О переписывании истории отношений Руси с Ордой

Летописцы называют причины, побудившие Казимира отказаться от присылки своего войска в помощь Ахмату: «король сам к нему (Ахмату) не поиде, ни силы своея не посла, понеже быша убо ему свои усобици» ПСРЛ. Т. XVIII. М., 2007. С. 268; ПСРЛ. Т.XXV. М.; Л., 1949. С. 328.; «тогда бо воева Минли Гиреи царь Крымскыи королеву землю Подольскую, служа великому князю» ПСРЛ. Т. XXV С. 328.. «Таким образом, -- заключает И. Б. Греков, -- для летописца причины пассивности Казимира были очевидны: это диверсия Менгли-Гирея в Подолию и политические “усобицы” в самом Великом княжестве Литовском» Греков И. Б. Очерки по истории международных отношений Восточной Европы XIV-XVI вв. М., 1963. С. 192.. По мнению Ю. Г. Алексева, набег крымцев на Подолию не был серьезным ни по масштабам, ни по значению Алексеев Ю. Г. Освобождение Руси от ордынского ига. С. 104.. Более существенным обстоятельством, повлиявшим на поведение Казимира, было, согласно предположению Ю. Г. Алексеева, то, что летопись относит к разряду усобиц -- «движение за воссоединение с Русским государством, охватившее русские земли в составе Литовского великого княжества (так называемый “заговор князей”)» Там же. С. 105.. Несколько иначе думал И. Б. Греков: «В 1480 г. Казимира остановили не его политическое убожество, не мелкие усобицы фамильно-династического характера, а перспективы повторения в Поднепровье новгородских событий 1471 г.» Греков И. Б. Очерки по истории международных отношений Восточной Европы Х1У-ХУ1 вв. С. 194.. Есть, однако еще одна вещь, выдающая в Казимире «политическое убожество» -- его трусость, засвидетельствованная польскими хронистами Яном Длугошем и Матеем Стрыйковским, по словам которых король боялся могущества «московского князя» См.: Рогов А. И. Русско-польские культурные связи в эпоху Возрождения. М., 1966. С. 217.. Едва ли можно возражать по поводу того, что это могущество Ивана III (а точнее сказать, могущество Русского единого государства времен Ивана) стало результатом не только его деятельности, но и деятельности сородичей великого князя, правивших до этого в Москве.

Оценивая успех Руси, Ю.Г. Алексеев говорил: «Стояние на Угре завершилось полным поражением Ахмата -- военным, политическим и моральным. Осознание этого основного факта -- крушения своего военно-по литического плана в союзе с Литвой поставить на колени Русскую землю, крушения своих великодержавных амбиций, архаических по форме и реакционных по существу, и было, очевидно, главной причиной, заставившей Ахмата в первых числах ноября отказаться от продолжения похода против Русского государства и отвести Орду в южные степи.... Итак, летне-осенняя кампания 1480 г. против Ахмата -- яркая страница военной истории нашей страны. Еще более существенно, что на берегах Оки и Угры была одержана решающая политическая победа -- фактически свергнуто ордынское иго, тяготевшее над Русью более двух столетий. Бескровная победа на Угре -- крупнейшее событие эпохи, а воскресенье 12 ноября 1480 г. -- первый день полностью независимого Русского государства -- одна из важнейших дат в истории нашего Отечества». Алексеев Ю. Г. Освобождение Руси от ордынского ига. С. 114, 116. И еще: «Победа на Угре осенью 1480 г. относится к тем подлинно великим историческим феноменам, реальное значение которых с течением времени возрастает, и осознание их истинного смысла и масштабов приходит только впоследствии» Там же. С. 115. -- Другой крупный исследователь средневековой Руси замечал: «Одержав победу на Угре, русский народ покончил с ненавистным иноземным игом. Знаменитое “стояние на Угре” явилось важнейшим рубежом в истории России» (Скрынников Р Г. На страже московских рубежей. С. 42).. Что легло в основу этой великой победы, что привело к ней?

Ю.Г. Алексеев дает, на мой взгляд, исчерпывающий ответ: «Основными факторами приведшими к победе на Угре, были прежде всего социально-экономические и политические предпосылки. Создание единого Русского государства на базе растущих и крепнущих экономических связей обеспечило возможность централизованного и целеустремленного военно-политического руководства, что сыграло важнейшую роль в критической ситуации лета -- осени 1480 г. Русское государство 1480 г. располагало гораздо более мощными людскими и материальными ресурсами, чем союз князей во главе с Москвой за сто лет до этого. Если в русском войске на Куликовом поле отсутствовали полки многих княжеств, не поддержавших по тем или иным причинам освободительную миссию Москвы, то в 1480 г. московское правительство имело реальную возможность распоряжаться людскими и материальными ресурсами всей Русской земли. Кроме полков, набранных на огромной территории, к этому времени сплотившейся непосредственно вокруг Москвы, в походе против Ахмата приняли участие и тверские полки, посланные по требованию великого князя -- государя всея Руси» Алексеев Ю. Г. Освобождение Руси от ордынского ига. С. 115.. К названным Ю.Г. Алексеевым факторам, приведшим к победе Руси на Угре, необходимо добавить огромный военный опыт, приобретенный русскими за более чем двухвековую борьбу с монголо-татарами, а также их героизм, выкованный в процессе этой борьбы.

Понятно, что все эти факторы возникли не в одночасье. Их появление растянулось во времени. И по мере того, как они становились реальностью, в умах властителей Руси оформлялось и крепло осознание мощи русского народа, способного покончить с иноплеменным игом. Не какими-то «переменами в восприятии иноземной власти в общественном сознании» были биты татары, на чем зациклился А.А. Горский, а возросшей силой Москвы, ее ресурсами и воинством, с одной стороны, и ослаблением Золотой Орды, раздираемой противоречиями, приведшими ее к распаду на ряд враждующих между собой ханств, -- с другой. Идеи Горского в данном случае следует отбросить как произвольные и потому несостоятельные.

Однако было бы несправедливо отрицать у него вообще наличие мыслей и наблюдений, с которыми можно соглашаться или не соглашаться, признавать полностью или частично, которые нельзя лишать права на существование в качестве выражения авторской позиции. Это касается прежде всего политической сферы истории Руси. «К середине XIII в. на Руси, -- полагает Горский, -- существовала система государственных образований, в которую входили 8 земель, управлявшихся определенными ветвями княжеского рода Рюриковичей, и 5 земель, не закрепившихся за какой-либо ветвью. Внутри земель существовали более мелкие вассальные княжества. Сильнейшими землями были Черниговская, Волынская, Смоленская и Владимиро-Суздальская. Между их князьями шла с переменным успехом борьба за три “общерусских” стола -- Киев, Новгород и Галич. Особенно острый характер она приобрела в 30-е гг., накануне Батыева нашествия в Южной Руси, приведя к ослаблению участвовавших в этой усобице княжеств -- Черниговского и Смоленского. В Северо-Восточной Руси, чья территория не была затронута междоусобной войной, в канун нашествия положение было более стабильным (однако о политическом превосходстве или верховенстве Владимиро-Суздальского княжества в течение всего периода после установления феодальной раздробленности -- с середины XII в. -- говорить нет оснований). В перспективе без внешнего вмешательства политические процессы должны были, скорее всего, привести к постепенному формированию нескольких (2-3) крупных русских государств» Горский А. А. Русские земли в XIII-XIV веках: пути политического развития. СПб., 2016. С. 104..

Переходя к изучению путей развития Русских земель во второй половине XIII- XIV вв., А. А. Горский задается вопросом, «внесло ли нашествие Батыя деструктивные изменения в существующую на Руси политическую структуру, построенную на сочетании “родовых” и “общерусских” земель-княжений, или разные пути и судьбы земель были следствием исключительно внутренних процессов» Там же. С. 76.. Анализ летописного материала убедил его в том, что «в период после нашествия Батыя резко снижается интерес летописцев к “чужим землям”, что отражает ослабление “межземельных” связей в этот период. Исключение составляют связи Северо-Восточной Руси с Новгородом, Смоленском и Рязанью. Ослабление связей происходит не постепенно, а резко -- перелом отмечается в сравнении второй половины XIII в. с первой, притом что между второй половиной XIII и XIV в. разницы практически нет» Там же. С. 84.. Следовательно, «именно нашествие является резкой гранью, после которой можно говорить об ослаблении политических связей между различными регионами Руси» Там же. С. 85..

А.А. Горский видит две причины такого ослабления: 1) «в условиях военного разорения и складывания системы ордынской эксплуатации необходимым стало сосредоточение общественного внимания на внутренних делах земель»; 2) «Батыево нашествие привело к прекращению борьбы за “общерусские” княжения, которая во многом стимулировала межземельные связи» Там же.. Кроме того, «нашествие если не стало причиной закрепления Новгорода за суздальскими, а Галича -- за волынскими князьями, то во всяком случае значительно ускорило это закрепление: другие князья утратили возможность бороться за эти столы как из-за занятости внутренними делами своих земель, так и в силу перехода верховного сюзеренитета над русскими княжениями к Орде. С нашествием следует связывать и утрату интереса сильнейших князей к Киеву» Там же. С. 85-86.. «Итак, -- заключает Горский, -- воздействие монголо-татарского нашествия и ордынского ига на политическую систему Руси следует признать значительным. Именно им во многом объясняется усиление обособленности русских земель путей их развития» Там же. С. 86.. С этим выводом историка необходимо согласиться, тем более что он имеет под собой достаточно прочную историографическую основу, являясь развитием идей предшествующей исторической науки.

Заслуживают внимания и другие, более частные наблюдения А.А. Горского. Так, по его мнению, «развитие Северо-Восточной Руси (и Новгородской земли) после нашествия было относительно менее неблагоприятным, чем у других крупных земель -- “коэффициент восстанавливаемости” поселений здесь значительно выше» Там же. С. 90.. Отсюда логичное предположение: «По-видимому, именно во второй половине XIII -- начале XIV в. начинают закладываться предпосылки относительного (в сравнении с другими землями) усиления Северо-Восточной Руси» Там же.. Причем Горский не находит оснований полагать, «что это было обусловлено большим могуществом Владимиро-Суздальского княжества еще в домонгольскую эпоху» Там же.. К сожалению, автор отходит от заявленного принципа, когда рассуждает о политических причинах «того факта, что именно Северо-Восточная Русь стала основой для формирования нового российского государства», утверждая, будто причины эти «нужно искать в явлениях и событиях кануна нашествия и середины XIII-XIV вв.» Там же.. Сказывалась тут, по всей видимости, сила притяжения идей предшественников ученого, находивших в домонгольской Руси многое из того, что получило развитие во времена ордынского господства. С этой позиции Горский рассматривает и явление полицентричности в истории древнерусской государственности, получившее якобы искусственное ускорение с приходом татар и сопровождавшееся «ослаблением русских княжеств в результате разорительных походов, экономической эксплуатации и установления политического контроля над ними со стороны Золотой Орды. Сложился своего рода “недозревший” государственный полицентризм на “ослабленном уровне”» Там же. С. 105.. Рассуждая о тенденции, противоположной полицентричности, а именно о тенденции центростремительной, историк отмечает отрицательное воздействие завоевателей: «Тяжесть ордынского ига, разорительность татарских походов, политика ханов, направленная на недопущение усиления одного из князей за счет других, служили негативными факторами, сдерживающими центростремительные тенденции в Северо-Восточной Руси» Там же. С. 97-98.. Эти «центростремительные тенденции» А. А. Горский, кажется, не находит в домонгольской Руси: «В историографии распространено суждение, будто Северо-Восточная Русь была центром объединения в домонгольскую эпоху, и в качестве князей, ведших якобы политику “централизации”, называются Андрей Боголюбский и Всеволод Юрьевич. Для этого нет ни малейших оснований. Ни тот, ни другой никаких русских “земель” к Суздальской не присоединяли и не пытались этого сделать» Горский А. А. Средневековая Русь. О чем говорят источники. С. 92-93.. Тут Горский, на мой взгляд, прав, хотя и смешивает политику централизации с политикой присоединения, или объединения земель. Прав он в том, что политика объединения суть явление, возникшее за хронологической гранью домонгольской Северо-Восточной Руси, т.е. в условиях иноземного владычества, будучи направлено исторически против этого владычества.

А.А. Горский затронул очень важную для осмысления истории Северо-Восточной Руси и вообще России тему, связанную с личностью Александра Ярославича Невского. «Александр Невский -- герой или коллаборационист» -- так ставит вопрос А.А. Горский, откликаясь тем самым на приобретшие ныне широкое распространение в либеральных кругах, враждебных России и всему русскому, негативные аттестации деятельности Александра. Как и следовало ожидать, исследователь коснулся историографической стороны дела. «Если официальная (светская и церковная) оценка личности Александра Невского всегда была панегирической, -- говорит он, -- то в исторической науке его деятельность трактовалась неоднозначно. И эта неоднозначность естественно вытекает из видимого противоречия в образе Александра. В самом деле, с одной стороны, это несомненно выдающийся полководец, выигравший все сражения, в которых участвовал, сочетавший решительность с расчетливостью, человек большой личной храбрости, с другой -- это князь, вынужденный признать верховную власть иноземного правителя, не попытавшийся организовать сопротивление бесспорно самому опасному врагу Руси той эпохи -- монголам, более того, способствовавший им в установлении системы эксплуатации русских земель. Одна из крайних точек зрения на деятельность Александра, сформулированная в 20-е гг. русским историком-эмигрантом Г. В. Вернадским, а в последнее время в основном повторенная Л. Н. Гумилевым, сводится к тому, что Александр сделал судьбоносный выбор между ориентацией на Восток и ориентацией на Запад. Пойдя на союз с Ордой, он предотвратил поглощение Северной Руси католической Европой и тем самым спас русское православие -- основу самобытности. Согласно другой крайней точке зрения, отстаиваемой английским историком Дж. Феннелом и поддержанной российским исследователем И. Н. Данилевским, именно “коллаборационизм” Александра по отношению к монголам, предательство им братьев Андрея и Ярослава в 1252 г. стали причиной установления на Руси ига Золотой Орды» Горский А. А. «Всего еси исполнена земля русская.» Личности и ментальность русского средневековья: очерки. С 54-55..

Итак, вопрос: «был ли действительно сделан Александром исторический выбор и может ли один и тот же человек быть и героем, и коллаборационистом- предателем?» Там же. С. 55. Свой ответ А. А. Горский переносит в идеалистическую плоскость, относящуюся к мировоззрению людей той поры. «При условии учета менталитета изучаемой эпохи и особенностей личной биографии Александра, -- утверждает историк, -- обе названные точки зрения выглядят надуманными. Сюзеренитет Орды в силу определенных причин... сразу же приобрел в мировоззрении русских людей некое подобие легитимности; ее правитель именовался на Руси более высоким титулом, чем любой из русских князей -- титулом “царя”». Там же. Можно подумать, что титул царь оказывал на завоеванных Ордой русских какое-то магическое воздействие.

Упражнения с “легитимностью” власти ордынских ханов, а также игра с титулом “царь” представляются столь же надуманными, как и взгляды историков, упомянутые А.А. Горским. Из того, что хана называли царем, вовсе не следует легитимность ханской власти на Руси и рабская покорность русских князей носителю царского титула, каковым являлся ордынский правитель. Ничего подобного Русь не знала. И всякие изобретения на сей счет есть кабинетные выдумки, -- так сказать, фантазии за письменным столом. Вспомним, что Ивана III нарративные источники, отражающие мировоззрение «изучаемой эпохи», и дипломатические документы, фиксирующие политические реалии той же эпохи, постоянно называли великим князем, а хана Ахмата и других ханов орд распавшейся Золотой Орды именовали царями. Однако это не помешало русскому люду стать непреодолимой стеной на пути татар, а Ивану решительно отринуть власть царя Ахмата, добиваясь свержения татаро-монгольского ига.

Соображения А.А. Горского становятся убедительнее, когда он из субъективной мировоззренческой сферы переходит на почву объективной реальной политики. Александр, полагает исследователь, оказался перед выбором: «поддерживать мирные отношения с Ордой, признавая верховный сюзеренитет ханов над Русью (уже признанный к этому времени всеми значительными князьями как Северной, так и Южной Руси), и противостоять Ордену, либо начать сопротивление татарам, заключив союз с Орденом и стоящим за ним религиозным главой католической Европы -- папой (перспектива войны на два фронта князю, большую часть жизни проведшему в Новгороде, близ орденской границы, должна была казаться неприемлемой, и вполне справедливо)» Там же. С. 56.. Надо было принимать окончательное решение, как того требовала жизнь. Князь между тем колебался вплоть «до возвращения из поездки в Каракорум и твердо выбрал первый вариант только в 1250 году.

Чем было обусловлено решение Александра? Разумеется, следует учитывать общее настороженное отношение к католичеству и личный опыт Александра, которому в 1241-1242 гг., в возрасте 20 лет пришлось отражать наступление на Новгородскую землю немецких крестоносцев, поддерживаемых Римом. Но эти факторы действовали и в 1248 г., тем не менее тогда ответ Александра на послание папы был иным. Следовательно, чашу весов в сторону неприятия какого-либо шага навстречу предложениям папы склонило нечто, проявившееся позже. Можно полагать, что свое воздействие оказали четыре фактора: 1. В ходе своей двухгодичной поездки по степям (1247-1249 гг.) Александр смог, с одной стороны, убедиться в военной мощи Монгольской империи, а с другой -- понять, что монголо-татары не претендуют на непосредственный захват русских земель, довольствуясь признанием вассалитета и данью, а также отличаются веротерпимостью и не собираются посягать на православную веру. Это должно было выгодно отличать их в глазах Александра от крестоносцев, для действий которых в Восточной Прибалтике был характерен непосредственный захват территории и насильственное обращение населения в католичество. 2. После возвращения Александра на Русь в конце 1249 г. до него должны были дойти сведения о том, что сближение с Римом сильнейшего князя Южной Руси Даниила Романовича Галицкого оказалось безрезультатным для обороны от татар: обещанный папой антитатарский крестовый поход не состоялся. 3. В 1249 г. фактический правитель Швеции ярл Биргер начал окончательное завоевание земли еми (Центральная Финляндия), причем сделано это было с благословения папского легата. Земля еми издревле входила в сферу влияния Новгорода, и Александр имел основания расценить произошедшее как недружественный по отношению к нему акт со стороны курии. 4. Упоминание в булле от 15 сентября возможности учреждения в Пскове католической епископской кафедры неизбежно должно было вызвать у Александра отрицательные эмоции, так как ранее епископия была учреждена в захваченном немцами Юрьеве, и поэтому предложение о ее учреждении в Пскове ассоциировалось с аннексионистскими устремлениями Ордена, напоминая о более чем годичном пребывании Пскова в 1240-1242 гг. в руках крестоносцев». Там же. С. 56-57.

На основании всех этих положений А. А. Горский приходит к верному выводу о том, что «решение Александра прекратить контакты с Иннокентием IV было связано с осознанием бесперспективности сближения с Римом для противостояния Орде и с явными проявлениями своекорыстных мотивов в политике папы» Там же. С. 57.. Я бы сказал еще определеннее: сближение с западным католическим миром несло с собою гибель русской государственности, как это вскоре произошло в Юго-Западной Руси. Поэтому историческая заслуга Александра Невского перед потомками состоит в том, что он в опаснейших условиях иноземного ига и наступления католического Запада на наши земли сохранил (а по существу спас) Русское государство и Русскую православную церковь, тем самым обеспечив великое будущее России и ее народа.

Не следует думать, будто в данном случае он действовал неосознанно, почти рефлекторно реагируя на возникающие обстоятельства текущей жизни, как это хочет изобразить А.А. Горский: «в целом можно констатировать, что в действиях Александра нет оснований искать какой-то осознанный судьбоносный выбор. Он был человеком своей эпохи, действовал в соответствии с мировосприятием того времени и личным опытом. Александр был, выражаясь по-современному, “прагматиком”: он выбирал тот путь, который казался ему выгодней для укрепления его земли и для него лично. Когда это был решительный бой, он давал бой; когда наиболее выгодным казалось соглашение с одним из врагов Руси, он шел на соглашение. В результате в период великого княжения Александра (1252-1263) не было татарских набегов на Суздальскую землю и были всего две попытки нападения на Русь с запада (немцев в 1253 г. и шведов в 1256-м), быстро пресеченные. Александр добился признания Новгородом сюзеренитета великого князя Владимирского (что стало одним из факторов, благодаря которым именно Северо-Восточная Русь превратилась позже в ядро нового Российского государства). Предпочтение им владимирского стола киевскому было решающим событием в процессе перехода номинальной столицы Руси из Киева во Владимир (так как оказывалось, что именно Владимир был избран в качестве столицы князем, признанным “старейшим” на Руси). Но эти долгосрочные последствия политики Александра Невского не были следствием того, что он изменил объективный ход исторических событий; напротив, Александр действовал в соответствии с объективными обстоятельствами своей эпохи, действовал расчетливо и энергично» Там же. С. 60-61..

Сама постановка вопроса, к которой прибегает Горский, характеризуя Невского («в действиях Александра нет оснований искать какой-то осознанный судьбоносный выбор»), в корне, как мне кажется, неверна, поскольку, согласно понятиям века, судьбами людей, стран и государств управляет Бог, а «пути Господни неисповедимы». Александр, будучи религиозным человеком, верил тому беспрекословно. Поэтому не надо искать в его действиях то, чего не было и не могло быть -- «судьбоносный выбор». Иное дело «осознанный выбор», правильный или неправильный. Александр Невский обладал огромной интеллектуальной способностью и чутьем находить исторически правильный выбор, в чем прежде всего и заключается его величие как деятеля русской истории. Перед нами замечательная личность -- великий полководец, выдающий политик, государственный деятель и дипломат, одухотворенный любовью к Христу и Отечеству. Жаль, что А. А. Горский не увидел в делах Александра ничего другого, кроме голого «прагматизма» и личной выгоды. Возможно, этим он решил подыграть “либеральной общественности”, которая на протяжении последних десятилетий настойчиво пытается дегероизировать образ Александра Невского, превратить великого князя в заурядную личность, совершившую роковую политическую ошибку, пойдя на сближение с деспотическим Востоком, а не с просвещенным Западом. Еще явственнее обнаружилось подобного рода подыгрывание в недавних высказываниях Горского по вопросу о монголотатарском иге на Руси.

В своей книге «Средневековая Русь. О чем говорят источники» он поместил главу с красноречивым названием «Русь и Орда: было ли “иго"»? В самом вопросе уже заложена неуверенность автора в реальности ига. Эта неуверенность подкрепляется кавычками, сопровождающими данное слово. Она усиливается и зачином главы: «После двух походов на Русь войск Монгольской империи во главе с внуком ее основателя Чингисхана Бату (по-русски -- Батый), имевших место в 1237- 1241 годах, русские земли оказались в зависимости от монгольских ханов.... Зависимость выражалась, во-первых, в утверждении ханами князей на их столах путем выдачи грамот -- ярлыков на княжение, во-вторых, в выплате дани -- выхода, а также ряда других поборов, в-третьих, в обязанности оказывать монголам военную помощь» Горский А. А. Средневековая Русь. О чем говорят источники. С. 118.. Что касается составляющих элементов «зависимости», то следовало бы, по-видимому, на первое место поставить выплату «дани -- выхода, а также других поборов», поскольку главным для монголов-завоевателей являлся грабеж, т. е. насильственное принуждение населения завоеванных стран к уплате разного рода платежей Это положение не противоречит другому высказыванию Горского о системе «власти Орды над русскими землями, основными проявлениями которой были взимание дани (с XIV в. она обозначалась термином ''выход”) и право ордынского хана (именуемого на Руси “царем”) утверждать русских князей на их столах путем выдачи ярлыков на княжение» (Горский А. А. Москва и Орда. С. 11). Данная последовательность составных частей власти Орды над Русью есть отражение подлинной исторической действительности, и потому ее нельзя перетасовывать (в одном случае -- так, в другом -- эдак), как это делает Горский, пренебрегая научной строгостью.. Утверждение же князей на столах ханами играло подсобную роль, служило одним из средств выколачивания даней из покоренных жителей русских земель. Однако не в этом для нас сейчас главное. Оно заключается в том, что Горский вместо привычного термина иго употребляет расплывчатое слово зависимость и затем пытается обосновать необходимость этой замены. Придется привести пространную выдержку из книги автора, чтобы избежать возможных упреков в неточностях или искажениях его мыслей.

«В современном российском массовом сознании тема монгольского нашествия XIII века и последующих отношений Руси с Ордой является, несомненно, одной из вызывающих наибольший интерес и сильный эмоциональный отклик. Не так давно автор этих строк участвовал в составлении так называемого “историко-культурного стандарта” для планируемого “единого” учебника истории и поместил туда формулировку, заурядную с точки зрения профессиональных историков, не отличающуюся никакими новациями: “Система зависимости русских земель от ордынских ханов”. Следствием стал настоящий информационный взрыв -- в СМИ и в Интернете. При этом оценки звучали полярно противоположные. Более всего было откликов в духе: почему исчезло “татаро-монгольское иго”? С легкой руки некоторых СМИ пошло гулять утверждение, будто такое словосочетание поначалу в “стандарте” присутствовало, но было де заменено по настоянию татарских историков из Казани. Но встречались и абсолютно иные суждения: правильно, что “иго” не упомянуто, так как никакого ига не было! (И далее следовали в лучшем случае тезисы в духе Л. Н. Гумилева о благотворном союзе Руси и Орды, в худшем -- околесица из сочинений Фоменко и К о том, что Русь и Орда -- одно и то же). При всей противоположности приведенных откликов, они совпадают в принципиальном подходе: смешиваются термин и явление, им описываемое. Большинство современных исследователей не применяют термин “иго” или употребляют его в кавычках. Данную характеристику русско-ордынских отношений неверно представлять себе как принадлежащую современникам событий. Впервые она встречается (в латинской форме -- iugum) у польского хрониста Я. Длугоша под 1479 годом, в России же появляется только в XVII столетии. У современников встречаются разные эмоционально окрашенные оценки гнета со стороны Орды: “томление”, “насилье”, “неволя”, “работа” (в смысле “рабство”), но универсального понятия нет. Поэтому для учебника предпочтительнее современное научное определение. При взгляде со стороны Орды это “система власти над русскими землями”, при взгляде со стороны Руси -- “система зависимости русских земель”. Поскольку в центре внимания в учебнике будет история русской государственности (по причине ее прямой преемственности с современной российской государственностью), был выбран именно второй вариант. Но если термин “иго” не встречается у современников событий и не годится как научное понятие, это, разумеется, не значит, что не было явления, которое им долго традиционно обозначали. Зависимость имела место и осознавалась людьми той эпохи как тяжелая... Другое дело, что далеко не все здесь ясно. В науке изучались в первую очередь политические отношения русских земель и Орды. Сама же система властвования, ее институты, экономическая сторона исследованы много меньше. Причина -- относительная бедность сведений источников. Определенная ясность существует только по поводу одного проявления зависимости -- утверждения ханами русских князей на их столах путем выдачи ярлыков. Что касается системы податей, функций ордынских должностных лиц -- здесь исследователи, как правило, вынуждены ограничиваться общими суждениями» Горский А. А. Средневековая Русь. О чем говорят источники. С. 119-120.. Комментируя свою фразу -- «большинство современных исследователей не применяют термин “иго” или употребляют его в кавычках», Горский в качестве примера приводит собственные книги, т. е. в подтверждение своих заявлений ссылается сам на себя, не замечая, вероятно, забавности используемого приема. Однако поговорим о доводах А. А. Горского относительно целесообразности замены традиционного термина иго, четкого и ясного, неопределенным и расплывчатым словом зависимость.

Заслугу этой замены он приписывает себе, повествуя в простоте душевной, при каких обстоятельствах это произошло. Оказывается, его пригласили участвовать в составлении историко-культурного стандарта для единого школьного учебника истории («какая радость, честь какая»!). Хорошо, однако, известно, что подобного рода документы создаются в соответствии с установками, спускаемыми сверху, нередко конъюнктурными и весьма далекими от запросов исторической науки Видимо, поэтому круг непосредственных составителей Стандарта, возглавляемых извилистым академиком А. Г. Чубарьяном, был ограничен столичными историками РАН и МГУ («междусобойчик»!), послушными мановениям власти. Показательно, что исторический факультет СПбГУ оказался в стороне от составления Стандарта, несмотря на наличие в его коллективе известных специалистов (Ю. Г. Алексеев, Ю. В. Кривошеев и др.) по истории русско-монгольских отношений.. Стало быть, Горский выполнил заказ, придумав неопределенную систему зависимости русских земель вместо ига (как угодно: татаро-монгольского, монголо-татарского, татарского, монгольского, ордынского и т.п.) В Стандарте фигурируют такие выражения, как «система зависимости русских земель от ордынских ханов», «так называемое ордынское иго», «падение ордынского владычества» (1480), «ордынский период русской истории».. Не знаю, как думают другие, но мне кажется, было бы лучше об этом умолчать и не афишировать свою ангажированность, не украшающую ученого.

Важным аргументом для Горского является тот факт, что термин иго не встречается у русских современников, а фигурирует впервые у польского хрониста Яна Длугоша, который писал о свержении Иваном III «варварского ига» (1479), тогда как в России этот термин «появляется только в XVII столетии». Надо полагать, что Длугош, непосредственно наблюдавший за событиями в Восточной Европе XV в. и осведомленный по части русско-татарских отношении основательнее, чем Горский и ему подобные «новаторы», знал что говорил. Но дело даже не в этом. Суть вопроса в терминологическом и понятийном аппарате современного историка. Нашим предкам, жившим в Московской Руси, не были, конечно, известны такие термины, как, скажем, феодализм, иммунитет, сюзеренитет, вассалитет, суверенитет и множество прочих, которыми пользуются нынешние историки (в том числе и Горский), изучая те далекие времена. Оно и понятно, ибо современному историку вовсе не важно, знакомы ли были людям далекого прошлого те или иные слова, ставшие ныне научными терминами. Главное для него, насколько глубоко, полно и всесторонне отражает существо исследуемого явления прошлого тот или иной термин, принятый сейчас в исторической науке. Возникает вопрос: что же представляет собою явление русско-ордынские отношения, за которым в историографии закрепилось наименование татаро-монгольское (монголо-татарское) иго? Это -- долгое (более двухсот лет), принудительное, опирающееся на грубую силу и военный террор изъятие из русского общества материальных ценностей, людских и финансовых ресурсов, изъятие, унижавшее достоинство наших пращуров, изнурявшее силы Руси материально, духовно и нравственно. Отсюда другой вопрос: что адекватнее данному явлению -- четкий и ясный термин иго, обозначающий угнетающую, порабощающую силу¹⁰⁰, или расплывчатые наборы слов: система зависимости русских земель от ордынских ханов; система зависимости русских земель? Для объективно настроенного исследователя тут нет проблемы, и он, безусловно, предпочтет понятие иго некой бесформенной системе зависимости (пусть даже, по выражению Горского, «тяжелой») и вряд ли увидит в ней «современное научное определение».

Не берусь судить, осознает ли А.А. Горский, что следует из его заявления, будто термин иго «не годится как научное понятие», отражающее реальную историческую действительность. Из этого следует, что ига на Руси не было, как не было и борьбы с ним. А это, в свою очередь, означает, что не было и того периода в нашей истории, когда русский народ, проявив необыкновенную жизнестойкость, выносливость, терпение, мужество и героизм, стряхнул в конце концов с плеч страшный вековой гнет иноплеменного порабощения. Так Горский примкнул к «либеральной общественности», занятой дегероизацией русской истории, перечеркнул один из наиболее ярких героических периодов русской истории. Перед нами, кроме того, свидетельство, говорящее о мировоззрении тех, кому высшие российские инстанции доверили составление «историко-культурного стандарта».

А.А. Горский стремится придать этническую безликость системе зависимости русских земель. По его словам, «эпитет (!) “монголо-татарское” (или “татаромонгольское”) фактически вышел из употребления ранее, поскольку неуклюжесть такого двойного определения очевидна; в научных работах конца прошлого века предпочиталось словосочетание “ордынское иго”» См.: Ожегов С. И. Словарь русского языка. М., 1984. С. 204. Горский А. А. Средневековая Русь. О чем говорят источники. С. 203.. За этим следуют ссылки на книги Ю.Г. Алексеева («Освобождение Руси от ордынского ига») и В.Д. Назарова («Свержение ордынского ига на Руси»). В результате Горский попал в комическое положение, призвав на помощь историков, которые признают историческую реальность именно ига, отрицаемого А.А. Горским, и пользуются термином иго без каких-либо оговорок и кавычек. Да и сам Горский, по правде сказать, запутался в терминологии. В его публикациях последних лет, в том числе совсем недавних, встречаем некую мешанину обозначений: иго в кавычках Горский А. А.: 1) «Всего еси исполнена земля русская...» Личности и ментальность русского средневековья: очерки. С. 32; 2) Средневековая Русь. О чем говорят источники. С. 123, 143, 158, 167, 169, 171, 204., иго без кавычек Горский А. А.: 1) «Всего еси исполнена земля русская.» Личности и ментальность русского средневековья: очерки. С. 55; 2) Средневековая Русь. О чем говорят источники. С. 123-124, 129, 135, 144; 3) Москва и Орда. С. 146; 4) Русские земли в Х1П-Х1У веках. С. 75-76., ордынское иго Горский А. А.: 1) «Всего еси исполнена земля русская.» Личности и ментальность русского средневековья: очерки. С. 68; 2) Средневековая Русь. О чем говорят источники. С. 123, 129, 166; 3) Русские земли в Х111-Х1У веках. С. 86, 97., ордынское иго в кавычках Горский А. А. Средневековая Русь. О чем говорят источники. С. 155., ордынская зависимость Там же. С. 168. и т. п. Это говорит о незрелости идей историка, касающихся центральной проблемы русско- монгольских отношений времен господства Орды над Русью. А если говорить начистоту -- перед нами вольная ли невольная дегероизация русского народа времен монголо-татарского ига, не отличающаяся в принципе от переписывания истории России XX в. (в частности, истории Великой Отечественной войны). И Горскому следовало бы, пожалуй, задуматься над последствиями подобных «изысканий» для его репутации как серьезного ученого...

золотой орда ордынский русь

References

1. Alekseev Yu.G. Gosudar' vseia Rusi. Novosibirsk, Nauka Publ., 1991, 240 p. (In Russian)

2. Alekseev Yu.G. Osvobozhdenie Rusi ot ordynskogo iga. Leningrad, Nauka Publ., 1989, 219 p. (In Russian) Alekseev Yu.G. Pokhody russkikh voisk pri Ivane III. St. Petersburg, St. Petersburg University Press, 2007, 464 p. (In Russian)

3. Bazilevich K. V Vneshniaia politika Russkogo tsentralizovannogo gosudarstva. Vtoraia polovina XV veka.

4. Moscow, Territoriia Publ., 2001, 542 p. (In Russian)

5. Borisov N. S. Ivan III. Moscow, Molodaia gvardiia Publ., 2000, 644 p. (In Russian)

6. Gorskii A. A. “Vsego ispolnena zemlia russkaia..." Lichnosti i mental'nost' russkogo srednevekov'ia. Ocherki.

7. Moscow, Iazyki slavianskoi kul'tury Publ., 2001, 176 p. (In Russian)

8. Gorskii A. A. Moskva i Orda. Moscow, Nauka Publ., 2016, 214 p. (In Russian)

9. Gorskii A. A. Russkie zemli v XIII-XIV vekakh: puti politicheskogo razvitiia. St. Petersburg, Nauka Publ., 2016, 192 p. (In Russian)

10. Gorskii A. A. Srednevekovaia Rus'. O chem govoriat istochniki. Moscow, Lomonosov Publ., 2016, 216 p. (In Russian)

11. Grekov I. B. Ocherki po istorii mezhdunarodnykh otnoshenii Vostochnoi Evropy XIV-XVI vv. Moscow, Izdatel'stvo vostochnoi literatury, 1963, 376 p. (In Russian)

12. Gumilev L. N. Ot Rusi do Rossii. St. Petersburg, iUnA Publ., 1992, 268 p. (In Russian)

13. Gumilev L. N. Chernaia legenda. Druz'ia i nedrugi Velikoi stepi. Moscow, EKOPROS Publ., 1994, 621 p. (In Russian)

14. Dvornichenko A. Yu. Rossiiskaia istoriia s drevneishikh vremen do padeniia samoderzhaviia. Moscow, Ves' Mir Publ., 2010, 944 p. (In Russian)

15. Ilovaiskii D. I. Sobirateli Rusi. Moscow, Charli Publ., 1996, 544 p. (In Russian)

16. Kargalov V. V. Konets ordynskogo iga. Moscow, Nauka Publ., 1984, 154 p. (In Russian)

17. Karger M. K. Drevnii Kiev. Ocherki po istorii material'noi kul'tury drevnerusskogo goroda. Vol. I. Moscow; Leningrad, AN SSSR Publ., 1958, 580 p. (In Russian)

18. Krivosheev Iu.V. Rus' i mongoly. Issledovanie po istorii Severo-Vostochnoi Rusi XII-XIV vv. St. Petersburg, Akademiia issledovaniia kul'tury Publ., 2015, 452 p. (In Russian)

19. Krivosheev Iu.V. Sobrannoe. St. Petersburg, Vladimir Dal' Publ., 2010, 648 p. (In Russian)

20. Nazarov V D. Sverzhenie ordynskogo iga na Rusi. Moscow, Znanie Publ., 1983, 64 p. (In Russian)

21. Penzev K. A. Russkii tsar' Batyi. Moscow, Algoritm Publ., 2012, 380 p. (In Russian)

22. Penzev K. A. Rus' tatarskaia: Igo, kotorogo ne bylo. Moscow, Algoritm Publ., 2013, 269 p. (In Russian)

23. Rogov A. I. Russko-pol'skie kul'turnye sviazi v epokhu Vozrozhdeniia. Moscow, Nauka Publ., 1966, 310 p. (In Russian)

24. Skrynnikov R. G. Na strazhe moskovskikh rubezhei. Osvoboditel'naia bor'ba russkogo naroda XIV-XVII vv.

25. Moscow, Moskovskii rabochii Publ., 1986, 336 p. (In Russian)

26. Solov'ev S. M. Sochineniia. Kniga 3: Istoriia Rossii s drevneishikh vremen. Moscow, Mysl'Publ., 1989, 783 p. (In Russian)

27. Shirokorad A. B. Rus' i Orda. Moscow, Publ. House “Veche”, 2004, 496 p. (In Russian)

28. Shirokorad A. B. Tatary i russkie v edinom stroiu. Moscow, Publ. House “Veche”, 2012, 368 p. (In Russian) Shliakhtorov A. G. Kak Zolotaia Orda ozolotila Rus'. Ne ver'te lzhi o “tataro-mongol'skom" ige. Moscow, Iauza Publ., 2014, 410 p. (In Russian)

Размещено на Allbest.ru