Отечественная теория перевода
История отечественной теории перевода. Основные направления в развитии переводоведения. Набоков о работе переводчика. Анализ перевода рассказа Гоголя "Шинель". Основные типы переводчиков по Набокову. Эквивалентность в отечественной теории перевода.
| Рубрика | Иностранные языки и языкознание |
| Вид | курсовая работа |
| Язык | русский |
| Дата добавления | 15.12.2011 |
| Размер файла | 26,5 K |
Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже
Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.
Размещено на http://www.allbest.ru/
ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ
ГОСУДАРСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ
ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ
«КАЗАНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ФИНАНСОВО-ЭКОНОМИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ»
Кафедра иностранных языков в сфере экономики, менеджмента и бизнеса
Программа «Переводчик в сфере профессиональной коммуникации»
КУРСОВАЯ РАБОТА
по дисциплине «Теория перевода»
Тема: Отечественная теория перевода
Казань 2010
Содержание
Введение
1. История отечественной теории перевода
2. Набоков о работе переводчика
Заключение
Список литературы
Введение
Эпиграфом данной курсовой работы я взяла высказывание Сэра Уинстона Черчилля, так как, по моему мнению, оно показывает всю значимость профессии переводчика и его «могущество» в некоторых ситуациях. Зачастую от умения переводчика правильно понять и передать исходный текст на другом языке зависит успех переговоров, правильность восприятия художественного произведения и т.д. А знания и умения переводчика зависят от состояния теории перевода в определенный момент истории.
Теория перевода или переводоведение обычно определяется как научная дисциплина, в задачу которой входит изучение процесса перевода и его закономерностей; раскрытие сущности, характера и регулярности межъязыковых переводческих соответствий различного уровня путем обобщения и систематизации наблюдений над конкретными текстами оригинала и перевода; описание приемов и способов перевода, рассмотрение истории переводческой практики и теории, определение роли переводов в развитии отечественной культуры.
Объектом изучения является сам процесс перевода во всех многообразных проявлениях и различные переводные тексты и их оригиналы, сравнение которых предоставляет исследователям объективные данные для развития теории перевода.
В каждой стране во все века существовало множество ученых, занимавшихся переводоведением. Темой данной курсовой работы являются отечественные теории перевода. В ней будет рассмотрена история развития переводоведения в России и приведено мнение В.В. Набокова о работе переводчика.
1. История отечественной теории перевода
В свое время наша страна занимала одно из первых мест в мире по числу и тиражности ежегодно выпускаемых переводов прежде всего художественной литературы. Многие переводчики достигли в своих работах высот литературного мастерства. Впечатляющие достижения переводческой практики не могли не привести к развитию теории перевода. У ее истоков стоит А.М. Горький. Великий писатель глубоко и верно понимал взаимоотношения практики и теории перевода в литературном процессе.
В 1918 г. им основано издательство «Всемирная литература». Объединив известных ученых, писателей и переводчиков, он поставил перед ними одновременно практические и теоретические задачи. Необходимо было отобрать лучшие творения мировой литературы, выполнить их переводы и научно осмыслить достижения и просчеты переводческой практики прошлого. Для приобщения новых читателей к бесценному литературному наследию всех времен и народов «...нужна была теория художественного перевода, вооружающая переводчика и ясными принципами, дабы каждый - даже рядовой - переводчик мог усовершенствовать свое мастерство» (Чуковский К. Высокое искусство. М., 1964.). Первый шаг к созданию теории перевода сделал сам Горький, который подготовил предисловие к «Каталогу издательства «Всемирная литература» при Наркомпросе» (1919) и написал несколько небольших заметок о художественном переводе (Чуковский К. Высокое искусство. М., 1964.). Заметки эти он передал К.И. Чуковскому и поручил ему составить первое в отечественной филологии описание принципов художественного перевода. Таким образом, у отечественной переводческой школы истоки теории и практики оказались общими.
Брошюру «Принципы художественного перевода», включавшую статьи К.И. Чуковского и Н.С. Гумилева, издали для служебного пользования также в 1919 г. Во втором издании (1920) брошюра была дополнена двумя статьями Ф.Д. Батюшкова. А в 1930 г. увидела свет книга «Искусство перевода», ее составили значительно дополненная работа К.И. Чуковского и исследование А.В. Федорова «Приемы и задачи художественного перевода». В 1931 г. М.П. Алексеев опубликовал в Иркутске большую статью «Проблемы художественного перевода». За несколько месяцев до начала Великой Отечественной войны почти одновременно были изданы две книги, сыгравшие особую роль в развитии переводоведения: «Высокое искусство» К.И. Чуковского (В 1964 г. опубликовано новое дополненное и переработанное издание этой книги.) и «О художественном переводе» А.В. Федорова.
Сразу же после войны стали появляться публикации по вопросам перевода. Год от года число их росло. Это были не только статьи и книги о художественном переводе (См. их подробную библиографий в сборниках «Мастерство перевода», которые начали выходить с 1955 г.), но и различные учебные пособия по переводу и первые труды по входившим тогда в моду проблемам теории машинного перевода. Например, Соболев А.Н. Пособие по переводу с русского на французский. М., 1952; Федоров А.В. Введение в теорию перевода. М., 1953; Морозов М.М. Пособие по переводу. М., 1956; Машинный перевод. М, 1957; Автоматический перевод. М., 1957; Аристов Н.Б. Основы перевода. М., 1959; Левицкая Т.Р., Фитерман А.М. Теория и практика перевода с английского языка на русский. М., 1963; Ревзин И.И., Розенцвейг В.Ю. Основы общего и машинного перевода. М., 1964; Туровер Г.Я., Триста И.А., Долгопольский А.Б. Пособие по устному переводу с испанского языка для институтов и факультетов иностранных языков. М., 1967; Миньяр-Белоручев Р.К. Пособие по устному переводу. М., 1969; Гак В.Г., Львин Ю.И. Курс перевода. М., 1970 и др.
Для последующих лет вновь были характерны «малые исследовательские жанры». Статьи, заметки, рецензии, посвященные самым разнообразным видам переводческой деятельности (в том числе машинному переводу), часто публиковались в выпусках: «Мастерство перевода», «Тетради переводчика», тематических сборниках различных издательств, а также в журналах, газетах и вузовских ученых записках. По вопросам теории перевода защищались кандидатские и докторские диссертации. Переводческая проблематика становилась все более многообразной. Было ясно, что в переводоведении наступает новый этап и следует ожидать появления работ, обобщающих накопленный теоретический и практический опыт. Так оно и случилось. Только за три года (1971-1974) вышло из печати столько монографических исследований по теории перевода, сколько их не выходило за всю историю отечественного переводоведения. Вот перечень наиболее значительных из них: Коптилов В.В. Актуальные теоретические вопросы украинского перевода. Киев, 1971; Копанев П.И. Вопросы истории и теории художественного перевода. Минск, 1972; Гачечиладзе Г. Художественный перевод и литературные взаимосвязи. М., 1972; Комиссаров В.Н. Слово о переводе. М., 1973; Эткинд Е. Русские поэты-переводчики от Тредиаковского до Пушкина. Л., 1973; Рецкер Я.И. Теория перевода и переводческая практика. М., 1974; к этому следует добавить книгу чешского ученого Иржи Левого «Искусство перевода». (М., 1974) и работу А.В. Федорова «Очерки общей сопоставительной стилистики» (М., 1971); в 1975 году в Москве вышла в свет монография Бархударова Л. С. «Язык и перевод».
В дальнейшем переводоведческие изыскания в нашей стране стали привычным делом. Постоянно публиковались исследования и практические пособия, в которых на материале многих языков углублялись знания о переводе и переводческой деятельности, предлагались новые теоретические подходы, раскрывались способы и приемы преодоления трудностей перевода и т.п. Перечисляем лишь основные работы начала 1970-1990-х гг.: Черняховская Л.А. Перевод и смысловая структура. М., 1976; Чернов Т.В. Теория и практика синхронного перевода. М., 1978; Виноградов В.С. Лексические вопросы перевода художественной прозы. М., 1978; Вопросы теории перевода в зарубежной лингвистики. М., 1978; Стрелковский Г.М. Теория и практика военного перевода. М., 1979; Влахов С.И., Флорин С.П. Непереводимое в переводе. М., 1980; Комиссаров В.Н. Лингвистика перевода. М., 1980; Рагойша В.П. Проблемы перевода с близко-родственных языков. Минск, 1980; Попович А. Проблемы художественного перевода. М., 1980; Миньяр-Белоручев Р. К. Общая теория перевода и устный перевод. М., 1980; Латышев Л.К. Курс перевода (эквивалентность перевода и способы ее достижения). М., 1981; Любимов Н. Перевод - искусство. М., 1982; Федоров А.В. Искусство перевода и жизнь литературы. Л., 1983; Федоров А. В. Основы общей теории перевода (лингвистические проблемы). М., 1983; Нелюбин Л.Л. Перевод и прикладная лингвистика. М., 1983; Лилова А. Введение в общую теорию перевода. М., 1985; Львовская Э.Д. Теоретические проблемы перевода. М., 1985; Художественный перевод. Проблемы и суждения. М., 1986; Щетинкин В. /".Пособие по переводу с французского на русский. М., 1987; Перевод - средство взаимного сближения народов. М., 1987; Крупнов В.Н. Лексикографические аспекты перевода. М., 1987; Латышев Л.К. Перевод: проблемы теории, практики и методики преподавания. М., 1988; Швейцер А.Д. Теория перевода. Статус, проблемы, аспекты. М., 1988; Перевод и интерпретация текста. М.,1988; Семенец О.Е., Панасьев А.Н. История перевода. Киев. 1989; Комиссаров В.Н. Теория перевода. М., 1990; Therednichenko A. J., Koval Y. D. Theorie et practique de la traduccion. Le Francais. Kiev, 1991; Alesina N. М., Vinogradov V. S. Teoria у practica de la traduccion. El espanol. Kiev, 1993.
Причем прослеживались три направления в развитии переводоведения: лингвистическое, литературоведческое и машинное (инженерное, прикладное).
Лингвисты сосредоточили свои усилия на изучении процесса перевода, построении его гипотетических моделей, сопоставлении текстов оригинала и перевода с целью установления лексических, грамматических, и текстовых соответствий и на определении переводоведческих закономерностей, описании переводческих приемов при передаче содержания оригинала, а также на поисках критериев эквивалентности (адекватности) перевода и эффективных методов обучения переводу.
Литературоведы основное внимание уделяли аксеологическим аспектам перевода. Обычно они изучали художественные тексты, стремясь оценить перевод с точки зрения его эстетической эквивалентности оригиналу, роли языка перевода в развитии духовной культуры, его соответствия нравственным потребностям эпохи. Многие работы литературоведов и переводчиков художественной литературы посвящены чисто профессиональной стороне переводческого ремесла, обмену опытом переводческой деятельности и оценке достоинств и недостатков конкретных переводов.
Что касается машинного направления, то оно возникло в период увлечения идеей создания автоматического перевода и имеет прикладное значение. Оно разрабатывает проблемы моделирования машинного перевода, «прямого» через язык-посредник, или трехэтапного (анализ - преобразование - синтез), пытается формализовать переводческую деятельность человека, найти методы эффективной обработки лингвистической информации, выявления синтаксических структур языка, описания смысла лексических единиц, составления алгоритмов и программ перевода с одного языка на другой для конкретной электронной аппаратуры.
Следует заметить, что практика свидетельствует о близости лингвистического и литературоведческого направлений. По крайней мере, при анализе переводоведческих проблем, например, на материале художественного перевода лингвисту не обойтись без эстетических оценок и литературоведческих подходов, а литературоведу, размышляющему о переводе, постоянно приходится обращаться к лингвистическим понятиям. Поэтому не лучше ли будет рассматривать эти две исследовательские ветви в рамках одного направления - филологического?
Как часто случается в филологии, дефиниции термина «перевод» зависят от исследовательских целей и взглядов ученого и его принадлежности к той или иной научной школе. Так, один из основателей отечественного переводоведения А.В. Федоров, для которого материалом анализа «служат только тексты как речевые произведения» (Федоров А.В. Основы общей теории перевода. М., 1983. С. 10.), считает, что перевод означает умение «выразить верно и полно средствами одного языка то, что уже выражено ранее средствами другого языка». Сторонница структурных методов исследования А.А. Черняховская определяет перевод как «преобразование структуры речевого произведения, в результате которого, при сохранении неизменным плана содержания, меняется план выражения «один язык заменяется другим» (Черняховская Л. А. Перевод и смысловая структура. М., 1976. С. 3.). Приверженцы денотативных взглядов на перевод считают его процессом «описания при помощи языка перевода денотатов, описанных на языке оригинала» (Комиссаров В. Н. Слово о переводе. М., 1973. С. 32.); последователи трансформационных методов полагают, что перевод - это «преобразование единиц и структур ИЯ (исходного языка. - В.В.) в единицы и структуры ПЯ (переводящего языка. - В.В.)» (Комиссаров В. Н. Слово о переводе. М., 1973. С. 38.), придерживающиеся семантических теорий утверждают, что перевод «заключается в раскрытии сущности эквивалентных отношений между содержанием оригинала и перевода». И так далее.
Корни современного состояния отечественного переводоведения уходят в недалекое прошлое, в 1970-1980-е гг., на которые пришелся пик развития отечественной теории перевода. Именно в эти годы появились замечательные труды выдающихся советских переводчиков-теоретиков: Я.И. Рецкера, А.Д. Швейцера, В.Н. Комиссарова, В.Г. Гака, Г.В. Чернова и др., обладавших не только огромным практическим опытом перевода и предельно тонким чувством иностранного языка, но и необыкновенным даром блестяще переводить.
Но именно в эти годы господствовавшая советская тоталитарная идеологическая система не только замалчивала и «зажимала» наиболее значимые достижения в лингвистике (как в науке и культуре в целом) из-за «неблагонадежности» их авторов, отнесенных к инакомыслящим, но и преследовала их за правозащитную деятельность, всячески их третировала, дискредитировала и пыталась их изолировать, поместить в научный «вакуум». Что ей в большинстве случаев удавалось. Как пишет Ю.Д. Апресян, один из наиболее гонимых тогда ученых-лингвистов, на его имя и на имена других правозащитников-лингвистов был наложен запрет, в научных изданиях снимались ссылки на их работы, им было отказано в публикации научных трудов, их выгоняли из академических институтов, не давали преподавать и т.д. [Апресян 1995, I-VIII]. (Помню ярко иллюстрирующий советский дух случай с публикацией моей книги «Информационные процессы и машинный перевод» (1986 г.) в издательстве «Наука», когда редактор без моего ведома «вымарала» (как тогда говорили) ссылку на одного неугодного советской власти чешского лингвиста вместе с его цитатой, с которой я полемизировала. В результате весь фрагмент «повис в воздухе» и потерял смысл).
В результате советские теоретики перевода, будучи не только блистательными переводчиками (и преподавателями), но и вынужденными проводниками господствующей идеологии, вольно или невольно должны были игнорировать не только этих авторов, но и их идеи, или относились к ним с недоверием. Это отразилось на теоретических основах советского переводоведения, которое было лишено возможности опереться на качественную лингвистическую теорию, каковой в те годы и по настоящее время является модель «Смысл - Текст». Что касается зарубежного переводоведения, то в нем ситуация была не лучше: ни одна зарубежная лингвистическая теория не могла сравниться с данной моделью по качеству разработки понятийного аппарата и по своей объяснительной силе.
2. Набоков о работе переводчика
Набоков писал: «В причудливом мире словесных превращений существует три вида грехов. Первое и самое невинное зло - очевидные ошибки, допущенные по незнанию или непониманию. Это обычная человеческая слабость - и вполне простительная. Следующий шаг в ад делает переводчик, сознательно пропускающий те слова и абзацы, в смысл которых он не потрудился вникнуть или же те, что, по его мнению, могут показаться непонятными или неприличными смутно воображаемому читателю. Он не брезгует самым поверхностным значением слова, которое к его услугам предоставляет словарь, или жертвует ученостью ради мнимой точности: он заранее готов знать меньше автора, считая при этом, что знает больше. Третье - и самое большое - зло в цепи грехопадений настигает переводчика, когда он принимается полировать и приглаживать шедевр, гнусно приукрашивая его, подлаживаясь к вкусам и предрассудкам читателей. За это преступление надо подвергать жесточайшим пыткам, как в средние века за плагиат».
Недостаточное знание иностранного языка, считал Набоков, может превратить самую расхожую фразу в блистательную тираду, о которой и не помышлял автор. И приводит следующие примеры:
“Bien-etre general” становится утверждением, уместным в устах мужчины: “Хорошо быть генералом”, причем в генералы это благоденствие произвел французский переводчик “Гамлета”, еще и попотчевав его при этом икрой.
В переводе Чехова на немецкий язык учитель, едва войдя в класс, погружается в чтение “своей газеты”, что дало повод величавому критику сокрушаться о плачевном состоянии школьного обучения в дореволюционной России. На самом-то деле Чехов имел в виду обыкновенный классный журнал, в котором учитель отмечал отсутствующих учеников и ставил отметки невинные английские выражения “first night” и “public house” превращаются в русском переводе в “первую брачную ночь” и “публичный дом”.
Приведенных Набоковым примеров достаточно. Они смешны и режут слух, но тут нет злого умысла, и чаще всего скомканное предложение сохраняет свой исходный смысл в контексте целого.
В другую категорию из той же группы промахов Набоков относит лингвистические ошибки не столь явные и более сложные для переводчика. В этом случае неправильное значение, которое от многократного перечитывания может отпечататься в памяти переводчика, может придать неожиданный и подчас весьма изощренный смысл самому невинному выражению или простой метафоре.
По этому поводу Набоков вновь приводит примеры:
одного поэта, который, «сражаясь с переводом, так изнасиловал оригинал, что из “is sickled o'er with the pale cast of thought”, создал «бледный лунный свет». В слове sicklied переводчик увидел лунный серп.
немецкий профессор, с присущим ему национальным юмором, возникшим из омонимического сходства дугообразного стрелкового оружия и растения, которые по-русски называются одним словом “лук”, перевел пушкинское “У лукоморья...” оборотом “на берегу Лукового моря”.
Другой и гораздо более серьезный грех, считал Набоков, когда опускаются сложные абзацы, все же простителен, если переводчик и сам не знает, о чем идет речь, но «до чего же отвратителен самодовольный переводчик, который прекрасно их понял, но опасается озадачить тупицу или покоробить святошу. Вместо того чтобы радостно покоиться в объятиях великого писателя, он неустанно печется о ничтожном читателе, предающимся нечистым или опасным помыслам».
В подтверждение Набоков приводит трогательный образчик викторианского ханжества, который попался ему в старом английском переводе “Анны Карениной”:
Вронский спрашивает Анну, что с ней. “Я beremenna” (курсив переводчика), - отвечает Анна, предоставляя иностранному читателю гадать, что за таинственная восточная болезнь поразила ее, а все потому, что, по мнению переводчика, беременность могла смутить иную невинную душу и лучше было написать русское слово латинскими буквами.
Иногда переводчики, по мнению Набокова, пытаются скрыть или завуалировать истинный смысл слова, и приводит пример «когда, красуясь перед читателем, является самовлюбленный переводчик, который обставляет будуар Шахерезады на свой вкус и с профессиональной виртуозностью прихорашивает своих жертв». Он приводит пример, как в русских переводах Шекспира Офелию было принято украшать благородными цветами вместо простых трав, которые она собирала:
Там ива есть, она, склонивши ветви
Глядится в зеркале кристальных вод.
В ее тени плела она гирлянды
Из лилий, роз, фиалок и жасмина.
Пер. А. Кроненберга, С.-Петербург, 1863.
Переводчик исказил лирические отступления королевы, придав им явно недостающего благородства. Каким образом можно было составить подобный букет, бродя по берегу Эвона или Хелье, - это уже другой вопрос. Серьезный русский читатель таких вопросов не задавал, во-первых, потому, что не знал английского текста, а во-вторых - потому, что на ботанику ему было в высшей степени наплевать. Единственное, что его интересовало - это “вечные вопросы”, которые немецкие критики и русские радикальные мыслители открыли у Шекспира.
Вот как критикует Набоков перевод величайшего русского рассказа - гоголевская “Шинель”. Его главная черта, иррациональная часть, образующая трагический подтекст этой истории, без которой она была бы просто бессмысленным анекдотом, неразрывно связана с особым стилем, которым она написана: множество нелепых повторов одного и того же нелепого наречия звучит столь навязчиво, что становится каким-то зловещим заговором. «Здесь есть отрывки, которые выглядят вполне невинными, но стоит взглянуть пристальнее и вы замечаете, что хаос притаился в двух шагах, а какое-нибудь слово или сравнение вписаны Гоголем так, что самое безобидное предложение вдруг взрывается кошмарным фейерверком. Здесь есть та спотыкающаяся неуклюжесть, которую автор применяет сознательно, передавая грубую материю наших снов». Все это напрочь исчезло в чинном, бойком и чрезвычайно прозаичном английском переложении. Вот пример, который создает у Набокова ощущение присутствия при убийстве, которое он не в силах предотвратить:
Гоголь: “...в две небольшие комнаты с передней или кухней и кое-какими модными претензиями, лампой или иной вещицей, стоившей многих пожертвований...”
Фильд: “fitted with some pretentious articles of furniture purchased, etc...”Набоков вспоминает, как один известный русский композитор попросил его перевести на английский стихотворение, которое сорок лет назад он положил на музыку. Он настаивал, что перевод должен особенно точно передавать акустическую сторону текста. Текст этот оказался известным стихотворением Эдгара По “Колокола” в переводе К. Бальмонта. «Переводя стихотворение обратно на английский, - вспоминает Набоков - я заботился только о том, чтобы найти слова, напоминавшие по звучанию русские. Теперь, если кому-то попадется мой английский перевод, он может по глупости перевести его снова на русский, так что стихотворение, в котором уже ничего не осталось от Э.По, подвергнется еще большей “бальмонтизации”, пока, в конце концов “Колокола” не превратятся в “Безмолвие”!
Или вот еще набоковский пример: романтичное стихотворение Бодлера “Приглашение к путешествию” (“Mon enfant, ma soeur, Songe а la douceur...”).Русский перевод принадлежит перу Мережковского, обладавшего, по мнению Набокова, еще меньшим поэтическим талантом, чем Бальмонт. Начинается он так:
Голубка моя,
Умчимся в края...
Стихотворение это в переводе немедленно приобрело бойкий размер, так что «его подхватили все русские шарманщики. Представляю себе будущего переводчика русских народных песен, который захочет их вновь офранцузить:
Viens, mon p'tit,
A Nijni
и так далее ad malinfinitum».
Набоков выделяет три типа переводчиков, не застрахованных от указанных ошибок. К ним, по его мнению, относятся: «ученый муж, жаждущий заразить весь мир своей любовью к забытому или неизвестному гению, добросовестный литературный поденщик и, наконец, профессиональный писатель, отдыхающий в обществе иностранного собрата». Вот как он их описывает.
Ученый муж в переводе точен и педантичен: сноски он дает на той же странице, что и в оригинале, а не отправляет в конец книги - с его точки зрения, они никогда не бывают исчерпывающими и слишком подробными.
Второй тип переводчика должен быть столь же талантлив, что и выбранный им автор, либо таланты их должны быть одной природы. В этом и только в этом смысле Бодлер и По или Жуковский и Шиллер идеально подходят друг другу, считает Набоков. Во-вторых, переводчик должен прекрасно знать оба народа, оба языка, все детали авторского стиля и метода, происхождение слов и словообразование, исторические аллюзии. Здесь мы подходим к третьему важному свойству: наряду с одаренностью и образованностью он должен обладать способностью действовать так, словно он и есть истинный автор, воспроизведя его манеру речи и поведения, нравы и мышление с максимальным правдоподобием.
Набоков занимался переводами нескольких русских поэтов, которые прежде были исковерканы плохими переводами или вообще не переводились. «Мой английский, конечно, гораздо беднее русского: разница между ними примерно такая же, как между домом на две семьи и родовой усадьбой, между отчетливо осознаваемым комфортом и безотчетной роскошью, - писал Набоков - Я далеко не удовлетворен достигнутым, но мои штудии раскрыли некоторые правила, которые могут пригодиться другим переводчикам».
Вот как, к примеру, Набоков переводил и столкнулся с немалыми сложностями в переводе первой строки одного из величайших стихотворений Пушкина “Я помню чудное мгновенье...”:
Yah pom-new chewed-no-yay mg-no-vain-yay
Набоков передал русские слоги, подобрав наиболее схожие английские слова и звуки. Русские слова в таком обличьи выглядят довольно безобразно, но в данном случае это не важно: важно, что “chew” и “vain” фонетически перекликаются с русскими словами, означающими прекрасные и емкие понятия. Мелодия этой строки с округлым и полнозвучным словом “чудное” в середине и звуками “м” и “н” по бокам, уравновешивающими друг друга, - умиротворяет и ласкает слух, создавая при этом парадокс, понятный каждому художнику слова.
Если посмотреть в словаре эти четыре слова, то получится плоское и ничего не выражающее английское предложение: “I remember a wonderful moment”.
Набоков поставил перед собой задачу убедить английского читателя, что “I remember a wonderful moment” - совершенное начало совершеннейшего стихотворения.
Прежде всего, он убедился, что буквальный перевод в той или иной мере всегда бессмыслен. Русское “я помню” - гораздо глубже погружает в прошлое, чем английское “I remember”. В слове “чудное” слышится сказочное “чудь”, древнерусское “чу”, означавшее “послушай”, и множество других прекрасных русских ассоциаций. И фонетически, и семантически “чудное” относится к определенному ряду слов, и этот русский ряд не соответствует тому английскому, в котором мы находим “I remember”. И напротив, хотя английское слово “remember” в контексте данного стихотворения не соответствует русскому смысловому ряду, куда входит понятие “помню”, оно, тем не менее, связано с похожим поэтическим рядом слова “remember” в английском, на который при необходимости опираются настоящие поэты.
Вот еще набоковский пример. Ключевым словом в строке Хаусмана “What are those blue remembered hills?” в русском переводе становится ужасное, растянутое слово “вспомнившиеся” - горбатое и ухабистое и никак внутренне не связанное с прилагательным “синие”. В русском, в отличие от английского, понятие “синевы” принадлежит совершенно иному смысловому ряду, нежели глагол “помнить”.
Связь между словами, несоответствие различных семантических рядов в различных языках предполагают еще одно правило, считает Набоков, по которому три главных слова в строке образуют столь тесное единство, что оно рождает новый смысл, который ни одно из этих слов по отдельности или в другом сочетании не содержит. Не только обычная связь слов в предложении, но и их точное положение по отношению друг к другу и в общем ритме строки делает возможным это таинственное преобразование смысла. Переводчик должен принимать во внимание все эти тонкости.
Наконец, существует проблема рифмы. К слову “мгновенье” можно легко подобрать, по меньшей мере, две тысячи рифм, говорит Набоков, в отличие от английского «moment», к которому не напрашивается ни одна рифма. «Поставив его в хвосте фразы, мы поступили бы исключительно опрометчиво».
«С этими сложностями, - вспоминает Набоков - я столкнулся, переводя первую строку стихотворения Пушкина, так полно выражающую автора, его неповторимость и гармонию. Изучив ее со всей тщательностью и с разных сторон, я принялся за перевод. Я бился над строчкой почти всю ночь и в конце концов перевел ее. Но привести ее здесь - значит уверить читателя в том, что знание нескольких безупречных правил гарантирует безупречный перевод».
Набоков тщателен необыкновенно и эрудирован как мало кто другой в его литературном поколении. Он, особенно поздний, англоязычный, еще и по этой причине создает массу трудностей, подвергая нешуточной проверке терпение, доброжелательство, волю заинтригованного читателя-непрофессионала. Грустно, когда этому читателю еще больше осложняют задачу, публикуя текст, который, мягко говоря, неисправен. Самому Набокову казалось наибольшим злом из всех грехопадений, подстерегающих переводчика: намерения "полировать и приглаживать шедевр, гнусно приукрашивая его, подлаживаясь к вкусам и предрассудкам читателей". Набоков и вообще был скептичен по части возможностей перелагателя: известно, что "Евгения Онегина" по-английски он издал в прозаическом подстрочнике (с тремя томами исключительно тщательных и ценных комментариев), а в интервью А. Аппелю через десять лет после завершения этой работы с присущей ему категоричностью заявил: "Замученный автор и обманутый читатель - таков неминуемый результат перевода, претендующего на художественность. Единственная цель и оправдание перевода - возможно более точная передача информации, достичь же этого можно только в подстрочнике, снабженном примечаниями". Это было в 1967 году. Сорок с лишним лет назад Набоков, видимо, думал по-иному, а то не брался бы за поэтические - вовсе не подстрочник! - переводы из Байрона, Руперта Брука, Шекспира, Бодлера, Рембо и не пробовал бы создать английские версии русской поэтической классики. Впрочем, перевод прозой он, кажется, и под старость признавал законным видом литературы. И сам два раза попробовал свои силы на этом поприще, правда, давно, в пору своих литературных дебютов: пленившись сложностью задачи, перевел "Кола Брюньона", чуть не целиком построенного на каламбурах и французском просторечии (у него повесть Роллана стала называться "Николка Персик"), и знаменитую "Алису", ставшую в набоковском переводе "Аней в стране чудес". Хотя считается, что "Ада", как и "Бледный огонь", - главным образом, словесная игра, а значит, текст, принципиально непереводимый, Набоков вряд ли разделил бы такое мнение, - оно не соответствует его требованиям к литератору уметь в своей области буквально всё. Впрочем, применительно к "Аде" слово "шедевр", стоящее в набоковском эссе "Искусство перевода", во всяком случае, не бесспорно. Возможны даже его антонимы: тут все зависит и от выучки, и от вкусов вершащего суд о книге, которая воплотила, быть может, самый амбициозный замысел писателя. Споры о том, считать "Аду" триумфом или наоборот, творческой катастрофой, начались сразу по ее выходе в свет и три десятка лет спустя все еще не окончены, хотя мнения уже не так категоричны. Самому Набокову, не страдавшему комплексами неуверенности и скромности, верилось, что он создал нечто эпохальное. Так оно и было, если считать эпохой в литературе постмодернизм, для которого "Ада" - истинный, неоспоримый канон. Но так ли самоочевидно, что постмодернизм на самом деле составил эпоху? Т.е. стал больше, чем только модой, пусть повальной, и создал нечто захватывающе новое, привораживающее невиданными поэтическими возможностями. Обо всем этом будут полемизировать еще очень долго, и отношение к "Аде" скорее всего не раз изменится. Но трудно вообразить, чтобы кто-то всерьез объявил эту книгу пустышкой и мнимостью, не признавая ее особого значения хотя бы как знака свершающихся в литературе перемен.
Тем не менее, лишь после "Ады" по-настоящему укоренилась, перестав шокировать и восприниматься как некий парадокс - проза, которая намеренно добивается сходства не то с головоломкой, не то с лабиринтом. Такая проза, где у простодушного читателя голова идет кругом от замысловатых и внешне совершенно нелогичных поворотов сюжета, хотя на самом деле сюжет присутствует лишь в самой минимальной степени. Где важны не характеры, не история, что-то говорящая о жизни, но, прежде всего остального, - стихия пародии, то потаенной, то нескрываемой и ядовитой. Где слово настолько удалено от привычно с ним сопрягающихся смыслов, что от него остается одна фонетическая оболочка, а значения каждый волен подставлять самые произвольные. Где рассказ превращается в чистую условность, и сотни страниц продолжается какой-то нескончаемый маскарад, так что сущим домыслом становятся разговоры о мотивах, движущих героями, да и о самих этих игрушечных фигурках, которые лишь притворяются литературными персонажами с собственной индивидуальностью и судьбой.
Современные процессы глобализации и международной интеграции оказали значительное влияние на роль и место межъязыкового перевода в жизни мирового сообщества. В России политические и социально-экономические изменения последних 20 лет: падение железного занавеса, рост международных контактов во всех областях нашей жизни, либерализация внешнеэкономической деятельности - создали совершенно новые условия для переводческой деятельности. Изменился социальный заказ на профессию переводчика, из элитной она стала массовой, и вместе с тем неизмеримо выросли требования к профессиональной компетенции переводчика, возросла роль национальных и международных профессиональных организаций переводчиков. Усилилась и углубилась специализация в сфере перевода, выделились отдельные, достаточно самостоятельные переводческие профессии.
Заключение
Переводоведение в России имеет богатую историю. Отечественными теоретиками были выдвинуты несколько моделей перевода: модель закономерных соответствий, трансформационная, или семантико-семиотическая, модель, ситуативная модель и теория уровней соответствия. Все эти модели отражали уровень развития лингвистической науки своего времени и в большей или меньшей степени несли на себе “родимые пятна” предшествующих научных воззрений. Основываясь хотя и на объективных, но в общем-то частных наблюдениях, они не смогли предложить убедительной, целостной картины перевода как процесса, их обобщения оказались в значительной мере чисто умозрительными и малоприменимыми в дидактике перевода, а попытки создать на их основе систему методики преподавания перевода обнаружили лишь сумбурность последней и сводимость ее к благим пожеланиям.
Современная отечественная теория перевода характеризуется доминированием лингвистического подхода, центральной категорией которого является «эквивалентность». Это предполагает рассмотрение каждого нового перевода одного и того же текста лишь как приближение к труднодостижимому и ускользающему идеалу.
Главным недостатком всех выдвинутых моделей перевода было то, что положенные в их основу наблюдения касались узкого круга функциональных стилей и попытки распространить их на другие стили оказались несостоятельными. Совершенно очевидно, что в основу построения общей модели перевода могут быть положены лишь наблюдения над функциональным стилем, сочетающем в себе в качестве иностилевых черты максимального числа функциональных стилей. Таковым является художественно-литературный стиль, в котором изображаются (могут изображаться) все прочие функциональные стили. Однако именно этот функциональный стиль частично в силу объективных - а чаще всего субъективных - причин оказывается вне поля внимания исследователей, разрабатывающих или, точнее сказать, разрабатывавших “в погоне за модой” модели перевода.
Таким образом, можно сделать вывод, что состояние современной науки о переводе не идеально, а значит, есть пути ее дальнейшего развития и совершенствования.
Список литературы
отечественный перевод теория набоков
1. В.С. Виноградов Введение в переводоведение (общие и лексические вопросы). - М.: Издательство института общего среднего образования РАО, 2001.
2. Дихотомии в переводческой деятельности. Наталья Галеева, космополис №1 (15) весна 2006.
3. Жутовская Н.М. "Мир истории". №5, 2000.
4. Нехамкин Э. Просто Набоков «Вестник» №10(217), 1999.
5. Nadezhda Riabtseva TRANSLATION STUDIES IN RUSSIA AND BEYOND
PART 1. ANTHOLOGY, Moscow, Nauka-Flinta, 1999.
6. А.Г. Витренко Кризис переводоведения и возможность его преодоления (http://agvitrenko.3dn.ru/).
7. Шеметов В.Б. Курс лекций по теории перевода, Журнал "Самиздат" (http://zhurnal.lib.ru/).
Размещено на Allbest.ru
Подобные документы
Адекватность и эквивалентность как базисные понятия теории перевода. Функционально-стилистические особенности научно-популярных текстов в аспекте переводоведения. История и векторы развития компьютерного перевода. Принцип работы электронных переводчиков.
курсовая работа [81,2 K], добавлен 16.01.2009История перевода, его основные принципы. Необходимость изучения перевода лингвистикой и некоторые вопросы построения теории перевода. Лингвосемиотические основы переводоведения. Языковой знак и его свойства. Перевод в рамках межъязыковой коммуникации.
курсовая работа [39,3 K], добавлен 10.10.2013Предмет, методы и направления исследования, основное содержание и значение теории перевода. Виды перевода, сферы его применения, оценка качества и языковой сложности. Переводческая сегментация текста, его связность. Типы лексических трансформаций.
контрольная работа [33,6 K], добавлен 20.12.2011Сущностная характеристика современных наиболее распространенных моделей перевода: ситуативно-денотативная, трансформационная, семантическая, интерпретативная. Теория уровней эквивалентности и трехвазная модель перевода о. Каде. Способы и приемы перевода.
курсовая работа [78,9 K], добавлен 21.02.2011Современное представление о переводе как создании индивидуально-личностного смысла. Рефлексия в аспекте деятельностной теории перевода. Методика сравнительно-сопоставительного анализа текстов оригинала и перевода на материале рассказа А.П. Чехова.
дипломная работа [120,5 K], добавлен 06.07.2012Основные понятия теории и техники перевода. Основные концепции лингвистической теории перевода. Закономерные соответствия в переводе. Передача референциальных и прагматических значений. Контекст и ситуация при переводе. Перевод именных словосочетаний.
курс лекций [976,4 K], добавлен 06.06.2012Понятие перевода как вида языковой коммуникативной творческой деятельности человека. Предмет и методы исследования теории перевода, история ее становления и развития, современные тенденции и перспективы, взаимосвязь с другими науками на сегодняшний день.
презентация [767,5 K], добавлен 22.12.2013Понятие и теории перевода, его связь с лингвистикой. Причины формирования и процесс становления науки о переводе. Создание системы машинного переводчика. Развитие сопоставительных контрастивных исследований в языкознании. Современное переводоведение.
презентация [50,0 K], добавлен 29.07.2013Лингвокультурология как наука. Лингвокультурология и концепты. Интерпретативная теория перевода. Необходимость культурологических знаний в деятельности переводчика. Виды киноперевода, особенности закадрового перевода. Анализ перевода монтажных листов.
дипломная работа [76,6 K], добавлен 28.07.2017Эквивалентность, как центральное понятие в теории перевода. Типы эквивалентности (по В.Н. Комиссарову). Понятие формальной и динамической эквивалентности. Факторы, от которых зависит степень близости перевода оригиналу. Эквивалентность и тождественность.
презентация [74,4 K], добавлен 30.10.2013
