Система оснований прекращения (лишения) права собственности как необходимое условие эффективной реализации принципа неприкосновенности собственности

Размещено на http://allbest.ru

Размещено на http://allbest.ru

Л.В. Щенникова

Доктор юридических наук, профессор, зав. кафедрой гражданского права Кубанский государственный университет

Введение: в центре внимания автора - гражданско-правовой принцип неприкосновенности собственности, который возникает с объективной неизбежностью и обеспечивает как законность связи лица с вещью, так и непрерывное ее функционирование. Однако, как подчеркивается в статье, для эффективной реализации данного ключевого принципа необходимо видеть и учитывать социальную функцию права собственности, связанную со справедливым распределением ресурсов и утверждением духовных начал современного гражданского общества. Цель: проследить закономерности гражданско-правового регулирования отношений, связанных с принудительным прекращением права собственности. Выработать научно-обоснованные рекомендации по совершенствованию данного института с целью эффективной реализации принципа неприкосновенности собственности и учетом как вещественного, так и социального аспектов его проявления. Методы: общенаучный (диалектический) метод познания научных концепций частного права; частнонаучные методы познания: формально-юридический, историко-правовой, метод сравнительного правоведения. Результаты: авторские выводы связаны с необходимостью признания защиты только такого права собственности, которое имеет законные основания своего возникновения; установления гарантий от неправомерного изъятия не только из частной, но и публичной собственности; социализации собственности, проявляющейся в системе оснований отчуждения имущества в общественно-социальных целях; утверждения обязательности для применения судами только тех оснований принудительного прекращения права собственности, которые закреплены гражданским законодательством страны. Доказывается, что действующая система оснований прекращения права собственности нуждается в развитии, придании ей системного характера. Закономерным должно быть появление в ГК общих норм, в которых были бы сформулированы общественно-необходимые цели, ради достижения которых возможно принудительное изъятие имущества у собственника. Обзор зарубежных цивилистических исследований позволяет утверждать, что неприкосновенность права собственности в современных условиях понимается не упрощенно, а через призму многочисленных социальных задач, которые обязано решать государство посредством гибкого законодательного регулирования отношений принадлежности материальных благ. При этом особая роль отводится национальному законодательству, регулирующему принудительное изъятие имущества у субъектов права собственности. Установлено, что обязательным является следование трем стандартам экспроприации: предусмотренности законом, реализации публично-правовых интересов, а также адекватной эффективной и быстрой компенсации. Анализ судебной практики позволил утверждать, что в делах о принудительном изъятии имущества судами должны исследоваться все обстоятельства, доказывающие, что изъятие имущества - единственно необходимое средство для проведения публичных интересов. Только исходя из скрупулезного анализа, отраженного в судебном акте, можно доказать, что принцип неприкосновенности собственности в этой категории дел эффективно реализуется.

Ключевые слова: право собственности; неприкосновенность собственности; гражданское право; гражданское законодательство; приобретение права собственности; прекращение права собственности; принудительное изъятие имущества; судебная практика

SYSTEM OF GROUNDS FOR THE TERMINATION (DEPRIVATION) OF PROPERTY RIGHTS AS A NECESSARY CONDITION FOR THE EFFECTIVE IMPLEMENTATION OF THE PRINCIPLE OF INVIOLABILITY OF PROPERTY

L. V. Shchennikova

Kuban State University

149, Stavropolskaya st., Krasnodar, 350040, Russia

Introduction: the author focuses on the civil law principle of inviolability of property, which ensures both the legitimacy of a person's connection with a thing and its continuous functioning. However, as emphasized in the article, for the effective implementation of this key principle, it is necessary to discern and take into account the social function of property rights associated with the just distribution of resources and establishment of the moral principles of modern civil society. Purpose: to trace the regularities in civil regulation of social relations associated with forcible termination of property rights; to develop scientifically- based recommendations for improving this institution in order to effectively implement the principle of inviolability of property and taking into account both the material and social aspects of its manifestation. Methods: general scientific (dialectic) method of cognition of scientific concepts of private law; special scientific methods of cognition: formal legal, historical legal methods, method of comparative law. Results: the author's conclusions highlight the need to: recognize protection for only such an ownership right that has the legal grounds for its emergence; establish guarantees against unlawful seizure of not only private but also public property; provide for socialization ofproperty, seen in the system of grounds for the alienation of property for social purposes; specify it to be mandatory for the courts to apply only those grounds for forcible termination of the right of ownership which are enshrined in the civil legislation of the country. It is proved that the current system of grounds for termination of property rights actually lacks the system nature and needs further development. Naturally, in the Civil Code should appear general norms containing socially necessary goals in achieving which forcible seizure of property from the owner is permissible. A review of foreign civil law research suggests that in modern conditions inviolability of property rights is understood not by oversimplifying but through the prism of numerous social tasks that the state must solve through flexible legislative regulation of relations concerning ownership of material goods. At the same time, a special role is assigned to national legislation governing forcible seizure of property from subjects of property rights. It has been established that three standards of expropriation are necessary to follow: stipulation by law, realization of public law interests, and adequate effective and prompt compensation. The analysis of judicial practice allows us to assert that in cases of forced seizure of property the court should investigate all the circumstances proving that seizure is the only necessary means serving public interests. Only a detailed analysis reflected in a judicial act can prove that the principle of inviolability of property in this category of cases is effectively implemented.

Keywords: property right; ownership; inviolability of property; civil law; civil legislation; acquisition of property rights; termination of property rights; forcible seizure of property; judicial practice

Введение

Собственность - великий феномен нашей жизни. Его ключевая роль в гражданском праве, наилучшие возможности для обладателя права, одновременно дискуссионность научной проблематики неизменно подчеркиваются в современной гражданско-правовой литературе [21, p. 1]. В праве собственности, как утверждал С.С. Алексеев [2, c. 7], заложено, с одной стороны, великое свершение человечества, с другой - возможная трагедия человеческого бытия. И всю историю своего развития и совершенствования гражданско-правовое регулирование, опираясь на цивилистическую теорию, стремилось делать все возможное, чтобы избежать серьезных конфликтов и обеспечить гармоничное развитие цивилизованных собственнических отношений.

По своей сути право собственности, и эта первоначальная и главная его сторона, предполагает единоличное и даже «деспотическое» господство лица над вещью. Как замечает Дункан Шиихан, профессор права юридической школы Университета Восточной Англии, «будучи гибким и податливым, это право опосредует вещь, проходит через нее, раскрываясь, тем самым возникает целостно, позволяя лицам преследовать определенные индивидуальные (частные) цели» [21, pр. 2-3]. Собственник, будучи хозяином, ощущая живую и неразрывную связь с объектом обладания, так сказать, «момент власти», относится к вещи как к своей. Д. Шиихан называет данную связь наилучшей и «высшей из возможных». В ней проявляется нечто природное биологическое и даже физиологическое. Здесь человек выступает лицом, берущим, захватывающим предметы из окружающего мира. Во властном господстве индивидуума над вещью, как замечает Брайан Кларк, и заключается практическое значение этого всеобъемлющего права. Однако в этом природно-биологическом понимании права собственности, где субъект вынужден захватывать и присваивать, кроется и ощутимый негативный оттенок. Вот почему необходимой становится поддержка со стороны права и государства с тем, чтобы связь лица и вещи возникала на основе закона и была непрерывной.

Так, с объективной неизбежностью появился принцип гражданско-правового регулирования, названный неприкосновенностью собственности. Субъекту дозволяется в соответствии с ним отстранять всех третьих лиц от присвоенной вещи и, как отмечал У. Маттеи, «возможность в установленном порядке защищать свои ресурсы» [17; 18].

Однако в праве собственности кроется и другая сторона - социальная, которая все отчетливее проявляется с развитием цивилизации. Глубинные процессы, происходящие в обществе, утверждение духовных начал, таких как совесть, солидарность, взаимопомощь, требуют от собственников такого поведения, которое соответствовало бы требованиям нового гражданского общества. Как отмечает Д. Шиихан, в регулировании общественного богатства все более проявляются социальные цели, имея в виду которые частная собственность может быть оправдана только в единстве с идеями справедливого распределения ресурсов [21, р. 4]. Социальная функция собственности закрепляется в национальных законодательствах и, начиная с Конституций, проходит красной нитью через гражданско-правовые институты, в том числе институт приобретения и прекращения права собственности. Названные процессы С. С. Алексеев назвал «оцивилизацией» собственности, когда у собственника появляется ответственность перед другими людьми и обществом в целом. Социальная сторона или функция права собственности позволяет поставить использование богатства на службу обществу, соответственно, задача гражданско-правового регулирования - придать этому ключевому праву необходимое социально-гуманитарное значение. Социальная функция права собственности в какой-то степени придает ему статус публичной категории, отражаясь в конституционно-правовом регулировании. Однако основное содержание в части регулирования отношений собственности, как вещественно-биологических, так и общественно-социальных, возлагается на гражданско-правовые нормы. В данной публикации ставится задача проследить закономерности гражданско-правового регулирования прекращения права собственности с учетом эффективной реализации как вещественной, так и социальной сторон принципа неприкосновенности собственности.

Конституционные основы неприкосновенности собственности

Задачей конституционного регулирования, как отмечает С. А. Авакьян, в первую очередь является закрепление основ экономической системы государства [1, с. 565]. В этих целях Конституции призваны отражать соответствующий тип экономики, допускаемые в государстве формы собственности и исходные правила экономической деятельности. В свою очередь, регулируя экономическую деятельность, основные законы призваны определять государственные гарантии защиты права собственности [1, с. 569]. Так, конституционное регулирование оказывается «генетически» связанным с гражданским правом [6, с. 296]. Специалисты в области конституционного права замечают в своих исследованиях, что «экономические» нормы, закрепленные в Конституции, «гомогенны», но не тождественны гражданско-правовым. Им, как подчеркивает В. Д. Зорькин, отводится более высокое положение в иерархии правовых норм, они должны характеризоваться «большей юридической насыщенностью» и «более значительной» плотностью юридического содержания [6, с. 297]. В итоге именно конституционные нормы обязаны предопределять содержание гражданско-правового регулирования и даже корректировать его в процессе правоприменения. Вот почему гражданско-правовой анализ в современных правовых реалиях не может не начинаться с анализа исходных конституционных формулировок.

Конституционные основы (гарантии) принципа неприкосновенности собственности, как известно, закреплены в части 3 статьи 35 Конституции РФ. Напомним его содержание: «Никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда. Принудительное отчуждение имущества для государственных нужд может быть произведено только при условии предварительного и равноценного возмещения». Несмотря на значительность задач, возложенных на конституционное регулирование, приведенная норма предельно лаконична и, как справедливо отметил С. А. Авакьян, «скромна» по своему объему. В ней не содержатся ответы на многие вопросы, что заставляет Конституционный суд РФ восполнять недостатки регулирования судебным толкованием.

Так, во-первых, в приведенной конституционной норме не уточняется роль законности основания охраняемого права. В связи с этим Конституционный суд РФ вынужден уточнять, что защите подлежит только право, принадлежащее лицу на законном основании. А профессор С. А. Авакьян в связи с этим говорит о важности отражения в Конституции РФ государственных гарантий защиты только того, «что правомерно принадлежит и, соответственно, правомерно осуществляется» [1, c. 569]. Во-вторых, необходимой предпосылкой охраны является принадлежность имущества лицу на праве частной собственности. Возникает вопрос: почему при равенстве всех возможных форм собственности гарантии от изъятия устанавливаются в отношении только собственности частной? Очевидным является тот факт, справедливо замечает С.А. Авакьян, что в норме Конституции должны содержаться гарантии от неправомерного изъятия имущества не только из частной собственности, но и из собственности публичной [1, c. 569]. В-третьих, конституционная норма, и это составляет самый существенный пробел действующей ее редакции, не уточняет цели изъятия имущества по решению суда. А ведь именно постановка цели в данном случае должна являться определяющей для оценки законности принимаемого судом решения.

Развитие западного общества со времен Великой французской революции с ее лозунгом «Священность и неприкосновенность права частной собственности» постепенно привело к осознанию социальной роли последней. Как справедливо отмечает М. В. Баглай, обществу стало очевидно, что неограниченное право частной собственности ведет к хозяйскому произволу на предприятиях, к социальному недовольству и конфликтам, к несправедливому распределению материальных благ [4, c. 269]. В итоге повсеместно была признана возможность отчуждения имущества, принадлежащего лицам на праве частной собственности, в общественно-социальных целях.

Так, в результате процессов «социализации» священное право собственности стало прикосновенным, но в границах, установленных правопорядком, и с учетом целей, определенных в конституционном законодательстве. Наконец, конституционная норма не «построила мостик», обеспечивающий необходимую генетическую связь с гражданским правом, упустив важность устанавливаемых гражданским законодательством оснований для принудительного изъятия имущества. На сегодняшний день непонятно, является ли обязательным для суда применение оснований только установленных гражданским законом или нет, поскольку суд свободен в принятии решения безотносительно норм гражданско-правового института прекращения права собственности.

В современных учебниках по конституционному праву принято обращаться к содержанию текстов конституций современных государств, при этом отмечая «удачность» тех или иных формулировок, в том числе касающихся принципа неприкосновенности собственности, его границ и государственных гарантий защиты [7, c. 258]. Вот почему в настоящем исследовании представляется важным прибегнуть к сравнительно-правовому анализу.

В первую очередь при знакомстве с текстами конституций стран мира обращает на себя внимание акцент на важности законности основания возникновении права собственности для создания системы гарантий его охраны. Например, Конституция Объединенной Республики Танзания¹, действующая с 9 декабря 1961 г., объявляет, что право на защиту своей собственности имеет только тот, кто владеет согласно закону. В Конституции Исламской Республики Иран Конституция Объединенной Республики Танзания. URL: https://worldconstitutions.ru/?p=374 (дата обращения: 25.01.2019). Конституция Исламской Республики Иран. URL: https://worldconstitutions.ru/?p=83 (дата обращения: 25.01.2019)., утвержденной 15 ноября 1979 г., особо подчеркивается, что каждый является собственником того, что получено за счет его законного труда (ст. 46), и пользуется уважением и защитой только собственность, полученная законным путем. В связи с этим правительству (ст. 49) разрешается конфисковывать накопления, полученные за счет ростовщической прибыли, взяток, воровства, азартных игр и тому подобных незаконных способов обогащения. О защите только собственности, приобретенной законным способом, говорят статья 44 Конституции Республики Беларусь¹, статья 60 Конституции Республики Армения Конституция Республики Беларусь. URL: http://pravo.by/ pravovaya-informatsiya/normativnye-dokumenty/konstitu- tsiya-respubliki-belarus/ (дата обращения: 25.01.2019). Конституция Республики Армения. URL: https://www.pre- sident.am/ru/constitution-2015/ (дата обращения: 25.01.2019)., пункт 3 статьи 46 Конституции Республики Молдова Конституция Республики Молдова. URL: http://lex. justice.md/viewdoc.php?id=311496&lang=2 (дата обращения: 25.01.2019). и статья 26 Конституции Республики Казахстан Конституция Республики Казахстан. URL:

http://www.akorda.kz/ru/official_documents/constitution (дата обращения: 25.01.2019)..

Вторая идея, с очевидностью вытекающая из проведенного анализа, касается постановки целей, ради достижения которых происходит изъятие имущества. Так, Конституция Княжества Монако в статье 24 подчеркивает, что лишение собственности невозможно иначе как в интересах общества Конституция Княжества Монако. URL: https://world- constitutions.ru/?p=144 (дата обращения: 25.01.2019).. Конституция Республики Корея (Южная Корея) утверждает в пункте 2 статьи 23 принцип общего блага, а в пункте 3 статьи 23 - общественной необходимости ради которых возможно принудительное отчуждение имущества Конституция Республики Корея. URL: https://world- constitutions.ru/?p=35 (дата обращения: 25.01.2019).. Конституция Республики Уганда в качестве возможных целей изъятия в пункте 2 статьи 26 указывает «обеспечение общественной безопасности, общественного порядка, общественной морали и здоровья на- селения» Конституция Республики Уганда. URL: https://wipolex. wipo.int/ru/legislation/details/5235 (дата обращения:

26.01.2019) .. Конституция Республики Никарагуа в статье 63 упоминает «соображения публичной и общественной пользы» Конституция Республики Никарагуа. URL: https://wipo- lex.wipo.int/ru/legislation/details/9847 (дата обращения: 25.01.2019).. Конституция Итальянской Республики пределы частной собственности устанавливает с целью обеспечения ее социальной функции и доступности для всех (ст. 42) Конституция Итальянской Республики. URL: https://worldconstitutions.ru/?p=148 (дата обращения: 25.01.2019)... Основной закон Венгрии называет цецели общественной необходимости (п. 2 ст. 23) исходя из аксиоматичного призыва, что собственность обязывает к общественной ответственности Основной закон Венгрии. URL: https://wipolex.wipo.int/ ^{ru/legislation/details/11843} (дата обращения: 26.01.2019).. Основной закон Федеративной Республики Германия также указывает на обязывающую функцию собственности, пользование которой должно служить общему благу (п. 2 ст. 14) Основной закон Федеративной Республики Германия // URL: https://wipolex.wipo.int/ru/legislation/details/14373 (дата обращения: 25.01.2019).

Конституция Объединенных Арабских Эмиратов. URL: https://worldconstitutions.ru/?p=89 (дата обращения: 25.01.2019).

Конституция Арабской республики Египет. URL: https://worldconstitutions.ru/?p=1013 (дата обращения: 25.01.2019)..

¹² Там же.

¹³ Там же.. И только в целях общего блага возможно отчуждение имущества в Германии. Конституция Объединенных Арабских Эмиратов принимает во внимание (ст. 21) в случае лишения права собственности причину публичной полезности¹².

Третий аспект конституционного регулирования, на который представляется важным обратить внимание, связан с равенством всех форм собственности и, соответственно, объективной необходимостью закрепления равных гарантий для защиты собственности как частной, так и государственной. И показательными в данном случае являются формулировки статей Конституции Республики Египет, принятой на референдуме 14-15 января 2014 года¹³. В этой принятой сравнительно недавно Конституции провозглашается равная защита государством собственности трех видов: государственной, частной и кооперативной (ст. 33). Особая статья Основного закона Египта касается гарантий защиты государственной собственности (ст. 34). «Государственная собственность, гласит эта норма, - неприкосновенна и не может нарушаться, а обязанностью каждого гражданина является защитить ее в соответствии с законом»¹⁴. Одновременно на частный сектор Конституция этой страны возлагает социальную ответственность (ст. 36), обязывая его служить национальной экономике и обществу. В итоге основой экономической системы данной страны провозглашается не только система гарантий всех видов собственности, но и достижение между ними баланса в целях «поддержания прав рабочих и защиты потребителей»¹⁵. Так, защита интересов «слабой стороны» становится конституционной обязанностью и обозначается в качестве перспективы для последующего отраслевого регулирования. Наконец, обращает на себя внимание упоминание в текстах конституций стран мира о том обстоятельстве, что принудительно изъятие имущества может быть произведено только по основаниям, установленным законом, что обеспечивает необходимую связь конституционно-правового и гражданско-правового регулирования. Например, Конституция Исландии в статье 72 утверждает, что «такая мера» или основание должны быть предусмотрены законом¹. Основной закон кон ФРГ в пункте 3 статьи 14 предусматривает, что отчуждение собственности может производиться только по закону и на основании закона. Об основаниях, установленных законом, упоминается и в пункте 2 статьи 33 Основного закона Венгрии. Об основаниях «прямо предусмотренных законом» говорит и пункт 3 статьи 19 Конституции Грузии Конституция Исландии. URL: https://worldconsti-

tutions.ru/?p=150 (дата обращения: 25.01.2019). Конституция Грузии. URL: https://www.matsne.gov.ge/ ru/document/view/30346?publication=33 (дата обращения: 25.01.2019).. Идея законных оснований для изъятия имущества закреплена в Конституции Княжества Монако ст. 24 Конституция Княжества Монако. и преамбуле Конституции Мальгашской Республики (Мадагаскар) Конституция Мальгашской Республики (Мадагаскар). URL: https://worldconstitutions.ru/?p=750 (дата обращения: 25.01.2019)... Итак, подводя итоги анализа конституционно-правового регулирования принципа неприкосновенности собственности, можно утверждать, что законодатели стран мира видят необходимость: а) в признании защиты только такого права собственности, которое имеет законное основание своего возникновения; б) в закреплении общественно важных (благих) целей, представляющих интерес для всех, обеспечивающих национальную, в том числе экологическую, безопасность, сохранение культурного наследия, здоровья, достоинства и морали нации; в) в утверждении равенства форм (видов) права собственности и создании единых гарантий их защиты; г) в понимании генетического единства конституционного и гражданско-правового регулирования экономической деятельности и, в связи с этим, в признании важности оснований для принудительного изъятия имущества, установленных нормами гражданско-правового института прекращения права собственности.

Развитие системы оснований прекращения права собственности в гражданском законодательстве России

Для того чтобы выявить закономерности гражданско-правового регулирования, оценить значение принципа неприкосновенности собственности и определить его содержание, важно обратиться к отечественной истории оснований прекращения права собственности. Здесь будет важно проследить этапы формирования данного института, определить влияние экономических, географических и политических условий на содержание его норм. Очевидно, что правовое регулирование исходило из вполне конкретных задач, стоящих перед российским государством. При этом задачи определялись традициями, специфическими особенностями определенного исторического этапа развития права собственности в нашей стране.

Начнем анализ с истоков, обратившись к историческим сведениям быта древних славян, населявших территорию России. Сведения о том периоде, как справедливо заметил И. Энгельман, «темны и недостаточны» [10, с. 5-9]. Однако можно в общих чертах представить картину их древнейшего быта. Специфической особенностью последнего были однообразие и стабильность имущественных отношений на протяжении целых веков. Земли распределялись между отдельными родами, при этом разграничения родовых владений не существовало. Каждый род владел таким количеством земли, какое было необходимо для удовлетворения всех его потребностей, «не стесняясь» никакими границами. Отношение человека к земле было фактическим и определялось волей каждого. Пространства незаселённых земель были настолько обширны, что не было необходимости в регулировании как приобретения, так и прекращения права собственности на земельные участки. Способы приобретения права были фактическими и заключались в «завладении». Границы объектов завладения определялись фактической разработкой земли и признаками пользования ею. Обработанная земля передавалась по взаимному соглашению. Отсутствие специального регулировании приобретения и прекращения права собственности на землю объяснялось отсутствием споров между фактическими владельцами. Земля в тот период не подлежала еще разделу и не переходила от одного владельца к другому по праву наследования.

В дальнейшем развитие процессов формирования частной собственности на Руси историки прослеживают по содержанию берестяных грамот. В них уже фиксируются факты нарушений, высказывается недовольство поведением участников конфликтов. Так, в Новгородской берестяной грамоте № 698 Иван передавал поклон Сидору, хозяину вотчины при реке Песи, и сообщал, что Гахон, его староста и ключник, землю пораздавал крестьянам, перешедшим из волости посадника. Крестьяне эту землю распахали и, нарушив раскладную межу, вторглись в вотчину Василия. Василий же в отместку «пограбил» землю Сидора [8, c. 176]. Возникающие конфликты потребовали правового регулирования. Соответственно, отчуждение собственности нашло свое отражение в нормах Русской правды, Новгородской судной грамоты. Однако регулирование осуществлялось не гражданско-правовыми, а уголовно-правовыми нормами, в частности уголовная ответственность наступала за нарушение межи, «наезд» или грабеж земельных участков [8, c. 176].

Гражданско-правовое регулирование оснований возникновения права собственности появляется в нормах Псковской судной грамоты. В них уже говорится о приобретательной давности на земельные участки и водные объекты (ст. 9), о приобретении права собственности на плоды (ст. 110), о наследовании (ст. 55), о дарении (ст. 100) как основаниях возникновения права собственности Псковская судная грамота. URL: http://www.vostlit.narod.ru/Texts/Dokumenty/Russ/XV/1480-1500/Pskovc_sud_ gr/ text.htm (дата обращения: 24.01.2019).. Что касается системы оснований прекращения права собственности, то она стала формироваться в цивилистической доктрине России в середине XIX века. Так, К. Н. Анненков в общий список прекращения права собственности включал: отнятие вещи неприятелем; оставление вещи; возвращение диких животных в естественное состояние свободы; возвращение прирученных животных в дикую природу в связи с утратой привычки возвращаться к хозяину [3, c. 271]. Другой список оснований предлагался Н.В. Варадиновым, который включал: гибель имущества и изъятие его из гражданского оборота; намерение хозяина имущества отказаться от права собственности на него; переуступку права другому; давность владения имуществом; смерть хозяина; конфискацию; а также самоволие хозяина, засеявшего чужое поле и потерявшего как семена, так и возможность использования урожая. Однако все описанные выше периоды развития собственнических отношений в России были лишь предпосылками формирования гражданско-правового института права собственности. Свидетельством завершения процессов становления и укрепления права собственности в России явились нормы, закрепившие за государством право на принудительное прекращение частной собственности для достижения каких- либо общественных целей. Они появились в Своде законов Российской империи (ст. 575, 577, 578), когда государство было наделено возможностями в принудительном порядке и даже против воли собственника прекратить его право при наличии общественного интереса. По свидетельству Л. А. Кассо, «экспроприация в истории гражданского права тогда становится правовым институтом, когда сознание частной собственности наиболее развито» [5, c. 150]. Данная мысль еще точнее была закреплена в Комментарии к проекту Гражданского Уложения, также предусмотревшего возможность отчуждения у собственника недвижимого имущества без его согласия для государственной и общественной пользы за справедливое вознаграждение в установленном законом порядке Гражданское уложение. Книга 3. Вотчинные права: Проект Высочайше учрежденной Редакционной Комиссии по составлению Гражданского Уложения. Том первый с объяснениями. СПб., 1902. С. 141.. Разработчики этой нормы подчёркивали, что для осуществления права собственности в реальной жизни возникли бы непреодолимые препятствия, если оно было ничем не ограничено. Развитие имущественных отношений принадлежности материальных благ объективно требует «стеснения собственника», в том числе установлением в законе общих оснований, по которым он может быть лишен своего права. В отсутствии стеснений, писали разработчики проекта, более сильный и более смелый собственник имел бы возможность выжить своих соседей или вынудить к уступке принадлежащих им земель за самую ничтожную цену Там же. С. 142..

В отсутствие принудительного прекращения права собственности возникло бы «бесправное» состояние и «война каждого против всех и всех против каждого». С таким развитием отношений собственности не может мириться государство как «верховный хранитель общего блага». Таким образом, ограничения и стеснения собственников ради общей пользы и общего блага оказались объективно необходимыми, поскольку обеспечивали стабильность существования института права собственности как такового.

Что понималось в то время под государственной или общественной пользой, ради которой было возможно принудительное отчуждение недвижимого имущества? Л. А. Кассо писал о необходимости «наличия общественного интереса в том сооружении, для которого оказывалось нужным известное пространство земли» [5, c. 150]. Общественный интерес, подчеркивал цивилист, мог означать пользу для более или менее обширной группы населения. Например, польза могла состоять в необходимости места для устройства больницы или церкви, расширения улиц, а также использования частных земель для военных и навигационных целей. Для применения права экспроприации, т. е. принудительного прекращения права собственности для государственной или общественной пользы, было необходимо наличие трех условий: особого закона, устанавливающего необходимость отчуждение земли в известном районе; распоряжения о занятии определенного участка; установленного размера вознаграждения в пользу собственника, лишившегося недвижимого имущества [5, c. 152]. Дискуссионным вопросом того периода был вопрос о месте норм, предусматривающих прекращение права собственности в системе гражданского права. Аргументировался взгляд на включение их в состав обязательственного права, как принудительной продажи. Высказывались суждения о включении их в раздел о приобретении права собственности. В итоге в Своде законов Российской империи правила об экспроприации (ст. 565-578) были помещены в главу о праве на вознаграждении за понесенные вред и убытки, т.е. подведены под отношения, возникающие из деликтов и квазиделиктов.

Таким образом, в условиях дореволюционной России идеология гражданско-правового регулирования признала возможность и необходимость для достижения общеполезных целей вмешательство государства в силу его верховного права в сферу господства отдельных лиц над состоящими в их собственности предметами вплоть до лишения собственника его права на имущество. Признавая возможность экспроприации, утверждали дореволюционные цивилисты, государство обеспечивает защиту, как частных прав, так и общих интересов населения. А при их столкновении отдает предпочтение последним, способствуя общему благу. Именно таким виделся объективный ход развития гражданско-правового регулирования отношений собственности. Неприкосновенность права собственности, таким образом, рассматривалась как всеобъемлющая задача сохранения института собственности как такового в условиях цивилизованного гражданского общества.

Начало ХХ века в России было ознаменовано декретами, отменяющими право собственности на землю. Это был декрет ВЦИК от 19 февраля 1918 года «О социализации земли», отменивший собственность на землю, недра, воды, леса и живые силы природы в пределах Российской Республики¹. Декрет ВЦИК от 20 августа 1918 года «Об отмене права частной собственности на недвижимости в городах» О социализации земли: декрет ВЦИК от 19 февр. 1918 г. // СУ РСФСР. 1918. № 25, ст. 346. Об отмене права частной собственности на недвижимости в городах: декрет ВЦИК от 20 авг. 1918 г. // Там же. 1918. № 62, ст. 674. отменил право частной собственности на все строения в городских поселениях. Законодательство конца 20-х гг. утвердило порядок изъятия земель для государственных или общественных потребностей Об утверждении Положения об изъятии земель для государственных или общественных надобностей: постановление ВЦИК, СНК РСФСР от 4 марта 1929 г. // Там же. 1929. № 24, ст. 248., а также порядок реквизиции и конфискации имущества Об утверждении Сводного закона о реквизиции и конфискации имущества: постановление ВЦИК, СНК РСФСР от 28 марта 1927 г. // Там же. 1927. № 38, ст. 248.. Важным фактом развития кодифицированного гражданского законодательства нашей страны советского периоды было появления в ГК РСФСР 1964 г. главы 13 «Приобретение и прекращение права собственности». В нее вошли нормы о безвозмездном изъятии жилого дома в случае его бесхозяйственного содержания (ст. 141), об изъятии имущества, имеющего значительную историческую, художественную и иную ценность в случае бесхозяйственного обращения с ними (ст. 142), а также о реквизиции и конфискации¹.

Современный этап развития гражданского законодательства берет свое начало с конца 90х гг. прошлого века, когда была принята первая часть Гражданского кодекса Российской Федерации. Разработчики кодифицированного закона нового рыночного периода развития гражданского права посчитали важным выделить вопросы прекращения права собственности в отдельную главу - главу 15 «Прекращение права собственности» Гражданский кодекс РСФСР: утв. ВС РСФСР 11июня 1964 г. // Свод законов РСФСР. Т. 2. С. 7. Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть первая: Федер. закон от 30 нояб. 1994 г. № 51-ФЗ (ред. от 03.08.2018) // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1994. № 32, ст. 3301.. Появилась и особая норма, предусматривающая основания прекращения права собственности (ст. 235). В отдельном пункте названной нормы был закреплен и перечень оснований принудительного изъятия имущества у собственника. Всего семь пунктов - оснований, хотя пункт седьмой, в свою очередь, предусмотрел еще пять самостоятельных оснований, используя метод перечня соответствующих статей кодифицированного закона. Кроме того, вне нумерации, но также возможными случаями принудительного изъятия были названы приватизация и национализация. Безусловно, достижением законодателя было решение о выделении особого места в структуре Гражданского кодекса для норм о прекращении права собственности. Однако принципиальных изменений в содержании законодательного урегулирования принудительного прекращения права собственности новый ГК не предусмотрел. По сути возможности для прекращения права собственности остались прежние. Не получилось и систематизировать систему оснований, поскольку законодатель ограничился указанием отдельных номеров статей, не приведя их в логически стройную систему. Не появились в ГК и нормы общего характера, определяющие, в частности, общественно необходимые цели для изъятия имущества у собственника, необходимые принципы, которыми следует руководствоваться при решении данного вопроса в каждом конкретном случае принудительного изъятия имущества. Иначе говоря, общественная составляющая, так необходимая для понимания института прекращения права собственности, так и осталась неопределённой в номах ГК.

Впоследствии законодатель вернулся к перечню оснований прекращения права собственности, дополнив его новыми основаниями. Так, новыми возможными основаниями принудительного отчуждения стали: прекращение действия договора аренды земельного участка, находящегося в государственной или муниципальной собственности (ст. 239.1 ГК РФ); нарушение исключительного права, если оно связано с выпуском контрафактных экземпляров (п. 4 ст. 1252); ненадлежащее использование земельного участка (ст. 239); приобретение имущества на доходы от коррупционной или террористической деятельности. Значительные редакционные изменения, внесенные в нормы о принудительном прекращении права собственности, еще раз доказали важность проблематики. Однако сама система оснований не стала более стройной, не появилось и норм - принципов, необходимых для данной области гражданско-правового регулирования. Интересно, что концепция развития законодательства о вещном праве не предусмотрела никаких новых идей, необходимых к воплощению в нормах гл. 15 ГК РФ. Разработчики Концепции констатировали, что нормы данной главы регулируют отношения, достаточно подробно и не требуют корректировки [9, с. 363]. Что касается проекта раздела 2 ГК (Вещное право), то редакция статьи 261, посвященной основаниям прекращения права собственности, свидетельствует, что ее разработчики не согласились с мнением авторов Концепции, изменив перечень оснований, как по количеству, так и по содержательной направленности регулирования. Что касается количества, то в основном оно связано с подробным перечислением случаев изъятия контрафактных материальных носителей при нарушении исключительных и личных неимущественных прав граждан (п. 12-15). Кроме того, исчезли «собирательные» пункты, предусматривающие по несколько норм-оснований прекращения права собственности. Однако вызывают недоумение и вопросы исключения пунктов 8 и 9 действующей редакции статьи 235 ГК РФ, которые были введены сравнительно недавно, в 2012 и 2013 гг., и связаны с необходимостью борьбы гражданско-правовыми методами с коррупцией терроризмом. Эти пункты в какой-то мере восполняли недостаток общей нормы, устанавливающей, что защите подлежит только то право собственности, которое возникло по законному основанию. Кроме того, и в предлагаемой к принятию новой редакции статьи об основаниях прекращения права собственности остается открытым вопрос об общих целях, ради достижения которых законодатель устанавливает данный конкретный перечень изъятий из общего принципа неприкосновенности собственности. А ведь именно достижению баланса частного и общественного призвано служить гражданско-правовое регулирование прекращения права собственности, чтобы данный институт оправдывал свое исконное предназначение и служил эффективной реализации основополагающего принципа подотрасли вещного права - неприкосновенности собственности.

Зарубежная цивилистика о современном понимании права собственности и условиях эффективной его охраны в случаях экспроприации имущества

Современные цивилисты активно заняты сегодня определением роли права собственности в формировании фундаментальных основ современного общества. Понятие права собственности раскрывается новыми гранями, в которых проявляется его вещный характер. Одновременно современная цивилистика видит в исследуемом институте значительную социальную энергию и социальную ответственность, которые должны быть заложены в механизмах гражданско-правового регулирования. Зарубежная гражданско-правовая литература акцентирует внимание на созидательных возможностях права собственности, его мотивационной роли, что оптимизирует развитие хозяйственной деятельности, а значит, развитие общества и рост его благосостояния. Собственность обременяет, обязывает, одновременно, стимулирует и созидает, сочетает в себе энергию и стабильность. Иначе говоря, сложна и противоречива эта правовая конструкция. Но законодатель должен видеть все ее возможные грани, потенциальные возможности и риски с тем, чтобы максимально эффективно использовать для поступательного развития современных экономических отношений. И здесь важно, создавая защитные механизмы индивидуального, видеть значение общего, обеспечивая их гармоничное сочетание на общее благо прогрессивного развития всего человечества.

К понятию права собственности, возможным составляющим его правомочиям, все снова и снова обращаются современные авторы, хотя, казалось бы, эта тема давно исследована и не может быть привлекательной для своего анализа. Однако ученые и практики находят все новые грани в этом поистине «таинственном» понятии. Так, американцы У. Уолзер и Т. Данн [22] сочли возможным выделить семь сущностных проявлений этого понятия: право на владение; право на контроль; право на беспрепятственное пользование; право на предоставление использования другим; право на распоряжение или передачу путем продажи, дарения или наследования; право на неприкосновенность собственности и исключения других; право использовать имущество в качестве залога через ипотеку. Таким образом, в выделенных слагаемых права собственности можно обнаружить как известную нашей традиции триаду правомочий, так и дополнительные, важные, с точки зрения авторов, слагаемые права собственности. Среди них право на «спокойное наслаждение» или беспрепятственное использование, а также неприкосновенность. Высказанная мысль важна для понимания исследуемой правовой категории, поскольку неприкосновенность ассоциируется с самой сущностью субъективного права собственности. Другие авторы, Чарльз Донахью и Александр Грегори, в своем исследовании подчеркивают, что понятие права собственности не может быть универсальным, поскольку в значительной степени зависит от культуры общества, в котором оно существует [12]. Однако на Западе концепция права собственности имеет тенденцию к агломерации. Как подчеркивают авторы, западное право приписывает собственнику, во-первых, право владеть вещью с обязательством держаться в стороне от всех остальных, во-вторых, привилегию использования вещи с запретом на ее использование другими лицами, в-третьих, ответственность за осуществление правомочий в случае, если все или какие-либо права переданы третьему лицу, наконец, иммунитет от изменения кем-либо прав, привилегий и правомочий собственника. И в этом случае концепция права собственности исходит из необходимости поддержания стабильности собственнических отношений, сохранения привилегий и возможностей, а значит, в конечном итоге, обеспечения неприкосновенности собственности. Таким образом, принцип неприкосновенности собственности и сегодня звучит не менее актуально, поскольку связываются с сами существом категории субъективного права. Однако неприкосновенность собственности понимается уже не так упрощенно и примитивно, как это было на заре развития статических имущественных отношений. Сегодня проблемы собственности исследователями неразрывно связывается с задачами преодоления бедности, неравенства, обеспечения экономического развития государств и обществ. О задачах земельных реформ и важности доступа к земле, как порой единственному средству участия в политической, экономической жизни страны, рассуждают Л. Монтанер и Б. Джанелл [18]. В их размышлениях «святость» или неприкосновенность собственности, как принцип, не может в полной мере распространяться на собственность земельную. Не только человек создал землю, это первоначальное наследие целого вида, вот почему вопрос присоединения земель может быть только вопросом общей целесообразности. Именно земля играет основную роль в производстве и удовлетворении потребностей человека. Она является уникальным даром Бога и не может произвольно и независимо использоваться для личной выгоды. По своей уникальности земля тяготеет даже не к собственности, а к некоему общественному достоянию. В использовании земли важно обеспечивать справедливое распределение этого уникального природного ресурса. Следовательно, гражданско-правовое регулирование не может не создавать особых правил, изъятий и исключений из принципа неприкосновенности собственности именно в отношении земельных участков. Здесь частному праву собственности противостоит значительный публичный интерес, учет которого предполагает особые механизмы гражданско-правового регулирования оснований принудительного прекращения права собственности. Ненадлежащее использование земельного участка, в связи со сказанным, является вполне закономерно возникающим основанием для принудительного прекращения права собственности. Такое основание закреплено как в Российской Федерации (подп. 3 п. 2 ст. 235 ГК РФ), так и в законодательствах зарубежных стран.

Имея в виду значение земли, а также иных объектов недвижимости в жизни гражданского общества, Энди Шмидт рассуждает о многочисленных обязанностях, которые налагает «владение недвижимостью» URL: https://2012books.lardbucket.org/pdfs/busmess-and-the-legal-and-ethical-environment.pdf (дата обращения: 25.01.2019).. Недвижимость, утверждает автор, это потенциал как большой прибыли, так и большой ответственности. Например, в недвижимости может быть обнаружен участок с токсичными отходами. Данный факт повлечет за собой, как минимум, обязанность по его очистке, а возможно, и иные неблагоприятные последствия для собственника. Вот почему при покупке земли в зарубежных странах обычно участвует профессиональный инспектор, чтобы избежать возможных рисков ответственности и отчуждения участков. Возможным вариантом, по мысли Энди Шмидта, может быть обнаружение на земле золотого рудника, что также повлечет за собой определенные правовые последствия и породит вопрос о возможности извлечения выгоды из этого открытия. На «куске» необработанной земли может быть обнаружена нефть, и возможным негативным последствием ее бурения будет разрушение земли собственника соседнего участка из-за отсутствия подповерхностной поддержки. Наоборот, если сосед построит плотину, это может привести к разрушению линий собственности на набережной и уменьшить размеры земельных участков. В свою очередь, размеры земельного участка могут расшириться из-за приливов и отливов вдоль береговой линии. Все эти проблемы не могут быть безразличны как для собственника земли, так и для законодателя, устанавливающего правовой режим использования земельных участков, ведь именно в вопросах землепользования нередко сталкиваются частный и публичный интересы. Например, в год засухи землевладельцы могут полагаться на воду из реки для орошения сельскохозяйственных культур в своих коммерческих целях. Однако при реализации данного частного интереса под угрозой исчезновения окажется лосось, который нуждается в воде как среде своего естественного обитания. Многочисленные вопросы, связанные с рациональным использованием земельных участков требуют от науки и законодателя принятия определенных доктрин, положениями которых обязаны руководствоваться землевладельцы. Так, одной из подобных доктрин является описанная Э. Шмидтом доктрина, условно названная «используй или потеряй». Суть ее заключается в том, что если вода не используется, права на нее могут быть потеряны. В результате даже в засушливых климатических условиях из-за регулярного полива сельскохозяйственные угодья оказываются процветающими.