Международно-правовая защита прав человека в период вооруженных конфликтов

2 МЕЖДУНАРОДНЫЕ МЕХАНИЗМЫ ЗАЩИТЫ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА В ПЕРИОД В ПЕРИОД ВООРУЖЕННЫХ КОНФЛИКТОВ

2.1 Международно-правовая защита прав комбатантов в период вооруженных конфликтов

Долгое время народы и государства воевали друг с другом, не соблюдая и не признавая никаких правил ведения военных действий. Собственно, таких правил в виде общепризнанных правовых норм или законов и не было. Война в древности объявлялась не только неприятельскому государству и его вооруженным защитникам, но и вообще всем лицам, которые находились на неприятельской территории. Жизнь и собственность мирного населения отдавались на произвол победителя. Захваченные в плен неприятельские лица без различия пола и возраста подлежали смертной казни или обращались в рабов. Они считались собственностью захватчиков. Ибраева Г.Ж. Региональные конфликты и средства массовой информации: курс лекций. Учебное пособие для студентов высших учебных заведений. Алматы: ?аза? университеті, 2001. - 23 с.

Но стремление к определенному упорядочению, ограничению произвола и насилия, т.е. к гуманизации войны, тоже проявлялось с древних времен.

«Убей как можно меньше…» Древний Восток оставил будущим поколениям людей основные идеи, которые много позже сформировались как законы и обычаи ведения войны. Так, в древнекитайском кодексе «Си Ма» содержались правила, которыми должны были руководствоваться воины, находясь на поле боя: «убей как можно меньше, причини минимальный ущерб, насколько это возможно», «не нападай на врага, когда он находится в беде», «если враг ранен - лечи его». Там же содержались положения, обеспечивающие защиту гражданского населения, особенно стариков и детей; запрещавшие уничтожать жилые постройки, грабить торговые лавки, конфисковывать зерно и сельскохозяйственные орудия труда, вырубать леса. В Древнем Китае существовали также обычаи, запрещавшие убийство военнопленных и предусматривавшие их освобождение после окончания войны и подписания мирного договора.

Конечно, ни Чингисхан, ни Тамерлан, ни их полководцы и воины не следовали этим заветам предков. Может быть, они и не знали о них. Горы трупов, отрубленных человеческих голов, пепелища селений и городов оставляли после себя эти завоеватели. Не отставали от них и завоеватели Запада. Во время крестовых походов и религиозных войн католическая церковь открыто призывала к полному физическому истреблению «неверных и еретиков». Ирхин Ю.В., Зотов В.Д., Зотова Л.В. Политология: Учебник. М.: Юристъ, 2002. 429 с.

Тем не менее, человечество продолжало вынашивать мечту о гуманизации войн и даже об их полном прекращении. Известный писатель-гуманист эпохи Возрождения Эразм Роттердамский в трактате «Жалобы мира» призывал монархов покончить с войнами. В XVII в. родилась идея установить общий мир путем договора между государствами. Одним из ее горячих сторонников был Ж-Ж Руссо. Выдающийся голландский юрист Г. Гроций (1583-1645) в своем главном труде «О праве войны и мира» писал: «Невозможно не только не согласиться с измышлениями некоторых, будто во время войны прекращаются все права, но и даже не следует ни начинать войну, ни продолжать начатую войну иначе, как соблюдая границы права и добросовестности». Гроций Г. О праве войны и мира. М., 1956. Кн. 1. С.74. Он считал, что состояние мира лучше состояния войны, но если война началась, она должна завершиться миром.

Для правильного определения объема и содержания необходимой защиты важно правильно определить характер участия конкретных лиц в вооруженном конфликте. Речь идет о комбатантах и некомбатантах.

Непосредственными участниками боевых действий являются, прежде всего, вооруженные силы государств. Значительная часть норм права вооруженных конфликтов определяет и регулирует правовое положение именно этой категории лиц. Вооруженные силы представляют один из тех объектов, против которого противоположная сторона в вооруженном конфликте может вести непосредственные военные действия. В этой связи А. Фердросс справедливо отмечает: «...действия должны быть направлены только против определенных групп. Таких субъектов и объектов военных действий объединяют под общим наименованием воюющих, или законных комбатантов...». Фердросс А. Международное право. Москва, 1959. - С.433-434.

Рассматривая защиту прав комбатантов, в данном диссертационном исследовании необходимо определить его правовой статус.

Поскольку факт принадлежности к вооруженным силам связан с рядом важных правовых последствий, международное право придает большое значение правильному определению этой категории участников вооруженного конфликта. В доктрине международного права использовалась различная терминология для обозначения лиц, принадлежащих к вооруженным силам. Так, например, юрист Бакстер говорит о привилегированных и непривилегированных участниках войны, ученый Мак Дугал - о дозволенных и недозволенных комбатантах, исследователь Шварценберг - о регулярных и нерегулярных силах, А. Фердросс - о комбатантах как субъектах и объектах военных действий. Советские ученые, в частности, А.И. Полторак, Л.И. Савинский, В.В. Пустогаров, С.А. Егоров Полторак А.И., Савинский Л.И. Вооруженные конфликты и международное право. М.: Наука, 1976. - 237 с.; Пустогаров В.В. Международное гуманитарное право. М., 1997. - 16 с.; Егоров С.Л. Вооруженные конфликты и международное право. М.: Инфра, 2003. - С.204-207. и другие справедливо считают наиболее распространенным и правильным обозначение данной категории лиц термином комбатанты.

Правовое определение комбатанта впервые нормативно закреплено в ст.ст. 43 и 44 Протокола I. Однако содержательная сторона этого термина новой для международного права не является. Термин «комбатант», т.е. лицо, имеющее право сражаться против неприятеля, закреплен в ст. 1 Гаагского положения, которая признает за армией, ополчением и отрядами добровольцев возможность исполнения военных прав и обязанностей. Кроме того, ст. 2 этого Положения признает в качестве комбатантов население, которое при приближении неприятеля добровольно берет в руки оружие для защиты от неприятеля.

Таким образом, комбатанты - это лица, входящие в состав вооруженных сил воюющих и участвующие в таком качестве в вооруженном конфликте. Международному праву безразличен, отмечают ученые А.И. Полторак и Л.И. Савинский, порядок формирования вооруженных сил, несения в их составе военной службы и т.д. - все эти вопросы регулируются внутренним правом. Полторак А.И., Савинский Л.И. Вооруженные конфликты и международное право. М.: Наука, 1976. - 237 с. В этом отношении справедливо также утверждение Л. Оппенгейма, который писал, что к компетенции международного права не относится вопрос о том, какие виды вооруженных сил составляют регулярную армию и регулярный военно-морской флот; это вопрос исключительно внутригосударственного права. Оппенгейм Л. Международное право. Москва, 1949. Т. 2. - 272 с.

Понятие комбатант произошло от французского слова «combattant» - т. е, воин, боец.

Необходимость чёткого определения обуславливалось тем, что сражающиеся имеют особый статус, а вместе с тем огромную ответственность и особые права. «Сражающиеся - это лица, входящие в состав вооружённых сил одной из воюющих сторон и непосредственно ведущие боевые действия против неприятеля с оружием в руках. За ними признаётся право применять военное насилие; к ним самим применяется высшая форма военного насилия, то есть физическое уничтожение; попав в руки неприятеля, комбатанты имеют право на обращение с ними, как с военнопленными.

Из этих критериев вытекает, что комбатант является не только субъектом, но и непосредственным объектом военных действий противника, а перестаёт быть таким объектом лишь в случае ранения, взятия в плен».

Комбатанты являются военными объектами. Офицеры полиции являются комбатантами, если они включены в вооруженные силы. Гражданские лица, в том числе не включенные в вооруженные силы офицеры полиции, незаконно принимающие непосредственное участие в военных действиях, теряют право на защиту от нападений в течение всего времени такого участия. Все остальные, кроме комбатантов, являются гражданскими лицами, пользующимися защитой, которая предусмотрена правом ведения военных действий.

Категории гражданских лиц и комбатантов являются взаимоисключающими и взаимодополняющими, что имеет очень важное значение для целостности и эффективности МГП, поскольку дает возможность избежать ситуации, когда одни люди сражались бы, но против них сражаться было бы нельзя, или когда другие подвергались бы нападению, но не могли бы защищать себя и не делали бы этого. Нормы, дающие подобные преимущества или, соответственно, ставящие одну из сторон в подобное невыгодное положение, никогда бы не соблюдались и подорвали бы всю систему МГП в данном конфликте.МККК http://www.icrc.org/web/rus/siterus0.nsf/iwpList99/FF5141D64E955D16C32570FF002816A1.

В соответствии с МГП, не может существовать категории «квази-комбатантов», т.е. гражданских лиц, которые вносят столь значительный вклад в военные усилия (например, рабочие патронного завода), что теряют свой гражданский статус, даже не принимая непосредственного участия в военных действиях. Чтобы защитить гражданское население, необходимо проводить лишь одно различие: различие между теми, кто принимает (может принимать) непосредственное участие в военных действиях, и всеми остальными - теми, кто не мешает и не может помешать неприятелю военными способами получить контроль над своей страной в форме полной военной оккупации, вне зависимости от того, какой иной вклад они могут вносить в военные усилия. Разрешение нападений на лиц, не относящихся к комбатантам, нарушило бы принцип необходимости, поскольку победу можно одержать, подавив только комбатантов страны, как бы ни были квалифицированы ее производители оружия и как бы ни были гениальны ее ученые и политики. Предположение, что некоторые гражданские лица могут быть выбраны в качестве цели нападения из-за своего значительного вклада в военные усилия, хотя они и не принимают непосредственного участия в военных действиях, может быть основано на недопонимании или неспособности провести различие между объектами, на которые можно нападать, и лицами, которые не могут подвергаться нападению. Военные объекты, например, оружейные заводы, могут подвергаться нападению; в соответствии с принципом соразмерности, нападение на военный объект не становится незаконным из-за возможного вреда, который такое нападение нанесет гражданскому лицу, работающему или по какой-то иной причине присутствующему на военном объекте. Поэтому нет военной необходимости выбирать в качестве индивидуальной цели рабочего оружейного завода или создающего оружие ученого, например, путем воздушной бомбардировки района, где он живет, или захвата его завода наземными силами неприятеля.

В последнем примере, кроме того, возникает вопрос, как он может «сдаться». Кроме того, разрешение таких нападений поставит под угрозу других гражданских лиц. То же самое следует сказать о политиках, чиновниках, ученых и пропагандистах. К тому же очень трудно было бы провести черту. Почему, например, профессора международного права, оправдывающие законность войны (или нарушения МГП) были бы менее законной целью нападения, чем сотрудники министерства иностранных дел или тележурналисты? Во время обеих мировых войн немцы и англичане не смогли бы призвать столь огромное число мужчин в вооруженные силы, если бы женщины не приняли на себя их обязанности, выполнение которых было важно для общества и продолжения войны. Неужели все эти женщины были квази-комбатантами?http://www.icrc.org/web/rus/siterus0. (статья Марко Сассоли, профессор международного права в Квебекском университете, Монреаль, Канада).

Нормы права вооруженных конфликтов закрепляют, что к комбатантам относятся: во-первых, личный состав вооруженных сил, находящихся в конфликте; во-вторых, личный состав ополчения и добровольческих отрядов, входящих в состав вооруженных сил; в-третьих, личный состав организованных движений сопротивления; в-четвертых, население неоккупированной территории, которое берется за оружие для борьбы со вторгающимися войсками, не успев сформироваться в регулярные войска; в-пятых, военные разведчики, при соблюдении определенных условий.

В соответствии с положениями Протокола I вооруженные силы стороны, находящейся в конфликте, состоят из организованных вооруженных сил, групп и подразделений, находящихся под командованием лица, которое является ответственным за своих подчиненных. В этом документе специально подчеркивается, что отнесение к комбатантам личного состава регулярных вооруженных сил не ставится в зависимость от факта признания другой воюющей стороной власти, в подчинении которой находятся вооруженные силы. Право быть комбатантами и обязанность признавать такой статус вытекает из международно-правовых правил, а не из внутригосударственных установлений. Не случайно, нормы Протокола I закрепляют, что лица, входящие в состав вооруженных сил, находящихся в конфликте (кроме медицинского и духовного персонала), являются комбатантами, т. е. имеют право принимать непосредственное участие в военных действиях.

Статья 4 Женевской конвенции III и соответствующие статьи других Женевских конвенций относят к числу комбатантов личный состав ополчений и добровольческих отрядов, включая личный состав организованных движений сопротивления. Речь идет об иррегулярных вооруженных силах, которые обычно именуются партизанами. Сборник международных документов по правам человека: В 11-ти томах. Том VII. / Сост. Е.А. Жовтис. - Алматы: Фонд «ХХІ век», 2001. - 567 с.

Впервые вопрос о статусе иррегулярных вооруженных сил рассматривался при разработке Брюссельской декларации 1874 года. Принципы, разработанные в данном документе, были подтверждены Гаагским положением и Женевской конвенцией III. Эти международно-правовые документы обязали иррегулярные вооруженные силы:

а) иметь во главе лицо, ответственное за своих подчиненных;

б) иметь определенный и явственно видимый издали отличительный знак;

в) открыто носить оружие;

г) соблюдать в своих действиях законы и обычаи войны.

Эти условия ученый-юрист Э. Давид считает формальными. С таким подходом согласиться трудно. По нашему мнению, нужно исходить из того, что если условия (требования) закреплены нормой права, то они изначально выступают как правовые и обязательны к исполнению. В качестве примера можно рассмотреть пункт «а». Если правовым условием является конвенционное требование «иметь во главе лицо, ответственное за своих подчиненных», то формальным будет, например, иерархия организованности подчиненных по боевым группам, отделениям, взводам и т.д. Такая иерархия может не соблюдаться и быть вообще чисто условной.

Важным элементом в международном гуманитарном праве является ответственность.

Среди норм международного права, регулирующих ответственность его субъектов, в настоящее время преобладают нормы обычного происхождения, что придает особое значение их кодификации. Над этим с 1956 года работала комиссия международного права ООН. В 2001 году на своей 52-й сессии Комиссия приняла проект статей «Ответственность государств за международно-противоправные деяния». Сессия ГА ООН в 2001 году отложила принятие проекта из-за расхождения позиций государств по ряду вопросов. Сафонова О.Н. Соотношение международного права и национального права РК: Монография - Алматы: Данекер, 2003 - С.77.

Однако, как подчеркнул И.И. Лукашук, «представленный Комиссией проект является наиболее авторитетным актом, излагающим существующие принципы и нормы права международной ответственности и намечающий пути его развития. Еще до завершения работы Комиссии ряд его положений был признан Международным Судом кодификацией обычных норм». Лукашук И.И Право международной ответственности // Международное публичное и частное право, 2002 №2 (6). - С.30.

Комбатанты - законные участники вооруженных конфликтов, они несут ответственность за военные преступления.

Ответственность за нарушение прав человека в условиях вооруженных конфликтов можно рассматривать как коллективную ответственность, т.е. ответственность воюющей стороны (чаще всего - государства) за все действия, совершаемые лицами, входящими в состав ее вооруженных сил, или как индивидуальную ответственность конкретных правонарушителей. Абдугалиев Д.А. Понятие международного гуманитарного права // Актуальные проблемы участия РК в межгосударственном сотрудничестве: материалы научно-теоретической конференции, посвященной 70-летию КазНУ имени Аль-Фараби. Алматы: «?аза? университеті», 2003. - С.52-55.

Основное значение разных проявлений коллективной ответственности государств заключается в их сдерживающем воздействии. Осознание того, что всякое нарушение прав человека в условиях вооруженного конфликта влечет за собой ответственность государства (и, безусловно, может вызвать незамедлительную реакцию противника по принципу отрицательной взаимности или же, в более длительной перспективе может обернуться для государства необходимостью платить по окончании войны контрибуцию за причиненный ущерб), должно стать для властей дополнительным стимулом к тому, чтобы соблюдать данный свод законов. Такое воздействие на воюющее государство может значительно усилиться путем давления извне, оказываемого общественным мнением, которое нередко создается сообщениями и комментариями в средствах массовой информации. Давление извне может также принять форму конфиденциальных или публичных представлений, сделанных третьими сторонами: правительствами, региональными или всемирными межправительственными организациями. Блищенко И.П. Вооруженный конфликт и современное международное право // «Советское государство и право». 1971 г. №9.

Статья 3 IV Гаагской Конвенции 1907 года возложила на сторону, находящуюся в конфликте, ответственность «за все действия, совершенные лицами, входящими в состав ее военных сил» (аналогичная формулировка содержится в ст. 91 Дополнительного протокола I). Кроме того, ст. 12 III Женевской конвенции 1949 г. и ст. 29 IV Конвенции упоминают ответственность государства за предусмотренное этими Конвенциями обращение с покровительствуемыми лицами, «независимо от ответственности, которая может напасть на отдельных лиц». Однако, нарушения прав человека в условиях вооруженных конфликтов совершаются людьми, а не абстрактными категориями, и только путем наказания отдельных индивидов, совершающих такие преступления, можно говорить о защите нарушенных прав. В основе ответственности физических лиц за нарушения прав человека в период вооруженных конфликтов лежат общие принципы уголовной ответственности, а также принципы нераспространения на такие преступления сроков давности и непредставления уголовным преступникам права убежища, сформулированные как в международно-правовых актах, так и в национальном законодательстве. Согласно Женевским конвенциям 1949 года государства обязаны ввести в действие национальные законы, необходимые для обеспечения эффективных уголовных наказаний лиц, совершивших или приказавших совершить те или иные нарушения Конвенций. Это обязательство возложено на все государства, в том числе и на невоюющие; оно обязательно независимо от места и времени совершения преступления и от его характера.

В международно-правовых актах, содержащих нормы об уголовной ответственности отдельных лиц, было сформулировано понятие «военный преступник» - то есть лицо, совершившее преступление против мира, законов и обычаев ведения войны и против человечности. В современном международном праве различают две группы индивидов как субъектов международной уголовной ответственности:

а) главные военные преступники, отвечающие как за свои преступные деяния, так и за действия исполнителей приказов;

б) непосредственные участники международных преступлений.

К первой группе относятся государственные деятели, военные, дипломаты, финансисты, юристы, публицисты и др. Судить этих лиц могут как специально создаваемые международные военные трибуналы, так и национальные суды потерпевших государств. В основе подсудности таких лиц лежит принцип территориального применения уголовных законов, согласно которому государство вправе преследовать лиц, совершивших преступления на его территории. Ко второй группе относятся лица, которые исполняли преступные приказы или совершали преступления по собственной инициативе. Арцибасов И.Н. Егоров С.А. Вооруженный конфликт: право, политика, дипломатия. Москва: Международные отношения, 1989. - С.185.

Содержание нормы об уголовной ответственности индивидов за нарушения прав человека в период вооруженных конфликтов раскрывается в источниках международного права. Речь идет, прежде всего, об уставах международных военных трибуналов для суда над главными немецкими и японскими военными преступниками (соответственно Устав Нюрнбергского международного военного трибунала 1945 года и Устав Токийского международного военного трибунала 1946 года), а также о двух современных уставах Международных трибуналов (по Югославии 1993 года и по Руанде 1994 года). Островский Я.А. Продолжают ли трибуналы по бывшей Югославии и Руанде традиции Нюрнберга и Токио? // Московский журнал международного права. 1996 г. №1., С.211-215. Значение всех вышеназванных уставов заключается в том, что они, во-первых, со всей категоричностью подтвердили принцип индивидуальной ответственности за нарушение норм и принципов защиты прав человека в условиях вооруженных конфликтов, и, во-вторых, сформулировали составы преступлений, за которые лица, их совершившие, должны нести уголовную ответственность.

Международный военный трибунал, международный судебный орган по преследованию и наказанию главных военных преступников 2-й мировой войны 1939-1945.

Существовали два Международных военных трибунала:

- Международный военный трибунал для наказания главных военных преступников европейских стран;

- Международный военный трибунал для наказания главных военных преступников Дальнего Востока.

Международные трибуналы являются одним из важнейших механизмов защиты прав человека в период вооруженного конфликта.

Международный военный трибунал для наказания главных военных преступников европейских стран оси был образован по Лондонскому соглашению между правительствами СССР, США, Великобритании и Франции от 8 августа 1945 в соответствии с Декларацией 1943 об ответственности гитлеровцев за совершаемые зверства. Организация и юрисдикция этого Международного военного трибунала были определены уставом, составлявшим неотъемлемую часть соглашения от 8 августа 1945. Международный военный трибунал имел право судить и наказывать лиц, которые индивидуально или как члены организации совершили преступления против мира, военные преступления, преступления против человечности. Каждое из четырёх правительств, участвовавших в образовании трибунала, назначало в состав Международного военного трибунала одного члена, одного его заместителя и главного обвинителя. Решения Международного военного трибунала принимались большинством голосов. Процесс был построен на сочетании процессуальных порядков всех представленных в Международный военный трибунал государств. Расследование дел и обвинение главных преступников возлагались на комитет обвинителей.

Первое организационное заседание Международного военного трибунала состоялось в Берлине 9 октября 1945. Местом процесса над главными нацистскими военными преступниками был избран город Нюрнберг (Германия).

Нюрнбергский процесс - первый в истории международный суд, признавший агрессию тягчайшим уголовным преступлением, наказавший как уголовных преступников государственных деятелей, виновных в подготовке, развязывании и ведении агрессивных войн, справедливо и заслуженно покаравший организаторов и исполнителей преступных планов истребления миллионов невинных людей и покорения целых народов. Принципы международного права, содержащиеся в Уставе трибунала и выраженные в приговоре, были подтверждены резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН от 11 декабря 1946 г. Нюрнбергский процесс над главными военными преступниками. Сб. материалов, т. 1-7, М., 1957-61.

Нюрнбергский процесс, судебный процесс над группой главных нацистских военных преступников. Проводился в Нюрнберге (Германия) с 20 ноября 1945 по 1 октября 1946 в Международном военном трибунале. Суду были преданы высшие государственные и военные деятели фашистской Германии: Г. Геринг, Р. Гесс, И. фон Риббентроп, В. Кейтель, Э. Кальтенбруннер, А. Розенберг, Г. Франк, В. Фрик, Ю. Штрейхер, В. Функ, К. Дёниц, Э. Редер, Б. фон Ширах, Ф. Заукель, А. Йодль, А. Зейс-Инкварт, А. Шпеер, К. фон Нейрат, Г. Фриче, Г. Шахт, Р. Лей (повесился до начала процесса), Г. Крупп (был признан неизлечимо больным, и его дело было приостановлено), М. Борман (судился заочно, т.к. скрылся и не был разыскан) и Ф. фон Папен. Всем им было предъявлено обвинение в составлении и осуществлении заговора против мира и человечности (убийство военнопленных и жестокое обращение с ними, убийство гражданского населения и жестокое обращение с ним, разграбление общественной и частной собственности, установление системы рабского труда и др.), в совершении тягчайших военных преступлений. Был также поставлен вопрос о признании преступными таких организаций фашистской Германии, как руководящий состав Национал-социалистской партии, штурмовые (СА) и охранные отряды Национал-социалистской партии (СС), служба безопасности (СД), государственная тайная полиция (гестапо), правительственный кабинет и генштаб. Полторак А.И., Нюрнбергский процесс, М., 1966.

В ходе процесса состоялось 403 открытых судебных заседания, было допрошено 116 свидетелей, рассмотрены многочисленные письменные показания и документальные доказательства (в основном официальные документы германским министерств и ведомств, генштаба, военных концернов и банков).

Для координации действий по расследованию и поддержанию обвинения был образован Комитет из главных обвинителей: от СССР (Р. А. Руденко), США (Роберт Х. Джэксон), Великобритании (Х. Шоукросс) и от Франции (Ф. де Ментон, а затем Ш. де Риб).

30 сентября - 1 октября 1946 был оглашен приговор. Все подсудимые, кроме Шахта, Фриче и Папена, были признаны виновными в предъявленных обвинениях и приговорены: Геринг, Риббентроп, Кейтель, Кальтенбруннер, Розенберг, Франк, Фрик, Штрейхер, Заукель, Йодль, Зейс-Инкварт и заочно Борман - к смертной казни через повешение; Гесс, Функ и Редер - к пожизненному заключению; Ширах и Шпеер - к 20, Нейрат - к 15, Дёниц - к 10 годам тюрьмы. Трибунал признал преступными организациями СС, гестапо, СД и руководящий состав нацистской партии. Член Трибунала от СССР заявил особое мнение, выразив своё несогласие с оправданием Шахта, Фриче и Папена, а также в связи с отказом признать преступными организациями также генштаб и правительственный кабинет. Ходатайства осуждённых о помиловании были отклонены Контрольным советом, и в ночь на 16 октября 1946 приговор о смертной казни был приведён в исполнение (Геринг покончил самоубийством незадолго до казни).

Международный военный трибунал для Дальнего Востока был образован 19 января 1946 в Токио (Япония) в результате переговоров между союзными правительствами. В трибунале были представлены 11 государств: СССР, США, Китай, Великобритания, Австралия, Канада, Франция, Нидерланды, Новая Зеландия, Индия и Филиппины. Трибунал провёл судебный процесс над главными японскими военными преступниками. Главного обвинителя назначил главнокомандующий оккупационными войсками в Японии. Всем союзным государствам, находившимся в войне с Японией, было предоставлено право выделить своего представителя в качестве дополнительного обвинителя (фактически этим правом воспользовались лишь перечисленные выше 11 государств). Международный военный трибунал в Токио заседал с 3 мая 1946 по 12 ноября 1948 в Международном военном трибунале для Дальнего Востока.

Токийский процесс, судебный процесс над главными японскими военными преступниками. Требование суда над японскими военными преступниками было сформулировано в Потсдамской декларации (26 июля 1945); в Акте о капитуляции Японии от 2 сентября 1945 дано обязательство «честно выполнять условия Потсдамской декларации», включая наказание военных преступников. Рагинский М.Ю., Розенблит С.Я., Международный процесс главных японских военных преступников, М. - Л., 1950.

Суду были преданы 28 человек. Приговор вынесен в отношении 25, в том числе 4 бывших премьер-министров (Тодзио, Хиранума, Хирота, Койсо), 11 бывших министров (Араки, Хата, Хосино, Итагаки, Кайя, Кидо, Симада, Судзуки, Того, Сигэмицу, Минами), 2 послов (Осима, Сиратори), 8 представителей высшего генералитета (Доихара, Кимура, Муто, Ока, Сато, Умэдзу, Мацуи, Хасимото). Во время процесса бывший министр иностранных дел Мацуока и адмирал Нагано умерли, и дело о них было прекращено, а в отношении идеолога японского империализма Окава, заболевшего прогрессивным параличом, - приостановлено.

В ходе процесса было проведено 818 открытых судебных заседаний и 131 заседание в судейской комнате; трибунал принял 4356 документальных доказательств и 1194 свидетельских показания (из которых 419 были заслушаны непосредственно трибуналом). Подсудимым была обеспечена возможность защищаться на суде, представлять доказательства, участвовать в допросах, каждый из них имел 3-4 адвокатов. Виновность всех подсудимых полностью подтвердилась. После совещания, длившегося более 6 месяцев, трибунал 4 ноября 1948 приступил к оглашению приговора (1214 страниц). Приговор констатировал, что на протяжении всего рассматриваемого трибуналом периода (1928-45) внешняя и внутренняя политика Японии была направлена на подготовку и развязывание агрессивных войн. Подсудимые совместно с главарями фашистской Германии и Италии стремились к завоеванию мирового господства, порабощению других народов. Подробно был рассмотрен вопрос об агрессивных действиях против СССР, составлявших один из основных элементов японской политики. На протяжении ряда лет правительство Японии вело захватническую войну против Китая, грабило и уничтожало китайское население, в декабре 1941 японские военные напали без объявления войны на американскую военно-морскую базу Пёрл-Харбор, а также на Гонконг и Сингапур.

Материалы процесса раскрыли истинные цели, которые преследовал японский «новый порядок» в Восточной Азии, раскрыли экспансионистские замыслы японских империалистов, пытавшихся под фальшивыми лозунгами создать паназиатскую империю Ямато («великую восточно-азиатскую сферу сопроцветания»).

Трибунал приговорил к смертной казни через повешение Тодзио, Итагаки, Хирота, Мацуи, Доихара, Кимура и Муто; Того - к 20 и Сигэмицу - к 7 годам лишения свободы; остальных 16 подсудимых - к пожизненному заключению. Приговор над осуждёнными к смертной казни был приведён в исполнение в ночь на 23 декабря 1948 в Токио. Рагинский М. Ю. - Милитаристы на скамье подсудимых. По материалам Токийского и Хабаровского процессов - М.: Юридическая литература, 1985.

Токийский процесс, как и Нюрнбергский процесс, имел также существенное значение для утверждения принципов и норм современного международного права, рассматривающих агрессию как тягчайшее преступление.

Принципы международного права, содержащиеся в Уставе Международного Военного Трибунала и нашедшие закрепление в приговоре Нюрнбергского судебного процесса и приговоре Международного Военного Трибунала для Дальнего Востока, 11 декабря 1946 г. были подтверждены Генеральной Ассамблеей ООН.

25 мая 1993 г. Совет Безопасности ООН принял Устав Международного трибунала для судебного преследования лиц, ответственных за серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенные на территории бывшей Югославии Резолюция 827 (1993) от 25 мая 1993 г. Приложение: Устав международного трибунала. (далее - МТБЮ), а 8 ноября 1994 г. - Устав Международного трибунала по Руанде Резолюция 955 (1994) от 8 ноября 1994 г. Приложение: Устав Международного трибунала по Руанде. (далее - МТР). Положения этих документов основываются на нормах Устава Международного Военного Трибунала, развивают и детализируют их применительно к современным общественным отношениям.

Главной особенностью этих трибуналов являлся порядок их создания и взаимоотношения с национальными юстициями. МТБЮ создан решением Совета Безопасности ООН на основе доклада Генерального секретаря ООН, МТР - по решению Совета Безопасности ООН, Устав МТБЮ был оформлен как приложение к резолюции Совета Безопасности ООН 827 от 25 мая 1993 г., Устав МТР - как приложение к резолюции 955 от 8 ноября 1994 г. И хотя Трибуналы действуют и выносят решения, сомнения в юридической корректности процедуры их создания остаются.

В резолюциях Совета Безопасности ООН и в самих Уставах содержатся ссылки на Устав ООН, в частности на главу VII. Однако Устав ООН не содержит прямых указаний на правомочие Совета Безопасности ООН создавать международные судебные органы. Если же обратиться к главе VII Устава ООН, то Совет Безопасности вправе определить существование любой угрозы миру, любого нарушения мира и т.п., но при этом, в соответствии со ст. 39 Устава ООН, он делает рекомендации или решает, какие меры следует предпринять в соответствии со ст.ст. 41 и 42, в которых речь идет о санкциях, связанных или не связанных с применением вооруженных сил. Подобное расширение полномочий Совета Безопасности ООН, возможно, оправдано политически, но не имеет четкого правового обоснования в Уставе ООН. Международное право: Учебник Дипломатической Академии МИД РФ / Под ред. А.А. Ковалева, С.В. Черниченко. М.: ОМЕГА-Л, 2006, С.573-584.

17 июля 1998 г. на Дипломатической конференции в Риме был принят Статут Международного уголовного суда, который вступил в силу после сдачи шестидесятой ратификационной грамоты в 2002 году (Статут подписан 139 странами мира, в том числе и Республикой Казахстан). Создание постоянно действующего Международного уголовного суда имеет целью осуществлять правосудие по наиболее тяжким преступлениям по международному праву.

Статут Международного уголовного суда представляет собой международный договор, который определяет правовой статус, юрисдикцию Суда, порядок формирования и деятельности Суда и прокурора, вопросы международного сотрудничества и судебной помощи и др. Кроме Статута деятельность Суда регулируется и другими международными договорами, например, Соглашением о взаимоотношении Международного уголовного суда и ООН, Соглашением о привилегиях и иммунитетах суда и др., а также документами, которые принимаются на Ассамблеи государств - участников Статута, например, Порядок выбора Судей, Прокурора и Секретаря Международного уголовного суда.

Решения, принимаемые Ассамблеей государств - участников Статута, строго говоря, не являются международными договорами, поскольку не порождают прав и обязательств государств. Они призваны либо детализировать положения Статута (выборы Судей, Прокурора и т.п.), либо, как Элементы преступлений, помогают Суду в толковании и применении ст.ст. 6, 7 и 8 (преступления, подпадающие под юрисдикцию Суда).

Согласно Статуту в основу деятельности Международного уголовного суда положены два принципиальных положения.

Во-первых, это принцип индивидуальной уголовной ответственности, что не влияет на ответственность государств по международному праву. При этом должностное положение как главы государства и правительства, члена правительства или парламента, избранного представителя или должностного лица правительства ни в коем случае не освобождает лицо от уголовной ответственности и не является основанием для смягчения приговора.

Во-вторых, это принцип комплементарности или дополнительности, суть которого сводится к тому, что уголовное преследование за совершение преступлений, предусмотренных Статутом, должна осуществлять национальная юстиция, а Международный уголовный суд призван дополнить ее в случаях, когда «государство не желает или не способно вести расследование или возбудить уголовное преследование должным образом» (п. а ст. 17 Статута).Международное право: Учебник Дипломатической Академии МИД РФ / Под ред. А.А. Ковалева, С.В. Черннченко. М.: ОМЕГА-Л, 2006. С.573-584.

Преступления, подпадающие под юрисдикцию Суда, включают наиболее серьезные преступления по международному праву, а именно: преступление геноцида, преступления против человечности, военные преступления, преступление агрессии. Курдюков Г.И, Ответственность за нарушение норм международного гуманитарного права // РЕМП. СПб.: Россия-Нева, 2006. С.112-118.

Наиболее подробно в Статуте перечислены военные преступления, которые насчитывают свыше 20 составов. При этом речь идет о преступлениях, которые совершаются как в международных, так и немеждународных вооруженных конфликтах.

Резюмируя изложенное, следует отметить что, права «сражающихся» и «несражающихся» в международном гуманитарном праве различны.

Комбатанты в процессе вооруженного конфликта вправе применять к неприятелю высшую меру насилия, т.е. уничтожать его личный состав, военные объекты, сооружения и военную технику без риска быть привлеченным к уголовной ответственности.

На комбатантов распространяется режим военного плена при том непременном условии, что они отличают себя от гражданского населения (ст. ст. I, III Гаагского положения, ст. 4 (А) Конвенции III, ст. 44 п. 1 Протокола I). Воюющий также сохраняет свой статус комбатанта и в тех исключительных случаях, когда во время проведения военных действий не может отличать себя от гражданского населения, при условии, что в таких ситуациях открыто носит свое оружие: а) во время каждого военного столкновения; б) в то время, когда он находится на виду у противника в ходе развертывания в боевые порядки, предшествующего началу нападения, в котором он должен принять участие (ст. 44 п. 3 Протокола I). В случае невыполнения комбатантом требований об отличии, он лишается права считаться военнопленным.

Более подробно вопросы регулирования военного плена и соответствующего режима мы рассмотрим в 3 разделе данного исследования.

Некомбатанты в отличие от комбатантов, будучи в составе вооруженных сил воюющих государств, не имеют права участвовать непосредственно в ведении военных действий. Их деятельность направлена на обеспечение физического и духовного состояния личного состава вооруженных сил, а также, с учетом деятельности военных судей и прокурорско-следственных работников (государственных служащих), на укрепление законности и правопорядка в войсках (силах). Личное оружие они вправе применять только в целях самообороны. Режим военного плена на некомбатантов не распространяется, за исключением военных судей и прокурорско-следственных работников, обслуживающих Вооруженные Силы той или иной страны.

2.2 Международные механизмы защиты гражданского населения в период вооруженных конфликтов

Несмотря на то, что за последние 50 лет были приняты многочисленные конвенции по международному гуманитарному праву и праву в области прав человека, не проходит и дня без того, чтобы мы не узнавали о новых случаях жестокого обращения, пыток и убийств беззащитных гражданских лиц в вооруженных конфликтах. В современных войнах доля гражданских лиц среди жертв войны резко возросла и, по оценкам, составляет 75%, а в некоторых случаях и больше. И в то время как армии ведут учет своих потерь, в отношении гражданского населения такого подсчета не ведется, ибо не существует такой организации, которая была бы наделена мандатом вести счет погибших из числа гражданского населения. Как заявил Генеральный секретарь ООН Кофи Аннан, «Жертвы современных бесчеловечных конфликтов не только анонимны, они в буквальном смысле этого слова бессчетны». ООН (http://www.un.org/russian/hr/civilians/index.html).

История становления и развития принципов права вооруженных конфликтов свидетельствует о том, что потребовались сотни и даже тысячи лет, прежде чем сформировались обычаи, ограждающие гражданское население от жестокостей войны. Алешин В.В. Международное право вооруженных конфликтов. - М.: «Юрлитинформ», 2007. - 133 с. В древности на неприятеля смотрели как на существо бесправное, в отношении которого допускаются любые действия. Более того, понятие «неприятель» имело широкое значение, и гражданское население не было ограждено от жестокости и насилия. Если мирное население неприятельского государство щадилось, то делалось это по нравственным и политическим соображениям, а не требованиям права. Ученые Г. Гроций и Пуффендорф вообще считали, что основными должны быть два положения: во-первых, все подданные обоих враждующих государств должны считаться неприятелями; во-вторых, неприятели подлежат произволу победителя. Блюнчли И. Современное международное право цивилизованных народов, изложенное в виде кодекса. М., 1876. С.39-40. И лишь Гаагская конвенция о законах и обычаях сухопутной войны 1907 года закрепила неприкосновенность мирного населения. В настоящее время кроме этой Конвенции, вопросы защиты гражданского населения определены Женевской конвенцией IV, а также Протоколом I и II.

Более 40 лет IV Гаагская конвенция о законах и обычаях сухопутной войны 1907 года оставалась единственным договорным источником международного права, относящимся к защите гражданского населения, так как содержала ряд важных положений имеющих целью разграничение на войне комбатантов и гражданского населения, устанавливающих иммунитет последнего от военных действий, определяющих правовой режим военной оккупации. Арцибасов И.Н., Егоров С.А. Вооруженный конфликт: право, политика, дипломатия. Москва: Международные отношения, 1989 - С.131.

Грубейшее попрание фашистской Германией прав мирного населения в период Великой Отечественной войны обусловило необходимость разработки новых, более универсальных норм, направленных на защиту гражданского населения от последствий вооруженных конфликтов. Не случайно, что Четвертая конвенция 1949 года регулирует вопросы исключительно защиты гражданского населения в период войны. Алешин А.А. Международное право вооруженных конфликтов. Монография. - Москва: Юрлитинформ. 2007. - С.134.

Однако после принятия четырех Женевских конвенций вооруженные конфликты в мире не прекратились. Международное сообщество стало свидетелем новых видов конфликтов. Со временем стали более совершенными средства и методы ведения войны. Чаще стали возникать конфликты, в которых регулярным вооруженным силам противостоят вооруженные отряды оппозиции, а мирные жители подвергаются различным проявлениям террора, запугивания, а также используются в качестве достижения различных политических целей. Такие боевые действия сопровождаются значительными потерями среди гражданского населения, включая детей. Эта ситуация требовала внесения в действующие международно-правовые акты определенных новелл.

На дипломатической конференции в 1977 году были приняты два Дополнительных протокола к Женевским конвенциям 1949 года, которые, в частности, значительно усовершенствовали защиту гражданского населения.

Не будет преувеличением сказать, что закрепленная в международно-правовых нормах обязанность воюющих сторон проводить различие между теми, кто такого участия не принимает, основное содержание, суть современного международного права, применяемого в период вооруженных конфликтов. Арцибасов И.Н., Егоров С.А. Вооруженный конфликт: право, политика, дипломатия. Москва: Международные отношения, 1989 - С.133.

Однако закрепление такой обязанности само по себе еще не является достаточным правовым условием обеспечения эффективной защиты гражданского населения без выяснения правового содержания объекта защиты, т.е. без определения понятий «гражданское население» и «гражданское лицо». Калугин В.Ю., Павлова Л.В., Фисенко И.В. Международное гуманитарное право: Учеб. пособие / Под общ. ред. В.Ю. Калугина. Мн., 1999. - С.151.

Достаточно узкое понятие таких понятий содержится в Женевской конвенции IV. Согласно этой конвенции под ее защитой состоят лица, которые в какой-либо момент и каким-либо образом находятся в случае конфликта или оккупации во власти стороны, находящейся в конфликте, или оккупирующей Державы, гражданами которой они еще не являются. Документ содержит ряд исключений относительно предоставления конвенционной защиты. Защита не предоставляется: во-первых, гражданам любого государства, не связанного положениями Конвенции; во-вторых, гражданам какого-либо нейтрального государства и любого другого воюющего государства до тех пор, пока государство, гражданами которого они являются, имеет дипломатические отношения с государством, во власти которого они находятся; в-третьих, лицам, состоящим под защитой Конвенции I, II, III, т.е. раненым, больным, лицам, потерпевшим кораблекрушение, из состава вооруженных сил, а также военнопленным.

Таким образом, сфера применения Женевской конвенции IV ограничена предоставлением защиты тем гражданским лицам, которые в какой-либо момент и при определенных обстоятельствах оказались в случае вооруженного конфликта или оккупации во власти другого воюющего государства.

Такой ограничительный подход существовал до 1977 года. Протокол I закрепил несколько дополнительных и прогрессивных новелл.

Согласно Протоколу I гражданским лицом является любое лицо, не входящее в личный состав вооруженных сил, ополчений и добровольческих отрядов, в стихийно сформировавшиеся вооруженные группы для борьбы со вторгающимися вражескими войсками. В этом качестве они находятся под защитой международного права. С.А. Егоров справедливо отмечает, что гражданские лица не имеют права принимать участие в военных действиях. Нарушившие этот запрет должны иметь в виду, что они лишаются защиты и что против них будет применена сила. Егоров С.А. Вооруженные конфликты и международное право: Дисс. докт. юрид. наук // Дип. Академия МИД России. М., 1999. - С.220.

Протокол I ничего не говорит о членах незаконных вооруженных формирований в период внутренних вооруженных конфликтов. По нашему мнению, таких лиц, открыто или тайно противостоящих законной власти, нельзя отнести к гражданским лицам. В связи с этим, первое предложение части 1 ст.50 Протокола I целесообразно дополнить следующими словами: «а также не принадлежащее к незаконным вооруженным формированиям в период внутреннего вооруженного конфликта».

В случае возникновения сомнения относительно статуса лица, т.е. гражданское оно или нет, указанный документ ориентирует стороны считать такое лицо гражданским. По нашему мнению это достаточно спорный подход к такому решению вопроса. Безусловно, компетентные органы каждого государства проводят необходимые мероприятия по проверке конкретных лиц на предмет их причастности к совершению противоправных действий. Представляется, что такой подход важно закрепить в международно-правовом документе. В связи с этим второе предложение ч.1 ст.50 Протокола I целесообразно дополнить следующими словами: «В необходимых случаях компетентные органы государства, в порядке, установленным национальным правом, проводят проверку лиц, вызывающих подозрения, в их причастности к совершению противоправных действий. В случае установления причастности таких лиц к их совершению, они не рассматриваются как гражданские лица».

Протокол I не содержит определения гражданского населения, однако указывает, что состоит из тех, кто является гражданскими лицами, особенно отмечается, что присутствие среди гражданского населения отдельных лиц, не подпадающих под определение гражданских лиц, не лишает это население его гражданского характера. Из смысла этого положения вытекает, что гражданское население может быть лишено прав на защиту в случае, если среди него находятся вооруженные отряды, боевые вооруженные подразделения.

Международное право предусматривает предоставление гражданскому населению разных уровней защиты, и соответственно, предоставление определенных режимов обеспечения безопасности. Право вооруженных конфликтов обеспечивает как общую, так и специальную правовую защиту от последствий военных действий. Общая защита предоставляется всему гражданскому населению независимо от возраста, политических взглядов, религиозных убеждений, расовой принадлежности и т.д. В отношении предоставления специальной защиты, следует согласиться с рассуждениями В.В. Фуркало, который пишет, что ее предоставление связано с повышенной уязвимостью определенных категорий покровительствуемых (дети, женщины) в условиях вооруженных конфликтов либо объясняется их особой ролью в оказании помощи гражданскому населению и обеспечении его выживания в ходе боевых действий (персонал медицинских формирований). Фуркало В.В. Международно-правовая защита гражданского населения в условиях вооруженных конфликтов. Киев: Наукова думка, 1998. С.76.

В отношении правовой защиты детей в период вооруженных конфликтов до настоящего времени проводились лишь отдельные исследования.

Дети находятся под общей и особенной защитой международного права.

Общая защита детей полностью совпадает с общей защитой, предоставляемой всем покровительствуемым лицам. В частности, они не должны являться объектом нападения. При обстоятельствах воюющим запрещаются: во-первых, акты насилия, имеющие основной целью терроризировать гражданское население; во-вторых, нападение на гражданских лиц в порядке репрессалий; в-третьих, использовать гражданское население для защиты определенных районов от военных действий.

Положения Женевской конвенции IV, Протокола I и II имеют целью соблюдение принципа гуманного обращения с людьми, включающего уважение к жизни, чести, физическую и психическую неприкосновенность, запрещение пыток, телесных наказаний и т.д. более того, дети, как часть гражданского населения, обеспечиваются защитой норм международного права, относящихся к ведению войны, касающихся, например, необходимости проведения различия между гражданскими лицами и комбатантами.

Особая защита детей в период вооруженного конфликта имеет определенные отличия по сравнению с гарантиями, предоставляемыми другим покровительствуемым лицам. Несмотря на то что Женевская конвенция IV содержит многочисленные положения о защите детей, принцип, на основании которого дети пользуются особой защитой, в ней четко закреплен не был. Такой пробел был восполнен Протоколом I, где указывается, что дети пользуются особым уважением, и им обеспечивается защита от любого рода непристойных посягательств. На стороны, находящиеся, в конфликте, возложена обязанность обеспечивать им защиту и помощь, которые «требуются с учетом возраста или по любой другой причине» это может быть связано с медицинскими вопросами, межнациональными и религиозными отношениями.