Роль средств предикации в создании реалистической достоверности прозы Н.В. Гоголя

Размещено на http://www.allbest.ru/

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

кандидата филологических наук

Специальность 10.02.01 - русский язык

РОЛЬ СРЕДСТВ ПРЕДИКАЦИИ В СОЗДАНИИ РЕАЛИСТИЧЕСКОЙ ДОСТОВЕРНОСТИ ПРОЗЫ Н.В. ГОГОЛЯ

Рябиничева Татьяна Николаевна

МОСКВА - 2010

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Творчество Н.В. Гоголя и по сей день интересует читателя, вызывает жаркие споры и разногласия в оценках, его произведения - интереснейший объект исследования для литературоведов и лингвистов. Изучение значения творчества писателя для истории русского литературного языка и литературного процесса не завершено. Гоголь был великим художником-реалистом и мыслителем. О свойствах своего таланта он говорил: «У меня только то и выходило хорошо, что взято было мной из действительности, из данных, мне известных… Воображение мое до сих пор не подарило меня ни одним замечательным характером и не создало ни одной такой вещи, которую где-нибудь не подметил мой взгляд в натуре» [Гоголь, 1959, т.6, 324]. Нельзя было яснее и сильнее указать ту глубокую основу реализма, которая отразилась в текстах и образах писателя, в средствах их воплощения. Созданные им образы являются художественными типами, в которых видится авторское понимание человеческой природы.

Известно, что для Н.В. Гоголя, как родоначальника натуральной школы, первостепенное значение имели не только бытовая конкретность, социальные мотивы, но и гуманистический пафос в обрисовке «маленького человека». Творчество Н.В. Гоголя - это новый этап в становлении русского критического реализма, связанный с углубленным исследованием и показом социальных начал и усилением сатирического отрицания действительности, с опорой на категорию народности языка при выборе средств художественной изобразительности, о чем писали уже в ХIХ веке русские литераторы и критики: «…Давно уже не было в мире писателя, который был бы так важен для своего народа, как Гоголь для России… Он пробудил в нас сознание о нас самих…» [Чернышевский, 1947, т. 3, 20].

Реалистическая достоверность произведений Н.В. Гоголя основана на правдивом воспроизведении среды обитания персонажей, того пространства, которое вобрало в себя гоголевскую мысль о бескрайних просторах современной ему России, о рассекающих ее дорогах, улицах, о "точках" этого пространства - селах, деревнях, городах как значимых с идейно-художественной точки зрения образов. Тонкие наблюдения над художественным пространством произведений Н.В. Гоголя отражаются в работах Ю.М. Лотмана [Лотман, 1988], М.Н. Виролайнен [Виролайнен, 1980], Ю.В. Манна [Манн, 1989], И.А. Есаулова [Есаулов, 1998], А.С. Янушкевича [Янушкевич, 2000] и др. Отметим, что все перечисленные труды имеют литературоведческий, а не лингвистический характер. Средства языкового воплощения образов (и прежде всего характеризующие, оценочные, выражающие авторские интенции, обусловливающие трактовку образа как реалистически достоверного) городских и сельских улиц, столичного града Петербурга, губернского города в текстах Гоголя, как некоем художественном единстве (сверхтексте), в русистике еще не становились предметом отдельного рассмотрения. Этим объясняется наш интерес к теме.

Выбор темы обусловлен потребностью оценить мастерство Н.В. Гоголя, которое проявилось при создании художественного пространства в образах улицы села, улицы города, города, как среды обитания человека, в отборе языковых средств, использованных писателем для реалистически достоверного их запечатления. Исследование художественного воплощения пространства России в реалистических объемах образов города, села, улицы путем анализа средств их создания поможет, как кажется, с современных лингвистических позиций оценить своеобразие творческого метода Гоголя, о котором до сих пор существуют разные суждения [См.: Заманова, 2000; Карандшова, 2000; Романчук, 2002].

Учитывая достижения современного гоголеведения, развитие которого позволило оценить по достоинству недавнее празднование 200-летия со дня рождения писателя, мы направляем свои усилия на рассмотрение еще одной грани гоголевского мастерства, анализируя состав и роль средств предикации в создании реалистической достоверности образов улицы села, улицы города, города, которые не были предметом самостоятельного лингвистического описания. Город, улицы села, улицы города преимущественно оценивались исследователями как фон происходящих событий, хотя уже в работах Ю.М. Лотмана отмечается, что это важные объекты, нередко обусловливающие поведение персонажей [Лотман, 1988: 251-292], определяющие, как камертоны, эмоциональный заряд. Мы принимаем эту мысль как ценную для нашей диссертации.

Материал исследования в настоящей диссертации составляют фрагменты гоголевских текстов, в том числе описаний, в которых автором создаются образы города (Петербурга как столицы и губернского города), улицы города и улицы села. Для исследования взяты следующие произведения Н.В. Гоголя: «Вечера на хуторе близ Диканьки», «Миргород», «Петербургские повести», «Мертвые души». Картотека диссертации - более 2000 контекстов.

Объектом исследования являются художественные объемы, в которых Н.В. Гоголем формируются черты образов города, улицы, села; предметом - совокупность средств предикации, использованных писателем в указанных произведениях при контекстуальных партнерах улица, город, село, раскрывающих авторское видение образов.

Понятие образа и образности в современной науке рассматривается в аспекте психологии, гносеологии, философии, лингвистике. В нашей работе использованы понятия образность в художественном произведении и художественный образ. Образность художественного произведения отвечает задаче коммуникации между автором и читателем. Это коммуникативная образность, за которой стоит сообщение автора о действительности, воспринимаемой органами чувств, прежде всего, визуально. Единицы языка и речи репрезентируют действительность и трансформируются при этом в единицы восприятия - образы [см.: Халикова, 2004: 13]. В филологии для раскрытия такого соотношения между словом и действительностью утвердился термин двуплановость. Еще В.В. Виноградов писал: «Слово, совпадая по своей внешней форме со словом соответствующей национальной языковой системы и опираясь на его значение, обращено не только к общенародному языку, <...> но и к тому миру художественной действительности, который создается или воссоздается в художественном произведении. Оно [слово] является строительным элементом для его построения и соотнесено с другими элементами его конструкции или композиции. Поэтому оно двупланово по своей смысловой направленности и, следовательно, образно» [См.: Виноградов, 1981]. В качестве рабочего определения мы принимаем следующее: художественный образ - итог отражения действительности сквозь призму авторского видения с помощью языковых средств [См.: Гаспаров, 1996: 225; Илюхина, 1998: 6; Валгина, 2004].

Как писал Л.В. Щерба, целью и задачей изучения языка художественного произведения «…является показ тех лингвистических средств, посредством которых выражается идейное и связанное с ним эмоциональное содержание литературных произведений» [Щерба, 1936: 37], что нами осознано в процессе работы.

Одним из важнейших направлений современной лингвистики в ее антропоцентрической парадигме является изучение особенностей отражения авторской картины мира (КМ) в речи/тексте, в том числе художественного произведения, поэтому определение специфики состава и функционирования единиц лексической системы, значение которых передает представление писателя о пространстве города, его улицах, домах как среде обитания человека, обращение к своеобразию средств экспликации этого фрагмента КМ в рамках изучения идиолекта, обусловило актуальность проведенного исследования.

Новизна диссертации определяется тем, что впервые образы города, улицы города, улицы села в творчестве Н.В. Гоголя рассматриваются в аспекте определения роли средств предикации в их создании, в антропоцентрическом плане. Это позволяет выявить и охарактеризовать ряд констант идиостиля, особенности идиолекта писателя, что остается актуальной задачей современной лингвистики. Творческое мировосприятие автора определяет его идиостиль, индивидуальность реализуемых посредством него образных представлений. В трактовке идиолекта и идиостиля мы придерживаемся следующих определений: «Идиостиль - это индивидуально устанавливаемая языковой личностью система отношений к разнообразным способам авторепрезентации средствами идиолекта, которая проявляется в использованных единицах, формах, образных средствах в тексте. Идиолект - совокупность особенностей, характеризующих речь данного индивида». Идиолект писателя репрезентируется созданными им текстами, в том числе и их сегментами [см.: Леденёва, 2000а: 36].

В нашей работе тексты Н.В. Гоголя рассматриваются в аспекте анализа средств предикации. Под предикацией, находящей свое проявление в текстах автора, вслед за П.А. Лекантом, мы понимаем «приписывание признака предмету высказывания посредством двух сочетающихся компонентов предложения. Предикация как синтаксическое понятие является двусторонней, характеризуется единством означаемой и означающей» [Лекант, 2002: 85]. Мыслим предикацию как «важнейший ментальный акт, благодаря которому осуществляется реализация коммуникативно-эстетических, творческих установок языковой личности, детерминируется та или иная позиция, эксплицируется отношение» [Леденёва, 2000а: 363].

Несмотря на отмеченное нами многообразие работ в лингвистическом и литературоведческом гоголеведении [Виноградов, 1921, 1925, 1929, 1959; Тынянов, 1922; Гиппиус, 1924, 1966; Воронский, 1935; Манн, 1989; Белый, 1934; Гуковский, 1949; Луначарский, 1953; Белинский, 1956; Жидкова, 1968; Анненский, 1979; Машинский, 1979; Храпченко, 1980; Виролайнен, 1980; Золотусский, 1981, 1982, 1984, 1987, 1998, 2005; Лотман, 1988; Маркович, 1989; Бахтин, 1990; Зеньковский, 1998; Кожин, 1991; Воропаев, 1997; Кутафина, 1999; Кожинов, 1999; Алленова, 2000; Дилакторская, 1983, 2000; Волосков, 2002; Осадчая, 2003; Труайя, 2004; Базавлук, 2004; Ким, 2004; Горбунова, 2005; Синяк, 2005; Сацкая, 2007; Сивкова, 2007], нет целостного исследования, посвященного средствам создания образа города, его улиц, домов как элементов художественно организованного пространства произведения в его реалистической достоверности (ср.: Ковина, 2006; Михеева, 2008; Одинцова, 2008). Это обусловило концентрацию нашего исследовательского внимания на данных художественных объектах - образах - и языковых средствах их воплощения в указанных произведениях. Достоверность прозы Н.В. Гоголя связана с тем, что его герои, какими бы противоречивыми и даже фантастическими чертами ни были наделены автором их характеры (Чартков, Пирогов, Башмачкин и др.), представлены в атмосфере города, села, в домах и на улицах, выписанных с высокой художественной точностью.

Цель диссертационного исследования - исследовать состав лексики, в роли средства предикации, использованной Н.В. Гоголем при создании образов улицы города, улицы села, города, в их динамике в хронологии творчества: от ранних произведений («Вечера на хуторе близ Диканьки», «Миргород») до произведений, написанных в зрелый период («Петербургские повести» и «Мертвые души»).

В связи с этим ставятся следующие задачи:

1. Осмыслить понятия предикация и средства предикации в современной лингвистике.

2. Выявить круг средств предикации, использованных Н.В. Гоголем для создания реалистической достоверности образа улицы села в «Вечерах на хуторе близ Диканьки».

3. Проанализировать средства предикации, с помощью которых Н.В. Гоголем созданы пространственные образы в «Миргороде».

4. Выявить стилистическую роль имен собственных Петербург, Невский проспект, а также имен нарицательных город, улица в воссоздании реалистической картины мира в тексте «Петербургских повестей» с помощью изучения синтагматических связей данных единиц обозначения пространственных объектов.

5. Проанализировать черты образа губернского города на основе анализа семантического содержания и стилистического потенциала единиц контекстуального окружения - слов предикатной лексики - при текстовых номинациях губернский город, город, город N, улица губернского города в поэме Н.В. Гоголя «Мертвые души».

6. Выделить константы идиолекта и идиостиля, проступающие при изображении пространства в различных произведениях писателя.

7. Установить, какие средства предикации обеспечивают динамику развития пространства обитания гоголевского человека (персонажа): от образа улицы села (в «Вечерах на хуторе близ Диканьки», «Миргороде») до улицы города (в «Петербургских повестях», «Мертвых душах»).

Основная гипотеза исследования: город, село, улицы и артефакты, размещенные на них в текстовом пространстве произведений, являются самостоятельными фрагментами художественного запечатления, благодаря образам которых складывается художественное пространство прозы Н.В. Гоголя, о чем свидетельствует роль средств предикации в ткани текста.

Отбор и анализ языковых единиц, создающих указанные образы, производился на основе использования комплекса методов исследования: сплошной выборки материала, контекстуального наблюдения ("пошаговый", исследование "словесного конвоя", по Т.М. Николаевой), сравнения и сопоставления, метода анализа синтагматических связей слов город, улица, село и имен собственных, называющих указанные объекты. Основной метод лингвистического анализа - описательный, позволяющий на основе анализа эмпирического материала делать теоретические выводы. Частично применялся метод компонентного анализа лексических значений слов, использованных как средство предикации в контекстах Н.В. Гоголя для создания реалистической достоверности.

Теоретическая значимость диссертационного исследования заключается в том, что его результаты расширяют и углубляют представление об идиостиле Н.В. Гоголя, о своеобразии воссозданного им художественного пространства и стилистической нагрузке в нем слов город, село, улица и их лексических партнеров.

Практическая ценность результатов диссертации связана с тем, что выводы работы дополняют данные исследований языка и стиля Н.В. Гоголя и могут быть использованы в отечественном гоголеведении. Материал исследования может найти применение при чтении курсов стилистики, истории и теории языка художественной литературы, теории текста, лингвистического и филологического анализа текста, истории русского литературного языка, современного русского языка в вузовской практике преподавания дисциплин, а также при проведении спецкурсов и спецсеминаров по проблемам описания фрагментов языковой картины мира (ЯКМ) автора.

Положения, выносимые на защиту:

1. Образ улицы создается Н.В. Гоголем на страницах «Вечеров на хуторе близ Диканьки» при помощи предикатов со значением действия, передающих семантику активной жизни, источником которой являются люди, их деятельность.

2. Образ улицы в цикле «Миргород» создается Н.В. Гоголем путем метафоризации; предпочтительные типы предиката - характеризации, тождества, подобия.

3. В «Петербургских повестях» город (Петербург) обрисован как самостоятельный живой организм, способный влиять на жизнь населяющих его людей с помощью слов предикатной лексики - антропоморфных метафор.

4. Главная улица Невский проспект представлена как зеркало Петербурга и наиболее ярко характеризуется с помощью предикатов качества, передающих семантику смены признака.

5. Улицы на страницах «Петербургских повестей» изображаются как частные объекты, «капилляры» города. Для создания образа улицы Петербурга Н.В. Гоголь использует предикаты, наполненные метафорическим содержанием, в семантическом объеме которых актуализирован компонент ?социальное расслоение'.

6. Пространственные образы, номинированные словом улица, являются активными участниками повествования в «Петербургских повестях», отодвигающими образ человека на второй план, о чем свидетельствует изучение текстовой синтагматики - состава средств, использованных в качестве контекстуальных партнеров при слове улица.

7. Губернский город в поэме «Мертвые души», обозначенный как губернский город, город, город N, в тексте поэмы, благодаря средствам предикации, обрисован с различных сторон, в том числе по линии характеризации обитателей, что позволяет показать бездуховность чиновничества, вскрыть истинный смысл названия произведения.

8. К константам идиостиля автора относим актуализацию в значениях слов, создающих образы города, улицы города, улицы села антропологического компонента, проступающего в метафорическом значении слова в роли предиката и при метонимическом сдвиге "город - люди".

Апробация работы. Основные теоретические положения диссертации были представлены в виде статей и докладов, и обсуждались на заседаниях кафедры, на научном семинаре для аспирантов кафедры современного русского языка Московского государственного областного университета «Актуальные проблемы современной лингвистики», на Всероссийской научной конференции «Русское слово, высказывание, текст: рациональное, эмоциональное, экспрессивное», посвященной 75-летию профессора П.А. Леканта (Москва, 2007), на Международной научной конференции «Слово и текст: лингвокультурный, коммуникативный и исторический аспекты» (Ростов-на-Дону, 2009).

По теме диссертации опубликовано 6 работ, в том числе две в изданиях, рекомендованных ВАК РФ.

Структура работы. Диссертация состоит из Введения, трех глав, Заключения, Библиографического списка, Списка использованных сокращений.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновываются выбор темы, актуальность и новизна, определяются объект, предмет, цель, задачи и методы исследования, представлены основные положения, выносимые на защиту, выдвинута гипотеза, характеризуется теоретическая и практическая значимость диссертации.

В первой главе «О значении средств предикации в художественном тексте для понимания содержания образов произведения и оценки образности» обобщены материалы современной лингвистики об изучении текста, языковой картины мира (ЯКМ), пространства и средств вербализации его объемов в художественном произведении.

В настоящее время текст является центральным объектом филологических исследований. «Текст, его устройство и функционирование принадлежат сфере человеческой свободы и культуры. Текст как культурный феномен обладает бытием. <…> автор осуществляет выбор некоторых языковых элементов и способов их упорядочения из всего множества языковых средств с целью воплощения своего замысла», - пишет С.А. Васильев [Васильев, 1988: 58]. Мы принимаем во внимание, что особую значимость для понимания феномена текста имеет теория текста, выработанная М.М. Бахтиным [Бахтин, 1976: 122-151], который ввел широко используемый филологами термин “хронотоп” применительно к художественному миру. Тезис М.М. Бахтина о том, что “всякое вступление в сферу смыслов совершается только через ворота хронотопов” [Там же], был подхвачен многими отечественными учеными и получил в их исследованиях новую жизнь. М.М. Бахтин писал о взаимодействии человека и текста: «Там, где человек изучается вне текста и независимо от него, это уже не гуманитарные науки», для которых текст «является той непосредственной действительностью, из которой только и могут исходить эти дисциплины и это мышление. Где нет текста, там нет и объекта для исследования и мышления» [Бахтин, 1979: 281-285]. Тексты запечатлевают в себе культуру, их анализ позволяет познать прошлое, настоящее, выявить историю духовности человека - шире человечества.

Справедливо заключение А.А. Брудного о тексте как продукте деятельности, предназначенном для понимания его содержания (замысла, идеи автора): «Текст образован сочетанием знаков и представляет собой адресованное, компактное и воспроизводимое выражение некоторого содержания, развернутое по стреле времени (т.е. имеющее начало и конец) и обладающее смыслом, в принципе доступным пониманию» [Брудный, 1998: 185]. Но, изучая язык написанных в разное время произведений Н.В. Гоголя, считаем необходимым опираться на такое понятие, как сверхтекст. Как справедливо утверждает А.Г. Лошаков, «сверхтекст - это целостное полистилистическое, полижанровое, полиреферентное и, следовательно, полисубъектное образование, которое проявляет себя в литературной практике и может квалифицироваться как единица ахронического культурного пространства (мультитекста культуры) [Лошаков, 2007: 9]. Известны работы В.Н. Топорова, посвященные Петербургскому тексту [Топоров, 1983; 2003], в которых этот сверхтекст представлен как аккумулятивное, сверхсемантическое образование, которое находится в сложных взаимоотношениях с единым объектом описания - Петербургом [См.: Топоров, 2003: 26-85]. Мы принимаем и разделяем указанные точки зрения.

В трудах Ю.М. Лотмана, как известно, текст интерпретируется как сложнейшее устройство, обладающее памятью, сохраняющее самые разнообразные коды: «Сумма контекстов, в которых данный текст приобретает осмысленность и которые определенным образом как бы инкорпорированы в нем, может быть названа памятью текста» [Лотман, 1999: 21]. Полагаем, что константы идиостиля, "скрепляющие" сверхтекст, относятся к памяти текста.

Признано, что современная антропологическая парадигма языкознания исходит из того, что человек познает мир через осознание своей практической и теоретической деятельности в нем. Интерес к антрополингвистической проблематике дал новый толчок к исследованиям таких понятий, как языковая картина мира и языковая личность. Понятие «картина мира» относится к числу фундаментальных понятий, выражающих специфику человека и его бытия, его взаимоотношения с миром, важнейшие условия его существования в нем [Караулов, 2006; Морковкин, Морковкина, 1997].

Выдвинутый в качестве ведущего в лингвистике принцип употребления языка говорящими (Н.Д. Арутюнова, Е.В. Падучева) [Арутюнова, 1987; Падучева, 1996] и большой интерес к явлениям когниции имеют следствием, в частности, признание того, что наш мир определяется языком через личностно-пространственные координаты. Человек существует в пространстве и времени - это, бесспорно, одно из самых объективных утверждений об устройстве мира и один из главных постулатов, предопределяющих устроенность бытия, взят на вооружение лингвистами как важный методологический принцип исследования языка и речи/текста.

Для нашего исследования художественного текста в лингвистическом аспекте, предполагающего анализ средств, участвующих в создании образов города, улицы города, улицы села, важно высказывание М. Фуко о том, что «сколько бы мы ни называли видимое, оно никогда не умещается в названном; и сколько бы ни показывали посредством образов, метафор, сравнений то, что высказывается, место, где расцветают эти фигуры, является не пространством, открытым для глаз, а тем пространством, которое определяют синтаксические последовательности» [Фуко, 1994: 47]. Этот тезис указывает на правомерность исследования высказываний как реализованных предложений [Валгина, 2003] - единиц текста в его смысловой полноте, композиционной завершенности, с объемом значений, актуализированных автором в синтагматических связях языковых единиц (лексических - прежде всего), а также имплицитных, выступающих из подтекста.

Констатируя сложное взаимоотношение объективной и языковой картин мира, лингвисты разрабатывают разные аспекты их связи. Одни ученые утверждают, что каждый естественный язык отражает определенный способ восприятия и устройства мира (см., например, работы Анны А. Зализняк [Зализняк, 2004]; И.Б. Левонтиной [Левонтина, 2005]; Т.В. Булыгиной [Булыгина, 1997]; А.Д. Шмелева [Шмелев, 2005]; Г.В. Колшанского [Колшанский, 2006]; О.А. Корнилова [Корнилов, 2003] и др.), при этом считают, что ближе всего к выявлению этих свойств подошла этнопсихолингвистика [Залевская, 2000; Березович, 2004]. Другие исследователи делают акцент на том, что объективный мир не отражается, а интерпретируется в языке (В.И. Карасик, А.В. Кравченко, Е.В. Рахилина, Р.И. Розина, Е.В. Падучева, Е.А. Селиванова, В.Н. Телия и др.) [См.: Карасик, 2002; Падучева, 1985], и тогда важной становится проблема источника интерпретации.

Пространственная семантика остается предметом заинтересованного полиаспектного исследования. Пространство - это, с одной стороны, порядок расположения сосуществующих объектов [Энциклопедический словарь, 1987], с другой - форма существования, упорядочения мира, одна из фундаментальных категорий мировосприятия человека [Флоренский, 1993]. Философское понимание пространства актуально для современной лингвистики [Андреев, 1969; Булгаков, 1989; Потемкин, Симанов, 1990; Устьянцев, 2006].

Склонность оценивать мир в пространственных категориях - явление универсальное, но особенно характерное для русского менталитета, поэтому не случайно, что исследователи ЯКМ и проявления в этой картине идеи антропоцентризма нередко строят свои концепции на анализе пространственной категории, как утверждает О.П. Ермакова [Ермакова, 2000: 289]. В русле данной взаимосвязи, хотя и в разных лингвистических аспектах, работают Н.Д. Арутюнова, С.А. Борисова, Т.В. Булыгина, И.М. Кобозева, А.В. Кравченко, Е.С. Кубрякова, Е.В. Рахилина, О.Н. Селиверстова, В.Н. Топоров, А.Д. Шмелев, Е.С. Яковлева и др. Этот интерес, по нашим наблюдениям, не оставляет и исследователей художественных текстов [Устинова, 2005; Чакалова, 2006 и др.].

Важными в лингвистическом осмыслении понятия пространство являются, в частности, идеи о членении мира на фигуру и фон [Арутюнова, 1999; Кубрякова, 2000], о выделении из недискретного потока информации наиболее презентабельных объектов, по отношению к которым осуществляется ориентация [Кобозева, 2000: 152-162], об иерархии выделенности [Филлмор, 1981: 530], о дейктической и недейктической стратегиях при восприятии пространственных отношений [Всеволодова, 2000; Кравченко, 1996; Плунгян, 1999; Сребрянская, 2005], о сочетании в человеческом осмыслении пространства чувственных элементов его восприятия и геометрической концептуализации (см. об этом в работах Е.С. Кубряковой). Последнее затрагивает проблему типов пространств (реальное / нереальное), связанную с возможностью использования опыта пространственных отношений в других, ментальных сферах существования человека (см. об этом: [Лихачев, 1993; Селиверстова, 1997; Топоров, 1995; Степанов, 1985, 1997] и др.). Указанное нами в диссертации востребовано.

Мы опираемся на то, что художественное пространство в литературном произведении представляет собой авторскую модель мира, выраженную в языке пространственных представлений, это континуум, в котором размещаются персонажи, происходит действие. Наивное читательское восприятие часто отождествляет художественное и физическое пространство [Ср.: Хализев, 2005]. В подобном отождествлении присутствует доля истины, так как «даже когда обнажается его функция моделирования внепространственных отношений, художественное пространство обязательно сохраняет, в качестве первого плана метафоры, представление о своей физической природе» [Лотман, 1988: 252].

Город и его улица, село и его улица в русской языковой картине мира относятся к единицам, транслирующим сложившиеся исторически представления человека о членении пространства сферы его обитания (См.: РСС, т.2. Ср.: РАС: «улица <…> грязная, грязь, красивая, кривая, переулок, чистая, шумная 5; детство, машины, наши, тротуар, узкая, фонарь 4; пустая, пустынная, темная 3» [РАС, т.2, 685]). В творчестве Н.В. Гоголя система пространственных отношений представлена очень ярко. Он "разворачивает" в образной ткани текста пространство села, города, улицы, которое, в свою очередь, дробится (кварталы, переулки), определяется предметными ориентирами: дом, забор, фонарь и т.д. Также мы учитываем, что в произведениях Гоголя наблюдается трансформация пространства: реальное переходит в ирреальное, фантастическое смешивается с реалистическим и т.д. Таким образом, нами в работе принимается подход, согласно которому феномен пространство, образы которого возникают на страницах текстов Н.В. Гоголя, обладает диалектикой.

Наблюдения над тем, какими средствами этого добивается автор, считаем важными для понимания особенностей его идиостиля и идиолекта. Как указал Ю.М. Лотман, Н.В. Гоголь, прежде чем описать ту или иную сцену, создав текст, представлял ее себе как воплощенную театральными или живописными средствами. По мысли ученого, отождествление одного сюжета в реально-бытовом, живописном, литературном и сценическом воплощении выделяло специфику разных типов пространства, разрушало иллюзию о соотношении реального и художественного пространства и заставляло воспринимать последнее как одну из граней условного языка искусства [Лотман, 1988: 253-254].

Предикация представляет область интересов многих современных ученых. Проблемам предикации и связанным с ней явлениям посвящен ряд исследований П.А. Леканта [Лекант, 1971, 1975, 1976, 1983, 1985, 1986, 2005]; Н.Д. Арутюновой [Арутюнова, 1976, 1998, 2003, 2007]; В.Г. Гака [Гак, 1966, 1986]; Ю.С. Степанова [Степанов, 1975, 1985, 2005, 2006, 2007]; В.С. Юрченко [Юрченко, 1972, 2005, 2008]; Т.В. Маркеловой [Маркелова, 1981, 1982, 1985, 1995]; Н.А. Герасименко [Герасименко, 1997, 1998, 1999, 2004, 2006]; В.В. Леденевой [Леденева, 2000, 2001, 2005, 2009]; Т.Е. Шаповаловой [Шаповалова, 1991, 2000, 2003] и др.

П.А. Лекант в работе «Синтаксис простого предложения в современном русском языке» дает определение предикации, которое мы принимаем как рабочее: «Предикация - приписывание признака предмету высказывания посредством двух сочетающихся компонентов предложения. Предикация как синтаксическое понятие является двусторонней, характеризуется единством означаемой и означающей» [Лекант, 2002: 85]. Предикация (в нашем понимании) - это реализация способности языковой единицы (семантико-синтаксической структуры) выражать коммуникативную, эстетическую и другие установки на основе соединения в предложении компонентов, обозначающих предмет и его признак; это акт оформления пропозиции.

В последние десятилетия появился ряд работ, где предикация и средства ее экспликации изучаются в связи с освещением проблем текста как целого, описанием языковой личности [ср.: Караулов, 1987; Винокур, 1989; Тер-Минасова, 2000; Леденева, 2000; Красных, 2001; Карасик, 2002; Василюк, 2004; Никитина, 2005; Шелховская, 2005; Ковина, 2006; Михеева, 2008; Одинцова, 2008 и др.].

А.М. Пешковский в труде «Русский синтаксис в научном освещении» писал: «Сказуемое иначе называется предикат, а самый процесс выражения мысли посредством «сказуемостных» слов и форм - предицированием, или предикацией. Латинский термин представляет здесь то преимущество, что позволяет образовать «легковесное» прилагательное «предикативный» взамен русского крайне тяжеловесного «сказуемостный»» [Пешковский, 2001: 175]. Таким образом, Пешковский полностью отождествляет понятия «сказуемое» и «предикат». В классических случаях предикат оформляется как сказуемое, то есть сказуемое признается грамматическим аналогом предиката [Ср.: Лекант, 1971, 1975, 1976, 1983, 1985, 1986, 2005; Арутюнова, 1976, 1998, 2003, 2007; Гак, 1966, 1986; Золотова, 2005]. В нашей работе мы употребляем термины в данном значении, вслед за П.А. Лекантом, следовательно, опираемся при контекстном рассмотрении роли слов в синтагматических сцеплениях с единицами город, село, улица и др., прежде всего, на употребленные в функции сказуемого - как на использованные в предпочтительной для характеристики автором позиции. Если предикат обозначает проявление говорящего (автора), то он выражен словоформой со следующими значениями: оценка, квалификация, объяснение, назначение [См.: Маркелова, 1995], что требуется учитывать при исследовании художественных текстов. Таким образом, мы можем заключить, что в создании пространственных образов отражаются особенности авторского художественного мышления, оформляемого в ментальных актах предикации с помощью единиц предикатной лексики, которые призваны в языке прежде всего создать характеристику и дать оценку предмету, явлению. Авторский взгляд на средства создания и особенности художественного запечатления изучаемых нами образов в текстах Н.В. Гоголя считаем, безусловно, в основе своей реалистическим.

Во второй главе «Состав и роль средств предикации в создании образа улицы как элемента реалистического художественного пространства произведений Н.В. Гоголя» мы рассматриваем средства предикации, использованные Н.В. Гоголем для создания образа сельской и городской улицы (на материале произведений сборника «Вечера на хуторе близ Диканьки», цикла «Миргород», сборника «Петербургские повести», поэмы «Мертвые души»).

Исследование приемов изображения не входит в наши задачи.

Реалистически достоверный образ сельской улицы, представленный Н.В. Гоголем на страницах «Вечеров на хуторе близ Диканьки», живой, меняющийся. Для создания такого образа служат лексические единицы, выступающие в роли предиката со значением действия, передающие семантику активной жизни: (толпы колядующих) спешили; (толпа) понеслась; (хлопцы) бесятся; (народу) высыпало; (смех и песни) слышатся; (песни и крики) раздавались. Как источник жизни улиц показаны люди, их деятельность. В тексте произведения «Вечера на хуторе близ Диканьки» в качестве яркого средства представления образа улицы выступают слова с имплицитными или эксплицитными семами `человек/люди' (антропологическим компонентом значения) - они называют те элементы в описании состояния улицы или его изменения, которые обусловлены пребыванием, поведением, потребностями человека: (огонек) брезжит; (хата) светилась (?там есть люди, они зажгли огонь'); (балалайка) бренчит (?на ней играет человек') и т.д. Актуальным средством создания реалистической достоверности в текстах «Вечеров на хуторе близ Диканьки» по итогам анализа считаем глагольную лексику с ее глубинной динамичностью (?процесс'). Ср.: брезжить - `рассветать; чуть светиться (об огне)', бренчать - `неискусно играть на музыкальном инструменте, наигрывать (разг.)'.

Образ улицы, возникающий на страницах «Миргорода», уже нельзя назвать подвижным, как показали наши наблюдения. Художественное пространство улицы Миргорода очерчено Н.В. Гоголем благодаря кругу слов, значения которых в роли предиката метафоричны; актуальны характеристики, передаваемые семантикой имен существительных: (улица) была груда грязи; (улица) походила на вывороченную внутренность (заднего двора). В.В. Виноградов отмечал, что «имя существительное, которое употребительно главным образом в функции приложения или сказуемого, выражает не столько предметность, сколько качественную характеристику или состояние» [Виноградов, 1972: 156]. Автор создает с помощью этих единиц в произведении реалистически достоверный, зримый образ, кроме того, используемые предикаты передают отношение Н.В. Гоголя к изображаемым событиям, нередко ироническое. В "Миргороде" улицы также представлены как связанные, прежде всего, с человеком, но при их обрисовке писатель указывает на результат человеческой жизни.

Наши наблюдения показали, что в образе улицы, возникающем на страницах «Петербургских повестей», отражается авторская мысль о социальном расслоении так, что одним из показателей чего является характеристика освещенности с помощью единиц предикатной лексики. Использован контраст в описании богатых и бедных районов Петербурга, в создании которого значима роль гибкой качественной семантики имен прилагательных: (улицы) становились живее, населеннее, сильнее освещены// (пустынные улицы) потянулись; (они (улицы)) сделались глуше, уединеннее.

Материал исследования позволил отметить, что Н.В. Гоголь в «Петербургских повестях» использует глагольные предикаты с семантикой метафоризации для создания зримого образа улицы Петербурга, актуализируя в контексте на ассоциативно-чувственном уровне семантику `страха': (улицы) покрываются (идущими); (улицы и домы) слились и смешались; (улица) перерезывалась (площадью); (площадь) глядела пустынею.

Образ Невского проспекта как центральной улицы Петербурга оказывается главным действующим «лицом» в повести «Невский проспект». Своеобразие состоит, по нашим наблюдениям, в том, что Н.В. Гоголь подчеркивает: существование Невского проспекта - это обязательное условие жизни города. См. гиперболизированную характеристику: он (Невский проспект) составляет (все). Невский проспект представлен как зеркало Петербурга. Образ Невского проспекта (следовательно, и Петербурга) оказывается, как показало исследование, статичным, он лишен ролевой динамики. С помощью слов, выступающих в роли предиката, автор указывает лишь на трансформации, которые обусловлены «ритмом жизни»: Невский проспект просыпается, бодрствует, засыпает, как человек. См.: он наполняется (лицами); (Невский проспект) пуст; он покрывается (чиновниками); (Невский проспект) оживает, начинает шевелиться; (Невский проспект) приятен. Семантикой глаголов движения - перемещения (покрываться - (сов.в. к покрыться - `усеяться чем-нибудь, заполниться чем-нибудь по всей поверхности'), шевелиться - `слегка двигаться') передается метафорическое значение. Заметна образная нагрузка характеризующих состояние Невского проспекта имен прилагательных в функции предиката (пуст, приятен).

Улицы губернского города в поэме «Мертвые души» представлены автором с помощью имеющих метафорическое значение (вследствие олицетворения) слов в роли предиката: (дома) казались затерянными; (улицы) сбивались (в кучу). Это следует оценить как константу идиостиля, проявившуюся, наряду с актуализацией антропологической семантики в содержании слов, при отражении пространственного фрагмента КМ в образе улицы в различных произведениях автора.

В третьей главе «Средства предикации, используемые Н.В. Гоголем для создания художественно достоверного образа города» рассмотрены «Петербургские повести» и «Мертвые души», проанализированы средства предикации, участвующие в создании образов Петербурга и губернского города, выявлены их семантические особенности.

Петербург в текстах «Петербургских повестей» Н.В. Гоголя, как показывает наблюдение, образно соотносится с живым существом, подобно Невскому проспекту, это акцентировано значениями глагольных лексем с компонентом `запах' (в роли предиката): (Петербург) пахнет (хлебами). Автор стремится подчеркнуть в характеристике, что город сам способен издавать запахи. При создании образа Петербурга Н.В. Гоголем, как мы отметили, используются слова, значения которых наполнены метонимическим содержанием, при этом коннотативный компонент сигнализирует о гиперболичности данной характеристики: (весь город) снял шапки.

Ночной город, в изображении Гоголя, пугает жителей, все смешивается в нем (реальное и фантастическое). Данная семантика передается предикатом с семантикой изменения: (весь город) превратится (в гром и блеск). При создании образа Петербурга Н.В. Гоголь использует предикаты, наполненные метонимическим содержанием: (весь город хотел) писаться; (весь город) снял шапки. Перенос осуществлен по линии город> жители. Автор стремится донести мысль о неразрывности связи город-человек. Хотя Петербург утрачивает своих жителей: (Петербург) остался (без Акакия Акакиевича). То, что фантастическое угадывается как особый план, свидетельствует о реалистической канве всего текста.

Образ губернского города в поэме «Мертвые души» Н.В. Гоголя создается при помощи глагольных предикатов: (город был) взбунтован; (город) заговорил; (город N давно) не получал (никаких вестей); взметнулся (город). С помощью предиката (все) пришло в брожение Н.В. Гоголь дает отрицательную характеристику города, подчеркивая его паразитирующий характер.

В диссертации также рассмотрены приемы характеризации губернских дам, чиновников как идиостилевое средство показа законов внутреннего существования города как целого.

Проведенное исследование слов предикатной лексики, использованных Н.В. Гоголем в том числе в функции предиката при характеристике объектов художественного пространства (улица города, улица села, город: Петербург, губернский город) таких произведений, как «Вечера на хуторе близ Диканьки», «Миргород», «Петербургские повести», «Мертвые души», позволило выявить ряд особенностей идиостиля писателя, проступивших как свойство реалистической достоверности этих образов.

В центре сверхтекста Н.В. Гоголя находится человек (сельский житель, губернский чиновник, ростовщик, «маленький человек» Петербурга и т.д.). Общая тональность изображения города в таких фрагментах - негативная. Автор не отмечает красоты города (Петербурга и губернского города), она теряется за гротескными, исполненными иронии картинами описания фальши (…покрывается весь чиновниками в зеленых вицмундирах («Невский проспект», с.11-12); восхищает в губернском городе сад из …тоненьких дерев, дурно принявшихся, с подпорками внизу, в виде треугольников, очень красиво выкрашенных зеленою масляною краскою («Мертвые души», с.12) и т.д.), таким образом, происходит снижение и развенчание заявленного образа.

В произведениях Гоголя наблюдается взаимодействие реального и фантастического при изображении плана человек-город. Автор стремится показать, что город обладает демонической силой, он способен подчинить себе человека. Подчеркивается слабость «маленького человека», который не может противостоять чудовищу в облике Петербурга, и возникающий ассоциативный план улица-сеть, улица-паутина, улица-капилляр это подтверждает.

Проведенное нами лингвистическое исследование поддерживает сложившуюся в науке точку зрения об эволюции художественного метода писателя [Белинский, 1956; Виноградов, 1921; Гуковский, 1948, Кожин, 1991 и др.], а это качество относится к проявлениям идиостиля.

Образ улицы города на страницах произведений Н.В. Гоголя обладает динамикой. В ранних произведениях («Вечера на хуторе близ Диканьки», «Миргород») гоголевская улица - это место происходящих событий, в «Петербургских повестях» - улица становится самостоятельным действующим лицом, она подавляет человека, который теряется на ее улицах, заставляет остро ощутить свое одиночество. В «Мертвых душах» губернская улица сравнивается с петербургской, и представлена автором как ее отражение в причудливом зеркале гротеска. Как улица, так и жители губернского города, пытаются подражать столичным, так как не имеют собственного лица. Подчеркнем, что в ранних произведениях образ села не представлен как самостоятельный: автор запечатлел улицы, на которых кипит жизнь поселян в «Вечерах на хуторе близ Диканьки». В «Миргороде» предлагаются сцены из жизни города (ярмарка, гулянье и др.), но зарисовок, характеризующих город в целом с помощью средств предикации, не выявлено. Лишь в позднем творчестве, по фрагментам сверхтекста, созданного в «Петербургских повестях» и «Мертвых душах», считаем возможным судить объемном образе города - столичного и губернского (См.: Начнем с самого раннего утра, когда весь Петербург пахнет горячими, только что выпеченными хлебами и наполнен старухами в изодранных платьях и салопах, совершающими свои наезды на церкви и на сострадательных прохожих («Невский проспект», с.7); <…> когда ночь сгущенною массою наляжет на него и отделит белые и палевые стены домов, когда весь город превратится в гром и блеск, мириады карет валятся с мостов, форейторы кричат и прыгают на лошадях и когда сам демон зажигает лампы для того только, чтобы показать все не в настоящем виде («Невский проспект», с.42); <…>все те, которых нельзя было выманить из дому даже зазывом на расхлебку пятисотрублевой ухи с двухаршинными стерлядями и всякими тающими во рту кулебяками; словом, оказалось, что город и люден, и велик, и населен как следует («Мертвые души», с.198) и др.). Однако образ улицы как активного участника повествования создается, прежде всего, в «Петербургских повестях», где мы зарегистрировали яркие средства предикации, использованные Н.В. Гоголем для воплощения его художественного видения Невского проспекта в одноименной повести.

Единицы предикатной лексики привлекаются автором при создании реалистического (типизированного) образа губернского города (города N) не столько для трансляции прямых характеристик в роли предиката, сколько в качестве единиц атрибутивных, так как Н.В. Гоголь вводит описательно-оценочные фрагменты в повествование, которые становятся идиостилевым признаком в поэме «Мертвые души» [Ср.: Виноградов, 1954; Лотман, 1970; Луначарский, 1953; Кожин, 1991 и др.].

лексика гоголь улица город

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В Заключении предлагаются выводы по результатам исследования. Роль средств предикации в создании пространственных объектов улица, город как реалистически достоверных образов неодинакова в произведениях разных жанров и времени создания. Можем констатировать, что Н.В. Гоголь широко использует предикатную лексику с ее образно-характеризующими возможностями, но введение данных слов в контекст в функции предиката (прямая авторская характеристика с использованием ресурсов семантики и коннотативного плана единиц) не является частотным в конструкциях с оцениваемым «улица города», «улица села», «город» (в том числе при собственных именах Невский проспект, Петербург). Объем этих образов складывается благодаря характеризации представителей различных социальных слоев - персонажной зоны текстов и сверхтекста рассмотренных произведений в целом. Это является идиостилевой константой, которая проявляется и в метафоризации, и в актуализации семы `человек/люди' в значениях использованных автором лексических единиц, рассмотренных нами в диссертации.

За пределами настоящей работы остается множество направлений в исследовании синтаксического строя речи автора, способы введения его философских рассуждений, авторский комментарий к происходящим событиям. Мы считаем, что данная работа может быть рассмотрена как вклад в разработку обширной темы исследования «Особенности идиостиля Н.В. Гоголя», которая, без сомнения, является актуальной, так как не ослабевает интерес к личности писателя, его творческому наследию, особенностям языка и стиля. Это может составить перспективу исследования.

ЛИТЕРАТУРА

1. «Субъект улица как одно из средств создания образа Петербурга (на материале «Петербургских повестей» Н.В. Гоголя)»// Русское слово и высказывание: рациональное, экспрессивное и эмоциональное: Межвузовский сборник научных трудов. - М.: МГОУ, 2007. - С.102-105.

2. «Образ сельской улицы в прозе Н.В. Гоголя (на материале «Вечеров на хуторе близ Диканьки») //Рациональное и эмоциональное в языке и в речи: грамматические категории и лексические единицы: Межвузовский сборник научных трудов. - М.: Издательство МГОУ, 2008. - С. 156-160.

3. «Образ сельской улицы в прозе Н.В. Гоголя (на примере «Миргорода»)» //Рациональное и эмоциональное в языке и в речи: грамматические категории и лексические единицы: Межвузовский сборник научных трудов. - М.: Издательство МГОУ, 2008. - С.160-164.

4. «Образ губернского города в поэме Н.В. Гоголя «Мертвые души» в аспекте номинации и предикации» //Слово и текст: коммуникативный, лингвокультурный и исторический аспекты. Материалы международной научной конференции. - Ростов н/Д: НМЦ «Логос», 2009. - С. 91-93.

5. «Художественное пространство Петербурга в аспекте предикации (на материале «Петербургских повестей» Н.В. Гоголя)» // Вестник Тамбовского университета. Серия Гуманитарные науки. - Тамбов, 2010. Вып.2(82).- С.173-178.

6. «Образ улицы в повести «Шинель» Н.В. Гоголя: аспекты номинации и предикации» // Вестник МГОУ. Серия «Русская филология». - №2. - 2010. - М.: Изд-во МГОУ. - С. 98-102.

Размещено на Allbest.ru