Закономерности употребления фразеологических единиц с лексическими и грамматическими архаизмами в системе современного литературного языка

в) обороты, состоящие из существительного в им. падеже и существительного с предлогом: борьба за существование; душа в душу; человек в футляре; путевка в жизнь; море по колено; буря в стакане воды; дело в шляпе; кровь с молоком; чудеса в решете и т.д.;

г) обороты, состоящие из предлога, прилагательного и существительного: по свежим следам; по старой памяти; на живую нитку; на короткой ноге; при пиковом интересе; со спокойной совестью; с незапамятных времен и др.;

д) обороты, являющиеся сочетанием глагола с именем существительным (с предлогом и без него): выходить из колеи; водить за нос; поставить на вид; задеть за живое; попасть на зуб; потупить взгляд; семенить ногами; приподнять завесу; заронить искру; напустить тумана; подвести мину; замять разговор; обдать презрением; бить баклуши и др.;

е) обороты, состоящие из глагола и наречия: попасть впросак; поставить в тупик; видеть насквозь; разбиться вдребезги; пойти насмарку и др.;

ж) обороты, состоящие из деепричастия и существительного (или существительных с предлогом): сломя голову; скрепя сердце; спустя рукава; положа руку на сердце; засучив рукава и др.

Указанные группы не охватывают всего многообразия лексико-грамматического состава фразеологизмов и фразеологизированных выражений. В данном случае приведены наиболее распространенные типы устойчивых сочетаний

1.5 Фразеологизмы современного русского языка с точки зрения ее происхождения

Основу русской фразеологии составляют исконные обороты, т.е. общеславянские (праславянские), восточнославянские (древнерусские) и собственно русские.

К общеславянскимРазмещено на http://www.allbest.ru/

относятся, например: брать (взять) за живое; (дать) березовой каши; держать взаперти; задать баню; дать (задать) трепака; как у Христа (Бога) за пазухой; ни рыба ни мясо; клевать носом; повесить нос; один как перст и др.

К восточнославянскимРазмещено на http://www.allbest.ru/

относятся обороты: без царя в голове (и антонимичный с царем в голове); глухая тетеря; медвежий угол; ни кола ни двора; при царе Горохе; собачий холод; точить лясы и др.

Собственно русскими является большинство фразеологизмов, например: высунув язык; выставить на позор; выходить из терпения; губа не дура; держать язык за зубами; жить припеваючи; за милую душу; зеленая улица; злоба дня; зубы заговаривать; и бровью не ведет; и дешево и сердито; идти напропалую; из кулька в рогожку; икру метать; казанская сирота; как будто в воду глядел; коломенская верста; комар носа не подточит; косая сажень; лакомый кусочек; ломать копья; мал золотник, да дорог; мелкая сошка; на воре шапка горит; на лбу написано; на стенку лезть; небо коптить; ни зги не видно; ободрать как липку; одним миром мазаны; подлинная правда; положить под сукно; разводить бодягу; сгореть дотла; спустя рукава; тертый калач; тихой сапой; тянуть лямку; через пень колоду; шапочное знакомство и мн. др.

Собственно русская фразеология пополнялась за счет профессионализмов: дать задний ход; играть первую скрипку; пускать пары; тянуть канитель; топорная работа; холостой выстрел и т.д.; жаргонно-арготических оборотов: выйти из игры; дело - табак; карта бита; пиковое положение; втереть очки и др.; диалектных выражений: из кулька в рогожку; не солоно хлебавши; попасть в переплет; не мытьем так катаньем и пр.

Немало собственно русских фразеологизированных выражений уходят корнями в художественную литературу, например: а Васька слушает, да ест; дразнить гусей; Демьянова уха; как белка в колесе; мартышкин труд; медвежья услуга; сильнее кошки зверя нет и мн. др. (из басен И.А. Крылова); дистанция огромного размера; завиральные идеи; свежо предание, а верится с трудом; и дым отечества нам сладок и приятен и др. (из комедии А.С. Грибоедова); дела давно минувших дней; лукавый царедворец; не мудрствуя лукаво; не по дням, а по часам; окно в Европу; охота к перемене мест и др. (из произведений А.С. Пушкина); из прекрасного далека; легкость в мыслях необыкновенная; мертвые души; мышиный жеребчик (из произведений Н.В. Гоголя); лишние люди; отцы и дети (И.С. Тургенев); как бы чего не вышло; лошадиная фамилия; на деревню дедушке; человек в футляре и др. (из произведений А.П. Чехова); жалкие слова; обыкновенная история (И.А. Гончаров); из самой гущи народа; свинцовые мерзости (A.M. Горький); хрестоматийный глянец (В.В. Маяковский) и мн.др.

Фразеологизмы и фразеологизированные обороты, заимствованные из других языков

Словосочетания по происхождению могут быть и заимствованными из других языков.

Прежде всего выделяются обороты, заимствованные из языка церковнокнижного, т.е. русифицированного старославянского языка. Например: избиение младенцев; камень преткновения; вавилонское столпотворение; манна небесная; исчадие ада; притча во языцех; внести свою лепту; на сон грядущий; краеугольный камень; фиговый листок; в поте лица; одним миром мазаны и др.

Большую группу оборотов составляют так называемые фразеологические кальки и Размещено на http://www.allbest.ru/

полукальки, т.е. выражения, являющиеся дословным (или почти дословным) переводом иноязычных фразеологизмов, пословиц, поговорок. Например: Размещено на http://www.allbest.ru/

с высоты птичьего полета (франц.); лед сломан (франц.); местный колорит (франц.); имеет место (франц.); веселая мина при плохой игре (франц.); проглотить пилюлю (франц.); так вот где собака зарыта (нем.); синий чулок (англ.); время - деньги (англ.); Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку (лат.); рука руку моет (лат.) и т.д.

Особую группу составляют афоризмы из античной литературы, цитаты из литературы разных народов, а также изречения, приписываемые выдающимся зарубежным ученым, общественным деятелям: авгиевы конюшни; геркулесовы столпы (столбы); танталовы муки; всему есть предел; золотая середина (Гораций); О святая простота! (Ян Гус); А все-таки она вертится! (Галилей); Быть или не быть? (Шекспир); башня из слоновой кости (Сент-Бев); буря в стакане воды (Монтескье); Мавр сделал свое дело, мавр может удалиться (Шиллер); принцесса на горошине (Андерсен) и др.

Иногда иноязычные крылатые выражения употребляются в русском языке без перевода. Нередко они сосуществуют с фразеологическими кальками, которые в силу своего распространения используются чаще. Например: Apres nous le delъge (франц.; слова, приписываемые Людовику XV) - имеется и калька: После нас хоть потоп; coleur locale (франц.) - имеется и калька: местный колорит; finita la comedia (итал.) - имеется и калька: комедия окончена; festina lente (лат. выражение, приписываемое Юлию Цезарю) - имеется и калька: торопись медленно; modus vivendi(лат.) - имеется и калька: образ жизни; non multa, sed multum (лат.) - имеется и калька: немного, немногое и др.

Немало русских фразеологизмов и фразеологизированных выражений вошли в другие языки народов России и в другие языки мира. Так, во многие европейские (и славянские и неславянские) и другие языки вошли обороты: герой нашего времени; дом отдыха; дом культуры; зеленая улица; коллективное хозяйство; кто кого; кто не работает, тот не ест; лагерь мира; медвежья услуга; отцы и дети и др. Русские обороты переводятся, калькируются и входят в активный словарь народов мира(34;86).

Глава 2. Фразеологические единицы с лексическими архаизмами и архаическими падежными формами

При рассмотрении лексических архаизмов, сохранившихся во фразеологических единицах современного литературного русского языка, необходимо иметь в виду чрезвычайно большую емкость термина лексические архаизмы. К последним обычно относят слова, почти совершенно вышедшие из употребления и не имеющие синонимов (турусы, сокол), и слова, вытесненные либо разнокорневыми, либо однокорневыми, но в том и другом случае синонимичными им словами (ср. чело -- лоб, пастырь -- пастух).

К лексическим архаизмам относятся и такие слова, которые продолжают бытовать в словарном составе языка, но имеют помимо основных еще и устаревшие значения (ср. брань -- «ругань» и брань -- «битва», «сражение»), а также -- слова, которые заменены теперь словами того же корня, но с некоторым изменением своего звукового облика (ср. юдоль -- доля).

Некоторые языковеды слова типа кольчуга, турусы, пищаль называют историзмами, противопоставляя их лексическим архаизмам, так как они являются единственными выразителями исчезнувших явлений действительности и потому не могут иметь каких-либо синонимов в словарном составе языка.

Помимо отграничения историзмов от лексических архаизмов, среди последних необходимо выделить несколько разновидностей: собственно лексические архаизмы типа перст -- «палец», чело -- «лоб»; лексико-словообразовательные -- недреманный (ср. недремлющий); лексико-семантические -- глагол -- «речь» (ср. глагол -- «часть речи, обозначающая действие предмета»); лексико-фонетические: полымя (ср. пламя).

Во фразеологических единицах современного русского языка больше всего сохранилось собственно лексических архаизмов и в меньшей степени - лексико-словообразовательных, лексико-семантических и лексико-фонетических.

По мере архаизации значений слов, а также сужен: области их употребления утрачиваются связи с другими словами и увеличивается их изоляция в лексической системе языка.

Во фразеологических единицах современного русского литературного языка удерживаются архаичные существительные как древнерусского (восточнославянского), так и старославянского происхождения.

2.1 Фразеологические единицы с архаичными существительными древнерусского и старославянского происхождения, связанные с понятиями о человеческом организме

Во многих фразеологических единицах русского языка сохранились прежние наименования человеческого организма и частей тела. Достаточно перечислить, например, такие широко употребительные в современном языке фразеологизмы, как плоть от плоти во плоти и крови, бить челом, как зеницу ока (хранить, ...), око за око, смежить очи, сомкнуть вежды, головы до пят, идти по пятам, быть под пятой, ползти на карачках, припадать к стопам, направить свои стопы, идти по стопам (кого-нибудь), с какой стати на лоне природы, перст божий, перст указующий, один как перст, вложить персты в язвы.

Устаревшие древнерусские слова плоть -- «тело», стать -- «телосложение», «фигура», чело -- «лоб», око - «глаз», пята -- «пятка», стопа -- «нога», «шаг», лоно- «грудь, чрево», карачки (от корокъ -- «голень») и старославянские -- перст (палец), зеница (зрачок), вежды (веки) в свободных словосочетаниях теперь уже не употребляются, кроме редких случаев, обусловленных стилистическими особенностями языка художественных произведений (см., например, в «Демоне» М.Ю. Лермонтова: «..-и на челе его высоком не отразилось ничего», в романе А. Фадеева «Молодая гвардия»: «А у Ули глаза были большие, темно-карие, -- не глаза, а очи...»).

В свободных словосочетаниях указанные выше слова мы наблюдаем в памятниках древнерусской письменности. Причем некоторые из них уже там встречаются, наряду со свободным словоупотреблением, в составе терминологических и фразеологических словосочетаний как исконно русского, так и церковнославянского происхождения.

«Чело же, на широкъ образъ расходяся, ужастива человека знаменаетъ» («Книга бытеиская, рекомая палея», Александро-Невской лавры, по сп. XIV в.); «Внутренне же око все водно, им же видимъ, зеницею же то зовутъ» (Там же); «Езжил къ великому князю на Москву о том же челомъ бить своему государю» (Псковская первая летопись, по сп. XV в.); «А кто на кого челомъ бъетъ, дворяне и подвоиские позовуть к соуду» (Уставная грамота князя Василия Дмитриевича, 1397 г.); «Съхрани его яко зеницю ока» (Второзаконие, XXXVI, 10; по сп. XV в.); «Переломъ за переломъ, око за око, зуб за зуб...» (Там же, XIX, 27); «В веждахъ ея познана будеть» (Изборникъ Святославовъ, 1073 г.); «На лоне бузумьньихъ почиваеть» (Пандектъ Антиоха, по сп. XI в.); «Братью свою не пъваите, яко вьсь брать пятою запинаеть» (Изборникъ Святославовъ, 1073 г.); «Кони же их на корачни падоша» (Повесть о Дмитрии Донском, по сп. XIV в.); «На томъ пригвоздимъ плесне и стопы» (Житие Феодосия Печерского, по сп. VI в.); «Да от бога исправяться стопы его» (Пандектъ Антиоха, по сп. XI в.); «Способи мя, яко единаго от техъ святыхъ и даруй ми по стопамъ их ходити» (Чтение о жизни Бориса и Глеба, по сп. XIV в.).

Фразеологические единицы, содержащие в своем составе архаичные существительные указанной выше семантической группы, неоднородны как по степени своего употребления в языке, так и по стилистической принадлежности. Если, например, фразеологические сращения под стать -- «вполне подходящий, достойный» с какой стати -- «зачем, почему» являются меж ста левыми, а фразеологические сращения и сочетании с головы до пят -- «целиком и полностью», «во всеми ползти (стоять) на карачках -- «на обеих руках и ногax», идти (следовать) по пятам -- «неотступно преследовать», быть (находиться) под пятой -- «под властью под гнетом» (кого-либо) принадлежат к разговорно-бытовому стилю, то фразеологические сращения (хранить, беречь...) как зеницу ока -- «бдительно, заботливо, тщательно», плоть от плоти -- о кровном или идейном родстве (кого с кем-либо), во плоти и крови - «настоящий, реальный», око за око -- «возмездие за обиду», бить челом -- «почтительно приветствовать и благодарить», «почтительно просить», «жаловаться на кого-либо», фразеологические единства на лоне природы -- «вне города, в поле, в лесу и т. п.», направить свои стопы -- «отправиться куда-либо», один как перст -- «в полном одиночестве», вложить персты в язвы -- «коснуться больного, легко уязвимого места» и, наконец, фразеологические сочетания перст божий (провидения) -- «указание, предопределение судьбы», сомкнуть вежды, смежить очи, синонимичные словосочетанию закрыть глаза, идти (следовать) по стопам (кого-либо или чьим-либо) -- «следовать за кем-либо в чем-то, беря с него пример», падать (припадать) к стопам (кого-либо)--«умолять, просить кого-либо о чем-либо», повергать к стопам (кого-либо)--«полностью подчинять чьей-либо воле», «преподносить что-либо, выражая свою покорность» относятся к книжному стилю и отличаются от межстилевых и разговорно-бытовых не только сферой своего употребления, но и «специфической «повышенной» экспрессивно-стилистической окраской...» (книжности, торжественности, патетичности, поэтичности и т.д.)

Приведем примеры употребления фразеологических единиц разговорно-бытового и межстилевого характера в языке художественной литературы XIX--XX вв. Если фразеологизмам с какой стати, под стать действительно свойственна «нулевая стилистическая характеристика», то этого уже нельзя сказать о таких, как, например, с головы до пят, идти по пятам, быть под пятой, а фразеологизму ползти на карачках присуща «специфически сниженная экспрессивно-стилистическая окраска...» иронии, презрения, фамильярности.

«-- Ну что же ты бранишься? С какой стати! Что я тебе сделал?» (Гоголь. Женитьба); « -- Скажите мне, сударыня, с какой это стати вы каждый день гуляете с Полянским?» (Чехов. Учитель словесности) ; «-- А с какой стати я буду за них думать!» (В. Панова. Ясный берег); «-- И бригада у него сколотилась ему под стать» (Б. Полевой. Любовь); «-- Для третьего участка,-- говорил Батманов,-- подберем боевого товарища, под стать первым двум» (В. Ажаев. Далеко от Москвы); «-- Старушка шла за ним по пятам и все говорила, говорила» (Б. Полевой. Повесть о настоящем человеке); «Но большинство крестьян было бедное, существовало впроголодь... и всецело находилось под пятой у богатеев» (Салтыков-Щедрин. Пошехонская старина); «-- Александр Невский был русским человеком от головы до пят» (А. Толстой. К подвигам, к славе!); «-- Тут поднялся в щели такой хохот, что прямо невмоготу стало, а Петро... как застонет: «Ой, не могу, ой, не могу!» -- да из щели и полез на карачках, а за ним и все остальные» (В. Попов. Сталь и шлак).

В отличие от разговорно-бытовой фразеологии, преимущественно употребляющейся в устной речи (а в художественных произведениях в речи героев), основной сферой употребления книжных фразеологизмов являются «стили публицистических и научных произведений», язык художественных произведений:

«Вьюга мне смежает очи, все дороги замело» (Пушкин. Бесы); «Он, Коршун, только что пообедал и в полудремоте, смежив очи, покачивал головой» (Салтыков-Щедрин. Ворон и Коршун); «Но перст провидения чудесно для людей отвел занесенную для рокового удара руку» (Сергеев-Ценский. Пушки выдвигают); «Сынки-то по стопам родителя пошли» (Мельников-Печерский. В лесах); «Полина Ивановна, ежели и не прямо вложила персты в язвы, то во всяком случае довольно близко нащупала больное место» (Салтыков-Щедри. Круглый год); «-- Вы знаете, что у меня за жена -- ангел во плоти -- доброта неизъяснимая: (Тургенев. Ермолай и мельничиха); «-- Гаврила Петрович, куда же ты теперь стопы-то свои направишь» (М. Горький. Фома Гордеев); «Лотерею они решили провести за городом, на лоне природы» (Сергеев-Ценский. Пушки выдвигают); « -- Ну, a вы то, вы, разве не та же интеллигенция? -- Кровь от крови и плоть от плоти!» (Федин. Города и годы); «Строго приказывалось установить пулеметы и охранять их как зеницу ока» (И. Овчаренко. Путь к свободе); «И точно предвидя, как много в его судьбе может зависеть от этой девушки, лес униженно бил Леночке челом» (Леонов. Русский лес); «-- Хочу Вас, Анатолий Васильевич, просить об одной девушке, то есть, как говорится, всей организацией челом бьем» (И. Василенко. Волшебная шкатулка).

Можно привести также немало примеров употребления данных фразеологизмов в языке современной массовой печати:

«Берегите, юные друзья мои, как зеницу ока великие завоевания Октября! Не позволяйте никому ни словом, ни делом осквернять святое знамя революции» (В. Бухаренко. Годы, события, люди; «Комсомольская правда», 22.5.1957); «Биографы Чемберлена дают достаточно материала для того, чтобы считать его плотью от плоти английской буржуазии, а не земельного дворянства» (Майский. Мюнхенская драма; «Новое время», 1966, № 42).]

2.2 Фразеологизмы, содержащие в именных компонентах вышедшие из употребления древнерусские и старославянские наименования животных, насекомых и некоторых явлений окружающей природы

Во фразеологических единицах русского языка попал как кур во щи, золотой телец, бедный агнец, питаться акридами, а также не видеть ни зги, у черта на куличках, разверзлись хляби небесные, земная твердь, отделить твердь от хляби, вступить на стезю и других сохранились прежние наименования животных и насекомых: кур-- «петух», телец -- «бычок», агнец -- «ягненок», акрида -- «саранча», а также некоторые другие архаичные существительные (иного семантичного плана): зга (сътьга)--«дорога» (ср. стежка -- «тропинка»), стезя -- «путь», кулига (кулижки -- кулички) -- «лесистое, глухое, болотистое место» [12, 185],твердь -- «земля, твердое место, суша», хлябь -- «водная глубина, бездна», нива -- «пашня» .

В свободных, фразеологически не связанных словосочетаниях указанные выше слова мы наблюдаем лишь в памятниках древнерусской письменности. Приведем примеры:

«Прежде даже коуръ возгласитъ...» (Остромирово евангелие, 1056 г.); «Не весть бо, къгда господь въ домъ придеть, вечеръ ли, или полоунощи, или въ коуры поюща, или заоутра» (Юрьевское евангелие, 1119 г.); «Да не ореши тельцемъ и ось-ломъ» (Пандектъ Антиоха, по ел. XI в.); «Постави ж подъ нь тельца (изваяние быка.-- Р. П.) 20 литы великы» (Временник Григория Амартола, по сп. XV в.); «Агньць незлобивъ...» (Минея сентябрьская, по сп. XII в.); «И сия да ясте отъ сихъ... и акриду и подобная ей» (Кн. Левитъ, по сп. XIV в.), «Техъ бо акриды и мухи побита оугрызе-нием» (Книга пророка Соломона); «Пожаловалъ есмъ домовныхъ церковныхъ... бортников... пожнею Воротище да кулижкою Левкинскою» (Оброчная грамота, 1478 г., в сп. XVI в.); «Во второй дьнь створи твердь, иже есть посредь водъ...» (Повесть временных лет); «И азъ отверзу вамъ хляби небесные» (Повесть временных лет, по Ипатьевскому списку); «Вси пради Ваши делаютъ нивы своя...» (Там ж е).

Рассматриваемые фразеологические единицы по своей стилистической принадлежности и продуктивности Употребления в языке не представляют одной однородной группы. Разговорно-бытовому стилю свойственны такие фразеологические сращения, как у черта на куличках -- «очень далеко, в отдаленных глухих местах» (быть, жить, находиться и т. п.), к черту на кулички -- «очень далеко, в отдаленные, глухие места (уехать, отправиться и т. п.), (попасть, угодить) как кур во щи-- «в неожиданную беду, неприятность», (ни) зги не видеть -- «совсем ничего не видеть» [23,45].

Они широко используются в произведениях художественной литературы, в повседневной устной речи:

«-- А то такой вдруг [дождь] зарядит, что два месяца зги не видать!» (Салтыков-Щедрин. Дневник провинциала в Петербурге); « -- Зги не видать, темень-то, батюшка!» (Чехов. Недоброе дело) « -- Экая погода ни зги не видать» (Н. Задорнов. Амур-батюшка); «Втянули бы за милую душу, и вы бы попали как кур во щи!» (Сергеев-Ценский. Пристав Дерябин); « -- Храбрость не ум,-- хмуро заметил Листрат.-- Попадется, дурак, как кур во щи, помяни ты мое слово» (Н. Вирта. Одиночество); «Они достраивали больницу так, чтобы потом не жаловаться: Я-де влопался, как кур во щи меня-де «подвели» (Ю. Герман. Я отвечаю за все); «Будь на то его воля -- прогнал бы эшелон с таким грузом подальше, к черту на кулички» (В. Тендряков. Тугой узел).

Книжному стилю свойственны фразеологические сращения питаться акридами -- «недоедать, бедствовать», золотой (златой) телец -- «деньги, символ богатства»; фразеологические единства поклоняться золотому тельцу, преклоняться перед золотым тельцом -- «испытывать благоговение перед богатством», чист как агнец -- «невиновен, вне подозрений», отделить твердь от хляби, разверзлись хляби небесные, фразеологические сочетания вступить на стезю (чего-либо) -- «начинать какую-либо деятельность», идти по стезе (чего-либо), подвизаться на поприще (чего-либо), трудиться ней ниве (чего-либо) -- «вести какую-либо деятельность, образ жизни», непорочный (бедный, божий, послушный, невинный) агнец -- «олицетворение кротости, невинности» [12,68], а также земная твердь --«земля, суша».

Естественно, эти фразеологизмы, помимо произведений художественной литературы, мы можем встретить на страницах газет и журналов, в публицистической литературе. Приведем примеры из литературных произведений:

«Чем больше подрастал золотой телец Гаврилова, тем сам он к нему становился пристрастней и пристрастней» (Писемский. Старческий грех); «По крайней мере, оглянешься кругом, ни одной живой души не видишь, все преклонилось пред золотым тельцом» (Мамин-Сибиряк. Сестры); «Растворились все хляби небесные,-- со вздохом говорил наш полувзводный.-- Мокнем, мокнем без конца» (Гаршин. Из воспоминаний рядового Иванова); «Прочь из этой растленной страны, где господствует золотой телец и его жрецы -- банкиры и фабриканты» (Г. Серебрякова. Похищение огня); «Чеботаревский чист как агнец» (П. Брянцев. По тонкому льду); «Отпразднуем,-- предложил Крыленков,-- мое вступление на стезю науки» (М. Глушко. Живым говори -- «До свидания!»).

Примеры из эпистолярного и публицистического стилей:

«Сам же едва концы с концами сводишь и питаешься акридами» (Чехов. Письмо М. П. Чеховой, 1890); «В 30-х годах нашего века он возымел желание вступить на стезю редактора и вскоре очутился в кресле заведующего литературным отделом молодежной газеты» (А. Караваева. Непрошенный оркестровщик; «Правда», 28.2.1965); «Мобилизовать силы всех, кто трудится на ниве высшего образования...» (Передовая статья «Вуз, наука, труд»; «Известия», 4.7. 1961).

Во «Фразеологическом словаре русского языка» под редакцией А.И. Молоткова отсутствуют многие из рассмотренных нами фразеологических сочетаний, например, одвизаться на поприще, вступить на стезю, агнец бедный (непорочный) и др. Они еще не вышли из употребления в современном литературном языке, хотя некоторые из них и заметно ослабили свою употребительность, например такие, как агнец непорочный (божий), питаться акридами [и диким медом].

2.3 Фразеологические единицы с устаревшими существительными древнерусского и старославянского происхождения, связанными с обозначением обрядов, поступков и чувств людей

В именных компонентах фразеологических единиц] современного русского литературного языка сохранились некоторые архаичные отвлеченные существительные как древнерусского, так и старославянского происхождения: лихо-- «горе», худо-- «беда», тло -- «основание», мочь -- «сила», мор -- «повальная болезнь, эпидемия», призор -- «присмотр», чета-- «пара»; хвала-«одобрение, прославление», схима -- «строгий монашеский обет в ожидании близкой смерти», помин -- «особый обычай отмечать память об усопших», преткновение -- «помеха, затруднение», зазрение -- «осуждение», отпущение--«прощение», мановение -- «движение, знак рукой или головой, выражающий приказание или обнаруживающий чью-либо волю», геенна -- «место вечного мучения», одр -- «ложе больного».

Среди фразеологизмов этой группы можно назвать фразеологические сращения (узнать...) почем, фунт лиха--«как тяжело в горе, в беде», (кричать...) что есть мочи -- «очень громко, с предельным напряжением», легок на помине -- «появляется как раз в тот момент, когда о нем говорят или думают», камень преткновения -- «затруднение, на которое наталкивается кто-либо в каком-либо деле», без зазрения совести -- «не испытывая стыда, без стеснения», козел отпущения -- «человек, на которого сваливают чужую вину, ответственность за других»; фразеологические единства (лежать...) на смертном одре -- «умирать, быть при смерти», геенна огненная -- «ад, преисподняя», как (будто, словно, точно) по мановению руки (волшебного жезла) -- «мгновенно, внезапно; с легкостью, без труда»; фразеологические сочетания не поминать лихом -- «вспоминая, не думать плохо о ком-либо», сгореть до тла -- «сгореть до основания, полностью», мору на них (вас.) нет -- выражение брани,' осуждения в адрес кого-нибудь, взять (брать) измором -- «настойчиво добиваться чего-либо, надоедать своими просьбами и т. п.», оставить без призора--«оставить без внимания, без наблюдения», воздать хвалу--«похвалить, поблагодарить кого-либо», воспринять схиму -- «дать строгий монашеский обет в ожидании смерти», не чета нам (ему...)--«выше, лучше и т. п. по своим достоинствам, качествам, чем кто-либо»[34,56].

Указанные выше существительные в древнерусском языке употреблялись в свободных сочетаниях и входили в активный запас его словаря. Приведем примеры свободного употребления этих существительных в памятниках древнерусской письменности:

«Понеже не хочю я лиха» (Грамота Владимира Мономаха к Олегу Святославовичу, ок. 1096 г.); «Не бысть лиха межю има» (Новгородская летопись, по сп. XIV в.); «И се же зело хоуде и малы..» (13 слов Григория Назианзина, по сп. XI в.); «На тлахъ образы Христа устроены» (Пандекты Никона Черногорца, по Синодальному сп. 1296 г.); «Душу и тело погоубити въ геене» (Остромирово евангелие, 1073 г.); «Подъ имъ не бы мочи» (Новгородская летопись, по сп. XIV в.); «Моръ былъ въ людехъ многъ» (Там же); «Не токмо во одинои Руси бысть гневъ божий моромъ, но и в Ляхохъ; тое же зимы и в Татарехъ изомре все» (Ипатьевская летопись, по сп. XIV в.); «Кня-же коуны переже взяти, а прокъ въ делъ» («Русская правда», по Новгородской кормчей 1282 г.); «А купилъ есмь себе и своимъ детямъ въ прокъ без выкупа» (Купчая грамота, 1494 г.); «И по образу доброго призора разумети начата...» (Временник Георгия Амартола, 1456 г.); «Желаеть оубо дияволъ и съмечная того чета погыбели человечески» (Устюженская кормчая, XIII в.); «Оумъ твои мановениемъ к богу озарися» (Майская служебная минея, по сп. XII в.); «Раны, мукы, зази-рания...» (Златоструй, по сп. XIV в.); «Хвала со-лию оутворена, не на льсть, нъ на изводъ добре-ишааго» (13 слов Григория Назианзина, по сп. XI в.); «Хощещи ли обновйтися святою схимою... прежь помолися богу и седъ напиши свои обет смыслене» (Письмо Кирилла Туровского Василию, игумену Печерскому, по сп. XIV в.); «Боже наш, давии человекомъ покаяньемъ отпоущенье» (Служебник Сергия Радонежского, по сп. XIV в.); «Створиша в той день праздникъ светелъ съ хвалами и песнями» (Новгородская первая летопись, по сп. XIV в.).

Наряду с межстилевыми фразеологизмами разорить (сжечь,...) дотла, оставить (бросить, ...) без призора и разговорно-бытовыми не поминать лихом, (узнать, ...) почем фунт лиха, нет худа без добра, что есть мочи, мору на них нет, брать измором, легок на помине, не чета нам (ему, ...), значительную часть из числа рассматриваемых составляют фразеологизмы книжного стиля: воздать хвалу, воспринять схиму, камень преткновения, козел отпущения, геенна огненная, на смертном одре и др.

Приведем примеры употребления межстилевых фразеологизмов в языке художественной литературы XIX и XX веков:

«Ну, ребята, прощайте,-- сказал он смущенной дворне.-- Счастливо, не поминайте меня лихом (Пушкин. Дубровский); «-- Она привыкла ко всему этакому утонченному, не чета мне, вахлаку!» (Достоевский. Идиот); « -- А, легка на помине! Где это вы пропадали?» (Тургенев. Дым); «Когда прошли эти каникулы, Петр Кириллыч уже никуда не отправил ни Аркашку, ни Тонечку, и дети навсегда остались... без призора» (Бунин. Суходол); «Угощу! Всех угощу!-- кричал Илья Игнатьич что есть мочи» (Решетников. Глумовы); «-- Ну, с тем, конечно, все разошлись, человек не нам чета: прапорщик, образование имеет» (Сергеев-Ценский. Утренний взрыв); «Хату белые сожгли дотла, а имущество разграбили начисто» (Фурманов. Красный десант); «Все-таки нет худа без добра,-замечает Олег.-- Это я насчет того, что мы задерживаемся» (Ю. Пиляр. Все это было); «В земстве служил и узнал почем фунт лиха» (Ю. Герман. Дело,которому ты служишь); «Прощай, Александр Степанович,-- поклонился ему Сторожев,-- не поминай лихом» (Н. Вирта. Одиночество)

Фразеологизмы книжного стиля как (словно, точно) по мановению волшебного жезла (волшебной палочки), на смертном одре, геенна огненная, козел отпущения, камень преткновения, без (всякого) зазрения совести, воспринять схиму, воздать хвалу не только встречаются в художественной литературе, но и употребляются в произведениях эпистолярного и публицистического стилей[43,76].

Примеры употребления фразеологизмов книжного стиля в художественной литературе:

«-- Прииду к вам, преступник окаянный, и схиму здесь... восприму» (Пушкин. Борис Годунов); «И только лет десять спустя узнали, что он в дальний-дальний монастырь скрылся и схиму принял» (Салтыков-Щедрин. Пошехонская старина); «Козлом отпущения являлся этот последний Лужении, и на нем сосредоточилось все внимание» (Мамин-Сибиряк. Человек с прошлым); « -- Представьте себе, что вдруг, по мановению волшебной палочки, эти люди... все разом принимаются за дело» (Салтыков-Щедрин. В среде умеренности и аккуратности) ; «После этих слов моих тетка начала браниться без всякого зазрения совести» (Писемский. Питерщик); «Вопросы, до которых мы коснулись, не были случайны. Это те гранитные камни преткновения на дороге знания, которые во все времена были одни и те же, пугали людей и манили к себе» (Герцен. Былое и думы); «Комната его была вся обвешана лубочными картинами, изображающими смерть с косой, геенну огненную, страшный суд» (Г. Успенский. Разоренье); «Думал ли Александр, что меньше, чем через месяц он, схватив в Крыму жестокую лихорадку, будет лежать в этой самой комнате на смертном одре» (М. Ма-рич. Северное сияние); «Точно по мановению волшебной палочки, отовсюду исчезла надоевшая ему пыль» (Е. Федоров. Утро над Быстрицей); «Из общих предметов на младшем курсе камнем преткновения были... механика и химия» (И. Игнатьев. 50 лет в строю).

Из числа рассмотренных фразеологизмов устаревшими являются воспринять (принять) схиму, геенна огненная, продуктивность использования которых заметно ослабевает.

2.4 Фразеологические единицы, содержащие наименования букв славянской азбуки в составе своих компонентов

В составе компонентов некоторых фразеологических единиц сохранились наименования букв славянской азбуки: аз -- название буквы А, буки -- название буквы Б, глаголь -- название буквы Г, мыслете -- название буквы М, ижица -- название буквы У, ферт -- название буквы Ф, например: не смыслить ни аза, начинать с азов, все это буки, азы да буки, не миновать глаголя, выписывать мыслете, не отличать от ижицы аза, прописать ижицу, стоять фертом, ходить фертом, от ижицы до аза[33,44].

Данные фразеологизмы различны по своей структуре, по стилистической принадлежности и употребительности в современном литературном языке.

Наибольшей семантической слитностью и абстрагированностью значения обладают: выписывать мыслете -- «идти нетвердым шагом, заплетающейся походкой», прописать ижицу -- «проучить, жестоко наказать кого-либо», ходить (стоять) фертом -- «важничать, рисоваться», (не) миновать глаголя -- «оказаться повешенным» или «избежать виселицы», которые можно отнести к фразеологическим сращениям .

Менее слитны в семантическом отношении компоненты фразеологизмов: (все) это еще буки -- «что может быть, но еще не произошло», «предположительно», азы да буки -- «слишком ясно, очевидно», не отличить от ижицы аза -- «быть полным невежей (профаном) в чем-либо», которые целесообразнее отнести к разряду фразеологических единств.

Еще менее тесная семантическая взаимозависимость между компонентами фразеологизмов: начинать (постигать) с азов, [ни] аза [в глаза] не видеть (не знать), где первый имеет значение -- «начинать делать что-либо с самых основ, с простого, с элементарного», а второй-- «совершенно ничего не видеть, не знать, не понимать» .

Глаголы видеть, начинать и др., образующие первые компоненты этих фразеологизмов, употреблены в своих прямых значениях, не являющихся фразеологически связанными. Эти фразеологизмы обладают чертами, которые присущи фразеологическим сочетаниям [4,56].

В разговорной устной речи изредка встречаются и фразеологические выражения пословичного характера, содержащие в своей структуре интересующие нас «буквенные» компоненты: не суйтесь буки наперед азов, аз-- буки -- веди -- на велосипеде, где первое обладает значением «каждый должен знать свое место», а второе используется при характеристике чего-либо непонятного. В компонентах фразеологических единиц русского языка встречаются наименования букв греческого алфавита, что объясняется давними культурными связями носителей этих языков. Так, например, во фразеологических сращениях альфа и омега -- «сущность, основа, самое главное» и «начало и конец», ни на йоту -- «нисколько, ничуть, ни на самую" малость», ни йоты -- «совсем ничего» содержатся наименования первой и последней букв (альфа и омега) и девятой буквы греческого алфавита (йота). Эти фразеологизмы восходят к библейскому и евангельскому текстам:

«Я есмь альфа и омега, начало и конец»,-- говорить господь» (Апокалипсис); «Я есмь альфа и омега, первый и последний» (Там же); «Доньдеже прейдет небо и земля, йота едина или едина черта, не преидеть отъ закона» (Остромирово евангелие, 1073 г.) . В древнерусской письменности отражены также и наименования букв славянской азбуки: «Пиши же бога съ глаголемъ, божие имя съ живетемъ полностию» (Алфавит XVII века, Спб., 1824). Разговорно-бытовому стилю свойственны фразеологизмы не видеть (не знать) аза [в глаза], прописать ижицу, начинать (постигать) с азов, (все) это еще буки, азы да буки, (ходить) стоять фертом, ни на йоту. Приведем примеры употребления их в художественной литературе XIX--XX вв.:

«-- Я поставлю полные баллы во всех науках тому, кто ни аза не знает, да ведет себя похвально» (Гоголь. Мертвые души); «-- Сперва надо

1 Значение фразеологизма ни на йоту развилось в результате метафоризации первичного конкретного смысла, т. е. «не только сам текст закона не может быть изменен, но даже ни буква его, ни черточка» (йота графически напоминает черту). Сначала азбуке выучиться и потом уже взяться за книгу, а мы еще аза в глаза не видели!» (Тургенев. Отцы и дети); «Шесть лет разлуки ни на йоту не уменьшили моей любви к ней» (Чехов. Два письма); «-- Все это буки-с. Улита едет, да когда-то она будет» (А. Островский. Свои люди -- сочтемся); «.-- Слышали мы это, да ведь все это буки, а те-1 перь?» (Достоевский. Преступление и наказание); « -- Как женился да взял вот этот домишко в приданое, так думал, что богаче или лучше меня людей нет. Фертом ходил» (А. Островский. Шутники) ; «-- Фертом ходит, что говорить... Сабля-то, словно генеральская, ишь тюкается...» (Фурманов. Чапаев); «Занятия в нейрохирургической клинике Иван Иванович, уже опытный хирург, начал почти с азов...» (А. Коптяева. Иван Иванович); «Старичку и в голову не могло прийти, что товарищ Рудин ни аза в цветоводстве не смыслит» (Б. Горбатов. Донбасс); « -- Ого! Пускай-ка, пускай их флот сунется к нашим фортам,-- ему пропишут ижицу!» (Сергеев-Ценский. Севастопольская страда).

Фразеологизмами книжного стиля можно назвать такие, как выписывать {писать) мыслете, не миновать глаголя, от ижицы до аза, от альфы до омеги.

Приведем примеры их употребления в художественной и эпистолярной литературе:

« -- Как начнет выписывать свои мыслете, хоть святых выноси!» (А. Островский. Свои люди -- сочтемся); «Впрочем желаю ему доброго здоровья и не завидую в надежде читать твои записки от альфы до омеги» (Карамзин. Письмо И. И. Дмитриеву, 18.2.1824); «Уйти [из плена] нельзя не бояться: поймают, так вряд ли ему глаголя миновать» (В. Даль. Рассказ Грушина); «И всю ночь туда [в парк] и оттуда неслись лихачи, и порой,| выписывая мыслете, беспечно тащились пьяные гуляки» (Короленко. Прохор и студенты); «Альфа и омега кухни -- кухарка Пелагея возилась около печки» (Чехов. Кухарка женится); «Игнатий Игнатьевич сказал... что прежде чем сделать простую и полезную научную работу, надо ей самой пройти от аза до ижицы все виды труда» (Гладков. Энергия).

Среди рассмотренных фразеологизмов явно идет на убыль степень употребительности в современном литературном языке таких фразеологизмов, как не миновать глаголя, от аза до ижицы, от альфы до омеги. Ослабевает продуктивность употребления фразеологизма выписывать (писать) мыслете, который нередко в XIX в. встречался не только в прозаических жанрах, но и в поэзии, например: «Было на свете все не мило, мыслете по земле писал» (Котляревский. Энеида).

2.5 Фразеологические единицы старославянского и древнерусского происхождения, содержащие в своих компонентах словообразовательные, семантические и фонетические архаизмы в структуре существительных различных тематических групп

В предшествующих параграфах были показаны собственно лексические архаизмы, сохранившиеся в компонентном составе фразеологизмов современного литературного языка.

Рассмотрим теперь группу фразеологических единиц, именные компоненты которых содержат лексико-словообразовательные, лексико-семантические и лексико-фонетические архаизмы.

В компонентах фразеологических единиц поднять (внести) сумятицу, быть (оставаться) в пасынках, отправить (-ся) к праотцам сохранились выпавшие из системы современного словообразования существительных префиксы су-, па-, пра-, а в компонентах фразеологизмов восстановить по крупице, лепта вдовицы, каяться в своих прегрешениях, поборник правды, избиение младенцев, его же царствию не будет конца удерживаются существительные иного словообразовательного (суффиксального) оформления по сравнению с их одно-коренными синонимами в свободных словосочетаниях (ср. крупинка, вдовушка, грех, борец, царство, убийство).

Среди фразеологических единиц с лексико-словообра-зовательными архаизмами в своей структуре преобладают фразеологические единства книжного стиля: его же царствию не будет конца -- «всегда так будет», избиение младенцев -- о расправе над неискушенными и неопытными в каком-либо деле людьми, каяться в своих прегрешениях -- «исповедуясь, раскаиваться в совершенном», поборник правды -- «стойкий борец за правое дело», лепта вдовицы -- «последний дар», «отдать последнее», отправиться к праотцам -- «скончаться, умереть».

Примеры их использования в художественной литературе и публицистике:

« -- Пока на выкуп не пойдете, век свой будете платить, и все-таки земля помещичья. Вот что значит-- его же царствию не будет конца» (Салтыков-Щедрин. Недоконченные беседы); «Фраза, обращенная к присяжным, что «...они не перестанут в суде действовать...», затем только пущена в ход, чтобы сделать им комплимент, внушив им, что царствию их не будет конца» (Слепцов. Трудное время); «Пожертвования неисчислимы... тут и миллионы богача, и копейки нищего, и лепта вдовицы» (Вяземский. Письма русского ветерана); «Нет, каково это почтенное русское общество, равнодушно взирающее на иродово избиение младенцев? В Нижегородской' тюрьме свыше полсотни молодежи» (М. Горький. Письмо Пятницкому, 1902); « -- В конечном счете вы всегда останетесь в проигрыше и раньше времени отправитесь к праотцам» (А. Степанов. Порт-Артур).

Межстилевыми фразеологическими сочетаниями, очевидно, можно назвать следующие: внести сумятицу -- «вызвать растерянность, разлад»; восстановить по крупице-- «постепенно воссоздать разрушенное, вернуть чему-либо прежний вид, облик», ходить в пасынках -- «оставлять без должного внимания»[45,57]. Приведем несколько примеров:

«Неожиданно развернулись события, которые в особняк на Поповской внесли невероятную сумятицу» (В. Озеров. Слуга царя небесного); «Приехали также научные работники и энтузиасты-следопыты, восстанавливающие по крупицам историю подземного гарнизона». Керченская легенда; «Известия», 28. 5. 1967).

В структуре фразеологических единиц не на живот, а на смерть, не щадя живота своего, глагол времен, положить свой живот, жить не по глаголу, на поле брани, на злобу дня, довлеет дневи злоба его сохранены лексико-семантические архаизмы, а именно: существительные выступают с теми значениями, которые давно утрачены ими и не свойственны им в свободных словосочетаниях современного языка, где они выступают уже с совсем другими значениями (ср. живот -- со значением «жизнь» и «часть тела у человека и животных, где расположены органы пищеварения», глагол -- со значением «речь, слово» и «часть речи, обозначающая действие», злоба -- «забота, попечение» и «чувство враждебности, злость», брань -- «сражение, битва» и «ссора, ругань»).

Лексико-фонетические архаизмы можно обнаружить в следующих фразеологических единицах: (явиться,...) яко (как) тать в нощи, (вкушать,...) от древа добра и зла, (попасть,...) из огня в полымя, покинуть земную юдоль, земная юдоль, опочить в бозе, в руце божией, притча во языцех, темна вода во облацех, причем в двух последних предложениях -- падежные формы слов во языцех и во облацех содержат также грамматические архаизмы. Существительные в этих фразеологизмах сохраняют не только старославянский (нощь, древо, юдоль) и древнерусский (полымя) звуковой состав, но и старинный характер чередования согласных в основах слов (к--ц; г--з); во языцех, во облацех, в руце, в бозе, а также иное ударение: во языцех, во облацех (ср. современные нормы -- в языках, в облаках).

Существительные, сохранившиеся в названных выше фразеологизмах, в древнерусском языке употреблялись в свободных словосочетаниях:

«Не пьцетися, убо на утрении день собою печеться, довълееть бо дневи злоба своя» (Четвероевангелие); «Простеръ руце к древу възбраньному» (Слово о премудрости Кирилла, епископа Туровского, по сп. XV в.); «Рече Варягъ: не суть то бози, но древо днесь есть, а оутро изъгнееть» (Повесть временных лет, по сп. XV в.); «Завешта въ юдоли плачевней» (Псалтырь с толкованиями Феодосия, по сп. XI в.); «Въ юдолехъ съмереномудрия» (Пандект Антиоха, по сп. XI в.); «Отъ молния и отъ полымя того загореся инъ дворъ» (Псковская первая летопись, по сп. XV в.); «Вшедши туча дож^. девая и двигнушася облацы н бысть грохотъ», (Псковская первая летопись, по сп. XV в.); «... Да и вы причтетеся велицехъ языцехъ, иже славять богу...» (Житие Константина Философа, по рукописи XV в.); «Глаголю тебе ... въ сию нощь три краты отъвержешися мене» .(Остромирово евангелие, 1056 г.); «Яко тать въ ношти, тако придетъ...» (Пандект Антиоха, по сп. XI в.); «А господь нашь, владея животомъ и смертью, согрешения наша выше главы нашея терпить» (Поучение Владимира Мономаха, до 1125 г.); «Яко с нимъ въ животъ и въ смерть, за правдоу Новгородьскую» (Новгородская первая летопись, по сп. XV в.); «Когда бяше брани быти на поганыя, тъгда ся начаша бити межи собою» (Новгородская первая летопись, по сп. XV в.); «Юрьи... сам хоте особь брань сотворити съ Татары» (Там же).

Фразеологические единицы, именные компоненты которых содержат лексико-словообразовательные, лексико-фонетические и лексико-семантические архаизмы, неоднородны по своей стилистической принадлежности и употребительности в современном русском литературном языке. Большинство фразеологизмов из числа рассматриваемых принадлежит книжному стилю и по своей структуре является фразеологическими сращениями: глагол времен -- «вечность, время», положить живот -- «погибнуть, пожертвовать собой», не на живот, а на смерть -- «стойко, мужественно, до последней капли крови», яко (как) тать в нощи -- «скрытно, незаметно», довлеет дневи злоба его -- «каждый день приносит свои заботы и хлопоты», земная юдоль -- «жизненный путь с его заботами и печалями», все в руце божией -- «независимо от наших желаний», опочить в бозе -- «скончаться, умереть», притча во языцех -- о ком-либо или о чем-либо очень надоевшем, темна вода во облацех воздушных-- о чем-либо неясном и туманном [27,132].

В большей мере мотивируется значение фразеологических единств, принадлежащих к этому же стилю: (попасть, ...) из огня да в полымя -- «попасть из одной беды или опасности в другую», (вкушать, ...) от древа познания добра и зла -- «начинать познавать что-либо», на поле брани -- «на месте сражения», на злобу дня-- «о том, что в данный момент волнует всех, привлекает всеобщее внимание», жить не по глаголу -- «жить по справедливости, в согласии, никого не обижая». Приведем примеры употребления данных фразеологизмов в художественной эпиетолярной и публицистической литературе XIX и XX вв.:

«Бежал он в страхе с поля брани» (Лермонтов. Кавказский пленник); «-- Погоня, Катя, за нами! ... Да не в этот час нам животы свои положить!» (Достоевский. Хозяйка); «-- Да, нужна наука; и время, когда азбука всевластно опутает детей, подкрадется невидимо, яко тать в нощи» (Салтыков-Щедрин. Пошехонская старина);«-- Не по глаголю живешь, братец, нельзя так» (Григорович. Бездна); «-- Это, брат,еще темна вода во об-лацех, что тебе министры скажут» (Писемский. Люди сороковых годов); «Он стал какою-то притчей во языцех чиновников...» (Г. Успенский. Нравы Растеряевой улицы); «Егорушка пишет, что отец его, т. е. наш дядя, сильно поддается глаголу времени: ослабел, поседел и тихо говорит» (Чехов. Письмо Л. П. Чехову, 1893); «А не годится, человеку вкушать от древа познания добра и зла...» (Л. Толстой. Война и мир); «Десять лет тому назад Ваш дядюшка волею судьбы покинул земную юдоль» (Куприн. Звезда Соломона); «Прежде приезжаешь в город как тать в нощи, не знаешь, кого куда поцеловать, чтобы разрешили» (Куприн. Гад); «По мнению Саньки, они со Спирькой попали из огня да в полымя» (А. Свирский. Рыжик); «Мы живем на земле, подчиняемся земным законам, и, как говорится... дню нашему довлеет злоба его, его заботы и требования, его надежды на лучшее завтра» (Шолохов. Говорить людям правду; «Известия», 11. 12. 1966).

Большинство рассматриваемых фразеологизмов весьма продуктивно используется в художественной литературе и публицистике. Исключение могут составить, пожалуй, лишь такие фразеологизмы, как глагол времен, не по глаголу жить, (покинуть, ...) сию земную юдоль, (вкусить, ...) от древа познания добра и зла[33,58].

Как показывает фразеологический материал этой главы, в компонентном составе многих фразеологических единиц обнаруживается значительный пласт слов древнерусского языка, причем самых различных в семантико-стилистическом отношении.

Достоверность фактов фразеологии мы стремились проверить и уточнить по данным памятников письменности. Большинство фразеологизмов, сохранивших в своем составе лексические архаизмы, является по своим структурно-семантическим особенностям фразеологическими сращениями, однако лексические архаизмы также встречались и в компонентах фразеологических единств, а иногда и в составе фразеологических сочетаний и выражений.

2.6 Фразеологизмы с архаичными падежными формами имен существительных

Многочисленные фразеологические единицы прочно удерживают в своих именных компонентах окончание -у родительного падежа мужского рода от основ на -ъ. Наряду с существительными, исконно относившимися к отмершему типу склонения с основами на -ъ, в качестве именных компонентов фразеологических единиц употребляются и некоторые вещественные, конкретные, собирательные и отвлеченные существительные, которые восходят к основам на -о и у которых флексия -у более позднего происхождения. Примерами первых могут служить такие фразеологизмы, как час от часу -- «постепенно, с течением времени», час от часу не легче -- «чем дальше, тем хуже, больше новых затруднений», раз от разу -- «с каждым новым последующим повторением», с часу на час (ожидать, ждать) -- о чем-либо ожидаемом, что должно произойти; «по мере течения времени», прибавить шагу -- «ускорить ходьбу», не давать шагу ступить (сделать) -- «всячески сковывать действия, поступки кого-либо», шагу нельзя ступить -- «невозможно самостоятельно как-либо поступить», наделать шуму --«вызвать много разговоров в результате того "или иного поступка». Примерами вторых являются фразеологизмы -- не выносить сору из избы-- «не разглашать то, что касается узкого круга лиц, и чего не должны знать другие», пороху не выдумает -- «не отличается сообразительностью, не очень умен», понюхать пороху -- «повоевать, побыть на войне», не нюхать пороху -- «не быть на войне, не воевать», ни синь(-я) пороху -- «совершенно ничего» (нет, не осталось и т. п.), с миру по нитке -- «от всех понемногу», с бору по сосенке -- «от каждого понемногу», сбоку припеку -- «лишний, ненужный, не имеющий прямого отношения к чему-либо или к кому-либо», с глазу на глаз -- «наедине, без свидетелей, без посторонних», ни слуху, ни духу -- «нет никаких известий о ком, о чем, от кого-либо», ни складу, ни ладу -- «никакой логики, стройности, связи, никакого порядка», не давать ходу -- «препятствовать продвижению в работе, по службе и т. п.», выпустить из виду -- «забыть о чем-либо», не упускать из виду -- «держать под пристальным наблюдением», сбить (-ся) с толку (с панталыку) -- «привести кого-либо или прийти самому в состояние замешательства, растерянности, ввести в заблуждение», «изменить линию своего поведения в худшую сторону» (или побудить к этому кого-либо), лопнуть (умереть) со смеху -- «неудержимо, до изнеможения смеяться», с жиру беситься -- «привередничать от пресыщения или безделья», без году неделя -- «совсем немного времени, совсем недавно» (быть, жить, находиться где-либо или делать что-либо) и многие другие. В компонентном составе некоторых фразеологических единиц рассматриваемой группы содержатся не только существительные с окончанием -у родительного падежа единственного числа мужского рода, с которым они не употребляются в свободных словосочетаниях, но имеются также и другие архаичные элементы, а именно лексико-семантические и лексико-словообразовательные архаизмы[37,98]. Так, например, во фразеологическом единстве с миру по нитке, образовавшемся в результате эллипсиса (т. е. сокращения количества компонентов) на основе фразеологического выражения с миру по нитке -- голому рубашка -- «что не по силам и средствам одному, можно достичь сообща», содержится существительное мир в одном из устаревших своих значений «сельская община, члены сельской общины» '. Во фразеологических сочетаниях болтать без умолку (без удержу), нуждаться до зарезу, спать без просыпу, танцевать до упаду, брать без спросу находятся слова, префиксальные или корневые морфемы которых воспринимаются как архаичные для состава слов данных существительных, например: у-держ-у, за-рез-у, про-сып-у, у-пад-у с-прос-у.