Концепт "неотрадиционализм" в современных исследованиях о русской литературе XX века. (К истории термина)

1

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Концепт «неотрадиционализм» в современных исследованиях о русской литературе XX века. (К истории термина)

Скляров Олег Николаевич кандидат филологических наук

Аннотация

В статье прослеживается судьба термина «неотрадиционализм» в отечественной литературоведческой науке 1990-х - 2010-х годов. Рассматривается история возникновения и теоретическая эволюция названного концепта, начиная от первых его упоминаний в работах В. Тюпы и кончая исследованиями последних лет, где номинация «неотрадиционализм» фигурирует в качестве устоявшегося историколитературного и поэтико-эстетического понятия. Важным аспектом проблематики статьи является осмысление методологических сложностей и соблазнов, возникающих вследствие недостаточно строгого употребления данного термина (в не до конца отрефлексированном или по умолчанию самоочевидном значении).

Ключевые слова: литературоведение, традиция, преемственность, неклассическое мышление, постсимволизм, «уединенное сознание», конвергентное сознание, авангард, неотрадиционализм.

Abstract

This article traces the fate of the term "neotraditionalism" in Russian literary science 1990s - 2010s. The history of the origin and evolution of the theoretical concept of the title, from its first mention in the works of Tyupy and ending research in recent years, where the nomination "neotraditionalism" appears as a well-established historical and literary and poetic and aesthetic concepts. An important aspect of the article is to comprehend the problems of methodological difficulties and temptations arising from the inadequate use of this term (in not fully aware yet self-evident, or the default value).

Keywords: literature, tradition, continuity, non-classical thinking, postsimvolizm "solitary consciousness" convergent consciousness, avant-garde, neotraditionalism.

концепт неотрадиционализм литературоведческий тюпа

Хорошо известно, что в современном гуманитарном обиходе понятие «традиционализм» зачастую употребляется без особой терминологической строгости - как некая условная антитеза модернизму или как один из синонимов консерватизма.

Определенные предпосылки для конкретизации данного понятия применительно к исторической поэтике и истории словесности содержатся в литературоведческой концепции, введенной в научный оборот С.С. Аверинцевым и подхваченной рядом авторитетных ученых (А.В. Михайловым, М.Л. Гаспаровым, С.Н. Бройтманом и др.). Речь идет о стадиальной модели мирового литературного процесса, основы которой были заложены еще Э.Р. Курциусом в фундаментальном труде «Европейская литература и латинское Средневековье» (1948). В рамках предложенной Аверинцевым типологии номинация «традиционализм» соответствует двум большим стадиям в развитии всемирной, или, как минимум, европейской словесности: 1) долитературной (синкретической, мифопоэтической и т.д.), получившей у ученого название эпохи дорефлективного традиционализма, и 2) эпохи рефлективного традиционализма, начинающейся с момента зарождения авторской литературы и продолжавшейся примерно до последней трети 18 века. Ныне этими терминами обозначают не только названные периоды развития словесного искусства, но и соответствующие им типы художественного сознания, а также типы поэтики [1, 2]. Основополагающим признаком рефлективного традиционализма принято считать сознательную приверженность творца утвердившемуся канону и авторитетным образцам, а также понимание искусства как ответственного служения всеобщим, сверхличным целям.

Согласно названной концепции, на смену рефлективному традиционализму в европейском искусстве рубежа 18 - 19 веков пришла эпоха «индивидуально-творческого» сознания (или «креативизма» [20]), полагающего своей высшей ценностью персональное эстетическое самовыражение художника, свободного от сверхличных императивов. Неклассическая эпоха [7], [20] культурной истории (ее отсчет большинство ученых ведут от момента зарождения европейского модернизма) при всех ее существенных особенностях, позволяющих противопоставлять «нон-классику» 20-го века «креативизму» классической поры [20], не дает сколько-нибудь весомых оснований для разговоров о возрождении традиционалистского миропонимания.

Вместе с тем мы знаем, что литература двух последних столетий наполнена поисками новых форм взаимодействия с традицией, новых способов освоения многовекового культурного наследия, исконных аксиологем и «вечных» универсалий, составляющих классический тезаурус европейской (эллинско-христианской) цивилизации. Новый, своеобразный и парадоксальный, традиционализм неклассического типа, постепенно вызревавший в творческих исканиях русских мыслителей и поэтов 20 столетия, шел по пути преодоления нормативизма и регламентарности прежнего (доромантического) традиционалистского мышления, по пути избавления от авторитаристских стереотипов и монологических навыков средневекового и классицистского письма (здесь важную роль играла принципиальная открытость к изменениям, готовность включать в свой арсенал все ценное, что принесли с собою романтизм и модернизм). Но параллельно с этим происходила разработка новых методов актуализации глубинных духовно-аксиологических потенций традиционального миросозерцания, что проявлялось, с одной стороны, в последовательной устремленности к логоцентричному и иерархическому восприятию бытия, к идеям культурной солидарности и преемственности, к онтологичности и ответственности творческого служения, а с другой стороны - в ориентации на современные, неклассические стратегии художественного сознания, предполагающие инспиративность, диалогизм, сотворчество, интерсубъективность, свободное согласие, проективность мышления, вероятностность и аллюзивность смыслообразования [16, 21]. Надо сказать, что ученые, апеллирующие к авторитету традиции, до сих пор крайне редко акцентируют внимание на специфических свойствах неклассической традициональности. Вследствие этого многие важнейшие черты, определяющие своеобразие нового традиционализма, оказываются на втором плане, а сам концепт редуцируется до обозначения совокупности явлений, противоположных модернизму. Так, в книге А.И. Чагина «Расколотая лира» (М.: Наследие, 1998) целый раздел посвящен литературному традиционализму, трактуемому автором в качестве одной из ветвей поэзии Русского Зарубежья 20 столетия. Несмотря на то, что объектом анализа является новейшая словесность, в основе своей прошедшая горнило русско-европейского модернизма, речь здесь идет, в сущности, не о новом традиционализме неклассического типа, а о традиционализме в расхожем и упрощенном понимании (как условном обозначении творческого иммунитета к новшествам авангардного толка), хотя многие литературные феномены, выбранные ученым для рассмотрения, имеют, на наш взгляд, не просто традиционную и совсем не традиционалистскую, а именно неотрадициональную природу, то есть реализуют принципиально новый модус взаимотношений с наследием прошлого.

В 1970-е - 1990-е годы появилось сразу несколько концепций, нацеленных на осмысление тех линий развития литературы, которые, постулируя свободный интерес к ценностям традиции, сочетали в себе недопустимость отказа от важнейших модернистских завоеваний и, в то же время, нежелание идти до конца по пути авангардного «раскрепощения». Учеными предлагались разные термины для обозначения этого - срединного - вектора творческих устремлений: неореализм (В. Келдыш), семантическая поэтика (Ю. Левин и соавторы) [9], метареализм (М. Эпштейн), постреализм и неоакмеизм (Н. Лейдерман, М. Липовецкий) и др.

Гипотеза о неотрадиционализме как об особой «субпарадигме» постсимволизма, равно альтернативной произволу и нормативности и самоопределяющейся в «тройственном противостоянии» с авангардной и соцреалистической линиями художественного мышления, постепенно вызревает в работах В.И. Тюпы с начала 90-х годов [23, 24]. В обосновании ментальной специфики названного феномена исследователь опирается в первую очередь на выдвинутую М.М. Бахтиным идею «диалога согласия», предполагающего «сближение, но не слияние» разнонаправленных сознаний [25]. Термин «неотрадиционализм» предлагается ученым в качестве обозначения особого - ответственно-свободного, диалогического и сознательно-конвергентного - типа творческой ориентации. Примечательно, что именно это наименование, без ссылок на В. Тюпу, мимоходом проскальзывает в 1993 году в размышлениях Н. Лейдермана и М. Липовецкого о перспективах развития отечественной словесности: «Не резонно ли будет предположить, что разворачивание “смыслоцентричной” парадигмы размечает изнутри объем новой культурной эпохи <…> И может быть, вся эта новая эпоха будет отмечена адогматическим неотрадиционализмом?» [10].

Сравнительно отчетливые контуры концепция неотрадиционализма приобретает в статьях В. Тюпы «Неотрадиционализм, или четвертый постсимволизм» и «Эстетика неотрадиционализма» [26]. Однако сновополагающей в плане теоретического осмысления ученым названного явления становится книга «Постсимволизм. Теоретические очерки русской поэзии 20 века» (Самара, 1998). В ней исследуемый феномен рассматривается как художественная реализация особого типа ментальности, которому в равной мере чужды и авторитарная императивность, консерватизм, пассеизм, и эвристически-игровая беспринципность «уединенного сознания». Примечательно, что автор склонен видеть в неотрадиционализме «мощную тенденцию поэтической культуры ХХ века, имеющую столь же значительные аналоги в других литературах мира» [19]. (После выхода этого труда концепт «неотрадиционализм» был взят на вооружение целым рядом исследователей и даже попал в понятийный тезаурус академических учебников [29]). Известное преимущество номинации «неотрадиционализм» (перед используемыми другими учеными названиями «срединного» вектора исканий, большинство из которых - префиксальные производные от реализма), на наш взгляд, состояло в том, что данный концепт открывал простор для постановки важных вопросов об исторических метаморфозах творческого сознания в его соотнесенности с коммуникативными стратегиями общения, но вне жесткой привязки к определенным типам поэтики и мировоззрения. Тем самым в значительной мере актуализировался междисциплинарный потенциал исследовательского поиска.

В. Тюпа вводит в научный обиход не только сам термин «неотрадиционализм», но и такие его корреляты, как конвергентное сознание и дискурс ответственности. В книге 1998 года рассматривается обширный пласт литературных феноменов начала века, репрезентативных для характеристики неотрадиционализма, анализируются отдельные тексты, указываются конкретные признаки неотрадициональных художественных стратегий. В качестве центральных фигур в поэзии неотрадиционального типа у В. Тюпы представлены О. Мандельштам, А. Ахматова, Н. Гумилев, Б. Пастернак, М. Цветаева, Д. Андреев, а в ряду наиболее существенных характеристик их творческих устремлений называются реабилитация художественности, возрождение реальности «эстетического объекта» (М. Бахтин), бытийность, смыслоцентричность, а главное - подчеркнутая «адресованность» поэтического высказывания, позиционирование читателя как «неведомого друга» (А. Ахматова), призванного к сотворчеству [19]. Автор концепции подчеркивает ее методологическую преемственность по отношению к «Эстетике словесного творчества» М. Бахтина, к идее «семантической поэтики» [10], к гипотезе М. Эпштейна о «метареализме», к принадлежащей Н. Лейдерману концепции «постреалистического» метода, а также связывает свои теоретические построения с получившей в 20 веке чрезвычайную актуальность философией диалогизма.

Тем не менее, в названном сборнике очерков, жанр которого обозначен автором как научно-методическое пособие, В. Тюпа создает лишь общий типологический эскиз явления и не ставит перед собой задачу всесторонней его проработки и исчерпывающей систематизации. Кроме того, феномен неотрадиционализма оказывается подробно рассмотренным только применительно к постсимволистскому периоду (1910-е - начало 1930-х годов).

Вышедшая десятилетие спустя новая книга В. Тюпы «Литература и ментальность» (М., 2008) включала в себя, в качестве составной части, книгу «Постсимволизм…», но, кроме того, также ряд новых теоретических очерков, составивших разделы «Предварения» и «Добавления». В них явление неотрадиционализма ставилось в расширенный историко-литературный контекст: соотносилось с «моцартианскими» мотивами Пушкина, с диалогизмом Достоевского, с поздним творчеством Чехова и противопоставлялось индивидуалистской эстетике романтизма, породившей дивергентные стратегии «уединенного сознания», которые, по мнению исследователя, достигли своего апофеоза в авангардистских практиках начала века. Кроме того, исследуемый феномен решительно выводился здесь за хронологические пределы 1910 - 1930-х годов. В. Тюпа корректирует свое прежнее положение о тесной типологической привязке неотрадиционализма к постсимволизму (с первоначальной точки зрения вводимый концепт обретал свое концептуальное значение исключительно в рамках треугольника «неотрадиционализм - авангард - соцреализм» [20]) и расширяет сферу применимости понятия на всё пространство 20 - начала 21 века, то есть на весь неклассический период развития отечественной литературы. Одновременно намечаются предпосылки для переключения проблематики нового традиционализма из историко-литературного и сугубо литературоведческого русла в междисциплинарный контекст новейших гуманитарных исследований [21].

В своих последующих, компаративно-риторических работах, и прежде всего в книге «Дискурсные формации» (2010), В. Тюпа, продолжая размышлять о природе «солидаристского», диалогического сознания, существенно расширяет пространство научного осмысления феномена. Ключевые исследовательские акценты переносятся из области поэтики и эстетики в область менталитетной компаративистики, неориторики и дискурсологии.

Концепт «неотрадиционализм», сохранив свое прежнее значение, отходит здесь на второй план. Термин не то чтобы вытесняется другими, но скорее возводится к более универсальным типологическим категориям, таким как «конвергентное сознание», «неориторическая дискурсная формация», «дискурс ответственности» и т.п. То же самое происходит и наименованиями исторических антиподов неотрадиционализма. Так, литературный соцреализм, например, в контексте обновленной и углубленной теоретической модели предстает лишь как одна из возможных модификаций авторитарнонормативистского («нормативно-ролевого») сознания, отнюдь не исчезнувшего из современного культурного поля с крушением советско-коммунистической идеологии, а интенции авангарда и постмодерна осмысливаются в качестве исторических модификаций и разных стадий эволюции единого по своей ментальной сущности дивергентного культурного мышления [21].

В середине 90-х годов сразу несколько ученых принимает на вооружение предложенный В. Тюпой термин «неотрадиционализм», включив его в инструментарий анализа важнейших явлений и тенденций русской литературы 20 века. В статьях, вошедших в подготовленные издательством РГГУ коллективные сборники «Постсимволизм как явление культуры» (1995, 1998, 2001, 2003), активнее других этим термином пользуются В.Е. Хализев и И.А. Есаулов. Необходимо отметить, однако, что в работах Есаулова данному обозначению придается несколько иной актуальный смысл.

Во-первых, ученый практически приравнивает постсимволизм к неотрадиционализму, понимая последний как путь «духовного возвращения русской культуры на магистральную линию ее развития» [8]. Во-вторых, - опираясь на богословскую категорию «соборности», довольно тесно привязывает неотрадиционалистское мышление к религиозно-христианскому, а точнее - православно-церковному, что, с одной стороны, сообщает термину конфессиональный оттенок и создает почву для вытеснения философско-эстетического критерия вероисповедным, а с другой стороны - порождает искушение приписать «православную» идентичность всем писателям, чье творчество представляется соответствующим «соборному» типу художественного сознания. В. Хализев, используя термин «неотрадиционализм» в ряде статей [28, 30] и в фундаментальном учебном пособии для высшей школы («Теория литературы», 1-е издание вышло в 1999 году, позднее труд несколько раз переиздавался) [29], склонен различать собственно неотрадиционализм, как модернистское течение, и неореализм - как течение, в целом устоявшее под натиском модернизма и вобравшее в себя наиболее плодотворные устремления эпохи (в этом ученый сближается с основными положениями концепции В. Келдыша) [11]. В статье «Место и роль авангардизма, модернизма и классического реализма в русской литературе ХХ века» В.Е. Хализев различает четыре типа художественной ориентации в литературе 20 столетия. Это две формы модернизма (неотрадиционализм и антитрадиционалистская ветвь, воплотившаяся в авангарде и поставангарде), а также неореализм и соцреализм. Вместе они, по мнению ученого, составляют тетраду, характеризующую всю русскую литературу ХХ столетия [28] .

Не остались чужды предложенному В. Тюпой концепту и многие другие ученые. Термин «неотрадиционализм» признается в качестве релевантного и активно используется в диссертационных исследованиях, монографиях и статьях Н. Дзуцевой, М. Хатямовой, Н. Грякаловой, Е. Тырышкиной, М. Перепелкина, А. Машковой, Н. Петровой, Ж. Баратынской и еще ряда специалистов [12, 13, 14, 31, 32]. Защищенная в Гамбурге диссертация Ж. Баратынской об Арс. Тарковском [4] до 1912 года оставалась едва ли не единственной (помимо трудов В. Тюпы) работой, где делается попытка (причем весьма успешная) дать целостную характеристику литературного неотрадиционализма. Однако в ходе теоретического осмысления природы конвергентного литературного сознания автор недостаточно критически, на наш взгляд, объединяет предложенную В. Тюпой концепцию неотрадиционализма с выдвинутыми Н. Лейдерманом и М. Липовецким концепциями постреализма и неоакмеизма, не уделяя должного внимания моментам несовпадения в названных литературоведческих моделях. Вследствие этого в структурно-логическую ткань работы проникает теоретически не разрешенное противоречие, которое ранее В. Тюпа отмечал в построениях Н. Лейдермана [19]. Речь идет о трактовке так называемой «релятивной эстетики», возводимой концептологом постреализма к М. Бахтину. Данная трактовка оставляет возможность для двоякого понимания такого рода эстетики - а) как неклассически-динамичной, многоуровневой, реляционной (что не может вызывать возражений) и б) как произвольно-субъективной, оперирующей условными, симулятивными величинами (что по сути сводит на нет все различия между конвергентным и дивергентным сознанием) [18].

Обоснованно дистанцируясь от терминов «постреализм», «метареализм», «неореализм» (и т.п.) как от не слишком удачных ввиду их жесткой привязки к «реализму», Ж. Баратынская де факто почти отождествляет неотрадициональный сегмент литературы с постреалистическим (в лейдермановской версии). Как следствие, в очерчиваемый специалистом круг явлений включаются такие имена и феномены, принадлежность которых к сфере неотрадиционального творческого мышления, на наш взгляд, весьма проблематична (И. Бабель, Ю. Домбровский, Ф. Горенштейн и др.). С другой стороны, в предлагаемом перечне отсутствует ряд авторов, которые заслуживают называться не только вполне репрезентативными, но и весьма существенными для неотрадиционализма (Вяч. И. Иванов, Лидия Гинзбург, Б. Кенжеев и др.). Не вполне обоснованной представляется и готовность исследовательницы признать неотрадиционализм «художественным методом» [4]. Правда, в других разделах и контекстах Баратынская называет неотрадиционализм «типом сознания» и «интенцией», что - в логике В. Тюпы, - пожалуй, гораздо точнее соответствует сути рассматриваемого явления. Кроме того, известная теоретическая ограниченность сформулированных Ж.

Баратынской положений обусловлена тем, что работа посвящена а) только одному аспекту явления (конвергентное сознание) и б) только одному поэту (Арс. Тарковский).

Примечательные и не лишенные полемической скептичности суждения о концепте неотрадиционализма принадлежат Н.А. Богомолову. По мнению ученого, концепция В. Тюпы весьма «заманчива», но если счесть главным показателем неотрадиционалистского сознания «соборность», то тогда, полагает Н. Богомолов, придется признать родоначальниками неотрадиционализма не Мандельштама и Ахматову, а Вяч. Иванова и Мережковских. (Интереснее всего здесь то, что иронически окрашенное допущение Н. Богомолова о первенстве Вяч. Иванова на самом деле не содержит в себе ничего странного или абсурдного [16]).

Таким образом, термин «неотрадиционализм» вроде бы принят и успел прижиться в литературоведческом сообществе, однако до сих пор во многих случаях употребляется нестрого, в приблизительном, не до конца проясненном или по умолчанию самоочевидном значении. (Так, например, Е.А. Тахо-Годи в замечательном исследовании о художественной прозе А.Ф. Лосева использует этот термин вне прямой соотнесенности с концепцией В. Тюпы и практически никак не объясняя его значение [27]). Можно сказать, что к данному моменту концепция нового традиционализма, нашедшая множество авторитетных сторонников в филологическом сообществе, пока не приобрела завершенных очертаний целостной научной теории, хотя ее плодотворность и перспективность не вызывают сомнений. Показательно, что круг писателей, относимых разными учеными к неотрадиционализму, не отличается стабильностью. Так, Вяч. Иванов, В. Набоков, А. Платонов, М. Булгаков, М. Цветаева, Е. Замятин, Д. Андреев, И. Бродский, О. Седакова и некоторые другие авторы попадают в эти перечни не всегда, подчас - с теми или иными оговорками. В ряде случаев в неотрадиционалистские обоймы включаются А. Ремизов, Б. Зайцев, И. Шмелев, В. Гроссман, Ф. Горенштейн и т.д. Данный факт наводит на мысль о некоторой приблизительности и произвольности этих списков.

Понятно, что при таком использовании термин «неотрадиционализм» несколько расплывается в своем значении, утрачивает научную определенность, начинает дублировать и подменять другие термины и, в конечном итоге, рискует оказаться необязательным, избыточным. В любом случае недоверчивое замечание Н. Богомолова (см. выше) косвенно свидетельствует о том, что нынешнее понимание сути неотрадицонального сознания и соответствующих ему художественных стратегий не лишено логических пробелов и нуждается в большем прояснении. Опубликованные нами в 2012 и 2014 гг. две монографии о неотрадиционализме [16],[17] и осуществляемое в настоящее время диссертационное исследование - попытка внести посильный вклад в решение задачи всестороннего описания и теоретического осмысления неотрадиционального типа литературного творчества.

Литература

1. Аверинцев С.С. «Поэтика древнегреческой литературы», М. Наука, 1981.

2. Аверинцев С.С., Андреев М.Л., Гаспаров М.Л., Гринцер П.А., Михайлов А.В. Категории поэтики в смене литературных эпох (Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. М., 1994.

3. Аверьянов В.В. Традиция и динамический консерватизм. М., 2012.

4. Баратынская Ж.: Поэтика вечного возвращения Арсения Тарковского как феномен конвергентного сознания. Диссертация. Гамбург, Гамбургский университет, 2011.

5. Богомолов Н.А. Постсимволизм (общие замечания) // Русская литература рубежа веков (1890-начало 1920-х годов). М., 2001. Кн. 2. - С. 385390.

6. Бройтман С.Н. Историческая поэтика // Теория литературы: в 2-х томах. Под ред. Н.Д. Тамарченко. М., 2004. Том 2.

7. Бройтман С.Н. Символизм и постсимволизм (к проблеме внутренней меры русской неклассической поэзии) // Постсимволизм как явление культуры. М., РГГУ, 1995.

8. Есаулов И.А. Постсимволизм и соборность // Постсимволизм как явление культуры. Сборник материалов международной конференции. Выпуск 3. М., 1995. - С. 5.

9. Левин Ю.И., Сегал Д.М., Тименчик Р.Д., Топоров В.Н., Цивьян Т.В. Русская семантическая поэтика как потенциальная культурная парадигма // Russian Literature. Vol. 7/8. Amsterdam, 1974.

10. Лейдерман Н., Липовецкий М. Жизнь после смерти, или Новые сведения о реализме // Новый мир, 1993, №7.

11. Келдыш В.А. Русский реализм начала 20 века. М., 1975.

12. Машкова А.Г. Словацкий натуризм: К вопросу о специфике литературного процесса в Словакии 1920-1940-х годов. Автореф. дис. ... доктора филолог. наук: М., 2005.

13. Перепелкин М.А. Творчество Ольги Седаковой в контексте русской поэтической культуры: Смерть и бессмертие в парадигме традиции. Автореф. дис. … кандидата филол. наук. Самара, 2000.

14. Петрова Н.А. Поэтика О. Мандельштама в аспекте становления поэтического реализма: Автореф. дис. на соиск. уч. степ. доктора. филол. наук. Пермь 2001.

15. Сергеев С.М. Идеология творческого традиционализма в русской общественной мысли 80-90-х гг. XIX в.: Автореф. … кандидата истор. наук. М., 2002. - С. 17-26.

16. Скляров О.Н. «В заговоре против пустоты и небытия». Неотрадиционализм в русской литературе 20 века. М., 2014.

17. Скляров О.Н. «Есть ценностей незыблемая скала…»: Неотрадиционализм в русской поэзии 1910 - 1930-х годов. М., 2012.

18. Скляров О.Н. Онтология релятивности в неклассической словесности (К вопросу о новом традиционализме в русской литературе 20 века) // Современные проблемы науки и образования. - 2014. - № 3;

19. Тюпа В.И. Постсимволизм. Теоретические очерки истории русской поэзии XX века. Самара, 1998.

20. Тюпа В.И. Литература и ментальность. М., 2008.

21. Тюпа В.И. Дискурсные формации. М., 2010.

22. Тюпа В.И. Полифония русской эстетической мысли 1920-х годов // Эстетическое самосознание русской культуры. 20-е годы XX века / Сост. Г. Белая. М.: РГГУ. 2003. - С. 111-126.

23. Тюпа В.И. Поляризация литературного сознания // Literatura rosyjska XX wieku. Warszawa, 1992.

24. Тюпа В.И. Четыре парадигмы художественности в литературном сознании ХХ века // Русская культура и мир. Нижний Новгород, 1993.

25. Бахтин М.М. Собр. соч.: В 7 т. Т. 5. М.: ИМЛИ, 1997. - С. 364.

26. Постсимволизм как явление культуры. Сб. материалов междунар. науч. конф. М.: РГГУ, 1995. - С. 16-23.

27. Тахо-Годи Е.А. Художественный мир прозы А.Ф. Лосева и его истоки. Автореф. … докт М. 2004.

28. Хализев В.Е. Место и роль авангардизма, модернизма и классического реализма в русской литературе ХХ века // Русская литература ХХ-XXI веков: проблемы теории и методологии изучения: Материалы Международной научной конференции: 10-11 ноября 2004 г. М., 2004. - С. 13 - 16.

29. Хализев В.Е. Теория литературы. М., 1999. - С. 235

30. Хализев В.Е. Опыты преодоления утопизма (о философии в России1920-1940-х гг.) // Постсимволизм как явление культуры (под ред. И. Есаулова). М., 1995

31. Хатямова М.А. Формы литературной саморефлексии в русской прозе первой трети 20 века. Автореф. дисс.… доктора филол. наук. Томск, 2008.

32. Яницкий Л.С. Слово как культурная константа неотрадиционализма // Новый филологический вестник. Выпуск №2. Том 5. 2007.

Размещено на Allbest.ru