Иоселе: «Это был ребенок, к которому все «прилипало», как говаривала о нем мать» Шолом Аш. Америка. М.: Текст, 2008. С. 7..

Чаще всего совмещение сознания героев с авторским повествованием осуществляется посредством несобственно-прямой речи героев. Так, в повести «Америка» один из главных героев Меер уезжает из родного дома в Америку, чтобы заработать денег для семьи, которая осталась в Лешно, в бедном еврейском местечке. Иногда автор вводит мысли Меера в зону безличного повествования, несмотря на то, что это - внутренняя речь героя, которая, кстати, проявляется и в отдельной прямой речи. Несобственно-прямая речь позволяет более достоверно представить внутренний мир героя, например, в описании мечтаний Меера автор вставляет мысли самого Меера («Дома уже накрыто на стол, горят свечи…»): «И охватила Меера тоска неуемная по дому -- по жене, по детям, по семье… Суббота… Его Иоселе стоит сейчас в шелковом картузике, который отец купил ему на праздники (Меер все время представлял Иоселе в этом картузике), и раскачивается над молитвенником. Дома уже накрыто на стол, горят свечи, на Хане-Лее новый повойник… А он так далеко…Но огорчаться по этому поводу Меер себе не позволил: сегодня суббота!» Там же. С. 26. . Фразу «сегодня суббота!» будто произносит не рассказчик, а Меер - сам себе.

Сын Меера Иоселе, который был очень начитанным и образованным мальчиком и был верен иудаизму, изучал Тору в хедере. Когда Иоселе попал на корабль для переправы в Америку, он не обращал внимания на общую суету, так как был поражен, первый раз увидев море. Автор описывает эту ситуацию и также вставляет в описание несобственно-прямую речь Иоселе: «Иоселе забыл обо всем. Его большие блестящие глаза смотрели теперь только в иллюминатор и видели огромное ночное море…Вот оно, то самое море, о котором рассказывается в Торе!»Там же. С. 65..