37

Крымский Гуманитарный Университет

Евпаторийский педагогический факультет

Контрольная работа

Языкознание

Вариант № 13

Выполнила:

студентка 5-ого курса

51 - ЕЗА группы

Мельникова А.В.

Проверил:

Евпатория - 2006 г.

1. Ярусы языковой системы

Выделяются фонетико-фонологический, морфемно-морфологический, лексико-семантический и синтаксический уровни.

Фонетико-фонологический уровень

КЕ фонетико-фонологического уровня является фонема - кратчайшая, далее неделимая звуковая единица языка, служащая для различения слов и их форм. Фонемы и неконституирующие единицы языка, относящиеся к этому уровню, образуют материальную, или объективную, сторону языка и соответственно - словесного (вербального) мышления. Фонема представляет собой членораздельный, или дискретный, звук, генетически его формирование органически связано с образованием дискретных единиц мысли, значений. Фонемы языка образуют систему. Самостоятельность фонемы в этой системе определяется тем, что ее отличает от всех других фонем данной системы. Эти ее признаки называют различительными (или дифференциальный оппозиционными). Они выделяются на основе взаимоотношения фонем как материальных единиц, выполняющих в языке так называемую "смыслоразличительную функцию" Самостоятельность фонемы, таким образом, создается тем, чем она обладает положительно по отношению к другим фонемам системы (ср. мнение Соссюра, что фонемы определяются отрицательно).

В фонологической системе выделяются такие признаки, по которым противопоставляются ряды фонем (ср. противопоставление в системе фонем русского языка: гласных и согласных, последние, в свою очередь, делятся на звонкие и глухие, твердые и мягкие и др.) Все эти признаки коммуникативно важны. Методическим приемом выделения фонем является сопоставление двух слов, совпадающих всем своим звуковым составом, за исключением одного звукового элемента, далее неделимого, служащего материальным различением этих слов как значимых единиц языка (ср. пыл - пыль, кот - кит, ком - лом, мал - мул - мол - мил и т. п.). Выделенные таким образом фонемы могут по-разному различать звуковые оболочки слов: сочетанием разных фонем (кран - поле) и разным количеством разных фонем (ласточка - пыль); отсутствием одной фонемы у сравниваемых слов (оклад - клад - лад - ад; победа - обеда - беда - еда - да - а; и т п.); разным порядком одних и тех же фонем (рост - сорт - трос - торс) и др.

Для различения звуковых оболочек слов язык использует лишь незначительное количество теоретически возможных сочетаний фонем. Во-первых, не все возможные сочетания фонем человек может произнести, и, во-вторых,- и это главное - нет необходимости использовать в целях общения все возможные сочетания (из 41 фонемы русского языка можно образовать практически бесконечное число сочетаний).

Фонема как единица языка реализуется в виде таких своих видоизменений, которые не нарушают ее тождества. В разных лингвистических направлениях, у разных ученых эти видоизменения квалифицируются и называются по-разному в зависимости от понимания самой фонемы Известно, что Ленинградская фонологическая школа (ЛФШ) считает, что фонема как тип звука реально существует в виде своих оттенков; представители Московской фонологической школы (МФШ) полагают, что фонема реализуется в своих вариациях и вариантах. Зарубежные лингвисты в большинстве своем согласны с тем, что фонема манифестируется в аллофонах.

Устойчивое противоречие между ЛФШ и МФШ кажется непреодолимым при условии, что мы рассматриваем фонему в пределах фонологического уровня. Однако это искусственное ограничение, хотя оно в исследовательских целях и при известных допущениях необходимо. Но фонема, как и любая другая единица, существует в системе языка в целом, и ее природу, действительное положение мы можем понять при условии ее исследования в этой целостной системе.

Главное противоречие между ЛФШ и МФШ заключается в толковании фонем в условиях их фонематической нейтрализации в речи, Ленинградские фонологи видят здесь разные фонемы, различающие слова или формы слов (ср. в слове - пруда - пруд фонемы [д], [т]; москвичи - вариант фонемы [д], не нарушающий тождества морфемы, несмотря на совпадение в звучании с фонемой [т]). Подобное поведение фонем в речи и дает основание некоторым лингвистам делать вывод об абстрактной природе фонемы как пучке оппозиций, безразличном к своему материальному воплощению.

Между тем фонема - это тип звука, нейтрализация которого, т. е потеря в известных фонетических условиях речи своей смысло-разли-чительной функции, отнюдь не исключает фонематического противоположения фонемы в системе языка в целом именно как типа звука. Фонема - абстракция, но абстракция с реальностью, предполагающая свое конкретное материальное воплощение и обязанная своим статусом в фонологической системе наличию различительных признаков этой материальной, звуковой реальности.

Нейтрализация фонем в определенных речевых условиях никоим образом не влияет на взаимопонимание говорящих. Система языка информационно избыточна, и нейтрализация одной фонемы в потоке речи, в ее известных образованиях, многократно компенсируется другими материальными и идеальными (семантическими) различителями, входящими в данное речевое образование. К тому же нейтрализация фонемы происходит в строго определенных типовых речевых условиях, которые говорящий усваивает в процессе овладения языком. Каждая фонема имеет такие участки в своем функционировании, где ее смыслоразличительность ослабляется или вовсе нейтрализуется и где эту функцию выполняют в потоке речи системные элементы, как фонетического уровня, так и других уровней языка, образующие в совокупности определенно оформленную, семантически законченную речевую цепь.

Итак, противоречия между ЛФШ и МФШ отражают противоречивый характер существования фонем в языке, и объяснение этой противоречивости требует рассмотрения фонемы в языке как целостной системе, реально существующей в речи. Рассматривая же фонему в пределах словоформы или морфемы, мы тем самым ограничиваем фонему в известной степени искусственно выделенными постоянными условиями. Между тем фонема существует в речи в более обширных речемыслительных образованиях, смыслоразличительные возможности которых значительны, избыточны. Такой характер функционирования фонем (вариативность, нейтрализация) не влияет на взаимопонимание говорящих.

Морфемно-морфологический уровень

В вопросе о выделении этого уровня у языковедов нет единства. Некоторые ученые выделяют только морфемный уровень, исследуя системные взаимоотношения семантически минимальных единиц - морфем, выделяя, в свою очередь, в их составе аффиксальный подуровень. Другие ученые, кроме морфем, включают в морфемно-морфологический уровень словоформы и их парадигмы как единицы морфологии. Учитывая тот факт, что морфемы и их связи должны изучаться в единстве с выполняемыми ими функциями, мы также включаем в состав единиц этого уровня морфемы и словоформы. Как уже говорилось выше, слово является узловым элементом языка, фокусом взаимодействия многих языковых факторов. В силу этого разными своими сторонами оно имеет отношение к другим единицам языка, а следовательно, и к другим языковым уровням Слово не только носитель лексического значения, оно одновременно и морфологическая единица, образованная по присущим данной языковой системе правилам. Поэтому словоформа и лексема как совокупность словоформ - это морфологические образования, а потому имеют отношение к морфемно-морфологическому уровню.

Подобно другим единицам языка, морфема выступает в виде определенных своих видоизменений, вызванных историческими причинами или конкретными текстовыми условиями Представители (репрезентанты) морфемы, образующие в совокупности парадигму ее изменений в системе языка, т. е. ее тождество, называются морфами, или алломорфами (по аналогии с аллофонами фонемы, ср.: друг - друга - друзья - дружить; свечой - тучей; избить - испить; искать - подыскать; история - предыстория и т. п.).

Морфемы самостоятельно не употребляются в предложении, не являются тем самым номинативными или коммуникативными единицами языка. Они служат для образования слов и словоформ. Выделяются знаменательные морфемы (корни) и служебные (аффиксы). В свою очередь аффиксы подразделяются на словообразовательные и словоизменительные. С помощью словообразовательных суффиксов образуются новые слова различных частей речи; словоизменительные аффиксы участвуют в образовании форм слова. Приставки образуют новые слова одной и той же части речи. В соответствии с этим делением словообразовательные аффиксы имеют словообразовательное значение, словоизменительные - грамматическое.

Морфема - явно выраженный показатель классификационной природы слова. Если с корнем связано выражение вещественного значения слова, то словообразовательные и словоизменительные аффиксы являются показателями принадлежности слова к тому или другому соответственно содержательному или формальному разряду слов.

Образованная с помощью словоизменительного аффикса слово-Форма включается в парадигму формального изменения слова, принадлежащего к определенной части речи Совокупность таких словоформ, образующих парадигму, определяется как лексема.

Конкретные грамматические значения объединяются в грамматические категории (ср. категории рода, числа, вида, наклонения и др.). Грамматические категории - это предельно отвлеченные грамматические понятия, которые часто не замыкаются пределами одной части речи. С помощью категорий осуществляются сквозные грамматические классификации, охватывающие разные части речи и доказывающие тем самым единство грамматической системы языка

Значимые элементы языка по-разному осмыслялись отечественными и зарубежными лингвистами и в соответствии с этим по-разному классифицировались. Укажем в качестве примера на оригинальную классификацию значимых элементов языка Потебни.

Потебня делит значимые единицы языка, с известной долей условности, на объективные и субъективные. Объективные - это элементы слова, выражающие индивидуальное содержание, т. е. корни. С ними связано обозначение вещественного значения; они, как пишет Потебня, непосредственно указывают на те или другие явления действительности. Субъективные - это элементы, выражающие различного рода общие, классификационные значения, относя слово к разным содержательным или формальным разрядам. Именно эти субъективные значения представляют собой "приспособления" языка для организации, оформления и выражения так называемого "внеязычного содержания", образующегося на основе чувственного восприятия явления действительности и его понимания. Субъективные значения - это сопутствующие (синсемантические) значения, уточняющие в том или другом отношении и оформляющие значение корня, вещественной части слова.

С помощью "субъективных приспособлений" осуществляются закономерные преобразования "внеязычного содержания", в чем находят выражение системные взаимоотношения между лексикой, словообразованием и грамматикой.

Лексико-семантический уровень

Главной КЕ этого уровня является слово как носитель лексического значения кроме него, к этому уровню относятся также приравниваемые к слову - по характеру своих значений и выполняемым функциям - неоднословные вторичные единицы языка: фразеологизмы, лексикализованные номинативные и предикативные сочетания слов, а также аббревиатуры. Лексико-семантический уровень аккумулирует и закрепляет итоги познавательной деятельности говорящего коллектива, выработанные в практике общения понятия. В силу этого лексико-семантический уровень существенно отличается от всех других уровней. Языковеды указывают на ряд определяющих его характеристик.

Словарный состав подвижен и проницаем, это открытый уровень языка Новые факты действительности, попадающие в сферу человеческой деятельности, новые понятия, формирующиеся на этой основе, получают непосредственное отражение в словарном составе языка. В соответствии с разными условиями и целями общения, в результате изменения самого языка и исторической смены коммуникативных систем, под воздействием других языков в лексической системе языка формируются разные слои лексики диалектная, профессиональная, терминологическая, старославянская (в русском языке) и др. Разнообразны тематические и семантические группировки слов, отражающие различные связанные между собой явления действительности и понятия.

Лексика языка непосредственно связана с разными сферами общения, с разными внешними коммуникативными участками речевой деятельности. На лексико-семантическом уровне смыкается и перекрещивается внутренняя и внешняя структура языка. В результате происходит стилистическая дифференциация лексики языка. Однако основанием такой дифференциации выступает межстилевая, нейтральная лексика, служащая словарным ядром в любом стиле и сфере общения; эта лексика представляет собой стилистический фон, на котором выделяются другие стилистически маркированные слои лексики.

Лексика языка внутренне системно организована на разных семантических основаниях. Отмечается логическая подчиненность и соподчиненность словарного запаса На этом основании выделяются различного ранга гиперонимы (генеральные, общие понятия) и гипонимы (видовые, логически подчиненные понятия). Гиперонимия и гипонимия пронизывают лексику языка от базовых, категориальных понятий до конкретных, единичных

Систематическая организация лексики на семантических основаниях выражается и в таких явлениях языка, как многозначность, синонимия, антонимия, лексическая ассимиляция, семантическая сочетаемость слов и др. Примером системной организации лексики могут служить упоминаемые выше тематические группы слов и семантические (понятийные) поля.

Как говорилось выше, к лексико-семантическому уровню принадлежат и другие лексикализованные единицы, которые по своей семантике, выполняемым в языке функциям тождественны слову либо приближаются к нему. Это фразеологизмы, глагольно-именные сочетания слов, составные наименования (ср.: составные термины, различного рода устойчивые аналитические названия, сложно-сокращенные слова). В сравнении со словом эти единицы по своему образованию генетически вторичны.

Слово - знак большого обобщения, выполняющий в языке различные семантические и фамматические функции (номинативную, Предикативную, образную, характеристическую и др.). Поэтому вполне естественно и закономерно, что со словом могут совпасть семантически и функционально и быть соотносительными различного рода устойчивые сочетания слов. Однако различное оформление и выражение соотносительного со словом значения (аналитические номинативные и предикативные единицы различаются составом своих элементов, смысловой структурой) не может не вносить своеобразия в их значения и выполняемые функции, по сравнению со словом. Все это определяет их самостоятельное место и роль на лексико-семантическом уровне, а следовательно, и их отношение к обозначаемой действительности.

Своеобразие этих вторичных единиц особенно рельефно обнаруживается в случае их синонимичности слову. Само обобщение в слове (понятие) разрабатывается исторически и не выступает данным в момент образования слова. Поэтому было бы словесной аберрацией видеть в других номинативных и предикативных единицах обязательный семантический и грамматический эквивалент слову с тождественными функциями, т. е рассматривать их как знаки с такой же разработкой понятия и всеми возможными функциями, как и в слове. Значение слова должно рассматриваться не как эталон приравнения и отождествления значения и функций других номинативных и предикативных единиц языка, а скорее как общий семантический и функциональный фон, на который проецируются значения и функции вторичных составных единиц языка. Это позволяет определить своеобразие этих единиц, глубину и объем разрабатываемого в них обобщения, роль образности, специфику и набор осуществляемых функций, по сравнению со словом. Поэтому нет оснований полностью приравнивать семантику и функции слова и таких единиц, как фразеологизм, глагольно-именные сочетания, составные термины на том основании, что они на определенном участке своего функционирования могут выполнять одни и те же семантические и грамматические функции, быть семантически или ономасиологически тождественными, т. е. синонимичными. Близость составных лексикализованных единиц слову различна, что зависит от развитого в них обобщения, выполняемых семантических и грамматических функций, от их смысловой структуры (внутренняя форма) и ее соотношения со значением.

Отношение слова и фразеологизма было в центре внимания фра-зеологов со времени формирования фразеологии как отдельной лингвистической дисциплины. Если первоначально лексикологи по большей части отождествляли слово и фразеологизм (и прежде всего в семантическом отношении), то в последнее время многие языковеды склонны видеть во фразеологизме особую конститутивную единицу языка, образующую свой структурный уровень; утверждается при этом особый характер значения фразеологизма и выполняемых им функций. В противоположность такому мнению мы считаем, что нет достаточных оснований выделять фразеологизм из лексико-семантического уровня. И семантической близостью, и своей семантико-грамматической функцией, соотносительностью с морфологическими разрядами слов, соотношением внутренней формы и значения фразеологизм не порывает со словом. Разумеется, эти общие черты не исключают своеобразия фразеологизма. Своим образным, характеристическим значением, выполняемыми в предложении функциями фразеологизм родствен словам с синтаксически обусловленным значением (образная, эмоциональная характеристика, даваемая подлежащему). Фразеологизм, имея образное, характеристическое значение, либо выполняет собственно предикативную функцию, либо образно определяет, уточняет предикат. Отсюда становится понятным, почему самыми многочисленными в языке являются глагольные и наречные фразеологизмы. Малочисленные субстантивные и адъективные фразеологизмы употребляются, как правило, в функции сказуемого, т е. являются предикативами, образной, эмоциональной характеристикой субъекта-подлежащего (ср. : чучело гороховое, сонная тетеря, от горшка два вершка, с коломенскую версту, не все дома и т. п ).

Особое место на лексико-семантическом уровне занимают глагольно-именные сочетания. Это весьма продуктивный класс лексически расчлененных устойчивых предикатов, в большинстве своем коррелятивных глаголу {участвовать = принимать участие, помогать = оказывать помощь, влиять = оказывать влияние и т. п ). Предикаты такого типа весьма продуктивны во многих современных языках, как вторичные образования они наблюдались и в древнем состоянии языков.

В отечественном языкознании утвердилось мнение, высказанное Потебней, что в языке, по направлению к нашему времени, увеличивается противоположность имени и глагола. Это выражается прежде всего в их формальных, грамматических признаках, в их роли в предложении как главных членов, в поляризации и тяготении второстепенных членов предложения к этим двум грамматическим центрам в предложении. Но рядом с этим в процессе развития языка наблюдаются и тесные, взаимопроникающие отношения между именем и глаголом, в результате чего образуются единицы, в которых объединяются и активно проявляются свойства имени и глагола.

Тенденция, с одной стороны, к уточнению в предикации приписываемого подлежащему признака, с другой,- семантическое ослабление определенных весьма употребительных глаголов (типа - иметь, дать, оказывать, вести и др.) не могли не привести к "союзу" имени и глагола. Богатые грамматические и валентные возможности этих двух частей речи, объединенные в глагольно-именных сочетаниях, усиленно используются, благодаря чему выражаемое понятие снабжается многими дополнительными характеристиками, представляющими его расщеплено, дифференцированно (ср., например, влиять = иметь влияние - иметь большое, значительное, определяющее, некоторое ... влияние, значить = иметь значение - иметь важное, большое, первостепенное... значение и т. п.). Синтез имени и глагола знаменует собой более дифференцированное и детальное отражение фактов действительности.

В современных языках, в том числе и в русском языке, активно развивается аналитизм не только в обозначении действия, но и предмета в широком его понимании. Однако в языке одновременно продолжает быть продуктивным и развивающимся и синтетическое, однословное обозначение понятий. Аналитическое и синтетическое обозначения понятий сосуществуют, взаимодействуют и во многих случаях предполагают друг друга, выполняя дифференцирующую, дополняющую, в том числе и синонимическую функции.

В языках отмечается большое количество аналитических устойчивых названий как в общеупотребительном языке, так и - особенно - в научных терминологиях (ср.: заработная плата, грузовой автомобиль, начальное образование, железная дорога, высшее учебное заведение, теория познания, химическое соединение, двигатель внутреннего сгорания, электромагнитное излучение и т. п.). По наблюдениям лингвистов, в современных научных терминологиях составные термины преобладают. Дефинитивная (определительная) природа термина (В.В.Виноградов) получает в таких названиях отчасти внешнее языковое выражение Признаки, заключенные в таком названии, в известной степени определяют то понятие или предмет, который название обозначает. И хотя составные термины, как говорилось выше, весьма распространены в языке науки, оптимальным для языковой системы знаком, закрепляющим понятие в языке, остается слово. На почве этого противоречия образуются параллельные названия для одних и тех же научных понятий, имеющие неодинаковую функциональную ценность, а потому дополняющие друг друга. Именно соотношение в языке таких названий позволяет вскрыть их функциональные особенности. Для определенных условий общения небезразлично - явно называются в знаке выделительные, определяющие признаки понятия или подразумеваются. Как нельзя поставить знак равенства между словом и его определением, хотя объем значения, существенные признаки, обозначаемый класс предметов являются общими, так же нельзя полностью идентифицировать в смысловом отношении однословный и составной термин (ср., например, грамматические термины' неопределенная форма глагола - инфинитив, повелительная форма глагола - императив, имя существительное - субстантив, винительный падеж - аккузатив и т. п.). Поскольку составной термин явно называет признаки обозначаемого понятия, он предпочтителен при обучении (школьная грамматика применяет эти термины).

Аббревиатуры - это выработанные в практике общения виды сокращений неоднословных аналитических наименований, употребляющихся по большей части в общем языке. Закрепившиеся в языке, такие сложно-сокращенные названия нередко образуют дериваты (ср.: колхозный, колхозник, совхозный, вузовский, комсомольский, комсомолец, детдомовский, детдомовец, энтээровский, райисполкомовский, чекист и т. п.).

Синтаксический уровень

КЕ синтаксического уровня являются словосочетание и предложение. Синтаксис, как раздел грамматики, не занимается описанием и анализом конкретных смыслов этих единиц; теоретически и практически они неисчерпаемы. Предметом изучения синтаксиса являются отвлеченные модели строения этих единиц и их типовые значения, закрепленные в системе языка.

Теоретическую и практическую разработку словосочетание получило в трудах, прежде всего отечественных ученых - Ф.Ф. Фортунатова, А.М. Пешковского, Н.П. Петерсона, В.В. Виноградова, В.П. Сухотина и др.

Наиболее признанной, теоретически цельной является концепция словосочетания В.В. Виноградова. Словосочетание - номинативная единица, подобная слову; оно представляет собой строительный материал, из которого образуется предложение. Вслед за В.В. Виноградовым, под словосочетанием понимают сочетание, как правило, двух знаменательных слов, связанных между собой подчинительной связью и выражающих одно "расчлененное понятие". Форма словосочетания зависит от грамматически главного, стержневого слова. Словосочетание - это, в сущности, семантическое распространение этого слова на основе его морфологических свойств. Словосочетание - ближайший контекст слова, в котором снимается отвлеченность его значения, оно "привязывается" к конкретной действительности и реализует ту или иную свою семантическую функцию. Обозначение словосочетанием "Расчлененного понятия" говорит о том, что значение, а точнее - смысл словосочетания, не представляет собой простую сумму значений Двух сочетающихся слов.

Наметившееся в отечественном языкознании в 50-60-е годы активное теоретическое и практическое изучение словосочетания прежде нег9 Русского языка в последующие годы, по сути дела, сведено на т- После трудов В.В. Виноградова, В.П Сухотина, Н.Н. Прокоповича заметного продвижения в этой области не наблюдается. Между тем это все еще недостаточно изученная область языка: не инвентаризованы и не описаны типовые значения моделей словосочетаний русского языка, не исследованы регулярные семантические функции слов, образующие смыслы словосочетаний, не раскрыто своеобразие номинативной функции различных типов словосочетаний, сравнительно со словом и лексикализованными сочетаниями слов; не приведена в известность богатейшая синонимика словосочетаний, быть может, более всего демонстрирующая семантическую гибкость и подвижность языка на синтаксическом уровне и др.

Предложение - это коммуникативная единица языка. Подобно другим основным единицам языка, предложение имеет много определений. В качестве рабочего мы воспользуемся определением В.В. Виноградова: "Предложение - это грамматически оформленная по законам данного языка целостная (т. е. неделимая далее не речевые единицы с теми же основными структурными признаками) единица речи, являющаяся главным средством формирования, выражения и сообщения мысли".

Традиционное изучение предложения преимущественно обращало внимание на структурно-грамматические его признаки. Это изучение выявило существенные грамматические признаки предложения. Отталкиваясь от логицизма и психологизма, Потебня и его школа (Д.Н. Овсянико-Куликовский и др.) выделили предикативность и модальность как тот необходимый грамматический минимум, который характеризует предложение в качестве особого грамматического явления (категории времени, наклонения, лица, отношения выражаемой - мысли к действительности). Морфологически эти категории выражаются в формах глагола. Поэтому глаголу отводится в трудах таких ученых, как А.А. Потебня, А.М. Пешковский, В.В. Виноградов и др., исключительная роль в образовании предложения. По Потебне, основные грамматические признаки современного предложения связаны с глаголом. Если главным признаком нашего предложения, замечал он, является глагольность, то, определив глагол, мы тем самым определим минимум предложения.

Грамматисты описывали грамматические модели, или схемы, по которым строятся предложения, исследовали их семантику. Содержание предложения рассматривалось с логической либо психологической точки зрения (ср. выделение утвердительных, отрицательных, частно-отрицательных и других предложений). Очевидно, что при таком подходе предмет собственно языковедческого анализа содержания предложения оставался недостаточно затронутым.

В современных исследованиях по синтаксису стало весьма распространенным выделение в традиционно понимаемом предложении, сути дела, двух синтаксических единиц - собственно предложения и высказывания. При этом под предложением понимается абстрактная модель, или схема, предложения, реализуемая в открытом числе высказываний. Высказывания, таким образом, представляют собой лексические наполнения этой модели, выражающие индивидуальные смыслы. Последние образуются в конкретных речевых условиях в результате отражения определенных "ситуаций". Воспроизводимой в высказываниях модели соответственно приписывается статус языковой единицы, высказыванию - речевой. Такое понимание коммуникативной единицы языка, в которой реализуются все другие единицы, дает основание некоторым лингвистам говорить о двойственности нашей науки вообще. Традиционное языкознание предлагается разделить на науку о языке и науку о речи. Эти идеи восходят к концепции Соссюра о дихтомии языка и речи и соответственно о двух лингвистиках.

Выделение в предложении модели, или структурной схемы, и индивидуального смысла представляет собой закономерный результат анализа предложения и - что следует подчеркнуть - не исчерпывает его существенных признаков. Однако, на наш взгляд, было бы методологической ошибкой рассматривать выделенную в результате исследования сторону предложения как отдельную единицу, т. е приписывать ей онтологически самостоятельное существование вне того единства, в котором она действительно существует и благодаря которому создается качественная определенность предложения как отдельного языкового явления (мы ведь не выделяем из слова две лексические единицы, хотя в нем обнаруживаем языковое значение и речевой смысл).

Понимание предложения, т. е. коммуникативной единицы, как формальной схемы, или модели, логически предполагает и представление о языке как о конструкте.

Выделение типового значения модели, или схемы строения предложения, поколебало безоговорочное отнесение высказывания к речи; стал более очевиден его механический отрыв от этой модели. Модель, или схема, семантизирована, и притом таким образом, что ее значение органически слито со смыслами определенного типа предложений, т.е. выводится из этих смыслов как их общая инвариантная часть. Выделение в предложении структурной модели и индивидуального смысла ("высказывания") - искусственный прием, гносеологически необходимый для познания сущности предложения, Являющийся результатом его анализа. И смысл, и абстрактная модель, ее значение представляют собой отдельные стороны предложения ак явления языка и, соответственно, аспекты рассмотрения предложения, а не отдельные онтологически самостоятельные единицы языка, относящиеся к языку и речи. Только их диалектическое единство дает качественную определенность предложения как отдельного Состоятельного явления языковой действительности.

Слово, как узловая единица языка

Подытоживая рассмотрение основных КЕ языка, мы должны в заключение сказать об особом месте в иерархии этих единиц слова как узловой, главной единицы языка. В.В. Виноградов справедливо подчеркивал, что слово является фокусом взаимодействия фонетических, грамматических, семантических, словообразовательных и иных факторов. Различными своими элементами или сторонами оно входит во все названные уровни языка; иными словами, слово имеет отношение ко всем единицам других уровней языка. Как носитель лексического значения слово относится к лексико-семантическому уровню, как словоформа - к морфемно-морфологическому, как член номинативного предложения - к синтаксическому. Фонема в качестве языковой единицы выделяется на основе смысловых отношений слов и их форм; она же является элементом (материей) слова. Морфема существует в слове, ее ближайшим контекстом является слово. Слово образуется с помощью морфем. Из слов образуется словосочетание; слова, их значения и смыслы участвуют в образовании, как типового значения словосочетания, так и его смысла; грамматические свойства слов участвуют в образовании формы словосочетания. Предложение образуется с помощью слов и словосочетаний, предложение может состоять и из одного слова.

Все эти факты говорят о том, что слово является центральной, узловой единицей языка. Разумеется, свойства слова, как и все другое в языке, исторически изменяются, и слово не всегда было таким, каково оно сейчас. Однако мы вправе, вслед за Потебней, считать, что в языке на разных этапах его развития, включая и самые древние, существовала узловая единица языка, которая занимала в системе других единиц центральное место.

Уровни языка и традиционные разделы изучения языка

Системно-структурное строение языка, как это очевидно, не совпадает с традиционными разделами науки о языке. Основные разделы науки о языке охватывают как КЕ, так и НКЕ. Так, в фонетике, наряду с фонемами (их составом, дифференциальными признаками, позиционными и комбинаторными чередованиями, способами их образования и др.), изучаются и неконститутивные фонетические единицы (ср-> например, фонетическое слово, словесное, синтагматическое ударение" интонации и др.).

КЕ морфемно-морфологического уровня изучаются в морфеми^" морфологии, словообразовании, морфонологии. В этих разделах науки о языке, в свою очередь, выделяются единицы, не относящиеся к КЕ (ср. непроизводная, производная, производящая основы, словообразовательная модель и др.).

В синтаксисе, наряду со словосочетанием и предложением, изучаются члены предложения, различные синтаксические обороты, обособления, синтагма и др.

Разумеется, исследования языковых единиц в системно-структурном и традиционном отношениях не исключают и не подменяют, а взаимно дополняют друг друга. Структурное изучение языковых единиц открывает важную роль, прежде всего КЕ в организации языка. Такое изучение наглядно демонстрирует стратификацию языка, основные составляющие и наиболее обобщенные элементы организации языка, место и роль основных языковых единиц в строении языка как целостной, саморегулируемой и развивающейся системы.

2. Общественная сущность языка

Проблема языка и общества в теоретическом отношении разработана недостаточно, хотя, казалось бы, она давно была в кругу внимания языковедов, особенно отечественных.

Между тем изучение этой проблемы весьма важно для общества и государства, поскольку она самым непосредственным образом затрагивает многие стороны жизни людей. Без научного разрешения этой проблемы невозможно проводить правильную языковую политику в многонациональных и однонациональных государствах. История же народов мира, особенно в XX столетии, показала, что языковая политика государств нуждается в научном обосновании. Прежде всего это касается понимания общественными и государственными деятелями, а также, в идеале, всеми членами общества самого феномена языка как одного из основополагающих признаков народа. Кроме того, наука призвана обобщить многовековой опыт существования многонациональных государств, проводившейся в них языковой политики и дать правильные рекомендации, обеспечивающие свободное применение и развитие языков народов, проживающих в том или другом государстве.

В предшествующей и существующей отечественной литературе по этой проблеме много декларативных, общих положений, производных от идеологической, философской позиции авторов, в то время как собственно лингвистическая сторона проблемы остается недостаточно проясненной. Не вскрыт и не объяснен сам общественный механизм, определяющий формирование языка как объективно развивающегося, саморегулируемого общественного явления, независимого от воли отдельных его носителей. Однозначно не доказана генетическая связь между обществом, трудом, мышлением и языком. Одновременность их появления целиком основывается на их взаимосвязи и взаимообусловленности в современном обществе и на предположении и вере, что такая связь и взаимная необходимость были всегда, и в период образования языка. Однако при такой постановке проблемы ряд основополагающих вопросов остается без ответа.

В отечественном языкознании взаимосвязь языка и общества преимущественно исследовалась в пределах отношений общества и тех участков языка, которые отдельные лингвисты относят к внешней его структуре. Это очевидная связь, и ее изучение однозначно доказывает обусловленность определенных сторон системы языка жизнью и развитием общества (наличие в языке функциональных стилей, территориальных и социальных диалектов, научных подъязыков, классовых, сословных особенностей речи, тематических, семантических группировок слов, историзмов и др.). Изучение взаимоотношений языка и общества ограничивалось обычно этими вопросами, несомненно, важными и нужными. В отечественном языкознании в 20-40-е годы на основе изучения таких фактов делались заключения о классовости языка, о принадлежности его к надстройке над экономическим базисом общества и др. Попытки распространения непосредственной обусловленности социальными, производственными факторами внутренней структуры языка (фонетика, грамматика, отчасти словообразование) оказались несостоятельными. Надо, однако, заметить, что не исключается опосредованное влияние общественного развития и на внутреннюю структуру языка. Но эта сторона взаимоотношения языка и общества, по сути дела, не исследована.

Не получили достаточного теоретического объяснения многие вопросы, касающиеся дифференциации языка под воздействием классового, сословного, профессионального, возрастного и иного разделения общества. Язык может обслуживать разные классы, сословия, идеологии, профессии, возрастные группы людей, не нарушая своего тождества. Один и тот же язык, так же не нарушая своего генетического и функционального тождества, может быть средством общения в различных государствах с разным образом жизни людей, экономическим, государственным устройством, идеологией и др. Разумеется, эти различия отражаются в элементах внешней структуры, однако они не нарушают тождества языка. Непрерывность языка сохраняет его тождество в условиях национальных общественных потрясений, переворотов, катастроф, обеспечивая и в таких исключительных условиях общение и известное взаимопонимание говорящих. Язык как форма способен выражать различное, в том числе и противоположное содержание; он в виде "третьего бытия" как бы возвышается над обществом, его разделением на классы, сословия, профессии, возрасты и пр., отражая определенными своими элементами их различия, но одновременно объединяя их своей общей системой и структурой, свидетельствующими, что эти различия не нарушают его тождества.

В 60-70-е годы в отечественном языкознании наметился крен в сторону сугубо внутреннего, структурного изучения языка. Под влиянием структурных, математических, кибернетических приемов и методов исследования язык стал рассматриваться многими лингвистами как своего рода порождающее устройство, которое на входе имеет определенный словарь и правила оперирования им, а на выходе - построенные по этим правилам предложения. В этих процедурах описания, по сути дела, не говорилось о какой-либо связи языка и общества, об обусловленности языка действительностью вообще. Тем самым молчаливо допускалась мысль о полной спонтанности его развития, независимости от действительности и общества. В таком своем изучении языка лингвисты следовали завету Соссюра: "...Единственным и истинным объектом лингвистики является язык, рассматриваемый в самом себе и для себя". Для лингвистов этого направления главное в языке - это структура языка, его элементы и модели их взаимоотношений. Нет сомнения в том, что эти аспекты изучения языка отражают его существенные стороны. Но ограничение его изучения только ими и игнорирование или вовсе отрицание других, также, несомненно, важных, вело бы к односторонности, искажению действительного положения вещей. Вне связи с действительностью невозможно понять роль, место и самой внутренней структуры языка. Ее отвлеченный характер не означает ее полного отрыва от действительности, а лишь говорит об особой ее роли в отражении все той же действительности.

Выше мы неоднократно подчеркивали, что связь языка с действительностью, обусловленность действительностью не лишает язык своеобразной природы и самобытности. И в период расцвета структурализма и в последующее время крайние его проявления подвергались справедливой критике. При всей важности изучения структуры языка необходимо учитывать, что язык выполняет общественные функции, а потому испытывает воздействие общества и, шире, действительности вообще, которую он отражает в своих знаках, их значениях и отношениях.

Сказанное выше доказывает, что в языке мы имеем весьма своеобразное явление, открытое по отношению к обществу, служащее необходимым его условием и атрибутом, но по-своему "перерабатывающее" общественную и иную действительность. Язык имеет свои "фильтры", пропуская через которые общественные процессы и события, он своеобразно их преломляет и закрепляет в своих знаках и их отношениях. В этих связях и взаимообусловленностях языка и общества необходимо различать форму и содержание языка. Форма языка, подобно внутренней структуре (в известной степени совпадающая с ней, см. ниже),- глубинное явление языка. Наиболее абстрактными своими элементами она способна участвовать в выражении различных, в том числе противоречащих и исключающих друг друга, конкретных содержаний.

Чтобы понять сложность и неоднозначность связи между языком и обществом, следует иметь в виду, что язык не только общественное, 110 и природное и психологическое явление. О том, что язык не только социальное явление, писали многие учение. Так, Е.Д.Поливанов подчеркивал сложную природу языка " ..Язык есть явление психическое и социальное" точнее, в основе языковой действительности имеются факты физического, психического и социального порядка; отсюда лингвистика, с одной стороны, является наукой естественно-исторической (соприкасаясь здесь с акустикой и физиологией), с другой стороны,- одной из дисциплин, изучающих психическую деятельность человека, и, в-третьих, наука социологическая".

Какими социальными предпосылками можно, например, объяснить в русском языке падение редуцированных гласных, 1 и 2-е смягчение заднеязычных, палатализацию согласных, редукцию гласных, оглушение звонких на конце слова, виды грамматической связи, модели синтаксических конструкций и т. д. и т. д. Между тем все это глубинные отличительные признаки русского языка.

Общественная природа языка обнаруживается в обязательности его законов и правил для всех говорящих. Необходимость точного выражения своих мыслей с целью взаимопонимания заставляет говорящих - стихийно, а по мере познания языка и сознательно - строго придерживаться усвоенных общих законов и правил языка. Такие условия общения объективно вырабатывают языковую норму, а на определенном этапе развития языка и общества, как следствие,- литературную норму языка.

Общие законы языка, обязательные для всех говорящих, сочетаются с индивидуальностью речи и принципиально творческим ее характером. Объективно язык как общественное явление существует в виде "личных языков", по-разному репрезентирующих язык в качестве естественного средства общения. Непрерывность языка и его изменение во времени обеспечивается сосуществованием разных поколений носителей языка и их постепенной разновременной сменой. Отсюда важность изучения языка личности, поскольку, как следует из сказанного выше, реально язык существует, воплощается в речи говорящих.

Языкознание не может охватить в качестве предмета своего изучения содержание языка личностей, относящееся к разным областям деятельности и знания, а также и к повседневной жизни. Но языкознание имеет свой подход к изучению языка личности. Однако до самого последнего времени только отдельные стороны этой большой проблемы исследовались в языкознании. Так, становление языка у детей, язык и стиль писателей традиционно изучаются в языкознании, в настоящее время формируется новое направление изучения языковой личности (Ю.Н. Караулов)

Родившийся человек "застает" язык сформировавшимся, готовым; с помощью других людей он овладевает в обществе языком в раннем детстве, приобщаясь тем самым к существующим формам даже и понимания окружающего его мира, закрепленным в обществе сознании, к общей языковой картине мира. Освоив язык как средство отражения и познания действительности, образования мысли и передачи ее другим, говорящий тем самым подключается к общему движению языка и коллективному познанию с его помощью действительности

Содержание высказанной вовне речи становится достоянием собеседника, определенного круга лиц либо - в известных случаях - всего говорящею коллектива. При этом ее воздействие может не ограничиваться моментом ее произнесения. Ее содержание, усвоенное другими участниками общения, может затем передаваться в сообществе, расширяя тем самым восприятие ее другими в пространстве и времени Участием в общении многих говорящих, взаимным обменом информацией и ее усвоением создается определенный социальный опыт в восприятии и познании окружающего мира. Язык закрепляет этот опыт в своих знаках и их значениях Язык, таким образом,- это средство хранения и передачи из поколения в поколение социального опыта. Данная роль языка возрастает с изобретением письма, поскольку значительно расширяет временные и пространственные границы передачи информации. Эти границы еще более расширяются в наше время при использовании электронных средств информации, несравненно увеличивающих возможности накопления, хранения и передачи информации.

Из сказанного напрашивается вывод, что две свойственные языку главные его функции - коммуникативная и сигнификативная - отражают внутренне присущее ему противоречие в онтологическом и гносеологическом отношении. Эти две функции делают язык орудием одновременно индивидуального и общественного отражения и познания мира. И в этом, надо думать, залог прогресса познания, поступательного его движения.

Общее (общественное) и единичное (индивидуальное) обнаруживается в каждом факте языка, в любом его предложении. Диалектическое единство этих сторон отражает природу языка, его сущность. В качестве примера возьмем предложение: В тот год осенняя погода стояла долго на дворе.

Предложение выражает определенный смысл, обозначая соответствующую внеязыковую ситуацию. Общий смысл предложения складывается из смыслов употребленных в нем словосочетаний и слов. В Сражении и обозначении смысла участвуют все единицы предложения, принадлежащие к разным уровням языка, выполняя каждая свойственные ей функции, что и образует предложение как грамматическое и семантическое единство, соотнесенное с обозначаемой ситуацией. Однако, будучи конститутивными единицами языка, каждая из них - фонема, морфема, слово, словосочетание и предложение (последние как модели) - применяются в соответствии со свойственными им синтагматическими и парадигматическими правилами, не только в данном предложении. Отражая и обозначая бесконечное множество возможных ситуаций, единицы языка остаются свободными от этих ситуаций. И эта свобода является фундаментальным свойством, как их, так и языка в целом. Если бы единицы всех уровней языка были связаны только с непосредственно отражаемой конкретной ситуацией, то применение языка как средства общения, разделенного во времени и пространстве и одновременно представляющего собой единство, было бы невозможно. Язык субъективное и относительно самостоятельное средство общения и отражения действительности и, как таковое, оно способно отражать и обозначать меняющиеся содержания о внеязыковой действительности благодаря наличию таких своих устойчивых механизмов, которые, в известных пределах, независимы от меняющегося содержания. Даже слова, которые, казалось бы, своими значениями непосредственно связаны с действительными фактами, участвуют не только для обозначения предметов той или другой ситуации, но благодаря своим отвлеченным значениям они способны применяться в открытом числе ситуаций

Бесконечное многообразие явлений внешнего и внутреннего мира человека отражается бесконечной в принципе цепью сочетаний конечного числа единиц языка на каждом его уровне, начиная с сочетания фонем для образования слов и кончая сочетаниями слов при образовании высказываний. Разумеется, не все теоретически возможные сочетания единиц различных уровней языка реализуются в его употреблении. Синтагматические возможности языковых единиц, их валентность и дистрибуция на каждом уровне имеют свои правила и ограничения, обусловленные как внутриязыковыми, так и внеязыковыми факторами, говорить о которых здесь не представляется возможным. Укажем только на принципиальное различие сочетаемости значимых единиц языка, с одной стороны, слов на синтаксическом уровне и, с другой,- морфем на морфемно-морфологическом уровне.

На синтаксическом уровне словосочетания и предложения образуются путем свободного сочетания слов, управляемого, однако, грамматическими правилами соединения слов определенных частей речи, а также предметно-логическими отношениями.

По сходному принципу образуются и новые слова. В слове учитель корень встречается в других словах данного словообразовательного гнезда (учить, ученик, ученица, учеба, учение, ученый, учащийся и др.) так же, как и суффикс -тель - во многих других словах (писатель, читатель, обыватель, поручатель, спасатель и т. п.). Сочетание словообразовательных элементов уч-и-тель образует новое слово с новым значением. Разница между образованным с помощью указанных словообразовательных элементов словом и словосочетанием и предложением заключается в том, что слово и его значение закрепляется в языке и становится постоянным его элементом, в то время как предложение и словосочетание образуются свободным сочетанием слов, взятых для обозначения конкретного явления или ситуации. Созданные таким образом слова составляют конечное число единиц, между тем предложения и свободные словосочетания практически бесконечны в речи говорящих.

Звуковые оболочки слов языка также образуются из ограниченного количества фонем, в совокупности представляющих собой строго построенную, замкнутую систему.

В каждом случае сочетаемость различных единиц языка (слов - при образовании словосочетаний и предложений, морфем и фонем - при образовании слов) подчиняется своим синтагматическим правилам и закономерностям. Сочетаемость морфем и фонем фиксирована в слове, в отличие от сочетаемости слов в словосочетаниях и предложениях, где она всякий раз создается в конкретных условиях речи. Но и в условиях речи связь слов, отражающая неповторимую ситуацию и образующая индивидуальный смысл словосочетания или предложения, включает элементы (грамматические формы слов, модели словосочетаний и предложений, типовые их значения), которые свойственны системе языка вообще и оформляют множества других слов и синтаксических конструкций.

Приведенные выше факты свидетельствуют о том, что язык, предполагая в качестве необходимой предпосылки своего возникновения и функционирования общество, тем не менее по отношению к нему, как к действительности вообще, остается относительно самостоятельным образованием со своими особыми законами и правилами отражения действительности.

Мы называем язык общественным явлением прежде всего потому, что в его образовании участвует общество; говорящий овладевает языком только в обществе; объективный характер развития языка также проистекает оттого, что язык выполняет общественные функции; наконец, своей семантикой, а в известной степени и своей структурой язык в "снятом" виде отражает общество и его структуру. Но все это не лишает язык особого статуса самостоятельной знаковой системы по отношению к отражаемой действительности, в том числе и к обществу.