Художественная полифония в творчестве Ч. Айтматова

Размещено на http://allbest.ru

МИНИСТЕРСТВО ВЫСШЕГО И СРЕДНЕГО СПЕЦИАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ РЕСПУБЛИКИ УЗБЕКИСТАН

УЗБЕКСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ МИРОВЫХ ЯЗЫКОВ

КАФЕДРА РУССКОГО ЯЗЫКА И ЛИТЕРАТУРЫ

ВЫПУСКНАЯ КВАЛИФИКАЦИОННАЯ РАБОТА

Художественная полифония в творчестве Ч. Айтматова

на соискание степени бакалавра по направлению образования:

5120100 - Филология и обучение языкам (русский язык)

Выполнил: Мун Яна

Ташкент - 2017



СОДЕРЖАНИЕ

Введение

Глава 1. Художественная полифония в русской литературе XIX- XX вв.

1.1 Теоретическое определение понятия «художественной полифонии»: проблема эволюции

1.2 Формальные и содержательные аспекты художественной полифонии в работах исследователей творчества Достоевского

Выводы к 1 главе

Глава 2. Художественная полифония в творчестве Ч. Айтматова

2.1 Художественная полифония в романе Ч. Айтматова «Буранный полустанок» («И дольше века длится день»)

2.2 Поэтика и композиционные особенности романа Ч. Айтматова «Плаха» в аспекте художественной полифонии

Выводы ко 2 главе

Заключение

Список использованной литературы



ВВЕДЕНИЕ

Первый Президент Республики Узбекистан И.А.Каримов в своем выступлении «Без исторической памяти нет будущего» Каримов И.А. Без исторической памяти нет будущего. Т. Шарк, 1999. отметил, что самосознание народа начинается со знания истории: «Эту истину, не требующую доказательств, необходимо поднять на уровень государственной политики». В основу этого произведения И.А. Каримова легло интервью Президента, данное в июне 1998 года, в ходе встречи с отечественными учеными-историками и журналистами. Наш Президент анализировал состояние исторической науки, выдвинул ряд проблем в этой сфере, подчеркнул важность изучения правдивой истории в период духовного возрождения общества, выделил те вопросы, на которые должны ответить историки. В художественной литературе эти положения также нашли отражение, в частности, в творчестве изучаемого нами автора - Чингиза Торекуловича Айтматова.

Понятие «полифонии» впервые было введено М.М. Бахтиным в книге «Проблемы поэтики Ф.М. Достоевского» (1929) Бахтин М.М. Проблемы творчества Достоевского.Изд.5-е, доп. - Киев: NEXT, 1994. - С. 19.. При этом необходимо отметить, что музыковедческий термин «полифония» был метафорически использован М.М. Бахтиным применительно к художественным произведениям. Сейчас уже нет сомнений в правильности и точности использования этого термина и в филологической науке, поскольку законы организации музыкального произведения действуют и в художественном тексте, в котором речевые «партии» автора и персонажей, подобно музыкальной симфонии, сливаются в единое многоголосое целое, что чаще всего и является отличительным признаком художественной полифонии. Сегодня в один ряд с писателями, использовавших в своих произведениях прием художественной полифонии, можно причислить и великого киргизского писателя Чингиза Торекуловича Айтматова.

Исходя из этого, актуальность настоящего исследования состоит в том, что предлагается общая концепция художественной полифонии, сформировавшаяся в результате переосмысления теоретического материала по вышеуказанному термину, осмысления широкого материала русских художественных словесных произведений и предлагается творческая интерпретация и обобщение некоторых сторон творчества Ч.Т. Айтматова, в которых, с нашей точки зрения, это явление вполне явно проявилось.

Целью предлагаемой работы является исследование категории формы и содержания в произведениях Айтматова с точки зрения выявления в них художественной полифонии.

Для достижения данной цели были выдвинуты следующие задачи:

- рассмотреть теоретическое понятие «художественная полифония» в работах ряда известных литературоведов и выделить среди них концептуально близкое данному исследованию;

- проследить эволюцию понятия «художественная полифония» в трудах русских литературоведов (М.М.Бахтина, Н.Д.Тамарченко и др.);

- выявить художественную полифонию как явление и её проявление в творчестве русских писателей XIX - XX вв.;

- определить формальные и содержательные признаки художественной полифонии (на примере образов исследуемых произведений);

- обнаружить проявления художественной полифонии в идейно-тематическом плане повестей и рассказов Ч. Айтматова;

- проанализировать поэтику и композиционные особенности романа Ч. Айтматова «Плаха» в аспекте художественной полифонии;

- обнаружить формальные проявление художественной полифонии в романе Ч. Айтматова «Буранный полустанок» («И дольше века длится день»), определить её роль и связь с полифонией идей автора.

Объект исследования: роль полифонии в структуре художественного текста второй половины ХХ века (на примере творчества Ч.Т. Айтматова).

Предмет исследования: роль полифонической обусловленности организации художественного текста в творчестве Ч.Т. Айтматова.

Методологическую основу данной работы составляют герменевтический и сравнительный методы.

Степень изученности. Тема использования художественной полифонии в литературных произведениях получила широкое распространение в научной литературе и нашла отражение в трудах таких исследователей, как Амвросова С.В., Бахтин М.М., Виноградов В.В., Успенский Б.А. и др.

Научная новизна исследования заключается в том, что нами впервые осуществлена попытка исследования наличия художественной полифонии в произведениях Айтматова, определение её формальных и содержательных признаков.

Теоретическая значимость исследования состоит в возможности использования материалов и результатов исследования при написании научных изысканий в области изучения художественной полифонии.

Практическая значимость данной работы состоит в том, что ее основные положения могут быть использованы в учебном процессе, при разработке спецкурсов, посвященных творчеству Ч.Т.Айтматова, при подготовке учебных занятий по творчеству данного автора в школах, лицеях, колледжах, вузах.

Апробация работы. Материалы данного исследования нашли отражение в научной публикации в сборнике молодежного научно - творческого проекта «Инновации мировой филологии в молодежной науке XXI века: Результаты и перспективы» (Ташкент, 2017 год).

Структура работы. Работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы.



ГЛАВА 1. ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ПОЛИФОНИЯ В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ XIX- XX ВВ.

1.1 ТЕОРЕТИЧЕСКОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ ПОНЯТИЯ «ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ПОЛИФОНИИ»: ПРОБЛЕМА ЭВОЛЮЦИИ

М.М.Бахтин является автором концепции, обозначенной термином «художественная полифония»; он же первым стал активно использовать этот термин в исследованиях. Впервые данное понятие было рассмотрено им в книге «Проблемы творчества Достоевского»Бахтин М.М. Проблемы творчества Достоевского.Изд.5-е, доп. - Киев: NEXT, 1994. - С. 19.. Бахтин выделял в творчестве Достоевского наличие целого ряда философских выступлений нескольких героев, «авторов-мыслителей» - Раскольникова, Мышкина, Ставрогина, Ивана Карамазова, Великого Инквизитора и других, отмечая при этом, что «…голос автора может как дополнять, так и заглушаться мнением героев» Бахтин М.М. Там же. - С. 13.. Достоевский ведет полемику с главными персонажами своих произведений, причем герои его романов авторитетны и самостоятельны.

Они воспринимаются читателем как полноправные носители собственного слова, а не как объекты художественной мысли писателя. По мнению Бахтина, основной особенностью романов Достоевского является «...множественность самостоятельных и неслиянных голосов и сознаний, подлинная полифония полноценных, голосов» Бахтин М.М. Там же. - С.14.. Таким образом, события в романе развиваются не в свете одного авторского мировосприятия, а пропускаются также и через сознания героев.

Ф.М.Достоевский является создателем нового романного жанра, в который он ввел новый тип героя, слово которого в произведении не равноценно слову автора и не служит «рупором» для его идей. Критическая литература 70-х годов XIX века, пытаясь теоретически разобраться в произведениях Достоевского, не нашла иного пути, кроме как «монологизировать» художественное пространство его романов, предложить воспринимать произведение существенно новой художественной воли с точки зрения «воли старой и привычной».

Одни критики пытались объединить множество сознаний в произведениях в одно монологическое целое, тем самым разрушая весь творческий замысел писателя.

Другие же воспринимали индивидуальность сознания героев как монологически понятый объективный мир. В итоге в первом случае получался философский монолог, во втором - объективный мир, коррелятивный одному и единому авторскому сознанию. Оба этих мнения являются ошибочными, так как мир Достоевского «персоналистичен». Поэтому, монографии о Достоевском, созданные путем философской монологизации его творчества, не отражают структурной особенности его художественного мира. Чужое «я» у Достоевского утверждается как отдельный, независимый субъект.

Первым эту особенность отметил известный писатель и значительный исследователь, ученый - литературовед В. Иванов.

В своей работе «Достоевский и роман-трагедия»Иванов Вяч. Достоевский и роман-трагедия //Борозды и межи. М.: Мусагет, 1916. / http://www.vehi.net/dostoevsky/ivanov.html Иванов, несмотря на то, что отметил характерную черту романов Достоевского, а именно - утверждение чужого «я» как самостоятельного субъекта, все же рассматривает творчество писателя в рамках монологического романа. Утверждение чужого «я» - это и есть та задача, которую, по Иванову, должны разрешить герои Достоевского, чтобы преодолеть свой солипсизм, так как это является необходимым условием, для того чтобы превратить другого человека из тени в истинную реальность. В основе трагической катастрофы у Достоевского всегда лежит солипсическая отъединенность сознания героя, его замкнутость в своем собственном мире Иванов Вяч. Там же. . Таким образом, содержание романов Достоевского определяется путем утверждения чужого сознания как полноправного субъекта.

Однако данный принцип был рассмотрен В. Ивановым лишь с точки зрения тематического преломления в романе. Необходимо отметить, что данная тема может быть характерна и для романов чисто монологического типа, так как утверждение чужого сознания лишь в качестве содержательной темы произведения не приводит к созданию новой формы романа. К сожалению, В.Ивановым не было рассмотрено то, как «принцип мировоззрения Достоевского становится принципом художественного видения мира и художественного построения словесного целого - романа»Бахтин М.М. Проблемы творчества Достоевского.Изд.5-е, доп. - Киев: NEXT, 1994. - С.19..

Таким образом, полифония в романах Достоевского была рассмотрена В.Ивановым лишь как монологически сформулированное авторское мировоззрение.

Похожей точки зрения придерживался и другой известный исследователь русской классической литературы - С. Аскольдов. «Достоевский, - отмечает С. Аскольдов, - всеми своими художественными симпатиями и оценками провозглашает одно весьма важное положение: злодей, святой, обыкновенный грешник, доведшие до последней черты свое личное начало, имеют все же некоторую равную ценность именно в качестве личности»Аскольдов С. Религиозно-этическое значение Достоевского. / Достоевский. Статьи и материалы под ред. Долинина. Сб. 1. - М.-П.: Изд. Мысль, 1922. - С. 9. / http://www.e-heritage.ru/ras/view/person/history.html?id=48526910.

Однако, ценность творчества Достоевского заключается прежде всего не в утверждении ценности личности, а в художественном умении рассмотреть ее объективно и показать ее самостоятельность, не делая ее при этом лирической. Идея ценности человека как личности рассматривалась многими писателями, но слияние независимых голосов, объединенных единством события впервые в полной мере было представлено именно в творчестве Достоевского.

С. Аскольдов, как и В. Иванов, монологизировал художественный мир Достоевского, связывая относительную свободу героев произведений со своеобразным мировоззрением самого автора. «Будь личностью», - говорит он нам всеми своими оценками и симпатиями»Аскольдов С. Религиозно-этическое значение Достоевского. / Достоевский. Статьи и материалы под ред. А.С.Долинина. Сб. 1. - М.-П.: Изд. Мысль, 1922. - С. 2. / http://www.e-heritage.ru/ras/view/person/history.html?id=48526910 - именно так определяет Аскольдов первый этический тезис Достоевского. Таким образом, речь идет о формировании личности в самой жизни, а не о способах ее изображения в художественной действительности.

Исследовал творчество Достоевского и такой заметный исследователь начала ХХ века, как Л. Гроссман. «Думается, - отмечено у Л. Гроссмана, - что главное значение Достоевского не столько в философии, психологии или мистике, сколько в создании новой, поистине гениальной страницы в истории европейского романа»Гроссман Л. Поэтика Достоевского. - М.: Государств. акад. художеств, наук, 1925. - С. 165. / http://az.lib.ru/g/grossman_l_p/text_1925_poetika_dostoevskogo.shtml. В творчестве писателя Гроссман выделял такую черту, как «соединение разнородных элементов в романе»Бахтин М.М. Проблемы творчества Достоевского.Изд.5-е, доп. - Киев: NEXT, 1994. - С. 220..

«Основной принцип его (Достоевского) романической композиции: подчинить полярно несовместимые элементы повествования единству философского замысла» - отмечал ГроссманГроссман Л. Поэтика Достоевского. - М.: Государств. акад. художеств, наук, 1925. - С.160. / http://az.lib.ru/g/grossman_l_p/text_1925_poetika_dostoevskogo.shtml. В своем исследовании Гроссман отмечает, что слияние несовместимых элементов в творчестве Достоевского приводит к созданию произведений, несущих на себе отпечаток личного тона автора.

«Он смело бросает в свои тигеля все новые и новые элементы, зная и веря, что в разгаре его творческой работы сырые клочья будничной действительности, сенсация бульварных повествований и боговдохновенные страницы священных книг расплавятся, сольются в новый состав и примут глубокий отпечаток его личного стиля и тона»Гроссман Л. Там же. - С. 175. - считал Л. Гроссман.

Данное утверждение вызвало противоречия со стороны Бахтина. В своей работе «Проблемы поэтики Ф.М. Достоевского» он, в противовес мнению Гроссмана, сравнивает романное наследие Достоевского и роман Флобера «Бювар и Пекюшэ», отмечая разнородное содержание романа Флобера и говоря о том, что разнородность данного произведения подчинена единству одного сознания. В то время как в романах Достоевского разнородные элементы распределены между несколькими мирами и полноправными сознаниями. «Если бы разнороднейший материал Достоевского был бы развернут в едином мире, коррелятивном единому монологическому авторскому сознанию, то задача объединения несовместимого не была бы разрешена, и Достоевский был бы плохим, бесстильным художником»Бахтин М.М. Проблемы творчества Достоевского.Изд.5-е, доп. - Киев: NEXT, 1994. - С. 24. - отмечал М.М. Бахтин.

Проводя анализ романа Достоевского «Подросток», Комарович выделял в нем пять самостоятельных сюжетов, связанных по его словам лишь «поверхностной связью».

В своей работе «Роман Достоевского «Подросток» как художественное единство» В. Комарович говорит о том, что Достоевский «выхватывает» действительность реального мира и переносит ее в свои произведения. «Выхватывая… клочки действительности, Достоевский ни на минуту не позволяет нам забыться радостным узнанием этой действительности» Комарович В. Роман Достоевского "Подросток" как художественное единство / Ф . М. Достоевский. Статьи и материалыСб. II., под ред. А.С.Долинина. - Л.-М.: Изд. Мысль, 1924. - С. 48. Цитируется по источнику: Щенников Г.К. Подросток. /Достоевский: Сочинения, письма, документы: Словарь-справочник. - СПб., 2008. - С. 139-145.. Следует отметить, что монологическое единство в романе Достоевского действительно может нарушаться, но если говорить о «выхваченных» клочках действительности, то возможно отметить, что подобный прием связан с манерой письма Достоевского. «Выхваченные» клочки действительности формируют мировоззрение того или иного героя, осмысляются в его сознании.

Основная ошибка В. Комаровича - поиск сочетания между отдельными полноправными элементами действительности в романе. Поэтому вместо художественного пространства с наличием нескольких самостоятельных сознаний и мнений, Комарович приходит к выводу, что роман Достоевского есть ни что иное как единство индивидуальной воли. В результате такого сведения роман «Подросток» оказывается у Комаровича некоторым лирическим единством упрощенно - монологического типа.

М.М.Бахтин среди множества работ, посвященных творчеству Достоевского выделял работу Б. Энгельгардта.

В своей работе «Идеологический роман Достоевского» Энгельгардт Б. М. Идеологический роман Достоевского / Ф . М. Достоевский. Статьи и материалы Сб. II., под ред. А.С. Долинина. - Л.-М.: Изд. Мысль, 1924. - С. 48. Цитируется по источнику: Щенников Г.К. Подросток. / Достоевский: Сочинения, письма, документы: Словарь-справочник. - СПб., 2008. - С. 139-145. Б.М.Энгельгардт выдвигает концепцию о том, что главным героем в романном творчестве Достоевского является «идея», а герои живут и действуют в художественном пространстве, согласно их идеологическому мировоззрению: «Он писал не романы с идеей, не философские романы во вкусе XVIII века, но романы об идее. Только материал у него был очень своеобразный: его героиней была идея» Энгельгардт Б.М. Там же. С. 143..

Можно утверждать, что последнее определение даёт общий вектор дальнейшему направлению исследований. Рассмотрим некоторые формальные и содержательные аспекты художественной полифонии в творчестве русских писателей XIX - XXвв.

айтматов художественный полифония плаха



1.2 ФОРМАЛЬНЫЕ И СОДЕРЖАТЕЛЬНЫЕ АСПЕКТЫ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ПОЛИФОНИИ В РАБОТАХ ИССЛЕДОВАТЕЛЕЙ ТВОРЧЕСТВА Ф.М.ДОСТОЕВСКОГО

Понятие «полифонический роман» позволяет современным литературоведам сделать ряд важных обобщений; так, в частности, даётся определение, что это «жанровая форма, выражающая полифоническое художественное мышление»Энгельгардт Б.М. Там же. С. 142..

Полифоническому роману присущи «многопланность и многоголосость», в его рамках происходит «взаимодействие нескольких неслиянных сознаний»Энгельгардт Б.М. Там же. С. 143.. Так как доминантой в построении образов героев в романе полифоническом выступает владеющая ими идея, то эта «новая форма художественного видения» предполагает «множественность одинаково авторитетных идеологических позиций» Бахтин М.М. Проблемы творчества Достоевского.Изд.5-е, доп. - Киев: NEXT, 1994. - С. 27.. Всю структуру полифонического романа пронизывают диалогические отношения.

Понятие позволяет охарактеризовать роман Достоевского как «существенно новый романный жанр», неповторимо оригинальную и новаторскую форму. Существует мнение, что «полифонизм» как качество художественного мышления проявляется во всех «жанрах» прозы Достоевского Захаров В.Н. Система жанров Достоевского: Типология и поэтика. - Л., 1985. - С. 138., но наиболее полную реализацию принцип полифонизма нашел все-таки в больших романах Достоевского, где найдены и соответствующие герои, и оптимальная сюжетно-композиционная структура.

Так как «…Достоевский создал как бы новую художественную модель мира, в которой многие из основных моментов старой художественной формы подверглись коренному преобразованию» Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. - М., 1963. - С. 3., то полифонический роман отличает ряд особых признаков и структурных особенностей. Прежде всего это «множественность самостоятельных и неслиянных голосов и сознаний, подлинная полифония полноценных голосов» Бахтин М.М. Там же. - С. 7. .

«...Образ героя у Достоевского - не обычный объектный образ героя в традиционном романе». Писатель изображает сознание героя, которое дается как «другое», «чужое» по отношению к авторскому, и при этом «оно не опредмечивается, не закрывается, не становится простым объектом авторского сознания. Герои Достоевского - «субъекты собственного непосредственно значащего слова» Бахтин, М.М. Проблемы творчества Достоевского. / Бахтин М.М. Собрание сочинений, т. 2. - М.: Русские словари, 2000. - С.12.. Это слово не исчерпывается обычными функциями и не служит выражением позиции автора. В полифоническом романе «слово героя о себе самом и о мире так же полновесно, как обычное авторское слово... Ему принадлежит исключительная самостоятельность в структуре произведения, оно звучит как бы рядом с авторским словом...» Бахтин, М.М. Проблемы творчества Достоевского. / Бахтин М.М. Собрание сочинений, т. 2. - М.: Русские словари, 2000. - С.13.. Полифонический роман отличается, таким образом, «самой установкой рассказа (или повествования). Его структура определяется «новым художественным заданием». «Новая романная структура», открытая Достоевским, осуществляет «контрапункт» голосов и позиций, и в завершение несет свой катарсис: «...ничего окончательного в мире еще не произошло, последнее слово мира о мире еще не сказано, мир открыт и свободен, еще все впереди и всегда будет впереди...» Бахтин, М.М. Там же. - С. 223..

Бахтин выводит роман Достоевского из жанровой традиции, восходящей к сократическому диалогу и менипповой сатире, вбирает он в себя и черты авантюрного романа, на что указывал еще Л.П. Гроссман, исследовавший многосложность стилистики писателя. С точки зрения исторической поэтики, Бахтин находит в структуре романа полифонического и явление «карнавализации» (термин, также предложенный М.М. Бахтиным).

Вместе с тем следует отметить, что при всей широте обобщений, в концепции полифонического романа, предложенной Бахтиным, не решена проблема целостности художественного мира, единства романной структуры. Утверждая «принципиальную незавершимость полифонического романа», М.М.Бахтин видел в романах Достоевского противоречие - «конфликт» между «внутренней незавершенностью героев» и «идущего диалога и внешней законченностью каждого отдельного романа». Поэтому в «великих романах» («пятерице») писателя, кроме «Братьев Карамазовых», он различал «условно-литературный, условно-монологический конец» Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. - М., 1963. - С. 56..

Современные исследователи (в частности, Н.Д. Тамарченко) сделали предположение о том, не является ли отмеченное Бахтиным внешнее «противоречие» скорее непременным условием реализации полифонического принципа?

В таком случае, не обнажает ли выделенное противоречие иную, пока недостаточно исследованную основу единства романов Достоевского? Необходимо признать, что поэтико-структурные механизмы, организующие полифоническое целое, в книге Бахтина с достаточной ясностью до конца не объяснены. «До сих пор «понятие «полифонический роман» используется сплошь и рядом как «образное выражение», которому можно придать какой угодно смысл» Тамарченко Н.Д. О принципах типологии романа в работах М.М. Бахтина // Природа художественного целого и литературный процесс. - Кемерово, 1980. - С. 28..

Книга, которая могла бы помочь в поиске ответа на этот вопрос, даже шире - проблему, - последняя версия работы М.М.Бахтина «Проблемы поэтики Достоевского», датированная 1963 г., а также архивные материалы 1961-1963 гг., относящиеся непосредственно к подготовке им данного текста для публикации.

Бахтина как исследователя интересует литературный аспект творчества Достоевского. Вместе с тем в целом ряде мест Бахтин отмечает, что созданная Достоевским «художественная модель мира» может быть использована при работе над проблематикой сознания в рамках социологии, психологии, философии. «…Достоевский в художественной форме дает как бы социологию сознаний…»Бахтин, М.М. Проблемы творчества Достоевского. / Бахтин М.М. Собрание сочинений, т. 2. - М.: Русские словари, 2000. - С.42..

Далее в тексте: «…художественное открытие диалогической природы идеи, сознания и всякой освещенной сознанием (…) человеческой жизни и сделало его великим художником идеи» Бахтин М.М. Там же. - С. 44. . «Он сделал предметом художественного видения то, что было непосредственным мышлением. Художественное видение мысли». Бахтин исходит из понимания художественного произведения как некоего целого, но при этом он различает варианты выстраивания целого. По его мнению, Достоевскому удалось разработать «полифонический принцип построения целого» Бахтин М.М. Там же. - С. 43..

В отличие от широко распространенного в литературе монологического принципа, художественная полифония Достоевского не заменяет многих голосов одним. Напротив, его герои озвучивают разные жизненные позиции, и при этом Достоевский отказывается вводить взгляд, за которым скрывалась бы «авторская правда» и который бы обобщал, собирал воедино представленную россыпь мнений.

Можно сказать, Достоевский обладал повышенной чувствительностью, склонностью к многообразию: оптикой, приспособленной замечать разное и тягой художественно представлять его. «…эта способность (…) позволяла (Достоевскому) увидеть многое и разнообразное там, где другие видели одно и одинаковое (…) В каждом голосе он умел слышать два спорящих голоса, в каждом выражении - надлом и готовность тотчас же перейти в другое, противоположное выражение; в каждом жесте он улавливал уверенность и неуверенность одновременно; он воспринимал глубокую двусмысленность и многосмысленность каждого явления» Бахтин, М.М. Проблемы творчества Достоевского. / Бахтин М.М. Собрание сочинений, т. 2. - М.: Русские словари, 2000. - С. 40..

В силу того, что Достоевского интересуют в первую очередь идеи -принципы, которыми может руководствоваться в жизни человек, основное событие, свидетелем которого становятся его читатели - диалог. Герои Достоевского живут в диалоге, неустанно обращаясь друг к другу, перекликаясь, споря, заимствуя что-то из речи, мыслей окружающих. По мнению Бахтина, именно диалогическое взаимодействие и обеспечивает целостность произведений Достоевского, являясь их структурирующим принципом. «(Роман Достоевского) строится не как целое одного сознания, объективно принявшего в себя другие сознания, но как целое взаимодействия нескольких сознаний, из которых ни одно не стало до конца объектом другого» Бахтин М.М. Там же. - С. 26..

Целостность, создаваемая в произведениях Достоевского, сохраняет самостоятельность своих «слагаемых», в той или иной степени воздействующих друг на друга.

Можно говорить об особой динамичности, внутреннем напряжении текста Достоевского как целого. У данного «напряжения» есть свой содержательный источник: сложные, не имеющие однозначного ответа вопросы, порождающие сомнение и вопрошание.

Озабоченность конечными вопросами вовлекает в их обсуждение и героев, и читателей произведений Достоевского, более того, не одно их поколение. «Большой» диалог, спровоцированный Достоевским, остается открытым, «незавершенным».

Думается, в произведениях Достоевского фактически сосуществует два уровня многообразия: объективный (неоднозначность явлений) и субъективный (разные мнения). Его героям не удается охватить собственным взглядом многоплановость мира, и это тревожит их, подталкивая к поиску опоры в точке зрения другого. Они формулируют свою позицию и вслушиваются в чужую, соотносясь с ней. Диалог, взаимодействие с иной точкой зрения необходимы, чтобы разобраться в многозначном, амбивалентном мире. Так на страницах текстов Достоевского многообразие складывается в полифоническую целостность через взаимодействие.

Достоевский много внимания уделяет «разрушению целостности и завершенности», свойственному сновидениям, безумию, болезненным состояниям сознания (беседы с чертом, собственным отражением, двойником). Созданное таким образом многообразие голосов затем настойчиво сближается Достоевским.

Его герои вновь и вновь оказываются участниками встреч, обмена мнениями. А контекст, в котором разыгрываются эти события, по мнению Бахтина, немало напоминает карнавал, где самые разные субъекты участвуют на равных, озвучивая свою позицию и примеряя чужие. Достоевский создает условия сначала для многообразия, а затем - для взаимодействия, взаимозависимости.

Обсуждая представляемый Бахтиным подход Достоевского к многообразию во взаимодействии, нет необходимости усматривать прямую аналогию между целостностью художественного произведения и социальной целостностью.

Бахтин многократно подчеркивает, что его анализ творчества Достоевского имеет дело с полифонией как художественном принципом, с «художественным построением словесного целого - романа» Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. - М., 1963. - С. 62.. Тем не менее, думается, можно говорить о некоторых параллелях между социальной проблематикой и прочтением Бахтиным текстов Достоевского.

Бахтин, которому определенно близок взгляд Достоевского, вписывает новаторские наработки Достоевского в широкий культурный контекст и тем самым фактически отмечает на ряд культурных факторов, имеющих отношение к социальной интеграции.

Прочтение Бахтиным Достоевского предостерегает от однозначных социальных оценок («амбивалентная (…) природа человека и человеческой мысли» Бахтин М.М. Там же. - С. 62.).

И многообразие, и относительность, и амбивалентность, и «инаковость» способствуют усложнению мира для восприятия. Но это не значит, что человеку непременно труднее ориентироваться в нем. Если перечисленные характеристики считаются принципиальными для социальной действительности, то их присутствие осмысливается личностью и не воспринимается как нечто неожиданное.

Бахтину подобного рода усложнение представляется продуктивным, содержательно плодотворным. Именно поэтому позиция Достоевского - романиста, озвучивающего разные голоса, ему ближе, чем Достоевского - публициста - идеологически монологичного и пристрастного. Бахтин является сторонником произведений, в которых не доминирует одна правда (автора), а, напротив, полемизируют между собой несколько точек зрения. В этом случае художественное произведение провоцирует читателя на внутреннее усилие, поиск собственных ответов.

Равным образом в повседневную жизнь полифония привносит определенную степень свободы и, вместе с тем, она предполагает работу по соотнесению - обсуждение, а, следовательно, и возможность возникновения нового.

Мир романов Достоевского удивительно многолик. Но его автор, отмечает Бахтин, не является сторонником «культа раздвоенности изолированной личности»Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. - М., 1963. - С. 64., напротив, выступает за принцип связи, который бы сохранил этот мир и его богатое многоголосие.

Многообразный отклик Бахтина через тексты Достоевского на вопрос о том, насколько противостоят плюрализм и целостность слышится таким: многообразие неизбежно не разрушает целое, а целое неизбежно не подавляет разное.

В рамках полифонии - диалога разное, нуждаясь друг в друге, сближается, «взаимоосвещается» и, как следствие, способствует возникновению нового. В том числе, как показывают тексты Достоевского - появлению новых идей, а также обогащению старых.

Подводя итоги, можно сказать, что предложенный Бахтиным термин «полифония» (шире - термин «полифонический роман»), а также предложенная Бахтиным идея «симфонического созвучия» мнений, идей, стали для современных исследователей основополагающими и применяется при анализе творчества современных писателей, чьё творчество вполне соответствует как канонам классической, так и канонам модернистской и постмодернистской поэтики.

ВЫВОДЫ К 1 ГЛАВЕ

По I главе нами могут быть сделаны следующие выводы:

1. Понятие «полифония» («полифонизм»), предложенное в качестве термина из области литературоведения М.М. Бахтиным, было принято большинством исследователей и в целом широко распространилось.

2. Понятие «полифония», в отличие от ряда других терминов, в гуманитарной области науки принято, не вызывает разночтений и в целом широко используется.

3. Понятие «полифония», примененное М.М. Бахтиным к творчеству Ф.М. Достоевского, используется исследователями и литературоведами по отношению к творчеству ряда писателей, преимущественно писателей второй половины XIX - ХХ века.

4.Можно утверждать, что аргументация применения термина «полифония» («полифонизм») в творчестве М.М. Бахтине приобрела черты методологии исследования и применяется к художественной литературе как своеобразная схема разбора текста.

5. При всем широком распространении традиций исследования художественных текстов с позиций полифонизма (полифонии), монографий, посвященных творчеству отдельных писателей (за исключением упомянутой широко известной классической работы Бахтина) не так уж много.

Нам представляется, что «бахтинский подход» к полифонии и полифонизму может быть применен к творчеству Ч.Т. Айтматова.



ГЛАВА 2. ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ПОЛИФОНИЯ В ТВОРЧЕСТВЕ Ч.Т.АЙТМАТОВА

2.1 ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ПОЛИФОНИЯ В РОМАНЕ Ч.Т.АЙТМАТОВА «БУРАННЫЙ ПОЛУСТАНОК» («И ДОЛЬШЕ ВЕКА ДЛИТСЯ ДЕНЬ»)

Продолжая традиции Достоевского в области развития художественной полифонии, известный киргизский писатель XX века Чингиз Торекулович Айтматов в своих произведениях использует прием полифонии.

Первые свои рассказы публикует в 1952 году (отметим ранний рассказ Айтматова «Газетчик Дзюйдо», созданный начинающим писателем на русском языке). Затем он выступает с повестями, рассказами, очерками: «Ашим» (1953), «Мы идем дальше», «Ночной полив», «Трудная переправа», «Лицом к лицу» (1957), «Соперники» (1958) и другие.

Стремление писать неудержимо влекло Чингиза: он пробует свои силы как переводчик, журналист, в 1956 году становится слушателем Высших литературных курсов в Москве.

За ранними произведениями последовали повести «Лицом к лицу» и «Джамиля» (1957), принесшая ему мировую славу. После «Джамили» были также опубликованы повести «Верблюжий глаз» (1960), «Первый учитель» (1961), «Материнское поле» (1963) и сборник «Повести гор и степей» (1963), за которую писатель получил Государственную Ленинскую премию.

Чингиз Айтматов стал одним из самых популярных писателей XX века. Уже в середине 80-х годов ХХ века его произведения были изданы на 150 языках мира общим тиражом в 40 миллионов экземпляров. Столь повышенный интерес к творчеству Ч. Айтматова объясняется, прежде всего, мощью его литературного таланта и актуальностью проблем, поднимаемых им в своих произведениях.

Романное наследие Ч.Айтматова включает в себя такие произведения, как «И дольше века длится день» («Буранный полустанок»), «Плаха», «Белый пароход» и ряд других.

В 1980 году был опубликован роман Ч.Т. Айтматова «И дольше века длится день». Тогда немногие из читателей романа догадывались, что названием романа является строчка из стихотворения Бориса Пастернака, упоминание которого в те годы по известным причинам не слишком приветствовалось. Поэта не было тогда ни в школьных, ни в университетских учебных программах. И в это время строка ушедшего из жизни,но еще опального поэта становится заголовком романа. На то нужна была определенная смелость.

«И любящие, как во сне, / Друг к другу тянутся поспешней, / И на деревьях в вышине / Потеют от тепла скворешни. // И полусонным стрелкам лень / Ворочаться на циферблате, / И дольше века длится день, / И не кончается объятье.» Пастернак Б.Л. Единственные дни. / Русская поэзия 60-х годов. Электронный ресурс. / http://www.ruthenia.ru/60s/pasternak/kogda/ed_dni.htm

Айтматов не только осмелился вслух - на всю литературу -процитировать полузапретного поэта. Он дал строчке Пастернака вторую жизнь. Если у Пастернака речь идет о любви, переполняющей лирического героя, то Айтматов, которому так понравилась строка, наполнил ее эпическим смыслом. Для айтматовского Едигея Буранного, главного героя романа, прожитый день равновелик вечности. Он вместил в себя все события личной жизни персонажа и исторической судьбы народа. Именно таким был замысел. И воплощение этого замысла связало воедино в романе темы личной и исторической памяти.

Примечательно то, что к роману «И дольше века длится день» в 1992 году за рубежом была издана повесть - дополнение «Белое облако Чингисхана», раскрывающая подробности ареста и гибели одного из главных героев романа Абуталипа Кутыбаева. События, описываемые в данном произведении, дают возможность читателю сравнить две исторические эпохи, далекие, но тем не менее похожие друг на друга.

В погоне за похвалой и повышением по службе не щадили никого, в попытке сохранить часть своей национальной истории усматривалась измена Родине, наказание было для всех одно - смерть. Именно эту несправедливость по отношению к простым людям на примере Кутыбаева и показывает Чингиз Айтматов, вплетая в повесть миф кочевников о Чингизхане и проводя временную параллель между двумя эпохами. Таким образом, в повести создается два равноправных по значению мира: мир реальный и мифологический. Оба этих мира объединены одной идеей - идеей памяти. И если на примере жизни Абуталипа Кутыбаева автор показывает ценность памяти истории своего народа, то в мифе о Чингизхане подчеркнута важность памяти общечеловеческих ценностей. Символично и название повести. Белое облако во многих источниках имеет свое толкование. Так, в греческой мифологии белые облака отождествлялись с белорунными стадами солнечного бога Аполлона. В даосской религии облака - один из десяти великих символов бессмертия. В мировых религиях облака являются знаком божественного откровения и одновременно - небесной завесой, таинственным покровом, «облачением» Всевышнего. В исламе они служат аллегорией непостижимости Аллаха, сокрытого облаками. В Евангелии от Матфея, рисующем эсхатологическое видение Страшного суда, есть упоминание Христа как «…Сына человеческого, грядущего на облаках небесных с силою и славою великою». В сцене Воскресения тело Христа, возносящегося на небеса, окутывает сияющее миндалевидное облако -«мандорла». Подобные облачные коконы обволакивают тела усопших Богоматери и Марии Магдалины, чтобы доставить их в Царствие Небесное. Таким образом, можно сделать вывод, что белое облако используется как символ мистический, загадочный, божественный.

В повести Айтматова белое облако является «спутником» Чингизхана во время военного похода. Для правителя оно является благословением небес, предсказывающим благополучный исход. Связывающим звеном обеих эпох является полное отрицание Бога, так во время проведения похода Чингизхан запрещает женщинам, следующим в обозах за войском, рожать детей до победоносного завершения Западного похода, отвергая таким указом законы естества. «Он хотел и Бога поставить себе на службу, ибо зачатие есть весть от Бога» Айтматов Ч. Белое облако Чингисхана. М.: Знамя, 1990. С. 7-8. / http://lib.ru/PROZA/AJTMATOW/oblako.txt - утверждает Чингиз Айтматов.

Глубокое многогранное творчество Ч. Айтматова являет собой яркий образец плодотворной динамики взаимодействия с инонациональными культурами и литературами. Оно, с одной стороны, успешно усваивало лучшие традиции русской и мировой литературы, продолжая при этом опираться на устно-поэтические традиции киргизской литературы, с другой стороны, оно оказывало значительное влияние на художественно -эстетические искания других литератур.

Для более полного осмысления концепции Ч. Айтматова по нравственно - этическим проблемам современности необходимо обратиться и к его авторской публицистике, к содержательным диалогам Ч. Айтматова с японским мыслителем Д. Икэда. Писатель, свободно творивший на двух языках - киргизском и русском, - не раз отмечал: «Как русскоязычный писатель я, естественно, примыкаю к русской литературе. И, все-таки, вопрос этот особый, а возможно, в чем - то новый в литературной практике. При всем том, будучи русскоязычным автором, я исхожу из своей национальной данности - что бы я ни писал, киргизский язык и мое национальное мировосприятие неотлучно присутствуют в моем самовыражении» Айтматов Ч., Икэда Д. Ода величию духа. - М., 1994. - С. 84..

Создание национальной картины мира в творчестве Ч. Айтматова осуществляется через обращение к фольклорно - мифологическим истокам национальных литератур и творческое их использование. В частности, их обращение к поэтике и онтологии мифа с его универсальным общечеловеческим смыслом способствовало созданию национальной модели мира, тяготеющей к универсальной, к выходу писателей на широкие обобщения и планетарные образы.

Ряд исследователей отмечает присутствие полифонизма в малой прозе Ч. Айтматова - как в ранних рассказах, так и в публицистике - в беседах с японским философом Д. Икэдой. «Чингиз Айтматов в своих произведениях выступил как мастер создания «многоголосия жизни». Из - под его пера выходили произведения, исполненные необычайной жизненной силы, а его даже самые романтические образы никогда не воспринимались как оторванные от реальной жизни. Вместе с тем, нравственно - этическая проблематика, возникнув на страницах его первого произведения, прошла затем через все творчество великого киргизского писателя»Темаева Х.А. Духовно-нравственный и художественный мир Чингиза Айтматова и его мотивы в северокавказской прозе. Автореферат на соискание… - Майкоп, 2010. / http://www.dissercat.com/content/dukhovno-nravstvennyi-i-khudozhestvennyi-mir-chingiza-aitmatova-i-ego-motivy-v-severokavkazs#ixzz4ggD0fz4W.

Если окинуть мысленным взором весь творческий путь Ч. Айтматова, то можно определить его главное жизненное кредо - человек только тогда человек, когда он строит свою жизнь на принципах высокой морали и нравственности, а человеческая цивилизация не может успешно развиваться, если она одновременно с техническим прогрессом не совершенствуется в нравственном отношении. Сам Ч. Айтматов недвусмысленно подчеркивал это: «Нравственный прогресс немыслим без умения вопрошать себя и без умения отыскивать на эти вопросы ответы, которые должны носить характер высочайшего морального максимализма» Айтматов Ч. К подлинному гуманизму. (Задачи современной прогрессивной литературы и искусства) / Азия и Африка сегодня. - М., 1974. № 8. - С. 39..

Постоянное стремление Ч. Айтматова раскрыть нравственно -этическую проблематику в неразрывной связи с современностью, настойчивые обращения к прошлому и будущему, а также не менее настойчивое напоминание о необходимости охраны природы: Ч. Айтматову, как никому из современных писателей, было свойственно умение в реалистичном ключе переосмысливать жанры и литературные приемы, позаимствованные из устного народного творчества. При этом он выступает как величайший мастер не просто изображения пейзажа, в котором находятся и действуют его герои - природа в изображении Ч. Айтматова антропоморфна и выступает в роли одного из действующих лиц произведения, она оказывается вовлеченной в основной конфликт.

«Жизнь и творчество Ч.Айтматова - это подвиг утверждения вечных этических основ, постановка вечных вопросов: Что есть добро и зло? В чем смысл жизни? Каким путем идти по жизни? Как преодолеть в себе сопротивление стихий? Только ищущий человек способен создать свой образ мира, свою картину жизни. Мысли ведут по жизни»Кыдырмышева А.С. «Подвиг миропонимания». - Бишкек, 2012. / http://aytmatov.com/index.php?option=com_content&view=article&id=181:l-r&catid=87:2011-01-19-12-40-28&Itemid=276.

Чингиз Айтматов не сразу обратился к жанру романа. Собственно, «Прощай, Гульсары!» и «Белый пароход» уже были романами по внутреннему авторскому заданию, по масштабу охвата жизни, по той художественной концепции человека и времени, которая открывалась в них. Но писатель не торопился называть романами свои развернутые социально-философские притчи. Он как бы готовился к выходу на новую, более сложную орбиту творчества.

Рассматривая те же произведения Айтматова с позиции проявления полифонии, нам представляется, что принцип временного «стяжения» дает возможность вместить в текст очень многое, сюжет повествования вмещается в один день, фабульное пространство позволяет раздвинуть события одного дня до пределов исторического масштаба как в одну сторону, в прошлое, так в пространство будущего. Известный литературовед Б.М. Гаспаров показал, что важнейшим сюжетообразующим и «жанроформирущим» мотивом в романе «Доктор Живаго» является железная дорога. Благодаря ему текст романа приобретает полифонию и лирико-эпическое звучание. Нетрудно видеть, что и у Айтматова в романе железная дорога становится своего рода эпическим «камертоном» сюжета, на который настроено повествование. Железная дорога в семиотическим пространстве романа - знак «горизонтальной», «земной» шкалы координат, в противовес «вертикальной» оси, уходящей одной стороной в космос, другой - в глубь земли, где лежит прах ушедших предков.

В культурном поле многонациональной советской литературы книги Айтматова стали достоянием не только национальной киргизской литературы, но и всей литературы. В литературном процессе 1960 - 1980 - х гг. произведения Айтматова обнаруживают черты, органически присущие многим другим писателям этой эпохи, - в поэтике, конфликте, архитектонике и стиле. В текстах романов обнаруживаются интертекстуальные переклички с произведениями Е. Замятина, М. Булгакова, Б. Пастернака, В. Распутина, В. Астафьева, В. Белова, Ю. Трифонова.

Любопытно заметить, что тема ликвидации памяти, которую в романе предпринимают жуаньжуаны с целью поработить плененный народ, имеет свою аналогию в творчестве Евгения Замятина. В романе «Мы», написанном еще в 1920 году, писатель изобразил именно такую операцию. Замятинская лоботомия способствовала созданию населения, целиком послушного воле диктатора. Вспомнив Замятина, обнаружим еще одну общую тему. Антиутопический аспект романа «Буранный полустанок», связанный с планетой Лесная грудь и бегством на нее космонавтов с орбитальной станции, указывает на связь с художественным пространством замятинского романа.

Единое государство романа Замятина с его «цифровой» механистической регламентацией жизни отгорожено от естественного мира Мефи непроходимой Зеленой стеной. Герметичная замкнутость гарантирует беспамятство, а выход за его пределы смертельно опасен. Именно такую герметичность и преследуют в романе «Буранный полустанок», по мысли Айтматова, те, кому невыгоден и опасен выход в пространство свободы и разума. Моральный аспект антиутопии Айтматова, как и у Замятина, очевиден: чтобы миром управлять, власть имущие мира должны будут не только лишить людей памяти, но и удержать общество в герметичном замкнутом социальном пространстве.

Авторитет писателя позволил ему смело говорить в конце 1970 - начале 1980 - х о том, о чем не было принято говорить вслух, особенно в литературе. И этому во многом помогла притча. Айтматов привнес в художественную литературу притчу, иносказание, в которое оформилась народная мудрость. Роман стал «счастливым случаем органического прорастания древнего предания во все поры художественной ткани произведения, во все звенья его сложного механизма» Коваленко А.Г. Чингиз Айтматов и русская литература ХХ века. / Вестник РУДН, серия Литературоведение. Журналистика, 2015, № 2. - С. 39-40. / http://cyberleninka.ru/article/n/chingiz-aytmatov-i-russkaya-literatura-hh-veka. Не политическими заявлениями, но яркой образностью поддерживалось противостояние забвению исторических истин.

Притча о матери Найман-ана и ее сыне -манкурте стала символом такого противоборства. Понятие «манкурт» стало нарицательным. В русской литературе ему вторил Валентин Распутин. В «Прощании с Матерой» повествование о готовящемся к затоплению острове и его обитателях стала образно - художественным выражением тревоги по поводу наступления эры прогресса. «Функционально» Матеру можно уподобить Буранному полустанку в романе Айтматова. Незаметный клочок земли в сюжетах обоих произведений аллегорически становится равновеликим масштабному пространству, всей вселенной. Образ полустанка, где поезда останавливаются очень редко, приобретает у Айтматова масштаб всеобщего узла связи между Западом и Востоком.

«Поезда в этих краях шли с востока на запад и с запада на восток. А по сторонам от железной дороги в этих краях лежали великие пустынные пространства - Сары - Озеки, Серединные земли желтых степей. В этих краях любые расстояния измерялись применительно к железной дороге, как от Гринвичского меридиана. А поезда шли с востока на запад и с запада на восток» Айтматов Ч. Буранный полустанок. - Ф.: Кыргызстан, 1988. - С. 7. .

Цитируя этот очень известный и во многом ключевой отрывок из романа, небезынтересно отметить, что Буранный полустанок имеет свой реальный прообраз: в непосредственной близости от поселка Байконур и космодрома находится небольшая железнодорожная станция под названием Торетам, где и служит обходчиком главный герой романа.

Уничтожение даже малого имеет своим следствием крушение большого. Образы двух писателей «рифмуются» между собой: и почтение Едигея к месту, где лежат его предки, на кладбище Ана-беийт, и забота старухи Дарьи о могилах предков на островном кладбище. Перекличка аллегорий заключается и в указании на общие причины разрушения кладбищ: у Распутина кладбище уйдет под воду, когда построят гидроэлектростанцию. У Айтматова - на месте кладбища возникает космодром, с которого стартуют ракеты. Семиотическая задача знаковой системы притчеобразного сюжета в том, чтобы усилить «вертикальную ось координат», придать роману эпический вес, метафизический смысл.

Исследователи творчества Айтматова указывали на одну особенность, связанную с нарративной стратегией писателя. Роль мифа и притчи «не иллюстративная, не аллегорическая, а идейно - конструктивная». Иными словами, миф не чужеродное тело, не изолированная вставка, он органически вписан в повествование, организуя его повествовательную структуру. Разбросанные «сюжетопотоки» в конце концов «замыкаются в единой точке, которая в айтматовской поэтике и служит вероятно, исходным пунктом катарсиса, разрядки».

С помощью мифологической притчевой аллегории Айтматов и другие писатели без оглядки на какую - либо цензуру стремились донести свою тревогу о неблагополучии современного общества. Интересно, но образ рыбы, которая в христианской символике означает идею жизни, появляется у Айтматова и у Виктора Астафьева примерно в одно время, приобретая разные оттенки. У Астафьева «царь-рыба» в одноименной повести становится орудием возмездия природы разнообразным нравственным уродам. У Айтматова рыба, которую добывает Едигей для жены, ждущей ребенка, символизирует духовное исцеление. У Айтматова притча уходит корнями в восточную мудрость, у русских писателей, авторов деревенской прозы, аллегория созвучна народным сказкам и легендам. В обоих случаях наблюдается процесс установления связей и утверждения духовной основы народной культуры и ценностей национального сознания.