О переписывании истории отношений Руси с Ордой

Размещено на http://www.allbest.ru/

О переписывании истории отношений Руси с Ордой

И.Я. Фроянов

В статье анализируются попытки современных исследователей переписать историю русско-ордынских отношений. Особое внимание уделяется трудам А.А Горского, обладающим рядом несомненных достоинств, к которым можно отнести: подчеркивание опустошительного характера нашествия Батыя; указания на то, что Русь «непосредственно» не вошла в состав Золотой Орды; признание значительного влияния Орды на политическую систему Руси; ряд тонких наблюдений более частного характера и др. В то же время автор статьи не может согласиться с утверждениями А.А. Горского, согласно которым русские признавали легитимность «царской власти» ордынских ханов, считая ее выше княжеской, что вело к отказу от сознательной борьбы против «сюзеринитета» ордынского хана вплоть до правления Ивана III. А.А. Горский не привел убедительных аргументов в пользу легитимности власти ордынских ханов над Русью, да и не мог этого сделать, поскольку власть, установленная посредством насилия со стороны и опирающаяся на внешнюю силу, по определению не является легитимной.

Утверждая, что князья воевали только с ханами-узурпаторами, А. А. Горский, вольно или невольно, по мнению автора, подталкивает читателя к мысли о том, что русские выступали защитниками «легитимной» ханской власти, тем самым добровольно надевая на себя ярмо ордынского рабства. Автор статьи, с опорой на исторические факты, показывает, что отнюдь не переосмысление русскими легитимности ханской власти, как утверждает А. А. Горский, а объективные исторические процессы ослабления и распада Орды, с одной стороны, и усиления Руси -- с другой, привели к изменению соотношения сил и свержению ордынского ига. Особого внимания, по мнению автора, заслуживает анализ обстоятельств, приведших А. А. Горского к отказу от определения ордынского господства над Русью как ига и употреблению расплывчатого термина зависимость. Подобная трансформация, подчеркивается в статье, объясняется не научными, а конъюнктурными соображениями, связанными с работой А. А. Горского над составлением историко-культурного стандарта. Вышеуказанные построения А.А. Горского, по мнению автора, не только не выдерживают критики при соприкосновении с исторической действительностью, но и работают на дегероизацию русского народа времен монголо-татарского ига, не отличающуюся в принципе от переписывания истории России XX в. (в частности, истории Великой Отечественной войны).

Ключевые слова: А.А. Горский, Русь, Золотая Орда, русско-ордынские отношения, легитимность, ханская власть, князья, ордынское иго, ордынская зависимость, политическая конъюнктура, дегероизация прошлого.

On Rewriting the History of the Relations between Russia and the Horde

I. Ya. Froyanov

The article analyzes the attempts of modern researchers to rewrite the history of relations between Russia and the Horde. It devotes a particular attention to the works by A. A. Gorsky, which have a number of undoubted merits: emphasizing the devastating nature of Batu's invasion; references to the fact that Russia “directly” was not part of the Golden Horde; recognition of a significant influence of the Horde on the political system of Rus'; other subtle observations of a more peculiar character, etc. At the same time, the author of the article cannot agree with the statements by A. A. Gorsky, according to which, the Russians recognized the legitimacy of the “royal power” of the Horde khans, considering it to be higher than that of princes, which resulted in the refusal of a conscious struggle against the “suzerainty” of the Horde Khan until the reign of Ivan III. A. A. Gorsky did not provide convincing arguments in favor of the legitimacy of the power of the Horde khans over Rus', and he could not do so, since the power established by external violence and based on external force, by definition is not legitimate. Claiming that the princes fought only with the khans-usurpers, A. A. Gorsky, voluntarily or involuntarily, according to the author, leads the reader to the idea that the Russians acted as defenders of the “legitimate” khanate power, thus, freely putting on themselves the yoke of the Horde's slavery.

On the basis of historical facts the author of the article shows that it was not a reconsideration of the legitimacy of the khanate on the part of the Russians, as it is asserted by A. A. Gorsky, but the objective historical processes of weakening and decay of the Horde, on the one hand, and strengthening of Russia, on the other hand, which caused changes in the balance and the overthrow of the Horde's yoke. In the author's view, a special attention should be paid to the analysis of circumstances that led A. A. Gorsky to the rejection of perceiving the Horde's dominance over Rus' as yoke and his using a vague term “dependence” instead. The article stresses that such a transformation can be attributed to opportunistic, rather than scholarly, considerations related to A. A. Gorsky's involvement in the developing of the historical and cultural educational standards. The above-mentioned statements by A.A. Gorsky, in the opinion of the author, do not stand up to criticism if considered against the historical reality, and also contribute to the de-heroization of the Russian people during the Tatar-Mongol yoke, which, in principle, does not differ from the rewriting of the history of Russia of the 20^th century (for example, the history of the Great Patriotic War).

Keywords: A.A. Gorsky, Rus', Golden Horde, Russian-Horde relations, legitimacy, khan's power, princes, Horde yoke, Horde dependence, political conjuncture, deheroization of the past.

Во времена общественных перемен и потрясений, сопровождаемых обычно обострением противоречий между социальными группами и классами, происходит усиление идеологической борьбы, одним из инструментов которой становится история, исторические знания, приспособляемые к интересам этих групп и классов. Нынче такого рода идейную манипуляцию именуют переписыванием истории.

Когда у нас говорят о переписывании истории, то обычно разумеют события XX в. и прежде всего Великую Отечественную войну, ее начало, ход и результаты, подвергаемые сейчас сознательному пересмотру недругами России и русского народа. Цель тут понятна: она заключается в стремлении дегероизировать наше недавнее прошлое, стереть в памяти народной величие Победы СССР над фашистской Германией. Однако следует признать и то, что аналогичное переписывание затронуло в последнее время и глубинные пласты отечественной истории, в частности, эпоху русско-монгольских отношений ХШ-ХУ столетий. Внешне это похоже на развитие идей, принадлежащих Л. Н. Гумилеву, «последнему евразийцу», как он сам себя именовал По справедливому замечанию А. Ю. Дворниченко, «Гумилев фактически утрировал взгляд евразийцев» на взаимоотношения Руси и Орды. -- Дворниченко А. Ю. Российская история с древнейших времен до падения самодержавия. М., 2010. С. 176.. В построениях этого несомненно выдающегося ученого присутствовал элемент эмоциональности. «Ради истины, -- говорил он, -- а не ради псевдонаучной, политической или какой-то другой конъюнктуры я, русский человек, всю жизнь защищаю татар от клеветы. Они в нашей крови, в нашей истории, в нашем языке, в нашем мироощущении. Мне кажется совершенно естественным вот такое представление: какими бы ни были реальные различия с русскими, татары -- это народ не вне, а внутри нас» Гумилев Л. Н. Черная легенда. Друзья и недруги Великой степи. М., 1994. С. 323.. Я не уверен в том, нуждаются ли татары, оставившие в мировой и русской истории ощутимый след, в защите Гумилева, но точно знаю: столь эмоциональная сверхзадача, введенная в процесс исторического исследования, неизбежно влечет за собой утрату объективности восприятия истории.

И вот получается, будто «у нас есть основания называть поход [монголов] на Русь набегом. Ни о каком монгольском завоевании Руси не могло быть и речи» Гумилев Л. Н. От Руси до России. СПб., 1992. С. 108-109.. А значит, не было ига, Там же. С. 169. Историк относил иго к разряду мифов. -- Гумилев Л. Н. Черная легенда. Друзья и недруги Великой степи. С. 357. но были союз Одну из частей своей книги «От Руси до России», повествующей о русско-татарских отношениях, Гумилев так и назвал: «В союзе с Ордой». См.: Гумилев Л. Н. От Руси до России. С. 81. и дружба, которые принесли Северо-Восточной Руси покой и порядок, обеспечив ее безопасность и, следовательно, историческое будущее Там же. С. 114, 116, 117, 120, 122, 131, 156, 157; Гумилев Л. Н. Черная легенда. Друзья и недруги Великой степи. С. 286, 308, 329, 334, 347, 349, 358, 359 и др.. Перед нами личная точка зрения ученого, отличающаяся, быть может, некоторой экстравагантностью, но имеющая, безусловно, право на существование, несмотря на всю свою проблематичность. Однако негативная ее сторона состоит в том, что она, став рычагом политических спекуляций К этому в известной мере предрасполагало и то обстоятельство, что в отечественной историографии вопрос об отношениях Руси с Ордой временами приобретал политизированное звучание, о чем писал в свое время М. К. Каргер: «Вопрос о роли монгольского завоевания для последующих исторических судеб Среднего Поднепровья и стольного города разоренной Киевской земли... был поднят в нашей исторической науке давно и с тех пор неоднократно вновь и вновь дебатировался в русской, украинской и польской историографии. Необходимо подчеркнуть, что проблема эта обсуждалась почти всякий раз в обстановке чрезвычайного политического накала. Вопрос, касающийся, казалось бы, очень отдаленного периода в жизни нашей страны, нередко становится плацдармом острых политических дискуссий и не раз использовался для обоснования различных, порой весьма далеко идущих политических концепций» (Каргер М. К. Древний Киев. Очерки по истории материальной культуры древнерусского города. Т. I. М.; Л., 1958. С. 488). Следует также согласиться с Ю. А. Кривошеевым, когда он говорит, что «в русской историографии присутствует ряд довольно сильно политизированных сюжетов. Так, в области начальной русской истории -- это “норманнская проблема”. Сюда же относится вопрос о монголо-татарском нашествии и иге» (Кривошеев Ю. В. Русь и монголы. Исследование по истории Северо-Восточной Руси XII -- XIV вв. СПб., 2015. С. 77). См. также: Кривошеев Ю. В. Собранное. СПб., 2010. С. 158., обернулась бурным потоком околонаучных изданий, заливших книжный рынок. Появилось множество книг с крикливыми названиями, где подвергаются пересмотру устоявшиеся в науке взгляды относительно существа русско-ордынских отношений. Все это подается в ореоле сенсационных открытий в исторической науке, а по существу является переписыванием русской средневековой истории См., напр.: Широкорад А. Б.: 1) Русь и Орда. М., 2004; 2) Татары и русские в едином строю. М., 2012; Шляхторов А. Г.: Как Золотая Орда озолотила Русь. Не верьте лжи о «татаро-монгольском» иге. М., 2014; Пензев К. А. 1) Русский царь Батый. М., 2012; 2) Русь татарская: иго, которого не было. М., 2013.. И тут было бы, как говорится, полбеды, не случись того, что перекройкой русско-монгольских связей стали заниматься, казалось бы, солидные ученые-историки, работающие в довольно авторитетных учреждениях. Назову, к примеру, А. А. Горского -- профессора кафедры истории России до XIX в. исторического факультета МГУ, ведущего научного сотрудника Института российской истории РАН и, так сказать, потомственного историка.

Профессор Горский написал несколько книг по обсуждаемой здесь проблематике, одна из которых непосредственно посвящена русско-ордынским отношениям и называется соответственно «Москва и Орда». В этой книге, как и в других работах автора, речь преимущественно ведется о конкретных связях Руси и Орды, обозреваемых автором в исторической последовательности. В меньшей мере он затрагивает вопросы, относящиеся к вопросу о влиянии, воздействии монголо-татар на общественную жизнь (экономическую, политическую, культурную и пр.) Русских земель. Тем не менее в ряде случаев А. А. Горский высказывает свои соображения и на сей счет.

В 1237-1238 гг. Северо-Восточную Русь, по словам историка, «постигла катастрофа: полчища Монгольской империи, возглавляемые внуком ее основателя Чингисхана Бату (Батыем), разорили Владимиро-Суздальское княжество» Горский А. А. «Всего исполнена земля русская...» Личности и ментальность русского средневековья: очерки. М., 2001. С. 42. и ушли в половецкие степи. Но то было лишь начало: Батый затем «разорил огромную территорию (все русские земли, кроме Новгородской, Полоцкой и частично Смоленской), взял десятки городов» Горский А. А. Средневековая Русь. О чем говорят источники. М., 2016. С. 145.. Горский, стало быть, в отличие от некоторых новейших исследователей, подчеркивает опустошительный характер нашествия татар. И в этом он прав. Справедливо, на мой взгляд, и его мнение о том, что покоренная завоевателями Русь «не вошла непосредственно в состав Орды, осталась под властью своих князей. Новым было то, что в Восточной Европе появился центр верховной власти, находившийся вне русской территории» Там же. С. 167..

Однако тут же автор пускается в рассуждения, которые при всем желании принять никак нельзя. Оказывается, «эта власть имела более высокий ранг, чем власть русских князей, -- она была царской. Со временем подчинение ордынскому “царю” вошло в традицию, и русским князьям крайне сложно было ее преодолевать» Там же.. Сие означает, что некое идеалистическое преклонение перед царской властью ордынских ханов, а не их грубая и жестокая сила, сопровождаемая военным и политическим террором (нашествия, набеги, массовые убийства и пленения, княжеские казни и пр.), смиряло русских князей перед этой властью. Трудно выдумать более вычурную мысль, если не счесть ее сознательным искажением нашего прошлого. Но Горский, к сожалению, не останавливается на этом. «Кроме того, -- говорит он, -- и в XIV, и даже в XV веке на Руси жили опасения, что правители Орды от взимания дани с сохранением русских князей у власти перейдут к непосредственному управлению. Принципиально иной в сравнении с большинством завоеванных монголами стран, опосредованный характер власти над Русью, по-видимому, расценивался как меньшее из возможных зол, которое лучше терпеть, дабы оно не переросло в зло несравненно худшее -- непосредственное владычество ордынских ханов и их администрации в русских городах» Там же. С. 167-168.. Подобные опасения, а главное, убеждение в превосходстве царской власти ордынских ханов над княжеской властью сковали волю русских к сопротивлению господству завоевателей: «Что касается борьбы за освобождение, то нарастающая борьба против “ига” не прослеживается -- ни со стороны князей, ни со стороны народных масс» Там же. С. 167.. А дальше -- еще пуще: «Сознательная борьба за ликвидацию сюзеренитета ордынского хана -- “царя” -- не прослеживается вплоть до княжения Ивана III. Ранее можно говорить об актах сопротивления представителям ордынской власти, о случаях неподчинения князей конкретной ханской воле, о конфронтации с Ордой, возглавляемой фактическим узурпатором власти (Мамаем и Едигеем), об обороне своих территорий от походов ордынских войск -- но за всем этим не стояло стремление полностью покончить с зависимостью. В глазах московских правящих кругов “царь” (если он реально правил в Орде) являлся легитимным сюзереном великого князя. Только к концу правления Василия II и в начале правления Ивана III, когда начала действовать идея перехода к московским великим князьям из павшей Византийской империи царского достоинства, несовместимого с признанием власти ордынского царя, стали происходить сдвиги.

В результате после успешно отраженного похода Ахмата 1472 года в Москве возобладало (и то не без борьбы) мнение о возможности непризнания вассальных отношений с “царем”, и выплата дани была прекращена. Отражение нашествия 1480 года закрепило суверенный статус Московского государства. Непосредственные рычаги сдвигов в отношениях с Ордой кроются, таким образом, не столько в изменениях соотношения сил, сколько в переменах в восприятии иноземной власти общественным сознанием (другое дело, что эти перемены происходили, разумеется, под влиянием событий в политическом развитии Орды, Руси и Восточной Европы в целом). Как имевшие место периоды длительного фактического непризнания ордынской власти (при Мамае и Едигее), так и само освобождение от ордынской зависимости были инициированы не ослаблением Орды, а неприятием по тем или иным причинам ее правителей в качестве законных сюзеренов московских князей. Пока легитимность власти ордынских “царей” не подвергалась сомнению, даже крупная военная победа (на Куликовом поле) не означала ее свержения; но стоило этой легитимности оказаться под сомнением, как падение “ига” стало неизбежным, причем произошло это почти бескровно. Таким образом, хотя объективно противостояние Орде было одним из ведущих факторов формирования Московского государства, субъективно для осознания борьбы и полного освобождения от зависимости потребовалось преодоление прочно укоренившегося представления о легитимности верховной власти хана Орды над Русью» Там же. С. 168-169. -- Ранее нечто схожее, но в самой общей форме высказывал В. Д. Назаров: «Свержение ига требовало не только военной, дипломатической, материальной подготовки, но преодоления традиций в сфере идей и чувств» (Назаров В. Д. Свержение ордынского ига на Руси. М., 1983. С. 22)..

Эти суждения А.А. Горского, претендующего на роль серьезного историка, производят, по меньшей мере, странное впечатление. Они идут против течения мысли многих поколений выдающихся русских (дореволюционных и советских) историков, говоривших о длительной, более чем двухвековой героической борьбе нашего народа против иноплеменного порабощения и гнета. Тем самым Горский “лихо”, “на скаку”, перечеркнул один из важнейших героических периодов отечественной истории, что, увы, роняет его научный авторитет, превращая историка в сторонника и проводника идей нынешней либеральной публики, занятой дегероизацией прошлого нашей страны. Но допустим на момент правоту Горского, явившегося среди толпы заблудших историков и прозревшего мрак прошлого. В таком случае он должен был предъявить ученому сообществу более солидные доказательства, не упрощая проблему до чисто субъективных переживаний -- осознания легитимности ханской власти или отсутствия оной. Он должен был привести аргументы, доказывающие принципиальную возможность легитимности иноземной К тому же иноверной, внушающей русским людям полное неприятие., т. е. чужеродной Руси власти (как бы она ни называлась -- ханской или царской), навязанной и поддерживаемой сторонней грубой военной силой посредством террора, а лишь потом рассуждать о законном сюзеренитете монгольских ханов над русскими князьями. Горский не приводит подобных аргументов, да, собственно, и не мог привести их, поскольку легитимность власти есть элемент внутриполитического развития того или иного общества, не привнесенный извне, т. е. спонтанный по своей сути. Вот почему власть, установленная посредством насилия со стороны и опирающаяся на внешнюю силу, изначально и по определению не является легитимной. А это означает, что конструкция легитимности власти ордынских ханов на Руси, выдуманная Горским, не выдерживает соприкосновения с реальной исторической действительностью. То же самое надо сказать и о «законном сюзеренитете» монгольских ханов относительно русских князей, проповедуемом Горским.

Однако, вопреки этой, казалось бы, очевидности, Горский настойчиво, как мы убедились, твердит о «прочно укоренившейся» в сознании русских людей мысли насчет «легитимности верховной власти хана Орды над Русью». Вплоть до княжения Ивана III он не обнаружил фактов, свидетельствующих о целенаправленной борьбе русского народа и его князей за освобождение от власти Орды, за «ликвидацию сюзеренитета ордынского хана (“царя”)». Все антитарские выступления, восстания и войны (включая даже Куликовскую битву) Горский сводит к актам сопротивления населения русских княжеств некоторым представителям ордынской власти, к отдельным случаям «неподчинения князей конкретной ханской воле», к их раздорам с Ордой, когда там правили узурпаторы власти (Мамай, Едигей...), наконец, к обороне князьями «своих территорий от походов ордынских войск». Во всем этом Горский не находит стремления «полностью покончить с зависимостью». Перед нами неспособность исследователя уловить различие между субъективной и объективной сторонами дела. Будь иначе, он не стал бы, наверное, столь решительно отрицать наличие у русского народа стремления покончить с ордынской зависимостью -- ведь какими бы субъективными мотивами ни руководились русские, вступая в борьбу с монголами, объективно эта борьба вела к ликвидации монголо-татарского ига А.А. Горский настаивает на ином: «серия восстаний в городах против иноземной власти как этап борьбы за освобождение, карательные походы в ответ на восстания или с целью устрашения -- должен отпасть. Народные восстания не складываются в единую цепочку, их причины различны, цель полного освобождения от власти ордынских ханов ни в одном из них не просматривается» (Горский А. А. Средневековая Русь. О чем говорят источники. С. 128). Но если народные массы, больше, чем знать страдавшие от ордынского гнета, не помышляли об освобождении от власти завоевателей, то что говорить о верхушке русского общества и, в частности, о князьях: «До второй половины XIV столетия сюзеренитет Орды над Северо-Восточной Русью не оспаривался ни политическими деятелями, ни деятелями общественной мысли. Акты сопротивления татарам. были связаны с междукняжескими конфликтами на Руси (князья могли оказываться в конфронтации с ханом, поддерживавшим их соперников), а не с осознанной борьбой за полное уничтожение зависимости» (Горский А. А. Москва и Орда. М., 2016. С. 84). Трудно взять в толк, почему русские не могли осознать, что поначалу они не обладали ни силами, ни средствами, чтобы свергнуть власть кочевников, а потому надо копить мощь и ждать победного часа, прибегая лишь к отдельным анти- татарским выступлениям. Странно, что Горский не может уразуметь такой простой вещи, наделяя наших предков глупостью, безволием и раболепием.. Особенно красноречивы здесь победы русского воинства в сражениях на р. Воже и Куликовом поле, ставшие переломными событиями в противостоянии Руси Орде и вдохнувшие в наших предков уверенность в окончательной победе над угнетателями, а также стремление достичь ее, невзирая ни на какие трудности, потери и жертвы. Это, собственно, и есть сознательное движение к цели, которое Горский, подобно известному крыловскому персонажу, «не приметил».

Проглядывает в приведенных рассуждениях А. А. Горского еще одно слабое звено, связанное с вопросом о так называемой «легитимности» власти монгольских ханов над Русью. Говоря о том, будто русские вступали в конфронтацию с Ордой, когда ею управляли незаконные ханы-узурпаторы наподобие Мамая и Едигея, историк, независимо от своего желания (хочет он того или нет) подталкивает читателя к выводу о том, что московские князья, воюя с ложными ханами, выступали на стороне настоящих ханов-чингизидов, т. е. действовали в качестве защитников института подлинной, «легитимной» ханской власти. Другими словами, русские сами на себя надевали ярмо ордынского рабства. Но ведь это, прошу прощения, несусветная чушь!

Поверхностной и надуманной представляется идея Горского о том, будто «непосредственные рычаги сдвигов в отношениях» Руси с Ордой крылись «не столько в изменениях соотношения сил» противоборствующих сторон, «сколько в переменах в восприятии иноземной власти общественным сознанием» русских, будто «непризнания ордынской власти (при Мамае и Едигее) и само освобождение от ордынской зависимости были инициированы не ослаблением Орды, а неприятием... ее правителей в качестве законных сюзеренов московских князей». О «легитимности» ханской власти на Руси и «сюзеренитете» татаро-монгольских ханов над русскими князьями речь у нас уже шла. Теперь -- об изменениях в сфере соотношении сил русских и татар, а также об ослаблении Орды, чему в деле освобождения Руси «от ордынской зависимости» Горский не придает должного значения.

Не думаю, что после тяжелейшего политического кризиса, пережитого Золотой Ордой во второй половине XIV в., после сокрушительного удара, нанесенного Орде Тамерланом (Тимуром) в конце того же столетия, после наступившего вскоре распада Золотой Орды на несколько ханств (Большая Орда, Казанское, Крымское, Ногайская Орда и др.) татары не ослабли и не произошли изменения в соотношении сил Русского государства и Монгольского в пользу первого. Факт распада Орды и объединения северо-восточных княжеств вокруг Москвы этому решительно противоречит. Всякому не зашоренному предвзятостью исследователю ясно: Москва усиливалась, а Орда слабела, т.е. происходило изменение былого соотношения сил, когда монголо-татары преобладали над русскими «Распад Золотой Орды и соперничество между отдельными улусами ослабляли силы завоевателей», -- обоснованно говорил В. В. Каргалов (Каргалов В. В. Конец ордынского ига. М., 1984. С. 69)..

Довольно явственно (как итог произошедших перемен) это проявилось в военных столкновениях Руси и Орды середины -- второй половины XV в. Так, в 1459 г. «татарове» хана Большой Орды Сеид-Ахмета, «похвалився», по выражению летописца, «на Русь пошли». Но перейти русскую границу они не смогли, поскольку «князь велики Василеи отпустил противу их к Берегу (Оке) сына своего великого князя Ивана со многими силами», которые стали непреодолимой преградой на пути вражеского войска. И татары. побежали. По словам знатока эпохи Ю. Г. Алексеева, на Оке в 1459 г. произошло «действительное знаменательное событие. Была одержана важная победа по меньшей мере тактического масштаба: впервые за всю историю борьбы с Ордой удалось отстоять оборонительную линию Оки и предохранить Русскую землю от очередного опустошительного вторжения» Алексеев Ю. Г. Освобождение Руси от ордынского ига. Л., 1989. С. 65.. Или взять другой пример, относящийся к хану Ахмату, сменившему Сеид-Ахмета на ханском столе. То был незаурядный татарский властитель. Ю. Г. Алексеев, характеризуя его, пишет: «Давно уже во главе Орды не стоял деятель такого масштаба.

Политический кругозор Ахмата был широк -- он вел переговоры даже с Венецией. О его полководческих дарованиях можно судить по победам над узбекским ханом Хайдером и над Менгли-Гиреем» Алексеев Ю. Г. Государь всея Руси. Новосибирск, 1991. С. 121.. Ахмат отличался умом, честолюбием и осторожностью Там же.. Следовательно, он обладал достаточными способностями, чтобы учинить большие неприятности Руси -- если не покорить ее, как это было во времена Батыя, то, во всяком случае, потрясти, подобно Тохтамышу в 1382 г. Однако ни того ни другого ему проделать не удалось, и прежде всего по той причине, что хан был повернут в прошлое, тянул в прошлое, идя наперекор поступательному развитию России, о чем емко заявил Ю. Г. Алексеев: «Основным недостатком Ахмата как государственного деятеля было отсутствие политической перспективы. Его программа носила чисто консервативный характер. Он мечтал о восстановлении империи Чингизидов на прежних, изживших себя основаниях. Но это и не могло быть иначе. Наследник Чингис-хана и Батыя, Ахмат был носителем традиции архаической кочевой империи, хищнической по самой своей природе, с примитивной экономикой, неспособной к восприятию явлений Нового времени. В своем лице Ахмат воплощал уходящий в прошлое идеал власти, основанной на жестком, грубом диктате над многоязычными народами Востока» Там же..

Тем не менее в 1460 г. Ахмат напал на Русскую землю, но, по-видимому, опасаясь идти вглубь ее территории, ограничился осадой Переяславля-Рязанского «Победа русских войск на Оке в 1459 г., -- замечает Ю. Г. Алексеев, -- произвела, видимо, сильное впечатление на ордынцев. Когда летом следующего 1460 г. хан Ахмат... предпринял очередной поход на Русь, он ограничился нападением на Переяслвль-Рязанский на правом берегу Оки». -- Алексеев Ю. Г. Освобождение Руси от ордынского ига. С. 65.. Несмотря на старания, взять город ему все-таки не удалось, и хан вынужден был «с великим срамом» отступить. Ахмат убедился, что в одиночку ему с Москвой не совладать, что ему нужны союзники. И он задумал создать антирусскую коалицию, «основой которой должен был стать союз с Литвой. Казимир Литовский со своей стороны стремился к такому союзу в интересах дальнейшей экспансии против Руси и сохранения власти над русскими землями, захваченными в прежние времена» Там же. С. 66.. Н. С. Борисов объясняет тягу Орды к союзу с Литвой (а Литвы с Ордой) геополитическими мотивами: «Логика геополитических отношений подталкивала Волжскую Орду к союзу с Великим княжеством Литовским. Литва, в свою очередь, искала среди татарских ханов союзников для войны с Москвой. В результате в 1471 году по инициативе короля Казимира IV между Вильно и Сараем начались переговоры о совместных действиях против Ивана III» Борисов Н. С. Иван III. М., 2000. С. 415.. Вряд ли Ахмат и Казимир мыслили тогда сложными геополитическими категориями. Дело, на мой взгляд, обстояло проще, главным образом в военном плане: можно ли собственными силами без помощи со стороны сокрушить Московского великого князя и установить незыблемую власть над Русью -- так стоял вопрос. И Ахмат приходил к неутешительному выводу -- нельзя. Отсюда его стремление наладить союзнические отношения с Литвой. Однако, как бы то ни было, договоренность татарской и литовской сторон о союзе, судя по всему, состоялась По В. В. Каргалову, «сообщения о сговоре Ахмед-хана с Литвой представляются вполне достоверными. Из Большой Орды только что возвратился королевский посол Кирей Кривой, которого раньше не отпускали [из Орды] лишь потому, что Ахмед-хану “не бе бо ему с чем отпустити”. Теперь же положение изменилось: Ахмед-хан двинулся к русским рубежам “со многими силами”. О сговоре с Королем Казимиром IV свидетельствует маршрут похода -- через литовское владения к Алексину, и наличие в ордынском войске местных проводников. Летописцы прямо указывали, что Ахмед-хан “поиде изгоном на великого князя не путма, с проводники, и приведше его проводники под Олексин городок с Литовского рубежа”, “приведены бо быша нашими же на безлюдное место”., после чего Ахмат пошел в поход на Русь.Показательно, что возле “литовского рубежа” ордынцы оставили свои обозы, жен, больных и слабых, считая это место безопасным». -- Каргалов В. В. Конец ордынского ига. С. 74. К. В. Базилевич полагал, что нападение Ахмата на Русь обнаружило «существование между ним и королем соглашения о совместных действиях против Москвы» (Базилевич К. В. Внешняя политика Русского централизованного государства. Вторая половина XV века. М., 2001. С. 94). Было это в 1472 г. На пути, который в этот раз избрал хан По весьма вероятному мнению К. В. Базилевича, «выбор этого пункта вместо обычного для татар перехода Оки у Коломны вызывался предполагавшимся соединением с Казимиром». Базилевич исходил из предположения о том, что между Казимиром и Ахмед-ханом «было заключено соглашение о совместном выступлении» (Там же. С. 91). Были, по-видимому, у Ахмата в данном случае и тактические соображения, неожиданные для русских. См.: Алексеев Ю. Г. : 1) Освобождение Руси от ордынского ига. С. 69; 2) Походы русских войск при Иване III. СПб., 2007. С. 148-150., лежал небольшой русский городок Алексин, оказавший татарам упорное сопротивление. С большим трудом и потерями татары все же взяли и сожгли Алексин, но развить успех не смогли. На берегу Оки их встретила мощная московская рать -- «многые полки великого князя, аки море колеблющеся, доспеси же на них бяху чисты велми, яко сребро блистающи и въоружени зело». Ахмат не стал форсировать реку. Объятый, по словам летописцев, «страхом и трепетом», хан побежал прочь, опасаясь «вступать в большое сражение с главными силами русских войск». Алексеев Ю. Г. Освобождение Руси от ордынского ига. С. 71. Союз с Казимиром, как видим, не помог Ахмату, «Король на эту войну не явился» (Борисов Н. С. Иван III. С. 415). а собственных сил ему явно не хватало. По словам В. Д. Назарова, «форсирование Оки сходу отрядами Ахмада успеха не имело. Не рискнул хан и перейти к длительным действиям с целью навязать генеральное сражение подтянувшимся главным силам русского войска. Поспешный отход был вызван и невыполнением Казимиром своих обещаний» (Назаров В. Д. Свержение ордынского ига на Руси. С. 33). Ю. Г. Алексеев, подводя итог бесславному походу татар, говорит: «Впервые за всю историю ордынского ига хан уходил в степи, не решившись на сражение с русскими войсками. И в этом -- решающий морально-политический эффект кампании 1472 г.». Алексеев Ю. Г. Государь всея Руси. С. 90. -- В другой раз Ю. Г. Алексеев говорит: «Отступление хана от Оки означало фактическую победу русских войск -- они заставили противника отойти без сражения. Таков главный смысл событий, развернувшихся в районе Алексина» (Алексеев Ю. Г. Походы русских войск при Иване III. С. 151). При этом Ю. Г. Алексеев замечает, что «одной из важнейших причин поспешного отступления Ахмата стала смертоносная язва, открывшаяся в его войске»: «возможно, отступление ордынцев было ускорено появлением в их войске “смертоносной язвы”, о чем пишет московский летописец: “начаша бо напрасно умирати мнози в полце их”» (Алексеев Ю. Г.: 1) Освобождение Руси от ордынского ига. С. 71; 2) Походы русских войск при Иване III. С. 151). Но был еще другой, не менее значимый «эффект», на который обратил внимание К. В. Базилевич: «Неудача, постигшая Ахмед-хана, ясно показала слабость военной организации татар, которые не могли быстро сломить сопротивление даже небольшого русского отряда на Оке». Базилевич К. В. Внешняя политика Русского централизованного государства. Вторая половина XV века. С. 94. Из этого второго «эффекта» вытекал третий -- осознание Ахматом бесперспективности одолеть Россию «силами одной Большой Орды» Каргалов В. В. Конец ордынского ига. С. 77..

Понятно, что данные эффекты возникли не на пустом месте, а в итоге длительного накопления сил Московской Русью, получившего реальное, правда, эпизодическое отражение в битвах на Воже (1378) и Куликовом поле (1380) «Куликовская битва нанесла Орде страшный удар и приблизила час возрождения независимого Русского государства». -- Скрынников Р Г. На страже московских рубежей. М., 1986. С. 26., которые также имели под собой определенную подготовительную почву предшествующей борьбы с татарами. Названные эффекты прорастали постепенно и на первых порах едва заметно. Начало явственных и зримых перемен в соотношении сил Руси и Золотой Орды следует, по всей видимости, отнести к середине XIV в., когда разыгралась в Орде «великая замятня», что, кстати сказать, свидетельствовало об ослаблении татаро-монгольского государства, о начале движения его по наклонной плоскости, хотя и с временными остановками, задержками, --движения, в ходе которого вызревал медленный, но неуклонный перевес сил Руси над Ордой. Иными словами, Орда слабела, а Русь набирала силы, что и засвидетельствовали, помимо прочих, события 1472 г.: «основная причина победы на Оке в 1472 г. -- создание на Руси централизованного государства, располагающего гораздо большими материальными и моральными возможностями, чем прежние союзы князей. Необходимо подчеркнуть, что летом 1472 г. русское правительство и командование проявили большое дипломатическое искусство, полностью реализовав свои объективные преимущества» Алексеев Ю. Г. Освобождение Руси от ордынского ига. С. 76..

Поражение татар в 1472 г. «То, что это было именно поражение, несмотря на отсутствие генерального сражения, не вызывает сомнений: ни одна из целей похода не была достигнута, ордынцы понесли значительные потери и поспешно отступили». -- Каргалов В. В. Конец ордынского ига. С. 76. «имело далеко идущие последствия. Власть Большой Орды была значительно ослаблена. Это нашло отражение в существенном уменьшении дани. Известно, что в середине XV в. “ордынский выход” составлял 7 тысяч рублей, а после неудачного похода 1472 г.... сократился почти вдвое, до 4200 рублей; в 1475 или 1476 г. выплата дани вообще прекратилась» Там же. См. также: Базилевич К. В. Внешняя политика Русского централизованного государства. Вторая половина XV века. С. 108.. Ахмат, однако, цепляясь за прежний порядок, никак не мог уразуметь, что времена переменились и Русь уже не та, какой была при Батые или Узбеке. Он, если верить «Казанскому летописцу», источнику более позднему, «посла к великому князю Московскому послы своя, по старому обычаю отец своих и з басмою, просити дани и оброки за прошлые лета. Великий князь ни мало убояся страха царева, и приим басму лица его и плевал на ню, излома ея, и на землю поверже, и потопта ногама своими, и гордых послов его всех изымати повеле, пришедших к нему дерзостно, а единого отпусти жива, носяща весть к царю, глаголя: “Да яко же сотворил послом твоим, тако же имам и тебе сотворити, да порестаниши, беззаконниче, от злаго начинания своего еже стужати”» ПСРЛ. ТXIX. М., 2000. Стб. 6-7, 200-201.. Царь от этих слов Московского великого князя пришел якобы в дикую ярость и, «гневом дыша», велел сбираться в поход на Москву Там же. Стб. 7, 201.. Этот яркий рассказ «Казанского летописца» привлек внимание многих отечественных историков и вызвал разное к себе отношение.

И надо сказать, что в исторической литературе, как старой (С. М. Соловьев, Соловьев С. М. Соч. Кн. III. М., 1989. С. 74. Д. И. Иловайский Иловайский Д. И. Собиратели Руси. М., 1996. С. 419.), так и новейшей (К. В. Базилевич, Базилевич К. В. Внешняя политика Русского централизованного государства. Вторая половина XV века. С. 110-111. Ю. Г. Алексеев, Алексеев Ю. Г. Государь всея Руси. С. 139. Н. С. Борисов Борисов Н. С. Иван III. С. 429-430.), бытует мнение относительно недостоверности приведенного рассказа «Казанского летописца» и, стало быть, его непригодности как исторического источника. Какие претензии к рассказу «Летописца»? К. В. Базилевич пишет: «В этом рассказе допущены крупные хронологические ошибки, начиная от неверной даты прихода Ахмед-хана на Угру (6909 г. вместо 6988 г.). Основная часть Казанского летописца составлена во второй половине XVI в. Но Г. Кунцевич допускает, что некоторые главы, в том числе “о запустении Орды”, являются более поздней вставкой. Этим, по его мнению, объясняется и невозможное для автора-летописца, пробывшего двадцать лет в Орде, представление о басме как изображении хана, тогда как мусульмане не допускали человеческого изображения. Вполне понятно поэтому, что рассказ Казанского летописца вызвал среди историков законное недоверие.... Причина недоверия к рассказу Казанского летописца заключается не только в хронологическом несоответствии и в фактических ошибках, но также и в том, что этот рассказ, как правильно отметил еще Иловайский, не соответствовал образу действий Ивана III по отношению к Большой Орде. Поругание басмы и умерщвление татарских послов должны были явиться открытым вызовом Ахмед-хану, за которым последовало бы выступление последнего. Но такой вызов не мог быть сделан ни перед походом Ахмед-хана в 1472 г., ни перед вторичной попыткой его прорваться к Москве в 1480 г. И в первом, и во втором случае выступление Ахмед-хана произошло в моменты обострения отношений Ивана III с Казимиром, вызванного главным образом новгородскими делами. В обоих случаях для выступления было выбрано очень удобное время. Понятно, что Иван III не стал бы в эти моменты дразнить своего противника, толкая его на союз с королем, которого великий князь считал своим главным врагом -- “большим недругом”» Базилевич К. В. Внешняя политика Русского централизованного государства. Вторая половина XV века. С. 110-111.. Что можно сказать по поводу этих размышлений К. В. Базилевича?

Некритическое отношение к источнику, так же как и гиперкритическое, противопоказаны историку. К сожалению, у К. В. Базилевича прослеживаются некоторые элементы чрезмерной придирчивости к рассказу «Казанского летописца». Так, он говорит, что в данном рассказе «допущены крупные хронологические ошибки, начиная от неверной даты прихода Ахмед-хана на Угру (6909 г. вместо 6988 г.)». Однако множественное число слов хронологические ошибки здесь неуместно, поскольку перед нами единственная хронологическая ошибка, ибо других нет. Поэтому автор мог бы сказать по поводу так называемых «хронологических ошибок» следующее: начиная от неверной даты и кончая ею. Это -- во-первых. Во-вторых, упоминаемый К. В. Базилевичем ошибочный год (6909) фигурирует в наиболее древней редакции «Казанского летописца» (Соловецкий список) ПСРЛ. Т. XIX. С. XXVIII.. Однако в тексте древнейшего списка, хотя и более поздней редакции (список Румянцевского музея) Там же., приводится иная дата прихода хана Ахмата на Угру, очень близкая действительной, -- 6989 год Там же. Стб. 201. -- Кстати сказать, Н. С. Борисов, описывая события, относящиеся к истории русско-ордынских отношений 70-х годов XV в., пользуется именно этим списком. См.: Борисов Н. С. Иван III. С. 429.. К. В. Базилевич проходит мимо этой интересной детали, а зря, поскольку она могла бы натолкнуть его на мысль о том, что так называемая «хронологическая ошибка», вкравшаяся в текст «Казанского летописца», принадлежит, скорее всего, переписчикам, редакторам памятника. Столь же не просто и однозначно обстоит дело с басмой (своеобразной верительной дощечкой), на которой будто бы, по смыслу летописного рассказа, изображен хан, что, согласно Базилевичу, невозможно, поскольку тогдашние «мусульмане не допускали человеческого изображения». При сличении списков «Казанского летописца» (Соловецкого и Румянцевского музея), опубликованных в 19-м томе ПСРЛ, обнаруживается малозаметное разночтение, -- быть может, мелкое, но показательное. В Соловецком списке и ряде других читаем фразу приим басму лица его,⁵⁰ тогда как в списке Румянцевского музея значится нечто иное -- приим басму, лице его.⁵¹ Не кроется ли в словах лица его и лице его смысловое различие? Нельзя ли слова приим басму лица его истолковать в смысле принял басму от лица его? К. В. Базилевич не ставит подобных вопросов, но, думается, тут есть еще над чем поразмыслить...

Следует заметить, что не все историки скептически относились к рассказу «Казанского летописца». В. В. Каргалов, например, считал 70-е годы «переломным этапом в русско-ордынских отношениях, что нашло отражение в записи Казанского летописца. Ахмед-хан послал посольство в Москву с требованием дани и личной явки Ивана III на ханский суд, однако его требования были отклонены. Ахмед хан “посла к великому князю Московскому послы своя, по старому обычаю отец своих и з басмою, просити дани и оброки за прошлая лета. Велики же князь приим басму и плевав на ню, изломав ея, и на землю поверже, и потоптан огама своими, и гордых послов всех изымати повеле, а единого изымати повеле, а единого отпусти живе.”» ПСРЛ. Т Стб. 7, 200 (варианты, 67). Там же. Стб. 200. Каргалов В. В. Конец ордынского ига. С. 76. Не станем упрекать автора в некоторых пропусках или неточном цитировании летописного текста. Важнее сейчас указать на признание В. В. Каргаловым «Казанского летописца» как источника, достойного доверия исследователей.

В самом деле, если отвлечься от эмоциональной стороны дела и некоторых прикрас в рассказе о поведении великого князя, надо согласиться с тем, что главная причина раздражения и гнева Ахмата состояла в нежелании Ивана III являться в Орду с выражением покорности хану и неуплате «выхода» (дани) Ахмат говорил посланцу великого князя боярину Федору Товаркову: «Пришел я на Ивана деля, а за его неправду, что ко мне не идет, а мне челом не бьет, а выхода мне не дает девятои год. Приидет ко мне Иван сам, почнутся ми о нем мои рядцы и князи печаловати, ино как будет пригоже, так его пожалую». Хан требовал, чтобы Московский князь ходил у его «стремени», т. е. по- старому служил ему, как-то было при прежних ханах. См.: ПСРЛ. Т. XXVI. М.; Л., 1959. С. 265.. Московский князь, следовательно, в одностороннем порядке разрушил систему, на которой основывались давние связи Руси с Ордой. По словам В.В. Каргалова, «это делало войну неизбежной. Только путем большой войны, причем обязательно с решительным исходом, Ахмед-хан мог надеяться на восстановление своей власти над непокорными русскими землями. Война стала для него политической необходимостью. С другой стороны, только путем военного отпора Иван III мог окончательно свергнуть ордынское иго. Обе стороны готовились к войне» Каргалов В. В. Конец ордынского ига. С. 76-77.. При этом русский государь трезво оценивал свои возможности и силы и потому так резко и уверенно шел на разрыв с Ордой, тогда как Ахмат утратил способность объективной оценки сложившейся к тому времени исторической ситуации.

Соблазн вернуть былую власть над Русью, поставить ее на колени был столь велик, что Ахмат, пренебрегая опытом 1472 г., снова пошел на Москву. Ему, по- видимому, вскружили голову успехи «в Южном Поволжье и Средней Азии. В конце 70-х гг. Ахмат одерживает победу над узбекским ханом Шейх-Хайдером и устанавливает протекторат над Астраханским ханством. Эти бесспорные успехи значительно укрепляют военно-политическое положение Большой Орды и ее хана и способствуют росту его великодержавных амбиций. Именно в этот период он официально именует себя в письме к султану единственным из “чингисхановых детей”, заявляя тем самым претензии на наследие этого завоевателя. Итак, на рубеже 70-80-х гг. произошло существенное усиление военного могущества Большой Орды, и тем самым возросла опасность агрессивной политики Ахмата, направленной на реставрацию мировой империи Чингизидов». Алексеев Ю. Г. Освобождение Руси от ордынского ига. С. 84. См. также: Назаров В. Д. Свержение ордынского ига на Руси. С. 34-35. Следовательно, Ахмат замыслил не просто очередной поход, а нашествие на Русь «такого масштаба и с такими целями, которые заставляли вспомнить времена Батыевой рати В. Д. Назаров говорит о походе, скроенном «по меркам Батыева нашествия». -- Назаров В. Д. Свержение ордынского ига на Руси. С. 35.. Именно на южных рубежах Русского государства решалась летом -- осенью 1480 г. судьба Русской земли и ее народа». Алексеев Ю. Г. Освобождение Руси от ордынского ига. С. 91. Но, как говорит народная мудрость, «человек полагает, а Бог располагает»: дальше Угры, пограничной реки Литвы с Русью, хан не продвинулся, упершись в русский заслон. Состоялось знаменитое «стояние на Угре» 1480 г. («Угорщина»), завершившееся для него полной катастрофой, больше того -- гибелью.

Надо, однако, сказать, что Ахмат, несмотря на свои амбиции, понимал, как уже отмечалось, недостаточность только собственных сил для победы над русскими. Ему опять-таки казалось, что обеспечить эту победу он может, заключив союз с польским королем, который, кстати сказать, то и дело подбивал хана к войне с Иваном. Вот и на этот раз Казимир говорил Ахмату: «Земля ныне Московская пуста. А со мною ныне [князь Иван] немирен же, и ты б ныне на него пошол, время твое, а яз нынеча за свою обиду с тобою же иду на него» ПСРЛ. Т XXVI. С. 263.. По рассказу летописца, «безбожныи царь Ахмат порадовася тому и совет зол совещает с королем Казимером» Там же. -- У наших исследователей не вызывает сомнения факт заключения антирусского соглашения между Ахматом и Казимиром. См.: Базилевич К. В. Внешняя политика Русского централизованного государства. Вторая половина XV века. С. 94; Алексеев Ю. Г. Освобождение Руси от ордынского ига. С. 85; Каргалов В. В. Конец ордынского ига. С. 82; Назаров В. Д. Свержение ордынского ига на Руси. С. 41; Борисов Н. С. Иван III. С. 426..

«Момент для нашествия на Русь Ахмат выбрал чрезвычайно удачно. Все как будто складывалось в его пользу. На северо-западе Русь воевала с Орденом. Феодальный мятеж [братьев Ивана III] ослаблял силы Русского государства» Алексеев Ю. Г. Государь всея Руси. С. 122.. И все же Ахмат не был до конца уверен в своей силе Там же. С. 132.. Поэтому Большая Орда медленно двигалась «по Дикому Полю. Ахмат не рассчитывал на эффект внезапности. Большое значение он придавал совместным действиям всех антирусских сил, своему союзу с Казимиром» Там же. С. 122.. Поэтому первоочередной задачей, стоявшей перед Ахматом и выдававшей его слабость, являлось соединение татар с польско-литовским войском. Этим определялся маршрут движения ордынцев -- «соединиться было удобнее всего где-нибудь возле “литовского рубежа”. По данным В. Н. Татищева, Ахмед-хан послал паки к королю, чтобы на межах соединиться. Вологодско-Пермская летопись уточняла место и время соединения ордынского и польско-литовского войска: “на осень на усть Угры”. Низовье р. Угры действительно было очень удобным местом для встречи противников Ивана III. Из Литвы сюда вела прямая дорога, прикрытая со стороны московских владений Угрой. Ахмед-хан имел возможность подойти сюда, минуя Рязанское княжество, по окраинам литовских владений, что и было им сделано. Для ордынцев это был безопасный и удобный путь, который позволял достигнуть русских рубежей без потерь» Каргалов В. В. Конец ордынского ига. С. 83.. Однако все напрасно! Казимир на условленное место встречи не явился, ограничившись присылкой проводников. После неудачных попыток со стороны татар форсировать Угру началось стояние ордынских и русских войск на противоположных берегах реки. Ахмат все еще надеялся на приход Казимира и ждал, но не дождался. Зато дождался прихода лютых холодов, наступивших ранее обычного -- на исходе октября. Ордынцы оказались не готовы к этим сюрпризам природы, по летописцу, «бяху бо татары нагы и босы, ободралися». Они не выдержали испытаний и... побежали в свои кочевья. Попутно беглецы в отместку Казимиру за неисполнение обещаний разоряли русские земли, так называемые «верховые княжества», находившиеся под польской юрисдикцией.