Лингвистическая значимость перевода "Шухаданаме" Нишати

Размещено на http://www.allbest.ru/

Институт языкознания имени Насими

Национальной академии наук Азербайджана

Лингвистическая значимость перевода «Шухаданаме» нишати

Гусейнова Улькер Эльмар

Анотація

Переклад «Шухаданаме», як лексичний пам'ятник, займає особливе місце в збагаченні азербайджанського літературної мови. Вивчення його лінгвістичних особливостей важливо при аналізі історії розвитку азербайджанського літературної мови на кожному певному етапі. Перекладач Мухаммед ібн Хусейн Катиб Нішат, знайомий з усіма тонкощами азербайджанської мови і його засобами вираження, використовував класичні форми виразності мови, а також слова і вирази звичайної мови, різні словосполучення, морфологічні та синтаксичні особливості, щоб зробити переклад більш досконалим. Мова рукопису містить як особливості древнетюркских мов, так і особливості азербайджанського розмовної мови. Їх вивчення має велике значення не тільки для історії азербайджанської мови, а й для створення порівняльно-історичної граматики тюркських мов. У лексиконі перекладу визначаються цікаві аспекти розвитку словникового запасу азербайджанської мови. Ряд слів, використаних в цьому пам'ятнику першої половини XVI століття, зазнали фонетичні або семантичні зміни в термінах сучасної мови, або були збережені в діалектах і говірками. Деякі з них повністю застаріли. У зв'язку з цим рукопис також допомагає розкрити деякі аспекти розвитку словникового запасу нашої мови. Словом, вивчення фонетичних, граматичних і лексичних особливостей «Шухаданаме» має велике значення для вивчення історії азербайджанської мови.

Ключові слова: перекладацька література XVI століття, Нішат, «Шухаданаме», лексичні особливості.

Abstract

Huseynova Ulker Elmar. LINGUISTIC SIGNIFICANCE

OF THE TRANSLATION “SHUHADANAME” NISHATI

The translation of “Shukhadaname”, as a lexical monument, takes a special place in the enrichment of the Azerbaijani literary language. The study of its linguistic features is important when analyzing the history of the development of the Azerbaijani literary language at each specific stage. Translator Muhammad ibn Hussein Katib Nishati, familiar with all the subtleties of the Azerbaijani language and its means of expression, used classical forms of expressiveness of the language, as well as words and expressions of ordinary speech, various phrases, morphological and syntactic features to make the translation more perfect. The language of the manuscript contains both the features of the ancient Turkic languages and the features of the Azerbaijani spoken language. Their study is of great importance not only for the history of the Azerbaijani language, but also for the creation of a comparative historical grammar of the Turkic languages. The lexicon of translation identifies interesting aspects of the development of the vocabulary of the Azerbaijani language. A number of words used in this monument of the first half of the 16th century have undergone phonetic or semantic changes in terms of the modern language, or have been preserved in dialects and adverbs. Some of them are completely out of date. In this regard, the manuscript also helps to reveal some aspects of the development of the vocabulary of our language. In a word, the study of phonetic, grammatical and lexical features of “Shukhadaname” is of great importance for the study of the history of the Azerbaijani language.

Key words: translation literature of the 16th century, Nishati, “Shukhadaname”, lexical features.

Введение

В современном литературном языке перевод означает перевод слова, предложений или текста, речи, с одного языка на другой. Вместе с тем в средние века сущность перевода состояла в несколько ином и имела более широкое значение, чем сегодняшняя интерпретация. Существовали разные типы переводов. Среди них так называемый свободный перевод получил более широкое распространение, а работа переводчиков по своей значимости была приравнена к труду авторов произведения. Дело в том, что поэт или писатель, который обычно выполнял эту работу, переводя произведение, передавал не только общее содержание некоторых частей, но и расширял его по мере своего восприятия, и добавляя свои собственные чувства и мысли. В результате появлялись независимые и оригинальные версии двух работ на одну и ту же тему, принадлежащих разным языкам и соответствующих их стилю и характеру выразительности. Преимуществом свободного и творческого перевода было то, что текст не переводился дословно, а смысл несколько изменялся в том или ином направлении. Известно, что не всегда возможно найти эквивалент какой- либо лексической единицы у любых двух языков, переводчик вынужден использовать слово из текста в перевод. Вместе с тем при свободном переводе переводчик не сталкивается с этим ограничением и может максимально использовать возможности родного языка.

Известно, что переводы на азербайджанский и турецкий языки осуществлялись издавна, переводился Коран, в средние века переводились такие произведения, как «Сиратун-Наби» и «Футухуш- Шам» Мустафы Зари, «Гульшани-раз» Ширази, «Асрарнаме» Табризи, «Моджузнаме» Магсуди, «Кавамилут-табири» Бавазиджи, «Хадиси-арбе- ини» Хазини, «Хадиси-арбеини», «Хадикатус- суада» Физули, «Шухаданаме» Нишати, «Тезкире шейха Сафи», «Манакиби-шейх Сафи» (переводчик неизвестен), «Харидатул-Аджаиб» Махмуда Ширвани, «Маснави» Садиг бека Афшара, «Лисанут-тейр» Мохсена Насири, в основном это переводы с персидского. Среди них следует особо отметить имя Мухаммеда ибн Хусейна Катиба Нишати, автора двух переведенных памятников, поскольку его «Комментарий (тезкире) шейха Сафи» является крупнейшим произведением азербайджанской переводческой литературы [10, с. 9]. Исследователи неоднократно отмечали простоту языка, его близость к народному языку и преобладание лексических единиц национального происхождения. Акад. Мохсун Нагисойлу писал о «Шухедаме», что «поскольку произведение предназначено для широкой публики, большая часть его словарного запаса состоит из слов азербайджанского и общетюркского происхождения» [11, с. 61].

Степень исследованности проблемы. Подавляющее большинство слов, использованных в «Комментариях Шейха Сафи», относятся к азербайджанскому языку. «Поскольку «Комментарии» написаны на общенародном языке, большинство приведенных здесь выражений используются и в современном языке» [13, с. 201]. Отметим также, что по сравнению с «Комментариями шейха Сафи» научные исследования по изучению языка «Шухаданаме» более многочисленны. Так, в Азербайджане Самат Ализаде написал о морфологических особенностях «Шухаданаме» в своей кандидатской диссертации «Имена (существительные, прилагательные, числительные, местоимения) в «Шухаданаме», акад. Мохсун Нагисойлу в своей кандидатской диссертации «Азербайджанская переводческая работа XVI века «Шуха- данаме» (вопросы палеографии, орфографии и перевода)», помимо вопроса сравнения оригинала, рассмотрел ряд фонетических, лексических и грамматических особенностей переведенного памятника. Мадат Мамедов в своей диссертации «Словарный запас «Шухаданаме» изучал проблему с лексической точки зрения.

Лингвистические особенности произведений, написанных в XVI веке, отражают в себе не только языковые особенности периода, в который они были написаны, но и гораздо более раннего периода. Привлечение языка Нишати к лингвистическому анализу позволяет нам изучать особенности языка не только до XVI века, но и после него. С этой точки зрения лингвистические особенности «Шухаданаме» можно сгруппировать определенным образом, что и стало предметом исследования данной статьи.

Фонетические особенности. Одним из главных нюансов, привлекающих внимание в работах Нишати, является то, что одно и то же слово дается в разных вариантах написания. М. Наги- сойлу, рассмотревший графические и орфографические особенности «Шухаданаме», отметил графическую нестабильность в работе и пришел к выводу о том, что «... Нишати писал одни и те же слова в разных графических вариантах на разных тюркских языках, а также на разных диалектах азербайджанского языка, это было мотивировано намерением показать разницу в произношении одних и тех же слов в разных наречиях и языках» [9, с. 38].

В языке перевода Нишати, наряду с уникальной техникой письма автора, также заметны специфические языковые особенности того периода, к которому он принадлежит в целом. Звук «sagir nun» (сагыр нун), который используется в письменных памятниках азербайджанского языка и сохранился в современных диалектах, присутствует в середине и в конце слова. Несмотря на наличие различных вариантов письменных изображений, этот звук в основном стабилизируется в виде буквенной комбинации j^. Звук «sagir nun», или звук, который М. Кашгари называл ^j= (gonne), не существовал в классическом персидском языке, он не существует и в современном персидском языке [16, с. 95]. Нишати в своем переводе, сделанного с персидского языка, в соответствии с традициями, заложенными еще в эпосе «Китаби-Деде Горгуд», широко использовал эту схему: «Basini dizi usto qoyub yepi ilon tozi anun yuzindon aridurir idi» (Он, положа голову на колени, удалил рукавом пыль с лица ее» [12, с. 232а], «Yusef istor idi ke, atasinuij oyagini ops» (Юсеф хотел поцеловать ноги отца своего) [12, с. 26а]. Наряду со словами тюркского происхождения, частицу и^ можно также увидеть в суффиксах, добавленных к производным словам: «Ogor omriiij olsa, hokm edoyim ta ol qodor yagis bulutlar yagdilar» (Если повелишь, то я заставлю все эти облака излиться дождем) [12, с. 16а]. Автор посчитал необходимым применять такой стиль выражения при переводе, не забывая при этом интонацию родного языка и демонстрируя преданность к нему.

Кроме того, есть следы фонетических событий, таких, как добавление некоторых гласных или согласных в начале слова (протеза) и сокращение (элизия), а также смещение согласных звуков (метатеза). Письменные памятники, созданные в разные периоды исторического времени, показывают, что лексические единицы со временем меняли свою форму выражения. Это касается не только азербайджанского языка, но и многих других литературных языков. В итоге слова, которые претерпели различные фонетические изменения, можно сгруппировать в качестве «фонетических архаизмов». Эти слова, которые используются и в нашем современном литературном языке в различных звуковых структурах (в том числе в диалектах), сохраняют свои первоначальные формы и в других тюркских языках. Эти фонетические архаизмы, используемые в языке Нишати, можно сгруппировать следующим образом:

Прибавление звуков (протеза и эпентеза). В современном азербайджанском литературном языке феномен протезы означает усиление звука в начале слова (stokan-istokan, stul-ustul, alov-yalov и т д.). Подобное явление считается характерным для диалектов, а не для литературного языка. Как известно, эпентеза - это наращивание звука в середине слова и может проявляться как в письменной форме (добавление n, y, s в словах, заканчивающимися гласной и суффиксом, начинающимися с гласной), так и в произношении (§air [sayir|, dovr [dovur] и т д.). Встречаются некоторые слова из словарного состава «Шухаданаме» в нашем современном языке, но в основном в качестве гласного: «Ev iyosini yuz min zarlig ilon qisaso ycturoyim» (Я отомщу хозяину через сотни тысяч повелений) [12, с. 187b], «Bir xoncor ol hozrotun mubarok budino urdi ki, sumuginodok yctdi» (Он так вонзил кинжал в святое бедро хазрата, что клинок дошел до кости) [12, с. 144а], «ixtiyarsiz ayagi kilimun ucino dogub ol isi asi imam Huscyn olcyhissolamun basino tokdi» (Невольно задев ногой конец ковра, он пролил еду на голову Имам Хусейна, да славится имя его) [12, с. 158а].

Выпадение звука (элизия). Выпадение одного из звуков в слове во время произношения называется, как известно, элизией. Когда к определенным словам добавляется суффикс, в дополнение к произношению в тексте также выпадает звук (ogul-oglu, isim-ismo, sirr-sirli и т д.), что считается формой фиксации элизии в письме. Есть образцы слов, где выпадение какого-либо звука в тексте не отражается, например, oliafiq, istiot, dostluq, ustdo, и так далее. В анализируемом письменном памятнике также можно повстречать слова, где выпадают звуки, причем они употре- бимы и сегодня: «imam Hoson ilo imam Huscyn orsun iki isirgasidurlor» (Имам Хасан и Имам Хусейн являются двумя столпами небесного трона) [12, с. 157b], «Yigit ilon qari, firkin ilon ari, alim ilon cahil, aqil ilon qafil molokolutun qobzosindo borabordurlor» (Юноша и старик, уродец и красавец, ученый и невежественный, мудрый и незнающий равны перед властью ангела) [12, с. 77b], «Doqquz yuz bcs qirq bcs yil hicrotdon gcdubdur» (После переселения прошло девятьсот сорок пять лет) [12, с. 296b].

Смещение (метатеза). Взаимное смещение звуков в слове называется метатезой. Например, kirpik-kiprik, korpu-kopru, torpaq-topraq и т д. Это явление, характерное в основном для диалектов, возникло в процессе исторического развития, то есть форма, сложившаяся исторически, сегодня подверглась изменениям. В «Шухаданаме» возможно проследить первоначальную форму ряда слов: «Onuij qcsasini istorom hozrot Rosul Osod olcyholsolam fcplaq idoson» (Хочу, чтобы ты отомстил, разул Хазрата Расула Асада) [12, с. 21а], «Bu dutsaqlarin fcvrosindo iraq ol» (Будь подальше от окружения этих заключенных) [12, с. 118a], «Topragum ustundon oyagun fokmoyub ziyarotundon gafcl olmayasan» (Пока ноги ходят по земле, соверши свой хадж) [12, с. 21a], «Dcdi ki, mon tanridon iloru forzondumo ad qoymonom» (Он сказал, что не назовет своего ребенка раньше Бога) [12, с. 141a], «Boyuk qardas ki, adi Mohommod idi, uyxudan oyandi vo kifi qardasina kim, adi ibrahim idi, dcdi» (Старший брат, которого звали Мухаммед, он проснулся и сказал своему младшему брату, которого звали Ибрагим) [12, с. 191b].

Лабиализация (признак губно-губного произношения): «Moni figniijdon indur ta bir ncfo das anun qaburgasino ycturoyim» (Спусти меня с плеч, чтобы я бросил несколько камней в его ребра» [12, с. 13а].

Делабиализация» (выпадение лабиализации): «Ata oglini ycro qoydi» (Отец положил сына на землю) [12, с. 13а]. Хады Мирзазаде считает это одним из свойств разговорной речи [8, с. 28]. Проф. Эльбрус Азизов утверждает, что, наряду с традициями тюркской письменности, это связано с особенностями табризского и ширванского диалектов языка [5, с. 143]. Лингвисты, которые изучали переводческую деятельность Нишати, отмечают, что здесь проявились особенности южного диалекта, в особенности, тебризского. Рассмотрим некоторые примеры: смена E на i: «Ey tanrinun xolili bitun yir monum hokmundur ccazot vir ta ycro dcyim ta tomam nomrudilori gomdursun» (О, любимец Всевышнего, вся земля есть мое повеление, повели и выполню все твои предначертания) [12, с. 16a]. Замена A на o (в начале, середине и конце слова): «Yoqub bir yandon oglar idi vo Yuscf bir yandon yas tokor idi» «Иаков рыдал с одной стороны, а Иосиф проливал слезы - с другой» [12, с. 27а].

В кратком словаре, включенном в монографию проф. Магеррама Мамедли о тебризских диалектах, есть много лексических единиц, соответствующих языку Нишати - это, к примеру, dirilix, godix, mafa, suf, fanax и т. д. [7, с. 203]. В дополнение к вышеупомянутым фонетическим событиям перевод Нишати включает звуковые замены в соответствии с языковыми особенностями своего времени. Эти типы звуковых замен включают озвончение типа k> g, q> g, например, «Mon ol kimso dagulam ki, sandan ilar farzandlaruma ad qoyam» (Я не из тех, кто может назвать детей именем раньше тебя) [12, с. 141b], «§ahzadani bir saru qundaga culgayub goturdi» (Он завернул принца в желтую пеленку) [12, с. 140a], «Man sanun qullugun xatiri iciin evim ila barxim tark ctmisam» (Я оставил свой дом ради служения тебе» [12, с. 130б]. По словам исследователей, в ряде слов с первым звуком «h» параллельно использовались до XVIII века звук «q», а также q // x [15, с. 156; 8, с. 20]. Сегодня неопределенное местоимение, написанное как «hami», в переводе Нишати имеет форму «gamu»: «Bunlar qamu ol sart ilan ki, Karbalaya varub...» (Все это делается с условием, что Кербала будет сдана) [12, с. 215а]. Встречается также вариант r>l, например: «Gurasmak sizlara hic nisbati yoxdur» (Борьба не имеет к вам никакого отношения) [12, с. 323а]. перевод лексический словарный фонетический

Лексические особенности. Общий словарь средневековых поэтов и писателей турецкого происхождения (ari, bay, bilis, bitik/pitik, bul, busu, Qari, danug, dus, eyi, akmak, arkak, guz, ilat, qarindas, qizil (qirmizi), qonmaq (dayanmaq, manzil olmaq), sayru, suQ, tutun, us, un, varmaq va s.) использовался в переводе Нишати. Наряду с этим здесь имеются слова тюркского происхождения, которые редко встречаются в художественных произведениях, написанных на родном языке, как до XVI века, так и после указанного периода, например: barx, dayza, dunurlik(elcilik), qazug(dirak), qarcagay, qirgil, qaytul (dusarga), qongay, olang, sadaq (ox qabi), tavagci/ tavaqQi, ukak, yen(paltarin qolu), amakdas(sud qardas), tip(qosunun markazi), dutam, yeylak, yavux (yaxin), yayag (piyada), qonaqQi, qayrici, qiz qardas, tabin/ tapin, geyasi, maya (disi dava), uka (kiQik qardas), silan (boyuk qonaqliq), yavutmaq, qaqmaq (vurmaq), tuq (bayraq), yirlamaq (oxumaq), sali vermak (buraxmq), bagirdag (besik bagi).

Часть архаизации в языке Нишати - это семантическая архаизация. То есть определенная часть лексики остается со старой фонетико-морфологической структурой, но при этом имеет другое лексическое значение: Al (hiyla), dus (yuxu, roya), qalin (coxlu), qati (bark, tund), qayirmaq (kadarlanmak), qizil (qirmizi), yazi (col), yemis (meyva), qayirmaq (kadarlanmak), qatlanmaq (dozmak), qonmaq (dayanmaq, manzil olmaq), и т д. Эти лексические единицы встречаются в большинстве письменных памятников. Кроме того, в словаре Нишати есть семантические архаизмы, которые редко используются в письменном литературном языке: Ban - azan. «Banciya isarat eyladi ki, namaz bani versun» (Он подал знак азанчы, чтобы тот начал молитву) [12, с. 325а]; Qangal - qarmaq. «Dusmanlarup cangalina griftar olubam» (Я пленен моими врагами) [12, с. 13а]; tip - qosunun markazi: «Dusmanun tipina varub, saga va sola taxast eylayub» (Он врезался в гущу противника и стал биться направо и налево) [12, с. 224а].

Хотя синонимы являются небольшой группой в разделе лексикологии, потребность в синонимах и фразеологических сочетаниях в художественной литературе очевидна. Роль этой группы слов в выделении поэтических нюансов и увеличении богатства языка произведения незаменима. В работах, переведенных Нишати, синонимы даны в национальном и заимствованных лексических вариантах. И полученные слова, похоже, понятны для большинства. В этом отношении компоненты могут быть сгруппированы в соответствии с языком происхождения следующим образом:

1) синонимы тюркского происхождения с каждой стороны: а) dus-uyxu «Man dus gormisam» (Я увидел сон) [12, с. 54b], «Yahudanup uyxusi galmaz idi» (Иегуда никак не мог заснуть) [12, с. 32a]; б) gapasmak-cangitmaq «Qarazsiz ol ta, sanuplan oturub, musfiqlar kimi ganasalim» (Будь бескорыстным, чтобы я мог с тобой быть милосердным) [12, с. 167b], «Manum ilan evimadak gal, ta qovm ila qardasuma cangidayim» (Идем со мной до моего дома, чтобы я с моей родней дал совет брату) [12, с. 131b]. В указанном памятнике есть и именные формы указанных глаголов: «Obu Talebup ivina vardilar va gapasini Obu Taleba didilar» (Они пошли в дом Абу Талыба и передали послание Абу Талыбу) [12, с. 119a], «Tadbirsiz va cangisiz bu isa girmak olmaz» (Без подготовки и осмысления к этому делу не подойти) [12, с. 215a];

в) yaxsi-yeg «Anun icun kim, san taki ari farzandi dogmisam, sanca yaxsi islari yadgar qoymisam» (Я произвел тебя на свет для благих дел) [12, с. 54b], «Qessalarup yegi Yusef surasi har kim esitdi olur xos mumtahan» (Все кто слышали прекрасную суру о Юсифе, были очарованы) [12, с.25Ь];

г) yiglamaq - aglamaq: «Yaqub coq muddatdur kim anun faraqindan yiglar» (Иаков долгое время плакал за ним) [12, с. 41a], «Ol aglamag ke bu gun sandan ahir oldi» (Это плач, который стал стенанием) [12, с. 24b]; д) yarligamaq-bagislamaq: «Tapri sani yarligamasun» (Да не простит тебя Всевышний) [12, с. 336b], «SuQlarun bagisliya tapri» (Всевышний, прощающий подстрекателей) [12, с. 24b]; е) konul-yurak: «Ataliq mehri harakata galub, ibrahimup kopli sevindi» (Отеческое сердце взыграло, и душа Ибрагима возрадовалась) [12, с. 17a];

2) в одной из сторон, участников перевода, синонимы - заимствованные: а) connot-ucmaq: «Sonun memarligi ilon imarot bulmis olo, connotdo qosrlor bizim icun duzulo» (Если ты своим архитектурным талантом воздвигаешь дворцы, то в раю тебе положены замки) [12, с. 260b], «Allah-toala oni hur icmagdon hozrot Mohommodup hicrosino gondordi» (Всевышний вознес его к лику Хазрата Мухаммеда) [12, с. 94b]; б) cori-loskor: «Ol cori ki, icorido idilor, cixub Mohommod Kosiri'nj loskori ilon ugrasdilor» (Тот отряд, что был внутри, бросили на подмогу армии Мухаммеда Кашира) [12, с. 180a], б) forzond-ogul: «Mon ol kimso degulom ki, sondon iloru forzondlorumo ad qoyam» (Я нез тех и, кто именует своих детей раньше вас) [12, с. 140b], «Murtoza oglini imam Huseyn ki, anun kimi gormodi» (Имам Хуссейн не видел сына Муртазы, как и он сам) [12, с. 156a].

В «Шухаданаме» были разработаны как фразеологические сочетания, принадлежащие современному литературному языку, так и фиксированные словосочетания, образованные в переводе с персидского языка в виде кальки. Акад. Мох- сун Нагисойлу подробно рассматривал эти фразеологические единицы, которые были переведены Нишати в качестве кальки [9, с. 112-120]. И в других письменных памятниках найдены фразеологические сочетания и архаизмы, например: «Ani monum biotumo razi eyloyub oldon qoyoson» (Уговори его моими словами) [12, o.160a], «Cox muddotdur ke, ol sayru dusubdur» (Вот уже долгое время он болеет) [12, с. 176b], «Moskur tanrinun rizasi ifun ol iki mozlumi zindandan qoya verdi» (По повелению всемогущего Всевышнего он выпустил двух заключенных из тюрьмы) [12, с. 190b], «Oz evini ona saliq verdi» (Свой дом показал ему) [12, с. 176a], «Yezid bu sozdon qozobo varub, dedi: Ey Yohuda tok dur!» (Езид разгневался после этих слов и сказал: Иегуда, будь благоразумным!) [12, с. 321b], «ibn Ziyadun evino saru yuz qoydi» (Он направился в сторону дома Ибн Зияда) [12, с. 195b], «Bu qodr xidmotdon sonro ki, bizo eyloyubdur mondon otru sormondolik ana yuz uro» (После такой услуги, которую он нам оказал, я не могу ему ни в чем отказать) [12, с. 146a].

Как известно, процесс словообразования в нашем современном литературном языке не является новым явлением, его корни уходят в древние и средневековые времена. Хотя существуют разные классификации, считается, что словообразование происходит двумя приемлемыми способами: морфологически и синтаксически. В этом случае суффикс считается устаревшим, только к которому он относится. Этих исключений достаточно в работе Нишати.

Хотя некоторые лексические суффиксы в нашем языке сохраняют свою функцию, некоторые из создаваемых ими слов могут стать архаичными. В этом случае суффикс считается устаревшим, только в слове, где он был использован. Этих исключений достаточно в работе Нишати: -qi, -qi (присоединительный суффикс) «Yezid ayago qalxub banciya ban urdi kim» (Езид поднялся и сказал азанчы) [12, с. 328b], «Taprinup toqdirindon gocorci yoli azdi» (По повелению судьбы проводник заблудился) [12, с. 172b], «Ol §am losgorinun tovagcisi idi» (Он возглавлял войско из Шама) [12, с .270a]; -das'. «Bir yetim sizun olmaginuz yetimlorindon, yoxso omokdaslorinizdon» (Сирота из сирот, или из братьев) [12, с. 59a], «Adom oleyhissolam Habilun qarindasi Qabilo verdi» (Адам отдал Габилю, брату Абеля) [12, с. 9a]; -ici,- ici: «Ey yetimlorun qayricisi vo ey bicarolorun ollori dutucusi» (О тот, кто поддерживает сирот и обездоленных) [12, с. 91a]; -ix, iq, uq: «Cadirin degil qoparsun, qazugi borkitmosun» (Пусть не сроит шатер, не укрепляет его устои) [12, с. 76a]; -i$,-i$: «Ey cariyo, aya, son yadmison, yoxso bilis?» (Ты знаешь эту рабыню, или с ней незнаком?) [12, с. 190b]; -lig, -lig, -lik: «Sohhotlik gedo vo sayrulig golo» (Уйдет здоровье и придет напасть) [12, с. 45b], «Monum ilon bir atalig elo» (Опекай меня, как отец) [12, с. 168a], «Bu cegorgusop Korbolado isilig sacindo buryan olacaqdur» (Этот ребенок твой сгорит в жаре Кербела) [12, с. 79b].

Еще примеры: «Mondon saru doxi vokil ol vo dunurlik eylo» (Будь моим поверенным и помоги мне) [12, с. 168a], «Cun gozi ismayila yetdi, bir ruxsar gordi gul kibi acilmis vo bir izar gordi iki hoftolik qomor kimi gorklik mosriqindon cixmis» (Он заметил Исмаила, который был как бутончик, и увидел его подобного прекрасной двухнедельной луне) [12, с. 17a]; -la2 «imdi ey imam Huseyn mon soni ogutlorom» (Сейчас, имам Гусейн, я тебя убью) [12, с. 215a], «Omma atan zoif vo qocaloyubdur» (Но отец твой старый и слабый) [12, с. 26a], «Cun hoq toala ismayil icun qoyun gondordi, ibrahim ani bogazladi» (Всевышний послал Исмаилу барана, которую он зарезал как жертву Ибрагиму) [12, с. 23b]. Башир Ахмедов в «Этимологическом словаре» связывает происхождение слова «bogaz» (горло) со словом «bogmaq» (душить) [3, с. 49]. Суффикс -az является непроизводительным для формирования именного слова от глагола; -lu, -lu: «Uslular deyubdurlor ke ol ke hozrot Omir ol-Momin qoydu» (Мудрые люди сказали, что это установил Хазрат Амируль-момин) [12, с. 118a], «Sandan otru mundan qaygulu olurdum» (Я очень беспокоился о тебе) [12, с. 75b], «Qirq bustani var idi, vari ycmislu agaclar icinda tikilu» (Был сад из сорока сортов плодов, все устроено внутри них) [12, с. 45b], “Andan otru mcydana vardum va qardasumup qanlusi oldurdum” (На поле битвы я уничтожил врага моего брата) [12, с. 263a]; -a, -e: «Tanri sani yarligamasun» (Да не простит тебя Бог) [12, с. 336a]; -siz4: «Pas kokdan tutunsiz bir ot cnub ol quzini ycdi» (Вдруг от основания поднялось пламя без огня) [12, с. 10b].

Существуют как архаичные слова, так и архаичные суффиксы. В отличие от слов, которые больше не используются в языке, лексические суффиксы могут оставаться в застывшей форме слова, даже если они, присоединяясь к слову, теряют функцию создания определенных оттенков значения. Слова uzuk, dovsan, sarin, yaxin, urak, ilan, qurut, даже если и считаются простыми, не образуются путем присоединения к корню словообразовательного суффикса. Есть и такие суффиксы, которые становятся архаизмом вместе с тем словом, в состав которого они входят. Бекир Чобанзаде подобные суффиксы называл «безжизненными», классифицировав их по трем типам, отнеся ко второму типу disari, ilari, icari [2, с. 172].

В переводе Нишати же встречаются варианты disxaridisxaru: «imam Huscynun xidmatindan disxari Qixub oz qaytulina qayitdi» (Имам Хусейн вышел из своего шатра и пошел в лагерь) [12, с. 205a]. Обратимся к другим примерам: -как «Filan arkak ya filan disi ahli-bcytun mahabbatindan otru damu odundan azaddur» (И женщины, и мужчины, благодаря своему благочестию и вере в Пророка, попадут в рай) [12, с. 103b]; -qir/xir: «Mahammad Kasir ani hayxirdi kc, cy Zcyad ogli na koklarsan» (Мухаммед Кашир воскликнул: эй, сын Зейяда, что ты возишься?) [12, с. 179b]; -xu: «Uyxudan oyanub adam gondardi» (Проснвшись, он направил человека) [12, с. 329a].

Отметим, что в произведении, которое переводил Нишати, использована форма «uyxu», в нашем языке же созданная подобным же образом языковая единица есть слово «ilxi». «ilxi» было создано путем присоединения суффикса -xi к глаголу ilmak [3, с. 130]; -am: «Bir dutam arux bugda goturdi» (Взял скудную горсть овса) [12, с. 10b]; -asi: «imam Huscynup qana bulasmis gcyasilarin baxaram koplum xarab olur» (При виде испачканной кровью одежды имама Хусейна ему стало плохо) [12, с. 49a]; -leyin: «Durlar kc sabahlcyin farzandun faraq dagi buryan kopluna qoymaq garakmaz» (Встают, чтобы утром при виде горы сын не расстроился) [12, с. 20a]; -at: «Ncman atup izini gordi ani gozadub ardindan gctdi» (Неман, увидя следы копыт, пошел вслед за ними) [12, с. 181a]; -t: «Bu tifldan aluni qisat» (Убери руки от этого ребенка) [12, с. 325a]; -gil: «Ol daxi qari idi va amir Hamza qirgil idi» (Он был пожилым, а амир Гамза был среднего возраста) [12, с. 63b].

Существуют синтаксические способы образования слова, отличные от морфологических методов, последние делятся на две группы:

1) слитные: «Tapri-taala bizi sapa gondarubdur va sanun qizqardaslariuz» (Всевышний послал нам тебя и твоих сестер) [93a], «Kimsa yox idi manum taki hcc dunagun» (Никого не было, вплоть до вчерашнего дня) [12, с. 155a]; 2) С дефисом: «Onup ilan aydin olur ol gayatda kim durlu-durlu mohnata mubtala olan arcf» (С ним все стало ясно, это мудрец, который трудится день и ночь) [12, 16b], «Sani bugun-bugun cyliyacagam» (Я разорву тебя на клочья) [12, с. 196b], «Asta-asta quyinip dibina ycturub bir boyuk das ustina yatdurdi» (Осторожно спустился на дно колодца и уложил на большой камень) [12, с. 31a]. «Dusda gordum ki, bu yaban doptalu qandan bir dapiz idi va manum Huscynum ol dapiza dusub al-ayag urar idi va hcc kimsa anup gurina va faryadina yctmaz idi» (В грезах увидел, что Хусейн тонет в большом море крови и никто не идет ему на помощь) [12, с. 212a].

Морфологические особенности. В работах Нишати соединительная частица «ki», являющаяся основным средством соединения сторон во всех типах сложноподчиненных предложений в азербайджанском языке, используется в следующих формах: а) ki: «Ravayatdur ki ismayil alchsalam bir gun ovdan qayitmis idi» (В предании говорится, что однажды Исмаил алейхиссалам вернулся как-то с охоты) [12, с. 17a]; б) kim: «Noldu, ya Rab, kim, bu gun arami-canum galmadi, Gitdi canum tandan ol ruhi-ravanum galmadi» (О, Всевышний, ведь сегодня я не получил успокоения души, я душу теряю, а возлюбленной все нет) [12, с. 32a].

Эта связка, которая широко используется в «Шухедатнаме» в форме «^», также преобладает в оригинале произведения. Хади Мирза- заде отрицает мнение исследователей о том, что соединение «ki» является заимствованным из персидского языка: «тот факт, что данное соединение в тюркском языке является более древним и представлено более обширно, также подтверждает это мнение. В персидском же языке, в древних письменных источниках этого языка мы не встречаем азербайджанскую версию связки «ki» - то есть kim» [8, с. 231].

Следует отметить, что в персидском «ke» представлено в азербайджанском как kim, это - вопросительное местоимение. В нашем языке, который основан на персидской грамматике, развитие различных вариантов (ke, ki, kim) можно рассматривать как признак того, что данная языковая единица в языке еще не стабилизировалась. Хотя это и не вопросительное местоимение, его функция связки, очевидно, исходит от персидского языка. Кроме того, широко используются соединения ilsn/ils с корнем «birlo»: «Gal gir evo, he? cokmogil un birlo soda» (Заходи домой, нет ни звука, ни голоса) [12, с. 179b], «Noldu ki, haman ki bizni gordun Foryad ilo ahu nalo cokdun» (Что же случилось, как нас увидел, так стал причитать и вздыхать) [12, с. 187а]. Сегодня «ilo» может использоваться и как как связка, и как послелог, а его первоначальная форма использовалась как дополнение: «Yoqub surotino ana gorsodoyim, ta bir saat anun ilon tosolli vo toskin tapo» (Как только Ягуб показался матери, так нашел в ней утешение и помощь) [12, с. 31a], «imam Huseyn oleyhissolam Modino mohollolorindo usaglar ilo oynar idi» (Имам Хусейн алехиссалам играл с детьми на улицах Медины) [12, с. 78a].

Первое лицо единственное число повелительной формы: «Moni cignindon endur ta, bir ne?o das anun quburgasina yeturoyim» (Спусти с плеч своих, я брошу несколько камней ему в грудь) [12, с. 13a], «Yusifi yero urdilar ki, sonun govdon yukini xacanodok ?okolim vo gunilik sorboti xacanodok i?olim» (Юсифа бросили на землю, сказав, до каких пор бы будем о тебе заботиться и тебе завидовать?) [12, с. 28a].

Второе лицо единственное число повелительной формы: «Getmogo ozm eylodup, canum vida etdi cosod, Ta tonumdo baqidur, can, getmogil, ey can, otur» (Но как же, Всевышний, сегодня я не получил утешение для души, и душу я теряю, а возлюбленная так и не пришла) [12, с. 17b]. Наряду с этим окончания первого лица множественного числа в соответствии с законом гармонии принимаются в виде -uz, -uz: «Bizim muddoamiz oldur ke sonup bogazundon qan axitdurauz, yoq ke, bogazupa su tokouz» (Мы не собираемся пролить кровь из твоего горла, мы ходтим в горло твое влить воды) [12, с. 29a]. Данное явление характерно для южного диалекта нашего языка [9, с. 49]. Использование окончания «sagir nun» в винительном и родительном падежах, а также в окончаниях притяжательных местоимений: «Hozrot Xolil onup yoli ustundo durmis idi» (Хазрат Халил стоял на его пути) [12, с. 17a], «Ey ogul, ogor bu geco yazido qalub atapo qayitmayason» (О сын мой, останешься снаружи и не вернешься) [12, с. 26a], «Bu suyi nisun tokdup» (Почему вы пролили эту воду?) [12, с. 29a], «Ey qizum, koplino tosolli ver ki, mon sonup atap olacagam» (О дочь, утешься тем, что я стану твоим отцом ) [12, с. 205b].

Синтаксические особенности. В языке Нишати персидские суффиксы почти не существуют, а словосочетания выражаются определенными словосочетаниями, принадлежащими нашему языку. Что касается структуры предложения, то есть случаи нарушения порядка слов, что свидетельствует о его близости к общеупотребительному языку. Акад. Мохсун Нагисойлу объясняет причину этого тем, что «здесь часто встречаются структуры предложений, неприемлемые для письменного литературного языка, что можно объяснить очевидным влиянием живой устной народной речи и, в некотором смысле, синтаксиса персидского оригинала» [10, с. 15]. Гамид Араслы предположил, что язык перевода «Шухаданаме» Нишати близок к эпосу «Китаби- Деде Горгуд».

Сравнивая синтаксис «Шухаданаме» и «Китаби-Деде Горгуд», Тофик Гаджиев констатировал превосходство этнического наречия в предложениях эпоса и связал его с периодом написания. Эпос «Китаби-Деде Горгуд» был определенно скопирован в XVI веке из другой, более старой версии. Если бы он был написан впервые в XV веке, он был бы по крайней мере отредактирован также, как и язык «Шухада- наме» [6, с. 130].

Следует отметить, что «Шуха- данаме» с точки зрения его близости к родному языку не отстает от литературных образцов того периода, и даже более понятен, чем «Хадика- тус-суада» (Цветник счастья), написанный на ту же тему.

Выводы

Основная цель художников слова, пишущих на своем родном языке, - это прививать позитивные моральные качества, определенные чувства и эмоции читателям. Переводчик же при этом должен учитывать возможности каждого из языков, должен иметь высокий уровень научного знания грамматики языка, на который он переводит с оригинала. Глядя на язык перевода, можно сделать вывод, что Нишати имеет опыт в этой области. Вместе с этим в результате буквального перевода текст был искажен и изменен. Однако он здесь также использовал такие слова тюркского происхождения, привнеся их в текст, которые редко использовались в других письменных памятниках.

Список литературы

1. Араслы Г.М. Великий азербайджанский поэт Физули. Баку : Ушакгянджнешр, 1958. 310 с.

2. Чобанзаде Б.В. Избранные произведения. В пяти томах. Том IV Баку : «Восток-Запад», 2007, 200 с.

3. Ахмедов Б.И. Этимологический словарь. Исследования, соображения. Баку : Алтун китаб, 287 с.

4. Ализаде С.В. О диграфах j^, используемых в азербайджанских рукописях. «Научные труды» Азербайджанского государственного университета. № 1-2. С. 171-176.

5. Азизов Е.И. Историческая диалектология азербайджанского языка. Баку : Наука и образование, 347 с.

6. Гаджиев Т.И. История азербайджанского литературного языка. Часть I. Баку : Наука, 2012. 476 с.

7. Мамедли М.А. Тебризский диалект азербайджанского языка. Баку : БГУ, 2007. 240 с.

8. Мирзазаде Г.И. Историческая грамматика азербайджанского языка. Баку : Азербайджанский Университет, 1990. 374 с.

9. Нагисойлу М.З. Избранные произведения (в 2-х томах). Том II. Баку : Эльм, 2017. 652 с.

10. Нагисойлу М.З. Комментарий (тазкире) шейха Сафи. Баку : Нурлан, 2006. 932 с.

11. Нагиев М.З. О некоторых архаичных словах, употребляемых в «Шухаданаме». Азерб. «Известия» Академии наук СССР, серия литературы, языка и искусства. 1978. № 1. С. 61-67.

12. Нишати М.Х. Шухаданаме. Институт рукописей НАНА, код М-259.

13. Садыгов А. Язык переводческого памятника XVI века «Комментарий (тазкире) шейха Сафи» (лексика) : автореферат канд. дисс. филол. наук. Баку, 1972. 23 с.

14. Садыгова С.С. Архаические морфемы азербайджанского литературного языка (в сравнении с западно-азербайджанскими диалектами). Баку : АДПУ, 2018. 205 с.

15. Танриверди А.В. Историческая грамматика азербайджанского языка. Баку : Наука и образование, 538 с.

16. Заринезаде Х.Х. Азербайджанские слова в персидском языке. Баку : АзССР Е.А., 1962. 435 с.

Размещено на Allbest.ru