Концепция личности в русской литературе первой трети ХІХ века в свете христианской аксиологии

Размещено на http://www.allbest.ru/

КОНЦЕПЦИЯ ЛИЧНОСТИ В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ ПЕРВОЙ ТРЕТИ XIX ВЕКА В СВЕТЕ ХРИСТИАНСКОЙ АКСИОЛОГИИ

Специальность 10.01.01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени

доктора филологических наук

ЖИЛИНА Наталья Павловна

МОСКВА 2010

Работа выполнена на кафедре русской классической литературы и славистики Литературного института им. А.М. Горького

Научный консультант: доктор филологических наук, профессор ТАРАСОВ БОРИС НИКОЛАЕВИЧ Литературный институт им. А.М. Горького

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор ЕСАУЛОВ ИВАН АНДРЕЕВИЧ Российский государственный гуманитарный университет

доктор филологических наук, профессор МОТОРИН АЛЕКСАНДР ВАСИЛЬЕВИЧ Новгородский государственный университет им. Ярослава Мудрого

доктор филологических наук, профессор ФЕДОСЕЕВА ТАТЬЯНА ВАСИЛЬЕВНА Рязанский государственный университет им. С.А. Есенина

Ведущая организация: Петрозаводский государственный университет

Защита состоится 02 июня 2010 г. в 15-00 на заседании диссертационного совета Д 212.109.01 по присуждению ученой степени доктора филологических наук при ГОУ ВПО «Литературный институт имени А.М. Горького» по адресу: г. Москва, Тверской бульвар, д. 25.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Литературного института имени А.М. Горького по адресу: г. Москва, Тверской бульвар, д. 25

Автореферат разослан______________ 2010 года

Ученый секретарь

диссертационного совета Стояновский М.Ю.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. В последние годы в отечественном литературоведении утверждается и набирает силу новое научное направление, в основе которого лежит аксиологический подход к художественному произведению. Нельзя не вспомнить, что такой подход еще со времен В.Г. Белинского является традиционным. В свое время М.М. Бахтин, говоря об «основной задаче» исследователя, формулировал ее так: «…прежде всего определить художественное задание и его действительный контекст, то есть тот ценностный мир, где оно ставится и осуществляется». Ученый при этом добавлял, что «художественный стиль работает не словами, а моментами мира, ценностями мира и жизни… и этот стиль определяет собою и отношение к материалу, слову, природу которого, конечно, нужно знать, чтобы понять это отношение» Бахтин М.М. Автор и герой в эстетической деятельности // Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. - М.: Искусство, 1979. - С. 169.. В современном общественном сознании все больше утверждается мысль о том, что любая национальная культура в своих истоках религиозна и ее характер и своеобразие обусловлены в первую очередь влиянием той религии, которая стала основой мировоззрения, системы ценностей, нравственности и всего уклада жизни народа. Для русской истории и культуры такую первооснову составила восточная ветвь христианства, или «греческое» вероисповедание (Slavia Ortodoxa), то есть православие. В статье 1822 года «Заметки по русской истории XVIII века» А.С. Пушкин просто и точно выразил эту мысль: «…греческое вероисповедание, отдельное от всех прочих, дает нам особенный национальный характер. <…> Мы обязаны монахам нашей историею, следственно, и просвещением». Между тем современная история русской литературы в значительной степени базируется на наследии революционных демократов с их материалистической идеологией и аксиологией, а такой подход, естественно, не предполагает обращения к христианской основе отечественной культуры, то есть не дает возможности адекватного научного прочтения классического наследия. Можно с полным основанием утверждать, что произведения русской литературы классического периода нуждаются в концептуально новом прочтении в ракурсе доминантного для отечественной культуры типа христианской духовности - этим фактором определяется актуальность предлагаемого исследования.

Объектом исследования является художественное творчество литераторов первой трети XIX века, реализованное в жанрах романтической поэмы, а также повести и романа. Учитывая, что главная роль в литературном процессе анализируемой эпохи принадлежит творчеству А.С. Пушкина, именно его произведения заняли в данной работе центральное место, став своеобразной «точкой отсчета» при анализе художественных текстов других, менее значительных писателей. В то же время при отборе материала автор руководствовался суждением видного отечественного исследователя о том, что «культура - не собрание шедевров, а живой организм, в единой системе которого живут и противоборствуют разные по самостоятельному значению и ценности силы. <…> Отрывая шедевры от их реального исторического контекста, мы убиваем их. Забывая литературный “фон” начала XIX в., мы убиваем Пушкина» Лотман Ю.М. Поэзия 1790-1810 годов // Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии. - СПб: Искусство-СПБ, 1996. - С. 325.. Именно этим фактором обусловлено обращение в данной работе к произведениям тех писателей изучаемой эпохи, чье творчество не оставило глубокого следа в истории литературы, но во многом определило ее своеобразие. В то же время за пределами настоящей работы осталось творчество М.Ю. Лермонтова, поскольку рассмотрение в обозначенном аспекте произведений этого крупнейшего художника потребовало бы отдельного специального исследования.

Предметом исследования является проблема личности, которая рассматривается на материале романтической поэмы, повести и романа первой трети XIX века в свете христианской аксиологии.

Научная новизна исследования заключается в том, что впервые в отечественном литературоведении художественные произведения литераторов первой трети XIX века рассматриваются как составные элементы единой аксиологической картины, основой которой является христианское представление о человеческой личности. Впервые также подвергнуты анализу в обозначенном аспекте тексты многих так называемых «второстепенных» и «третьестепенных» писателей этой эпохи, творивших в жанре романтической поэмы, а также повести и романа (П. Иноземцова, Н. Кобылина, П. Машкова, Н. Муравьева, П. Родивановского, Г. Розена, П. Рябинина, А. Подолинского, А. Шишкова, Е. Ган, М. Жуковой, Н. Павлова, А. Погорельского, Н. Полевого, О. Сомова, Н. Фомина). При анализе в аксиологическом аспекте произведений других, более известных авторов (Е. Баратынского, Н. Бестужева, А. Бестужева-Марлинского, А. Вельтмана, Ф. Глинки, М. Загоскина, И. Козлова, В. Кюхельбекера, В. Одоевского, К. Рылеева) были рассмотрены те элементы художественной системы, которым до сих пор не уделялось достаточного внимания. Изучение религиозного контекста дало возможность прояснить вопрос о наличии в мировоззрении этих писателей просветительских идей, а также разрешить проблему сочетания романтического и христианского идеалов в их художественном мире. При исследовании текстов романтических поэм, поэтика которых, по общему мнению, испытала на себе влияние Байрона, было выявлено существенное и принципиальное противостояние их авторов, включая Пушкина, идейным установкам английского поэта, главной из которых является богоборчество, в то время как художественный мир русской романтической поэмы, как показано в работе, строится на противоположных основаниях. Анализ ценностных ориентаций персонажей в произведениях указанных писателей привел к пониманию важнейших и до сих пор не раскрытых основ авторской позиции, воплощенной в художественной ткани произведений и базирующейся на христианском мировосприятии. Обращение к таким конкретным элементам поэтики, как сюжет, конфликт, мотивы, образы, реминисценции, показало, что религиозное начало имеет конкретные формы и способы проявления в художественных текстах. Детальный и подробный анализ ряда произведений позволил определить важнейшие черты идеальной личности и сделать вывод о ее непосредственной соотнесенности с христианским идеалом. Было установлено, что такие важнейшие аксиологические понятия, как свобода, счастье, дом, любовь, в художественном мире всех исследуемых произведений теснейшим образом связаны с христианским мировосприятием.

Целью работы является исследование концепции личности, воплощенной в русском литературном сознании первой трети XIX века, в свете христианской аксиологии. Для достижения этой цели были поставлены следующие задачи:

1. Исследовать основные черты концепции личности, воплощенной в русской романтической поэме, путем выявления аксиологических координат литературных героев.

2. Рассмотреть характер взаимоотношений личности и мира в прозаических произведениях различных писателей, установив иерархию ценностей персонажей и автора.

3. Определить основные черты идеальной личности, запечатленной в творчестве русских писателей анализируемой эпохи, в ее соотношении с христианским идеалом.

4. Установить конкретные формы и способы проявления религиозного начала в поэтике произведений (сюжет, конфликт, мотивы, образы, реминисценции).

5. Провести анализ ценностных ориентаций персонажей, который привел бы к пониманию важнейших основ авторской позиции, воплощенной в конкретных элементах поэтики.

6. При изучении аксиологического пространства произведений прояснить вопрос о сочетании в мировоззрении писателей просветительских и христианских идей.

7. Установить, каким образом важнейшие аксиологические понятия (свобода, счастье, дом, любовь) в художественном мире произведений обретают христианскую наполненность.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Концепция личности в русском литературном сознании первой трети XIX века в основных своих чертах определяется традиционными ценностями, связанными с содержанием той религии, которая лежит в основании всей культуры и обусловливает доминанту художественного мышления, - с христианством.

2. В русской романтической поэме, испытавшей значительное влияние Байрона, отчетливо проявляется существенное и принципиальное противостояние всей художественной системе английского поэта, творческую и жизненную позицию которого определяет богоборчество, в то время как русские поэты воспринимают мир через христианские ценности.

3. В художественной системе изученных произведений особое место занимает проблема свободы: осознающаяся в романтическом мировосприятии как абсолютная ценность, она показана русскими писателями как свобода от незыблемого нравственного закона, свобода вседозволенности, когда предельно гипертрофированная личность, при отсутствии Бога ощутившая себя центром мироздания, сама для себя воплощает высший суд.

4. Проблема греха и нравственного закона является семантическим центром большинства произведений, в сюжетной организации которых в образной форме воплощается идея реального существования в мире светлых и темных сил, находящихся в постоянной борьбе, полем которой является душа человека.

5. В художественном мире произведений все действующие лица оказываются рассмотренными через этическую призму, а основой конфликта является полярность ценностных парадигм горнего и дольнего миров, выражающих противоположность двух аксиологических систем.

6. В русском литературном сознании, хотя и испытавшем на себе значительное влияние просветительской антропологии, образ идеальной личности неразрывно связан с христианскими аксиологическими установками, заключающими принципы милосердия, любви и сострадания.

7. Независимо от метода и жанра, к которому принадлежит определенное произведение, личность в художественном мире самых различных писателей всегда находится в системе незыблемых нравственных ценностей, которые являются для автора неизменным и точным эталоном и имеют в своей корневой основе христианскую аксиологию.

Методология определяется целями и задачами диссертационного исследования. В работе используются историко-литературный, структурно-семантический, сравнительно-типологический и аксиологический подходы к анализу литературных явлений. Теоретической основой послужили исследования отечественных ученых: М.М. Бахтина, В.В. Виноградова, В.М. Жирмунского, Ю.М. Лотмана, В.В. Зеньковского, И.А. Ильина, В.Н. Лосского, Б.Н. Тарасова, В.Н. Захарова, И.А. Есаулова, В.А. Котельникова, В.Е. Хализева, В.С. Непомнящего и др.

Практическая значимость. Материалы и результаты исследования могут быть использованы (и используются автором) в преподавании общих и специальных курсов по истории литературы, в руководстве спецсеминарами, курсовыми и дипломными работами, в организации спецкурсов по творчеству того или иного из исследуемых писателей. Принципы и подходы, найденные в работе, могут быть применены в дальнейшем при изучении христианских традиций в русской литературе.

Апробация работы. Основные положения диссертации были изложены в монографиях «Концепция личности в русской литературе первой трети XIX века в свете христианской аксиологии» (15,0 п.л.), «Творчество А.С. Пушкина в контексте христианской аксиологии: онтологический и антропологический аспекты» (19,4 п.л.) и «Творчество А.С. Пушкина: христианский аспект прочтения» (8,9 п.л. - в соавт. с Л.Г. Дорофеевой, О.Н. Павляк), в ряде других публикаций, а также в докладах, прочитанных на международных и всероссийских конференциях: «Александр Пушкин и славянство» (Ольштын, Польша, 1997), «Язык, слово, действительность» (Минск, 2000), «Имена и названия в пограничных культурах» (Белосток, Польша, 2000), «Кирилл и Мефодий: Духовное наследие» (Калининград, 2003; 2004; 2005), «Русская словесность и православие» (Москва, 2004), «Образы России в отечественной и мировой словесности, истории и культуре» (Калининград, 2006), «Феномен русской духовности: словесность, история, культура» (Калининград, 2006), «Духовный потенциал русской классической литературы» (Москва, 2006), «Масловские чтения» (Мурманск, 2007), «Филологические традиции в современном литературном и лингвистическом образовании» (Москва, 2007; 2008), «Русская, белорусская и мировая литература: история, современность, взаимосвязи» (Полоцк, Белоруссия, 2007), «Филологическая наука: история и современность, школы и методы, проблемы и перспективы» (Полоцк, Белоруссия, 2008), «Феномен заглавия» (Москва, 2008), «Ценности и оценки в современном научном познании» (Калининград, 2008), «Духовно-нравственное воспитание на материале русской словесности» (Калининград, 2008), «Евангельский текст в русской литературе XVIII--XX веков: цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр» (Петрозаводск, 2005; 2008), «Пушкинские чтения - 2008» (Санкт-Петербург, 2008), «Восток - Запад: пространство русской литературы и фольклора» (Волгоград, 2008), «Духовные начала русского искусства и образования» («Никитские чтения») (В. Новгород, 2007; 2008; 2009), «Модели современной науки: единство и многообразие» (Калининград, 2009), «Икона в русской словесности и культуре» (Москва, 2010).

Структура диссертации обусловлена исследовательскими целями и задачами. Работа состоит из введения, трех глав (каждая из которых включает в себя несколько параграфов), заключения и библиографического списка.

Основное содержание работы

аксиологический прозаический личность писатель

Введение состоит из двух частей: в первой содержится обоснование темы и проблематики диссертации, излагаются ее цели, задачи и принципы, определяется актуальность и научная новизна исследования; во второй излагаются вкратце основы христианской системы ценностей, выражающей сущность всей религии.

Глава 1. Концепция личности в русской романтической поэме.

§ 1. Плен и освобождение героя как этапы его духовного развития.

Становление и развитие русской романтической поэмы первой трети XIX века определялось теми кардинальными изменениями, которые происходили во всей отечественной литературе в целом. Интерес к духовному миру человека, в полной мере проявившийся в лирике этого периода, проникает и в другие жанры, видоизменяя и трансформируя их изнутри - наиболее заметным образом это сказалось в жанре поэмы, на отечественной почве испытавшей огромное влияние Байрона. Известно, что начало жанру русской романтической поэмы было положено двумя произведениями, появившимися в 1822 году: это были «Шильонский узник» Байрона в переводе Жуковского и «Кавказский пленник» Пушкина. Именно в них, и прежде всего в последней, была особенным образом поставлена проблема личности, важнейшая для романтической художественной системы, где внутренний мир человека утверждается как центральный объект искусства.

Семантическим центром пушкинской поэмы является проблема личностной свободы, образ которой представлен как бы одновременно с двух различных позиций и является амбивалентным: в противоположность герою, в сознании которого понятие свободы является безусловно сакральным, в авторском восприятии подвергается сомнению сама истинность и непреложность этой сакральности. Центральная сюжетная оппозиция свобода - плен (где свобода выступает как адекват жизни, а плен - смерти) дополняется в поэме другой, частного характера: родной предел - край далекий. В противоположность «родному пределу», ставшему для героя пространством измены, лжи и суеты, «край далекий» изначально представляется ему идеальным воплощением абсолютной свободы как в ее внешних, так и во внутренних проявлениях. Рабство, настигающее его здесь, парадоксальным образом открывает перед ним неожиданные возможности для обретения истинной свободы. Таким образом, основная суть конфликта в пушкинской поэме состоит в противопоставлении двух аксиологических систем, а ее центральная концепция может быть воспринята и прочитана не только как антируссоистская, но и в целом как антипросветительская.

Большое влияние первой романтической поэмы Пушкина на современный поэту литературный процесс сказалось в появлении ряда произведений различных авторов с прямыми заимствованиями событийного плана. Однако в поэмах других авторов обнаруживаются довольно значительные сюжетные расхождения с пушкинским произведением, которые отражаются и на идейном уровне. Так, в поэме А. А. Шишкова «Лонской» (1828) удалены важнейшие событийные элементы (встреча пленника с «девой гор», ее чувства к нему и помощь в освобождении), и главное внимание автора сосредоточено на внутреннем мире героя. Уже в экспозиции говорится о том, что его меланхолия исчезает на Кавказе без следа, таким образом, главное качество романтического героя - отчуждение от мира - преодолевается в Лонском, по-настоящему не раскрывшись. Важным объектом авторского внимания является «чужая» жизнь: характер, обычаи и нравы другого народа воспринимаются и рисуются в поэме с позиции того идеала, каким является христианство. В поэмах Н. Муравьева «Киргизский пленник» (1828) и П. Родивановского «Пленник» (1832) полностью отсутствует мотив добровольного изгнания: главные герои попадают в плен во время боя, являясь участниками благородной войны, которую ведет на Востоке «орел двуглавый» для защиты христианских идей. Художественный конфликт в этих поэмах носит только внешний характер, поэтому разрешение его оказывается очень простым. В противоположность пушкинскому пленнику, сердце которого опустошено страстями, измучено разочарованием в тех ценностях, которые составляли для него основу жизни, страдания героев Н. Муравьева и П. Родивановского вызваны разлукой с милым краем, невозможностью объединить родину и любимую девушку. В их мировосприятии свобода остается высшей ценностью, но это свобода в рамках установленных свыше нравственных законов. Именно поэтому важнейшим событием, заключающим ту и другую поэму, является венчание героев в православном храме, а важнейшей художественной деталью становится алтарь. В центре внимания авторов обеих последних поэм человек, душа которого обладает цельностью и духовной монолитностью, а система ценностей выявляет ясный, незамутненный взгляд на мир.

§ 2. Разбойничий мир: личность в системе ценностей.

Ко времени появления пушкинской поэмы «Братья разбойники» в европейской фольклорной и литературной традиции разбойник обычно изображался покровителем и защитником слабых и обездоленных, был воплощением благородства, истинной смелости и доброты. В пушкинском описании разбойничьего сообщества акцент ставится на том, что стремление людей самых разных народностей и вероисповеданий к свободе без каких-либо внешних ограничений оборачивается другой стороной - этической вседозволенностью, полным отрицанием каких-либо моральных принципов. Авторская позиция, отчетливо проявляющаяся в изображении разбойничества, становится доказательством того, что Пушкина интересуют прежде всего не социальные основы этого явления, а нравственно-психологические. Глубинные внутренние причины ухода главных героев в разбойничью шайку вскрываются в аналитически беспощадной исповеди старшего брата - главной из них становится зависть к людям, награжденным лучшей долей, и желание хотя бы и ценою преступления изменить свою судьбу. Мотив зависти в европейской литературе традиционно возводится к известной библейской притче о Каине и Авеле, и именно через этот мотив в поэме Пушкина разбойничество как явление психологически соотносится со страшным грехом братоубийства, запечатленным в Библии. Весь художественный строй поэмы, все ее сюжетное развитие подводит к определенному итогу: разбойничество даже как противодействие человека социальному злу и несправедливости обрекает его на отступление от нравственного закона и в конечном итоге приводит к духовной гибели.

После публикации этой поэмы в русской литературе в большом количестве появились подобные сюжеты, в которых пушкинское влияние наблюдается не только на уровне деталей описания, но и в том образе разбойнического сообщества, который остается неизменным в произведениях самых различных авторов. Это отчетливо видно, например, в поэме П. Рябинина «Разбойники» (1830), где авторская характеристика «злодеев» отличается однозначностью и полной определенностью. Последователи поэта восстанавливают в сюжетах своих произведений любовную линию, устраненную Пушкиным, вводя для этого главную героиню - деву, попадающую в плен к разбойникам. Обычно в их поэмах появляется и герой, воплощающий в себе благородные черты - нередко он оказывается разбойничьим пленником, по разным причинам оставленным в живых. Испытывая тяжкие душевные муки оттого, что принужден находиться среди преступников, он использует любую возможность для скрытого противоборства с ними. Именно такое развитие событий происходит в поэме П. Машкова «Разбойник» (1828). Жизненная драма ее главного героя Мстислава связана с социальными причинами: его соединение с любимой было невозможно в силу имущественного неравенства. Показательно, что герою, которому случай предоставил возможность поправить неправедным путем свое имущественное положение, эта мысль даже не приходит в голову. Границы добра и зла по-прежнему остаются в его сознании очень четкими: он использует свое положение для облегчения участи пленных, попавших к разбойникам. Сложный и довольно разветвленный сюжет отличает поэму А. Вельтмана «Муромские леса» (1831), главный герой которой становится спасителем не только своей невесты, ее сестры и отца, но и всего города Мурома, постоянной угрозой которому была шайка разбойников, обосновавшаяся в близлежащих лесах. В этой поэме преступное сообщество показывается как очень разноликое и психологически неоднородное; немалое внимание уделяется внутреннему миру разбойников, самой психологии преступников. Несмотря на сохраняющуюся в изображении авторскую объективность, все персонажи этой поэмы как бы разделены между собой невидимой чертой: с одной стороны остаются те, кто признает над собою нравственный закон, с другой - те, для кого неразличима граница между добром и злом, кто поставил себя выше нравственного закона и отверг понятие греха. Таким образом, в изображении разбойнического мира в поэмах самых различных авторов сохраняется призма, установленная Пушкиным: нарушение нравственного закона показывается как страшный грех, оправдания которому не существует.

§ 3. Злодеяние и прощение в аксиологии главных героев.

Начало и источник зла, по христианским представлениям, воплощает в себе глава и князь царства тьмы, составленного из падших духов, сам падший херувим, бывший прежде прекрасным ангелом. Таким образом, человек, поддавшийся соблазну греха и преступивший нравственный закон, сформулированный в библейских заповедях, приобщается духовному пространству темных сил, становясь злодеем. Одним из главных преступлений в сознании человечества с библейских времен является убийство (нарушение шестой заповеди), и именно оно становится центральным событием в сюжетной организации целого ряда поэм, где изображение этого страшного злодеяния находится в самой тесной взаимосвязи с проблемой прощения. Одним из произведений такого плана является поэма И.И. Козлова «Чернец» (1825), в которой объектом поэтического изображения становится человек, измученный трагической внутренней борьбой, чья чистая душа, изначально свободная от бунтарских наклонностей, не выдерживает тяжелых жизненных испытаний. Обида на мир, отнявший главную и единственную ценность на земле - его возлюбленную - сосредоточивается в сознании героя на фигуре злодея - человека, виновного во всех его несчастьях. Поэтому самой трудной для него оказывается проблема прощения врага, которому он полностью отказывает в главном для человека качестве - способности любить. Таким образом, герой берет на себя роль высшего судии, готового миловать и карать виновных. Финал поэмы звучит умиротворяюще, и связано это с тем, что здесь изменяется пространственная позиция повествователя и ракурс изображения становится иным, приобретая широту и размах и включая в свою картину других людей, возносящих молитву об усопшем чернеце. Крестное знамение, заключающее поэму, возникает как символ спасения от ложных ценностей, подстерегающих каждого человека на его земном пути. Большое влияние, которое оказало произведение И.И. Козлова на современников, особенно хорошо заметно в художественной организации поэмы П. Иноземцова «Ссыльный» (1833). Главной нитью внутреннего сюжета здесь является эволюция героя от детской восторженности к полному разочарованию в людях, причиной чего становится измена возлюбленной с его другом, которому он в свое время на войне спас жизнь. Этические принципы Ссыльного входят в противоречие с убийством, совершенным им в отношении абсолютно безнравственных людей, а его глубокое раскаяние в самом поступке сочетается с внутренним сопротивлением при воспоминании об их коварстве и лжи. В поэме П. Иноземцова возникает ситуация, которая станет одной из главных в творчестве Лермонтова, а через несколько десятилетий окажется в центре внимания Достоевского. Несколько по-иному поставлена проблема злодеяния и прощения в поэме Пушкина «Полтава», где она связана с образом Мазепы: он предстает здесь не бунтарем, борющимся за свободу своей отчизны, а банальным изменником и предателем. Любовь к Марии наиболее ярко обнаруживает в Мазепе черты человека, не признающего никаких нравственных норм, способного переступить через любые моральные запреты. В финале гетман отвергнут общенародным целым не только как государственный преступник, он предан забвению и проклят прежде всего как слуга антихриста. Его характеристики даны как мнения различных субъектов, но с одной и той же позиции - христианской нравственности.

§ 4. Любовь как высшая ценность в мировосприятии персонажей.

В христианской иерархии нравственных ценностей любовь является основополагающим понятием, поскольку именно ею, по евангельским представлениям, сотворен весь мир и все человечество. В душе каждого конкретного человека любовь проявляет себя самым естественным образом, так как придана душе человека при его сотворении. Однако, будучи изначально прекрасной, как и прочие благие свойства, любовь подверглась серьезному повреждению прародительским грехом и требует исцеления огромными нравственными усилиями. В общественном сознании проблема любви (поставленная прежде всего как проблема любовной страсти) находилась в центре внимания еще с античных времен, вызывая особый интерес философов и художников. В Новое время вопрос о сущности любви стал еще более острым, поскольку важнейшей особенностью мировоззрения этой эпохи явилась сакрализация любви, возведение ее в ранг высших ценностей. Европейские романтики вознесли любовь до уровня религиозного слияния двух душ, воспринимая как таинство мистического откровения. Особое место эта важная проблема заняла и в русском литературном сознании первой трети XIX века.

Проблема любви как высшей жизненной ценности появляется уже в первой романтической поэме Пушкина - «Кавказском пленнике», где бегство главного героя в чужие края мотивируется не только жаждой свободы, но и стремлением забыть свою неразделенную любовь, новыми впечатлениями вычеркнуть ее из памяти. Несмотря на появление в его кавказской жизни прекрасной и благородной «девы гор», пленнику не удается освободиться от прежнего чувства. Такое же мировосприятие характеризует и главную героиню поэмы - черкешенку. В финале событий ее разочарованность еще ярче оттеняет оживление его души, что проявляется и событийно: возвращение пленника, которое таит в себе надежду на его внутреннее обновление, прямо противоположно добровольному уходу черкешенки из этого мира. Важнейшие черты черкешенки получают свое продолжение и развитие в образе одной из главных героинь поэмы «Бахчисарайский фонтан» - грузинки Заремы, для которой истинной «религией» становится любовная страсть. Такое мировосприятие наделено несомненными чертами язычества - системы, в которой главной целью жизни человека становится наслаждение, культ плоти. Трагедия Заремы обусловлена ее собственным, вполне осознанным выбором: душа героини полностью связана с земными ценностями, а высшее счастье в ее сознании воплощено в телесной, плотской, страстной любви, потеряв которую она утрачивает смысл жизни. Психология любовной страсти становится главным объектом изображения и в поэмах Е.А. Баратынского «Эда» (1825) и «Цыганка» (1831), сходных между собой по характеру конфликта и центральной сюжетной ситуации. На примере героини первой поэмы отчетливо видно неразрывное единство душевного и телесного уровней в человеческой личности, о котором постоянно напоминает христианская антропология: «страсти гибельной полна», Эда переживает свое состояние как болезнь и уходит из жизни, не в силах вынести разлуку с любимым. Самоубийство понимается христианством как следствие тяжкого недуга души, погруженной в уныние, сосредоточенной на одной страсти, одержимой одной идеей - именно такую ситуацию показывает в своей поэме Баратынский. Хотя внешний план художественного конфликта (противопоставление естественного человека цивилизованному) обозначен здесь более явно, главным все же является его внутренний, аксиологический уровень. В центре внимания автора оказываются прежде всего те системы ценностей, в соответствии с которыми его герои строят свое поведение и делают свой жизненный выбор. Проблеме любви как всеобъемлющей страсти, полностью овладевающей человеком и нередко доводящей его до безумия, посвящена и последняя поэма Баратынского «Цыганка». При всей разности характеров между цыганкой Баратынского и пушкинской Заремой существует несомненное сходство: обеим свойственна неистовая страсть, решительность и внутренняя сила, а ради того, чтобы не потерять возлюбленного, и та, и другая готовы на самые крайние поступки. В обеих жертвенность и эгоцентризм оказываются столь тесно переплетены, что не поддаются разделению. Помраченное безумием состояние становится также уделом главной героини поэмы И.И. Козлова «Безумная» (1830) - девушки, оставленной когда-то ее возлюбленным. В Безумной Козлова отчетливо видны такие же проявления страстной любви, как и в героинях Пушкина и Баратынского. Воспринимая любовь как самую главную ценность в жизни, героиня смешивает два понятия: высокую евангельскую любовь, духовную и беспристрастную - и плотскую любовную страсть, которая в святоотеческой традиции всегда воспринималась как искажение подлинного чувства. В русской литературе путь от любовной страсти к истинной евангельской любви оказался возможен лишь для главной героини пушкинского романа в стихах - не случайно образ Татьяны Лариной, продолжая лучшие традиции героинь древнерусской словесности, стал основой идеального женского типа для всей последующей русской литературной классики.

§ 5. Оппозиция свобода - страсти в картине внутреннего мира героев.

В христианской системе ценностей понятие свободы является одним из центральных и заключает в себе несколько значений. Прежде всего это одно из самых фундаментальных свойств человеческой природы - свобода воли, выражающаяся во внутреннем самоопределении личности перед лицом выбора между добром и злом. Второе значение этого понятия - свобода духовная, которая означает власть человека над своим эгоизмом, своими страстями, греховными чувствами, желаниями - над самим собой. Христианство идеал духовной свободы видит в Боге и в принципе отрицает возможность существования для человека какой-то абсолютной свободы.

Проблема свободы, осознающейся в романтическом мировосприятии как абсолютная ценность, была поставлена в каждой из пушкинских «южных поэм», но наиболее ярко она проявляет себя в поэме «Цыганы» (1824), где отсутствует мотив внешней несвободы, ситуация плена. Правомерно подчеркивая, что Алеко не может обрести счастье, узнать вкус подлинной свободы, поскольку не в силах побороть бушующие в нем страсти, исследователи не учитывали, что страсти как концептуальное понятие принадлежит совершенно определенной системе мировоззрения, а именно - христианству, так же как представление о «коварной и слепой» Судьбе - язычеству. Показывая духовный путь своего героя, Пушкин вскрывает общую психологическую закономерность: пытаясь во всем утвердить свою волю, отвергнув нравственный закон, человек тем самым отдает свою душу во власть темным стихиям и становится игрушкой страстей. Эта закономерность имеет самое непосредственное отношение и к пушкинским цыганам, которые еще не вышли из природного состояния, поэтому их страсти проявляются прежде всего на телесном уровне, имеют сугубо плотский характер. Само словосочетание «страсти роковые» (то есть «предопределенные судьбой» и одновременно «предопределяющие судьбу») показывает прямую зависимость страстей и судеб, предельно обнажая причинно-следственную связь между ними. Важно заметить, что финальные пушкинские стихи абсолютно точно выражают христианско-догматические представления о неразрывной взаимосвязи состояния души человека и его будущей участи. Хотя наличие страстей (вследствие первородного греха) в любой человеческой душе признается в христианской антропологии непреложным законом, их действие не является фатально предопределенным, поскольку личность, обладая свободой воли и следуя нравственному закону, в состоянии противодействовать им. В случае же отдаления от Бога и склонения ко греху именно страсти становятся главным фактором, предопределяющим дальнейшую судьбу человека.

Разрушительное воздействие страстей на человеческую личность, стремящуюся к безграничной свободе, становится главным объектом внимания и в поэме Е.А. Баратынского «Бал» (1828). В центре событий здесь молодая женщина удивительной красоты, известная в великосветском обществе своим свободным отношением к любым моральным запретам. Детальный анализ художественной системы приводит к выводу о том, что жизненная позиция героини и ее авторская оценка не только не совпадают, но противоположны друг другу. В психологии Нины подчеркивается самоощущение предельно гордого человека, воспринимающего себя как исключительную личность, не подчиняющуюся не только общественным нормам, но и стремящуюся выйти из-под власти самой судьбы. Не сумев удержать любимого, Нина не в силах вынести и свое поражение, единственным выходом в такой ситуации ей представляется самоубийство - лучший способ самоутверждения, решительный вызов судьбе, зло и жестоко посмеявшейся над нею. Выбор, который делает героиня Баратынского, напрямую ведет к персонажам романов Достоевского - гордым людям, желающим в этом последнем жесте утвердить и возвысить «свою волю».

Страшное разрушение личности, происходящее под влиянием охватившей героя страсти и приводящее к преступлению, становится объектом изображения в поэмах А.И. Подолинского «Нищий» (1830) и Н. Кобылина «Отшельник» (1831). Убийство, совершенное героями под влиянием ревности, наглядно показывает, насколько их душа покорна страшному злому духу, полностью овладевшему ими. Необычное решение тема человеческих страстей получает в поэме А.И. Подолинского «Смерть Пери» (1837). В центре событий здесь не человеческое существо, а принадлежащая некоему волшебному пространству фея, в истории которой наглядно воплощаются христианские представления о внутренней, психологической сущности человека. Связанные с первородным грехом повреждения, произошедшие в изначально прекрасной человеческой природе, привели к тому, что добро и зло в ней столь тесно переплелись, что сделались неразделимы. Это отчетливо видно в тех изменениях, которые происходят с небесным существом после перевоплощения в человека.

Таким образом, основные положения христианской антропологии, убедительно и ярко воплощенные в русском романе 2-й половины XIX века, особенно в произведениях Ф.М. Достоевского, нашли свое художественное изображение уже в романтической поэме первой трети XIX века.

Глава 2. Личность и мир в аксиологическом пространстве русской прозы.

§1. Тема гордости и ее воплощение в художественной системе произведений.

Усложнившуюся психологию современного человека и изменившийся характер его взаимоотношений с окружающим миром в первой трети XIX века призваны были передать прозаические жанры, прежде всего роман и повесть. Становление русской прозы было неразрывно связано с утверждением национально-самобытного взгляда на изменившуюся действительность, и огромную роль в этом сыграла система нравственных принципов, имеющая в своей основе православные ценности. Именно поэтому идейным и сюжетным центром многих произведений становится проблема гордости. Согласно христианской антропологии, гордость есть явное проявление глубокого искажения человеческой природы, наступившего вследствие первородного греха, с ней связана двойственность человеческой натуры, совмещающей в себе как светлое, так и темное начало. Непосредственными проявлениями гордости являются прежде всего тщеславие, самолюбие и честолюбие, толкающие человека на поиск путей к возвышению над другими. Кроме «адамова наследства», человек носит на себе еще и «каинову печать», которая проявляется в его поступках в виде зависти и мести. В христианском сознании гордость есть искушение сатаны, главный смертный грех, который является основой всех других грехов, поэтому целью всей земной жизни человека должно быть стремление к избавлению от нее.

В русской прозе первой трети XIX века, где огромное внимание уделяется раскрытию внутреннего мира человека, тема гордости занимает чрезвычайно важное место, реализуясь в самых различных вариантах. Так, в несколько неожиданном ракурсе эта тема воплощается в повести А.А. Бестужева-Марлинского «Испытание» (1830). Событийная канва повести основана на очень напряженной интриге, а в сюжетном плане главная тема реализуется многозначно: серьезному испытанию подвергаются представления главных героев об истинной дружбе, любви и чести. В заглавии повести отражается главная мысль автора: проявив лучшие человеческие качества, его герои смогли выдержать труднейшее испытание своей нравственной сущности. Формы проявления гордости, характерные в первую очередь для светского общества, исследуются и В.Ф. Одоевским в его повести «Княжна Мими» (1834), центральная героиня которой отличается полной неспособностью к любви и состраданию. Особенным образом преломляется тема гордости в повестях Н.Ф. Павлова «Именины», «Ятаган», «Аукцион». Сюжетная ситуация повести «Именины» (1835), основанная на социальном неравенстве влюбленных, получает здесь новое освещение, главное же ее отличие проявляется в том, что художественный конфликт имеет не социальную, а психологическую основу. Настоящая трагедия, произошедшая с главным героем повести - крепостным музыкантом, заключается в том, что талантливый, сильный и красивый человек, прошедший страшные испытания солдатчиной и войной, становится жертвой чужого самолюбия и эгоизма. Глубокое и тонкое проникновение во внутренний мир главных героев повести «Ятаган» (1835) позволяет автору выявить двойственность человеческой души, в которой свободно совмещаются и доброе, и жестокое начало. Ценности, исповедуемые действующими лицами, находятся сугубо в плоскости повседневных человеческих мерок, в них полностью отсутствует высшее измерение, согласно которому главная оценка всего происходящего должна производиться «в обратной перспективе», взглядом из Вечности. В художественной системе повести «Аукцион» (1834) важнейшим является мотив омертвения души, имеющий самое непосредственное отношение к главной героине. Заглавие повести, приобретающее метафорический характер, выводит на поверхность параллель человек - вещь, спроецированную на все общество. Таким образом, в небольшом происшествии, описанном Н.Ф. Павловым, как в капле воды отражается жизнь мира, в котором правит гордыня, ведущая к окаменению, а затем и полному омертвению человеческой души. Неожиданное звучание приобретает тема гордости в романе А.С. Пушкина «Дубровский» (1833), который обычно рассматривался исследователями прежде всего в социальном плане. Детальный анализ художественной организации произведения показывает, что его главные действующие лица (Троекуров и Дубровский-старший) воплощают в себе один и тот же психологический тип, в основе которого лежит гипертрофированное самолюбие как проявление непомерной гордыни. Оппозиция гордость - смирение находит свое воплощение в сюжетной соотнесенности двух поколений, их мировосприятия и самосознания. Благодаря главной героине фамильная вражда неожиданно завершается: «кровавый подвиг» Владимира Дубровского остается не исполненным, а ветхозаветное стремление к мести сменяется в его душе новозаветным состоянием прощения.

§2. Оппозиция справедливость - милосердие в «разбойнических» сюжетах.

Обращаясь к изображению внутреннего мира человека, писатели исследуемой эпохи нередко акцентировали внимание на идее справедливости, заставляющей человека вступать на путь мщения. При этом противоборство между жаждой мести и чувством милосердия становилось основой глубокого разлада в человеческой душе, и особенно ярко это проявилось в образах разбойников. В русской повести рассматриваемого периода образ совестливого и милосердного разбойника можно увидеть в исторической повести А.А. Бестужева-Марлинского «Роман и Ольга» (1823), события которой происходят в конце XIV века. Один из персонажей Марлинского, атаман разбойников, невольно способствующий соединению влюбленных, обнаруживает в своем характере как низкие, так и благородные черты, но главное - он исповедует христианскую систему ценностей. В образе этого персонажа, одновременно совмещающего в своей душе качества злодея и благородного патриота, явно просматриваются черты евангельского раскаявшегося разбойника. В отличие от Марлинского, повести О.М. Сомова «Гайдамак (Малороссийская быль)» (1825) и «Гайдамак. Главы из малороссийской повести» (1830) имеют в своей основе фольклорный материал - предания и исторические песни. Отношение автора к его героям-разбойникам неоднозначно, поскольку эталоном для оценки их деятельности являются принципы христианской нравственности. Хотя благородство и бескорыстие героев не подвергаются сомнениям, писателю очень важно показать и другую оценку их деятельности, носителем которой становятся монах, шут и слепой бандурист, в чьей песне гайдамак сравнивается с коршуном, волколаком (оборотнем), называется колдуном и демоном. Весь художественный строй повестей О.М. Сомова свидетельствует о сложности и неоднозначности авторской позиции в отношении к главному герою и его сподвижникам. Сложная система оценок отличает «Капитанскую дочку» А.С. Пушкина, среди персонажей которой особое положение занимает мятежный и бунтующий Пугачев. В своих действиях с Гриневым и Машей Мироновой «мужичий царь» постоянно следует принципу «милость выше справедливости», возвращаясь тем самым к христианским ценностям - вопреки той идее социальной справедливости, которую он утверждает своим бунтом против официальной власти. Всем строем событий в романе утверждается важнейшая мысль: благородная идея защиты слабых и обездоленных в ходе ее практического воплощения может обернуться своей противоположностью. На примере пушкинского Пугачева хорошо видно, что даже субъективно благородный и преследующий высокую цель человек, вовлеченный в стихию разбоя, не может избежать страшных преступлений - так предвосхищается Пушкиным проблема «крови по совести», поставленная позднее в знаменитом романе Ф.М. Достоевского.

§3. Мотив соблазна и формы его проявления в сюжетной организации произведений.

Понятие соблазна в христианском сознании неразрывно связано с библейским повествованием о грехопадении первых людей, прельщенных змием. Свободное следование воле Божией должно было стать для Адама и Евы главным доказательством их любви и верности Отцу Небесному, но они не выдержали искушения и нарушили запрет. По учению святых отцов, только в постоянной борьбе с нравственными испытаниями формируется стойкое и прочное духовное начало, которое должно стать основой человеческой личности, защищающей ее от соблазнов. Особое значение это положение приобрело в новейшую эпоху, когда оказались подвергнутыми сомнению главные этические принципы и установки христианства. Мотив соблазна, увлечения чистой, неопытной души и склонения ее ко греху имеет свое соответствие в Евангелии, запечатленный в известных словах Христа: «А кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему жернов на шею и потопили его в глубине морской. Горе миру от соблазнов, ибо надобно прийти соблазнам; но горе тому человеку, через которого соблазн приходит» (Мф. 18: 6-7).

В русской литературе первой трети XIX века проблема соблазна и грехопадения оказалась тесно связанной в первую очередь с темой любви и брака. Одним из популярных сюжетов этого времени является история обольщения юной девушки. Так, сюжетной основой повести О.М. Сомова «Русалка» (1829) стала традиционная фольклорная история соблазненной и обманутой девушки, покинутой любовником, бросившейся в отчаянии в реку и ставшей русалкой. События повести показывают, что человек, решившийся на соблазн чистой и невинной души, вступает в прямую связь с нечистой силой, которая в конечном итоге способствует его наказанию. Это является наглядным свидетельством существования высшего суда, о котором забывают люди, занятые лишь поиском телесных наслаждений. В другом варианте мотив соблазна представлен в сюжетах, связанных с темой супружеской измены, также получивших широкое распространение в это время. Один из таких сюжетов был разработан в повести Е.А. Ган «Идеал» (1837), характер художественного конфликта в которой является традиционным для романтического произведения: он основан на противопоставлении возвышенной, исключительной личности косной и погруженной в обыденность среде. В повести с полной определенностью показывается, что желание найти идеал в каком-то конкретном человеке обычно приводит к кумиротворению, которое заканчивается жестоким разочарованием и душевными страданиями и муками. События повести убеждают, что свержение кумира происходит очень нелегко для молодой неопытной души, но через это тяжелое испытание пролегает путь к обретению истинных ценностей. Безумие страсти, которая овладевает человеком, поддавшимся соблазну, становится объектом авторского внимания в повестях А.А. Марлинского «Страшное гаданье» (1831) и «Фрегат “Надежда”» (1833). Центральная проблема, поставленная в них, имеет аксиологическую основу: главные герои, вначале воспринимающие свою страсть как самую высокую ценность, ради которой можно пожертвовать абсолютно всем, в конечном итоге приходят к горькому осознанию своего эгоизма. Утверждение ценностей несравнимо более высоких, чем любовная страсть, происходит, как известно, и в романе А.С. Пушкина «Евгений Онегин» - это самый известный в русской литературе пример такого рода ситуации, которая, безусловно, оказала заметное влияние на большинство русских писателей. Продолжение этой темы можно увидеть и в повести А.С. Пушкина «Египетские ночи» (1835). Главные ценностные установки языческого мира через множество столетий в прежнем, сохраненном без изменений виде проявляются в мировосприятии пушкинских современников: находясь в мучительном поиске счастья, они не могут его представить иначе, как только в упоении телесными радостями, и не видят смысла в жизни, «когда наслаждения ее истощены». Как показывает поэт, душа современного человека, «отравленная унынием, пустыми желаниями», не в силах восстановить внутреннее равновесие, не может обрести настоящую гармонию, поскольку в стремлении к бесконечной, беспредельной свободе самоутверждения все больше и больше удаляется от истины.