Правомерные возможности защиты прав потерпевших в российском уголовном процессе

В ч. 3 ст. 45 УПК РФ говорится, что представитель потерпевшего имеет те же процессуальные права, что и сами представляемые им потерпевшие. Между тем, это не так, поскольку представитель потерпевшего, например, не имеет и не может иметь право давать показания вместо представляемого потерпевшего.

Кстати говоря, такая уместная оговорка содержалась в ранее действовавшем УПК РСФСР. Таким образом, чтобы в дальнейшем избежать всевозможных правотолковательных недоразумений и кривотолков, в ч. 3 ст. 45 УПК РФ необходимо внести поправку, которая исключает из прав представителя потерпевшего те права, которые могут быть присущи только личности самого потерпевшего. Более того, представитель потерпевшего должен быть законодательно наделён определёнными специальными правами, которыми обладает, например, адвокат-защитник обвиняемого или подсудимого. Для надлежащего исполнения своих процессуальных функций представитель потерпевшего должен обладать правом не запрещённого законом сбора любых вещественных доказательств (предметов, документов и иной информации), правом истребовать характеристики, справки и прочие документы от органов государственной власти и местного самоуправления, общественных организаций и объединений и т.д. К сожалению, все эти необходимые права представителя потерпевшего не закреплены в ст. 45 УПК РФ. Следовательно, указанное положение УПК РФ должно быть дополнено соответствующим образом, для того чтобы защита прав и законных интересов потерпевшего его представителем стала более реальной и полномерной.

Довольно интересной является также проблема согласования правовых позиций потерпевшего и его представителей. На всех стадиях судебного производства, начиная с предварительной части судебного разбирательства, представитель потерпевшего обязан предварительно согласовать любой свой шаг и направление движения по представлению потерпевшего с самим потерпевшим, частности при подготовке любого ходатайства. Согласно п. 3 ч. 2 ст. 241 УПК РФ ходатайство представителя потерпевшего о необходимости проведения закрытого судебного заседания должно быть подано обязательно во всех случаях, когда при открытом судебном заседании могут быть разглашены сведения об интимных сторонах личной и половой жизни потерпевшего, особенно если он не достиг своего совершеннолетия, а также когда может быть унижено достоинство и честь потерпевшего. Кроме этого, представитель потерпевшего обязан ходатайствовать о том, чтобы суд вынес постановление о том, что допрос потерпевшего, не достигшего восемнадцатилетнего возраста, проводился в отсутствие подсудимого. При подобных обстоятельствах, особенно тогда, когда потерпевший имеет физические или психические недостатки, представитель потерпевшего также обязан согласно ст. 280 УПК РФ ходатайствовать об обязательном участии педагога, или законного представителя при допросах своего подопечного, так как педагог в необходимых случаях мог бы своими вопросами к потерпевшему и объяснениями суду обеспечить объективность судебного расследования дела. Представляется, что не только на стадиях судебного разбирательства, но и на дознании или предварительном следствии указанная процедура была бы соблюдена в целях надлежащей защиты личности потерпевшего и объективного рассмотрения уголовного дела.

Несмотря на органическую связанность позиции представителя потерпевшего с позицией представляемого им лица, нам представляется, что представитель потерпевшего вовсе не должен стать невольным исполнителем неправомерной воли и прихотей потерпевшего. Например, если интересы потерпевшего противоречат нормам общепринятой нравственности и действующего законодательства, то представитель потерпевшего в первую очередь должен предупредить его о неправомерности его желаний и действий, или, в крайнем случае, отказаться от представления интересов потерпевшего, которые ему представляются безнравственными и незаконными. Здесь действующее законодательство не содержит каких-либо запретов или ограничений, как дело обстоит во взаимоотношениях адвоката-защитника обвиняемого и подсудимого.

Представитель потерпевшего, который в уголовном судопроизводстве поддерживает обвинение, не должен дублировать роль государственного обвинителя, но, прежде всего, обязан дать более развёрнутую характеристику личности подсудимого, его образа жизни и поведения, которые привели его к совершению против потерпевшего преступления. При этом представитель потерпевшего обязан быть максимально корректным в своих определениях и обвинениях подсудимого, всегда проявляя должное уважение к его человеческому достоинству. Ошибки, допущенные в ходе дознания и предварительного следствия, представитель потерпевшего обязан исправлять, проявляя должное уважение к своим коллегам-юристам, а иногда по возможности ставя себя на их место. Всякое замечание или возражение представителя потерпевшего должно быть подкреплено соответствующими фактами и аргументами, их должной правовой оценкой. Свои соображения касательно квалификации противоправного и общественно опасного деяния представитель потерпевшего обязан достаточно обосновать и мотивировать с учётом смягчающих или отягчающих вину подсудимого обстоятельств. Вид и размер назначаемого подсудимого наказания представитель потерпевшего должен определять, исходя из конкретных обстоятельств дела и условий совершения преступления. Представитель потерпевшего должен помочь суду в установлении точного размера причинённого потерпевшему ущерба и постараться разрешить этот весьма важный и деликатный вопрос на стадии судебного разбирательства по данному уголовному делу, а не оставлять этот вопрос для разрешения в гражданском судопроизводстве в форме гражданского иска. В этой связи в ч. 5 ст. 50 УПК РФ наряду с необходимостью установления определённого порядка приглашения, назначения и замены адвоката-представителя потерпевшего нужно также установить порядок его оплаты труда и компенсации расходов потерпевшего на оплату его услуг за счет средств государственного бюджета.

Потерпевший в отличие от его представителя может и не осуществлять свои права на участие в доказывании вины подозреваемого, обвиняемого или подсудимого по делу, поскольку это является его правом, а не обязанностью. Представитель же потерпевшего, если потерпевший не имеет возражений, процессуально обязан использовать имеющиеся у него средства и возможности для доказательства вины обвиняемого и для полного возмещения нанесённого потерпевшему ущерба. Именно в этом и заключается особая уголовно-процессуальная роль представителя потерпевшего для реализации конституционного принципа состязательности сторон уголовного судопроизводства и для защиты прав и законных интересов всех тех лиц, которые пострадали от совершённых против них преступлений. Участие в деле законного или доверенного представителя потерпевшего не должно стать для работников правоохранительных органов поводом для пренебрежения активным участием самого потерпевшего в расследовании преступления, совершённого против него.

Участие в уголовном судопроизводстве законного представителя потерпевшего не исключает возможности допроса этого лица в качестве свидетеля на всех стадиях уголовного судопроизводства. Такова правовая позиция Верховного Суда РФ. См.: Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 14 февраля 2000 г. №7 «О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних»// Бюллетень Верховного Суда РФ. 2000. №4.. В подобных случаях законный представитель потерпевшего (например, мать несовершеннолетнего) допрашивается по общим правилам, за тем лишь исключением, которое закреплено в ст. 51 Конституции РФ: право не давать показания против своих родных и близких. Законный представитель потерпевшего подчас лучше работников правоохранительных органов знает своего подопечного, а также сведениями, которыми тот обладает, и потому может и должен быть активным участником допроса или очной ставки на всех стадиях уголовного судопроизводства. На основании п. 4 ч. 2 ст. 42 УПК РФ и ч. 2 ст. 86 УПК РФ представитель потерпевшего имеет право собирать документы справочного характера, а также представлять иные доказательства в органы дознания, предварительного следствия и суда. Во избежание всяких толковательных недоразумений ч. 2 ст. 86 УПК РФ следует поправить необходимым дополнением его словами «потерпевший и его представитель», который также должен быть вправе собирать и представлять в правоохранительные органы письменные документы и предметы для приобщения их к уголовному делу в качестве доказательств.

Часть 8 ст. 42 УПК РФ оставляет возможность перехода прав умершего или погибшего потерпевшего (по причине болезни или старости, в результате совершения преступления) к одному из его близких родственников. Согласно п. 4 ст. 5 УПК, в которой даются основные понятия, используемые в тексте УПК РФ, говорится, что «близкими родственниками являются супруг, супруга, родители, дети, усыновители, усыновлённые, родные братья и сёстры, дедушка, бабушка, внуки». Однако редакция указанного выше положения уголовно-процессуального законодательства неправомерно сужает смысл и возможности защиты прав той категории потерпевших, которые умерли не только по причине совершения против них преступления, а по иным указанным выше причинам. Следовательно, ч. 8 ст. 42 УПК РФ необходимо поправить и издать в следующей редакции: «По уголовным делам о преступлениях, последствием которых явилась смерть лица, а также в тех случаях, когда подлежащее признанию в качестве потерпевшего лицо или уже признанное потерпевшим лицо, скончалось до окончания уголовного судопроизводства, права потерпевшего, предусмотренные настоящей статьёй, переходят к лицам, которым он оставил завещание, или одному из его близких родственников». Причём, исчерпывающий перечень близких родственников, данный в п. 4 ст. 5 УПК РФ, как нам представляется, должен быть дополнен также лицами, которым потерпевший оставил завещание по всем правилам российского гражданского законодательства. Дело в том, что, во-первых, как известно, всякое завещание лица предшествует установлениям закона; во-вторых, если потерпевший в момент своей смерти не имел никаких близких родственников, перечисленных в п. 4 ч. 5 УПК РФ, но оставил завещание на имя определённого лица, то будет совершенно правомерно, если его имущественные и личные неимущественные права перейдут, прежде всего, и именно к этому лицу, а не другим родным по крови лицам. Такое положение, как известно, устанавливают действующие нормы гражданского законодательства России. Думается, что указанная поправка данного положения УПК РФ помогла бы избежать множества разнообразных вынужденных расширительных толкований буквы закона и всевозможных дополнительных комментариев.

Таким образом, для повышения эффективности процесса судебной защиты прав потерпевшего следует более чётко законодательно определить процессуальный статус представителей потерпевшего, как законных представителей, так и представителей по доверенности, а также установить порядок их отстранения от участия в уголовном судопроизводстве или их замены в тех случаях, когда их участие в уголовном судопроизводстве может нанести вред интересам потерпевшего и правосудия в целом. При необходимости представители потерпевшего должны обладать законодательно предусмотренным правом по своей инициативе передоверять доверенное им право представительства потерпевшего, но с обязательного согласия своего доверителя - потерпевшего. Необходимо также законодательно расширить возможности защиты потерпевших в уголовном судопроизводстве при рассмотрении дел таких потерпевших, которые в момент судебного разбирательства ещё не достигли совершеннолетия или которые имеют те или иные физические или психические недостатки. Законодателю следует также предусмотреть конкретные случаи обязательного назначения адвоката-представителя для потерпевших, которые неплатежеспособны, либо когда, не имея специальных знаний и опыта, не способны оценить результаты судебных экспертиз, либо когда потерпевший стал жертвой тяжкого преступления, которое, несомненно, имеет большой общественный резонанс.

Глава 4. Процессы восстановления нарушенных прав потерпевшего

§1. Правомерные способы примирения потерпевшего с обвиняемым

Процесс примирения потерпевшего с обвиняемым является непростой и многогранной юридической процедурой. Однако, по нашему мнению, в российской уголовно-процессуальной литературе данному вопросу уделяется пока недостаточно внимания. Более того, российское уголовное и уголовно-процессуальное законодательство, которое устанавливает такой вид освобождения от уголовной ответственности, как примирение потерпевшего с обвиняемым, нуждается в существенной доработке.

Примирение потерпевшего с обвиняемым в уголовном судопроизводстве предусматривалось ещё ст. 27 УПК РСФСР 1960 г., однако это положение законодательства связывало возможность такого примирения лишь с тремя составами преступлений. Уголовные дела по этим преступлениям возбуждались только по жалобе потерпевшего, и такие дела назывались делами частного обвинения. В ч. 2 ст. 20 ныне действующего УПК РФ устанавливается, что дела частного обвинения, возбуждаются по статьям 115, 116, 129 и ч.1 ст.130 УК РФ не иначе, как по заявлению потерпевшего и его законного представителя. Такие уголовные дела подлежат прекращению в связи с примирением потерпевшего с обвиняемым. См.: Давыдова Е.В., Кибальник А.Г., Соломоненко И.Г. Примирение с потерпевшим в уголовном праве. Ставрополь, 2002.

Для того чтобы иметь юридическую силу, заявление потерпевшего о своём нежелании привлечь к уголовной ответственности лицо, которое совершило преступление против него, должно быть добровольным, официальным и письменным. Однако такое великодушное волеизъявление потерпевшего проявляется в его примирении с подозреваемым, обвиняемым или подсудимым, а не наоборот, как это буквально прописано в ст. 25 УПК РФ и ст. 76 УК РФ «Освобождение от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим». В этих статьях закона предусматривается правомерная возможность освобождения обвиняемого от привлечения его к уголовной ответственности в не совсем логически последовательной формулировке: «если это лицо (т.е. обвиняемый) примирилось с потерпевшим и загладило причинённый ему вред». Стало быть, в редакцию статьей 76 УК и 25 УПК РФ необходимо внести соответствующие смысловые уточнения по поводу того, кто с кем примиряется. См. также: Савицкий В. Новеллы УПК: прекращение уголовного дела, состав суда, подсудность, подследственность. //Законность. 1997. № 4. С.19. Иными словами, название статьи 76 УК РФ «Освобождение от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим», а также текст ст. 25 УПК РФ должны быть приведены в соответствие с логическим смыслом и реальным процессом примирения потерпевшего с обвиняемым.

Несмотря на то, что ч. 2 ст. 20 УПК РФ законодательно допускает прекращение уголовных дел частного обвинения, возбуждённых по статьям 115, 116, ч. 1 ст. 129, ст. 130 УК РФ, в связи с примирением потерпевшего с обвиняемым и заглаживанием вреда от совершённого преступления, статья 76 УК РФ, тем не менее, не содержит в себе каких-либо ссылок на дела частного обвинения. Представляется, что такая ссылка была бы вполне уместной и правомерной, поскольку служила бы надлежащим ориентиром в правотолковательной и правоприменительной деятельности органов дознания, следствия, прокуратуры и суда.

Указанные положения уголовного и уголовно-процессуального законодательства должны стать отражением поощряемого идеей права намерения противостоящих в уголовном процессе сторон решить дело миром, без долгого и изнурительного процесса состязания и противоборства. Разумеется, в соответствии с ч. 2 ст. 42, ч. 1 ст. 116, п. 5 ст. 228 и п. 4 ч. 1 ст. 306 УПК РФ ценой такого мира должно, как правило, стать полное и благовременное возмещение причинённого обвиняемым потерпевшему морального, физического и имущественного вреда, равно как и покрытие виновным лицом всех фактически произведённых расходов, связанных с участием потерпевшего в уголовном судопроизводстве. Дело в том, что без удовлетворения законных интересов потерпевшего не может быть адекватное восстановление нарушенного преступлением общественного правосознания и публичного права. Ведь в лице потерпевшего преступник как бы нарушает конституционный правопорядок всего общества.

Статья 76 УК РФ гласит, что лицо, впервые совершившее преступление небольшой или средней тяжести, может быть освобождено от уголовной ответственности, если оно примирилось с потерпевшим и загладило причинённый потерпевшему вред. Кстати говоря, редакция данной статьи уголовного закона также нуждается в существенных уточнениях, поскольку в ней явно смешиваются понятия «уголовная ответственность» (imputatio) от понятия «привлечение к уголовной ответственности» (indictare). Дело в том, что освобождение от привлечения к уголовной ответственности является делом правоохранительных и правоприменительных органов, тогда как освобождение от законодательно установленной нормы правовой ответственности является прерогативой только самого законодателя, но никак не исполнителя закона. См. подробно: Осипян Б.А. Основание и система правовой ответственности //Современное право. 2007. № 6. Таким образом, статья 76 УК РФ, равно как и все остальные подобные статьи уголовного и уголовно-процессуального законодательства России должны быть поправлены следующим образом: «Лицо, впервые совершившее преступление небольшой или средней тяжести, может быть освобождено от привлечения к уголовной ответственности, если оно загладило причинённый потерпевшему вред, и потерпевший примирился с ним».

Следует отметить, что примирение потерпевшего с лицом, совершившим против него преступление, является, прежде всего, правом потерпевшего, которое во всех возможных и правомерных случаях поощряется законодателем и органами правоохранения. Однако данное милостивое и благородное право потерпевшего решить дело миром должно быть реализовано правомерным способом, а не путём откупа, вымогательства или тайного сговора против правосудия двух состязающихся сторон уголовного процесса. Исходя из правовой значимости мирного разрешения уголовно-правовых и процессуальных конфликтов, российский законодатель предусмотрел надлежащие формы полюбовного соглашения потерпевшего с обвиняемым, предпочитая мир судебной тяжбе, государственному принуждению и наказанию преступников. Ведь за совершение умышленных и неосторожных преступлений небольшой и средней тяжести, законодатель предусматривает для непримирившегося со своей жертвой преступника меру наказания в виде лишения свободы сроком от двух до пяти лет. Тем самым в определённых случаях дух мира превозносится российским законодателем над карающей буквой уголовного закона.

В связи с этим может возникнуть резонный вопрос: как быть, если потерпевший желает примириться с обвиняемым, но по той или иной причине отказывается от возмещения ему причинённого морального, физического или материального вреда? Ответ на этот вопрос приводит нас к осознанию необходимости введения соответствующих дополнительных субстанциональных законодательных поправок в статьи 76 УК РФ и 25 УПК РФ. Дело в том, что если потерпевший не настаивает на том, чтобы виновный обязательно возместил причинённый ему вред, то уголовно-процессуальный закон не должен сделать возмещение вреда необходимым условием (condicio sine qua non) для освобождения обвиняемого или подсудимого от привлечения его к уголовной ответственности и наказания. В подобных случаях милость и добрая воля потерпевшего должны быть поставлены выше уголовного закона о наказании, поскольку благородный и благосостоятельный потерпевший может, учитывая, например, бедственное положение своего обидчика, простить ему его долг. См.также: Головко Л. Прощение долга - одно из оснований прекращения уголовного дела //Российская юстиция. №4. 1998. С.16. Он же: Альтернативы уголовному преследованию в современном праве. СПб., 2002. С.469. Нравственная жизнь всегда выше и больше любого юридического закона и потому закон сам нередко должен дотянуться до неё и соответствовать ей. См.: Осипян Б.А. Высший смысл и назначение закона //«Чёрные дыры» в российском законодательстве». 2006. №4; Религиозное происхождение и взаимодействие принципов и норм нравственности и права. //Представительная власть - XXI век. 2006. №6. 2007. №1.

Даже уголовный закон не может заставить потерпевшего пожелать обязательного возмещения причинённого потерпевшему вреда, и, стало быть, не должен устанавливать обязательного условия компенсации вреда для прощения и примирения с преступником. Зачастую для нравственно совершенного и благоразумного потерпевшего искреннее сожаление преступника о совершённом им зле является более важным событием, нежели сутяжническое желание любой ценой не упустить своего. Именно поэтому истинное прощение потерпевшим своего обидчика, умышленно или по неосторожности преступившего уголовный закон, зачастую предполагает не только примирение с виновным, но также и прощение имущественного долга ему. Такие случаи чаще всего бывают тогда, когда потерпевший является истинно верующим в Бога человеком и думает не только и не столько о своём материальном благополучии, но также о незавидном социальном и материальном положении своего ближнего. Например, как ни парадоксально, обращение в суд для удовлетворения своих законных материальных претензий, в глазах порядочных японцев, мало чем отличается от фактического сутяжничества и вымогательства. По замечанию, известного французского компаративиста Р. Давида, для японцев понятие субъективного права обезличивает человеческие отношения, оно ставит всех людей в положение равенства вопреки иерархическому порядку, который, согласно доктрине конфуцианства, является основой японской традиции и существует в природе. После принятия Закона о примирении по гражданским делам в 1951 г. число отказов от исков ежегодно составляет 50% от общего числа дел». См.: Осипян Б.А. Взаимодействие норм обычая и права.// Современное право. 2006. № 4; также: Давид Р., Жоффре-Спинози К. Основные правовые системы современности. М., 1996, с. 374, 375; Инако Ц. Современное право Японии. М., 1981, с.139-140.

Таким образом, в обществах, в которых имеются сложившиеся традиции, В России имеется тысячелетняя христианская традиция прощения кредитора своему должнику и потому российское уголовное и уголовно-процессуальное законодательство должно соответствовать российским правовым традициям, которые нередко совпадают с правовыми традициями, имеющимся также в мусульманском праве (шариате) и других религиозно- и обычно-правовых системах. заглаживание обвиняемым причинённого потерпевшему вреда может явиться обязательным условием для его освобождения от привлечения к уголовной ответственности и наказания только в том случае, если потерпевший всячески добивается или, по крайней мере, ожидает такого возмещения. Но если потерпевший добровольно и открыто не желает такого возмещения вреда из религиозных или нравственных соображений, личного благородства и милости, либо учёта тяжёлого материального положения своего обидчика, то только факт примирения потерпевшего с обвиняемым должен явиться достаточным законодательным основанием для прекращения дальнейшего уголовного судопроизводства. Факт примирения потерпевшего с обвиняемым должен быть зафиксирован в добровольном письменном заявлении потерпевшего о примирении с обвиняемым, в специальном протоколе о разъяснении основания прекращения уголовного дела, а также в самом постановлении о прекращении уголовного дела и уголовного преследования по ч. 3 ст. 213 УПК РФ. См.: Постановления Буйнакского районного суда Республики Дагестан от 31 января, 9 февраля, 30 марта, 12 мая, 7 ноября 2006 г., от 24 января 2007 г. о прекращении уголовного дела в связи с примирением сторон. /Архив Буйнакского районного суда Республики Дагестан; Постановление Дахадаевского районного суда Республики Дагестан от 6 июля 2007 г. о прекращении уголовного дела в связи с примирением сторон. /Архив Дахадаевского районного суда Республики Дагестан.

В законодательно установленных случаях примирения потерпевшего с обвиняемым в уголовном судопроизводстве право без применения государственного принуждения представляет собой воспитательно-указательный путь к восстановлению конституционного правопорядка и социального правосознания. «Разумнейший способ миролюбивого разрешения спора», См.: Мартенс Ф.Ф. Современное международное право цивилизованных народов. М., 1996. Т.2. С. 279. не только в международных отношениях, но в определённых случаях и в межличностных человеческих отношений представляется высшим плодом реализации идеи права вопреки ленинскому тезису о том, что право есть ничто без аппарата принуждения. См.: Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Т. 33. С. 99. Применение правового принуждения необходимо и целесообразно только в тех случаях, когда наличествует злая воля, обман и насилие лица, совершившего преступление. Для лиц, совершивших преступления по невежеству или по неосторожности, право является добрым путеводителем в их личной и социальной жизни. Так что право и без государственного принуждения изначально есть «нечто» великое, убедительное и имеющее огромную направляющую силу, а не есть «ничто», как это ошибочно полагали мечтатели принудительного «светлого будущего».

При наличии реальной возможности примирения потерпевшего с обвиняемым продолжение судебного разбирательства по делам о преступлениях небольшой тяжести представляется не чем иным, как очевидным расточительством государственных средств и времени, необходимого для выявления и расследования более серьёзных преступлений. Например, если брат украл у брата, или некто причинил имущественный вред своему соседу, и при этом конфликтующие стороны пожелали и даже успели примириться, то, очевидно, что искусственное дальнейшее продолжение уголовного преследования виновного может иметь только негативные последствия. См.: Постановления Хасавюртовского городского суда Республики Дагестан от 9 и 13 августа 2006 г. и 10 октября 2007 г. о прекращении уголовного дела в связи с примирением сторон. /Архив Хасавюртовского городского суда Республики Дагестан. Дело в том, что доброжелательный и разумный потерпевший не сможет чувствовать себя так же хорошо, как прежде, если провинившийся, но помирившийся с ним его соседа будет привлечён к уголовной ответственности и наказан. В этом контексте формальное преследование обвиняемого соседа может доставить потерпевшему больше беспокойства и разных неприятностей, нежели причинённый ему преступлением небольшой моральный, физический или имущественный вред. Картина жизни потерпевшего может психологически намного омрачиться, если представить потерпевшего живущим по соседству с осуждённым в одной коммунальной квартире или в общем подъезде многоквартирного дома.

Однако может случиться и так, что обвиняемый добровольно и полностью возместил потерпевшему весь причиненный вред, но корыстолюбивый и материально озабоченный потерпевший, выдвигает явно завышенные требования и фактически отказывается от примирения с обвиняемым, совершая, таким образом, явное вымогательство. Как поступить суду при разрешении таких казусов? Представляется, что в этом случае должен действовать императивный принцип презумпции примирения сторон, суть которого состоит в следующем: если потерпевший отказывается от примирения с обвиняемым только по той причине, что обвиняемый не соглашается на удовлетворение его явно завышенных, вымогательских требований, то суд обязан разъяснить потерпевшему о недопустимости проявления такого чрезмерного и неправомерного желания подзаработать на чужом горе. Если потерпевший после этого оказывается не в силах побороть в себе непотребное желание получить от обвиняемого всё, что можно от него иметь, пользуясь случаем, то суд вправе предположить совершимся факт примирения сторон и своим решением утвердить факт их правомерного примирения со всеми вытекающими отсюда юридическими последствиями.

Весьма интересной представляется также проблема примирения потерпевшего с обвиняемым в случаях, когда у правонарушителя отсутствует единовременная возможность возмещения причиненного вреда потерпевшему. Например, такая ситуация может сложиться тогда, когда заглаживание вреда может осуществляться только посредством выполнения обвиняемым тех или иных услуг для потерпевшего или периодически производимых выплат долга в рассрочку. В случае, когда потерпевшему требуется длительное лечение, процесс возмещения расходов на лечение потерпевшего может продолжаться за пределами всех предусмотренных законодательством процессуальных сроков для полного сглаживания, причинённого потерпевшему вреда. См.: Кассационное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда Республики Дагестан от 8 мая 2007 г. /Архив Буйнакского районного суда Республики Дагестан. Подобные соглашения потерпевшего с обвиняемым могут стать дополнительным правомерным способом предоставления правонарушителю определенного срока на заглаживание причиненного вреда. Уголовное дело в таких случаях было бы целесообразно не прекращать, а приостанавливать до момента полного возмещения вреда потерпевшему. Если потерпевший по истечении установленного в соглашении срока не заявил в правоохранительные органы о том, что обязательства перед ним не были исполнены обвиняемым в том объеме, который был закреплен в соглашении, то уголовное дело подлежит прекращению с момента подписания соглашения, а преступник считается освобожденным от привлечения к уголовной ответственности. Если же оговоренные условия своевременно не исполняются обвиняемым, то уголовное дело подлежит возобновлению и дальнейшему разбирательству. Представляется, что в случае законодательного закрепления предложенный нами процессуальный порядок мирного разрешения противоречий между потерпевшим и обвиняемым позволит создать дополнительные законодательные гарантии для полного возмещения вреда потерпевшему, придавая факту примирения потерпевшего с обвиняемым реальный характер и действие. Более того, такой порядок содержит в себе дополнительный контрольный механизм, в котором посредническая роль государства в трехсторонних миротворческих отношениях приобретает особое значение. См.: Лянго Л.Н. Проблемы прекращения уголовного дела в связи с примирением с потерпевшим: Автореферат диссертации кандидата юридических наук. Волгоград, 2000.

Уголовно-процессуальное законодательство России, в частности, статьях 76 УК РФ и 25 УПК РФ, должно содержать в себе чёткое указание на то, что способом возмещения обвиняемым вреда, нанесённому потерпевшему, может быть любой не запрещённый законом способ, который не связан с неправомерным ограничением воли должника. Например, потерпевший не вправе заключить с обвиняемым трудовой договор и удерживать с него заработок, поскольку это напрямую запрещено Трудовым кодексом РФ. Согласно статье 4 Трудового кодекса РФ правомерной является лишь работа, которая выполняется на основании вступившего в законную силу приговора суда под надзором государственных органов, ответственных за соблюдение законодательства при исполнении судебных приговоров. Неправомерным способом примирения потерпевшей и обвиняемого может стать также предложение обвиняемому потерпевшей женщиной принять на себя обязательство о вступлении с ней в брак, поскольку такое нескромное предложение о примирении идёт вразрез с принципом добровольности заключения брачного союза в соответствии с ч. 4 ст. 1 Семейного кодекса РФ. Таким образом, статьи 76 УК РФ и 25 УПК РФ должны быть дополнены необходимой оговоркой о допустимости только правомерных способов примирения потерпевшего с обвиняемым и возмещения ущерба, причинённого потерпевшему. См.: Ибрагимов И.М. Правомерные способы примирения потерпевшего с преступником. «Черные дыры» в российском законодательстве. 2008.- № 2. С.49

Уголовное и уголовно-процессуальное законодательство России могут допустить также нематериальное возмещение вреда, причинённого потерпевшему. Однако в любом случае должен действовать принцип соразмерности или пропорциональности объёма причинённого вреда и правомерного способа возмещения этого вреда. См.: Шамардин А. Примирение сторон и отказ от поддержания обвинения должны утверждаться судом // Российская юстиция. 2001. № 2. Дознаватель, следователь, прокурор или суд, выступая от имени государства, должны убедиться в том, что правомерный способ возмещения причинённого преступлением вреда фактически соответствует характеру и объёму причиненного вреда. Например, публичные извинения обвиняемого уместны по делам, которые не связанны с причинением значительного имущественного ущерба потерпевшему. Несмотря на то, что при решении подобных вопросов решающим является мнение самого потерпевшего, отказ от предъявления претензий со стороны потерпевшего должен служить поводом для дознавателя, следователя, прокурора или судьи к проведению особенно тщательной проверки обстоятельств примирения, чтобы исключить возможность обмана или давления обвиняемого на потерпевшего, либо неправомерную сделку потерпевшего с обвиняемым.

Статья 25 УПК РФ устанавливает, что суд, а также следователь с согласия руководителя следственного органа или дознаватель с согласия прокурора вправе на основании заявления потерпевшего или его законного представителя прекратить уголовное дело вследствие примирения его с подозреваемым или обвиняемым. Тем самым она определяет основные субъекты, которые принимают участие в примирении потерпевшего с обвиняемым. Сразу оговоримся, что в России религиозные и общественные организации, к сожалению, не являются субъектами посреднической процедуры такого примирения, хотя она давно практикуется в ряде других более развитых в правовом отношении государств.

Дело в том, что процесс примирения потерпевшего с преступником часто бывает болезненным и трудным, подчас связанным с угрозами и принуждением к заключению мира со стороны обвиняемого или иных заинтересованных в прекращении уголовного дела лиц. Такой «вынужденный мир», скорее всего, представляет собой откуп от уголовного наказания за деньги, сумма которых значительно превышает размер причинённого потерпевшему вреда. Иногда потерпевшего уговаривают примириться со своим обидчиком, убеждая его в том, что на свободе у преступника будет больше возможности для оказания ему материальной или иной помощи, хотя на самом деле такого намерения у преступника и не часто бывает. Случается и такое, когда сам потерпевший, из жадности и корысти, за примирение начинает вымогать у причинителя вреда значительную денежную сумму, причём, не только за совершение умышленного, но и неосторожного преступления.

Поэтому при применении ст. 76 УК РФ и ст. 25 УПК РФ дознаватель, следователь, руководитель следственного органа и прокурор обязаны учитывать многосложность и многогранность всех указанных моментов, чтобы примирение сторон было добровольным и действительным, а прекращение уголовного дела обоснованным и правомерным. Если примирение не является результатом добровольного соглашения сторон уголовного процесса, а является только тайным сговором преступника и потерпевшего вопреки целям уголовного и уголовно-процессуального законодательства, то прекращение уголовного дела в этих случаях не является правомерным и целесообразным. Такие случаи неправомерного прекращения уголовного дела развращают участников уголовного судопроизводства и внушают преступникам и их жертвам уверенность в том, что от всего можно откупиться большими деньгами, или из всего можно получить выгоду. Такие неправомерные способы «примирения» преступников и их несчастных жертв не должны поощряться ни законодателем, ни разного рода правоприменителями, поскольку этим нельзя поддерживать стабильный правопорядок и нравственно-правовую установку общества.

Нельзя также забывать и о том, что прекращение уголовного дела в связи с примирением сторон является правом, а не обязанностью определённых правоохранительных органов.См.: Аликперов Х.Д. Освобождение от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим // Законность. 1999. Согласно действующему российскому законодательству при рассмотрении материалов дела, прекращенного следователем в связи с примирением потерпевшего и обвиняемого, прокурор помимо прочих обстоятельств дела обязан установить то, в полной ли мере произошло такое примирение и было ли оно действительным добровольным, осознанным в своих последствиях. Он также заранее обязан позаботиться о том, каким образом будет решен вопрос о своевременном возмещении причинённого потерпевшему вреда, оформлена ли надлежащим образом процедура состоявшегося примирения. По делам частного обвинения, если потерпевший в силу беспомощного состояния или по иным причинам не может защищать свои права и законные интересы, уголовное дело возбуждается прокурором, который посредством поддержания обвинения оказывает помощь потерпевшему или его близкому родственнику в восстановлении их прав и законных интересов. В случае примирения потерпевшего с обвиняемым прокурор выступает лишь в качестве лица, участвующего в процедуре их примирения, но не более.

Согласно ст.ст. 76 УК РФ и 25 УПК РФ суд, следователь с согласия руководителя следственного органа, а также дознаватель с согласия прокурора вправе освободить правонарушителя от привлечения к уголовной ответственности в связи с примирением потерпевшего с его обидчиком. Однако, несмотря на данное положение законодательства, было бы правомерно, если такое судьбоносное право-привилегия принадлежало только суду, а не дознавателю, следователю или прокурору, которые не вправе сами вершить надлежащее правосудие до суда и, тем более, без суда. На наш взгляд, никакой правоохранительный орган, кроме суда, не вправе безответственно прекратить уже возбуждённое уголовное дело без всестороннего и полного выяснения на открытом судебном заседании всех причин возбуждения уголовного дела и обстоятельств по делу. Более того, органы уголовного преследования не могут одновременно быть наделены правами-функциями защиты обвиняемых и окончательного разрешения уголовного дела, так как для этого существуют такие специальные органы, как адвокатура и суд. Здесь также уместно было бы напомнить, что согласно ч. 4 ст. 318 УПК РФ вступление в уголовное дело прокурора не лишает стороны правомерной возможности реализовать своё право на примирение, поскольку прокурор по своему процессуальному положению не обязан и потому не вправе и стать стороной процедуры примирения потерпевшего с обвиняемым. Основное дело прокурора - поддержание государственного обвинения в уголовном судопроизводстве, а не защиты обвиняемого, не примирения потерпевшего с обвиняемым. В противном случае будут неизбежные массовые злоупотребления со стороны разнообразных дознавателей, следователей и прокуроров этим процессуальным правом, которое им по служебному предназначению не должно принадлежать.

В связи с этим предлагается внести в ст. 76 УК РФ и 25 УПК РФ соответствующие поправки по чёткому разделению процессуальных компетенций и функций органов уголовного преследования (дознания, следствия, прокуратуры), защиты (адвокатуры) и правосудного спороразрешения (суда). Иными словами, конституционный принцип разделения властей и функциональных полномочий правоохранительных органов должен действовать также на уровне уголовного судопроизводства в целях пресечения неизбежных и возможных корыстных злоупотреблений своей властью и должностным положением недобросовестными дознавателями, следователями и прокурорами.

Дело примирения потерпевшего и преступника является и должно оставаться делом мировых судей, судей первой и апелляционной инстанций, а не разного рода уголовных преследователей. Как показывает правоприменительная жизнь, некоторые корыстолюбивые правоохранители за определённую мзду со стороны обвиняемого нередко принуждают потерпевшего к «примирению» с платежеспособным обвиняемым. Они даже готовы за взятку вовсе прекратить уголовное преследование обвиняемого посредством произвольного отказа от поддержания обвинения для неправомерного освобождения обвиняемого или подсудимого от должного наказания. Практика разбирательства уголовных дел частного обвинения показывает, что нередко происходит процесс примирения не потерпевшего с обвиняемым, а дознавателя, следователя и прокурора с обвиняемым или потерпевшим по заранее спланированному сценарию и бюджету. Такое беззаконие допускается нередко, и потерпевшие не имеют достаточных законодательных и иных практических возможностей, чтобы получить или сохранить доступ к правосудию и реально защитить свои права и законные интересы, которые часто не совпадают с личными интересами дознавателей, следователей и прокуроров.

Выступать стороной в процедуре примирения потерпевшего с обвиняемым вправе только мировые Не случайно слова «мировой» и «примирение» имеют один и тот же корень «мир». судьи и суды первой инстанции, которым в соответствии с ч. 1 ст. 31 УПК РФ подсудны уголовные дела о совершении практически всех преступлений небольшой и средней степени тяжести. Однако действующее законодательство не в полной мере определяет сферу обязанностей мировых и иных судей в процессе примирения потерпевшего с обвиняемым в зависимости от характера и вида уголовного преследования. В соответствии с ч. 5 ст. 319 УПК РФ по делам частного обвинения, мировой судья обязан информировать стороны о возможности примирения, а по делам частно-публичного и публичного обвинения такой обязанности у него нет. Мировой судья также обязан разъяснять состязающимся сторонам уголовного процесса о желательности примирения и прекращения вражды между собой. При этом мировой судья обязан предупредить заявителя или потерпевшего об уголовной ответственности за заведомо ложный донос или пристрастные показания по поводу совершенного преступления в соответствии со ст. 306 УК РФ.

В случае взаимных правонарушений потерпевшего и обвиняемого мировой судья обязан вынести постановление о соединении заявлений сторон в одно производство, в котором частный обвинитель процессуально может стать также обвиняемым или даже подсудимым. Стало быть, в ст. 319 УПК РФ необходимо дополнительно внести соответствующие правомочия, которыми должны обладать мировые судьи для реального исполнения своего статусного предназначения. В частности, мировые судьи должны быть правомочны не только информировать потерпевших и обвиняемых о правомерной возможности решить дело с миром, но давать потерпевшему и обвиняемому соответствующие советы, консультации, рекомендации о правомерных способах предполагаемого их примирения, основываясь на принципах нравственности и добрых традиций российского общества.

Действующее российское законодательство также должно устанавливать преимущественное право потерпевшего великодушно простить своему обидчику, который готов просить у него прощения, его преступление согласно принципам высокого человеческого достоинства, благородства и милости. В определённых случаях уголовно-процессуальное законодательство должно предусмотреть государственную или иную неправительственную помощь обвиняемому для проявления им своей доброй воли в отношении потерпевшего. Например, если обвиняемый готов полностью возместить вред, причинённый потерпевшему, но не имеет в этот момент такой возможности, государство может из бюджета или за счёт специального общественного фонда дать обвиняемому беспроцентную временную ссуду для возмещения вреда потерпевшему. Такая правомерная инициатива государства в решении подобных казусов в конечном счёте может принести свои добрые плоды, делая его первейшим и надёжнейшим гарантом мира, милостивого правосудия и стабильного правопорядка. С ростом духовной, нравственной, правовой и экономической зрелости общества и государства российское правосудие рано или поздно будет приближаться к своей высокой миссии инициативного и активного осуществления посреднических функций в процедурах примирения противоборствующих сторон уголовного судопроизводства.

Если при рассмотрении дел частного обвинения примирение потерпевшего и обвиняемого производится мировым судьёй или судом апелляционной инстанции, то вряд ли было справедливо взыскивать судебные издержки с потерпевшего согласно ч. 9 ст. 132 УПК РФ. См.: Степанов В. Освобождение от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим // Российская юстиция. 2000. № 9. Это верно и тем более тогда, когда потерпевший не давал никакого повода обвиняемому для совершения против него преступления. Потерпевшая от преступления сторона во всех этих случаях должна законодательно быть освобождена от бремени судебных расходов, как при рассмотрении дел в судах первой инстанции, так и в судах апелляционных и кассационных инстанций. Законодатель обязан уберечь пострадавшую от преступления сторону уголовного судопроизводства от повторных страданий, связанных с несением бремени уголовно-процессуальных психологических стрессов и судебных издержек.

В тех случаях, когда потерпевший или правонарушитель являются несовершеннолетними, в процедуре примирения могут принимать участие законные представители несовершеннолетнего потерпевшего или обвиняемого в соответствии с положениями ст. 48 УПК РФ. Участие законных представителей потерпевшего и обвиняемого в процедуре примирения несовершеннолетних преступника или его жертвы необходимо особенно тогда, когда речь идёт о добровольности примирения потерпевшего с обвиняемым и когда законный представитель обвиняемого ответственно принимает на себя обязательства по полному и своевременному возмещению морального, физического и материального вреда потерпевшему.

Здесь важно также отметить, что субъектами примирения, которые представляют несовершеннолетнего потерпевшего или обвиняемого могут быть любые дееспособные лица независимо от их политико-правовой принадлежности и статуса гражданства. В подобных случаях любые неправомерные и ограничительные толкования действующего законодательства могут стать нарушением принципа равенства каждого человека перед законом и судом. Эти фундаментальные принципы закреплены в ст. 19 и ч. 3 ст. 62 Конституции РФ, которые имеют прямое действие и определяют смысл и содержание, форму реализации и применения положений российского уголовного и уголовно-процессуального законодательства.

Сложной для разрешения является также проблема множественности лиц при примирении с потерпевшим. Гражданско-правовые обязательства в таком случае исполняются в соответствии с обычным порядком, предусмотренным соответствующими статьями Гражданского кодекса РФ. Это означает, что правонарушители могут примиряться и компенсировать потерпевшему вред солидарно. При этом каждый согласно ст. 1081 ГК РФ может возмещать определенную часть причиненного ущерба, но акт примирения должен быть строго индивидуальным. Каждый обвиняемый должен иметь возможность полностью загладить причиненный вред и примириться с потерпевшим, оставляя за собой право требования от других причинителей вреда компенсации в порядке регресса на основании ч. 2 ст. 1081 ГК РФ.

Сходным с институтом уголовно-процессуального примирения является институт деятельного раскаяния обвиняемого, который предусмотрен ст. 75 УК РФ и ст. 28 УПК РФ. При прекращении уголовного дела в связи с деятельным раскаянием лица, совершившего преступление, обвиняемый в совершении преступления небольшой и средней тяжести добровольно является с повинной, способствует раскрытию преступления и сразу полностью возмещает ущерб, тем самым показывая, что вследствие деятельного раскаяния он перестал быть общественно опасным лицом. Тем не менее, действующее уголовно-процессуальное законодательство при прекращении уголовных дел на таком основании, к сожалению, не требует обязательного учёта мнения потерпевшего по поводу личности своего обидчика и справедливости такого прекращения дела, хотя мнение потерпевшего могло бы внести ясность в то, насколько искренним является проявленное обвиняемым деятельное раскаяние и насколько полно и своевременно был возмещён ему причинённый ему ущерб. Следовательно, в текст ст. 75 УК РФ и ст. 28 УПК РФ необходимо внести соответствующие поправки, которые предусматривают обязательный учёт мнения самого потерпевшего по поводу прекращения уголовного дела в связи с деятельным раскаянием обвиняемого.

Известная схожесть института примирения потерпевшего с обвиняемым с институтом деятельного раскаяния обвиняемого обусловлена также правомерной целью законодателя, которая направлена на возмещение причинённого вреда потерпевшему. Однако, злоупотребляя несовершенством действующего уголовного и уголовно-процессуального законодательства, некоторые дознаватели, следователи, прокуроры и судьи нередко в своей практике правоприменения своекорыстно и своевольно освобождают виновного не только от справедливого наказания, но и от возмещения причинённого им потерпевшему морального, физического и материального вреда. Между тем раскаяние обвиняемого потому и называется деятельным, что оно проявляется в его фактических делах, и не только в получении прощения от обиженного им человека, но и в проявлении доброй воли возместить ему причинённый ущерб. Если виновное лицо отказывается от примирения с потерпевшим и от добровольного, полного и своевременного возмещения причинённого ему ущерба, то оно не может быть освобождено от привлечения к уголовной ответственности и наказания в связи с лицемерным и показным деятельным раскаянием на основании ст. 75 УК РФ. Иными словами, если виновное лицо может возместить причинённый преступлением вред потерпевшему, но по той или иной причине не желает этого делать, то оно не может произвольно считаться лицом, переставшим быть общественно опасным. Иное толкование данного положения закона представляется неправомерным, и потому бытующая нередко порочная практика уголовного и уголовно-процессуального правопонимания и правоприменения является незаконной или даже преступной.

Более того, в ст. 28 УПК РФ и ст. 75 УК РФ, которые предусматривают возможность и порядок прекращения уголовного дела в связи с деятельным раскаянием обвиняемого или подсудимого, необходимо внести и другие поправки, которые призваны освободить дознавателей, следователей и прокуроров от права решения таких сложных духовных, психологических, и судебных вопросов, каковым является вопрос деятельного раскаяния человека, умышленно преступившего уголовный закон. Нам представляется, что такие непростые вопросы должны решаться только судом и с обязательным участием духовных лиц (священников), психологов и адвокатов, которые в отличие от дознавателей, следователей и прокуроров профессионально призваны защищать своих доверителей. Кстати говоря, в некоторых зарубежных государствах соглашение между потерпевшим и обвиняемым достигается под контролем общественных или религиозных организаций, которые проводят определённые предварительные работы по примирению преступников и их жертв, а также окончательно закрепляют результаты такого примирения сторон в уголовном судопроизводстве. См.: Ибрагимов И.М. Правомерные способы примирения потерпевшего с преступником. «Черные дыры» в российском законодательстве - 2008 год. № 2. С.46.