Вымогательство по уголовному праву Казахстана: совершенствование правой конструкции и состава преступления

Фактическое разглашение позорящих сведений уголовным законом об ответственности за вымогательство не предусмотрено, поэтому распространение заведомо ложных или оскорбительных сведений, позорящих потерпевшего или его близких, создает самостоятельное основание уголовной ответственности за клевету или оскорбление [74, 12].

Таким образом, в ст. 181 УК в части, касающейся шантажа как вида вымогательства, не учтены теоретические наработки, имевшиеся в отечественном уголовном праве. Редакция нормы в этой части нуждается в совершенствовании.

Во второй части ст. 181 УК предусмотрено квалифицированное вымогательство, представленное тремя видами этого деяния: совершенным группой лиц по предварительному сговору (п. «а»), а также с применением насилия (п. «в»), в крупном размере (п. «г»).

Признак совершения вымогательства по предварительному сговору группой лиц является квалифицирующим потому, что преступление совершается объединенными совместными усилиями нескольких лиц, что свидетельствует о более высокой степени общественной опасности. В соответствии с ч. 2 ст. 35 УК преступление признается совершенным группой лиц по предварительному сговору, если в нем участвовали два или более лица, заранее договорившихся о совместном совершении преступления. Аналогичным образом определялся этот признак и в п. 10 Постановления Пленума Верховного Суда РК № 29 от 27 декабря 2002 года «О судебной практике по делам краже, грабеже и разбое». Заранее - это означает до начала выполнения объективной стороны преступления. В понимании группы лиц с предварительным сговором позиция высших судебных органов характеризуется отсутствием необходимых уточнений в одних случаях, противоречивостью других. Позиции же ученых различны, почву для чего дает законодатель и судебная практика, чему следующие свидетельства.

По одному делу было указано: «Если участники преступной группы заранее договорились о совершении кражи и распределили роли, они все несут ответственность за соисполнительство в данном преступлении». Подобное мнение не вызывало бы вопросов, если бы речь шла об организованной группе.

Определение вида соучастия при предварительном сговоре - дискуссионная проблема в теории уголовного права. Одни авторы (Г. А. Кригер, В. А. Владимиров, Ю. И. Ляпунов и ряд других, чьи работы цитировались выше) считают, что здесь возможно лишь соисполнительство. Применительно к вымогательству, по их мнению, высказывать угрозы, применять насилие, уничтожать имущество может и один из соисполнителей, действующих в составе группы сообщников, находящихся в месте совершения преступления, т. е. при выполнении объективной стороны преступления. Эта позиция встречается и в более поздних работах, специально посвященных проблемам вымогательства [75,52].

Некоторые ученые полагают, что может иметь место и распределение ролей. Так, А. А. Пинаев указывает, что законодатель, выделяя группу лип с предварительным сговором, связывает действия ее участников с совершением, а не с исполнением преступления, что не исключает возможности квалификации действии соучастников с распределением ролей по признаку предварительного сговора (если таковой имел место).

С принятием УК 1996 г. позиция Л. А. Пинаева, П. Ф. Тельнова Оказывается более обоснованной. Так, в ст. 35 УК законодатель, давая определения формам соучастия, указывает, что совершение преступления группой лиц характеризует соисполнительство по менее чем двух лиц без предварительного сговора [76, 15], в то время как преступление группой лиц по предварительному сговору считается совершенным, «если в нем участвовали лица, заранее договорившиеся о совместном его совершении». Систематическое толкование понятий приводит к выводу, что законодатель не исключает распределения ролей при совершении преступления группой лиц по предварительному сговору.

Вопрос оказывается запутанным, особенно если учесть, что по делам об убийствах теория уголовного права не связывает действие рассматриваемого признака с распределением ролей [77, 94]. Подход Верховного Суда РК по конкретным уголовным делам в таких случаях аналогичен. И в то же время в следственно-судебной практике по делам об имущественных преступлениях в районных, городских, областных судах почти всегда вменяется данный квалифицирующий признак при наличии распределения ролей. Расхождение это не случайно, т. к. законодатель, надо признать, не все сделал для однообразного понимания совершения преступления группой лиц по предварительному сговору.

В завершение рассмотрения этого признака нам представляется высказать свои соображения и предложения.

1.Ученые, отрицающие правомерность вменения квалифицирующего признака - совершение преступления по предварительному сговору группой лиц при групповом преступлении с одним исполнителем, утверждают, что основой для выделения формы соучастия является повышенная общественная опасность, не свойственная группе лиц с распределением ролей при одном исполнителе. Это, па наш взгляд, неверно по двум причинам. Во-первых, выделение формы соучастия обусловливает не столько общественная опасность, сколько характер связей между соучастниками и их действиями. Во-вторых, в ситуации, когда потерпевшему известно о наличии у исполнителя осведомленных, подчас и весьма опасных соучастников, это подавляет его волю, вряд ли можно говорить о меньшей общественной опасности таких действий.

2. Для единообразного понимания практика нуждается в легальном толковании совершения преступления группой лиц по предварительному сговору.

Сопоставление ч. 2 с ч.ч. 1 и 3 дает основание для утверждения, что речь идет именно о физическом насилии, причем в п. «в» ч. 2 имеется в виду причинение побоев, легкого или средней тяжести вреда здоровью. Как показывает судебная практика, в качестве такого насилия выступают лишение свободы, истязание и даже изнасилование. Незаконное лишение свободы -излюбленный способ воздействия вымогателей па потерпевшего и служит: а) в качестве устрашения и предупреждения о возможном более опасном насилии; б) при заложничестве, когда требуемое передает не сам потерпевший, а другие лица; в) в качестве самостоятельного средства подавления воли потерпевшей), когда ему причиняется особое страдание длительностью лишения свободы, истязанием либо другими связанными с этим физическими неудобствами и переживаниями.

В ч.ч. 2 и 3 ст. 181 УК законодатель отказался от дифференциации насилия на опасное и неопасное для жизни и здоровья, как это было в УК 1960 г. Часть вторая охватывает виды насилия, влекущие вред здоровью вплоть до средней тяжести включительно (т.е. дифференциация видоизменилась). В соответствии с разъяснениями, данными в постановлении Верховного Суда Республики Казахстан «О судебной практике по делам о вымогательстве» от 4 мая 1990 г. с последующими изменениями и дополнениями (п.п. 9-12), насилие при вымогательстве охватывало причинение легкого, менее тяжкого телесного повреждения, ограничение свободы, истязание. Поскольку эти виды телесных повреждений являлись признаками более опасного преступления, коим было вымогательство, их причинение не требовало дополнительной квалификации по ст.ст. 109, 112, 113 УК РСФСР. В научной литературе такой подход в целом оправдывался [78, 39]. Мы согласны с предложением, сделанным В.С.Минской, об отнесении к особо квалифицированным видам вымогательства, соединенного с истязаниями [79, 17].

Возвращаясь к дискуссии о характере и назначении насилия, необходимо прокомментировать два аспекта. Во-первых, большинство ученых настаивает па «будущем» характере насилия при вымогательстве, которое применяется как реакция виновного на отказ потерпевшего. Во-вторых, по своему назначению насилие не рассматривается как средство вымогательства, т. к. служит для подкрепления угрозы. Эти выводы основываются, по нашему мнению, на непонимании сущности вымогательства, характер которого определяет не момент осуществления угрозы (применения насилия, причинения вреда), а момент получения требуемого.

Настаивание на «подкрепляющей» роли насилия связано с попыткой хоть как-то отграничить вымогательство от грабежа и разбоя при приближении друг к другу в ряде случаев (когда это не связано, например, с требованием передачи имущественного права или совершение действий имущественного характера, но сопряжено с насилием). На взгляд, насилие при вымогательстве выполняет ту же роль, что в грабеже и разбое. Однако, если применено насилие или причинен вред здоровью после отказа от вымогательных действии, например, в качестве мести, то действия виновного следует квалифицировать по совокупности вымогательства с преступлением против личности.

Вымогательство, совершенное в целях получения имущества в крупном размере - п. «г» ч. 2 ст. 181 - следующая разновидность квалифицированного (особо квалифицированного) состава данного преступления. «Крупный размер», о котором говорит закон, характеризует качественные и количественные параметры общественно опасных последствий: с одной стороны, он показывает глубину поражения (нарушения) отношений собственности, а с другой - величину реального материального ущерба, причиненного собственнику имущества или его законному владельцу.

«Крупный размер» - признак, формализованный в самом уголовном законе (в частности, в п. 4 примечания к ст. 175). Крупным признается стоимость имущества, превышающая 250 тысяч тенге.

В условиях рыночной экономики, при которой нет и не может быть жестко фиксированных, утвержденных в установленном порядке государственных розничных цен по всей номенклатуре товаров, сырья и материалов, стоимость имущества в денежном выражении должна, как представляется, определяться на основании среднерыночной цены на тот или иной вид имущества (товара), сложившейся в соответствующем регионе страны на момент совершения преступления. При отсутствии цены стоимость имущества определяется на основании заключения экспертов. Например, данные рекомендации не были приняты во внимание судом при установлении стоимости автомобиля, что повлекло отмену приговора и направление дела на новое судебное рассмотрение. Действия Р. суд квалифицировал по ч. 3 ст. 181 УК РК по признаку вымогательства, повлекшего причинение крупного ущерба. Согласно примечанию к ст. 175 УК РК крупным размером являлась сумма, превышающая 250000 тенге на момент совершения преступления. В обоснование квалификации действий Р. по ч. 3 ст. 181 УК РК суд привел лишь показания потерпевшего, который оценил свой автомобиль «Опель-Омега» в 300000 тыс. руб. Несмотря на то, что оценка потерпевшим своей автомашины не является бесспорной.

Как видно из материалов дела, автомобиль 1996 г. выпуска ранее неоднократно являлся объектом дорожно-транспортных происшествий.

Однако суд не предпринял никаких мер к выяснению обстоятельств приобретения потерпевшим автомобиля, его цены и технических характеристик, а также случаев повреждения данного автомобиля во время дорожных аварий. Кроме того, потерпевший не был допрошен о том, каким образом им была определена стоимость автомашины и включала ли она в себя сумму ущерба, причиненного Р. Поэтому установление по делу действительной стоимости автомашины «Опель-Омега» имеет существенное значение.

Естественно, что при определении размера ущерба в качестве крупного необходимо исходить не только из региональных (областных, городских, данной местности) среднерыночных цен на имущество, но и учитывать его состояние, качество с точки зрения износа, амортизации, сохранения товарного вида и т. д., что может известным образом сказаться на его реальной стоимости. Такую оценку, как правило, также дает товароведческая экспертиза.

Размер в качестве крупного определяется только и исключительно суммарной стоимостью в денежном выражении. Такие натуральные и экономические критерии, как вес, объем, количество, хозяйственное значение похищенного имущества, его дефицитность и т. п., учитываться при определении размера ущерба не могут.

Если совершено не одно, а несколько обособленных друг от друга по месту, источникам, в которых реализован самостоятельно возникший умысел виновных на вымогательство, суммирование стоимости в каждом отдельном преступлении при исчислении размера ущерба в качестве крупного не допускается. Исключение составляет лишь единое продолжаемое преступление, в котором отдельные тождественные акты, охватываемые единым умыслом, составляют эпизоды одного растянутого со времени преступления. При совершении вымогательства группой лиц по предварительному сговору или организованной группой стоимость полученного каждым ее участником в отдельности суммируется, т.к. речь идет об одном групповом преступлении. Если общий размер в денежном выражении достигает предела, установленного законом для "крупного размера", действия каждого из участвующих в преступлении лиц надлежит квалифицировать по ч. 2 ст. 181 УК РК. При этом доля, полученная каждым соучастником, при последующем дележе преступно приобретенных ценностей влияния на квалификации их действий не оказывает, поскольку вес они -- соисполнители преступления.

Следует заметить, что квалифицирующие признаки вымогательства, предусмотренные ст. 181 УК РК,- причинение крупного ущерба может быть инкриминировано лишь в случае реального наступления указанных в законе последствий.

Таким образом, можно сделать вывод, что законодатель в ст. 181 УК РК указал квалифицирующие, присущие хищениям. Это еще раз подчеркивает позицию законодателя о том, что вымогательство тесно примыкает к хищениям.

Часть третья ст. 181 УК в п.п. «а-в» включает три вида особо квалифицированного вымогательства, т. е. совершение этого преступления: а) организованной группой; б) в целях получения имущества в особо крупном размере; в) с причинением тяжкого вреда здоровью потерпевшего.

Организованная группа как одна из наиболее опасных форм соучастия имеет место, если установлены следующие ее признаки:

- формальный - наличие заранее объединившихся двух и более лиц для совершения одного или нескольких преступлений;

- оценочный - устойчивость, под которой судебная практика понимает особую характеристику субъективной связи группы лиц, которые тщательно готовят и планируют совершение преступлений, распределяют роли между соучастниками.

Об устойчивости группы лиц свидетельствуют также техническое оснащение, постоянство форм и методов преступной деятельности. Устойчивость такой группы может обуславливаться длительным знакомством участников, профессиональными, служебными, личными отношениями.

Такое понимание устойчивости как оценочной характеристики организованной группы было впервые сформулировано в п. 14 Постановления Пленума Верховного Суда РК № 3 от 4 мая 1990 года «О судебной практике по делам о вымогательстве» (см. ПРИЛОЖЕНИЕ А) и стало традиционным (например, п. 4 Постановления Пленума Верховного Суда РК № 1 от 17 января 1997 года «О практике применения судами законодательства об ответственности за бандитизм»).

В судебной практике вывод о наличии устойчивости, как правило, обосновывается длительностью либо многоэпизодностью преступной деятельности, однако закон допускает совершение организованной группой и одного преступления.

При совершении преступления в более опасной форме соучастия, каковой является организованная группа, последняя непосредственно влияет на пределы уголовной ответственности соучастников.

Ряд авторов из указания ч. 5 ст. 35 УК РК делают вывод, что действия организатора организованной группы или преступного сообщества (преступной организации) приравниваются к соисполнительству и квалифицируются без ссылки на ст. 33 УК РК, если совершенные группой (сообществом) преступления охвачены его умыслом [80,103].

Верховный Суд РК занял в этом вопросе однозначную позицию. Так, в соответствии с п. 10 постановления Пленума Верховного Суда РК № 1 от 27 января 1999 года «О судебной практике по делам об убийстве», при признании убийства совершенным организованной группой, действия всех соучастников независимо от их роли в преступлении следует квалифицировать как соисполнительство без ссылки на ст. 33 УК РК. Таким образом, действия любого участника организованной группы, а не только организатора, расцениваются как исполнительство.

Представляется, что данное судебное правило должно иметь место и в отношении квалификации терроризма (как и любого другого преступления), совершенного организованной группой.

Законодательное нововведение, предусмотренное п. «б» ч. 3 ст. 181 - вымогательство в целях получения имущества в особо крупном размере - точнее соответствует формальному составу вымогательства. Для его наличия достаточно требования передачи имущества в особо крупном размере, т. е. на сумму, превышающую 865500 тенге (размер указан в примечании к ст.175 УК). В этом случае виновный осознает размеры ущерба и желает его причинения именно в таком объеме.

Вследствие конструктивных особенностей в УК 1960 г. этот признак (равно как и причинение иных тяжких последствий) мог быть вменен при реальном наступлении таких последствий, что неверно, т. к. в принципе исключались приготовление и покушение на причинение вымогательством крупного ущерба даже в тех случаях, когда такие последствия осознавались виновными и были желательны для них, но не наступили по не зависящим от воли вымогателей причинам. На практике это приводило к различным подходам и нередким вмешательствам вышестоящих судов.

Однако и предложенная редакция названного пункта далека от совершенства. Во-первых, принимается в расчет только цель получения имущества, в то время, как в следственно-судебной практике нее чаще встречаются уголовные дела о требованиях выполнить имущественные действия в крупных размерах. Во-вторых, учитывается только имущество, которого потерпевший лишается, и не принимается в расчет уничтоженное или поврежденное вымогателями, упущенная выгода по этим и другим причинам, в частности, вследствие прекращения деятельности предприятия. В-третьих, законодатель, на наш взгляд, напрасно отказался от признака причинения иных тяжких последствий. Примерами таковых могут быть самоубийство потерпевшего, вынужденное оставление учебы (с последующим исключением из груза), места жительства и семьи, завладение всем имуществом потерпевшего (или имуществом в особо крупных размерах) и оставление его без средств к существованию с крупными долгами, в которые он был втянут, и т. п.

В свете изложенного выше мы считаем уместным предложить следующую редакцию п. «б» ч. 2 ст. 181 УК: «Вымогательство, совершенное особо крупных размерах, или повлекшее иные тяжкие последствия, либо с целью причинения значительного ущерба гражданину, организации...».

Пункт «в» части третьей предусматривает ответственность за вымогательство, совершенное с причинением тяжкого вреда здоровью потерпевшего. Понятие тяжкого вреда здоровью дается в ст. 111 УК. Представленный перечень видов тяжкого вреда здоровью шире перечня тяжких телесных повреждений, имевшегося в УК 1960 г., более дифференцирована и ответственность в четырех частях ст. 111. При этом имеется в виду, что тяжкий вред здоровью причиняется умышленно. Если этот вид вымогательства не квалифицирован каким-либо отягчающим обстоятельством, то дополнительной квалификации не требуется. Сложнее ситуация, когда имело место, квалифицированное причинение тяжкого вреда, например, с особой жестокостью, издевательством и мучениями для потерпевшего, а равно в отношении лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии (п. «б» ч. 2 ст. 111), либо, если тяжкий вред здоровью повлек по неосторожности смерть потерпевшего (ч. 4). Систематическое толкование этих норм подсказывает, что вымогательство не охватывает действий и последствий, указанных в этих пунктах ч.ч. 2 и 3 ст. 111 УК, Налицо совокупность преступлений.

Совокупность преступлений также имеет место во всех случаях, когда тяжкий вред причинен по мотиву мести после прекращения вымогательства. Вымогательство, сопряженное с умышленным убийством потерпевшего, квалифицируется по совокупности преступлений, т. е. по соответствующей части ст.181 и п. «з» ч. 2 ст. 105 в зависимости от цели и мотива убийства: из корыстных побуждений, или с целью скрыть вымогательство. Возможны ситуации, когда вследствие вреда, нанесенного здоровью и не являющегося тяжким, по неосторожности причиняется смерть потерпевшему. Квалификация таких действий по совокупности статей УК о вымогательстве и причинении смерти по неосторожности не соответствует тяжести содеянного. Налицо изъян конструкции ст. 181 УК. На наш взгляд, имеет место и другой недостаток. Нередко вымогательство совершается с использованием оружия или угрозой его применения. В последние годы наблюдается постоянный рост этого показателя, что существенно повышает общественную опасность деяния. В законодательстве же вымогательство с применением оружия не нашло своего закрепления. Квалификация же таких деяний, но совокупности преступлений: вымогательства и незаконных действий с оружием не всегда соответствует тяжести преступления, представляющего собой органическое единство упомянутых действий.

Изложенное выше позволяет нам внести соответствующие предложения о дополнении ч. 3 ст. 181 УК двумя пунктами следующего содержания:

- вымогательство, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего;

- вымогательство, совершенное с применением оружия.

Учитывая особенности этого преступления, представляется правильной позиция законодателя, предусмотревшего формальный состав всех видов вымогательства за исключением двух: с применением насилия (п. «б» ч. 2) и с причинением тяжкого вреда здоровью потерпевшего (п. «в» ч. 3). Последние имеют материальный состав, формулировка вымогательства позволяет считать это преступление оконченным уже в момент предъявления потерпевшему имущественных требований, сопровождающихся угрозами. Причинение потерпевшему реального имущественного вреда при большинстве видов вымогательства законом не обусловливается. Только квалифицированные виды (п. «в» ч. 2; п. «в» ч. 3) требуют наступления тех последствий, что указаны в законе.

Хотя состав вымогательства прошел определенный эволюционный путь развития, но и современное его понимание не исключает неоднозначного подхода. Небезынтересно поэтому проследить, как это отражается на квалификации и отграничении преступлений, на совокупности преступлений и в конце концов - на эффективности закона.

2.2 Уголовно-правовой анализ субъективных признаков вымогательства

Согласно концепции, разработанной отечественной теорией уголовного права, состав преступления включает и элементы, указывающие на субъективные признаки преступного деяния. В качестве таковых признаются субъект преступления и субъективная сторона состава преступления. В отношении состава вымогательства в этом плане применимы принципиальные положения Общей части Уголовного кодекса с теми специфическими особенностями, которые учтены законодателем в соответствующей статье Особенной части Уголовного кодекса. Рассмотрим более подробно данные элементы состава вымогательства.

Правовые положения, отражающие в уголовном законодательстве особенности субъекта вымогательства. В Уголовном кодексе РСФСР отсутствовала специальная норма, которая давала бы законодательную обрисовку субъекта преступления и дифференцировала бы это лицо на определенные виды. Вместе с тем в Уголовном кодексе РСФСР имелись нормы, которые отражали особенности данного элемента состава преступления. Так, ст. 10 названного кодекса устанавливала возрастные пределы уголовной ответственности, а ст. 11 указывала на вменяемость как на непременное условие привлечения лица к уголовной ответственности и его наказания. Сопоставляя указанные уголовно-правовые нормы и ст.ст. 95 и 148 Уголовного кодекса РСФСР, можно было сделать вывод о том, что субъектом вымогательства является физическое вменяемое лицо, достигшее 16-летнего возраста.

Корректировка Уголовного кодекса РСФСР применительно к вымогательству, осуществленная в 1989 году, свидетельствовала о том, что в структуру ст. 95 и 148 Уголовного кодекса РСФСР были введены положения, повлекшие за собой появление в структуре этих уголовно-правовых норм наряду с общим и специального субъекта преступления. Так, законодатель предусмотрел применительно к специальному субъекту вымогательства ряд конструктивных признаков, которые указывали на уголовно-правовые особенности личности виновного в вымогательстве, а также на его роль при совершении данного преступления в контексте уголовно-правового института соучастия. Так, специальными субъектами вымогательства признавались лица, которые на момент совершения этого преступления уже были признаны особо опасными рецидивистами. Конструктивным признаком субъекта вымогательства стала и его принадлежность к группе лиц, действующей по предварительному сговору, либо к организованной группе. Также квалифицирующим признаком вымогательства была признана повторность совершения данного преступления лицом, привлекаемым к уголовной ответственности за совершение этого противоправного деяния.

При подготовке проекта Уголовного кодекса Республики Казахстан (далее УК РК) предлагалось в структуру Общей части данного закона включить автономную главу, нормы которой в своем логическом единстве давали бы характеристику лица, подлежащего уголовной ответственности. Новеллой здесь выступала идея о том, что к уголовной ответственности может быть привлечено лицо, достигшее 14 лет ко времен и совершения преступления, с оговоркой на то, что в статьях Особенной части Уголовного кодекса мог бы предусматриваться и возраст старше 14 лет. Характерной Особенностью лица, привлекаемого к уголовной ответственности, в указанной главе данного законопроекта называлось его определенное состояние, исходя из таких критериев, как вменяемость и невменяемость, наличие болезненных психических расстройств, не исключающих вменяемости, а также пребывание в состоянии опьянения. Относительно субъекта преступления проект Особенной части Уголовного кодекса РК содержал и нормы, в соответствии с которыми можно было устанавливать факт неоднократности и рецидива при совершении преступления, а также роль преступника в том случае, если он совместно с другими лицами участвовал в совершении преступления. Исходя из подобной концепции субъекта преступления, общим субъектом вымогательства, согласно ст. 181 проекта Особенной части Уголовного кодекса РК, могло быть признанно физическое вменяемое лицо, достигшее к моменту совершения преступления 14-летнего возраста, а специальным - лицо, совершившее данное преступление в форме соучастия в составе группы лиц по предварительному сговору; организованной группы; преступного сообщества, а также - неоднократно.

Анализируя составляющие содержание нормы, а также иные статьи Общей части Уголовного кодекса РК, указывающие на специфичные признаки субъекта преступления (соучастие в преступлении - ст.28; неоднократное совершение преступлений и рецидив преступлений - ст.ст. 12,13), можно прийти к выводу о том, что общим субъектом вымогательства является физическое вменяемое лицо, достигшее 14-летнего возраста. В свою очередь, специальным субъектом вымогательства, исходя из такого конструктивного признака как правовое положение лица, привлекаемого к ответственности за данное преступное деяние, является гражданин, совершивший его неоднократно; являвшийся ранее два или более раза судимым за хищение либо вымогательство, а также использовавший криминальное принуждение в составе группы лиц по предварительному сговору или организованной группы.

Сказанное свидетельствует о том, что законодатель счел целесообразным придать уголовно-правовое значение ряду признаков личности преступников, которые могут быть привлечены к уголовной ответственности за вымогательство. Так, законодатель обратил внимание на такое физиологическое свойство лица, привлекаемого к уголовной ответственности за рассматриваемое преступление, как возраст, поскольку включил в перечень преступлений, перечисленных в ч. 2 ст. 15 Уголовного кодекса РК, уголовная ответственность за совершение которых наступает с 14-летнего возраста, - и вымогательства. Законодатель, устанавливая возраст за совершение вымогательства с 14 лет, учел, что с достижением этого возраста несовершеннолетний в полной мере способен оценивать подобное преступное поведение.

Следует указать, что вымогательство - это преступление, в котором действительно реально участвуют и несовершеннолетние. Обратившись к материалам специальной переписи осужденных к лишению свободы 2010 года, можно увидеть, что на долю лиц в возрасте 14-17 лет, подвергнутых указанному виду наказания, приходится 3,1 %. В целом, предпочтение анализируемому преступлению отдают лица таких возрастных групп, как 18-19 лет - 6,4%, 20-24 года - 25,2%, 25-29 лет - 30,5 % [81]. Эти данные в совокупности с показателями, характеризующими осужденных к лишению свободы за кражу, грабеж, разбой, угон транспортных средств, показывают, что корыстные и корыстно-насильственные преступления распространены среди лиц молодого возраста. Поэтому данная тенденция имеет и криминологическое значение, указывая на необходимость активизации предупредительной работы в молодежной среде.

Признаком субъекта преступления является вменяемость, отражая способность преступника осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий при вымогательстве и руководить ими. С этим признаком субъекта преступления связан в определенной мере такой параметр, как образовательный уровень преступника, отражая тем самым интеллектуальную сторону психической способности лица понимать фактическое содержание совершаемых им действий. По этому поводу следует указать на то, что лица, подвергнутые лишению свободы за вымогательство, отличаются надлежащим образовательным уровнем. Среди них на долю лиц, имевших среднее специальное образование, приходилось 20,2 %; полное среднее - 48,7%; основное среднее - 24,7%, а доля лиц, имевших высшее образование - 3,2% (см. ПРИЛОЖЕНИЕ Б). Это обстоятельство создавало предпосылки для того, чтобы вымогатель отдавал себе отчет в своих общественно опасных действиях, руководил ими, сознавая, что они запрещены под страхом уголовного наказания.

Помимо возрастных признаков субъекта вымогательства и наличия у него вышеуказанных способностей, свидетельствующих о вменяемости данной категории преступников, законодатель предусмотрел ряд конструктивных признаков субъекта анализируемого преступления. В их числе, исходя из правового положения лиц, привлекаемых к уголовной ответственности за вымогательство, наличие у подозреваемых и обвиняемых не менее двух судимостей за хищение или вымогательство. Данные переписей осужденных к лишению свободы показывают, что среди этих преступников число лиц, два и более раза судимых за совершение различного рода преступлений, начиная с 2000 года, возрастает, например, в 2010 году составило 53,0 %.

По результатам исследования, проведенного автором, число ранее судимых при вымогательстве составляет примерно две трети виновных. Как правило, это лица, ранее совершавшие корыстные и корыстно-насильственные преступления, а также преступления против общественной безопасности, связанные с хранением огнестрельного оружия. Следует указать на то, что дополнительным признаком состава вымогательства законодатель считает и совершение данного противоправного деяния в форме соучастия. Материалы переписи осужденных к лишению свободы показывают, что вымогательство - это в основном групповое преступление. Так, 76,7 % вымогателей, подвергнутых лишению свободы, совершили это преступление в соучастии. При этом 18,3 % преступников действовали в составе группы лиц; 47,3 % - группы с предварительным сговором; 5,2 % - организованной группы, а 0,5 % - в составе преступного сообщества. В целом, материалы переписи осужденных к лишению свободы показывают, что наиболее часто групповыми оказываются вымогательство и разбойное нападение, реализуемые в основном группами с предварительным сговором. Не большое число вымогателей, которым вменялось в вину участие в преступных сообществах, обусловлено тем, что правоохранительные органы испытывают трудности в соответствующей квалификации содеянного, так как провести грань между различными видами группового преступного формирования на основе таких критериев, как устойчивость и сплоченность, чрезвычайно сложно, тем более, что соответствующего разъяснения на этот счет Пленума Верховного Суда пока нет. Анализ ролевого участия в вымогательстве показывает, что на долю исполнителей приходится 48,3%, а организаторов - 19,1%. В свою очередь, доля пособников составляет 29,5%, а подстрекателей - 3,1%. Необходимо подчеркнуть, что при вымогательстве такой вид соучастия, как роль организатора, вменялась одной четвертой части осужденных, а пособников - одной трети при сравнительно невысокой доли подстрекателей. Вполне закономерно, что наибольшая доля привлеченных к уголовной ответственности за вымогательство - это исполнители, что в основном соответствует усредненному показателю ролевого участия в преступлениях против собственности.

Изложенное выше свидетельствует о криминологической обоснованности интерпретации применительно к вымогательству основных и конструктивных признаков субъекта преступления. Вместе с тем в уголовном законодательстве зарубежных стран существуют определенные особенности, связанные с этим элементом анализируемого состава преступления, которые также предопределены криминогенной обстановкой в той или иной стране.

В странах СНГ и Балтии, которые ранее входили в состав СССР, в основном сохраняется сходный с уголовным законодательством РК концептуальный подход к отражению в уголовно-правовых нормах Особенной части уголовных кодексов, устанавливающих уголовную ответственность за вымогательство, характерных признаков, свойственных субъекту данного преступления.

Во-первых, это признаки, связанные с правовым положением лица, привлекаемого к уголовной ответственности за вымогательство. Так, признак повторности предусмотрен в части 2 ст. 250 Уголовного кодекса Республики Таджикистан; ч. 2 ст. 189 Уголовного кодекса Республики Молдова; ч. 2 ст. 165 Уголовного кодекса Республики Узбекистан; ч. 2 ст. 189 Уголовного кодекса Украины; ч. 2 ст. 208 Уголовного кодекса Республики Беларусь; ч. 2 ст. 183 Уголовного кодекса Латвии.

Признак неоднократности зафиксирован в ч. 2 ст. 181 Уголовного кодекса Республики Казахстан; ч. 2 ст. 182 Уголовного кодекса Республики Азербайджан; ч. 2 ст. 170 Уголовного кодекса Кыргызской Республики; ч. 2 ст. 181 Уголовного кодекса Грузии.

Необходимо отметить, что в уголовном законодательстве ряда зарубежных стран встречаются сходные нормы, где предпринимается попытка учесть тот факт, что вымогательство может выступать в качестве основного источника средств к существованию соответствующей категории преступников. Так, в уголовном законодательстве Австрии тяжким вымогательством признается данное деяние, совершаемое в виде промысла или в отношении одного и того же потерпевшего в течение длительного времени (ч. 2 § 145). Аналогичный подход характерен для Уголовного кодекса Швейцарии, устанавливающего уголовную ответственность для вымогателя, действующего в виде промысла или постоянно занимающегося вымогательством у одного и того же лица (ст. 156).

Конструктивная особенность субъекта вымогательства, связанная с наличием у него прежних двух или более судимостей за хищение либо вымогательство, предусмотрена ч. 3 ст. 181 Уголовного кодекса Республики Казахстан; ч. 3 ст. 182 Уголовного кодекса Республики Азербайджан; ч. 3 ст. 170 Уголовного кодекса Кыргызской Республики; ч. 2 ст. 181 Уголовного кодекса Грузии; ч. 2 ст. 142 Уголовного кодекса Эстонии.

Юридически значимое свойство опасного рецидива предусмотрено ч. 3 ст. 250 Уголовного кодекса Республики Таджикистан, ч. 2 ст. 165 Уголовного кодекса Республики Узбекистан.

Признак особо опасного рецидива установлен частью 4 ст. 250 Уголовного кодекса Республики Таджикистан, ч. 3 ст. 165 Уголовного кодекса Республики Узбекистан.

Законодатель в отдельных странах СНГ вводит в структуру уголовноправовых норм, устанавливающих уголовную ответственность за вымогательство, специфичные категории специальных субъектов вымогательства. Так, в ч. 2 ст. 189 Уголовного кодекса Украины имеется указание на субъект вымогательства, отличающийся особым родом деятельности, поскольку речь идет о должностном лице, совершающем вымогательство с использованием своего служебного положения.

Подобного рода прецедент имеется в § 872 главы 41 «Вымогательство и угрозы» части первой раздела 18 Свода законов США. Указанная уголовноправовая норма адресована двум категориям вымогателей. Во-первых, тем, кто является должностным лицом или служащим США, или какого-либо его министерства или агентства. Во-вторых, тем, кто выдает себя за соответствующее должностное или служащее лицо. При этом наказуемость для таких вымогателей предусмотрена в том случае, если они вымогают или пытаются вымогать у потерпевших определенные суммы денег.

Также в Уголовном кодексе Турции ст. 209 предусматривает уголовную ответственность для чиновника, злоупотребляющего служебным положением, чтобы незаконно вынудить потерпевшего к даче денег, к предоставлению или обещанию иной выгоды для себя или для третьего лица. Эта же уголовно-правовая норма устанавливает ответственность и для вымогателей - чиновников, действующих путем обмана или использующих ошибки потерпевших, для обращения в свою пользу имущества потерпевших. Наряду с этим в части третьей ст. 213.а Уголовного кодекса Болгарии упомянут такой специальный субъект вымогательства, как должностное лицо. Особенность данной нормы заключается в том, что должностное лицо рассматривается и как соучастник вымогательства, и как непосредственный исполнитель вымогательства вне уголовно-правового института соучастия.

Кроме того, следует упомянуть и о ст. 168. Уголовного кодекса Аргентины, где упоминается такой специальный субъект вымогательства как лицо, выдающее себя за представителя власти или использующее поддельное распоряжение власти для достижения преступных целей.

Сказанное свидетельствует о том, что в вышеуказанных уголовно-правовых нормах речь идет о таких специальных субъектах вымогательства, как реальное должностное лицо и мнимый чиновник. При этом последний из них в рамках своей преступной деятельности применяет мошеннические приемы. Эти аспекты уголовно-правовых норм, посвященных уголовной ответственности за вымогательство, могут быть учтены и в уголовном законодательстве РК, поскольку они отражают соответствующую сторону практики правоохранительных органов в области противодействия корыстному криминальному принуждению.

Согласно ч. 2 ст. 142 Уголовного кодекса Эстонии специальным субъектом вымогательства признается преступник, который, осуществляя преступные действия в рамках данного преступления, скрыл лицо специальной накладкой, маской либо иным способом препятствовал установлению его личности. В этом случае уголовно правовое значение приобрел криминалистический признак, отражающий приемы маскировки, используемые вымогателем для того, чтобы остаться нераспознанным в процессе принуждения потерпевшего к совершению действий, наносящих ему имущественный ущерб. Это довольно редкий случай, так как криминализируются, как правило, такие средства, используемые при совершении вымогательства, как оружие, взрывчатые вещества. Например, стремление учесть анализируемый криминалистический аспект вымогательства проявил законодатель в Молдове, предусмотрев для данного преступления такой квалифицирующий признак, как совершение его с применением оружия, и других предметов, используемых в качестве оружия. Аналогичный подход имеет место в ст.ст. 183, 184 Уголовного кодекса Латвии, в ст. 213.а Уголовного кодекса Болгарии, в ст.ст. 312.5, 312.6 Уголовного кодекса Франции, где квалифицирующим признаком признается вымогательство, совершенное вооруженным лицом.

Все сказанное выше по поводу такого элемента состава вымогательства, как его субъект, позволяет отметить, что для данного преступления базовое значение имеют уголовно-правовые положения, в общем виде устанавливающие признаки физического лица, подлежащего уголовной ответственности в случае совершения преступления. Особенность этих положений применительно к вымогательству состоит в том, что это преступление в Российской Федерации, странах СНГ, Балтии было включено в процессе модернизации уголовного законодательства в перечень уголовно наказуемых деяний, возраст уголовной ответственности за совершение которых стал возможен с четырнадцати лет. Демографический признак в виде возраста повлек за собой дифференциацию субъектов вымогательства на совершеннолетних и несовершеннолетних лиц. Последний момент обуславливает необходимость применения дознавателями, следователями, судьями, адвокатами при производстве по уголовным делам в отношении несовершеннолетних вымогателей положений уголовно-правового института, устанавливающего специфику уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних.

Наряду с общим субъектом вымогательства законодатель в Российской Федерации, странах СНГ и Балтии ввел в структуру уголовно-правовых норм, устанавливающих уголовную ответственность за вымогательство, ряд конструктивных признаков, адресованных лицам, совершаемым данные преступления. Они касаются их правового положения, что нашло свое отражение в таких элементах состава вымогательства, как совершение его неоднократно, повторно, лицами, ранее судимыми за вымогательство и определенные корыстно-насильственные преступления, а также чиновниками (должностными лицами) с использованием своего служебного положения. Модернизируя подобным образом уголовное законодательство, органы государственной власти Российской Федерации, стран СНГ и Балтии исходили из тех прецедентов, которые имелись на этот счет в уголовных кодексах европейских стран, учитывающих практику противодействия данному преступлению.

Вымогательство, с криминологической точки зрения, реализуется объединенными усилиями нескольких преступников и нередко является одним из направлений организованной преступной деятельности криминальных структур. Это обстоятельство прежде всего влияет и на юридическую конструкцию состава вымогательства, где формы соучастия выступают в качестве квалифицирующих признаков. При совершенствовании уголовного законодательства Российской Федерации, стран СНГ и Балтии этот вариант оказался наиболее предпочтительным, что и нашло свое отражение в статьях Особенной части вышеуказанных стран, непосредственно устанавливающих применение мер принуждения за вымогательство.

Только в единичных случаях (Латвия) законодатель пошел по пути криминализации вымогательства в рамках одной статьи, используя тот прецедент, который существует на этот счет в США и Франции. Вероятно, более приемлемым была признана модель уголовно-правовой нормы, предусматривающей уголовную ответственность за создание и участие в деятельности преступных сообществ и организаций без детализации характера противоправного поведения соучастников, вступающих в подобный сговор. Однако абсолютизировать этот вариант нельзя, что подтверждает опыт правоохранительной деятельности тех стран, органы уголовной юстиции которых вынуждены противостоять организованной преступной деятельности. Поэтому оправданными являются юридические конструкции, запрещающие под страхом уголовного наказания деятельность организаций, занимающихся рэкетом. Радикальным вариантом в том направлении является принятие специальных межотраслевых законов, охватывающих различные правовые меры в области борьбы с организованной преступностью, в том числе и с рэкетом.

Правовые положения, отражающие в уголовном законодательстве особенности субъективной стороны вымогательства. Уголовное законодательство имеет в своей структуре логически взаимосвязанную систему положений, составляющих правовой институт субъективной стороны состава преступления. В психологическом плане этот аспект преступного поведения человека имеет в своей основе процесс мышления, желаний и воли человека, в которых отражаются как объективное поведение, так и иные внешние обстоятельства, связанные с совершением различных поступков, в том числе и преступлений. Человеческая природа такова, что в зависимости от той или иной потребности у физического лица возникает фактор, предопределяющий определенное поведение, то есть появляется его мотив. В свою очередь, характер и содержание мотива порождают цель, на которую ориентируется преступник. Цель предопределяет формирование воли человека к совершению противоправного деяния, затем способность физического лица сознательно управлять своими действиями для достижения поставленных целей и проявляется в конкретном деянии, которое может иметь форму преступления. Все эти аспекты и находят свое выражение в уголовно-правовых нормах, посредством которых дается в общем виде обрисовка вины лица, совершающего преступление, форм вины, мотива и цели преступного поведения. Детализация этих субъективных моментов состава преступления в той или иной мере находит свое отражение в юридической конструкции уголовно-правовых норм, устанавливающих уголовную ответственность за конкретные виды преступлений. Не является в этом плане исключением и вымогательство.

Анализируя законодательную обрисовку состава данного преступления, можно прийти к выводу о том, что совершение вымогательства возможно с прямым умыслом. Законодатель в России, странах СНГ, Балтии строит диспозицию вымогательства так, что предопределяет его направленность на собственность, и на личность. При этом он не разделяет, с точки зрения юридической техники, действия, совершаемые вымогателем. Поэтому он выстраивает единую логическую конструкцию, которая с одной стороны охватывает предъявление к потерпевшему требования передачи чужого имущества, права на имущество, совершение других действий имущественного характера, а с другой - указывает на подкрепление этого требования психическим насилием в форме соответствующих угроз. В итоге имеет место модель состава сложносоставного преступления, которое, несмотря на это обстоятельство, характеризуется прямым умыслом со стороны виновного. Преступник, предъявляя криминальное требование имущественного характера и одновременно применяя психическое насилие, должен сознавать незаконность этих действий, поскольку в своем единстве они образуют принуждение потерпевшего к совершению действий, вопреки его воле. При этом характер наступающих в данном случае последствий в виде передачи вымогателю требуемых материальных благ демонстрирует волевой мотив прямого умысла при вымогательстве. Вымогатель желает посредством принуждения обратить в свою пользу предметы вымогательства. Именно для этого он и действует активно, то есть направляет свою волю на достижение указанных последствий.

Однако различная направленность посягательств, образующих принуждение при вымогательстве, которая ориентирована и на собственность, и на личность потерпевшего, обуславливает необходимость определения характера психического отношения вымогателя к осуществляемым им незаконным попыткам получить требуемые им имущественные блага. Анализируя в связи с этим уголовное законодательство ряда стран, можно увидеть, что в юридическую конструкцию вымогательства введена такая правовая категория, как тяжкие последствия. Их смысл состоит в том, что в результате вымогательства может наступить смерть либо самоубийство потерпевшего или близких ему лиц и т.п. О таких тяжких последствиях речь идет в ч. 3 ст. 189 Уголовного кодекса Республики Молдова; в ч. 3 ст. 208 Уголовного кодекса Республики Беларусь; в ч. 3 ст. 142 Уголовного кодекса Эстонии; в ч. 3 ст. 184 Уголовного кодекса Латвии. В ст. 181 Уголовного кодекса Российской Федерации и в соответствующих статьях других стран СНГ законодатель говорит о возможности причинения в результате совершения данного преступления тяжкого вреда здоровью потерпевшего. Представляется возможным высказать мнение о том, что в отношении таких тяжких последствий психическое отношение вымогателя может отличаться и умышленной, и неосторожной формой вины. Здесь при квалификации содеянного, вероятно, должна учитываться конструкция ст. 111 УК РК, где учитывается та ситуация, при которой умышленное причинение тяжкого вреда здоровью потерпевшего может повлечь за собой по неосторожности его смерть. Подобного рода последствие может иметь место и при вымогательстве, которое было связано с физическим насилием, когда для удовлетворения имущественного интереса вымогателя он применил его как средство совершения данного преступления.

Не вызывает сомнений такой элемент субъективной стороны вымогательства, как корыстный мотив в действиях преступника, поскольку законодательная обрисовка всех элементов состава данного преступления вполне обоснованно позволяет отнести его к категории противоправных деяний, направленных на извлечение личной выгоды для преступника. Законодатель термин «выгода», являющийся синонимом слова «корысть», в ряде уголовных кодексов стран СНГ, Балтии, других зарубежных государств непосредственно использует при характеристике диспозиции анализируемого преступления. Например, о незаконной выгоде, которую в результате совершения вымогательства намерен получить преступник, идет речь в ст. 196 Уголовного кодекса Сан-Марино; в ст. 286 Уголовного кодекса Польши; в §§ 276, 281 Уголовного кодекса Дании; ст. 4 главы 9 Уголовного кодекса Швеции.

Анализ уголовного законодательства зарубежных стран также свидетельствует о том, что в структуре уголовно-правовых норм, устанавливающих уголовную ответственность за вымогательство, имеются положения, конкретно указывающие на цель преступника. Для обозначения этого субъективного стремления вымогателя незаконным путем получить предметы вымогательства законодатель непосредственно использует вышеуказанный термин. В связи с этим в диспозиции соответствующей статьи он конкретно указывает, что намерение, то есть цель преступника, состоит в следующем:

а)получить для себя или для других лиц незаконную (имущественную) выгоду (§§ 276, 281 Уголовного кодекса Дании);

б)незаконно обогатиться самому или обогатить другого (ст. 156 Уголовного кодекса Швейцарии);

в)получить незаконным путем прибыль - наживу (ст. 243 Уголовного кодекса Испании; §266 Уголовного кодекса Норвегии);

г)получить незаконные доходы для себя или кого-либо другого (ст.ст. 317-318 Уголовного кодекса Голландии);

д)незаконно обогатиться самому или обогатить третье лицо (§ 144 Уголовного кодекса Австрии).

Особо следует отметить, что корыстный мотив и адекватное этому побуждению намерение вымогателя в уголовно-правовых нормах о вымогательстве зарубежных стран конкретизируется путем указания на определенную цель, к которой стремится этот преступник. Например, получить подпись, секретную информацию, денежные средства, ценные бумаги, материальные ценности (ст. 312.1 Уголовного кодекса Франции). В этом случае, с точки зрения юридической техники, обеспечена взаимосвязь между такими элементами состава преступления, как мотив, цель вымогателя и предметы данного преступления.