Гипотеза когнитивных преимуществ при билингвизме: экспериментальное исследование с носителями коми-пермяцко-русского двуязычия

Таблица 2 Количество правильных ответов, ошибочных ответов и пропущенных символов в результатах теста Бурдона у информантов - билингвов и монолингвов (абс.)

Как видим, при выполнении обоих заданий информанты-билингвы стабильно демонстрируют более высокие показатели, чем информанты-монолингвы: дают большее количество правильных ответов и реже пропускают искомые символы Поскольку ошибки в обеих группах встречаются лишь у отдельных информантов и не достигают статистически значимого порога, в ходе дальнейшего анализа результатов данный параметр нами не рассматривается.. При этом разрыв между билингвами и монолингвами увеличивается при выполнении Задания 2: если при работе с буквенным тестом разница в среднем количестве правильных ответов составила 7,6 единиц, а в количестве пропусков - 0,7 единиц, то в результатах теста с цифрами эта разница увеличивается в два раза для числа правильных ответов (13,5 единиц) и в шесть раз для количества пропусков (4,3 единицы).

Для более детального анализа результатов эксперимента мы сопоставили индивидуальные изменения в показателях правильности выполнения теста и числа пропущенных символов по результатам выполнения Задания 1 и Задания 2. На рис. 2 (а, б) данные изменения показаны отдельно для каждого информанта.

Как видим, каждая диаграмма демонстрирует распределение обеих групп информантов на две подгруппы: в первой подгруппе мы наблюдаем уменьшение рассматриваемого показателя (числа правильных ответов на Рис. 2а и числа пропущенных элементов на Рис. 2б), в то время как для второй подгруппы, наоборот, характерен рост данного показателя. Так, информанты 1-6 из группы билингвов и 1-7 из группы монолингвов дали меньше правильных ответов на Задание 2 по сравнению с Заданием 1; у остальных, наоборот, наблюдается рост числа правильных ответов. В данном случае положительные и отрицательные значения на диаграмме соответствуют положительной и отрицательной динамике адаптивных свойств внимания информанта: уменьшение количества правильных ответов свидетельствует об ухудшении концентрации и переключаемости внимания, а увеличение этого количества указывает на их усиление.

Рис. 2а. Разница между количеством правильных ответов у информантов-билингвов и монолингвов в Задании 1 и Задании 2.

Рис. 2б. Разница между количеством пропущенных элементов у информантов-билингвов и монолингвов в Задании 1 и Задании 2.

Что касается количества пропущенных символов, то у информантов 1-6 из группы билингвов и 1-3 из группы монолингвов оно уменьшилось, у одного информанта из группы монолингвов не изменилось, у остальных информантов увеличилось. В отличие от числа правильных ответов, положительные и отрицательные значения на диаграмме 2б имеют обратную корреляцию с динамикой адаптивных свойств внимания: уменьшение числа пропусков соотносится с положительной динамикой, в то время как увеличение этого количества указывает на отрицательную динамику.

Сопоставление числа информантов, демонстрирующих положительную динамику по количеству правильных ответов и количеству пропущенных символов, указывает на преимущество монолингвов по первому параметру (5 билингвов и 7 монолингвов показывают улучшение результата в Задании 2) и преимущество билингвов по второму параметру (6 билингвов и 3 монолингва показывают улучшение результата в Задании 2).

В то же время, как и в Эксперименте 1, детальное сравнение индивидуальных показателей указывает на более существенные преимущества двуязычных информантов над одноязычными. Так, в случае положительной динамики (квадрант положительных значений на Рис.2а и квадрант отрицательных значений на Рис. 2б) билингвы в среднем превосходят монолингвов на 0,6 единиц по увеличению количества правильных ответов и на 6 единиц по уменьшению количества пропусков. В случае отрицательной динамики (квадрант отрицательных значений на Рис.2а и квадрант положительных значений на Рис. 2б) билингвы в среднем делают на 6,2 ошибок меньше, чем монолингвы и допускают на 5,6 символов меньше пропусков.

Эксперимент 3: тест Струпа

В нашем исследовании мы использовали классический вариант теста Струпа, в ходе которого информантам предъявляются слова-названия цветообозначений с заданием определить цвет написания каждого слова. При этом часть стимулов являются конгруэнтными (цвет написания слова совпадает с его значением), а другая часть - неконгруэнтными (цвет написания слова не совпадает с его значением). Как и предыдущие эксперименты, данный эксперимент проводился в два этапа; все слова-стимулы предъявлялись на русском языке Выбор русского языка в данном случае был обусловлен необходимостью унифицировать процедуру экспери-мента для обеих групп информантов (коми-пермяков и русских). Поскольку результаты экспериментальных исследований с билингвами демонстрируют, что в случае сопоставимо высокого уровня владения двумя языка-ми степень выраженности эффекта Струпа для стимулов Я1 и Я2 не имеет существенных различий (см., напр., [Zhu 2020; Saban, Schmidt 2021]), мы посчитали возможным провести эксперимент только с использованием русских стимулов..

В ходе выполнения Задания 1 информантам на экране монитора компьютера предъявлялось одно слово-стимул, ниже на выбор даны четыре варианта ответа - названия цветов, среди которых необходимо было выбрать правильный вариант. После того, как выбор был сделан, на экране появлялся следующий стимул. Всего в ходе эксперимента было предъявлено 30 стимулов (соотношение конгруэнтных и неконгруэнтных стимулов составило один к одному).

После выполнения Задания 1 информанты переходили к Заданию 2, основное отличие которого заключалось в том, что в качестве стимула предъявлялась цепочка слов-цветообозначений (каждая цепочка включала в себя от 3 до 12 единиц); варианты ответа также были представлены цепочками слов (3 цепочки для каждого предъявления). Задание 2 включало в себя 10 таких предъявлений, причем с каждым последующим предъявлением длина стимульной цепочки увеличивалась; общее количество стимулов составило 36 единиц.

В ходе выполнения обоих заданий для каждого информанта автоматически фиксировалась скорость реагирования и количество допущенных ошибок. В данном случае нас в большей степени интересовал параметр скорости, поскольку количество ошибок у всех информантов незначительное - не превышает порога 5 % от общего количества реакций. Полученные данные представлены в табл. 3.

Таблица 3 Скорость выполнения теста Струпа информантами-билингвами и монолингвами (в мс)

Как показывают данные табл. 3, в среднем монолингвы выполняют Задание 1 быстрее, чем билингвы (разница составила 5,6 мс), в то время как при выполнении Задания 2 билингвы демонстрируют несколько более высокую скорость реагирования (на 1,2 мс выше, чем у монолингвов). Что касается сопоставительного анализа результатов выполнения двух заданий, несмотря на то, что количество стимулов в Задании 2 было на 6 единиц больше, а формат их предъявления моделировал более сложную когнитивную задачу, подавляющее большинство информантов справлялись со вторым заданием быстрее, чем с первым. По всей видимости, это объясняется тем, что во время выполнения первого задания происходила своеобразная «настройка» когнитивных механизмов информантов: им было необходимо, во-первых, осознать наличие конфликта, возникающего в результате противоречия между перцептивными признаками стимула (цветом шрифта) и его лексическим значением, и, во- вторых, сформировать успешную стратегию преодоления данного конфликта (игнорирования интерферирующего влияния). При выполнении второго задания информанты пользовались уже сформированными стратегиями реагирования, адаптируя их к смене формата предъявления стимулов: от единичного слова к цепочке слов.

Анализ индивидуальной динамики результатов в обеих группах информантов представлен на рис. 3. Положительные значения на диаграмме указывают на рост скорости реагирования во втором задании, в то время как отрицательные значения, наоборот, свидетельствуют о замедлении при переходе от первого ко второму заданию.

Рис. 3. Разница в скорости выполнения Задания 1 и Задания 2 информантами-билингвами и информантами-монолингвами (в мс).

Как видим, из 26 информантов 11 билингвов и 10 монолингвов продемонстрировали положительную динамику (выполняли второе задание быстрее, чем первое). При этом у всех билингвов показатели ускорения выше, чем у монолингвов: величина размаха в положительной плоскости диаграммы варьирует от 4 до 9 мс, в среднем билингвы выполняют Задание 2 на 5,3 мс быстрее, чем монолингвы. Что касается отрицательной динамики, то 2 билингва и 3 монолингва выполняли второе задание медленнее, чем первое. Однако и в данном случае билингвы демонстрируют более высокие результаты: в среднем монолингвы выполняют Задание 2 на 6,6 мс медленнее, чем билингвы, при этом максимальный показатель замедления у билингвов составил 3 мс, что в три раза меньше аналогичного показателя у монолингвов (15 мс).

Обсуждение результатов

Полученные в ходе всех трех экспериментов результаты могут быть рассмотрены в двух аспектах: статическом (сопоставление результатов отдельно взятого экспериментального задания) и динамическом (выявление изменений, характеризующих переход от одного экспериментального задания к другому).

Что касается анализа исполнительных функций коми-пермяцко-русских билингвов и русских монолингвов в статическом аспекте, то полученные нами данные в целом подтверждают результаты экспериментов с билингвами - носителями европейских языков: в проведенных нами экспериментах первое по счету задание выполнялось билингвами либо хуже, чем монолингвами (тест Струпа), либо практически с теми же результатами (тест Горбова-Шульте) В данном случае мы не можем ссылаться на результаты теста Бурдона, поскольку время его выполнения было фиксированным для всех информантов.. Иными словами, отдельные срезовые эксперименты указывают на несостоятельность гипотезы когнитивных преимуществ по отношению к билингвам молодого возраста.

В то же время модификация экспериментальной методики, смещающая акцент на динамические характеристики исполнительных функций (скорость адаптации к смене типа/количества обрабатываемых символов при общей сохранности паттерна реагирования), выявляет стабильно более высокие результаты у информантов-билингвов по сравнению с монолингвами (см. рис. 4).

На гистограмме, представленной на Рис.4, на оси Х отмечен тип теста, а на оси Y - средняя разница между показателями, полученными в ходе выполнения Задания 1 и Задания 2 для каждой группы информантов. Три первых показателя (разница в скорости выполнения двух заданий теста Горбова-Шульте, в правильности выполнения заданий теста Бурдона и в количестве пропущенных символов) находятся в отрицательном квадранте гистограммы и указывают на отрицательную динамику в обеих группах информантов: замедление скорости реагирования, уменьшение количества правильно найденных символов, увеличение количества пропущенных символов. Последний показатель (разница в скорости выполнения двух заданий теста Струпа) расположен в положительном квадранте и свидетельствует о положительной динамике (ускорение реагирования при переходе от первого задания ко второму).

Рис. 4. Средняя разница между показателями скорости/правильности выполнения Задания 1 и Задания 2 билингвами и монолингвами (по результатам всех экспериментов).

Сопоставление динамических показателей билингвов и монолингвов, представленных на рис. 4, указывает на более высокие результаты коми-пермяцких информантов во всех рассматриваемых тестах. Так, замедление билингвов при выполнении второго задания в тесте Горбова-Шульте в среднем на 5 мс меньше, чем у монолингвов (10 и 15 мс соответственно); при выполнении теста Бурдона количество неправильных ответов у билингвов на 5,9 единиц меньше, чем у монолингвов (3,2 и 9,1), а количество пропусков - на 3,6 единиц меньше (0,4 и 4); при выполнении теста Струпа показатели ускорения у билингвов на 6,8 мс выше, чем у монолингвов (11,3 мс и 4,5 мс).

С одной стороны, мы полагаем, что такие результаты могли быть частично обусловлены дизайном наших экспериментов, два из которых (тест Горбова-Шульте и тест Бурдона) предполагали смену кода обрабатываемых символов при переходе от первого задания ко второму (от цифр к буквам в тесте Горбова-Шульте и от букв к цифрам в тесте Бурдона). Поскольку для коми-пермяцких информантов характерны регулярные кодовые переходы, такая экспериментальная ситуация могла оказаться для них более простой, чем для монолингвальных информантов. Судя по всему, сформированная в раннем детстве и поддерживаемая на протяжении всей жизни привычка переключаться между двумя языками облегчает переходы между разными типами кодовых систем (не только лингвистическими).

С другой стороны, более высокие показатели коми-пермяцких информантов, выявляемые при смене экспериментального задания (менее выраженное замедление в тесте Горбова-Шульте, меньшее количество пропусков в тесте Бурдона, более выраженное ускорение в тесте Струпа), указывают на более высокий уровень развития у них адаптивных способностей и общей когнитивной пластичности. Полученные нами результаты соответствуют предположению Э. Бялисток о том, что на фоне отсутствия выраженных преимуществ молодых билингвов над монолингвами, выявляемых в экспериментальных условиях, первым свойственна более низкая «когнитивная стоимость» переключения между разными видами деятельности [Bialystok, Martin, Viswanathan 2005].

Более того, результаты теста Бурдона и теста Струпа указывают на то, что для коми-пермяцкорусских билингвов характерен более высокий уровень устойчивости внимания, проявляющийся в способности быстро и правильно выполнять однотипные действия на фоне длительного времени выполнения задания, либо постепенно усложняемой последовательности обрабатываемых стимулов. По всей видимости, активное использование двух языков приводит к формированию устойчивых паттернов внимания, что проявляется в способности концентрироваться на выполнении отдельного действия и одновременно с этим успешно подавлять различные интерферирующие влияния.

Таким образом, сопоставление всех полученных результатов указывает на то, что у молодых носителей коми-пермяцко-русского двуязычия, осуществляющих коммуникацию в насыщенном разнокодовом контексте, когнитивные преимущества над монолингвами выражаются не столько в скорости выполнения отдельно взятого экспериментального задания, сколько в устойчивой динамике улучшения показателей скорости и правильности реагирования при выполнении двух однотипных заданий. По всей видимости, такая закономерность объясняется повышенной адаптивностью исполнительных функций билингвов, более выраженной когнитивной гибкостью, более высокими показателями устойчивости и концентрации внимания.

Заключение

Многочисленные экспериментальные исследования, реализуемые в русле гипотезы когнитивных преимуществ билингвов, демонстрируют различную степень проявления так называемого «билингвального эффекта» по отношению к разным возрастным группам информантов. Положительное влияние билингвизма в целом считается доказанным для детей-дошкольников и людей старшего возраста, тогда как эксперименты с молодыми людьми зачастую дают противоречивые результаты.

Не следует забывать, что билингвизм представляет собой сложное гетерогенное явление, включающее в себя множество типов и разновидностей, которые различаются между собой по таким параметрам, как возраст начала усвоения второго языка, частота и сферы использования двух языков, общая частота межъязыковых переключений и их типы и т. д. Вполне возможно, что некоторые и/или каждый из этих факторов имеют определяющее влияние на развитие исполнительных функций билингвов в более молодом возрасте. Иными словами, для двуязычной молодежи вопрос о наличии/отсутствии влияния билингвизма на исполнительные функции должен ставиться применительно не к билингвизму вообще, но к его конкретным проявлениям.

Исходя из этого, мы полагаем, что основной задачей дальнейших исследований в русле гипотезы когнитивных преимуществ билингвов является поиск ответа на вопрос о том, какие типы билингвизма в большей/меньшей степени соотносятся с наличием когнитивных преимуществ в целом, а также какие именно исполнительные функции стимулируются под влиянием билингвизма определенного типа. Для решения этой задачи необходимы масштабные исследования, реализуемые на материале билингвов разных возрастов, являющихся носителями различных пар языков и осуществляющих речевую деятельность в разных типах коммуникативного контекста.

References

1. Anton E., Dunabeitia J., Estevez A., Hernandez J., Castillo A., Fuentes L., Davidson D., Carreiras M. Is there a bilingual advantage in the ANT task? Evidence from children // Frontiers in Psychology, 2014. Vol. 5(11). P. 398.

2. Antoniou M. The advantages of bilingualism debate // Annual review of Linguistics, 2019. Vol. 5(1). P. 395-415.

3. Ben-Zeev S. The influence of bilingualism on cognitive strategy and cognitive development // Child development, 1977. Vol. 48(3). P. 1009-1018.

4. Bialystok E. Reshaping the mind: the benefits of bilingualism // Canadian Journal of Experimental Psychology, 2011. Vol. 65(4). P. 229-235.

5. Bialystok E., Martin M., Viswanathan M. Bilingualism across the lifespan: The rise and fall of inhibitory control // International journal of bilingualism, 2005. Vol. 9(1). P. 103-119.

6. Bialystok E., Craik F., Luk G. Cognitive control and lexical access in younger and older bilinguals // Journal of Experimental Psychology: Learning, Memory, and Cognition, 2008. Vol. 34(4). P. 859-873.

7. Cummins J. The influence of bilingualism on cognitive growth: A synthesis of research findings and explanatory hypotheses // Working Papers on Bilingualism, 1976. Vol. 9. P. 1-43.

8. Dempster F. The rise and fall of the inhibitory mechanism - toward a unified theory of cognitive-development and aging // Developmental Review, 1992. Vol.12. P. 45-75.

9. Goral M., Campanelli L., Spiro A. Language dominance and inhibition abilities in bilingual older adults // Bilingualism, 2015. Vol. 18(1). P. 79-89.

10. Grundy J., ChungUFatU Yim A., Friesen D., Mak L., Bialystok E. Sequential congruency effects reveal differences in disengagement of attention for monolingual and bilingual young adults // Cognition, 2017. Vol. 163. P. 42-55.

11. Martin-Rhee M., Bialystok E. The development of two types of inhibitory control in monolingual and bilingual children // Bilingualism: language and cognition, 2008. Vol. 11(1). P. 81-93.

12. Noort van den M., Struys E., Bosch P., Jaswetz L., Perriard B., Yeo S., Barisch P., Vermeire K., Lee S., Lim T. Does the bilingual advantage in cognitive control exist and if so, what are its modulating factors? A systematic review // Behavioral Sciences, 2019. Vol. 9(3). P. 27-43.

13. Paap K., Anders-Jefferson R., Mason L., Alvarado K., Zimiga B. Bilingual advantages in inhibition or selective attention: More challenges // Frontiers in Psychology, 2018. Vol. 9. P.1409-1454.

14. Park D., Smith A., Lautenschlager G., Earles J., Frieske D., Zwahr M., Gaines C. Mediators of long-term memory performance across the life span // Psychology and Aging, 1996. Vol. 11(4). P. 621-637.

15. Poarch G., Van Hell J. Executive functions and inhibitory control in multilingual children: Evidence from second language learners, bilinguals, and trilinguals // Journal of Experimental Child Psychology, 2012. Vol. 113(4). P. 535-551.

16. Saban I., Schmidt J. Stimulus and response conflict from a second language: Stroop interference in weakly-bilingual and recently-trained languages // Acta Psychologica, 2021. Vol. 218.

17. Samuel S., Roehr-Brackin K., Pak H., Kim H. Cultural effects rather than a bilingual advantage in cognition: A review and an empirical study // Cognitive Science, 2018. Vol. 42(7). P. 2313-2341.

18. Tse C., Altarriba J. The relationship between language proficiency and attentional control in Cantonese-English bilingual children: evidence from Simon, Simon switching, and working memory tasks // Frontiers in Psychology, 2012. Vol. 98(75). P. 954-987.

19. Woumans E., Duyck W. The bilingual advantage debate: Moving toward different methods for verifying its existence // Cortex, 2015. Vol. 73. P. 356-357.

20. Zhu M. The effect of language experience on Stroop effect by Chinese English learners // Advances in social science, education and humanities research. Proceedings of the 2020 Conference on Education, Language and Inter- cultural Communication (ELIC 2020).

Размещено на Allbest.ru